Города Европы. Впечатления. Лондон.

МИР БЕЗ ЛЮДЕЙ.


Эссе

Панорама Лондона в теплый мартовский вечер с моста Ватерлоо. Словно театральные декорации, на окаменелых берегах, стянутых шнуровкой мостов, стоят большие отели, концертные залы, магазины, раскинулись скверы. Внизу и слева, на фоне деловых высотных зданий Сити, светлеет почти игрушечный купол собора святого Павла, а на этой же стороне, но вверху, громада Биг Бена, с часами, на которых издалека видны стрелки самых больших часов Англии.
Все это невольно будит ассоциации с театром, напоминает нам, что жизнь - это театр, а люди в нем актеры и что этот явно театральный циферблат отсчитывает секунды нашей жизни, и удары часового колокола напоминают о конечности бытия, о приближающейся из таинственной дали будущего, нашей с вами смерти.
Лондон театральный город - город театр. Здесь, как на сцене, вдруг появляются загадочные гигантские колеса, старые корабельные доки превращаются в современные музеи, а в «реквизитных мастерских» города, тех что за сценой, за пределами нашей видимости, есть и средневековые ужасные тюрьмы-крепости и мосты с жилыми домами на них и еще много - много театральной мишуры, где стеклянный игрушечный дворец соседствует с церковными шпилями, а высокие автобусы проезжая по мосту, похожи на движущиеся двухэтажные дома с ярко освещенными окнами, дверями и людьми населяющими их…
... Солнце ушло за горизонт и в сиреневой дымке, повисли легкие прощальные платочки тающих облаков. Сумерки постепенно окутали город и дневные заботы, и рабочая суета на время утихли…
На Лондон надвинулся вечер. Зажглись электрические огни. Свинцовые волны Темзы бьются о набережную, и их плеск смешивается со звоном церковных колоколов, зовущих к службе. А звону колоколов вторит пенье птиц в парках и скверах - так пернатые артисты встречают наступающую темноту…
Сплошные потоки машин на дорогах, людские толпы на улицах, огни реклам, манекены в витринах освещены и похожи на заколдованных людей, а люди на улицах напоминают ожившие манекены…
Наступает темная ночь. Постепенно люди-манекены исчезают с улиц и остаются только те, что стоят за витринными стеклами, неподвижные и трагически молчаливые…
Ночь проходит…
Яркие фонари на набережной отражаются в черной воде.
На освещенной громаде Биг Бена часы бьют пять раз...
Рассвет приближается…
…Широкий проспект пуст. Фары одинокой, заблудившейся автомашины вдруг выхватывают из тьмы фигуру человека. Неподвижное лицо, невидящие глаза, камзол, башмаки, шпага в руках… Железный черный, человек на постаменте…
Вновь и вновь мы видим фигуры - каменные, железные, на коне и без, с саблями, винтовками, свертками бумаг, в воинских доспехах и в гражданском платье…
И нет живых людей…

…Ночью люди близки к смерти и каменной неподвижности. Их сон напоминает умирание, и только звери, птицы, деревья и цветы живут таинственной жизнью. Стволы, ветви, цветы чуть заметно движутся, дышат утренней прохладой. Кажется, они разговаривают на языке жестов… Чуть заметно…
Сквозь черные громады стволов и ветвей платанов, видны бело-розовые кружева цветущих деревьев невесомыми облачками всплывающие над поверхностью земли то тут, то там…
Мы в парке Сент - Джеймс, куда нас пропустил торжественно молчаливый конный страж, изваяние воина – полководца на коне и с саблей …
И птичий хор встретил нас гимном…

…Природа - символ. Нет человека в предутренней мгле - во сне он почти мертв. Но есть Бог – создатель всего, в ком все отражается как осуществившаяся мечта. И мир без людей - это Бог всевидящий, всеслышащий, всечувствующий, великий и молчаливый – прекрасная тайна…
Не будет человека, не будет человечества, но Бог - Создатель пребудет во веки веков…
И будет жить красота мира, вселенной…
Огромный платан заслоняет пол неба и где-то в его ветвях поет свою песню черный дрозд - посланник музыкальности и невидимой красоты... Ему вторят во всём городе десятки, сотни других крылатых певцов…
В пруду кипит весенняя жизнь. Сквозь кисею зеленых листочков плакучей ивы, печально опустившей длинные тонкие ветви до воды, видны плавно плывущие тени грациозных лебедей…Тревожно перекликаются гуси… Крякают, свистят, шипят, хлопают по воде крыльями утки и уточки.
Из края в край небольшого озера звучит, перекликаясь, разноголосица птичьего гомона, песнь слаженного природного хора. То ручьями журчит этот хор, то свирелью поет, то напряженным горлом свистит, выговаривая волшебное сокровище звенящих звуков,- песнь мира…
И грустен этот сказочный мир без человека…
…Мир вечера и рассвета - как они не похожи. Сейчас, на окнах железные решетки, двери заперты, улицы пустынны. Дома - братские могилы, в которых люди умерли до утра. Лежат в темноте спален и только статуи уже действительно умерших, охраняют их сон-смерть…
Мир перед нами безлюден, одинок и прекрасен…
Высоко в небе послышались тревожные крики гусиной стаи и с воды им ответило несколько голосов. Парочка гусей поднялась с поверхности озера и шумя крыльями улетела в светлеющее небо…
Сумерки рассеиваются. Свет приходит в мир и тьма отступает...
Мы видим, на серых каменных островках, неподвижных белых пеликанов, а рядом быстрые, оживленные кряковые селезни с изумрудно – зелеными головками ухаживают за серенькими уточками. Они уже давно проснулись...
Неподалеку, сцепились в драке черные петушки водяных курочек. Тут же, презирая суету, скользят по гладкой воде черные лебеди. Над ними, резвятся на ветках ивы шустрые белки, шурша по коре коготками и почти летая прыгают с ветки на ветку…
Незаметно, неостановимо в мир приходит день…
Тускло горит электрический фонарь, напоминая об ушедшей ночи...
Хорошо видны яркие цветы в траве, на кустах, на деревьях. Нежный аромат весеннего цветения, разливается над цветочными куртинами…
Как хороши цветные грезы весны в предутренних парках и садах! После холода и аскетизма зимы, наступает время мечты, обещая почти вечное счастье лета…
... Остров среди воды зарос деревьями и кустарником. Там не бывает человека даже днем, и там поселилась тайна смены зимы весной и лета - осенью.
А рядом, на берегу, из чащи вечнозелёных кустов вытекает хрустально чистый ручей, со звоном переливаясь и прыгая с камня на камень. Небо над парком становится всё выше и глубже и сквозь ветки, по - прежнему видны пустынные улицы и дома. И только ранние птахи рассматриваем и слушают игру прозрачных струй, цвет камней и мха...
Вода, камни и зеленый мох - это символы, через которые выражены земные моря, океаны, реки, горы, холмы и долины. Маленький ручеек сбегающий в озерцо, серые камни и зелёная травка между ними - это Земля в миниатюре...
Чистая вода, камешки и песчинки на дне, трава, цветы и деревья – красота Земли...
Земли без людей!!!

1999 год. Лондон. Владимир Кабаков.





ВСЕЛЕНСКИЙ СИТИ.



…Монолог – реквием, написанный после посещения мемориального комплекса, в память погибшим одиннадцатого сентября 2001 года, в Нью Йорке и посвящённый всем Сити в мире. В том числе и в Лондоне!


Эпиграф:

«…Я научился понемногу
Шагать со всеми – рядом, в ногу
По пустякам не волноваться
И правилам повиноваться.

Встают – встаю. Садятся – сяду.
Стозначный помню номер свой
Лояльно благодарен аду
За звездный кров над головой.»

Георгий Владимирович Иванов. 1894 – 1958.


…Попадая туда первый раз испытываешь чувство потерянности и беспокойства…
В этой части города, днём кипит многолюдная жизнь: работают магазины, кафе, рестораны. На улицах много прохожих, много мужчин в пиджаках и галстуках, иногда в смокингах или даже фраках.
Но вот настает вечер и люди, толпами покидают это странное место.
После такого Исхода, Сити остаётся пустым и безмолвным: всюду запертые двери, закрытые калитки и решётки. Кое-где, в холлах, при ярком электрическом свете видны одинокие фигуры сидящие за большими столами, сторожащие безмолвные громады зданий…
Дома здесь необычайно велики и самой причудливой формы. Во многих из них невозможно жить - так неуютно и холодно они устроены!
Эмоционально бедные стеклянно- металлические параллелепипеды и кубы зданий и рядом, структурно вычурные конструкции из козырьков, овалов, уступов и карнизов.
Их стеклянные поверхности то чёрно-непроницаемы, то прозрачны и тогда, внутри видны канцелярские столы и стулья.
Часто, эти комнаты, залы и залищи полны компьютерами, за которыми с утра до вечера сидят уставившись в мерцающие мертвенным светом экраны, служащие банков контор и офисов. Сотни тысяч «приговоренных», зарабатывают здесь себе и своим семьям на прожитье, делая большие деньги для своих боссов, хозяев и хозяйчиков…
И так, день за днём, год за годом!
Не вериться, что люди добровольно согласились приходить сюда и проводить здесь большую и лучшую часть времени своей жизни.
Но это так!
Ведь никто не возит их сюда в машинах с железными решётками на окнах.
По утрам они сбиваясь в стаи приезжают сюда на бесчисленных машинах, в автобусах и поездах метро.
Есть что-то ужасное и бессмысленно жуткое и рабское, в этом движении: утром туда, в это гетто - вечером оттуда, по домам.
Не зря говорят - человек привыкает ко всему!
Многие из эти невольников ещё и гордятся тем, что они работают в Сити…
…Ближе к вечеру начинается бег из казенных зданий: людские ручейки текут по проторенным дорожкам, сливаясь в маленькие речки, а ближе к станциям метро, потоками убегают под землю, исчезают…
С облегчением покидают они Сити, торопясь разъезжаются по своим домам, разбросанным на многие мили вокруг, чтобы там провести остаток вечера и ночи.
А утром, не выспавшись и поминая черта, словно под неслышную дудочку легендарного Крысолова идут, едут, бегут в эти остекленелые, каменно-металлические джунгли.
У каждого из них есть семьи: родители, дети, жены и мужья, родственники, любовницы и любовники - есть то, что называется личной жизнью.
Но каждое утро спеша и теснясь, этот поток «сумасшедших» устремляется в Сити, чтобы вечером, после томительно длинного дня, вновь позорно бежать прочь, вон из этого страшного, многооконного города-тюрьмы, в котором живет призрачный Дьявол - символ денег, попирающий беззащитного человека, глубоко несчастного и одинокого, превращенного Сатаной в бесчувственную машину, механического оператора электронных, компьютерных миражей…
И вот подходит пятница - конец недели и тысячи, тысячи потерянных одиночек расходятся по пабам и барам, сливаются в экстазе неформального общения.
Кучки, кучи и толпы напившись пива говорят, говорят, говорят…
Гул голосов стоит над вечерним городом!
Кажется, что всю неделю сдерживаемая энергия общения, энергия жизни, выплескивается этими людьми навстречу друг другу.
Потом, охмелев, в ожидании двух дней свободы и отдыха расходятся по домам, на свидания, в кино …
Какое счастье не думать, не говорить о работе, заниматься чем- то своим, человеческим, интересным и притягивающим!
Целых два дня свободы после пяти дней «каторги»!
Можно полежать и поспать, а можно посмотреть ТВ, вполне дурацкое, беспричинно веселящееся под руководством злых ведущих с застывшими притворными улыбками на загримированных лицах. Они тоже делают свою постылую работу для «отдыхающих», для собратьев по современному рабству…
А Сити, оставшись на уик-энд в безлюдье и тишине запустения, стоит в тяжелом мстительном молчании в ожидании понедельника, «оскалив» разнокалиберные «зубы» небоскребов…
А в понедельник всё повториться сначала: «Ночь, улица, фонарь, аптека…»
Но уже близки апокалиптические времена!
Вся планета смотрела и видела 11 сентября жуткие картины огня, дыма, смертельной агонии и разрушения. Казалось, серебряно-железные, первобытно - громадные птицы с людьми во чреве врезались, вонзились, взрываясь одна за другой в башни -близнецы Торгового Центра, в которых уже с утра, придя на работу копошились, люди-муравьи: сотни, тысячи, десятки тысяч!
Это похоже на ожившие иллюстрации Апокалипсиса, когда Бог –Креатор живущий где-то в надзвездных пространствах, явил себя миру страшным предупреждением…
Чудовищные картины смерти и разрушения!
Тысячи сгоревших, разбившихся, раздавленных, кричащих от ужаса и обреченности.
Под гул рушащихся «скал» из стекла и бетона, в гигантских клубах дыма пыли и летящей бумаги!
И пусть все думают, что это дело рук террористов, отрицая тем самым ответственность людей за слова, мысли и поступки…
Для некоторых, происходящее сегодня, есть знамение времени, начало конца!
Когда создатель наказывает и предупреждает погрязших в бессмысленных грехах людей -роботов, рабов стяжательства и лицемерия, марионеток, подгоняемых владыкой смерти – Сатаной, к бесславной кончине!
Вспоминаются библейские описания гибели городов Содома и Гоморры: «Они ели, пили, женились, выходили замуж, рожали и растили детей, строили, торговали, сажали деревья и собирали плоды, пока не грянул гнев Отца Небесного и все погибли в огне испепеляющем…»
…После 11 сентября прошло совсем немного времени и люди кажется забыли об этом предупреждении. Они, как и раньше, по утрам стекаются в этот город призрак, а вечерами спешат его покинуть.
И по прежнему, стоит угрожающе - молчалив, возвышаясь над переливающимся огнями городом разновысоким частоколом мертвых зданий, город в городе - СИТИ!!!


Эпилог: Туманное летнее утро в лондонском Гайд парке. Над темно зелёными вершинами парка встаёт, пробиваясь сквозь молочно- белую завесу редеющего тумана, плоский диск солнца. На листьях, на траве, на песке дорожек – холодная, обильная роса. Слышен звонкоголосый птичий гомон.
Из туманной глубины тенистого парка появляются всадники: мы видим фигуры седоков, крупы лошадей, их ноги мерно ступающие на землю: топ-топ-топ…
Белые в коричневых пятнах лошади, наездники в жокейских костюмах приближаются, проплывают мимо покачиваясь, исчезают за поворотом…
Какое-то время, ещё слышны их голоса…
Потом наступает тишина…
Медленное, блестящее, теплое солнце поднимается все выше и выше…
Очередной день жизни начался!!!


