Гришка

Гришка

В один из понедельников, отсидев положенное время на служебном совещании, я вышел перекурить на крыльцо конторы, в которой работал после увольнения из армии.
На крыльце стояло человек пять работников предприятия. Закурив сигарету, увидел, как сидящая до этого на дереве ворона, слетела с ветки, подлетела к нам и, сделав круг прямо над нашими головами, приземлилась и стала ходить между стоящими на крыльце. Кто-то из куривших, удивленный наглым поведением, попытался ударить ее ногой, и она опять села на дерево.
Поведение птицы показалось мне странным. Вороны очень осторожные и к человеку относятся с большой опаской. А тут птица по-хозяйски гуляла у ног людей. Докурив, я сходил в свой кабинет и вынес кусок колбасы. Отойдя от крыльца метра на два, присел на корточки и вытянул руку с колбасой в сторону вороны. Она увидела колбасу и, слетев с дерева, безбоязненно взяла ее клювом из моей руки и тут же съела. Теперь присутствующие были тронуты доверием птицы. Больше никто не пытался отогнать ее. Она опять ходила у самых ног стоящих.
После обеда я вышел на перекур с купленной в нашей столовой сосиской. Ворона сидела на том же дереве. Заметя в моей руке сосиску, птица вспорхнула, приземлилась на тротуар и, смешно подпрыгивая, подбежала ко мне. Съев половину сосиски, она стала старательно прятать оставшуюся часть, засунув ее в углубление рядом с росшим на газоне цветком и положив сверху найденную на тротуаре бумагу. Оглядев сделанную заначку со всех сторон и, еще раз поправив клювом бумажный лист, птица вспорхнула на дерево.

Я таскал ей еду из дома, покупал в столовой и кормил каждый день. Назвал я ворону Гришкой и старался приучить к данной ей кличке, но на кличку птица не реагировала. Когда я утром подходил к зданию, Гришка замечал меня метров за пятьдесят, подлетал, на большой скорости выписывал несколько кругов над головой и, подпрыгивая, семенил за мной по тротуару до входной двери. Пищу любил есть сев на одну мою руку или, если я садился на корточки, на колено, но гладить себя не давал. Не любил. Ему нравилось брать очищенные семечки из моего сложенного кульком кулака. Он засовывал свой клюв в мой кулак и выуживал из него семечки. Еще Гришка любил блестящие предметы. Протянутую ему монету он брал клювом и сразу же прятал ее в заначку. Когда я, перекурив, шел на свое рабочее место, он провожал меня до двери. Было видно, что ему не хочется, чтобы я уходил. Я как-то попытался заманить его в свой кабинет, но он не пошел. Войдя следом за мной в вестибюль здания и увидев ходивших по коридору сотрудников предприятия, Гриня сразу засеменил к выходу и я, открыв дверь, выпустил его на улицу.

Проходивших рядом с нашим зданием людей вид вороны, берущей пищу из моих рук, сильно удивлял. Однажды, шедшая мимо женщина, подошла и спросила:
- Она что, ручная?
- Да. По-видимому, росла у кого-то еще птенцом, а потом улетела.
- А можно я заберу ее домой?
- Как я могу Вам разрешить это? Он не мой. Он птица вольная.
Женщина долго стояла и глядела на Гришу, но в моем присутствии ловить ее не решилась.
Еще он любил бегать по тротуару за проходившими женщинами, которые шли с хозяйственными сумками. Семеня рядом, Гришка хватал сумку клювом. Прохожих это удивляло. Они спрашивали у меня объяснения, и я отвечал:
- Еду просит!
Некоторые шли дальше, а некоторые доставали из сумки сыр, сосиску или колбасу и кормили его. От обилия пищи вся территория вокруг нашего крыльца была в Гришкиных заначках. Часто их находили выгуливаемые прохожими собаки, но большую часть он съедал сам.
Жил Гриня на дереве. Дерево было густое и сидящую ворону можно было заметить, только подойдя вплотную и внимательно присмотревшись.

Наступила осень, и листья с дерева облетели. Теперь ворона была видна издалека. Однажды, кормя птицу, я заметил, что с крыши соседнего здания за нами внимательно наблюдают несколько ворон. Вначале они смотрели молча, потом начали громко каркать. Мелькнула мысль, что Гриша скоро прибьется к какой-нибудь стае и улетит, но он от карканья собратьев как-то весь сжался и придвинулся ко мне ближе. А на следующий день, идя на работу, я увидел делавшего на большой скорости виражи Гришку и двух летящих за ним ворон. Они норовили клюнуть его на лету, а он, как мог, старался увернуться. Собратья явно его не жаловали. Заметив меня, Гришка подлетел и засеменил у самой моей ноги к зданию. Вороны остались ни с чем и через некоторое время улетели.

Когда выпал снег, продолжавший жить на дереве Гришка, стал прятать заначки в снегу, вначале делая клювом отверстие, а затем, засовывая в него то, что ему дали. При этом птица приносила или бумагу, или брошенную пустую пачку из-под сигарет и клала сверху. Я думаю для того, чтобы легче было найти спрятанное.
А потом Гришка пропал. Когда я после очередных выходных пришел на работу, меня никто не встречал. Недели три я бегал курить на улицу, в надежде, что он появится, но птицы не было. И я стал курить внутри здания.
Месяца через полтора я случайно встретил его на главной улице нашего города. На проспекте Ленина. Он, не обращая внимания на прохожих, копался в какой-то бумаге. Узнав меня, Гришка от радости минуты две делал виражи вокруг моей головы, а потом засеменил за мной следом. Я в киоске купил кулек семечек, и он опять ел у меня из рук. Но, когда я собрался идти на работу, потому, что заканчивался обеденный перерыв, он за мной не полетел. Я останавливался и звал его, а Гришка стоял на тротуаре и смотрел мне в след. На следующий день его там не было.
Еще через месяц я нашел его на том же проспекте Ленина, но совсем в другом месте.
Радости Гриша не проявил. Он слетел с дерева и сел на лавочку, возле которой я стоял. Семечки я теперь постоянно таскал с собой, и протянул ему их, сделав кулак кульком. Как он это любил. Гришка сунул свой клюв мне в кулак и замер. Стоял и, не трогая семеек, держал свой клюв в моем кулаке. Потом вынул клюв и съев несколько семечек, брошенных мной рядом с лавкой, больше есть не стал. Он сидел рядом со мной и смотрел на меня грустным взглядом. Я опять звал его с собой, и опять он не шел. Каждый обеденный перерыв я бегал к нему и носил еду. Ел Гришка мало и неохотно и заначек делать не пытался. Весь был какой-то потерянный и грустный. Еще через две недели птица пропала в очередной раз. Навсегда.

С тех пор прошло уже пять лет, но до сих пор в каждой сидящей на дереве вороне мне чудится Гришка. Мне кажется, что он слетит с дерева, сделает свой любимый вираж над головой и засеменит рядом.
Раньше, в молодости, я был большим любителем охоты и стрелял в ворон, где только мог. Теперь бы не смог этого сделать. Даже, если бы мне предложили за это много денег. Сейчас, идя по тротуару, я внимательно смотрю под ноги, чтобы случайно не наступить на ползущую по своим делам букашку и мне стыдно и горько за мою жестокость в молодые годы. За все «трофеи» добытые мной на охоте. Только прошлого назад вернуть нельзя. А жаль….