Старик

СТАРИК
( Сцены из студенческой жизни» )
1.
Мое знакомство с Семеновым Павлом Ивановичем было ничем непримечательным. В ту пору я подрабатывал контроллером на авторемонтном заводе. Стояло жаркое пыльное лето. Я был свободен от учебы. Сутки должен был дежурить, потом имел три дня отдыха. Целый день я просиживал в проходной со стеклянными дверьми и нажатием двух кнопок открывал и закрывал железные створы ворот, впуская и выпуская машины и автобусы. Проверял пропуска входивших и уходивших людей, звонил и отвечал по телефону. Самым мучительным было сидеть днем ,когда народ и машины снуют туда и сюда, наполняя воздух грохотом, шумом, голосами, криками, ругательствами.
Со мной в кабине, как все называли проходную, были еще две женщины: одна уборщица, другая – наверное, завхоз, потому что она то и дело ходила на склад и выдавала рабочим инструменты, рукавицы и тому подобное.
Мария Васильевна, так звали завхоза, милая женщина лет сорока пяти, была ласкова со мной и иногда , если я был занят, сама нажимала на кнопки и проверяла проходивших.Порою к ней приходил муж, рыжеволосый мужчина. Он работал здесь же на заводе. Сидел несколько минут, говорил что-то и уходил.
В обед Мария Васильевна варила ему сосиски или что-нибудь еще и дожидалась конца рабочего дня. Заканчивался он в четыре. Я его тоже ждал с нетерпением, потому что все успокаивалось, народ уходил. Я закрывал ворота и оставался один в проходной. Приходили и уходили уже случайные люди, ворота открывались все реже и реже, а к восьми-девяти часам все хождения прекращались. Обычно в это время приходил дежурный слесарь, водопроводчик и два сторожа в столярной и бойлерной.
В 11-ть часов вечера я закрывал ворота , вешал цепь с замком, закрывал на ключ проходные внешние и внутренние двери. Теперь я оставался единственным связующим звеном между городом и территорией завода.
Наступала ночь. Я оставался один. Поначалу было жутко. Проходная имела очень большие широкие окна и, как я уже сказал, стеклянные двери. Так что просматривалась она отовсюду тем более, что свет оставался всю ночь зажженным. Я не видел никого- меня видели все.
Однажды мне в связи с этим пришлось пережить несколько неприятных минут. Это случилось в теплую летнюю ночь.Я уже говорил , что проходная имела одну внешнюю дверь, которая связывала завод с городом, и дверь, выходившая на территорию завода. В эту ночь я еще оставался сидеть в проходной. Ближе к 12-ти часам я стал располагаться ко сну. В «кабине» не было ни койки, ни диванчика, чтобы можно было спокойно лечь. Приходилось спать на двух узких скамейках, которые я составлял вместе. Обычно из небольшого гардеропа я вытаскивал все телогрейки, висевшие там. Они принадлежали моим сменщикам. Но так как у меня не было ничего, я на свой страх и риск использовал эти телогрейки как подстилку , как одеяла и как подушку. Спать , конечно, было неудобно, потому что телогрейки, стоило мне шевельнуться, сползали на пол, и сквозь щель между скамьями сквозил холодный воздух. Иногда после долгих усилий заснуть, удержать эти противные телогрейки, а также укрыться от одолевавших меня комаров я , выведенный из себя тщетностью своих попыток достигнуть максимального удобства, вскакивал , в бешенстве разрушал этот карточный домик и садился на стул, охватив голову руками. Но потом со старанием все снова укладывал и ложился спать.
Итак, в ту ночь я все устроил, как обычно, еще раз вышел наружу полюбоваться звездами , затем вернулся в «кабину», закрыл внутреннюю стеклянную дверь на ключ, потушил все лампы за исключением одной и лег. Полумрак окружал меня. Только что пробило двенадцать. Я начал засыпать. В забывающемся сознании стали возникать неясные образы приближающегося сна. Иногда их ход прерывался , и сознание вновь возвращалось ко мне, словно сопротивляясь забвению. Я уже спал, когда сознание вновь пробудилось, как от какого-то толчка. Что-то необъяснимое заставило работать в полную силу все мои органы. Глаза мои были еще закрыты, но я уже не спал, я смотрел через веки. Сердце у меня остановилось, холодный пот прошиб меня… Я ясно ощутил, что кто-то наблюдает за мной.
