ГАЛОГЕНОВАЯ ГУБКА

С Петькой мы учились в универе, на журфаке. Он обращал на себя внимание тем, что носил зеленую форму лесничего, и поэтому получил кличку «Зеленый генерал». Я его без формы никогда не видел и думал, что носит он ее не для того, чтобы «выпендриться» перед девчонками, а с целью жесткой экономии денег: на цивильную одежду тратиться не хотел. По доброте своей душевной, я его часто подкармливал, угощая обедами в столовой, пока кто-то из одногруппников ни обронил при встрече: «Ты думаешь, лесничий меньше тебя имеет? Ошибаешься. На одну зарплату машину у нас не купишь».
–У него машина есть? – Моему удивлению не было предела. Я в те годы даже мечтать не мог о своей машине.
–Пока нет, но скоро будет. Еще несколько кубов леса продаст, кому надо, и купит.
Коммерческая сторона вопроса меня мало интересовала, а вот факт появления у него такой игрушки, как машина, мог серьезно отразиться на наших отношениях. Дело в том, что мы оба, как мне тогда казалось, «положили глаз» на одну девушку из нашей группы. Пока Ира предпочитала чаще общаться именно со мной. Петя ходил за нами «хвостиком», но с появлением у него машины, ситуация могла измениться не в мою пользу.
Через некоторое время, я спросил Петю прямо: как он относится к Ире и что будет делать, если мы поженимся.
–Надеюсь, в петлю не полезешь? – мрачно по- шутил я.
–И не надейся, не полезу, – спокойно ответил он. – Понимаешь, старик, Ира – яркая интересная и красивая. Это факт. Но на такой женишься – хлопот не оберешься. Я, если и женюсь, то на хозяйственной домашней серой мышке. С ней спокойней. И у меня уже такая есть на примете. Мы с Верой в одном классе учились, потом она вышла замуж, что-то у них там не срослось. Развелись, ребенок у нее. Но это даже и к лучшему: будет себя чувствовать виноватой, всю жизнь меня благодарить за то, что с ребенком взял. Хозяйка она хорошая. Я целыми днями по лесу мотаюсь, поздно вечером приду домой, а на столе – щи наваристые, бутылочка запотевшая. Пацан уже спит давно, так и вырастет – не замечу когда.
А Ира… ее же ублажать надо, такие женщины полной отдачи требуют. И будешь ты, Саня, вкалывать на нее до самого гроба и бояться: как бы она к другому не сбежала.
Этот разговор заставил меня иначе посмотреть на моего товарища. Я наивно полагал, что человек с таким практическим складом ума не мог бы написать такие строки: «И утром ранним раненый рассвет / бредет по тонкой кромке льда, / кровавый оставляя след…» Однако он это написал. Да… в каждом из нас столько всего понамешано!
В общем, все остались при своих интересах: я женился на Ире, Петя – на своей однокласснице Вере.

Он продолжал копить деньги на машину. Мы с Ирой никак не могли понять: куда эти деньги деваются.
Я работал в одной из центральных городских газет, в отделе промышленности, Петя забросил свой диплом и продолжал вкалывать в лесу.
Как-то я поехал на завод, выпускающий белковую оболочку для колбас, сосисок, сарделек… Этот завод находился в небольшом областном городке. Поехал я туда без особого энтузиазма, не рассчитывая на публикацию сенсации.
Главный инженер завода был человеком молодым энергичным и словоохотливым. Все свои слова он старался подтвердить отчетами, графиками, диаграммами, которые выкладывал на стол в несметном количестве. Я смотрел на них с умным видом, кивал, переписывал какие-то цифры и с тоской думал, что никакого шедевра из этого материала я сотворить не смогу при всем моем уважении к колбасно-сосисочному производству.
Через пару часов я не выдержал и, как утопающий за соломинку, ухватился за идею написать не только о производстве, но и о людях хороших, которые трудятся на этом предприятии.
Главный инженер стал называть фамилии таких людей и на одной из них «споткнулся».
–Нет, пожалуй, не надо о нем писать. Человек он, конечно, интересный, но лучше не надо.
–Что так? Закладывает? – Я выразительно по- стучал пальцем по горлу.
–Нет, что Вы! Он занимается секретными разработками, у нас ставит один эксперимент, и лучше ему не светиться.
–Секретные разработки? У вас? Шутите?
–Да, да… шучу, конечно. Но я Вас прошу: не надо о нем.
