Литнегр / Ghostwriter. Первая глава романа

Вступительное слово

Не трогай эту книгу!
Да, да, к тебе обращаюсь, к тебе. Если ты веришь в то, что
отбор рукописи в издательстве происходит по критерию, хороша она или плоха,
популярные писатели способны выдавать по два романа в месяц, так как усердно трудятся,
издательская политика определяется тем, что на самом деле хотят читать люди,
- положи книгу на место. Положи, говорю! Когда-то я тоже в это верила, и действительность тогда казалась светлее, а мир - справедливее. Если не хочешь потерять это блаженное ощущение, остановись и не иди дальше. Здесь таятся опасности, с которыми ты не столкнёшься где-то в другом месте.
Ибо встречал ли ты когда-нибудь в жизни такое легендарное, небывалое, вымышленное существо, как литературный негр?

Глава 1
Как нанимаются в рабство

Я стою во дворе, обнесённом кирпичной буквой «П» хрущёвского дома. Утро. Пятнадцать минут девятого. Ну что ж я так рано вышла? Два кота, чёрный и рыжий, пронеслись с воинственным мявом через газон. Слева из высокой узкой двери, забранной решёткой, веет сырыми, в земле, овощами, и холодный ветер прохватывает мои внутренности.
На прошлой неделе было тридцать градусов в тени. Балконная дверь настежь открыта в лето. Комната и улица – два сообщающихся сосуда, заполненных гарью транспортной загазованности. А я сижу и страдаю. Не только от жары – сильнее мучит подступающий с ножом к горлу финансовый вопрос. С тех пор, как я бросила надёжную, но малооплачиваемую должность ассистента кафедры патанатомии и ушла на вольные литературные хлеба, заработки имеют тенденцию то исчезать, то появляться.
- Ну почему бы тебе не получить специальность врача-косметолога? – давит мама, недовольная тем, что я сделала «адью» медицине. – Хорошая работа, всё время на людях…
Маму понять можно. Как ответственный родитель, она составила для ребёнка программу-максимум: в возрасте за тридцать дочь обязана быть замужем, иметь детей, каждое летнее воскресенье ездить на дачу, каждый будний день ходить на приличную работу и красоваться в кругу сотрудниц – благополучная, полная (с точки зрения мамы, родившейся в голодный военный год, полнота – синоним здоровья), украшенная золотом с бриллиантами и одетая в пристойный трикотажный костюм. Всё это выражается одним сладким для маминого слуха словом: «пристроена».
Я – не пристроена, так как из перечисленных пунктов выполнила всего один: вышла замуж. К работам, предполагающим ежедневное хождение на работу и пребывание в коллективе, питаю отвращение, вместо того, чтоб висеть над дачными грядками, летаю по библиотекам и интернету, вместо желанных маме семидесяти килограммов вешу пятьдесят четыре, выгляжу так, что в одной и той же одежде меня принимают то за монашку, то за ведьму, то за хиппи. А главное, что подрывает мою пристроенность – оно. Пагубное пристрастие к литературе. «Литературная газета» платит неплохо, но материалы мои там печатаются нечасто. Да и, если начистоту, скучно писать о здравоохранении, мелком бизнесе, судебной системе, дорогах, депутатах… Для бульварного изданьица «Знак судьбы» писать статьи о великих мастерах жанра ужасов – не скучно, но платят сущие слёзы. Товарищ Шаккум, с чьей газетой «Социалистическая Россия» я сотрудничала в период избирательной кампании, составлял регулярный источник дохода; но увы, избирательная кампания кончилась, и время моих радикальных статей – вместе с ней. Муж зарабатывает, правда, мощно: на дневную выручку может купить зимнюю куртку. Но какой ценой? Работает он на церковном лотке в метро (на дворе 2004 год, это ещё разрешается). В церкви все, понятное дело, яко ангелы, физиологических нужд не имут, потому стояние на ногах по 14 часов подряд, без возможности поесть и выйти в туалет, считается нормой. А ведь Олег – человек творческий, электронную музыку писал, замеченную главными специалистами в этой области, а вот теперь пожалуйста, встаёт в пять утра, приходит поздно вечером, понемногу забывая, что люди могут заниматься, кроме сна, работы и пива, чем-то ещё. Страшная вещь – зарабатывание денег! А когда нет способа их заработать, и того страшней.