Мгновение я еще лежал и вдруг понял, что я должен опередить события, встретить опасность лицом к лицу, хотя бы она была роковой для меня. Вторая мысль тоже прошла через мозг, а вдруг я не выдержу ?
Не знаю , что победило и подвинуло меня, только я внезапно вскочил со скамьи, рванулся к стеклянной двери и тут прямо перед собой увидел за стеклом страшную маску: расширенные зрачки глаз, нос с раздувшимися ноздрями и совершенно лысый череп. Красноватый цвет , который имели черты этой маски , усугублял тот ужас , который внушало явление.
Я отшатнулся, не спуская с призрака глаз. Призрак поднял руку и сказал  : «Впусти!».
Позднее я в шутливой форме рассказывал это приключение, но тогда мне было не до смеха. Мгновение я стоял, боясь двинуться с места, и вглядывался в гостя. Я открыл дверь и мигом отскочил в сторону, встав в основную позу карате- скрестив руки над пахом.
Призрак, оказавшийся рабочим с завода, который, видно, здорово подвыпил, уснул где-то в цеху и вот теперь протрезвел, сам испугался моего вида , тихо обошел меня , сам отвел щеколду внешней двери и исчез.
Долго я потом не мог прийти в себя от этого испытания нервов и тем более уснуть. Случай этот , к счастью, произошел незадолго до моего увольнения с завода, где я проработал месяц. Именно к счастью, потому что неизвестно, сколько бы я здесь еще находился под впечатлением пережитого.
2.
По воскресеньям и субботам на заводе было также пусто, как и по окончании рабочего дня. Где-то в диспетчерской сидел главный сторож территории завода, которому я подчинялся и который иногда навещал меня. Этих главных сторожей , сменявших друг друга посуточно, было трое. Я видел только двоих. Один из них ,солидный в годах мужчина, бывший фронтовик, был особенно придирчив к исполнению мною моих обязанностей. Подолгу он просиживал со мной в проходной и давал наставления . Однажды он среди прочего спросил меня:
--- Как тут дядя Паша к тебе не заходил ?
--- А кто это ?
--- Да есть тут один полу-глухой , полупомешанный старик, сторож столярки. Ты его гони в шею. Шляется, где не надо. Отправляй его на место.
Дядя Паша не заставил себя долго ждать и однажды объявился. Это был приземистый старичок в сереньком пиджачке, заплатанных брюках, на голове его была низко посажена кепчонка, которую он снимал, когда входил в мою проходную, обнажая редкие седые волосы. Раскосые голубые глаза его смотрели то весело, то серьезно, не поймешь. Памятуя наставления главного сторожа, я строго посмотрел на него и видом показал, что делать ему здесь нечего. Однако он даже и не заметил этой строгости, а спокойно уселся на стульчик.
Мы познакомились. Дядя Паша представился Павлом Ивановичем и начал что-то говорить, страшно шепелявя. Я его совершенно не понимал и не желал понимать, потому что хотел поскорее выпроводить его из кабины. Старичок однако оставался сидеть. В эту минуту зазвонил телефон. Я взял трубку. Звонил главный сторож. На вопрос его, один ли я, я ответил ,что не один и что здесь Павел Иванович. Он снова выговорил меня и чуть ли не матом заставил выгнать старика «из служебного помещения». Я принял это за чистую монету и после разговора взялся за старика. Я ему в двух словах объяснил, чтобы он убирался по добру -поздорову и , что если он не послушает, я схвачу его за шиворот. Теперь когда я вспоминаю это , совесть мучает меня. Сколь я был неряшлив в отношении к доброму старику, которого я потом полюбил всей душой !
Старик , впрочем, нимало не оскорбился и послал меня, куда подальше. Но после того, как я намекнул, что это не моя прихоть, а главного сторожа, дядя Паша с деловым видом взял телефонную трубку , набрал номер главного и спросил, как тот поживает. Вскоре я заметил , что старик вдруг покраснел и, не говоря ни слова, удалился.
