Последний шанс

«Что ни говори, а жизнь удалась!» – думал старший лейтенант Росгвардии Алексей Кудашкин, развалившись на водительском сидении своей машины.
Жаль, конечно, что в выходной день пришлось отменить рыбалку с друзьями и идти вместе с сослуживцами разгонять взбесившуюся от жиру оппозиционную мразь. Видите ли, кандидатов их независимых в Мосгордуме захотелось! Как же, как же! Вот это они видели?
С этими мыслями Кудашкин оторвал правую руку от руля и показал в пространство средний палец. Нет уж, ценности Гейропы – не для России! Родине нужна стабильность, сильная власть, лучше всего самодержавная, чтобы дерьмократов всех этих плетями лупить!
Впрочем, дубинками тоже годится. Как, например, девку эту, что Конституцию читала. Хрясь по башке дубинкой – и сапогом на длинные патлы! Ух, как она стонала! Больно было стерве? И поделом! Авось в следующий раз на несогласованный митинг не попрётся! Тому парню в футболке тоже, наверное, было больно. Ещё бы! Лихо он, Кудашкин, ему в глаз заехал! Походит с повязкой, как Кутузов, так вся дурь из головы повыветрится! А эта старая карга, которую он повалил на землю и схватил за горло… Доченька её всё выла-причитала: «Что вы делаете? У мамы астма!». Ничего, посидит в автозаке, а потом и в отделении – без лекарств, без воды (и то и другое его сослуживцы предусмотрительно отобрали) – поймёт, что выступать против власти вредно для здоровья.
«Хорошо я сегодня поработал! Может, за хорошую службу меня наградят».
И возможно, медалью дело не ограничится, дадут квартиру. У младшего, наконец, своя комната будет, как он мечтал…
Но что за чёрт! Куда прёт этот грузовик? Кудашкин резко дёрнул руль вправо, надеясь избежать столкновения. Но было поздно. Грузовик на полной скорости врезался в зад его легковушки. Последняя, повинуясь законам физики, перекинулась через перила моста…
- Твою мать! – крикнул Кудашкин.
Это было последнее, что он успел сделать, прежде чем оглушительный удар о приборную доску лишил его сознания.

«Что ни говори, а жизнь удалась!» - думал старший лейтенант Ганс Леманн, развалившись на кровати бревенчатой избы.
Её хозяйка рыдала в сенях. Пусть скажет спасибо, что не пристрелил её как собаку! Как дочку её младшую. Сама девка виновата! Отдалась бы ему по своей воле – была бы жива, а ещё, может, и удовольствие бы получила. Ан нет – начала вырываться, умолять: «Пожалуйста, не надо!». Здорово он, Леманн, её прикладом автомата по голове, сапогом на патлы. Сразу кричать перестала. Только тихо стонала, когда он её имел. А сыночек её, идиот, вместо того, чтобы стоять в сторонке и не рыпаться, кинулся к Леманну, стал кричать: «Пожалейте Катьку! Она же ещё ребёнок!». Весело же этот молокосос там за окном в петле болтается! Вместе со старшей сестрёнкой. А то шибко уж девица по брату плакала да к мамке прижималась.
«Ну что, русские свиньи! Скоро мы вас победим! Вернусь в орденах и медалях к Марте, принесу ей кучу трофеев, будет она мной гордиться…».
Но что за чёрт! Откуда взялись эти в советской форме? Леманн схватился за автомат, но тут же упал, сражённый выстрелом в голову.

«Что за чертовщина?» - оглядевшись, Кудашкин обнаружил, что находится в каком-то тоннеле с гладкими стенами.
Память отчётливо преподносила ему последние минуты его земной жизни.
«Я же упал в реку вместе с машиной».
Однако ушибленная голова совсем не болела. И тела своего он совсем не чувствовал.
Вдруг в конце тоннеля что-то зашевелилось.
«Так я, получается, умер. И теперь ангел пришёл за мной, чтобы забрать в рай».
«А вот и не ангел, - услышал он насмешливый голос. – И про рай ты что-то слишком загнул».
Когда фигура, цокая копытами, приблизилась, Кудашкин не смог сдержать крика ужаса. Именно таким, в его представлениях, выглядел дьявол: уродливое туловище, рога на голове, хвост с острым концом.
- Позвольте представиться: Сатана, он же Люцифер. Теперь я тебя, наконец, заполучил, Ганс Леманн! Добро пожаловать в ад!
- Но я не Ганс Леманн! – возразил несчастный. – Я Алексей Кудашкин! Это какая-то ошибка!
- Да, в этой жизни тебя звали по-другому. Другое тело, другая страна. А душа твоя, как была гнилая, так и осталась. Когда тебя пристрелил красноармеец, ты попал прямиком сюда. Я тогда обрадовался, думаю: ну всё, теперь ты в моём распоряжении! Но ты так рыдал, так молился, что Господь Бог решил дать тебе шанс исправиться. Специально отправил тебя в ту страну, которой вы, эсэсовцы, принесли много горя. Надеялся, человеком, наконец, станешь. Но мои опасения были напрасны – теперь твоя вторая жизнь, наконец, закончилась, и ты мой.
«Господи, пожалуйста, я не хочу! – мысленно взмолился Кудашкин. – Дай мне ещё шанс! Клянусь, я исправлюсь! Я буду совсем другим человеком, только не отдавай меня дьяволу! Пожалуйста!».
- Увы, мой друг, - голос дьявола стал ещё более насмешливым. – У нас с Богом был уговор, что этот шанс последний. Так что придётся тебе теперь за всё ответить.