ХОЛОКОСТ

Артур Олейников


Сборник рассказов


ХОЛОКОСТ

ДАВИД

Маленький Самуил чернея сажи сидел на земле со старшим братом Давидом в Варшавском Гетто. Самуил от испуга прижался к брату. Рядом на земле лежали пустые миски. Они давно потерялись. Или их родители были убиты. Одинокие и потерявшиеся дети в Гетто все равно как бездомные жили на улицах. Жизнь их была скоротечна. Их фотографировали эсэсовцы. Одни для праздного любопытства. Но и были такие, фотографы, что стояли на службе. Работа таких фотографов заключалась в запечатлении еврейских детей как отбросов, как чего-то низкого, животного и должна была служить пропаганде великого рейха! Показывая как они считали низшую расу на фоне, которой они арийцы - фашисты представали бы богами.
-Не бойся их Самуил!- сказал Давид и улыбнулся эсэсовцу в фотокамеру.
Фотограф остался не довольный. Этот замухрышка, словно над ним издевался. Фотограф понял, что снимок выйдет совсем ни такой как он хотел.
-Сострой испуг!- попросил фотограф решив переснять. - Сколько ты не ел?
-Это вас не касается! – грозно ответил Давид. – Фотографии больше не будет!
Давид встал и взял за руку брата:
-Фотографируйте пустые миски!
-Что? – не понял эсэсовец.
-Миски! Это то, что мы были на этой земле!!! Завтра мы может быть умрем! А эти пустые миски останутся как памятник тому, что мы были и пусть умерли, но не сломились! Что стоило вам наполнить эти миски?! Гроши! Но вы предпочли смотреть на нас голодающих и умирающих! Так вот мы уходим к Богу! А ваши пустые миски оставляем вам!


САЛАСПИЛС

Затравленных детей группами иза дня в день приводили в больничный корпус лагеря.
В белоснежном халате доктору в сопровождении медсестёр проводили по одному в кабинет.
Доктор шутил с каждым ребенком:
-Ну что солдат! Пришла твоя очередь! Кровь для госпиталей все равно как воздух!
Худенькая черноглазая Соня опустила голову. От худобы её глаза казались больше чем были.
-Я не солдат! – ответила Соня.
-Это ничего! У тебя редкая группа крови! Ты должна помочь раненым солдатам великого Рейха!
-Почему?
-Как почему?! Твоя кровь снова поставит в строй солдата!
-За чем?
-Как зачем?! Что за наивные вопросы! Для великих побед!
-Чтобы вы убили еще больше? – с силой в голосе и смело сказала маленькая девочка подняв голову...
-Кого убили? – стал хитрить врач. -Разве я похож на убийцу?
-Вы и есть убийца!
-Я?!
-Вы берёте у нас кровь! Всю до последней капли! Сёма умер! Сара умерла! Давид умер! Все мои друзья, после того как вы взяли у них кровь, умерли! Мы маленькие! А вам всё мало и мало! Берите мою кровь! Берите всю! Я отправлюсь к своим друзьям и мы все придем к Богу и расскажем! И тогда Бог сотрет вас в порошок! Вы ответе за каждую нашу каплю крови, всё ровно, что за слезы…