После этого его приходы не только не стали реже , но участились. Я уже не прогонял его. Он рассказывал мне про своих детей ( их было четверо  : две дочери и два сына ), про свою жену, Галину Давыдовну. Я невольно прислушивался к его разговорам и ,по-немногу, привык к его речи. Часто о чем-то мне рассказывая, он повторял такие фразы  : «Вот что !», «Вот в чем вопрос !», « Э-э», или «Вот так».
Однажды пришла его жена, Галина Давыдовна , она принесла ему обед. Павел Иванович развернул сверток в моей проходной и сказал  :
- Галя , за хлебом надо сходить .
- Да ведь я же принесла. Хватит тебе.
- Нет, мало, мало. Вот и Андрюша покушает.
Он ушел в магазин и вскоре вернулся с сумкой. Галина Давыдовна собралась уходить ,и Павел Иванович сказал ей  : «Ну и иди, иди, матушка». В эту минуту он как-то хитро на меня посмотрел.
Как только ушла Галина Ивановна, Павел Иванович вытащил из сумки бутылку вина и пригласил меня разделить с ним обеденную трапезу. Я было отказался, но под его уговорами согласился. Павел Иванович все же боялся начальства , и чтобы нас не заметили , он предложил спрятаться в том самом шкафу, откуда я вытаскивал телогрейки.
Так мы сидели с ним , потихоньку выпивали, закусывали, говорили. Выяснилось,что всем этим мы обязаны Петро-Павлову дню ( 12 июля), то есть дядя Паша был именинником. Из разговора я узнал , что ему 73 года. За свою жизнь он прошел через три войны, о которых он, как я не просил, не распространялся. У него была прекрасная память на прошлое. Я впервые убедился в том , что к старости люди теряют память по настоящим или недавно происходившим событиям, но ясно и отчетливо помнят себя с самого раннего детства, а перед смертью эта особенность усиливается.
Я почему-то спросил , верит ли он в Бога.
- Как же не верить-то, и Завет читаю. С Богом я, милый мой, родился и крещен был. Сам –то, небось, некристь ? Э-э , знамо некристь. Однако сказать, что так верить, чтоб уж очень – не верю, потому как сам Бог этого не любит , чтоб очень любили и в землю за него закапывались. Вот в чем вопрос ! Это уж вовсе лишнее. Хожу я , мил , в церковь в Воскресенье и причащаюсь.
- А пост соблюдаешь, дядя Паш ?
- Вот этого нет. Но крест ношу. Вот так ! Если уж напрямик – не в Боге дело, а в человеке. Больше отдавай , меньше бери. Не кори за содеянное, кори за грядущее. Бог- всеедин, человек – одинок. Все люди с природой – есть Бог.
3.
Обстоятельства складывались для меня неблагоприятно. Вообще, моя сторожевая деятельность на разных объектах сопровождалась событиями, следствием которых обычно был перевод меня с одного места на другое.
Так было в доме усовершенствования учителей, когда я слишком много времени уделял игре на фортепьяно, которое там стояло и отвлекало меня от основных обязанностей. По этой причине я ,однажды уйдя с головой в музыку, продержал на 30-ти градусном морозе приезжих учителей, которые ночевали в этом доме и которых я обязан был впускать, сидя постоянно у входных дверей. Чтобы привлечь мое внимание ,выведенные из себя жители дома стали кидать по окнам камешки и , в конце концов ,разбили камнем окно в зале, где я играл, потому что шум и крики снаружи не действовали на мой слух. По жалобе тех же самых жителей я был переведен в поликлинику, откуда потом из-за строптивых медсестер , которым я однажды случайно облил водой белые халаты, попал на этот самый завод, где повстречался с Павлом Ивановичем. Но судьба все же не хотела меня допустить до профессии контроллера, и вскоре я ушел с завода. Виною были те самые телогрейки , которыми я укрывался по ночам от холода и от комаров. Владельцы заметили, что их одеждой кто-то незаконно пользуется. Сначала об этом и с угрозой привлечь к уголовной ответственности говорили записки, которые я находил в столе. Потом меня с поличным поймал один из сменщиков, ночью специально пришедший за этим. Обо всем известили бригадира, и я был вынужден навсегда бросить работу в сторожах.