Есть еще, правда, пенсия по инвалидности. Но жить на неё – это уж совсем край.
В таком состоянии меня заловило е-мейловое письмо знакомой - мы с ней регулярно пересмеивались на скучных лекциях и семинарах в Институте журналистики и литературного творчества. Назовём её Алла. Небольшой рост, мягкие движения, чёрные кудряшки – сразу видно, натуральные, а не химия, потому что в сочетании с такими огромными кроткими карими глазами кудри могут быть только натуральными, - её внешности больше всего подходило слово «миленькая». Не «маленькая» - хотя маленькой она тоже была, даже для меня, при моих ста пятидесяти восьми сантиметрах, – а именно умилительное что-то, трогательно-беззащитное, глазами мультяшного оленёнка взирающее на окружающих снизу вверх. Картинку довершал чирикающий, эталонно-девичий голосок. Голосок был таким завораживающим, а манеры такими располагающими, что я охотно дала свой е-мейл, и завязалась переписка, то прерывающаяся, то возобновляемая в течение нескольких лет. Письма давали понять обиняками, что Алла отбыла в свободное литературное плавание и даже нашла в какой-то гавани тихую пристань. А где-то полгода назад выяснилось, что тихая гавань – это возможность за приличные деньги строчить книги, которые выходят под чужими именами. Иными словами, работа литературного негра…
Чего-чего?!
Нет, я, конечно, слышала о людях, которые пишут не сами… ну, не совсем сами. О них упоминалось в трудах о литературе XIX в. Но чтобы сейчас, в наше время?.. Кто-то вот из этих небожителей, чьи романы бойко раскупаются в магазинах и на уличных прилавках, чьи интервью мы читаем в газетах и видим по телевизору – кто-то из них пользуется чужим трудом?
«Фу!» - Ага, читатель, моя первая реакция была точь-в-точь как у тебя. Ты ведь купил эту книгу потому, что мнишь найти в ней какие-то из ряда вон выходящие мерзости? Сознайся, мне-то можно! А вот я мерзостей не искала. И Аллины тонкие намёки на то, что она способна меня пристроить к тому же ремеслу, долго оставались без ответа. Меня увлекали собственные произведения, которые можно было послать Алле и получить её замечания – как читательские, так и редакторские. Читательские замечания были обнадёживающими, редакторские не влекли за собой особо радикальных исправлений. Я не сомневалась, что совсем скоро, может, уже на следующей неделе, заключу с солидным издательством контракт. Ну, или не слишком солидным, для начала тоже не вредно.
Однако неделя шла за неделей, месяцы за месяцами, а контракты лишь мерещились. Мне твёрдо обещали издание моего романа в издательстве «Вагриус», но забавная зверушка – полулошадка, полубегемотик – уже тогда испытывала трудности с кормёжкой, а потом и приказала долго жить. С издательствами было кисло: от одних я не получала никаких откликов, от других получала отклики чересчур восторженные, а, как гласит народная графоманская примета, издательская похвала – это к отказу. И всё чаще из моря разочарования высовывала голову догадка, что я чего-то не понимаю. Некомпетентна в издательских тонкостях. А если бы я их постигла… Вот если бы… Может, ради этого стоит пойти туда, куда зовет меня Алла?
«Но у меня не останется времени на собственные книги! – возражала я самой себе. - А ещё так много хочется написать! Сюжет за сюжетом – затылок в затылок, точно очередь за хлебом в конце восьмидесятых.»
«А что толку писать в стол? Ты этим занимаешься всю обозримую жизнь. Почему бы не попробовать новый вид деятельности? Решайся!»
И когда Алла в очередной раз прислала мне письмо с предложением литнегритянства, я ответила согласием. И она тотчас пообещала поговорить насчёт меня с издателем, у которого сейчас как раз случилась недостача в рабочей силе.
Отчётливо помню те летние выходные, когда я не расставалась со своим стареньким примитивным мобильным телефоном, ожидая звонка от издателя. «Мне нужна эта работа! Мне нужна эта работа, мненужна этаработа, мненужнаэтаработамнену…» Стоило мобильнику завибрировать на освещённой июльским солнцем скатерти, я подскочила и схватила его всей ладонью, точно прихлопнула гигантского шмеля. Голос в трубке был глуховатым и дребезжащим, я боялась что-то не расслышать и говорила громко, как бывает, когда плохо слышишь, ловила себя на этом, но невольно продолжала в том же духе. Главный редактор издательства назвал своё имя и отчество (я сразу же его повторила, чтобы не забыть, хотя даже если бы забыла, спросила бы у Аллы, ничего страшного) и назначил время собеседования.