–Хорошо. Как скажете.
Я пошел знакомиться с кандидатами в «герои» моих будущих очерков, но и здесь меня ждали разочарования: кроме того, что это хорошие люди и передовики производства о них больше нечего было сказать. Ну, ни одного яркого интересного факта из личной жизни или той же производственной деятельности так и не нашлось. Обидно.
И тут во мне заговорил дух противоречия. Я стал расспрашивать о человеке по фамилии Майборода. Ну, обещал я главному инженеру о нем не писать, но пообщаться с ним кто мне запретит?
Мне сказали, что он работает в 23-м цехе. Нашел цех, но туда вход без спецпропуска строго запрещен. Значит,главный инженер не оговорился? Может быть, не влезать в их секретные дела? Не до шуток будет.
Ладно. Скоро рабочий день закончится, дождусь его на проходной, а там видно будет: не захочет общаться, – значит не судьба, буду стряпать кондовый материал о полезности белковых оболочек.
К моему удивлению, Майборода оказался доступным человеком.
–Да никакого секрета в том, что мы делаем, нет, – успокоил он меня, – просто производство галогеновой губки еще не поставлено на поток. На заводе только одна установка занимается изготовлением. Оборудование очень дорогое. А вот вещь получилась уникальная, может спасти жизни миллионов людей. Но производим мы этой губки пока немного, поставляем в отдаленные районы страны, геологам, работаем на военных. А если Вы обнародуете все это, представляете, какой ажиотаж начнется? Нас же на части рвать станут: всем давай. А где мы столько возьмем? Нет, голубчик, лучше не надо об этом.
–А в какой области она применяется? Я не буду писать, обещаю. Просто мне самому интересно.
–В хирургии, в косметологии… Ладно, Вам рас- скажу такой случай. Внучка у меня на даче, в бане, ошпарила себе бедро кипятком. Надо бы в больницу отвезти. До города на машине часа три гнать. Она кричит, сильная боль… У меня, к счастью, была с собой эта губка. Как только приложили, буквально минут через пять успокоилась, заснула, а утром даже следа не осталось от ожога, как будто ничего и не было, все затянулось. Представляете, как это важно, особенно для женщины, да если еще с лицом подобная неприятность приключилась.
При операциях, опять же, можно применять как тампон. Кровь останавливает моментально, затягивает любые раны, боль устраняет за считанные минуты, восстанавливает клетки человеческого тела, вернее – сама превращается в эти клетки, которые не отторгаются организмом…
–Это невероятно! – только и смог я выдавить из себя.
–Но это факт! – Лев Семенович явно гордился своим детищем. – Кстати, у меня всего 50 международных патентов на изобретения. А у нас в стране внедрили только четыре.
Скажите, нам не нужен подземный змей, который сам ищет нефть, а когда находит, то сообщает об этом. Он точно покажет: вот здесь бурить надо. Не надо наугад ставить буровые вышки. Представляете, какая это экономия средств и людских ресурсов? Я это с коллегами сделал еще шесть лет назад. И доказал его жизнедеятельность на различных полигонах. И что? Вы об этом что-нибудь слышали? А зачем внедрять. Всю геологоразведку надо... – Лев Семенович махнул рукой. – Я вообще-то в области управления специализируюсь… А это… все так. У нас система управления государством громоздкая. Ни для кого не секрет, что партийный аппарат ни за что не отвечает, а вмешивается во все сферы деятельности, во все отрасли производства. Зачем я Вам все это говорю… Вы же корреспондент газеты Обкома партии. Понятно, что партократы не захотят самоликвидироваться. Но ведь надо же что-то делать! Мы же зашли в тупик. Неужели этого никто не видит? А я знаю что делать, но меня никто не хочет слушать.
–Лев Семенович, а Вы не боитесь вот так откровенно первому встречному журналисту…
–Да что Вы, голубчик. Я хорошо Вас знаю по Вашим публикациям. Вы яростно и честно защищаете промышленность нашего города, которая на глазах разваливается. И никому дела нет до того, что лет через 10–15 мы перестанем производить станки, самолеты, трактора… А лавочники экономику такой большой страны загубят. Это говорю Вам я – академик Майборода. И потом… я свое уже отбоялся. Не хочу с собой уносить свои мысли, идеи. Хотел передать молодым ученым. Не берут, боятся. Может быть, Вы решитесь обнародовать мои бредовые, с точки зрения чинуш, идеи? Может быть, не сегодня… Да, впрочем, зачем Вам все это. Никому ничего не надо…
–Лев Семенович, а давайте сделаем так: я переговорю с одним хорошим человеком, а потом Вам перезвоню. Ничего не обещаю, но сдвинуть с мертвой точки хоть один вопрос все-таки попробуем.