ФОТО НА ПАМЯТЬ

-Давайте смелее, проходите! – улыбнулся Генрих офицер СС. -Сейчас добрый дядя фотограф Вас сфотографируют для истории. – А потом в награду получите шоколад.
Измождённые голодом, болезнями и с затравленными глазами, дети стали стайкой перед фотографом.
-Что же Вы такие несчастные! Я же всем пообещал шоколад!! Улыбайтесь!!!
Самый младший Давид закрыл лицо от фотокамеры.
-А что такое? Что за капризы? Не получишь шоколад!
-А не хочу шоколад! – вдруг смело ответил Давид.
-А что же ты хочешь? Скажи я исполню все!
-Жить! – сказал Давид. – Вы нас сейчас сфотографируете и убьёте! Как всех!
Офицер опешил:
-Сколько тебе лет мальчик?
-Семь!
- Ты слишком умный еврейский мальчик! Я таких ещё не встречал! Я буду с тобой говорить как со взрослым! Да ты умрёшь! Вы все умрете!!!
-Ха-ха-ха! – засмеялся Давид каким-то зловещим смехом, что офицер по- холодел. – Мы не умрем! Вы дураки! Мы никогда не умрем! Фотографируйте!!!
Раздалась магниевая вспышка и осветила последние минуты жизни детей…
Офицер протянул Давиду шоколадку и не смог удержаться и не спросить этого необыкновенного мальчика:
-Почему ты считаешь, что Вы никогда не умрете, если через считанные минуты Вас всех не будет в живых?
- Потому что Вы нас можете убить, но память о нас никогда… И эту фотографию увидит весь мир! Все! И мы оживем и придем в сердца каждого и своей фотографией мы победим Вас! Мы уже победили смерть! Это фото ни для истории, а на память! На память, а том, что мы были! Вас проклянут, а мы... Мы память, это фото станет вечной памятью Вашим злодействам… - Давид улыбнулся. – Шоколад я не возьму! Я и так награждён Богом! Бессмертьем!! Потому что Вы дураки!!! И сделали, ни одну, а миллионы наших фотографий… Хотели показать, что какие Вы великие, а получится наоборот! Потому что Величие это не сеять смерть, а дарить жизнь…


ТРИДЦАТЬ КИЛОГРАММ

-Командир, не злитесь! Я не виноват! Эти жиды живучи как крысы!!!- оправдывался сержант перед лейтенантом СС.
-Сколько можно повторять не кормить! Урезать содержание! Когда ты выучишь, что только весом тридцать килограмм можно сжигать в печах!
-А дети?
-Про детей, я не говорю! Они хорошо ложатся в печи! Их даже не надо прежде стрелять и тратить патроны! Оглушил по голове кулаком и в печь! Только они потом стонут в огне, когда приходят в себя! Ты всё понял! Тридцать килограмм! Не килограммом больше! Всё иди собери с десяток. И детей! Детьми хорошо разжигать печь!
Фридрих отправился по бараком. Несчастные накрывались с головой, чтобы не попасться на глаза и таким образом прожить хоть день, хоть два, но проклятый Генрих, чтобы только не получать нагоняй от лейтенанта, переворачивал всё верх дном и отыскивал самых измождённых. Отводил в лазарет и взвешивал, и радовался и смеялся, когда стрелка висов показывала тридцать килограмм, которые обозначали страшную смерть…

ГЕРОИ

-Почему Они такие у вас страшные?! – спросил комендант.
Надзиратель испугался:
-Но вы же просили, самых немощных! Которым осталось жить считаные недели, а может и того меньше.
-Ладно! Эй! Как Тебя звать? Да я Тебя спрашиваю!
-Соломон! – ответил самый меньший и истощенный.
Коменданту имя не понравилась:
-Нет Ты не Соломон! Ты жид!
-Я Соломон! – твердо ответил мальчик да так, что комендант смутился.
-Хорошо! А чем докажешь?
-А мне не надо доказывать! Я уже доказал! Мы все доказали!
-Кто все?
-Все Мы! Евреи! Как вы нас не мучаете, как вы над нами не издеваетесь! Мы живы и будем жить! Мы Герои! Мы! Мы!
-Замолчи! Заткнись! Ты умрешь первым! Прямо сейчас! – комендант достал пистолет.
-Стреляй!- улыбнулся Соломон и вышел вперед. -Но знайте если вы выстрелите я Герой! Герой, а вы ничтожество! Ну что? Что?! Ха-ха-ха!
Комендант позеленел:
-Есть не давать! Я хочу, чтобы он мучился!
-Хорошо! – снова улыбнулся Соломон. -Тогда я вдвойне Герой! Мы все Герои! Мой народ!
Комендант направил пистолет:
-С фотографируй!
Надзиратель сделал снимок.
Комендант выстрелил!
Соломон упал замертво.
Комендант уходил и не как не мог расстаться с мыслью, что этот мальчик его переиграл, что Он Соломон настоящий Герой… А он просто убийца! И зло закипело на сердце. Комендант вернулся к детям, что остались стоять, обнаженные и беззащитные…
-Убить! Всех! Сжечь! Чтобы никто не знал!
-Что?! – спросил надзиратель.
-Что Они Герои!!!



МИНУТА – СЕКУНДА – МИГ

-А вдруг, раз, и у них кончаться патроны!- первая какая пришла нелепая мысль в голову Якову, когда пришла его минута идти к яме, где лежала груда мёртвых тел.
Яма прежде казалась, словно какая пропасть - так она была глубока, но уже меньше чем через час из неё показались ноги и руки несчастных.
Руки, словно цеплялись за все что только можно было, словно могли и хотели выбраться и вынести из могилы своих хозяев снова на белый свет. Желали, но уже никогда не могли.
И вот какой-то эсэсовец, поставил Якова на колени. Секунда отделяла его от жизни и смерти и Яков подумал:
Они не ведают, что творят! А если ведают? Если гордиться!
И Яков ужаснулся от осознания, что он прав и стал счастливым умерев через миг, счастливым от того, что он не смог бы дальше жить и понимать, что на земле происходит такое, что не должно было происходить, а если началось, то должно быть повержена, повержена и более никогда не очнуться, никогда…

АУШВИЦ

-Все сыты? Добавки ни кто не хочет? – спросила старший воспитатель лагеря Аушвиц.
-Нет!
-Спасибо!- отвечали дети.
-Хорошо будем готовиться ко сну. Чистить зубы!
В умывальнике маленькая трех летняя Анна спросила четырёхлетнею Аллу:
-А почему у тебя цифры на руке. Один, три… А у меня нет!
Алла задрожала и судорога пробежала по ее лицу:
-Лучше тебе не знать, потому что завтра у тебя тоже будут цифры.
-Почему? Кто мне их сделает и за что?
-Всё, готовимся ко сну! – сказала воспитатель. - А Анна сейчас пойдет за мной.
Алла схватила Анну за руку и не захотела пускать.
Но старшая воспитательница состроила строгое лицо и расцепила руки детей.
Воспитательница привила Анну в красивую комнату. С картинами, книгами на полках и большой кроватью на резных ножках. Пастель была белоснежной.
На столике в вазочке были конфеты.
-Угощайся Анна, сегодня у тебя особенный день, - сказала воспитательница и вышла.
Анна подошла к столику со сладостями и развернула конфету. Часы пробили восемь раз.
Дверь открылась и в комнату вошел мужчина в гражданском костюме.
Анна испугалась и выронила конфету.
-О не бойся меня! Я хороший! Вот возьми другую конфету! Ты очень красивая девочка! Ты еврейка правильно?
-Да! - ответила девочка!
-А ты знаешь, что такое талмуд!
-Талмуд это писание, куда записаны еврейские законы! – ответила Анна.
-Какая умная девочка! Кто тебе это рассказал?
-Мой дедушка Исаак был раввинам и рассказал.
-Это очень хорошо! А он рассказывал тебе, что по еврейскому закону вступление в близость с девочкой не старше трех лет, ни грех и не считается изнасилованием.
-Я вас не понимаю!
-Такая умная девочка, а не понимает! Мы сейчас с тобой станем как муж и жена, - мужчина потянулся к Анне.
-Я не хочу! Не может быть такого правила! Я маленькая! И я вас не люблю!
-А я тебя полюбил! И уже ничего не могу поделать с собой иди ко мне.
-Нет!- закричала Анна и побежала к двери, но она была закрыта. Страшные и беспощадные руки схватили ребенка и сорвали одежду.
Чтобы не кричала Анни изувер закрыл рот подушкой.
Когда всё кончилось. Анна уже не могла кричать ни плакать. Она, словно умерла, только, что вздрагивала всем телом не прекращаясь.
Пришла воспитатель.
-Анна, надо искупаться, одеться в чистое и доктор сделает тебе на ручке номер.
-А мальчикам тоже делают номера? – от чего сама не зная почему спросила Анна.
-И мальчикам тоже! Всем…
-А у Вас есть номер?
-У меня?- удивилась воспитательница.
-Я хочу, чтобы и у Вас тоже был номер… - с какой – то невиданной ненавистью для ребенка сказала Анна и заплакала от того, что у этой красивой на вид и воспитанной женщины никогда не бывать страшному номеру на руке, но Анна вдруг поняла, что ей и тому человеку, всем кто приходит к ним мальчикам и девочкам не нужно ни какого номера, потому что они настолько мерзки и ужасны, что должны так и оставаться прекрасными только сведу, когда у них одно зло внутри… И поставим им номер, сотвори с ними то же самое, они станут как бы оправданы, но ничего не могло и не может их оправдать даже если они захотели бы изрисовать себя с ног до головы цифрами, имя им будет - одно изуверы.

ДОКТОР – СМЕРТЬ

Доктор Менгеле бездушно бросил последний взгляд на сшитых мальчиков близнецов, которые умерли от болевого шока. Операция шла три часа без применения наркоза и эксперимент не удался. И Менгеле был ни в духе. Ему всегда представлялось, что он самый необыкновенный доктор на свете, что он может потягаться с самим Богом! Природа мать- для него был пустой звук. Менгеле разрабатывал химикаты для изменения цвета глаз. Люди слепли от их применения. Глаза не приобретали голубой небесный цвет, который хотел получить Менгеле. Он кастрировал мальчиков, его волновали карлики. Он занимался облучением. Брался за самые страшные эксперименты, которые шли противовес любой логике. Создал корпус, где были одни дети близнецы и из обычных пар пытался сделать сиамских близнецов неразлучников. Десятая операция провалилась или наоборот спасла несчастных от дальнейших ни человеческих экспериментов, которые у Менгеле заканчивались непременно только смертью.
И сейчас рассердившись он вышел из операционной и злой пошёл по бараком. В поиске чего-нибудь особенного. Словно ему было всё мало и мало… В одном из бараков он заприметил страшно истощённого от голода человека. Приказал раздеться. Долго смотрел. Потребовал идти за ним.
Привел в свой кабинет и попросил принести как можно продуктов с офицерской кухни и когда весь стол был заставлен блюдами приказал заключенного есть. А сам стал смотреть и записывать в журнал.
«Обилие пищи сначала напугало подопытного, но голод сделал свое дело. Он накинулся сначала на суп. Наверно измученный вдобавок и жаждой. Расправился с первым блюдом и сразу взялся за мясо. Съел пять котлет! Целую курицу! И только потом почему- то взялся за хлеб. И с жадностью всё ел и не мог остановится. Живот его раздулся как я и ожидал. А он ел и ел всё этот хлеб. Хлеб его и добил! После сорок минут трапезы подопытный упал. Пульс прерывистый. Через минуту я констатировал смерть. Могу сказать, что это мой первый удачный эксперимент в результате, которого можно сделать заключение, что большое количества хлеба после делительного ни регулярного приема пищи - приводит к смерти. Остается вопрос почему именно хлеба? Надо провести еще сто подобных экспериментов и при вскрытии обнаружить причину…»
-Чертовски удачный день! – сказал радостный Менгеле закрывая журнал...

БУХЕНВАЛЬД

-Что Вы с ними возитесь!- сердился лейтенант СС. – Живей!
Труппы несчастных были так истощены, что и правда, казались, словно невесомы.
Но брезгливые солдаты Вермахта боялись притрагиваться к умершем. Ни сожаления ни оскорби. Просто боялись заразиться какой- не будь гадостью. Это были жертвы медицинской исследовательской научной работы врачей Третьего Рейха! Но разве можно назвать врачами тех кто намеренно прививал людям тиф и чуму. Да, что там тиф и чума!!! Вживляли инородные тела людям! Осколки, пули! И смотрели как протекает течение пораженных частей тела! Всё для фронта! Всё для войны! Под таким лозунгом немецкие врачи – фашисты умерщвляли сотни, тысячи…
-Дьявол! – воскликнул один из солдат и выронил из рук ноги человека. – Да он еще живой!
-Что ты плетешь как живой?! – изумился офицер и подошёл посмотреть.
Полуживой человек хватал ртом воздух и из последних сил хватаясь за жизнь.
-Забрасывай в кузов! Сдохнет по дороге! Не сдохнет! Все ровно сгорит! Приказ жечь за территорией лагеря.
Машина тронулась.
К Самуилу вдруг на минуту вернулось сознание и в голове словно молния пронеслись слова эсэсовца, что все ровно сгорит!
Самуил стал молиться, чтобы умереть, умереть прям в этот миг. Сколько его еще можно мучать? За что? И Господь исполнил мольбу!
Самуил не чувствовал огня. Он умер по дороге. Но языки пламени, все равно как птицы отрывались от обугленных тел и летели куда- то высоко в небо, где догаданный покой! Но они летели, летели, чтобы вернуться, вернуться однажды и праведным огнем обрушиться на изуверов и покарать… И они возвратились! И снова вернуться, если кто – то посмеет считать себя выше других, раде тех кто умер, раде тех кто пока ещё жив...

КОЛЕЧКО


-Людвиг! – строга сказал Отец молодого человека. – Если ты сегодня же не порвешь с этой жидовкой. Клянусь Богом, я лично тебя придушу или сдам в часть военной полиции, которая занимается такими как ты! Сочувствующими!
-Я люблю Соню!
-Что? Как можно любить еврейку?
-А что евреи ни люди? И не достойны, чтобы их любили?
-Нет ни люди! Нет не достойны!!! Ты сейчас встанешь иза стола отправишься к этой! Даже имени, не стану произносить! У еврея не должно быть имени! Хватит с них повязки со звездой Давида, что немецкая нация подарила им! Чтобы они хоть как – то походили на народ, а ни на стадо!
Людвиг промолчал и ушел из дома искать Соню.
Краков был уже поделен на зоны, где жили евреи рабочие, что работали на немецкую армию и тех кто должен был отправиться в лагеря смерти. Старики, больные женщины, дети. Все те, что по решению нацистов не могли предоставить больше пользы Третьему Рейху и должны были умереть.
Соня была одна из таких. Она была вся болезненная, худая, что кожа её святилась, так она была тонка. Соня поминутно кашляла и жила с семьей – стариком отцом на чердаке. Мать Сони умерла при родах. Отец Сони когда- то был знатный сапожник! Но это всё было в прошлом. Сейчас Яков ослеп.
Это Людвиг заплатил кое кому, чтобы Соня с отцом укрылись на чердаке. Молодой человек наивно полагал, что их там могут не найти.
-Кто это Соня, девочка моя?
-Папа это Людвиг!
-А-а-а!!! Мальчик Давид, что не боится фашизма- Голиафа и взялся его победить единственным камнем из пращи пастуха! И бережёт бедную еврейскую семью! Так знай Людвиг ты его уже поверг! Потому что ты здесь! Потому что Голиаф это ни мифический Великан это в первую очередь страх, который живет внутри каждого! Победишь страх! Победишь любого и всё!
-Я пришёл попросить руки вашей дочери! -робко сказал Людвиг сжимаю маленькую хрупкую тонкую ручку Сони.
-Она совершеннолетняя! И если она согласна, согласен и я! Но мне не стану скрывать приятно, что сделал всё по достоинству, как следует! Но всё уходите, побудьте вместе, я хочу остаться один.
Молодые люди вышли и из слепых глаз старика побежали слезы. Он плакал и не мог остановится, что – то бормотал и плакал. Он так и умер в тот час! Сердце старика не выдержало. И вдруг в последний миг жизни он понял, что прожил не зря и умирать так в миг волнения от счастья ни страшно…
Соня и Людвиг держась за руки спустились с чердака, вышли из дома и где- то остановились. Людвиг уже не мог себя сдерживать, чтобы не сказать и не сделать главного.
- Милая Соня! Я за ранее хочу попросить у тебя прощения, что свадьбы пока у нас не будет!
- Ну и пусть!
-Нет свадьба будет! Обязательно! Мы уедим! Швейцарию! Я договариваюсь об поддельных документах. Машина, деньги уже есть! Но вот главное! И Людвиг достал и показал золотое обручальное колечко. -Это тебе в знак моей любви!
Людвиг одел на пальчик Сони колечко!
Молодые люди поцеловались.
Счастливая со всех ног Соня бежала рассказать отцу об кольце, но нашла его мертвым, потрясённая она бросилась к Людвигу.
Уже был объявлен комендантский час и Соню арестовал патруль.
Волоком, вырывающеюся Соню сначала тащили по мостовой. Потом один не выдержал и ударил Соню прикладом ружья по голове. Она упала потеряв сознание.
Очнулась Соня под стук колес в вагоне с сотней женщин и маленьких детей. Она долго ничего не могла понять. Что это за поезд, куда её везут, все эти женщины, плачь детей и мысль, что умер отец, что она никогда не увидит больше Людвига разрывала сердце на части.
-Как они просмотрели твое кольцо? – удивилась одна старушка внимательно посмотрев на Соню. – Вот, что внучка, тебе его надо спрятать, а то отберут!
-Куда?
- А на ножку! Одень на пальчик ноги, на который подойдёт по размеру.
-Спасибо! – сказала Соня и сделала как посоветовала бабушка.
Прошло пару часов. Поезд остановился. Открыли вагон!
-Женщины в одну сторону дети в другую! – скомандовал офицер.
Под вопли матерей и плачь детей стали разделять самое дорогое с дорогим.
Детей увели. Женщинам приказали раздеться до гола.
Чтобы не робели и были смелей стали травить собаками.
Униженные и Оскорбленные женщины прикрывались как могли с лицами переполненного ужаса.
Соня обнаженная предстала совсем больной, словно и ни живая вовсе.
-Эй! Как тебя! Я тебя спрашиваю! Труп ходячий! – закричал офицер на Соню. – За чем тебя мы станем кормить и продлять жизнь если ты и так умрешь через неделю сама, и офицер достал из кобуры пистолет.
-Нет! Подождите! – заплакала Соня. – Вот возьмите! У меня больше ничего нет! – Соня сняла с мизинчика пальца ноги золотое колечко и подала офицеру на ладони.
Офицер задумался.
-Возможно это покроет недельный запас продуктов истраченных на тебя! И потянулся взять кольцо.
-Нет! – сказала Соня вдруг передумав вспомнив с какой любовью и трепетом одевал на палец Людвиг это колечко. И надело на рук.
-Нет! Так нет! – ответил офицер и выстрелил…
Соня упала мертвая, кольцо блеснуло на солнце в глаза офицеру.
-Кольцо снять, тело сжечь…
Сержант стал исполнять приказ, но кольцо ни как не хотело поддаваться словно став одним целым с мужественной Соней.
-Что ты возишься! Достань нож, отрежь с пальцем вместе! – разозлился офицер
Сержант сначала вздрогнул, но быстро пришёл в себя и выполнил приказ! И подал офицеру колечко.
Офицер покрутил кольцо в руке, взвесил на воздухе в ладони.
-Дрянь! Столько стоило возиться иза двух граммов! И бросил кольцо на землю.
Стали строить и уводить по бараком.
Старушка спутница Сони уличила миг подняла колечко и одела на мизинчик Сониной ножке… И проронила на него слезу. И колечко блеснуло так как никогда прежде, светом бесконечной и нескончаемой любви…