И вот я здесь.
И колотится сердце в горле, когда я стою в этом утреннем, всё нутро прохватывающем дворе и не могу сдвинуться с места.
Что со мной? Страшно, что ли? Ну да, знаю за собой такое: боюсь встречаться с новыми людьми, боюсь собственной неловкости, боюсь не попасть в тон, не понравиться… Но сейчас – вдобавок – кое-что иное. Как будто отправляюсь на конспиративную явку или бандитскую сходку. Втягиваюсь во что-то противозаконное… Как, какими словами говорить о работе, на которую меня нанимают? Произносить ли само это сакраментальное «литературный негр»? А вдруг первая встреча – проверка ещё и на умение держать язык за зубами, и если ляпну лишнее, то не получу работу? А я так уже её хочу! Как-никак, без малого две тысячи долларов, етить-колотить… А может, если не получу, это и к лучшему? Больше времени останется на собственные романы, которые всё-таки напечатают? Окончательно одуреваю от умопостроений – и, чтобы не длить эту муку, сугубо на рефлексах, поворачиваюсь и иду к двери подъезда.
Подъезд, где размещается издательство "Пегас-Пресс", выглядит совершенно обычно, за исключением контрольно-пропускного пункта – стеклянной будки, оклеенной, как и стены, рекламными проспектами, на которых теснятся гигантские пёстрые обложки. Показываю паспорт. Да, меня здесь ждут. Поднимаюсь на второй этаж. На лестничной площадке - высокое зеркало, в котором я мельком ловлю свой, довольно-таки бледный, вид, в чёрных брюках и великоватой чёрной шёлковой кофте, расписанной жёлтыми цветами, - самое официальное, что нашлось в шкафу. И вот – после короткого предбанника – кабинет гендиректора, белый и просторный, с окном в свежерожденный летний день.
Знай я чуть больше о нравах и обычаях издательства, не стала бы во дворе топтаться: гендиректор является рано, раньше всех, за исключением вахтера, и восемь часов утра – нормальное рабочее время. Но я пребывала в неведении. Как и гендиректор относительно меня. Он пригласил меня присесть и цепко вобрал глазами, задержав взгляд на моей трости. Я прислонила трость к стене рядом со стулом и уставилась на работодателя с большим интересом. По дребезжавшему в телефонной трубке голосу я вообразила его старым, исчезающе-тощим, как чахнущий над златом Кощей; в действительности кожаное гендиректорское кресло занимал лысоватый и седой, но крепкий и даже моложавый мужчина. Длинный хрящеватый нос, глаза темные, неяркие, но пронзительные. Померещилось, что на его аккуратную круглую лысину очень удачно легла бы чёрная ермолка, но, возможно, так действовало его имя.
Гендиректора звали Александр Давидович. Берензон.
Между прочим, при взгляде в прошлое мне начинает казаться, что Давидыч (или Хоттабыч, как вскоре мы с Аллой станем его называть между собой) иногда всё-таки надевал ермолку. Я даже вижу потёртый вышитый узор на войлочной черноте… Интересно, настоящее ли это воспоминание или дань литературным штампам, которые вылезают из подвала сознания, чуть только речь заходит о массовой книжной продукции?
Принесённый секретаршей кофе бесполезно остыл. Я к нему не прикоснулась: еле успевала отвечать на вопросы. Какие учебные заведения окончила. Чем раньше занималась. Где печаталась. Что пишу…
- Ужасы? – замахал руками Александр, сын Давида, стоило мне честно ответить на последний вопрос. – Нет, ужасы – это тяжело. Читатель хочет отдохнуть, расслабиться… Нет, ужасы мы печатать не будем. - Придя в себя после этого тягостного известия, гендиректор вновь сделался скептически-любезен. – А детективы когда-нибудь писать пробовали?
Стряслась со мной как-то раз такая попытка, но детектив после тридцатой примерно страницы перерос в нечто столь неудержимо-мрачно-ирреальное, что я с лёгким сердцем сказала:
- Нет.