–Конечно, голубчик, Вам легче будет. Вы еще молоды, а я уже устал пороги обивать. Обещаю за неделю подготовить материал по системе управления в доступной, так сказать, форме для публикации.
На следующий день я позвонил своей хорошей знакомой в Хельсинки. Мы с Ралли встретились в Доме дружбы на вечере, посвященном 50-летию Советско-Финляндской дружбы. Пообщавшись с ней пару часов, я вернулся в редакцию с хорошим материалом.
Ралли часто приезжала в Питер, летом – почти каждые выходные. Я все больше узнавал от нее о стране Суоми, а о Питере она знала больше меня и все звала к себе в гости. Я тогда был еще холостяком, но поехать все равно не мог по простой банальной причине – не было денег. Вскоре она это поняла и привезла мне приглашение, в котором были прописаны обязательства содержать меня за свой счет все время моего пребывания в Финляндии. Было чертовски неловко, чувствовал себя альфонсом, но все равно поехал. Это была моя первая поездка за границу.
Не скажу, что эта заграница произвела на меня сильное впечатление. Так, скорее наоборот, разочаровала. Я понял, что это просто большая, чистая, ухоженная, благополучная, но скучная деревня. Уже через неделю мне захотелось домой. Целые дни я проводил в аквапарке, такого чуда у нас тогда еще не было. А по вечерам Ралли возила меня на своем «Форде» к друзьям. Она везде представляла меня одинаково: «Это Саша из Ленинграда, он живет в коммуналке». Ко мне относились так, как будто я только что пережил блокаду. Мне это быстро надоело, и я под различными предлогами стал отказываться от таких визитов.
У Ралли был свой дом, большой и уютный, а многочисленные комнаты украшали шедевры живописи, уникальная мебель. В доме была сауна. И только теперь я узнал, что Ралли – член Правительства Сейма Финляндии.
Она обрадовалась моему звонку и пообещала переговорить с редактором влиятельной газеты о публикации ряда статей советского ученого.
–А если специалисты дадут статьям профессора положительные отзывы, я через дипломатические каналы переправлю их в другие страны, – пообещала она. – Но мы тем самым можем навредить ему.
–Он утверждает, что не боится последствий.
–Тебе тоже лучше не говорить со мной об этом по телефону. Не знаю, как сейчас, но раньше все контакты с иностранцами у вас в стране отслеживались. В лучшем случае ты можешь потерять работу.
Ралли недооценила наши спецслужбы.
Лев Семенович передал мне большой материал. Основной упор в нем он делал на экономическое развитие государства и утверждал, что его экономическая система эффективна для всех стран мира независимо от государственного устройства.
Я объяснил ему, что у нас в стране эту статью вряд ли согласятся напечатать, а вот за границей…
–Мне все равно, голубчик, – Лев Семенович грустно улыбнулся. – Начинать новую жизнь в другой стране мне уже поздно. А вот мысли мои… если хоть кто-то в мире мне поверит, мир может измениться к лучшему.
Никакой угрозы Советской власти в том, что излагал ученый в своей статье, я не увидел. Посоветоваться с коллегами? Донесут редактору партийной газеты… Рассказать жене, Пете? А стоит их впутывать в это?
Так или примерно так думал я, возвращаясь домой с букетом цветов и статьей профессора. У тещи сегодня день рождения. Опять будет молочный поросенок. Почему он у нее всегда таким жирным получается? Но никуда не денешься, придется кушать и расхваливать, не зря же она полдня у плиты простояла.
Почему так темно? Как будто в голове рубильник выключили…

Через несколько лет развалится Советский Союз. Старая система управления государством умрет сама. Мы переживем не один финансовый кризис. Ралли уедет в Японию и останется там навсегда. Меня найдут с пробитой головой у самого подъезда дома, рядом будет валяться букет цветов. Материала профессора в моем дипломате не будет.
Да, чуть не забыл. Петя разведется со своей одноклассницей и женится на моей Ире. У них родится чудный мальчик. Они назовут его Александром.