Я трогательно простился с Марьей Васильевной , ее мужем, с другими людьми, с которыми познакомился за полтора месяца моей работы на заводе, с Павлом Ивановичем, с которым мы очень сдружились и которого я полюбил, и с грустным сознанием оставил завод.
На этом и кончилась бы эта очень короткая история.» Какая там история ?»- спросит читатель.-«Он что смеется над нами ? Два слова сказал о каком-то Павле Ивановиче, заставил чего-то ждать, а потом позорно ушел. Да, читатель прав. Но я, кажется, не поставил точки. Да, история бы кончилась, если б я однажды случайно , по старой памяти не зашел на завод и не узнал о смерти Павла Ивановича. Мне стало очень больно. Я вспомнил те немногие встречи , проведенные с ним , и которые, признаюсь, не очень-то и трогали меня. Я припомнил, что ,главным образом, я даже заставлял себя слушать старика и был ,в общем, безразличен к его болтовне. Я его полюбил так же, как, может, полюбил бы всякого , мне приятного человека. Да, их много ,таких хороших, незаметных людей, которые проходят мимо нас. Я много их встречал и забывал их. И Павел Иванович не был кем-то, более выдающимся среди них. Нет. Просто тогда , узнав о его смерти, мне в голову пришла мысль, что почему бы мне не помянуть одного из тысяч , бесследно ушедших в могилу , хоть чем-нибудь , хоть тем бы , что написать о нем, написать хотя бы отрывок, что-то сделать, чтобы не быть равнодушным к судьбам людей. И тогда я припомнил историю из детства Павла Ивановича, которую он мне однажды рассказал.

4.
Его история.
До 5-ти лет он не мог ходить и потому принужден был лежать в постели. К этому недугу еще добавились  : корь и то, что он совсем не мог говорить, хотя слышал все превосходно. В детском возрасте все представляется миниатюрно, по-русски говоря маленько, и многие события для ребенка – необъяснимы. Откуда все началось, почему он вдруг выздоровел, а не умер ? Он прекрасно слышал из разговоров родных, что долго не протянет, да и корь в ту пору и при тех средствах лечения в большинстве случаев заканчивалась смертельным исходом. Павел Иванович совершенно уверенно утверждал , что все началось со случая с солониной. Он так об этом рассказывал:
« Вот , помню , лежу я в постели. У нас в ту пору отец теленка зарезал.Я говорить-то не мог, но все вижу и все понимаю: Мне теленка-то жалко»- Старик при этом сделал такую мину, которая показывала, как ему было его жалко.-« Уж больно коров –то я любил.»
«Из мяса сделали солонину.Вот лежу я, а в доме нет никого: все уехали сено косить. И вдруг мне очень захотелось попробовать этой солонины. Я забыл, что ходить-то не могу и хорошо, что забыл. Если бы вспомнил – так всю жизнь и был бы без ног. И только я подумал, что страсть , как хочется солонины , как вдруг … я подвинулся, соскочил с кровати и пошел !! Пошел !! Пошел вдоль стены , да прямо к чулану. Дошел до чулана, что было сил приоткрыл дверь, и так по стене дошел до солонины ( пять лет было !!!).
Хвать ручонками – тяжелая. Нужен был нож (Пять лет было !!!). Пополз искать , ножа нигде нет: все облазил. Наконец, забрался наверх по лестнице и там на полке нашел нож. Снова дополз до кадки с солониной и стал резать. Долго резал, трудно было мне, малому, но своего добился. Отрезал кусок , бросил нож и опять,, по стене, пошел , и так до постели. Там , под одеялом, давай уписывать солонину. Вот что !!! Потом заснул и проспал долго…»
Так он пошел: сначала один, когда никто его не видел. А потом уже и при всех. И стало ему гораздо лучше. Он окончательно выздоровел. Сумасшедшая радость его самого и отца с матерью впервые расковала его язык. Он заговорил !!! Он жил !!! Он утвердил себя в этой жизни !!!
Семеновы жили тогда в деревне Журавлевке Тамбовской губернии. Семья хозяйствовала хорошо. У них была корова, звали ее Пестрая, оттого что в яблоках была. Пестрая давала много молока. Была у них лошадь, семь овец и земли надел. Землю тогда давали по мужскому полу, то есть по числу мужиков. В семье по женской линии не давали ничего. А в семье и было мужиков всего двое: Отец ,да Павлуша. Остальные - всё бабы: мать , да четыре дочери.
Хозяйство ,однако, вели исправно.Имели хороший дом. Все было ничего, да Судьба любит иногда метить людей и насылать , кому одни радости , кому - несчастья.
Однажды Пеструха отелилась. Телке был год, когда к ним пришел какой-то человек и стал просить продать ее. Давал за нее, что ни пожелаешь. Отец не согласился, и человек ушел ни с чем. Время спустя, он снова явился и еще упорнее прежнего стал выпрашивать телку. Любую цену предлагал. И отец сдался.
Корову продали . Не хорошо после этого было на душе у отца. Вспоминал он покупателя и весь вечер твердил , что недобрые были глаза у этого человека. А когда отец пошел провожать телку ,то по дороге с ним случилось нехорошее приключение. На дороге была грязь. Телка поскользнулась, да и упала. А человек-покупатель при этом выругался, да таким словом: «А черт бы вас взял !».
Немного спустя , пошли одна беда за другой. Однажды отец пришел домой с кнутом в руках и, страшно ругаясь , сказал: «Кобыла умерла, сдохла в дороге.»
Что делать ? Пришлось продать три овцы за новую лошадь. Прошло несколько месяцев , и та тоже подохла.
Дела в хозяйстве стали идти плохо.Продали еще три овцы, и купили третью лошадь. Прошло четыре недели, и она сдохла.

В ту пору Паша пошел в школу. В районе было два вида школ  : одна – земская, другая – поповская. Он поступил в поповскую ( обе школы не имели особых отличий).
Прошел год , начался второй.В это время с Пашей случилось происшествие.
В школе было пять классов, и население школы было различного возраста. Естественно, были взрослые ребята и малыши. Большие обижали маленьких, и жертвой их стал Паша.
Однажды, сидя в классе, он по малой нужде захотел в отхожее место. Проситься выйти из класса он не стал, потому что боялся быть осмеянным. Кое-как он дотерпел до конца урока. Только прозвенел звонок , Паша, придерживая и стягивая штаны, еле сдерживаясь , побежал к выходу школы, но там, как назло, стояли ребята старших классов и не пропускали малышей. Паше не удалось пробиться через них. Сил терпеть ужу не было и выйти тоже было нельзя. Паша вернулся в класс и сел за свою парту . Здесь он уже не выдержал и обмочился в момент, когда прозвенел звонок. Облегчение, которое он испытал, сменилось позором. 12-ти летние девочки, сидевшие рядом с ним , сразу же заметили , в какую историю попал Паша, и громогласно высмеяли его.
С этого времени Паша перестал ходить в школу. Он не мог теперь смотреть в глаза этим девчонкам, да и всем остальным. Поначалу о том, что он не учится в школе, не было известно ни отцу ни матери. Он утаивал это от них, а им самим было не до того, чтобы справляться о нем в школе.
Наступила зима . В то время, как другие ребята занимались в школе, а на это уходило больше половины дня, Паша катался на самодельных коньках на речке. Но он был не так прост , чтобы совсем отказаться от учебы, потому что был смышленый мальчик, из тех, которые цепко хватаются за учебу. С утра Паша катался на речке, а потом поджидал возвращавшихся с уроков ребят, списывал задания , расспрашивал обо всем , что было на уроке, решал задачи и продумывал все, о чем говорили в классе.
Но в один прекрасный день в дом к Семеновым пришла Пашина учительница, Лидия Михайловна, и рассказала отцу с матерью, что их сын не ходит в школу. Родители, конечно, заставили Пашу посещать занятия. Но он все равно не посещал, а тут , вскоре, наступили самые для них худые времена. Отец не сводил концы с концами. Продал последнюю корову и овцу.

5.
В соседней деревне жил брат Пашиного отца, имевший зажиточное хозяйство. Заезжая в Журавлевку, он приметил семилетнего мальчика и , понимая, что хозяйство брата никуда не годится и нужно его как-то поддержать, решил взять мальчика к себе пастухом. Так Павел стал подпаском общего стада села , которое насчитывало 586 голов скота. Он их пас два года . Платили ему не деньгами, а зерном, курами, салом, яйцами.
Вскоре , ему предложили стеречь стадо лесников. Паша согласился: там больше платили , но и стадо было больше.
Паша был ласковым и очень внимательным к природе и ее населению. Он не чувствовал себя одиноким, по неделям находясь под открытым небом. Он во всем находил душу и красоту: в деревьях, в траве , в жучках, птицах и своих подопечных. Он мог заглянуть во внутрь живого существа и понять по-своему. При всем этом , проникнув в душу этого существа и выйдя из нее осмыслившим мир последнего, Паша отличался каким-то особым потом отношением к своим животным и был к ним не постоянен. Он чувствовал , когда к животному нужна была ласка, когда – жестокость, когда даже страх перед ним. Он был не властен над животным, как это присуще человеку, но через это он не подпадал под власть животного. С животным – он был не человеком, а животным. Поэтому животные отвечали ему взаимной любовью. В стаде был огромный бык Васька, который мог любого запороть насмерть, но и тот любил Пашу.
Летом он часто один стерег стадо , но одиноким, как я уже сказал, себя не чувствовал. Существом, которое заменяло ему хорошего друга и с которым ему не приходилось скучать , был козел, который всегда сопровождал его на выпасах. Козел тоже любил Пашу за его ласку и доброе сердце, часто помогал ему и был в стаде вроде собаки.
Однажды ,Паша лежал на травке и мечтал о своем. Вдруг, он почувствовал, что козел встрепенулся, ощетинился, шерсть поднялась дыбом . Паша приподнялся и посмотрел в сторону нависшей опасности. Там он увидел двух собак, забежавших в стадо. Коровы отпрыгивали от них, Бык Васька бил копытом о землю. Тут уж понял Паша , что это уж и не собаки вовсе, а волки. Замерло Пашино сердце. А ну как перережут стадо ? Что будет ?
Только в этот момент замычал Васька, глаза в землю, да как помчится за волками . И тут произошло нечто необычайное. Все коровы, что были в стаде, пустились вслед за быком и прямо в лес. Остались только овцы и козы. С ними , да с козлом вернулся Паша в лесничество. Рассказал, как было дело. Лесники принялись ругать его. Но, к счастью, к вечеру все коровы возвратились. Не было только быка. Лесников это успокоило, но все равно за быка Паше досталось, и он поклялся, что непременно разыщет его.
Так прошло два месяца. О Ваське не было никаких вестей. Все уже забыли о нем думать, когда однажды кто-то из детей лесников, собиравших в лесу грибы, наткнулись на быка, который дико ревел, угрожая напасть. Через несколько дней еще кто-то из лесников был жертвой нападения быка и еле убежал от него. О самом быке рассказывали , что он сильно одичал и бросается на всех, кто попадается на глаза.
Ваську, а это был определенно он, решили отловить. Паша, ранее пользовавшийся любовью быка , и несколько лесников сделали несколько попыток его поймать. Но они были безуспешными. Решили, что все неудачи шли оттого, что все это предпринималось днем. И тогда условились идти в лес ночью. Веревкой полусонного Ваську повязали и привели в лесничество. Там ему отдельно отгородили отдельный загон. Две недели к нему невозможно было подойти. Паша не прекращал попыток приблизиться к нему , ласково его уговаривая. Но бык на все эти уговоры отвечал угрожающим ревом. Прошла еще одна неделя, и Паша добился больших успехов. Васька, конечно, помнил Пашу , но крайне одичал и лишь после долгих , упорных, опасных попыток мальчика бык сдался , и спустя еще неделю Паша уже гладил его по спине.
------
Между тем положение в отцовском хозяйстве ухудшилось еще одним обстоятельством. Лесничество находилось в 6-7 километрах от деревни. Мать не раз навещала сына , приносила гостинцы, справлялась о нем в лесничестве.
В один из летних дней простившись с сыном, она , как обычно, шла домой. Лес уже был позади, когда она вдалеке в той стороне, где была их деревня, увидела зарево. Позднее она и ,уже гораздо позже, Паша узнали о том, что пожар, занявшийся в одном из дворов деревни, не обошел стороной и их двор.
Так, Пашину семью постигло еще одно несчастье, которое , как и все предыдущие, начиная с мора лошадей, приписывали действию таинственной силы заклятья , произнесенного покупателем телки, которого давно считали колдуном, хотя его уже и след простыл.
Двор Семеновых сгорел дотла. На помощь пришли лесники, питавшие к Павлу с некоторых пор самые хорошие чувства за сердечное отношение с ними и к их животным . Они ,бескорыстно ,отобрали хороший лес и отстроили Семеновым новый дом. Семья была очень благодарна лесникам и желала отслужить им любую службу. Но Павлу уже не суждено было больше работать в лесничестве.

6.
Судьба, после 2-х лет работы в лесничестве, привела его снова в село . Он снова был приставлен к сельскому стаду, которое к тому времени выросло вдвое. Раньше стадо охранял один пастух- наемщик- родной брат отца Иван. Теперь наемщиков было двое – он и родной брат матери Матвей. У дяди Вани подпаском был – Паша, у дяди Матвея - его родной сын Петька.
Еще год проработал пастухом Паша, и на 10-м году жизни случилось еще событие, на всю жизнь оставившее след в памяти Павла Ивановича.
Стояла осень середины октября. По ночам грязь, размытая дождем и болота все чаще покрывались тонкой коркой льда.Стадо пасли вдали от села: в поле ,в лесу . Жили в землянке, вырытой в поле около леса. Землянкой пользовались еще летом , когда приходилось косить сено ( которое , впрочем, не возили в деревню, а оставляли в скирдах, прямо на местах выкоса). Так, ночевали и жили Паша и Петька вдвоем… Хотя нет – втроем. Раньше у Павла был в друзьях – козел. Козла давно уже зарезали. Но любвеобильной душе Паши была свойственна притягательная сила для животноых, причем животных , очень разных. На этот раз с Пашей жил … Кто бы вы думали ? ---Уж ! Прямо - в землянке. И когда варили и ели кашу , всегда непременно оставляли долю ужу.
Распутица брала свое. И как-то раз одна корова забрела в болото , оступилась и наполовину ушла в грязную топкую трясину. Корова пыталась выбраться, шевелила ногами, но от этого еще больше уходила в черную массу тяжелого ила. В конце концов, она была не в состоянии двигаться , только мотала головой и рогами , да исступленно мычала. Пронзительный ветер тут же покрыл льдом взрытую топь, и дело казалось безнадежным. Наступал вечер. Ребята не знали, что делать. Скоро должен был прийти дядя Ваня. Петька молчал, Паша думал, как выйти из положения. Он редко сдавался даже в самых безвыходных ситуациях, пробуя все способы, отдавая все силы. Последнее, что теперь оставалось сделать, было жестоким предприятием . Но Паша был решительный малый.
И вот он, что-то говоря себе под нос и обращаясь также к Петьке, полез в леденящую, хлюпающую , лопающуюся массу. Стоя по пояс в этой в этой водянистой , наполненной осколками льда, которые резали тело и ноги, сводящей икры и бедра грязи, барахтаясь руками, грудью, лицом, судорожно двигаясь, торопясь управиться, пока хватало сил, пока стонущая боль, пробиравшая до костей , не стала невыносимой, он попытался просунуть веревку под брюхо животного, чуть ли не головой ныряя под него. После нескольких приемов, уже воя от боли, ничего не видя перед собой, ему удалось , наконец, опоясать корову и ,что было духу, выбраться из грязи и избавиться от этого ужаса. Впрочем, он уже ничего не чувствовал. В продолжение всего этого Петька стоял, наблюдал, ежился, но так и не сдвинулся с места.
Корову вытащили. Собрали стадо. Разожгли костер. На двух рогатках повесили два котелка с кашей.
У костра Паша отошел, даже разогрелся и чувствовал себя лучше. Казалось, худшее позади и все свершившееся останется без последствий.