- Но согласны писать детективы?
Почему нет? Главное, чтоб не любовные романы! Поручили мне как-то серию статеек об авторах (авторессах) любовных романов для дочернего ответвления газеты «Знак судьбы», долго потом отплеваться не могла: описания типа «он прижался губами к её отвердевшему под шёлковой тканью соску и ощутил в нижней части туловища горячий взмыв страсти», - это же просто какой-то вирус, превращающий нейроны в губчатую массу, после этого, пожалуй, писать своё уже будет невозможно, а после милицейских детективов – ещё туда-сюда…
- Согласна.
- Вам придётся писать по синопсису.
Я тогда понятия не имела, что такое синопсис, но влёгкую заявила:
- Напишу.
- Объём – шестьсот, ну, в крайнем случае, пятьсот пятьдесят тысяч знаков…
- Сделаю.
- Что-то вы на всё соглашаетесь!
«Естественно. Я же к вам сюда не с дуба рухнула. Знала, на что иду.»
Эту реплику, как ты догадался, мой проницательный читатель, пришлось отмочить мысленно. Фамильярничанье с работодателем чревато неприятностями. С ним надлежит общаться в рамках своих функций – строго по делу.
Строго по делу я спросила, могу ли уже сегодня подписать контракт. Сказали, что могу, если паспорт с собой (конечно, обижаете, всегда при себе, как сердце в груди). Договор был стандартный, подготовили его быстро. Я листала документ в состоянии, близком к панике. Сумев, однако, прочесть, что согласно ему я не обязуюсь передать в собственность издательства свою квартиру и миллион долларов в придачу, а, наоборот, издательство и писатель Двудомский лично намереваются мне кое-чего заплатить за текст, права на который я им отдам, подмахнула подпись на полях каждой страницы плюс ещё на отдельных листах.
Впоследствии мне не раз доводилось держать в руках договоры – и на этот роман, и на следующие, - и все они были примерно одинаковы. Автор обязуется в соавторстве с Двудомским Н. Е. (далее Соавтор) создать по заказу Издательства литературное произведение под условным названием… допустим, «Предсмертный выстрел»… объёмом не менее 15 а.л. В случае, если Автор не представил Произведение в соответствии с условиями настоящего договора, он обязан возместить ущерб, нанесённый издательству.
Что касается денег, сумму мне сулили смешную: 3000 (да, три тысячи) рублей. В 2004 году, о котором идет речь, они весили побольше, чем в том, в котором я пишу эту правдивую книгу, но всё-таки… Зато имелось дополнение, согласно которому издательство выплачивало мне гонорар - 1750 долларов США в рублёвом эквиваленте по курсу. И наделяло тремя экземплярами вышедшей книги. Все права на произведение тоже принадлежали издательству. Кто бы сомневался!
Меня проводили в зал, по-зарубежному разделённый полупрозрачными перегородками на офисные отсеки, и пока в одном из них юрист - сердитая девочка со светлым конским хвостом на макушке и командирскими, со множеством подробностей и кнопочек, часами на загорелом запястье, - оформляла мой контракт, я читала ещё тёплый от принтера, как свежевыпеченная булка, синопсис. Сперва пробовала читать медленно, вдумчиво, как учебник по геометрии, потом страницы, общим числом штук двадцать, начали перелистываться быстрее. Потом ещё быстрее. Потом превратились в кучу-малу, разобрать что-либо в которой не хватало ни сил, ни желания.
Общее впечатление? Никакое. Сюжет, основанный на хищениях произведений искусства, не задевал. Обилие оперативно-розыскных подробностей и милицейских званий создавало впечатление, что меня пригласили на работу в зоопарк с требованием срочно изучить повадки всех экзотических питомцев. Язык синопсиса был далёк от литературы - местами и от орфографии. Ну и что? Это работа. За неё платят деньги. При чём здесь личный интерес? При чём здесь вдохновение и прочие архитектурные излишества?
Но страница номер восемь – о, эта страница номер восемь! Сначала безразлично перевернув, я снова вернулась к ней. Сквозь неё мельком проступала второстепенная линия: события, происходившие во время Второй мировой войны в пыльном городке на границе трёх государств – в регионе, который мне случалось и посещать, и описывать по собственной инициативе. Восточная Европа, Западная Украина – это ж самое оно, моё! Давние события, вымышленные автором синопсиса, были корявы и нелепы, а поступки героев неправдоподобны с точки зрения общераспространённого здравого смысла, но тем самым импонировали мне, которая всегда предпочитала чистеньким освещённым улицам тривиальной психики закоулки и лабиринты нелинейного бытия.