Лондон. Владимир Кабаков





7. 7. 2005 года. Взрывы в лондонском метро…


…Первые сообщения по радио и заголовки экстренных газет. «Прогремело не менее шести взрывов в метро и в автобусах». Потом уточнили: пять взрывов было в метро и один в автобусе, в районе Тависток… Говорили о шести погибших и сотне раненных…
Я узнал о взрывах от приятеля, который позвонил мне в половине одиннадцатого и прожёвывая яблоко спросил: - А ты знаешь, что в Лондоне тоже начали взрывать? Я не знал. Включил радио и услышали новости, которые для большинства уже были страшным событием реальности. То, что многие ожидали в подсознании – случилось.
Я вспомнил, что Тависток, совсем недалеко от нашего дома на Хаттон – Гарден, и что какой то гулкий звук я слышал около девяти часов утра, именно в той стороне…
Позвонила жена и с беспокойством, коротко рассказала о взрывах и попросила смотреть, чтобы наши уже взрослые дети не выходили на улицу. Ещё она сообщила, что мобильные телефоны по всему городу не работают и что автобусы на наших направлениях тоже…
Позже выяснилось, что мобильную сеть отключили, опасаясь использования мобильников для последующих взрывов – часто, радиосигнал служит для приведение бомбы в «работу»…
Ещё вчера все праздновали победу Лондона в гонке городов – претендентов на проведение Олимпиады 2012 года, сегодня с утра говорили о глобалистах, собирающихся устроить протесты против заседания большой восьмёрки в Шотландии…
А сегодня, гудящая на улицах толпа, звуки сирен санитарных и полицейских машин, грохот двигателей патрульных вертолётов в небе…
Я вышел из дома в одиннадцать и пошёл по Холборну в сторону Оксфорд стрит. Люди по тротуарам шли потоками, словно в часы пик, все говорили о взрывах. Блестели глаза встревоженных людей. Почти все связывались по мобильникам с домашними и близкими знакомыми - сеть наконец включили…
В районе Рассел – Сквера, полицейское оцепление, расположилось очень далеко от станции метро и Тавистока. Пропускали только тех, кто жил в этих кварталах. На улице, между тем, пошёл мелкий дождь и все раскрыли зонты. Я купил экстренный выпуск «Ивнинг стандарт» и прочёл заголовок: «Бомбы в метро убили пассажиров»!
По прежнему на улицах много народу и около одного большого здания – офиса большая толпа эвакуированных служащих. Явная перестраховка. Но атмосфера неуверенности и паники ощутима.
По-прежнему вокруг много полицейских.
В щели, между двумя зданиями, на картонных коробках, как обычно лежит бездомный, совершенно равнодушный ко всему, что происходит кругом. Тут же уборщик, «восточноевропейской внешности», подметает под дождём мокрый асфальт тротуара. С рекламных щитов, лучатся улыбками девушки с хорошо чищенными, определённым видом пасты, зубами.
В Гленниглс, на заседании Восьмёрки, выступил немного потерянный, заикающийся Тони Блэр. Он успокаивал и говорил, что Англия уже жила совсем недавно под атаками террористов – ирландцев…
В три часа дня, по радио сказали о тридцати трёх погибших и сорока пяти тяжелораненых. Около трёхсот обратились за помощью. Говорили, что много народу ещё находится под землёй.
На радио 3 – ФМ, как обычно звучит классика. На 4 – ФМ, почему - то пустили передачу о литературе. Похоже никто не знает, как себя вести – быть траурными или продолжать как обычно…
Во всяком случае «просеивание информации» очевидно. Но очень важно, что никто из английских граждан не видит в этом «диктатуры» власти, а умолчание и неверные цифры о жертвах, воспринимаются спокойно.
Если бы это происходило в России, то представляю, какой вопль подняли бы русские либеральные образованцы…
Состояние паники и неуверенности, всегда являются синдромом политической нестабильности в обществе. А в России сегодня налицо все признаки этой нестабильности. Как следствие критика правительства переходит в критиканство, когда даже неуют в собственном доме становится причиной недовольства правительством…
В четыре часа дня пошёл в сторону Сити. Автобусы не ходят, редкие машины едут очень медленно. По тротуарам сплошным потоком движутся пешеходы. Много «джоггеров»…
В районе Банка, свернул по направлению к Ливерпуль – стейшен, и наткнулся на оцепление. Место взрывов оцеплено за сотни метров. Уже позже я узнал, что мусор оставшийся после взрывов, полицейские буквально просеивали и только после увозили на свалку. Таким образом, нашли кредитную карточку одного из подозреваемых.
А в пабах идёт обычная жизнь. Может быть чуть менее шумная, но пиво пьют по прежнему. Думаю, что англичане уже привыкли к взрывам в Лондоне ещё во времена ирландских сепаратистов. Последний взрыв был в Лондоне незадолго до моего приезда сюда, в 1998 году…
Да и вообще, англичане на мой взгляд не склонны впадать в истерическую риторику, которой так грешат многие образованцы в России…
После каждого теракта, там возникают самые неправдоподобные слухи и легенды, смысл которых сводится к обвинению не террористов, а властей, в любых случаях становящихся крайними.
На Западе, к счастью, со здравым смыслом всё в порядке. После колоссальной катастрофы 11. 9. в Нью – Йорке, люди в правительстве и родственники жертв, не искали виновных в чиновных рядах понимая, что в произошедшем виноваты террористы, а не спец службы, которые делают свою работу, хотя и не всегда успешно…
К счастью, на Западе существуют неписанные правила, по которым на крови и трагедиях, нельзя делать себе паблисити и набирать очки в карьерной гонке…
В России же, это всегда повод, для политических провокаторов, обвинить «режим», а самим покрасоваться на экранах телевизоров или первых полосах газет…
Совсем недавно, этим грешили в основном только либералы – образованцы, но сейчас к ним подключаются коммунисты и «патриоты» из Родины…
Причиной этого политического цирка, стали воспитанные за последние двадцать, тридцать лет, поколения провокаторов, выросших в среде, где все понятия о добре и зле перемешаны, история России сфальсифицирована, а на место религиозности или государственной идеологии, пришли лакейское лицемерие и оголтелый атеизм, часто в форме антикоммунизма и антисоветизма.
Насколько, ещё тридцать лет назад преобладало «социалистическое сознание», настолько сегодня размножился слой, преклоняющихся перед западными ценностями, людей.
Пожив на Западе, я понял, что российские образованцы - главные «поклонники» западной демократии, питались и питаются пропагандистскими мифами времён «холодной» войны, а подлинная ситуация проявления подлинной демократии, во многом похожи на «социализм с человеческим лицом», да ещё под эгидой христианской этики и морали…
Но подробнее об этом в другом месте…
На ФМ – 4 восстановили новостные программы и говорят о взрывах, которых насчитывают от семи до четырёх. Позже выяснилось, что один из взрывов на перегоне от Кинг-с – кросс до Рассел – сквер, разрушил перегородки между разными линиями метро, и подозревают, что это произошло от нескольких взрывов.
По-прежнему, по улицам с сигналами проносятся машины скорой помощи - наш дом находится почти в центре зоны взрывов и взрывы произошли нподалеку…
На следующий день, утром говорили уже о сорока семи погибших. Метро на многих станциях, особенно в центре закрыто. Говорят ещё о террористе самоубийце, в автобусе на Тавистоке.
По радио России слышал нелепые, а иногда экстремистские заявления дикторов и ведущих программ. Регина Лукашина на «Радио России», со свойственным некоторым российским дикторам циничным экстремизмом, во время дискуссии об атаке лондонского метро, предлагала «зачистить» мусульманские кварталы в Лондоне. Андрей Святенко сидя в Шотландии говорил, что он знает район взрыва автобуса и предполагал, что осколки от взрыва, «посекли» стены Британского Музея.
Но автобус взорвался приблизительно в километре от Музея, а сам Музей продолжал работать, только полицейские проверяли у ворот сумочки и рюкзаки…
… В субботу, сказали о причинах, из-за которых нельзя достать тела многих погибших из района метро Рассел сквер – Кинг-с – кросс. От детонации рухнули перегораживающие разные линии метро стены, и повредили ещё два поезда. Спасательные работы там, вести можно только вручную, так как сам тоннель наполнен мешаниной из грязи, камней и металла. И под всем этим разбросаны остатки тел погибших.
На субботу число погибших – более пятидесяти и пропавших без вести, более двадцати. Завалы в тоннеле разбирают вручную, в страшной пыли и жаре. Потерявшие родных и близких разыскивают их, вывешивая объявления на стенах домов и церквей около станций метро пострадавших от взрыва.
Полицейские сейчас говорят, что было четыре взрыва, с разницей в несколько секунд. Говорят, что в метро взрывы могли быть радио управляемы. В автобусе взрыв произошёл немного позже чем в метро…
Позже выяснилось, что в акции участвовали четыре молодых смертника. Руководителем операции был тридцатилетний учитель, о котором все говорили, что не представляли его в роли террориста…


В течении этих дней, при полном спокойствии газет, радио и ТВ, полиция, которой граждане доверяют и понимают сложность службы, благодаря кропотливой, тщательной работе, по уже давно отработанной методике, апробированной во время ирландского террора, обнаружила не только вещи оставшиеся после террористов – смертников, которых было четверо, но и их «квартиры», их родственников и сообщников. Иначе говоря полиция нашла «иголку в стоге сена».
Станции после взрывов были блокированы и оставались закрытыми более недели. Консерваторы попытались навязать правительству лейбористов, создание независимой комиссии по расследованию причин взрывов, «как это могло случиться!», но Тони Блэр отказался от этой идеи и поручил всё расследование полицейским и спецслужбам…
В отношении к теракту и расследованию причин, к взрывам в Москве и Захвату заложников в Беслане, к поведению прессы и публики здесь в Англии и в России, очевидна большая разница.
Это конечно отдельная тема сравнения работы правительства и оппозиции Англии и в России, но мне кажется, что русским людям необходимо знать, об этой разнице и в восприятии и в расследовании и в отношении к тем, кто отвечает за безопасность Лондона и Англии…
Прежде всего работа английской полиции поражает своей методичностью и оперативностью, а поведение оппозиции и публики – сдержанной трезвостью и сознательностью. Никакой газетно–телевизионной шумихи или политической саморекламы на фоне несчастья. И вместе с тем, ситуация схожая с Российской: и цензура, и сообщения в начале о двух, потом о шести погибших, хотя очевидцы говорили о десятках заваленных взрывами тел. Никто не обвинял власти в намеренной лжи. И это доверие к власти, только подчёркивало обычную истерическую реакцию российских СМИ, по отношению к силовикам...
И скорбь, и траур здесь были настоящие. Люди, в следующий четверг в знак солидарности борьбе с терроризмом и в знак скорби, замолчали на две минуты по всей стране и по всей Европе. Вечером, на Трафальгар-сквер, прошёл многотысячный митинг, на котором из властей выступил только мер Лондона Кен Ливингстон. Выступали родственники и представители мусульманской общины…
Никакой показухи, никакого пиара на крови и смерти людей…
Небольшое замечание. Уже через неделю, жизнь в газетах, на радио и на ТВ, вошла в обычное русло. Мало того, в день происшедшего теракта, люди шли и улыбались, и только узнав подробности этой «мясорубки», помрачнели. А ещё через неделю, люди в стране зажили как обычно. Даже поток туристов не уменьшился…
Тут сказывается общее настроение, общая идеология Запада – не фиксироваться на страданиях и смерти, как общих итогах жизни. Живое для живых! Но это тоже тема для отдельных заметок и рассуждений…


2005 год. Лондон. Владимир Кабаков




Рождество в лондонском Темпле.


…Рождество, особенный праздник в протестантской Англии. Это время поздравлений, подарков и вечеринок с друзьями, которых часто не видишь целый год...
Праздничный день, для многих англичан начинается с посещения торжественной службы в местной церкви. Вот и мы, жена — англичанка и агностик, я - русский православный и наши дети — дочь и сын, которые ещё не определились с конфессией, ежегодно бываем в Темпле, уже который год подряд.
Темпл — это церковь в центре Лондона, стоящая на территории адвокатской корпорации, построенная восемьсот лет назад, как копия Иерусалимского Храма Гроба Господня...
Для средневековых английских тамплиеров, это был центральный храм, в котором молились и собирались в крестовые походы все, кому была не безразлична судьба реликвий Господа, Иисуса Христа. В те времена, неподалёку от Темпла, на тренировочном поле, проводили учебные бои рыцари - тамплиеры. Бились тупыми копьями, но раны и увечья были не редкость. Известно, что один из мастеров ордена убился, упав с лошади в своих тяжёлых доспехах.
Сегодня, Мастер Темпла - настоятель храма - средних лет симпатичный мужчина, богослов и писатель Робин Грифит-Джонс, крепко сложенный и с такой сильной рукой, что наверное мог бы стать героем и среди тамплиеров.
Однако, он окончил Оксфорд, пишет книги, говорит остроумные проповеди и возглавляет Темпл уже более десяти лет.
Главной задачей своего служения, Мастер считает распространение учения Иисуса Христа среди тех, кто сегодня очень мало знает о жизни и подвиге Спасителя. У меня есть его книга с дарственной надписью, которая называется «Четыре Свидетеля», о евангелистах и самом Евангелии...
Наш сын, лет десять назад, был певчим в церковном детском хоре и потому, несколько лет, каждое воскресенье мы ходили сюда на службы.
Темпл сегодня, это часть адвокатской общины и потому не бедствует и даже выделяет своим детям - хористам стипендии, помогающие им учиться в соседней «Лондонской школе для мальчиков». Получал такую стипендию, более чем в четыреста фунтов стерлингов и наш сын, в течении трёх с лишним лет.
С той поры, каждое католическое рождество, мы приходим сюда к одиннадцати пятнадцати утра и слушаем службу, поём гимны и общаемся с знакомыми.
Надо отметить, что Рождество в Англии - это главный праздник религиозного годового цикла и вообще самый важный праздник года. А Новый Год здесь, является всего лишь дополнением к Рождеству - его отмечают значительно менее бурно чем в России
Мастер, встречает всех прихожан перед службой у входа в церковь и провожает после, поздравляя с праздником и желая всех благ. Он одет в красную рясу с белым воротником, а хористы — мужчины и мальчики тоже носят церковную униформу...
Всё это настраивает на торжественный лад, как впрочем и средневековая архитектура, и звуки органа, иногда звучащего так мощно, что стены и оконные яркие витражи испуганно вздрагивают...
Вот и в этот раз мы пришли сюда утром, на входе поздоровались с Мастером, взяли программки и сборники с гимнами и сели на привычные уже места, вдоль стены, справа от входа…
Служба начинается с торжественного входа певчих, которых возглавляет человек с посохом, ручка которого сделана в форме летящего единорога.
При входе торжественной процессии и первых звуках органа, все присутствующие встают, и садятся только тогда, когда хор занимает свои места в центре зала...
Голоса хористов — мужские жёсткие и сильные, детские лёгкие и чистые - сливаются в едином благоговейном порыве, а прихожане с энтузиазмом подпевают, следя за текстом по программке.
Потом следуют чтения из Библии, снова пение хора с подпеванием всех присутствующих. Впечатление, от этого общего пения-молитвы сильное ещё и потому, что музыку к гимнам и хоралам сочиняли и сочиняют известные английские композиторы...
Однажды, на такой службе я слышал исполнение этим замечательным хором торжественных песнопений Гречанинова на русском, и до глубины души был потрясён силой и гармонией этого религиозного действа…
Англиканская церковь, всегда с уважением относилась и относится к русскому православию. Тогдашний руководитель хора, известный английский хоровой дирижёр Стивен Лейтон, любит григорианские распевы и с восхищением говорил о русских религиозных композиторах...

Как и обычно на Рождество, эта церковь была полна — человек триста пятьдесят сидели на деревянных скамьях, расставленных вдоль всего зала с пюпитрами для богослужебных книг, с свободным проходом в центре храма и местами для хора по краям прохода.
Во время службы, хором руководит дирижёр, а органист помещается на верху, не небольшом балкончике и следит за «регентом» по электронному экрану.
Хор ведёт всю службу, но часто ему подпевают все присутствующие...
И голоса, совместного с прихожанами хора, отражаясь в сводах старинной церкви, будят в памяти присутствующих неясные воспоминаний того общего, что психологи называют «коллективным бессознательным», и на чём держится вся наша человеческая жизнь и история...
В конце службы, Мастер, поднявшись на специальное кафедру, сказал проповедь, и призвал всех присутствующих отпраздновать рождение Мессии и помнить его призывы - быть как братья и сёстры и любить не только Бога, но и своих ближних - «как самого себя»...
Служба, очень быстро подошла к концу и дослушав финальные аккорды замечательной органной пьесы, мы стали выходить из церкви, по пути узнавая и здороваясь со знакомыми прихожанами.
Многие из них были такими же родителями нынешних и бывших певчих детского хора, как и мы. Их и наши дети уже окончили университеты, работают, а кто-то уже и сам стал родителем и приводит сюда на прослушивание для поступление в хор, очередное поколение детей...
Темпл, во время Второй мировой войны был полуразрушен немецкой бомбой. Разбит был и старинный орган. Но после победы союзников над гитлеровской Германией, храм был восстановлен и деньги на новый орган пожертвовал кто-то из богатых прихожан храма.
Надо сказать, что адвокатские корпорации в Лондоне одни из самых богатых, и имеют не только здания для работы, но и участки земли огороженные каменными стенами, с строениями, скверами, фонтанами. Некоторым из этих корпораций уже по четыреста-пятьсот лет.
Атмосфера Рождества в Темпле — вполне семейная. Хотя с каждым годом, всё больше незнакомых лиц. Дети в хоре меняются, и с того времени, когда здесь пел наш сын, сменилось уже несколько поколений юных хористов.
...Итак, очередная рождественская служба позади, а впереди длинные и весёлые праздники - англичане издавна встречают их в семье.
Вот и мы с нашими знакомыми их Темпла идём к нам домой, где уже приготовлены лёгкие закуски и варится, тоже традиционный глинтвейн...
А вечером, праздничный семейный ужин и разбор подарков «из под ёлки»!


Декабрь 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков.





Представление в Шекспировском «Глобусе», в Лондоне.


Я много лет собирался сходить на представление в Шекспировском театре «Глобус», открытом лет двадцать назад на том же месте, где столетия назад, располагался театр в котором играл и ставил свои пьесы, Уильям Шекспир.
Это круглое здание стоит на другом берегу Темзы, от величественного собора Святого Павла. Когда идёшь через подвесной пешеходный мост «Миллениум», открытый к двухтысячелетию современной цивилизации, начавшей отсчитывать годы своего существования от дня рождения Иисуса Христа, то с него открывается прекрасный вид во все стороны.
Позади высится громадный купол и видны стены собора. На южной стороне реки, метрах в ста от моста белое, с соломенной крышей, здание «Глобуса». Вниз по Темзе — виден мост, ведущий к крепости Тауэр; вверх по реке, тоже на южном берегу высится громадное колесо обозрения, которой называют «Глаз Лондона». Действительно, в верхней точке, из стеклянной капсулы, посетители могут видеть всю панораму Лондона...
Билеты на «Макбета» мы заказали ещё весной и тогда же, сходили на представление Шекспировской «Бури». Театр расположен на открытом воздухе и потому, по весне там бывает холодно. Но в тот раз ещё и дул холодный ветер и несмотря на то, что мы взяли с собой одеяла, я замерз «как бобик» и едва досидел до конца представления. Может быть поэтому, я плохо запомнил то, что происходило тогда на открытой сцене. Я жалел актёров, иногда выходящих на сцену полуголыми...
В этот раз было тепло и пройдя по мосту и полюбовавшись на виды Лондона, мы вошли в театр и разместились в партере справа, в окончании полукруга «трибун», выстроенных из дерева и поднимающиеся на три яруса над уровнем пола площадки, на которой тоже было много зрителей. Но они, как и настоящем шекспировском театре стояли весь спектакль на ногах, вплотную к выступающей вперёд сцене.
А сцена была прикрыта портиком, и актёры, в случае дождя, были в сухом месте. Не то со зрителями. В дождь, те кто стоял перед сценой, вынуждены были открывать зонтики, или мокнуть под дождём...
Наконец, спектакль начался и на сцену вышли актёры с большими барабанами, одетые в костюмы того давнего времени. Держались они непринуждённо, и через какое-то время, я уже не обращал внимания на кожаные ботфорты, длинные юбки, чепчики, камзолы и шляпы с пером. Барабаны били громко и тревожно, предвосхищая события, которые мало назвать жестокими. Представление сопровождала старинная музыка, а музыканты располагались над сценой и нам были видны их головы.
Макбет, высокий красивый мужчина, с мечом и в кирасе, возбуждённый выигранным сражением вышел на сцену быстрым шагом и узнав, что король наградил его титулом правителя герцогства Кодор, радовался и победе и награде.
Потом к нему выскочила радостная леди Макбет, маленькая, чёрненькая и очень «громкая», как говорят англичане. Она радовалась награде мужа ещё больше чем он сам, но ей этого было мало и она стала уговаривать героя Макбета стать королём. Для этого надо было только убить самого старого короля Дункана, который кстати, собирался следующей ночью ночевать в замке этой супружеской пары.
Сам Макбет, вспомнил, что три ведьмы, которых он встретил после сражения, пообещали ему что он получит в награду герцогство Кодор и вскоре станет королём...
Наконец король приехал, была пирушка и после Дункан лёг спать, а леди Макбет, всё таки уговорила своего мужа убить его. Тот, в конце концов согласился, сходил за сцену и убив, возвратился назад с окровавленными руками. Леди Макбет увидев, что он забыл кинжал в спальне где убивал старика, побежала туда, схватила кинжал и принесла его мужу.
Актёры ходили по сцене рядом с зрителями, чуть не задевая кончиками ножен голов зрителей и один раз, когда Макбет пил вместе с другим полководцем Банко, то плеснул выпивку на пол, попал и на головы зрителей, правда только слегка обрызгав их...
Здесь первое отделение закончилось и мы пошли в фойе размяться и съесть мороженное. Сидеть на деревянных лавках было жёстко, хотя мы прихватили из дому подушки, хотя в театре выдавали мягкие подставки и даже тёплые пледы.
Из тех, кто стоял внизу перед сценой, кто-то упал в обморок во время представления и его, усадив в коляску увезли, тихо и почти незаметно. Зрителей, и тех кто сидел в деревянных «ложах» расположенных по периметру и тех кто стоял, набралось человек семьсот и естественно, «никто не заметил потерю бойца» в таком многолюдье...

Началось второе отделение.
Насколько, Макбет после выигранной битвы был силён и непобедим, настолько, он, после коварного убийства стал подозрителен, жесток и психически надломлен, постоянно помня о совершенном преступлении, о грехе кровопролития и убийстве законного короля. Всё это подчёркивало нелигитимность его правления и томимый угрызениями совести, пытаясь заглушить их, он пустился во все тяжкие, приказав убить в том числе и своего соратника, полководца Банко. Сын Банко случайно избежал гибели, бежал в Англию и стал собирать там войска, чтобы отомстить за отца.
А Макбет кажется сошёл с ума и подталкиваемый коварной и кровожадной леди Макбет, ставшей королевой, продолжал бесчинствовать убивая руками своих даже слуг, всех кого подозревал в измене...
Во время спектакля, зрители стоящие вокруг сцены, были как бы участниками представления - к ним апеллировали герои, а они отзывались весёлым смехом на некоторые, совсем неподходящие к драме борьбы за власть, репликами. Но это и был знаменитый английский юмор, мастером которого был Шекспир.
Макбет почти лишился рассудка и перед ним стал появляться призрак Банко, которого не видел никто кроме самого злодея...
Наконец, на сцене вновь появились три ведьмы и стали колдовать. Из сцены пошёл дым и они предсказали, что Макбета никто не победит до той поры, пока лес не придёт к стенам его замка. И что его никто из рождённых женщиной не сможет убить. Макбет, сомневался, но на время успокоился, поверив в эти предсказания. Однако по-прежнему оставался жестоким и почти безумным. Так он мучился содеянным убийством и боялся возмездия и потери трона.
Леди Макбет, тоже пресытилась своим королевством и умерла за сценой, крича и стеная в раскаянии.
Наконец полководец Макдаф - сын Банко и сын у битого короля, собрали войска напали на замок Макбета и замаскировавшись под деревья, прикрываясь срубленными вершинами, приблизились к крепости.
Ясно, что Макбет, согласно предсказаниям ведьм проиграл эту битву.
А в финале, его самого убивает полководец Макдаф, открывший в словесной перепалке с незаконным королём, что он родился от кесарева сечения, то есть не был рождён нормально, от женщины.
В конце драмы, все актёры вышли под музыку на сцену и потанцевали, показывая тем самым, что драма была всего лишь пьесой и в итоге, все вместе радуются, что сегодня таких историй уже не случается...
Зрители встретили эти танцы бурными аплодисментами, криками и свистом, так как это научились делать молодые люди в Англии и в Америке, совсем недавно.
Этими бурными овациями они, уставшие от страстей на сцене и уставшие стоять неподвижно два часа, приветствовали своё избавление от этой пытки. Никто из них всерьёз не воспринял трагедию убийцы Макбета и коварство его жены, леди Макбет.
Такого сегодня не бывает и потому, по настоящему в это уже давно никто не верит. Но сам театр, являющийся одной из главных достопримечательностей Лондона, все они посетили, и разъехавшись во все концы Англии и мира, смогут рассказывать, что они были на представлении, видели театр Глобус и пьесу Шекспира.
А я подумал, что четыреста лет назад во времена Шекспира, такие убийства не были редкостью и потому, зрители реагировали иначе и придя домой, с круглыми от страха глазами пересказывали содержание этой пьесы, которая во многом служила иллюстрацией жизни, в те свирепые и беспощадные времена.
Мне, как человеку пожившему на белом свете, было не до смеха. Я сидел и краем глаза видел, что молодые люди стоявшие перед сценой устали, перешёптываются и даже хихикают, совсем не затронутые этой жизненной драмой.
Они уже отвыкли читать длинные книги и смотреть длинные спектакли. Они, дети компьютерного века - любят короткие сценки и рекламные ролики, в которых рекламируют автомобили, мобильники, которые воспитывают в них невосприимчивость к страданиям других, тем паче если они описаны в длинных романах и пьесах.
«Что делать? Что делать?» - вздыхал я, вглядываясь в оживлённые молодые лица вокруг когда спектакль закончился и все устремились на выход. «Жизнь сегодня другая, и если кто-то кого-то убивает, то это чаще происходит как бы за сценой, вне пределов нашей жизни. Поэтому, сопереживать страданиям, соблазнённого коварной женой, злодея Макбета и ненавидеть завистливую леди Макбет уже никто из них не способен... Но может быть это и к лучшему?!» - рассуждал я, пробираясь к выходу.
Наконец мы вышли на красивую, освещённую неоновыми фонарями и прожекторами набережную Темзы и я залюбовался тихим тёплым вечером, в котором тысячи и десятки тысяч туристов прогуливаясь по набережным и пешеходному мосту, радовались жизни и хорошей погоде.
Идя по мосту в сторону нашего дома, видел силуэт громадного собора, дома в английском стиле вокруг, и в очередной раз подумал, что Лондон чертовски красивый и удобный для жизни, город!

Август 2013 года. Лондон. Владимир Кабаков.



Поездка в Виндзор.




…Я прожил в Англии уже более тринадцати лет, но, побывав во многих замечательных местах Объединённого Королевства, ещё не был в Виндзоре, в королевском замке...
Вспоминаю, что лет десять назад мы были там на машине проездом, и даже поужинали в городке Виндзор, прямо напротив замка, но времени для осмотра дворца не было и мы проехали мимо...
К тому же, довольно часто бывая в Ричмонд-парке на окраине Лондона, я, с вершины Ричмондского холма - древнего, сакрально-возвышенного места не только парка, но и всего Лондона, несколько раз в подзорную трубу рассматривал вдалеке, серые каменные стены этого древнего сооружения, возникшего там, на меловом холме, ещё около девятисот лет назад...
Наконец, моя жена, во время школьных каникул – она служащая в системе образования - спланировала нашу поездку туда, и с утра, мы отправились на вокзал Паддингтон.
До Виндзора около двадцати миль и потому, довольно быстро, но с пересадкой мы оказались на вокзале этого городка и сразу попали на торжественный развод королевского караула замка, на котором всегда присутствует несколько сотен любопытных зрителей.
Под воинственно-визгливые звуки флейт военного оркестра, молодые ребята с автоматами в руках, в длинных шинелях путающихся в ногах, промаршировали мимо и я, невольно вспомнил свои армейские годы и шинель, которая служила мне и одеждой и «покрывалом», которым я укрывался зимой, полулёжа на верстаке, среди бессонной ночи во время дежурств на боевом посту, в качестве радиотелефониста...
Развод закончился и вскоре, мы прошли на территорию замка, который был виден за много миль из окрестностей и в фас, и в профиль, и внутри которого выделялась громадная круглая башня на холме. Эта большая, древняя крепость вмещает в себя не только королевские покои, но и большой храм, и дома обслуживающего персонала и охраны, и большой внутренний двор. Всё это окружено высокой длинной стеной, сегодня похожей на театральную декорацию. Невольно вспоминаются немецкие замки, где по стенам можно было не только пройти, но чуть ли не на повозке проехать. И там, обязательно, центральной осью замка является высокая башня –шпиль, вздымающаяся над крепостью на многие десятки метров. Внутри таких замков всё скромно и даже строго и потому, невольно поёживаешься, представляя, как трудно было жить здесь и летом и зимой, несколько веков назад. Профили таких феодальных «гнёзд», напоминали хищную громадную птицу наблюдающую с утёса за жизнью человеческого «муравейника» внизу, в долинах и на равнинах...
Войдя внутрь и купив билеты за пятнадцать фунтов каждый, конечно в первую голову, мы устремились к королевским апартаментам и отстояв маленькую очередь, вошли внутрь. По пути мы любовались той самой круглой башней, которую уже совсем недавно по историческим масштабам, надстроил метров на десять вверх очередной король. Внизу, под этой башней на холме, был ухоженный маленький садик похожий на японский, с корявыми, словно озябшими, тощими вишнёвыми деревцами, извилистыми тропинками петляющими по крутому склону, водяным фонтанчиком и ручейком прозрачной воды, текущему вниз...
Надо сказать, что за последние годы, мы бывали во многих аристократических поместьях и дворцах по всей Англии и уже привыкли к этим длинным многочасовым экскурсиям, после которых ноги подгибаются от усталости и хочется где-нибудь присесть и расслабиться. Но в начале осмотра, все бодры и нетерпеливы… Так было с нами и в этот раз...
Войдя в парадные королевские покои, осмотрели игрушечный дворец, напоминающий сказочное кукольное царство – копию замка уменьшенного в десятки раз с мебелью, картинами на стенах, кухонной утварью и даже серебряными блюдами на обеденном столе, размерами с пятипенсовую монетку. Это был подарок очередной королеве от её милой родственницы, который изготавливали в течении многих месяцев искусные мастера.
Далее уже был собственно дворец с мраморными лестницами и вооружёнными рыцарями в металлических доспехах, сидящих на бронзовых лошадях и рассматривающих посетителей, сквозь прорези металлических шлемов.
Как обычно во дворцах коронованных особ, мы видим здесь на стенах парадных лестниц и прихожих, наборы средневекового оружия, потом идут несколько парадных зал с большими гобеленами на стенах, где размещены наборы поразительно красивого фарфора и столовой посуды, и конечно картинную галерею, экспонаты которой собирали королевские особы - любители живописи - долгие столетия,...
... История замка, как впрочем и история английских королей началась с завоевания Англии нормандским королём Вильгельмом – Завоевателем, в 1066 году. После победы над «местными островитянами», этот «заморский» нормандский король настроил по периметру своих новых владений деревянные и каменные замки, которые вскоре были перестроены в каменные крепости. В 1110-ом году замок Виндзор, стал резиденцией королей, потому что находился в одном дне пути от Лондона и был окружён глухими лесами, в которых было много дичи. Известно, что все королевские дома в Европе, да и не только, были увлечены двумя вещами – охотой, которая в давние времена заменяла спорт, и войной, которая была насущной необходимостью и навыки полученные в охоте, годились и в средневековых войнах... Замок Виндзор тоже был в осаде несколько раз, но избежал захвата и разорения.
В 1348 году, король Эдуард Третий основал Наиблагороднейший Орден Подвязки, состоявший из двадцати шести Кавалеров и провозгласил Святого Георгия его покровителем. Кавалеры, ближайшие родственники и охранители трона молились в королевской часовне и совершали совместные трапезы. Король всегда был окружён свитой из своих приближённых и проводил здесь время в пирах, рыцарских турнирах и молитвах.
Со временем, часовней ордена стал, выстроенный в конце пятнадцатого века храм, который и стал местом встреч и совместных молитвенных служб семейства короля и Кавалеров ордена Подвязки. Орден существует и по сию пору, а в число его членов входят знатные и достойные граждане не только Англии, но и многие королевские особы со всего мира...
Во времена Гражданской войны в Англии, здесь какое-то время содержался пленённый король Чарльз Первый, которому, после проведённому в Виндзоре совещания представителей Парламентской армии, отрубили голову в Лондоне, в ясный, морозный день, при громадном скоплении любопытствующих. Короля тогда обвинили и наказали, «за жизнь криминальной персоны». Согласитесь, что все революционные приговоры пафосны по форме и жестоки по содержанию. Но такова природа Революций!
Как рассказывают, Король Чарльз Первый встретил свою смерть мужественно, позавтракал и потом, под камзол под одел тёплую рубашку, чтобы не мёрзнуть на эшафоте. О его смерти я написал рассказ, который вы можете прочитать в интернете - он так и называется: «Казнь короля».
Тело короля после казни, было привезено в Виндзор и похоронено в Часовне Святого Георгия...
После Реставрации королевской власти, сын казнённого - Чарльз Второй модернизировал замок и королевские покои, но былой силы и власти королей в Англии уже не было никогда.
Георг Четвёртый, был главным реставратором и обновителем Виндзора и после реконструкции, замок по сути остался в неизменном виде до нашего времени...
Главной структурой замка была и осталась Круглая башня, возведённая на земляной насыпи ещё по приказу Вильгельма Завоевателя, вначале как деревянная крепость, а через сто лет была заменена на каменную. И сегодня, высота этой массивной башни, представляет около шестидесяти шести метров.
Интерьеры и убранство королевских апартаментов поражают своей красотой, соразмерностью и невиданным богатством. Полы, стены, потолки все сделано замечательными мастерами и убрано богатыми тканями, покрыты резными, каменными и деревянными узорами и украшены картинами и гобеленами, на которых во множестве изображены королевские особы...
Особенно поражают своим великолепием потолки, представляющие из себя разного рода овалы, выступы и своды разной глубины и оформления... Мебель создана тоже лучшими дизайнерами и мастерами- изготовителями, а их обивка из разнообразных тканей, подобрана по цвету и фактуре и потому, к этим вещам, из-за их великолепия боязно прикоснуться.
К тому же, очень трудно представить себя, лежащим в королевских кроватях под бархатными шитыми балдахинами. Тем паче, трудно чувствовать себя непосредственно за огромным столом в зале приёмов, вмещающим до шестидесяти обедающих персон...
Мне, рождённому в Советском Союзе, в семье рабочего и домохозяйки, кажется, что вся эта торжественность и архитектурные изыски мешают наслаждаться покоем непосредственного, заслуженного отдыха, даже таких персон, как короли и их приближённые.
Но таковы были нравы и отношения неравенства между людьми ещё совсем недавно, и невольно радуешься наступившей простоте и рациональному устройству современных жилищ... Наверное быть королём – это очень утомительное и неспокойное дело!
Королевские покои замка отличаются особым, изысканным богатством в общей отделке и в деталях. Но и тут, самое дорогое – это картины Рубенса, Гольбейна, Рембранта, Дюрера, Ван Дейка, Каналетто и ещё многих замечательных художников всех времён и народов. И конечно привлекают внимание исторические портреты королей, королев и их семей. Здесь, по собранию портретов королевской фамилии, можно изучать всю историю правителей Англии. И конечно, всюду разложено оружие, которым были вооружены рыцари в доспехах и на конях: сабли, мечи, копья, щиты, ножи и кинжалы. Эти собрания орудий смертоубийств невольно вызывают мысли о кровожадности верховной власти!
Несколько слов надо сказать о пожаре, который произошёл в замке, в 1992 году. Тогда, многие помещения сгорели дотла, и к тому же были залиты пеной и водой во время тушения. Но это заставило владельцев сделать тщательную и детальную реставрацию, после которой замок стал ещё краше. Как говорят русские – «Нет худа, без добра».
Осмотрев королевские апартаменты, мы вышли в просторный двор, и перешли в Часовню Святого Георгия, заложенную в 1475 году королём Эдуардом Шестым в качестве часовни Ордена Королевской Подвязки и ставшую наглядным примером поздней готики, так называемого перпендикулярного стиля. Закончена она была пятьдесят лет спустя и с тех пор использовалась для молений во всех торжественных случаях, в том числе для службы с участием членов Ордена Подвязки...
Мне казалось, что русский перевод слова Подвязка, немного легкомысленный и наверное лучше было перевести «Ордена Почётной Ленты». Однако название «Орден Подвязки», укоренилось в русском языке, хотя человеку не знающему о чём в данном случае идет речь, трудно понять эти намёки...
Хотя по легенде, это название, действительно произошло от названия детали женского туалета, которую, якобы, потеряла одна из придворных дам на балу. Король её поднял и произнёс: «Да устыдится тот, кто плохо об этом подумает» - эта фраза стала девизом рыцарского ордена Подвязки... Куртуазностью и манерностью, отличалось рыцарское отношение к дамам во всех королевских домах Европы - и по сию пору говорят, что «он относится к женщине, как рыцарь».
Сегодня, всё намного проще даже в королевских дворцах и потому, становится немного грустно от этой «простоты».
В праздники, торжественное шествие рыцарей проходит через центральный вход часовни по длинной и широкой парадной лестнице, в сопровождение герольдов одетых в торжественные одежды. К процессии кавалеров Ордена, присоединяются военные рыцари Виндзора в алых мундирах и шляпах с плюмажем из перьев.
Соверен, то есть король или королева, сопровождается дворцовой стражей с копьями и в золотисто - алых одеждах и беретах на головах. Эта форма появилась впервые в середине шестнадцатого века. Рыцари Ордена Подвязки, тоже одеты в старинные одежды и имеют на себе цепи с эмалями и подвески, изображающие Святого Георгия, покровителя Англии и самого Ордена, и дракона повергнутого им в единоборстве...
Дракон во все времена, во многих странах был олицетворением злых сил и коварства, а его убийство, считалось символом уничтожения в мире языческого зла и несправедливости...
Внутри храма, по стенам, развешены фамильные гербы кавалеров Ордена, среди которых есть и женщины, например Маргарет Татчер...
Осмотрев часовню, мы вышли во двор и залюбовались старинными фахверковыми зданиями служб и помещений для прислуги. Глаз, после всей этой помпезной торжественности парадных покоев и храма, невольно отдыхал на этих старых, тёмно-коричневых стенах с прожилками деревянных балок крепления стен.
Мне, как простому человеку, эта незамысловатая древность больше по душе чем холодный аристократизм остальных замечательных, но уж очень торжественных и воинственных построек!
Оставив радио-гида привратнику, замечу – этот гид на русском языке что меня приятно удивило, мы, в магазине при часовне купили путеводитель по Виндзору, тоже на русском, и вышли из крепости, голодные и усталые.
Мы хотели, как всегда при посещении подобных аристократических дворцов, пройти в замковый сад, но по ошибке, вышли на берег реки Темзы. И назад уже не решились возвращаться – дело было к вечеру...
Пройдя вдоль широкой и неожиданно быстрой, бурной, пенистой и грязной реки, мы сели на скамейку на берегу, и съели наш традиционный «пикник», предусмотрительно приготовленный дома моей женой.
Мы сидели, ели бутерброды, запивали холодной водой и обменивались впечатлениями. Виндзор, был конечно великолепен, хотя, как и обычно, утомителен до ломоты в суставах ног и в позвоночнике...
Мы пробыли в замке около четырёх часов и всё это на ногах, ни разу не присев. Однако воспоминания остались сильные. Я уже представлял себе, как здесь, протекала жизнь в давние, старинные времена и пытался сравнивать с тем, что я знаю из истории царской фамилии в России. Во времена, когда в Англии многочисленная аристократия, по статусу была лишь немного ниже королей, в России, по приказанию царя секли бояр и любого ранга подданных... Получалась любопытная картинка.
Но, помнится, что Иван Грозный даже пытался свататься за принцесс из английского королевского дома Елизаветы Первой, стараясь предугадать и предотвратить своё будущее. Оказывается, «сплыть» в Англию пытались даже российские царственные особы, а сейчас, это обычное дело в среде русских богачей и образованцев из мира искусств.
Но тогда, У царя Ивана что-то не заладилось и он отложил эту затею, а потом и умер. Но так увы, бывает и с членами королевских, и царских фамилий – все мы смертны и это событие уравнивает всех умерших!
Под такие минорные размышления мы возвратились в Виндзор, сели в переполненную электричку и благополучно добрались до своего дома, где попили мятного чаю и легли спать. Жизнь продолжалась в обычном размеренном ритме...

Март 2011 года. Лондон. Владимир Кабаков.




Праздник беженцев в Нюэме.


На подходе к школе в Илфорде стали попадаться нарядно одетые люди в индийских, африканских, азиатских одеждах. Из-за школьных зданий неслась громкая музыка. В воротах нас встретили приветливые люди, представители оргкомитета и мы показали пригласительные билеты…
На широком асфальтированном дворе школы на первый взгляд собралось не менее тысячи человек, в большинстве дети и подростки. Но много было и взрослых, ярко и красочно одетых, улыбающихся и в праздничном настроении.
По краю школьного двора расположились аттракционы: карусели, резиновые крепости и дворцы внутри которых веселилась прыгала и скакала детвора. В другом конце давал представление кукольный театр. По асфальту ездил поезд на резиновых колёсах и вагоны были заполнены улыбчивыми пассажирами. В левом углу большого двора, под лёгкими навесами расположилась большая столовая с блюдами из национальной кухни многих стран: Польши, Колумбии, Конго, Уганды, Бангладеш, Литвы ... Всего более чем из двадцати…
Все это бесплатно! Я попробовал польский бигус, карибский салат, из зелени и кукурузы, индийский рис с острыми приправами и литовское мясо. Разговорился с литовцами которые не показывая удивления говорили со мной по-русски. Один круглолицый светловолосый мужчина, лет сорока, вспомнил благодатные годы, когда можно было на ночном поезде приехать в Ленинград, провести там день, а вечером уехать назад в Вильнюс или Каунас.
А я вспомнил как мы однажды в Вильнюсе сидели с друзьями в гостинице в ожидании номера и вдруг литовская девушка узнав о нашей беде пригласила нас переночевать в пригородной гостинице, проводила нас до места, где мы разместились удобно и не дорого. Я часто вспоминаю этот случай и думаю, что нелюбовь литовцев к русским в советские времена сильно преувеличена сегодняшними газетами… Мой собеседник поддержал меня: - Мы жили в Союзе как хорошие соседи. Я всё собирался съездить на Кавказ, но откладывал, думал ещё успею… Не успел! – вздохнул он.
– Я думаю, что развал Союза – это дело чиновников, так называемой элиты, которой все время хотелось иметь больше власти. Кто притеснял литовцев или эстонцев, или армян с грузинами? Мы были как одна страна. Но чиновная номенклатура воспользовалась ситуацией, трудностями, и глупостью в том числе и русских прежних чиновников и Союз пройдя через кризисы спровоцированные националистами и теми кто их поддерживал, распался. Народу, простым людям, которых всегда большинство, стало хуже…
Я согласился, поддакнув и позже думал о том что сегодня наступили времена искажённого видения прошлого, когда все что было представляется некоторыми людьми , часто и не живших в те времена сознательной жизнью, чёрными красками. После длинной паузы литовец закончил: - Сегодня мы здесь и нам неплохо! Он обвел рукой вокруг и вздохнув закончил: - Но дома было бы лучше…
Я кивал, но заметив, что жена и дочь вовремя нашего разговора ушли к концертной эстраде, извинился, попрощался и пошел догонять своих. Мужчина вслед мне крикнул: «Сегодня и наши дети будут выступать!».
На сцену в этот момент вышли польские цыгане: женщины, подростки, девочки в длинных платьях. Зрители расположившись тесным полукругом захлопали. Цыгане запели и заплясали: это было зажигательно весело, темпераментно, громко. Почему-то многие слова их песен были русскими и я всё понимал, да что там понимать? Ведь цыгане, везде цыгане - Ромалы!..
А кто не знает: «Две гитары за стеной, жалобно запели…»
Потом были поющие женщины из Зимбабве, в длинных жёлто-коричневых платьях и шалях-накидках. А потом в зелёных клетчатых костюмчиках блондинистые дети хором спели литовские народные песни с притопами и прихлопами, и сплясали литовский танец. Я смотрел, слушал и думал. Почему здесь нет русских? Может быть потому, что в России, сейчас не помнят ни народных песен ни танцев.
Это тоже отчасти проделки чиновников от образования и не только...
Может быть поэтому русские, которых сегодня много в Лондоне, собираются только, чтобы потанцевать на английской дискотеке. Даже в России, национальная культура в загоне и встречается только на концертах национальных ансамблей. Пока русских объединяет «великий и могучий» язык, но ведь не секрет что дети эмигрантов часто плохо знают русский, а во втором поколении почти не знают. Может быть поэтому русские везде так не дружны, не могут постоять за себя, да и не привыкли- ждут пока кто-нибудь скомандует.
И как следствие это с одной стороны униженное самосознание, которое порождает великодержавный шовинизм, а с другой, - оголтелый национализм. И в этом я вижу «заслугу» кучки людей которые называют себя демократами и либералами. Вспоминаю как эти радетели, «западной демократии» называли любого, кто заговаривал о возрождении национальных традиций ксенофобом, а людей протестующих против монструозного правления Ельцина, против обнищания народа и наживания миллиардов олигархами, называли красно- коричневым или коммуно - фашистом. И если бы это было только глупостью.
В мутной воде раздоров эти люди ловят свою «золотую рыбку».
Но скоро я отвлёкся от своих невеселых мыслей. На сцену вышли африканцы из Конго. Ритмичная музыка, приплясывающий певец, завели публику: все заулыбались притопывая в ритме песен. Рыжий мальчуган двух – трёх лет отроду не сдерживая восторга плясал около сцены веселя добродушную публику. Рядом танцевали другие дети и подростки: коричневые, белые, чёрные…
Праздник был в самом разгаре, но день клонился к вечеру и мы собрались уходить. В машине, я спросил у жены – англичанки, чем отличаются беженцы от эмигрантов. Она долго думала, а потом сказала: - Беженцы- это те кому грозит физическая или психологическая расправа в странах где они жили. Ну а эмигранты – это люди, которые ищут лучшей жизни, в других благополучных странах...
Я вздохнул и подумал. «Что касается русских то они сейчас беженцы, даже тогда когда ищут лучшей жизни в чужих странах. Всё-таки иммиграция очень болезненный, драматический процесс. Жизнь на чужбине нелегка. Надо жертвовать своей судьбой ради детей. Но кто знает каково будет в чужой стране нашим детям?».
И ещё я подумал, что хорошо бы устраивать такие праздники беженцев в России. Может быть тогда, русские, слушая чужие песни, глядя на чужие танцы стали бы грустить о своих песнях и танцах и пришли бы, через сожаление об утраченном, к пониманию необходимости восстановления национальной культуры и традиций, которые объединяют народ, людей в нацию.
«Однако всему своё время» - подумал я и снова вздохнул. За стеклом мелькали старинные церкви, скверы, колледжи, госпитали и все это ухоженное красивое, просторное…
Мне стало грустно!

2003-09-22. Лондон.





«Темпл» (Церковь в Англии)





Бывают моменты в жизни, когда сам себе становишься отвратителен. Наконец, понимаешь, что ты глуп, самонадеян, мнителен и нерешителен одновременно. Думаешь, что жизнь прожита зря, что даже родные дети тебя не любят и всё потому, что ты их плохо воспитывал. Жена и подавно считает тебя нарциссом с садистками наклонностями. Одним словом мир не мил и «оружия ищет рука».
Именно в такое время я попал на службу в Темпл – англиканскую церковь, неподалёку от моста Блакфрайерс. В старинном, с закопченными стенами здании и островерхой высокой крышей, было тихо и входящие люди негромко разговаривали между собой, занимая места на удобных скамьях с мягкими подстилками на сиденьях. На полочках перед каждым лежали книжки: сборники церковных гимнов, псалтирь, библия и тоненькая программа церковных служб на месяц. Службы начинались каждое воскресенье в одиннадцать часов.
Усевшись, я стал крутить головой, рассматривая стрельчатые потолки над центральным и боковыми нефами, яркие витражи в узких длинных окнах, скульптурные фигуры давно умерших Мастеров ордена тамплиеров, лежащих вдоль стен.
Заиграл, что-то величественно-грустное орган и мне вдруг стало легко и спокойно на душе, забылись неприятности и невзгоды последнего времени. Ежедневная суета отступила и я, расслабившись, стал слушать музыку, представляя в воображении службы, проходившие в этом храме несколько столетий назад...
Орган неожиданно умолк, Головы прихожан повернулись в одну сторону и все встали. От входа к расположенным по обе стороны от прохода скамьям двигалась неспешная процессия. Впереди шли попарно дети-мальчики от пяти до двенадцати лет в красных хламидах и белых ризах поверх, сложив руки вместе и опустив глаза долу. За ними так же торжественно шагали взрослые в такого же покроя и цвета одеждах. Дальше следовал регент хора и два священника. Позади всех шел служитель, держащий двумя руками деревянный посох с серебряным набалдашником. Когда хор и притч заняли свои места на скамьях, в центр вышел регент хора, взмахнул руками и, слившись воедино, зазвучал орган и нежные голоса детей, которым вторили низкие, мужские.
Храм высокий, объемный и эхо, умирая, ещё звучит несколько мгновений, плавает под сводами, затихая, вторя напеву. Детские голоса чисты и звонки, мужской бас ведёт мелодию, оформляя и обосновывая её, а высокие проговаривают со страстью и состраданием, подпевают песне о любви и прославлении Господа.
При упоминании Святой Троицы все встают и повторяют за священником слова молитвы. Служба идет, конечно, на английском, но хор иногда поёт на латыни и, однажды, я с удивлением и восторгом услышал распевы из православной литургии на старославянском: «Верую» Гречанинова. Кроме Гречанинова иногда поют и Бортнянского, но «Верую» – это особенно хорошо звучит. Многоголосый хор, в православной церковно-песенной традиции мягко переходя голосами с уровня на уровень иногда объединяясь в усилии достичь божеских пределов. Лёгкое, сладкозвучное "Ве – ру – юю..." заставляет сердце биться сильнее, выжимает из глаз слёзы умиления и рука сама творит крестное знамение по наитию Духа Святого. И тут солнце, пробившись сквозь тучи, проникает внутрь храма и делает ненужными электрические люстры, осветляя, завораживая живительной теплотой и прозрачностью солнечных лучей.
А я, слушая и наблюдая, думал: «Да! Мир прекрасен!». Тут набежали тучки и в храме потемнело: «Но жизнь трудна и трагична. И только с верой в единосущную Троицу можно пройти её не склоняя головы перед опасностями и невзгодами жизни, славословя бога и счастье любовной жизни. И смерть становиться не страшной, избавлением от земной суеты, переходом в мир вечности».
Хор, конечно, играет особую роль в службе, настраивает души верующих, как камертон, на благостный и молитвенный лад. Поэтому ещё во многих англиканских храмах есть детские хоры. Ведь детский голос звонкий и искренний летит к небу легко и свободно и невольно зовёт к праведности и жертвенности. Вспоминается наказ Иисуса Христа: «Будьте как дети!».
В Темпле главная фигура конечно Мастер. Он вдохновляет, ведёт паству, при этом, не навязывая своего мнения как непременной догмы о святости пастыря, что характерно для Фанатиков. Его поведение постоянно подчеркивает человеческое происхождение священства, его неразрывную связь и служение церкви – то есть простым людям, их сообществу.
Мастер, среднего роста, светловолосый человек с приятным мужественным лицом и сильными руками. Пожимая его крепкую, широкую ладонь я представлял его спортсменом или тренером, настолько он добродушен и приветлив, и вместе он интеллектуал, преподавал в Кембридже, написал и напечатал большую монографию о евангелистах и назвал её: «Четыре свидетеля». Он бывает ироничен, весело смеётся. Читая проповеди, касается в основном исторических фактов и насколько я понял, избегает толкования, как библейских событий, так и истории церкви в аллегорическом смысле, хотя это и очень заманчиво показать своё я в этих вечных дискуссиях. Его проповеди скорее исторические обозрения и эта роль простого комментатора, лишает его возможности стать властителем дум прихожан. Он сообщает, а не призывает, комментирует, а не вдохновляет. Он является частью службы, Темпла, англиканской церкви, а не патриархом для которого прихожане клиенты. Думаю, что его личность, ярко показывает характерную черту англиканства и вообще протестантизма: вера– это дело сугубо личное, индивидуальное. «Сливаться в общем порыве» – это удел экзальтированных фанатиков, верящих в чудеса, но не желающих видеть пути веры как личного выбора и часто безмерных страданий во имя любви к богу и человечеству. Тут много сложных, трудных тем и я не буду их здесь касаться.
У Мастера есть помощник, «чтец» как его называют. Это скромный, немного грустный человек иногда подменяющий Мастера на службе, читающий отрывки из библии и поющий вместе с хором а точнее предваряющий хор чтением – пением псалмов. Большая с золотом библия лежит во время службы на специальном пюпитре посередине храма. Во время службы и Мастер, и Чтец занимают свои места рядом с хором, справа и слева. Когда-же читается проповедь, то Мастер поднимается на высокую кафедру справа от алтаря. Алтарь сделан из красивого дерева и рядом престол, на котором готовиться обряд причащения.
Есть ещё служитель, который следит за порядком в храме, раскладывает или меняет программы богослужений, печатает объявления, а во время службы ходит с красивым посохом и изображает простого пастуха для паствы. Он приводит хор в храм и уводит его по окончании службы.
Руководитель хора, или дирижёр стоит впереди и руководит хором и органом. Органист видит дирижёра не только через специальное зеркало помещённое на высоте но, последние годы и на экране специального монитора. Орган аккомпанирует хору, ведёт сольные мелодии, а органист иногда заменяет дирижёра, когда тот в отъезде. Несколько раз в месяц, в конце службы Мастер и Чтец причащает хористов и паству. Прихожане подходя к алтарю становятся на колени а Мастер даёт им капельку вина и мажет елеем. Право причащаться имеют только члены общины...
Служба длиться около полутора часов. В храме расставлены удобные скамьи с мягкими сиденьями и откидывающейся подставкой для тех, кто захочет встать на колени.
Англиканская церковь появилась в Англии через борьбу и кровопролитие, как альтернатива казённому католицизму, в средние века набравшему силу в церковном лицемерии, пытающемуся сбить верующих в безответное стадо, лишая тем самым личной ответственности. Устройство англиканской церкви, форма и содержание службы, говорит о стремлении к проявлению индивидуальности в вероисповедании, желание сочетать коллективное с индивидуальным без насилия над личностью. Ведь главное в любой вере не форма, а суть, не слова, а дела. И вновь вспоминается завет Христа: «По делам судимы будете»!
Темпл церковь не бедная потому, что её приход – это юридическое сообщество, а юристы неплохо зарабатывают в Англии. Однако в конце каждой службы, во время пения последнего гимна, маленькие хористы ходят по рядам и в большой кошелёк с двумя ручками собирают пожертвования на церковь. Часто прихожане вместо денег опускают в кошелёк чеки с указанной немалой суммой...
Устраивая встречи прихожан, служители выставляют на столы вина и закуски. Часто встречи проходят в доме Мастера – в большём трёхэтажном особняке рядом с храмом. Организуют встречи актив церкви, куда входят и родители хористов. Иногда, особенно зимой, на пати (встрече) бывает очень оживлённо.
Англичане любят и умеют поговорить и потому, после бокала, а то и двух белого или красного вина, у всех развязываются языки и стоит гул голосов. Кто-то рассказывает о старших детях, кто-то о работе или о поездке за границу.
Перед летними каникулами, бывает большое пати в красивом саду, с грилем, вином, закусками и футбольным матчем между командами хористов Темпла и Роял Чапелл -королевской капеллой. Взрослые организуют матч и азартно болеют за своих, а дети играют со страстью.
После таких заключительных пати, Темпл «уходит» на каникулы: церковь и служители отдыхают, едут на холидей, то есть на каникулы, в отпуск. Началом следующего церковного года является сентябрь. Однако кто-то все же остаётся в церкви и занимается ремонтом и подготовкой к следующему году.
Церковь Темпл основана в 1180-м году и первоначально задумана как двойник церкви в Иерусалиме Основателями и настоятелями церкви были рыцари-тамплиеры, часто меняющие сутану на рыцарские доспехи. Самые главные из них, по сию пору лежат в храме поверх саркофагов, каменными изваяниями в доспехах и с мечом, устрашая врагов веры и ордена… Времена постройки храма были временем крестовых походов на Восток, ко гробу Господню и слуги Христова бились с неверными за освобождение святого города Иерусалима. Они всю жизнь к этому готовились. Неподалёку от Темпла было поле, на котором рыцари– монахи бились между собой, готовясь к военным походам, сражались учебным оружием, но иногда погибали, как в настоящем бою. Так погиб один из Мастеров ордена - кожаная подпруга на всем скаку, под тяжестью всадника лопнула и он, грянув наземь убился до смерти...
Прошли времена и нынешний Мастер совсем не похож на своих яростных предшественников. Он мягок, общителен, с хорошим чувством юмора. Под его руководством община развивается, увеличивается её состав. Сегодня уже трудно найти свободные места во время торжественных служб и концертов...
Под стать Мастеру и руководитель церковного хора, дирижёр и органист. Сегодня трудно попасть в хор и на прослушивание выстраивается очередь. Хор Темпла выступает на сцене Альберт-холла и на Би-Би-Си…
История органа тоже интересна. Во время войны, Темпл был почти полностью разбомблен и орган разрушен. Несколько лет Темпл стоял без органа, пока известный шотландский миллионер не пожертвовал свой орган, изготовленный для его замка известной органной фирмой.
Впервые хор выступил в Темпле очень давно и с той поры несколько сотен хористов сменяя поколение за поколением пели в этом храме.
Хор делится на две половины: шестнадцать взрослых певцов и шестнадцать или чуть больше, детей. После удачного прослушивания они некоторое время стажируются привыкают к церковным порядкам и осваивают технику хорового пения под руководством специального учителя-хоровика. Всем им, с момента поступления в хор, выплачивается учебная стипендия, покрывающая две трети оплаты за обучение в мужской школе в Сити, с которой Темпл давно и прочно связан.
Кроме того, за участие в крестинах и свадьбах хористам выплачивают гонорар. Дети получают от десяти до двадцати фунтов за выступление. Так что и дети, и родители очень заинтересованы в членстве в хоре и поэтому, в церковном хоре строгая дисциплина. А на встречах с хористами и их родителями в неформальной обстановке, Мастер и руководитель хора обсуждают общие дела и проблемы.
Темпл одна из известнейших церквей не только в Лондоне, но и в Англии. Мастер занимает одно из высших мест в англиканской церкви и по Темплу можно судить об англиканской церкви в целом. Меня приятно порадовала дружеская тёплая атмосфера в этом храме. Я часто бывал и на службах и на концертах хоров и органистов в Темпле и каждый раз, выходя из церкви, чувствовал умиротворение и думал о великом предназначении христианской церкви, объединяющей людей под её высокими сводами...



2003-09-23. Лондон




«Палата №9»





У меня проблема с лодыжкой. Боль – иногда сильнее, иногда слабее всегда есть, при этом даже тогда, когда я не двигаюсь. Два года назад я начал беспокоиться о будущем и обратился к врачу. В начале попал к специалисту – диагносту, который сделал рентгеновский снимок повреждённого места, тут же показал мне снимок и сказал, что процесс имеет необратимый характер и надо делать операцию. Следующая консультация была у специалиста-хирурга, фамилия которого была Ангел. «Это хороший знак»– подумал я. У Ангела в той поликлинике, где я делал осмотр– должность консультанта и он бывает там раз в неделю приезжая из госпиталя. Я ждал очереди к нему на приём, около месяца.
Ангел оказался мужчиной средних лет, приятной наружности, с иголочки одетый. Он включил диктофон и осматривая меня, точнее мой анкл-ладыжку, записывал свои замечания. Показывая мой снимок рассказал, что кости голени опустились и опускаются на кости стопы. Рентгеновский снимок моей стопы выглядел отвратительно, и я окончательно решил, что надо делать операцию. Но Ангел сказал, что придётся ждать около года, так как есть очередь к нему. Он смотрел на меня внимательно, говорил оптимистично и пообещал, что после операции я смогу ходить в горы и даже играть в теннис. Я вдохновился – мне надоела моя боль и хотелось расслабиться. И ещё я понял, что если не сделаю операцию, то лучше мне уже не будет, и со временем я начну ходить с тросточкой, а потом и с костылём. Мне было пятьдесят пять и я хотел ещё прожить лет двадцать. Согласитесь – двадцать лет – это большой срок. Уходя из поликлиники, я думал, что Ангела мне послал сам бог...
Я продолжал работать, но сократил число рабочих часов до четырёх...
Прошел год и, когда мы собирались с женой в отпуск, во Францию в Альпы, пришло письмо, в котором мне предлагалось прибыть в ортопедический госпиталь на операцию, через неделю. Если я не приеду, то меня переведут в хвост очереди и придётся ждать ещё год.
Я конечно поехал, отложив поездку и срочно найдя замену на работе, ожидая двухмесячное колясочно-костыльное существование...
Госпиталь оказался на окраине Лондона среди полей и перелесков и больничный комплекс занимал несколько гектаров зелёных холмов. Приехали мы туда утром, предварительно созвонившись с рисепшен-приёмной и узнав, что моя палата №9.
Палата оказалась большим помещением с двадцатью специальными кроватями и мужским населением, в основном после операции рук и ног. Мы немножко подождали, погуляли по территории госпиталя, позавтракали в столовой для персонала и когда наше место освободилось, я занял кровать номер два, почти у входа.
Скоро нам принесли меню для выбора блюд на ближайшие три дня. Я заказал себе лазанью и сладкую булочку на ленч (обед) и мясное рагу с рисом и ананасом на саппар (ужин.) Ленч начинался в 12 и саппар в 6 часов. Жена всё это время сидела рядом со мной и переводила мои ответы на английский, на котором я говорил очень плохо.
Между делом у меня взяли кровь, сделали рентген, записали мои данные, в том числе: какого я вероисповедания и не вегетарианец ли. В палате оказался перевозной телефон и я несколько раз перевёз его к нужной кровати, ответив на звонок – я пока был ходячий больной.
Мою операцию назначили на девять часов утра, на завтра. Пришли анестезиологи: в начале один, потом второй. Говорили, что мне нельзя будет есть после полуночи, что мне в начале сделают местный наркоз, а потом и общий, что во время операции я буду спать и операция продлиться около трёх часов.
Постепенно я привык к больничной атмосфере, к тихим разговорам, наблюдал поведение посетителей, которые стали приходить после ленча...
Несколько слов о системе здравоохранения в Англии. Как выяснилось, она не так плоха, а если сравнивать с нынешней российской, то и вовсе хороша. Есть очереди на операции, не хватает мест в больницах, но если попадаешь к врачу, то тебя осмотрят, выслушают, предложат хорошее, современное лечение. В сравнительно дорогой Англии я лечился бесплатно. До этого я прошёл курс лечения от головокружения, от сердечных проблем. Меня осматривали, обстукивали, оклеивали мою голову датчиками. И все это сосредоточенно, профессионально, вежливо, Люди работали ... И никого не интересовало, что я недавний эмигрант и что у меня проблема с документами. В больнице я был только пациент, не более...
Конечно, причиной этих недугов был внезапный переезд в Англию. Чужая страна, чужой язык, ностальгия – все это повлияло на моё здоровье, а точнее мои проблемы проявились здесь внезапно и с особой силой. И моя нога заболела здесь по-настоящему: четыре года назад я ещё играл в футбол, а сейчас иногда с трудом, хромая, прихожу с работы.
Но ведь есть и позитив. В России, где я много и увлечённо работал, я не нашёл времени заняться своей ногой. Когда тебе не хватает времени, для того чтобы поесть, часто совсем не думаешь о будущем и о своём здоровье тоже. А здесь в Англии я уборщик и моя операция – это передышка в бессмыслице монотонных будней. Мало того. Я ведь получил после операции бюллетень и оплату бюллетеня почти восемьдесят процентов от моего заработка. Это конечно меня сильно поддержало. Но, я отвлёкся...
В шесть часов вечера я вкусно поужинал и после, мы с женой сходили в столовую, где она поела вкусно и недорого, а я купил для себя книг на благотворительной распродаже по фунту за экземпляр. Одна о восхождении британской команды на Эверест, а другая очерки Ролана Барта об эстетике.
Надо отметить, что здесь всё устроено удобно, как для больных, так и для посетителей и персонала. И все работают, а не отсиживают часы. Ведь платят за работу хорошо. Поэтому каждый делает своё дело серьёзно и непрерывно. Нянечки, медсёстры, работают буквально, не покладая рук. В большинстве, это выходцы из Африки и Азии. Доктора же, в большинстве, англичане.
Вечером ко мне подошёл анестезиолог и отрекомендовался – Саша...
Я был приятно удивлён и мы поговорили о жизни, о его работе. Он уже четыре года здесь и за это время, я был первым русским, которого он встретил в госпитале среди больных. Саша подтвердил, что больница действительно хорошая, и всё оборудовано и устроено по последнему слову ортопедии. Он между разговорами расспросил меня о предыдущих операциях, имею ли какие аллергии, на что я уверенно ответил «Насинг» – Нет. Потом, ещё раз напомнив, что после полуночи ни есть, ни пить нельзя, он ушёл, Вскоре я проводил жену домой и оставшись один, стал ждать и готовиться...
Спал хорошо несмотря на летнюю жару и непривычное место. Ночью, сквозь сон слышал шаги и тихие разговоры медсестёр, меряющих температуру и давление у тяжелых больных.
Проснулся на рассвете, поворочался, встал и пошёл в туалет. Потом полежал, послушал храп соседей и, когда света прибавилось, почитал англо-русский словарь, страницу за страницей, как художественную книгу...
Около восьми утра принесли ситцевый халат для операции одеваемый завязками назад, бумажные плавки, специальные носки для улучшения кровообращения. Носков было два и я долго ломал голову переживая, надевать или не надевать носок на левую ногу, которую должны были оперировать. После долгих и сложных рассуждений, носок одевать не стал...
Вскоре пришёл молодой человек в белом халате и представился. Это был ассистент Ангела. Он сообщил, что я первый в этот день на операцию, что разрезы сделают здесь, здесь и здесь - он показал где. Потом пояснил, что металлическими шурупами соединят кости в районе лодыжки, скрепив их вместе. Я ответил, что уже слышал это.
В девять часов пришли двое в зелёном, переложили меня на специальную кровать и повезли по длинным покатым коридорам. Встречные больные смотрели вслед долгими внимательно-сочувственным взглядами.
В операционной меня встретили анестезиологи. Саша шутил, что–то рассказывал, объяснял, что он делает, хлопал своей ладошкой по моему предплечью и втыкал шприц куда надо. Я улыбался в ответ и пытался шутить, но внезапно потерял сознание и перестал что–либо помнить....
Очнулся уже в другой комнате, весь в поту, словно облитый водой. Улыбаясь незнакомому человеку хлопочущему вокруг меня, вытирал пот полой халата, чувствуя холод от струй вентилятора под потолком и лёгкую тошноту...
Меня вырвало несколько раз слюной и стало немного легче. Мельком глянул на часы – был ровно час дня. Моё беспамятство длилось около трёх часов.
Повезли в палату. Хотелось пить и немного тошнило, но я улыбался и щупал сырой ещё гипс и одеревеневшие пальцы ноги – анестезия всё ещё действовала.
Пришла жена. Принесла фрукты и шоколад – подарок детей. Я ей очень обрадовался и, поедая крупную, спелую черешню болтал без умолку, рассказывая перипетии до и после операции. Она кивала мне, но смотрела с состраданием.
Потом меня неожиданно вырвало и я снова облился потом. Медсестра сделала мне укол в филейную часть и мир вновь обрёл нормальный вид. Гипсовый «сапог» охватывал стопу и верх голени до колена, поэтому я искал положение поудобнее для этой новой «обуви».
Неожиданно вспомнил больницу в Симферополе, мужскую палату на шестерых, анекдоты, рассказываемые по вечерам, громкий хохот над фривольными шутками. Все тамошние больные были старше меня и у одних в буквальном смысле двоилось в глазах, а другие беспрестанно подёргивали головой, дёргая ещё и подбородком.
Но жизнь кипела - по вечерам смотрели телевизор, остроумно комментируя повороты сюжета…
Тогда мне тоже было плохо - не мог ходить без поддержки, но тоже смеялся их шуткам...

После ужина жена ушла и я остался наедине с наступившей тишиной - самое спокойное время в палате между семью и десятью вечера. Нет суеты, громких разговоров, будто люди устали от прошедшего дня.
Я, осторожно перекладывая ногу поворочался с боку на бок и стал читать настольную библию, которую обнаружил в ящике своей тумбочки. На ночь выпил болеутоляющую и снотворную таблетки. Заснул чутким, нервным сном.
Утро началось с чистки зубов и мытья...
Я впервые попробовал ходить на костылях и у меня получилось. «Не так быстро, не так быстро»– останавливала меня медсестра.
С восьми утра, в палату «косяками» пошли люди в белых халатах, санитары стали перестилать бельё на постелях, кухня развозила утренний чай, и все это столпилось в проходе. Я с завистью смотрел на здоровых людей понимая, что сам надолго выпал из их людской суеты...
День проходил медленно: завтрак, обед, ужин. После обеда пришла молодая физкультурница и пригласила на тренировку в зал физиотерапии. Везли туда меня на коляске, а когда я взял в руки костыли, она постоянно останавливала меня, просила не спешить и делать все правильно. Потом она показывала, как правильно садиться и вставать с коляски, подниматься по лестнице и спускаться с неё. Потом я показал ей, как надо бороться на руках и объяснил, что в России был тренером по армрестлингу. Остальные смотрели и улыбались, а физиотерапистка была в восторге.
Потом, мы с женой посидели в маленьком внутреннем дворике. Я стал объяснять ей, что для меня эта операция - не постепенное приближение к инвалидности, но попытка от неё избавиться, Я снова хочу начать бегать, прыгать, ходить в горы с тяжёлым рюкзаком. Я хочу через временные страдания и неудобства, этой немалой ценой вернуть себе способность радоваться жизни, как это было в молодые годы. Еще будучи тренером, я постоянно спорил с врачами спортивного диспансера о том, что человек обладает бесконечными приспособительными возможностями и если их использовать в полной мере, то можно делать чудеса.
Я рассказывал врачам о Дикуле - цирковом артисте, который, упав с высоты в цирке, сломал себе позвоночник. И вот, прикованный как казалось, до конца жизни к постели, он начал бороться за жизнь и победив болезнь, стал ещё сильнее, чем был.
Я видел его выступление в цирке, когда он жонглировал семидесятикилограммовым шаром и держал на прямых руках лёжа на спине штангу весом чуть менее тонны. Зрители в этот момент испуганно замерли, а когда номер закончился, разразились неистовыми аплодисментами...
Если врачи поймут, что они, используя эти возможности, будут совершать чудеса превращений больных в здоровых и инвалидов в полноценных людей, тогда человек и человечество смогут далеко продвинуться на пути к самосовершенствованию.
Я с жаром доказывал жене, что могу стать и здоровее и сильнее чем был в молодые годы. Здесь дело в силе моего желания и в упорстве, с которым я буду преодолевать последствия операции...
Вечером, когда жена уехала домой, я стал писать рассказ о походе в весенний лес и так увлёкся, что не обращал внимания на время. Закончил около одиннадцати вечера, принял таблетку « пейнкиллер» – нога начинала болеть – заканчивалось действие анестезии. Боль была несильной, но постоянной и чтобы заснуть, я все-таки принял снотворное.
Заканчивался третий день моего пребывания в больнице...
Утром, пришёл брать кровь флеботомист и он, также, как и Саша, оказался русским человеком «с Херсона». Его звали Гена и он долго рассказывал о своей нелёгкой жизни здесь, о госпитале, о футболе по воскресеньям в парке, о барбекю во дворе своего дома, о том, что он сочинил песню о жизни русских в Англии, что хочет открыть свою клинику для лечения раковых больных...
Как большинство новых русских он скептичен, агрессивен и фамильярен. Эти черты, выработались за последние двадцать-тридцать лет и помогают русским выжить под давлением очередного кризиса.
Причиной изменения русского характера я считаю катастрофическое состояние не только экономики, а, прежде всего, совести или то, что иначе называют нравственностью. Количество зла, циркулирующее внутри русского общества, превысило все допустимые пределы. Произошло своеобразное отравление злом.
Началось это с вторжения в Афганистан, продолжилось расстрелом Белого дома в девяносто третьем и войной в Чечне в девяносто пятом. Постепенно нравственные устои общества были разрушены и это явилось основной причиной последовавшего экономического и властного кризиса.
Россия стала ареной очередного социального эксперимента, который определяется логикой жизненной необходимости, или, иначе говоря, принципом ответственности за свои слова и поступки и эта необходимость управляет миром с бесстрастием и неумолимой неотвратимостью присущей древним богам. Россия и страны бывшего Союза сегодня напоминают котёл, в котором кипят долго сдерживаемые страсти личного и национального эгоизма. Переоценка ценностей, замена альтруизма, как цели развития на эгоизм, не позволяет надеяться обществу на скорое окончание смуты.
Срабатывает закон воздаяния. Жизнь – это продукт, результат взаимодействия причин и следствий, поступков и суммы результатов от этих действий, воздаяние за все, что делали мы и наши предки. Мы являемся заложниками действий, которые были совершены, иногда задолго до нашего рождения. У христиан это и называют первородным грехом. Проще говоря, мы ответственны за свои слова и поступки не только перед современностью, но и перед будущим.
Но я отвлёкся от рассказа о моем новом знакомом ...
Он приехал в Англию по туристической визе с сыном подростком и остался тут, а когда деньги кончились, пошел разносить лифлеты – рекламные листовки. Потом работал на изготовлении бутербродов, потом у частника, который делал упаковки. Гена в своё время закончил мединститут, и дома работал в центре лечения рака. Когда в России и в Украине всё стало быстро рушиться, занялся торговлей, что-то покупал, что-то продавал. Наконец от всего устал и бандиты придавили и рискнув, он уехал в Англию
Сейчас снимает дом, вызвал жену, работает флеботомистом в двух местах, собирается получить лицензию на работу доктором в Англии. Но за всем этим стоит тяжелый труд и душевная боль… Почему? Как это случилось?
С Геной мы разговаривали несколько раз и подолгу, как это часто случается у русских встречающих земляков за рубежом. Помимо сожалений о прошлом и трудном настоящем, Гена немного рассказал мне о системе здравоохранения в Англии, да кое-что я сам узнал и вычитал в журналах...
Здесь больным всё говорят: если рак – рак, если смертельно – говорят смертельно. В России все наоборот. Гена рассказал мне, что придёт к ним в херсонский центре смертельно больной, видно, что умрёт через месяц, а ему говорят – у вас бронхиальная астма... Здесь же и больной и родственники всё знают и борются до конца. Ещё Гена рассказал мне, что даже здесь в больнице можно нарваться на обвинение в расизме и потерять работу. Так как большая часть обслуживающего персонала здесь африканцы или выходцы из Азии, надо следить за собой и не произносить неупотребляемых слов. Например, слово «негр», носит здесь оскорбительный характер. Иногда родители цветных детей в больницах жалуются на докторов за скрытый расизм. «И у меня такое было. Сейчас я к некоторым пациентам прихожу и беру кровь только в сопровождении медсестёр, чтобы если что, были свидетели».
В английских больницах не принято делать подарки персоналу. В российских же больницах без денег и подарков просто не прожить. При этом все, кто берёт подарки, часто уважаемые и уважающие себя люди. Но такова сила рабской привычки. Это началось лет тридцать назад и как всегда в столицах и оправдывалось добротой русской души. Тогда начались подлые разговоры, что если человек мало зарабатывает, то он имеет моральное право брать взятки. Эта привычка обманывать законы и государство обратилась против всех и виновных во взятках и невиновных. У меня был знакомый, который, воруя бензин из бензовозов, оправдывал себя тем, что – де государство нам недоплачивает и обманывает и потому его кражу можно рассматривать, как акт восстановления справедливости.
В России вообще многое стоит не на ногах, а на голове. Например, некоторые политики говорят, что увеличение минимальной зарплаты до приемлемого уровня ни к чему хорошему не приведёт, что надо возбуждать в народе предпринимательские способности и тогда этот народ сам прокормится. Чего тут, в этих аргументах, больше, глупости или подлости, я не знаю. Для многих «новых русских» человеконенавистничество стало нормой. Они открыто называют народ быдлом и норовят снова загнать его в «хлев».
Но самое отвратительное сегодня то, что, будучи бандитами, многие русские считают себя нормальными людьми. Послушайте богатых « новых» и вы услышите, что их богатство следствие их ума и изворотливости, а бедность остальных следствие их глупости и «совкового» прошлого. Очевидно, что в России, в какой-то момент светлые идеалы исчезли и на их место пришёл закон уголовников. Но, конечно, в глубине души иногда совесть просыпается, и что бы защититься от её укоров, начинают оправдывать и даже хвалить такое человеконенавистничество.
Однажды в центре Лондона я встретил русскую, которая материлась на весь автобус, рассказывая о том, как она срывает денежку с клиентов, особенно с богатых евреев. Она была экскурсоводом по Лондону для русских и очень гордилась своими знаниями. Она говорила о своём доме в пригороде, о дорогой машине.
Когда она вышла, я ещё долго морщился, как от зубной боли. Ведь таких в России много. Просто эта цинична и откровенна, а многие так думают, так делают, но скрывают это. Я думаю, что сейчас для России главное, не проценты экономического роста, а возвращение в реальную жизнь правды и христианских норм.
Ибо как ни велики будут проценты ВВП, но если не раскаяться, не поменять отношение к богатству, то эти проценты по прежнему будут делать богатых ещё богаче, а бедных беднее. «Не хлебом единым жив человек», ответил Иисус на искушение сатаной и это глубокая истина...
... Но продолжим рассказ о палате №9. В субботу я уезжал домой. Меня покормили вкусным обедом, я почитал библию и нашёл там много ответов на свои напряжённые вопросы о правде и смысле жизни. Именно в трудные моменты жизни мы понимаем многое, что было недоступно в обыденности...
После работы приехала жена, забирать меня. Мне дали с собой лекарство против боли – «пейнкиллер», бюллетень на те дни, которые я пролежал в больнице, дали костыли, посадили на коляску и вывезли на стоянку машин, где я пересел на переднее сиденье автомобиля и мы, помахав руками, поехали. Был солнечный, тёплый день. Дорога петляла среди холмов, где тут и там виднелись среди зелени дома и домики фермеров. Синее небо, пушистые, лёгкие облачка, просторы пригородов пролетали мимо. Это была свобода! Город показался необычно красивым и чистым. Люди спокойные и даже весёлые шли, ехали, стояли на остановках. И далеко позади остался госпиталь, палата № 9 и все кто переживал там трагедию жизни...



2003-09-21. Лондон






ПРОМС-ы в Лондоне.



Эпиграф: «Ликует буйный Рим. Рукоплесканьями полна широкая арена…»
М. Лермонтов


ПРОМС – это ежегодный фестиваль классической музыки, в Альберт-холле, одном из самых больших концертных залов Европы

Первое впечатление от Альберт Холла – громадная арена.
Следующее впечатление - внизу, в овале партера стоячие места, тусовка. И на самом верху, на галерее тоже. Посередине – места для благополучных граждан. Неистовствует обычно партер. Там и народ побойчее и очередь подлиннее. Цена билета и вниз и на галерею одна и та же -3 фунта.
Внизу еще фонтан. Те, кто приходит раньше, садятся вокруг фонтана. Остальные размещаются на полу. Да, чуть не забыл: фонтан конечно работает до начала концерта...
Очередь. Все терпеливо ждут, когда начнут «пускать» - сидят далеко от входа, на тротуаре, чтобы не мешать. Ходит человек в красном пиджаке, служитель. Считает. Наблюдает.
Потом очередь идет через кассу, никто без очереди не лезет. Платят за билеты монетками, чтобы быстрее. Народ сознательный...
Альберт Холл был построен принцем Альбертом, мужем королевы Виктории, покровителем наук и искусств, около ста пятидесяти лет назад и был тогда может быть самым большим концертным залом в Англии. Он вмещяет более пяти тысяч человек.
Не Колизей конечно, но для классической музыки аудитория громадная. Поэтому здесь любят выступать «звёзды» и в их числе знаменитые русские: Рождественский, Гергиев, Плетнев, Ашкенази, Темирканов, Венгеров, Кисин…
… Всех не перечислить…
Если говорить о композиторах, то я думаю русская школа самая популярная в Англии: Чайковский, Мусоргский, Глазунов, Рахманинов, Скрябин, Стравинский, и послереволюционные: Шостакович, Прокофьев, Свиридов, Щедрин…
Два года назад поклонники Альфреда Шнитке, в их числе французский дирижер и пианист Баренбойм, устроили посмертный концерт композитора. Для английской публики метод Шнитке - музыкальный коллаж - непривычен, но энтузиазм был неподдельный: слушатели неистово хлопали в ладоши, кричали, свистели выражая восторг…
Альберт Холл, это не только зал. Это пожалуй еще образ жизни и своеобразный социум. Есть фанаты, есть частые гости и есть «чайники», то есть новички, случайные люди. Иногда не понять, кто есть кто.
Я видел, как на галерее, где собираются фанаты попроще, пожилой полный мужчина в сопровождении жены расположился на полу и во время перерыва стал закусывать. Он достал из рюкзака бутылку вина, открыл её, выпил со смаком этак стаканчика два, заел выпитое и прилёг. Вскоре зазвучала музыка, которая вовсе не мешала ему спать. Он даже захрапел, но жена толкнула под бок и он перестал.
Но конечно такие слушатели курьёз и исключение. Английские фаны классической музыки настоящие знатоки и ценители её собираются в Альберт Холл как на праздник, изо дня в день. Бывают и гости из других стран: Франции, Голландии, Италии, Германии…
Из России редко…
Что делать? Российский бизнес, представители которого приезжают на острова, народ жёсткий. На гладиаторов они бы сходили, а вот на классику…
В Англии за последние пятьдесят лет музыкальная классика становится всё популярнее. Я знаю, что почти в каждой хорошей школе есть симфонические оркестры, а то и по два -три, согласно с возрастом.
Музыка стала частью образовательной системы. Созданы детский, юношеский и молодёжный оркестры Лондона. Вспоминаю блистательный концерт ЛССО, - Лондонского школьного симфонического оркестра в Барбикан-центре с известнейшим в мире скрипачом – виртуозом Иври Гитлисом.
Мастерство виртуоза поразило всех в зале, и слушателей и оркестр. Юные музыканты могли, играя с ним, глубже понять и прочувствовать музыку Чайковского, которую он исполнял!
В конце выступления Слушатели и оркестр устроили маэстро бурную овацию. …ЛССО ездит каждое лето на гастроли: в Японию, Аргентину, в города Англии. Играют в нём дети с 13-14 лет. Вырастая они уходят учиться экономике, бизнесу, литературе. Редко музыке.
Но любовь и понимание классики остаётся на всю жизнь.
Кстати, читая английских классиков я узнал, что музыка была одним из основных предметов образования детей в аристократических кругах.
Вот такие юноши и девушки, мужчины и женщины ходят на концерты в Альберт Холл, на ПРОМС.
И я думаю, что очень скоро в Англии появятся и композиторы, и исполнители выдающиеся, которыми будет гордиться весь мир!
Такова логика развития музыки: где много хороших, знающих слушателей, там появляются творцы музыки…
Во многих домах страны слушают радиотрансляции с ПРОМСов и наверное количество слушателей достигает сотен тысяч.
Пропагандистом и организатором этих концертов стал 3 канал ФМ. Мы можем не только послушать прямую трансляцию, но и интервью с композиторами, дирижёрами и исполнителями-солистами.
Кроме ПРОМСа на этом радио канале бывают передачи из Метрополитен - опера в Нью-Йорке, концертов в Фестивал холле и Барбикан - центре.
На этом канале, мы слышим трансляции церковных служб в больших храмах, в том числе из Темпла - англиканской церкви на Флит стрит.
Оттуда же ведутся репортажи о выступлениях органистов и хоров. Большие и малые хоры есть во многих церквях, университетах и школах.
На Рождество и на Пасху энтузиасты устраивают сборные постановки «Страстей» и церковного пения. Приглашают знакомых музыкантов и певцов-любителей. Кто же откажется? Святое дело!..
Замечательно, что главной составной частью церковных хоров становятся детские хоры, участники которых приобщаясь к хоровой музыке, учатся понимать церковные службы и уставы, становятся активными членами общин.Часто участники этих хоров получают большие стипендии, дети в том числе.
В ПРОМСе иногда исполняются композиции с почти тысячным составом хоров профессионалов и любителей. Вот например, исполнение 8-ой симфонии Малера. Впечатляющая картина: могучий орган, тысячный хор, пять тысяч слушателей и оркестр. Орган и хор, конечно взяли верх над оркестром, настолько это масштабно звучало и выглядело. Апофеоз музыки и пения!..
ПРОМС – это центр классической музыки в Англии. Он объединяет, рассказывает, показывает.
На завершающем концерте сезона многочисленные слушатели собираются в парке, напротив Альберт Холла и слушают радиотрансляцию из зала…
Недавно, к музыкальному ПРОМСу присоединился ПРОМС поэтический. И это закономерно. Большое культурное событие, как магнит притягивает представителей разных искусств.
ПРОМС показывает, что можно успешно противостоять и конкурировать с эстрадой и даже футболом!
Увлечение классикой становиться приметой культурного человека. Иначе говоря, классическая музыка стала одной из характерных черт просвященного класса Англии.
Под обаяние классики попадают люди всех национальностей, и богатые и бедные. Не количество денег и не социальный статус тут главное. Скорее это вопрос уровня родительских притязаний и темперамента во время воспитания детей...
Достаточно захотеть, а учить ребёнка можно начать с четырёхлетнего возраста по системе Сузуки. При этом родители могут сами учиться азам нотной грамоты и начать осваивать инструмент. Это трудно но интересно.
Затем можно отдать ребенка в музыкальную школу, которая работает по субботам, водить его на каникулярные недельные курсы. Дети постепенно овладевают инструментом. Музыка воспитывает их.
Но я отвлекся…
ПРОМСу уже более ста лет. Но он не стареет, а становится все солиднее, всё известнее. Побывать на ПРОМС-е, увидеть и услышать его, сегодня стремятся любители классики со всего мира.
Остаётся пожелать нашим соотечественникам появления в России своего «принца Альберта» и своего «ПРОМС-а».
Даст Бог, такие энтузиасты найдутся…


2010 год. Лондон. Владимир Кабаков








Баттерси парк




Первый раз я побывал в парке Баттерси несколько лет назад. Тогда, здесь ещё жили олени в маленьком домике наверху холма. Сегодня домик есть, но оленей после ремонта куда–то увезли и остались только павлины, которые по осени, так пронзительно и печально кричат, видимо скучая по оленям...

Сегодня весна, идёт мелкий прохладный дождик и весь парк просматривается из одного конца в другой. А павлины молчат и непонятными, невообразимо причудливыми разноцветно-волшебными сооружениями, тихо сидят на ветках упавших деревьев, рядом с избушкой. Выяснилось, что они неплохо умеют летать и потому взлетают на нижние ветки деревьев и даже перелетев через высокую ограду, гуляют вблизи от привычных мест. Свои роскошные хвосты они поменяли за зиму на новые и потому невообразимо красивы и величественны, как заколдованные злым волшебником, сказочные принцы и принцессы ...

На парковом озере менее шумно, чем в солнечный день. Но из дальнего угла пруда, доноситься трубные, сердито обиженные клики гуся, за которым гоняется сердитый лебедь. Гусь не может уплыть от взъерошенного и похожего на белоснежную сердитую подушку, быстрого лебедя и потому, подлётывает на несколько метров каждый раз, как хулиган лебедь подплывает опасно близко...

Лебеди – самые сильные на пруду птицы и потому иногда треплют ни в чём неповинных гусей, только заподозрив их в намерении обидеть их лебёдушку.

На самом деле очень трудно разобраться, напрасны ли лебединые агрессивные действия. Может быть, как раз гуси-то в этом парковом сообществе не всегда невинны... Во всяком случае вид, особенно у серых гусей достаточно подозрительный. Они часто шипят, даже на прохожих, а в сторону канадских гусей иногда проделывают совсем недружелюбные жесты...

Посередине паркового пруда, в отдалённости и недоступности, стоят острова, на которых сегодня чисто и ухоженно. Сухие ветки и упавшие деревья распилены на короткие чурочки и сложены в поленницы. Листья собраны в аккуратные кучки и отсутствие листвы на деревьях, делает острова прозрачно чистыми и успокоенными.

Длинноногие нескладные, как молодые балерины, цапли делают гнёзда в вершинах крепких деревьев, на краю большого острова. Плавно взмахивая крылами, муж цапли неслышно и неспешно пролетает надо мной, неся в длинном клюве веточку, делает изящный полразворота и плавно садиться на край большого тёмного гнезда, из которого вдруг вырастает голова «жены» цапли. Она берёт ветку и видимо говорит мужу: - Может ты отдохнёшь дорогой?. Муж-цапля в ответ глядит на неё ласково снисходительно, и тут же вспархивает - летит за следующей веточкой.

В соседнем гнезде цапли та же картина, но там муж с достоинством, довольно долго сидит на краю гнезда и видимо советует жене, как ей лучше пристроить в сооружение принесённую ветку. Только увидев, что сосед улетел за новой порцией стройматериалов, второй муж нехотя покидает супругу и улетает вдаль...

Уже на «материке», с толстого лондонского платана, шурша по коре коготками спускается на землю белочка. Она, подскакивает к большому сухому листу, ловко помогая себе лапами складывает его в рот и легко взбирается назад, на дерево. Белки тоже строят гнездо для потомства...

На холме, две вороны согласно делят хлебную корку и сытые, прячут кусочки хлеба в землю: чуть раскапывают мягкую почву, суют в образовавшуюся ямку хлеб, а потом клювом же, заравнивают почву сверху. Одна из ворон, увидев рядом старый лист, хватает его клювом и кладёт сверху на тайник. «Для маскировки!» – с удивлением догадываюсь я...

Мелкий дождик продолжается и я останавливаюсь, чтобы достать из сумки зонтик. Неподалёку за металлической оградой, вдруг замечаю движение и вглядевшись, вижу, что это большая серая крыса с длинным хвостом. Немножко брезгливо я слежу за тем, как крыса, словно на ощупь, не торопясь, зигзагами бежит по земле волоча длинный хвост по сухим листьям, затем, словно в поисках грибов начинает закапываться в листву и движет перед собой, а точнее над собой горку листьев.
На какое-то время она замирает, там, под слоем осенних листьев, затем начинает двигаться не показываясь на поверхность, и вновь на какое-то время замерев, появляется на виду. Догадываюсь, что она ест каких-то жучков – паучков, прячущихся под листьями. Может быть поэтому, крыса на какое-то время делается кротом. Я сдвинулся с места раскрывая зонтик чтобы защититься от дождя, крыса замечает движение и шмыгает в какую-то щель в корнях - наверное это её нора...

Не спеша иду дальше, любуясь тонким рисунком древесных веток, опутавших небо графической паутиной. Трава по-весеннему зелена, но из-за недостатка света под дождливым небом, эта весенняя зелень не бросается в глаза. То тут то там, на зелёном газоне видны стрелки дафоделс с неяркими жёлтыми цветочками, растущими дружными группами на склонах зелёных полян. Кое-где, уже появились белые и розовые цветочки дикой вишни. Но это пока первые беленькие многоточия, а не густые бело-розовые облачка, в которые они превратятся через месяц.

Весна, словно на ощупь пробует пройти по парку и кое-где, ей этого ещё не удаётся...

Дождь продолжается и я ещё медленнее иду вдоль пруда, вглядываясь в причудливые изгибы стволов, веток и в мурависто зелёную, глянцевую листву вечнозелёных кустарников, по-русски называемых падубом...

Парк, шершаво тих... Низкое небо, однотонно-серого цвета и даже ярко праздничный в солнечный день, золочённый и спокойный Будда, на подиуме азиатской пагоды–ступы, грустно неприветлив...

А кругом продолжает шуршать по траве и деревьям, кажущий таким английским, чахлый весенний дождик... Кажется, что он никогда не кончится и поэтому на душе тоже грустно и тоскливо и я шагаю все медленнее и смотрю уже только себе под ноги...

2005-02-19. Лондон






Лондонский ботанический сад в Кью




Если вы за один день собираетесь побывать в джунглях Амазонки, в полупустынях Мексики, в Индии и прочих экзотических местах, то в Лондоне это вполне возможно. Надо всего – лишь купить за восемь с половиной фунтов билет в Лондонский ботанический сад и отправиться туда пораньше, эдак часиков в десять, чтобы успеть всё осмотреть и ознакомиться с тамошними чудесами...

Но обо всём по порядку...

Переехав через Темзу с левого берега на правый, помотавшись какое–то время по параллельным улочкам, мы наконец высадились на автостоянке у входа в Кью – это ботанический сад Лондона. Справа виднелось широкое пространство реки, слева и впереди – деревья скрывающие под пологом чудеса современной цивилизации. Купив билет с какими–то большими скидками - за членство моей жены в каких-то клубах и за то, что нашему сыну ещё не исполнилось шестнадцати лет – мы вошли внутрь и, ознакомившись с планом сада, двинули направо.

Первое чудо – цветущие рододендроны. Разноцветные, с цветами разной величины, размерами от нашего сибирского, величиной с пятикопеечную монетку, до соцветий размером с детскую голову. И на каждом стволе табличка - как называется, откуда родом, с какого года в саду...

Я начал охать и ахать от восторга, бессвязно рассказывая о чудесных сиреневых, разного оттенка горах у нас в Сибири, весной покрытых кустами цветущего багульника – так по-сибирски зовут рододендрон... Но меня никто внимательно не слушал. Может быть потому, что это трудно представить, а может быть потому, что слышали об этом от меня же несколько раз. Мы уже давно живём вместе...

Пройдя чуть дальше, вышли на поляну с деревянными скамейками вдоль реки, текущей где-то внизу, под высоким берегом. По берегу, между садом и водой пролегала прогулочная тропинка, по которой в обе стороны шли гуляющие и ехали велосипедисты. По неширокой реке, изредка проплывали гребные лодки, с загребными, громко командующими остальными гребцами...

Не торопясь, заварили кофе и чай кипятком из термоса и закусили бутербродами заготовленными ещё дома.

День разгулялся. Облака разошлись, растаяли под ярким солнышком. Над головами с интервалом в две минуты проплывали по небу пассажирские самолёты немного похожие на громадных акул – недалеко был аэропорт Хитроу...

Чуть погодя, тронулись дальше. Следующая достопримечательность – сосновый лес - каких только сосен тут не было! И длинно-хвойные, с искривлёнными стволами, могучие в два обхвата ливанские кедры, и наша сибирская красавица сосна, со стройным стволом и гудящей под ветром пушистой кроной. А неподалёку, в ароматной чаще рододендрона стоял небольшой уютный домик, одной из многочисленных исторически-известных королевских жён, которая скрывалась здесь от суеты и сплетен двора. «Лирическая наверное была женщина» - позавидовал я...

Тут же, неподалёку, была вырыта искусственная барсучья нора, по полутёмным коридорам которой, ползали радостные дети. Внутрь норы я залезть не рискнул - побоялся застрять - но сверху всё осмотрел и убедился, что нора как настоящая, только размерами в несколько раз больше. Вспомнил тайгу в начале лета, яростный лай моей собаки Лапки, мелькнувшего в норе приземисто-упитанного барсука...

Сосняк вскоре кончился и среди крупных дубов мы увидели китайскую пагоду этажей в девять, высокую как башня и потому, непонятно для чего, предназначенную. «Как в ней жить то? - спросил я жену, но она на мой глупый вопрос не взялась отвечать и я успокоился...

Неподалёку, на невысоком холмике был разбит японский, философский как я его называю, садик. Несколько плоских, причудливо изогнутой формы пространств, покрытых светло-серой ровной, мелкой галькой, «причёсанной» граблями. По «берегам» этих «водоёмов» торчали камни с острыми краями, похожие на скалы в миниатюре. Весь холмик был засажен японскими кустами и деревьями, включая растительный символ Японии – вишню сакуру.
На вершине холма стояли причудливые ворота – копия каких-то известных в Японии ворот, в половинную величину. Я снова завздыхал, присел на лавочку, сосредоточился и «отлетел» на время, перенесясь на волшебные, чудесные острова страны «Восходящего Солнца»... Ведь этот садик, был для меня миром природы в миниатюре: Причёсанная галька - это вода. Острые камни – это скалы. Деревья, трава и цветы – это земные леса...

Следующим чудом была теплица. Войдя в стеклянный дворец, попали в «тропики». Было влажно и жарко. Какие-то чудесные цветы, похожие, не то на амазонских попугаев, не то на африканских бабочек, видны были на земле, на кустах, на деревьях.
Поднявшись по витой лестнице, мы оказались над «Джунглями» и сверху, разглядывали причуды тропического леса: стволы в форме громадных бутылок, плоские листья напоминающие по размерам лодки, кокосовые орехи гирляндами висевшие на пальмах. Тут были и деревья какао, и кофе, и цитрусовые, и бамбук растущий по десятку сантиметров в день… Спустившись в подвальное помещение, мы наблюдали причудливой формы и разнообразных, ярких расцветок рыб и рыбок, морских ежей и коньков, крабов и спрятавшихся в песке одноглазых камбал, живущих в больших аквариумах встроенных в стены...

Вышли из теплиц переполненными впечатлениями и взмокшими от тропической жары. - Да... Жизнь у них там, в джунглях... Не позавидуешь!.. – резюмировал я. - Ну почему же, – коротко возразила мне жена, – люди ко всему привыкают...

В соседнем здании представлена инсталляция - «Эволюция жизни»… В начале была только лава, кипящая жидкая глина и сухой жаркий воздух. Потом появились какие-то ракушки и головастики. Ещё позже проросли леса и обнаружились гигантские и страшные динозавры, которые поедали эту зелень, а потом и друг друга - после внезапной катастрофы, они в один момент вымерли и через время появились новые травоядные и хищники, но уже поменьше и поприличнее.
«А где же Бог – ворчал я вопросительно, но сын твёрдо знал, что бога нет и только поглядывал на меняя снисходительно. А жена, как всегда отмалчивалась зная, что если вступишь в спор, то греха не оберёшься...
Последняя стадия жизни началась совсем недавно, этак пару - три миллиончика лет назад, когда на планете появился «венец» природы – Человек... На этом панорама эволюции жизни заканчивалась и мы вышли на воздух. Вокруг зеленела трава и деревья, светило яркое солнце, но я был взволнован и разочарован:
– А как же насчёт цели жизни. Кто мне на это ответит? – возглашал я.
Но жена и сын ушли вперёд, а я тащился позади, вдыхая ароматы чудесных магнолий и жасминовых рощ...

Зрелище мексиканских полупустынь с разного вида кактусами, меня немножко взбодрило и я представил себе свирепого Панчо Вилью в сомбреро, дико скачущего на взбесившейся лошади среди этих полу пустынь...
Зато влажные тропики мне совсем не понравились и я был рад, когда мы, выйдя из последней теплицы, свернули к кафе...

Попивая горячий, вкусный чай, я рассуждал о многообразии форм жизни, при этом рассматривая стаю почти круглых жирных диких индеек из Северной Америки, пасущихся на лугу перед кафе. Когда же сын предложил мне часть сливочного мороженного, я совсем размяк и согласился, что Кью – волшебное место!

День, между тем, клонился к закату. Прохладные тени пересекли луговины и тропинки, по которым мы гуляли, обсуждая увиденное. Некоторое время ещё, посидели на берегу пруда, заполненного тихой, маслянисто – блестящей водой. Вдоль берега плавали утки, гуси, лебеди, а к нам, как к хорошим знакомым, подскочила белочка, которую мы покормили с руки. Сын, может быть первый раз по настоящему удивился, опасливо пытался погладить зверька, безбоязненно вскочившего к нему на колени в поисках пищи...

Заходящее солнце серебряно-золотым пожаром разлилось по поверхности пруда и мы уже просто отдыхали, каждый думая о своём. Людей вокруг почти не было видно и наступала вечерняя тишина...

На обратном пути я полюбовался громадным дубом, может быть самым большим и самым старым в Лондоне и его окрестностях, потом, прощаясь с этим земным чудом вдыхал ароматы цветов и сирени, разные формы и виды которой собраны на небольшой площадке.

С территории ботанического сада, мы уходили одни из последних. Усталый служащий у ворот пожелал нам доброго пути и мы, усевшись в машину, через весь город поехали домой и молча вглядывались в полупустынные улицы. Солнце спряталось за стенами скучных домов и освещало, прощальными лучами золотого заката, стройно – высокие лондонские церковные шпили...

Чудесный день закончился...

20. 5. 04. Лондон





Ричмонд парк.


Э П И Г Р А Ф:

«… В рощах далёких олени трубят…
Осень приходит.
Лето уходит.
Жизнь проходит…» Гийом Аполлинер.

Лондон. Сити. Утро…
Потоки машин, автобусов движутся по улицам непрестанно. Людские «реки» выливаются из метро, сходят с автобусов, вылезают из такси и потом «растекаются» по своим рабочим офисам, оставаясь в них до вечера, в течении всего, тягостно длинного дня…
В середине дня, на некоторое время, толпы клерков вновь заполняют улицы, в поисках еды и короткого отдыха.
Наступило время обеда…
Кто – то идёт в знакомую пиццерию, кто-то в Макдоналдс, кто-то в близлежащее кафе или в недорогой ресторан.
Улицы и переулки в это время, особенно утром и вечером, в начале и в конце работы, вновь полны.
В скверах и парках, на скамейках и на траве располагаются группами и в одиночку клерки: в основном юноши и девушки. Все они жуют взятые в магазинчиках бутерброды и запивают, взятыми там же кофе или чаем в бумажных стаканчиках.
Окрестные рынки на улицах, магазины и магазинчики, в том числе книжные тоже заполнены любопытствующими людьми, привыкшими прицениваться и любоваться на «интересные вещи», которые им совершенно не нужны.
Купленные книги, прочитываются перед сном за несколько дней и потом ставятся на полку, чтобы быть навсегда забытыми.
Конечно, о них могут какое-то время говорить в кругу «своих», продвинутых книголюбов, а потом переходят всё к новым и новым сюжетам и новостям, «расписанным», бойкими перьями писателей - промышленников. Они на этом зарабатывают деньги и их служба, отличается от обычной только тем, что они свою работу делают дома, в кабинете…
После полудня на час-два наступает время сосредоточенного безлюдья на улицах. Тысячи и тысячи похоже, почти одинаково одетых людей, сидят в почти одинаково оформленных прямоугольных помещениях разного размера, рядом с компьютерами и напряжённо глядя на экраны, манипулируют кнопками клавиатуры, кто бесшумно, а кто с ожесточением «клацая» на кнопки с названием букв, «виртуально» покупая и продавая разнообразнейшие товары и услуги, включая сами деньги...
…И вот наконец день закончен. И вновь «в суету городов и в потоки машин», возвращаются чиновники и чиновницы.
И эти реки людские, в течение часа заливают городские улицы.
Народ разъезжается, расходится, «рассасывается» по пригородам и окрестным городкам, примыкающим к Лондону, скрываясь в свои дома и домики...
И наступает вечер, когда в жилых домах зажигаются вечерние огни, включаются телевизоры и до глубокой ночи слышны через окна, звуки теленовостей, громкие споры и разговоры на реалити - шоу, трагические вскрики мужских и женских голосов в теле - мелодрамах, а то рёв толпы болельщиков в спортивных трансляциях, после гола, досадного промаха или неудачной попытки забить, забросить, ударить так, чтобы сразу в нокаут...
Люди отдыхают и готовятся к завтрашнему утру, похожему на сотни и сотни других рабочих дней в году, …
…Ближе к ночи, громадный город постепенно затихает. Только изредка в наступившей тишине звучат пронзительные сигналы-вопли полицейских машин и машин скорой помощи. Где-то совершены преступления, а может кто-то умирает! Жизнь то продолжается, хотя уже в полусонном состоянии…
…Панорама высотных зданий Сити из стекла, стали и бетона, фантастическое зрелище сверкающего электрическими огнями вечернего Лондона…
Медленно и тихо, проходит ночь. Город спит и только несчастные бездомные не спят и ворочаясь в своих картонных ящиках, обдумывают свою неудавшуюся жизнь.
Но вот заалел восток и над городом поднимается тяжёлый, сонный рассвет. На улицах появляются ранние прохожие и машин становится всё больше.
Открываются станции метро и первые электрички, полупустые еще, «причаливают» к платформам, а потом, высадив и посадив новых пассажиров, убегают в норки, под землю. И кажется, что это и есть пути в «преисподнюю» которой пугали грешников ещё так недавно…
Наступает новый день и вновь, как всегда, на улицы выплёскиваются волны человеческого моря. Как и всегда, улицы заполняются тысячами и тысячами спешащих на службу, прохожих...

...Середина дня: впечатляющая панорама лесистых горизонтов с высот Ричмонд – парка…
Блестящая лента Темзы далеко внизу делает плавный поворот вправо. На реке, посередине, стоят катера и моторные яхты…
По берегам растут старые дубовые леса в осеннем наряде…
Перед нами панорамы пригородов: широкие, просторные. Они, на фоне птичьего щебета сменяют одна другую и мы видим яркие краски осени: коричневые, золотые, красные, жёлтые деревья одетые в осенние наряды…
… И вдруг из тишины леса доносится страстный и грозный олений рёв. На поляне среди леса, стоит олень – самец, с громадными рогами закинутыми за спину, высоко поднятой головой и разинутой пастью. Его голову, словно шипастой короной увенчают много отростковые рога.
Рёв – рычание вместе с серым облачком пара вылетают из его горла и разносятся по округе. Доминантный олень - самец обводит взглядом окрестные леса и мы вместе с ним, видим круговую панораму дубового леса, желтые ковыльные луговины, тропинки вьющиеся среди «лесов и полей», серебристо-блестящий, большой пруд посередине парка…
И тут, из окрестностей, с лесистых склонов невысокого холма, доносится ответный рёв. Потом уже с луговины, из-за стволов деревьев слышен яростный клич другого «быка».
Издалека, чуть слышно отвечает третий олень…
В Ричмонд парке начался олений гон – время, когда откормившиеся за лето, набравшиеся сил олени – быки ревут, вызывая соперников на бой, дерутся между собой и завладев матками, иногда целым «гаремом», из десяти - двадцати оленух, воспроизводят будущее оленье стадо.
Вновь панорамы густого тенистого дубово-букового леса.
На луговине между лесными урочищами лежат олени-матки и среди них видны большие развесистые рога – это бык «табунщик» и владыка «гарема».
Бык встаёт, осматривается, подходит к лежащей матке и согнав её с места, обнюхивает лёжку, а потом гонится за ней… Таков ритуал ухаживаний в оленьем стаде во время гона.

«В Ричмонд парке живут в полудиком состоянии более двухсот благородных, «красных» оленей и столько же оленей пятнистых. Территория самого большого лондонского парка велика и всем животным здесь хватает места и пастбищ…
Организован парк несколько столетий назад, на месте диких лесов, где охотились и развлекались королевские дворы многих английских монархов, с незапамятных времён. Здесь встречаются дубы, по восемь метров в обхвате, молчаливые «свидетели» истории на протяжении четырёхсот - пятисот лет…»
Вновь панорама парка. На горизонте, за далёкими лесами видны высотки Сити. А чуть ближе, дубовые рощи, просторные луговины, блестящая, зеркальная поверхность озёр…
Сквозь чащу мы видим ревущего быка и рядом пасущихся маток из его «гарема». Метрах в ста второй бык яростно отвечает - рядом с ним тоже пасутся матки…
«Олени - красивые сильные животные, в обычное время осторожны и пугливы, но во время гона превращаются в злобных и яростных бойцов. Такой олень – самец весит около двухсот с лишним килограмм и силён, как настоящий бык…»
Быки, поревев и продемонстрировав друг другу громадные семи – восьми отростковые, острые как вилы рога, медленно расходятся, каждый на свой «участок».
Между собой они бьются чтобы отвоевать новых маток, чтобы показать свою силу и власть и ещё, чтобы стать родителями нового поколения оленьего стада…
И снова панорама осеннего леса и посреди дубовых рощ мы видим два озера – поменьше и побольше. В этих озёрах множество водоплавающих птиц, которые здесь живут круглый год и гнездятся, на островах и в огороженных участках леса, примыкающих к озеру. Это и большие величавые белые лебеди, и гуси многих пород, и утки, и водяные курочки…
Этот парк стал домом для множества полудиких животных и птиц. А днём, ворота огромного парка, окружённого трёхметровой кирпичной стеной, открываются впуская посетителей приходящих сюда пешком и приезжающих на машинах - люди хотят подышать лесным воздухом и полюбоваться на жизнь диких животных. Каждый день здесь бывают сотни, тысячи посетителей!
Есть в парке и охраняемые территории – например сад Изабеллы, заложенный здесь сто семьдесят лет назад, чуть раньше начала Крымской, англо-русской войны.
Плантации Изабеллы - замечательно уютный и красивый сад с небольшим прудом и почти ручными утками всех пород и расцветок.
Руины, оставшиеся от многовековых дубов, сменяются здесь вечнозелёными рододендронами, экзотическими кустарниками из разных стран мира. В густой зелёной траве журчит ручеёк и сквозь лесные чащи проглядывают зелёные даже зимой, травянистые луговины…
Ричмонд парк – традиционное место гуляний и отдыха для англичан…
Асфальтированные дороги парка с потоками машин в обе стороны... Машинные стоянки… Дворцы и виллы в глубине леса… Гольфовые поля и кафе с ресторанами…
Люди едут на велосипедах, гуляют по дорожкам – тропинкам парка компаниями и поодиночке, часто выгуливая собак и собачек…
Здесь, как в первозданном раю, безбоязненно встречаются человек и дикая природа. Такое, очень редко можно увидеть в реальном, «прекрасном и яростном мире»!
И снова вечер…

Закат солнца…
Тишина, нарушаемая только раскатистыми звуками оленьего рёва…
Вот они, кормятся на просторном лугу. Возбуждённые, нервные олени-быки гневливо рыкая бегают вокруг своего «гарема», охраняя маток от «незваных пришельцев», отвечая на рёв соперников скитающихся вокруг.
По лесным чащам спокойно пасутся матки и заметив нас, пугливо поднимают головы всматриваясь… Белочки снуют от дерева к дереву запасая орехи и жёлуди на зиму или гоняясь друг за другом…

Вновь панорамы лесов и озёр парка…
Солнце заходит, становится тихо и кажется жизнь замирает вокруг...
Вдруг, после резкой смены картинки, мы видим заполненные толпами людей, сверкающие ярким светом улицы Лондона, витрины магазинов и стоящие за стёклами застывшие манекены, словно заколдованные люди охраняющие эти волшебные «пещеры» разбойника Али Бабы…
Гул, шум, толкотня…
И всё это сопровождается песней Высоцкого: «В суету городов, и в потоки машин, возвращаемся мы – просто некуда деться…»

Вот таким, увидел я в своём воображении осенний Лондон и поделился с вами этими видениями!


Зима 2009 года. Лондон. Владимир Кабаков.



Гайд парк


…В центре Лондона протянулась полоса парков: Сент – Джеймс парк, Грин парк и Гайд-парк. Первый – Сент Джеймс-парк небольшой, примыкает к Букингемскому дворцу и с другой стороны, почти к Трафальгар – сквер.
Грин-парк, находится между Пиккадили и стеной сада Букингемского дворца. Гайд-парк боком примыкает к окончанию Оксфорд – стрит и слева, в центре, стоит мемориал принцу Альберту, а в дальнем конце включает в себя Кенсингтонский дворец, где до своей трагической смерти жила принцесса Диана…
Чуть дальше и правее дворца, стоит русское посольство и ещё несколько дипломатических миссий, в том числе и посольство Непала. На этой же улице стоят дорогие особняки самых богатых людей в Англии – в их числе – особняк Ромы Абрамовича…
Кенсингтон – это богатейший, тихий и пожалуй самый красивый район Лондона. И как мне кажется, Гайд-парк, это самый красивый и наверное самый посещаемый парк Лондона…
Кстати, в ста шагах от этого парка и неподалеку от Альберт – холла, находится кафедральный собор русской православной церкви, которую до своей смерти в 2003 году, возглавлял митрополит Антоний Сурожский…
Посередине парка растянулось на километр озеро – пруд, в котором живут гуси – лебеди и прочая живность. Однажды я видел там забавную сценку. Папаша лебедь, гонял по воде канадских гусей только потому, что ему показалось неуважительным поведение этих «гусей» по отношению к шести лебедятам, преспокойно плавающих с мамашей неподалёку. Может быть лебедь имел «зуб» на гусей, в прошлом?
Во всяком случае сердит он был не на шутку и гуси старались «сбежать» с воды на землю и сбившись в испуганную, а может быть насмешливую стаю, «погогатывая», наблюдали оттуда, как раздражённый лебедь, наконец прищучил нерасторопного гуся и выдрал ему несколько перьев из хвоста. Экзекуция проходила на глазах у гуляющей публики и гусь кричал от страха как «резаный».
Наконец, удовлетворённый расправой над противником лебедь, сильно толкаясь крупными перепончатыми лапами, поплыл с семейству. Публика, сочувственно поглядывая на несчастного и помятого гуся разошлась, а я проследовал дальше, вдоль берега пруда, по бетонной набережной, полого и низко спускающейся к воде…
В одном месте, у берега, собралось много водоплавающих птиц и чаек, а в серединке стоял человек и разговаривая сам с собой кормил птиц, разбрасывая по воде, под драчливый гомон гусей, уток, чаек, белоснежных лебедей, кусочки хлеба из большого полиэтиленового пакета…
На другой стороне пруда, по широкой полосе асфальта, грациозно и плавно скользили на роликовых коньках юноши, девушки и вполне взрослые дядьки в предохранительных наколенниках. Тут же неподалёку, «профи» устроили соревнования по коньковому слалому объезжая пластмассовые «фишки» выставленные в длинный ряд…
Пройдя ещё несколько сот метров, я увидел огороженный пляж для любителей купания в прудах. Чуть дальше – оживлённое кафе на набережной, где можно на свежем воздухе выпить чашку чая и съесть сладкую плюшку…
Ещё дальше, по этой же стороне, я увидел загадочную кольцеобразную, бетонную полосу – жёлоб, внутри которой просто бежала быстрая вода, стоящая прозрачным озерком в бетонных берегах, внизу пологого кольца…
Где - то вода бежала по жёлобу быстро и пенилась, а где то «скользила» тонким потоком едва укрывающим бетон. Во всяком случае было очевидно, что автор артефакта, хотел нам передать какую-то мысль…
Потом я прочитал, на стенде, установленном рядом с потоком, что это скульптурный памятник принцессе Диане. Так сказать, водяная скульптура…
Идея интересная. Ведь наша жизнь, действительно поток, который иногда бушует, а иногда успокаивается и едва течёт. Во всяком случае драму жизни принцессы Дианы, это сложное для восприятие сооружение, метафизическими символами выражало и давало простор фантазии…
Пройдя под мостом, соединяющим два берега пруда, я вышел к каскаду фонтанов. Здесь, севши на скамью сосредоточился, но моя медитация была прервана плачем маленького ребёнка, который не слушаясь маму упал в воду, слишком низко нагнувшись над балюстрадой, ограничивающей ванну фонтанов. Благо там было неглубоко и встревоженная мамаша вытащила мокрого ребёнка из воды, переодела его и прижимая к себе, унесла домой.
Я посидел ещё какое-то время греясь на ярком солнышке, сквозь внутреннюю тишину парка слушая обрывки разговоров вокруг…
Поднявшись по зелёному газону к асфальтированной дорожке, я увидел мужчину в коляске с неестественно белым лицом, который часто и тяжело дышал. «Плохо человеку -начиная волноваться подумал я, но колясочник отдохнув, довольно быстро поехал вперёд, крутя колёса руками и метров через сто остановился вновь и вновь задышал…
«Волю закаляет» – с грустью подумал я и стараясь не смотреть на бледное лицо, прошёл мимо…
Дойдя до стен Кенсингтонского дворца, вспомнил девяносто восьмой год, когда я приехал в Англию и была годовщина загадочной гибели Дианы. Тогда стены дворца и металлическая решётка вокруг, были завалены яркими букетами цветов… Трагическая судьба… Сломанная жизнь…
Думая о Диане, часто размышляю о том, что человек живя среди окружающей его красоты и богатства, бывает глубоко несчастен из за того, что суета нашей жизни заслоняет её величие и праздничность…
Возвращался по другой дороге низом парка и попал в район Альберт Холла. В одном месте там, замечательный цветник из куртин цветущего рододендрона…
Фиолетовые, оранжевые, алые крупные цветы и вокруг обрамление из золотистых, ароматных цветочков, словно пахучее украшение цветистого сокровища…
Множество голубей и белок, с любопытством бегут по аллеям за гуляющими, в надежде получить орешки. Тут же маленький мальчик недавно научившийся ходить, заливисто смеётся и двигаясь вперевалку, гонится за ленивыми голубями…
Его смех так звонок и заразителен, что невольно начинаешь и сам улыбаться…
А тут ещё птичка с яркой оранжево – золотой грудкой, пытаясь «сбежать» от приставших к ней задиристых сорок, ища защиты подлетела ко мне почти на метр. И сороки оставшись чуть позади, ждут когда я пройду дальше, чтобы продолжить погоню…
По дорожкам, степенно катят коляски мамы и няни, прогуливая малышей.
Неподалёку, каштаны в два обхвата вздымаются вверх, заслоняя солнце плотной тканью зелёных, фигурных листьев, на фоне которых светятся белые и розовые свечки соцветий. Тут же старые лондонские платаны величаво раскинулись ввысь и вширь, поражая размерами причудливо изогнутых веток…
А кругом, знаменитый английский, зелёный, ровно - постриженный травяной газон…
Наконец выхожу к мемориалу принцу Альберту, бело – коричневому, мраморно – золотому, увенчанному золотым же крестом, возносящемуся на пятьдесят метров в небо.
Под величественным архитектурным «балдахином», словно в дворцовой часовне, сидя в кованном кресле задумавшись, отдыхает «металлически – золотой принц Альберт, навеки застывший в позе покоя и размышлений. Он был женат на одной из величайших королев Англии – Виктории. Имел от неё многочисленное семейство, но умер сравнительно молодым, оставив детей и неутешную, всегда любящую его жену – королеву…
Принц был покровителем наук и искусств и оставил после себя множество выстроенных музеев и концертных залов. В том числе Альберт – Холл - круглый зал, внутри напоминающий римский Колизей и вмещающий около шести тысяч зрителей…
В этом зале, вот уже более ста лет, каждый год проходят многодневные фестивали классической музыки – ПРОМСы…
Продолжая прогулку, перейдя пруд по автомобильному мосту, построенному в середине парка, пешеходными тропинками вошёл в глубину платановых рощ, в уютные тенистые места, где стояли старинные, из серого кирпича дома – дворцы, не-то смотрителей парка, не-то его владельцев…
Поднявшись по пологому склону, вышел к знаменитому Углу Ораторов, где собираются лондонские любители поговорить – здесь они произносят речи на различные темы, демонстрируя свой задор и красноречие. Обычно их слушает несколько одиноких прохожих или иностранцев – туристов.
Но я вспомнил как недавно, миллионная демонстрация противников войны в Ираке пришла сюда, пройдя через весь Лондон по улицам, пришла и заполнила весь этот парк, в котором через оглушительные громкоговорители зазвучали горячие речи осуждающие войну...
Но парк бывает и безлюден. Однажды я был здесь туманным осенним утром на восходе солнца, которое пробиваясь сквозь туман, постепенно растапливая серые, влажные облака опустившиеся на сырую траву и окутывающие, застывшие в утреннем молчании, деревья. И вдруг, по конной дорожке покрытой мягким желтоватым песком, словно романтические привидения из английских баллад, появились всадники на лошадях, в костюмах для верховой езды…
Они неслышно возникли из густого тумана и вскоре пропали, вновь потерялись в нём…
Тогда, просто гуляя по дорожкам, я любовался природой преображённой человеком и рукотворной красотой парка, вспоминая о похожих солнце-восходах над бескрайними просторами Сибирской тайги…
Под платаном весело скакала белочка разыскивая зарытые ею же орешки, и вдруг сердито прыгнувшую на ворону, неосторожно к ней приблизившейся…
Чуть поодаль паслась на зелёной траве стая серых гусей, с шумом взлетевших, когда рыжая собачка обследовавшая окрестности, случайно приблизилась к большим птицам…
Мне надолго запомнились та тишина и безлюдье парка, жемчужный блеск росистой травы по золотыми лучами солнца, пробивающегося сквозь плотные зелёные кроны высоких деревьев…
Парки в Лондоне - это островки природы облагороженной трудом человеческих рук и его фантазией. И Гайд-парк, в этом ожерелье из множества больших и малых парков города, занимает пожалуй одно из первых мест по красоте и своеобразию планировки…
Летом, когда кругом распускается зелень закрывая горизонты, по временам вполне можно представить себе, что ты в середине красивого ухоженного леса. Но вокруг шумит городская жизнь и стоит захотеть, как через пять минут ты сможешь выйти на оживлённые улицы наполненные народом и машинами…
Но если у вас есть десять - двадцать минут и есть желание побыть одному, вы можете войти в этот удивительный парк и погрузиться в мир света, зелени и мечты…

Лондон. 21. 05. 2005. Владимир Кабаков




Ридженс - парк.


…Ридженс - Парк, пожалуй один из самых красивых парков Лондона - в любое время года он хорош ...
В середине февраля, когда природа начинает просыпаться после короткого зимнего отдыха, появляются на клумбах и деревьях первые цветы: белые, розовые, желтые, синие.
И кажется, что лёгкие ароматные облачка подгоняемые весёлым ветром, то опускаются на землю, то цепляясь за ветки, повисают на деревьях.
Кое - где мы видим крупные, розовые и белые цветки магнолий на темно коричневых, безлистых ветвях.
Фоном этому великолепию служит сочно зелёная травка на газонах. Воздух ещё прохладен и свеж, но перемены уже чувствительны: ночами часто идёт тёплый дождик и даже слышны раскаты первого грома, а утром встаёт яркое солнце и к полудню становится тепло и весело...
Но всё это было весной, а сегодня уже начало лета...
У входа в парк со стороны Вестминстер коледжа, на пруду и на набережной нас встречают любопытные и настойчивые птицы: гуси, лебеди, утки и водяные курочки разных пород и расцветок. Они ждут подкормки. Если вы принесли хлеб, тотчас к вам со всех сторон устремляются десятки "страждущих", больших и малых птиц. Начинается гомон и суета - все хотят получить хотя бы кусочек, даже если они сыты. Пугливым конечно не достаётся ничего.
Зато лебеди, канадские и серые гуси, всегда что-то имеют. Один "гусь", когда хлеб закончился, недовольно ущипнул меня за ногу, а когда я стал ему выговаривать за некорректное поведение, пристально посмотрел мне в глаза и загоготал. Всё стало понятно без слов и я смущённо отошёл, ещё какое-то время размышлял о проблемах благотворительности.
Перейдя мостик над прудом, я залюбовался разноцветьем цветочных клумб устроенных в форме медальона.
Каждая состояла из гармонично подобранных по цвету и форме растений, над которыми струился нежный, лёгкий аромат. Присев на скамейку я расслабился, глядя на тёплое солнце, на бурлящую жизнь вокруг и подумал, что всё не так плохо и что в мире, где есть красота, можно жить.
Неподалёку, подле беседки в китайском стиле одинокая стройная женщина делала упражнения тай-чи, плавно переступая ногами и разворачивая корпус с балетным изяществом имитируя толчки - удары...
Вокруг неё казалось сосредоточилась тишина и медитативный покой, подчёркиваемый плавными, лёгкими движениями...
Чуть погодя я проследовал дальше и вошёл в сад королевы Мери, выполненный в японском стиле.
Как в любом классическом японском саду здесь есть небольшой пруд, водопад, маленький холм и конечно же "горбатый" мостик. Всё это - символы, обозначающие элементы природы в религиозной системе дзен. Вода - это мировой океан, холм - горы, декоративные деревья и кустарники - это лес. Всё вместе- символ красоты и полноты бытия. Можно сесть на скамейку, а то и просто на травку и любуясь на маленькую часть большой Земли расслабиться, подумать о высоком и вечном.
Однажды, я наблюдал здесь пару чудных, чёрных лебедей с двумя птенцами.
Грациозные птицы величественно плыли чуть поворачивая гордые головы то влево то вправо, а маленькие лебедята старались не отставать, суетливо крутились вокруг взрослых, ныряли, доставая со дна что-то съестное.
Вдруг, в глубине пруда, появились тени больших рыб: кажется они тоже прогуливались, только под водой.
Папа - лебедь испугался за детёнышей, зашипел, пытаясь ущипнуть рыбин под водой. Потом, когда рыбы уплыли, лебеди начали доставать со дна длинные стебли камыша и выбрасывать их на берег. Я догадался, что они чистят пруд, чтобы птенцы в этой паутине стеблей не запутались...
Лебеди вообще очень заботливые родители.
Как-то, я видел большую лебединую семью в которой было шесть птенцов. Видимо от непрестанных забот "папаша" совсем озверел и гонялся за гусями, стоило им приблизиться на десять метров. Гуси шарахались в страхе по сторонам и только выбравшись на берег чувствовали себя в безопасности.
Но одного он всё-таки поймал в узком местечке и так поколотил, что выдернутые сильным клювом гусиные перья поплыли по воде. Собравшиеся на берегу гуси с интересом наблюдали за беспощадной экзекуцией...
Но о лебедях в другой раз.
Я прошёл дальше к водопаду и долго стоял там вглядываясь и вслушиваясь в мерный шум прыгающей с камня на камень воды. Рядом с мостиком торчали из земли большие древесные пни. Потрогав их, я понял, что это камень. Выяснилось, что это остатки окаменевших деревьев привезённые сюда из Девона и росли они на английской земле около миллиона лет назад.
Неожиданно, мне показалось, что я не только волшебным образом перелетел в Японию, но и "провалился" в прошлое на многие сотни тысяч лет...
Я представил себе могучие леса, непроходимые болота, страшных хищников клыкастых и когтистых, перволюдей, прячущихся в высокой, густой траве.........
Очнулся от громких голосов: навстречу шла группа подростков, говорящих на русском. Девочки оживлённо обсуждали, можно ли девушкам первым назначать свидание мальчикам. Дискуссия шла нешуточная: всем было не до японских красот. У меня мелькнула мысль, что русские подростки всегда были социально активны...
Идущие последними в этой компании, мальчики лет двенадцати, не понимали горячности старших друзей и беседовали о своем: - Я, в натуре, путешествую уже с детских лет и мне этот туризм вот где - говорящий показал. Его собеседник поддакнул, а я невольно позавидовал - в наше время такой проблемы "не стояло".
Но от услышанного, очарование момента рассеялось и я побрёл дальше...
На коллекцию разноцветных, ароматных роз, я теперь почему-то смотрел без энтузиазма, хотя там было не менее ста разных сортов с замысловатыми названиями: "Звезда Востока", "Император", "Гейша".
Вскоре, вновь выйдя на берег пруда я сел на зелёную луговину, снял рубашку и стал загорать.
Мне было хорошо от яркого солнца, лесных ароматов и я в полудреме подумал: "Почти как у нас в Сибири, в начале лета в тайге: тепло, чисто и спокойно".
Засыпая, я слышал где-то далеко крики детей играющих в футбол, песенные трели блестяще-чёрного дрозда, кряканье селезней под берегом и поймал себя на мысли: "Как хорошо, что мы, в нашем детстве узнавали о чудесной загранице только из книжек и потому, научились ценить красоту мечты внутри себя..."
И ещё я вспомнил Лао- Цзы, и его афоризм "Как хорошо жить в маленьких государствах. Даже если по утрам вы слышите пенье петухов в соседнем государстве, вам незачем пересекать его границу. Ничего нового вы там не увидите"!
Только сегодня я понял глубину мысли китайского философа…


Октябрь 2019 года. Лондон. Владимир Кабаков



Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal