Энимы

Глава нулевая

- Скорей, Богения, детка моя!
Старец глухо кашлял. Его тело содрогалось так, что лежавшие на столе пробы, линзы и остальной лаборантский инвентарь ходил ходуном. Ему было все равно. Работа всей его жизни близилась к концу. Концу счастливому или окончательному. Это было не важно. Уже не важно.
- Да что же ты медлишь?! Лаборатория сейчас развалится. Надо уходить! – из последних сил он нашел в себе силы повернуться на старом кряхтящем кресле, чтобы взглянуть, наконец, на свою ученицу.
- Я не уверена, - голос Богении дрожал. – Всего один удачный эксперимент…
- Посмотри на его счастливые глаза, - перебиваясь на кашель, спокойно возразил ученый, - мы нашли лекарство.
Он тяжело встал и медленно подошел к длинному ряду клеток с животными. Музей кунсткамеры мог бы позавидовать столь ужасной коллекции живых уродцев. Страшные опухоли избороздили тела несчастных кроликов и только один белый Кенни с рыжим ухом испуганно пытался всей силой своих здоровых лап проломать железные оковы и выбежать в страшный, но свободный мир. Лицо старца на мгновенье осветилось ярким светом бушующей катастрофы. Он был болен, измучен и устал. Он был готов принять смерть, как, возможно, легчайший способ избежать дальнейших страданий. Но его работа была важнее личного спокойствия. Одинокий ученый стоял на пороге величайшего из открытий.
А за окном бушевала смерть. Уходить необходимо. Причем незамедлительно. Обветшавшая деревянная лачуга, расположенная у самого откоса, вот вот обвалится несущими балками прямо на их головы. Верной помощнице, молодой и красивой сиротке Богении, приходилось наспех заканчивать вакцину с живым вирусом под перекаты зловещего грома, сотрясения земли, впрочем, ставшие уже привычными за последние полгода, и в полной темноте.
Уходить! Свободы! Как будто кричали замученные животные. Они не знали, что за порогом еще хуже. Что катаклизм за катаклизмом истощили изъеденное тело Земли, а непрекращающиеся аномалии уже необратимо изменили ее внешний ландшафт, сделав непригодной для жизни большую часть территории.
- Орест, – тихо прозвучал из глубины комнаты ее голос, - а если не получится?
- Получится, - медленно проговорил старец.

Глава первая

Восемь утра. Голову ломит так, словно всю ночь не спал. А спал ли? Призрачные видения сквозь полутени знакомых образов нескончаемым потоком мучили, не давая уснуть. Уснуть здоровым человеческим сном. Сколько это продолжалось... Бесконечно долго. Электронный циферблат как безмолвный страж сурово отсчитывал, нет, не часы, минуты ужасной ночи. Наконец, восемь. Пора.
Авель начал привыкать к тому, что последний месяц просыпается с головной болью и ощущением полнейшего недосыпа. Он не говорил никому. Не жаловался, не показывался врачу. Умственная слабость, тяжелые перегрузки. Все понятно, студент-генетик. Но почему только ему так тяжело давался гранит науки? Минувший месяц пришлось много работать, в экстренном темпе доделывая всевозможные курсовые, рефераты, контрольные. Особенно последнюю неделю – наступила экзаменационная сессия.
Сегодня предстоял самый трудный день. Заключительный экзамен перед летними каникулами – «Математическое моделирование в органической биологии». Экзамен считался сложнейшим за сессию. Для обычных студентов. А если учитывать, что преподаватель по моделированию Элеонора Вилбридж имела репутацию человека чрезвычайно принципиального в вопросах дисциплины, то становится понятным, почему пропуски во время семестра теперь не давали Авелю покоя. Чтобы не провалиться на экзамене, он должен был знать буквально все. Элеонора заранее предупредила, что в наказание за нарушение учебной дисциплины, будет спрашивать не по билету, а по всему материалу.
Три дня он только и делал, что заново перечитывал конспекты, подчеркивал ключевые формулы в учебнике по органической биологии, пытаясь уложить в единую картину те разрозненные данные, что образовывали бесформенную кашу в его голове. Теперь он вообще не знал, готов ли к экзамену. Если раньше казалось, что в целом понимает суть предмета, то сейчас, похоже, он совершенно потерялся среди хромосом, азотистых оснований и всевозможных допустимых комбинаций наследственной информации.
Не лучше ситуация складывалась и у друга Авеля – Бена Фолдера – вечного спутника во всех приключениях. Пожалуй, с той лишь разницей, что не так давно у Бена появился ангел-хранитель в лице очаровательной Бетти, с энтузиазмом согласившейся провести подготовку к сложнейшему экзамену.
Итак, Авель проснулся с тяжелой головой и нехотя сел на кровати. Вроде бы спать не хотелось, но и вставать тяжело. За дверью маленькой квартирки многоэтажного общежития звучали голоса и доносились шаги. Предусмотрительно выключив будильник, готовый раздаться оглушительным звоном, Авель прошел в ванную и бессмысленным взглядом уставился в зеркало.
На него смотрело опухшее спросонья лицо молодого человека, лет двадцати. Черные нестриженые волосы торчали во все стороны. И без того пухлые губы казались сегодня еще больше. Ясные голубые глаза выглядели устало, что недвусмысленно подчеркивала розовая паутинка воспаленных сосудов. В довершение общего облика трудно было не заметить мешки под глазами, явно указывавшие на то, что их хозяин сильно перенапрягся. Авель еще раз окинул себя неудовлетворенным взглядом и тщательно промыл лицо холодной водой. Почувствовав облегчение и прилив бодрости, он перебрался на кухню, собираясь по-быстрому соорудить себе что-нибудь на завтрак.
Едва он запихнул в рот последний бутерброд, как в дверь громко забарабанили.
- Авель, скорее собирайся! Через десять минут надо быть во втором корпусе.
В дверь снова забарабанили, и Авель поспешил выйти к своему другу Бену, о скором приходе которого как раз подумал. Резко отворив засов, молодой человек еле увернулся от руки друга, готового вновь стукнуть по тяжелой двери. Бен радостно посторонился, освобождая проход. Своей богатырской комплекцией он мог бы с легкостью заслонить любой дверной проем.
- Что-то неважно выглядишь, - Бен озабоченно взглянул на Авеля, лениво почесывая круглый затылок.
- Спал плохо.
Говорить не хотелось и Авель, захлопнув дверь, достал конспекты, делая вид, что повторяет. Самочувствие и, правда, оставляло желать лучшего, чего точно нельзя было сказать про Бена, розовое лицо которого подчеркивало завидное здоровье, а подтянутая фигура – прекрасную спортивную форму. Даже предстоящий экзамен не мог испортить жизнерадостного настроения этого громогласного юноши, способного сохранить оптимизм в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях. К сожалению именно сейчас Авель не мог разделить состояния друга, отчего чувствовал себя вдвойне неуютно.
- Последнее время ты часто не высыпаешься, - обиженно пробубнил Бен. – Может, врачу показаться?
- Все в порядке, экзамены замучили.
Бен хмуро посмотрел на друга и, поняв, что у того нет желания продолжать разговор, принялся разглядывать студентов, спешивших отовсюду к своим корпусам.
Стоял июнь. Солнце теплым золотом окутало студенческий городок. Воздух казался влажным, и с каждым вдохом ощущалось, что вот-вот ливанет дождь. Резкий горячий ветер, словно феном, приятно обдувал голову. Он срывал дамские шляпки и заставлял широкие поля одежды кружиться и развеваться, будто в танце на новогоднем балу. Загадочную атмосферу зимних праздников еще более подчеркивал тополиный пух, словно хлопьями белого снега, покрывший тротуары и клумбы. Экзамены обязывали студентов соблюдать строгость и официальность в одежде, что было довольно обременительно, так как погода недвусмысленно звала на пляж.
Чтобы добраться до второго корпуса, надо было обогнуть первый – приземистое здание, похожее на царский особняк, - и ряд небольших пристроек возле его дальней стороны. Затем, пройдя через внушительного размера арку, пересечь красивый, вымощенный плиткой дворик, создающий ощущение южного курорта, и вот уже оно – величественное здание с высокими потолками, несущее на себе след великой эпохи больших строек.
Многочисленные, лишь недавно отцветшие деревья, симметрично посаженные по всему дворику, отбивали всякое желание заходить в прохладный темный исполин. Они горделиво взирали со своей высоты, создавая под паутиной ветвей уютные гнездышки для небольших групп студентов. Успокаивал лишь тот факт, что свободных мест в райских уголках все равно не было.
Проходя под аркой, Авель, практически утонувший в мелком почерке конспектов, заимствованных у однокурсницы, сходу налетел на пожилого мужчину, не по погоде одетого в черный плащ и толстую серую водолазку. Худощавое лицо болезненно-желтого цвета делало его похожим на злого колдуна. Впечатление усилилось, когда Авель заметил, как густые седые брови, сросшиеся на переносице, образуют единую сплошную линию, похожую на козырек над усталыми колючими глазами.
Старик резко поднял голову, под тяжестью дум низко склоненную над сутуло опущенными плечами, и тонкие губы крепко сжались от нескрываемой злости, исказившей лицо.
- Смотри под ноги, сопляк! – срывающимся хриплым голосом неожиданно громко закричал он.
- Извините, - смущенно проговорил Авель, чувствуя себя сконфуженно, так как возглас старика привлек к себе внимание многих студентов.
- Безмозглый урод! Имей уважение к возрасту. Будь я преподавателем, я бы такому нахалу и тройки не поставил! - Не унимался пожилой человек в плаще. - Читай свою писанину! Если нет ума, она тебе не поможет.
- Послушайте, я же извинился! - Авель начинал злиться. - Я не хотел наталкиваться на вас.
- Не обращай внимания, он чокнутый, - Бен говорил тихо и старался увлечь друга за собой. - Не связывайся с ним, он не контролирует свое поведение.
- Никакого уважения, никакой преемственности знаний, все потеряется, все за зря. - Старик уже не кричал, а бормотал себе под нос. - Вы у меня попляшете. Научитесь с почтением относиться к старшим.
Ребята пошли дальше, и зеваки, начавшие было собираться вокруг, разочарованно разошлись.
- Ты знаешь его? – Авель был все еще напряжен.
- Это Лукос Поинт, заведующий хозяйством в пятом корпусе. Там, знаешь, лаборатории находятся. Мне об этом Стэн с четвертого курса на дежурстве рассказывал. У них его весь курс стороной обходит.
- Лаборатории? А что там исследуют?
- Точно не знаю. Кажется это лаборатории факультета «Нейрофизиологии», - Бен обернулся, чтобы убедиться, что никто не слышит. - Мне говорили, что он ворует какие-то предметы и относит к себе в дом, куда никого не пускает, - сказал он, как-то особенно выделив слово «никого». – Я уже подумывал о том, а не наведаться ли к нему в гости.
Авелю показалось, что Бен как-то заговорщически улыбнулся. Надо признаться, что уже внешний вид старика Лукоса внушал некоторое опасение, а уж идти к нему в логово совершенно не хотелось.
- Может, напросишься на приглашение?
- Да, дождешься от него. Думаю, в своей жизни он приглашал к себе только ведьм да призраков. - Бен пригладил рукой белую рубашку, которая настырно раздувалась на ветру, делая его похожим на одуванчик.
Поднимаясь по лестнице парадного входа, Авеля окликнула миниатюрная девушка, вся усыпанная рыжими веснушками. Ее кукольный носик украшала еле заметная горбинка, делающая лицо несколько необычным.
- Ну что, Авель, подготовился к экзамену?
- Да, Мари, более-менее. Спасибо за лекции. Они мне очень пригодились. Ты не возражаешь, если я их позже отдам, а то мало ли что?
Авель остановился на ступеньку ниже и, тем не менее, возвышался над ней.
- Без проблем, они мне все равно не нужны.
Мари кокетливо улыбнулась и сбежала вниз по ступенькам.
- Хорошенькая? – насмешливо закивал Бен, провожая взглядом удаляющуюся девушку. – Кажется, она была бы не прочь с тобой...
- Хватит, Бен, - строго остановил друга Авель.
- Да мне-то что, - пожал плечами тот. Он ждал приятеля возле входа и теперь наигранно безразличной походкой зашагал внутрь. - Пойдем скорее, я хочу успеть занять безопасное место.
Эта была именно та причина, по которой Авель не хотел отдавать конспекты. В просторной аудитории 2312, угловой комнате на третьем этаже, было очень уютное место в самом конце зала у окна, которое они с Беном облюбовали еще в прошлом году, будучи на первом курсе. Там можно было, совершенно не опасаясь преподавателей, спрятать тетради на дальних трубах батарей, скрытых за внешней «гармошкой», и доставать оттуда по мере надобности. Правда, теперь об этом месте знали не только они, и если не поспешить, за него придется бороться с другими прогульщиками.
Нельзя сказать, чтобы Авель и Бен учились плохо. Их оценками по большей части являлись четверки, а по некоторым предметам даже пятерки. Но ребята не считали нужным ходить на каждую лекцию и каждый семинар, оставляя себе время на «занятия по индивидуальной программе», как они это называли. Перед сессией друзья непременно нагоняли своих, но некоторым преподавателям такой подход к обучению не нравился. К сожалению, Элеонора была одной из них.
Статная женщина того возраста, когда люди уже не делают глупостей и не позволяют их делать другим, она не была плохим человеком. Но ее строгость и формальное отношение к учебе не знали предела. Она считала своим долгом находиться на кафедре до восьми вечера независимо от того, сколько сегодня по расписанию у нее было занятий. А освобождаясь с утра, все оставшееся время неутомимая математичка бегала по корпусам института и собирала студентов для дополнительных занятий. Преследуя благородную цель – помочь отстающим, чересчур правильная преподавательница вечно попадала впросак: отстающих она редко находила, и заниматься приходилось в основном с девочками-отличницами, знания которых и так потрясали остальных своей глубиной и обширностью. Поэтому девочки уже заочно получали законные пятерки, а на экзамене Элеонора, наконец, лицезрела тех, кого ждала и искала весь семестр.
Начался экзамен. Элеонора по обыкновению обошла аудиторию, проверяя, не припрятаны ли книжки и конспекты под партами и на коленках учащихся. Не найдя ничего подозрительного, она с нескрываемым выражением достоинства и самоуважения проверила рукой, не растрепалась ли ее высокая прическа, накрученная из непомерно длинных черных волос, и удовлетворенно расселась за своим огромным преподавательским столом, вдоль и поперек заложенным экзаменационными билетами. Ее большие, слегка на выкате глаза, вопросительно уставились на студентов. По кабинету пронеслось шуршание, ребята начали подниматься за билетами, образуя у стола длинную очередь. Авель и Бен встали в хвост очереди, хотя для них билет являлся всего лишь вступительным словом на сегодняшнем экзамене.
Наконец, хвост рассосался, и подошла очередь Авеля тянуть билет.
- Какой номер, молодой человек? – спросила Элеонора.
- № 22, первый вопрос – определение и свойства системы в органической биологии, второй …
- Спасибо, вы можете не сообщать мне вопросы билета, довольно и номера. Давайте зачетку.
Голос преподавателя стал строгим и несколько раздраженным. Видимо, эту фразу она повторила уже не раз. Авель положил зачетку на стол и вернулся к своему месту. Еще раз окинув взглядом вопросы, он принялся заполнять пустой листок.
- У тебя нет ничего про законы Менделя?
Бен выглядел немного озадаченным и снова и снова перечитывал вопросы своего билета, не зная, с чего начать. Авель взял листок друга и принялся внимательно изучать вопросы. Ничего сложного в них не было, впрочем, как и в билете самого Авеля.
- А зачем тебе законы Менделя?
Он еле сдержался, чтобы не рассмеяться, в вопросах не было ничего похожего. Кажется, старания Бетти оказались совершенно напрасны.
- Тут же сказано: требуется перечислить основные законы передачи наследственной информации! - Обиженным громогласным шепотом Бен умудрился уже в начале экзамена привлечь всеобщее внимание. - Разве законы Менделя не об этом?
- Эти законы слишком элементарны, чтобы включать их в экзамены для второго курса, - небрежно перекинув пышные волосы через плечо, назидательно заметила самая привлекательная девушка их курса Бетти, сидевшая за предыдущей партой.
Бетти прекрасно знала о своей красоте, но, отдать ей должное, пользовалась своими чарами только в шутку. Как ни странно, это притягивало противоположный пол даже больше. Беда заключалась в том, что она считала себя еще и умной, хотя по правде выдающимися интеллектуальными способностями не обладала. И, несмотря на то, что Бен с первого курса сходил от нее с ума, стоило Бетти начать умничать, он сразу раздражался.
- Без тебя знаю! Просто хотел логическую нить провести, - грубо выпалил он, но, сразу одумавшись, тихо добавил: - А не знаешь, о чем надо писать?
- Конечно, знаю. Подожди, я напишу ответы на свой билет и помогу тебе. - Бетти улыбнулась и вернулась к своему листку.
- Повезло. - Авель посмотрел на довольного Бена, принявшегося беззаботно рисовать что-то аллегорическое на своем листочке, и снова перечитал вопросы билета.
Как и было обещано, Бетти сделала для Бена ответы. А Авель с удовлетворением обнаружил, что способен сам неплохо справиться с заданием, и, обнадеженный своими знаниями, уверенно пошел к преподавательскому столу, где его с изучающим взглядом ждала Элеонора.
Билет был сдан отлично. Элеонора даже подумала, не списал ли Авель, но, что его удивило не меньше, действительно не списывал. В ход пошли дополнительные вопросы. Сперва по общей теории – Авель и тут хорошо показал себя. Потом разбирали задачи. Наконец, дело дошло до абстрактных вопросов. Самое сложное в математическом моделировании. Вопрос ставится следующим образом: возможна ли ситуация, когда … Откуда ему знать, возможна ли она? В идеале, конечно, нужно уметь оперировать формулами, чтобы понимать различные взаимосвязи в органических молекулах, но Авель гордился уже тем, что мог перечислить и объяснить эти формулы. Так далеко в подготовке к экзамену он не заходил. Поэтому единственный путь, который он для себя видел – это угадывать, чем и попытался заниматься с вопросами Элеоноры. Однако, как и следовало ожидать, после тройки ответов невпопад преподаватель раскусила его тактику и огласила вердикт:
- Итак, Стоун, вы прекрасно подготовились по теории моего предмета. Вы также можете решать задачи по моделированию, пользуясь тем математическим арсеналом, который получили. Это достойно пятерки, даже несмотря на ваши многочисленные пропуски.
Авель почувствовал, как напряжение последних трех дней трансформируется в сознании в поток радости.
- Но вы совершенно не понимаете, зачем вам и другим ученым генетикам, ведь вы именно им хотите стать, нужна эта информация! - Неожиданно голос Элеоноры снова стал строгим, и Авелю показалось, что его пятерка так же быстро испаряется, как мгновение назад возникла. - Знания бесполезны, когда им нет практического применения. А неумение применить свои знания в реальной ситуации влечет к стиранию их из памяти, как ненужной информации.
- И что? – Авель знал, что она права, но именно неумение показать применимость знаний он ставил Элеоноре в вину, как основную причину своих пропусков.
- Договоримся так. Я ставлю пятерку, - Элеонора сделала паузу, ожидая реакции Авеля, но тот был слишком взволнован, чтобы как-то реагировать, – не твердую пятерку. А вы обещаете мне, что с начала следующего семестра будете посещать дополнительные занятия на кафедре до тех пор, пока не сможете самостоятельно находить применение тем постулатам и законам, которые я даю.
Авель согласился, да и какой у него оставался выбор. Он был рад пятерке, но, честно говоря, предпочел бы за четверку не ходить на дополнительные занятия, тем более с неограниченным сроком действия.
Для Бена экзамен закончился не столь удачно. К безумному разочарованию Бетти их общий друг получил тройку, хотя ответы, которые она сделала для него, были безупречны.
- Она специально завалила меня! - громко возмущался на весь коридор Бен по дороге к деканату. - Ее оскорбило, что необязательно посещать ее нудный предмет, чтобы отвечать на вопросы.
- Но ты же не ответил, - неизвестно почему вместо того, чтобы рассказать про свои дополнительные занятия, вступился за преподавательницу Авель.
- Это был уже, наверное, десятый вопрос. Я устал, у меня голова кругом шла от ее: «А как вы думаете, молодой человек?». - Бен довольно похоже изобразил тембр голоса Элеоноры, чем вызвал искреннюю улыбку друга. – И чего это ты защищаешь эту мегеру? Может тебе пора записаться в отличники и начать посещать ее захватывающий факультатив для умников?
- Сам не знаю, - смутился Авель, теперь совсем не представлявший как признаться другу в том, что еще секунду назад ему казалось неудобством, а сейчас становилось настоящей проблемой. – Конечно, ты прав, - только и сумел произнести он и, желая увести разговор подальше от своего позорного долга перед Элеонорой, сказал первое, что пришло в голову: - А что Бетти? Я видел, как она, выйдя из аудитории, даже не обернулась, - но тут же осознав бестактность своих слов, добавил: - Как будто обиделась…
Бен смущенно отвел глаза при упоминании о своем ангеле-хранителе.
- Обиделась. Жалеет, что потеряла на меня время.
Авель понял, что напрасно затронул эту тему, так как гнев Бена на Элеонору сменился тяжелыми мыслями о Бетти, отчаянно пытавшейся всю неделю спасти экзамен для Бена.
- А ты думал когда-нибудь, почему именно на нашей планете появилась жизнь? – как-то невпопад поспешил перевести тему разговора Авель, выискивая в голове то немногое, что сумело туда попасть в тяжелое экзаменационное время.
- Случайное совпадение благоприятных условий, - хмурясь, ответил Бен, все еще погруженный в свои мрачные мысли.
- Так ли случайно это совпадение? – развивал мысль Авель, уже припоминая свои размышления на этот счет.
- Если тебе есть, что сказать, я слушаю, - раздраженно буркнул Бен, поднимая взгляд.
- Да, появилась некоторая догадка, - с новыми силами, словно со сдачей последнего экзамена он наконец-то сбросил неподъемную ношу со своих плеч, воодушевленно заговорил Авель. – Понимаешь, на днях я наткнулся на упоминание о возрасте нашего спутника, Луны. И меня поразил тот факт, что ей не сколько-нибудь, а именно порядка четырех с половиной миллиардов лет. В то время, как и появление жизни на Земле датируется приблизительно такой же цифрой. Разве не удивительно?
- Что удивительного? Это, скорее всего, время возникновения солнечной системы в том виде, в котором она и пребывает сейчас.
- А, нет. Мне кажется, эти события более тесно связаны. И связь эта возникла благодаря комете.
- А-а, понял, откуда ветер дует. Тебе не дает покоя недавняя конференция астрофизиков, - улыбнулся Бен. – Да, интересные люди приезжали. Я даже подумал, не реши я стать генетиком, непременно пошел бы туда учиться.
- Ты прав. Меня ошеломило их утверждение, что кометы преимущественно состоят изо льда (Н2О) с небольшими примесями аммиака (NH3) и метана (CH4). Мы удивляемся невероятному совпадению на Земле необходимых для формирования жизни элементов и случайности их сцепления в нужных пропорциях, в то время как Вселенная до краев заполнена органическими молекулами. Ведь любая комета и так маленькая фабрика жизни. При таком составе на ней с легкостью начинаются процессы соединения углерода, азота и водорода с кислородом. Чем не основа для возникновения жизни?
- Ой, Авель, у меня голова идет кругом от этой затянувшейся сессии. Только экзамен сдал, а ты снова нагружаешь, - пожаловался Бен. – Говори по существу, чего ты надумал?
- А вот что: огромная комета четыре с половиной миллиарда лет назад залетела в центр солнечной системы. Налетела на песчаную планету с железно-каменными недрами – нашу Землю. Столкновение сопровождалось сильнейшим взрывом, в результате которого замороженные вещества кометы преобразовались в жидкое и, даже возможно, газообразное состояние. Крупнейший осколок планеты вышел на орбиту – появилась Луна. Пыль, поднявшаяся от удара, обволокла на миллионы лет Землю и, по сути, помогла сформироваться атмосфере, заточив элементы, пришедшие с кометой, в ловушку под твердым панцирем. Кроме того, парниковый эффект не дал им вернуться в замороженное состояние. Со временем, конечно, все улеглось: пыль рассеялась, избыточный водород улетучился обратно в космос, но океаны и даже некоторая азотистая атмосфера с небольшим вкраплениями углерода остались. Появление жизни стало практически неизбежным.
- То есть жизнь принесла гигантская комета, - подытожил Бен, выходя на финишную прямую перед деканатом.
- Да, она как будто искала подходящее место для внедрения. Своего рода слияние каменной планеты и водной кометы породило жизнь, - согласился Авель.
- И Луну в остатке, - добавил Бен. – Значит, твоя теория заключается в том, что совместное творчество этих двух космических объектов создает условия для жизни.
- В общем-то, да. И знаешь, придя к такому выводу, я нашел нечто очень похожее у (как гласила брошюра из конференции) «бескомпромиссного рационалиста» Дэвида Юма, который утверждал, что «кометы могут быть репродуктивными клетками планетных систем» и «планеты вступают в своего рода межзвездное соитие».
- Значит, твоя теория ненова. Обидно, наверное, - посочувствовал Бен. – В наше время тяжело быть первооткрывателем. Хотя найти поддержку своих идей тоже приятно.
- Я не к этому. Прочитав столь необычное толкование, мне пришла в голову еще более странная мысль, - Авель внимательно взглянул на друга. – Они словно живые…
- Кто? – не понял Бен. – Планеты и кометы? Ты что, Авель! Видно от этой головомойки твои мозги совсем перегрелись. Смотри, сколько народа собралось! – воскликнул он, указывая на показавшийся вдалеке деканат.

Глава вторая

Деканат занимал обширную территорию на первом этаже правого крыла второго корпуса. Еще издали ребята увидели студентов, толпившихся вдоль всего широкого коридора. Приблизившись к главному входу, они неожиданно услышали женский визг и самодовольный смех. Быстро преодолев толпу студентов, скопившихся возле входа, друзья заметили в дальнем углу зала Бетти с двумя однокурсницами и стоящего рядом злейшего врага Авеля и Бена еще с первого курса Скинса Бройлера. Неприятного вида верзила носил настолько короткую стрижку светлых волос, что на расстоянии пяти метров создавалась полная иллюзия, будто он лысый. За два года Авель так и не смог понять, то ли у него и правда вместо глаз узкие щелочки, то ли он все время щурится.
В этот момент Бетти громко крикнула: «Ни за что!» и резко оттолкнула от себя верзилу. Тот схватил ее и, крепко прижав к себе, начал что-то шептать на ухо. Авель хотел налететь на обидчика, но его опередил Бен, который прямо от двери бросился на Скинса и, оттаранив его к стене, принялся с размаху колотить своими большими кулачищами по лицу нахала. В первую секунду показалось, будто Скинс не понял, что происходит, и не оказывает ни малейшего сопротивления. Обманчивое впечатление. Буквально через мгновение здоровый детина скинул с себя как щенка тоже не маленького Бена и, грозно засучив рукава, двинулся на него. Авель со всех ног кинулся помогать другу. Скинс подошел совсем близко, и ребята приготовились отражать удары.
- Что, Фолдер, хочешь сам пригласить нашу куколку на заключительный вечер? – Скинс, презрительно оглядев с ног до головы Бена, бросил неприятный прожорливый взгляд в сторону Бетти. - Или просто строишь из себя героя?
- Не смей приближаться к ней, грязный …, - Авель толкнул Бена в бок, так как на территории института было запрещено произносить ругательства, тем более этого не стоило делать в деканате.
- Боишься, Стоун, что вас наругают и поставят в угол? - Скинс ехидно засмеялся.
Терпение Бена иссякло, и он решительно шагнул в сторону Скинса. Бетти закричала. Видимо услышав ее крик, из кабинета заместителей декана выбежал молодой инженер, с недавнего времени исполняющий обязанности заместителя декана у третьекурсников и первокурсников. Вздумай он помочь справиться с незнающим управы Скинсом, толку было бы мало. Щуплого вида с орлиным носом преподаватель истории развития молекулярной биологии был настолько хрупок на вид, что казалось малейшего прикосновения детины хватит, чтобы отправить инженера в нокаут. Но его сила, как и всех в деканате, заключалась не в этом.
- Откуда крики? Мальчики, вы что тут драку устроили? – Его взгляд обежал по очереди всех участников происшествия. - Если вы сейчас же не разойдетесь, я пишу докладную декану!
Наслаждаясь эффектом, произведенным от своих слов, заместитель декана постоял немного, озираясь по сторонам, и с привычной неторопливостью принялся давать разъяснения тут же окружившим его студентам, все еще изредка кидая взгляд в сторону Бена и Авеля.
Скинс нахально улыбнулся Бетти и, послав ей воздушный поцелуй, покинул деканат. Бен нерешительно взглянул на нее. Бетти, казалось, решила простить ему неудачу на экзамене и медленно пошла в его направлении. Авель, сказав что-то невнятное по поводу результатов сессии, отошел к дальнему стенду. Рассматривая списки студентов, успешно миновавших экзамены, он искоса взглянул на друга. Бен, красный до кончиков ушей, что-то пытался объяснить, а Бетти с любопытством изучала его.
- Ну что, узнал время заключительного бала? – говоря, словно себе под нос, поинтересовался Бен, вернувшись к другу. - Это же не тот стенд, что ты тут смотришь?!
Бен был явно раздосадован.
- Опять поссорились? – Авель не знал, стоит ли лезть с расспросами, но решил предоставить другу возможность выговориться.
- Все нормально, - Бен резко отвернулся и принялся искать другой стенд, довольно грубо протискиваясь между кучками студентов.
Авель последовал за ним. На противоположной стене действительно было вывешено объявление, отпечатанное настолько крупным шрифтом, что ищущий глаз мог прочесть написанное даже от двери в холл деканата.

ВНИМАНИЕ СТУДЕНТОВ ИНСТИТУТА ГЕНЕТИКИ!

В ЗДАНИИ ДВОРЦА КУЛЬТУРЫ СОСТОИТСЯ
ТОРЖЕСТВЕННОЕ ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ УЧЕБНОГО ГОДА,
ПО ОКОНЧАНИИ КОТОРОГО ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ ПРИГЛАШАЮТСЯ НА
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ БАЛ

ДАТА ПРОВЕДЕНИЯ: 17 ИЮНЯ 16-00
ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЕ БИЛЕТЫ ДЛЯ ПАРЫ
СПРАШИВАЙТЕ В СВОИХ ДЕКАНАТАХ
ФОРМА ОДЕЖДЫ – ВЕЧЕРНЯЯ

До бала оставалась одна неделя, а Авель за подготовкой к экзаменам даже не подумал, кого пригласить. Наверное, Мари, так охотно предлагавшая во время сессии свои лекции, хотела бы, чтобы Авель пошел с ней, но ему почему-то была не по душе эта идея. Мари хорошая девушка, симпатичная, добрая и умная. Но не для Авеля. И он это прекрасно понимал еще с начала обучения в институте. Другие однокурсницы ему нравились еще меньше. Прямо хоть не иди на этот вечер. Все будут на тебя глазеть, оценивать, а приглашенная девушка бесконечно ожидать чего-то особенного, романтичного и совершенно неподходящего. Авель никогда не любил шумные столпотворения, предпочитая общение наедине. Хотя в институте оказалось не так-то легко найти ту, кто смогла бы понять и разделить его интересы. Он не понимал девушек, особенно их привычку вечно все усложнять и доводить до абсурда: один раз встретились – значит, любовь, перестали гулять вместе – трагедия.
- Ты с кем пойдешь? – Бен вопросительно взглянул на друга.
- Не знаю. Вообще не хочу идти. Ты уже пригласил Бетти?
- Она не хочет со мной идти. Я так думаю! - Последняя фраза звучала как вызов.
- Не может быть! Я был уверен, что она только и ждет, когда ты пригласишь ее. Неужели она отказала?
- Я не предлагал, - Бен отвернулся, собираясь опять уйти.
- Постой, - Авель удержал друга за рукав, - я думал, вы об этом сейчас разговаривали.
- Я пытался, но вместо бала предложил пойти со мной в библиотеку за книгами для летней практики, а она начала обсуждать перспективу составления пары этому козлу Скинсу. - Бен искоса посмотрел на Бетти, все так же стоявшую в углу с подружками, и она сразу же отвела взгляд в сторону.
- Может, она просто хотела подтолкнуть тебя, навести на мысль? – попытался спасти вечер для друга Авель, хотя сам подумал, что это очередная глупая выходка Бетти.
- Мне все равно, - голос Бена звучал так, что было понятно – продолжения разговора не будет. - Ты уже договорился о практике?
- Даже не думал. Пойду почитаю варианты.
- Их не так уж и много.
Друзья подошли к соседнему стенду, пестревшему листками радужных цветов. На единственном белом листе он прочел напоминание о том, что во время летних каникул можно подать заявление на переход с одного факультета на другой и договориться о сдаче недостающих экзаменов и проведении практики на новом факультете.
Далее друг под другом располагались листки их факультета «Передачи наследственной информации». На верхнем салатовом листе первокурсникам предлагалось на дому провести селекционную работу по выведению устойчивых и неприхотливых сортов культурных растений. Под ним на зеленом листе для второго и третьего курса студентам предоставлялась возможность заняться селекционным скрещиванием пар разновидовых насекомых для достижения определенного результата, заранее зафиксированного в отчете по практике с преподавателем – инспектором. Работу также можно было проводить в домашних условиях. Более сложным вариантом летней практики была разработка научной концепции межвидового скрещивания ДНК насекомых с приложением подробного описания строения и функциональной приспособленности к жизни полученной особи. Эту работу разрешалось производить только в стенах института.
На самом нижнем темно-зеленом листе для студентов четвертого и пятого курсов предлагалось выведение нового вида животного с использованием любого генетического материала. Животное должно быть уникально, жизнеспособно, иметь безупречное здоровье и способность к размножению. Результаты практики допускалось использовать для защиты дипломного проекта.
- Это стоит того, чтобы доучиться до четвертого курса. - Авель с удовольствием представил себе, как он выращивает огромного медведя с жабрами и орлиными крыльями.
- Пожалуй, - Бен посмотрел на темно-зеленый листок, но было заметно, что думал он совсем не о генетических монстрах.
- Так чем ты собрался заниматься на практике?
- Я? А, ну да. Вообще-то мы с Бетти хотели остаться в институте на месяц… Ну знаешь, скрещивать бабочек с муравьями. Вот теперь не знаю… - Бен опять бросил взгляд в ее сторону, но Бетти уже увлеченно о чем-то рассказывала другим девчонкам и никак не реагировала на Бена.
- Да брось ты! Сегодня же помиритесь. Неужели ты думаешь, что она пошла бы на вечер с этим гориллой?
- А почему нет? Может, он как раз в ее вкусе.
- Потому что ей нравишься ты. - Авель устал приводить душевное здоровье друга в порядок. - Но если ты предпочитаешь заниматься самобичеванием, можешь продолжать, а мне еще хотелось бы узнать, что за практика ожидает студентов других факультетов.
Авель принялся дальше изучать стенд. Соседний столбик отводился листкам синей палитры для студентов факультета «Кодирования генетической информации».
- Как бы я хотела научиться руководить процессами сотворения живого, - мечтательно сказала незаметно откуда подошедшая Мари, разглядывая синие листки параллельного факультета. – Это так замечательно. Наверное, они сравнивают себя с Богом?
- Я бы воздержался от такого сравнения, - скептически заметил Бен.
- По-моему, ты, Мари, идеализируешь их специализацию, - немного грубовато отозвался Авель, все еще взбудораженный по поводу позорного обещания посещать дополнительные занятия Элеоноры Вилбридж, заведующей кафедрой и преподавателя профилирующей дисциплины этого факультета. – Нет ничего скучнее, чем зарываться в бесконечных формулах и расчетах.
- А что же в таком случае не скучно?! – обиженно воскликнула Мари. – Наблюдать за естественными процессами передачи наследственной информации, пассивно следить за размножением и под микроскопом искать малейшие отличия ребенка от родителей? Разве это удел настоящего ученого? Это же прошлый век! Атавизм! Само появление генетики как науки опровергает дальнейшее естественное развитие.
- А что же ты, такая умная, делаешь на нашем факультете? – вспылил Авель. – Почему выбрала именно «Передачу наследственной информации»?
- Мои мотивы тебя не касаются! – срывающимся голосом проговорила Мари, готовая вот-вот расплакаться.
Авелю стало стыдно за свои слова. Невольная мысль о том, что сегодняшний день с самого начала как-то не задался, посетила его голову. И почему он такой бесчувственный? Мари, эта милая добрая девушка, так искренне по-доброму относившаяся к нему, совсем не заслуживала того обращения, которое он позволил себе по отношению к ней. И вот она, еще пару минут назад так беззаботно улыбавшаяся, уже на грани того, чтобы заплакать и убежать.
- Извини меня, - смущенно проговорил Авель, стараясь сделать свой голос как можно мягче, - я не хотел тебя обидеть.
- Знаю, - тихо произнесла Мари, внимательно взглянув на Авеля, - день тяжелый.
- А все-таки, - Авель сделал паузу, проверяя, успокоилась ли она, - неужели ты считаешь, что из всех пяти факультетов наш самый ненужный?
- Ну, если бы он был абсолютно ненужным, его, наверное, не было бы, - улыбнулась Мари, и ее глаза показали Авелю, что он прощен. – Но не за ним будущее.
- А за чем?
- Это зависит от того, как далеко мы будем смотреть, - философски заметила она. – Возможно, очень далеко от нас и есть то время, когда люди научатся из простейших азотистых оснований собирать любую форму жизни, но вряд ли мы доживем до этого момента. Хотя Элеонора верит в это.
- Да? Об этом вы говорите на дополнительных занятиях? – Авель был искренне удивлен тому, что совершенно скучные лекции в пределах программы могут во внеурочное время оборачиваться рассуждениями о далеких перспективах человечества.
- И об этом и о многом другом. Тебе понравится, - Мари кокетливо отвела взгляд в сторону, словно смутившись, что сказала лишнее. – Я знаю, ты теперь будешь посещать их. Поверь мне, я хожу на факультатив добровольно и ничуть не жалею о проведенном времени.
- Даже не знаю, - немного расстроено протянул Авель, раздосадованный от ощущения, что его судьбу на весь следующий год решили помимо воли. Даже если предстоящее обязательство и не было другим в тягость.
- А если говорить о ближайшей перспективе, - продолжала Мари, - то, безусловно, самым эффективным было бы окончание факультета «Патологии и наследственных заболеваний». Человек еще слишком подвержен различным недугам, найти исцеление от которых и должна в скором времени генетика.
- Вылечат одни болезни, появятся новые. Этот процесс бесконечен. И я не уверен, что хотел бы выйти на безысходную тропу войны.
- Может быть, просто до сих пор не нашлось победителя, который бы положил конец войне?
- Победил болезни?
- А почему нет? - совершенно серьезным голосом спросила Мари. – Разве трудно представить, что в будущем люди перестанут болеть?
- Если такое и можно представить, то, наверное, стоило бы назвать смыслом жизни выпускника этого факультета, - закончил Авель, ткнув пальцем в розово-красные листки их практической работы.
- Да, а студенты факультета «Геронтологии» просто обязаны открыть тайну бессмертия, - продолжила в том же духе Мари, указывая на серые и черные листки, в противоположность ее словам довольно мрачно окаймляющие правый край стенда.
- Ну, до этого-то мы вряд ли доживем, - улыбнулся Авель.
- Как знать, - хитро сверкнула глазами Мари.
- С твоим оптимизмом тебе точно надо было идти к ним учиться. Глядишь, уже была бы почти бессмертной.
- Нельзя быть почти бессмертной, - наставительно возразила Мари. – И я не уверена, что смогла бы изобрести лекарство от смерти. А вот страдала бы наверняка, изо дня в день наблюдая за мучениями стариков.
- Старики мучаются не от самой старости – они к ней готовы – а от болезней, боли и одиночества.
- Нет, Авель, - задумчиво проговорила Мари, немного поджав губы, будто уже сама пережила старость, - это только видимая верхушка айсберга. Страшнее всего для пожилого человека ощущение несправедливости жизни, отнимающей у него все как раз в тот момент, когда он только научился с этим обращаться, понял, как жить и получать удовольствие от жизни.
- Это уже специфика «Нейрофизиологии», - заметил Авель.
- Почему же? – не поняла Мари.
- Потому что именно с опозданием взрослеющий мозг создает дисбаланс между жизнью тела и самосознания. Когда самосознание созревает до того, чтобы осмысленно понять, как нужно жить и чувствовать себя счастливым человеком, тело становится слишком больным и немощным, оказываясь не в состоянии помочь в реализации желаемого.
- А ты считаешь, что самосознание – и есть мозг?
- Конечно, что же еще?
- Душа, например. Говорят, у старых людей душа молодая, но не мозг.
- Это слова, поэтические образы. Мы знаем, что есть мозг, есть интеллект и сознание. Мы плохо их изучили, и готовы признаться в этом. Но нам есть, куда двигаться, что искать. А про душу мы знаем лишь то, что ее придумали те, кто не знал даже о существовании центральной нервной системы.
- Сразу видно – тебе интересна эта тема, - заметила Мари, наблюдая за оживлением в глазах Авеля.
- Да, я долго сомневался, не пойти ли мне на этот факультет, - признался Авель.
- Еще не поздно перевестись. Однажды принятое решение может повлиять на всю дальнейшую жизнь, - улыбнулась Мари, оглядываясь на дверь, где какая-то незнакомая Авелю девушка интенсивно делала знаки, подзывая его собеседницу. – Извини, - начала было объяснять Мари.
- Иди, увидимся, - кивнул Авель, отводя взгляд обратно к ярко желтым листкам факультета «Нейрофизиологии».
Мари ушла, а Авель, оторвавшись от стенда, заметил, что и Бена уже нет в деканате. Что, впрочем, неудивительно, подумалось Авелю. Наверное, они разговаривали слишком долго. Деканат опустел. Только одинокая робкая девушка с прилизанными волосами бесцельно слонялась вдоль информационных стендов. У Авеля создалось странное ощущение, словно никого не интересует летняя практика. А его, напротив, всегда тянуло к практической деятельности. Он не представлял себя канцелярской крысой. Но, к сожалению, до лаборатории его курс пока не доходил. Все обучение ограничивалось теорией, и летняя практика оставалась единственной возможностью вдоволь поэкспериментировать.
Тут Авель вспомнил про вечеринку, которую они затеяли сегодня вечером. Место сбора его маленькая, но уютная квартирка в общежитии. Когда обсуждался этот вопрос, Авель сам предложил собраться у него. Теперь же он понял, что если все придут уже в шесть, то надо поспешить в столовую, чтобы, на скорую руку пообедав, успеть прибраться дома. За время сессии у него не было ни времени, ни сил, ни желания этим заниматься.
Авель вышел с территории деканата и снова пошел по длинному широкому коридору. В центральной части корпуса на всех пяти этажах друг над другом располагались столовые, где вполне сносно кормили. Больше всего ему нравилось кушать в этом корпусе на третьем этаже. Отделанная деревом, комфортная небольшая столовая создавала иллюзию чего-то домашнего и располагала к себе не только Авеля, но и многих других студентов. Поэтому в час пик, на большой перемене во время семестра, приходить сюда не имело смысла. Зато сейчас тут было очень просторно.
Авель направился к дальнему залитому солнечным светом столику у окна. Протискиваясь в тесном проеме между столиками, занятыми группой весело болтающих студентов, сквозь гул голосов он услышал знакомую торопливую речь. Так обычно говорил Бен, когда волновался, то и дело выделяя ключевые, с его точки зрения, слова. Он повернулся, ища друга глазами и ориентируясь по голосу, все еще звучащему где-то неподалеку. Бен оказался на удивление близко, Авель смог бы при желании достать того рукой. Теперь речь друга стала понятна.
- Мне не нужна помощь! Или ты думаешь, я дурак? – Бен повысил голос, но Бетти не стала, как обычно, его пихать, она выглядела взволнованной, может даже заплаканной.
- Я ничего такого не хотела сказать. Я просто хотела помочь. Бен, пожалуйста, давай не будем ссориться, - ее голос дрожал.
- А мы разве ссоримся? По-моему все просто и ясно. Я не достаточно хорош для тебя…
- Не говори глупостей!
- Тогда почему ты не хочешь идти со мной на бал? – голос Бена звучал презрительно, только было не понятно, к кому обращен его тон: к Бетти или к себе.
- Но ты не приглашал меня! Я не собираюсь бегать за тобой и делать предложение пойти первой. - Бетти больше не собиралась плакать, она разозлилась.
- Какая разница, кто первый! – возмутился Бен.
- Тебе никакой?! Тогда найди себе ту, которая будет за тобой ухаживать и сама проявлять инициативу! - Бетти вскочила и, быстро пропихиваясь между столиков, вышла из столовой.
Авелю стало жутко неудобно, что он услышал их разговор. Слава Богу, хоть Бетти его не видела и для выхода выбрала другой маршрут. Но Бен, обернувшись ей вслед, сразу заметил Авеля.
- Давно тут стоишь?
Вопрос застал Авеля врасплох. Он даже не знал, как ответить, но, судя по голосу, Бен не был агрессивно настроен.
- Да нет, только зашел, - в противоположность только что кипевшим страстям тихо произнес Авель, но тут же решил, что надо быть до конца откровенным: - Я слышал конец вашего разговора.
- А-а ничего, ты и так все понимаешь. Никак мы с ней не сладим. - Бен устало развел плечи. - Все что не делается, все к лучшему. Ведь так?
- Ну, я бы на твоем месте применил другую пословицу – «Полагайся на Бога, да сам не плошай». Пригласи ее, как она того хочет, и все будет в порядке.
- Да я и хотел. Не раз. Но только видишь, как получается.
Больше ребята не разговаривали о Бетти, заключительном бале и вообще о девушках ни за едой, ни по дороге в общежитие, ни когда договаривались о встрече в шесть вечера.
- Ну ладно, бывай, - Авель всовывал ключ от своей квартиры в замочную скважину.
- Может чего принести? - Бен развернулся, уже отходя от двери Авеля.
- Да нет, не надо. Все придут, тогда и решим, что делать дальше.
- Ладно, до вечера.

Глава ноль/вторая

- Что ты намерен делать дальше?
В голосе прекрасной особы звучал страх. Ежеминутно вглядываясь в серую дымку приближающегося ужаса, она с мольбой и надеждой обращалась к тому, кому верила и доверяла все эти трудные годы.
- Я знаю, что надо делать, - неожиданно он резко повернулся к ней и, обхватив девушку за плечи, крепко прижал к себе. – Ничего не бойся, - прошептал он, - теперь уже не бойся.
- Но…
- Никаких но! Ты видела, ты сама помогла мне одолеть болезнь. Нет, даже не болезнь, саму смерть, старость и слабость.
Он выпрямился во весь рост и его суровый закаленный в горнилах нечеловеческих испытаний взгляд снова устремился в зеркало. Туда, где вопреки всему возвышался богатырского здоровья и телосложения молодой и сильный мужчина. И совсем рядом, близко-близко прижавшись, робко поглядывала исподлобья хрупкая юная девушка.
- Я понял Ее, - продолжал он. – Она подарила мне жизнь, а таких подарков не забывают. Теперь и мы одарим Ее. Вглядись вокруг, этого ради Она растила и создавала нас? Такой благодарности ждала миллионы лет? Я знаю, что делать!
Небо почернело, и отражение в зеркале померкло. Богения, отрывисто перехватывая воздух, судорожно прильнула к своему учителю. Раздался неистовый грохот, словно каждое облако этой нескончаемой черной массы разорвалось оглушительным громом. Что происходило с Землей? Было неведомо никому. Кто виновен? Уже давно перестало интересовать. Все уходили. Один за другим люди покидали родную планету, оставляя родимой кровушке свои тела.
- Необходимо собрать людей, - Он, наконец, отошел от зеркала и внимательно посмотрел на девушку. – Всех, кого удастся найти.
- Едва ли это возможно, - вздохнула Богения, - они же хранители.
- Не будет больше никаких хранителей! – с отвращение в голосе крикнул он. – Люди нужны мне здесь и сейчас!
- Орест, помилуй, а как же ушедшие? – в голосе Богении звучал, нет, не упрек, страдание за судьбы несчастных миллиардов ушедших землян.
- Они бросили Ее. И я не вижу морального долга отныне хранить их бездушные тела. Слушайся меня, детка, - склонившись, проговорил он, - мы поступаем правильно.

Глава третья

Время до шести пролетело, как пять минут. Авель быстро раскидал вещи по шкафам, приготовил на столе книги в библиотеку за минувший учебный год, лекции Мари и других девочек. Разбираясь на столе, взгляд молодого человека упал на клочок бумажки, на котором его быстрым неаккуратным почерком был написан образец составления отчета по практике. Авель задумчиво сел за стол и принялся на том же листочке с другой стороны скрещивать разных насекомых, выбирая подходящую пару. Пока что скрещивание носило чисто художественный характер: у муравья вырастал панцирь жука короеда, у бабочки появлялось пчелиное жало.
За этой работой и застали его друзья, ровно в шесть принявшиеся колотить по двери. Компанию Бену составляли Зак и Колин, двое сокурсников из другой группы, совместные занятия с которыми проводились время от времени. Учились они неважно, зато ребята были простые и веселые. А также Брендон – красивый, по мнению многих девушек в институте, парень с четвертого курса. Это он познакомил Бена со Стэном с факультета «Нейрофизиологии». Увидев Брендона, Бен, видимо, тоже об этом вспомнил, потому что, открыв дверь, Авель сразу услышал, как друг пересказывает в малейших подробностях их утреннюю стычку со старым Лукосом.
- Что ты по этому поводу думаешь? Не нашлет он на Авеля порчу?
Было видно, что Бен хочет услышать подтверждение своих слов о чудачествах Лукоса.
- Он не колдун, а сумасшедший, - Брендон снисходительно улыбнулся, и эта улыбка пришлась не по душе Авелю.
- Значит, он может подсыпать яд Авелю и мне заодно! - Разговор походил на шутку, но в голосе Бена Авель явно ощущал некоторое опасение. - Я лично считаю, что врага надо знать в лицо. Если он что-то замышляет, мы должны это разведать.
- Перестань, Бен, он меня видел всего две минуты, - Авель попытался заглушить страсти, пока Бен не разошелся. – С чего ему что-то против меня замышлять?
- Да ладно, я про тебя так сказал, скорее в шутку. Но ведь он может причинить вред другим людям. Ты же сам сказал, он сумасшедший, - Бен обратился к Брендону. - Мало ли что он там у себя дома делает.
- Его дом – его крепость. И нас не касается, что он там делает, - Брендон назидательно, как старший в компании, понизил голос, но, видно, поздно. Похоже, ребята уже завелись.
- А вообще-то это мысль, - вступил в разговор Зак, - Вы слышали, что говорят о его доме? Пустынное место на краю острова. Там не живут животные, не летают птицы и даже комар не сует туда свой длинный нос. А за его домом ничего нет, только скала и океан, - пересказывая популярную в институте страшилку, Зак таинственно приглушил голос.
- А почему там никто не живет? Его боятся? - Авель за два года всего один раз выбирался за пределы студенческого городка и слабо представлял себе местность.
- Профессор Плинт (полная женщина – преподаватель высшей математики) мне рассказывала, что эта земля вообще не была заселена людьми, пока ректор не договорился об основании нашего института. Тогда здесь построили студенческий городок, а со временем желающие тихой и спокойной жизни начали расселяться за его пределами, - разъяснил Зак. - Но с животными до прихода человека проблем не было.
- Может быть, они чувствуют, что их могут отдать на опыты, - вставил слово Колин, перебирая за столом учебники.
- Вряд ли они настолько умны, - Брендон высокомерно посмотрел на Колина, накручивая на палец длинную челку.
- Тебе видней, ты их уже четвертый год изучаешь. Уже дорос до общения с кроликами и хомяками, - Колин уперся взглядом в Брендона, который, как будто, пропустил издевку мимо ушей.
- Авель, а почему ты не снимешь это дурацкое радио? - Бен потрогал рукой старый приемник, висевший у изголовья кровати, на которой сидел. - Оно ведь все равно не работает.
- Мне оно не мешает, - пожал плечами Авель.
- Так еще и включенный! - продолжал свою мысль Бен. - Все-таки лучше выключить. - Он покрутил колесико с левой стороны корпуса, и механизм послушно щелкнул. - Ты ведь не возражаешь?
- Конечно, нет. Мне вообще все равно. А кстати, может, кто знает, почему студенческая радиостанция не работает? – Авель как раз на днях думал об этом.
- Ее разграбили, - лениво ответил старожил Брендон. – Во время летних каникул. Года два назад.
- Кому это надо? Было бы неплохо свое местное радио слушать, последние новости узнавать.
- Говорили, студенты.
- Да, придурков всегда хватает. Скинс тоже бы с радостью ее разгромил, оставь они ему такую возможность, - бросил камень в огород Бройлера Бен.
- Может, это он и был. Он ведь здесь жил и до того, как поступил в институт. Кажется, он и генетиком становиться не собирается. Просто нашел институт рядом с домом, - предположил Авель.
- А что, его еще не выгнали? – довольно безразлично поинтересовался Брендон. - Я был уверен, что после прошлогоднего инцидента это вопрос времени.
- Видимо, таким вопросом это и осталось, - мрачно подытожил Бен.
Он не хотел продолжать тему про Скинса. В прошлом году во время летней сессии приключилась неприятная история, определившая их отношения на все оставшееся для учебы время. Скинс раздобыл рецепт особого зелья, отключающего волю человека и делая сознание открытым для желаний других людей. Под предлогом подготовки к экзаменам он пригласил одну девушку к себе в домик на берегу, где, как он утверждал, «тихо, спокойно и думается хорошо». Домик принадлежал его матери. Бройлер, пожалуй, был первым и единственным студентом в институте, кто с самого рождения называл этот остров домом.
Все дело в том, что Скинс приходился сыном Дане Бройлер, кухарке в институтской столовой. Отца своего он ни разу не видел. Родив сына, Дана предпочла переехать за пределы студенческого городка, подальше от людских глаз. Поэтому Скинс всегда жил обособленно от шумной жизни их маленького города и, с тех пор как поступил в институт, отдельно от других студентов. Может быть, это и являлось причиной его отчужденности и озлобленности. Может быть, его дурной нрав был следствием плохого воспитания: отца не было, да и вообще мужчин он с рождения видел только на расстоянии, а мама целыми днями работала, компенсируя отсутствие домашнего тепла теплом вкусных булочек и всевозможных яств, ворованных из студенческой столовой и сделавших Скинса жирным, как поросенок. Его отношение к другим можно было бы назвать неприязнью, если бы не тот факт, что, в противоположность остальным, он редко бывал дома, предпочитая бесконечно крутиться на территории городка.
Конечно, если постараться, можно было понять Скинса. Понять, что могло сделать его таким. Но оправдать нельзя, как и всех негодяев, которые сидят в тюрьмах за свои преступления. И свои преступления молодой Скинс уже начал совершать. Прошлым летом он попытался воспользоваться запретным отваром, чтобы обольстить наивную девушку. Этой девушкой оказалась Бетти.
В тот день так получилось, что Бетти не совсем четко, но все же намекнула о предложении Скинса Бену за завтраком, наверное, как обычно желая заставить того ревновать. Стеснительный Бен никак не мог найти слов, чтобы объясниться с Бетти, и их общение всегда оставалось на уровне тонких намеков. Хотя проблема установления близких отношений не ограничивалась только стеснительностью. Бен вдобавок не обладал и чуткостью, чтобы понять желания девушки, и, как всегда, за словами Бетти углядел лишь то, что она хвастается своими контактами с противным Скинсом. Понимай он хоть чуточку женскую психологию, ему никогда и в голову не пришло бы, что самой красивой девушке курса может нравиться эта ходячая свиная отбивная.
Только за обедом, убедившись, что Бетти нет, Бен пересказал ее слова Авелю, для которого в отличие от друга чувства Бетти представлялись очевидными. Авель сразу догадался, что она назло Бену обязательно поедет к Скинсу после того, как тот столь холодно отреагировал на эту новость. Ребята сразу поняли, что ничего хорошего от Скинса ждать нельзя, и без промедления поспешили за ней.
Дом находился на значительном расстоянии от института, без транспорта туда добираться можно было бы до самого вечера. Времени не было и машины, к сожалению, тоже. Поэтому друзья одолжили машину пухлого профессора Нюнса, разумеется, без разрешения. Почему именно его? Ну, во-первых, в спешке выбирать не приходилось, а, во-вторых, вечно розовое с улыбкой до ушей лицо профессора не предвещало серьезных проблем.
Добравшись до дома Бройлера – что было не сложно, туда вела всего лишь одна дорога – они обнаружили там пьяного Скинса и Бетти, безразлично разглядывающую их какими-то странными остекленевшими глазами. Слава Богу, ничего страшного пока не произошло. Они запихнули девушку в машину. Та совершенно не сопротивлялась. Проблемы, как и ожидалось, возникли со стороны пьяного верзилы. Но до драки дело не дошло. Не успело дойти.
Пропажа машины обнаружилась почти сразу. Профессор собирался покинуть территорию института и тут же поднял тревогу. Несколько преподавателей с проректором забрались в огромный вездеход и помчались вдогонку. Буквально через минут пять-десять после приезда Авеля и Бена, профессора уже были на месте. И что они увидели? Девушка в невменяемом состоянии у ребят в угнанной машине. Скинс у себя дома. Картина явно свидетельствовала не в их пользу.
Правда, потом, когда было разбирательство инцидента с угнанной машиной, они объяснили, что угнали ее для того, чтобы спасти Бетти. Однако нашлись свидетели, подтвердившие, что Бетти добровольно поехала со Скинсом Бройлером (она что-то рассказала не только Бену), в силу чего девушка не нуждалась в спасении. Да и наличие зелья доказать не смогли. Но благородный порыв Авеля и Бена сумел найти отклик в сердцах беспристрастных членов комиссии, в целом им поверили. Про особое состояние, в котором была девушка, все почему-то забыли, но они не очень по этому поводу горевали. Никто не хотел вспоминать инцидент, а Бетти пообещала Бену, что больше никогда и никуда не поедет со Скинсом.
- Так мы пойдем куда-нибудь? – неожиданно для Авеля, ушедшего в свои мысли, раздался громкий возглас Зака, предпочитавшего действовать, а не размышлять.
- Предлагаю наведаться в «Азимут», - с готовностью отреагировал Колин.
- Но это же бар для преподавателей, - возразил Бен.
- Ну и что? Ты думаешь, нас не пустят?
- Пустят-то пустят, да толку с того? Выпить все равно не дадут, - со знанием дела заявил Брендон.
- Учебный год кончился. Не имеют права, - не унимался Колин.
- Имеют. И непременно им воспользуются. Мы уже пытались раньше с ними договориться – бесполезно.
- Тогда что же делать? Останемся здесь? – Бен снова сел на кровать и уныло оглядел присутствующих.
- Вообще-то есть один вариант, - Брендон хитро посмотрел на встрепенувшиеся лица ребят и самодовольно улыбнулся, - можно пойти в кафе на пятом этаже второго корпуса.
- Тоже мне вариант! Попить чайку с булочкой? – довольно ехидно заметил Бен.
- Если хочешь, можешь чайку с булочкой. Я предпочту пива с креветками или вина с мясом.
- Врешь! Откуда там пиво и вино, это же институтская столовая.
- Спорим, там будет все, о чем я говорю! - Брендон с вызовом встал и направился к двери.
- Ты это, Брендон, и впрямь, серьезно говоришь? – Авель нерешительно поднялся вслед за Брендоном.
- А то? Я когда-нибудь тебя обманывал?
- Ты что соблазнил продавщицу? – недоверчиво произнес Зак.
- Как я этого добился, мое дело. Вы хотите устроить вечеринку или просто так выделывались? – голос Брендона становился все более нетерпеливым, и ребята решили следовать за ним.
Через пятнадцать минут вся компания весело сидела в маленьком кафе под самой крышей второго корпуса. Приглушенный свет, приятная музыка, мягкая скамейка вокруг небольшого столика и вежливая кокетливая официантка создавали идеальную атмосферу празднования окончания учебы. Никто больше не спрашивал, откуда выпивка, преподавателей не было, отчего вскоре все вообще забыли про меры предосторожности. Ребята кушали, пили, громко разговаривали, шутили и веселились. Время шло быстро и незаметно.
Приблизительно в десять вечера кто-то за барной стойкой попросил переключить с музыкального канала на новостной. Авель перевел взгляд со столика на телевизор и никак не смог сфокусировать зрение так, чтобы перед ним остался висеть только один аппарат. Поняв, что уже слишком пьян, он решил на этом остановиться. Но остальные думали иначе, и еще через час Брендон и Зак уже лежали головами в салатах.
- Может, отнести их в общежитие? Как вы думаете? – спросил Колин.
- Да, пожалуй.
- Тогда пошли. - Бен подхватил Брендона под руки и взвалил на плечо.
Колин помог подняться Заку, без умолку бормотавшему что-то невнятное, и они вместе вышли из кафе. Авель, взяв Брендона под вторую руку, помог Бену дотащить того до лифта. Спустившись на первый этаж, ребята незаметно покинули корпус. На улице стемнело. Вокруг никого, кроме пары-тройки студентов, гуляющих по летнему дворику. Добравшись до общежития, Колин попрощался и, обхватив Зака крепче (силы уже были на исходе), скрылся в темноте коридора. Авель и Бен понесли ничего не понимающего Брендона на второй этаж к его квартире.
Навалившись на входную дверь, друзья убедились, что она заперта. И хотя, конечно, неудобно лазить по чужим карманам, Авель принялся искать ключ. Карман оказался широким и неглубоким, поэтому из-за не очень аккуратных движений подвыпившего Авеля из него со звоном посыпалось содержимое. Пока Бен, пыхтя и подгоняя друга, из последних сил держал стремящегося съехать по стеночке Брендона, Авель впопыхах собирал все обратно. Среди ненужного на вид хлама: маленького стеклянного шарика, маркера, перочинного ножика, кучи бумажек, яркого пластикового кружочка, видимо от чипсов, пружинки от ручки и узких очков от солнца, лежали ключи. Авель наконец-то открыл замок. Бен внимательно следил глазами за связкой, побрякивавшей в неловких руках друга. Отворив дверь, они донесли Брендона до кровати и положили головой на подушку.
- Пойдем, - Авель оглядел комнату и подошел к тумбочке, собираясь положить ключи сверху.
- Нет…, - Бен остановил рукой Авеля.
- Что такое?
- Видишь ключи? – Бен смущенно улыбнулся, и в свете луны Авель снова увидел заговорщический взгляд.
- И что?
- Тут ключи от машины Брендона.
- Нет-нет-нет! Даже слушать об этом не хочу.
- Мы только туда и обратно. За два часа обернемся, - Бен умоляюще смотрел Авелю в глаза.
- Нам только два часа на дорогу надо.
- Хорошо, три. Так ты согласен? - Бен так обрадовался, что его шепот перешел в громкую речь, и Брендон, шумно засопев, заворочался на кровати.
- Тише ты! Ни на что я не согласен. Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда мы взяли чужую машину?
- То была профессорская машина. А эта машина нашего приятеля, разве не так?
- Но он ведь не узнает, что именно мы ее взяли, если обнаружит пропажу.
- Оставим записку. Да к тому же он еще не успеет на другой бок перевернуться, когда мы вернемся.
- Ты с ума сошел! Мы же не в пустой дом поедем, там же этот Лукос сидит, нас поджидает. - Авелю самому стало смешно от своих слов.
- Не сидит, а спит. Или ему не надо спать? Мы когда его с тобой видели? В восемь тридцать утра. Ты думаешь, он еще не заснул, скоро двенадцать, - Бен говорил уже довольно уверенно, предчувствуя, что Авель вот-вот согласится.
- А если поймает? - даже страшно подумать об этом.
- Не поймает!
- Ну а если?
- Убежим и будем все отрицать, - просто ответил Бен.

Глава четвертая

Сам не зная зачем, Авель согласился. Друзья вышли с ключами из квартиры Брендона, тихо захлопнув за собой дверь. На тумбочке осталась лежать записка, написанная торопливым крупным почерком Бена. Оказавшись на улице, они принялись искать белый Ниссан, на котором в зимние каникулы добирались до студенческого городка от пристани. Обнаружив машину недалеко от края парковки, они, не теряя ни минуты, залезли в нее. Бен сел на место водителя.
- Дай, я сяду за руль. - Авель подошел к водительскому сиденью.
Он хотел, как можно более бесшумно выехать из городка, а Бен, в равной степени не умел, как тихо говорить, так и тихо ездить.
- Почему ты? – возмутился он.
- Так безопаснее. Ты ехать хочешь или просто порулить?
- Ладно, хорошо, - Бен нехотя полез на соседнее сиденье, - но на обратном пути я поведу. Договорились?
- Как хочешь.
Дорога предстояла не близкая. Ехали почти все время под горку с ветерком, то и дело близко прижимаясь к линии берега. Проезжая дом Скинса, ребята заметили свет в окне и, погасив фары, тихо пронеслись мимо. Хорошо еще, ехать без фар пришлось недолго, без них на такой дороге делать вообще нечего. Мало того, что редкие фонари и так плохо освещали, так еще и маневрировать приходилось почти постоянно – дорога петляла как серпантин. Еще через какое-то время Авель подумал, той ли дорогой они едут. На горизонте она как будто обрывалась, а дома все не было. Подъехав к концу проезжей части, заканчивавшейся обильным кустарником, они остановились.
- Ну что, приехали? – Авель вышел из машины, громко хлопнув дверью.
- Может быть, надо проехать дальше? – Бен говорил виноватым голосом, хотя оба ясно понимали, что ошибки быть не может.
- Куда дальше? В океан? – Авель вплотную подошел к кустарникам, обильно покрывавшим все пространство узкого ущелья, за которым всего на расстоянии пары метров виднелся обрыв и слышался плеск воды.
- Океан… - задумчиво повторил Бен, съежившись от холодного бриза. Вдруг его лицо приняло выражение человека, нашедшего ответ на загадку Сфинкса. - Помнишь, что Зак говорил про дом Лукоса? «Это пустынное место на краю острова. Там не живут животные, не летают птицы и даже комар не сует туда свой длинный нос. А за его домом ничего нет, только скала и океан». Разве этот обрыв не похож на описание?
- А где же пустынное место и собственно дом? – уже более спокойным голосом произнес Авель.
- Может быть, он не хочет, чтобы каждый, доехавший до конца дороги, видел его?
- Значит, будем искать. Пойдем направо.
- А почему направо?
- Потому что все остальные дома, которые мы видели по дороге, были слева.
Ребята закрыли машину и, протиснувшись сквозь сосновый частокол, почувствовали себя окончательно оторванными от реального мира. Повсюду их окружали деревья, над головами висела луна, но, что странно, вокруг не раздавалось ни единого звука. Только маленькие прошлогодние коричневые иголочки шуршали под ногами. Даже на территории их урбанизированного института летней ночью везде слышно пение сверчков, по земле бегают блестящие светлячки, и наличие кипящей жизни вокруг не вызывает сомнения. Здесь же ситуация была прямо противоположная. Зловещая тишина наводила ужас, паника понемногу овладевала сознанием. Хотелось сейчас же развернуться и бежать отсюда со всех ног. Бен остановился в нерешительности и взглянул на Авеля. Их взгляды оказались красноречивее любых слов. Надо уйти, но ведь они знали, куда ехали. И что же? Впустую совершили такой далекий маршрут? Ведь о том, что они увидят здесь, ребята были предупреждены заранее. И это их собственная вина, что они так легкомысленно отнеслись к увещеваниям Зака.
- По крайней мере, теперь мы точно знаем, что идем правильным путем, - пытаясь сохранить твердость голоса, сказал Авель.
- Это успокаивает, - натянуто улыбнулся Бен.
- Не отходи далеко. Надо держаться рядом, - Авель взглянул на друга и увидел в глазах того страх. - На всякий случай.
Двигаясь в противоположном направлении от начального частокола, они вскоре вышли на большую поляну. В отдалении стоял старый почерневший от высокой влажности деревянный дом. Он очень походил бы на дом злого колдуна из детской сказки, если бы не многочисленные антенны, избороздившие пологую крышу. За домом действительно почти сразу начинался обрыв, и волны с шумом ударялись о каменные скалы. Друзья вышли на поляну и, крадучись, пошли к дому.
- Подожди, а что если там собака? - шепотом спросил Бен.
- Нет там собаки. Ты же видишь, здесь нет никого живого.
- Ах да, конечно.
Бена не успокоили слова Авеля, напротив, он даже подумал, что лучше бы там была собака.
- Думаешь, он спит? – Бен от волнения не мог замолчать.
- Надеюсь. Тише, мы заходим.
Авель осторожно дернул ручку двери, и она со скрипом начала открываться.
- Сам ты тише! - нервно зашипел Бен.
- Посмотри на дом. Странно, что он вообще держится.
Авеля и самого передернуло. Он подумал, что если половицы будут так же скрипеть, то хозяин проснется и без всякой собаки.
На их счастье пол был крепко пробит повсюду здоровенными металлическими гвоздями, не дающими деревянным доскам изгибаться, как им вздумается. Авель зашел первым и от изумления застыл в проходе. Тяжело дыша, Бен тихонько, но настойчиво толкал друга в спину. Посторонившись, Авель дал пройти Бену, и его взору открылась не то мастерская, не то лаборатория.
Только что выглянувшая из-за облаков крупная луна хорошо освещала комнату. Запах сырости, смешанный с едким запахом жженой резины и аптечными благовониями, неприятно давил, мешая зайти внутрь. Пыль, поднимающаяся хлопьями после каждого шага, оседала на зубах. Понадобилось несколько минут, чтобы адаптироваться к непригодным для жизни условиям Лукоса.
Слева от входа стояла большая тумба, заваленная катушками с гибкими проводами, круглыми и вытягивающимися антеннами и всевозможными схемами и чертежами, свернутыми в рулоны. Через открытые дверцы были видны коробки с инструментами и всякой ремонтной мелочью.
Мягкий свет луны единственным потоком света освещал лишь ту часть комнаты, что виднелась сквозь дверной проем. Казалось, что в этом глубоком мраке не хватало окон. Позже Авель заметил, что в комнате было лишь одно вытяжное окошко, размещенное высоко под потолком на правой стене. Оно создавало сквозняк и слегка обдавало ночной прохладой. Вдоль левой глухой стены, располагался длинный широкий шкаф, высотой немногим более метра. На его открытых полках лежали всевозможные предметы непонятного предназначения.
Авель подошел к шкафу и принялся рассматривать первый попавшийся предмет. Им оказался небольшой кожаный футляр, внешне напоминающий CD-проигрыватель, прямой сверху и закругленный книзу. Авель расстегнул молнию и, приподняв крышку, увидел два диска, крепко прикрепленные к корпусу предмета. Первый, побольше, располагался ровно по центру. Его поверхность по ободку была исписана латинскими буквами и цифрами. Второй поменьше находился правее и наполовину закрывался большим диском. Слева находилась какая-то непонятная железка. Авель постучал по дискам, покрутил их и, не найдя в этой штуковине ничего интересного, перешел к следующему предмету.
В дальнем конце шкафа внимание Авеля привлек странный прибор, похожий на бинокль. Устройство длиной около тридцати сантиметров было разделено на две трубы, диаметром десять сантиметров каждая. Авель попытался заглянуть внутрь этих труб, но в кромешной тьме ничего не увидел. К трубам на проводе присоединялась телефонная трубка с кнопкой на внутренней стороне. Как и все, до чего дотрагивался Авель в этой комнате, устройство не работало.
- Авель, посмотри-ка, что я нашел! - воскликнул Бен с другой стороны комнаты.
- Тихо, не кричи. Иду.
Авель подошел к Бену и присел рядом с ним на корточки возле шкафа, похожего на тот, который он осматривал раньше. Все полки делились на множество выдвижных отсеков. Левая полка была открыта, и там виднелись калькуляторы, авторучки, наручные часы и тому подобная мелочь. Некоторые выглядели очень дорого, другие, напротив, создавали ощущение дешевого ширпотреба.
- Зачем ему так много часов? Тем более женских, - задумчиво проговорил Авель, крутя в руках тоненький изящный браслет с циферблатом.
- Лучше сюда взгляни! - Бен радостно смотрел на Авеля через солнечные очки. - Улыбочку.
- Что ты делаешь? – Авель попытался снять с него очки, но Бен увернулся.
- Хороший фотоаппарат, а? Ты и не догадался. И никто не догадается. - Бен деловито сунул очки в карман. - И видно все, как днем!
- Положи на место, - грозно приказал Авель.
- Там их полно. Лучше себе пару подбери. - Бен махнул рукой на соседнюю полку. Там действительно была уйма похожих очков.
- А ты уверен, что они все такие же? – Авель недоверчиво посмотрел на друга.
- Я примерил несколько. Были все.
Авель взял первую попавшуюся пару и сунул в карман. Тут его внимание привлек какой-то яркий блик на стене над ними. Строго по центру висела большого размера черно-белая фотография молодого мужчины в военной форме и фуражке с грустным и умным лицом. Авель подумал было, что это Лукос в молодости, но увидел надпись, сделанную от руки внизу портрета – «Самому увлеченному последователю. Джон Браун».
Он отошел к центру комнаты. Джон Браун все так же холодно смотрел куда-то вдаль. Авель отвернулся и увидел прямо перед собой большой стол, который он уже обходил, пересекая комнату. Большой размер достигался за счет соединения двух, а то и трех дубовых столов. С ближайшего края в глаза бросалась белевшая в отраженном свете луны развернутая схема какого-то аппарата.
Она представляла собой электрическую цепь, отдаленно напоминающую те схемы, что Авель когда-то зарисовывал в школе на уроках физики. Схема выглядела очень сложно. Вдоль всей цепи было подключено множество приборов, над каждым из которых каллиграфическим почерком значились непонятные надписи типа «+Д3-Д6Д226Б». Авель понял только одно место с простой надписью «К антенне». Значит, у этого устройства есть антенна. Может, схема телевизора? Ну да ладно. Все равно он никогда не разбирался в электронике.
Рядом стояло несколько микроскопов, различающихся между собой размерами и количеством окуляров. Авель взглянул в один из них с зеленой подсветкой, и увидел как какие-то маленькие клеточки, похожие на нейроны, хаотично двигаются по стеклышку. Оторвавшись от микроскопа, Авель заметил какой-то подсоединенный прибор с маленьким окошком, направленным ровно на стекло с пробами, видимо, головного мозга какого-то животного. Выше располагалась красная кнопка. Авель нажал и снова посмотрел в микроскоп. Клеточки стали целенаправленно двигаться к краю стекла и образовывать там замысловатую фигуру. Было интересно узнать, что за фигуру они образовывают, и Авель, как зачарованный, следил за их движением.
- Я, кажется, что-то нашел. Ты не поверишь! – воскликнул Бен, и сам испугавшись своего громкого голоса тихо добавил, - подойди сюда.
- Не могу.
Как загипнотизированный Авель не мог оторвать взгляда от упорядоченного движения частиц.
- Тебе будет интересно, это наше …, - Бен осекся, и спустя несколько секунд Авель услышал, как что-то тяжелое с грохотом упало на пол.
- Бен, ну что ты так шумишь! - не выдержал Авель. - Сейчас посмотрю, что там у тебя.
Он с трудом набрался силы воли, чтобы оторваться от притягательной картины сотворения чего-то живого. Утешало лишь то, что досмотреть до конца все равно не удастся. Подняв голову, Авель растерянно отвыкшими от темноты глазами начал озираться по сторонам в поисках Бена.
В этот момент острая боль прожгла его насквозь, отразившись в каждой клеточке организма. Возникло ощущение, будто его окатили ведром кипятка. Картинка перед глазами помутнела и вскоре вообще пропала. Авель почувствовал, что больше не чувствует равновесия и упал.
В следующее мгновение он ощутил, как сознание начинает потихоньку возвращаться. Сильный гул, похожий на многократно усиленный вой ветра заполнил слух. Кости ломило, даже зубы дрожали, а голова болела так, что моргание глаз отдавалось по всему телу взрывной волной. Авель приподнялся и тут же перестал слышать вой. Однако голове легче не стало. Он огляделся и увидел рядом с собой не подающего признаков жизни Бена. Черный дом стоял неподалеку. Вокруг не было ни души. Луну уже сменило солнце и теплыми утренними лучами согревало тело.
- Бен! – позвал Авель, но от усилий, произведенных голосом, в голове снова помутнело, и он обессилено положил ее обратно на землю.
Стоило прикоснуться к мокрой утренней траве, и по мозгам как по струнам снова пошел жуткий гул. Звук пронзительно визжал, многократно усиливаясь от каждого удара рикошетом внутри черепной коробки. Лежать было очень плохо. Настолько плохо, что, превозмогая боль, Авель поднялся на колени. И снова тишина.
Стараясь идти неподвижно – так боль казалась менее острой – Авель подошел к Бену. Сев рядом, он начал расталкивать его, стараясь привести в чувство. Ноги крутило, и он подумал, не от этого ли гула стало плохо его ногам, едва он опустился. Бен пошевелился и спустя минуту открыл глаза.
- Ну, наконец-то, - облегченно вздохнул Авель. - С тобой все в порядке?
- Не знаю. Такое ощущение, будто в голове жужжит целый пчелиный рой, - Бен громко и обрывисто выговаривал слова, стараясь перекричать шум, заполонявший его голову.
- Тебе надо приподняться. Станет лучше.
- Думаешь легко? - Бен, морщась, оторвал голову от травы и, приняв более-менее вертикальное положение, удивленно посмотрел на Авеля, - У тебя тоже жужжит?
- Когда ложусь.
- Значит дело не в нас?
- Думаю, нет. Может быть, здесь какие-нибудь геотермальные источники.
- И поэтому животные обходят стороной это место?
- Видимо, да, - Авель посмотрел в сторону дома.
- А Лукосу все ни по чем, - Бен поймал взгляд Авеля. - Как можно спать здесь! Думаешь, он нас так нахлобучил?
- Кто ж еще? Ладно, поехали в городок, может Брендон еще не хватился своей машины, - Авель встал и, слегка пошатываясь, побрел в сторону леса.
- А мы легко отделались, - вздохнул Бен и, потирая горящий затылок, поковылял за другом.
Друзья пересекли лес и, миновав живую изгородь, оказались возле белого Ниссана. Как и договаривались, за руль сел Бен.
- Знаешь, я, наверное, его разбудил, когда громко позвал тебя, - Бен кинул быстрый взгляд в сторону Авеля. Петляющая дорога не позволяла отвлекаться.
- Он бы не успел так быстро среагировать, - Авель покачал головой. - Скорее всего, мы разбудили его намного раньше. А может он вообще не спал, когда мы пришли. Я там так и не понял, что особенного он скрывает, - добавил Авель. - Куча непонятных механизмов вряд ли является противозаконной. Единственное ценное, что я успел найти, был микроскоп с живыми нейронами, кажется, это были они. И какая-то приставка заставляла их собираться вместе.
- Интересно. Это их ты смотрел, когда я позвал тебя? – Бен взглянул на Авеля.
- Да. А, кстати, зачем ты звал? Следи за дорогой!!!
Бен вздрогнул от крика Авеля, и, быстро повернувшись, резко вывернул руль. Они чуть не врезались в одинокое дерево, неудачно выросшее прямо в том месте, где дорога поворачивала, уходя влево.
- И вообще, зачем ты так гонишь?!
- Нам же надо скорее добраться до института, пока Брендон не проснулся. Ты же сам говорил! - виновато оправдывался Бен.
- Но не так же быстро, жизнь дороже.
- Я что-то не рассчитал. Сейчас сбавим скорость.
Бен принялся сосредоточенно крутить руль, маневрируя на сложном участке. Прямой дорога тут держалась не более пятидесяти метров, затем снова следовал поворот.
- Почему ты не тормозишь? Хватит лихачить! - Авель больше не мог спокойно смотреть, как друг ведет машину, и пожалел, что не сел за руль сам.
- Я не могу ничего сделать, тормоз не работает! – Бен в панике долбил ногой по левой педали.
- Не может быть, - но Авель уже начал догадываться, в чем дело. - Попробуй на ручнике.
- Мы вылетим в воду! - он показал головой в сторону прибрежного океана, сопровождающего дорогу на расстоянии не более метра от правого края машины. – Или врежемся в скалу! Авель, что делать?!! – Бен умоляюще посмотрел на друга.
- Смотри на дорогу! – снова закричал Авель. – Что делать?! Что делать? – судорожно повторял он, пытаясь сосредоточиться. - Тормоза не работают… Как остановиться?
- Да никак не остановишься! – дрожащим голосом воскликнул Бен. – Мы погибнем!
- Тихо ты! – разозлился Авель. – Не паникуй! Главное, следи за дорогой!
- А я чем занимаюсь?!
- Вот и следи! – сделав несколько глубоких вдохов, Авель продолжил рассуждать вслух: - На такой скорости можно ехать. Скоро дорога пойдет в горку… Возможно, станет легче.
- Нужно врезаться во что-нибудь мягкое! – предложил Бен, как раз в этот момент выворачивавший руль, чтобы объехать на повороте очередное придорожное дерево.
- Разобьемся, - замотал головой Авель, начиная понемногу брать себя в руки.
- У нас не получится остановиться, - обреченно проговорил Бен.
- Хватит, Бен, достаточно! – Авель повернулся корпусом к другу. – Послушай, я не хочу умирать! Мы должны сделать все, что в наших силах. Мы не будем сдаваться! Ты меня понял?
Бен глубоко вздохнул и как никогда серьезно уставился на дорогу. Казалось, все силы его организма сосредоточились на работе рук и зрения. Он внял словам Авеля, и был готов сражаться за свою жизнь. Дорога петляла, лишь изредка давая возможность передохнуть. На их счастье скорость оставалась постоянной, и через некоторое время Бен немного освоился и уже неплохо справлялся с управлением.
- Слушай, попробуй тормозить двигателем. Переведи на первую скорость, – через некоторое время сообразил Авель.
- Коробка накроется, - с испугом в глазах пробормотал Бен.
- Да ну ее, коробку! – воскликнул Авель. – Тормози! Мы долго так не протянем.
Бен осторожно положил руку на коробку скоростей. Еще раз взглянув на друга, он резким движением повернул рычаг. Машина запыхтела, раздался не предвещающий ничего хорошо скрежет, но скорость действительно начала снижаться. Авель облегченно откинулся на сиденье. Но в этот момент что-то странное произошло с управлением. Ниссан задрожал и как будто запрыгал, машину заносило в сторону океана.
- Держи руль! – крикнул Авель.
- Я не могу вывернуть налево! – лоб Бена покрылся испариной, когда тот отчаянно накручивал руль в противоположном направлении. – Она не слушается меня…
- Бен, да что же ты делаешь?! – Авель наклонился к другу и усиленно помогал держать руль, но машину упорно заносило прямо в воду.
Скорость, остававшаяся довольно высокой, неотвратимо приближала их к падению. Авель успел заметить, как расположенное перед ним колесо свободно выскочило из под машины и, шатаясь из стороны в сторону, плюхнулось в океан. Ниссан резко развернуло так, что сторона, с которой сидел Авель, обогнув почти круг, с треском врезалась в белый камень придорожных утесов. От удара автомобиль отбросило назад, и на какое-то мгновение он остановился поперек дороги, балансируя на границе суши и воды, и тут же с грохотом полетел с обрыва.
- Готовься вылезать! - крикнул Бен, высовывая голову в окно, лететь предстояло около пяти метров.
- Куда ты полез?! - закричал Авель. - Разобьешься! Сядь на место и набери больше воздуха.
Авель сделал глубокий вдох, зажмурился и услышал, как машина с громким хлопком упала в воду. От перегрузки – лететь пришлось головой вниз – кровь прилила к мозгу, и без того пострадавшему от алкоголя, бессонной ночи и удара чем-то тяжелым. Авель почувствовал невообразимым приток слабости. Силы покинули его тело. Но надо было выбираться из машины. Бороться за свою жизнь!
Авель открыл глаза. Этого он совершенно не ожидал... В темнеющей с каждой секундой воде он заметил, что окружен со всех сторон чем-то белым. Это белое неприятно давило на тело, упиралось в нос и не давало сделать ни единого движения. Прошла еще секунда, пока Авель понял, что это подушка безопасности, о существовании которой он совершенно забыл. Вот бы сейчас складной нож Брендона, чтобы справиться с его машиной, подумалось Авелю.
Тем временем воздух заканчивался. Глаза начинало давить изнутри, а ничего острого под рукой никак не находилось. Авель достал из кармана очки Лукоса и принялся отчаянно тыкать ими в твердую поверхность подушки. Не помогло. Он отшвырнул очки и залез в другой карман. Последняя надежда зажглась в сознании и придала ему сил. Из кармана он достал единственное, что там оставалось – ключи от своей квартиры в общежитии. Кажется, они были достаточно острыми для того, чтобы разорвать прочный материал. Одно движение, еще одно, снова и вот уже подушка поддается.
Воздуха не оставалось. Авель еле держался, чтобы, повинуясь природному инстинкту, не открыть рот и дать воде заполнить легкие. Еще чуть-чуть, почти готово. В этот момент практически выровнявшаяся по горизонтали машина плавно, но с ощутимым толчком упала на дно прибрежных вод. Авеля подбросило вверх, и ключ в руке соскользнул с места, где была почти продырявлена дырка. Отчаянье помутило рассудок юноши, и он, перестав сопротивляться, открыл рот и сделал глубокий вдох.

Глава пятая

- Авель, ты слышишь меня? – где-то вдалеке раздался взволнованный голос Бена.
- Кажется… да, - Авель открыл глаза.
Он лежал в небольшой, но достаточно глубокой, чтобы уместиться полностью, заводи больше походившей на ванную посреди зеленой поляны.
- Помогите мне вытащить его, - послышался рядом голос друга.
Кто-то подхватил его под руки и потащил на сухую землю. Авель попытался подняться, но тело плохо слушалось.
- Не шевелись. Отдохни немного. - Прямо перед собой Авель увидел Бена, оборачивавшего его в какую-то тряпицу.
- Так я не умер?
- Умер, - улыбнувшись, ответил друг.
- Я не шучу.
- Я тоже. Лежи спокойно. Бетти принесет тебе горячего кофе. Позже поговорим.
Авеля обступили какие-то незнакомые люди. Они о чем-то говорили, показывая на него. Бен сидел молча и смотрел на Авеля так, словно сто лет не видел. Через несколько минут Бетти принесла кофе. Мигом опустошив чашку, Авель почувствовал прилив бодрости и предпринял новую попытку встать. На этот раз удачную. Как будто не своими ногами Авель осторожно ступил на землю.
Бен шел следом. Пройдя несколько шагов, Авель остановился и позвал друга.
- Так что же все-таки произошло?
- Многое, - Бен опять улыбнулся, - пойдем, я расскажу тебе.
Они медленно пошли по поляне. Авель, неуверенно переступая с ноги на ногу, не отрывал глаз от земли. Скрывшись за небольшим зеленым холмом, они дошли до землянки, высотой не выше плеча. Бен пригласил Авеля войти, назвав землянку своим домом.
- Ну, рассказывай, - Авель вопросительно взглянул на друга, усевшись на удобное подобие кровати, больше похожее на маленький стог сена.
- Когда мы упали с обрыва на машине Брендона, ты действительно умер, - осторожно начал Бен.
- Тогда где же я сейчас? В раю? – скептически отреагировал Авель.
- Может быть. Я не знаю. Я и сам здесь всего неделю, - Бен пожал плечами.
- Так ты тоже умер?
- Нет. Вернее, да, - Бен смутился, - Но не тогда, в машине.
- А когда?
- Значительно позже. Авель, пожалуйста, постарайся не перебивать. А то я не смогу тебе нормально все объяснить. Прибереги вопросы на потом, - Бен убедился, что Авель не возражает и продолжал: - Тогда в машине ты сказал мне не высовываться. Помнишь?
Авель кивнул.
- Я не успел залезть обратно. И действительно, сильно ударился левой стороной лица об воду.
- И после этого на всю жизнь остался глухим на левое ухо, - добавила только что вошедшая в землянку Бетти. – Хорошо хоть голову не оторвало.
- Да, но когда раскрылась подушка безопасности, я начал подобно змее двигаться туда-сюда и сумел вылезти. Я постарался доплыть до тебя, - Бен виновато посмотрел на Авеля, - но машина быстро уходила на дно, у меня заканчивался воздух, и я, ну ты же сам понимаешь? – Бен отвел глаза в сторону. - В общем, я всплыл наверх. Чтобы набрать воздуха, - быстро добавил он, - а потом вернулся за тобой. Вытащил. Но было уже поздно. - Бен тяжело вздохнул.
- Бен сделал все, что мог, - осторожно пояснила Бетти, поправляя непослушные пышные волосы.
- Я верю, - нетерпеливо сказал Авель. - Что дальше?
- Ну а дальше принес тебя в городок. Рассказал проректору. Созвали комиссию. Проводили расследование. Машину вытащили. Проверили тормоза. Сказали, что во время движения все было в порядке, что тормозная система повредилась от удара об скалу непосредственно перед падением, и что колесо мы потеряли уже в воде. Но ты же знаешь, что все было не так? Ты же сам видел! – Бен уставился на Авеля, ожидая его поддержки. Видимо, этот вопрос мучил его всю оставшуюся жизнь.
Бетти тоже вопросительно смотрела на Авеля.
- Да, тормоза не работали. А колесо, по всей видимости, открутил Лукос, и при снижении скорости оно сошло с крепления и послужило причиной потери управления. Во всяком случае, оно слетело раньше, чем нас выбросило в океан. Я видел это собственными глазами.
Авель заметил, как Бетти с любовью посмотрела на Бена, и тот ответил ей благодарным взглядом.
- Никто не поверил в это. Только Бетти..., - он снова взглянул на подругу. - И тем более не хотели и слушать о том, что в аварии виноват Лукос Поинт. Я говорил про очки, но так вышло… свои я выронил, когда за тобой плыл, а твоих у тебя не нашли.
- Я их выкинул, когда пытался порвать подушку безопасности.
- Я так и подумал, - Бен вздохнул и продолжил свой рассказ: - Кроме того, они нашли у нас с тобой следы алкоголя в крови. Да еще этот дурак, Брендон, сам пришел рассказать о том, что мы выпивали в кафе и взяли без разрешения его машину, - Бен даже поморщился при воспоминании о Брендоне.
Авель не удивился такому поступку институтского денди. Он никогда не доверял тому, считая человеком легкомысленным и самовлюбленным. Однако было заметно, что для Бена тогда это стало неприятным сюрпризом.
- Ты же оставил записку, - вдруг вспомнилось Авелю. – Она должна была свидетельствовать в твою пользу. Служить доказательством причастности Лукоса.
- Да, но я не написал, куда мы едем, - Бен покачал головой. – Времени не было.
- Так они решили, что мы, выпив, взяли машину покататься, и ты не справился с управлением? – Авель начал понимать, что же там произошло.
- Так и было, - уныло произнес Бен. – Все концы в воду.
- И что они сделали?
- Исключили из института. Еще припомнили тот случай с Бетти. - Бетти взяла Бена за руку. - Зато моя любимая доучилась, - добавил Бен, улыбаясь, - так что она у нас стала самой умной.
Бетти покраснела, но улыбка на ее лице стала шире.
- На некоторое время, - осторожно добавил Бен и продолжил. - Это было тяжелое время. Не хватало тебя. Я, не переставая, винил во всем себя. Стал изгоем…
- Ты не был виноват, - попытался приободрить его Авель, - Лукос подстроил аварию, пока мы находились без сознания. Я не сомневаюсь в этом!
- Да, но это я уговорил тебя ехать к нему! Ты же не хотел. Знал, что к нему лучше не соваться, - не унимался Бен. - Так вот, мне было очень плохо. И ко всему тому, что творилось в моей душе, все отвернулись от меня. Только один человек меня понимал и поддерживал. Только одному я был еще нужен, - он крепче сжал руку Бетти, - она. Мы стали очень близки. Когда меня отчислили, я не мог оставить ее, уехать из института.
- Бен остался на нашей кафедре работать лаборантом, - пояснила Бетти.
- Да, мыл пробирки и пол по совместительству, - ухмыльнулся Бен.
- Мне очень жаль, - Авель почувствовал, как тяжело пришлось его другу.
Для Авеля все произошло буквально несколько секунд назад. Он не успел пережить ни горя, ни утрат, и вот уже снова сидит с Беном целый и невредимый. Для друга события того дня стали поворотным моментом всей его жизни. Сколько боли и лишений ему пришлось пережить, сколько душевных мук испытать! Как было невыносимо переносить муки совести и чувствовать молчаливый упрек от других. Бедный Бен.
- Это длилось не так уж долго, - посчитала нужным уточнить Бетти.
- Да, мне повезло, и профессор Кьюзи разглядела у меня талант и позволила принимать участие в ее научной работе, - более радостно добавил Бен.
- Правда не включила твое имя в научный доклад.
- Но мы так и договаривались, - вступился Бен за преподавателя. - Она не хотела с кем-либо делить славу, а помощник был необходим. А я, как человек без образования, и не мог претендовать на имя. Может быть, на самом деле именно за это она и позвала меня, - задумчиво проговорил Бен. - Впрочем, не важно. Информация о моей помощи, хотела она того или нет, просочилась за стены лаборатории, и в итоге меня все-таки простили. Даже позволили закончить институт.
- А поскольку Бен не оставлял работы в лаборатории, - добавила Бетти, - то …
- Ты не представляешь, как это было захватывающе! Исследования буквально засосали меня! - возбужденно воскликнул Бен, перебивая Бетти.
- Представляю, - уныло произнес Авель, так и не осуществивший свою мечту перейти к практической деятельности.
- Извини, не подумал, - осекся Бен.
- Так вот, из-за того, что Бен продолжал работать в институте, - упорно продолжала Бетти, - а мы к тому времени уже поженились, - Бетти смущенно взглянула на Бена, но, увидев его одобряющий взгляд, уверенно договорила, - то было решено остаться в студенческом городке навсегда.
Бетти замолчала, и в землянке воцарилась тишина. Каждый думал о своем, заново переживая произошедшее.
- Как я тебе сказал, мы не знаем, что это за место. Пока не знаем. Понятно, что все люди, присутствующие здесь, умерли и были похоронены на территории студенческого городка и его окрестностей.
- Вот оно что, - начал понимать Авель.
- Поэтому, как только мы догадались об этом, я сразу решил, что непременно увижу тебя, - радостно закончил Бен. - И вот ты здесь! Такой же, как будто я видел тебя только вчера.
- А я тебя и видел только вчера, - улыбнулся Авель.
- Да, нам всем очень не хватало тебя, Авель, - тут только он заметил, что возле входа в землянку стоит Колин, тоже ничуть не изменившийся, и приветливо улыбается.
- Колин, и ты здесь! - видя вокруг всех тех, кого он только вчера покинул, поверить в историю Бена становилось все сложнее.
- И Мари тоже тут, - смущенно добавил Колин.
- Здорово, что же она не пришла? – Авель удивленно взглянул на сконфуженного приятеля.
- Ей неудобно, - Колин отвел взгляд в сторону. - Из-за тебя.
- Из-за меня? - переспросил Авель, никак не понимая, о чем идет речь.
- Разве ты не догадываешься? - теперь настала очередь удивиться Колину, но было видно, что он рад этой новости. - Она была влюблена в тебя и очень страдала, когда ты погиб. А потом, - Колин запнулся, - в общем, многое произошло, мы поженились.
- Молодцы! – Авель догадывался, что нравился Мари, но и подумать не мог, что все так серьезно. Тем более поэтому, он был искренне рад, что они с Колином вместе. - Это просто замечательно. Вы хорошая пара.
- Вот и прекрасно. - Колин улыбнулся. - Мне пора идти. Добро пожаловать в новую жизнь, Авель, - добавил он, выходя.
- А Скинс тоже здесь? – вдруг вспомнил Авель, поворачиваясь снова к Бену и Бетти.
- К сожалению, да, - ответил Бен. - Куда он мог деться из нашего городка…
- Действительно, жаль.
Авель подумал о том, как же его друзья всю жизнь терпели этого противного Скинса Бройлера. А может не всю жизнь… Сказать по правде, он не мог представить, чтобы такой человек мог дожить до глубокой старости. Если только … жена, дети. Правда, какой из Скинса семьянин. Авелю очень захотелось узнать поподробнее, но, видя, что отношение к нему у Бена не изменилось, решил не впадать в расспросы.
- Хочешь, покажу тебе нашу местность? – Бен вернул друга к реальности.
- Да, пожалуй.
Мысли Авеля хаотично сменяли друг друга. Чувство недосказанности терзало его изнутри, но он понимал, что только время сумеет дать ответы на его вопросы, поэтому лучше не торопить события и начать с изучения того, что находится здесь и сейчас.
Авеля оставили одного, предоставив возможность переодеть свою тряпицу на простого вида брюки из грубой ткани и рубашку стиля мексиканское пончо. Затем Бен вернулся, оглядел Авеля и махнул рукой, приглашая выйти. Друзья вылезли из землянки и пошли в сторону наибольшего скопления людей.
- Мы находимся на острове, - начал вводить друга в курс дела Бен, - но вроде бы не на том, где раньше жили. Он крупнее и более округлый. Хотя чем-то все же смахивает на наш.
- Много тут человек? – Авель вглядывался вперед, и по его прикидкам здесь должно было быть людей больше, чем в мегаполисе.
- Нет, это иллюзия, - Бен улыбнулся. - Просто здесь нет ничего, кроме многочисленных землянок. Поэтому все крутятся на центральной площади, как мы ее называем.
- Значит, эти люди – это все население острова? - Авелю было приятно осознавать, что он не будет жить как килька в консервной банке.
- Практически, да.
- А что они там делают?
- Сейчас увидишь.
Тем временем, они уже приближались к центральной площади. Авель заметил обилие пеньков, бревен, начищенных досок и понял, что эта площадь была искусственно расчищена для строительства большого здания прямо по центру, вокруг которого и толпились люди. Правда, на то, что это дом, пока указывал лишь практически законченный фундамент строения, но и тот выглядел весьма внушительно.
- Зачем они строят его?
- Не знаю, - Бен пожал плечами. – Не уверен, что они и сами знают. Просто, чтобы чувствовать себя уверенно. Создать ощущение собственного мира. А то эти землянки никому не по нраву.
- Да, мне тоже они показались не очень удачным вариантом для жизни. - Авель огляделся и заметил, что умело спрятанные под зеленый ландшафт маленькие норки высовываются из под каждого дерева. По сравнению с этими невзрачными жилищами, один только фундамент строящегося здания выглядел уже очень солидно.
- Давай обойдем его с обратной стороны.
Бен увлек друга за собой и вскоре Авель обратил внимание на одно нетронутое дерево позади строения, если это можно так назвать. Обтесанный ствол блестел в утренних лучах, и только пышная крона высоко в небе напоминала о былом великолепии.
- Зачем так изуродовали дерево? – начал было спрашивать Авель, но тут же сам понял.
Под деревом по кругу располагались цифры, выложенные из вкопанных в землю деревянных брусков. Голого ствола хватало как раз на то, чтобы отбрасывать четкую тень на какую-либо цифру. Почему-то, видимо повинуясь древней традиции, цифры на солнечных часах люди сделали римскими, хотя арабскими было бы удобнее. А может, на скорую руку проще было действительно вырубить из дерева ровные линии римских цифр, нежели ювелирно выкладывать привычные, но сложные в построении арабские символы.
- Тут что нет дождей? Дерево быстро портится. Почему бы не выложить камнями? – Авель разглядывал поверхность цифры IX, со стороны которой они подошли, и заметил, что деревянные кольца уже начали раздаваться в ширину.
- Камней здесь нет. По крайней мере, мы не нашли. А вот дожди есть. Более того, по расписанию.
- Как это? «После дождичка в четверг»? – мысль о дождях по расписанию показалось Авелю до смешного нелепой.
- Именно так, только не в четверг, а каждый день. После полудня и вечером перед закатом, - Бену нравилось шокировать друга странностями нового мира.
- Может, это и правда рай? – медленно проговорил Авель, присаживаясь на широкий пенек.
- Может быть. Очень похоже, - Бен присоединился к другу.
- Только наши люди его уже под себя переделывают, - Авель засмеялся, разглядывая, как двое коренастых мужичков тащат, согнувшись до пояса, огромное бревно. – Им и рай в тягость.
- Такова наша сущность. Рай там, где дом, - задумчиво сказал Бен, наблюдая за хорошенькой девушкой, обрывавшей тонкие ветви на свежесрубленном дереве.
- Ты знаешь ее? – Авель проследил за взглядом друга.
- Да, - Бен загадочно посмотрел на Авеля и, немного выждав, крикнул: - Полли, подойди ко мне, пожалуйста.
Девушка подняла голову и посмотрела на Бена. Потом перевела взгляд на Авеля. Авель заметил, что ее взгляд, несколько самоуверенный, кого-то сильно напоминает. Она бросила на землю ветки и легкой походкой направилась к ним.
- Зачем ты позвал меня, папа? – Полли осветила друзей лучезарной улыбкой и точь-в-точь как Бетти небрежно перекинула пышные волосы. – Никак не могу привыкнуть, что ты такой молодой.
- Папа? – Авель был потрясен. – А я не могу поверить, что ты был настолько стар!
Бен засмеялся, и все трое почувствовали какой-то знак победы жизни в этом смехе. Чтобы ни произошло в тот злополучный день, когда погиб Авель, жизнь продолжалась. Природа взяла свое, и Бен, невидящий смысла в дальнейшем существовании и находившийся в полнейшей апатии, стал отцом прекрасного создания.
- Да, это моя дочка Полли. А это, Полли, мой лучший друг Авель.
- Приятно познакомиться, - Полли смущенно улыбнулась, ощущая на себе восхищенный взгляд красивого молодого мужчины. – Папа и мама многое про вас рассказывали.
- А я вот, к сожалению, не успел о тебе узнать, - Авель, глядя на красавицу Полли, почувствовал прилив гордости за своего друга. – Думаю, учитывая наш возраст, ты можешь называть меня на «ты». Если папа не возражает? - добавил Авель, с улыбкой поворачиваясь к Бену.
- Об этом лучше спросить у Бетти, - наигранно сурово ответил Бен, всем видом излучая радость от знакомства самых близких людей.
- Ладно, ребята, я пойду. Дел много, - сказала Полли и так же быстро, как появилась, скрылась снова.
- «Ладно, ребята, я пойду», - пискляво передразнил Бен, - Хорошая девчушка, правда?
- И так похожа на Бетти.
- Да, такая же красавица. - Бен встал, и Авель поднялся за ним.
- Странно все это, - Авель рассматривал людей на площади, убеждаясь, что все они молоды и полны сил. - А я сначала не обратил внимания, что вы все молодые. Я ведь такими вас и оставил.
- Да, это в голове не укладывается, - Бен оживленно посмотрел на друга, - особенно Бетти никак не нарадуется. Ее очень расстраивало, что с возрастом красота гаснет и уходит, сдавая посты седине и морщинам. И, наконец, как заключительный удар, смерть…
Бен замолчал, видимо вновь переживая последние годы своей жизни.
- Я не представляю Бетти с морщинами, - улыбнулся Авель.
- Она и мне не давала представить.
- Что ты имеешь в виду? – не понял Авель.
- Чем больше ей становилось лет, тем чаще она наносила водородный крем на свою кожу.
- Почему водородный?
- Этот крем разработали наши институтские ученые, - не без гордости в голосе пояснил Бен. – Он основан на том, что изолированный от кислорода водород, в малой концентрации содержащийся в питательном креме, по своей природе стремится воссоединиться со свободными атомами кислорода и образовать воду – H2O. Попадая на кожу, водород проникает все глубже и глубже в поисках кислорода, а, находя его, тут же становится водой. В результате свободный кислород, разрушающий ткани человека и тем самым приводящий к старению, нейтрализуется, прекращая свое смертоносное воздействие, и даже более того, превращаясь в воду, наполняет клетки живительной влагой.
- Но ведь он мог бы, напротив, оторвать необходимый кислород от уже находящихся там молекул воды, тем самым, вызывая цепную реакцию и обезвоживая организм.
- Вода имеет устойчивую структуру, - покачал головой Бен, - и не отдаст замкнутый в объятьях водорода кислород, можно даже не стараться. Особенно если неподалеку и так полно одиноко гуляющих хулиганов – атомов кислорода.
- И что, эффективный крем получился?
- Еще какой! Лет до семидесяти у Бетти вообще тело не менялось со дня нашей свадьбы. Я очень гордился своей молодой женой.
- А потом?
- Потом старость все-таки пришлось впустить и в наши двери. Хотя тогда нам было уже за восемьдесят.
- Да, старым же ты был, наверное.
- Ты даже не представляешь себе насколько. Дряхлый больной старик, как из сказки о золотой рыбке.
- И какова она, старость?
- Не настолько приятна, чтобы о ней вспоминать, - ответил Бен, отвернувшись. - Понимаешь, ты остаешься таким же, каким был всегда: думаешь также, чувствуешь также, только изображение в зеркале упорно не хочет с этим соглашаться. Ты смотришь и поражаешься, как могло так неузнаваемо измениться твое лицо, тело. Ведь изнутри ты этих изменений не видишь, прямо обман какой-то! Ты чувствуешь себя на двадцать лет, а отражение упрямо настаивает на том, что пора в могилу и жизнь кончена. Но это лишь часть беды, только психологическая ее составляющая.
- Этого было бы достаточно.
- Другая, гораздо более серьезная проблема заключается в здоровье. То, что всю жизнь казалось естественным, начинает даваться с большим трудом. Такие простые действия, как ходить, есть, говорить, думать и даже дышать. Тело предает тебя на каждом шагу, даже не предупреждая, когда разочарует в следующий раз. И в этот самый момент начинаешь понимать, что ты и твой организм не настолько едины, как тебе казалось раньше. Тогда и появляются мысли о душе и духовном мире. Ты делаешь усилие, умоляешь тело не подвести, но оно упорно отказывает в твоих желаниях, ставит тебя на место. Не на то место, на котором ты привык находиться, а на то, другое, которое какая-то неведомая внешняя сила принудительно навязывает, день за днем повторяя: «Ты уже стар, приятель, угомонись». Вот такая она – старость, - грустно вздохнул Бен.
- А что ты чувствовал, когда умер? – спросил Авель и тут же заметил, как предательски дрогнул голос. Рассказ Бена о старости – ровесника Бена – до глубины души поразил Авеля, так и не познавшего как радостей длинной жизни, так и горестей старости и смерти.
- Ничего. Странно слышать этот вопрос от тебя. Я и сам всю жизнь хотел спросить тебя о том же.
- Я тоже ничего.
Друзья рассмеялись как в прежние времена в институте и, не сговариваясь, решили покинуть центральную площадь.

Глава ноль/третья

Она умела это делать великолепно. Пожалуй, лучше всех. Ладно, не всех, кроме Боно, разумеется. Но оно ведь и понятно, Боно избранный. Она мчалась вдоль горизонта лихо, словно серфингист управляя волной. Поднималась все выше и выше, с победоносными возгласами покоряя крутые виражи.
- Крути под ноль, приятель! - задиристо бросала она, уводя друга все выше в бездонную даль.
- Не растеряй пальчики, Лютисия, - весело парировал тот, слету обгоняя девчушку на целую бездну пространства. – Спорим, я поймаю такую волну, что ты даже заметить ее не успеешь?
- Ты увидишь на ней мои пятки, Боно!
- Твои милые пяточки я поцелую уже на Земле, - бросил он, скрываясь в безликой пучине.
Боно был первым, кто от рождения владел этим. Ему был неведом страх. Он не боялся волн, он управлял ими. Он был бы безбашенно безрассуден, если бы майндсерфинг не являлся абсолютно безопасным. Но это нисколько не ущемляло его мужества и бесстрашности, ведь он вечно влезал туда, куда еще не ступала нога человека.
Перескакивая с волны на волну, он все еще с надеждой и любопытством поглядывал, не поспеет ли за ним его милая авантюристка Лютисия. Но нет. Рыжебокую росомаху, как ее прозвали за острый язычок, уже видимо разорвало на одном из крутых виражей. Жаль. Впрочем, научится. Все со временем догоняли Боно, и юноша с упоением открывал все новые горизонты для своих юных товарищей.
Сильные вибрации изрядно содрогали тело. Хотелось все выше, но очередная волна казалась последней твердой поступью на пути к подъему. Боно отчаянно вибрировал, стараясь подобно змее, пробирающейся сквозь песчаные дюны, прорыть себе ход наверх. Мягкий изгиб, уклон налево, что-то тяжело уперлось в плечо и силой дюжины великанов давит, неуклонно наваливаясь на туловище. Резкий бросок, сброс… Удалось вырваться из под давления. И снова короткий миг плавного хода. Чтобы затем опять головой упереться в препятствие. Его не видно. По правде сказать, вообще ничего не видно, но каждый, кто плавал по этим волнам, может поклясться, что буквально щупал эти давящие глыбы сопротивления. Их трудно преодолеть. Но Боно, имея немалый опыт майндсерфинга, знал: перед тобой не пласт, а руины, и задача сводится лишь к тому, чтобы найти лазейку, проход, пока глыбы не завалили и не придавили тебя.
Тупое давление сжало с обеих сторон. В такой ситуации, известно, путь закрыт. И Боно, возможно уже поверивший в фиаско очередного прорыва, сделал последнее, что пришло в голову. Стянув струной плечи, он, продолжая по-змеиному извиваться, представился сам себе этакой бестелесной ниткой. И, чудо, сумел-таки протиснуться сквозь едва ощутимую щель.
Тело все еще отчаянно изгибалось, но препятствия словно исчезли на его пути. Подобного еще не происходило ни разу. Будь-то валун, или хоть что-то вроде метеоритного дождя – обычное явление. Насторожило. По инерции не сбавляя ходу, Боно, тем не менее, с затаением сердца вглядывался в окружающую пустошь. Неужто на этот раз он не просто покорил новую высоту? Иная форма жизни… Мог ли он найти что-то здесь? Кого-то…
Под раскидистыми ветвями непонятно откуда взявшегося дерева сидел смуглый человек в золотистой одежде: длинной, насколько только может быть длинной, юбке, рубашке без рукавов, туго перетянутой широким ремнем, жилетке и накидке. Боно устремился к нему. Человек неспешно поднял голову и без тени удивления произнес:
- Сиддхартха Гаутама.
- Это имя? Простите, не понимаю, - смущенно забормотал молодой человек.
- Рад видеть первого гостя в моем доме, - невозмутимо продолжал тот. – Ты единственный или придут и другие?
- Придут, - немного отдышавшись с улыбкой закивал Боно, - можете не сомневаться.

Глава шестая

Немного поплутав между деревьями и землянками, они выбрались к берегу. Их остров походил на большой холм, склон которого плавно приводил к воде. Вся поверхность холма покрывалась густой травой, изредка аккуратно украшенной дикими клумбами, представляющими собой небольшие насыпи с множеством ярких цветов.
Бен сбежал со склона и, шумно расплескав воду, скрылся в морской пучине. Авель последовал за ним, но, посмотрев на безумную выходку друга, в нерешимости остановился по щиколотку в воде.
- Что ты не идешь? – Бен, мокрый и счастливый, удивленно поглядывал издали.
- Ты не хочешь снять одежду?
- Нет смысла, нам далеко до укрытия, а сейчас пойдет дождь.
- Откуда ты знаешь? - Авель всматривался в небо, но сиреневый туман, обволакивающий лазурную синеву вдоль горизонта был еще слишком далеко.
- Я же тебе говорил – по времени сужу. Как раз сейчас ливанет. Даже лучше переждать в воде, тут спокойнее будет. - Бен, проглатывая последние слова, уже набрал полные легкие воздуха и перевернулся, оставив Авеля глядеть на торчащие из воды пятки.
Авель подчинился и с разбегу плюхнулся рядом с другом. Вода, почему-то создающая иллюзию холодной, оказалась на удивление комфортной. Легкий холодок бодрил, но неприятных ощущений и зябкости не было. Как и говорил Бен, не прошло и пары минут, как начался дождь. Причем такой дождь, которого раньше в их городке никогда не было. Настоящий тропический ливень со шквальным ветром и крупными тяжелыми каплями. Следуя за Беном, Авель уплыл далеко в океан, где не было волн, и дождь казался меньше.
- Я с непривычки так долго не протяну.
Авель почувствовал, что начинает утомляться. Приятная вода освежила голову, дав разрядку после обилия информации, но тело просило отдыха.
- Осталось недолго, - успокоил Бен, - он идет не больше пяти минут. У нас тут пока нет настолько точных часов, чтоб засечь время, но я как раз успеваю доплыть где-то досюда и вернуться обратно.
- И часто ты так делаешь? – Авель представил себе Бена, спешащего с центральной площади от часов к берегу, чтобы успеть до дождя.
- А что? Тут все равно делать нечего. Сам убедишься. – Бен обиженно отвернулся и поплыл к берегу.
Вскоре дождь кончился. Ребята как раз выбирались на берег. Мокрая одежда отяжелела.
- Здесь горячее солнце. Она быстро высохнет, - Бен рассматривал, как Авель пытается выжать штаны.
- Пойдем может дальше прогуляемся?
- Пошли, - Бен уныло пошел вверх. – А ты что, есть совсем не хочешь?
- Не знаю. Как-то не думал об этом.
- А я вот думал.
- Что же мы будем есть? – после разговора о еде аппетит разыгрался не на шутку.
- Для начала надо вернуться к лагерю, - оживился Бен.
- А потом?
- Потом посмотрим, что для нас сегодня заказала Бетти.
- Заказала? У кого? – недоумевал Авель.
- Да не знаю я! - Бен с досадой посмотрел на друга, мешавшего окунуться в предвкушение обеда своими нелепыми вопросами. – Просто заказывает и все.
Авель больше не задавал вопросов. Друзья вернулись к своей землянке, где их уже ждали Бетти, Полли и какой-то молодой человек. Как вскоре выяснилось, это был сын Бена Рональд – красивый парень, тоже очень походивший на мать. Все-таки странно было видеть этих счастливых, жизнерадостных молодых людей, создающих скорее ощущение веселой компании, а не родителей и детей.
- Это все твои дети? – у Авеля давно крутился на языке этот вопрос.
- Да, - Бен с улыбкой посмотрел на Полли и Рона.
- Но не все наши потомки, - лукаво улыбаясь, добавила Бетти.
- У меня было двое детей, - сказала Полли.
- И у меня сын, - подмигнул Авелю Рон.
- Где же они? – Авель на секунду подумал, что не умри он тогда, от него тоже мог бы пойти целый род.
- Бенджамин тоже тут, - Рон сразу же повзрослел на глазах, или это только показалось Авелю, - участвует в строительстве главного дома.
- Ты назвал его в честь отца, - улыбнулся Авель. - А что же вы его не пригласили?
- Он не смог, - Бетти заканчивала приготовления к обеду и вышла пригласить всех за стол. - У него сегодня обед со своей семьей.
- У него тоже дети? - у Авеля голова кругом шла ото всех этих семейных хитросплетений.
- Да, и даже внуки есть, то есть мои правнуки, - сам, видимо, еще не пришедший в себя от этого калейдоскопа сказал Рон. – И все молодые.
- Как бы я хотел собрать всех вместе за одним столом, - мечтательно произнес Бен, как и раньше, выделяя слова в своей речи.
- Но пока давайте к столу, - Бетти настойчиво подтолкнула Бена, увлекая всех за собой.
Авель зашел в землянку. В центре небольшой, но светлой комнаты на четырех брусках стоял сделанный из деревянных досок стол, окруженный со всех сторон такими же круглыми частями бревна, служащими стульями. Стол поразил Авеля обилием салатов, закусок и горячих блюд. В резном деревянном кувшине с широким горлышком плескалось вино.
Положив себе увесистый кусок мяса и немного салата на деревянную, слегка вогнутую тарелку Авель поинтересовался, где Бетти раздобыла все эти продукты и как сумела их приготовить. Оказалось, что недалеко от берега есть место, где можно брать продукты. Никто не знает, откуда они там, но люди успели привыкнуть к тому, что еда есть всегда и в неограниченном количестве.
- Чудеса, - промолвил уставший удивляться Авель.
- И не говори! Я до сих пор не пойму, как эта штука работает, - Бен старался изобразить заинтересованность, но было видно, что вкусная, особенно на голодный желудок еда была для него сейчас гораздо важнее вопроса ее происхождения.
- А как же твои дети? – Авель вдруг вспомнил, что у красавицы Полли тоже было двое детей.
- Их нет тут, - девушка грустно отвела взгляд от Авеля. – Патрик уехал в семнадцать лет и с тех пор жил со своей семьей в столице. Я еще радовалась, что они удачно устроили свою жизнь.
Полли потупившись замолчала. Все перестали кушать, и с сожалением посмотрели на нее. Но вскоре, видимо решив что-то у себя в голове, девушка взяла себя в руки и продолжила:
- А Келли… с ней еще хуже. Она осталась здесь, долго не могла определиться и в итоге довольно поздно вышла замуж за кришнаита. Детей у них не было. Свое тело после смерти она завещала кремировать, дабы душа беспрепятственно реинкарнировалась в другую оболочку. Вот и вышло так, что на кладбище не осталось от нее ничего.
- Мне очень жаль, - Авель искренне сочувствовал бедной девушке, - может, судьба предоставила тебе второй шанс?
- Как и всем нам, - добавил Рон.
После обеда Авель и Бен вернулись к необитаемой части острова. Авель стремился найти самую высокую точку, чтобы с нее оглядеться и понять, где они находятся и что представляет собой их новый дом. Поэтому, едва покинув поселение, они углубились в густой лес. Двигаясь все время вверх и плутая между деревьями, они вскоре вышли на опушку, существенно возвышающуюся над уровнем океана.
Пробираясь между березами, становилось все труднее определить направление движения. Подъем больше не был крутым, а повсеместные углубления и естественные неровности, сбивали с толку, искажая понимание общей карты местности. Встречающиеся на дороге препятствия заставляли то и дело ретироваться и спускаться обратно. Но все же, обойдя застывшую, словно в танце, группу деревьев, Авель разглядел холм, скрытый от любопытных глаз плотной завесой древесных крон.
Холм походил на шлем рыцаря. Склон был очень крутым, и сначала ребятам показалось, что подняться на него не представляется возможным. Однако чуть позже выяснилось, что с обратной стороны холм выглядит довольно пологим. Авель, не задумываясь, полез наверх. Бен, пыхтя, следовал за ним. Забравшись на вершину, ребята убедились в том, что это действительно самая высокая точка на острове.
С нее было видно, что остров представляет собой обширный кусок земли в бескрайнем океане формой похожий на березовый лист. Поселение людей располагалось на сужающейся части острова. Остальной массив сплошь покрывался лесом. Вдоль всего горизонта виднелся только сиреневый туман, уже замеченный прежде Авелем. Других островов вокруг не было.
- Что-то туман не рассеивается, - задумчиво проговорил слегка разочарованный Авель, ожидавший увидеть другие земли вокруг.
- Да, пожалуй, - Бен, очарованный видом, озирался по сторонам, - я его и раньше видел. Он, наверное, часто тут застилает небо.
Авель чувствовал в голосе Бена какой-то трепет и благоговение перед чем-то великим. Да и сам он испытывал в этот момент похожие чувства. Гигантский остров с величественными деревьями смотрелся отсюда как красочный макет. И невольное восхищение перед мощью природы и собственно мира, приютившего их, овладевало сознанием. Авель даже подумал, что именно стоя на возвышенности, понимаешь, что имеют в виду, когда говорят о «возвышенном состоянии» души. Его душа сейчас пребывала именно в таком состоянии, ощутимо трепеща и стремясь покинуть оковы тела.
- Смотри, - Авель указал рукой по направлению к прибрежной зоне за нежилой частью острова, - там, в тумане, как будто молния сверкает.
- Действительно. Только странно как-то. Молния и без грома. К тому же дождь будет только вечером.
- Может быть она очень далеко. Вот до нас и не доходят раскаты.
- Ладно, какая разница. Молнию раньше не видел? - Бен всем видом показывал, что больше тут делать нечего. – Пойдем обратно, здесь и без того много интересного.
- Подожди! А что это за бревна? – теперь Авель показывал на маленький холмик, наверное, еще одну норку, немного в отдалении от основных жилищ.
- Заметил… В первый же день… - Бен сокрушенно сел на траву.
- Это чей-то дом. Скинса? – Авель вопросительно взглянул на друга.
- Хуже. Лукоса.
- И он здесь?!! Хорош рай! – у Авеля безумно загорелись глаза. – Что же ты не сказал?
- Поэтому и не сказал, - Бен умоляюще посмотрел на Авеля. – Оставь его, по крайней мере, в этой жизни.
- Мне надо с ним поговорить. Он должен мне в глаза сказать, зачем испортил тормоза у машины, зачем убил меня!
Кровь закипела в жилах Авеля. Внезапная злоба охватила его. За что Лукос так поступил с ними? Ведь они не сделали ему ничего плохого. Они просто жили, и радовались жизни. В высшей степени несправедливо! Авель потерял будущее, а Бен… Бен вынужден был всю оставшуюся жизнь нести этот груз. И все по вине Лукоса. Пусть сейчас им дарована новая жизнь, но в этом нет никакой заслуги Поинта. Напротив, его присутствие на острове оскорбляет их. Он не должен был разделить с ними радости новой жизни, второй попытки. Убийца не заслуживает того. Авель уже не смотрел на Бена и быстрым шагом спускался с холма. Бен побежал следом, умоляя друга не ходить к старику:
- Авель, пожалуйста, не в первый же день. Мы с тобой сто лет не виделись, а ты снова хочешь нарваться на неприятности! Прошлый раз я тебя не послушал, послушай же ты меня в этот.
- Я только туда и обратно.
- Но не тот это человек, чтоб туда и обратно, - голос Бена срывался.
- Не пытайся отговорить меня, - Авель резко остановился и посмотрел на друга. Его глаза блестели решительным огнем. – Иди к Бетти. Я скоро приду.
- Нет. Если уж ты собрался, я пойду с тобой, - Бен решительно обогнал Авеля. – Не забывай, прошлый раз я тоже там был.
- Ты не пойдешь со мной! – интонация Авеля не допускала возражений. – Это наше с ним дело. В конце концов, он меня убил, а не тебя. Он мне не дал возможности реализоваться, меня лишил семьи и детей!
Бен не то, чтобы понял, он почувствовал весомость аргументов друга и нехотя, то и дело оглядываясь, побрел домой. Авель напротив решительно, почти бегом, поспешил по направлению к землянке Лукоса Поинта.
Идти пришлось недолго. Миновав небольшую березовую рощу, он вскоре увидел маленький зеленый домик, уютно спрятанный у подножья величественного холма прямо у практически отвесного обрыва. «А за его домом ничего нет, только скала и океан», вспомнились Авелю слова Зака. Ну и нюх же у Лукоса на такие места, не сам же он эту землянку соорудил.
Немного сбавив шаг, Авель осторожно приблизился к дому. Подойдя близко, молодой человек услышал странный свистящий звук похожий на резку железа. Только откуда здесь железо, если и камней-то нет. Правда, в том, что Лукос найдет способ и в этом мире творить зло, он не сомневался. Поборов внутреннюю неприязнь, Авель перешагнул порог землянки. В отличие от дома Бена, внешне абсолютно идентичного землянке Лукоса, тут, как и в прошлой жизни, было совершенно темно, и уже стоял неприятный запах. Как только можно что-то делать в таких условиях!
- Лукос, выйди ко мне! - Авель действовал на ощупь, так как глаза после яркого солнца ничего не видели.
- Что я слышу? И безмозглая невежда тоже тут. Ну, здравствуй, Авель Стоун, не сказал бы, что рад тебя видеть, - из темноты неожиданно громко раздался ехидный голос Поинта.
- Вот тебя тут точно не ждали! - Авель гораздо сильнее, чем на том холме почувствовал прилив ярости. Несправедливость, причиненная по отношению к нему, должна была быть отомщена.
- То, кто тут должен быть, а кто нет, решать не тебе, мой глупый друг.
- Не смей называть меня другом, слепой крот! Нашел себе норку и боишься вылезать из нее? – у Авеля сжались кулаки.
- Я ничего не боюсь, - вызывающе крикнул Лукос, - и тем более, тебя!
Мощный толчок заставил Авеля буквально вылететь за порог землянки. Упав на землю, едва просохшую после дождя, он резко вскочил на ноги, готовый броситься на врага, но от неожиданности застыл на месте. Перед ним стоял молодой высокий худощавый мужчина в грязно-серой одежде с короткими светлыми давно не мытыми волосами и сросшимися бровями на переносице. Яркое солнце ослепляло и вынуждало его глаза сжиматься, оставляя лишь узкие щелочки. И только тонкие губы, с ненавистью сдавленные чуть ли не добела, делали его похожим на того Лукоса, которого Авель помнил по институту.
- А ты совсем не изменился, уродец, - Лукос навис над ним словно грозовая туча.
- Думаешь, тебе молодость дала преимущества? - Авель с вызовом подошел к тому вплотную и сильнее ощутил разницу в габаритах.
- Я и без преимуществ с легкостью разделался с непрошеным гостем. А теперь мне и минуты хватит, чтобы от тебя только бифштекс остался.
- Это мы еще посмотрим!
Авель сделал недюжинный размах и, вложив в силу руки всю массу тела, ударил Лукоса в живот. Удивленный столь скорым началом драки и не успевший к ней подготовиться, Лукос слегка согнулся и сделал пару шагов назад. Авель, сам уже потерявший надежду на победу при виде здорового верзилы, воспрял духом и бросился наносить второй удар. Но Лукос был готов.
Он ловко увернулся от очередного размаха Авеля и, схватив того за плечи, воспользовался силой и инерцией самого молодого человека, чтобы, подтолкнув, с силой отшвырнуть к дереву, стоявшему возле землянки. Авель, не успевший сориентироваться в быстрых переменах борьбы, заметил дерево в последний момент и больно ударился виском о ребристый ствол. В глазах потемнело, он потерял устойчивость.
Авель понял, что справиться с Лукосом будет нелегко, но сдаваться не собирался. Злость кипела в его жилах, возвращая сознанию четкость и ясность. Авель распрямился во весь рост и как бульдозер медленно пошел на Лукоса. Он успел заметить какое-то странное выражение в глазах врага, то ли удивление, то ли уважение, а может и страх.
- Ты поплатишься за то, что убил меня! – глухо проговорил он.
- Может, мне показалось, но ты не выглядишь убитым, - ехидно прохрипел Лукос, направляясь навстречу молодому человеку.
- Это не умоляет твоего поступка, - зло продолжил Авель. – Ты лишил жизни невинного человека.
- А ты, видно, боишься умирать? Поджилки трясутся, а, маленький сопляк? – парировал тот, грозно потирая руки.
- Легко быть смелым, когда тебя это не касается.
- Я не боюсь смерти! И этим я сильнее тебя!
Последняя капля переполнила чашу весов Авеля. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он сосредоточил свой взгляд на подбородке Лукоса и нанес сокрушительный удар в челюсть. Лукос не увернулся, он даже не предпринял попытки это сделать. Возможно, психологическая победа в этой битве принадлежала Авелю. Кровь брызнула сквозь зубы Лукоса, губы скривились от боли. Он отшатнулся и сделал несколько неуверенных шагов.
Авель взглянул на свою руку. Кисть, похоже, была сломана, по пальцам стекала кровь. Но Авель чувствовал облегчение. Может быть даже, он был отомщен. И вдруг… Резкий удар по поясу заставил его забыть обо всем. Дышать стало тяжело, тело не слушалось. Оно превратилось в одну большую боль. Авель зашатался, готовый упасть в нокаут, и в этот момент сильный толчок с безумной скоростью поднял его вверх и протащил куда-то вперед.
- Если ты веришь в Бога, сейчас самое время обратиться к нему с молитвами, - услышал он слова Лукоса.
Авель потерял чувство земли под ногами. В отсутствии координации, контроль над телом пропал. Его голова расслаблено болталась в воздухе и куда-то летела, тело неотступно следовало за ней. Лукос скинул Авеля головой вниз с обрыва, высотой с трехэтажное здание. Не успев сообразить, что происходит, Авель в последний раз посмотрел на голубое небо и четко увидел на его фоне ненавистное лицо молодого Лукоса. Он не смог! Лукос снова победил его. Он упустил свой второй шанс. Но если представится третий, если только представится... – берегись Лукос!

Глава седьмая

Вокруг потемнело. Ощущение невесомости не пропадало. Неужели я опять жив?! Авель смотрел по сторонам, но ничего не видел. Только чувство ненависти жгло его изнутри и адским пламенем сверкало из глаз. Что это за место? Оно не внушало доверия и совсем не походило на тот рай, который он только что покинул. Может быть, я в аду? Может быть, то было чистилище? Да, именно поэтому там был Лукос и этот Скинс. Но тогда почему я в аду? Неужели мои грехи того стоят?! Авель паниковал, он крутился на месте, но ничего не видел.
Неожиданно неприятный шипящий звук пронесся прямо над его ухом. Он резко обернулся и увидел некрасивую старую женщину, с обнаженными зубами и злющими глазами с желтым огоньком. Авель не мог видеть себя, но был уверен, что его глаза светятся тем же огоньком. Женщина была ужасна, внушала страх и отвращение одновременно. Авель, нелепо махая руками, попытался отстраниться от нее. Но в этот момент его пальцы почувствовали, что рядом есть еще кто-то.
Он посмотрел направо и заметил мужчину средних лет, очень толстого с сальными губами. Его глаза также горели желтым огнем, а губы зачем-то тянулись к руке Авеля. Авель резко отдернул руку и с отвращением дернулся в противоположном направлении. Только отдалившись на значительное расстояние от этих ужасных людей, он остановился и с замиранием сердца подумал о том, как же он будет выбираться из этого места. Не решил ли Бог его навсегда сюда отправить? Он не может быть так жесток!
- Я убью его! Я убью его! – молодой женский голос напряженным шепотом бесконечно повторял эту фразу где-то неподалеку.
- Кто это? – Авель снова начал вращаться вокруг себя, не видя никого в кромешной тьме.
- Ты не скроешься! Я найду тебя, Морбиус! И убью! Да, я убью его! – голос был настолько гневным, что было бы неразумно приближаться к его обладательнице.
- Что он сделал тебе? – Авель нашел-таки девушку, причитающую стоя на коленях на отсутствующей поверхности.
- Он убил меня. И его убил. Многих убил. И покалечил. Теперь я убью его!
Девушка подняла глаза на Авеля. В них тоже горел злой желтый огонек. Ее красивое лицо было обезображено гневом и ненавистью. Авелю стало жаль ее. Он подлетел, активно работая руками и ногами, совсем близко и попытался взять ее за руку. Девушка резко отдернулась и испуганно посмотрела в глаза молодому человеку. Но взгляд Авеля убедил ее в добрых намерениях, и она робко протянула ему свою руку. Он внимательно вглядывался в нее, пытаясь в темноте уловить то прекрасное, что было когда-то в ней. Но луч зла, словно изнутри, прожигал все ее существо, скрывая то хорошее, что непременно должно было еще жить.
- Кого ты ненавидишь? – снова заговорила девушка.
- Я? – растерялся Авель. – Не знаю.
Чувство жалости и сострадания заставило забыть о своем гневе. Он четко ощутил, как его собственный лучик таит на глазах, теряя свою силу и освобождая душу. Авель понял – ненависть держит их тут в оковах мрака. Он нашел способ освобождения из этой жуткой тюрьмы.
- Послушай. Прости его. Прости за все и за всех.
Только и успел сказать Авель, как почувствовал, что ее руки ускользают из его, что он словно поднимается куда-то высоко. Девушка и все эти мрачные люди остаются внизу, а сам он, прорезая путь в темноте, рвется куда-то в свет, к свободе.
Дыхание снова перехватило, и тело сжалось под давлением необъяснимой силы. Страх за свою жизнь впервые с такой силой овладел его сознанием. Авель летел куда-то вверх, а может вдаль, понять было невозможно. Он словно парил в небе, в небе без облаков, без земли, без ничего. Он был один в безграничной вечности, и его сжимала действительность. Он не знал, куда летит, и был совершенно не уверен, что это кончится благополучно.
Свободный полет продолжался долго. Возможно, он вообще бы никогда не прекратился, если бы не сила, заставившая движение упорядочиться. Авель ясно почувствовал, что его словно птицу понесли потоки теплого воздуха. Причем, чем дальше он летел, тем большую скорость набирало тело. Давление тоже возрастало, становясь все более угрожающим. Наконец, почувствовав себя сдавленным, как консервная банка, и готовым к самому худшему, (хотя, что может быть худшим для человека, уже начинающего привыкать к смерти), полет резко прервался.
Тупая боль пронзила голову. Авель потерял ориентацию. Совершенно не управляя собой и напрочь отвыкнув от ощущения твердой почвы под ногами, он повалился на землю. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не земля. Авель лежал на прозрачном светло-голубом покрытии, похожем не то на воду в бассейне, не то на стекло. Поверхность, тем не менее, была достаточно упруга, чтобы не провалиться сквозь нее, но и достаточно мягка, чтобы продавливаться под тяжестью тела. Легкая полупрозрачная дымка, как на концертных сценах, покрывала пол.
Авель приподнялся и увидел возле себя необыкновенной красоты девушку, сидящую на том же полу, где он очутился. Теперь ему стала понятна причина боли в его голове. Прекрасная незнакомка, не меньше Авеля пострадавшая от удара лбами, потирала оголенной до локтя рукой немного скрытый за волнистой челкой лоб. Ее длинные золотисто-желтые волосы падали в дымку. За ними виднелся странного вида золотой медальон, почти такого же цвета, как волосы. Он был небольшого размера, чуть меньше грецкого ореха, и практически круглой формы, только легкий изгиб снизу, заканчивающийся острым концом, давал понять, что это капля.
В противоположность привычным украшениям, виденным прежде Авелем, медальон был вогнут внутрь и покрыт по ободку тоненьким слоем журчащего ручейка как будто настоящей воды. Темно синие потоки начинались снизу из острого места медальона и, поднимаясь по ободкам, сходились наверху, где сливались в пухленькую капельку, повторяющую форму самого медальона. Срываясь, та стекала по центральной дуге вниз, где впадала в ручеек и снова возвращалась к месту соединения.
Немного согнутые в коленях ноги, скрытые за длинным нежно голубым платьем с широким золотым поясом, почти упирались в него, так близко они сидели. Авель смущенно заметил, как его взгляд остановился на ступнях девушки, изящно облаченных в бежевые сандалии с высокой почти до колен шнуровкой. Ее милые ноготки повторяли лазурный цвет платья.
С трудом оторвав взгляд от грациозных изгибов ног девушки, Авель посмотрел на ее лицо как раз в тот момент, когда она, оставив-таки свой лоб в покое, тоже подняла глаза. Ровно очерченные линии бровей и черные длинные ресницы, окаймляющие темно карие глаза, придавали взгляду непередаваемую выразительность. Но что действительно поражало в этих глазах, так это белый огонек, расположившийся прямо по центру радужной оболочки, как раз в том месте, где у обычных людей находится идеально черный зрачок. Пожалуй, это было единственное принципиальное отличие девушки от привычного образа человека. Белые искорки карих глаз делали ее взгляд не то безумным, не то наоборот, очень умным и каким-то возвышенным, а может отрешенным. Но что-то явно менялось во всем ее облике.
- Это рай? – сам не зная почему, тут же выпалил Авель.
Она удивленно посмотрела на него. Казалось, ничего более странного он не мог сказать, чтобы так ошеломить ее.
- Рай? – переспросила она, и ее голос поразил его едва ли не больше, чем внешность. Звонкий, как у птицы, нежный, как журчание воды, и бархатный, как прикосновение. – Откуда ты?
- С Земли, - что он мог сказать девушке, задающей вопросы в своем чуждом для него мире.
- Все мы с Земли.
- Тогда я не знаю, что сказать. Я умер, понимаешь? – Авель думал, что этой фразой он расставит все точки в их разговоре.
- Умер? – еще более раскрыв глаза спросила девушка. – Как ты попал сюда?
- Да, не знаю я! – Авель подумал, ведь впору задавать вопросы ему. Это он попал в ее мир, а не она в его.
Он резко встал, но, едва поставив ногу на поверхность, тут же полетел вниз. Авелю показалось, что сейчас он снова упадет в ту бездну, из которой прилетел. И хоть он и не был уверен в том, что его присутствие здесь желанно, возвращаться обратно еще больше не хотелось. Он беспомощно посмотрел на девушку, и та быстрым движением подлетела к нему и плавно толкнула в грудь. Он снова сидел, но ноги уже не лежали, а болтались внизу под полом. Авель смотрел на них и не верил своим глазам.
Стеклянная поверхность неощутимо покрывала его до голени, создавая иллюзию, что он как каменное изваяние слился с поверхностью. Он попробовал пошевелить пальцами. Оказалось очень легко. Тогда он начал болтать ногами, проверяя, слушаются ли они его. Движение давалось даже легче, чем в воде. Страх медленно покидал. Авель ощупал руками поверхность вокруг себя. Она была все такая же твердая. Он медленно поднял одну ногу, затем другую, и поставил их, как и прежде, на поверхность пола.
Девушка внимательно следила за каждым его движением.
- Этот пол сделал для меня папа, - с улыбкой проговорила она, - когда я только родилась.
- Ты родилась тут? – Авель ничего не понимал. Если это рай, то почему тут рождаются люди.
- Ну не совсем тут. Это мой дом. Он создан специально для меня.
- Не очень-то похоже на дом.
Авель разглядывал место, где он оказался. Скорее оно было похоже на облако, нежели на дом. Кругом их окружало лазурно голубое небо, где-то невдалеке журчала вода. Зеленые вьюнки причудливыми узорами тут и там витали прямо в воздухе. Розовые облака перьями висели высоко над головой.
- А что ты называешь домом?
- Ну, в доме должна быть мебель, - неуверенно произнес Авель. – Столы, стулья, шкаф с одеждой, кровать, в конце концов.
- Ты говоришь прямо как Джакоб, - весело засмеялась девушка. – Я могу сделать кровать. И шкаф, что угодно.
Она посмотрела в сторону красивого растения с белыми маленькими цветочками, похожими на жасмин. Там тут же возник внушительных размеров деревянный шкаф и большое царское ложе с резными подголовниками.
- Я точно в раю, - сумел только промолвить совершенно ошарашенный Авель.
- Так откуда ты? – девушка снова посмотрела ему в глаза.
- С Земли, я же сказал.
- Ты только что там был?
- Ну не совсем только что. После того, как меня убили, я успел побывать в каком-то жутком месте среди людей, чьи глаза горят желтым огнем, - Авелю было стыдно в этом сознаться, так как он интуитивно чувствовал, что это место не для хороших людей: - У меня они тоже горели, - почему-то желая оправдаться в глазах этой чистой девушки, он быстро добавил: - правда, я сумел их потушить и оттуда выбраться.
- Молодец. Это редко кому удавалось раньше.
Девушка замолчала, погрузившись в раздумья. Авель смотрел на нее, боясь шелохнуться, чтобы не провалиться снова. Она медленно встала и куда-то пошла. Отойдя несколько шагов, она повернулась и жестом позвала за собой. Авель не знал, что делать. Он, несомненно, хотел последовать за ней. Да и сидеть так дальше, как калека, было не по душе. Но встать не представлялось возможным. Она поняла, что его мучает, и, улыбнувшись, подошла снова.
- Забудь, что ты падал. Просто встань и иди.
Авель подтянул ногу и, сосредоточив внимание на своей ступне, попробовал на нее опереться. Нога тут же ушла под покрытие. Он мгновенно выдернул ее и в отчаянье посмотрел на девушку.
- Смотри не туда, куда ступаешь, а на цель, куда идешь. Смотри на меня и стремись ко мне.
- Сомневаюсь, получится ли.
- Но ты же как-то сидишь?
Эта мысль не приходила ему в голову. Теперь он еще больше испугался, что еще и телом провалится в этот неудобный для сознания пол. А поскольку и сидеть теперь было небезопасно, он начал неуверенно ерзать на месте, готовясь к прыжку. Прекрасная хозяйка странного жилища подошла ближе и протянула руку.
- Возьми меня за руку и ступай за мной.
Авель повиновался. Ее рука придала уверенности, что в случае неудачи, она не даст ему провалиться. И, следуя ее указаниям, он устремил свой взгляд, равно как и всю свою сущность вслед за ней. Дав себе импульс, скорее за счет желания и опоры на ее руку, а не на свои ноги, он поднялся и начал идти. Босые ступни надавливали на пол, заставляя дымку кружиться и разбегаться. Поверхность казалась теплой и твердой, немного напоминая песок на пляже, облаченный в тонкое резиновое покрытие. Она продавливалась под рельеф ноги, пружиня при каждом шаге.
Авель ходил по кругу, обходя девушку, и боялся остановиться.
- Если ты пошел, то стоять уже ничто не помешает.
- Ты уверена? – недоверчиво спросил Авель, но, полагаясь на ее слова, все же остановился.
Ничего не произошло. Он стоял рядом с ней и чувствовал опору под ногами. Девушка снова отправилась куда-то вперед, и Авель последовал за ней.
- Как тебя зовут? – в неразберихе такого нестандартного знакомства Авель впервые подумал об этом.
- Конкордия, - девушка по ходу запустила к себе в волосы какие-то блестящие капли, сделав прическу похожей на утреннюю траву, покрытую каплями росы. – Но все меня называют Кода.
- А меня Авель. Все так и называют, - Авель впервые смог улыбнуться.
- А как ты попал на Землю? – Кода остановилась и внимательно посмотрела на Авеля.
- В какой раз? – он снова улыбнулся, но, поймав серьезный взгляд девушки, добавил, - Я жил раньше на Земле, потом умер. А потом появился снова. И мои друзья тоже. Не знаю где. Похоже на Землю, но не совсем нашу. А потом меня снова убили.
- Ты натуральный? – глубокий взгляд Коды, казалось, не нуждался в ответах, а находил их в его глазах.
- А какой еще я могу быть? – удивился Авель.
- Я имею в виду твое тело, - улыбнулась Кода, - оно настоящее?
- Это воспринимать как комплимент? - Авель никак не мог понять, на что она намекает. – Пластических операций не делал, если ты об этом.
- Человек с Земли... – задумчиво проговорила Кода. – Когда-то умер, но снова ожил... Значит, тебя воскресили, - она отвернулась и пошла дальше.
- Кто воскресил?
Авель еле поспевал за ней. Кода шла, плавно переставляя ноги, словно плыла по своему загадочному полу. Авель же осторожно ступал на поверхность, проверяя на ощупь каждый свой шаг, отчего двигался значительно медленнее.
- Не знаю, - коротко ответила она.
- А сейчас я где? – Авель попытался взять ее за руку, чтобы спокойно поговорить, но она незаметно ускользнула от него и поплыла дальше.
- В мире Анимэ.
- Что это? Жизнь после смерти?
- Нет. Жизнь без смерти.
- Как это без смерти? Ты что, бессмертна? – Авель смотрел на нее, и в его голову закралось приятное подозрение. - И я теперь тоже бессмертен?
Кода звонко рассмеялась, немного обидев Авеля своей реакцией.
- Ты? Не знаю. Может, и да. А может, и нет.
- Что значит «и да, и нет»? Мы же с тобой в одном мире?
- Да, но у меня нет тела, а у тебя, похоже, есть.
- Как это нет тела? А это что? – он все-таки поймал ее за руку и ощутил тепло, исходящее от нее.
- Это муляж, - улыбнулась Кода и тут же исчезла.
- Кода! Кода! Вернись, не оставляй меня тут одного! – Авель огляделся вокруг и понял, что один он тут точно пропадет. Да и терять такую спутницу совершенно не хотелось.
- Теперь ты видишь, что тело не важно? – голос был по-прежнему рядом, но как ни старался Авель поймать ее рукой, вокруг ничего не было.
- Ладно, не важно, так не важно. Только не для меня. Вернись, пожалуйста, - взмолился Авель.
- Как хочешь, - перед ним тут же возникла та же девушка, но уже с высокой прической и в золотистом платьице. Только необычный медальон все так же висел на ее тонкой шее.
- Если ты действительно попал сюда надолго, то скоро поймешь, что внешность не имеет значения, - добавила она.
- А что имеет?
- Суть. Только суть.
- Но все же лицо твое не изменилось, - чему Авель был, несомненно, рад.
- Оно мне нравится. Вот и все. А раз оно приятно мне, значит, отражает мою сущность, которая его и выбрала.
- Меня тоже мое лицо вполне устраивает.
- Возможно. Такое бывает. А может, ты просто привык и никогда не думал над тем, что его можно поменять, - Кода слегка подмигнула.
- А эти шкаф и кровать тоже ненастоящие?
- Почему же ненастоящие? Не менее настоящие, чем на Земле?
- Но ты же так легко их сотворила?
- Потому что я умею их «сотворять», как ты говоришь. Если бы не умела, они бы были ненастоящими. Ты бы сразу это заметил.
- Конечно, умеешь. Как же можно не уметь сотворить то, без чего жить невозможно, - с ухмылкой сказал Авель, – не на этом же полу ты спишь.
- Вообще-то я не сплю, - Коду смешило удивление Авеля.
- Как не спишь? Все люди спят.
- А мы не спим. Нам вообще спать не нужно.
- Только не говори мне, что вы еще и не едите! – Авель не верил своим ушам.
- Не едим, - кивнула Кода. – Правда у нас практикуется такое хобби – ходить в фудоволи. Это интересно.
- Куда ходить?
- Фудоволь – место, где можно с удовольствием покушать любую еду, на какую только хватит твоего воображения. Специально обученные повара мастерски приготовят все, что угодно.
- И часто вы ходите?
- Кто как. Некоторые вообще не ходят. А я люблю покушать. Я думаю, все зависит от степени восприятия. Не многим удается чувствовать вкусы, а если не чувствуешь, то какой интерес от еды?
- Действительно, никакого, - слова Коды звучали разумно, но вся природа человека протестовала внутри Авеля. – А как же можно без еды и без сна?
- Разве твоя душа нуждается в еде и сне? У нас нет тела, как ты не поймешь! – Кода присела у ручейка, к которому они только что подошли. – Ничего материального.
- Значит все ненастоящее, - снова повторил Авель, опуская ноги в прохладный ручеек.
- Настоящее, - упорно возразила Кода, - не менее настоящее, чем на Земле.
- А где же ты тогда видела кровати и шкафы? Ты была раньше на Земле?
- Нет. Никто давно там не был. Странно, что там вообще появились люди, - Кода задумалась и замолчала.
Авель подождал немного, но, казалось, Кода ушла в себя, тогда он решил вернуть ее в разговор вопросом.
- Тогда где?
- А? Папа научил. Он меня многому научил. И получать удовольствие от еды тоже.
- Значит, не все в твоем мире умеют создавать предметы и менять внешность?
- Все умеют что-то делать. Различна лишь степень мастерства. Это
зависит от сферы интересов, прежде всего. И от способностей, конечно.
- Каких способностей?
- Наблюдательность и восприимчивость ума, иначе говоря, умения получать информацию. Смотришь, учишься, запоминаешь – долго-долго, пока не наберешь достаточное количество знаний для того, чтобы перейти сознанием на другой уровень, сознательный. Рано или поздно количество знаний переходит в качество. Это уже не сумма энциклопедических данных. Это другое понимание, более разумное. Мы умеем видеть сущность. Разглядеть ее за внешними признаками. И тогда можно создать что угодно. Чем на Земле занимались лишь ученые, у нас стало необходимым для каждого.
- Но как можно переработать такое безумное количество информации? Жизни не хватит, - вздохнул Авель.
- Количество не безумное. Чтобы пойти по моему полу, ты должен был перестать думать о частностях и следовать к цели. Также во всем остальном. Смотри на цель, и ты сразу поймешь, как прийти к ней.
- А как ты узнаешь, что ты уже достаточно много собрала информации для того, чтобы понять суть?
- Я тебе говорила – качественный скачок. Его не пропустишь. Умение пользоваться своими знаниями может подарить тебе много полезных открытий. Когда-то на Земле жил человек, имевший дар прислушиваться к природе, понимать сущности мирозданья. Он сделал для людей многое, пользуясь интуитивно понятыми им законами, но современники не смогли осознать его методов, посчитав колдуном, продавшим душу дьяволу.
- Кто он?
- Леонардо да Винчи. Он не делал ничего невероятного, просто умел воспринимать информацию, доступную каждому, и пользоваться ей. Да взять хотя бы те же ножницы.
- Ножницы? Леонардо придумал их?
- Ты не знал? Это простейшая иллюстрация классического перехода количества в качество. Нож был известен человеку с незапамятных времен. Но возьми ты хоть сотню ножей, они так и останутся ножами. Так делали многие люди. Однако Леонардо да Винчи оттого и являлся великим ученым, что брал не количеством, а качеством. Ему не потребовалась сотня, чтобы перейти на другой уровень. Хватило и двух ножей, соединенных посередине гвоздиком, чтобы сделать ножницы, которые, заметь, уже не резали, как это традиционно делал нож, а разрезали. Качественная разница, не правда ли? И все благодаря одному единственному гвоздику.
- Удивительно! – воскликнул Авель, впервые осознав всю подоплеку этого открытия.
Кода встала и пошла дальше вдоль ручейка. Авель поднялся за ней уже без помощи. Второй раз сделать это оказалось совсем не сложно. Догоняя Коду, он поймал себя на мысли, что ему теперь как воздух требовались дальнейшие разъяснения.
- А в вашем мире все такие красивые? – Авель сам смутился от своего вопроса, но Кода мягко улыбнулась, и он успокоился.
- Наверное. Не знаю. Я не обращаю внимания на внешность.
- Не могу этого понять. В нашем мире она много значит.
- Когда тебе дарят подарки, ты тоже долго разглядываешь обертку?
- Сразу срываю.
- Тогда сорви и эту пелену со своих глаз. Смотри на суть, а не на обертку.
- Кода! – сам не зная почему, Авелю жутко захотелось задать один вопрос. – А что это за медальон на твоей шее? Ты не поменяла его, когда сменила одежду.
- Это подарок моего папы. Он у меня практически с рождения. Я даже не помню, когда впервые надела его. И никогда не снимаю.
- Он так дорог тебе?
- Да, он должен напоминать мне о маме. Во всяком случае, так говорит отец.
- А где твоя мама?
- Она умерла, - Кода отвела взгляд в сторону.
- Извини, - Авель смутился. – Я даже не допустил такой мысли. Вы же бессмертны.
- Видимо, не настолько бессмертны.
Кода неожиданно остановилась, и Авель чуть не налетел на нее. Она просто стояла и молчала, как будто оценивая что-то. Ее взгляд скользил по нему, застыв на мгновение на глазах. Наконец, она решилась на что-то и, взяв его за руку, велела крепко держаться. Они плавно поднялись в воздух, и ее прекрасный небесный мир начал растворяться под ногами.
- Ты же не умеешь телепортироваться? – Кода вопросительно взглянула на Авеля.
- Что не умею? – Авель уже устал удивляться, но к этому вопросу он был совершенно не готов.
- Я так и думала, - Кода улыбнулась, - придется добираться своим ходом. Хотя я этого с детства не делала.
- А куда мы будем добираться?
- К моему отцу. Он ответит на твои вопросы.

Глава восьмая

И вот он снова в безликом давящем пространстве. И снова вверх. Чем выше, тем сильнее давление сжимает Авеля. На Коду, кажется, оно не имеет никакого воздействия. Она периодически посматривает с тревогой на необычного гостя Анимэ, стремительно летя дальше. Он старается не подавать виду, что ему очень плохо, но спустя короткое время, будучи не в силах сопротивляться, закрывает глаза. Кода что-то говорит, ругает себя, повторяя, что осталось немного. В конце концов, он даже перестает слышать ее голос.
Она резко поменяла направление и, не достигнув цели, свернула в ближайший отсек. Давление стабилизировалось. Он опять почувствовал, что попал в теплый поток. Вскоре они пересекли плотную завесу и легли на твердую поверхность. Дышать стало легче. К Авелю потихоньку возвращалось сознание. Кода заметно волновалась и, видимо чувствуя свою вину, сидела, обхватив Авеля за голову, и заботливо поглаживала его лоб.
Авель огляделся и заметил, что находится как будто в пустыне. Небольшие барханы светлого песка повсюду окружали его. Небо казалось неестественно ярким, словно засвеченным белоснежным солнцем. Было нелегко привыкнуть к новым условиям, он зажмурился и закрыл глаза.
Спустя некоторое время Авель уже смог спокойно продолжить осмотр. Оказалось, что неподалеку от места их приземления стояло высокое дерево с пышной кроной. Его раскидистые ветви отбрасывали плотную тень, скрывавшую от безжалостного солнца мужчину, обернутого в длинную золотую накидку, похожую на традиционную одежду тибетских монахов. Он лежал на боку, заложив правую руку под голову, и со спокойным любопытством смотрел в их сторону.
Кода встала и, потянув за собой Авеля, направилась к нему. Авель с опасением, что снова провалится, быстро вскочил на ноги и заспешил за ней, чем немало ее насмешил.
- Прозрачный пол только у меня, - с улыбкой пояснила она. – Здесь ты можешь ходить совершенно спокойно.
Тем временем они подошли к человеку и встали рядом с ним под укрытие дерева.
- Привет, Сиддхарт.
- Здравствуй, Кода, - Сиддхарт медленно улыбнулся.
- Это мой друг – Авель. – Кода подняла руку, указывая на Авеля. – А это Сиддхарт. Мудрейший из тех, кого я знаю.
Авель протянул руку, но Сиддхарт, неспешно согнул пальцы на руке молодого человека, и, слегка наклонившись, сделал приветственное движение в духе народов Азии. Тут только Авель заметил характерный разрез глаз, правда, немного менее выраженный, чем обычно свойственно азиатским народам. И так же, как у Коды, по центру черных как смоль глаз горели яркие белые огоньки. Цвет его кожи словно перехватил оттенок песка, на котором он сидел. Лицо несло на себе отпечаток многолетних глубоких раздумий и выражало абсолютную отстраненность от житейских хлопот.
- Давно я не видел, чтобы кто-нибудь путешествовал своим ходом.
- Авель не умеет телепортироваться, - Кода присела рядом.
- Это может означать только одно, - задумчиво проговорил Сиддхарт, даже не глядя на Авеля, - он настоящий.
- Не настоящий, а материальный, - обиженно поправила Кода.
- Кто вызвал его сюда? – казалось, Сиддхарт совершенно не удивился тому, что на Земле есть люди.
- Видимо, никто. Он сам пришел прямо ко мне.
- Сам? – Сиддхарт заглянул в глаза Авелю, и тому показалось, что его мозг просканировали. – Это мало кому удавалось. Как ты достиг просветления?
- Я… - Авель не знал, что на это ответить. – Я не достигал просветления, кажется. Просто понял, когда попал к тем людям во мраке, что не надо лелеять в себе ненависть.
- Ясно, - Сиддхарт был удовлетворен ответом. - Это высокое понимание.
- Я хотела отвести Авеля к отцу, но путешествие далось ему с большим трудом. Вот мы и завернули к тебе, - вступила в разговор Кода. – Сиддхарт, как ты думаешь, сможет ли Авель выдержать путь до конца?
- Его душа не достаточно гибка и возвышенна для этого, - Сиддхарт снова пронзил Авеля своим взглядом, - но совершенный поступок говорит о высоком потенциале. Если цель достойна того, он выдержит.
Кода сидела в нерешимости. Слова Сиддхарта не указали ей путь. Она смотрела на Авеля и взвешивала доводы за и против. Наконец, она встала.
- Хочешь подняться к моему отцу? Это опасно, ты слышал, что сказал Сиддхарт.
- Ты считаешь это необходимым?
- Я не уверена. Если ты здесь действительно надолго, он должен посмотреть тебя.
- Может, позовешь его сюда?
- Нет, - Кода помотала головой, - это закрытые частоты. – Увидев удивленное лицо Авеля, Кода пояснила: - Отец не может зайти сюда. И ко мне домой тоже.
- Но мы же тут?
- Я пустил вас, - Сиддхарт поднял голову и посмотрел на них.
- Тогда пусти и его, - Авель не понимал, в чем проблема.
- Его не могу. Он представляет опасность для меня.
- Ты поймешь это позже, - добавила Кода.
- Пошли, - Авель понял, что право принятия решения Кода оставила за ним.
Они простились с Сиддхартом и снова ушли в небеса, или что-то очень на них похожее. Кода уводила Авеля все выше и выше. Давление напомнило о себе почти сразу. Авель чувствовал себя простынею, которую чья-то гигантская рука натирает о стиральную доску. Дышалось тяжело. Кода крепко сжимала его руку, но время от времени он переставал чувствовать ее тепло. Всеми силами своей души он старался сохранить сознание.
Ему показалось, что они миновали какой-то плотный слой тумана. Давление сразу усилилось. Авель смотрел на Коду. Она как чайка целеустремленно двигалась вверх, не прилагая к тому никаких усилий. Ей не было плохо, во всяком случае, физически. Но ее взгляд, то и дело скользивший по Авелю, не мог скрыть страшного опасения, мучавшего ее. Она спешила. Неожиданно Авель перестал чувствовать давление. Он представился сам себе отутюженным и совершенно плоским, но давления больше не было. Однако не успела эта мысль обрадовать его, как другое – еще более страшное ощущение охватило тело.
Теперь гладкого, как простыня, Авеля какая-то сила натягивала, делая тонким, как струна. Он боялся, что вот-вот его голова оторвется и улетит с Кодой, оставив тело падать в бездну. Теперь все его усилия были направлены на удержание целостности своего существа. Голова закружилась, Авель шумно глотал воздух. Кода что-то закричала. Но Авель не понял что. Он закрыл глаза и словно в вальсе закружился в своем сознании. Его охватил глубокий обморок.
Очнулся Авель на полу в большой просторной комнате. Над ним стояла Кода и высокий статный мужчина с длинными песочно-золотистыми, такими же, как у Коды, волосами, похожий на какого-нибудь из богов Олимпа. Его величественное лицо с глубоким взглядом было нахмурено. Белые огоньки, видимо свойственные всем жителям Анимэ, как-то необычно глубоко, словно изнутри, освещали лицо. Авель сразу понял, что он недоволен чем-то. Кода выглядела не так независимо, как в своем доме, и как будто боялась этого серьезного человека.
- Папа, я думала, это путешествие будет не настолько сложным для него, - оправдывалась она, - он же сам добрался до моего дома с низших уровней.
- Твой дом расположен недалеко от этих уровней, - строго проговорил человек.
Его голос в противоположность Коде звучал глухо и низко. Зато звук, казалось, разливался так широко, что заглушал любые шумы вокруг.
- Но он не мог телепортироваться.
- Его вообще не стоило сюда везти! Мы даже не знаем, кто он, - мужчина осмотрел руку Авеля и приоткрыл его веки.
- Он с Земли, - голос Коды стал тише.
- Ты же знаешь, этого не может быть, - он говорил с упреком, но в голосе не было уверенности.
- Я проверила. Он, правда, не из Анимэ. И ничего не понимает по-нашему. Вопросы задает как в книжках.
- Возможно, он просто нашел экстравагантный способ с тобой познакомиться, - папа Коды встал и отошел от Авеля. – Пронюхал где-то, что ты старину любишь.
- Непохоже, - Кода засомневалась. – Я с ним долго разговаривала.
- А как же он тогда проник в твой дом? Я сам накладывал на твою частоту защиту. Никто до сих пор не сорвал ее.
- Может быть, именно это и является доказательством того, что он не из нашего мира. Он говорил, что умер на Земле. Разве не могла его душа найти путь в наш мир? Ведь он побывал у этих страшных людей.
- Конечно..., - мужчина начал говорить медленно, словно мыслил вслух, - он мог после смерти очистить свое сознание… Ему удалось вырваться от этих… душегубов. – Кода кивнула. – Значит, сильное эмоциональное потрясение заставило душу сначала покинуть тело, заточив себя в западню. А потом, очистившись уже там, что на самом деле случалось раньше крайне редко, вырваться на свободу. Но как он нашел тебя?
- Меня притянуло что-то, - Авель приподнялся на локтях и смотрел на отца Коды, - будто потоки теплого воздуха.
- Я рад, что с вами все в порядке, молодой человек, - сказал тот, не обратив никакого внимания на слова Авеля.
- Это мой папа, Авель, - Кода повернулась к отцу, - его зовут Астион.
- Авель, - дружелюбно улыбнулся молодой человек, протягивая руку.
Астион с недоумением посмотрел на руку, не зная как понимать этот жест. Разумеется, его назначение было ему хорошо известно, но вопрос подлинности или хитрой уловки оставался открытым. Тем не менее, он протянул свою руку, и мужчины обменялись рукопожатием. Авель поднялся на ноги и осмотрелся.
Он стоял в большой светлой комнате. Вокруг все было действительно выполнено в духе греческих богов. Белые резные ставни на окнах, голубое рисованное небо на потолке с маленькими амурчиками. Деревянная также белая мебель дополняла изысканный ансамбль. Дом отца Коды больше походил на дом в понимании Авеля. Меньше романтики, но зато несравнимо больше уюта, обычного домашнего тепла. И самым приятным моментом для Авеля оказалось наличие камина с весело потрескивающими поленьями. Авель даже забыл было про странности этого мира.
- Ну что же, Авель, я хотел бы услышать вашу историю, - Астион сел в высокое резное кресло и достал трубку.
- Вы курите трубку? - Авель совсем обрадовался. – А я уже подумал, что вашему миру вообще никакие радости не свойственны.
- Скорее делаю вид, - строгое лицо Астиона на мгновенье изменилось, на нем появилось некоторое подобие улыбки. – Я из поколения старых. Хотя уже без тела, конечно. Но мой отец был рожден еще на Земле. Так я жду. – Лицо снова приняло бескомпромиссное выражение.
- Я жил на Земле. Учился в институте, - начал Авель.
- Когда?
- В прошлой жизни, - Авель смутился. Не думал он, что будет так спокойно перечислять свои жизни.
- В каком году?
Астион был абсолютно спокоен, как будто такие допросы являлись для него обычным делом. Кода же, напротив, была само внимание. Сидя рядом с отцом, она то и дело поправляла волосы и меняла позы, никак не находя подходящую.
- В 2010-м.
- Дальше, - Авель заметил, как дочь с отцом переглянулись.
- Когда я был на втором курсе, мы с приятелем влезли в дом к одному человеку, - Авель увидел, или только показалось, что Астион неодобрительно нахмурился, и поспешил добавить: - Нехорошему человеку. Надо было проверить кое-что, - Авель замялся и, не найдя что сказать, замолчал.
- Вы нашли, что искали? - Астион был холоден, как глыба льда.
- В общем… нет. Но он видно думал иначе и сломал нам тормоза в машине. Мы разбились. Я умер. Друг нет.
- Где ты был?
- Не знаю. Нигде, я думаю. В следующее мгновенье, когда я снова очнулся, это случилось только сегодня, я был уже на каком-то острове, вроде бы не нашем, и меня окружали мои друзья и какие-то еще люди. В нашем лагере говорят, что собрались те, кто был захоронен на городском кладбище.
- Ты знаешь, кто вас воскресил? – Астион даже перестал курить трубку, и она нехотя дымилась в его руке.
- Нет. Мы только знаем, что они построили для нас землянки и оставляют еду в определенном месте.
- Что еще ты успел заметить на Земле?
- Да ничего, в общем, - Авель смутился. Допрос был ему явно не по душе. Он даже почувствовал себя шпионом.
- Природа, климат, неужели нечего сказать? – Астион говорил быстрее, но во всем остальном его внешний вид оставался невозмутим.
- Ах, да. Климат. Дождь идет по расписанию! Утром и вечером в одно и тоже время. И сильный он очень, буквально проливной.
- Это все?
- Да.
Авель был рад окончанию допроса. Ему не терпелось уйти отсюда. Куда приятнее было общаться с Кодой. Она не засыпала его вопросами, наоборот, рассказывала про их мир. Это было гораздо интересней.
Астион некоторое время молча смотрел на дочь. Авель заметил, как она, еле шелохнув головой, кивнула. Он встал и, ничего не сказав, исчез. Кода повернулась к Авелю.
- Папа поверил тебе, - сказала она.
- Он все еще тут? – Авель еще не забыл шутки Коды.
- Нет. - Кода рассмеялась. – Нам незачем убирать тело. Как не крути, а все же удобнее, когда ты облачен в форму.
- Тогда где он?
- Телепортировался.
- Ты так просто об этом говоришь! - возмутился Авель.
Его только что допросили, как заключенного, а потом взяли и исчезли, не попрощавшись даже.
- Он скоро вернется. Папе надо узнать по поводу тебя.
- Узнать у кого?
- У него есть источники, - Кода и сама не знала, куда пошел отец. – Он просил нас подождать здесь и никуда не выходить.
- Просил? Когда? Я ничего не слышал.
- Только что. Перед уходом. Мы говорили телепатически.
- Ах вот оно что! Ну да, конечно, как же я мог сам не додуматься. В мире, где можно телепортироваться, обязательно должна быть и телепатия.
Авель был разозлен и обижен одновременно. Мало того, что с ним обращаются как со шпионом, так за его спиной еще и шушукаются. А он даже не подозревает об этом.
- Это называется телеметрия. Наука о мгновенных действиях на расстоянии.
Кода не обиделась на Авеля. Она уже достаточно хорошо понимала его обстоятельства, чтобы проникнуться его состоянием.
- И как вы это делаете?
- Что? Телепортацию или телепатию?
- Без разницы. И то, и другое.
- Телепортация – это перемещение из одной точки в другую, - начала Кода. – Действует очень просто. Прежде всего, чтобы понять наш мир, тебе нужно абстрагироваться от тела и всего материального. Забудь про законы физики. Здесь они не действуют. В основе нашего мира лежат законы сознания. Ты же должен что-то знать об этом?
- Да, в институте был курс «Основы нейрофизиологии». Так что общее представление об этом я имею. Не знаю, конечно, насколько оно применимо в вашем мире.
- Ну, ты знаешь, что такое ассоциации?
- Да, это своего рода «зарубки» в мозгах, прочные связи нейронов, дающие о себе знать, когда что-то в настоящем цепляет часть целостной картины ассоциации, - довольно сложно, но все же сумел облачить в слова свое понимание Авель.
- Правильно, ты слышишь музыку и невольно вспоминаешь подробности той ситуации, когда слышал эту музыку прошлый раз.
- Так при чем же здесь ассоциации?
- Это и есть механизм телепортации. В твоем мире каждая отдельная ассоциация возникала на почве сильного эмоционального потрясения. Зато, возникнув однажды, она твердо завладевала частью памяти. В любой момент при наличии соответствующего раздражителя она всплывала и завладевала твоим сознанием вновь и вновь.
- Да, увидев этот резной стул, - Авель показал на стул, на котором только что сидел Астион, - я сразу вспомнил обложку книги «Мифы древней Греции», где на таком же или очень похожем стуле сидел Зевс.
- Это и есть ассоциация, - согласилась Кода. – Но в вашем мире ассоциации являлись хозяевами вашего сознания. Потому что сознание у людей на Земле было плохо развито. Мы же умеем сознательно создавать нужные «зарубки» и возвращаться к ним по мере необходимости. Механизм тот же, что и при создании предметов. Нужно очень хорошо представить себе место, в которое ты хочешь попасть. Настолько хорошо, что оно оживет в твоем сознании, наполнится смыслом и обретет суть. Тогда ты сможешь переместиться в него так же, как тебя заставляют ассоциации покинуть настоящее и вернуться к тому прошлому, о котором они напоминают тебе.
- Да, порой бывает, что картинка возникает в голове так реально, будто ты действительно оказываешься там, - согласился Авель.
- Именно так и происходит. Поэтому телепортироваться можно только в то место, где ты уже был раньше, - Кода на мгновение задумалась и добавила, - Когда я была маленькой, папа много водил меня за собой, чтобы я запомнила мир, в котором живу. Также как я тебя вела недавно.
- А телепатия?
- Это еще проще. Мы бестелесны, как ты уже знаешь. Поэтому, по сути, представляем собой сгусток сознания или душу, как это раньше считалось на земле. Пытаясь применить физику, можно было бы сказать, что каждый из нас это сгусток волны, странной и комплексной природы, скорее даже совокупность различных видов замкнутых на себе волн. И наши мысли это часть нас, такая же, как тепло, исходящее от телесных людей, или воздух, выходящий при каждом выдохе. Они легко видимы и читаемы. Мы можем запустить любую из них как направленную волну в любом направлении. Так что телепатия – это скорее неотъемлемая реальность нашего мира, нежели его достижение. Раньше, напротив, стояла серьезная проблема обособления друг от друга. Тяжело жить в обществе, где все читают твои мысли. В ту пору люди остро ощутили, как сильно человеку необходимо одиночество и личная неприкосновенность.
- И как вы решили эту проблему? – у Авеля голова шла кругом от избытка информации, но останавливаться на пол пути он был не намерен.
- Начали защищать свои мысли. Учились этому. Отделили ту часть, которая может покидать основную волну, от той, которая замкнутым кругом циркулирует внутри нас. Но при желании умный человек, такой, как мой отец, может проникнуть очень глубоко в сознание каждого из нас.
- Это должно быть очень неприятно! Чувствуешь себя обнаженным перед другим человеком. Мало ли как он использует эту информацию, - Авель неожиданно понял, что его, наверное, эти люди просканировали вдоль и поперек, и крайне возмутился такому отношению к себе.
- Он не использует ее, - заверила Кода. – Чтобы достигнуть такого уровня владения своей душой нужно настолько очистить свое сознание, что там не найдется места дурному. Чем ниже твои моральные ценности, тем меньшему ты сможешь научиться в нашем мире, тем меньшими возможностями будешь обладать. Зло, зависть, обиды и любые дурные мысли тяжелым бременем сковывают душу, препятствуя ее росту и развитию. Существует своего рода размер или размах души. Чем он выше, тем на более высокие уровни ты можешь попасть. И степень морали также соответствует этому размеру.
- Хорошо, - Авель немного смягчился. В конце концов, его с детства воспитывали с мыслью о том, что Бог его всегда видит. Поэтому, если эти люди действительно так же чисты и справедливы, как боги, ему нечего опасаться. – И дома свои вы тоже защищаете? Я слышал, как твой отец говорил об этом.
- Да, у каждого есть свой диапазон на какой-нибудь частоте. Это маленький отрезок волны, на которой живешь. Этот диапазон только твой и никто, даже родители, не ходят туда, если только ты не позволишь. А мой дом папа так защитил, что даже он сам не может туда зайти, как бы я того не хотела, - Кода грустно посмотрела на Авеля. – Раньше мне там было так одиноко, что я постоянно находилась в доме родителей. Только, когда выросла, меня потянуло в свой дом.
Тут в том же месте, откуда исчез, появился Астион, и Кода замолчала. Он подошел к ним и некоторое время молча смотрел на Коду. Его лицо было строгим. Он, казалось, не замечал присутствия Авеля. После короткого телепатического разговора лицо Коды приняло отчаявшееся выражение. Авель даже подумал, что она вот-вот заплачет. Он смотрел на этих красивых людей и понимал, что сейчас решается его судьба.
Кода, ну почему же она молчит? Авель относился с опасением к ее отцу, уж больно серьезный был у него вид. Кроме того, Авель почему-то был уверен – он Астиону совсем не понравился. Но он не ожидал от Коды, что и она отвернется от него.
Девушка не смотрела на Авеля, хотя он отчаянно пытался поймать ее взгляд. Она уже не смотрела и на отца. Тот хмурился с каждой минутой все сильней и сильней. В этот момент какой-то горячий шарик загорелся внутри грудной клетки Авеля. Нельзя сказать, чтобы это было больно. Больно было оттого, что Авель четко ощутил, что его предали. Кода бросила на него быстрый, полный слез взгляд и убежала из комнаты. Авеля сжигало прямо изнутри. Время замедлилось.
Он ощущал, как ручейки огня заполняют сантиметр за сантиметром каждый участок его тела. Ноги не держали, и он упал. Лежа на полу, Авель пытался понять, что происходит с ним. Его снова убили? Этот высокоморальный мужчина, про которого дочь говорила, что он не может использовать информацию во зло?
- Лежи спокойно, Авель. - Прямо у своего лица он увидел склонившегося Астиона. – Ничего не бойся. Ты идешь домой.
- А где Кода? – язык плохо слушался его. – Я не хочу домой. Я хочу поговорить с Кодой.
- Ты больше не увидишь Коду. Она исчезла. Все исчезает. Тебе приснился чудесный сон. Редко людям снятся такие сны, - голос Астиона звучал все тише.
Последнее, что услышал Авель, была фраза: - Это просто сон.

Глава девятая

- Авель! Очнись! Да открой же ты глаза, наконец! – совсем близко Авель услышал как всегда громкий голос Бена.
- Бен! – хрипло позвал Авель. - Это ты, друг?
- Я! Кто же еще? – Бен злился, но улыбка уже появлялась на его лице.
- Я жив?
- Жив-жив. По крайней мере, пока. Ты что кошкой себя возомнил? Думаешь, сколько жизней тебе отведено? Вот разгневаешь наших богов, и перестанут тебя воскрешать. Я уж думал, что этот момент настал.
- Богов... - задумчиво повторил Авель. – А я видел богов.
- Тебе надо отдохнуть, - по лицу Бена было понятно, что он считает слова Авеля бредом.
- Долго меня не было? – Авель решил пока не пугать друга своим рассказом.
Он снова лежал в этой заводи-ванной абсолютно голый. Рядом никого, кроме Бена, не было. Может быть, люди подумали так же как Бен и не одобряют его поведения. Еще бы – умереть снова в первый же день, когда тебе подарили вторую жизнь. Авель выбрался на сушу. Сил, как и в первый раз, не было. Рядом лежали штаны и пончо.
- Нет, не очень долго, - Бен присел рядом. – Я ведь не пошел к Бетти. Вернее пошел, но по дороге передумал и вернулся за тобой. Гляжу, а тебя уже нет. Только Лукос весь в крови на траве валяется и так нагло… - Бен запнулся. - Ты же не пойдешь к нему снова? Авель, пожалуйста, если он снова тебя убьет, я больше не буду тебе другом. Ты не имеешь права поступать так со мной и с Бетти. Мы волнуемся за тебя, а ты совсем не дорожишь своей жизнью.
- Нет, не пойду. Он мне больше не нужен. Не волнуйся, дружище, - Авель похлопал Бена по плечу, растроганный отношением друга. – Продолжай, как есть.
- Ладно, - согласился Бен, убедившись, что Авель действительно спокоен, - я подхожу к нему, а он, гад, улыбается так нагло-пренагло. Спрашиваю, где ты. А он молчит. Я чуть сам в его проклятую морду не засветил. А он все не говорит, только на океан смотрит. И тут я догадался, где ты можешь быть. Подхожу к обрыву, и точно… ты лежишь. Вернее то, что от тебя осталось. Я сразу кинулся к тебе. Подбегаю, мертвый.
- Плохо, наверное, выглядел? – Авель улыбнулся.
Бен пнул его локтем в бок, но тоже улыбнулся.
- Нельзя так делать, - наставительно сказал он. – Так вот думаю, видно судьба у меня такая, твое тело таскать. Я взял тебя и понес на площадь.
Авель сморщился, представляя себе это зрелище: заплаканный Бен с обезображенным телом Авеля. Понятно, почему люди теперь даже не подходят к нему.
- Все обступили. Начали расспрашивать, а я … что я могу сказать? Говорю: «упал, наверное». Не знаю, что они подумали. А ты лежишь, и ничего не происходит. Минут пять где-то так лежал. Я вначале-то надеялся, что тебя воскресят, но тут уже отчаялся. Думаю, все – конец твой настал. И уже второй раз попрощаться с тобой успел, как вдруг раз! И нет твоего тела! Как будто украл кто.
- Прямо испарился на глазах? - Авель вспомнил про телепортацию.
- Да, под воду ушел и пропал. А потом смотрю - лежишь, живой и здоровый, - улыбаясь, закончил Бен.
- Спасибо тебе, друг. – Авель оделся и, немного покачиваясь, пошел к площади.
Бен помогал идти. Всю дорогу друзья молчали.
- А ты не знаешь случайно, где моя землянка? Я же должен где-то ночевать. - Авелю очень хотелось остаться одному.
- Конечно, знаю. Недалеко от моей. Пойдем, я проведу тебя, - с готовностью ответил Бен.
- Я бы отдохнул немного.
- Еще бы, такой день. Ты поспи, а потом приходи к нам на ужин. Бетти что-то особенное обещала приготовить.
- Хорошо.
Они дошли до землянки. Бен попрощался и обещал зайти, когда наступит время ужина.
- Смотри, не наделай глупостей, - на всякий случай сказал он на прощанье.
- И не собираюсь, – улыбнувшись, пообещал Авель. И тут ему вдруг вспомнилось кое-что еще из прошлой жизни. – Слушай, Бен. А что же ты тогда все-таки нашел такое в доме Лукоса? Когда он как раз тебя по голове ударил.
Бен остановился и рассеяно посмотрел на Авеля, как будто не понимая, о чем говорит друг. Вдруг его словно осенило.
- А-а... Я сразу и не понял, о чем это ты. Да был у него один предмет. Странным мне показалось, что он стоял именно у него, ведь незадолго до этого Брендон говорил, что его студенты украли. Радиопередатчик наш из студенческой радиорубки-то оказывается у него был. И зачем он ему только был нужен... Да впрочем, какая теперь разница, - заключил Бен, - забудь ты про него и дело с концом.
- Да я просто так спросил, хотелось узнать, что же ты тогда так кричать начал.
- Ну, вот теперь знаешь. Отдыхай.
Бен ушел, а Авель лег на стог сена и удобно закопался в нем. Спать ему совершенно не хотелось. В мыслях вставала Кода. Красивая, умная девушка из странного мира людей-богов. Неужели это и правда был сон? Не может быть! Он был так реален. Но сны часто бывают реальны. А как бы хотелось туда вернуться. Интересно, а сны повторяются?
И все же это был не сон. Авель так четко его помнил, что мог в точности пересказать все слова, произнесенные ею, описать все предметы, которые он успел увидеть. Это все ее отец! Это он выкинул Авеля из того мира. Может быть надо просто заснуть, и все вернется?
С этой мыслью Авель уже действительно засыпал. Ему снились горы и пещеры. Какие-то огромные птицы защищали своих птенцов и казались очень агрессивными. Он прятался от них в пещере и был уверен, что совершенно один. Как вдруг увидел, что в самом темном углу крепко спят Колин и Мари. А может, не спят? Сон был непонятный, нелогичный и не очень интересный. Коды в нем не было. Спустя какое-то время его разбудил Бен.
Друзья пошли ужинать. Авель действительно сильно проголодался. Еда была восхитительной. Бетти оказалась хорошей хозяйкой и, судя по детям, образцовой матерью. Ужинали опять с Полли и Роном. Весело болтали. На улице барабанил дождь, еще более усиливая ощущение комфорта от пребывания под защитой надежного покрова землянки. Никто не спрашивал об инциденте с Авелем. Он тоже ни о чем не рассказывал. Поужинав, Авель и Бен пошли прогуляться.
Они дошли снова до того самого высокого холма и сели на его подсохшей после дождя вершине. Авель рассказал все, что помнил, Бену, начиная с того момента, как нашел Лукоса. Тем временем начало смеркаться. Остров стремительно накрывала ночь, словно огромная птица из сна Авеля, пролетая, закрыла их своим крылом. Бен внимательно слушал и время от времени удивленно охал. Казалось, он верит каждому слову друга. Однако когда рассказ подошел к концу, Бен, глубоко вздохнув, произнес:
- Да, чудесный сон. Прав был Астион.
- Что? После всего, что я рассказал тебе, ты думаешь, это просто сон?
- Конечно, - Бен удивленно посмотрел на Авеля. – Помню еще в прошлой жизни мне такое приснилось, - Бен, широко раскрыв глаза, посмотрел на Авеля. – Можешь Бетти спросить, если мне не веришь. Я тогда много об этом думал.
- Бен, да как же ты не поймешь, о чем я?!
Авель не стал слушать рассказ друга про его сон. Ему казалось оскорбительной сама мысль о том, что Бен приравнивает его рассказ о Коде к какому-то своему сну. Он помнил настолько живо ее глаза, ее голос, что был уверен в том, что это не мог быть сон.
Бен замолчал и удивленно смотрел на друга. Наконец, он начал ерзать на своем месте, видимо не решаясь что-то сказать.
- Говори же, все равно ведь скажешь, - Авель ожидал чего-то плохого.
- Помнишь, мы кино смотрели старое? Про какого-то мага-волшебника и юношу, влюбившегося в каменную деву? В статую, то есть. - Бену было неудобно про это говорить. – Ну, в общем, обманул он парнишку, обещал оживить возлюбленную и подставил помощницу вместо нее.
- Я не влюблен, - Авель сразу понял, на что намекает друг.
- Да вот я думаю, как бы и у тебя голова кругом не пошла от этого сна. Больно много ты о нем говоришь.
- Не хочешь слушать, больше не буду говорить! – Авель встал и повернулся спиной к Бену. Сердце почему-то сильно стучало.
- Авель, - с упреком сказал Бен, - ты же знаешь, что я не это имел в виду. Я о тебе забочусь. Я тоже хочу, чтобы ты устроил свою личную жизнь. Но не с ангелом из сна. Найди себе реальную девушку, здесь вон сколько красавиц. Хочешь, я тебя завтра с кем-нибудь познакомлю. Могу Полли попросить, она тут уже всех знает.
- Спасибо, Бен, только не завтра.
Было невозможно злиться на такого преданного и заботливого друга. Но как ему объяснить, что тем более сейчас у него не было никакого желания ни с кем знакомиться. Авель понял, что, несмотря на крепкую дружбу, связывающую их с Беном, друг не может разделить его чувства. Значит, никто не сможет. Авелю вдруг очень захотелось остаться одному. Стараясь не оскорбить чувства Бена, он попросил его предоставить ему возможность подумать спокойно и быстро попрощался.
Бен ушел. И Авель снова уселся на вершине холма. Он смотрел на небо, пытаясь найти знакомые созвездия, как он делал это прежде. Вскоре увидев прямо над собой Большую медведицу и где-то на краю небосвода маленькое созвездие Кассиопеи, он подумал о том, что, скорее всего, находится если и не на том самом острове, где располагался институт, то, во всяком случае, не очень далеко. Хотя в астрономии Авель силен никогда не был.
Он разглядывал звезды и думал о том, что возможно там, в небе сейчас грустит Кода, вспоминая о нем. Ему даже показалось, что где-то высоко на облаке, зависшем прямо над ним, он заметил какое-то движение. Как будто на облаке кипела жизнь. Нет, конечно, показалось. Может быть, Бен прав, и он просто сходит с ума. Авель не знал, что ему и думать. То, что было так реально всего несколько часов назад, что полностью захватило его разум и ... сердце, исчезло как сон. Сон. Теперь он ненавидел сны. Сны, где, как он уже убедился, не нашлось места для Коды.
А почему собственно он рассчитывал увидеть ее во сне? Это Астион внушил ему, что то был сон. Но он не спал, когда встретил Коду. Он был мертв. Он попал в мир душегубов и вырвался оттуда. Где-то недалеко от них ее дом, надо просто не ошибиться направлением. Авель сам удивлялся тому, как он раньше не додумался до этого. Надо просто умереть, и он снова попадет в мир Анимэ.
Недолго думая, Авель обошел холм, старательно вглядываясь в темноту. Потребовалось всего несколько шагов, чтобы найти то, что он искал. С правой стороны от пологого подъема склон холма становился все более крутым, переходя в опасного вида десятиметровый обрыв. Простое решение не заставило себя ждать. Если взять разбег и кинуться в эту сторону, то, пролетев несколько спасительных метров, обратного пути уже не будет.
Дабы не дать себе возможности одуматься, Авель тут же воплотил план в действие. Он отошел к другому краю и, резко набрав скорость, буквально полетел над окружавшими величественный холм, словно копна волос вокруг лысины престарелого человека, кронами деревьев. Пальцы мимолетно задевали густую листву, а ветер нежно щекотал затылок Авеля. Этот полет мог бы стать одним из самых ярких впечатлений, если бы не продолжался так недолго. Не успев насладиться ощущением свободы, Авель поменял направление и камнем полетел вниз. «Опять головой вниз», мелькнула последняя мысль.
Авель открыл глаза. Тело обмякло и плохо слушалось. Кругом стоял мрак. «Я снова там», - радостно подумал он. Молодой человек напряг зрение, пытаясь найти обитателей этого жуткого мира. Но никого рядом не было. Подождав еще несколько секунд, Авель бесстрашно решил двигаться навстречу своему ужасу. Все же не самое это лучшее место для отдыха. А вдруг я не найду ее? Что если выбраться отсюда не так уж просто? Авелю вспомнились слова Сиддхарта и Коды о том, что немногим удавалось выйти отсюда.
Он уже готов был пожалеть о том, что решился на этот безумный поступок. Как вдруг, впервые заметил, что не ощущает страшного злого света внутри себя, свойственного всем обитателям этого измерения. Он сделал несколько неуклюжих движений руками, все еще плохо слушающихся его, и тут же наткнулся на что-то твердое. Вот они!
- Кто это? – голос Авеля дрожал.
Он резко повернулся в сторону предмета. Никто не отвечал. Пододвинулся ближе и ... почувствовал стенку. На ощупь земля. Глаза начали привыкать к темноте, и Авель смутно различил невдалеке какие-то силуэты. Кажется, это… деревья. Еще поодаль он узнал высокий холм перед центральной площадью.
Авель рассмеялся. Смех звучал несколько истерически с легким оттенком плача. Он все понял. Он не был нигде. Он просто умер, и его снова воскресили. Нет там ничего, там – за границами жизни. Он ведь умирал и прежде, и там тоже ничего не было. Видно нет Коды, нет Астиона, нет мира Анимэ. Это действительно был сон, греза перед пробуждением, увиденная им за доли секунд до прихода в себя днем. Как ни страшна оказалась действительность, Авель вынужден был принять ее. Хорошо хоть Бен и все остальные жители лагеря не видели его позорной попытки.
Авель выбрался из ванной для воскрешения как всегда голый. Одежды рядом не оказалось. Вроде бы все спали, и он прямо так, нагишом, поплелся к своей землянке, расстроенный и униженный. Вернувшись в свой новый дом, он сразу лег на стог и заснул.
- Авель, ты уже встал?
Бен стоял возле входа, не решаясь войти. Было светло, и солнечный свет бесцеремонно врывался в землянку. Авель посмотрел на себя. Конечно, он был абсолютно гол.
- Бен! – крикнул он. – У тебя нет еще одежды?
- А куда делась твоя? – Бен заглянул внутрь, Авель уже успел закопаться в сене.
- Потом объясню. Принеси, пожалуйста, что-нибудь.
Бен ушел, и Авель снова провалился в блаженное небытие. Все-таки что бы ни случилось, а спать он всегда любил. Не прошло и пяти минут, как друг вернулся и снова начал кричать с внешней стороны землянки.
- Авель, можно зайти? Я нашел кое-что, точнее Бетти нашла.
- Заходи, Бен.
Бен зашел, кинул Авелю почти такие же штаны и пончо, какие были на нем вчера, и вышел снова. Авель быстро оделся и пошел следом. По дороге к землянке Бена Авель никак не мог найти слов, чтобы рассказать другу о ночном происшествии. Он уже решил было, что говорить вообще не стоит, как вдруг Бен сам задал прямой вопрос:
- Так где ты потерял одежду? Насколько я знаю, есть единственный верный способ остаться нагишом. - Бен остановился и внимательно посмотрел на друга.
- Да, Бен, ты прав. - Авель отвел глаза. – Я сделал то, что могло вернуть меня к ней – покончил с собой.
- Я так и знал! – Бен гневно сверкнул глазами и быстрым шагом пошел прочь. – Я же тебя предупреждал, что будет с нашими отношениями, если ты это сделаешь, - обернувшись, сказал он.
- Но, Бен, я должен был это сделать! Я должен был убедиться, проверить! – Авель после пережитого больше всего теперь не хотел ссориться с другом.
- И что? Убедился?
- Я не видел ее. Ничего не видел.
- Еще раз так сделаешь и меня не увидишь.
- Больше не сделаю. Нет смысла. Я уже понял: ты был прав, это просто сон.
- Вот и хорошо. Забудь ее и этот дурацкий мир. Люди без тела! Привидения что ли? И чего ты так на нее запал? – Бен уже смягчился, и друзья снова шли рядом. – Вот я тебя познакомлю с девушкой с таким телом, что в миг забудешь своих призраков.
- Хороший ты все-таки парень, Бен! - Авель подумал, что если бы не Бен, его жизнь была бы намного тоскливее.
Сытно позавтракав, ребята решили пойти на центральную площадь, помочь в строительстве большого дома. Когда они подходили, работа уже кипела и спорилась в руках нескольких десятков мужчин и женщин. Дочь Бена, не пришедшая завтракать к родителям, тоже была там. Рона не было видно, хотя Авель уже понял, что он принимает самое что ни на есть активное участие в этом действии.
Бен не раз помогал в строительстве, отчего, не задумываясь, сразу повел друга к местному прорабу, координирующему работу тружеников острова. Подойдя к маленькому человеку коренастого телосложения с редкими, торчащими во все стороны волосами, Бен окликнул его.
- Долби, смотри, кого я тебе привел? Руки золотые!
- Здравствуй, Бен, - сказал человек, торопливо поворачиваясь к ним. – А-а... – протянул он, - видел-видел. Больше не будешь умирать? Вредная привычка. – Он подмигнул Авелю и похлопал того по плечу. – Ничего, браток, скоро убедишься, здесь не так уж и плохо, чтоб вешаться.
Авель понял, как они все думают. По всеобщему мнению, ему показалось здесь настолько ужасно, что он, как псих какой-то, пошел через пару часов после воскрешения и покончил с собой не в силах жить здесь. Как глупо! Но, что поделаешь, не объяснять же им истинных причин.
- Что нам делать, Долби? – Бен с готовностью потирал руки.
Погода стояла отличная, впрочем, как и вчера. Голубое небо и яркое летнее солнце создавали праздничный настрой. Зеленая травка под ногами и живое дерево в руках успокаивали нервы. Работать действительно хотелось невмоготу. Тем более, как правильно сказал вчера Бен, делать тут действительно больше нечего.
- Ну-ну, молодцы, не так быстро! – улыбнулся Долби. – Сейчас и вам работенка найдется.
Он быстро пошел к зданию и тут же скрылся за его еще не готовыми стенами. Ребята сели на бревно, валявшееся прямо у их ног.
- Привет, Авель! – весело крикнула сзади какая-то девушка.
Авель обернулся и замер от неожиданности. Он и забыл, что она тоже тут. Перед ним стояла все та же курносая девчушка из его института и весело улыбалась. Русые волосы развевались на солнце, делая ее похожей на лесную нимфу. Что-то в ней изменилось, но Авель не мог понять что.
- Мари! Здравствуй! Как я рад тебя видеть! – Авель говорил абсолютно искренне, и хотя как девушка Мари никогда не привлекала его, отношение к ней у него всегда было трогательное.
- Я тоже рада. - Мари даже смутилась от такого бурного приветствия Авеля. Она повернула голову, словно ища кого-то, и тут Авель понял, что же не так.
- А где твоя горбинка? – тут же выпалил он и осекся, может быть, не стоило так сразу об этом говорить.
- Больше нет, - Мари сразу успокоилась, - она не была моей генетически. Я упала в детстве и разбила нос. Вот она и сформировалась. А здесь при восстановлении ее не воссоздали. И слава Богу! – весело добавила она.
- А где Колин? – Авель хотел узаконить их отношения, чтобы Мари не думала, что он чего-то не знает или ревнует, или еще чего.
- Он внутри здания. - Мари покраснела. Она хотела что-то добавить, но Авель перебил ее.
- Я знаю, что вы женаты. И очень рад за вас! - он улыбнулся настолько чистосердечно, что Мари сразу поверила.
Она тоже улыбнулась, и Авель к своей радости понял, что больше не интересует ее, и она просто рада тому, что все улажено. Мари попрощалась и пошла внутрь стройки, наверное, рассказывать про их встречу Колину.
Вскоре вернулся Долби и отправил ребят в правое крыло здания, где как раз укладывали стену. Работа оказалась не столько сложной, сколько тяжелой физически, что полностью развеяло мысли, печали Авеля и успокоило душу. Вопреки уверенности Бена, что дождь приятнее всего пережидать в океане, Авель на своем опыте убедился, что разгоряченные мышцы лучше всего отдыхают именно от такого тропического дождя, способного к тому же остудить даже самые кипящие головы. Работали долго, пока кто-то не начал кричать «На обед!».
Как повелось с первого дня, Авель теперь все время кушал с Беном и Бетти. В этот раз на обед пришли не только дети Бена, но еще и сын Рона – тоже Бен. Младший Бенджамин был, вопреки всеобщей похожести на Бетти, похож на Бена, чем, несомненно, особенно импонировал деду. Видеть рядом одинаково молодых деда и внука было гораздо удивительнее, чем детей с родителями. И Авель долго разглядывал их, прикидывая, как они сами должны к этому относиться. Тем более что младший Бен был тоже дедом. Это в голове не укладывалось!
Обедали быстро и весело. Всем было очень вкусно, тем более что стол при таком обилии народа решили вытащить наружу, как сделали уже многие в лагере. Говорили обо всем подряд. Вспоминали прошлую жизнь, шутили. Теперь они могли себе позволить называть друг друга неудачниками, видя, что новая жизнь только начинается. Обсуждали курьезные ситуации на стройке. Полли по секрету рассказывала про новые пары, образовывающиеся прямо на глазах.
Уже заканчивая обедать, Рон заметил, что Полли не надела платок, который он для нее несколько дней собственноручно украшал цветами и природными красками. Еще вчера Полли обещала, что будет носить его каждый день. Спросив у девушки, где платок, он привел ту в крайнее смущение.
- Не знаю, Рон, - покраснев, тихо проговорила она. – Кажется, я потеряла его. Не помню...
- Значит, он оказался не по душе тебе? - Рон был обижен.
- Нет, что ты! – Полли не могла найти слов. – Я просто не смогла найти его сегодня утром. Все обыскала, а его нигде нет, - чуть ли не со слезами сказала она. – Прости меня, брат.
- Ладно, ничего страшного ведь не произошло, - улыбнувшись, словно пытаясь сгладить ситуацию, произнес Рон. – Это всего лишь платок.
Но веселье развеялось, и все спешно доедали засахаренные фрукты, выступающие сегодня в роли десерта. Бетти отлично научилась колдовать с этим странным общественным поваром. Полли и Рон после примирения больше не разговаривали друг с другом. Авель видел, что для Рона это было серьезным ударом со стороны сестры, ведь в этот платок он вложил свою душу, любовь к ней. Полли тоже это понимала, и потому ей было вдвойне неудобно перед ним. Видимо это и была причина, по которой она не пришла завтракать.
После обеда снова пошли на площадь. Бен шел молча, громко сопя, совершенно отрешившись от окружающего мира. Авель понимал, что Бен переживает не меньше своих детей по поводу произошедшего инцидента, но не мог понять почему. Подумаешь, платок! В конце концов, не велика потеря. Наконец, Бен заговорил:
- Я знаю, где платок, - голос Бена дрожал, как у человека принявшего тяжелое решение, – Полли не виновата.
- Знаешь? Где?
- Его взял этот ублюдок, Скинс.
Авель больше не задавал вопросов. Давняя вражда ослепляла Бена. Он даже не допускал мысли о том, что что-то плохое может случиться без помощи Скинса. Хотя, кто его знает, Авель умер слишком рано, чтобы понимать все тонкости взаимоотношений Бена и Скинса. Трудно поверить, что эти непримиримые враги жили вместе всю оставшуюся жизнь. Мало ли что могло произойти за это время. До стройки Бен больше не проронил ни слова.

Глава ноль/четвертая

- Ох, не нравятся мне эти постоянные перелеты, - тяжело вздохнула Джага, присаживаясь на небольшой земляной выступ.
- Что делать, мы же должны получать инструктаж, - проворчал Кло, деловито припрятывая летательное устройство возле землянки.
- А почему бы не воспользоваться локатором? У нас исчезнет необходимость постоянно маячить перед глазами людей.
- Мы и так облетаем остров лишь с тыльной стороны, - устало возразил тот. – И прекрати ныть, наконец! Не ты ли рвалась заполучить это задание?
- Я не рвалась провалить его! - Джага собрала все свое мужество, чтобы возразить мужу.
Кло замер на месте и, медленно повернувшись, внимательно посмотрел на нее. Оба застыли в безмолвном диалоге. Джага нервничала и беспрестанно теребила какую-то случайно попавшуюся в руки соломку. Кло долго медлил и, наконец, сказал:
- Я возьму локатор.
Джага радостно подбежала к мужу и, нежно прижавшись, тихо прошептала:
- Ты думаешь, нас еще не заметили?
- Вряд ли. Но как бы то ни было, это вопрос времени.

Глава десятая

Авель и Бен уже не работали вместе. Бен все еще трудился над воздвижением боковой стены. Авель с Колином и одним высоким черноволосым парнем со смуглой кожей и огромными ручищами по имени Петр были отправлены Долби в лес за новыми бревнами. Деревья вокруг здания кончились.
Ребята прихватили с собой три топора, сделанные Колином, своей находчивостью и эрудицией поразившего пару дней назад все местное население. Ручка топора как и положено была изготовлена из дерева. Зубилом же служила большая кость от спины коровы, специально заказанная Мари в качестве блюда (с мясом, конечно) по просьбе мужа в продовольственной яме, как ее уже назвали в округе. Топор получился не ахти какой прочный, зато рубить с его помощью можно было вполне, в чем люди уже убедились, уложив несколько десятков деревьев.
Рубить деревья оказалось тяжело. Гораздо тяжелее, чем устанавливать стену. Но ощущение силы и здоровья кружило голову. Особенно тем, кто узнал, что такое старость и слабость. Время от времени ребята присаживались отдохнуть на свежесрубленных дубах и липах, березки почему-то негласно решили не трогать, по крайней мере, пока.
Выяснилось, что черноволосый парень, оказывается, жил более чем на сто лет позже Авеля и Колина. Он рассказывал про свое время, шокируя ребят душещипательными историями про разумных и душевных машин-роботов, чувствующих себя угнетенными человеком и, наконец, решившихся бороться за свои права. Про то, как человечество захлебнулось во вспышках всевозможных аллергических реакций на все подряд, зачастую разными путями приводящих к смертельному исходу. И в итоге выяснилось, что именно СПИД способен противостоять этой напасти, так как снижает гиперчувствительный иммунитет, мешающий приспособиться человеку. Поэтому люди будущего были искусственно инфицированы модификацией опасного штамма.
Эта информация особенно заинтересовала Авеля и Колина, генетиков по профессии и призванию. У Авеля даже работа в третьем семестре носила название «ВИЧ, как доминирующая наследственная информация». И он еще в те далекие времена задумывался о том, что эта болезнь не случайно так распространилась именно в то время. Что есть какой-то смысл в ее столь специфическом влиянии на иммунную систему человека. Правда, теперь он отдавал себе отчет в том, что, уйдя из жизни на втором курсе, он сильно отстал от своих друзей, в том числе Колина, закончивших обучение, да еще и практиковавших потом всю свою жизнь. Поэтому он не удивлялся тому, что Колин буквально засыпал Петра вопросами, некоторых слов в которых он даже не знал. Но что его удивило еще больше, так это то, что Петр, кулинар по образованию, прекрасно понимал его друга и обстоятельно отвечал на каждый вопрос.
- Но как же вы сумели снизить негативные последствия от заражения вирусом? – не мог поверить Колин. – Даже если противопоставление СПИДа аллергии имело место, простое инфицирование неизбежно привело бы к потери иммунитета.
- Безусловно, - согласился Петр, - возможно, я слишком утрировал механизм использования возможностей вируса.
- Тогда объясни, в чем же заключалась суть медицинского открытия.
- Концептуальная разница прививаемого вируса иммунодефицита от знакомого вам убийцы заключалась в существенном ограничении сферы его распространения внутри организма. Ученые изменили генетический материал СПИДа таким образом, чтобы ограничить его эффективность до определенного количества клеток, доступных его воздействию.
Авель узнал, что люди будущего сами превратились в киборгов, встраивая в себя всевозможные электронные примочки, дающие их обладателям несомненные преимущества. Подумать только: то, что во времена Авеля начиналось с протезов, возвращающих к жизни беспомощных инвалидов, к рождению Петра стало неотъемлемой частью тела каждого. Даже сам Петр, как индейка, был нашпигован электроникой, платиновыми пластинами и золотыми проводами. Своего рода симбиоз пирсинга и протезирования.
Он также рассказывал, что их ученые выяснили, что количество репродуктивных родителей в процентном отношении всегда одинаково. И что достижения медицины, сохраняющие жизнь и здоровье миллионам людей, необратимо компенсируются появлением большого количества потенциально репродуктивных людей, не желающих иметь детей по тем или иным соображениям. В силу чего вопросы всевозможной пропаганды антиобщественного поведения их современников больше не беспокоили.

Слушать Петра было интересно. Но их послали с ответственным заданием. Приближалось время ужина, а от новых друзей требовалось подготовить достаточное количество бревен для завтрашней работы. Строители большого здания торопились. Авель не знал почему. Наверное, как он думал, все дело в человеческой психологии. Не будешь делать быстро, не станешь делать вообще. Тем более что цель стройки была довольно призрачной.
Уже выдвигалось множество предположений, зачем нужно это здание. Кто-то хотел сделать там управленческий корпус: расположить мэрию их маленького городка, который по вполне разумным соображениям будет стремительно расти и развиваться, что, несомненно, потребует управления. Там же можно было бы расположить суд и полицию. Но эта идея была не по душе многим. Хотя на данном этапе все и признавали лидерство Долби, никто не был уверен в том, что хочет делать его городничим, что было бы вполне логичным. Поэтому строить дом для своего начальника (и тюрьмы заодно) никому не хотелось.
Другим предложением высказывалось сделать тут общественную столовую или клуб досуга. Но эта идея казалась довольно бесполезной. Все и так неплохо питались, и не было никакой необходимости в том, чтобы объединять всех за одним столом. А о клубе пока, все-таки, думать было рано. Кто-то предлагал сделать церковь, но над этим вопросом еще предстояло серьезно подумать. Все присутствующие здесь были воскрешенными неизвестно кем и зачем. Как в такой ситуации нужно было расценивать роль Бога на Земле и после смерти, никто пока не решил. Женщины предлагали сделать ясли-сад для детишек, бума появления которых все ждали в ближайшем будущем. И этот вариант пока признавался доминирующим.
Но какова бы ни была цель строительства, работать надо было быстро. От троих ребят сегодня требовалось уложить немало деревьев. Немного устав от столь информативной беседы, отвлекшей их от рубки на некоторое время, они с двойной силой принялись за работу. Воцарилась тишина. Только стук топоров и треск веток заполняли атмосферу. Как-то так получилось, что Петр специализировался на вырубке тонких липовых стволов, а Авель с Колином на пару валили мощные дубы.
Примерно через час, а может и два, (Петр углубился так далеко в лес, что ребята слышали стук его топора на расстоянии не менее сотни шагов), руки уже устали настолько, что поднять их не представлялось возможным. Было решено сделать перерыв. Авель сел на бревно и принялся рассматривать свои ладони, на которых похоже появились первые трудовые мозоли. Колин присел рядом и молча крутил в руках топор. Авель заметил, что на рукоятке вырезано что-то мелкими черточками.
- Это Мари вырезала для меня, - просияв, пояснил он, заметив взгляд Авеля, – чтобы я каждый раз, посмотрев сюда, вспоминал ее.
- Молодчина, твоя Мари, - поддержал Авель. – А у вас были дети в той жизни?
- Да, трое, - с гордостью сказал Колин. – Но все уехали. Если бы я знал, что так получится, никогда бы не отпустил. – Колин помолчал. – Хотя, кто знает, может быть, такие воскрешения сейчас по всей земле происходят. Тогда, не ровен час, и встретимся с моими ребятишками.
Колин все еще натирал пальцем аккуратную резьбу. Авель вдруг вспомнил про Полли, для которой Рон тоже сделал подарок ручной работы. Вслед за Полли мысли вернулись к Скинсу Бройлеру. Авель неожиданно почувствовал сильное желание узнать у Колина, что тот думает про этого человека. Ведь он тоже учился с ними и тоже остался в городке после окончания института.
- А ты знаешь, что Бройлер тоже тут? – осторожно начал Авель.
- Да, его при мне воскресили еще неделю назад.
Колин, казалось, не удивился вопросу Авеля.
- А почему он не участвует в строительстве?
- Ты шутишь? Скинс в строительстве? – Колин засмеялся. – Научи гориллу палку держать сначала.
- Он же все-таки институт закончил... - Авелю было приятно отношение Колина к Скинсу, но справедливость тоже надо было соблюсти.
- А вот в этом ты ошибаешься. Разве Бен не сказал тебе? – Колин посмотрел на удивленное лицо Авеля и понял, что не сказал. – Его выгнали на третьем курсе. Даже хлопотания матери не помогли. Ну, действительно, какой из него генетик?
- И чем он занимался?
- Ничем, пока мать была жива. Сидел дома, живот отъедал. – Колин сдвинул брови, словно вспоминая что-то нехорошее. – Досталось от него Бену...
Авель напряг весь свой слух, но Колин только добавил:
- Ну, а впрочем, не мое это дело. Если Бен захочет об этом говорить, сам тебе скажет.
- Да, ты прав. - Авелю стало стыдно, что он пытался за спиной лучшего друга что-то выведать. – А сейчас-то он что делает? Я его и не видел ни разу.
- Не знаю. Его никто не видел. Может быть, ждет, когда мать воскресят. Я вот уже и то подумал, почему ее нету. Она ведь все на том же кладбище похоронена. Уж ее то мы сразу заметим. – Колин встал. – Ладно, отдохнули – давай дальше рубить. Скоро дождь пойдет. А нам желательно успеть вернуться к этому времени. Тут потом слякоть такая разведется.
Срубив последний на сегодня вековой дуб, ребята позвали Петра, вышедшего из леса с грудой тонких пружинящих на ветру липок, и, взвалив на спины толстое бревно, пошли в сторону площади. Менее чем за час, перетаскав втроем все бревна, друзья попрощались и разошлись по своим землянкам. Авель нашел Бена, и они вдвоем поспешили к Бетти.
Выходя из главного здания, Авель заметил, как какая-то незнакомая девушка с длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу, внимательно наблюдает за ним. Они встретились глазами, и Авель подумал, что эти глаза, такие серьезные и умные, он уже когда-то видел. Но Бен ждал его у выхода, и Авель не стал больше мучить себя догадками.
По дороге к дому Авелю показалось, что Бен забыл свои мрачные мысли, так легко и непринужденно он рассказывал о происшествиях на стройке. Но впечатление было обманчивым. Сразу после ужина Бен позвал Авеля на улицу.
- Я хочу навестить Скинса. Ты со мной? – серьезно спросил он.
- Бен, я не думаю, что это он украл платок твоей дочери, - попытался образумить друга Авель.
- Вот и проверим, - с вызовом произнес Бен.
- Он может быть опасен, - после всего, что было только вчера, аргументы Авеля казались смешными даже ему.
- Я тоже опасен, - абсолютно невозмутимо парировал друг.
- Ну не пойдем же мы к нему прямо сейчас, на ночь глядя? Давай хотя бы дождемся утра.
- Нет, я не буду ждать. Завтра к утру у Полли должен быть ее платок!
Было понятно, что дискутировать дальше бесполезно. Единственное, чего ждал Бен, это решения Авеля о том, идет он с ним или не идет. Конечно, идет. Бен больше не хотел медлить ни минуты. Сказав Бетти, что хочет прогуляться перед сном, Бен попрощался с ней, и друзья отправились в путь.
- А ты знаешь, куда идти? – после слов Колина, Авелю казалось странной осведомленность друга.
- Предупрежден, значит вооружен, - похоже, Бен почувствовал себя настоящим охотником.
- Тогда пойдем быстрее, пока не стемнело.
Бен не возражал. Судя по всему, землянка Бройлера находилась глубоко в лесу, а ходить в незнакомых местах лучше не вслепую. Друзья миновали центральную площадь и увидели невдалеке ванную восстановления. Там, похоже, никого не было. Пройдя еще немного, они оказались в том самом лесу, где совсем недавно рубил деревья Авель. Углубившись в непроходимую чащу, ребята вынуждены были начать петлять, обходя деревья с кустарниками. Совершив уже десятый маневр, Бен растерянно остановился, кажется, потеряв дорогу.
- Он должен быть где-то тут, совсем неподалеку, - бормотал он.
- Ты уже был здесь?
- Не совсем. Но я представляю себе, где это место, - Бен пытался что-то разглядеть, но вокруг стремительно темнело, а густая зелень делала эту задачу и вовсе невыполнимой.
- Куда же нам идти? – Авель уже злился на друга. Завел его, сам не знает куда, а ведь им еще надо домой возвращаться.
- Его землянка на опушке по другую сторону этого леса, не доходя до высокого холма, на котором мы с тобой вчера сидели.
- И где эта опушка?
- Я думал, мы ее сразу увидим, - еле слышно проговорил Бен.
- Но не увидели, - подытожил Авель.
- Что же делать? – Бен беспомощно посмотрел на друга так, что злость Авеля тут же испарилась.
Они стояли под раскидистыми ветвями древнего дуба, ширина ствола которого была настолько внушительной, что они даже вдвоем не смогли бы обхватить его. Бен сел на корточки, прислонившись головой к коре дерева. Его лицо приняло отчаявшееся выражение. Он понятия не имел, куда идти дальше. Он даже не знал, где теперь находится их лагерь, не говоря уже о Скинсе. Но идти домой, так ни с чем, ему очень не хотелось. Теперь, положившись на Авеля, он боялся, что друг попросит его именно об этом.
Но Авель понял Бена. Еще вчера ему надо было, во что бы то ни стало найти Лукоса. И никто, Бен или ночь, или что угодно еще не остановило бы его. Теперь и он не собирался вставать на пути друга. Он предложил единственное разумное решение, пришедшее ему в голову – пойти на вершину острова, которая была видна с любой точки, в том числе и отсюда, и в любое время суток. Оттуда можно будет, скорее всего, увидеть ту опушку, про которую говорил Бен. Разумеется, Бен не был против.
Авель шел впереди, и вскоре друзья покинули заросли леса и выбрались на знакомую тропинку. Еще через пятнадцать минут они были у подножья холма-шлема. Проходя обрыв, уже знакомый Авелю не только издалека, он бросил в него быстрый холодный взгляд. Он и сам не знал, что надеялся там увидеть. Это место теперь в его душе стало символом позора. Авель ускорил шаг и быстро вбежал на вершину холма.
Чувство необъяснимой радости охватило его. Без видимых причин Авель полюбил это место на острове больше любого другого. Здесь отныне был его дом, дом его души. Здесь, а не в землянке, в которой он спал. Авель стоял посредине и медленно обводил взглядом края небосвода. Там по-прежнему кружилась дымка, заслоняя собой невиданные земли. А есть ли они там – эти земли? Или это плод его фантазии, нежелание смириться с одиночеством их поселения.
- Смотри, Бен, там снова молния, - Авель показывал на то место, где вчера днем также видел ее, – по-моему, в том же месте.
- Да, - отстраненно согласился Бен, видимо, не понимая, о чем идет речь. Его взгляд был устремлен в лес, откуда они только что вышли. – Авель, взгляни-ка, а не похожа ли та залысина на место, которое я описывал.
Авель подошел к другу и пригляделся. В лесу и за лесом было всего два пустых места, похожих на опушку. Одно располагалось слишком далеко от них. Может быть даже, что это место их вырубки, отсюда не понять. Хотя по расположению вполне похоже. Второе же находилось совсем недалеко слева от холма, на котором они стояли, и реально походило на описание Бена. Авелю даже показалось, что он видит маленький бугорок – землянку Скинса – по центру опушки. Хотя уверенности быть не могло. Уже стемнело, и невозможно было даже отличить белый ствол березы от коричневой кожи дуба, не говоря о маскировочных землянках.
Сойдясь во мнении, что это и есть опушка, друзья запомнили ее относительное местоположение и спустились с холма. Идти оказалось нетрудно. Довольно редкие деревья оставляли открытыми большие участки, щедро освещенные отраженным светом Луны. Минут через десять они уже подходили к полянке. Пользуясь естественной защитой лощины, из которой они не торопились вылезать, ребята прислушались. Из землянки, действительно расположенной прямо по центру опушки, не доносилось ни звука.
- Он, наверное, спит, - тихо сказал Бен.
- Надеюсь, ты не собираешься его будить. Тебе же надо просто забрать платок.
- Не знаю, Авель. Как получится. Поверь, неприятности мне и самому не нужны.
С этими словами Бен первым покинул убежище и начал тихонько приближаться к жилищу Скинса. Авель последовал за ним. Бен заглянул внутрь и активно замахал рукой Авелю.
- Что там? – шепотом спросил тот.
- Его нет, - улыбаясь, ответил Бен. Несмотря на гнев, он, тем не менее, не хотел встречаться с этим неприятным верзилой.
- Тогда ищи платок, и пошли отсюда.
Авель не имел никакого желания заходить внутрь. Его отношение к Скинсу скорее можно было бы охарактеризовать как отвращение. Отчего копаться в его вещах он не стал бы даже из самого большого любопытства. Авель остался снаружи. Пока он, измеряя шагами поляну, окружавшую дом Скинса, ждал Бена, тот, время от времени издавая негромкие звуки, обшаривал землянку в поисках платка. Авель уже подумал было, что предположение все-таки оказалось ошибочным, и платка там нет, как вдруг услышал радостный возглас друга.
- Нашел? – спросил Авель, видя, что Бен не собирается выходить.
- Что? – переспросил Бен.
- Нашел платок?
- Платок? Да, нашел, - Бен говорил тихо и как будто неохотно.
- Тогда что ты там застрял? – Бен не торопился с ответом, и Авель заглянул внутрь.
Друг стоял у стога сена – кровати Скинса – и, как заколдованный, держал в руках круглый мячик, размером с футбольный, отдававший белизной в ночном свете.
- Что это у тебя? – Авель удивился, откуда у Скинса мяч, и подошел ближе.
- Может, он его нашел? – Бен задумчиво разглядывал штуку в своих руках.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что он не совсем белый. Просто на нем медленно двигаются большие белые пятна, за движением которых и следил Бен.
- Где он мог его найти? – Авель тоже не мог отвести взгляд от магического шарика.
- Не знаю... Может у тех, кто воссоздает нас.
- Ладно, нечего так стоять! Пошли отсюда.
Авель потащил Бена к выходу за рукав пончо. Друг не сразу поддался. Он крепко держал шарик, не желая класть на место. Наконец, сам изумляясь неожиданно простому решению проблемы, он радостно сказал:
- Я возьму его с собой. Это не собственность Бройлера. Он, наверняка, украл его. Поэтому я тоже имею права забрать эту вещь.
- Даже не знаю. Нужны ли тебе эти неприятности?
- Неприятности со Скинсом? – Бен горько улыбнулся. Вопрос Авеля еще больше добавил уверенности в правильности решения. – К этому мне не привыкать, можешь поверить.
Вопрос больше не обсуждался. Бен, прижимая шарик к груди, покинул землянку и, даже не оборачиваясь, спустился в лощину. Авель, удивленный расторопностью друга, поспешил за ним. Бен шел быстро, сбавив темп только забравшись в толщу лесной чащи. Друзья не разговаривали, шли молча. Только однажды Бен, видимо спотыкнувшись, тихо выругался.
Очень скоро они уже проходили центральную площадь. Вокруг никого. По всей видимости, не спали только Авель с Беном, да сам Скинс. Добравшись до землянки Бена, друзья попрощались. Отходя от дома друга, Авель услыхал, как Бетти встретила Бена на пороге и отчитывает за то, что тот заставил ее волноваться. Ее громкий возглас оповестил о том, что Бен показал платок.
Авель был уже далеко. Больше он ничего не слышал, только звуки ночного леса, существенно поредевшего после появления человека, ласкали его слух. Вот и его землянка. Сегодня выдался тяжелый, насыщенный событиями день. Авель лег на сено, наблюдая сквозь проход за мерцающими звездами. Подумать только: за весь день он ни разу больше не вспоминал о Коде. Похоже, он начинает ее забывать. Чудесный сон растворяется в прозаичной повседневности реальной жизни. А жаль. Но Авель и правда не хотел, как говорил Бен, любить каменное изваяние. И он был благодарен тому, что действительность оказалась столь насыщенной, что сама взялась за помощь в этом.
Так думал Авель, радуясь освобождению от захватившего его наваждения и одновременно жалея себя, потерявшего то, что почти пришло к нему. Его голову посетила интересная мысль. Если бы не было Коды и ее мира вообще, он бы жил себе спокойно и счастливо, радуясь второму шансу, дарованному Богом. Но, увидев ее, он потерял покой, и этот шанс он бы в мгновение ока променял на возможность видеть ее, жить там на этих частотах. Гораздо страшнее потерять, чем просто не приобрести. Хотя, по сути, это одно и то же.
Мысли Авеля плавно перетекли к Бену. Он подумал о том, что же мог сделать Скинс его другу, что тот так ненавидит его. Зачем Скинс украл платок Полли? Что за шарик нашел Бен, и где его раздобыл Скинс? Вопросов много, ответов нет. Пока нет, успокоил себя Авель. Он думал все медленнее. Предмет размышлений становился все более расплывчатым. Наконец, он заснул.

Глава одиннадцатая

Ему снился институт. Столовая-буфет на пятом этаже во втором корпусе. Последний день его прошлой жизни. Он сидит с Беном, Колином и Заком. Они весело болтают и веселятся. Брендон у стойки шепчется с хохотушкой-официанткой. Он делает громче телевизор, видимо, чтобы никто его не слышал и продолжает шептать ей уже на ухо. Она смеется и слегка бьет его салфеткой, которую беспрестанно теребит в руках. Зак напился, и по взгляду видно, что почти не понимает происходящего. В этот момент недалеко от их столика появляется божественной красоты девушка. Ее длинное розовое платье, туго затянутое на талии, развевается при каждом шаге. Это не Бетти. Бен удивленно смотрит на нее. Даже Брендон, не боясь обидеть свою подругу, впивается глазами в женский силуэт. Авель в полумраке разглядывает появившееся создание. Длинные золотисто песочные кудри кажутся ему знакомыми... Боже мой! Это же Кода!
Не успел Авель понять, что происходит, как Кода, оказавшись возле него, говорит:
- Позови парня у стойки!
- Что? Брендона? – Авель не может понять, чего Кода хочет от него.
- Да, Брендона, - резко отвечает она, - зови же!
- Брендон! – Авель не хочет терять из виду Коду, но, подчиняясь ее нелепой просьбе, переводит взгляд на Брендона. Тот, и так смотревший в их сторону, с готовностью отзывается.
Но Авелю было не суждено услышать его ответ. В это самое время Кода, взяв Авеля крепко за руку, со стремительностью ракеты выдергивает его с места и, пройдя сквозь потолок, оказавшийся на удивление хрупким, уводит за собой в бездонное небо, так хорошо знакомое Авелю. Он уже подумал было, что сейчас давление снова сожмет его, но ощущения впервые не отягощались ничем негативным.
- Зачем тебе нужен был Брендон? – Авель так и не понял, что произошло.
- Он не нужен мне, - ответила Кода, оборачиваясь к нему с лучезарной улыбкой.
- Тогда зачем...
Авель не успел договорить. Кода перебила его:
- Я пришла за тобой в твой сон. Это очень хрупкий мир. Если бы ты сконцентрировался на мне, то мог бы случайно разрушить свой сон, - объяснила она, - и меня вместе с ним. Надо было сохранить концентрацию на нем. Хотя.., как я поняла, это был твой институт?
Авель кивнул, удивляясь тому, что впервые узнал, что спит, не просыпаясь, а Кода продолжала:
- Это хорошо. Реальные объекты придают прочность сонной ассоциации. Но я не была в этом уверена.
Она снова посмотрела ему в глаза. Авель только сейчас, наконец, в полной мере ощутил, что произошло. Кода есть! Кода существует! Она пришла за ним, рискуя своей жизнью. Сердце Авеля сильно заколотилось. Он крепко сжал руку Коды. Ему показалось, что она ответила ему тем же.
- А я искал тебя, – только и сказал он.
- Да? Где? – удивилась Кода, слегка сверкнув белыми огоньками своих прекрасных глаз.
- Я снова умер, - Авелю стало стыдно за себя, - покончил с собой. Но тебя не было. Ничего не было.
- Конечно, не было! Не смей больше так делать. Ты можешь погубить себя!
- Нет, меня восстанавливают заново, - Авелю было приятно, что Кода так волнуется о нем.
- Они восстанавливают твое тело, но не душу. Душа, конечно, привязана к телу, до поры до времени. Но если ты случайно отвяжешь ее, она не вернется больше к телу и потеряется в бессчетном количестве волн. Ни я, ни мой отец, никто не сможет найти ее. А тело без души, как у клона, станет роботом природы. Бездумной материей, лишенной собственных иллюзий и желаний.
- Но я же нашел тебя в прошлый раз именно так – умерев, - Авель не мог понять этой неувязки.
- Совсем не так. Ты был в гневе! Сильное греховное чувство заставило твою душу целенаправленно покинуть тело и попасть в ловушку к этим страшным людям. Твоя душа отвязалась от тела и не вернулась бы сама, если бы мой отец не сопровождал ее. Тебе повезло, что она была подконтрольна. Если бы ты случайно не наткнулся на мой дом, ты бы так и потерялся в межволновом пространстве. Скорее всего, оно и погубило бы тебя.
Появилось давление и стремительно усиливалось с каждой секундой. Авель еще сохранял четкость сознания, но ощущение дискомфорта мешало сосредоточиться. Кода увидела изменения, произошедшие в нем, и перестала говорить, бросив только напоследок:
- Не смей больше умирать! Это не игра. Все может кончиться очень плохо! Ты понял меня?
Авель кивнул. Кода, увеличив скорость, стремительно тянула его в абсолютно одинаковом пространстве. Как только она ориентируется в этом безликом небе? Авель не мог понять, но полностью доверял своей проводнице. Он с непривычки отучился сопротивляться давлению и заметно потяжелел. К счастью, лететь оставалось недолго, и вскоре он почувствовал теплый коридор. Еще пару минут и они уже пересекают сдавленный пол Коды.
Авель лежал на теплом мягко-твердом полу и медленно приходил в себя. Кода сидела рядом. Ее взгляд был полон нежности. «Наверное, она тоже скучала», - мелькнуло у него в голове.
- А что это за давление? Вначале его не было.
- На тебя давят волны. Из-за неповоротливости твоей души. Она не достаточно гибка для того, чтобы сохранить свою целостность на высоких волнах. Поэтому такие путешествия опасны для тебя.
- И что со мной может произойти? – затаив дыхание, поинтересовался Авель.
- В самом худшем случае? – Авель кивнул, и Кода, отведя взгляд, быстро проговорила: - Если реактивности твоей души не хватит, чтобы удержаться на стремительных виражах короткой волны, она задавит тебя.
- Как на американских горках?
- Только ты сам выступаешь в роли вагончика и следишь, чтобы не слететь с рельсов.
- Честно говоря, никак не могу понять строения твоего мира, - вздохнул Авель.
- Неудивительно, - улыбнулась Кода, - Анимэ чужд тебе.
Легким движением она создала вокруг них целую вереницу весело кружащихся разноцветных волн. Они, подобно лентам искусной гимнастки, игриво развивались, окутывая их двоих своими яркими переплетениями.
- Мой мир состоит из несущих волн, заполняющих все наше пространство. Своеобразные рельсы, по которым все катится, - сказала Кода, указывая на движущиеся ленты. - Эти волны существовали за миллионы лет до появления энимов. Для нас это как бы земля, которую мы осваиваем. Строим города, создаем дома, размещаясь на коротеньких диапазонах, фрагментах волны.
Она поднялась с пола и бережно, словно беря на руки младенца, обхватила маленький участок солнечно желтой ленточки.
- Вот это мой дом.
Затем она взяла руку Авеля и положила ее на самые нижние голубые ленты, плавно и неторопливо покатыми дугами извивающимися подле их ног.
- На низких частотах расположены самые длинные волны. Расслабься. Ни о чем не думай. Попробуй почувствовать ее движение, повторяй каждый изгиб, каждую волну.
Авель повиновался и, хотя лента выглядела слишком легкой и невесомой, опустил руку на нее, словно то был мягкий удобный подлокотник. Он почувствовал мягкое покачивание, очень похожее на те ощущения, что возникают лежа на морской воде. Рука ритмично поднималась и опускалась, чувствуя надежную опору под собой.
- Они чрезвычайно стабильны, отчего абсолютно безопасны даже для тебя. Именно поэтому ты не чувствуешь дискомфорта, находясь в этой зоне. Но, поднимаясь выше, волны становятся короче, и ты вынужден подстраивать размер своей собственной души для маневрирования по определенной частоте.
Кода не стала больше привлекать Авеля к своим экспериментам. Засучив рукав узкого платья, она аккуратно положила руку на одну из самых высоких волн, суетливо трепыхающуюся под воздействием неведомой силы. Лента изгибалась настолько часто, что если бы не видимость движения, создавалась бы иллюзия туго стянутой гармошкой плиссировки. Авель внимательно следил за действиями девушки, не представляя, что увидит в следующее мгновение. Кода еще раз с улыбкой взглянула на своего гостя и прикоснулась к волне.
То, что открылось его глазам, было поистине удивительно. Красивая нежная рука девушки стала чрезвычайно пластичной. Она в точности повторяла каждый изгиб, подъем ленты, с неимоверной скоростью сопровождая ту на ее круговом пути. Неожиданно Авель почувствовал, как и его самого затягивает этот круговорот. Он вертелся по центру, все так же безмятежно отдыхая на своей длинной волне, наблюдая, как рука Коды, изогнутая в тысячи сгибов, вертится на своих высоких частотах.
- Теперь ты понял, как сложно удержаться на коротких волнах?
- А если не удержишься?
Кода слегка отдернула руку, и Авель заметил, как задрожала ее кисть, как-то несбалансированно трепыхаясь над неумолимо продолжающей движение лентой. Рука стала едва заметно подпрыгивать и будто бы слетать с волны. Подступающие сзади потоки толкали ее вперед, но, не имея опоры, пальцы соскакивали с гребней все резче и выше. Наконец, рука задрожала и, ударившись о волны, начала исчезать. Какие-то секунды, и Авель уже не видел ни пальцев, ни локтя девушки. Она таяла, не в силах сопротивляться бесстрастному движению. Когда на волне не осталось руки Коды, она остановила показ. И все исчезло.
- Твоя рука… - Авель был шокирован увиденным.
- Все в порядке, это всего лишь инсталляция, - засмеялась девушка.
- Чудесный параллельный мир, - улыбнулся Авель.
- Анимэ сильно отличается от Земли. Но увиденное тобой лишь строение самого мира, заселенного энимами, но не наш Анимэ. Гигантские волны существовали задолго до появления на них человека. Мы же своим присутствием создаем модуляции – небольшие ограниченные волны, заполняющие частоты.
Она вновь создала ленты, но теперь вдоль каждой волны он увидел множество запутанных клубков, тут и там разноцветными шариками различного размера и толщины внутренних нитей, кружащихся на частотах. Шарики двигались по волнам, как корабли в океане, периодически запуская отдельные ленточки, подобно змейкам, устремляющимся в разные стороны или же, напротив, тут же сворачивающимися новыми крошечными клубочками.
- Модуляции – это люди и их части, отпускаемые на волю – мысли, предметы. Все, что ты видишь, что связано с присутствием человека, отмечается «рукотворными» волнами. Все, что выделяется в этом безликом пространстве, это замкнутые волны. А поскольку частоты устроены таким образом, что чем выше, тем меньшей длиной обладает волна, то и смодулированные нами волны, подстраиваясь под эти размеры, приобретают колоссальную маневренность. Да и плотность информации, нанесенной на высокочастотную волну намного выше, как и темп развития процессов. Высокие частоты опасны для непрофессионалов, но открывают принципиально новые горизонты для использующих их возможности энимов.
- Таких, как твой папа?
- Да, его дом расположен на высокой частоте, выше основного городского уровня. В прошлый раз ты удивил всех нас. Мы поднялись к нему на волну, и ты устоял.
- Мне было ради чего стараться, - тихо прошептал Авель, осторожно наклоняясь к девушке.
Как хотел он в это мгновенье сказать ей все, что крутилось в его голове, что переполняло его душу. Неужели она сама не ощущает его желания, нет, не желания – насущной необходимости быть с ней? Не возле нее, а с ней! Ее рука лежала совсем рядом. И он не удержался. Еле заметным движением он дотронулся до нее. Мягкая, словно бархатная кожа. Теплая, изящная кисть. Его пальцы скользили по ее руке, и она была не в силах остановить это непрошеное прикосновение. Затуманенный взор Авеля будто опережал движение руки, поднимаясь все выше и выше. Сердце стучало. Он был настолько близко, что уже чувствовал запах ее волос, тепло горячего дыхания. Кода, прелестная Кода.
Она была почти что в его руках. Еще мгновенье и случилось бы то, о чем только и мог он теперь думать. Но этого не произошло. Непонятно каким образом, она в тот же миг оказалась немного поодаль. Авель не заметил перемещения или исчезновения девушки. Он тянулся к ней, но она словно становилась все дальше и дальше. Он пробовал снова. Тщетно. Сознание начало проясняться, возвращая дар речи.
- Не уходи, - позвал Авель
Кода ничего не ответила, удерживая между ними все ту же дистанцию.
- Неужели ты никогда не любила?
- Как же? Нельзя построить духовный мир без любви, - обиделась девушка. – Энимы создают любовь.
- Я не совсем понимаю.
- Любовь, делая человека счастливым, окрыляет душу. Разве ты не слышал об этом? В Анимэ это означает развитие души. Чем большую любовь испытывает эним, тем выше возможности его сознания. А без этого, как ты мог убедиться сам, даже простое передвижение в нашем мире уже затруднено.
- Значит, все энимы переполнены любовью? – усмехнулся Авель.
- Можно и так сказать, - пожала плечами Кода. – Такие чувства как злость, зависть, обида и ненависть сковывают душу, словно джина в лампу добровольно заточая хозяина в изоляции.
- Как необычен все-таки твой мир, - вздохнул Авель, удивляясь стройности и логичности абсолютно чуждых для него понятий.
- Да, это фундамент нашего мира, однако вовсе не его открытие. Вспомни, ведь об этом говорил Иисус Христос, призывая отречься от греховных позывов и наполнить сердце любовью.
- Но на Земле это не было так актуально.
- Душа – тоже не изобретение Анимэ. От человеческой злобы люди страдали испокон веков. В одной из древних легенд моряки верили в Иону, человека несущего неприятности на корабль, вплоть до того, что мог потопить его. Моряки боялись таких людей, отчего передавали легенду из уст в уста, делая ее популярной. Но такие люди попадались не только на кораблях. Их было много. Последствия их присутствия зачастую называли сглазом, хотя во многих случаях они причиняли зло несознательно. Их изолировали, теряя для общества невинную жертву негативной энергии. А требовалось осчастливить. Ведь стоило только помочь ему избавиться от раздирающего душу зла, и он стал бы излучать любовь и радость.
- «Подставь вторую щеку», - улыбнулся Авель.
- Абсолютно верно. Человек, охваченный злобой, больше, чем кто-либо нуждается в добре. Зло захватило его, как захватывает души тех людей, мир которых ты видел в самом низу. Дать сдачи? Наделить зло еще большей энергией разрушения? Заразиться, будто вирусом, и нести негативный заряд дальше? Цепная реакция, в отдельные времена подобно чуме захватывавшая подавляющие массы населения Земли.
- Адский огонь не потушить огнем, - понял Авель.
- А вот доброе слово, а лучше добрый поступок, - кивнула Кода, – действительно панацея. Конечно, улыбнуться врагу, отдать последнюю рубашку тому, кто только и ждет падения, чтобы коршуном наброситься и разорвать в клочья, еще какое унижение. Всякая гордость выступит с ярым протестом против подобного самоистязательства. Но результат стоит того. Словно ушат холодной воды, добро отрезвляет. Порой даже разовой прививки бывает достаточно, чтобы поставить человека на дорогу любви и созидания.
- Ты видела тому примеры?
- Множество. Кстати говоря, издревле люди, изучавшие оккультные науки, дошли до тех же истин. Знаешь лучшее средство от сглаза?
- Не смотреть в глаза, - предположил Авель.
- Это профилактика. А по факту? – Авель молчал, и Кода продолжала: - Самое худшее – негатив. Злиться, бояться, обижаться. Добро побеждает зло. Простить. По возможности, помочь.
- Господь призывал молиться о прощении грехов врагов своих, - вспомнил Авель.
Голова кругом шла от нового понимания взаимоотношений между людьми. Он не мог представить себе, что смог бы набраться достаточным количеством мудрости и прощать людей, делающих по отношению к нему зло. Тем более, помогать им. Но звучало действительно стройно и логично. Неожиданно он понял, что тема разговора ушла далеко от вопроса, так сильно волновавшего его.
- Но, Кода, я не эту любовь имел в виду, - осторожно начал он.
Кода удивленно подняла глаза.
- Инь и янь. Любовь между мужчиной и женщиной.
- У нас нет избирательной любви. Мы никого не любим больше, чем любого другого. Разве что дружба, бывает, связывает людей ближе, чем с остальными. Так было у моих родителей.
- А как же дети?
- Они появляются в моменты особенной близости.
- Особенной?
- Да нет, самой обыкновенной, если ты меня не так понял. Простое общение между людьми – глаза в глаза. Когда оно достигает апогея, их души переплетаются между собой, образовывая единый сгусток, который растет, набухает и будто бы начинает жить своей собственной жизнью, и тогда от него может отделиться часть души, так называемый избыток. Это и есть ребенок.
- Ребенок – избыток души? – Авель был очень удивлен, он даже представить себе не мог, как же может выглядеть подобный вид размножения.
- Да. Появляется сразу новый человек. Чистый, как белый лист бумаги.
- Часто же, наверное, у вас рождаются дети, если это делается путем разговора? - усмехнулся Авель.
- Вовсе не часто, - возмутилась Кода, - для этого требуется настолько мощный выброс энергии, что она не скоро сможет восстановиться заново.
- Ну, а если его не запланировали, если даже не друзья разговаривали, а так, два человека. Просто общались, и вдруг раз... ребенок. Что тогда?
- А что тогда? Разве дитя такого душевного подъема не заслуживает жизни? Раньше на Земле ни один человек не рождался от такой духовной близости, от которой у нас рождается каждый новый человек. Даже более того, в нашем мире при размножении пол не имеет значения. Родителями могут стать представители любых полов, причем их может быть даже не двое. Ребенок может родиться даже на футбольном поле, как дитя сразу целого стадиона болельщиков, если эмоциональные встряски заставили души людей разрастись и окрепнуть. Хотя это случается редко.
- Странный у тебя мир. А как он выглядит, малютка эним? Совсем маленький?
- Что ты! – Кода от души рассмеялась, снова допуская уже успокоившегося Авеля к себе на близкое расстояние. – Когда же ты поймешь? Он не может быть маленьким! Он не может никак выглядеть! У нас нет тела, только душа – только суть. Она растет и меняется, но ее вообще не видно, во всяком случае, глазами.
- Значит, когда вы общаетесь, то не трогаете друг друга, потому что вам по сути нечего трогать? - Кода кивнула, - А если нет тел, то вы и не чувствуете прикосновение?
- Нет, в этом ты не прав, - Кода, как показалось Авелю, даже обиделась, - мы чувствуем. Правда, все по-разному. Кто-то больше, кто-то меньше. Папа говорит, это называется «фантомные ощущения». Тела нет, но мы все еще чувствуем его. Потребностей нет, но некоторые из нас их все еще удовлетворяют.
- Как ты?
- Как я.
- И ты чувствуешь тепло моей руки? – Авель попытался опять взять ее за руку.
- Да, - тихо ответила она и, едва коснувшись него, спрятала свою руку.
Она подошла к ручейку и, наклонившись над ним, начала рассматривать свое отражение. Авель подумал, что для человека без тела ей очень нравится любоваться собой. Он присел рядом, не решаясь снова заговорить. Кода молчала. Прошла целая вечность. Наконец, она встала и внимательно посмотрела в его глаза, буквально пронзив его своим взглядом. У Авеля промелькнула мысль о том, что она читает его мысли и чувства как книжку. И в этот момент она, будто услышав его, сказала:
- Я ищу в твоих глазах ответ, которого ты, разумеется, не можешь знать.
- Может быть, у нас получиться найти его вместе.
- Зачем я нарушила папин запрет? Зачем начала искать тебя, рискуя собственной жизнью?
- Ты должна была это сделать. Нам суждено было снова встретиться.
- Суждено? Ты веришь в судьбу?
- Я верю в то, что есть конечный результат, который уже предрешен. Мы же можем выбирать пути к достижению этого результата или же тщетно бежать от него, оттягивая момент.
- Мудрые слова. Ты умный человек, Авель.
Кода поправила платье и вдруг совершенно неожиданно спросила:
- Хочешь поесть?
- Фантомная потребность? – попробовал пошутить Авель.
- Я слишком нагрузила тебя информацией. Ты, наверное, устал. А что, как ни еда, лучше снимает напряжение.
- Сон, например.
- Вот этого я не могу предложить тебе, ты и так спишь.
- Тогда давай есть.
Кода создала массивный деревянный стол и два стула. Ей понадобилось всего несколько секунд для того, чтобы накрыть его всевозможными яствами. Авель, как истинный джентльмен, помог сесть Коде и устроился рядом с ней. Они кушали борщ, ничуть не хуже того, что в реальном мире. Учитывая, что Кода могла создать лишь то, что идеально понимала, в еде она разбиралась не хуже аттестованного шеф-повара. Блюда отличались изысканным вкусом и домашним теплом. К борщу полагались расстегаи с грибами. На второе они полакомились свиными ребрышками с невообразимо аппетитным салатом, вкус которого был незнаком Авелю. Все это запивали квасом.
- А почему твой папа выбросил меня из этого мира? Я ему не понравился?
- Он не выбрасывал тебя. Это твое тело восстановили на Земле, он же спас твою душу, - вступилась Кода за отца. – И я не думаю, что ты не понравился ему.
- Тогда почему он запретил тебе искать меня?
- Не знаю. Он не стал обсуждать со мной этот вопрос. Хотя, признаюсь, обычно между нами нет секретов. Кроме, разве что, его работы.
- Может быть, я тоже его работа?
- Ты думаешь, его люди восстанавливают вас на Земле?
- Почему бы и нет?
В голове у Авеля проскользнуло, что Коде, быть может, неприятна мысль о причастности своего отца. Ведь если он действительно имеет отношение к их восстановлению, то его молчание и какие-то тайны от родной дочери не внушают доверия. Хотя, что собственно дурного в идее восстановления? Почему же вместо объяснений, он довольно грубо отстранил свою дочь от этого дела? В чем секрет…
- А ты сразу поняла, что меня надо искать во сне?
- Нет, и мысли такой не допускала. Нельзя сказать даже, чтобы я сразу собиралась искать тебя. Просто мне было как-то плохо, - она смущенно посмотрела на Авеля, - неуютно что ли. И я решила посоветоваться с Сиддхартом.
- Он напомнил мне мудреца из детских сказок.
- Да, он знает ответы на все вопросы. Я с детства дружу с ним. Мы, можно сказать, соседи.
- Кстати, а почему ты живешь на низких частотах? Ты же говорила, что чем выше, тем больше возможностей может дать волна, - Авель попутно вспомнил мысль, возникшую у него по ходу рассказа Коды.
- Вообще-то, да. Не знаю почему, так вышло. Папа, когда я была маленькой, создал для меня дом на длинной волне. Я ее не выбирала. Может, боялся за меня и думал, что моя душа не выдержит высоких частот. Но это ерунда, я с детства с легкостью забиралась очень высоко, и прекрасно себя чувствовала. И даже более того, - с обидой в голосе добавила Кода, - я выросла, и уж точно не хуже других могу обращаться с волнами, а папа все так же возражает против моего переселения, упорно настаивая на том, что этот дом для меня идеален.
- А Сиддхарт почему тоже живет там?
- Сиддхарт повыше все-таки под самым городом живет, - поправила Кода.
- Но все равно ниже.
- Наверно так нужно. Не знаю. Он жил там задолго до моего рождения. Он вообще старейший житель Анимэ.
- Так что тебе сказал Сиддхарт? – возвращаясь к первоначальной теме, спросил Авель, покончив с борщом и принимаясь за свиные ребрышки.
- Он сказал: «Следуй зову своего сердца, и память предков приведет тебя к правильному решению».
- Запутанно.
- Да, порой его сложно понять. Вернувшись сюда, я долго сидела возле ручейка и думала над его словами. Учитывая, что у меня вообще-то нет сердца, - Кода как будто с сожалением вздохнула, - я не представляла себе, куда оно может звать. И тут со мной связался папа. Телепатически.
- Вот так взял и связался? Он может читать твои мысли, когда захочет?
- Только на открытых диапазонах сознания. Ими мы пользуемся, чтобы говорить друг с другом и звать, когда понадобится.
- А если ты уже говоришь с кем-нибудь, твой папа может вмешаться в разговор?
- Конечно, нет. Диапазон настолько широк, что свободных ячеек всегда хватит для кого угодно.
- А общаясь со мной, ты тоже параллельно телепатируешь со своим папой или еще кем-нибудь?
- В общем, нет.
- Как это "в общем"?
- Только по делу. Короткими сообщениями. И информационный поток занимает некоторую часть сознания.
- Что за информационный поток?
- Разная информация, - Кода пожала плечами, - трудно сказать. Там про все можно узнать.
- И ты ее все время слушаешь?
Значит, только для Авеля их окружала постоянная тишина и звуки природы? Он просто поверить не мог, что Кода в это время ходила как в наушниках, подключенных к телевизору, да еще и с мобильным телефоном в придачу. Может быть даже, когда она задумывалась, на самом деле просто говорила с другими или слушала последние новости. Несправедливый мир! А он, как дурак, ходит, словно слепой и глухой. И не пойдешь с ним никуда, короткие волны для него опасны!
- Это всего лишь фон, - кротко ответила Кода. – Авель, ты равняешь меня по себе, но мы разные! Смирись с этим, иначе ты никогда не поймешь мой мир. Я человек далекого будущего, очень далекого. Я владею своим сознанием несравнимо лучше тебя. Ты для меня в этом как пещерный человек. – Кода заметила оскорбленное выражение на лице Авеля и поспешила добавить: - Но это вовсе не значит, что ты глупее меня. Люди практически твоего времени свернули с интеллектуального пути и пошли другой дорогой – дорогой духовного развития. Поэтому мы с тобой находимся на сходном уровне развития во всем, кроме самосознания.
- А когда они свернули? – сосредоточенно нахмурил брови Авель.
- Спустя где-то двести лет после твоей смерти.
- Так вы те же люди, что и мы? Потомки моих современников? Наше будущее?
- Да. Я думала, ты понимаешь это.
- Я? Не понимаю. Что могло заставить вас лишиться тел и уйти в воздух? - Авель действительно ничего не понимал.
- Уйти в воздух? – Кода от души рассмеялась. – А я и не думала, что межволновое пространство похоже на воздух. Нет, мы не в воздухе. Здесь вообще нет воздуха.
- Как нет воздуха? - у Авеля даже дыхание перехватило. – Я же дышу.
- Ты не дышишь. Дышит тело. А тут нет тел. Тут нет ничего. Пойми же ты, наконец: все, что имеет атомное строение, здесь не существует – воздух, вода, земля, предметы, еда, люди и животные. Только волны. Одни лишь волны.
- Но как из земного человека можно было сделать волну? Это же невозможно! Если уж мы говорим про настоящую реальность, про будущее того мира, который знал я, то могу с уверенностью утверждать, что человек материален. Да, вы можете создать видимость предметов, своего рода голограммы, но если уничтожить тело, от человека не останется ничего. Волна не может мыслить, не может жить и хотеть.
- Может, - возразила Кода, - еще как может. И даже в твое время могла. Тело всегда являлось лишь вместилищем проекции души, базой, на которой она держалась. Душа, а точнее говоря сознание, с момента своего появления не имела материальной основы. Она была волной, даже находясь заточенной в неповоротливом теле, неспособном осуществить и тысячной доли ее потребностей. Понадобилось только освободить душу от тела, и человек получил невиданную доселе свободу.
- Это ужасно! Жалкое подобие жизни.
- Зачем ты обижаешь меня? – у Коды увлажнились глаза. – Я тоже жалкое подобие жизни? Я рождена в этом мире, и ты называешь его ужасным!
- Прости, я не хотел, - он действительно не хотел обидеть Коду, и теперь ему стало стыдно за свой несдержанный порыв. – Я имел в виду...
- Я знаю, что ты имел в виду. Первым людям моего мира тоже казалось, что все, что не имеет материального вида, является ненастоящим, призрачным.
- Тогда что заставило этих первых людей пойти на столь страшный шаг, если они и сами так думали?
Кода решительно встала и протянула руку Авелю.
- Пойдем, я покажу тебе!
Она крепко сжала его кисть, уводя за собой. Кода поднялась в небо, пересекла толщу границы своей частоты, и они снова летели в межволновом пространстве. Авель успел заметить, что стол с остатками пищи так и остался стоять возле ручейка. Они летели наверх, хотя впрочем, Авелю казалось, что их путь всегда лежит только наверх. Давление сжало его так, что он решил оставить вопросы на потом. Он сконцентрировал все силы на сохранении целостности души. Еще свежи были в памяти слова Коды о том, насколько опасны эти путешествия. Не смотря ни вверх, ни по сторонам, закрыв глаза, Авель анализировал свое состояние. Летели не очень долго. Когда он уже оценивал его как критическое, они приземлились.

Глава двенадцатая

Кода ловко подтолкнула Авеля на удобный анатомический стул. Он отдышался. Практика полетов давала о себе знать, и Авель, немного научившийся приходить в себя, быстро адаптировался. Буквально через пару минут, он уже, полностью оправившийся, разглядывал место, куда его привела Кода.
Оно было похоже на винный погреб, но каждая бочка выделялась длинным названием и имела свой цвет. Такого разнообразия цветов и оттенков Авель никогда не видел.
- Да-а, Кода, ты не перестаешь меня удивлять! – Авель с восхищением посмотрел на девушку. – Я думал, ты меня притащишь в какой-нибудь нафталиновый музей, а ты решила после сытного обеда угостить вашим чудным вином! Вот уж не ожидал!
- Вином? - растерялась Кода. – Не хочу тебя расстраивать, но первый вариант был ближе. Это, конечно, не музей. Ты в библиотеке.
- В библиотеке? – Авель широко раскрыл глаза и начал обшаривать ими неограниченные пространства помещения. – Что-то не вижу книг?
- Вот они, - Кода указала рукой на бочки, - это и есть книги. Неисчерпаемый источник знаний.
- Вы что их пьете?
- Да. Не читать же. Зачем тратить время на процесс, когда важен лишь результат? Чистая информация.
Она подошла к ближайшей бочке малинового цвета.
- Оттенки красного означают, что книги по истории. У каждой книги свой оттенок. Но общее правило таково: чем ближе к синему, тем более древняя историческая информация тут собрана, чем ближе к оранжевому, тем более современная. Эта бочка расскажет нам о твоем времени.
Кода склонилась над бочкой и, слегка приоткрыв кран, налила в непонятно откуда взявшийся в ее руке бокал жидкость малинового цвета и протянула Авелю.
- Пей!
Он осторожно поднес бокал к губам, и тут его нос уловил еле заметный аромат. Он не мог так сразу определить, чем пахнет, но запах был определенно знаком. Кажется, это что-то из аптечного арсенала. Пить микстуру совершенно не хотелось. Но он все же доверился Коде. Да и как можно не доверять первой в его уже которой жизни девушке, одна лишь мысль о которой заставляла сердце биться учащенно? Не допуская больше ни единой мысли сомнений, он залпом опустошил бокал.
Таких изменений он никак не ожидал. Практически на физическом уровне Авель ощутил, как в его голове возникают абсолютно четкие воспоминания. Он видел белокурого мальчика, радостно догоняющего своих родителей. Сотни детей, одновременно исчезающих на большой площади у высокого величественно здания и появляющихся на другом конце площади у огромной арки с медной упряжкой коней. Видел он и миллионы гробов, стоящих рядами и занимающих несчетные этажи каких-то зданий.
- Теперь ты понял, как мы стали такими? – Кода все это время изучающее разглядывала Авеля.
- Вообще-то, нет, - смущенно проговорил он, - так видел что-то, но связи между событиями не уловил.
- Ну, конечно! – Кода поднесла руки к лицу, как будто захотела спрятаться от Авеля. – Извини меня. Вот и подтвердились мои слова. Твое самосознание, то есть уровень контроля сознания, оказалось недостаточным для того, чтобы самостоятельно упорядочить, систематизировать и понять информацию, принятую из книги. А я оказалась не достаточно умна для того, чтобы это предвидеть.
- То есть знания, почерпнутые из книги, бесполезны для меня?
- Нет, почему же бесполезны? Они помогут тебе легче понять и ярче представить то, о чем я буду рассказывать. Мы вместе упорядочим эту информацию. - Кода огляделась. – Здесь нам больше нечего делать, но и лишний раз сдавливать тебя мне не хочется. Пойдем в зал размышлений. Там всегда есть свободные комнаты.
Кода взяла Авеля за руку, и они быстро, как молния, полетели между рядами бочек. Авель смотрел на эти бесконечные ряды, извивающиеся у него на глазах, как флаги, и думал о том, сколько же знаний каждый из них может получить таким простым способом в этой библиотеке. Какие можно делать чудеса, обладая таким объемом знаний. И как не сложно для простого энима перейти на тот самый качественный уровень, имея возможность так просто набирать количество. Неожиданно Кода резко притормозила, и Авель услышал, как приветливый мужской голос кричит ей:
- Конкордия, милая, куда же ты так несешься? Да еще таким странным образом? Захотелось размяться? – парень с широкой улыбкой и очень смуглой негритянской кожей стоял возле иссиня фиолетовой бочки.
- Привет, Джакоб, - улыбнулась Кода.
- А кто этот паренек? – он обернулся к Авелю, и первым протянул руку.
- Авель, - представился он и пожал руку Джакоба.
- Или ты уже настолько приземлилась, что отказываешься телепортироваться? – Джакоб с улыбкой снова обратился к Коде, хитро поблескивая белыми огоньками в глазах.
Видимо, они были хорошо знакомы, потому что по лицу Коды Авель понял, что на нем нет и тени обиды. Но все же, на всякий случай, Джакоб добавил:
– Кода, ты же знаешь, если кто-то и осуждает, так точно не я! Я и сам бы вернулся к истокам, только возможность представь.
Он хлопнул себя по куртке. И тут Авель заметил, что куртка Джакоба, в противоположность божественным одеяниям Коды, сильно смахивает на обмундирование американского ковбоя. Портрет удачно завершала шляпа с согнутыми наружу полями.
- Я тебе позже все объясню, договорились? Нам надо идти. Пока, Джакоб, - Кода уже уводила Авеля за руку, но он успел услышать ответ Джакоба.
- Да, еще и торопятся. Тут уже тысячу лет никто не торопился. Что-то здесь не так!
- А вы что, правда, никогда не торопитесь? – изумился Авель.
- Правда. Нам некуда спешить.
- Странные вы все-таки.
Они пролетели сквозь стену, отделяющую ряды с бочками от зала размышлений. Авель почувствовал, словно он своей головой сделал дырку в полиэтиленовом пакете.
- А почему мы так легко пересекаем полы и стены?
- Потому что их нет. Они лишь обозначены.
- Тогда почему мы не проваливаемся сквозь пол, когда ходим?
- Потому что мы знаем, что под пол не проваливаются. Это мир сознания. Реальность – то, во что ты веришь и что понимаешь.
Тем временем они летели по длинному коридору, как видно совершенно необитаемому.
- Никто не ходит по этому коридору, - пояснила Кода. – Все телепортируются сразу в свободные залы.
- А зачем тогда коридор?
- Он использовался первыми людьми. Не все тогда умели телепортироваться.
Кода каким-то непонятным образом определила, какой зал свободен, и, довольно резко завернув туда, они оказались в большой комнате с преобладающим голубым цветом. Пол, как и в библиотеке, походил на мрамор. А вот стены... Стены были словно живые. Авель готов был поклясться, что они шевелятся. Он подошел ближе и не поверил своим глазам.
Стены состояли из толстого не менее десяти сантиметров слоя неравномерно набросанного вещества похожего на голубую муку. Если бы Авель перевернулся, и стена стала полом, ничего особо удивительного в ней бы не было. Голубая мука, как песок, неровным слоем покрывала поверхность, образуя небольшие барханы. Но это было на вертикальной стене! И что самое удивительное – мука не лежала неподвижно, а весело поднималась (в горизонтальной плоскости) над поверхностью стены, перекатывалась, меняя форму барханов, словно повинуясь невидимому ветру, столь же непостоянному, как в природе.
Авель потрогал стену. Как и ожидалось, мягкая. Мука оставалась на пальцах, но легким движением без труда сходила с кожи и одежды, не оставляя и следа. Подняв голову, Авелю показалось, что над ним вода. Прозрачная жидкость еле колыхалась от все того же незримого ветра.
- Я люблю этот зал, - сказала Кода, создавая удобные кресла для себя и Авеля.
- А что они все разные?
- Да, ты можешь делать, какой хочешь.
- Так это ты сделала? – Авель несказанно удивился. Собственная комната в библиотеке.
- Я. Но в отличие от личных домов, сюда может прийти, кто хочет.
- А знаешь, он чем-то похож на твой дом, - Авель еще раз осмотрелся и уже видел все несколько по-другому – нежно голубой цвет, так свойственный Коде, все какое-то возвышенное, а Авель уже убедился, увидев Джакоба, что в этом мире не все такие возвышенные, и, конечно, природа, стихии природы.
Кода ничего не ответила. Она села в кресло и ждала того же от Авеля. Он удобно устроился и приготовился слушать.
- Ты умер в 2010 году? – Авель кивнул. - Ты не помнишь, сколько людей населяло планету в те далекие дни?
- Помню. Около шести миллиардов.
- Шесть миллиардов... Совсем немного. В моем мире сейчас живет порядка восьмидесяти триллионов человек.
Авель плохо представлял себе такое количество людей, но воздержался от комментариев.
- Сейчас ты поймешь, к чему я это сказала.
- Уже понял, - Авель с детства не любил монологи, предпочитая динамичную беседу – вопрос-ответ, мнение-мнение. – Проблема перенаселения.
- С тобой просто общаться, - Кода нежно улыбнулась. – Да проблема состояла именно в этом. Спустя двести лет, уже в начале двадцать третьего века, людей на Земле насчитывалось более ста пятидесяти миллиардов.
- Немало, - ухмыльнулся Авель.
- Достаточно много для того, чтобы проблема перенаселения встала так остро, как никогда. К тому времени люди решили все объективные проблемы, потенциально способные погубить человечество: хватало еды, высокие дома обеспечивали семьи отдельным жильем, работы для обслуживания такого количества людей тоже хватало, даже несмотря на вездесущих роботов, заменивших человека во всех непривлекательных отраслях.
- Я немного в курсе, - сказал Авель и, заметив удивленный взгляд Коды, тут же добавил: - Среди восстановленных людей на Земле есть и такие, кто умер позже меня. С одним из них я только сегодня разговаривал.
- Понятно. А знаешь ли ты, с какими проблемами столкнулось человечество, если во всем, что от него зависело, оно преуспело?
- Догадываюсь. Болезни?
- Ты не перестаешь меня удивлять.
- Не приписывай мне больше, чем есть. Непредвиденные эпидемии уносили массами жизни человека и животных во все времена.
- В общем, природа не захотела принять человека в том виде, в котором он поставил ее перед фактом своего существования, - подытожила Кода. – Человечество за считанные годы буквально запылало огнем. И дело не ограничивалось болезнями, о самом существовании которых люди уже начали забывать. Хотя всевозможные недуги, не давая времени на передышку ученым-медикам, появлялись все новые и новые. Вспышка за вспышкой эпидемии разнообразным букетом возникали в самых разных местах на Земле. Природа безумствовала: вулканы, землетрясения вплоть до горообразования с новой силой начались даже там, где раньше их и ждать не ждали. Климат стремительно теплел, заставляя таять ледники, грозя парниковым эффектом. Моря выходили из берегов, затапливая и без того ценные на вес золота куски земли. Озоновый слой исчезал на глазах, оставляя человека беззащитным перед смертельно опасными ультрафиолетовыми лучами солнца.
- Да, тяжело им пришлось.
- И это лишь внешние катаклизмы, обрушившиеся на человека. Беда подкралась и изнутри. Общество буквально прогнило, само того не заметив. Мораль молодых поколений сильно пошатнулись. Сама по себе ценность человеческой жизни вдруг перестала что-то значить. Люди губили себя наркотиками, в избытке появляющимися повсюду. Маньяки-убийцы орудовали на улицах города в таком количестве, что правоохранительных органов не хватало для тщательного расследования каждого уголовного дела. Люди паниковали. Искали безопасное место. Некоторые районы на Земле попали в число таких мест, и за них началась война. Война народа внутри одного государства, которым к тому времени являлась Земля.
Авель слушал Коду, и каждое слово больно отдавалось в его голове. Эти воспоминания были в выпитом эликсире из чуда-бочонка. Страшные картины как подтверждение слов Коды всплывали откуда-то из подсознания. Он видел, как огромные небоскребы стоят полуразваленными и тысячи людей плачут и кричат у их оснований. Как безумные реки мощными потоками заполняют улицы какого-то города, делая его похожим на Венецию. Как в потемневшем от потерявшего электричество городе, в кромешной тьме, ходят страшные люди с дикими взглядами; смеются ничего не понимающие одурманенными головами молодые ребята и девушки; а мать, с грудным ребенком на руках, судорожным движением плотно закрывает ставни на окнах. Кода почувствовала его состояние и решила, что картину он уже достаточно ясно себе представил.
- Это не все неприятности, постигшие тогда человека. Но и одного этого хватило бы для того, чтобы всеми клеточками своего тела, своей души захотеть избавиться от жуткого мира. Убежать от него. Волна самоубийств тогда явно подчеркнула это. И всему виной узурпаторы…, - тяжело вздохнув, закончила она.
- Узурпаторы? – не понял Авель.
- Страшные люди. Именно они разрушили те основы, на которых на протяжении нескольких веков базировалось процветающее общество капитализма и демократии. Но по-другому и быть не могло, - Кода грустно пожала плечами. – Хочешь сделать шаг вперед, необходимо отступить, освобождая место для разбега.
- Извини, я не понимаю, о чем ты говоришь. Те объективные причины, что погубили человечество, вполне укладываются в общую картину моего понимания. Но причем тут страшные люди? И как они могли повлиять на те факторы, что не зависели от человека?
- Ты устал? – Кода неожиданно встала и подошла к Авелю.
- А что, похоже? – смутился он.
- Прости, я слишком нагрузила тебя информацией.
Авель поднялся навстречу. Что она хочет сделать? Дать ему передышку или… Кода без тени всякого стеснения подходила все ближе. Их лица оказались совсем рядом, и Авель вновь почувствовал непреодолимое влечение к этой прекрасной девушке. Его рука обхватила ее за талию, и он что есть силы прижал ее к себе. Губы дрогнули, готовые слиться в страстном поцелуе. Она еле заметно улыбнулась и, медленно подняв руку, дотронулась пальцами до его лба.
И он снова остался лишь в предвкушении этого сладостного мгновенья. Какое-то удивительное ощущение падения охватило все тело. Он словно проваливался вглубь собственного сознания, явно отдавая себе отчет, что движется не тело, а он внутри тела. Кода будто подтолкнула его в бездну собственного микромира. Он падал, все дальше погружаясь в незнакомые воспоминания. Нет, он не видел ни людей, ни пространств. Но чувствовал плотную информационную среду, толщу которой пересекал. Наконец, падение прекратилось, и он огляделся.
- Можешь отведать первый кусок, - не оборачиваясь, ласково молвила полуобнаженная девушка в пятнистой шкуре, помешивая каменной лопаткой ароматный бульон в котле.
Авель посмотрел на свои загорелые мускулистые руки, привычным движением затачивающие каменное зубило гигантского копья. Толстая львиная шкура потерлась на боках от частого бега. На ноге отчетливо проступал огромный шрам как видно от укуса хищника. Девушка повернулась и с улыбкой посмотрела на него. Кода? Он совершенно не узнавал ее. Черные как воронье крыло волосы немного спутано обвивали плечи. Карие глаза лукаво поглядывали из-под длинных ресниц, только белые огоньки по-прежнему озаряли взгляд.
- Ты хороший охотник и имеешь законное право на все самое лучшее. Лучший кусок мяса, добытого тобой, - она преподнесла ему увесистый окорок. – Лучшую женщину племени.
- Так ты моя женщина? - проговорил Авель, принимая дары соплеменницы.
- Это первобытнообщинный строй. Здесь все принадлежит сильнейшему. Ты получаешь ровно столько, насколько полезным тебя считает семья.
Вроде бы тот же человек, тот же Авель. Он прекрасно помнил кто он и откуда, но в данный момент это был другой мужчина. Он находился под явным влиянием какого-то гормонального азарта. Отточенный взгляд попутно замечал каждое шуршание веток, всякое постороннее движение. Ухо беспрестанно улавливало пение птиц и жужжание насекомых, без труда определяя места неожиданного затишья. Пещера, в которой они находились, казалась безопасным домом, так уютно и тепло в ней было. Но он знал, что надо быть начеку.
- А если я проиграю в схватке с этими дикими тварями? – удивительно, но и голос Авеля отличался какой-то неотесанной грубостью.
- Это справедливое, гуманное общество. Тебя не оставят и не дадут узнать, что такое голод и холод.
- А моя женщина? – Авель сильным движением схватил Коду и притянул обратно к себе.
- Ей будет дано право решать самой, - ответила она и, мягко поддавшись его силе, сама прильнула к суровому первобытному человеку. Прильнула, чтобы вновь отправить в путешествие по самосознанию.
И снова полет. Странное ощущение активного присутствия. Он как будто начал понимать, что за информационный поток пересекает его сознание. Говорят, в утробе матери ребенок повторяет историю развития живых организмов на Земле. У Авеля возникло подозрение, что и он сейчас, проматывая тысячелетия за доли секунды, продолжает все тот же путь, начатый тем пещерным человеком. Словно знает он всех тех людей, что окружают его и все те события, что случились с ним. Или с тем.
Боль. Острая боль прожигает тело. Горячее солнце невыносимо печет голову. Дыхание поверхностное, руки ослабли. Даже поднять веки трудно. Вокруг ходят люди. Бегают по своим делам, суетятся. Не обращают на него ни малейшего внимания. Он привязан к столбу. Судя по одежде, платьям без мудреного кроя и шитья, просто и симметрично подобранным коротенькой драпировкой, он попал в период Античности.
- Сделай пару глотков, смельчак.
Девушка, с головой укутанная в легкий плащ так, что и лица не видно, протягивала глиняный кувшин с водой. Он знал. Это Кода. Теперь и голоса для него было достаточно, чтобы определить ее даже из тысячи девушек.
- За что меня так? – он жадно пил, но горло пересохло, и каждый звук давался с хрипом.
- Тридцать ударов розгами. Таково наказание каждого, осмелившегося перечить хозяину. Рабовладельческий строй. Ты – раб.
- А ты моя?
- В этом мире все принадлежит хозяину.
- Тут он сильнейший?
- Вовсе нет. Отныне власть – привилегия хитрецов. Тех, кто сумел использовать свой ум, чтобы подчинить простых и наивных.
Резкий удар, словно разряд электрического тока, пробежал по мышцам. Девушка отпрянула, и до его уха донесся ехидный смешок.
- Будете знать, как шушукаться.
Солнце все так же нещадно палило. От выпитого пот в три ручья обливал спину и ноги. Тело сползало, но крепкие бечевки туго держали руки задранными над головой. Испугавшись, Кода убежала, и сумела вернуться лишь на закате.
- Позволь мне в следующий раз определять, в каком времени мы будем задерживаться? - попробовал пошутить Авель, но в глазах настолько помутнело, что он с трудом удержался в сознании.
- Позволю, - тихо прошептала Кода и прикоснулась к мокрому лбу раба.
Полет вернул ясность мыслям Авеля. Мгновенное избавление от всяческих неприятных эмоций убедило его в иллюзорности происходящего. А ведь всего минуту назад все представлялось реальным… А впрочем, оно и было реальным для того раба.
- Жестокое время, - тряхнув головой, будто стряхивая негатив прошлого, сказал Авель, двигаясь с Кодой по широкому коридору. – Позор человечества.
- Я бы так не сказала, - серьезно возразила она, останавливая за локоть Авеля, - как бы кощунственно это не звучало, гордость человечества. Первобытный человек мало чем отличался от животных и жил по тем же законам природы. Жил в мире и согласии, в любви и комфорте. Безусловно. Но хитрецы, первые интеллектуалы античности, поработив себе подобного, вывели человека из животного мира, положив начало великому царству Homo Sapiens на планете.
- Какими жертвами, - ухмыльнулся Авель, припоминая день истязаний.
- Роды неизбежно сопровождаются болью. Тебя ждут, Авель.
Кода распахнула высокие двери, и перед ним раскинулся огромный конференц-зал, наподобие тех, что показывают в фильмах про мультимиллионеров. За непомерно длинным черным столом его уже ожидали несколько десятков серьезных людей в строгих дорогих костюмах. Они встали и приветствовали топ-менеджера своей компании. Авель, наверное, мог растеряться, если бы какое-то внутреннее ощущение не подсказывало, что нужно делать. Он вежливо склонил голову и неторопливо прошел к высокому кожаному креслу во главе стола.
- Приветствую всех собравшихся, - начал Авель. – Что у нас на повестке дня?
Управляющий фармацевтической компанией… Может быть, такое будущее его ждало в той самой первой жизни? Ему понравилось совещание. Ни единого раза за два часа не возникло и тени сомнения в истинности происходящего. Он прекрасно разбирался в вопросе и давал дельные указания подчиненным. Его секретарь, кто же, конечно, Кода, время от времени заходила, чтобы ввести в курс дела в столь быстро меняющемся XXI веке.
- Спасибо, надеюсь, все понимают, что времени на раздумья нет, - закончил Авель, и сотрудники удалились.
- Ты на коне, - улыбнулась Кода.
- Вот такая жизнь полосатая штука, - устало покачал головой Авель. – Заметила, как этот старый лис Эдхарт ловил каждое слово, ожидая удачного момента, чтобы выпихнуть меня с кресла топ-менеджера?
- Не своими ли смелыми идеями ты добился однажды этого кресла, «выпихнув» предыдущего управляющего, - парировала Кода. – Время хитрецов и умников. Тогда их были единицы, отныне подавляющее большинство. Они больше не хотят быть рабами, каждый мнит себя хозяином.
- Ты говоришь про мое время?
- Капитализм. Власть денег. Пока ты полезен, ты процветаешь.
- А если бесполезен?
- На пике развития данной формации появились социально-ориентированные государства. Богатые готовы делиться, чтобы содержать безбедно и самых нищих.
- Прямо как в первобытном обществе.
- Да, на волнах истории, - добавила Кода. – Немного передохнул, жди вторую волну.
Кабинет, офисы, небоскребы. Все мигом унесло. Яркий калейдоскоп огней вихрем закружил Авеля. Десятилетия, века уводили его в бескрайнюю неизвестность будущего. Люди рождались и умирали, изменяя время своими поступками.
Он сидит в старом потрепанном компьютерном кресле странной пористой конструкции с анатомическими вставками в виде торчащих ото всюду упругих ребер. Из голографического экрана зловеще тянется багрово красное окно. Пастью голодной змеи оно извивается, стремясь захватить Авеля. Страшный звон наполняет комнату, лишая воли и способности двигаться.
- Сними датчик! – раздается взволнованный голос Коды.
- Какой датчик? Где он? – не понимает Авель.
- На шее под головой, ну же!
Авель с трудом отлепляет мягкую нейлоновую пластинку. Двигаться становится легче. Но окно по-прежнему свирепо рыскает по комнате.
- Закрой глаза, они ищут тебя.
- Кто они? Что я натворил?
Авель отчаянно уворачивается, не в силах заставить себя повиноваться Коде перед лицом неизвестной опасности.
- Закрой глаза! – повторяет она. – Если хочешь жить.
Отступая назад, он переваливается через спинку стоящего под непривычно большим уклоном коротенького дивана и, оказавшись на полу, с ужасом наблюдает за изворотливой шеей компьютерного монстра. Он закрывает глаза.
- Надо уходить. Они скоро будут здесь. Бежим!
Взявшись за руки, они резко вскакивают и скрываются за спасительным мягким проемом, видимо служащим дверью. Бег по ленте скоростного коридора. Лестница с движущимися ступеньками создает практически полное ощущение полета, и вот уже перед ними просторная улица кипящего мегаполиса. Глаз не успевает уловить молниеносной скорости, с которой несутся миллионы машин. Крыша домов буквально утопает в облаках. Да, именно крыша. Авель не видит былого разделения на дома ни по горизонтали, ни по вертикали. Такое ощущение, словно все пространство кроме дорог стало единым высотным домом, поддерживающим самого себя со всех сторон.
- Я не понимаю…
- Ты только что сбросил в сеть полную аннотацию по излечению от недуга, захватившего в этом времени значительную часть населения. И продолжающего с неумолимой скоростью распространяться среди миллиардного города.
- Это преступление?
- О да, - еще какое. – Прямое нарушение авторских прав.
- Так ведь я же сам автор! – изумился Авель.
- В этом мире никто даже автор не вправе передавать продукты своего труда безвозмездно. Не далее как вчера ты отказался продать лекарство за немалые деньги.
- Я так богат?
- Напротив, мы бедны настолько, что даже не можем позволить себе иметь детей, - улыбнулась Кода, подняв правую руку с обручальной полосой на безымянном пальце.
- Тогда почему?
- Ты и вправду можешь допустить смерть стольких людей?
- Почему они готовы ее допустить, если есть средство спасения?
- Узурпаторы, - коротко ответила жена повстанца. – Люди без морали. Теперь они захватили власть. Мы сами дали им в руки это страшное оружие. Мы, люди новой формации – готовые отказаться от излишеств и материальной роскоши ради процветания человечества.
Они петляли между людьми, то и дело сворачивая и зачем-то входя и выходя сквозь двери попутных подъездов. Время от времени Кода резко выскакивала на дорогу, тут же возвращаясь обратно.
- Они будут прослеживать траекторию по внутренним чипам, вшитым в наши головы. Надо экранировать в местах повышенного скопления синтоидов.
- Это поможет? – засомневался Авель.
- Едва ли, лишь оттянет время.
Кода ловко перебегала с места на место, то и дело пристально всматриваясь в приграничные со зданием рытвины. Ее неброская серая одежда с легким скрипом сжималась при каждом движении, служа продолжением анатомических мускул.
- Нас много?
- К сожалению… большинство.
- К сожалению?
- Новый виток рабовладельческого строя, где бессердечные хитрецы запросто отлавливают и уничтожают по одному высокоморальных интеллектуалов, присваивая продукты их труда. Они уже встали на пути прогресса. Они истребляют не просто людей, они истребляют будущее. Вот она, - удовлетворенно вздохнула Кода и, быстрым толчком подтолкнув Авеля, полетела с ним в бездонную шахту, уходящую глубоко в землю.
- Мусоропровод, - пояснила она. – Нас должны потерять на какое-то время. А там, возможно, удастся добраться до сейверов.
- Кто это?
- Наши.
Недолгое падение сменилось уверенным скольжением по наклонной трубе. Мусоропровод отличался на редкость образцовой чистотой. Ни соринки, ни запаха. Спуск казался бесконечно долгим.
- Но ради чего эти люди уничтожают открытия? Это же регресс, упадок?
- Деньги. Их мораль до сих пор зиждется лишь на финансовом благополучии. Моралисты посягнули на саму возможность подобного развития общества в дальнейшем. Научно-технический прогресс обеспечил людей всем необходимым для жизни, в силу чего пропала объективная необходимость в оплате своего труда. И появились те, а позже и целые индустрии тех, кто работал безвозмездно. Просто ради общего блага и развития. Кто не требовал ни платы, ни славы.
- А тем, кому оказалось мало жить по потребностям, кому требовалась власть и контроль над другими, это не понравилось, - начал понимать Авель.
- Трудно конкурировать с теми, кто не требует взамен ничего. Возможно, узурпаторы и хотели здоровой конкуренции. Не получив ее, нашли единственный выход в уничтожении конкурентов.
Наконец, с того края мусоропровода повеяло легким сквозняком. Край уже близок.
- Прорезинь подошву, - приказала Кода, переключая сенсорные кнопки на своей обуви. Авель послушно повторил за ней. – Готовься!
Кода взяла его за руку и, скрипнув комбинезоном, затормозила у самого края трубы, устьем впадающей в огромный котлован бурлящей плазмы.
- Есть идеи, как перелететь кипящую магму? – поинтересовался Авель.
Но в это время желоб трубы облепили явно неблагожелательно настроенные роботы, то и дело неприятно покалывающие своими инфракрасными сенсорами по глазам и затылку.
- Только одна, - улыбнулась Кода и дотронулась до лба Авеля.

Глава тринадцатая

И снова комната. Небесно бирюзовый и неописуемо притягательный своей спокойной безопасностью зал размышлений. Путешествие по подсознанию закончилось. Авель невольно рассмеялся. Ну, Кода! Ну и приключение устроила. От всей души радуясь чудесному возвращению и чувствуя невысказанную благодарность за столь необычное отступление, он в порыве эмоций, крепко обнял девушку. В его безудержном порыве не было и тени сексуальных намеков. Нет. В данную секунду он обнимал ее как друга, как человека, прошедшего с ним из глубины веков, преодолевшего огонь, воду и медные трубы.
- Я понял, - тихо сказал он.
- Готов слушать дальше? – он кивнул, и Кода вернулась на свое кресло. – Многие на Земле ждали Конца Света. Многие верили, что он наступил. Но в этот момент нашлась семья, отважившаяся на крайне неординарный поступок. Их затея требовала огромной работы. Никакой уверенности в результате не было и быть не могло. Напротив, наиболее вероятный провал мог привести к безумию и смерти самого близкого человека этих удивительных людей – их единственного сына. Но разве смерть могла напугать людей, постоянно живших среди горя и безумия?
Авель хотел что-то сказать, но понял, что Кода не ждет ответа.
- Они пошли на обман. Их мораль позволила пойти на сверххитрость. Ложь во спасенье. Логика проста: если мир не подвластен тебе, подчини сознание. Они начали воспитывать только что рожденного сына так, будто он уже живет в мире, где все запросто владеют сознанием. Они создавали иллюзию, только лишь иллюзию, - подчеркнула Кода, - что умеют телепортироваться, владеют телекинезом и телепатией, что их возможности безграничны. Эти два человека, как искусные фокусники, обманывали своего ребенка до пяти лет, и как мудрейшие из ученых, объясняли ему механизм действия того, чем не владели сами и даже в существовании чего не могли быть уверены.
- Удивительные люди, - согласился Авель. – И что? У них ведь получилось, судя по тому, что мы разговариваем в этом мире?
- Да, получилось. Однажды, их малютка стоял на кухне со стаканом в руке и звал родителей. Они прибежали и увидели, как сын с радостью демонстрирует приемы телекинеза: берет предметы на любом расстоянии, перемещает, возвращает на место силой одного лишь взгляда.
- Не могу поверить! И это случилось на самом деле? На нашей Земле!
- Случилось, - Кода как-то виновато улыбнулась, словно не хотела разочаровывать Авеля, - только не совсем на Земле. Во сне, - тихо добавила она.
- Во сне? – Авель действительно был разочарован.
- Не простом сне. Управляемом волей мальчика. Утром все трое проснулись. Родители поняли, что то был всего лишь сон. И так же разочаровались, как ты сейчас. Но позже, сверив воспоминания, они поняли, что сумели добиться желаемого. Сын научился всему, чему они учили его. Он даже смог вызвать своих родителей из их бессознательных снов и включить в свой мир. Разве не этого они желали?
- Пожалуй.
- Способности сына родители отныне развивали особо тщательно. Вскоре они поняли, что во сне он видит, а соответственно и они тоже, только то, что видел в реальности. Ни папа, ни мама ничего не могут захватить с собой в его мир. Но они могли показывать ему наяву то, что он должен был воспроизвести во сне. Так продолжалось обучение. Мир мальчика развивался и крупнел по мере взросления самого ребенка.
- Так это его белокурую головку я видел в воспоминаниях из бочонка?
- Да. Его звали Боно.
- А я подумал, что это твой родственник. Чем-то он очень похож на тебя.
- А он и есть мой родственник. Он прадед моего отца. Когда Боно подрос, и родители убедились, что он действительно хозяин своего мира, они решились сообщить об этом на один из телеканалов. Риск был огромный. Узурпаторы могли забрать сына. Его надежно спрятали. Количество населения было настолько велико, что миллионы телезрителей заинтересовались им в первый же день показа. Интуитивно ощущая возможность избавления от тягот мира, родители начали обращаться с просьбой обучить их детей этой способности.
- А как родители Боно брали детей для обучения?
- Они поступили гораздо проще. Боно к тому времени стал подростком, и сам понимал, какой способностью наделили его родители. Ему показывали будущих учеников. Он вызывал их в свой сон, устраивая там коллективные обучения.
- Обучение во сне! – восхищенно воскликнул Авель. – А я как-то смотрел кино, где главный герой просил свою дочь надиктовывать ему лекции, пока тот спит. Он говорил, что у него «на корочку все записывается», - вспомнил он.
- Это фантастика. Обучение для реальной жизни должно происходить в реальности. Во сне они учились для жизни в мире сна. Сны и реальность – два параллельных мира. Мы можем выбирать, в котором из них будем жить. Природа включила в нашу программу обе функции. Мы неплохо продвинулись в реальности, пронося через тысячи лет ненужным багажом бремя сна, совершенно неосвоенное нами. Но в момент, когда реальность исчерпала свои ресурсы, перестала быть благоприятной средой для человека, мы перешли на запасной путь, который оказался гораздо гостеприимнее.
- Так значит, вы спите, как я сейчас? Сонное царство. Неужели ни у кого не возникало желания проснуться и посмотреть на настоящую землю, океан, солнце, а не жить бесконечно среди мнимых потолков и стен?
- Знаешь, Авель, ты почему-то считаешь здесь все фальшивым, но вспомни: неужели, просыпаясь после сна, ты не замечал, насколько реальная действительность тебя окружала в только что увиденном сне?
- Это всего лишь игры моего разума.
- Во всяком случае, твоего разума.
Кода поднялась с кресла и, поманив за собой Авеля, неспешно подошла к песочной стене. На мгновенье она остановилась, чтобы затем также естественно, как и секунду назад шла по полу, перейти в вертикальную плоскость. Авель, поднявшийся было за ней, в изумлении замер на месте.
- Иди, не бойся, - подбодрила она. – Тебе нелегко давались и первые шаги на моей частоте.
- Тогда мне не приходилось ходить по стенам.
- Это не стена. Это тоже пол, только в другой плоскости. Иди же!
Авель осторожно приблизился к краю песочной насыпи и как-то неуклюже приподнял ногу, не зная с какой стороны подступиться. Кода взяла его за руку и потянула за собой.
- Не пытайся залезть, это не верх. Ступай дальше, словно продолжаешь движение вперед.
Авель закрыл глаза и представил себе, будто просто идет дальше. Кода вела его шаг за шагом, но он все также не решался увидеть, куда ступает нога. Наконец, когда ступни отчетливо ощутили мягкий песок, он взглянул… Комната перевернулась. Стол, кресла, все торчало прямо из боковой стены. Он не чувствовал опасности, которой так боялся. Все произошло само собой, и теперь та, другая плоскость создавала иллюзию недоступной для хождения поверхности. Кода увлекала его все дальше, хотя еще совсем недавно ему казалась песочная стена не такой уж раздольной.
- Умеешь строить песочные замки? – задорно спросила белокурая красавица, зарываясь в глубокий песок.
- Кто не умеет? – деловито отвечал он и с энтузиазмом принялся возводить высокие стены.
- Тогда смотри, что у нас получится.
Кода и Авель запросто построили лазурный как в Диснеевской сказке дворец с кружевными башнями и высокой изгородью. Когда сооружение было почти готово, девушка, хитро взглянув на молодого человека, принялась раскапывать небольшую насыпь.
- Ну же, помоги мне! - весело попросила она, и Авель с готовностью перелез через их совместное творение и провалился коленями в мелком мучном песке.
Они горстями и даже целыми охапками сгребали песок, пока под ним не показалось нечто твердое. Авель догадывался, что Кода припасла какой-то сюрприз и с нескрываемым интересом, подобно археологу, раскапывал все глубже и глубже. Это был город. Удивительно похожий на настоящий и все же миниатюрный город. Дома из бетона и кирпича. Магазины на цокольных этажах, сверкающие неоновыми вывесками, и отдельные палатки. Асфальтированные дороги, светофоры и подземные переходы. Его родной XXI век. Только без людей.
Вскоре работа была окончена, и он с какой-то горькой ностальгией любовался на макет своего безвозвратно ушедшего прошлого. Кода дала Авелю время погрустить и проникнуться духом былого времени. Она тихонько достраивала их милую дворцовую башню, добавляя новые ответвления и красивые завитушки. Наконец, она едва ощутимо дотронулась до его руки и, поймав взгляд, смущенно опустила глаза. Авель не понял ее смущения. Не понял, пока его волосы не начал трепать неожиданный порыв ветра, внезапно поднявшийся непонятно откуда.
- Ты не хочешь видеть мой мир, как его вижу я! Каким его создаешь ты и люди, которым ты добровольно доверил помогать тебе в этом, – громко убеждала Кода, пытаясь перекричать ураган, дикими порывами завывающий в ушах и хлопьями кружащий песок между ними. - Но вместо этого, не думая, ты соглашаешься на мир, созданный чьей-то иной рукой, даже не спросившей о твоем мнении. Мир, недружелюбный, готовый поглотить тебя при первом промахе.
Она отвернулась и взмахнула рукой, словно спасаясь от враждебной стихии. Порывы ветра развевали ее волосы и заставляли прятать глаза от вездесущей песочной пыли. Казалось, все бессильны перед лицом разбушевавшейся бури. Кроме. Кроме их сказочного замка, все также безмолвно стоящего в полнейшей непричастности к происходящему вокруг. Над ним царила такая беспечная безмятежность, что даже крошечная крупинка не чувствовала ни малейшего влияния бушующего шквала. Кода перевела взгляд на город Авеля и он, повторив за ней, с ужасом увидел, как под натиском урагана крыши стремительно осыпаются, рушатся стены, вздымается и трескается асфальт. Постройки тают на глазах, уступая место руинам. Руинам, обреченным столь же быстро стереться в пыль и исчезнуть обратно в песках.
- Это равноценные реальности. Просто одна из них по-настоящему твоя, а другая чуждая тебе, узником которой ты поневоле родился.
Кода внимательно следила за Авелем и заметила эмоции, что вызвала в нем ее импровизация. Возможно, это было жестоко. Но она хотела, чтобы он понял, как призрачно все то, что он называл домом.
- Это другая точка зрения. Она чужда мне настолько, насколько чуждым называешь ты мир, в котором я родился. Может быть, ты права. Но мне нужно время, - сдержанно ответил он, бросив короткий взгляд на лоснящийся песочный дворец.
- В нашем мире время бесконечно.
Авель не желал разговаривать. Да, его обидела Кода. Он не хотел такой правды и, пожалуй, теперь еще больше его душа протестовала против столь чуждой ему реальности. Строить воздушные замки, ходить по стенам, кушать несуществующую еду. Забавно… И только. Ему приятно было жить в мире, созданном кем-то иным. Испытывать сладостное ощущение причастности к чему-то грандиозному. Чувствовать себя песчинкой и бесконечно искать ответы, пытаясь понять мир, создавший его.
Он не хотел становиться создателем. К чему? Жить, окруженный лишь тем, что ты сам создал. Какая скука! Он всегда видел себя ученым. Человеком, дерзнувшим бросить вызов природе, открыть ее секреты, покорить – в конце концов! Но не уничтожить…
Авель сидел на песке, обхватив руками колени. Кода, возможно, оценив степень удара, невольно нанесенному близкому человеку, виновато прижалась к его спине. Авель повернулся и посмотрел в ее прекрасные четко очерченные глаза. Ему показалось, что белые огоньки немного угасли, словно укрывая обнаженную душу от его гнева. Тяжелый комок сдавил горло, и он взволнованно прижался головой к ее голове.
- Какой ты горячий, - прошептала она. – Прости, я не должна была…
- Должна, - проговорил он, касаясь губами ее подбородка.
Его рука бережно обхватила голову Коды. Она попыталась отстраниться, но Авель, опередив ее, обнял девушку обеими руками и принялся страстно осыпать поцелуями. Кода как будто поддалась, но, тут же одумавшись, выскользнула из под него, как могут выскальзывать лишь энимы и, снова находясь под защитой непреодолимой дистанции, кокетливо проронила:
- Охладись, землянин!
Она легко, как лань, побежала по песку в сторону того места, что раньше было потолком зала размышлений. В этом перевернутом виде вода стеной окаймляла песчаную гладь с противоположной от меблированной стороны. Кода бежала, изредка оборачиваясь, и Авель, всем существом желая догнать беглянку, бросился за ней. Кода достигла водяной стены и, не сбавляя шагу, исчезла под ее завесой.
Он удивился? Конечно, удивился. Но он уже так устал удивляться. Так привык к чудесам и, что совсем неплохо, уверовал в хеппи-энды, что без промедления последовал за ней. Как он будет дышать? Он знал ее ответ наперед: «Здесь нет воздуха. Нет воды. Только то, во что ты веришь». И он верил, что ничего плохого не ожидает за этой стеной. Что впрочем, так и было.
Углубившись на пару метров, Авель огляделся. Песочная стена и правда переходила в воду, причем заходить оказалось намного проще, чем в его предыдущей попытке. Ему даже вспомнились картинки водопада, где люди также спокойно проходят под столб воды. Дальше, разумеется, все несколько по-другому. Кругом окружала жидкость. Настоящая… Да хоть бы и настоящая! Он так замучался, что не думал теперь в таком русле. Она не мешала ходить, смотреть и, как вскоре выяснилось, разговаривать. А к чему тогда напрягаться?
- С тобой происходило такое во сне? – удивленно спросила Кода, наблюдая за спокойной реакцией Авеля.
- Я понял Анимэ. Продолжи рассказ.
- Как хочешь, - задумчиво кивнула Кода. – Когда тысячи детей освоили искусство управления снами, появился Анимэ.
- На низких уровнях?
- Да, на длинных волнах, где возникали сны людей.
- А почему они не были им опасны, как тебе?
- Потому что они не были такими, как я. Они походили на тебя. Им снились сны. У них были тела, и им ничто не могло угрожать. У меня же нет тела. Если я проникну в твой сон, и ты разрушишь его, я погибну. Потому что я не сплю. Я живу в этом мире. И не могу проснуться.
Кода, грациозно жестикулируя, плавно двигалась, пересекая толщу воды. Она переступала через заросли красных водорослей. Обходила массивные валуны. Авель неотступно следовал за ней.
- Мы – потомки первых жителей. Мы перестали просыпаться, и низкие уровни стали опасны для нас.
- Не понимаю. Зачем?
- Бессмертие. Вот ответ. Жизнь человека на Земле ограничена продолжительностью жизни тела. Когда последователями Боно стали миллионы жителей Земли, когда его мир уже был обустроен, нагружен информацией и стал пригодным для жизни, они переселились туда. Их тела разместили в специальных резервуарах. А за жизнеобеспечением согласились следить оставшиеся на Земле люди. Первые жители моего мира прекратили с этого времени просыпаться. Они жили очень долго. Так долго, как позволяло прожить тело, лежащее на Земле. Благодаря специальному уходу и отсутствию изнашивания они жили гораздо дольше, чем их предшественники. Но все равно умирали.
- И тогда они научились рожать детей, не выходя из этого мира?
- Нет. Это было выше возможностей их неокрепших душ. Они не достигали высоких уровней. Не могли сливаться и увеличивать ставшую единой душу, отделяя избыток. Они ограничивались тем, что давали знак на Землю о своей готовности завести ребенка. И хранители размножали тела без их непосредственного участия, искусственно выращивая в пробирке полученного ребенка и тут же подключая к приборам. Родителям оставалось поймать его душу и присоединить к своему миру. Каждое следующее поколение становилось все более развитым. Обучаясь с рождения всему, что необходимо знать в нашем мире, сознание людей эволюционировало. Количество жителей увеличивалось. Население поднималось выше, заселяя все более короткие волны. Наконец, поколение моего деда достигло такого уровня развития, что у них начали рождаться дети без тела, лишь делением душ. Мой отец был в числе первых людей, ставших детьми по-настоящему только мира Анимэ. Поэтому теперь его поколение является самым старым в нашем мире. Необходимость в телах, да и в поддержании жизни на Земле отпала. Прошлые поколения доживали свой срок и умирали. Хранители тел больше не были необходимы.
- И что с ними стало?
- Они тоже перешли в наш мир. Продолжительность их жизней от этого увеличилась, да и мир наш несопоставим с тем, что оставалось на Земле. Обезлюдившие развалины былой цивилизации. Некоторые из хранителей рассказывали, что планета стала похожа на большое кладбище. Страшное, наверное, зрелище.
- А мне так не показалось, - заметил Авель.
- Так ведь, сколько времени прошло. Природа, скорее всего, попыталась восстановить себя.
- А сколько прошло?
- Около восьмисот лет.
- Хм, немало. Какой же теперь век? Дай посчитаю. Был двадцать третий, значит теперь тридцать первый. Тысячу лет после с моего времени…
- Именно так.
- Знаешь, Кода, а я вот подумал. Если вы живете в мире снов, если ваш мир нематериален, а имеет волновую структуру, тогда где же он располагается? Ну, в нашей Вселенной, я имею в виду.
- Да перестанешь ты, наконец, мыслить физическими законами! – даже возмутилась Кода. - Мой мир живет параллельно с твоим миром. Он как бы наложен на него сверху. Они не могут быть ни близко, ни далеко. Это как изображение в телевизоре. Ты сидишь в своей комнате и смотришь на морской берег. Он близко от тебя? Нет. Он может находиться на другом краю света. Он далеко? Тоже нет. Ты видишь его на расстоянии вытянутой руки. С нашими мирами все так же, только ты обладаешь возможностью не просто смотреть, а еще и перемещаться свободно.
- Так уж свободно? – Авель вспомнил про давление, вечно мешающее ему наслаждаться полетом.
- Конечно, некоторые ограничения существуют, - согласилась Кода. – Пока у тебя есть тело, ты свободно перемещаешься только по нижним уровням. Когда у тебя нет тела, ты можешь легко жить на высших уровнях, а нижние становятся опасны, правда только в том случае, если кто-то подобный тебе генерирует свои нестабильные волны, чего в последнее тысячелетие не бывало. Да и на Землю больше никто из нас не сможет вернуться, - немного с грустью закончила она.
- А ты бы хотела?
Авель не успел услышать ответ. Внезапно он почувствовал, как тело тает, подобно мороженому в летний зной. Прямо на глазах. Было похоже на смерть. Смерть души, подумалось Авелю. Неужели его сознание все-таки не выдержало давления высоких частот?! Неужели короткие волны разорвали душу? Но он ведь не чувствовал давления. Все было хорошо. Авель беспомощно посмотрел на Коду. Он исчезал. Ему не было больно. Только страх резким холодом колотил тело.
Кода подскочила к нему. Она тоже казалась напуганной. Было видно, что девушка совершенно не ожидала того, что сейчас происходит. Она что-то закричала Авелю, но ее голос растянулся настолько, что он слышал лишь многократно удлиненное «А-а-а-а-а», видимо, начало его имени. Последнее, что он почувствовал, это ощущение падения. Он, словно к камню привязанный, быстро падал вниз. Давление не давило на него. Оно будто съело его душу. И теперь Авель являлся частью огромной силы. Он потерял сознание.

Глава четырнадцатая

- Авель! Авель! Ну, проснись же ты, наконец!
Авель сел на стог сена. Женский голос доносился со стороны входа в землянку. Кажется, это была Бетти. И она явно чем-то встревожена. Бетти ...
Так он проснулся! Слава Богу, душа нашла дорогу к телу! Ах, так ведь он же не умирал, он всего-навсего спал. Значит, душа и не покидала тело. Он был вне опасности. А Кода ... Кода – это реальность! Другая, но все же реальность! И она снова придет за ним, обязательно придет!
Тут за пределами землянки снова раздался знакомый голос.
- Авель! Да что с тобой? Помоги Бену, пожалуйста!
Бену? Бен в беде? Авель быстро вскочил на ноги и выбежал из землянки, чуть не сбив с ног испуганную Бетти. На улице было так же темно, как и когда он прощался с Беном. Еще ночь?! А ему казалось во сне, что прошло уже много часов. По логике должно быть утро.
Бетти стояла заплаканная и вся дрожала, не то от холода, не то от внутренних переживаний, терзавших ее. Авель сказал что-то ободряющее и бросился к их дому. Когда он подбежал, его глазам открылась жуткая картина. Трава возле землянки вся покрыта кровью, стол перевернут, повсюду охапки сена. Бетти пришла следом за Авелем. Теперь она стояла поодаль от своего разгромленного жилища и с ужасом взирала на траву у дома. Авель подбежал к ней и взял за плечи.
- Бетти, что с Беном? Где он?
Бетти, захлебывающимся от слез голосом, попыталась объяснить все Авелю.
- Бен ... он ... они подрались со Скинсом, - она прижала руки к лицу, - Бен был весь в крови. Они кричали друг на друга. – Она замолчала, рыдания захватили все ее тело.
- Где он сейчас? Что с ним? – у Авеля и самого нервы были на взводе.
- Я не знаю. Скинс избил Бена и ворвался в землянку. Я думала, он хочет обидеть меня... Ну, ты же помнишь?! Но ему нужна была не я.
- Он что-то искал? – Авель вспомнил про шарик, взятый Беном из его землянки.
- Да, искал. Откуда ты знаешь?
Бетти вопросительно взглянула на Авеля. Он прочел в ее глазах откровение, постигшее ее. Она так быстро сообразила, что Авель не успел ничего ответить.
- Так вы к нему ходили? Это у него был платок Полли? Ах, Боже мой, какой негодяй! Бедный Бен! Вот почему он был такой хмурый весь день! Что же он мне не сказал?! – Бетти снова расплакалась. – Вторая жизнь, а проблемы все те же. Бедный Бен! Бедная Полли!
Рыдания захлестнули ее. Но проплакала она не больше минуты. Быстро взяв себя в руки, она снова вопросительно, но уже как-то яростно что ли посмотрела на Авеля.
- Он что-то взял у Скинса? Бен украл что-то? Только не надо меня обманывать. Я и так уже понимаю, что взял. Не платок же Полли Скинс так бешено искал в нашем доме! Скинс Бройлер, конечно, придурок, но не станет он так беситься из-за платка. Отвечай мне, - Бетти грозно пошла на Авеля, пугающе искря глазами.
- Да, Бетти. Бен взял у него один предмет. Мы не знаем, что это. Сомневаюсь, что и сам Скинс понимает.
- Как же он позволил вам взять его? Если этот предмет настолько для него ценный, что он примчался сюда вслед за Беном и такое тут устроил!
- Вслед за Беном?! А когда именно он пришел?
- Авель, вы же вместе пришли! Буквально только что. Минут пятнадцать назад. И он через минут пять прибежал.
- Пятнадцать минут?! – Авель был в шоке.
- А с тобой-то что? – Бетти ошарашено смотрела на изменившегося в лице Авеля.
- Нет, ничего. Просто я спал. И мне успел присниться длинный сон.
- Бывает, - согласилась Бетти.
- Ладно, не важно, что было дальше? После того, как Скинс ворвался в землянку.
- Он перерыл все сено, но видимо не нашел того, что искал. Он пришел в бешенство. Когда мы встретились глазами, его взгляд был безумен. Я думала, он убьет меня. Или Бена.
- Понятно. Потом?
- Он вышел из землянки и подошел к Бену. Я успела увидеть, как он склонился над ним и что-то начал яростно шептать, - лицо Бетти, уже начавшее было успокаиваться, снова исказилось от подступающих рыданий. – Я думала, он снова будет бить моего Бена, и побежала за тобой. Но теперь Бена нет тут! Их обоих нет! И я даже не знаю, где они! Мне не надо было уходить!
Бетти расплакалась, уткнувшись головой в плечо Авеля. Он смотрел вдаль, обдумывая дальнейшие действия. По-видимому, Скинс не нашел шар. Куда Бен успел спрятать его, даже не возбудив подозрения не спавшей Бетти? Где теперь мог быть Бен? Скорее всего, Скинс потащил его к своей землянке. Правда, зачем? Авель решил пойти вслед за другом. Кровь на траве должна указывать правильное направление. Он немного отстранил от себя Бетти.
- Ты все правильно сделала, Бетти. Я догадываюсь, где они могут быть, и пойду следом. А ты лучше приберись здесь и ложись спать. Ничего не бойся. Утром твой Бен будет снова с тобой.
- Ты пойдешь туда? Но Скинс одолеет и тебя тоже. Он же ужас, какой здоровый! А Бен не сможет тебе помочь, он и сам избит.
Бетти говорила правильно. Удивительно только, откуда столько разума появилось в только что беспомощно плачущей девушке. Но что мог поделать Авель? Не оставлять же друга с этой дикой обезьяной! И тут Бетти предложила разумный вариант.
- Подожди здесь. Всего пару минут. Я сбегаю за Роном. Он пойдет с тобой. Поверь мне, если кто и сможет тебе помочь, так это он. Он всегда хотел отомстить этому гаду!
Бетти даже не дождалась ответа, так она спешила. А может быть, специально не дала Авелю ответить, чтоб не услышать отказ. Она убежала, оставив его одного на этом маленьком поле боя. Авель стоял и думал о ее последних словах. Рон всегда хотел отомстить. Отомстить за что? За то, что еще в школе Скинс приставал к его матери. Вряд ли бы Бен и Бетти стали рассказывать об этом своим детям. Может быть, причина в Полли. Да, и Бетти только что говорила: «Бедная Полли». И платок он украл не у кого-нибудь, а именно у Полли. Может быть, он приставал и к дочери Бена?
Бедная семья. Сколько они уже натерпелись от этого Бройлера. И как только земля носит таких людей. Да, видимо, люди из мира Коды совсем не знают, что такое «избирательность». Они любят всех подряд в своем мире, и восстанавливают всех подряд из того времени, что раньше он считал своим. По крайней мере, двоих, не стоящих такого подарка, он смог бы назвать не задумываясь.
Прошло около пяти минут, когда в темноте Авель снова увидел приближающийся силуэт Бетти. За ней шел Рон.
- Мама рассказала в общих словах, что тут произошло, - сходу прокричал Рон, который подобно Бену, волнуясь, начинал говорить громко. – Мы идем к Скинсу?
- Да. Думаю, Бен у него.
Рон выглядел сонно. Рубашка, наспех заправленная в брюки, торчала со всех сторон. Он был очень встревожен, но старался не подавать вида, чтобы не пугать и так заплаканную мать.
- Пойдем скорее. Не будем терять времени, - сказал он.
- Пошли. Бетти, иди спать. Не волнуйся, ничего страшного произойти не может, - Авель хотел успокоить ее, уходя.
- Ой, Авель, а что если... Что если ... Даже страшно подумать ...
- Не бойся, тебе говорю! – Авель видел, что она на грани срыва. – Ты же знаешь, я уже умирал в этом мире, в этой жизни. И меня снова воскресили. Даже если случится худшее, Бен утром же вернется к тебе – целый и невредимый.
- Дай-то Бог, - Бетти выглядела все еще плохо, но было видно, что слова Авеля подействовали на нее, как бальзам на душу. Она и правда забыла про вторую смерть Авеля и боялась именно этого. – Ну, идите же!
Ребята пошли быстрым шагом и вскоре были на центральной площади.
- А ты знаешь, где он живет? – вдруг неожиданно понял абсурдность их путешествия вслепую Рон.
- Знаю, - коротко ответил Авель.
- Откуда? Ты был у него?
- Мы были там недавно с твоим отцом, - Авелю не хотелось снова начинать этот разговор только теперь с Роном. – Бетти позже объяснит все тебе.
Наверное, Рон понял, что Авель не желает продолжать эту тему. Возможно, ему тоже было не до болтовни. Шли быстро. Дыхание перехватывалось. А силы надо было приберечь для встречи со Скинсом. Оставшийся путь проделали в тишине.
Учитывая, что к землянке они с Беном подходили со стороны холма, Авель не знал четко, как туда добраться из леса. Но отзеркаливая у себя в голове план местности, запечатленный с самого высокого холма, он представлял, что, двигаясь с противоположной стороны, им нужно постоянно забирать вправо. В кромешной тьме пробираться сквозь густой лес было очень сложно. Слабая луна практически не давала света. Следов на траве, даже если те и были, разобрать оказалось невозможно. Деревья периодически преграждали путь, заставляя петлять, как и в прошлый раз. Авель подумал, что Бен, наверное, вел его также, и также петляя, вконец запутался.
Лишнего времени не было. Хотя он и уверял Бетти, что Бену ничего не угрожает, сам же не представлял, что сейчас происходит с другом, и уж точно не ожидал от Скинса ничего хорошего. В этот раз им повезло. Недолго блуждая по лесу, они выбрались прямо на полянку возле дома Скинса. И тут же убедились, что Бен со Скинсом тоже тут.
Из землянки слышался угрожающе шипящий голос Скинса. Бен почему-то молчал. Ребята подошли ближе.
- Не спеши врываться внутрь, - шепотом попросил Авель. – Давай сначала осмотримся.
Рон кивнул. И они прислушались. Сначала разобрать слова было невозможно, но, немного привыкнув к тембру голоса Скинса, они услышали:
- Ты вернешь мне мою вещь, герой-недоучка. Ты ведь знаешь, что я могу сделать, если начнешь снова строить из себя крутого?
В ответ послышалось грозное мычание Бена. Видимо, рот его был закрыт. Скинс сначала как-то непонятно хрюкнул, но спустя мгновенье стало понятно, что он смеется.
- Надо же восстановить status quo с твоей дочерью, правда, папаша?
Он снова самодовольно засмеялся. И тут они услышали глухой звук, вслед за которым последовала страшная брань. Бен как-то умудрился ударить Скинса. Внезапно произошло то, чего Авель никак не ожидал.
Стоящий возле него Рон кинулся в землянку и с бешеным криком повалил верзилу на пол. Не столько от броска Рона, сколько от удара о бревно, служащее табуреткой у Бройлера, Скинс замер и перестал двигаться. Судя по всему, сознание покинуло его огромное тело. Авель тоже забежал в землянку. Рон уже высовывал кляп изо рта Бена.
Изможденный Бен лежал на земле, весь залитый кровью. Из разбитого виска сочилась тонкая струйка. Одежда покрылась грязью. Бен попытался подняться. Его лицо даже при полной тьме выглядело настолько бледным, что не хуже луны отражало редкие блики света. Силы оставили друга, и он снова повалился на землю. Рон поднял отца под руку и начал медленно выносить из землянки. Авель заметил, как левой рукой Бен придерживает безжизненно болтающуюся правую.
Он подхватил Бена, и все трое направились к выходу из дома Скинса. В этот момент в другом его конце, где лежало бездвижное тело верзилы, послышалось какое-то копошение. Ребята замерли и уставились в полностью закрытый темнотой угол. Неожиданно на них буквально выпрыгнула большая туча, в ночном мраке выглядящая вдвойне угрожающе. Они отпрянули назад, но боковая стена сыграла не в их пользу, и они уперлись спинами в землянку Скинса. Большая туча налетела на Бена, словно выискивая его из стройного ряда друзей.
Бен только ухнул от очередного удара в живот. Его лицо исказилось от боли, и он медленно съехал по стенке. Авель сходу, не думая, сделал размах, какой только мог в такой тесноте, и со всей силы ударил Скинса в левый глаз. То ли гнев удвоил силы Авеля, то ли сказалась недавняя практика с Лукосом, но Скинс отлетел от удара Авеля и, пошатываясь, прижался к противоположной стене. В этот момент его настиг второй удар, уже от Рона, попавшего ему тоже куда-то в лицо. Скинс напрягся, но устоял. Рон замахнулся и ударил его еще раз.
- Не смей приближаться к моей семье, лысый урод! – кричал он. – А попробуешь подойти к сестре, я тебе такую жизнь устрою, что будешь мечтать в ад попасть!
Отметеленный разгневанными друзьями Скинс изобразил на своем окровавленном лице подобие улыбки, чего, по-видимому, ему делать не стоило. Рон, как ужаленный, принялся снова колотить его. Правда, он уже сильно устал, и каждый следующий удар становился все слабее и слабее. Но и Скинсу тоже много не надо было. Бен безмолвно наблюдал за происходящим с того самого места, где его оставили лежать. Наконец, огромная туша Бройлера с грохотом повалилась на пол. Глаза непримиримых врагов, теперь находившиеся на одном уровне, встретились.
Взгляд Скинса блеснул недобрым светом. Он посмотрел на Бена так, словно, напоминая ему о заключенном договоре. Бен побледнел еще больше. К сожалению для Скинса, Рон тоже заметил этот взгляд и с новой силой бросился к нему. Тут Авель решил, что пора вмешаться. Он схватил Рона и попробовал оттащить его к Бену.
- Не трогай его! Он уже достаточно получил!
- Я убью его! - крикнул Рон, совершенно забывший об особенности этого мира. Человеческое сознание будто сопротивлялось против того, чтобы признать факт этого своеобразного бессмертия.
- Не убьешь, - спокойно сказал Авель. – Ванная возле площади тут же снова восстановит его. Только здорового и невредимого.
Тут Бен понял, что нужно сделать. Он слегка приподнялся на локте и громко, что было довольно странно в его положении, сказал:
- Рон, сын, оставь его тут лежать! Пусть чувствует эту боль, пусть помнит, что наша семья может сделать с ним. Раны долго будут мешать ему забыть эту ночь.
Рон гневно посмотрел на Скинса, но, повинуясь воле отца, отошел и присел рядом. Друзья переглянулись. Авель думал, что все кончено, что сейчас они встанут и пойдут домой. Как вдруг ... Скинс, как безумный, резко вскочил на ноги и, подскочив к Бену, грохнулся подле него, схватив его цепкой хваткой за ворот пончо.
- Меня нельзя убить?!
Авель с горечью осознал, что Скинс не догадывался о бессмертии восстановленных людей. А он собственноручно вложил ему в руки столь страшное оружие. Бен и Рон тоже понимали это. Как бессмысленна теперь казалась драка в свете последних событий. Тем временем Бройлер, упиваясь своей непобедимостью, продолжал:
- Вы можете все вместе бить меня, вы можете бесконечно убивать меня, но я останусь! Я буду, как Феникс, возвращаться снова и снова, чтобы приходить к тебе! Пока ты не вернешь мне то, что подло украл у меня.
- Украл? – Рон недоуменно переводил взгляд с одного участника диалога на другого. – Отец, что этот лжец говорит про тебя?
- Лжец? Это я лжец? А что герой Бенджамин Фолдер не сказал сыночку, что теперь он вор Бенджамин Фолдер? – казалось, Скинс вне себя от радости, что впервые так поднялся над Беном, по крайней мере, в своих собственных глазах.
Удивление Рона трансформировалось в очередную вспышку агрессии, и, пожалуй, уже ничто бы не спасло Скинса от его тяжелой руки, если бы Бен не начал снова говорить.
- Он говорит правду, Рон. На этот раз правду, - Бен тяжело вздохнул. – Я действительно этим вечером взял кое-что из этого дома.
- Но отец?! – Рон выглядел обескуражено. Он не знал, как ему следует поступать в такой ситуации. – Что могло тебе понадобиться в доме этого грязного ублюдка?!
- Но-но, мальчишка, потише в выражениях! – нахальству Скинса не было предела. Теперь уже он диктовал им свои условия.
Рон просто кинул на него гневный взгляд, но трогать не стал.
- Это не его вещь! Такая вещь просто не могла быть творением его рук!
- Да? Так уж плохи мои творения? До меня тут дошли слухи...
Скинс ухмыльнулся, но тут Рон не стал себя сдерживать и прервал речь Бройлера. Мощный удар в висок пришиб верзилу к земле. Но он оставался в сознании. Не так-то легко было сокрушить Скинса Бройлера. Он не стал подниматься. Его глаза снова приковались к Бену.
- Я бессмертен, - повторил он. – И я могу отобрать у тебя то, что является самым ценным для тебя. Ты понимаешь, о чем я? Но мне нужно то, что является источником моего счастья в этом мире. Считай, что мы квиты! Я обокрал тебя в той жизни. Ты обокрал меня в этой. Верни мне то, что мне нужно, и я не стану делать то, чего ваша добропорядочная семейка так боится.
Скинс замолчал и закрыл глаза. Остальные тоже молчали. Авель и Рон чувствовали, что сейчас их помощь не нужна Бену. Это их дело, его и Скинса. Но Бен тоже молчал. Он не соглашался, но и не возражал. Прошло несколько минут. Авель подошел к другу и слегка потянул его за рукав, показывая, пора идти. Бен, так и оставив Скинса без ответа, практически сам поднялся, слегка опираясь на руку Авеля.
Бройлер, казалось, наконец-то забылся. Он лежал с закрытыми глазами и не обращал внимания на то, что из его рта узеньким ручейком текла струйка крови. Рон посмотрел на него и с отвращением отвернулся. Убедившись в том, что Авель и Бен тоже на ногах, он решительно вышел из землянки. Друзья последовали за ним. Уже выходя, они услышали за своими спинами голос Скинса.
- Один день, Фолдер, - прошипел тот.
Бен обернулся, и вечные враги снова встретились глазами. Авель заметил, как Скинс победоносно хрюкнул.
- Один день, - повторил он более сильным голосом. – Если до захода солнца моя вещь не вернется ко мне, я приду к тебе сам! И заберу то, что посчитаю адекватной заменой.
Бен ничего не ответил и, поддерживаемый Авелем, вышел на улицу.
Светало. Красное солнце, словно кровью заливало деревья, окаймляющие полянку. На лице Бена застыло какое-то непонятное выражение. Даже Авель и Рон не могли сейчас знать, что творится в голове близкого человека. Они молча пошли к дому.

Глава пятнадцатая

Возле землянки их ждала взволнованная Бетти.
- Бен, как ты? – Она подбежала к ним и обняла мужа.
Бен, раненный и измученный, потерял равновесие и точно бы упал, если бы Авель и Рон не поддержали его.
- Он еще очень слаб, Бетти. Дай ему отдохнуть, – посоветовал Авель. – Может быть, сумеешь поспать, а Бен? – добавил он другу.
- Да, конечно, - Бетти отпустила Бена, - я пойду сделаю горячего чая.
- Вот это правильно, мама, я бы тоже попил, - одобрил Рон.
Бетти ушла, и все трое залезли в землянку. Было еще темно, ленивый утренний свет не успел подобраться ко входу в дом. Рон усадил Бена на его стог, и тот тут же плавно скатился в сено и закрыл глаза. Авель и Рон сидели на дубовых брусьях и смотрели на спящего Бена. Через пару минут Авель понял, что оставаться и пить чай не только не нужно, но даже обременительно для хозяев.
- Пусть поспит, Рон. Да и Бетти наверняка глаз не сомкнула, - сказал он. – Нам тоже не помешает отдохнуть.
- Ну, пойдем, - поддержал Рон.
Молодые люди вышли из землянки. Бетти все еще не было видно. Авель обратил внимание на то, что трава у дома чистая. Они попрощались и пошли по своим домам.
Зайдя в свое жилище, Авель лег на стог сена и долго смотрел на розовые переливы неба. Спать совершенно не хотелось. Событий за минувшую ночь произошло столько, что мозг кипел, представляя его глазам нескончаемую вереницу видений. Он даже не знал, о чем думать. О Бене ли с его враждой со Скинсом, или о Коде и ее мире снов. Если он заснет, то, может быть, снова увидит ее... Авель закрыл глаза, видения обрели большую четкость.
Они с такой бешеной скоростью метаморфировали между собой, что понять что-то не представлялось возможным. Напротив, голова начинала раскалываться от этого калейдоскопа незваных мыслей. Авель сел. Сидя, он чувствовал себя лучше. На улице было все светлее и светлее. Первые птички уже затянули свои веселые песенки. Авель определенно понял, что спать больше не ляжет. Но что же делать?
Он вышел из землянки. На большом расстоянии друг от друга, но все же в пределах видимости, дремали многочисленные травяные домики. Никого не было. Авель поднял руки навстречу солнцу и почувствовал какое-то странное и до умопомрачения приятное ощущение единения с природой. Как все-таки жаль, что Кода не может этого почувствовать! Никогда они со своими фокусами не смогут испытать этого нелепого в своей примитивности, но божественного в своей глобальности чувства причастности к чему-то громадному, к какой-то неведомой тебе огромной силе, сотворившей все вокруг, включая тебя.
Он бездумно пошел навстречу солнцу, с удовольствием ощущая голой стопой мокрую траву под ногами. Солнце по иронии судьбы привело его прямо к солнечным часам на центральной площади. Косая тень указывала на римскую цифру пять. Он присел на нее сверху, любуясь монументальной постройкой рук человеческих. В спектральном свете раннего солнца главное здание их молодого городка сказочно переливалось всеми цветами радуги. После недавней радости от ощущения себя частичкой природы, теперь его охватила гордость за человечество, по крайней мере, за эту – восстановленную его часть. Хотя Авель не сомневался, что восстанови они любую другую группу людей, примерно похожее здание уже высилось бы, пронзая своими стенами небо, где-то неподалеку.
Он встал и зашел в дом. Авель еще ни разу не видел его таким пустым. Теперь он не походил на муравейник, испещренный сотней людских троп. Огромный пустой зал в центре дома, еще не поделенный на множество комнат, представлялся теперь Авелю своеобразным храмом солнца, освещенным сквозь бескрышный потолок изнутри так, как никогда не может быть освещено крытое помещение. Авель подумал, что одно только это зрелище стоило того, чтобы совершить утреннюю прогулку. Величественную картину удачно дополнял аромат свежесрубленного дерева, наполнявший помещение.
Авель вышел из здания и пошел дальше по направлению к лесу. Подойдя почти вплотную к ровным после вмешательства человека с топором рядам деревьев, Авель оглядел их и заметил сбоку протоптанную тропу, всего лишь раз прежде виденную им. Та самая дорога, по которой они с Беном в первый день ходили к океану. Последняя мысль оказалась сродни озарению. Авель, так страстно любивший плавать в прошлой жизни, в этой, казалось, забыл даже о существовании океана. Он тут же уверенно свернул на тропу.
С каждой сотней метров землянок становилось все меньше, а склон проявлялся все ощутимее. Спустя несколько минут он уже вышел за пределы леса на ровный зеленый естественный газон, покрытый знакомыми клумбами с цветами. Быстро спустившись к воде, лениво ласкающей песчаный берег, он сбросил с себя одежду и бултыхнулся в приятную ниву.
Чем дальше он плыл, тем больше убеждался в правильности своего решения. Вода освежала, придавала сил, развеивала мусор, забивший голову. Авель кувыркался, нырял, заплывал далеко от берега и возвращался снова передохнуть на мели. Возможно, он плавал долго, потому что, когда вернулся, солнце уже обычным светом освещало кроны деревьев.
Авель вылез на берег и сел обсохнуть. Он чувствовал себя заново рожденным. Морская вода лучше восстановительной ванны возвращала утраченные жизненные силы. Авель подумал, что недаром человек развивается в чреве матери, кувыркаясь в околоплодных водах. Ничто на Земле не сможет стать лучшим успокоительным средством, чем воссоздание идеально безопасной обстановки внутриутробного развития.
Одевшись, Авель в нерешимости взглянул в сторону лагеря. Солнце уже просушило траву, но люди все еще спали в своих землянках. Возвращаться сейчас не было никакого смысла. С другой стороны Авель заметил свой любимый холм в форме рыцарского шлема. Сомнения развеялись, он знал, куда ведет его дорога.
Минут через пятнадцать он уже был на вершине холма. Яркий свет буквально засвечивал все закоулки острова. Даже густой лес с нежилой части местности показал свои залысины. Вода нежно голубым с оттенками зеленого цветом, словно в аквариуме, красиво переливалась до самого горизонта, на котором все так же грозно висела ширма из туч. Правда, сейчас они выглядели несколько более миролюбиво, осветлив свой обычный серый наряд бежевыми тонами. И все-таки как-то неестественно выглядели эти тучи, намертво зависшие над небосклоном. Что-то скрывали эти безмолвные стражи.
Авель присел недалеко от края вершины. Слева от него какая-то вспышка привлекла к себе внимание. Он присмотрелся. Да, все та же знакомая молния, которая тоже неустанно работает на своем посту. Ладно тучи, тут вообще с дождями какая-то странная ситуация, но молния-то почему там вечно поблескивает?
Но уже через пару минут Авель забыл про молнию и про тучи. Он откинулся на мягкую траву и погрузился в размышления. Теперь воспоминания о минувших событиях покинули активную память и не мучили своим неуемным круговоротом. Он мог спокойно доставать оттуда интересующую информацию, и обдумывать ее столько, сколько считал нужным.
Его мысли вернулись к Коде. Теперь Авель понимал, что ее мир, это один из вариантов развития его собственного настоящего. Того настоящего, что умерло вместе с ним тысячу двести лет назад. Какой неординарный способ решения всех проблем они выбрали! А Кода даже не представляет, как сейчас Земля выглядит. Она ведь думала, что здесь кладбище покинувших ее людей.
И зачем все-таки им понадобилось восстанавливать людей прошлого? Какая цель могла заставить их пойти на это..., вернуться к своей брошенной Земле. Вернуться к Земле?! Может быть, это и есть цель! Может быть, кое-кому в мире Коды хочется снова стать настоящими?! Не эфемерными призраками из снов, а людьми из плоти и крови?
Действительно, Кода сама говорила, что они без тел и не могут вернуться на Землю даже при самом большом желании. Но что если кто-то из них получил доступ к Земле, сумел оттуда, из своего мира восстановить их. Зачем это может быть нужно? Понятно, зачем. У них нет тел, а чтобы вернуться на Землю, нужны тела. Их восстанавливают для того, чтобы украсть их физическую плоть, а души выбросить за ненадобностью.
И отец Коды знает об этом! Именно поэтому он так строго говорил с Авелем, потому что Авель для него не человек, а тело, пустое тело. Поэтому он запрещает Коде общаться с ним, чтобы его дочь, не дай Бог, не увидела в нем личность и не привязалась к нему. Все сходится. Может быть, именно его тело приглянулось Астиону. А кто вообще сказал Авелю, что этот мир добрых волшебников? Что он не враждебен ему?
Страшные мысли заполонили голову Авеля. Он не знал, как избавиться от этого жуткого наваждения. Ему нравилась Кода. Теперь, после предположения, какое зло затеял ее отец и как неразумно было бы продолжать отношения с его дочерью, он еще больше убедился в том, что не может потерять ее. Да она и не виновна в том, что затеяли люди из ее мира. Но как же тогда быть самому Авелю? Что предпринять, чтобы спасти свое тело?
Ему очень захотелось посоветоваться с Беном. Но как он сейчас будет рассказывать другу об этом, если у того и самого проблем «полон рот». Нет, Бен сейчас не сможет помочь Авелю. Напротив, он сам сегодня как никогда нуждается в его помощи. Так мысли Авеля плавно перетекли к Бену.
Авель пытался вспомнить тот короткий момент, когда он увидел в руках друга таинственный шарик. Источник счастья для Скинса, как он сам говорит. Конечно, нельзя не согласиться, что этот предмет довольно необычен. Но не более того. Его нельзя назвать ни красивым, ни интересным. Что же в нем такого нашла туповатая башка Бройлера? Определенно, шарик был в этом мире независимо от их появления. Никто из людей, обладая лишь самодельными топориками и другими примитивными инструментами не смог бы создать его. Но откуда он тогда взялся?
Может быть действительно, в самом шарике и заключается ключ к разгадке его происхождения. Возможно, он представляет собой на самом деле ценную находку. Вот только Скинс с его куриными мозгами, не позволившими при всех стараниях матери продержаться в институте дальше третьего курса, точно не сумел бы понять того, что скрывает этот шар. Тогда чем он мог так заворожить его? А не стоит ли искать разгадку в том, где он, собственно, раздобыл свое «счастье»? Может быть, ему интересен не сам шар, а то, что с ним связано.
Скинс, наверняка, что-то знает. Но что? Спрашивать бесполезно. Он только еще больше зациклиться на собственной уникальности. Такие карты нельзя давать в руки злому человеку. Тогда как узнать? Что если проследить за ним? Он может вернуться в то место, где нашел шар. А может и не вернуться, тогда Авель просто потратит часы, а то и дни на пустое выслеживание.
Авель поднялся с травы и сел на самый край отвесного склона. Его ноги болтались на ветру, а мысли витали далеко в лагере. Если думать логически, а именно такой способ мышления Авель признавал больше всего, то следует начинать с анализа того, чем они обладают. Они не знают, откуда он взялся и что он такое. Но зато он сам находится у Бена. А значит, и начинать надо с изучения самого шара.
Авель посмотрел на солнце. Оно уже поднялось высоко в небо. Определять по солнцу время он не умел, но знал, что чем оно выше, тем ближе к полудню. Наверное, все как раз встали. Надо поспешить к Бену, пока они не позавтракали. Да и желудок упрямо журчал, демонстрируя, что неплохо бы перекусить.
Авель встал во весь рост и внимательно вгляделся в обширное пустое пространство вдалеке – туда, где располагалась центральная площадь. По ней туда-сюда маячили маленькие серые точки. Теперь Авель был уверен, люди уже на ногах. Он быстро сбежал с холма и кратчайшей дорогой через самую лесную гущу торопливой походкой поспешил к землянке Бена. Есть хотелось действительно сильно. Он ведь почти не спал этой ночью. А сил как моральных, так и физических потратил много. Да и завтракать в одиночестве Авель никогда не любил.
Приблизившись к дому Бена, Авель уже издали понял, что не опоздал. Можно было даже не торопиться. Как такового цивилизованного завтрака сегодня не предвещалось. И хотя на столе лежала какая-то еда, было не похоже, чтобы к ней кто-нибудь притронулся. Авель, мельком взглянув на стол, без спроса вошел в землянку.
Сразу по лицу Бетти можно было понять, что спать она так и не ложилась. Она сидела возле мужа, лежавшего почти в таком же положении, как его оставили, уходя, Авель и Рон. Бен был все такой же бледный, только крупные капли пота выступили на его лице. Глаза закрыты, но он не спал. То и дело немного дергаясь, веки дрожали, обнажая покрасневшие белки. Бен находился в бреду, его лихорадило. Бетти каждые пять минут неустанно меняла повязки на его лбу, смоченные в холодной воде. Сломанная правая рука побелела настолько, что уже вызывала сомнение в своей жизнеспособности.
Авель сел на корточки у изголовья друга. Бетти, заплаканными глазами смотрела то на мужа, то на Авеля. Он вспомнил свое обещание, данное ей ночью, что Бен вернется целым и невредимым. Чувство вины захлестнуло его. На что он рассчитывал, давая такое обещание? На то, что когда он придет к Скинсу, с Беном будет все в порядке? Это глупо, учитывая сколько крови оставалось на траве после их первой стычки. На то, что он чудесным образом исцелится, не успев дойти до дома. Странное предположение. Может быть, он подобно Бетти думал, что уже не застанет Бена живым? Что просто пойдет к ванной, где и будет сидеть целый и невредимый Бен? Наверное, так.
Но все обернулось иначе. Бен жив, но ранен. Что же теперь можно поделать? Так и смотреть, как жизнь медленно покидает друга? Но если он умрет от ран, ведь не все ли равно как тебя настигает смерть, его тут же восстановят. Скорее всего. Но сколько придется ждать, пока это случится. Сколько мучений предстоит пережить Бену и Бетти, пока его дух не покинет тело. Дух покинет тело... Авель вспомнил предостережение Бетти. Со смертью лучше не рисковать. Мало ли в какое далекое путешествие отправится душа Бена... Вдруг она не сможет вернуться?
Что же делать? Как спасти друга? На Авеля смотрела Бетти как будто с упреком. Да нет, конечно показалось. Просто она очень устала, хочет спать, наверное. Может быть, отнести Бена поближе к ванной, и как только он умрет, положить его туда, чтобы душа не успела покинуть тело. Что за глупости? Душе ведь не надо много времени. Они не успеют его тело кинуть в ванную, как она уже будет далеко. А что если... Авеля осенила неожиданная идея. А что если не ждать смерти Бена, что если попробовать его прямо сейчас отнести в ванную. Вдруг она просто восстановит его тело, вылечит руку. В конце концов, что может угрожать ему, если они действительно сделают так. Даже если живому нельзя ложиться туда, тогда он умрет. Но его состояние на данный момент не внушало надежд на благополучный исход, и если вдруг случится самое худшее, то хотя бы мучиться не будет.
- Бетти, я знаю, что делать. Помоги мне поднять Бена.
Авель аккуратно просунул руку под шею друга и тихонько поднял его. Бетти помогла свесить ноги мужа. Таким образом, Бен худо-бедно принял практически вертикальное положение. От всех этих маневров сознание на мгновение вернулось к нему. Он посмотрел в глаза Авелю и разборчиво сказал:
- Береги моих девочек.
- Сам сбережешь.
Авель как мог осторожно взвалил богатырское туловище Бена на плечо и под вздохи Бетти вынес наружу. Солнце осветило слабое тело друга, разбудив еще теплящийся огонек жизни и заставив его как растение направить свои лепестки ему навстречу. Он поднял голову и очень печально посмотрел в сторону леса. Авель почувствовал движение и догадался о мыслях Бена.
- Не грусти, друг. Не умирать идешь, лечиться.
Бен ничего не ответил. Может быть, он снова потерял сознание. Видимо, последний запас сил был исчерпан, потому что тело друга заметно потяжелело.
По дороге к Авелю с Беном и Бетти присоединились сначала Рон и Полли, а потом и Колин с Мари. Даже Долби оставил на время свою работу и пошел посмотреть на странную процессию. Таким образом, затея Авеля переросла в какую-то церемонию. Видимо мало кто верил в возможность чудесного восстановления. Все молчали, изредка шушукаясь по двое, вследствие чего с каждым шагом ощущение траурной процессии все увеличивалось, отчего глаза Бетти становились все краснее и краснее. Ей еще не приходилось хоронить мужа.
Наконец, они дошли. Вокруг собралось уже не меньше десятка посторонних людей. Авель подошел с Беном на руках к ванной, опустился на корточки, положив друга на землю возле самой воды. Бетти подошла к Бену и, что-то прошептав ему на ухо, поцеловала в губы. Слезы полились у нее из глаз, и она, стремительно отвернувшись, отошла назад. Рон и Полли сели на корточки возле отца и взяли его за руку. Они в отличие от матери уже прошли однажды через это.
Атмосфера в воздухе настолько помрачнела, что Авелю даже показалось, что сейчас сама природа заплачет от неутешимого горя. И хотя он не был уверен в правильности своих расчетов, он все еще помнил, что они сюда пришли не на похороны, а на восстановление. И тогда он решил, что пришло время вмешаться.
- Хватит вам! Мне бы тоже очень не хватало Бена. Но еще не пришло время прощаться. Сейчас мы опустим его в ванную, и он восстановится!
Все удивленно переглянулись. По взглядам Авель понял, что большинство присутствующих даже не догадывались о цели их шествия. Но и теперь сомневающихся в успехе было достаточно. Авель отвернулся от этих безмолвных лиц и посмотрел в ванную. Она не отличалась ничем особенным, просто вода, как в озере, только загнанная в очень маленькое пространство.
Он не понимал, как работает эта штуковина, но он ведь и сам дважды вылезал отсюда. К тому же и продовольственная яма, хотя он и не видел ее ни разу, по рассказам выглядела совершенно непримечательно. Однако откуда-то там все же бралась еда. Причем не какая угодно, а та, которую заказывали.
Он наклонился над Беном. Друг тихонько сопел, не подозревая, что за действие Авель собирается совершить. На секунду обуреваемый сомнением он постарался увидеть в глазах Бена какую-нибудь подсказку, одобрение что ли. А вдруг этот большой добрый парень, всегда стремящийся защитить тех, кого любит, кто составляет смысл его жизни, не настолько страшно болен и сумеет сам вылечиться через какое-то время? Что если ванная поглотит его, и окажется, что это был единственный способ уничтожения человека в их мире? Что же делать? Сзади стоят и смотрят на него, ожидая развязки. Но что ему до них, когда он должен принять окончательное решение. Решение, которое, возможно, определит судьбу его друга.
Авель больше не сомневался. Он вспомнил простое правило, гласившее, что в затруднительной ситуации надо полагаться на интуицию и принимать первое пришедшее в голову решение. А значит, он поступает правильно. Во всяком случае, он хоть как-то поступает, а не сидит и смотрит, как болезненно покидает жизнь тело его лучшего друга. Он не стал больше давать себе времени одуматься. От сильного толчкового движения Бен полетел прямо в воду. Раздался громкий хлопок, и совершенно неожиданно для себя Авель почувствовал, как воздух будто втягивается в ванную. Как она, словно пылесос затягивает все в себя.
Авель, не отдавая себе отчета, отполз подальше. Люди сзади тоже отошли. Показалось, что воздух над ванной потемнел, но он не был уверен. Если это и произошло, то настолько быстро, что только очень внимательный глаз мог что-то заметить. Не прошло и пары секунд, как атмосфера нормализовалась. Авель посмотрел в ванную и...
О чудо! Бен сидел там целый и невредимый! Как камень с души Авеля свалился тяжелый груз. Он принял правильное решение. Бен спасен! И смотрите на него – сидит, никуда не торопится и, словно ничего не произошло, улыбается.

Глава шестнадцатая

Вылезая из ванны, Бен поскользнулся и точно ушел бы под воду, если бы Авель вовремя не схватил его за руку.
- Там такой скользкий пол, ты замечал раньше? – спросил он Авеля.
- Нет. Может, там ил, - предположил Авель.
Не дослушав друга, Бен неожиданно, изрядно напугав присутствующих, выскользнул из рук Авеля и ушел на дно. Не прошло и двух секунд, как он снова появился на поверхности, никак не повредив себя от маневров в восстановительной ванной. Только одна рука его была словно обмазана черным гуталином. Он радостно тряс ею перед носом Авеля. Толпа ошарашено смотрела на разворачивающуюся сцену.
- Что это?
- Нефть, что же еще, - блеснув эрудицией, ответил Бен.
- Нефть? Тут?
- Да, а почему бы ей ни быть именно тут? Зато теперь, если понадобится, всегда будем знать, где ее можно найти, - довольно сказал он, вылезая на землю.
Бетти подобрала покрывало, как обычно оставленное жителями острова для вновь восстановленных, и передала Бену. Его одежда, как это обычно бывает после посещения восстановительной ванны, исчезла. Поблагодарив присутствующих за поддержку и обняв жену, Бен со своей счастливой супругой и любящими детьми, пошел домой. Авель, удовлетворенный благополучным исходом утреннего переполоха, последовал за ними.
Вернувшись в землянку, Бен, немало обрадовав Бетти, попросил приготовить чего-нибудь поесть. Авель тоже был рад этой просьбе. Во время завтрака друг рассказывал, как в бреду он думал только о том, что Бетти надо поспать. Хотя думал он редко, большую часть времени забываясь и теряя счет часам. Всех же интересовали его ощущения в ванной, но в этом вопросе многого узнать не довелось. Все произошло так быстро, что Бен толком не успел понять, что же с ним сделали. Просто проснулся, как ему показалось, и все.
После завтрака он предложил Авелю прогуляться, настоятельно посоветовав Бетти прилечь поспать. О работе на стройке не могло и речи идти. Оба прекрасно понимали, что сегодня не до этого. Перенесенный шок от угрозы потери Бена уже начал испаряться с поверхности сознания, занимая свое постоянное место в ячейках памяти. Теперь утро казалось еще прекрасней и радостней, чем в рассветные часы. После дождя, который они удачно пересидели в землянке, трава стала сырой и испаряла приятную свежесть. Друзья дошли до леса и затерялись среди деревьев.
Сначала они просто блуждали в неизвестном направлении, но спустя некоторое время Авелю показалось, что их путь не случаен. Еще через несколько минут он твердо понял, они приближаются к дому Скинса.
- Разве эта дорога не ведет к Бройлеру? – спросил он.
- Кажется, ведет, - рассеяно ответил Бен.
- Неужели ты... – Авель не мог поверить, что, только оклемавшись, Бен тут же снова идет к нему.
- Нет, конечно. У меня нет никакого желания видеть этого черта. Ни сейчас, ни после, - удрученно промычал Бен.
- Тогда зачем мы идем туда?
- Мы идем не туда.
Авель понял, что Бен не хочет ничего объяснять, и решил проявить терпение. Все равно вскоре он увидит, куда его приведет друг и зачем. Долго ждать не пришлось и, не дойдя каких-то пару сотен метров до землянки Скинса, Бен остановился и начал внимательно оглядывать местность вокруг.
- Было темно, и я не уверен в том, куда положил его, - тихо проговорил он.
- Так он здесь? Ты спрятал шар прямо у дома Скинса? – Авель был в шоке от друга. Это же надо было догадаться, спрятать его там, где уж точно искать не будут – под самым носом врага. – А я и не заметил, как ты скинул его.
- Ты был погружен в свои мысли, - задумчиво молвил Бен, вглядываясь в заросли кустарника у большого дуба.
- Ты уверен, что шар где-то здесь? – в голосе Авеля появилось сомнение, слишком похожим был лес на всем своем протяжении.
- Да, я запоминал эту комбинацию, - Бен указал пальцем на сдвоенный ствол березы и на мощный дуб, стоящий неподалеку, окруженный обширным кустарником. – Только рядом должен лежать поваленный ствол какого-то тоненького дерева, об который я вчера споткнулся.
- А-а, это я припоминаю.
- Не доходя до дуба... Березки были чуть дальше, - бормотал Бен, нарезая круги вокруг деревьев. Наконец, Авель услышал радостный возглас: - Вот он!
Бен копался в другом кустарнике, спрятанном за необъятным стволом своей главной отметки. Авель подошел ближе и увидел, как друг бережно вытаскивает оттуда белесый шарик. Освещенный ярким солнечным светом, он стал значительно красивее. Бен, окинув его коротким взглядом, бережно завернул в длинные полы мексиканского пончо. Друзья переглянулись, обдумывая, куда им идти теперь. Но долго думать не пришлось.
Треск веток неподалеку, заставил их плотно прижаться к стволу дерева, надежно укрывавшему от любопытного взгляда. Кто бы это ни был, встречаться с ним сейчас, когда в руках Бена снова был шар, им совершенно не хотелось. Оба были уверены, что раньше времени создавать ажиотаж вокруг него не стоит.
Они притаились. Только секунду назад возглас Бена мог привлечь к себе ненужное внимание. Оставалось только надеяться на то, что его перекрыл шум от собственного движения приближающегося человека. Странник приближался. Звук его шагов, неаккуратно ступающих прямо по кустам и обламывающих нижние ветки деревьев, становился все громче. Казалось, вот, сейчас, он выйдет прямо на них. Тут на расстоянии не более пятнадцати метров они увидели бесформенную фигуру Скинса Бройлера. Бен вжал в себя шар так, словно хотел, чтобы его круглые очертания не были видны при наружном осмотре.
Скинс шел, внимательно оглядываясь по сторонам, словно догадываясь, что они где-то рядом. К удивлению Авеля, его тело и лицо совершенно не сохранили следов ночной драки. Он все приближался, пока, наконец, не поравнялся с ними. Верзила остановился и, как ищейка, начал принюхиваться. Ситуацию спасла только случайно попавшаяся между ними береза, не очень толстая в стволе, но все же достаточная, чтобы закрыть их от жадного взора Бройлера. Он прошел дальше, к своему дому.
Друзья дождались, пока он достигнет своего жилища. Переждали еще несколько минут, и в противоположность косолапому Скинсу, тихо-тихо, насколько только позволял лес, пошли прочь. Спустя минут десять, они уже чувствовали себя в безопасности.
- Может, поднимемся на холм? - предложил Бен.
- Давай.
- Это действительно безопасное место, - сказал Бен, когда они достигли вершины. – Все видим мы, но никто не видит нас.
- Если специально не посмотрит, - поправил Авель.
- Да кому надо сюда смотреть? - возразил Бен.
- Скорее всего, про этот холм не только нам известно. Поэтому давай лучше не будем светиться, сядь пониже.
- Надо решить, что делать дальше.
- Ты собираешься возвращать шар Скинсу?
- Нет, - тяжело вздохнул Бен, словно ставя точку над всеми своими сомнениями.
- Но...
Авель не успел договорить, Бен и так знал, что скажет друг, и посчитал нужным перебить его.
- Ты же и сам понимаешь, что если эта вещь представляется такой ценной даже Скинсу, то, во всяком случае, перед тем как ее отдавать, надо внимательно изучить, с чем мы имеем дело.
На это возразить было нечем. Недаром друзья познакомились не где-нибудь, а именно в институте, где из них делали ученых, людей, готовых посвятить исследованиям всю свою жизнь и даже поставить ее под угрозу, если на то будет оправданная необходимость. И в отличие от Авеля, жизнь Бена действительно была посвящена именно этому. Авель не стал спорить, а молча наблюдал за тем, как Бен выворачивает из одежды шар и аккуратно кладет его перед ними.
- Я не меньше твоего хочу узнать, кто и зачем нас тут восстановил, - словно оправдываясь, продолжал Бен. – Возможно, этот шар и приведет нас к ответу.
- Все может быть, - кивнул Авель, а сам, вспомнив Коду, подумал, что стоит рассказать другу о тех, кто их восстановил, но следующая фраза Бена напомнила ему о том, что сейчас не время для этого рассказа.
- Вот только Полли..., - Бен осекся.
- Что Полли? – хотя Авель уже и сам неплохо понимал, в чем состояли угрозы Скинса.
- Это за ней он придет сегодня вечером, - как-то с неохотой пояснил он, - если я не отдам шар.
- Но мы же не отдадим ее, - вполне резонно успокоил друга Авель.
- Сегодня не отдадим, - согласился Бен, - но за сегодня придет завтра, а потом послезавтра... Мы бессмертны, а это значит, что время не имеет значения. Я не смогу прятать ее вечно, если только не заточу ее в тюрьму, в башню, как принято рассказывать в детских сказках. «А принцесса сидела на самом верху башни, надежно спрятанная от чудовища, и ждала, пока прекрасный принц не придет и не освободит ее», - с горечью в голосе процитировал он.
- Ты можешь изучить шар за ближайшие дни, а потом вернуть его.
- Кто знает, какая реакция будет у него сегодня, когда он услышит ответ. И зачем только восстановили его? Неужели на нашем кладбище сохранилось так мало скелетов, что в их число попал такой человек?!
- Да, я тоже думал об этом. И Лукоса Поинта могли бы не восстанавливать.
- Ну, от этого, на наше счастье, бед пока не было. Если его не трогать, сам он вроде бы инициативы не проявляет.
- Вроде бы, - медленно повторил Авель.
- А если убить его нельзя, так, может, надо как-нибудь изолировать, - вдруг осенило Бена. – Вон какую домину отгрохали, может, там его и запереть?
- Не уверен я, что люди согласятся из первого же строения тюрьму соорудить, - скептически возразил Авель.
- Ну, тогда можно построить отдельно тюрьму. Много работы не потребуется. Хоромы для него будет слишком жирно. Так, будку небольшую. Многие нам с удовольствием помогут.
- Да, и правда, это лучшее, что можно сделать, - подтвердил Авель.
- Ну а пока, можно и попрятать, - обрадовано подытожил Бен.
- Знаешь, а может он и не такой дурак, как мы о нем думаем, - задумчиво проговорил Авель. Эта мысль уже минут пятнадцать настойчиво крутилась у него в голове.
- Ты о чем?
- Во-первых, он появился в лесу недалеко от нас всего минут через пять. Совпадение? Может быть. Но он шел из лагеря, куда до этого, не ходил. Совпадение? Возможно. Он был здоров, даже без синяков, а я лично постарался поставить ему фингал побольше вчера ночью. А как уж Рон приложился… Вспомни, он лежал без сил, истекая кровью. Чудесное исцеление? На нашем острове есть только одно место, специализированное на чудесном исцелении. Но откуда ему было знать об этом, если он только ночью узнал о бессмертии тела в этом мире? Догадался? Тогда он, во всяком случае, не глупее меня. Я тоже подумал об этом варианте всего пару часов назад. Или просто проследил?
- Вот это да! – Бен тут же начал беспокойно оглядываться, ожидая, что коварный Скинс уже сидит где-нибудь под холмом. – Он следил за мной, чтобы узнать, где я прячу шар. Он ведь не нашел его вчера вечером, а узнал вместо этого, как вылечить свои раны.
- Да, я также думаю.
- А потом не пошел сразу к себе. Выследил нас и увидел, что мы идем в лес...
- И пошел за нами, - закончил Авель. – Возможно. Но возможно и другое. Он увидел, как ты восстановился. Дождался, пока все уйдут, и ванная останется без присмотра. И только потом залез в нее сам. Восстановился, оклемался немного и спокойно пошел в свою землянку. Времени могло пройти как раз столько, сколько мы завтракали. К тому же не забывай, ему надо было еще и новую одежду раздобыть, на это тоже требуется время.
- Да, а что он тогда так принюхивался. И озирался по сторонам все время. Ты думаешь, он всегда так ходит?
- Кто его знает! Он же чокнутый.
- А я вот уверен, что он следил за нами, - вздохнул Бен, - и чуть не выследил свой шарик. А одежду, если уж он следил за нами, мог и снять заранее.
- Так ты все-таки признаешь шар его собственностью?
- Я признаю, что он нашел его первым, - с вызовом ответил Бен.
Он прилег на бок возле шара, подперев рукой голову. Другая рука легла на шар сверху. Бен закрыл глаза, как будто медитируя. Около минуты он лежал неподвижно, после чего медленно открыл глаза.
- Не знаю, что в этом шаре такое скрыто. На ощупь обыкновенное стекло. Не за стекляшку же Скинс готов променять мою Полли. – Бен некоторое время молчал, а потом тихо, словно все еще боясь навлечь беду, которая уже в открытую стучалась в дверь его жизни, добавил: - Я ведь с самого начала этого боялся. Как только увидел его на нашем острове. А он почему-то как будто забыл о ее существовании. Может быть, именно эта игрушка отвлекла его внимание.
- Но он, тем не менее, украл платок, - разумно заметил Авель.
- Украл... Да, украл. Но это же всего лишь платок.
- А что он сделает Полли, если сумеет добраться до нее? – Авель, наконец, решился задать вопрос, который до того считал бестактным.
- Сделает своей женой, - отчеканивая каждое слово, ответил Бен.
- Женой? Он говорил, что хочет восстановить status quo. Так в прошлой жизни Полли была его женой? – Авель не мог поверить, что Бен мог отдать свою дочь замуж за ужаснейшего из врагов.
- Была, - Бен снова сидел, нервно теребя руками траву, сорванную под ногами.
- Как же могло это произойти?
- Авель..., - глубоко вздохнул Бен, - если бы я знал, как... Если бы я мог исправить. Я всю жизнь думал об этом. Мне даже казалось, что отношение Бетти как-то изменилось ко мне из-за того, что я не смог сберечь нашу единственную дочку. Если бы я мог все тогда исправить, - повторил он. – А теперь... Что мне делать теперь? Он ведь снова хочет забрать ее.
- Бен, бедный дружище, - Авель похлопал друга по спине, согнутой к последней фразе настолько, что его лицо уже почти прижалось к коленкам. – Расскажи мне все по порядку. Ты все держишь в себе, это неправильно. Очисть свою душу. Может быть, тогда и я смогу чем-то помочь.
Бен взглянул на Авеля. В его глазах словно было написано, что решиться на такой шаг было очень тяжело. Видимо, слишком много лет он держал все в себе, не в силах рассказать о своих чувствах даже Бетти. Но, заметив капли слез в глазах друга, Авель абсолютно уверился в том, что это будет правильно. И не только поможет Бену снять непосильный груз, мешавший жить нормально в той жизни и перешедший вместе с ним в эту, но и по-новому взглянуть на все. Еще раз понять, что же тогда произошло.
- Когда Полли выросла, - начал он, - ей тогда только исполнилось семнадцать лет, она у нас старшая, - добавил Бен, – то пошла все в тот же институт. Да и куда ей было идти еще? Оба родителя генетики, живет с рождения в студенческом городке... – Бен призадумался. – Прямо как Скинс.
Авель промолчал, но сравнение в плане неотвратимости выбора института было действительно удачным. Скинс был, наверное, первым в истории их института, кто родился и вырос на территории городка.
- В общем, она решила переехать в общежитие. Чтобы быть с остальными студентами на равных условиях. Мы с Бетти одобрили ее решение. Только не учли одного… Скинса. Он воспользовался ее беззащитностью и украл прямо из общежития однажды ночью. Она еще не успела закончить и первого курса.
- Боже мой, Бен. Что же он сделал с ней?
- Женился, - Бен горько ухмыльнулся. – Во всяком случае, он это назвал так. Увез на другой конец острова, где с самого начала учебного года, как потом выяснилось, строил для нее дом. Но мы тогда не знали про этот дом. Мы искали их в старом, материнском жилище. Их там, разумеется, не было. Остров наш большим оказался. Ты, наверное, не успел толком оценить масштабов. Там за домом Лукоса, только один его край заканчивался. Самый ближний к институту. А если забрать далеко вправо, так там и дороги-то нет. Лес непроходимый, да скалы. В общем, долго мы искали свою Полли. И хотя многие вызвались тогда помогать нам, поиски не давали никаких результатов больше недели. Он еще и дом свой так запрятал, что не сразу и догадаешься, что там вообще может быть что-то.
- Как же так? Ведь когда Полли было семнадцать лет, ты уже больше двадцати жил на острове?! Неужели ты не знал местность?
- Ох, Авель, в яблочко ты попал, - Бен очень грустно вздохнул, - Бетти, конечно, не говорила так, но я всю жизнь боялся услышать от нее именно этих слов. Дурак я был. Жил сегодняшним днем. Боялся потерять то, что было на виду, а в результате остался без того, что и думать не думал, что может потеряться. Я все боялся, что он Бетти мою может похитить. Все помнил тот случай на первом курсе. Да были и другие случаи. Не на пустом месте мой страх возник. Я не мог позволить себе уйти так надолго, чтобы как следует изучить остров. Не мог оставить ее одну, а брать с собой боялся. Думал, напади он на нас, не сумею один ее защитить. А он ведь, гад такой, не проявлял видимого интереса к Полли. Он все к Бетти клеился. А я об этом ни разу не подумал. Ведь Полли-то – копия матери. Этому ублюдку оказалось все равно, копия ли или оригинал. А может, ему сразу Полли нравилась. Еще с детства. Не знаю. Да и знать не хочу, что в голове у этого урода!
Бен отвернулся, пряча от Авеля лицо, но Авель знал, что друг плачет. У него и самого тяжелый комок застрял в горле, мешая произнести хоть слово утешения, так необходимое сейчас Бену. Несколько минут прошло, прежде чем Бен смог продолжить рассказ.
- В общем, нашли мы его. В конце концов, нашли. И отбили дочку. Силой, конечно. Зак ведь тоже в городке остался. Ты же помнишь Зака?
- Конечно, помню.
- Я так, если честно, думал, что он из-за Мари оставался. Вроде как она им обоим нравилась. Но Мари уже с Колином к тому времени была. Ну, так я не об этом. Они все помогали нам тогда. И когда дело дошло до взятия его дома... Действовать приходилось осторожно. Там была Полли. И мы не были уверены в том, что он не станет прикрываться ей, как живым щитом. Ну, и... убил Скинс Зака при нападении. Мы выбивали дверь, а Зак, Колин и еще несколько мужчин охраняли окна. Ну, он и вылетел в окно, где стоял Зак. И прямо в сердце его ножом ударил! Тут мы подскочили, конечно. Я собственноручно его поганую грудь вилами проткнул.
- А Полли?
- Полли... А Полли беременная осталась.
Тут Бен снова не выдержал. Авель обнял друга, и они еще долго сидели так. Единственное на что хватало сил у Бена, так это на редкие причитания вроде: «Бедная Полли!», «Это моя вина» и тому подобное.
- А кого она родила – Келли или Патрика? – спросил Авель, когда Бен немного успокоился.
- Патрика, - только и сказал Бен.
- Который жил потом в Нью-Йорке?
- Это я его, как только он подрос, в Нью-Йорк отправил. Убедил своих женщин, что там обучение престижное. Но правда заключалась не в этом. Унаследовал паршивец отцовский характер. Таким же ублюдком вырос, хоть мы и пытались из него хорошего человека сделать... Но я же видел, год за годом шел, мальчик подрастал, и все больше на Скинса походил. Может я, конечно, и недолюбливал его с самого начала, но и Бетти тоже видела, что он за человек растет. Думаю, и Полли, хоть она и мать, все понимала. Тяжело ей пришлось, моей бедной доченьке.
- А Келли? Кто ее отец?
- Келли... Она была лучше Патрика. Но ее отца мы и вовсе не знали. Даже Полли не могла точно сказать, кто это мог быть.
- Как же так?
- Вот так, - Бен замолчал, и Авель подумал, что больше друг не проронит ни слова, но вскоре он снова заговорил: - Понесла нелегкая мою дочку после этой «женитьбы». Нанес Скинс непоправимую травму ее несформированной психике. Она не стала возвращаться в институт. Стыдно было. Уехала от нас в тот самый дом, который построил для нее Скинс. Я думал она совсем потеряла связь с реальным миром. Но позже Бетти удалось уговорить ее вернуться. Полли родила ребенка, и стала матерью-одиночкой. А когда Патрик подрос и встал на хулиганское поприще, и вовсе рассудок ее помутился. А ведь такая умная девочка была. И такая красавица, - последняя фраза с трудом далась Бену, но он продолжал. – Она начала работать в институте лаборанткой. Помогала там в экспериментах. Но что-то неладное с ней начало твориться. То ли пить стала, то ли наркотики. Может над ней какие опыты ставили. Не знаю. Только вела она себя как-то странно. Боялись мы за нее. И тут она снова забеременела и даже сказать не смогла от кого. Спустя девять месяцев родилась Келли. Но мать из Полли уже никакая была. Поэтому девочку мы взяли себе на воспитание. Вроде хорошая выросла, только непутевая какая-то. Я ведь только за тем завтраком в первый день, когда тебя воскресили, узнал, что она замуж за кришнаита вышла. И что детей у нее не было. Что впрочем, не удивительно. История матери, наверное, отшибла у нее всякое желание детей заводить. Вот и потянуло ее в какую-то странную религию.
- Да, тяжелая у тебя была жизнь, Бен, - посочувствовал Авель. – А по Полли и не скажешь.
- Знаешь, меня это тоже удивило. Сейчас она снова стала похожей на ту девочку, какую мы знали до появления в ее жизни этого ублюдка. И я безумно этому рад! Она такая счастливая и деятельная теперь.
- А он опять угрожает украсть ее, - с горечью в голосе произнес Авель. – Как же ее сберечь?
- Вот и я думаю, Авель. Кто бы ни были эти восстановители, они зря восстановили Скинса. И если бы я только смог найти их, уж я, можешь мне поверить, сумел бы втолковать им, что его надо засунуть обратно туда, откуда они его вытащили! А этот шарик, - Бен нежно погладил его ровный контур, - он может стать проводником, который приведет меня к ним. Если я отдам его Скинсу, он, возможно, и оставит Полли в покое. Хотя платок он украл в то время, когда шарик был все еще у него. Но даже если он и оставит мою дочку, то..., на какое время? Мы бессмертны. А эта вещица не сможет забавлять его вечно. Наступит час, и он выкинет ее за ненадобностью и снова обратит свой жадный взгляд к Полли. А я потеряю единственную возможность спасти ее от его грязных лап навсегда.
Авель подумал, что ключ к спасению Полли, возможно, уже сейчас находится в его руках, в мире Коды. Что, наверное, стоит тотчас рассказать Бену обо всем. Но Астион силен и настроен явно против общения с Авелем. Возможно, ему и не удастся решить их проблемы в том мире. И тогда Бен окажется прав, и только этот таинственный шар приведет его к создателям. В конце концов, может быть это именно тот способ, через который, минуя физическое тело, люди из мира снов попадают на Землю. Тогда, во всяком случае, у друзей появилось оружие, которым они смогут шантажировать энимов. В общем, логика Бена не может не вызывать уважения: отдавать шар Скинсу будет глупейшим из всех возможных вариантов.
- Да, Бен. Думаю – ты прав. Не стоит отдавать его пока Скинсу. Но надо как следует подумать над тем, как защитить Полли. А пока, пошли в лагерь. Бетти, наверняка, волнуется.
- Пошли.
Бен снова упаковал свой шар и пошел вслед за Авелем. По выражению лица было видно, что разговор принес его душе некоторое облегчение.

Глава семнадцатая

- Надо куда-нибудь спрятать его, - задумчиво проговорил Бен, спустившись с холма.
- Да. Нести его в лагерь, наверное, не стоит, - согласился Авель.
- Вот только куда б его положить?
- Давай пойдем в другую сторону, противоположную жилой части острова. Если туда кто и заходит, то, во всяком случае, не так часто.
- Отличная идея, - поддержал Бен.
Они обошли холм с другой стороны и начали искать путь вниз. Куда ни попадал взгляд, повсюду обрыв, спускаться по которому было опасно. Наконец, ребята нашли пологий склон, видимо, разровненный корнями растущих на нем берез. Спустившись, они сразу же угодили в непроходимый лес. Деревья росли настолько близко, что даже казалось странным, как они не мешают друг другу. Но иного пути не было. Только это неприступное место на их острове могло стать надежным убежищем для секретной находки. Они шли вперед.
С каждым шагом усиливалось ощущение, что лес не хочет их пропускать. Деревья скрипели, а их перекрестные ветви образовывали цепкую паутину. Приходилось то нагибаться, то перелазить. Иногда единственным выходом оставалось прорубать себе дорогу силой. Друзья зашли уже довольно далеко, когда решили, что углубились достаточно. Заблудиться они не боялись. Спасительный холм, как добрый великан, указывал им дорогу назад. Но и заходить в непроходимую глушь не имело смысла. Шар ведь помимо безопасности, должен был оставаться еще и доступным.
Однако место, в котором они остановились, не отличалось никакими особыми приметами. Конечно, можно было запоминать комбинации деревьев, как это сделал Бен в прошлый раз, но не в этом случае. Деревья стояли настолько плотно, что любую комбинацию можно было легко потерять среди бесконечного однообразного лесного полотна. Кроме того, при попытке повторения пройденного маршрута, которая им, несомненно, предстояла в следующий раз, ребятам представлялось практически невозможной перспектива найти эту дорогу, даже несмотря на то, что они старались держаться как можно более ровной прямой. Во-первых, потому, что как таковой ни дороги, ни тропинки тут не было, во-вторых, потому что если бы они старались оставлять отметки, ломая ветки, то обозначили бы дорогу не только для себя, но и для любого другого любопытного глаза.
- Может, постараемся выбраться за пределы леса? - предложил Авель.
- Попытаться-то можно, вот только где уверенность, что там, где он заканчивается, мы сможем найти подходящее место.
- Надо было с холма дорогу проложить, глупые мы с тобой бараны! – с горячностью воскликнул Авель. – А мы потопали вслепую, на что только рассчитывали!?
- Ладно, друг, не переживай, - как же странно было слышать от только что плакавшего Бена эту фразу. Авель подумал, что, видимо, свой запас негативной энергии он уже исчерпал. – Будем держаться все время правой стороны и обязательно придем к берегу. Там и оглядимся. Не может же там не быть ни одного укромного местечка. Да и найти потом дорогу туда будет нетрудно.
Авель не стал спорить.
Пробирались до берега долго. Наконец, послышался шум воды. Лес сделал последнюю попытку заточить их в своих зарослях, преградив путь зеленым ковром крупных, плотно перекрутившихся между собой, кустарников. Пришлось огибать большой круг, обходя их. И вот они достигли берега.
Друзья, бродя по лесу, сами не заметили, как спустились с высоты острова до самой воды. В этой части материка берег, хотя он и оставался песчаным, мало походил на их место купания. Никакого зеленого склона тут не было видно. Лес, внезапно заканчиваясь, резко уступал место берегу, отдавая ему в распоряжение небольшой участок земли, шириной не более пяти метров.
Они подошли к воде. Вдалеке виднелся «шлем рыцаря». Берег и в том, и в другом направлении тянулся настолько далеко, что размеры величественных деревьев на видимых границах острова едва ли достигали длины одной фаланги указательного пальца.
- Мы можем вернуться домой по берегу, - предложил Авель.
- Да, вот только шар спрячем и пойдем, - согласился Бен.
- А ты не хочешь его положить прямо тут, под каким-нибудь из деревьев?
- Ты считаешь это надежным убежищем? – удивился Бен.
- Ну не на виду, конечно, а в глубине, - пояснил Авель.
- Давай посмотрим.
Они принялись идти вдоль берега в противоположном от дома направлении, внимательно рассматривая границы леса. На их пути стояли деревья и кустарники. Бен, все еще надеясь найти лучшее место, шел дальше. Наконец, он остановился и победоносно взглянул на Авеля.
- Как тебе это укромное дупло? – спросил он, указывая на многовековой дуб, спрятанный за березовой рощей, примыкавшей прямо к берегу.
- Дерево не бросается в глаза, но при желании мы сможем легко найти его, - поддержал Авель.
- Решено. Здесь будет покоиться мой шарик.
Бен пересек рощу и, подойдя к дубу, заглянул внутрь.
- Никого, - заключил он, проведя осмотр, - и вроде бы чисто.
- Тогда клади скорей и пошли.
Бен водрузил шар в дупло, и друзья побрели вдоль берега к своему лагерю. Шли долго. Успели жутко проголодаться и смертельно устать. Было решено идти сразу к землянке Бена в надежде, что Бетти уже ждет их с вкусным обедом. А может и ужином. Времени-то прошло действительно много.
Бетти и правда ждала их у порога. Она была взволнованна и рассержена. Еще издали, увидев мужа, девушка сходу набросилась на него, упрекая в том, что не успела она вновь обрести его, как он тут же запропастился куда-то, не сказав ни слова, и даже не вернулся к обеду. Бен отругал ее за проявленное недоверие, но был явно доволен заботой.
Все втроем они вскоре уселись за стол, на котором Бетти разложила всевозможные, источающие соблазнительный аромат, кушанья. Стол решили не выносить наружу, так как скоро должен был начаться вечерний дождь. На обед-ужин никто не пришел, и друзья так и ели втроем. Авель отметил для себя, что впервые к ним не присоединился Рон, но, поразмыслив немного, понял, что после всего пережитого тот, наверное, хочет побыть один.
Только теперь после рассказа Бена о печальной судьбе Полли он понял, почему Рон так яростно избивал Скинса. Окажись на его месте, Авель вообще бы убил того, не задумываясь. Ведь зло, накопившееся в душе Рона за сестру, не могло найти выхода в тот момент, когда все произошло. Рон был слишком мал для того, чтобы Бетти отпустила его с Беном на поиски Полли. А последствия той ужасной недели он наблюдал потом всю свою жизнь.
Тем не менее, атмосфера за трапезой никаким образом не указывала на то, что этот уютный дом еще вчера был местом битвы. И Бен, и Бетти, видимо, решив как-то восстановить свои духовные силы после произошедшего, ни словом не упоминали ни о Скинсе, ни о Полли. Бетти, может быть, забыла про предмет, из-за которого все началось, может быть, думала, что все уже в прошлом и не задавала Бену никаких вопросов.
Они вспоминали институт. Бетти рассказывала, что среди восстановленных людей много ее знакомых, как тех, кто был старше ее, даже некоторые преподаватели есть, так и тех, кто учился вместе с ее детьми. Но Авелю ни о чем не говорили имена, которые она называла. Только одно имя удивило его.
- Элеонора? Элеонора Вилбридж тоже тут? – он просто не верил своим ушам. – Тогда где же она пряталась все это время? Я бы точно ее заметил!
- Видимо, не точно, - улыбнулась Бетти. – Она тоже работает на стройке и видела тебя уже неоднократно. Но ты не узнал ее, а она почему-то не решилась к тебе подойти.
- Ну и зря! Как же было бы интересно взглянуть на нее... молодую, - Авель еле заметно улыбнулся, и эта улыбка не осталась незамеченной Бетти.
- Да, я понимаю тебя. Глядя на нее в той жизни, трудно было себе представить, что она вообще когда-нибудь была молодая. Но увиденное тебя удивит. Она довольно симпатичная. И все такая же умная и серьезная. Я покажу ее тебе завтра.
- Отлично. Буду рад с ней снова познакомиться.
На некоторое время воцарилась тишина. Все были очень голодными и жадно уплетали котлеты с салатом. Когда аппетит был немного удовлетворен, Бетти продолжила свой рассказ. Она поведала о детях Колина и Мари. Оказывается, у них долго не получалось завести ребенка. И друзья сильно расстраивались из-за этого. Но потом вдруг неожиданно Мари забеременела и родила сына, просто копию Колина. Но на этом они не остановились. Буквально через год у них появился второй сын, и снова копия Колина. Они настолько были похожи между собой, что незнакомые люди уже спустя каких-то три-четыре года считали мальчиков близнецами. И в довершение еще через год Мари принесла девочку – мамину радость. Малышка выросла такой же конопатой и веселой, как сама Мари.
- Да, хорошие у них получились детишки, - согласился Бен.
- Вот только уехали все, - добавил Авель, - мне Колин сказал.
- А знаешь, Бен, я думаю, надо было Заку сразу, как они поженились, уезжать. Зря он только в их личную жизнь все время вмешивался, - сказала вдруг Бетти, исподлобья глядя на Бена. – Может и не умер тогда бы в расцвете сил.
- Не говори так, Бетти, - строго прервал ее Бен, - они не имеют отношения к смерти Зака. Это моя вина.
- Да, нет. Я не про конкретно тот случай, - не унималась Бетти, - я просто думаю, что судьба должна была все равно устранить его с их дороги. И способ для нее, для судьбы то есть, не имел значения. Он, понимаешь, не должен был мешать им создать семью. А он мешал, ты же и сам видел, что мешал. Может поэтому они и детей не могли завести. Ведь умер он, и Мари сразу забеременела. Вот и надо было ему уезжать. Живой бы остался.
- Я не хочу слышать эти глупости, - строго отчеканил Бен повелительным тоном.
Но тут и Авель решил вступиться за Бетти. Он еще в той жизни много думал над вопросами судьбы и пришел к выводу, что если что-то должно произойти, оно непременно произойдет, чтобы ты не делал. Если действительно Колину и Мари нужно было остаться вдвоем без пристального надзора никак не желавшего оставить их одних друга Зака, и судьбе это было нужно, то Зак обязан был уехать, но он не сделал этого. Вот смерть и забрала его.
- А я верю в правильность рассуждений Бетти, - осторожно возразил он. – Бен, разве ты сам не веришь в судьбу?
- Может и верю, только прекрасно знаю, что в тот день заставило Зака уйти из жизни, - Бен так сильно выделил слово «что», что Авелю невольно вспомнился недавний разговор на холме и стало неудобно за то, что вынужден напоминать другу о той роковой недели.
- Да никто же и не спорит. Его жизнь окончилась стараниями Скинса, но для судьбы, не все ли равно, чьей рукой она устранит лишнего? Ведь Скинс мог с таким же успехом выпрыгнуть в другое окно, и тогда его жертвой мог стать сам Колин. Однако все случилось не так. И если дело действительно в воле рока, то ты тем более не должен винить себя в этом. Не умри Зак тогда, он мог бы пострадать в институте, поскользнувшись и ударившись о те же приборы.
Авель не услышал ответ Бена. Как раз в это время сильный тропический ливень застучал по траве. Все посмотрели на улицу и увидели пробирающуюся сквозь тяжелые потоки дождя большую неотесанную фигуру.
- Скинс, - дрожащим голосом прошептала Бетти. – Что ему снова нужно?
- Скинс, - удивленно повторил Бен. – Так рано? Еще совсем светло.
- Ну не совсем, - поправил его Авель.
- Рано? Ты ждешь его? Бен! – Бетти ни то изумленно, ни то рассержено смотрела на мужа, стараясь найти в его глазах интересующие ответы. – Сколько это может продолжаться?!
Она встала, собрала свои непослушные волосы в хвост и решительно пошла к выходу из землянки. Бен схватил ее за руку.
- Куда ты?
- Хочу сказать этому здоровому нахалу, что в нашем доме он нежеланный гость! – решительно ответила она, пытаясь выдернуть руку.
- Ты никуда не пойдешь! – грозно сказал Бен. – Он не гостем сюда явился, а...
- А кем? – Бетти перестала рваться вперед и, повинуясь жесту Бена, села обратно на табурет.
- Он хочет забрать у меня то, что я нашел тогда в его землянке, - уныло пробубнил Бен, предчувствуя какой разговор начинает.
Авель посмотрел на улицу. Фигура неуклонно приближалась, неловко прорубая себе путь руками. Уже через минуту он будет здесь. А шара у них с Беном нет. И в том, что они вдвоем справятся с великаном Скинсом, Авель был совершенно не уверен. Сперва он займется одним из них. Бройлеру потребуется не больше пары минут, чтобы послать его или Бена в нокаут. А потом возьмется за второго. Тем временем семейная разборка в доме Фолдеров достигла накала.
- Так отдай ему то, что он хочет! – надрывающимся голосом закричала Бетти.
- Я не могу, Бетти! – сокрушенно выдавил из себя Бен. – Я бы объяснил тебе почему, да времени нет. Давай отложим этот разговор до следующего раза.
- Следующего раза! Какого следующего раза? Когда мы снова будем нести твое тело в восстановительную ванную? – не унималась она.
- Это был бы далеко не самый худший вариант, - горько усмехнулся Бен, выходя под проливной дождь на улицу.
Авель пошел за ним. Бетти хотела было тоже пойти, но Авель остановил ее знаком руки, и она неохотно вернулась к столу.
- Где моя вещь, Бен? Что-то я не вижу ничего круглого в твоих воровских руках, – крикнул еще издали Скинс.
- Ты ничего не получишь в этом доме! – с вызовом заявил Бен каким-то непривычно сильным голосом.
- Значит, вот так ты хочешь вести переговоры? – в вопросе Скинса слышалась явная угроза.
- Уходи отсюда по добру, по здоровому! – Бен смело выступил навстречу Скинсу, обнажая сильные руки.
Бройлера только насмешила смелая инициатива Бена. Он подошел к нему и, схватив за шею, поднял на вытянутой руке перед собой. Бен с размаху ударил Скинса по лицу так, что тот пошатнулся, все еще крепко держа его своими ручищами. Тут на него сзади налетел Авель, с разбегу запрыгнув на спину верзилы, и обхватил его шею руками. То, что сделал Скинс в следующее мгновенье, ожидать было невозможно.
Он подпрыгнул, неся на себе всю тяжесть обоих друзей, и, не приземляясь на ноги, повалился на спину, придавив всей этой массой Авеля. Дождь, превративший траву в скользкий каток, сыграл на руку Скинсу. Полет стал еще стремительней, едва его ноги достигли поверхности земли. Несколько центнеров живого веса со всего размаха накрыли Авеля, словно снежная лавина. Он почувствовал, как дыхание перехватилось, и силы покинули его.
От недюжинного маневра Скинсу пришлось все-таки отпустить Бена, и тот кубарем повалился на мокрую землю. Но не успел он встать на ноги, как подоспевший проворно Скинс, схватил его снова за грудки и, совершив несколько оборотов вокруг себя, отбросил в сторону дерева. Бену повезло, и столкновения с деревом удалось избежать, хотя он и ударился больно об землю. На какое-то мгновение движения друга стали рассогласованными, и он, беспомощно озираясь по сторонам, старался не упустить Скинса из вида. Авель, не в силах пошевелиться, только наблюдал за ними.
Бен морщился и крепко прижимал руку к плечу, из которого лилась, разбавляясь дождевой водой, кровь. Он тщетно пытался встать, в то время как Скинс, подходил к входу в землянку. Солнце, словно подгоняемое дождем и ветром, быстро садилось на западе. Серые цвета делали фигуру верзилы, складывающегося практически вдвое, чтобы залезть в тесный проход дома Бена, еще более устрашающими.
- Бетти, беги! – из последних сил крикнул Бен, понимая замыслы Скинса.
Но Бетти не успела убежать. Скинс вышел из землянки, держа ее на плече как военный трофей. Он подошел к Бену и для надежности ударил его ногой в грудь. Бетти кричала и брыкалась в руках у Скинса. Авель видел все, но ничего не мог поделать. Он чувствовал себя так, словно бульдозер несколько минут назад переехал его. От мощного удара Бен повалился на бок. Но он все еще пытался что-то предпринять, хватался за мокрую траву, собирая остатки сил, чтобы встать на ноги. Скинс презрительно смотрел на него, но добивать не торопился.
- Вот что я тебе скажу, герой-неудачник, - намеренно медленно произнес он. – Пора бы тебе уже понять – со мной лучше не тягаться. Я не вижу поблизости твоей дочери, но твоя очаровательная женушка меня вполне устроит. На некоторое время... – Скинс сделал паузу, и тут его лицо приняло довольное выражение. – Вот что я подумал: к чему ограничивать себя одной женой? Я ничего не имею против гарема, - скользкая улыбка появилась на его лице, растянув кожу настолько, что и без того сощуренные на этот раз от дождя глаза, стали совсем узкими, - поэтому если завтра в это же час мой шарик не вернется ко мне, я приду и за Полли.
- Ты ничего не получишь, грязная свинья! – кричала Бетти. – Я лучше покончу с собой, чем стану твоей женой! Отпусти меня сейчас же!
- Молчи, женщина! – гаркнул на нее Скинс.
Авелю в голову пришла мысль, что Бетти права. Она действительно может покончить с собой, и тогда сразу же окажется в восстановительной ванной. Если, конечно, душа не улетит куда-нибудь. Скинс тем временем продолжал издеваться над Беном.
- Ничего не хочешь сказать своей бывшей жене на прощанье?
- Я хочу, - донесся сзади знакомый голос. – Можешь не волноваться, мама. Этот негодяй сейчас убежит отсюда с поджатым хвостом!
Авель с трудом повернул голову. Откуда-то сбоку подошел Рон и с огромной палкой наперевес смотрел на Скинса. Тот оценивающе взглянул на дубину, и, видимо, решив, что с Бетти на плече не сможет оказать должного сопротивления, неохотно скинул ее на землю. Бетти ловко перекувырнулась и отбежала к Бену. Скинс угрожающе двинулся на Рона.
Бедный Рон! Мелькнуло в голове Авеля. Что он делает? Неужели его ненависть к Скинсу настолько слепа, что он решил в одиночку одолеть его? В воинственной позе Рона не дрогнула ни одна жилка, глядя на подступающего Скинса. Тот уже был совсем близко, когда случилось то, что заставило сердце Авеля биться с удвоенной силой.
Из-за деревьев, скрытых от глаз пеленой дождя и подступающей темнотой, вышли мужчины. Их было много, человек пять. Все они держали в руках такие же дубинки, как у Рона. Их серые грозные силуэты создавали образ воинственных рыцарей какого-нибудь секретного ордена, призванных служить добру и бороться со злом.
Они медленно подошли к Рону, образовав за его спиной своеобразный клин. Скинс остолбенело смотрел на них. Авель тоже не мог оторвать взгляда от этих рыцарей ночи. Тот, что стоял ближе всех к Рону, сказал:
- Ты хотел потягаться силой с семьей Фолдеров?
Авель узнал голос. Это был Бен, сын Рона. И тут он понял. Рон не пришел на ужин, собирая всех своих детей, внуков и правнуков мужского пола, чтобы помочь отцу. Может быть, физической силой Бен и уступал Скинсу, но его сила заключалась не в этом. Он смог создать семью, потомков, которые в трудную минуту пришли на выручку своему деду.
Авель вспомнил известную мудрость о том, что очень легко сломать один прутик, но ни у какого силача не хватит сил на то, чтобы разломить метлу, собранную из десятка таких прутиков. Каким бы мощным Скинс не казался, он не более чем прутик. Бен же, напротив, метла, способная дать отпор любым невзгодам. И сейчас Авель видел всех этих сильных молодых мужчин и думал о том, что каждый из них живет на Земле благодаря Бену и ведет свой род от них с Бетти. И теперь они пришли как раз во время, чтобы спасти семью своих предков.
Скинс все так же молча смотрел на них, не зная как поступить. Нападать было бы явной глупостью, а убегать, после такого победного шествия, он не решался.
- Уходи, Скинс, - приказал Рон. – На этот раз. Хотя я бы с радостью оторвал твою поганую голову. Но наши создатели позаботились о том, чтобы мы не убивали друг друга. Поэтому иди, пока можешь. Но поверь мне, если ты еще раз тронешь мою семью, никто не сможет тебя спасти. Я буду убивать тебя снова и снова, пока твоя маленькая душонка не покинет тело!
Скинс, так и не сказав ни слова, пошел прочь.
Дети и внуки Рона подняли Авеля с Беном и понесли к ванной. После восстановления семья наконец-то собралась вместе за праздничным ужином, как о том давно мечтал Бен. Они шумно разговаривали, знакомились и интересовались судьбой друг друга. Авель некоторое время посидел за общим столом, также пытаясь разобраться в хитросплетении дат рождений и жизненных интриг, но вскоре решил оставить счастливое семейство и пошел к себе домой. Бен и Бетти выражали бурное сожаление по поводу ухода Авеля, но он точно знал, что долго печалиться они не станут.
Авель шел по ночным мокрым тропам. Он был счастлив. Одна лишь мысль не давала ему покоя: победив Скинса сегодня, они выиграли битву, но не сражение. Необходимо было найти способ уничтожить врага навсегда. И этот способ лежал за пределами его лагеря.
Зайдя в землянку, он повалился в сено и тут же заснул.

Глава восемнадцатая

Ему снился Скинс. С горящими глазами он тихо крался в землянку. Авель заметил, как большая фигура склонилась над стогом сена, в котором безмятежно спал кто-то. Взгляд верзилы уперся в лежащего, и руки потянулись к спящему человеку. Неожиданно, видимо почувствовав что-то, человек начал ворочаться и поднялся на кровати. Это была Полли. Испуганным взглядом она посмотрела на Скинса и хотела было закричать, но тот тут же закрыл своей мохнатой рукой рот беззащитной девушки и принялся быстро вытаскивать ее из сена. Авель кинулся к ним, но в это время какая-то рука схватила его самого и потянула к себе. Он сделал попытку освободиться и резко обернулся... Перед ним стояла Кода.
- Не волнуйся, это всего лишь сон, - прошептала она и выдернула его наружу в бездонное пространство.
Они снова летели вверх, и Авель радовался тому, что то был всего лишь сон. Но насколько натуральным он был. Наверное, его мозг сгенерировал то, чего он боялся: что Скинс доберется до Полли. А если именно сейчас, пока он спит, а семья Бена веселится и празднует победу, Скинс похищает Полли? От одной мысли об этом мурашки побежали по коже.
Наконец, они добрались до дома Коды. Она присела рядом и взволнованно посмотрела в глаза Авеля.
- Что-то напугало тебя во сне? Ты до сих пор дрожишь. И твоя ладонь вспотела.
- Да. Там на Земле происходят жуткие вещи, - ответил Авель, смущенно вытирая руку об одежду.
- Ты говоришь об этом большом человеке, напугавшем девушку? – спросила Кода.
- Да, о нем. Это очень плохой человек, обесчестивший эту самую девушку в прошлой жизни. Ее зовут Полли. Она дочь моего друга. А этот ужасный человек – Скинс – погубил тогда ее, да и все ее потомство тоже, - горячо выпалил Авель. – Но в этой жизни его снова восстановили люди из твоего мира, что мне кажется большой ошибкой. Он опять начал охотиться на нее, и, честно говоря, мы не знаем, как избавиться от него, ведь он бессмертен, как и все мы, - грустно добавил он.
- Какой ужас! – только и сказала Кода.
- Поэтому я хочу найти того, кто отвечает за наше создание, - Авель взял Коду за руку, - чтобы объяснить ему, что когда мы убьем Скинса, его не надо воссоздавать снова. – Авель не спускал глаз с девушки, пытаясь увидеть в ее взгляде поддержку и понимание, но при последних словах она отстранилась от него, и он посчитал нужным добавить: – Я не убийца, если ты об этом подумала! Но как еще можно избавить наш остров и бедную Полли от этого человека?
- Его можно было бы забрать с Земли на перевоспитание, - предложила Кода.
- Бесполезно, - покачал головой Авель. – Ты не знаешь, о ком мы говорим. Это не человек, это животное. Тупой, кровожадный монстр. К тому времени, когда ты родилась, таких уже не было, - Авель попытался убедить Коду, и она, кажется, поддалась.
- А что если я поговорю с папой?
- Но он же запретил тебе встречаться со мной! Что будет, если ты расскажешь ему об этом?
- Не знаю. Я даже не уверена, что папа входит в число людей, восстанавливающих вас. Поэтому я не стану сразу рассказывать про тебя. Попытаюсь все разузнать, и если окажется, что он действительно что-то знает, тогда уже спрошу.
- Только будь осторожна.
- Авель! Это же мой отец! – с упреком возразила Кода. – Даже если он и не хочет, чтобы мы общались, он не может мне ничего сделать. В нашем мире вообще никто не может причинить никому, в том числе и тебе, зла.
- Ой, не знаю, не знаю, - Авель вспомнил свои утренние сомнения насчет Астиона.
- Что ты имеешь в виду? – удивилась Кода.
- Я...
Авель не знал, что ему делать. С одной стороны, он доверял Коде, и она была его единственным другом и надеждой в этом мире. С другой же, он должен был ей сказать, что ее отец, возможно, хочет украсть его тело. Наконец, он решился:
- Я думаю, у меня возникло предположение, что некоторые из людей в этом мире хотят вернуться на Землю. А без тела это, как ты сама говорила, невозможно. Поэтому энимы восстановили нас, чтобы отобрать для себя тела, в которых они смогут жить на нашей Земле, - быстро выпалил он, пряча глаза от внимательного взгляда девушки, - а наши души выкинут за ненадобностью.
Кода слушала Авеля серьезно и внимательно. Когда он замолчал, она несколько секунд молча смотрела ему в глаза, видя в них полное отчаяние, выражение загнанного в ловушку зверя, и... от души рассмеялась.
- Ты не представляешь себе, какие глупости говоришь! – искренняя улыбка убедительнее любых слов свидетельствовала в поддержку прекрасной энимы.
- Ты даже не допускаешь такой мысли, - обиделся Авель.
- Да, не допускаю. Потому что это полнейшая глупость. Ты мало знаешь о моем мире. Нам не нужна Земля. Мы сами можем создать тысячу таких же планет, как эта!
- Но они будут ненастоящими.
- А если все будет происходить в точности, как на Земле? Если мы наложим на все такие же защиты, как на мой дом, и там нельзя будет ничего изменить внешней волей. Оставим только силу самопроизвольности развития? Тогда новая Земля станет настоящей?
- Нет, никогда, - твердо сказал Авель.
- А если я тебе скажу, что и твоя Земля так же была создана когда-то? – улыбнулась Кода.
- Это неправда! - воскликнул Авель.
- А разве не вы сами верите в божественную руку? В Единого творца – Создателя?
- Ты имеешь в виду Бога? – с сомнением произнес он.
- Да, его.
- Верим. Но это совсем другое.
- Другое? Потому что он один, а нас целая раса. Почему ты не можешь поверить в мир, населенный богами, который ты видишь, но веришь в единого Бога, которого никто и никогда не лицезрел?
Авель не знал, что ответить. Кода – богиня? Вполне может быть, но тогда он, так запросто, общается с богами. Это невероятно. В ее словах, даже обуреваемый эмоциями, он не мог не видеть разумного зерна. Происхождение Земли, равно как и всей Вселенной, для человека всегда оставалось загадкой, и если энимы действительно обладают достаточной властью для того, чтобы создавать аналогичные миры, им нет нужды, используя насилие, возвращаться на Землю, где их возможности не так безграничны.
В Анимэ человек обрел беспрецедентную свободу над своей личностью и окружающим миром. Такой степенью свободы творения раньше действительно обладал только Бог. Неужели они и есть боги? Невольный страх перед этим всесильным народом, силу которого Авель до последнего момента явно недооценивал, захватил всю его сущность. И даже Кода, добрая и могущественная принцесса мира грез, предстала в его глазах в новом свете. Он поспешил продолжить с ней разговор, надеясь, что это ощущение отчужденности перед великим покинет его, когда они снова заговорят.
- Кода, а что за белые огоньки вечно сверкают в твоих глазах? – наконец, Авель решился задать вопрос, который никак не находил ответа в его голове. – Я замечал, что и у твоего отца, и у Сиддхарта, и у Джакоба такие есть.
- Моя душа, - улыбнулась Кода, - как же я раньше не рассказала тебе об этом?! Свечение стало, пожалуй, первым ощутимым отличием, возникшим у энимов, рожденных непосредственно в Анимэ.
- Душа? Но у меня тоже есть душа, почему же она не светится через мои глаза?
- Потому что она привязана к телу, которое находится на Земле. И оно тщательно скрывает ее, защищая от несчастных случаев. Ведь именно душа является главной составляющей человека. Если потеря тела при определенном уровне научно-технических возможностей исправима, то потеря души при любых обстоятельствах неизбежно приведет к необратимой гибели. Ей незачем показывать себя, если у нее есть выбор. В нашем же случае, выбора-то как раз нет. Я и есть душа. Душа и только. То, что ты видишь – иллюзия. Тела нет, только душа. И поэтому она выдает себя через глаза.
- Но глаза есть?
- Глаза, как часть материальной оболочки, конечно отсутствуют. Радужная оболочка, все эти палочки и колбочки, хрусталик, глазное яблоко – иллюзия. Лишь белый огонек – реальность. То единственное, что в нашем мире является действительно натуральным.
- Значит, и на Земле оно тоже должно быть?
- Оно и есть. Только скрыто за материальным глазом. Лишь изредка у земных людей тоже загораются белые огоньки. Ты должен был замечать своеобразный блеск в глазах, возникающий в моменты особого состояния.
- Это блестит душа?
- Да, в такие моменты она расширяется настолько, что вырывается за пределы волнового диапазона тела и обнаруживает себя. В остальное время ее не видно. У нас же скрыть душу нельзя.
- Знаешь, а я никак не могу понять, если ваш мир совершенно нематериален, если у вас нет физического мозга, нейронов и нервной системы, то как же вы можете мыслить, жить, действовать, осознавать себя и свою жизнь, в конце концов?
- Ты имеешь в виду сознание?
- Да, откуда оно у вас, если оно рождается в мозге?
- Ну, в этом ты не прав. Мозг регулирует работу тела, руководит всеми материальными процессами, а сознание, как продукт высшей деятельности, слабо привязано к физическому мозгу. Можно даже сказать, что сознание – это часть души. Та волновая сущность, которая располагается на самых низших уровнях и является своего рода связующим звеном между душой и телом.
Кода буквально просветила Авеля своими белыми огоньками, и ему на секунду показалось, будто он увидел душу Коды, ту ее сущность, что скрывается за обычным эфемерным телом. Однако то, что она говорила, было слишком сложно для него. И дело заключалось вовсе не в том, что это было сложно понять. Сложно не понять, а принять ему было новую истину, новое откровение.
- Душа есть сознание? – с сомнением уточнил он.
- Нет. Сознание – часть души. Душа намного шире и глубже, чем сознание. Это сущность другого измерения, проекция волнового мира на материальный мир.
- Что ты имеешь в виду? – не понял Авель.
- Я говорю о четвертом измерении, знание о котором пришло к нам сразу же после появления мира Анимэ.
- О четвертом измерении? Том самом, которое так тщетно искало человечество и пыталось увидеть в виде времени?
- Да, именно о нем. Возможно, тебе будет сложно понять, ведь на Земле его увидеть и представить невозможно, но в волновом мире – это неотъемлемый элемент пространства.
Кода создала на полу маленький лоток и запустила по его периметру крохотного жучка с низко опущенной головой, еле видимой под тяжелым панцирем. Проворное создание, тут же засеменив ножками, побежало к краю лотка и, не найдя выхода, устремилось в противоположном направлении.
- Этот жук, - начала она, - видит только то, что окружает его внутри лотка. Его мир двухмерен. Он может пойти вперед, свернуть в любую сторону, развернуться, наконец. Но он не умеет летать, и не чувствует необходимости в том, чтобы смотреть вверх. А его интеллекта никогда не хватит для того, чтобы заинтересоваться отвлеченными вопросами. Он не знает о том, что есть третье измерение. И в принципе, это знание ему ни к чему. Новое измерение появляется лишь тогда, когда возникает соответствующая потребность. Тоже произошло когда-то и с человеком. Поиски четвертого измерения были бессмысленны на Земле – линейном трехмерном мире, ограниченном объективными размерами и расстояниями материальных объектов. Существование же волнового мира без четвертого измерения было бы невозможно, так как сама по себе душа по отношению к физическому телу уже находится в этом измерении.
- И поэтому ее было невозможно зафиксировать, - задумчиво проговорил Авель, преграждая пальцем проход жучку, вынуждая того маневрировать.
- Конечно, как можно зафиксировать то, что лежит в нематериальной зоне восприятия?
- И как выглядит это измерение?
- Оно не так примитивно устроено, чтобы так просто можно было его описать, - смутилась Кода, одним лишь взглядов опустошив пол между ними от добродушного жучка со своим лотком. – Это действительно чем-то напоминает время. Но лишь с позиции опыта. Сейчас увидишь сам, - неожиданно задорная искорка сменила сомнение в ее глазах.
Кода взяла Авеля за руку и потянула за собой вверх. Они быстро поднимались, о чем мог судить Авель по стремительно удалявшимся ручейку, зелени и нежно голубой поверхности дома Коды. Теперь он ясно видел, что ее уютный дом лишь малая частичка гигантской невидимой волны, одиноким островком на которой он является. Они уже летели куда-то далеко вперед, Авель видел лишь небольшую голубую точку, а давление не появлялось.
- Мы можем так лететь бесконечно долго, - улыбнулась Кода, заметив растерянный взгляд Авеля. – Хоть вверх, хоть вбок, хоть вниз. В любом из направлений трехмерного мира. Меняя лишь плотность записи информации, волна может вместить себя сколь угодно много объектов. И настроившись однажды на ее частоту, мы никогда не покинем ее пределы, двигаясь в любом направлении.
- Я понял, - вздохнул Авель, устав от однообразного полета в бездонном пространстве. – Может, вернемся?
- Как хочешь, - согласилась Кода, и очень быстро они снова увидели небесную синеву и в следующее мгновенье уже сидели на удобном полу.
- Трехмерный мир для вас лишь часть реальности, - заключил Авель.
- Замкнутая в пределах одной волны заданной частоты, - добавила Кода. – А вот для того, чтобы перемещаться между частотами, необходимо не двигаться во внешнем пространстве, а двигать свою собственную сущность – изменять себя.
- А в чем же аналогия со временем? – не понял Авель.
- Скорее, с возрастом, опытом, - поправила Кода. – Предположим, некий человек с рождения и до глубокой старости живет в одном и том же небольшом городе.
Авель кивнул.
- Но будет ли жизнь из года в год в этом городе для него одинаковой?
- Если он не будет покидать пределы своего дома, улицы, квартала?
- Даже если не будет, все равно жизнь покажется ему не менее изменчивой, нежели у рьяного путешественника. Каждому возрасту – свое мировоззрение. Город будет меняться под взглядом этого человека, попеременно показывая свои разные стороны: детство, юность, зрелость, старость. То, что в одном возрастном периоде останется без внимания, встанет на первый план в другое время. Можно сказать, что не изменения во внешнем мире определят изменчивость жизни человека, а его внутренняя динамика. В Анимэ действуют похожие законы. Измени настройки своей души, и ты увидишь частоту, недоступную для другого восприятия. Именно так мы перемещаемся между нашими городами и домами.
- Количество которых все же ограничено?
- Потребностью в них и численностью населения.
- А может конечным количеством пригодных для использования волн? Бесконечность пространства, заключенная в ограниченное количество волновых частот? В конечном счете, как на Земле. Ведь мы тоже можем менять масштаб заселения в пределах определенной площади. И то, что для слона, служило бы местом для приема солнечной ванны, для колонии бактерий может составлять целую Вселенную.
- Нет, масштаб тут не причем. Пространство Земли ограничено объективно. Есть размеры и площади. У нас же нет этого. Это как с цветами. Количество цветов можно условно ограничить на семь основных – радугу. Можно расширить ограничение и выделить шестнадцать цветов или даже максимально видимый человеком диапазон – шестнадцать миллионов цветов. Но какие бы условные градации ты не применял, количество оттенков, междуцветий всегда останется бесконечно огромным. Также и с частотами. Можно попытаться выделить основные частоты, но поскольку это величина не пространственная, то между ними, выделенными условно, можно создать еще сколь угодно много частот, поэтому и площадь нашего мира бесконечна. Наверное, это трудно себе представить. Анимэ еще ни раз удивит тебя.
- А ты покажешь мне свой мир? Таким, каков он есть, - осторожно произнес Авель.
- Ты уже не боишься моего отца? – весело спросила Кода. – Ведь только здесь ты в безопасности от него. Стоит нам выбраться в большой мир, и он сможет найти тебя... и отобрать тело, - сделав причудливо страшными лицо и голос, добавила Кода.
- Со мной же будешь ты, - так же весело парировал он.
- Ну и хорошо, - она была рада, что все недомолвки разрешились, - только сначала я вызову папу.
- Вызовешь его прямо сюда?
- Я не могу вызвать его сюда. Сюда вообще никто не может попасть.
- Но я же почему-то попадаю.
- Попадаешь, - согласилась Кода, - но не знаю почему. Может быть, ты особенный, - она подмигнула ему и встала.
Кода отошла немного в сторону и замерла. Авель знал, что она телепатически общается с Астионом. Меньше чем через минуту, она уже снова сидела рядом.
- Он сейчас занят. Мы встретимся позже. Так что у нас есть время, которое мы можем, абсолютно не опасаясь его, провести снаружи.
- Тогда пошли скорее! – Авелю не терпелось посмотреть на этот божественный мир, где возможно все. – А куда мы полетим? – вдруг спросил он, останавливаясь. – Я бы хотел попасть в самый центр вашего мира. Туда, где много людей, где жизнь кипит и бьет ключом.
- Как бы этот ключ не ударил по тебе, - улыбнулась Кода.
- Но, Кода, не бойся за меня. Если уж показывать, то покажи по полной программе, чтобы я сразу понял, что за мир меня окружает, - попросил Авель, взяв ее за руку.
- Хорошо, разве я возражала? – она сделала слегка удивленное лицо. – В Анимэ нет центра мира, как ты сказал, наш мир представляет собой бесчисленное количество равноправных городов, расположенных на соседних частотах. Мы полетим в мой город, который является моим большим домом с самого детства.
- А у него есть название? – Авель после всего услышанного про Анимэ уже боялся задавать глупые вопросы.
- Конечно, у любого города есть название. Этот – Нозоми.
- Нозоми? Странное слово.
- Этот город был одним из первых полноценных городов Анимэ с налаженной инфраструктурой, поэтому и назвали его таким именем, обозначающим на японском языке понятие «надежда» или «мечта». Город-мечта должен был олицетворять веру в то, что Анимэ стал по-настоящему домом для всех тех людей, которые покинули мир Земли ради него. Он призван был обеспечить безопасность и стабильность, удовлетворить все потребности и желания людей. Ну, и, наконец, он расположен достаточно низко для того, чтобы ты без опасений смог посетить его.
- Город-мечта – мне это нравится, - улыбнулся Авель. – Надеюсь, меня Нозоми тоже встретит по-доброму.
Они покинули частоту Коды и долго летели наверх. Давление, как всегда, стремительно возрастало, лишая постепенно Авеля сил и сознания. Когда они, наконец, долетели, он уже практически не понимал, где он и что с ним происходит. Потребовалось немало времени, чтобы восстановиться полностью. Кода сидела рядом с ним и терпеливо ждала.
- Как же тяжело мне переносить это давление, - слабым голосом прошептал Авель. – Такое ощущение, будто невидимая сила разрывает меня на части. Хорошо вам, энимам, что вы не можете этого почувствовать.
- Можем, - грустно вздохнула Кода, - если поднимемся слишком высоко. У каждого свой предел.
- А ты поднималась? – удивился Авель.
- Я нет. Мне папа строго-настрого запретил. Но вот мама моя поднималась, - Кода замолчала, и Авель почувствовал, что затронул больную тему. – Ее раздавило, - наконец, сказала Кода. – Отец очень долго не мог смириться с ее смертью. Она была похожа на него. Таких, как они, мало даже в нашем густонаселенном мире. Я тогда была совсем маленькой. А этот медальон, - она бережно прикрыла его рукой, - должен напоминать мне об этом и остерегать от опасных поступков.
Воцарилась гнетущая тишина. Авель не знал, что сказать, как утешить Коду. Он чувствовал себя неудобно оттого, что напомнил ей о печальной судьбе матери. Возможно, всякий раз, когда они летят в межволновом пространстве, Кода вспоминает о ней и перекладывает боль от ее утраты на страдающего Авеля. Ведь он испытывает похожие чувства, когда пересекает частоты. Наверное, именно поэтому эту совершенную во всех отношениях девушку, мечту для миллионов энимов, равных ей по величию и достоинствам, так тянет к нему, простому человеку из прошлого. Но Авель не успел развить эту мысль. Кода пришла в себя и как всегда беззаботно предложила начать прогулку по Нозоми.
Авель поднялся и увидел, что находится на большой площади, окруженной плотным кольцом причудливых зданий. Хотя, наверное, было бы неправильно называть их «кольцом», никакой правильной геометрической формы они не образовывали. Площадь больше напоминала садовую клумбу, где диковинные растения образуют естественную гармонию. Постройки, и правда, очень походили на гигантские растения и природные образования. Хотя, возможно, первое впечатление было обусловлено домами-розами, тюльпанами и орхидеями, которые располагались ближе всех к тому месту, где очутился Авель, и сконцентрировавшие на себе все его внимание.
- Куда хочешь сначала пойти? – Кода показала рукой на многочисленные здания. – Это всего лишь одна из тысяч площадей, заполняющих город, но я решила, что она тебе точно понравится.
- Тысяч площадей, - задумчиво повторил Авель. – И все они такие замкнутые? Я не вижу крохотных построек на горизонте, - Кода кивнула. - Тогда где же ваши дороги, улицы?
- А зачем нам дороги и улицы? Мы же не передвигаемся непрерывно в пространстве, как раньше это делали люди на Земле. Наш мир дискретен, мы попадаем сразу туда, куда хотим.
- А как же те первые люди, про которых ты говорила в библиотеке, которые не могли телепортироваться?
- Они бы не смогли добраться и до этого города. Его построили новые люди гораздо позже.
- Как же я сюда попадаю?
- Не знаю. Может быть, у тебя широкая душа, - Кода хитро улыбнулась своей обворожительной улыбкой. – Но тебя почему-то не раздавливает.
- И ты говоришь об этом так спокойно? – удивился Авель. – Меня могло раздавить, но не раздавило. Повезло, наверное... Так подумала ты?
- Нет, я знала, что тебя не раздавит. Ты же добрался до моего папы, а это гораздо выше.
- А о чем ты думала тогда?
- Тогда я, честно говоря, об этом вообще не подумала, - призналась Кода, - не каждый же день встретишь человека из прошлого.
- Значит, я могу выбирать, куда мы пойдем теперь? – сменил тему Авель.
- Да, куда хочешь.
Авель не знал, куда он хочет заглянуть в первую очередь, слишком равноценными для него казались фантастические архитектурные сооружения Нозоми. Богатые красками и формами растения заполняли площадь. Некоторые настолько крошечные, что, не акцентируя на себе внимание, скорее призваны были создавать некоторую сказочную атмосферу, цветовую гамму площади, другие – головокружительно большие – внушали уверенность в том, что их функция выходит за пределы простого украшения ландшафта. Очень скоро Авель убедился в истинности своей догадки, цветы действительно дрожали и трепыхались от необузданной активности, шевелившей их изнутри.
- Там внутри энимы, - пояснила Кода, поймав взгляд Авеля.
- Тогда почему я не вижу, чтобы кто-нибудь заходил туда или выходил оттуда?
- Они телепортируются.
- Да, конечно, - смущенно опустил он глаза и быстро добавил: - А что там? Внутри.
- Нечто вроде клуба по интересам. Это трудно назвать земным термином.
- Но вы же как-то называете?
- Флоу ют, - улыбнулась Кода.
- Как? – переспросил Авель.
- Флоу ют, - повторила она, - это составное выражение уютного места времяпрепровождения в бутоне цветка. Там собираются компании, объединенные общими интересами и взглядами. Цветок создан таким образом, что аккумулирует души и сознание собравшихся, помогая найти зоны общности.
- Тогда я непременно хочу попасть туда, - уверенно заявил он. – Если только… Если только не станет препятствием мое неумение телепортироваться.
- Препятствием станет не это. Хотя ты правильно заметил, что, по крайней мере пока, это место недоступно для тебя, - как будто извиняясь, пожала плечами Кода, - ты слишком открыт для флоу юта. Энимы позволяют другим видеть свою душу настолько, насколько им того хочется. Ты так не можешь.
- Голый король, - улыбнулся Авель. – И не стыдно тебе на мою обнаженную душу смотреть?
- Я уже привыкла, - добродушно засмеялась очаровательная жительница волшебного царства снов и поманила Авеля за собой в самую гущу пестрых и чрезмерно активных, словно райские птицы, людей, то и дело возникающих и пропадающих в разных областях площади.
Удивительный мир предстал перед ним. Вечный праздник жизни сверкал и искрился яркими цветами. Торжество коллективной фантазии делали площадь похожей на бал-маскарад. И, тем не менее, при всей пестроте и многообразии явно чувствовалась гармония построения Анимэ. Сотни, тысячи, а может, и миллионы энимов последовательно вносили свой вклад в создание площади, красота которой теперь обезоружила воображение Авеля. И словно годовые кольца ствола дерева, каждый новый слой не ущемлял красоты и значения предыдущего, но делал композицию более совершенной и законченной.
По центру каждой из четырех сторон площади стояли величественные здания царской постройки, создававшие ощущение незыблемости мира, окружавшего его. Их монументальные стены из небесно голубого камня завораживали взгляд и утопали под навесом зелени, легкой гирляндой облепившей каждый видимый уголок. Так естественно неопрятно на Земле росли вьюнки лишь на брошенных артефактах старины. Здесь же в этой неупорядоченности ясно ощущалась авторская задумка. Словно художественное мастерство человеческого вида достигло, наконец, уровня таланта самой природы. Ослепительно белые атланты, буквально светившиеся в отраженных бликах солнца, выступали в виде колонн, поддерживающих тяжелые балконы, украшенные аккуратно выполненными фресками с изображением сцен из жизни небесных существ. Время от времени они с глухим «ух»ом расправляли мышцы, словно устав от тягостного бремени. Многочисленные разноцветные скульптуры прекрасных дев, в легких одеждах или же совершенно обнаженных, на полной реальности занятой каждой своим ремеслом, окружали парадный вход каждого из них.
Если бы не эти характерно человеческие сооружения, отражающие вечную тягу к простым формам и цельному тяжелому материалу, Авель мог бы решить, что энимы – своеобразные эльфы будущего, построившие свой мир по образу и подобию природы. Возможно, в этом была бы некоторая доля истины. Покинув родную Землю, люди постарались сохранить память о ней в своих городах и домах. Как это не казалось удивительно, на частоте Коды и теперь в Нозоми он как будто даже больше, чем на материальной планете, чувствовал натурализм вокруг себя. И это, несомненно, притягивало и располагало к себе.
Они пересекли зеленую площадь, тут и там покрытую гигантскими растениями. Их необычайно тонкие стебли уходили так высоко в небо, что казалось невероятным, как они держат сотни огромных мясистых листьев, на каждом из которых без труда смогли бы уместиться вместе Кода и Авель. И тут он заметил невдалеке подтверждение своей догадки. На одном из таких огромных листьев на высоте около трех метров беззаботно лежали парень с девушкой, о чем-то безмолвно беседуя. Они лежали так вальяжно, будто совершенно не боялись упасть, хотя легко могли бы скатиться с листа прямо на высокую траву.
Разглядывая их, Авель смутился, резко опустив глаза. Ему показалось, что они оба голые. Но их нагота была какого-то странного золотого цвета. Он решился взглянуть еще раз. И тут понял, они в одежде. Эта одежда полностью повторяла формы их тел и ярко блестела на солнце. Странный какой-то материал был использован для комбинезонов. Если бы это был не мир Анимэ, он мог бы поклясться, что их облили чистым золотом. Что, в общем-то, смотрелось красиво.
По дороге к зданию он заметил еще много людей. Многие из них внешне ничем не отличались от тех, кого он знал и видел в свое время. Только одежды были самые различные. Некоторые одеяния, так же как и те комбинезоны у загорающих на листе, совершенно не вызывали ассоциаций в его памяти. Другие же, и таких было большинство, Авель уже видел. Только одевались так люди в самые разные временные эпохи.
Какая-то дама с неестественно белым лицом и черной мушкой над губой, оттеняя свое круглое, как блин, лицо высокой прической, облачилась в платье викторианской эпохи и, неторопливо шествуя мимо них, беззаботно размахивала розовым зонтиком, едва не касаясь макушки волос. Группа весело болтающих молодых ребят очень смахивала на мушкетеров. А некоторые оделись настолько просто, что напоминали древних славян в льняных рубахах. Один мужчина с несколько безумным взглядом рассекал площадь в облике пещерного человека с небрежно обтесанной дубинкой наперевес. Авель вспомнил Рона, который совсем недавно тоже стоял с дубинкой, и подумал, что даже в их необустроенном мире дубинка Рона выглядела гораздо более цивилизованно.
Много странных людей окружали Авеля. Кто-то говорил так громко, что Авель на расстоянии смог бы легко уловить тему разговора, другие же, напротив, развлекались молча, и только возникающие на их лицах эмоции говорили о том, что их общение происходит телепатически. Если бы не объяснения Коды, то поверить в то, что глазастый мячик, то и дело отскакивающий от упругого газона, бесформенное волосатое чудовище, безголовая крылатая гусеница и еще десятки уму непостижимых созданий, вызывающих даже сомнение в своей одушевленности, тоже люди, было бы выше его сил. Так похожи они были на игрушки из кукольного магазина с встроенной программой поведения.
Да, мир детских вещей привлекал и одновременно дезориентировал его со всех сторон. Всюду, куда только попадал взгляд, его окружали красочные и динамичные штучки, каждая из которых будто нарочно стремилась победить на конкурсе «Самое интересное для Авеля». Что-то рядом сверкнуло. Оглянувшись, Авель увидел симпатичную девушку, светящуюся словно звезда в лучах собственного огня. Будто лучик в ее глазах разгорелся сегодня необычайно ярко даже для мира Анимэ. «А не мешает ли ей самой такой ореол света?» - пронеслось у него в голове. Но она так скоро исчезла, даже не успев поравняться с ними, что мысли о ней так же быстро улетучились, как и остатки ее излучения.
Пожалуй, человеку из прошлого показалось бы, что энимам не хватает серьезности, что их мир излишне инфантилен. Авель вглядывался в лица и, видя в них всевозможные эмоции, какую-то деятельность и энергию, так свойственную простым людям, не мог согласиться с тем, что это действительно боги. Они походили не на беззаботных мифических существ, чванно слоняющихся вдоль своих покоев в поисках занятия по душе, и даже не на обычных задумчивых, погруженных в свои проблемы, взрослых, а на свободных, лишенных страхов и скованности, детей-подростков, любопытных фантазеров, заинтересованных в нахождении новых способов получения удовольствия. У него даже возникла идея, что и деятельность каждого человека на площади направлена только на это. А с другой стороны, он же не знает, какими боги собственно должны быть и что должно являться предметом их внимания.
Не видел он вокруг ни надуманной серьезности, ни деланного достоинства. Никакой фальши и навязанных ограничений. Никто на площади не стремился ограничить свободы другого, порицать каким бы то ни было способом поведение или внешний вид человека, непохожего на себя. Да и трудно было бы найти двух похожих людей. Каждый вел себя так, как диктовала его индивидуальность и сиюминутные желания. Одна лишь внутренняя мораль задавала законы поведения, которые упрощенно можно было бы свести к единственному правилу: ищи единомышленников для разделения своего удовольствия. Делая хорошо себе, найди человека, которому это тоже понравится, и вам будет еще лучше вместе.
Увлеченно занимаясь своим делом, они не обращали внимания на тех, кто в данную минуту не принимал участия в выбранной затее. Места предостаточно для всех, а значит и повода что-то делить или ущемлять интересы других нет. «Умножай свою радость от жизни!» – как будто читалось в каждом взгляде. Хотя, по правде говоря, немногие взгляды останавливались на Авеле. Странное сочетание повсеместной готовности к тесным отношениям и холодного безразличия удивляло Авеля. Теперь только ему стала понятной структура духовной стороны мира Анимэ, о которой так благоговейно говорила Кода, ссылаясь на слова Христа о всемирной любви. Вот она – эта любовь. В данный час, в эту самую секунду он своими глазами видел реальное воплощение утопической легенды древнего мира.
Что, как ни любовь, могло настолько освободить замкнутого в своем внутреннем мире, закрытого от чужих людей, одинокого человека, единственным пристанищем которого во все времена оставалась только его семья, если посчастливилось соединить свою изолированную душу с такой же потерянной душой? Так вот что называла Кода «моралью»! Единая, неделимая, многогранная сила, объединяющая детей своих в семейном благоденствии. Теплое, как материнские объятья, облако нежности и добра, понимания и поддержки, где всеобъемлющая любовь выступает в роли нитей, связывающих всех между собой.
В Анимэ человек перестал бороться за свои желания, за свое право на ту жизнь, к которой так тянет его душу. Ведь каждый где-то глубоко внутри чувствует свою собственную уникальную индивидуальность, витиеватую и зыбкую сущность, до того хрупкую и ранимую, что за редким исключением спрятанную настолько глубоко в закоулках души, становясь недоступной даже для ее обладателя. Любой эним мог быть уверен в том, что ему не угрожает никакого рода опасность, что в своем мире он защищен не меньше, чем младенец на руках любящей матери. Отчего повсюду на площади Авель с удивлением наблюдал за ребяческими, порой даже «неприличными» выходками местных жителей. Но если все счастливы, если никто не страдает от подавления скрытых желаний, от нереализованных комплексов и гнетущего ощущения несправедливости жизни, зависти и обиды, что же в этом плохого?
Может и ничего, но Авель не из их мира. Его понятия появились и окрепли в совершенно иной среде, своеобразном человеческом сафари, где он, равно как и все его современники, вынуждены были выживать и бороться, постоянно балансируя на компромиссе между собственными потребностями и жесткими законами общества. Что-то внутри него не хотело так быстро отказываться оттого, что еще недавно являлось для сознания нормой и безысходностью. Возможно, именно зависть и обида за свою прошлую жизнь овладели им.
«Удивительный мир диких, невоспитанных людей», - думалось ему. Как же трудно принять их мировоззрение! Понять те скрытые механизмы, что приводят в движение эти сложные души. До чего же непохожи они на богов! Скорее наоборот, если бы не Кода, Авель пребывал бы в уверенности, что он попал в варварское средневековое прошлое, нежели в дружелюбное высокоморальное будущее. Только неизменные белые огоньки в глазах энимов, совершенно несвойственные ни одному временному интервалу земной жизни, ни на секунду не давали забыть о том мире, в котором он находился.
Люди, природа, памятники, здания – самобытные образы, с трудом поддающиеся даже такой поверхностной классификации, молниеносно один за другим приковывали к себе его внимание, вызывая в душе целую вереницу ответных мыслей, эмоций и желаний. В итоге сумасшедший калейдоскоп внешних форм волновых сущностей, которыми, по сути, здесь все являлось, начал вносить дискомфорт в его неподготовленную душу. Может быть, как раз в особенностях конкретно его восприятия и заключалась могущественная сила очарования Анимэ, равно как и быстрая утомляемость от разнообразия этого мира.
Любой эним, как объясняла Кода, ориентируется в волновом мире и видит настоящий облик данной площади и людей, ее заполняющих. Внешняя форма для них не более чем косметика, украшающая лицо женщины. Именно украшающая. Авель же только и видел, что эту косметику. Буйство красок уместно как элемент облика, но не вместо него. Возможно, и даже скорее всего, волновой мир куда более сложен и глубок, чем показалось земному человеку. Но другого зрения у него не было, и Авель уставился под ноги, чтобы хоть как-то отдохнуть от броского лоска.
И все-таки, даже опустив голову, ему предстояло продолжать открывать для себя новые особенности Нозоми.

Глава девятнадцатая

Город мечта мира Анимэ завораживал. И чем внимательнее Авель вглядывался в окружающую действительность Нозоми, тем более нереальной и в то же время прекрасной она ему представлялась. Осматриваясь по сторонам, он и не заметил, какая поверхность служила мягким ковром для его стоп. А ведь это была не трава, как краем глаза ему виделось раньше. Плотный настил из зеленых листьев обволакивал все вокруг, непривычно поднимаясь на горизонте, создавая иллюзию, будто площадь утопает в низине, окруженной по кругу возвышенностью. Маленькие и побольше, овальные, почти круглые, продолговатые и сложных форм листочки, словно пуговки, заслоняли упругие струны туго переплетающихся стеблей. Твердая основа с мягким густым покрывалом податливо шелестела и изгибалась под давлением ноги.
Наверное, Авель мог бы еще долго так бродить, умиротворенный однообразием мягкого газона, если бы его взгляд не наткнулся на озорной ручеек, извилисто продирающийся сквозь зеленый переплет. Поздно замеченный, он уже струился практически у ног молодого человека. Но в отличие от дома Коды, в данном случае речь явно шла не о привычной для земного человека воде. Прозрачная кристально чистая жидкость была бы страшно похожа на залитый кровью полигон военных действий, если бы была значительно темнее. Но нежно розовый оттенок, столь же естественный, как ни странно, и гармоничный для окружающей растительности, как обычный голубой поток, рождал противоположные ассоциации, вроде нектара богов или купальни лесных нимф. Авель присел на корточки и потрогал воду.
То, что он испытал, не шло ни в какое сравнение с тем легким удивлением, которое вызывал сам внешний вид жидкости. На ощупь она казалась совершенно неосязаемой. Глаза без сомнения видели нечто текучее, но рука чувствовала лишь смешанное прикосновение летнего ветерка и освежающего покалывания невидимых пузырьков газа. Нечто похожее он испытывал в прошлой жизни, поднося руку к стакану с только что налитой газированной водой. Поддаваясь инстинкту ученого, молодой человек не удовлетворился полученным пониманием и принялся экспериментировать с ручейком. Вскоре обнаружилось, что при совершении колебательных движений вместо обычной волны жидкость создает по-прежнему невидимый внешне, но уже тактильно осязаемый валик, который подобно скалке начинает крутиться под ладонью.
Кода присела рядом и с интересом следила за исследовательской работой Авеля. Возможно, ей была известна сущность данного материала, и она могла бы без труда объяснить все ему, но как истинной представительнице этого славного мира, ей было понятно, что ее друг из далекого прошлого заинтересован в самостоятельном постижении природы незнакомых ему вещей. И она молча предоставила ему возможность сделать свои собственные открытия.
Увлекшись созданием цилиндрических объектов, Авель уже обеими руками накручивал полужидкость-полугаз, пытаясь подвести валики друг к другу и соединить. Он надеялся таким образом достигнуть визуального отображения продуктов своего труда. Но валики ни в какую не хотели двигаться с того места, где возникали, и растворялись сразу при изменении положения. Тогда он попробовал резко поддеть, сжать и схватить часть жидкости, стараясь уйти от испытанной формы и материализовать, хотя бы на ощупь, что-то вроде шара. Сделав режущее движение, он не успел даже оценить успеха своего эксперимента, как, потеряв равновесие, неуклюже полетел прямо в розовую бездонную пучину.
Дыхание перехватилось. Даже сердце на какое-то мгновение, как будто также ожидая развязки, приостановило свое биение. Ни с чем несравнимое ощущение охватило все его существо. По мере погружения в иллюзорную среду Авель не чувствовал соприкосновения с чем-то снаружи, зато со страхом наблюдал, как розовый ручеек словно жидким металлом медленно заполняет его изнутри. Как каждая клеточка его тела постепенно становится частью этой массы, меняя свое изначальное содержимое на чуждую жидкость захватчика. Он не чувствовал боли. Более того, это не было неприятно или дискомфортно, как, например, то же давление. Но такого ужаса он не испытывал даже тогда, когда тонул, умирая в своей первой жизни. Страшная сила без его желания и позволения необратимо превращала его в нечто другое, незнакомое и непонятное.
Авель хотел сопротивляться. Он жмурился и старался не дышать, но противопоставить всепоглощающей жидкости было нечего. Он перестал контролировать свое тело. Да и тела больше не было видно. А было ли оно вообще? Лишь розовая бескрайняя бездна существовала вокруг, органичной частью которой теперь стал Авель. Как же Кода позволила ему так неосторожно погрузиться в изучение коварного ручейка? Где она теперь? Почему не поможет вырваться из лап газированного металла?
Он всеми силами своей все еще живой души потянулся к верху, тому месту, где еще недавно беззаботно наслаждался красотами диковинной площади. Розовая пелена как будто начала неохотно таять, открывая взгляду еле видимые образы. С величайшим трудом Авель заставлял то, что от него осталось, расти и изгибаться, в направлении света живого мира, отблески которого он, казалось, уже ощущал. Удивительно, но сейчас он был абсолютно уверен в том, что среда, его окружающая, нисколько не изменилась с того момента, как он погрузился в нее. Только теперь жестким невидимым валиком стало его собственное существо. Как каменное изваяние, он никак не мог заставить себя пошевелиться, оказавшись намертво припаянным к своей взбунтовавшейся плоти.
Невольно вспомнились рассказы бабушки про запертое как в тюрьме сознание ее родной сестры, находившейся на протяжении долгих лет в коме. Бабушка говорила, что та все слышит и понимает, хочет ответить и покинуть оковы тела, но оно не подчиняется ее приказам и суровым стражником изолирует сестру от внешнего мира. Как же несчастна должно быть была эта бедная женщина… Сколько мыслей и нереализованных желаний сводили ее с ума, как долгожданна и нетороплива казалась смерть для погруженного в небытие человека.
Неожиданно голос Коды заставил Авеля прийти в себя и оторваться от мучительных ассоциаций. Где-то рядом находилась его спасительница, проводник в обычный мир, избавительница от своеобразной комы, так внезапно постигшей его.
- Ничего не бойся, - сказала она. – Ты находишься в межчастотном измерении, на открытой границе Нозоми.
- Я не чувствую себя, - стараясь сохранить спокойствие в голосе признался Авель, хотя с появлением Коды, страх почему-то с удвоенной силой сжал его сознание.
И тут с опозданием услышанный собственный голос чуть было окончательно не выбил его из колеи. Он еще раз произнес последнюю фразу и снова убедился в том, что источником звука отныне не является тело. Он думает, что сказать, а говорит кто-то другой, бесстыдно пользуясь его голосом. Кто-то, слышимый словно издалека, со стороны.
- Зона ощущений осталась на площади, - ласковым голосом, теперь явно издалека, пояснила Кода, и у Авеля тут же возникли сомнения в ее нахождении поблизости.
- Мой голос… - тяжело дыша, произнес Авель и услышал, как тот предательски задрожал.
- Все нормально, - попробовала снова успокоить Кода. – Внешняя проекция тела со всеми присущими ему свойствами, в том числе голосовыми и зрительными возможностями, осталась на площади. Это исток сознания. В него проникла чистая душа, освобожденная от надуманных образов.
- Мне не нравится это, - убедительно промычал Авель уже гораздо более окрепшим голосом. – Я хочу попасть обратно. Почему я прикован к этому истоку?
- Ты сбился с темпа города, так как не умеешь контролировать свою душу. Находясь на несущей волне, например в Нозоми, твоя душа, стремясь сохранить себя, вынуждена адаптироваться под темпы движения основной волны, подстраиваясь под нужную частоту. Но здесь нет волн, и она расслабилась и приняла свое привычное неторопливое положение, что не позволяет ей выйти на контакт с городом. Говоря по-простому, твоя душа, не умея плавать в волновом океане, утонула в его глубинах.
- Ты можешь вытащить меня отсюда? – с трудом понимая о чем речь, взмолился Авель.
- Могу. Силой. Но нужно ли тебе это? Ты будешь снова на площади, но не увидишь того, что доступно тебе только из межчастотного пространства.
- А что мне доступно?
- Виденье мира таким, каков он есть на самом деле. В волновом виде.
Возможно ли это? Рассудок Авеля буквально помутился при последних словах Коды. То, что еще несколько минут назад удручало и расстраивало его, само пришло ему в руки. Он сможет стереть «косметику» с лица Анимэ и энимов, он увидит мир ее глазами, поймет, как они на самом деле выглядят. Разве это не главная цель настоящего ученого? Только дойдя до истинной сущности изучаемого предмета, можно поздравить себя с успехом, получить полноценное представление о ранее неизведанном, перейти на новый уровень мировосприятия. Ведь душа есть не только в Анимэ, но и у каждого человека на его родной Земле, и понимание ее строения может многое прояснить.
- Так что мне надо сделать? – наконец, решился Авель.
- Синхронизировать частотность своей души и города, - удовлетворенно вздохнула Кода. – Я рада, что ты принял такое решение, - добавила она.
- А какая у него частота?
- Если даже я отвечу тебе на этот вопрос, это что-нибудь поменяет? – спросила Кода, и в ее далеком голосе Авель сразу же узнал все тот же знакомый спокойный тон, с каким она обычно несколько поучительно объясняет ему закономерности своего мира. – Тебе придется наугад разгонять душу.
- Помню, как-то разгоняя процессор, я доразгонялся до того, что намертво сжег и его, и материнскую плату, - хмыкнул Авель, - но если это и есть способ, то говори, как разгоняться.
- Будем опираться на фантомные ощущения. Попробуй вообразить, что ты очень глубоко дышишь, - Кода замолчала, ожидая выполнения от Авеля. Убедившись в том, что тот уже начал, она продолжила объяснения: - Вспомни самые волнительные моменты своей жизни, переживи заново те эмоции, что будоражили твою душу.
Авель попытался оживить в памяти самые душещипательные детские воспоминания, но с сожалением убедился, что события последних дней существенно затерли старые чувства. Тогда он сконцентрировался на своих переживаниях по поводу Лукоса, своей обиды от преждевременной кончины в прошлой жизни, вспомнил наглый взгляд Поинта при их последней встрече, драку и снова смерть. Но как он ни старался, ничто не могло заставить его душу расшевелится. Он по-прежнему находился в бездонном океане межчастотного измерения.
- Я не уверен, что моя душа способна к самостоятельному разгону, - наконец, удрученно вздохнул он.
- Ты, наверное, неправильно делаешь, - ничуть не расстроившись первым провалом, ответила Кода. – Опирайся на счастливые воспоминания.
- Счастливые, - повторил Авель. – Может быть, как раз в этом и заключалась ошибка…
- Только положительные эмоции окрыляют душу, делая ее сильнее и шире.
Авель снова ушел в себя. Первый день в восстановленном лагере. Новая жизнь, радость от встречи с Беном… Никакого эффекта... Избавление от страшных душегубов, прекрасная девушка в небесном доме... Он почувствовал, как что-то сильное и необузданное начинает зарождаться в его душе. Значит, выбрано правильное направление. Что же было дальше?… Пробуждение на Земле, снова Бен, Бетти, лагерь, стройка… Ощущение внутреннего напряжения стало слабее… Многочисленные попытки увидеть Коду, тщетные попытки. И тут неожиданная встреча. Долгожданное свидание. Кода – самая красивая и добрая девушка на свете, как звезда, как луч света, сверкающий в ее глубоких глазах, - сама пришла за ним в его сон. Забрала его быстро и незаметно, легко и непринужденно, как и все, что она делает. Как же он был рад! Какое счастье наполнило тогда его душу!... Он так четко помнил свои ощущения, так неподдельно переживал их теперь.
Погрузившись в свои мысли, Авель и не заметил, как нечто похожее на внутренний двигатель разогрело его изнутри и с невиданной силой понесло наверх. Каменные узы растаяли, душа приобрела легкость и гибкость, и сквозь розовый туман снова показался свет, теплый и ласковый свет свободы. Еще мгновенье и над его головой открылся удивительный, ни на что не похожий, живой город.
- Ты видишь его? – словно затаив дыхание, прерывисто спросила Кода.
- Да, я все вижу, - зачарованно проговорил Авель.
Его больше не пугал далекий голос, оторванность от тела, воплощенные в истоке сознания. Уверенность в контроле над происходящим укрепилась в его голове. Он не хотел ни говорить, ни спрашивать. Только созерцать… Так вот какой он – этот мир! Волновая структура Анимэ.
Авель не видел ни цветов, ни форм. Никакой материи. Но он ощущал кипение, практически в буквальном значении этого слова, жизни над собой. Белая прозрачная однородная среда заполняла все вокруг. Точно такая же, какая постоянно сдавливала его в межволновом пространстве. Но если раньше это была лишь статичная пустая картинка перед глазами, словно безоблачное небо из белого воздуха, то теперь она больше походила на плотную жидкую среду, повсеместно волнуемую самопроизвольно двигающимися объектами.
На Земле трудно найти аналоги того, что в это мгновенье наблюдал Авель. Морская волна была бы самым подходящим сравнением, но в отличие от ее поверхностного проявления, видимого только на краю толщи воды и имеющего не четко ограниченный постепенно убывающий диапазон распространения, эти волны как водяные змеи имели видимые начало и конец и будоражили самую толщу среды. Можно сказать, что он видел то, что обычно ощущают земляне, подвергаюсь воздействию ветра и морских волн. На общем фоне так легко различались и безошибочно угадывались волны разной площади, скорости и направления движения.
Вскоре Авель обратил внимание, что и сам город совершает не очень заметные, но постоянные колебательные движения, словно находится на плоту, дрейфующем по водным просторам. «Наверное, это и есть несущая волна», - подумал он.
- Ты уже заметил себя, - смеющимся голосом поинтересовалась Кода.
- Себя? – не понял Авель.
- Свою внешнюю оболочку, - пояснила она. – Душа опустилась в исток, но ее внешнее воплощение, как некий прототип материального тела, осталось на площади.
- Неужели ты имеешь в виду это червивое яблоко? – изумился Авель.
Прямо возле себя, над поверхностью ручейка, трудно было не заметить белесое непрерывно вращающееся сферическое создание, изредка пронзаемое одиночными волновыми червяками. Не самое красивое зрелище. Некоторые волны – совсем короткие – курсировали по небольшим замкнутым в окружность колеям, другие же передвигались по более сложным маршрутам, как будто хаотично изменяя направление и сталкиваясь между собой. Третья же группа и вовсе, с заметным ускорением набираясь силы в пределах сферы, неожиданно покидала ее пределы и в свободном полете безвозвратно удалялась во всевозможных направлениях. И это был Авель: его тело, глаза, голос...
- А рядом я, - сделав небольшую паузу, добавила Кода.
- Да, нас несложно отличить от других людей, - согласился Авель, разглядывая похожую, несколько более сложную, но все же схожего порядка, структуру сферического облика Коды.
Он уже успел заметить, что в противоположность их полым практически однородным сферам, все другие люди на площади, не отдавшие свои души на милость гостеприимного ручейка, имели настолько сложный состав своих шариков, что казалось, будто всех волн на площади не хватило бы для того, чтобы заполнить ими хотя бы одну душу. Миллионы змеек разной длины, ширины, скорости и маршрута передвижения заполняли сферу любого энима, создавая вид пульсирующего клубка.
Удивительно было наблюдать, как преобразилось понимание Авеля после открытия волнового мира. Если раньше он не мог отличить людей от предметов, сходил с ума от головокружительных ансамблей их одеяний и обликов, восхищался красотой строений и растительности, то теперь, напротив, он не смог бы различить между собой ни одного энима, так похожи были их сложно-переплетенные души, но с легкостью указал бы, где живой человек, а где творение его рук. Только живые объекты имели замкнутую сферическую форму. Причем эта форма не имела материальных границ и видимого очертания. Он видел форму, вызванную движением, подобно тому, как винтовые лопасти вертолета образуют видимость круга во время вращения.
- Красивый вид? Тебе нравится такой угол зрения?
- Во всяком случае, необычно, - признался Авель, - как будто я увидел чертеж архитектора, на скорую руку набросанный простым карандашом.
- Конечно, не будь смысла во внешних формах, мы бы не создавали их, - согласилась Кода, - зато то, что ты видишь, истинная сущность Анимэ.
- А кстати, как мы будем возвращаться к внешним формам? – уже совсем не так как в начале спросил Авель.
- Вернуться прежним путем, боюсь, у нас не получится, - задумчиво проговорила Кода, - твоя оболочка была адаптирована к определенному диапазону частоты города, который ты занял, заходя на его территорию. Теперь ты не сможешь так тонко попасть на него же. Поэтому придется твое видимое тело снова адаптировать под новый диапазон души.
- Как же мне сделать это?
- Надо подумать, - медленно проговорила Кода и замолчала.
- Может стоить покинуть частоту? – предложил Авель.
- И оставить память о твоем физическом облике без духовного наполнения? Нет, - покачала головой Кода, - ты земной человек, и мы не можем так рисковать. Возможно, память о теле является своего рода связующим звеном для тебя между двумя мирами.
- Тогда что же делать?
- Прежде всего, нельзя покидать частоту города. Необходимо заставить ту часть тебя, что осталась на площади, присоединиться к душе. Наверное, только изменив условия, у нас может что-нибудь получиться.
- А что если все-таки попробовать посетить флоу ют? – придумал Авель. – Это ведь и есть то самое место, где душа отделяется от внешней оболочки.
- Тебе не стоит туда ходить. Но сама по себе идея неплоха, - Авель почувствовал воодушевление в голосе девушки. – Душа подвергается трансформации при попадании на каждый закрытый диапазон, подстраиваясь под его координаты. В момент перевоплощения телесная проекция должна будет среагировать на сигналы души и присоединиться к ней. Любое помещение подходит для этого.
- Тогда пошли к ближайшему, - нетерпеливо попросил Авель.
- Как раз этот исток берет свое начало у водопада, струящегося по скалистой пещере, куда мы и можем направиться. Следуй за моим голосом.
Кода продолжала говорить, рассказывая обо всем подряд, и ее голос становился все тише и тише. Вскоре она и вовсе решила перейти на непрерывный поток речи, и Авель услышал удивительную мелодичную песню. Он сосредоточился на милом для его сердца звуке и направил все свои силы для того, чтобы не потерять его. Сам не заметив как, он сумел сохранить дистанцию вплоть до самого конца истока. Розовая жидкость исчезла, и Авель почувствовал удобную обстановку открытого пространства. Нога, снова видимая и ощутимая, ступила на твердую поверхность. Он очутился внутри чего-то огромного. Его изумлению не было предела. Все мысли и ощущения целиком поглотило здание.
Небольшой ручеек привел их с Кодой в гигантскую каменную пещеру. Холодно не было. Хотя без сомнения более свежо, чем на обычной улице, не говоря уже об истоке, где Авель успел почти что забыть, что такое ощущения. Лишь холодный разум и бурлящие эмоции оставались верны ему. Теперь, покинув розовую бездну сознания, он с радостью переключился на новые объекты в привычном видимом диапазоне.
Площадь пещеры составляла не менее нескольких сотен метров, хотя понять точнее оказалось трудно. Однообразные серебристо-голубо-зеленые стены могли легко обмануть глазомер Авеля, создавая фантастические оптические искажения. С потолка, в наличии которого в принципе Авель сомневался, настолько похожим оно было на небо, оставленное на площади, свисали гигантские сосульки, похожие на сталактиты, не раз виденные им в передачах про пещеры. Они росли из бездонной глубины неба, беря свое начало на высоте настолько неизмеримой для человеческого глаза, что казалось, будто бесчисленные иголки небесного дикобраза изрешетили сказочную пещеру. Их концы свисали над головами людей на высоте всего нескольких метров.
Повсюду, где только останавливался взгляд, виднелись пяти - десятиметровые винтовые лестницы, выполненные из белого камня. Некоторые начинались прямо с такого же белокаменного пола, на котором они сейчас стояли, но заканчивались просто так – в воздухе. Другие же, что и вовсе было непонятно, начинались на разных высотах, зависая в пространстве и плотно заполняя собой пещеру до самой высоты. Огромное количество людей что-то делали на ступеньках этих висящих лестниц.
- Зачем люди стоят на лестницах? – удивился Авель. – Ведь они же никуда не ведут.
- Они и не должны куда-то вести, - как ни в чем не бывало возразила Кода.
- А зачем тогда...
- Это что-то вроде магазина, - Кода не дала Авелю договорить. – Энимы приходят сюда за теми вещами, которые не могут создавать сами. Я тебе уже говорила прежде, что создавать предметы – большое искусство, которое не под силу большинству жителей города. Поэтому самые мудрые в Анимэ создали специальные лестницы, которые при нажатии определенной ступеньки создают то, что заложено в них программой создания.
- Значит надо всего лишь нажать на нужную ступень, и появится то, что ты хочешь, - понял Авель. – Это как у нас в продовольственной яме. Ты заказываешь, что хочешь, и оно появляется все время в одном и том же месте.
- Ну не совсем так. Здесь на определенных ступеньках появляются только те изделия, которые запрограммированы там появляться, и ничто другое. Но ступенек, как видишь, много, за счет чего и достигается разнообразие ассортимента.
- А откуда вы узнаете, где что производится?
- Посылаем телепатический запрос, и нужная ступенька показывает себя. Это если ты знаешь, чего хочешь. А если не знаешь, то можно создать запрос на фильтр по нужному признаку.
- Хорошо, но я вот только одного понять не могу: если все строится силой сознания, значит, все и разрушить можно той же силой. Просто захотев того, правильно?
- Да.
- Тогда почему вы не боитесь того, что кто угодно сможет запросто разрушить и эту красивую площадь, и этот магазин?
- Потому что разрушить можно только то, суть чего понимаешь. Так же как и создать. Все города и магазины строили те, кто понимает суть их строения. А это понимают не многие. Только они, их создатели, и могут их разрушить. И больше никто.
- Ну, конечно, - смущенно согласился Авель. – Покажи мне что-нибудь из того, что здесь создается.
Кода взяла его за руку, и они подлетели к одной из висящих лестниц, приземлившись на широкую ступеньку. Тут же рядом возник какой-то небольшой предмет. Авель подобрал его и с удивлением взглянул на Коду.
- Что это? – Он крутил в руках черную трубочку.
- Перекрутер.
- Что?
- Поставь палец на черное основание.
- Он же весь черный, - не понял Авель, однако, приглядевшись внимательно, обнаружил, что один из концов трубки действительно темнее.
Он уже занес было палец над черным наконечником, как Кода остановила его.
- Давай лучше сделаем это вместе, хотя я не уверена, что так можно. Обычно этот предмет используется в одиночку.

Глава двадцатая

Они соединили свои руки и одновременно нажали большими пальцами на черную кнопку перекрутера. Авель почувствовал, как прозрачная дымка выходит из ее другого конца и обступает их вокруг, замыкаясь и образуя шарообразную капсулу. Он потрогал ее стенку – твердая. Как только стенки капсулы замкнулись, нечто, похожее на облако, поднялось в воздух и начало медленно вертеться вокруг своей оси.
- Готовься, - подбодрила Кода.
И тут они резко прорезали стену пещеры и с молниеносной скоростью полетели над площадью. Авель сам не заметил, как его тело заняло горизонтальное положение. Несколько неуютное ощущение заставило его крепко сжать руку Коды. Они летели над площадью на настолько большой высоте, что флоу юты стали казаться обычными цветками, одиноко разбросанными по территории. Теперь они еще более непривычно сочетались своими сопоставимыми размерами с добротными особняками из голубого камня. Подлетев к краю площади, которая как будто висела в межволновом пространстве, они как-то быстро и незаметно оказались в другом месте, где еще большее количество домов образовывали гигантский прямоугольник.
- Мы пересекли один диапазон и попали на другой, - пояснила Кода, - на одной и той же частоте. Можно сказать, что эта частота и есть город, а диапазоны его улицы. Так, наверное, тебе будет легче понять.
- А много таких улиц?
- Очень.
Тем временем, они уже перешли на другой диапазон. Авель уже по привычке ожидал увидеть новую площадь, но к его удивлению, там был всего один дом. По своим размерам и форме, состоящей из центральной части и множества фланговых, он напомнил ему древние рыцарские замки.
- А почему здесь всего одно здание?
- Это школа. Заодно и институт. Здесь учатся дети в нашем мире.
- Ты тоже там училась?
- Конечно.
Они летели дальше. Снова была площадь, по центру которой высилась большая песочная насыпь.
- А зачем здесь песка навалили?
- Это не песок.
- А что тогда?
- Я тебя свожу туда после. Сам посмотришь.
Потом была улица, причудливые здания на которой, как на шахматной доске, зигзагом заполняли все пространство. Эти удивительные постройки, походившие на пухлые грибы на коротких ножках, не имели ни окон ни дверей, что впрочем, не мешало десяткам озабоченных своими делами энимов без труда заходить внутрь и заново покидать стены зданий. Потом они пролетели диапазон, на котором не было ни единого строения. Только причудливые растения и животные бродили по необъятной для взора территории.
- Это зоопарк?
- Скорее заповедник.
Они летели еще не меньше часа. Улица за улицей друг друга сменяли совершенно разные миры, и по точкам на поверхности Авель мог судить о том, что на каждом из них полно народу. В конце концов, он утомился пассивно разглядывать составляющие мира Коды, хотя его спутница и старалась скрасить впечатления подробными разъяснениями. В конце концов, даже его способность удивляться начала притупляться. Пустыми глазами он наблюдал за происходящим снизу, уже не задавая вопросов.
- Больше не хочешь лететь? – спросила Кода, поняв его состояние.
- Да, что-то устал, - признался Авель.
- Тогда я увеличу скорость, и мы быстро обогнем волну.
- А она что круговая?
- В мире все круговое, Авель. Если бы любая система не представляла собой круг, то не могло бы быть ни минимальных его значений, ни максимальных. Только благодаря кругу система имеет смысл.
- Но круг – это отсутствие границ, - возразил Авель, восстанавливая в голове всю информацию, полученную в прошлой жизни.
- Нет, напротив, именно круг задает границы. Это и есть минимум и максимум. Но они переходят одна в другую.
- Я не понимаю, - вздохнул Авель.
- Ну, возьми хотя бы луч света. Ты же знаешь, что он белый?
- Конечно.
- Но на самом деле белый – это качественный показатель. Это обобщение системы света, когда мы представляем его одной точкой. Но если мы захотим увидеть саму систему, то перед нами раскроется весь спектр. От инфракрасного до ультрафиолетового.
- И что?
- Неужели ты не видишь круг? – удивилась Кода. – Что такое фиолетовый? Синий цвет с добавлением красного. Это полпути до красного. Через ультрафиолет спектр возвращается к красной части спектра.
- Ну, положим, со светом я согласен. Но это лишь частный случай.
- Нет, Авель. Это закон. Закон круга любой системы. Один из базовых принципов для понимая сущности мира, который дети в моем мире проходят в школе. Если ты как следует подумаешь, то поймешь, что в любом случае можно говорить о круге.
- А зачем этот закон нужен?
- Благодаря этому закону, можно находить нужное решение в любой ситуации и применительно к любому случаю. Если ты представишь его себе как круг, то сразу начнешь искать точки экстремума – максимум и минимум, а, найдя их, сумеешь оперировать положением.
- Как же ты сложно говоришь! – воскликнул Авель.
- Напротив, очень просто, - улыбнулась Кода. – Это значит, что максимум и минимум – суть одно и тоже. Проявления крайностей всегда одинаковы. Если человек безумен от счастья или от горя, ты не сможешь со стороны определить его состояние, скрытое за идентичными проявлениями. И расстояние между ними настолько незначительное, что одно положение может легко смениться другим, чем можно с успехом пользоваться. Ты же, наверное, слышал фразу: «От любви до ненависти один шаг»? Частный пример этого правила. Находясь на краю линейной системы, придется проделать весь путь через линию для достижения другого края. Сложно и долго. Но если ты представишь систему круговой, то окажется, что края совсем рядом. Минимум и максимум разделяет всего один шаг.
- И что там, на границе?
- Абсолют. Нечто, обладающее признаками обоих крайностей.
- И это и есть базовое правило ваших наук?
- Да, но оно не единственное. Есть и другие правила.
- Такие же странные?
- Наверное, - Кода засмеялась.
- Расскажи еще что-нибудь.
- Хорошо, объясню тебе еще один закон. Он должен быть понятен тебе, потому что сформулирован на языке наших общих с тобой предков. «Клин клином вышибает». Ты понимаешь смысл этой пословицы?
- Ну, - замялся Авель, - она говорит о том, что если, например, ты страдаешь от несчастной любви, надо влюбиться заново, в кого-то другого.
- Правильно. Надо решить проблему, пользуясь тем же оружием, от которого она и возникла. Например, человеческое тело на Земле всегда получало энергию за счет процесса окисления углеводов, пополняющихся с пищей, кислородом, наполняющим легкие при дыхании. Обратным эффектом этого процесса являлось высвобождение опасных кислородных соединений, окисляющих здоровые клетки, приводя человека тем самым к старению. Но был способ, которым этот процесс можно было затормозить. Попробуй, используя закон клина, догадаться о способе.
- Кислород окисляет клетки человека, и он от этого стареет, - думал вслух Авель. – Значит надо еще раз окислить... кислород, - заключил он.
- Не кислород, - снова засмеялась Кода, - а эти самые клетки, ведь они же являются объектом приложения нашего закона. Надо снова окислить эти клетки, - повторила она, - какой-нибудь кислотой. В природе этот механизм предусмотрен. Витамин C, иначе называемый аскорбиновой кислотой, окисляет клетки, спасая их от вредного воздействия кислорода. Этот витамин даже получил когда-то название антиоксиданта. Но он являлся не единственным антиоксидантом в арсенале природы. Были и другие кислоты.
- Вот это да! – Авель восхитился неведомой ему ранее логикой. – А ты можешь назвать и другие примеры?
- Сколько угодно, - улыбнулась Кода. – Вот, например, еще один про кислоту. Предположим, на твою рубашку попала ржавчина, как ты будешь избавляться от пятна?
- Стирать, конечно, - ответил Авель, - но ты, разумеется, ждешь от меня другого ответа.
- Да, проанализируй, что такое ржавчина.
- Это окись железа, последствие окисления металла тем же кислородом, - понял Авель. – Значит нужно снова окислить рубашку.
- Нет, не рубашку, - Кода снова смеялась над Авелем.
- Но как же! Прошлый же раз ты сказала, что надо действовать на объект приложения закона! – возмутился Авель.
- Правильно, только в этот раз объект не рубашка, а железо, которое, окислившись, оставило пятно на рубашке. Ведь не на рубашку повлияло окисление, а на железо. Значит, и проблему надо решать не с рубашкой, а с железом.
- И что же надо сделать?
- Надо окислить его снова. Можно использовать уксус, по-другому говоря, уксусную кислоту, можно лимон, лимонную кислоту, можно другую кислоту. И втереть ее в пятно. Проблема разрешиться.
- Здорово! Просто чудеса какие-то! – восхищенно сказал Авель, но вдруг ему в голову пришла мысль, а не могут ли быть это все фокусы с кислотой. – А у тебя есть еще какой-нибудь пример?
- Я могу перечислять тебе примеры вечно.
- Не надо вечно, скажи еще хоть один.
- Ну ладно, вот, например, мыло. На протяжении многих веков люди использовали мыло для гигиенических процедур, как зарекомендовавшее себя лучшее средство. А ты когда-нибудь задумывался почему?
- Вообще-то нет, - признался Авель.
- Тогда давай думать вместе, - предложила Кода. – Что такое мыло?
- Это...
Авель напрягал память изо всех сил. Он знал, из чего делают мыло. Точно знал, но не мог вспомнить. Кажется, было кино, где об этом упомянули, и он тогда был ужасно удивлен этим, но никак не мог восстановить в памяти этот момент. Вроде бы там даже говорили, что из мыла можно сделать взрывчатку. Что же такое мыло? Кода видела сомнения Авеля и решила помочь.
- Это продукт, получаемый из животного жира.
- Ах да, точно, - Авель сразу вспомнил и кино, где он слышал об этом. Это был очень странный фильм про человека с раздвоением личности.
- А теперь скажи мне, зачем человек регулярно натирался животным жиром?
- Потому что... – Авель задумался. – Чтобы смыть с себя жир! – неожиданно понял он.
- Молодец! Вот ты и научился пользоваться законом клина. Внешняя грязь не прилипала бы так легко к телу человека, не служи для нее прекрасным клеем собственный выделяемый жир. Да и не грязь вовсе приносила столько неудобств, включая неприятный запах. А лишь те отходы жизнедеятельности, которые оставляли размножающиеся в жире и поте колонии бактерий. Удаляя жир, мы решаем одновременно и проблему грязи и запаха. А лучший способ удаления жира – это натирание его другим жиром, а именно веществом, получаемым посредством выщелачивания жирных кислот. Подобно тому, как чтобы остановить губительное действие яда, нужно воспользоваться противоядием, из него же изготовленным.
- А я ведь и не думал никогда об этом.
- В твое время никто еще об этом не думал. Если бы подумали, то многие полезные открытия не были бы изобретены случайно, а явились бы прямым следствием применения закона.
- Давай еще пример, - попросил Авель, так ему интересно стало решать такие головоломки.
- Вообще-то, если ты подумаешь, то сможешь сам придумать сотни таких примеров. Так устроен мир, окружающий тебя. Но если очень хочешь, я дам тебе еще один пример. Только последний, - Кода наигранно сурово пригрозила пальчиком. – Знаешь, как знахари древних племен лечили человека, рана которого начала гноиться?
- Нет, не знаю.
- А как бы ты лечил, зная этот закон, при условии, что ты обладаешь столь малым арсеналом средств, какой был у древних людей?
- Можешь не объяснять, на нашем острове сейчас арсенал еще меньше, чем мог быть у самых древнейших.
- Ну, да. На твоем же острове.
- Вообще-то на моем острове я бы отнес его в восстановительную ванную, а не воображал из себя доктора, - пошутил Авель, но, увидев строгое лицо Коды, тут же добавил, - я шучу. Без ванной, так без ванной. Значит, рана загноилась, - Авель попытался сосредоточиться. – Отчего раны гноятся. От микробов, пожирающих мертвые ткани, не получающие кислорода и питания. Значит, чтобы вылечить рану, надо удалить гной. Ну, если по правде, я бы отрезал загноившиеся участки и прижег края живой ткани.
- А если участок слишком обширный, и ты не можешь его отрезать? Ты же не можешь кромсать человека как мясник?
- Да, верно. Значит, надо вылечить его без хирургического вмешательства.
- Правильно. Вспомни закон. Ты правильно начал.
- Клин клином вышибает, - медленно проговорил Авель. – Микробы пожирают мертвые ткани. Ну, если они мертвые, пусть жрут, - он беспомощно взглянул на Коду, как на учительницу.
- Пусть, конечно. Но они же не остановятся на мертвых, и очень быстро переберутся и на живые.
- Тогда их надо остановить, - твердо произнес он.
- Да, а как ты их остановишь?
- Клин клином... Надо, чтобы их тоже кто-нибудь сожрал, - неуверенно сказал Авель.
- Это, конечно, тоже верно. Если видеть суть проблемы в микробах, действительно приводящих к гибели человека, то, разумеется, ты прав, и применять закон надо в отношении их.
- Найти кого-нибудь, для кого пищей станут они, - закончил Авель.
- Так мы получим антибиотики – незаменимое лекарство врачей твоего времени. Пожалуй, именно с открытия пенициллина и началось становление медицины, как серьезной науки. Но чтобы решить данную проблему, можно пойти другим путем. Действовать не на оружие, коим и являются микроорганизмы, а непосредственно на пострадавший объект, что с точки зрения применения закона клина будет правильней. Ты можешь назвать истинный объект воздействия в данном случае?
- По всей видимости, речь идет о самом человеке. Он – главный пострадавший в примере.
- А точнее, его ткани.
- Значит, раз их поедают микробы, значит их должны съесть кто-нибудь еще.
- Вот мы и подобрались к решению задачи.
Облегченно улыбнулась Кода своей обворожительной улыбкой, при одном взгляде на которую Авель мгновенно терял ход мыслей. Но девушка невозмутимо продолжала, нисколько не обращая внимания на растерянность собеседника.
- Тут надо снова поднапрячь голову, - посоветовала она. – Здесь уже действует первый закон, закон круга – максимумов и минимумов.
- Как это?
- Если мы не спасем человека, он труп. Так? – Авель кивнул. – Значит на круге жизни он уже почти в могиле, находится на минимуме. Мы же хотим вернуть его к жизни. Но мы не пойдем по всему кругу, пытаясь вернуть ему утраченное здоровье. Мы пойдем в обратном направлении и поступим с ним так, как поступили бы, будь он уже мертв.
У Авеля даже глаза округлились. Но Кода невозмутимо продолжала.
- Что происходит с человеком, когда он умирает? Его пожирают черви, личинки насекомых и, особенно, апарыши. Именно их и сажали на рану, чтобы они сделали свое грязное дело до того, как человек умер. В отличие от микробов, неразборчивых в питании, эти создания едят лишь омертвевшие участки тела. Можно сказать, они съедают смерть, овладевшую больным человеком. Благодаря их своевременной помощи, и умирать по-настоящему ему будет не обязательно. Жизнь перевалит за границы минимума и перейдет на максимум – второе рождение. То есть восстановление жизни.
- И до этого додумались древние люди?
- Они дошли до этого путем проб и ошибок.
- Странные законы в твоем мире. Но знай я их раньше, многое бы понял, наверное, - согласился Авель.

Глава ноль/пятая

- Послушай женщину… Доверился. Глупый осел!
Кло нервно мерил шагами крошечную полянку перед землянкой. Джага, не в силах произнести и слова в свое оправдание, семенила за мужем, ожидая его решения.
- Необходимо сообщить восстановителю, - произнес он, наконец.
- Только не это, - отрывисто застонала она, услышал наяву свои самые страшные опасения. – Он снимет нас с задания!
- А чего мы еще заслуживаем? - грозно выпалил тот, пристально уставившись на жену. – Ты сама-то понимаешь, какую улику подкинула восстановленному племени?
- Кло, пожалуйста, - умоляла Джага, сама толком не представляя, в чем именно заключается ее мольба.
Внезапно искрометная мысль затушила панические порывы строгого наблюдателя. Он, по супружески нежно взяв жену за руку, устроился на краю небольшого оврага и принялся рассуждать:
- Возможно, дорогая, я излишне переоцениваю наших подопечных. Всего лишь шар – неприметный круглый объект. Да мало ли что? Безусловно, он интересен. Но не более того, что окружает их на острове. Даю руку на отсечение, они не сумеют воспользоваться локатором по назначению.
- А если…
- Никаких «если», - перебил он, - «если» возникнет при установке связи. К этому времени локатор будет у нас.

Глава двадцать первая

Он вспомнил, что они все еще летят в облачном шаре, и посмотрел вниз. Но разглядеть улицы города было уже невозможно. Скорость стала так высока, что он видел все тоже межволновое пространство.
- А я вот подумал про мертвых людей. Ты говорила, что когда человек умирает, его душа покидает тело и может потеряться в межволновом пространстве, так и не найдя пристанища.
- Да, поэтому опыты со смертью крайне опасны, - согласилась Кода.
- Но я же видел людей. Тех, кого ты и твой отец называли душегубами. И они не выглядели потерянными. Наоборот, они словно были прикованы к своему миру.
- Да, именно прикованы. Это непростые люди. Пережив сильнейший эмоциональный шок во время смерти, они зарядили свою душу злобой.
- И теперь она светится желтым огнем.
- Наверное. Я не видела их.
- Эта злоба держит их в заточении?
- Да. Она..., как бы это тебе объяснить, она очень тяжелая и делает душу неповоротливой. Слишком неповоротливой для души без тела. Это лишает ее свободы полета настолько, что она не может подняться даже до уровня снов человека с телом. Душа прикована к самым нижним частотам. Ниже уровня снов.
- По описанию похоже на ад.
- Я думаю, это и есть ад. Одно из его проявлений.
- А что есть и другие?
- Точно не знаю, сколько их. Души немногих умерших могли рассказать о своей судьбе в былые времена. Но я знаю еще одну жуткую смерть души. Другое проявление ада. Такие души на Земле всегда называли призраками или привидениями.
- Так это правда? – Авель никогда не верил в подобные паранормальные истории.
- Правда. Это случается с людьми, которые страстно не желают расставаться с телом в момент смерти. Тогда их душа привязывается к месту, где оно лежало. И обрекают себя на заточение в этой узкой волновой проекции.
- А почему люди иногда видят, слышат или ощущают их присутствие?
- Для ответа на этот совсем простой вопрос мне понадобится объяснить тебе волновую структуру мира. Ты готов внимательно слушать? – Кода изучающее взглянула в глаза Авелю.
- После всего, что я видел, как я могу не желать этого? – без раздумий ответил он.
- Тогда начну с того, что все материальные объекты излучают волны. Все, понимаешь? В большей или меньшей степени, но именно на этом строится взаимодействие любой формы материи.
Кода сосредоточенно взглянула на пространство вокруг капсулы, и в мгновение ока их окружила черная бездна космоса. Куда бы ни взглянул Авель, повсюду плыла Вселенная. Глубокая, как океан. Яркая, как огни салюта. Так близко и так отчетливо он никогда еще не видел пылающих звезд и движущихся галактик.
- Прямо как в 3D кинотеатре, - улыбнувшись, заметил он. – Разумеется это всего лишь очередная инсталляция?
- Я покрыла капсулу вторым слоем, - просто пояснила Кода.
Они летели с огромной скоростью, опережая даже свет, исходящий от звезд. И это поистине выглядело ужасающе. Острые линии света, как языки огня, пытались догнать их, но лишь увеличивали отрыв. Словно пули с нескончаемым шлейфом они тянулись от бурлящих пламенем котлованов, не достигая границ капсулы. А их с Кодой дорога вела прямо к огромной звезде, испускающей миллионы разноцветных огней. Приблизившись практически вплотную, Авель заметил странную пульсацию небесного тела. Звезда словно дышала, ритмично испуская при каждом выдохе львиную дозу излучения.
- Вглядись внимательно, - приглушенно сказала Кода, - так рождается свет.
- А почему он такой разноцветный? – удивленно произнес Авель, наблюдая немыслимый калейдоскоп красок и эффектов.
- Потому что он и есть такой. Представь полный спектр световых волн от сверхдлинных радиоизлучения до микроскопических колебаний гамма-излучения. Человеческий глаз всегда был настроен лишь на крошечно малый диапазон видимого света, отчего и различал только семь цветов.
- И их бесчисленные градации, - поправил Авель.
- По сути, это не важно. Всего семь, - повторила Кода. – А ведь это даже не тысячная доля общей вариативности световых волн. Все волны длиннее красной зоны воспринимались как черные. Короче фиолетовой – как белые. Не слишком мудреная система маскировки реальности. Подумай, сколь многих цветов ты не видел никогда и никогда не смог бы увидеть.
- Ты хочешь сказать, что радиоволны тоже имеют цвет?
- Разумеется, взгляни сам, - Кода указала рукой на огромный ареал, окружавший звезду. – В нашем мире нет глаз, а потому мы можем видеть все, что природой не было предусмотрено для человека.
Авель напряг все свое существо, чтобы выискать тот свет, на который указывала Кода. Огромный ареал действительно выделялся на фоне остального свечения. Равномерно распространяясь в космосе, он нисколько не рассеивался, сохраняя изначальную стройность и четкость. Передать оттенки его цветового окраса, наверное, не представлялось возможным. Они подлетели настолько близко, что капсула полностью погрузилась в цветное облако радиоволнового излучения. Теперь Авель мог воочию убедиться, что никакие цветовые сочетания на материальной Земле не смогли бы передать визуального облика длинноволнового света. Он не был ярким, скорее наоборот. Полупрозрачные нити разреженного свечения создавали иллюзию внутреннего движения. Взгляд терялся и тонул в гипнотической пучине радиоизлучения.
- Каков же на вид рентгеновский спектр? – немного придя в себя, поинтересовался он.
- Взгляни сам.
Капсула, отстранившись от громадного облака, снова оказалась перед раскаленной плазмой неизвестной звезды. Кода указала на острые шипы, избороздившие тело огненной дивы.
- Рентгеновское излучение располагается выше видимого цветового порога человека, предшествуя гамма-излучению. Очень короткие волны.
Но Авель уже не нуждался в дальнейших объяснениях. Он ясно отличал на огненно-желтом фоне блестящие языки неведомого цвета. Даже не цвета, а целой радуги переливающихся тонов. Своей интенсивностью они столь сильно затмевали свет самой звезды, что теперь Авель понял, почему звезды настолько яркие и видны с Земли за миллионы световых лет. Это не шло ни в какое сравнение с ясным солнечным днем, виденным им сотни раз на Земле. То, что казалось обычному глазу белым, на самом же деле было куда ярче и многообразней, чем только можно себе представить. Оказалось, что белый солнечный свет – скорее мутное стекло, защищающее глаз от столь неестественных визуальных потрясений.
- Это и есть волны, на которых мы живем, - как-то робко и осторожно произнесла Кода.
- Волны из космоса… Значит, вы все-таки дети материи.
- Да, пожалуй, именно дети. Рождение жизни на нашей планете ознаменовало важнейшее событие макрокосмоса. Рождение души. Нового вида излучения живого материального тела. И душа сразу же заняла свое законное место в этом, - она указала рукой на звездное излучение, - волновом мире.
- Постой, так души жили в Анимэ еще до создания вами самого мира?
- Конечно, душа, будучи волной, никогда не нашла бы себе места в материальном мире. Тело хранило проекцию души, давая той передышку во время сна.
- Не значит ли это, что ноосфера Вернадского все-таки существовала в действительности?
- Значит. Правда, черпать оттуда информацию представлялось довольно затруднительным занятием, так как человек был лишен умения осознанно управлять душой и, тем более, обмениваться информацией.
Кода замолчала, и Авель задумчиво разглядывал феерическое дыхание звезды. Такое представление, пожалуй, мечтал бы увидеть любой астрофизик его времени. То, что он видел своими глазами, не мог зафиксировать ни один прибор, не говоря уже об обычных фотоснимках. Звезда, лишенная ослепляющего однотонного света, с одной стороны, но испускающая биллионы четко очерченных разноцветных волн, с другой, представляла шокирующее и восхитительное одновременно зрелище. Казалось, что теперь, видя все так ясно и отчетливо, можно без труда понять те скрытые механизмы, что мучили умы современников Авеля. Вроде темных пятен на Солнце и секрета мощных протуберанцев.
- Так ваш мир должен быть наполнен цветами, а я вижу лишь белую пустошь.
- Но ты же все-таки материальный человек. Ты не можешь освободить душу. А это, - Кода указала рукой на окружавшую их Вселенную, - демонстрация.
Она провела рукой по кругу, и звездную гладь космоса сменило упорядоченное движение подконтрольных волн.
- Будучи изнутри, мы видим мир по-другому, - она указала на нижний виток медленно бегущих по кругу капсулы гипнотического окраса волн. – Радиоволны – зона сна. Нижний ярус, доступный еще человеку на Земле.
- Сны на радиочастотах – это могло бы лечь в основу какого-нибудь популярного шлягера, - засмеялся Авель.
- Энимы живут выше, - Кода дотронулась до волн в видимом спектре света. - От инфракрасного длинноволнового излучения, граничащего с радиоволнами (там и находится мой дом, и Сиддхарта тоже), до ультрафиолетового, где располагаются большинство городов Анимэ, включая Нозоми, где мы находимся прямо сейчас. А это разница ни много ни мало, сотня тысяч раз. Представляешь, какие трансформации пришлось пережить твоей душе, чтобы попасть в этот город?
- Невероятно, моя душа, как на стиральной доске, изогнулась в десятки тысяч раз и до сих пор сохраняет такое кривое положение!
- Но и усилила свои возможности во столько же. Каждый гребень – твоя сила, твои способности. На радиочастотах лучшие из энимов теряют силу. Владей ты во сне такими способностями, управление реальностью было бы не проблемой.
- Из этого следует, что забираться на более короткие волны и есть задача духовной эволюции?
- Моя мама считала также, - грустно опустила глаза Кода. – Это очень опасно. Хотя папа и сейчас живет выше уровня ультрафиолета, и я по глупости приводила тебя даже туда.
- А что там? Выше ультрафиолета.
Авель хотел четких и ясный объяснений, не оставляющий в понимании ни дыр, ни пробелов, но, глядя на искрящийся парад цветастых волн выше видимого спектра, и сам уже прекрасно понимал устройство волнового мира.
- Рентгеновское излучение.
- Так значит, я был частью рентгеновского излучения? Моя душа маневрировала по этим жутким волнам, которые в мое время использовали для облучения внутренних органов. Неужели какие-нибудь земные приборчики, фиксирующие наличие волн, ничего бы не заподозрили?
- Смотря, что они должны были заподозрить? Они бы зафиксировали поток рентгеновского излучения. Это естественно. Первичная форма волн, поддающаяся регистрированию материальным оборудованием. Но человеческая душа имеет слишком легкую и тонкую структуру, чтобы быть зафиксированной с Земли. Хотя, безусловно, имеет ту же природу.
- Так вот почему ваши глаза светятся белыми лучами, - понял Авель.
- Да, ведь душа и есть свет.
- Странно, что ваши лучи не меняют своего цвета с красного до фиолетового по мере поднятия по волнам.
- То, что ты видишь в глазах, - это свет души, но не волны, где находится эним. Волны меняются, душа остается, и она намного сложнее и комплекснее, чем все волны, которые мы освоили.
- Удивительно, - только и смог сказать Авель.
- Так ты более-менее понял, из чего строится Анимэ? – Авель кивнул. – Тогда можно, наконец, перейти к объяснению феномена видимости привидений.
Кода сделала небольшую паузу и изменила положение своего тела. Теперь она удобно сидела, соединив ноги в коленках и обхватив их руками. Пространство вокруг капсулы снова окружила безликая ватная панорама.
- Ты спрашивал, почему люди на Земле видели призраков. Теперь ответ должен показаться тебе очень простым. В отличие от душ душегубов, эти люди не смогли покинуть физический мир. Душегубы подобно всем остальным умершим покинули материальную Землю и ушли в духовный мир Анимэ. Однако в силу своего негативного заряда оказались прикованными к самым длинным волнам. Привидения же гораздо ближе к земным людям, нежели энимам.
- Тем не менее, у них нет тела.
- Тела нет, но душа бесконтрольна. Равно как и у материальных людей. Душа таких как ты в соответствии с собственными уникальными характеристиками находит на волнах удобное для своего размаха положение и пассивно маневрирует по волнам в зависимости от эмоционального фона. Не выбирает, не осознает и не контролирует себя.
- Оставаясь привязанной к телу.
- Ежесекундно. Отвязаться – значит, умереть.
- А привидения?
- В момент смерти ими двигала не злоба, как у душегубов. А страх. Они страстно боялись потерять тело, и на свое несчастье не сумели, привязавшись к нему.
- Но ведь тело все равно умирает, - не понял Авель.
- В том-то и дело. Тела больше нет, а проекция остается. Ровно в том месте, где в момент смерти находилось тело.
- Это ужасно.
- Создается нетипичная связь между двумя мирами. Если обычное тело скрывает душу, то лишенная оболочки душа приоткрывает волновую сущность привидения, если оно случайно оказывается в видимом человеческим глазом диапазоне.
- А призраки опасны?
- Возможно. Их, как правило, обуревают страшные эмоции. Они злятся, плачут, безумствуют. Они могут запросто ненавидеть всех, кто окажется неподалеку.
- И могут причинить вред?
- Физически нет. Материальное тело находится за пределами их мира. Но вот душа живого человека, его сознание... Они могут получить доступ к ней. По большей части, случайно. И привидение, и живой человек в этом случае находятся в схожем положении. Они не знают, где их души, а те могут оказаться рядом и встретиться, так как сблизились их проекции. Тогда привидения могут свести человека с ума или попытаться притянуть его душу, чтобы скрасить свое одиночество.
- Что же надо делать?
- Уйти подальше. Потерянные между мирами люди не могут покинуть место заточения.
- А знаешь, в былые времена были люди, - вспомнил Авель, - которые слышали голоса. Они боялись этих голосов, говорили, что те только о плохом просят. Их называли шизофрениками, но мне всегда казалось, что они не могут врать или придумывать. Слишком натурально звучали их объяснения и выглядели их страдания. Одной из таких людей была Жанна Д’Арк.
- Да, они действительно не обманывали.
- Так в том-то и дело, что незадолго перед смертью в XXI веке я читал, что ученые сделали томографию их головного мозга во время сеанса общения с голосами. И выяснили, что у тех действительно становятся активными две зоны мозга: одна отвечает за восприятие речи, другая за воспроизведение, прямо как при настоящем диалоге.
- Конечно. Они ведь и на самом деле вели настоящий диалог.
- С ними? С душами умерших.
- Да. С теми, кто остался привязан к Земле и случайно нашел доступ к открытым областям сознания конкретных индивидуумов.
- И знаешь, был даже найден способ заглушать этот доступ.
- Хочешь, угадаю какой? – улыбнулась Кода. – Хотя, могу тебе честно признаться, не знаю точно.
- Ну, давай, - согласился Авель.
- Если они слышат призраков, значит, их мозг настроился на низкочастотные сигналы, так как говорящие призраки могут жить только на низких волнах. Следовательно, по принципу клина, чтобы закрыть доступ сигнала, надо воздействовать тем же оружием, а именно облучить открывшиеся зоны в мозгах низкочастотными электромагнитными импульсами, вроде как оглушить их в данной зоне восприятия.
- Точно, практически слово в слово! - восхищенно воскликнул Авель.
- И могу, не сомневаясь, добавить, что настрой этих призраков трудно назвать дружелюбным. Явная агрессия, ненависть и страсть к разрушению буквально сквозит в каждом их слове.
- Откуда ты знаешь? – спросил Авель, но тут же устыдившись своего вопроса, сам понял: - Если бы их души были добрее и развитее, они бы покинули низкие волны и поднялись бы выше.
- Теперь ты понимаешь, почему мне так обидно, что папа заставляет меня жить почти над этим местом?
Облачный шар затормозился, и Авель увидел, как они снова подлетают к ступеньке, с которой началось путешествие. Мягко приземлившись, облако быстро рассеялось, и в руках Авеля снова лежала черная трубочка.
- Интересная штуковина. Своего рода экскурсия по городу, - заключил он.
- Именно так.
- А что еще тут есть забавного?
- Тут все забавное.

Глава двадцать вторая

Кода показала Авелю еще много странных предметов. С помощью специального распылителя на своей частоте появлялась возможность создавать такое небо, на какое только хватило бы фантазии у его хозяина. Но Кода не разрешила Авелю пробовать до возвращения в ее дом. Дабы не носить прибор в руках на ступеньке одной из самых высоких лестниц, на которой у Авеля уши заложило от страха, она взяла для него сумку, заключившую в себя распылитель и после крепкого сжатия Авеля ставшую размером не больше монеты. Кода прилепила сумку как значок к груди земного гостя.
Позже в сумку попало еще множество предметов, назначение коих шокировало воображение Авеля. Мягкая на ощупь коробочка, генерирующая из памяти идеи и мысли и позволяющая беседовать с ней, когда хочется побыть одному и разобраться в себе. Другими словами, выводя собственную личность наружу, она позволяет взглянуть на себя со стороны и даже дружить с собой. Кода пояснила, что этот предмет часто используют те, кто хочет, как следует поразмыслив, найти ответ на интересующий вопрос.
Туда же Авель засунул и смешного белого зайца размером не больше кисти руки. Он заискивающе кланялся и бесконечно шутил, опять-таки пользуясь открытыми областями сознания для выбора подходящих человеку с определенным чувством юмора шуток.
На детской лестнице для совсем неумелых создателей Авель нашел для себя тонкий легкий плащ, облачаясь в который можно по собственному желанию выбирать любой наряд, который только нарисует воображение. Там же на лестнице он его и примерил, поменяв, наконец, свое пончо на просторную синюю кофту из чистой шерсти. Вместо брюк на нем оказались его любимые хлопковые штаны бежевого цвета с большими карманами. Сразу почувствовав себя намного уютнее, он впервые после смерти в той жизни оделся, как ему нравится.
- Знаешь, Авель, меня Джакоб зовет, - неожиданно остановилась Кода, подлетая к очередной лестнице. – Если хочешь, оставайся тут. Только не знаю, как ты будешь передвигаться. А можешь пойти со мной. Он как раз в том месте, которое ты назвал песочной насыпью.
- Я с тобой, - с готовностью ответил Авель, отбрасывая какую-то скользящую в руках, но не теряющую свою целостность белую жидкость.
Они вышли из магазина. Снаружи он оказался небольшой на вид торговой лавкой вроде тех, что часто россыпью громоздились вдоль набережных приморских городов. Постройка выглядела весьма необычно: словно увесистый кусок опары – ароматного (и он действительно ощущал запах дрожжей) поднявшегося до предела теста – так и норовил убежать из своего тесового плена. Потрогав стенку, Авель убедился - тесто. Тем временем Кода уже рвалась в небо. Оглянувшись на высоте, Авель заметил, что большая часть мясистых листов на площади занята. Он последний раз оглядел здания, мысленно решив, что позже он обойдет каждый из них. И тут они вышли в межволновое, точнее междиапазонное пространство.
Летели недолго. Им всего-то надо было миновать улицу с прямоугольной площадью и школу. За ней и показалась знакомая насыпь. Приземлились прямо перед ней. Авель стоял перед зданием, формой похожим на пирамиду.
- Знак вечности, - улыбнулась Кода.
Пирамида, как и казалось с высоты, состояла из золотого песка, который, не переставая, сыпался с ее вершины к подножью. Но, Авель не успел понять, почему ни на вершине песок не кончался, и она оставалась все такой же острой, ни у основания не скапливался. Впрочем, долго разглядывать не пришлось, Кода стремительно зашла внутрь.
- Песок призван напоминать посетителям этого места о зыбкости всего сущего. Ты вскоре поймешь, зачем это надо, - бросила она на ходу.
В отличие от пещерного магазина, у этой постройки вход был явно обозначен. Хотя и выглядел как-то не достроено. В песке зияла большая дыра, по краям которой обходными ручейками струился песок. Изнутри здание походило на, как это не удивительно после всего увиденного, институт Авеля. Белые коридоры, бессчетное количество дверей, уходящих в обе стороны. В общем, ничего примечательного.
Кода пошла по одному из коридоров, увлекая за собой Авеля в лабиринты пирамиды. Коридор завершала лестница. Поднялись на третий этаж. Снова пошли по коридору. Сбоку виднелись другие лестницы. Влево уходил еще один коридор, но пока они шли прямо. Около пяти минут Кода водила Авеля запутанными тропами. Они то и дело поднимались, а потом снова спускались и бесконечно петляли по начищенным до блеска белым туннелям. Это еще больше напоминало институт, мысли о котором все чаще всплывали в его голове.
Как он любил это! Бродить по коридорам, переходя за перерыв из одной аудитории в другую, из корпуса в корпус. Смеяться над первокурсниками, отчаянно пытающимися сквозь закодированный номер аудитории понять, где же она может находиться. Авель в совершенстве владел этой наукой. Он мог найти нужное помещение в любых закоулках своего студенческого городка.
Наконец, Кода подошла к одной из однообразных комнат, которые в отличие от института Авеля не были помечены табличками, и без стука вошла. Как будто продолжая начатый разговор, она сокрушенно замотала головой, говоря:
- Даже не знаю, что могло с ними приключиться, Джакоб.
- Я же тебе говорю, они убивают друг друга, - пожаловался тот, но тут же, заметив Авеля, протянул ему руку, чтобы поздороваться.
Авель понял, что пока они блуждали по коридорам, Кода уже разговаривала с Джакобом. Спасибо еще, что на слышимую речь перешли. Авель посмотрел на Джакоба. Если бы не уверенность Коды в том, что это действительно он, Авель ни за что бы в это не поверил. Молодой человек изменился до неузнаваемости. Перед ним стоял высокий атлетического телосложения белокожий блондин с голубыми глазами. Он выглядел настолько ухоженно, словно только что сошел с обложки туристического журнала с рекламой отдыха на Мальдивах. Возможности изменения своей внешности в их мире действительно оказались неограниченными. Странно еще, что Кода меняет только одежду.
Он осмотрел комнату. Размером она так же напомнила институтские аудитории для семинаров: небольшие, уютные. Вот только стены не заканчивались традиционным для его мира прямыми углами, а миролюбиво перетекали одна в другую. Но то, что творилось на полу комнаты, Авель никогда бы не увидел ни в одном институте.
Пол походил на макет ландшафта обычного зеленого городка. Неровная травяная поверхность с почти незаметными холмами и низинами. Маленькая проворная речка, извилисто пересекающая всю территорию. Поля, возделываемые под какие-то злаковые культуры. Небольшие пастбища с микроскопическими овцами и коровами. И, наконец, миниатюрные домики, под завязку населенные крошечными человечками, точь-в-точь такими же, как обыкновенные люди. И все они двигались, что-то делали настолько целеустремленно, словно это имело какой-то смысл. Открывшееся перед глазами Авеля зрелище сильно походило на компьютерную игру-стратегию, разворачивающуюся прямо на полу комнаты.
Авель начал неуклюже прыгать, стараясь найти подходящее место для остановки, не наступив ненароком на кого-нибудь из деревни, чем немало насмешил Коду и Джакоба.
- Чего это он прыгает? – Джакоб искренне удивился поведению гостя.
- Он никогда не создавал свои миры, - пояснила Кода. – Эти люди живут в другом измерении и не видят нас, - сказала она, обращаясь к Авелю. - Это всего лишь проекция их мира, поэтому ты не можешь повлиять на их жизнь. Только Джакоб, как их создатель, может воздействовать на них по своему желанию. Ходи спокойно.
- Хорошо, - с облегчением вздохнул Авель, присаживаясь на ближайший холмик. – Четвертое измерение? – улыбнувшись, поинтересовался он.
- Четвертое? – удивленно поднял глаза Джакоб, пытаясь понять, о чем говорит Авель.
- Скорее пятое, - тихо пояснила Кода, - или шестое. Их мир расположен не на наших волнах, здесь можно наблюдать лишь проекцию. Настоящий же мир находится в своем измерении, куда мы не можем попасть напрямую.
- Так же, как и на Землю?
- Да, для нас это как Земля. Но таких миров, со своим измерением каждый, мы можем создавать бесчисленное количество. Как ты думаешь, что могло вызвать волну убийств? – обратилась она снова к Джакобу, полностью поглощенному проблемами своего творения.
- Никак не пойму, чего они такие агрессивные стали, - отозвался Джакоб, хмуря свои точеные брови. – Вроде бы, неделю назад все было в порядке.
- За неделю у них уже поколение сменилось, - возразила Кода, - для их мира это большой срок.
- Смотрите, опять бегут! - воскликнул Джакоб, показывая на две группы мужчин, яростно сцепившихся в правом углу комнаты на лысой равнине. – Ну, сейчас я им покажу!
С этими словами Джакоб встал и пошел к ним. Кода, видимо, предпочитавшая стратегию невмешательства, остановила его.
- Нет, Джакоб, пусть твои руки не бегут впереди разума. Что-то изменить ты всегда успеешь. Сначала надо подумать.
- Тебе легко говорить, ты уже сколько миров создала?
- Не так уж и много.
- Но все растут и процветают, - с обидой заметил Джакоб. – А я и с человеческим справиться не могу.
- Человеческий вовсе не значит, что простой.
- Тут хотя бы всего два пола, у твоих же порнасиков целых пять. Но это не мешает им размножаться и строить гармоничное общество.
- Потому что количество полов не является определяющим фактором.
- Я, конечно, не очень разбираюсь в создании миров, - вмешался Авель, - но в данном случае, по-моему, проблема в том, что мужчин слишком много. Намного больше, чем женщин.
Все внимательно посмотрели на Авеля, ожидая продолжения его мысли. Он почувствовал себя увереннее и продолжил:
- Смотрите, все женщины в деревне беременны. Кроме того, окружены кучей несмышленышей, - он ткнул пальцем в ближайший домик, битком набитый маленькими детьми. - А вот с этой стороны, - его палец перешел за мост, построенный человечками через русло реки, и указал на более крупные, но менее ухоженные дома вдали от остального поселения, - живут разбойники, иначе говоря, лишние мужчины, на долю которых не хватило женщин. И главенствующие мужчины деревни выгнали их за пределы города, чтобы обезопасить свои жилища. Теперь разбойники совершают набеги на деревню, а местные вынуждены защищаться.
Авель снова взглянул на Коду и Джакоба, стараясь понять их реакцию. Кода смотрела с явным восхищением. Взгляд Джакоба некоторое время выражал полнейшую безучастность. Наконец, он беспомощно поднял глаза на Авеля.
- Так что же мне делать? – спросил он. – Уничтожить лишних?
- Нет, зачем же? – чуть ли не вскрикнул Авель.
Ему почему-то стало жутко от подобного предложения. Он подумал, что и сам запросто может тоже быть всего лишь человечком одного из миров, созданных этими людьми для забавы. Просто каким-то странным способом через сны ему удалось вырваться оттуда и стоять здесь рядом с ними на равных и давать советы. Еще лишь несколько часов назад он просил Коду уничтожить Скинса. И это было бы правильно. Настолько же правильно, насколько справедливо предложение Джакоба уничтожить этих лишних человечков в созданном им мире людей. Но если какой-нибудь Джакоб будет брать на себя право уничтожать тех, кого он посчитает лишним, то в один прекрасный момент и его, Авеля, могут принять за ненужное звено в цепи развития общества.
Это были страшные мысли. В призрачных мирах, в которых, как утверждает Кода, обитают все существующие цивилизации, одно движение может лишить кого-то жизни. А кто вправе решать, кто достоин ее, а кто нет. Если кто-то и будет регулировать эти процессы, то уж лучше это сделают сами люди, которые живут в данном мире, а не Джакоб. Пусть это он создал их, но не ему жить в этом обществе, не ему делить радости и печали с этими людьми.
- Джакоб, дай им самим разобраться в ситуации. Ты наделил их жизнью, но теперь ты должен подарить эту жизнь им. Не дай им стать марионетками в твоих руках. Пусть они самостоятельно решают, каким образом они будут строить свое общество, - он умоляюще взглянул на Джакоба.
Тот, по-видимому, был шокирован искренней заботой Авеля об этих маленьких существах. Он молча смотрел на него, никак не реагируя на просьбу.
- Насколько я понял, - продолжал тогда Авель, - в этом маленьком мире скорость времени намного быстрее. Очень скоро ты убедишься в том, что они решили свои проблемы и сами отрегулировали население. Женщин мало, но все они беременны. Мужчин много. Скорее всего, если я вообще что-то понимаю, они нарожают девочек. А их мужья тем временем будут удерживать лишних мужчин на безопасном расстоянии. Девочки вырастут и станут для одиноких граждан женами. Проблема разрешится, и эти мужчины перестанут быть лишними. Они вернутся в деревню, понастроят нормальные дома, и количество основных репродуктивных жителей стремительно возрастет, - Авель увидел признаки одобрения на лице Джакоба. – А если через неделю того, о чем я сказал, не случится... Сделаешь то, что ты хочешь.
- И ты говоришь, что еще не создавал миров? – немного недоверчиво, но все же нескрываемо радостно, произнес Джакоб. – А рассуждаешь так, как говорят самые мастеровитые из миротворцев.
- У него большой потенциал, - поддержала Кода. – Я думаю, он умнее многих в нашем мире.
Авель был смущен тем, что разговор так неожиданно перешел на него. Он уселся обратно на свой холм, с которого в пылу убеждения соскочил на землю, видимо, пытаясь слиться с миром этих крохотных людей воедино. Джакоб снова смотрел на кровопролитную схватку на лысой равнине. Авелю и самому была не по душе эта расправа, но он был уверен, что только так эти воинственные деревенские жители смогут добиться своего счастья и гармонии.
Наблюдая за творением Джакоба, от взора Авеля не ускользнуло и то, как Кода на секунду замерла, словно погрузившись внутрь себя. После короткой паузы, она задумчиво окинула невидящим взглядом комнату и обратилась к Джакобу:
- Мне надо сходить к отцу. Может Авель остаться тут у тебя?
- Конечно, почему нет? Мы найдем, о чем поговорить, - ответил Джакоб, дружелюбно хлопнув Авеля по плечу.
- Иди, Кода, - согласился Авель.
- Может быть, мне удастся что-нибудь разузнать, - добавила она, выходя.
Видно было, что Джакобу любопытно, о чем говорила Кода. Но, наверно из чувства такта, он не стал задавать вопросов. Кода ушла, а они так и остались молча сидеть, не зная, о чем говорить. Авель наблюдал, как пара больших мужчин из маленького мира забивают овечку и тащат ее к месту разделки. Джакоб тоже следил за ними.
- А это сложно, создать такой мир? – решил все-таки прервать молчание Авель.
- Да, нет. Не очень. Только ошибок много поначалу допускаешь, - признался Джакоб. – Вот Кода умница, она всегда начинает с того, что обеспечивает своим созданиям доступ к еде и питью. Я же всегда об этом забываю. Мы ведь никогда не едим и не пьем.
- А Кода ест, - возразил Авель.
- Да, она странная. Белая ворона в мире Анимэ. Она…, ты возможно знаешь, из семьи очень талантливых людей. Ее отец, как и дед когда-то, обустраивает города. Создает для остальных неучей то, что они никогда бы не сделали сами. Буквально двигают прогресс в нашем городе. И Кода могла бы оказать им неоценимую помощь, будь она такой же преданной делам энимов. Даже странно как-то. Обладать потенциалом, редким для современников, но быть настолько «приземленной».
- Что ты имеешь в виду? – удивился Авель. – Как понять «приземленной»?
- Да все ее странности. Любовь к еде, например. Некоторые любят отдать дань старине и иногда подкрепиться чем-нибудь. Для этого даже сеть фудоволей существует. Своего рода изюминка городов, ну, чего это я, ты же сам знаешь. Но одно дело иногда... А она ведь там постоянный клиент. С такой странной периодичностью, что мне даже кажется иногда, что у нее потребность такая существует. Хотя это и невозможно. Просто дурная привычка. Насколько мне известно, ее отец с детства к этому поощрял. Но если бы это было все...
- А что еще?
- Она поразительно постоянна в выборе своего внешнего облика, - Джакоб потянулся к своему лицу, словно проверяя, такое ли оно, каким он его создавал. – Обычно людям быстро надоедает их лицо, и они начинают менять его. Правда, возможности фантазии несколько ограничивают выбор. Кода же, напротив, может делать со своей внешностью абсолютно все, что захочет. Я и сам не раз видел, как она шутки ради играет с ней. Но только для шутки. Сколько я ее помню, она постоянно такая, как сейчас. Только одежды на ней меняются чаще обычного.
- Да, правда странно.
- Но и это не самое удивительное, - продолжал увлекшись Джакоб. – Она абсолютно неадекватна в вопросах взаимоотношений полов.
- Это как? - Авель уже отдавал себе отчет в чувствах к Коде, поэтому последнее утверждение было ему особенно интересно.
- Ну, - замялся Джакоб, внезапно ощутив дискомфорт от собственной откровенности о чужих делах, - наверное, не стоило бы обсуждать вот так, за ее спиной... Но я всегда хотел об этом с кем-нибудь поговорить.
- Так говори же! – нетерпеливо подбодрил Авель.
- Конкордия давно не девочка. У всех ее ровесников давно есть дети, у многих даже десятки детей, - смущенно начал он. – А она как будто не хочет их заводить. Но я-то вижу, что хочет. Очень даже хочет. Она бесконечно заменяет потребность в детях созданием миров, которые уже служат выставочным экспонатом для таких плохих миротворцев как я. Но не заводит ребенка! И знаешь, - Джакоб даже снизил тон голоса, - я видел достойных мужчин, страстно хотевших разделить с ней будущее… она отвергла их всех. И угадай почему? – Авель хотел было открыть рот, но понял, что Джакоб не ждет ответа. – Потому что никто из них не прошел ее странной проверки.
- Проверки? А в чем она заключалась?
- В том-то и дело, в ерунде какой-то! Она задавала им один и тот же вопрос: ты меня любишь? Представляешь себе? – у Джакоба даже глаза округлились.
- Представляю, - смутился Авель. Он никак не мог понять, что же в этом вопросе такого странного, но не решался спросить. К его счастью Джакоб сам объяснил это.
- Совершенно глупый вопрос! И это от такой умной девушки! «Конечно, люблю», - отвечали они. Естественно любят, в нашем мире не бывает по-другому. Каждый любит другого. Это же очевидно!
- Очевидно...
- Разумеется. Сколько себя помню, я не сомневался в любви ни единого человека, - за увлеченностью рассказом Джакоб не замечал реакцию Авеля. – Но она не удовлетворялась этим ответом. Она спрашивала: «По-настоящему любишь?» Правда, странный вопрос? Как понять «по-настоящему»?
Авель молчал, не зная как ответить. Вообще-то, он не считал вопрос странным. Но, возможно, в их мире, где нет избирательности ни в чем, даже в любви, этот вопрос был действительно странным. Однако, услышав все это о Коде, он еще более проникся к ней симпатией. Он понял, что хотя она и из мира богов, но, тем не менее, ближе к нему, чем все девушки из его собственного мира.
Вернулась Кода, и оба как-то стыдливо посмотрели на нее. Она не заметила их взглядов. Ей сейчас было не до этого. Вся разгоряченная, - видимо, разговор с отцом не удался – Кода подошла к Авелю и села рядом.
- А можно я посвящу Джакоба в наши дела? – тактично спросила она.
- Давай, - согласился Авель, уже чувствуя несколько растопленной глыбу отчуждения перед незнакомым человеком.
Хотя, ему и было несколько страшно увидеть глаза Джакоба, когда тот поймет, что Авель не из их мира. Но открытый и добродушный, тот показался ему интересным человеком и, кроме того, настоящим сыном своего мира. А значит, он мог бы реально помочь им разыскать создателей городка Авеля.
- Джакоб, - начала Кода, - Авель не из Анимэ. Он с Земли.
- Что? – Джакоб так и застыл с открытым ртом.
Он недоуменно посмотрел на маленьких человечков, бегающих под ногами, и перевел взгляд на Авеля. Авелю стало как-то не по себе. Кода догадалась о мыслях друга и поспешила добавить:
- Нет, он не из созданных нами миров. Он жил на Земле еще до того, как люди ушли в сны. В XXI веке, если быть точной.
- До того, - как загипнотизированный повторил Джакоб. – Но этого не может быть! Они давно умерли.
- Да, и Авель тоже давно умер, - согласилась Кода. – Но кто-то уже сейчас, в наше время, восстановил его и целую группу таких, как он.
- Восстановил? – все еще попугаем повторял Джакоб. Видимо, мозги никак не хотели включаться. – Восстановили здесь?
- Нет, как же здесь? Ты и сам знаешь, что это невозможно, - Джакоб только кивнул. – Не здесь, а там же – на Земле.
- На Земле? – слово за словом приводили Джакоба в полнейшее оцепенение. – Но Земли нет, - сказав это, сомнение возникло у него в голове. – Вернее, может и есть, только мы не знаем, что там. Все ушли с нее. Там, наверное, дикая природа осталась.
- Возможно, так и есть. Вот только теперь там появились еще и восстановленные люди.
- Но как это может быть? Мы не можем восстановить никого там! – уверенно запротестовал Джакоб. – Мы не можем даже сами вернуться туда, там же нужны тела. Если только...
- Что, Джакоб? У тебя есть догадка? – напряженно спросила Кода.
- Если только такие, как твой отец, не придумали чего-то нового. Какой-то способ проникать на Землю, - подняв глаза кверху, пробормотал он.
- Вот и мы думаем, что без моего отца тут не обошлось, - печально согласилась Кода, - но он даже говорить об этом со мной не хочет.
- А ты, значит, только что за этим к нему ходила, – понял Джакоб.
- Да, но он только отругал меня в который раз. И строго сказал, чтобы я не вмешивалась в это дело.
- Зачем же им нужно восстанавливать людей? – вслух думал Джакоб.
- Вот и я озадачен тем же вопросом, - вмешался в беседу Авель.
- У Авеля вообще появилась сумасшедшая идея о том, что их тела нужны энимам для обратного заселения на материальную Землю, - с упреком посмотрела на того Кода.
- Это невозможно, - возразил Джакоб. – Да и просто незачем.
- Вот и я так сказала.
- Да, но вы же и сами не можете понять, зачем тогда они это сделали, - попытался оправдаться Авель.
- Ну, уж во всяком случае, не для того, чтобы навредить вам. Я же тебе только что говорил о любви к ближнему, неотъемлемой для всех наших людей.
- А за несколько минут до этого чуть не убил кучку этих крошечных беззащитных существ, - продолжил за Джакоба Авель.
- Они же не люди! - взмолился тот, видимо, все-таки чувствуя свою вину. – И к тому же Кода, ладно не берем меня, никогда бы и пальцем не тронула никого из тех, кого она создала.
- Значит не все в вашем мире одинаково добрые к чужакам, - сделал вывод Авель.
- Но созданные нами миры и настоящие люди это совершенно разные вещи! – упорствовал Джакоб. – Твое поселение – это наши предки, равные нам. Мы не можем любить вас меньше, чем любим друг друга.
- Если только не захотите отнять то, что есть у нас и необходимо вам.
- Да не нужна нам ваша Земля! – почти вскричал Джакоб.
- Ладно, ребята, успокойтесь! – решила вмешаться Кода. – Не надо ссориться из-за тех, кто к нам с вами не имеет никакого отношения. Даже если бы ты, Авель, и был прав, хотя я тоже не допускаю такой мысли, то разве мы с Джакобом отвечаем за поступки других людей из нашего мира. Разве ты несешь ответственность за этого злодея вашего поселения – Скинса?
Авель был вынужден согласиться со здравыми аргументами Коды.
- Поэтому нам надо не кричать друг на друга, а решить, что будем делать, - продолжала она.
- На Земле восстановили людей, - бормотал ушедший в себя Джакоб. – Появилась новая раса. Может быть и не появилась из ничего, но восстановилась. А это даже еще хуже. Не надо опробовать временем, они и так достаточно жизнеспособны. Новая раса... – Лицо Джакоба изменилось. Какое-то подобие ужаса возникло на нем. – Посидите здесь, пожалуйста, - сказал он, резко вскочив на ноги, - я скоро буду.
Не прошло и секунды, как он исчез.
- Куда это он? – Авель был не на шутку удивлен и даже встревожен поступком Джакоба.
- Наверное, догадался о чем-то, - предположила Кода.
- А он не выдаст меня твоему отцу?
- Авель! – видно этот вопрос разозлил ее. – Перестань подозревать всех вокруг! Джакоб – мой друг, и я доверяю ему.
- Ну, хорошо, хорошо, - не стал спорить Авель. Ему и самому не хотелось разочаровываться в Джакобе, первое впечатление о котором осталось хорошее.

Глава двадцать третья

Джакоба долго не было. Авель уже начал нервничать и тщательно скрывал свое состояние, делая вид, что ему безумно интересны занятия маленьких человечков. Но на самом деле, какое ему было сейчас до них дело, когда решалась судьба другого человечка – его. Кода то ли понимала чувства Авеля, то ли не хотела отвлекать от процесса наблюдения, но тоже молчала.
Наконец, появился Джакоб. Авель сразу заметил в его руках два небольших бокала, наполненных сине-фиолетовой жидкостью. Он сразу понял, где побывал Джакоб, хотя в библиотеке ему не доводилось встречать многоцветных книг. Жидкость действительно выглядела странно. На фоне основного синего цвета спиралью переливался фиолетовый поток, изредка отблескивая красноватым оттенком. Джакоб аккуратно поставил бокалы на зеленую поверхность луга.
- Мой собственный состав, - не без гордости произнес он. – Потребовалось много времени, чтобы составить букет из только нужной информации по всей истории.
- Истории? – удивилась Кода. – Я думала, нас интересует будущее, а не прошлое.
- Новое – это хорошо забытое старое, - парировал он. - Я, видишь ли, занялся созданием миров недавно, так, чтобы разрядиться, – добавил он Авелю, окидывая взором свое творение. – Ты, наверное, знаешь, фундаментальные законы сущности?
- Да, Кода рассказывала про закон нахождения сущности, то есть использование метода перехода количества в качество, про закон круга – переход через крайности и про закон клина – действия тем же оружием, что и было задействовано ранее, когда совершилось событие.
- Молодец, Кода, - похвалил Джакоб, - посмотри только, как хорошо ты ему все объяснила.
- Это заслуга Авеля, он все быстро улавливает, - смущенно улыбнулась девушка.
- Таких законов много, - продолжал Джакоб, - но основные ты, пожалуй, уже знаешь. Хочу объяснить тебе: мое истинное призвание, то, ради чего я долгие часы провожу в библиотеке, это оттачивание этих законов, нахождение, возможно, новых закономерностей бытия. В общем, понимание мира в глобальном смысле.
- Интересное занятие, - поддержал Авель.
- Да, и слишком трудоемкое к тому же. Чтобы понять что-то, нужно собрать очень много информации.
- Чтобы ее количество перешло в качество и дало скачок в понимании, - приложил один из законов Авель.
- Действительно, - удивился Джакоб, – ты понимаешь с лету. Не так давно я изучал процесс действия третьего из перечисленных тобой законов. Закона клина. Я много думал над тем, что когда действие вступает во взаимодействие с объектом, образуется сверхпрочная неделимая связь – событие, - юноша настолько увлекся рассказом, что даже не заметил, как присел прямо на переполненный домик горемычных человечков. - Если что-то или кто-то действует на предмет, неизбежно происходит следствие. Мы имеем результат. А уже потом только, как говорится в законе, устраняем последствия повтором действия. И я думал, а почему, собственно, нельзя не дать завершиться действию, чтобы последствие не произошло?
- Потому что этот процесс неразрывен, - пожала плечами Кода.
- Да, неразрывен. Потому что если мы разорвем процесс, то в системе наступит хаос. Действие должно иметь следствие. И это, возможно, когда-нибудь будет признано фундаментальным законом бытия, так как это гарант стабильности всего сущего. Возможных действий неограниченное множество, объектов действия и итоговых событий тоже. Это залог гибкости и изменчивости мира. Но сам принцип действия закона неизменен. Если действие по отношению к объекту совершено, оно неминуемо повлечет за собой последствия и приведет к логическому результату. Своего рода кит, на котором держится все сущее, основа необратимости во времени.
- Сколько я вас ни слушаю, удивляюсь, о чем же думал раньше! – воскликнул Авель.
- Я тоже об этом не думала, - поддержала Кода.
- Но если есть закон, пусть даже самый основной, то должны быть исключения, - твердо декларировал Джакоб, поддержанный в своей теории друзьями. – Это тоже правило. Тогда попробуем представить себе, что может произойти, если какая-то сила вклинится в процесс действия-следствия и помешает закончиться циклу?
- Произойдет сбой.
- Да, неизбежно. Система пошатнется. Возможно, она рухнет, и никогда больше не восстановится. Возможно, потеряет равновесие, но устоит, и со временем придет в норму, правда, неизбежно с некоторыми изменениями. Чем, скажем, не причина «Большого взрыва»?
- Звучит вполне убедительно, - кивнула Кода. – Но почему ты об этом говоришь именно сегодня, это имеет какое-то отношение к Авелю?
- Никакого, - простодушно улыбнулся Джакоб. – Просто хотел похвастаться. – Но тут же заметив укор в глазах девушки, молодой человек поспешил добавить: - Ну не сердись, милая подруга, а то не ровен час и нам с Авелем придется искать твою душу где-нибудь на низких частотах.
- Если бы ты просто сказал мне, что у тебя острая потребность выговориться, я бы с удовольствием тебя послушала. Но только не сейчас. У тебя есть идея, зачем восстановили городок Авеля?
- Да, есть. Не то чтобы идея, так некоторые наметки.
- Тогда расскажи нам все-таки, не томи больше, - нетерпеливо попросила Кода.
- Выпейте, - Джакоб поднял бокалы и протянул их Авелю и Коде.
Кода, не раздумывая, пригубила из своего бокала, в то время как Джакоб, неторопливо подойдя к абсолютно голой стене, сделал какое-то непонятное движение, словно открывая дверь невидимой ручкой.
- Прогуляемся? – с улыбкой спросил он, одной ногой уже проходя сквозь стену.
Авель зачарованно наблюдал за странным поведением нового друга. Куда ведет их этот лощеный загорелый парень? Вновь в путешествия по межволновой бездне? Вспомнив, что в руке так и остался нетронутый бокал исторического коктейля, он залпом осушил его. И тут нечто совершенно необычайное произошло с его сознанием. Нет, он не почувствовал, как недавно в библиотеке, притока новых воспоминаний. Зато глазам неведомо откуда открылась высокая дверь, как раз в том месте, где стоял статный юноша. Джакоб действительно держал дверь за блестящую золотистую ручку и одной ногой уже стоял по ту сторону проема.
- Ну же, вы идете? – нетерпеливо поинтересовался он, и Авель с Кодой послушно встали.
За порогом оказался балкон. И откуда он тут взялся? Этот мир призрачных предметов, казалось, способен в любую секунду переделывать действительность под желания его обитателей. Балкон не отличался большими размерами и располагался приблизительно на высоте третьего этажа. Но конструкция представлялась настолько хрупкой, что Авель невольно сделал шаг назад, прижимаясь к стене. Изящное ограждение, доходившее едва ли чуть выше колен, состояло из тончайших как человеческий волос золотых нитей, причудливо переплетенных в некое подобие кружевной салфетки. Перила витиеватым изгибом заворачивались прямо к ним в руки. Наконец, Авель совладал со своим первобытным страхом, и подобно Коде и Джакобу взялся за ограждение.
- Вы тут все мастера создавать инсталляции? – тихо спросил он, наклоняясь к девушке.
- Это не инсталляция, - улыбнулась та, - это сознание Джакоба. Жидкость из бокала открыла вход в его личные воспоминания.
- Час от часу не легче, - засмеялся Авель, переводя взгляд на Джакоба, уже, словно забыв о них, внимательно вглядывающегося куда-то вдаль.
- Сейчас придут, - медленно проговорил он.
- Кто? Кто придет? – нетерпеливо поинтересовался Авель, тщетно разыскивая хоть какую-нибудь живность на этих живописных просторах.
Перед ними и вправду открывались удивительной красоты пейзажи. Такой природы Авель не видел ни наяву, ни на фотографиях. Заросли высокой зеленой растительности местами омывались чистейшими брызгами прозрачных фонтанов, бивших ключами прямо из под земли. Горячие потоки воздуха, прорывающиеся с глубоких недр, словно феном обдували голову даже на такой высоте. Видимо на поверхности эти вертикальные воздушные ванны затмевают привычный ветер. В столь знойной и влажной атмосфере с небывалым размахом раскинулись бескрайние ковры цветковых растений, пестрыми переливами разукрасившие все пространство до горизонта. Величественные деревья с высокими, доходившими далеко за пределы их балкона, но совершенно лишенными веток стволами, раскинули необъятные кроны где-то под облаками.
- Бегут, - довольно воскликнул Джакоб, с нескрываемой радостью распрямившись во весь рост, - как раз точно!
Небывалый грохот наполнил все окружающее пространство. Земля затряслась, да так, что Авель, от неожиданности потеряв равновесие, чуть не сорвался через ограждение. Ветер задувал в лицо, неся с собой пыль и зелень. Топот сотен или тысяч ног с каждой секундой становился все громче и явственней. Авель был вынужден прикрыть глаза рукой и сквозь узкие щелочки увидел тех, кого так ждал Джакоб. Прямо на них неслись гигантские динозавры.
- Гадрозавры, - с нежностью в голосе произнес тот. – Наверное, самые добрые и преданные из когда-либо существовавших ящеров.
- Надеюсь, они растительноядные? – Авель с ужасом наблюдал, как, не сбавляя ходу, огромное стадо несется ровно на них.
- О, да, и весьма неглупые.
Джакоб достал из-за спины длинный толстый стебель, похожий на сельдерей и, немного отодвинувшись от друзей, вытянулся за перила.
- Ли! Ли, иди же, малыш, смотри, что я принес тебе, - закричал он.
И в это мгновенье гигантская морда, лишь по сравнению с которой атлетического телосложения Джакоб смотрелся марионеточной куклой, засунула свою любопытную утиную морду прямо через ограждение их маленького и вовсе не защищенного балкона.
- Кушай, Ли, я знаю, ты очень любишь это сладкое лакомство, - ласково говорил Джакоб, поглаживая динозавра по причудливому гребню на голове. – Мы в меловом периоде, - добавил он Авелю и Коде. – Ли и его друзьям предстоит стать последними из живших на Земле динозавров.
Ли, довольно почавкивая, с интересом озирался по сторонам, украдкой поглядывая на остолбеневшего Авеля и Коду. При ближайшем рассмотрении в отрыве от своей многочисленной шумной компании он и вправду выглядел не столь ужасающе. Стараясь дотянуться до Джакоба, пятнадцатиметровое чудище смешно карабкалось на цыпочках, неловко цепляясь короткими передними лапками за основание балкона. И Авель осторожно потянул руку, решившись дотронуться до морды гадрозавра.
- Две тысячи зубов, - проговорил Джакоб.
- Что? – не понял Авель.
- Я просто предупреждаю, у него две тысячи зубов. Но Ли не кусается, - с улыбкой добавил Джакоб, доставая откуда-то из-за спины все новые и новые стебли. – Очень вкусная вещь, не правда ли, Ли?
Авель все-таки убрал руку. Кусается – не кусается, мало ли что ему в голову придет. Внезапно воздух снова наполнился шумом и гамом. Стадо гадрозавров ринулось в чащу леса. Ли резко метнулся в сторону, бросил на них последний взгляд и скрылся среди своих. Не потребовалось и минуты, чтобы понять, что смутило этих мирных животных. Из воды показался громадный крокодил мелового периода.
- Так я и думал, - покачал головой Джакоб, - тодейнозух – двенадцатиметровый крокодил, гроза местных жителей.
- Он питается и гадрозаврами? – поинтересовалась Кода.
- Скорее их детенышами, но для столь семейственных животных это, считай, одно и тоже.
Серая тень, тем временем, заслонила солнце. Подняв глаза, Авель невольно отпрянул назад. Совсем невысоко над ними, мягко планируя в воздухе, летел словно оживший из сказки огнедышащий дракон. Конечно, никакого огня он не извергал, но клубы дыма действительно окружали его. Будто гигантский курильщик дымил своей папиросой.
- Кецалькоатль, - нисколько не испугавшись, пояснил Джакоб, - он планирует в горячих потоках, выбирая места наибольшей концентрации испарений.
- За ним и солнца не видно, - отдышавшись, произнес Авель.
- Немудрено, двенадцать метров размах крыльев.
- И сколько тысяч зубов?
- Ни одного зуба, - засмеялся Джакоб. – Да, расслабься, он заглатывает рыбу и иногда питается падалью. Оглянись, его даже гадрозавры не боятся, - и он указал рукой на мирное стадо, действительно вполне спокойно принявшееся снова пастись на богатых зеленых лугах.
- И все-таки, Джакоб, - решила вмешаться Кода. – Надеюсь, теперь ты привел нас сюда не просто ради урока палеонтологии?
- Конкордия, милая, наберись терпения. Скоро начнется, - миролюбиво попросил тот. - Осталось пару минут.
Кода замолчала, а Авель продолжал возбужденно вглядываться в окружающие ландшафты, с жадностью голодного зверя запоминая каждую деталь, каждое существо этого нереального по своей красоте и глобальности мира.
- Какое же тут все огромное! – наконец, воскликнул он.
- В точку, - мгновенно отозвался Джакоб, и все удивленно взглянули на него. – Ты заметил как раз то существенное, на что я очень хотел обратить ваше внимание. Биомасса. Задумайтесь над тем, какое давление испытывала Земля в эпоху динозавров. Сколько их? Миллионы? И каждый тонны, если не десятки тонн веса. А эти исполины, - он указал на высоченные секвойи, с диаметром ствола свыше десяти метров и высотой более ста метров, - три тысячи тонн каждое, а ведь вы еще не видели корневую систему.
- И что ты хочешь этим сказать?
- Выдержать такой вес мало кому под силу. Земля даровала динозаврам более двести миллионов лет жизни. А они воспользовались подарком на полную катушку. Такого беспредельного роста и веса планета не знала ни до, ни после них. Началось!
Авель и Кода посмотрели в ту сторону, куда всем телом устремился Джакоб. К земле с невиданной скоростью приближалось огромное огненное тело. Горячий ветер, исходивший от него трепал волосы, обжигал лицо. Динозавры тоже подняли головы и как-то смирно, а может обреченно следили за происходящим. Еще несколько мгновений и в том месте, куда упал метеорит, поднялся высоченный столб огня и песка. Возможно, это было бы даже красиво, если бы не ощущалось столь трагично.
Еще мгновение. Словно каждая тварь на Земле замерла в ожидании. Ни единого движения, ни единого звука. Конец… Томительное затишье затягивалось, представляя перед глазами картину серо-коричневого зарева приближающейся с горизонта катастрофы. Но долго ждать не пришлось. Удар был слишком сильным, чтобы так и остаться лишь визуальным образом. Пришла волна. Даже гигантские секвойи, повинуясь подземным перекатам, как ожившие дендроиды из компьютерных игр зашатались из стороны в сторону. Земля вздыбилась и неслась прямо на них, точно гигантский крот со сверхзвукой скоростью спасался бегством от зловещего странника.
И тут началась паника. Гадрозавры беспорядочной толпой неслись в воду. Пользуясь дарованной природой способностью плавать, они не преминули ею воспользоваться. Быть может, это могло бы спасти их, если бы не чудовищные цунами, высотой в десятки метров, подошедшие как раз с моря. Каждое живое существо напрягало все свои инстинкты в поисках спасения. И точно так же ощущал себя Авель, нетвердой рукой настойчиво теребя дверь в поисках спасительной ручки. Джакоб контактировал с динозавром… Две тысячи зубов…Значит, все это реально. По крайней мере, пока они здесь, пока находятся в зоне физического воздействия.
- Достаточно? – услышал он сбоку понимающий голос Джакоба.
- Вполне, - тяжело дыша, заставил себя произнести Авель, и ручка двери свободно поддалась его неистовому давлению.
- Я бы хотел еще кое-что показать, - сказал Джакоб, не торопясь возвращаться обратно в комнату. – Чтобы вам стало до конца все понятно.
Кода, уже отправившаяся вслед за Авелем, остановилась и в некотором замешательстве оглянулась на Джакоба.
- Не знаю, что испытывает Авель, но даже у меня пошли мурашки по коже от столь убедительного показа. Притом, что ты так и не договорил, в чем суть всего представления. Джакоб, прошу тебя, мы решаем важную задачу, а ты играешь с нами, как мальчишка.
- Нет, Кода, вовсе нет. Я серьезен как никогда. Но вы должны прочувствовать то, что я хочу до вас донести. Так, как прочувствовал это я, столкнувшись с этими данными впервые.
- Ладно, Джакоб, я верю, что твоя теория заслуживает такой подробной и красочной подборки. Продолжай, если Авель не против.
- Не против, - медленно повторил Авель, успевший во время разговора немного оправиться от первоначального шока. – Весьма необычное повествование.
Джакоб вернулся к изящному ограждению и молча уставился на опустевшие луга и поляны. Когда Авель и Кода заняли свои места подле него, молодой человек продолжил:
- Слишком тяжелые, - печально вздохнул он. – Они были слишком тяжелые. На протяжении миллионов лет своими телами они трясли землю так, что, в конце концов, единый праматерик Пангея раскололся, и образовавшиеся континенты начали удаляться в разные стороны. Постоянные микротрясения. Земля вибрировала и дребезжала пока однажды просто не начала «трещать по швам». Сами посудите, если постоянно трясти закупоренную бутылку с шампанским, рано или поздно она просто взорвется от давления вспененных внутри газов. Нам повезло, что этого не произошло с Землей, и они вовремя погибли.
- Клин клином, - подхватила Кода. – Они трясли Землю, и в итоге их самих протрясло до смерти.
- Да, они погибли от Великого землетрясения, заставившего их уступить свои главенствующие позиции, - подытожил Джакоб.
- И следующим пиком развития стал человек, - добавил Авель.
- Нет, его старший брат, - вновь поворачиваясь к живописным просторам, улыбнулся Джакоб все той же добродушной лучезарной улыбкой, в которой больше не было и тени страдания.
Авель и Кода также перевели внимание на бескрайние зеленые просторы. Но там уже все изменилось. Когда это произошло? И почему осталось столь незамеченным для Авеля? Впрочем, не важно. Ведь это сознание Джакоба, и он в силах с виртуозностью мастера контролировать его.
Теперь леса и долины приняли более привычный вид. Куда ни взгляни, повсюду виднелись высокие лиственные леса. Пусть они не были такими же гигантскими, как секвойи, но густые ветви, начинающиеся буквально с земли с лихвой компенсировали недостаток роста. Цветов стало меньше, зато и выглядели они куда более искусно, широкими лепестками и красотой форм завораживая и маня к себе. Природа выглядела по-прежнему дикой, но какой-то упорядоченной. И вскоре Авель понял, чья рука ухаживает за всей этой порослью.
- Смотри, Авель, кто даровал человеку разумную жизнь, - произнес Джакоб.
И тут прямо под их балконом Авель разглядел высокого человека с матовой и толстой, будто апельсиновая корка кожей. Тело его облачалось в тонкий мягкий комбинезон бежевого цвета. На голове росли густые длинные волосы, аккуратно подстриженные по бокам с элегантно закрученным в подобие косы локоном белого цвета. Прическа первой бросалась в глаза, хотя и в остальном он выглядел весьма ухоженно.
- Я… сомневаюсь. Неужели это…
- Неандерталец, - закивал головой Джакоб.
- Кто навел ему такой марафет? – недоумевал Авель. – Люди?
- Представляю, как бы он рассмеялся, скажи ты ему об этом, - улыбнулся Джакоб. – Это простой гражданин, к тому же довольно бедный. Посмотри лучше на этих, - и он указал на группу ярко разряженных и бурно что-то обсуждающих неандертальцев.
Авель поднял глаза и, неужели такое возможно!, увидел огромный город. Нет, не какое-то там поселение вроде тех лачуг, что строили для себя человечки из мира Джакоба. И вовсе не те привычные индустриальные мегаполисы типа Москвы, Парижа или Нью Йорка, что украшали Землю в его время. Это был как будто инопланетный город, ничуть не похожий на привычные центры жизни, что доводилось ему видеть прежде.
Зеленые газоны тут и там пересекались дорожками и площадями, изготовленными из какого-то светлого блестящего материала. Казалось, они ходили по только что начисто отполированному пластику или какому-то другому, но явно не человеческого происхождения материалу. Немного поодаль друг от друга высились шестиугольные здания с огромными с человеческий рост окнами, но без единой двери.
- Я тоже был удивлен сначала, - сказал Джакоб, заметив взгляд Авеля. – У них нет разделения на окна и двери.
- Они попадают в дом через окна?
- Особенность передвижения. Ты видишь «крылатых птиц»?
Авель поднял глаза и действительно обнаружил множество, если не сказать тьму крылатых созданий в небе. Небольшие по размеру ракетоподобные устройства с изогнутым шпилем и гибкими как у настоящих птиц широкими крыльями, они грациозно махали и мягко, словно живые, кружили и порхали в небе, с легкостью пчелы изменяя направление. Одно из них как раз подлетело к ближайшему сооружению и, на мгновенье зависнув в воздухе, прикоснулось клювообразным шпилем к боковому отверстию. Окно перевернулось горизонтально, и неандерталец, управляющий устройством, влетел внутрь.
Авель, наконец, обратил внимание и на ту группу, о которой говорил Джакоб. Одетые в однотонные цветные одежды какой-то странной дутой конструкции, мужчины громко разговаривали, привлекая к себе всеобщее внимание. Язык, на котором они беседовали, вполне смахивал на человеческие аналоги, но отличался какой-то спокойной заторможенностью. Время от времени слова будто проглатывались говорящими, что спустя короткие паузы не мешало им, однако, бурно реагировать.
- Ты слышишь не все, что они говорят, - ухмыльнулся Джакоб. – Часть, причем наиболее значимую, неандертальцы передают при помощи особых акустических сигналов, не воспринимаемых человеческим ухом.
- Телепатия?
- Да, нет, какая уж тут телепатия? – засмеялся он. – Просто другие сенсорные частоты. Они же все-таки не люди.
- А люди? Где они? Еще не сформировались в вид?
- Почему же – сформировались, - Джакоб показал направо, и то, что увидел Авель, был немыслимо.
На одной из полян на оснащенной всевозможными приспособлениями площадке резвились люди. Мужчины, женщины, дети. Они весело бегали, лазили по созданным видимо для их развлечений турникам и сооружениям, отдыхали, греясь на солнышке в окружении цветов. Неожиданно один из мужчин, издав громкий рык, бросил в женщину какой-то тяжелый предмет. Сила нападающего была столь велика, что попади он в нее, ей пришлось бы худо. Но он промахнулся, и несколько неандертальцев, подбежав, прижали его к себе и принялись строго отчитывать на своем языке. Неандертальская женщина, взяв за руку бедняжку, увела ту с площадки, что-то обиженно покрикивая своим соплеменникам.
- Смотрится как-то не очень красиво, - медленно произнес Авель.
- Варвары, - добавила Кода.
- Им требуется время. Даже при столь высоком потенциале, коим обладает человек, он еще слишком дик и аморален.
- Они приручали нас как собак! - возмущенно воскликнул Авель.
- И это не самое плохое для человека время, - возразила Кода. – Не многим более тридцати тысяч лет назад, еще находясь не на столь высоком уровне развития, они уничтожили почти всех людей на Земле. Человеческие ученые впоследствии назвали это «эффектом бутылочного горлышка».
- Да, - поддержал Джакоб, - увидев, что осталось всего порядка двух тысяч представителей нашего вида, они одумались, занеся нас в некий прообраз Красной книги.
- А зачем они истребляли нас?
- Прекрасная кожа. И, конечно, органы, вполне подходящие для пересадки.
- Фу, омерзительно!
- В те далекие времена и основным обедом для них служили дельфины, столь прославляемые разумные существа у людей. Что ж, всем требуется время для становления как вида. Зато, скажу я тебе честно, на пике своего развития их прогресс достиг беспрецедентного уровня. Куда уж человеку?
- Ты хочешь сказать, что они более развиты, чем мы? – поразился Авель.
- С энимами их трудно сравнивать, мы пошли другим путем. А вот человека, в том виде, которым он был на момент перехода людей в Анимэ, они точно превосходят.
- Наука, искусство, интеллект, наконец, - кивнула Кода.
- Но почему тогда археологи не нашли никаких следов этой великой цивилизации?
- Вот в этом и заключается причина моего показа, - сказал Джакоб, вновь вглядываясь в бурлящую жизнь за гранью балкона. – Водорастворимые материалы. Длительному хранению без особого ухода не подлежат. – Он показал на бесчисленные извилистые нити полупрозрачного вещества, своеобразной кристаллической решеткой застилающие все пространство от земли до неба. – Ты не спросил, куда подевалось море, ведь мы в том же месте. – И не ожидая ответа, продолжил: - Воды больше нет. По крайней мере, в том виде, в котором она была до и после их правления.
- Неужели ты хочешь сказать, что восемьдесят процентов земной поверхности преобразовано в эти нити?
- Не только нити. Хотя и они пронизывают всю атмосферу земли.
- Зачем?
- Если бы я знал… Уж точно не для питья и полива растений.
- Неандертальцы каким-то образом вступили во взаимодействие с водой и научились извлекать из нее энергию, информацию, материалы, да, в общем-то, все, - пояснила Кода.
- Но зачем они подняли воду?
- Видимо, это произошло само собой, как-то постепенно.
- И в этом заключалась их главная ошибка. Всемирный потоп, - закончил Джакоб как раз в тот момент, когда над их головами раздался оглушительный хлопок.
Авель невольно пригнулся, с ужасом наблюдая, как каждая нить этой бесконечной паутины лопается, проливаясь на землю нескончаемым водным потоком. Удивительно было наблюдать, как при совершенно ясном безоблачном небе землю заливает невиданный по силе и размаху ливень. Все, что так величественно и кропотливо создавалось веками эволюции неандертальцев, таяло на глазах. Люди в панике метались по улицам, стараясь найти убежище в домах и летательных устройствах. Но все они исчезали, как мороженое в летний зной.
- Они погибнут?
- Да, но не сразу и не все. Малая часть будет обречена прятаться и скрываться даже в твое время.
- В мое? Ты ничего не путаешь?
- Авель, в моем сознании чистая история, я не могу путать.
- Неандертальцы?
- Снежный человек, йетти, биг фут. Тролли, великаны из сказок. Одичавшие одинокие странники. Наследники великой культуры и цивилизации.
Авель чувствовал капли дождя на своем лице, но то, что творилось у него внутри не шло ни в какое сравнение с внешними ощущениями. Он молча наблюдал, как тихо и не помпезно рушатся творения неандертальцев. Как в считанные минуты безвозвратно уходит история их триумфа. Как обречено выглядят их неподготовленные попытки соорудить нечто непотопляемое в этом вселенском потопе. И удивительно нелепым кажется неумение противостоять своему лучшему другу, а может взбунтовавшемуся рабу – воде.
- Хотя истинными наследниками, безусловно, являемся мы, - тем временем, продолжал Джакоб. – Ты думаешь, мы сами руководили своей эволюцией? Нет. Это они вывезли нас из Африки. Научили говорить.
- На своем языке, - добавила Кода. – Кстати, знаешь, как на самом деле выглядела история Вавилонской башни?
- Я так понимаю, и ее тоже они построили.
- О, они построили многое, и что-то после потопа уцелело. Люди еще долгое время пользовались наследством неандертальцев и говорили на их языке. Но время шло, языки делились на разные группы, строения разрушались. Вавилонская башня была одним из последних артефактов «старшего брата». Вот тогда и переплелись эти две истории в единую легенду: расхождение языков и разрушение великой башни, которую вообще-то не человек строил, и не он разрушал.
- К слову сказать, и пирамиды люди научились строить по образу и подобию видимых ими когда-то сооружений. Более двадцати тысяч лет человечество еще хранило память о своих «богах», передавая сказания об их мире и поведении, используя уцелевшие знания по астрономии, медицине, географии и других науках.
- Но в итоге все забыли, - сказал Авель, отворачиваясь от ограждения.
- Трудно сохранить ту информацию, автором которой ты не являешься. Малейший сбой, и возможность восстановить отсутствует.
Авель, промокший насквозь, вымотанный эмоционально и интеллектуально, бросил последний взгляд на исчезающий под дождем город. Вода уже поднялась до пояса жителям, и те, прекратив всякую беготню, молча и обречено смотрели на остатки своей рухнувшей цивилизации. Авель взялся за золотую ручку и покинул балкон.
На полу все так же неторопливо протекала жизнь куда менее амбициозных человечков. Авель устало присел обратно на удобный холмик. Джакоб и Кода также вернулись в комнату.
- Спасибо, Джакоб, очень доходчиво, - сказала Кода. – Великое землетрясение. Великий потоп. Кстати тоже, по своей же вине.
- Они хотели воду, они ее получили, - согласился он.
- Что дальше?
- Вот именно, что дальше? – повторил Джакоб. - Я много времени потратил на расчеты, прилагая все математические методы, которым научился в библиотеке. И мой анализ логарифмической последовательности событий ясно показывал еще задолго до появления Авеля, что в самое ближайшее время третья катастрофа – Великая буря – должна снова сменить лидера на нашей планете.
- Земля, вода, воздух?
- Или свет. Анимэ.
- Ты полагаешь, что и мы, подобно неандертальцам, чрезмерно эксплуатируем световые волны?! – воскликнула Кода.
- Один эним – легкий штрих на волне. Но триллионы энимов – заштрихованная сетка. Мы же не знаем, как выглядит это все с Земли. С материальной точки зрения. И я полагаю, что Авель – предвестник третьей катастрофы, - извиняющимся перед ним голосом сказал Джакоб.
- Но мы уже не на планете, - возразила Кода. – На нас не может влиять материя.
- Да, вот именно. Это и было точкой не схождения моей теории. Но только что, когда я узнал, что Авеля и других людей восстановили на Земле, сомнение зародилось в моей голове. Значит, обратный путь на Землю человеку открыт. А после того, как вы рассказали эту безумную идею Авеля о том, что люди из нашего мира хотят вернуться на Землю, все сразу встало на свои места. Я по-прежнему считаю, что нам нет смысла этого делать. Тем более, если моя теория верна. Но если это все-таки правда, тогда действительно возможно, что пришло время Великой бури.
- Это невероятно! – возмутилась Кода.
- Может быть, не берусь утверждать, - виновато опустил глаза Джакоб, - но если это так, и кто-то из нашего мира на самом деле хочет переселиться обратно на материальную Землю, то мы должны им в этом помешать. Этого просто не должно произойти!
- Да, невероятные теории я последнее время слышала, - явно сомневаясь, сказала Кода. – Но я не могу позволить слепой вере закрыть мне глаза, если уже двое говорят, что возможно иное. Надо узнать правду!
- Но как? – теперь уже и Авель сомневался в том, что в этом сложном мире можно найти правду.
- Надо идти к моему отцу! – с готовностью провозгласила свое решение Кода. – И не мне одной, а всем вместе. Скажем ему все, как есть, и посмотрим, что он на это ответит.
- Ты смелая девушка! - Авель был в восторге от ее поступка.
- Не будем терять времени, - быстро отрезала Кода, уже направляясь к выходу.
- А мы не можем телепортироваться? – удивленно спросил Джакоб, и тут же поймав взгляд Авеля, добавил: - А-а, извини. Ты не умеешь этого делать.
- Да, мы летаем все время, - с улыбкой ответила за него Кода.
Она взяла Авеля за руку, но тут он остановил ее.
- Слушай, мы же летим наверх, правда? – спросил он.
- Да, домой к папе. Мы там уже были с тобой.
- Значит, высокое давление снова будет разрывать меня на части?
- Вообще-то, да.
- Высокое давление, это вы о чем? – удивился Джакоб.
- Душа Авеля не приспособлена к коротким волнам. Они пытаются порвать его, когда мы пересекаем межволновое пространство, - пояснила Кода.
- Удивительно, - поразился тот, - я и не думал, что такое может произойти.
- Я тоже, - смущенно улыбнулась Кода, бросив быстрый взгляд на Авеля, - когда мы в первый раз летели туда.
- Так вот я что подумал, - решил напомнить о своей идее Авель, - а что если использовать этот прибор – перекрутер? Полетим в капсуле, меня в ней не сдавливает.
- Но капсула не предназначена для пересечения разных частот. Она служит для путешествия внутри одной частоты, - возразила Кода, но тут на помощь Авелю пришел Джакоб:
- Так ведь перекрутер создал твой отец, не так ли, Кода? – напомнил он. – Неужели ты не сможешь его немного модернизировать?
- Я как-то не думала об этом, - смутилась девушка. – Передо мной еще не стояли такие задачи. А что если я ошибусь, и капсула не сработает?
- Тогда ты уничтожишь ее, и мы полетим так, - спокойно ответил Джакоб.
- Ну ладно, попробую.
Кода отошла в сторону и сконцентрировала свое сознание. Видно было, что перекрутер не дается легко, потому что очень скоро ее руки плотно прижались к вискам. Она бормотала что-то настолько тихо, что Авель не мог разобрать слов. Наконец, трубка в ее руках изменилась, приняв белый оттенок и став значительно шире. Кроме того, отныне она была не ровной, а скорее формы волны, изящно изгибаясь в ее руках.
- Пришлось постараться, - устало улыбнулась она.
Авелю даже показалось, что огонек в ее глазах немного потускнел.
- Он вроде бы достаточно вместителен, чтобы потянуть троих.
- Тогда полетели.
Три руки потянулись к кнопке и разом замкнулись на ней. Их окружило прозрачное облако, и капсула поднялась в воздух. Они быстро набрали скорость и полетели наверх. Дом отца Коды находился не очень далеко от города Нозоми, поэтому добрались довольно быстро. Капсула позволяла не торопиться, поэтому Кода предложила не врываться как в прошлый раз, через пол, а залететь через двери просторной прихожей.
- Заодно будет время оглядеться, - сказала она. – Вдруг он не один там, а мы всей компанией явимся.
- Да, лучше не светиться раньше времени, - согласился Джакоб. – Этот визит возможно единственный шанс для нас. Так рисковать нельзя. К тому же твой отец может оказаться и ни причем.
Мягко и бесшумно приземлившись в прихожей, они тихонько подошли к двери и замерли в ожидании. Дверь была наполовину открыта, и оттуда послышались голоса.
- Так и есть, - прошептала Кода, - папа не один.
- Придется подождать, пока он освободится.
- Тихо! - громко, но шепотом вскрикнул Джакоб, - кажется, они говорят как раз о том, что нас интересует.
Авель и Кода тоже прислушались. Один голос явно принадлежал Астиону, такими низкими и широкими волнами он резонировал по стенам, другой же был намного выше и, как будто, слегка дергался. Они говорили оживленно и громко, совершенно не опасаясь быть услышанными. Ведь только Кода, да еще несколько человек имели беспрепятственный доступ в его жилище. Для остальных же путь был закрыт многочисленными защитами, которые наложил Астион.
- Я подготовил проводника! – голос Астиона звучал агрессивно. – Зачем ты нарушил договор? Ты обманул меня!
- Я должен был подстраховаться, - оправдывался второй, - на непредвиденный случай.
- Какой случай?! Ты же знаешь, что я на кон поставил! – пуще прежнего возмущался отец Коды. – Тот шаг, который ты предпринял, не является благоразумным. Ты совершил большую ошибку.
- Нет, Астион, ты не прав. У нас единая цель. Я все просчитал, вместе им будет легче выполнить свою миссию. К тому же мы целую вечность можем ждать, пока у тебя все будет готово.
- У меня уже готово! – крикнул Астион. – И ты прекрасно знаешь об этом.
- Но это ничего не меняет. Все равно надо ждать. А сколько?
- Время не имеет значения. Только суть важна, - высокомерно декларировал Астион.
- Возможно, для тебя оно и так. Но не для меня. Я не хочу ждать вечность.
Астион не ответил. Они оба замолчали, и в доме воцарилась зловещая тишина. Авель, Кода и Джакоб старались не издать ни единого звука, но опасность, как гроза перед бурей, нависла над ними.
- Тебе пора уходить, Орест, - коротко сказал, наконец, Астион.
- Но, Астион, друг мой, - возразил было тот, однако отец Коды перебил его:
- Позже поговорим, мне надо подумать.
- Как знаешь, - покорно согласился тот.
Ребята увидели легкую вспышку, отраженную в стенах, и... сзади них появился Астион.
- Я предупреждал тебя, дочь моя, - грозно пробасил он, и его громоподобный голос эхом разлился по тяжелым стенам. – Неужели ты думала, что я не замечу вашего появления?
- Папа, нам надо поговорить с тобой, - умоляюще попросила она.
- Что этот парень здесь делает? Он не должен был больше попадать сюда! – он так страшно посмотрел на Авеля, что тому даже показалось, что Астион сейчас метнет в него молнию.
- Отец! – Кода самоотверженно кинулась к Авелю, прикрывая его собой. – Это очень важно и напрямую касается Авеля!
- Кода, отойди, пожалуйста, - уже более мягким голосом приказал Астион. – Джакоб, отведи мою дочь в кабинет. Я сейчас приду к вам и все объясню.
Джакоб в нерешимости смотрел то на Авеля, то на Коду, то на Астиона. Он не знал, что ему делать. Многолетнее, а может и десятков лет, если даже не сотен, уважение к одному из самых авторитетных людей его мира и к тому же отцу его лучшей подруги возымело свой эффект, и Джакоб подчинился. Он аккуратно, но крепко взял Коду за руки и начал настойчиво тянуть через огромные двери. Кода сопротивлялась, но не очень сильно. Она тоже не знала, как ей поступить. В конце концов, это был именно ее отец, в безупречность которого она всегда верила.
Авель остался один на один с Астионом. Его состояние можно было охарактеризовать как полнейшее оцепенение. Он молчал, ничего не стараясь предпринять, и будто наблюдал за происходящим со стороны.
- А ты настырный молодой человек, - с неожиданной на этом строгом лице улыбкой сказал отец Коды.
- Я ... – Авель не мог найти слов. – Я должен был...
- Ничего ты не должен. Все это глупости. Возвращайся в свой мир, твое место там, а не здесь.
Авель готов был возразить. Он чувствовал, как оцепенение проходит, и собирал силы, чтобы завязать диалог с этим человеком, поговорить с которым и являлось главнейшей целью. Но он не успел...
Астион дотронулся рукой до его темени, и Авеля прожег светлый луч света. Он почувствовал, как луч растворяет его изнутри, словно испаряя как воду. Картинка поплыла перед глазами. Авель погрузился в полнейший мрак.

Глава двадцать четвертая

Авель открыл глаза. Непроглядная ночь покрывала городок. Яркие звезды виднелись сквозь вход в землянку.
Так долго спал и так рано проснулся! Астион снова выпроводил Авеля из своего мира, так и не объяснив ничего. Но подслушанный разговор сказал больше, чем его участник. Теперь он не сомневался: Астион принимает участие в их восстановлении. Он говорил, что подготовил проводника. Что это могло означать? Кто проводник? Авель? Тогда зачем были восстановлены все остальные? Да и почему именно Авель, может быть, это, например, Бен.
И зачем нужен проводник? Куда проводить он должен этих людей-богов? На Землю! Конечно, на Землю. Все снова сходится. Но почему все-таки проводник, а не проводники? Надо вернуться снова в тот мир к Коде, надо заснуть.
Авель закрыл глаза и попытался расслабиться. Мысли, догадки и откровения приходили непрошеными гостями в его голову. Он отгонял их, но сон, как рукой сняло. Прошло полчаса, может час, а Авель все так же лежал, тщетно пытаясь заснуть. Так продолжалось до тех пор, пока голова не начала раскалываться от боли, сигнализируя об усталости от этой пытки.
Авель сел на сене, разочарованно глядя на улицу. Другого выбора не оставалось, и он смирился с тем, что придется вставать. Спустя пару минут он уже стоял, погруженный в черноту ночи. Авель пошел, продолжая размышлять на ходу. Ноги как-то сами привели его на вершину любимого холма. Он сел и лениво оглядел горизонт. В ярком от звезд ночном небе красивой голубизной в привычном месте сверкала молния. Может быть, она заменяет в этом будущем мире полярную звезду, подумалось Авелю. Хотя, зачем нужна вторая полярная звезда?
Он откинулся на влажную траву и еще долго смотрел в небо. Его мысли блуждали в потоках информации, полученной только что. Он вспоминал историю про неандертальцев, изумляясь своей недавней уверенности в том, что человек единственный, кому удавалось развить свой разум. Он думал о том, что было бы неплохо тоже создать собственный мир, где все жители живут по правилам, заданным тобой.
Удивительно, но эти высокоразвитые существа из мира Анимэ тоже живут в созданном их мудрецами мире, подобно человечкам, миры которых создают сами. А что если когда-нибудь созданные ими цивилизации разовьются до такой степени, что научатся сами создавать миры. Авель вспомнил про популярную в его прошлой жизни идею вложенности миров. Потребовалось немногим более тысячи лет, чтобы фантастическая идея стала реальностью.
Он жалел о том, что так и не поговорил с Астионом. Что, несмотря на поддержку Коды и Джакоба, он так толком и не узнал ничего. Что вопреки сильному желанию помочь Бену, он не смог решить проблему избавления от Скинса. Но это всего лишь сегодняшняя неудача. Впереди есть еще другая ночь, а потом еще одна, и рано или поздно он обязательно все сделает. Надо только подождать.
Но Бен мучается именно сейчас, и Авель просто обязан его успокоить. Ведь он уже чуть ли не поселился в мире энимов, а его лучший друг так ничего и не знает. Сегодня же Авель обязательно расскажет ему обо всем. Надо только дождаться утра.
Сам не заметил как, но долгожданный рассвет уже забрезжил. Солнце залило красным заревом непроходимые леса с противоположной стороны острова и решительно надвигалось на немного замерзшего Авеля. Он терпеливо ждал, пока солнечные лучи настигнут его и отогреют тело. Ждать пришлось недолго, но Авель не спешил спускаться, блаженно купаясь в солнечной ванной. Рассвет еще не означал пробуждение городка. Авель осмотрел окрестности. Все по-прежнему. Спящий город спокойно лежал перед ним. И трудолюбивая молния, как всегда, блестела на небосводе. И две одиноких землянки отшельников острова – Лукоса и Скинса – безмолвно прятались за густой листвой.
Пробегая взглядом по дому Лукоса, он впервые за эти три дня, ведь сегодня начинался только четвертый день его новой жизни, вспомнил о нем. Как живет этот дикий человек? О чем думает? В первых солнечных лучах он заметил, что у его землянки как будто выросли рога. Какие-то крупные дубины торчали прямо из крыши. Странный все-таки он человек. Прав был Бен, не стоит перебегать ему дорогу. Путь Лукоса темен и непонятен нормальному человеку. Так пусть же и живет в своем сумасшедшем мире. Не ему, Авелю, вершить суд над ним. Да к тому же сейчас его занимают мысли и поважнее загадок Поинта. И он снова погрузился в размышления.
Его мысли бродили то в прошлом, то в будущем. Он вдруг подумал о том, что безрассудно позволяет себе думать о Коде, скучать по ней, даже питать какие-то несбыточные надежды об их совместном будущем. Только теперь он впервые осознал, что никакого будущего у них уже по определению быть не может. О чем он радовался, слушая рассказы Джакоба, что Кода отвергла всех своих женихов? Ее неудачи в личной жизни вовсе не дают ему никаких преимуществ. Ведь даже если Кода тоже полюбила бы его, создание семьи оставалось бы невозможным хотя бы потому, что он живет на Земле, а она в Анимэ.
Она не может спуститься к нему, так как у нее нет тела. А он не может стать отцом ее детей там, так как уровня развитости его сознания с трудом хватает даже на то, чтобы добраться до дома ее отца. О каком союзе может идти речь? Единственное, на что он может рассчитывать, это на дружбу, четко регламентированную продолжительностью сна Авеля.
Последние мысли больно зарекошетили по самым затаенным уголкам его сердца. За безумием последних дней он ни разу не думал об этом. Ему даже пришла в голову страшная мысль о том, что, может быть, было бы не так уж и плохо, если бы Кода заселилась в одно из тел жителей его городка. Но ему тут же стало жутко стыдно из-за этой мысли. Чьим телом и жизнью он готов пожертвовать ради Коды? Бетти, а может Полли или Мари? Он хочет, как Джакоб, найти лишнего человека, что, кстати, было не идеей Джакоба, а тоже его собственной. Он наделил себя правом считать кого-то лишним! Это было ужасно... Авель даже встал, чтобы развеять преступные мысли. И к тому же разве это будет Кода, если он перед собой будет видеть кого-то другого, в чье тело заключена ее душа?
Авель возбужденно ходил по кругу вершины, смотря себе под ноги. Еще долго он был не в состоянии справиться с собой. Ощущение почему-то возникло такое, словно он сейчас переживает потерю очень близкого человека. Словно Кода умерла. А ведь так оно и есть! Она умерла для него. Умерла в том виде, в котором он уже хотел ее видеть, в котором практически видел! Прошло не меньше часа, прежде чем он снова спокойно уселся на край вершины.
Авель устал думать, устал чувствовать, злиться, печалиться. Он сильно захотел забыться. Начать все сначала. Изменить хоть что-нибудь. А может попросить Коду не забирать его больше? Что за глупости! Ведь он же туда не ухаживать за ней ходит. Ему надо найти восстановителей, он должен помочь Бену. Да, это его цель, и личные проблемы не должны мешать.
В этот самый момент он заметил на побережье какую-то маленькую фигурку, сидящую в потоке солнечного света. Авель пригляделся и тут же понял: это же Бен! Он сидит как раз в том месте, где вчера они спрятали шар. Как же, наверное, неспокойно у него на душе, что, встав с утра пораньше, он первым делом отправился проверять, все ли в порядке с предметом, вокруг которого сосредоточились его надежды и страхи. Фигурка неподвижно сидела, явно увлеченная своим делом.
И что он только с ним делает? Ощупывает, что ли? Авель счел это знаком того, что надо пойти к другу и в спокойной обстановке посвятить во все события, произошедшие с ним. Он сбежал с холма и спустился к берегу. Зайдя по щиколотку в воду, он с удовольствием ощутил прохладу и медленно побрел к другу, представляя в голове, с чего начнет свой рассказ. Бен долго не замечал приближающегося Авеля. Наконец, когда расстояние уже было не более двадцати метров, он оглянулся и, сделав неловкую попытку спрятать свое сокровище, испуганно посмотрел в сторону надвигающейся опасности. На его лице застыло сосредоточенное и отстраненное выражение. Казалось, несколько секунд он даже не мог понять, кто идет. Когда прозрение все-таки наступило, узнав друга, Бен широко заулыбался. Он обрадовался настолько, что Авелю даже показалось, будто он ждал его. Авель подошел ближе и сел рядом на теплый сыпучий песок.
- Я раскрыл тайну шарика! - прошептал Бен возбужденным заговорщическим голосом.
- Да? – удивился Авель. Он собирался посвятить Бена в свои дела и совершенно не ожидал такого начала разговора. – Что же у него за тайна?
- Ты не поверишь! – Бен бережно погладил шарик по его подвижной белой поверхности. – Смотри сюда!
Он показал на неприметную с первого взгляда отметку, похожую на клеймо, нанесенное контуром на стекло шарика. Авель вгляделся и увидел непонятное существо с толстым брюшком, головой, четырьмя ногами и четырьмя руками, длинным мощным хвостом и огромными крыльями. Существо стояло в пол оборота внутри ровного круга, как раз нужного размера, чтобы оно помещалось в него, но не более. Бен с горящими глазами следил за реакцией Авеля.
- Странное существо, - пробормотал Авель. – Ты думаешь, это хозяин шара?
- Наверное, - пожал плечами Бен. – Но это еще не все и даже не самое интересное!
Он погладил еще раз твердое стекло, словно фокусник, демонстрируя Авелю его монолитную однообразную структуру. Потом мягким движением начал нажимать на шар, разгоняя в разные стороны белые волокна на поверхности. Они поддались, обнажая странное выпуклое образование зеленого цвета внутри шара. Потребовалось всего несколько плавных движений, и волокна были согнаны на обратную сторону. Авель смотрел на сообщество маленьких бугорков в только что еще белевшем шаре.
- Это...э-э-э – Авель не мог подобрать слов, но ясно понимал, что это напоминает ему что-то хорошо знакомое.
- Это мозги, - улыбнулся Бен, - зеленые мозги. Наверное, надо было много пить и курить их обладателю, чтобы они так позеленели.
- А ты думаешь, они чьи-то? – Авель смотрел на мозги, законсервированные внутри шарика, не то с удивлением, не то с отвращением.
- Разумеется, а ты полагаешь, что сами по себе?
- Да нет, наверное. Хотя могла бы быть и самостоятельная форма жизни, если бы не клеймо, явно неспроста нанесенное сверху, – Авель видел, что на лице Бена еще не пропало выражение фокусника, как будто он еще не исчерпал запас подготовленных сюрпризов. – А зачем они, по-твоему?
- А ты смотри сюда. – Бен немного повернул мозги на бок и показал на небольшой комочек, явно превышавший размеры своих соседей. – Я думаю, это опухоль.
- Рак? – уточнил Авель.
- Может и рак, не знаю. Но только как-то неестественно она выглядит.
- А может надо просто на нее надавить? – предположил Авель.
- Что ты! Она же внутри, под стеклом! – возразил Бен.
- Ну и что, ты же как-то раздвинул волокна?
- Так они же на поверхности.
- Давай попробуем, - настаивал Авель.
Он наклонился к Бену, ища указательным пальцем предполагаемую опухоль. Бен, как-то по-детски, постарался увернуться и выронил шар на песок. Авель настиг его рукой раньше заметавшегося Бена и нажал приблизительно в искомую область. От резкого давления стекло расступилось, пропустив его вплоть до самой поверхности мозга. Палец почувствовал мягкую основу внутренности, легко поддавшейся нажиму. Но прочувствовать хорошенько Авелю не позволила его же сила, оттолкнувшая от них шар на приличное расстояние.
Бен, как ошпаренный, отскочил в сторону шара и бросил быстрый взгляд на Авеля.
- Как ты догадался, что сможешь достать до мозга? – сдавленным голосом спросил он, даже не допуская, что поверхность можно продавить.
- Я уже видел похожую поверхность, - признался Авель.
- Видел? Где ты мог ее видеть?
- Во сне, - ответил он, и тут же заметил разочарование в глазах друга.
Он решил, что наконец-то настал подходящий момент для рассказа, и собирался с мыслями, чтобы начать монолог, как вдруг Бен резко закричал, показывая на шар.
Авель взглянул по направлению руки Бена и забыл все свои мысли. Шар начал быстро крутиться вокруг своей оси. Но крутился он недолго. Авель и Бен не успели подняться на ноги, чтобы подойти ближе, как он уже покатился куда-то, даже не отрываясь от песка. Хорошо хоть скорость оказалась невысокой, даже прогуливаясь неторопливо можно было следовать рядом с ним. Бен в панике вскочил и принялся догонять шар. Но тот, будто почувствовав преследователя, разогнался, и уже бежавший друг никак не мог поймать беглеца. Авель бросился вслед за Беном.
Бен бежал, чуть ли не плача, но шар беспощадно уходил от него. Он настолько был шокирован происходящим, что ноги упорно не слушались, отчего бег получался на редкость неуклюжим. Казалось, он путается в собственных стопах. Так, почти падая, пробежав около ста метров, Бен вконец загнался и упал, все еще глядя на удаляющийся шар.
Авель подбежал к нему и помог подняться на ноги.
- Бесполезно, - отчаянно бормотал Бен, - он катится слишком быстро. Мы упустили его! Зачем ты только нажал на эту несчастную опухоль?!
- Извини, я и не подозревал, что такое может произойти, - оправдывался Авель. – Я думал, что открою его тайну.
- Я не просил тебя открывать никаких тайн! - возмущенно крикнул Бен.
- Бен, смотри! Он не ушел далеко! – радостно воскликнул Авель, заметив, что на расстоянии около пятидесяти метров шар снова замедлился и еле плетется по песчаному берегу.
Бен тут же бросился вдогонку. Но не успел он, как следует, приблизиться, как шар опять, резко набрав скорость, начал стремительно удаляться. Бен в отчаянье бежал все быстрее и быстрее, демонстрируя рекорд скорости. Авель уже не мог угнаться за ним и перешел на спокойный темп, решив оставить все, как есть.
Не прошло и пяти минут, как Бен выдохся, и, схватившись за левый бок, заковылял медленным шагом по берегу. Теперь догнать его не составляло никакого труда. Авель подбежал и остановил Бена, положив свою руку на плечо друга. Тот, несмотря на свой богатырский рост, как-то снизу вверх посмотрел на Авеля, словно извиняясь за свои обвинения. Он больше не надеялся вернуть шар. Он устал, болел бок, а тот снова ушел далеко.
Поверженный судьбой, Бен расслабленно плюхнулся на песок. Глаза его невольно посмотрели на пустые руки, еще недавно держащие тот предмет, в котором он видел шанс избавления от своего злейшего врага, единственной серьезной проблемы вот уже второй жизни, которую он мог решить только этим и никаким другим способом. Его веки набухли. Авель видел, что друг вот-вот заплачет, и у самого комок подкатил к горлу.
Это он виноват! Виноват в том, что Бен потерял последнюю надежду! Лучше было отдать шар Скинсу, тогда бы и проблем с ним удалось избежать, хотя бы на некоторое время. А теперь Бен, как и в прошлой жизни, будет вынужден жить под постоянным страхом за свою жену и дочь. Как же так могло произойти? Авель не знал, куда ему деться, так неловко он себя чувствовал. Он ведь хотел помочь, он только для этого и спустился сюда с холма. Ох, лучше бы не спускался.
Кошки скребли его сердце может быть даже больше, чем при мысли о безысходности отношений с Кодой. Во всяком случае, он не подводил ее. Хотя, как же не подводил! Это он отделался легким испугом и проснулся, как ни в чем не бывало в своей землянке. А Кода... Она осталась там со строгим разозленным отцом. Она, нарушившая его запрет, да еще и нагло приведшая Авеля в дом к отцу, чтобы он к тому же услышал разговор, предназначенный явно не для его ушей. Да, он подвел и Коду сегодня. Может быть, день плохой, попытался успокоить себя Авель. Но что это за оправдание?! Вот во что – во что, а в астрологию он никогда не верил. «Сегодня звезды предвещают вам удачу в служебных делах...» Что за чушь!
Авель нервно ходил вокруг Бена, погруженного в свои мысли. Друг ничего не говорил, он не плакал, он просто сидел, тупо глядя на свои босые ноги. Казалось, разум покинул его, забрав с собой заодно и душу. Авель не мог на это смотреть. Он приложил руку к глазам, сложив ее козырьком, защищаясь от безжалостно палящего солнца, в надежде разглядеть на горизонте маленький шарик. И... о чудо! Он был там! Катился себе потихоньку вдоль берега.
Авель повернулся к Бену. Тот никак не реагировал на его движения. Тогда он решил, что сбегает один, и вернет шар другу. Он исправит свою ошибку, даже если по окончании береговой линии шар поплывет по воде! Не сказав ни слова, Авель, что есть сил, побежал за шариком.
Вскоре покалывание в левом боку заставило его сбавить темп. Вынужденно сбросив скорость, Авель тем более старался не выпускать из виду, словно плывущий по песчаным волнам шар с заточенным в себе мозгом. А что если этот мозг живой, вдруг подумал Авель. Ведет он себя довольно самостоятельно. Может быть, так эволюционировали какие-нибудь животные на Земле… Но это все равно ничего бы не поменяло! Живой он или не живой, Авель должен его поймать!
Сократив расстояние до нескольких десятков метров, Авель, уже ощущая близость развязки, прибавил скорость и стремительно нагонял беглеца. Но тут он явно заметил, как шар, в который раз, начинает разгоняться. Авель прочувствовал отчаянье Бена, дважды проходившего через это разочарование. Он еще прибавил. Шар тоже. И тут неожиданная мысль озарила его. Может быть, не имеет смысла бежать быстро? Может быть, не надо вообще бежать. Как только они тормозили, он тоже тормозил. Они разгонялись, и он разгонялся. Возможно, его просто не надо ловить. Он не хочет, чтобы его поймали. Но он ничего не имеет против того, чтобы за ним следовали. Может быть даже, он хочет, чтобы за ним следовали.
Авель сбавил темп и постепенно перешел на шаг. Его глаза неустанно следили за реакцией шара. К безумной радости, тот тоже затормозил, сохраняя прежнее расстояние. Авель разгадал загадку. Теперь просто надо дойти туда, куда он ведет их. Их? Да, именно их. Это шар Бена, и он имеет полное право следовать за ним. Авель последний раз оценил расстояние до шара и его скорость и побежал обратно.
Бен уже медленно шел обратно к дому. У Авеля сердце разрывалось от одного взгляда на его понурую фигуру. Он подбежал к другу и попробовал остановить. Бен оттолкнул его руку, демонстрируя, что хочет побыть один.
- Бен..., мы... мы не потеряли его! – задыхаясь от быстрого бега, кричал Авель. – Он все еще там, на берегу.
- На берегу? – лицо Бена не выражало никаких эмоций, он продолжал идти.
- Да, он просто не хочет..., не хочет, чтобы мы его ловили. Нам... надо... надо следовать за ним.
Бен остановился и внимательно посмотрел на Авеля, оценивая его слова. Возможно, он полагал, что друг может обмануть его, стараясь вывести из удрученного состояния. Но это была бы слишком жестокая ложь, и ее легко проверить. Авель не стал бы так делать. Значит, он говорит правду. Приблизительно такие мысли читались в глазах Бена. Наконец, он заговорил.
- Ты видел его?
- Да, он медленно катится дальше. Но когда бежишь за ним, - Авель уже окончательно отдышался и мог говорить нормально, - он начинает набирать скорость. Однако если идти спокойно, то он держится на стабильном расстоянии. Давай, догоним его и посмотрим, куда он нас приведет!
- А ты не шутишь? – все-таки спросил Бен.
- Разве я стал бы шутить такими вещами?
Бен радостно улыбнулся и чуть ли не бегом бросился обратно.
- Только близко не подбегай! - догоняя друга, крикнул Авель.
- Не волнуйся. Я все понял.
Они снова догнали шар и неторопливо пошли следом. Всю дорогу друзья молчали, отдыхая после только что пережитого эмоционального срыва. Авель ощущал, что сейчас не время рассказывать про Коду и ее мир. Достигнув противоположного края острова, шар повернул налево и снова покатился по побережью. Ребята устало тащились за ним. Когда сомнения в правильности вывода о поведении шара начали обуревать Авеля, и он уже подумывал о том, а не собирается ли шар обогнуть круг вдоль острова, (вот смешно же они будут выглядеть, когда без каких-либо сил два взрослых мужчины проковыляют мимо весело работающих на стройке людей, не отставая от самопроизвольно катящегося футбольного мячика!) как шар заметно притормозил и начал медленно поворачивать к центру суши. Они, уже не в силах удивляться, послушно последовали за ним.
Шар подкатился к небольшому холму и, обогнув его, остановился. Авель и Бен осторожно, боясь снова спугнуть его, приблизились. Они подошли к холму. Медленно обошли его. Их взоры были прикованы к шару. Но он, как ни странно, больше и не думал убегать. Они были все ближе. Он продолжал стоять на месте. Вот уже рука Бена потянулась к нему, как вдруг...
Странный звук и ощущение чьего-то присутствия заставили его отдернуть руку и посмотреть в сторону холма. Прямо перед ними в земляном бугорке виднелось небольшое отверстие, в которое, впрочем, вполне мог пролезть человек. Но рядом... Рядом с отверстием стояло и смотрело на них жуткое существо.

Глава двадцать пятая

Оно было похоже на гигантского паука, высотой не менее одного метра. Четыре длинные мохнатые лапы, изгибаясь в высоко поднятых над телом коленях, твердо стояли на неровной поверхности. Большие выпуклые глаза, широко поставленные на небольшом лице с гигантским отвисшим назад мешком, заполненным, скорее всего, внушительного размера мозгом, смотрели на них. Но было и то, что сразу отличало это животное от паука.
Узкий раздвоенный на конце язык опасно шевелился, выглядывая из небольшого рта. Длинные волосы причудливо покрывали вываливающийся мешок. Нежная гладкая кожа смуглого цвета казалась абсолютно лысой. Продолговатые гибкие и даже в чем-то изящные стопы на конце ног. Да и лапки больше походили на руки в общепринятом человеческом значении слова, только отличались большим количеством пальцев. Авелю даже показалось, что длинные ногти на руках были покрашены. Хотя уже через мгновение он был уверен в том, что это зрительный обман.
Авель и Бен так и застыли на месте, разглядывая первое животное, встретившееся им в новой жизни. Нельзя сказать, чтобы они были рады этой встрече. Оказаться в мире, населенном большими пауками, не самая приятная перспектива. Ребята в ужасе смотрели на чудовище. Чудовище смотрело на них, не предпринимая никаких действий. Зловещее ожидание наполнило душу Авеля. Он уже готов был к тому, что они с Беном сегодня пойдут на завтрак для этих животных, как вдруг услышал какой-то звук, исходивший из норы позади паука.
- Он тут не один, - шепотом сказал Бену Авель, обретя дар речи.
- Второй даже больше, - с ужасом добавил тот, разглядывая второго паука, вылезающего как раз в этот момент из норки, ловко соединяя мохнатые лапки.
- Что будем делать? – дрожащим голосом спросил Авель. – Они не создают у меня ощущение дружелюбных.
- Предлагаешь бежать?
- А что если они среагируют на движение, - засомневался Авель.
- Давай уходить медленно, - предложил Бен.
- А как же твой шар?
- Да Бог с ним. Он привел нас в ловушку.
- Может быть, их интересуем не мы, а он, - подумал вслух Авель.
- Отойдем за деревья, и оттуда понаблюдаем за ними.
- Только не поворачивайся спиной, никаких резких движений и не смотри в глаза. Это может разозлить их.
- Пошли, - скомандовал Бен, и они, стараясь не подавать вида, попятились назад.
Чудовища, разглядывавшие их неподвижно в течение всего разговора, вдруг зашевелились, заставив друзей остановиться. Ближайшее к ним повернулось ко второму, и ребята с ужасом заметили, что это нисколько не мешает ему дальше разглядывать их еще одной парой задних глаз.
- Кажется, они не хотят, чтобы мы уходили, - прошептал Бен.
- Понятное дело, не хотят! – горько усмехнулся Авель. – Мы же их завтрак.
- Что? – вскрикнул Бен.
- Не кричи ты, если не хочешь ускорить процесс. Они не знают пока, с чем имеют дело. Надо вести себя спокойно. Я смотрел передачу про ядовитых змей.
- Но они же не змеи.
- Какая разница! Все хищники ведут себя похожим образом. Ты же не знаешь, как защищаться от агрессивных гигантских пауков?
Первое животное неожиданно резко зашевелилось при последних словах Авеля, высоко вскинув верхние руки.
- Это уже невозможно, Кло! - вскричало оно низким голосом, убрав страшный язык обратно в рот. – Они называют нас агрессивными пауками!
- Молчи, Джага! – прикрикнул второй паук. – Нам нельзя с ними разговаривать.
Авель и Бен так и застыли с открытыми ртами. Что можно было подумать теперь, после того, как они услышали, как пауки спокойно разговаривают на их языке, обижаясь на то, что их называют пауками.
- Ну вот! Ты напугала их, глупая женщина! – продолжал Кло. - Теперь придумывай, как выкрутиться из этой ситуации.
- Ой, милый, извини, - Джага беспокойно покачивалась на своих лапках. – Они вывели меня из себя своей болтовней! Я всего лишь захотела убедить их в том, что мы не пауки.
- Кажется, убедили, - решил вмешаться Авель, видя, что существа ведут себя довольно безобидно и, что главное, разумно. – А кто же вы тогда?
Бен в полнейшем шоке смотрел на Авеля, так быстро адаптировавшегося к новым условиям. Он же не знал, как много довелось повидать другу за последние дни. Пауки, или кто они там были, обменялись долгими взглядами. Авель подумал, что их поведение похоже на телепатические сеансы в мире Коды. Теперь он не хотел никуда бежать, даже если бы Кло и Джага, которые, судя по всему, являлись самцом и самкой, начали выгонять их. Ему в голову пришла догадка, что шару вообще изначально было все равно на них с Беном. Он катился к ним, к этим странным животным. Но тогда зачем он тормозил? Может быть, потому что это и есть его естественная скорость, кроме тех моментов, когда приходится удирать от преследователей.
Так или иначе, но теперь он жаждал знакомства. Кто они? Что произошло на Земле за последнюю тысячу лет, после того как все ушли в Анимэ? Какие животные могли так сильно видоизмениться, что стали походить на пауков, разговаривая при этом на их родном человеческом языке? Вопросов у Авеля было столько, что запросто хватило бы до самого вечера. Так что он смело пошел в наступление.
- Вы животные, преобладающие сейчас на Земле? – спросил он. – Вы знаете, кто мы?
- Конечно, знаем, - обиделась Джага, высунув направленный к ним язык, словно обнюхивая их с помощью него, - вы древние люди. Примитивные существа, - колко в ответ сказала она.
- Джага! – опять возмутился ее общительностью Кло. – Мы и так совершили ошибку, что показались им.
- Уважаемый Кло! – решил сделать попытку примирения Авель. – Мы приносим вам свои извинения, что вмешались в вашу жизнь. Но как жители Земли, разделенные целой эпохой, мы хотим теперь, раз уж так получилось, познакомиться с вами ближе. Вы также можете задавать нам любые вопросы.
- Нам не нужно ничего знать более того, что мы уже знаем, - резко ответил Кло, – а то, что моя жена столь болтлива, вовсе не дает вам права надеяться узнать, что вам не положено. А вам не положено знать нас, - закончил он.
- Но мы уже знаем вас, - возразил Авель.
- На этом и предлагаю остановиться.
Кло повернулся на своих четырех лапах и медленно пошел к норе. Джага грустно смотрела на примитивных людей.
- Нет, я не согласен! – громко крикнул Авель в след Кло. – Вы не можете теперь так просто от нас избавиться! Вы даже не можете нас убить, так как мы все равно восстановимся через долю секунды! А вот если вы не станете с нами сейчас разговаривать, то...
Авель сделал паузу, мучительно пытаясь найти хоть что-то, чем бы можно было пошантажировать Кло. Но, как назло, ничего путного не приходило в голову. Не угрожать же им применением силы или еще чем-нибудь в этом духе. Кло остановился у входа в нору, ожидая окончания фразы. Бен вопросительно смотрел на друга. Пауза затягивалась. Тогда Бен не выдержал и тихо пробормотал на ухо Авелю:
- Ладно, Бог с ними. Пойдем домой. Бетти, наверное, заждалась.
- Бетти заждалась? – рассеяно переспросил Авель. – Она будет спрашивать, где мы были? – уже более осознанно размышлял он. И тут, умница Бен, идея, которой не было равных, озарила голову Авеля. – То мы вернемся в свой городок и расскажем всем про вас! – победно крикнул он уходящему Кло. – И непременно приведем всех сюда! Вы же не хотите, чтобы о вас узнали все восстановленные люди?
Фраза возымела такой эффект, которого не ожидал даже Авель. Кло, взбешенный столь бесчестным приемом, резко повернулся на четырех лапах и подлетел к ребятам. Мгновенно две его верхние руки схватили обоих за шеи и подняли над землей.
- Я бы мог убить вас за долю секунды! И никакое восстановление уже не спасло бы вас. Но вы нужны нам. И вы этим грязно пользуетесь. Так спрашивайте, что хотите, и убирайтесь отсюда!
- Ну ладно, Кло, что вы так разозлились, - пролепетал бледный как молоко Авель, - мы всего лишь хотим знать, кто вы и что произошло на Земле. Ну и еще некоторые вещи.
- Кло, опусти их, пожалуйста, - Джага подошла к мужу, нежно взяв его свободную руку в свои нижние. – Разве тебе на их месте не было бы любопытно узнать все? Это же и есть первейший признак развитого интеллекта.
- Он шантажирует нас! – возмущенно воскликнул Кло, но все же опустил ребят снова на землю.
- А ты оставил ему другой выбор? – улыбнувшись небольшим ртом, спросила Джага.
- А-а, - промычал он, отходя от них подальше, - это все ты проболталась!
- Прошлого уже не исправить, - вздохнула Джага. – Может, и нам эти недоделанные создания смогут рассказать что-нибудь интересное.
- Хорошо, - согласился все еще нескрываемо недовольный Кло. Его голос был еще грубее, чем голос жены, и теперь было ясно видно, что ее тембр более женственный. – Только чтобы ни единая душа не знала о нашем разговоре! – строго приказал он.
- Договорились, - радостно кивнул Авель.
Бен все так же молчал, удивляясь происходящему. Чудовища опустили свои брюшки на землю, нелепо опрокинув лапки, служащие ногами. Авель и Бен сели рядом.
- Так кто же вы? – в который раз спросил Авель.
- Мы люди, точно так же, как и вы, - ответила Джага, улыбнувшись своим маленьким ртом, - точнее говоря, вы наши предки.
- Не может быть! – воскликнули хором Авель и Бен.
Реакция Бена происходила от странного вида существ, называющих себя людьми. Авель же был поражен тем, что он уже во второй раз в своей новой жизни был назван предком. Но в то, что он был предком энимов, он еще мог поверить, а вот то, что эти существа тоже его потомки, не укладывалось в голове, не только глядя на их внешний вид, но и потому, что он точно знал: на Земле не осталось людей.
- Вы не похожи на людей, - скептически отозвался Бен.
- Да, мы сильно эволюционировали за последнее время, - засмеялась Джага.
- Да не в этом дело! – не выдержал Авель. – Вас не должно тут быть!
Все трое удивленно посмотрели на Авеля. Он смутился, не зная, что ему делать. Мог ли он рассказать этим странным существам, называющим себя людьми, о мире Анимэ? Но начало уже было положено, и он продолжал:
- Теперь и я прошу вас дать обещание, - твердо сказал он. – Обещайте, что ни единая душа не узнает о нашем разговоре.
- Мог бы и не просить, - пробурчал Кло, - мы и так не имели права с вами разговаривать. Так что не станем распространяться об этом.
- Вот и хорошо, - довольно ответил Авель. – Тогда я еще раз хочу заявить вам, что вас не должно было быть на Земле, если вы, действительно люди.
- Почему же? – удивилась Джага. – Вы на Земле были, а нас, ваших прямых потомков, вдруг не должно было быть?
- Потому что наши прямые потомки, как вы говорите, ушли в другой мир, - сказал Авель, - в мир Анимэ. Людей не осталось на Земле.
Бен во все глаза уставился на друга.
- Анимэ? – глаза широко раскрылись не только у Бена. Кло даже заерзал своим волосатым, в отличие от Джаги, брюшком по высокой траве. – А откуда ты знаешь про Анимэ?
- Я был там. И не один раз, - гордо ответил Авель. Бен посмотрел на друга как на предателя, и Авелю стало не по себе. – Прости, Бен, я давно хотел все рассказать, но тебе не до этого было.
- Уж нашел бы время послушать, - сверкнув глазами, недовольно промычал Бен.
- Был там? – Джага и Кло переглянулись. – Но ты не мог там быть. Этот мир не выдержал испытания временем. Они перестали размножаться еще пятьсот лет назад и вымерли сами собой. Наши предки следили за их телами, пока не ушел последний из них.
- Да, верно, - согласился Авель. – Где-то тогда, наверное, и умерло последнее тело энима. А потом они перестали нуждаться в материальной оболочке. Они научились размножаться делением души, сознания, и потеряли связь с Землей. И говорили мне, что последние хранители тел перешли в их мир, незадолго до этого.
- И они до сих пор живы?
- Да, их уже насчитывается восемьдесят триллионов человек. У них огромные города.
- Вот это новость! – воскликнул обрадованный, что все-таки пришлось разговаривать, Кло. – Кто бы мог подумать! А мы были уверены, что их мира больше нет.
- Так же, как и они уверены, что вашего тоже нет, - улыбнулся Авель. – Но как могло произойти, что кто-то остался на Земле? Ведь тут же творился настоящий хаос.
- Хаос творился от перенаселения, - объяснила Джага, - природа негодовала от того, что миллиарды жестоких рук наносили ей непоправимый ущерб. А когда почти все ушли туда, она успокоилась и перестала безумствовать. Тогда те несколько тысяч хранителей, оставшихся на Земле, решили не уходить в этот призрачный мир и остались тут.
- Да, такое вполне возможно, - логически заключил Авель.
- А поскольку среди оставшихся были люди исключительного ума и способностей, настоящие ученые, обеспечивавшие в одиночку всю жизнедеятельность миллиардов спящих людей, любящие и ценящие свою настоящую Землю, то им без труда удалось наладить с ней отношения и сделать революционный скачок в собственной эволюции. Природа больше не мешала человеку в этом, а, напротив, помогала нам.
- А что это за шарик? – вдруг спросил Бен, заметивший недалеко от них все так же лежащий шар.
- Это локатор, - ответил Кло. – Мы оставили его здесь, когда были в прошлый раз, но его украл кто-то. Теперь мы понимаем, что это сделали вы.
- Нет, не мы, - обиженно возразил Бен, которого уже второй раз назвали вором. – Его украл один человек с нашего острова, который отравляет нам жизнь в городке.
- Как? – чуть не вскочив, вскричал Кло. – Еще кто-то в курсе нашего присутствия?!
- Нет. Этот шар никоим образом не выдает вашего присутствия, - попытался успокоить его Авель. – Мы, хотя и обладаем им не первый день, так и не поняли, как им пользоваться. А тот человек, что нашел его, уж тем более не смог бы ничего понять. Его мозгов едва ли хватает на то, чтобы завязывать шнурки.
- Ну, хорошо, - облегченно вздохнул Кло, усаживаясь обратно на высокую траву.
- А как работает этот локатор? – поинтересовался Авель.
- Он представляет собой некое подобие глобуса, отражая наш мир.
- Глобуса? – хором воскликнули ребята.
- Да, - изумленно ответила Джага, будучи уверенной, что при одном взгляде на этот предмет должно становится очевидным его предназначение.
- Но он больше похож на мозг, скрытый за пеленой, нежели на глобус, - возразил Бен. – Или вы думаете, что мы настолько примитивные, что даже не знаем, как выглядит наша Земля?
- Нет, конечно, - смущенно улыбнулась Джага. Авель уже настолько привык к их внешнему виду, что мог без труда идентифицировать эмоции на их вообще-то довольно похожем на человеческое лице, с несколько измененным расположением черт. – Просто эволюционировали не только люди, но и все на Земле, включая саму Землю. А поскольку система борозд в мозгах является идеальной с точки зрения подачи питательных веществ при максимальной площади заселенных участков, то и Земля приняла подобный вид.
- Вы удивляете меня еще больше, чем люди из мира Анимэ, - признался Авель. – А что же тогда за опухоль была на этом глобусе?
- Это месторасположение острова, который вы заселяете.
- Наш остров? – Авель взял в руки шар и разогнал облака руками, устремив свой взгляд на опухоль, никуда не подевавшуюся после его нажима. – А действительно по форме похоже.
- Да, точь-в-точь как с вершины, - согласился Бен, - и как мы раньше не заметили?
- Этот шар таит в себе много такого, что могло бы показаться вам интересным, но подобное обилие информации быстро утомит вас, - сердито пробурчал Кло, отобрав шар у Авеля и пустив его по направлению к норе. Шар послушно покатился и скрылся под ее темным покровом.
- Значит, вы все-таки люди, - пробормотал Бен, - тогда понятно, почему вы разговариваете на нашем языке.
- Кстати говоря, нет, - усмехнулась Джага. – Мы не разговариваем на вашем языке. Мы восстановили его в памяти, когда слушали ваш разговор. Наш язык намного более естественный, чем тот, которым пользуетесь вы.
- Что значит более естественный? – переспросил Бен.
- Это значит, что он натуральный язык. Первородный. Человечеству пришлось пройти большой путь, чтобы вернуться к нему.
- Первородный. Это как, он был в самом начале? – Авель вспомнил про Вавилонскую башню и язык неандертальцев.
- Да, на нем разговаривали первые люди, вышедшие из Африки. А после расселения в каждой территориальной группе стали появляться изменения, тем самым, удаляя языки друг от друга. Вас никогда не удивляло то, что многие основные слова во всех языках похожи? Например, такие слова, как «древо», «яблоко», «молоко», «мама», «солнце», «луна», «губы», «нос». Может быть, их общность трудно увидеть за фонетикой слова, его написанием, но если прислушаться, то звук, лежащий в основе легко идентифицируется.
- Даже не знаю, - с сомнением произнес Бен.
- У тебя еще будет время подумать над этим, - с улыбкой пообещала Джага. – А, возвращаясь к нашей истории, после резкого сокращения человеческой популяции тысячу лет назад, оставшимся людям пришлось упростить свои языки и выработать некую общую систему, дабы понятно и легко общаться между собой. Так и получилось, что в кратчайшие сроки человечество вернулось к первородному языку. Теперь все говорят только на нем.
- А скажите что-нибудь, - попросил Бен.
Джага и Кло начали как-то естественно и певуче говорить на своем языке. Красивый поток звуков лился из их безобразных, честно говоря, тел так обворожительно ласково и маняще, словно исходил от древних Богов. Авель и Бен слушали потоки речи, купаясь в их волнах и переливах. Через некоторое время Авель к своему безумному удивлению обнаружил, что понимает смысл произносимых слов. Он уже ясно слышал тему беседы. Они говорили о них, обсуждали мир Анимэ и возможность его существования. Джага была склонна верить Авелю, Кло же думал, что при всем желании он бы не смог придумать такого. Ощущение было поразительным. Приятные звуки, как голос самой природы, ласкали слух, а разум видел в этом смысл, хотя и не в силах был воспроизвести слов. По лицу Бена было заметно, что он тоже понимает речь людей будущего. И это было невероятно!
- Я все понял, - сознался Авель, когда они замолчали.
- Я тоже, - поддержал Бен.
- Неудивительно, - первый раз за весь разговор Кло озарил их своей улыбкой, - это же общий язык, интуитивно понятный любому человеку.
- И все-таки, хотя я и верю вам, не могу понять, как могли произойти такие изменения за какую-то тысячу лет, - горячо сказал Авель, – слишком короткий срок для того, чтобы что-то изменилось хотя бы сколь-нибудь ощутимо.
- Если пассивно ждать изменений от природы, тогда, безусловно, ты прав, но оставшиеся на Земле люди были настоящими учеными и встали с природой в другие взаимоотношения, несвойственные современной вам цивилизации, отчего сумели достигнуть невиданных результатов.
- В этом трудно так сходу разобраться, - признался Авель. – Расскажите, пожалуйста, все по порядку.
- Но это займет много времени, - возразил Кло.
- У нас тут время неограниченно, - парировал Авель, но тут, вспомнив про Бетти, перевел взгляд на Бена. – Ты ведь никуда не торопишься?
- Ну, могу еще пару часиков провести с нашими новыми знакомыми, - как-то нерешительно пробормотал Бен, но, видимо, убедив сам себя произнесенным вслух решением, уже более твердо добавил, - расскажите нам все, пожалуйста.
- Тогда прошу в дом, - пригласила всех Джага, поднимая свое лысое брюшко с земли.

Глава двадцать шестая

Джага закарабкалась в норку, забавно поджав лапки у входа. Кло и ребята неуклюже полезли за ней. В норке практически ничего не было. Только небольшие круглые стога сена, скомканные в дальней части.
- Здесь несколько неуютно. Это наше временное пристанище, - смущенно оправдывалась Джага.
- Это не их дело, - проворчал вечно недовольный Кло, обустраиваясь на самом высоком стоге.
- Вы готовы? – обратилась Джага к ребятам.
- Мы слушаем, - ответили они, присаживаясь.
- Несмотря на привычное для вас пренебрежительное отношение к вашей планете, - начала она. – Земля – живое существо, а природа – ее организм.
- Наша Земля живая?! – воскликнул Авель.
- Да, не менее живая, чем ты сам.
- Кажется, где-то я уже слышал нечто подобное, - хмыкнул Бен, косясь на Авеля.
- Можно, конечно, рубить сук, на котором сидишь, - продолжала Джага, - отравляя жизнь и здоровье организму, частью которого и сам являешься, но тогда не удивляйся страшным последствиям. Уже не один раз бедную Землю доводили до такого плачевного состояния, что она вынуждена была принимать отчаянные меры, сохраняя свою жизнь. О ее собственном развитии не могло и речи идти. Именно поэтому для каких-то эволюционных скачков требовались миллионы лет.
- Тогда почему она создавала на себе существ, столь сильно вредивших ей, даже ставя под угрозу гибели?
Как настоящие ученые они готовы были незамедлительно запустить мыслительные процессы и не упускать ни единого слова. К их радости Джага тоже разделяла общий настрой и с энтузиазмом принялась рисовать картину мирозданья.
- Потому что это и есть развитие, - говорила она. – Когда у человека рождается ребенок, он ведь не ожидает сразу, чтобы тот стал разумным и сознательным, принося своим существованием только радость и пользу. Напротив, родители всегда готовы к тому, что он будет хулиганить, причинять вред себе и тем, кто породил его. Но это вовсе не повод убивать его. Они готовы к этому, прилагая все силы, чтобы обезопасить на некоторое время и его и себя от последствий глупых поступков.
- Понятно, ведь это собственный ребенок.
- А разве сам человек не творение природы Земли? Разве вы сами не верили в то, что человека создал Бог по своему образу и подобию? Почему же Богом не могла быть сама Земля. И наши механизмы жизни скопированы с ее собственных.
- Возможно, конечно, - вынужден был согласиться Авель.
- Природа сама заложила программу появления человека и его интеллекта. Это и было конечное звено пассивной эволюции. Только высокий интеллект мог подняться над природной планкой, поставленной ей на самых ранних этапах развития. Только человек мог провозгласить себя царем, разрушая ее хрупкое тело, чтобы потом, перейдя на сознательный уровень, новый этап эволюции, осознать, что именно он и является сознанием организма Земли. Тем его органом, который может не только взять на себя управление своим собственным развитием, но и начать развивать весь организм, лечить его застарелые болезни и совершенствовать его функционирование. Теперь человек и Земля по-настоящему слились воедино, образовав сложный симбиоз. У нас отныне общая цель, и эта цель – эволюция.
- Человек наконец-то стал царем природы? – еле сдерживая улыбку, спросил Бен.
- Да, не столько человек, как животное, сколько его интеллект.
- А если бы эволюция пошла по другому пути?
- Она не могла пойти по-другому. Рано или поздно человек и Земля пришли бы к единственно возможному типу отношений. Само ДНК запрограммировано именно на такой путь. Если мы сейчас уничтожим все живое на Земле, оставив лишь водоросли и бактерии, то природа пройдет через все те же этапы развития, заново получив человека, - видя изумленные взгляды ребят, самих по образованию бывших генетиками, Джага пояснила: - Вы же не удивляетесь тому, что из зиготы после первичного слияния яйцеклетки и сперматозоида получается спустя девять месяцев внутриутробного развития именно человек, причем непременно похожий именно на своих родителей. Разве это не загадка природы? Но нет, это не удивляет вас, потому что вы знаете, что ДНК человека уже заложена в своем неизменном виде у этой самой одноклеточной зиготы. Но, тем не менее, вы не можете поверить в то, что эта самая ДНК сама является объектом развития. И что, подобно человеческому организму, она также была определена еще на самом начальном своем этапе.
- Пять лет отучился на генетика, но ни разу не подумал об этом! – воскликнул Бен.
- Если бы в твое время подумали о том, что мы вам сегодня рассказываем, то людям не пришлось бы искать выход в критический момент гибели Земли.
- А что за критический момент был на Земле? – спросил Бен.
- Спустя двести лет после моей смерти, - решил ответить Авель, - человечество столкнулось с целой лавиной проблем, не совместимых с жизнью. Болезни, уносящие миллионы жизней, глобальное потепление, всевозможные природные катаклизмы, моральное разложение общества, волна самоубийств и тому подобные жуткие вещи. Тогда предки Коды, про которую я говорил тебе в первый день, придумали ее мир. Постепенно почти все люди переселились туда.
- Страшное будущее.
- Да, его можно было бы избежать, подумай люди раньше о своей планете, - сказал Кло.
- Но тогда бы не было мира Анимэ, - возразил Авель.
- Для нас он и так не существовал все это время, - стыдливо пояснила Джага.
- Но они все-таки есть. И если Земля единый организм, то их мир я бы назвал ее сном или душой.
- Четко подмечено, - согласилась она. – Если продолжать эту цепь, то станет понятно, что мировой океан – лимфатическая система нашей планеты, переносящая полезные вещества и питающая ее живые ткани – земную кору; горы и каменные структуры – костяк, скелет, ну а магма, вытекающая на поверхность в виде лавы, кровь.
- А-а, я понял, - подхватил Авель, - деревья – ее волосы.
- Нет, - рассмеялась Джага, - волосы выполняют защитную функцию, прикрывая особо ценные места тела, этой функцией заведует атмосфера и озоновый слой, покрывающие всю Землю, и особенно плотные в местах наиболее уязвимых. А деревья – это, как ни удивительно вам покажется, нейроны и аксоны Земли, ее нервные окончания.
- А как же они передают информацию друг другу? – удивился сильный в этой области Бен.
- Корневая система. Царство грибов соединяет своими развитыми колониями все деревья в любом лесу, не считая того, что они и сами способны чувствовать друг друга корнями и даже делиться информацией. Ну и, разумеется, ветер. Чем не подобие нервных импульсов? Он заменяет электрическое взаимодействие.
- Но у наших нервных клеток есть еще и химическое взаимодействие, - подловил Бен.
- В растительном мире оно тоже есть, взять хотя бы опыление. В этом насекомые играют неоценимую роль. Хотя, рассматривая вопрос комплексно, нельзя не признать, что способов взаимодействия между растениями огромное количество. И звуковые сигналы, и запах.
- Они слышат и чувствуют запахи?
- А вы действительно верили, что обладая самым богатым диапазоном запахов, растительность развивает его лишь для насекомых? Нет, запах – это нечто вроде оперения в их мире. Даже более того, у растений ярче выражены реакции на различные раздражители, чем, скажем, у млекопитающих. Их чувственный мир богаче и насыщенней, что отчасти компенсирует относительное отсутствие свободы передвижения. Они кричат, пищат, слушают друг друга, испускают запахи и улавливают исходящие от других. Тянуться к себе подобным или же ввязываются в непримиримые войны. Они оценивают яркость красок и интенсивность тепла. Их жизнь не менее полноценна, чем жизнь мобильных животных.
- Честно говоря, звучит невероятно, - признался Авель.
- Если бы твоим клеткам я рассказывала историю про единого Авеля, они бы, наверное, тоже не поверили.
- И это правда, - согласился он. – А где же ее сердце?
- Внутри. Оно спрятано очень глубоко, в самом ядре, потому что является своего рода ахиллесовой пятой нашей планеты. Уничтожь сердце, и уже ничто не поможет, - тихо промолвил Кло, со стороны наблюдая за реакцией примитивных людей.
- Так что фауна изначально предназначалась для роли мозга, сознания Земли, - подытожила Джага. – И Земля долго и терпеливо ждала, когда сознание сформируется и окрепнет. На этом пути ей пришлось много вытерпеть, но мучениям наконец-то настал конец. Теперь мы заботимся о ней, помогая развиваться.
- И что вы сделали для нее?
- Ну, во-первых, помогли стать теплокровной.
- Что? Как это?
- Земля до недавнего времени была подобна рептилиям. Она имела ту температуру, которую позволяла иметь окружающая среда. То остывала, замерзая до льда, то нагревалась, создавая парниковый эффект. Это было неудобно не только существам, населяющим ее, но и ей самой. Теперь она имеет оптимальную стабильную температуру.
- И как же вы добились этого?
- Проще, чем кажется. Задействовали придуманные ею же механизмы. Главный секрет в умении понимать ее потребности и учиться ее мудрости. Мы населили планету равномерным слоем бессчетного числа микробактерий. Они живут повсюду в каждой клеточке ее огромного тела. Когда становится холодно, механизм их активного развития включается, и они начинают стремительно размножаться. В процессе своей жизнедеятельности они вырабатывают тепло, согревающее планету. Их настолько много, что это тепло ощутимо способно поднять температуру на всей планете на несколько градусов. Но как только температура достигает пороговой отметки, они просто-напросто сгорают, так как она непригодна для их жизни. Большая часть стремительно умирает. Вырабатываемого оставшимися тепла становится недостаточно, и температура падает. А как только она падает, они снова начинают размножаться. Этот процесс бесконечен, но ведет к тому, что температура держится возле постоянной отметки.
- Гениально! И действительно просто, - согласились друзья.
- А гениальное всегда просто.
- А что еще вы сделали для нее?
- Помогли вернуть целостность всех систем. Вы же понимаете, насколько важны любому организму нервные клетки. Они являются своего рода сторожами, сигнализирующими об опасности в критический момент. Так получилось, что в местах наибольшей опасности, где человек и разместил весь свой полигон уничтожающих планету веществ, были одновременно вырублены все деревья, сделав ее, тем самым, слепой к той боли, которую ей причиняли. Мы восстановили лесной покров, равномерно расселив деревья по всей площади. К тому же ускорили процесс горообразования и движения тектонических плит. Помогли создать внешний облик планеты, удобный ей и всем ее обитателям, который и запечатлен на локаторе. Убрали с поверхности все горы и скалистые образования. Разве это нормально, когда у живого существа торчат косточки наружу? Залечили кровоточащие раны, более известные под названием «вулканы». Как и любому организму, Земле очень досаждали открытые надрывы. Вот мы и помогли им уйти под землю.
- А я-то удивлялся, почему невозможно найти ни одного камня, - понял Бен.
- Ну и форма суши тоже носила примитивный характер. Суша и вода были разделены между собой, а разве в вашем организме отделена лимфа от тканей, которые она обеспечивает всем необходимым. Отсюда и пустыни, и страшные циклоны, и другие негативные явления. Климат как маятник миллионами лет совершал колебательные движения, то лето, то зима, то дожди, то засуха, пытаясь прийти к равновесию, добиваясь благоприятного баланса. Мы помогли ей распределить сушу равномерно по планете в виде больших архипелагов, состоящих из групп небольших островов. А вода получила доступ ко всем участкам земли, омывая острова по периметру.
- Значит, не только мы живем на острове?
- Да, все анды живут на островах.
- А кто такие анды?
- Это население Груанды – людей, живущих на островах.
- Значит, так вы теперь называетесь.
- Да, но только те из нас, кто живет на земле. У других людей другие названия.
- Других? – не понял Авель. – А что можно жить не только на земле?
- Конечно, часть людей эволюционировала так, чтобы жить под водой, подобно рыбам. Их раса называется Ошиякон, там живут люди - ошу. И третья наша раса поселилась в облаках под небесами, их называют этны, и живут они в Летании. Вы должны были видеть символ человека на локаторе. Там изображен общий образ всех трех рас: ошу, этнов и андов.
- Просто голова идет кругом! – воскликнул Бен. – Сколько же у вас рас?
- Всего три и есть.
- А вы никогда не жалели, что родились андами. Могли бы тоже летать или плавать.
- А мы и сейчас можем. Для этого всего лишь надо оптимизировать свое тело в специальном преобразователе, и через секунду ты примешь облик той расы, которой захочется. Можешь переехать в другую страну, если есть на то повод.
- И часто вы меняете свой облик?
- Да, нет. Только интереса ради на некоторое время. Люди оседлые существа по своей натуре, и большинство предпочитают жить в той стране, где родились.
- А если вы так ловко управляете этим преобразователем, запросто меняя свой внешний вид, то значит, вы и заменять можете разные внутренние органы, когда они повреждены?
- Да, мы умеем регенерироваться и восстанавливаться после несчастных случаев. Нам достаточно только наличия ДНК, чтобы восстановить себя заново.
- Умеете восстанавливаться? - Авель и Бен возбужденно переглянулись, - так нас тоже вы восстанавливаете?
- А кто же еще? - усмехнулся Кло.
- Значит, вы живете уже очень давно?
- Да, жизнь каждого из нас не ограничена рамками времени.
- Вы бессмертны?! Но как это может быть? – воскликнул Бен. – Конечно, меня в новой жизни обрадовала возможность существовать вечно, но такой подарок не дается бесплатно. И не уверен, что не отказался бы от него, узнай я цену. Наверное, вы пошли на обман, чтобы стать бессмертными. А если природа живая, так тем более, она найдет способ, как вернуть все на свои места. Я ведь сам когда-то делал доклад на тему «Смерть, как неотъемлемый механизм природы». Без смерти нет смысла и в жизни!
Щеки Бена раскраснелись, глаза возбужденно блестели. Он искренне не мог поверить в возможность бессмертия. Равно как и Авель, он видел многочисленные примеры и доказательства обретенного ими иммунитета перед смертельным недугом, но осознать этот новый вид взаимодействия с жизнью и временем оказалось не по силам человеку двадцать первого века. Что-то в глубине души скептически относилось к восстановлениям, упрямо ожидая того, что прекрасная сказка кончится, и придет закономерная старость и смерть. Совершенно иначе все выглядело для людей будущего, отношение которых к существованию смерти как таковой и даже самому слову было лишено благоговейного трепета, отчего размышления на эту тему носили сугубо философский безэмоциональный характер.
- Смерть необходима жизни на определенном этапе становления. Главной целью природы является эволюция, развитие вверх. Если есть развитие, есть и жизнь. Жива Земля. Если развитие останавливается, неизбежно приходит упадок, регресс. Небольшой регресс – движение назад – это болезнь, большой – смерть. Природа никогда не могла допустить регресса, а потому заложила смерть, как естественный стимул прогресса. Смерть малого ради жизни целого. Если твоя жизнь конечна, то ты должен оставить потомство, чтобы продолжиться, обессмертить свой вид через них. А если нужно создавать потомство, то вступает в действие механизм естественного отбора, полезной изменчивости. Потенциальные родители ищут лучших из своего вида, стимулируя, тем самым, прогресс. Но когда человек развился настолько, что сумел взять эволюцию под свой контроль, осуществлять прогресс не ценой сотен поколений, а на одном единственном своем теле, то и необходимость в смерти исчезла сама собой. Мы с Джагой ведь тоже были немногим отличны от вас в начале своего жизненного пути. Теперь наши тела изменились до неузнаваемости. Правда, есть и другая сторона. Как ты, Бен, и сказал, «без смерти нет смысла и в жизни». Обретя бессмертие индивидуумов, мы потеряли смысл в рождении новой жизни, в размножении.
- В самом деле? – Бену сразу стал жаль этих бедных бездетных существ. – Как вам должно быть грустно, так долго жить, не давая потомства.
- Вообще-то, у нас с Кло есть дети, - добавила Джага. – Мы одни из самых древних жителей Земли. Во времена нашей молодости еще были другие ценности. Но внуков нам не суждено было увидеть. Хотя зря вы думаете, что это ранит кого-то на Земле. Это естественно. Напротив, потребность в детях испытывают единицы.
- Ага! – радостно воскликнул Бен. – Значит, все-таки есть такие, кто все еще размножается?
- Есть, но большинству это не нужно. Мы вот сейчас, - Джага улыбнулась хитрой улыбкой, - вроде как тоже получили второй шанс стать родителями. Нашими детьми стал сразу целый город восстановленных людей, за шалостями которых мы должны теперь приглядывать.
- Не понимаю, чему ты радуешься! – разозлился на жену Кло. – По мне, так я бы ни за что за эту работу не взялся. Это все твоя навязчивая идея с древними познакомиться.
- Скажите, - Бен задумчиво посмотрел на андов, - а почему когда мы восстанавливаемся, наша память остается при нас? Это же нелогично.
- Почему же нелогично? – удивилась Джага.
- Потому что восстановление происходит по генетической информации, а она не может содержать приобретенной нами памяти.
- Конечно, может. Вся твоя память отпечатывается в геноме и сохраняется.
- Но в этом нет смысла, - возмутился Бен. – Вся моя жизнь итак закрепляется сложными связями в головном мозге, зачем дублировать ее в ДНК?
- Как раз для возможности восстановления.
- А откуда природа могла знать про эту возможность. Она ведь сама не обладала такой способностью. Это вы придумали восстановительные ванные.
- Мы же уже объясняли, что природа изначально предусмотрела свою эволюцию. Она и заложила в первые ДНК алгоритм развития в человека, - недовольно проворчал Кло, - и механизм восстановления тоже был запрограммирован изначально.
- Да, Бен, - согласился Авель, - я тоже думал еще в прошлой жизни, почему в геноме клонированной овечки Долли сохранилась память о том, что ее праматери было уже шесть лет. Возможно, могла бы она говорить, то и смогла бы рассказать о своей предыдущей жизни в том теле.
- Могла бы, - подтвердила Джага, - клонирование было первой примитивной попыткой использовать механизм восстановления.
- Даже не знаю, - медленно с сомнением произнес Бен.
- Не очень-то благодарный ты слушатель, - сердито буркнул Кло.
- Не так-то просто принять новое, - вступилась за древнего человека Джага, нежно взяв одну из рук мужа, - наша эволюция отодвинула старый мир от нас слишком далеко. То, что они вообще восстановлены после своей смерти, уже чудо, даже для нас.
- А я думал, - сознался Авель, - что нас восстанавливают люди из мира Анимэ.
- Чушь! – возмутился тот. – Как они могут кого-то восстановить, если и сами потеряли свои тела? Они уже и шага на Земле ступить не могут.
- Да, я тоже думал об этом. Но решил, что, значит, нашелся какой-то способ, - смущенно возразил Авель.
- Никакого способа нет и быть не может. Это мы заняты вашим восстановлением. И контролируем ваше развитие.
- А зачем тогда нас восстанавливают? – нерешительно спросил Бен.
- Этого мы не знаем. Люди главнее нас приняли такое решение. Лично я считаю, что от таких примитивных и жестоких существ, как вы, не может быть никакой пользы. Вон вы сколько деревьев уже порубили. Сердце кровью обливается, глядя на это. Хорошо еще мы лишь временами посещаем ваш остров, а то я бы уже давно не выдержал и закопал вас всех обратно.
- А зачем тогда вы приехали сейчас?
- Новые напасти посыпались от вашего дикого племени. Дельфины жалуются. Вот нас и послали проверить, что вы опять натворили.
- На нас жалуются?
- На всякий случай мы изолировали вас. Соседние земли временно пустуют, если вы вдруг додумаетесь построить лодку. Только этны над вами в облаках остались. В воде ошу тоже спрятались подальше. Но дельфины своенравный народ, и они продолжают ходить своими тропами, рассекая водные просторы. Они многое видят.
- Последнее время их сообщения стали очень странными, - добавила Джага, - они говорят, что возле вашего острова под водой появился какой-то сильный гул. Им буквально разрывает барабанные перепонки. Вы же, наверное, знаете, у дельфинов очень хороший слух. У людей ошу тоже, но, как уже сказал Кло, они перебрались подальше. Видимо, правильно сделали. Что-то на вашем острове не то происходит, - грустно вздохнула она.
- А что, вы думаете, это может быть?
- Даже не представляю, честно говоря, как можно устроить столько шума. Вот вы нам лучше и скажите, чем таким вы там занимаетесь?
- Даже не знаю, что и сказать, - растерялся Авель, - мы строим большое здание на центральной площади, но вы, наверное, уже знаете об этом.
- Да, это для нас не новость. Но стук ваших примитивных топориков не может создавать столь значительные вибрации. Дело не в этом. Жаль, что вы не можете нам помочь.
- Если хотите, мы постараемся выяснить, - предложил Бен.
- Нет, спасибо, - недовольно отвернулся Кло, - еще не хватало, чтобы древние люди выполняли за нас нашу работу! Мы и сами без вас найдем источник шума.
Авель замолчал. Вихревые потоки мыслей безумным тайфуном крутились в его голове. Бен тоже сидел, как пьяный. Видно было, что его мозги уже закипают. Увидели это и Кло с Джагой. Они удовлетворенно улыбнулись между собой, отметив своеобразную победу своего совершенного мозга над маловместительными черепными коробками примитивных людей.
- Я вижу, наши гости устали, - широко улыбаясь, предчувствуя скорый уход навязчивых людей, произнес Кло. – Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство? – ехидно поинтересовался он.
- Вполне, - только и сумел выдохнуть Авель. Если у него и оставались вопросы, то разума все равно бы не хватило, чтобы даже вспомнить их.
- Да, пожалуй, пока хватит, - согласился Бен.
- Тогда спасибо за приятную беседу. Ваши близкие уже, наверное, заждались вас, - заботливо попрощалась Джага.
- Да, наверное, - Бен неожиданно спохватился. – Пойдем домой, Авель?
- Пошли, - Авель встал. – Спасибо большое. Мы узнали много важного и интересного.
- Не за что, - улыбнулась, вставая, Джага, - нам тоже было полезно поговорить с вами.
- Есть за что, - проворчал Кло. – Прощайте.
- Еще увидимся, - устало сказал Бен.
- Надеюсь, что нет, - хмыкнул Кло, но, ощутив легкий толчок от Джаги, добавил, - по крайней мере, нескоро.
Ребята вышли из норки и медленно побрели домой по пляжу. Сил не было, как будто после многочасового марафона, хотя всего лишь сидели и разговаривали. Видимо мозг исчерпал весь энергетический запас. Шли молча, давая головам передышку и набираясь с силами. Путь предстоял неблизкий.
Проходя мимо срубленной части леса, Авель с сожалением подумал о том, что не успели старые люди восстановиться, как уже нанесли природе вред, пусть даже на ее ограниченном водой участке. Может они и правда варвары, примитивные вандалы, не способные жить в ладу с окружающим миром. Ведь их обеспечили всем необходимым. Им дали одежду, крышу над головой, еду. А они сразу начали с того, что вырубили все деревья вокруг своего поселения!
На душе становилось грустно и стыдно за свое племя. Даже с Беном не хотелось обсуждать эту тему. Ведь то, что сказали Джага и Кло, было невероятно похоже на правду. Те разрозненные мысли и ощущения, которые и раньше приходили в голову Авеля, улеглись в единую картину после сегодняшнего рассказа. Теперь ему даже показалось, что как бы он ни был в восторге от Коды и других энимов, эти люди на Земле развились гораздо больше, уйдя от них, как и от людей – современников Авеля, настолько далеко, что голова кругом шла, пытаясь понять устройство нынешней Земли.

Глава ноль/шестая

Высокие шпили хрустального дворца игриво отливали золотистым цветом в лучах восходящего солнца. Яркие огни ослепили бы случайного путника, но только не обитателей этого воздушного храма света. Горделивый этн, легко и плавно пересекая залы, безмятежно улыбался созданному им миру. Его верная спутница молча следовала за ним.
- Они провалили задание, - спокойно подытожила она.
- Люди не так просты, уж нам с тобою этого ли не знать, - с улыбкой парировал он.
- И, тем не менее, они обнаружили андов, - в настойчивом тоне девушки послышалось разочарование.
- Этого следовало ожидать.
Могущественный этн невозмутимо опустился на высокое кресло и с серьезным выражением на лице принялся внимательно изучать остров восстановленных людей на своем личном локаторе. Богения неспешно приблизилась и быстрым движением закрыла остров густыми облаками.
- Эти двое не столь важны для конечной цели. Они ставят под угрозу саму программу восстановления. Не думаешь ли ты…
- Не думаю! – строго оборвал ее речь Орест.
- Привести их?
- Скоро они сами найдут дорогу сюда.

Большое спасибо тому, кто дочитал до конца. Если возникнет желание узнать продолжение, оно готово, стоит только попросить)