Псевдоантика. Триптих

Дневник строителя пирамиды

Сегодня на обед снова был пустой рис. Уже две недели нам не дают мяса, а между тем, среди рабочих ходят разговоры, что сотник получил из Мемфиса деньги на покупку трех буйволиных туш, да видно, все и украл.

Вообще, коррупция это бич, который погубит Великое Строительство, надо бы давно отправить Фараону (да продлит Ра его дни) пергамент с перечислением всех злоупотреблений начальства и тогда многие головы полетят с плеч, и нильские крокодилы насытятся.

Но все эти негодяи связаны между собой круговой порукой. И на почтовых станциях, и на постоялых дворах и во дворце, всюду сидят бюрократы, которые ни за что не пропустят мимо себя такой свиток. Наш Фараон (да продлит Ра его дни) хороший – но окружение скрывает от него правду, и поэтому он не может вмешаться и покарать виновных.

Опять же – строительные материалы… В окрестных селениях вырастают целые дворцы местной знати, а пирамида воздвигается не так быстро как хотелось бы. Мы с напарником целый месяц обтесывали каменный блок, а вчера я увидел его в фундаменте одного из таких дворцов. Воровство и разбой!

Конечно, мы все устали. Я уже пятнадцать лет как уехал из своей деревни на Великое Строительство и неизвестно вернусь ли когда-нибудь домой. Первое время, мы, конечно, были большими энтузиастами. Я ведь приехал сюда добровольцем, как ни странно это теперь представить. В нашей деревне была очень сильная ячейка молодежной организации «Леопарды Фараона» (да продлит Ра его дни). Мы ходили в одежде имперских цветов, носили на голове специальные обручи, а на животе выкалывали тату патриотической направленности. Известие о начале Строительства мы восприняли с восторгом, тогда все мы думали, что Пирамида – величайшее научное достижение, что с ее помощью душа Монаршей Особы после кончины телепортируется на Полярную звезду, откуда станет следить за земными делами и вмешиваться в них самым благоприятным для нас образом! А сейчас, наверное, не осталось во всей Темной стране ни одного болвана, который бы верил в такую чепуху, кроме может быть, самого Фараона (да продлит Ра его дни).

Помню, как мы приехали сюда – молодые, красивые, сильные. Как рьяно взялись рыть котлован, как внедряли передовые технологии! Один изобретатель из Александрии придумал сделать тростниковый бульдозер, и мы целыми днями крутили его рычаги, пока не поняли, что с простой лопатой дело пойдет куда быстрее. Потом одни умерли от болезни, другие надорвались от непосильного труда, а третьи потерялись в песке.

Теперь нас утешает одно, нигде во всем мире никто не строил таких огромных сооружений, которые, может быть, простоят не один десяток веков. Толку от них, конечно, никакого, зато для величия страны и ее авторитета на международной арене – это большой плюс. В конце концов, можно будет затеять туристский бизнес. Хоть какой-то прок будет.

Но иногда, конечно, хочется для себя другой жизни. В ненастные дни, когда приходится пережидать непогоду у костра, мы вполголоса обсуждаем с моим односельчанином Хоопом, возможность украсть с причала парусную лодку с припасами и удрать по Нилу в Средиземное море, а оттуда в Рим или в Грецию. Мы с ним опытные каменотесы, а в этих странах, как мы слыхали, идет большое строительство, и мы легко нашли бы там высокооплачиваемую работу, а со временем могли бы даже рассчитывать на получение гражданства. Главное выучить язык.

Так мы распаляем друг друга, хотя каждый из нас в глубине души понимает, что наше бегство окончилось бы у ближайшего поста Омона Ра, а потом нашу кожу натянули бы на барабан, а кишки скормили нильским крокодилам. Хотя, буквально на прошлой неделе, сотник Моисей увел пару-тройку тысяч своих соплеменников в сторону Красного моря, и говорят, их до сих пор еще не поймали.

Паломничество любопытного

Нельзя сказать, чтобы я был слишком очарован новой религией, которая стала столь популярна сейчас в модных салонах, но мое сердце открыто любой вере, а разум свободен от предрассудков. Кроме того, я любопытен к этнографическим особенностям прочих стран и крайне заинтересован в целебных источниках Святого Города. Все это подвигло меня на путешествие в числе паломников на родину пророка и публикацию этих записок.

Экспедиция наша состояла из уважаемых граждан столицы нашей. Были в ее числе мужи – Тор, Аглеон, Самматей, Браг, Аппырей, Бул и брат его Саллава, Пыр, Гвад и Быщ. В числе жен – Арефья, Куэлья, Сиваго и девицы Бу и Закира. Вышли мы из столичных ворот восьмого дня месяца пчелолет от 4000983 года. Сторонники новой веры, (как это обычно всегда делается) объявили дату рождения своего мессии новой точкой отсчета, и по их мере выходило, что начали мы свой путь в 143 году.

Немалую часть дороги прошли мы на лошадях, верблюдах и терпеливых осликах. Еще большую – проплыли на судах морских, речных и озерных. Пользоваться другим транспортом запрещал обет. Зиму мы провели на гостеприимных берегах острова, а весну встретили в камнях священной пустыни – на родине пророка. Во время путешествия я собрал неплохую коллекцию Зю, которую позднее смиренно преподнес в дар монархам.

По мере приближения к конечному пункту нашего путешествия, паломники (а многие из них подвержены были тяжким болезням, избавления от коих чаяли получить) заметно приободрились. Аглеон поклялся, что бросит свои костыли оземь в минуту, когда уста его коснуться Слезы Господней. Так называли небольшой источник в Святом Городе, который якобы возник на том месте, где пророк уронил слезинку. Этот источник был конечным пунктом устремления нашей экспедиции. Другие паломники тоже надеялись улучшить свое здоровье, и я не был исключением.

Вскоре мы подошли к воротам Святого Города. Я был несколько обескуражен. Городская стена возвышалась не более, чем на два фуарэ, и мой конь легко перешагивал ее не сбиваясь с шага. А ведь по легенде, именно с этой стены Создатель разил молниями, вихрем и оспою свирепые орды фламастеринян и феминистян.

Толпы горожан заполняли пыльные улицы и многие из них жили попечением новой церкви. Здесь эта религия была особенно в чести. И неудивительно, ведь немалое число жителей приходились отдаленной родней пророку, их прадеды были живыми участниками знаменательных событий, приведших к смерти и возвышению мессии, и передали рассказы об этом своему потомству. Эти рассказы слышали и мы, но буйная фантазия повествователй и склонность к преувеличению лишала их сколь-либо научной ценности и превращала в заковыристые апокрифы.

Уличные торговцы предлагали нам священные реликвии, многие из которых были безусловной подделкой. Из любопытства я купил несколько «личных» вещей пророка, в их числе – нательную рубаху, курительную трубку и сплетенный из бусинок браслет. Другие паломники в разное время также купили, что-то из его одежды, так что вскорости у нас собрался приличный гардероб, могущий удовлетворить скромные запросы двух или трех мессий разом.

Наконец мы подошли к источнику Слезы Господней. Аглеон бросил, как и обещал, свои костыли и скуля от радости исцеления уполз вбок. Другие благоговейно орошали себя святою водою, встал в их ряд и я, постаравшись подальше отодвинуться от страдающих накожными болячками. Мой верный друг Тор не чуждый методу научного анализа, произвел расследование и шепнул мне, что вода впадает в источник из медной трубы маркированной минус седьмым годом. Мы не стали оскорблять недоверием служителей нового культа, их ревностный пыл делает не столь значимым это небольшое искажение правды, а благостная вера, и в самом деле творит чудо.

Отрывок из потерянной рукописи

…не ведая жалости.
Получив долгожданную аудиенцию у фараона, мы, затем, отправились, на осмотр строительной площадки под новую пирамиду. Сооружение обещало быть величественным, но впечатление портил ужасающий запах человеческих испражнений, пропитавший всю округу. Здесь скопились огромные толпы рабов и вольнонаемных каменотесов, и результат не заставил себя долго ждать. Прижимая к носу надушенные лоскутки ткани, мы со всею возможною быстротой покинули это место и вернулись в Мемфис.
Следующим пунктом нашего путешествия значился остров Атлантида, о котором мы давно были наслышаны. Путь к нему занял не более трех недель на парусной лодке, ветер был попутный, и погода нам благоприятствовала.
Ладья наша причалила в порту столицы, имеющей то же название, что и все государство. Порт этот приятно удивил нас чистотой и порядком. В целом же, страна эта показалась менее интересной, чем рассказы о ней. Всюду были приметы хорошо организованной жизни, но то же самое я наблюдал и в Вавилоне, и в Египте, и даже кое-где в варварской Греции. Впрочем, нам понравилось, как тут готовят местную рыбу, и, вообще, атлантидская кухня оказалась вкусной и недорогой.
Я бы мог многое рассказать о политическом и государственном устройстве Атлантиды, об ее многовековой истории, впечатляющих достижениях ее культуры и науки, но эти предметы вызывают у меня скуку, да и в любом туристическом справочнике вы сможете без труда прочесть обо всем этом сами.
Среди достопримечательностей, более всего заинтересовала нас местная тюрьма и вот о ней я расскажу подробнее. Следует заметить, что в Атлантиде смертная казнь не применяется вовсе, а самым тяжелым наказанием считается пожизненное заключение. Тюрьма представляет собой высокую каменную башню, на каждом этаже которой, имеется по четыре одиночных камеры квадратической формы, площадью, примерно в двенадцать овальных локтей. Когда во всей стране накапливается четыре преступника осужденных пожизненно, их разом сажают на один этаж (каждого в свою камеру) и накрывают сверху каменной плитой. Эта плита становится, в дальнейшем, полом для новых камер. Так и вырастает эта тюрьма, став к настоящему времени, самым заметным зданием в городе. Между камерами имеется колодец, в который раз в день опускают в корзине хлеб и воду – это единственный способ связи заключенных с внешним миром.
Мы весьма удивились такому остроумному способу наказания преступников и спросили у нашего гида, каким образом решается у них проблема несправедливо осужденных.
«Конечно», - отвечал гид, - «тут имеется определенная сложность. Ведь ради одного несправедливо осужденного никто не станет разбирать тюрьму по камешку. Считается, что лучше осудить десять невинных, чем оставить на свободе одного преступника. При вынесении приговора суд не руководствуется мотивом мести, а лишь преподает урок в назидание другим. С этой точки зрения, неважно на чью голову пало наказание, главное, чтобы оно состоялось, и было оглашено.
В местной юриспруденции отсутствует термин «несправедливое осуждение». Налоговое, административное и уголовное законодательства составлены таким хитроумным способом, что в процессе жизни, гражданин неминуемо нарушает сразу несколько установлений (нарушить закон тем легче, что его уложения известны лишь ограниченному числу доверенных лиц). Если же этого каким-то чудом не произошло, то любое движение души и сердца легко представить как государственную измену. Поэтому, любой гражданин страны является заведомо виновным (что согласуется и с религиозной догмой о всеобщей греховности) и заслуживает самого сурового наказания в произвольный момент времени. Такой подход значительно упрощает деятельность правоохранительных органов и суда».
Тем временем, мы вышли на тюремную площадь, где помещался рынок и были очарованы чудными звуками мелодии извлекаемой будто бы из свирели, но с более низким и громким тоном. Гид пояснил нам, что эту музыку исполняют заключенные тюрьмы. В колодце, через который им подают еду и питье, всегда гуляет сильный сквозняк. Зажав щель, ведущую из камеры в колодец ладонью можно получить одну из пяти нот применяемых в музыкальном искусстве. Как уж заключенные между собой договариваются – неясно, но все вместе они исполняют довольно сложные музыкальные произведения. В награду за это торговки, туристы и прочий праздный люд, бросает к подножию тюрьмы мелкие медные деньги, тем больше - чем искуснее игра. Эти деньги вечером подбирает тюремный надзиратель и на них покупает себе и своему ослику пропитание. Если же, после всех расходов остается какая-либо мелочь, на нее приобретаются подгнившие овощи, плесневелый сыр и прочее в том же роде, и эти продукты идут в рацион заключенных, в добавление к их скудному пайку.
Надо сказать, что в Атлантиде из казны не оплачивается ни одна государственная должность. Наоборот, сами чиновники должны вносить со своих коррупционных доходов фиксированный ежемесячный налог на прибыль. А назначение на должность всегда производится по итогам открытого аукциона и занимает ее победивший на торгах. Тюремный надзиратель, также считается государственным чиновником, но этот пост достался ему не в результате торгов, а, скорее всего, в наказание за провинность – большой прибыли эта должность не приносит. Ослик, также состоит на государственной службе, он вращает ворот, на котором в колодец опускаются корзины.
Нужно сказать, что в наиболее привилегированном положении находятся те из заключенных, которые попали в тюрьму недавно. Они первыми могут выхватить из опускаемой корзины самые лакомые куски. Тем же, кто находится ниже (а сидит дольше), достаются куски похуже, либо вовсе ничего, ну а те которые попали в эту тюрьму много лет назад - давно уже умерли с голоду, наверное, но о том никому не ведомо.
Внезапно на рынке поднялся переплох, покупатели и продавцы кинулись врассыпную, бросая свои прилавки и тележки с товаром. Под ногами металась обезумевшая мелкая живность вроде кур, гусей и поросят.
Понизив голос, гид сообщил нам, что это вышли на поиск очередного преступника дознаватели из близлежащего отделения внутренних дел, и что хотя мы и иностранцы, нам все же, не следует искушать судьбу, и лучше было бы покинуть это место. Мы благоразумно последовали совету гида и щедро вознаградили его за службу.