Лабиринт

Тесей с самого детства, сколько себя помнил, мечтал сразиться с Минотавром - чудовищем с головой быка и телом человека. Он не раз представлял себе загадочный Лабиринт и то, как чудовище бродит по его бесчисленным коридорам в поисках выхода. Победа над Минотавром поставила бы Тесея в один ряд с Гераклом.
Вот только его отец — царь Эгей не разделял устремлений сына.
- Думай о насущном, сын мой, - не раз повторял он — учись искусству управления, ведь тебе передам власть на Афинами.
А однажды в минуту сильного раздражения он бросил Тисею:
- Может и не было никогда никого Минотавра, и всё это домыслы бездельников и глупцов.
- А как же легенда о страшной дани нашего города царю Миносу, — возмутился царевич, — ведь четырнадцать юношей и девушек приносилось в жертву Минотавру.
- Пустое всё это, — махнул рукой Эгей, давая понять, что не намерен пускаться в обсуждения.
Царь ещё некоторое время пытался отговорить сына от затеи отправиться на Крит, но мало преуспел в этом. «Хорошо пусть будет по твоему - решил он наконец — отправляйся. Может быть, так оно будет лучше».
Он выделил сыну корабль гребцов и десяток надёжных воинов из личной охраны...
Прошло несколько дней и ночей пути, прежде чем сквозь зыбкую пелену утреннего тумана проступили очертания земли. Стали различимы отдельные суда возле пристани, искусно сложенной из каменных блоков. Ветер донес запахи рыбы, смолы и свежесрубленного дерева. Это была столица царства — город Кносс. со своей обширной гаванью, корабельной верфью и ослепительно белым городом-дворцом, в окружении кипарисовых рощ. Здесь оканчивалась, словно внезапно обрывалась в море Великая равнина, сердце всего островного государства. А далеко наверху, за бесконечной цепью холмов и предгорий, высилась, покрытая шапкой снегов, величественная Гора, издревле богатая строевым корабельным лесом. И именно оттуда, по узким и обрывистым дорогам местные дровосеки на своих телегах свозили мачтовые сосны и кедры прямиком на верфь.
Но вся эта великолепная картина не трогала Тесея. Все его помыслы были заняты предстоящей схваткой...
Жители Кносса с удивлением выслушали желание молодого чужеземца проникнуть в Лабиринт и сразится с Минотавром.
- Тебе следует встретиться с хранителем Лабиринта Хероном, - посоветовали критяне, - он живёт рядом с Лабиринтом…
Внешне Лабиринт выглядел как храм, но в подземных каменных коридорах имел своё продолжение. Рядом стоял старый глинобитный домик, где Тесей и отыскал Херона. Хранитель дремал, сидя на пороге. Он оказался древним старцем, глубокие морщины подобно руслам пересохших рек избороздили пергаментное лицо. Зато глаза смотрели удивительно молодо и проницательно.
Тесей принялся терпеливо объяснять цель своего визита. Казалось старец не понимает и крупицы из сказанного — настолько отрешённым был весь его облик. Но внезапно он качнулся вперёд:
- Никто не видел Минотавра мёртвым.
Это прозвучало как откровение.
- А живым? - подался вперед Тесей.
- Живым? - переспросил хранитель, словно удивляясь самой сути этого вопроса.
И вдруг неожиданно Херон отчётливо произнёс:
- Я ждал тебя. Входи. - и протянул ему ключи от входа.
Вот так всё и произошло — быстро и естественно….
...В метре от своих ног Тесей различил ступени, узкие и крутые. Внизу, под ними угадывался каменный пол. Не раздумывая, он стал спускаться вниз. Длинный кинжал, искусно спрятанный в складках одежды, был его единственным оружием в предстоящей схватке. Продвигаясь осторожно вперёд, он видел как странно менялось пространство Лабиринта. Стены раздвинулись, потолок стал выше, пол под ногами заколебался и стал уходить вниз. Правая стена в одном месте провалилась; и там, на месте провала, образовался еще один коридор. При этом темнота то сгущалась до полного мрака, то начинала блекнуть, разбрасывая вокруг зыбкие тени. Лабиринт казался Тесею живым существом, хитрым и изворотливым. Появлялись новые коридоры, одни были узкими и длинными, другие более широкими, но потолки в них оказывались такими низким, что идти можно только пригнувшись.
Потом все окружающее пространство стало наполняться едва различимыми звуками. В этих звуках причудливо сплетались крики чаек над водной гладью моря, шум гончарного круга, завораживающий перезвон золота, любовные стоны женщины, очаровательный детский смех, и что-то еще, непонятное, неуловимое, ускользающее.
Однажды Тесей увидел огромную тень; хищно протянувшись из глубины коридора, она явственно напоминала исполинскую бычью голову и человеческие плечи. Сжимая в руке кинжал, афинян изготовился к схватке, но тень лишь легла на него и растаяла за спиной. И именно в этот момент Тесея охватило огромное, ни с чем до селе не сравнимое, смятение. Это был первозданный страх, тот, что древнее богов и могущественнее стихий. Лишенный всякой будничной примеси, он не имел ничего общего даже со страхом смерти.
И Тесей вдруг отчётливо осознал, что нет ни какого Минотавра, а есть вот этот страх, который обитает в Лабиринте бесконечно долго, не подвластный никаким божественным замысла и прочим законам бытия. И жить, быть может, стоит ради того, чтобы однажды преодолев его, сравняться с богами...
Всё также бесстрастен был Херон у входа в Лабиринт. Ни о чём не спросил он Тесея; более того — он даже не взглянул на афинянина, словно бы тот и не входил вовсе в Лабиринт. А Тесей, покинув Крит, вскоре уже плыл в сторону своей родины...


Константин Мишенин