Тем временем на лошадях подъехали дядя Ваня и дядя Матвей. Узнав о случившемся, они не сказали ничего хорошего и плохого о Пашиных купаниях, но обрушились на Петьку, возмущенные тем, что он ни в чем не помог Паше и бросил его одного. По их словам уж коли решили лезть в болото, так – вместе.
Прошла ночь. Наступил день. Паша почувствовал боль в ногах. Боль эта к вечеру усилилась. В землянке Паша снял сапоги, развернул портянки и увидел, что ноги опухли. Он рассказал об этом дяде Ване , но тот только посочувствовал. На утро следующего дня Паша еле двигался и уже был не в состоянии ходить за стадом. Дядя Ваня отпустил его домой. Еле-еле прошел Паша с версту,боль в ногах усилилась. Наконец, он не мог идти совсем. На счастье, проезжавший мимо знакомый крестьянин подвез его на телеге до дома.
Дома он всю ночь метался в жару, хотя сознание не терял. Ноги, которые раздулись до неимоверных размеров , примерно раза в три более обычной ноги, он уже не чувствовал. Паша готов был лезть на стену , мотал в изнеможении головой и ворочался всем телом.
Отец с матерью снарядили телегу и повезли мальчика в Козлов к врачу. В поликлинике врач осмотрел ноги и сказал, что левую придется отрезать. Отец с матерью ничего не сказали, а только забрали сына и поздним вечером вернулись в Журавлевку.
Так прошло три дня. Мать и отец ничего не предпринимали. Мальчику становилось все хуже и хуже.
Через некоторое время мать узнала от знакомых, что в Козлове живет старуха, которая занимается врачеванием и , по их словам, вылечивает все болезни. В день, когда она принесла это известие, она и отец ломали голову  : Что делать ? Последними словами отца были: «Да что эта безграмотная бабка знать-то может?»
На следующий день Пашу пробовали положить на горячую печь. Но он , теряя сознание от сумасшедшей боли, сам свалился с нее.
Делать нечего, мальчика снова повезли в Козлов. Узнали, где живет бабка, и некоторое время спустя стояли у ее дома. Старуха сама отворила дверь. Отец и мать, стоя при этом за порогом, рассказали о своем горе. В ответ старуха произнесла нечто, поразившее их, она в точности повторила слова, сказанные накануне отцом , с разницей лишь в том , что сказала это от своего имени: «Да что я, темная бабка, знать могу?». При этом она прищурила один глаз, правда, без тени смеха и ехидства, но отцу с матерью показалось, что старуха дала понять, что знает содержание вчерашнего разговора. От этих слов родители потеряли всякую надежду.
Паша был внесен на руках в избу старухи. Он корчился от страданий , которые причиняло каждое неловкое движение несших его. Вскоре его снова вынесли. Старуха, осмотрев Пашу, ровным счетом ничего не добавила к словам, сказанным ею на входе, кроме одного  : она посоветовала смазать ноги хорошим коровьим маслом, но чтобы оно было несоленым.
Масло купили там же , в Козлове, смазали воспаленные , страшно раздувшиеся ноги Паши и отвезли домой.
Ночью этого и следующего дня никто не смыкал очей. Паше сделалось совсем хуже, и все, в том числе и он сам, думали , что этой ночью он умрет. Он уже не метался , а лежал без движений , и лишь по его глазам можно было определить, что он испытывал.
Эту ночь он пережил. Ноги смазали еще раз.
Прошел еще один день. Мальчик не умирал. А на утро следующего дня он почувствовал некоторое облегчение и , шевеля усталыми губами, он попытался что-то сказать, что-то, что поняли все, стоявшие у его кровати  : «Мне лучше…»
Мальчик впервые заснул крепким сном. Через три дня опухоль прошла, еще через неделю мальчику стало хорошо. И вскоре он встал на ноги…
-----
Павел Иванович с тех пор прожил 60 лет , и , странно , никакая болезнь не брала его. Он прошел через три войны. У него была хорошая здоровая семья. Что было дальше ? Как он прошел через жизнь ? Так же ли, как и вначале ? Об этом пойдет речь в другой раз. А пока мы завершили нашу небольшую повесть.
До свидания , Павел Иванович !


Александр Скобелев