СОСЕДИ (12 и 13)

СОСЕДИ (12 и 13)

- 12 -

Егоровна в тот день стояла у ворот своего дома и смотрела на кусты калины, кусты разрослись и мешали открываться калитке. Просто так смотрела, обрезать их она не собиралась, да и мысли её были далеко отсюда. Племянница должна была приехать, а всё нет и нет её. Сколько ждать ещё, и дождётся ли она её? Возраст уже не тот, день прожит, и то ладно, скоро восемьдесят исполнится. Но, нет-нет, да и возвращалась она из своих дум к действительности: надо оборвать калину, связать пучками и повесить в веранде, может, когда захочется кисленького. Ветер сам наклонял к ней веточки - бери, рви... «Кого ветер гнёт, а кого жизнь сгибает, - подумала она. - Вон как спину согнуло, и не разогнёшь».
Села она на лавочку и ждёт, когда кто из подруг выйдет. Все они примерно одного возраста и живут одни.
А по дороге в это время шли два молодых человека. На вид им было лет по двадцать пять, одеты они солидно, с большими сумками. Может, в гости к кому едут? Молодые люди останавливаются напротив её дома. Они оглядываются по сторонам и направляются прямо к ней.
- Бабушка, Вы не хотите купить утюг? Акция такая, если сейчас покупаете, Вам скидочка будет, а если еще и машинку для стрижки волос приобретёте, то еще скидочка. И чайники посмотрите, вот они. - Черноволосый паренёк говорил очень быстро, и она не улавливала смысл сказанного; второй говорил медленнее, а она только переводила взгляд с одного на другого, но ничего не понимала.
Тот, который повыше - черненький, с хриплым голосом, всё пытался ей объяснить, что ей сейчас просто необходим этот электрический утюг: сию же минуту надо его брать! А второй, что пониже, белобрысый, своими манерами больше похожий на девушку, тот совал ей под нос машинку для стрижки волос.
У неё закружилась голова. Она встала с лавочки и попыталась скрыться от них за воротами, но не тут-то было! Оба проскользнули за ней.
И вот они, уже втроем, сидят у неё на кухне... Пареньки всё говорят и говорят, почти без остановки. Где только они этому научились, а ей становилось всё хуже и хуже. Она уже готова была купить всё, что угодно, только бы они ушли и оставили её в покое. У неё всё поплыло перед глазами, и она чувствовала, что вот-вот упадёт.
Кое-как она встала и пошла в другую комнату. Оглянулась, не идут ли они за ней следом, но нет, они сидели на месте. Один из них достал телефон и положил его рядом с собой. Она же подошла к шкафу, ещё раз обернулась, всё спокойно, и стала шарить рукой под одеждой. На средней полочке, на уровне груди, были спрятаны все её сбережения. В сберкассу идти далеко, как и все, она по-старинке хранила деньги дома. Пенсия копилась, особо некуда было её тратить. Одежды на её век хватит, а продукты? Много ли ей надо, если супчик какой приготовит, и то хорошо. Достала она тряпочку с деньгами... Сколько они сказали? Восемь тысяч? - вся её пенсия. Ну да бог с ними, с деньгами, только бы эти двое ушли и оставили её в покое.
Она отсчитала деньги, кладёт их себе в карман, а остальные аккуратно завернула в платочек и положила на место - похоронные, их трогать нельзя.
Когда вышла - парней на кухне не было, они дожидались её во дворе. Тут она совсем успокоилась. Отдала им деньги, взяла коробку с электроприборами и уже собиралась закрыть за ними ворота, как один из парней вдруг вспомнил, что оставил у неё свой телефон, и быстро пошёл в дом. Почти сразу он вышел. Они с другом переглянулись, поблагодарили её и ушли.
Она закрыла за ними ворота. Тихонько, с коробкой в руках, поднялась по ступенькам, открыла дверь и вошла в дом. Там она поставила коробку на пол, открыла её, чтобы убедиться, всё ли на месте, и удовлетворённо кивнула головой - всё на месте, только зачем ей всё это? Тут она обратила внимание на сбитый половик, и у неё тревожно заныло сердце. Она поспешила в ту комнату, где лежали деньги, - шкаф был открыт! Дрожащими руками она перебрала всю одежду - до единой тряпочки, но платочка с деньгами там не было. Как верить людям?

- 13 -

- Наденька! Ты где?.. - Она прошла в дом и остановилась, ждала хозяйку.
- Тётя Тамара, проходите! Что Вы в дверях стоите? Хоть невест в доме и нет, всё равно присаживайтесь.
Тамара Ивановна проходит в комнату и осторожно больными замёрзшими пальцами расстёгивает пуговицы старенького выцветшего пальто, а потом устраивается поудобнее в мягком кресле. Обводит глазами кухню, удовлетворённо кивает, как бы соглашаясь со своими мыслями, и переводит взгляд на меня.
- Чай будете? Свежий заварила, и блинчики ещё горячие. Наливать? Откуда Вы идёте такая уставшая? Что-то случилось?
Тамара Ивановна вздыхает и отводит взгляд. Берёт чашку с горячим чаем, а рука дрожит, и она ставит чашечку на место.
- В церковь ходила. Большой праздник сегодня, Сретение Господне. Сорокоуст «Об Упокоении» заказать хотела. Надя, ты не займёшь мне тысячу до пенсии? Не хватило у меня денег.
Черный ажурный платок сдвинулся немного набок. На глазах слёзы появились. Она недавно похоронила сына, а самой почти восемьдесят. Тяжело ей сейчас. Говорит, что сыночек каждую ночь снится, вот и решила заказать Сорокоуст. Только у неё денег не хватило.
- Сколько Вам надо денег? Там, в церкви, прейскурант, что ли, на все услуги?
Тамара Ивановна кивает головой, да, мол, так и есть, указаны цены.
Она вздыхает и виновато прячет глаза, как будто это она такие цены установила. Потом продолжает...
- Наденька, чудо-то какое! Батюшка наш не разрешает со своими свечами в церковь приходить - надо их в храме покупать. А я уже давно купила, подешевле. Сейчас самая тонкая свеча в храме десять рублей стоит, а я в Адлере по шесть купила... И просфоры в Адлере нам батюшка так раздавал, а здесь - по пять рублей... Так ты мне займёшь? До пенсии...
Я смотрела на её трясущиеся руки, на слезящиеся глаза и думала: «Ну что же это такое! Что за издевательство над стариками! И ещё хотят, чтобы люди посещали их храмы... А ведь это святое место - для души! Только всё сейчас продаётся...» Я достаю сумочку и вынимаю кошелёк...
- Вот, возьмите, здесь две с половиной. Отдадите, когда сможете.
Она взяла деньги. Виновато улыбнулась и медленно пошла к выходу. Платок с головы упал, и седые пряди рассыпались по плечам. Я подняла платок, повязала ей его на голову, и она заплакала... Рука разжалась, и деньги упали на пол.
Она ушла, а я думаю, как тяжело жить старому человеку одному...
Мои дети чаще к другой бабушке ходили, она хоть и болела, но была такой доброй...