«А ведь это можно написать… А ведь это хочется написать!»
И вот забрезжила в тумане чужого милицейского мЫшления точка, вокруг которой начнёт собираться роман: какая-то микроскопическая магнитная зона, притягивающая железные опилки сюжетных подробностей, диалогов, описаний… Ведь каким способом для меня обычно и зарождается роман, повесть, рассказ? Сперва возникает какая-то вроде бы ерунда: обрывок диалога, а кто говорит, не видно. Или внутренний монолог героя, с которым я пока не знакома. Или сценка, в которой происходит нечто странное, и важно понять, что же именно происходит… Вот именно: важно понять! Главное – не сама эта мелочь, а красная нить, которая к ней привязана. А что на другом конце нити? Потяни – узнаешь, насколько крупна добыча.
И в минуту, когда я примирилась с тем, что буду писать не своё и не для себя, подоспел контракт, долженствующий удостоверить, что литературно я отныне не Фотина Морозова, а…
Мгновенное воспоминание. Кафедра патологической анатомии, кабинет, где обычно собираются сотрудники перед началом занятий. На столе в беспорядке кучкуются чашки с почернелыми чайными ложками, надорванный пакетик с печеньем, стопки книг – профессиональных и просто для развлечения, стёклышки с микропрепаратами – выцветшие и потрескавшиеся, как весь кафедральный инвентарь. «Нас утро встречает зарплатой!» - дежурная шутка. Чтобы занять себя в ожидании лаборантки, которая принесёт зарплату, беру забытую кем-то книгу. Это детектив Двудомского. Открываю на середине первой главы, начинаю читать про знаменитого майора Пронюшкина и его сложные взаимоотношения с женой, и спазм перехватывает горло: разве это так уж хорошо написано? Я пишу гораздо лучше! Почему Двудомского печатают, а меня нет? Как бы мне оказаться на его месте?
Сбылась мечта идиотки! Теперь ты – Двудомский.
Кстати, вместе с контрактом мне выдали телефон настоящего, так сказать, не бумажного, а живого Двудомского. Звонок за границу стоил денег, но в случае крайней необходимости этим можно было воспользоваться. А еще - телефон майора милиции в отставке Елены Прошиной, консультантки по всем вопросам, связанным с технической и юридической стороной работы главных героев. А еще - телефон Хранителя Информации... Но кто это такой, пускай, читатель, для тебя останется загадкой. А пока небольшое лирическое отступление о том, куда я влезла. А называется это дело «проект».
«Проект» – это бригада незримых авторов, объединённых именем Писателя: заглавная буква здесь – не символ супергениальности, а знак того, что название профессии употреблено как замена фамилии. Почему не один автор, а целая бригада? Ну так, чисто арифметически, несколько литнегров в единицу времени способны написать больше книг, чем один-разъединственный литнегр. А от количества книг, выпущенных под раскрученным именем, зависят доходы издательства. Купив две-три книги Писателя, читатель привыкает к имени и встречает с распростёртыми объятиями всё, что под ним выходит.
Иногда человек, именем которого назван проект, на самом деле не существует; чаще всего существует, правда, ничего не пишет, кроме, в лучшем случае, синопсисов. Всё же и он выполняет свою часть общего задания: ему назначено играть роль себя. Создавать образ, привлекательный для читателей. Писатель обязан быть оснащён биографией, затрагивающей чувствительные струнки большинства, воплощающей определённый человеческий тип и т.п. Оснащён семейными связями, любимым домом, любимым садом-огородом, любимыми домашними животными: чтобы было о чём поговорить с интервьюерами! Можно, конечно, поговорить и о собственном творчестве, но для этой скудной темы довольно половины газетной колонки.
Это ново, да, читатель? Это для тебя непривычно, понимаю. Ну что ж, придётся тебе теперь с этим жить. Я ведь как-то живу.

Полностью книга выйдет в издательстве "Дикси Пресс" в марте 2017 г. Всех, кто хочет способствовать её изданию, получить её и призы вдобавок, приглашаю сюда: