Матушка Евлания

Медленно удалялся перрон полустанка, с ним провожающие, взмахивая платочками... Морошино - красивое название, вкусное, у села. Постукивают, на стыках, колёса, въедается вагонный дух, в душу, такой привычный и вроде бы...новый... Устраивались, новые, только подсевшие, кто-то был весел, как-будто бросил давно надоевшее, кто-то оглядывался, как кот нашкодивший... Напротив двое попутчиков: он и она - готовились, к капитальному перекусу... Лежала, на столе курица, явно вокзального приобретения. непочатая бутылка коньяка, с десяток помидоров... Причастились, тихий воркующий разговор, принял оттенки фамильярности, на пару тонов повысился, потом пошли прощупывания, притирки и длинные поцелуи... После они удалились в тамбур... Мне было скучно, погогворить , не с кем.. позевав, через силу, уснул, сидя на боковой лавке... Открыл глаза, под вечер... Молодой пары всё ещё, не было., на краешке сидала усохшая старушка, вся серая, как в дорожной пыли... Она молилась, наверное долго и неистово, молилась, не обращая внимания, на окружающее... Наверное снова задремал. Проснулся, от грохота упавшего чего-то... Проводница раскочегаривала титан. Скоро он запыхтел. Она заварила крутую заварку и стала разносить, по вагону. Старушка, лежала, светнувшись калачиком... Молодых ещё, не было. Заказал чаю, обратился, к старушке
- Мамаша! Чаёк горяченький...
Та зашевелилась, села, оправила хламиду.
- И-то, сынок, спасибо, только руки сполосну...
Я выложил свои бутерброды, десяток яиц и пирожки, с капустой - спасибо хозяйке... Подошла и присела, на лавку старушка. Кивнув головой, принялась сёрбать горячий чай....
- Матушка, угощайтесь пожалуста, чем видите
- Так скоромное...если, ни-то помидорушку...
- Так то вода божья. Бутербродик, с колбаской или бужениной?
- Коли ваша ласка...от ведь, уговорил старую... - она неожиданно белыми, крепкими зубамы, откусида бутерброд и запила чаем. С каждым глотком и кусочком, лицо её добрело и прямо-таки, расцветало...
Прошла по вагону, крикливая продавщица, прошлого рейса биточки, да борщи, так сказать, сигареты, карты и пачка с рпезервативами, на любой вкус... Вернулись, пьяные молодые, улеглись на нижнюю койку, вобнимку и захорапели так, что уши затыкай.
- А ты, милок, и лба, не перекрестил...
- Я, матушка, привык, про себя, вспоминать Господа.
- Понятно... Спасибо тебе, добрый молодец. Накормил старую... Что-й-то времена пошли такие, что нахамить, а то и затрещину дать - пожалуйста, а добра стало заобмаль, сынок.
- Часто ездить приходится?
- Ох, часто...в Лавру, к отцу Феодосию... Святой человек, скажу я вам... И делом и словом поможет... А тут, ну никак... Хворь напала на нашу матушку Евланию... Ничто не помогает. Уж и фершала приглашали, и травами пользовали... Вот решила, к Феодосию ещу раз наведаться... Он то советовал ишшо в прошлом годе... Найти Евланье молодца доброго, гляди поможет, да как-то, не по божески...
- Ну раз посоветовал... Так чего же вы?
- А игде ты его доброго найдёшь? Вот еже ли тебя спросить?
- Раз святой прописал, так чего ж - не подумав, брякнул я...
- От спасибочки, ой выручишь сынок! Мы и не познакомились. Лизавета я, сиделка, при ней.
- А я - Михаил.
- У тебя, в столице, дел много?
- Не сказать чтобы...
- Так, может вечером, на семь сорок пять и укатим?
- Ладно, матушка, до вечера...
Я шёл бульваром Киевским и размышлял, в какую кашу ложкой влез. Дел больше, в столице, не было. Стало вечереть. Рядом, со старинным костёлом, торговали киевским кваском, ох и квас! . Выпил кружку, такого ядрённого, что взбодрило тут же, но облегчения, не принесло... Пора было садиться, на тролейбус и гнать, на вокзал. Время!

Матушка стояла, как договорились, у касс.
- Наконец-то... Я уж подумала, не омманул ли старую... Билеты я купила, пойдём, раз, не передумал...

Скит представлял собой, невзрачный домик, без огорожи, но в молодом садике, стоял, у самого ручья, звенящего чистой водой. Ниже было озеро, как на старинных портьерах, с гусями и утками. Там похаживала молодица, в сером костюме. Отщипывала, от краюхи крошки и бросала гусям. Те гордо подплывали, ловили крошку, запивали водицей и плыли дальше., а утки устраивали настоящее побоище, с ором, шумом, волнением зеленоватой воды. Не хватало лебедей, да сама молодая женщина была, как лебедь...
- Вон и Евлания забавляется... Иди, Миша, к ней, покормите вместях птиц то...
- А чего, не пойти, матушка, пойду, с охоткой. - шёл и любовался молодкой
- Здравствуй, матушка Евлания!
- А ты откуда знаешь меня и кто ты?
- Я от отца Феодосия, посланцем... От велел, чтобы ты приняла меня - нашёлся я и похолодел. Не честно это...
- Не врёшь?
- Спроси, у матушки Лизаветы... Она мне дорогу показала...
Она уставилась на меня своими сине-зелёными глазами... Я еле выдержал взгляд...
Евления молча подошла, взяла за руку и повела, к скиту. Келья её, то быщь, светёлка, была светла и очень скромна. кровть, у стенки, в углу, за занавеской, гардероб, кувшик с водой и банка с ромашками...
Меж тем, она сбросила с себя костюм, осталась, в ситцевой сорочке...
Я не помню как очутился в её объятьях, всё завертелось, покрылось пеленой, до её победного крика...

Мы шли по дороге, до причала, потом тропкой вокруг меловой горы, потом поднимались, на крутой правый берег Десны... Срывали то барбарис, то паречки, кормили друг друга, смеялись, веселились... А с кручи открывался такой прекрасный вид, на заречье, зде змеился, в низине приток Десны, весь в вербах да лозняках. Ни конца им, ни края. Впереди, у нас было шесть вёрст, до станции и вся наша жизнь. Мы ещё, не придумали, где совьём своё гнездо, но, что совьём, не сомневались. Теперь мы одно целое. Когда-нибудь, я расскажу своей Ланочке историю нашего союза, может быть... Вот как устроимся, приходите, к нам, в гости. Пожалуйста! 06.07.17