Кряква

Мартовское солнце бережно ворошило слежавшийся снег на грядках и клумбах маленькой дачки. Тёплый и игривый ветерок носился по оттаявшим комьям земли, стволам, верхушкам яблонь и слив, кустам смородины и малины.
Воробьи и синички беззаботно щебетали на электрических проводах, протянутых от летнего домика к добротной русской бане, и радовались приходу весны.
Время от времени они взлетали стайками и суетливо кружили вокруг состарившейся теплички. Оглядевшись и успокоившись, рассаживались по знакомым фруктовым деревьям и веткам разносортной смородины, продолжая начатый оживлённый разговор.
Огородная земля просыпалась от зимнего отдыха, поёживалась на пригревающем солнце, всматривалась в весеннее чистое зеркало неба, словно желая увидеть своё нынешнее отражение.
Всем было понятно: весна не обманула, начался новый дачный сезон, а вместе с ним такие радостно удивительные, огородные денёчки.
Дни почти у всех пролетают мгновенно. А дачники - огородники их и совсем не замечают. В душе и сердце ожидания длиною в дачный сезон и ежедневная разнообразная работа: полить, прополоть, прорыхлить, подкормить… — знакомо всем людям, любящим землю и общение с ней.
Апрель расщедрился ранним теплом, сухой и устойчивой погодой. Уже прилетели перелётные птицы, зацвели первоцветы, набухли почки на кустах и деревьях. В приятных заботах и долгожданных огородных хлопотах месяц пролетел незаметно.
Вот и май подоспел к калитке, и завертелась весенняя огородная карусель.
Вокруг всё запело, обрадовалось весне и солнцу. Нежно зацвели вишни, яблони, сливы.
Скромный ландыш спрятал крошечные цветочки за широкими листьями, наполнив их узнаваемым ароматом. Запорхали бабочки, проснулись шмели, запели соловьи. Крокусы, тюльпаны, нарциссы украсили клумбы очаровательными букетами.
Утка и селезень скрывались за кустами крыжовника в пока ещё заполненной водой дренажной канаве. Они то плавали, как кораблики, по весенней воде, то взмывали почти вертикально, то ходили по огороду, тяжело переваливаясь и выхватывая плоскими и широкими клювами подросший осот.
Утки людей не опасались и с благодарностью поедали угощение из семян хлебных злаков. Каждой весной они прилетали на пожарный водоём и плавали там, пока не подрастёт потомство.
Молодой рыжий кот по кличке Абрикос любил навещать своих соседей. Он жил на даче круглый год и считал себя хозяином всех близлежащих огородов. Ловил мышей на участках и оставлял их прямо у входа в домик, баню или сарай. За проделанную работу владельцы участков хвалили его и баловали кошачьей вкуснятиной.
Хозяйку этого огорода звали Прасковья. Она приобрела этот участок уже больше десяти лет назад у очень сердечных людей преклонного возраста. Огородик был обласкан любовью и заботой пожилых людей, и старики, оставляя всё как есть, наказывали Прасковье сберечь их многолетний труд.
Прасковья держала обещанное слово. На её дачке всегда царила красота, ухоженность, порядок. Она с вдохновением трудилась на земле, получая при этом пользу и удовольствие. На своём огородике Прасковья отдыхала душой. А физический труд доставлял ей радость и укреплял здоровье.
В этот день Абрикос наведался к обеду. Отведав творожка, довольно облизнувшись, потрусил к своему огороду. Завернул за баню, затем за компостную яму, скрылся из виду. Через мгновение вылетел оттуда как ошпаренный и помчался прочь, задрав хвост трубой.
— Никак ты испугался, Абрикос? — спросила Прасковья. Что ж ты, дружок, там увидел?
Прасковья пошла посмотреть. Она зашла за компостную яму, заглянула в дальний глухой угол.
Недалеко от дренажной канавы под склонившимися ветками старого барбариса, заросшего крапивой и какой-то высокой травой, в гнезде сидела утка. Крупная утка с большой головой и оранжевым клювом замерла от волнения. Кряква с испугом и тревогой смотрела на хозяйку участка.
— Ничего себе сюрприз! — вслух сказала Прасковья и тихонечко отошла прочь, опасаясь спугнуть будущую маму.
Подивясь увиденному, Прасковья занялась садовыми делами. Она удобряла и рыхлила грядки, высаживала семена овощей и зелени, выносила сорную траву в компост, что рядом с дренажной канавой. Время от времени утка и селезень спокойно плавали в ней, скрывшись за кустом крыжовника.
На следующий день, как только Прасковья вошла на участок, сосед позвал её.
— Прасковья, иди-ка глянь, кто-то мне яйцо на участок бросил. Я тут вскапывал землю, гляжу — яйцо целое лежит. — Похоже на куриное, а вот скорлупа как будто зеленоватая. — Кто это мог сделать? — Не ты ли мне яйцо подложила? — спросил поджарый мужичок преклонных лет.
— Наверное, кряква потеряла, не донесла до гнезда, —предположила Прасковья. — У меня на участке утка гнездо соорудила за компостной ямой. — Ты его не разбил сгоряча, надеюсь. — Заберу, подложу ей в гнездо. — Увидим потом, чьё оно было.
Прасковья аккуратно подняла яйцо и, крадучись, подошла к компостной яме. Заглянула за куст крыжовника, где видела утку с селезнем, за силосную яму, где было обустроено гнездо.
— Никого, — убедилась она. — Раз, два, три… девять. — А будет десять — и тут же положила яйцо на травяную перинку. — Как будто ничего не нарушила, — подумала она и быстро удалилась.
— Слышь, Иван Фёдорович, — крикнула она соседу. — Положила я твою находку в гнездо. Там без найденного яйца уже девять штук было. Гнездо мне очень понравилось. Из сухой травы собрано, размером с глубокую столовую тарелку. По бортику пухом обложено. И на яйца пух накидан, как одеяльце наброшено.
— А мамаша где? — спросил сосед.
— Так может на обед улетела, — засмеялась Прасковья и занялась своими делами.
С понедельника зарядили дожди, короткие и тёплые, с крупными тяжёлыми каплями. Вода безжалостно обрушивалась на только что высаженную рассаду и цветы. Ветер усиливал дождь. С яблонь, слив, вишен полетели нежные бело-розовые лепестки.
— Прямо снегопад какой-то. — Лишь бы дождь цветочки не побил, а то ведь яблок, слив, и вишен не уродится. — Ой! — спохватилась Прасковья. — Ведь гнездо-то дождём зальет…
Прасковья разыскала в сарае старый разноцветный зонтик, под которым прошлым летом укрывался от дождя Степан – огородное чучело, которому поручалось охранять ягоды клубники от вороватых птиц.
Она пристроила зонтик на ветки кустарника так, что купол зонта равномерно прикрывал гнездо с яйцами.
— Так-то лучше, — приговаривала Прасковья. — Вернёшься, дорогая кряква, а тебя уже такой комфорт ждёт. Надеюсь, что моя забота тебя не напугает.
Плотные тучи опять скрыли солнце. Поднялся ветер, загрохотал гром. Его сердитые раскаты распугали скворцов, сорок и ворон. Птицы попрятались от надвигающегося ливня. Прасковья растопила угольный самовар на открытой веранде, уселась в старое добротное кресло. Она с интересом наблюдала происходящее.
Самовар вскипел, и Прасковья села пить чай. Редкие дождинки падали на тротуарную плитку, разбиваясь вдребезги. Спустя пару минут небо разразилось сильным грохотом, сверкнула молния, грянул плотный как стена ливень.
— Вот это красота! — восхищенно сказала Прасковья. Худощавая женщина с уставшим лицом о чём-то задумалась, вглядываясь в хрустальные нити дождя.
Поток и шум стихал. Небо прояснялось. Ливень направился в сторону озера. Пригнутые к земле ветки смородины, освободившись от воды, поднимались вверх в поисках солнечных лучей.
Накинув на ноги резиновые сапоги, Прасковья вышла в сад и увидела, как по мокрой дорожке проворно бежала утка. Вымокшая утка изо всех ног неслась в своё гнездо.
— И где же ты ходишь? — прикрикнула Прасковья.
Растерянная кряква на секунду остановилась, потом прибавила ход и скрылась за углом компостной ямы.
Во все времена года природа дарит человеку красоту, незабываемые эмоции и впечатления, неожиданные душевные откровения. Совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен. «Если бы все научились ценить это», — подумала Прасковья. — Как замечательно бы было кругом…
Каждый раз когда она возвращалась на свой дачный участок её поджидали маленькие и приятные радости: проросшие семена, распустившиеся цветы, завязи первых ягод…
Вот и сирень зацвела махровыми гроздьями распространив любимый с детства запах.
Прасковья срезала несколько веток сирени, цветущих тюльпанов и нарциссов и поставила их в вазу на веранде. Растопила самовар и поспешила к соседке, чтобы пригласить её на чаепитие.
— Доброе утро, Валентина Ивановна. — Пришла вас на чай пригласить. Я самовар поставила, приходите через полчасика. Чайку попьём с пирогами. — Да, ещё хотела у вас спросить, что-то ко мне давненько Абрикос не заглядывал, здоров ли ваш кот? — Последний раз он как будто с уткой моей поскандалил, умчался испуганный…
— Здоров, здоров, — заулыбалась пожилая женщина. С утра уже умчался. Мышей-то много на всех огородах, а ведь ему всем хочется помочь.
— Я вас жду, — и Прасковья пошла на свой огород.
Ещё издалека у веранды Прасковья заметила Абрикоса.
— Ну, вот, лёгок на помине наш котик, — сказала Прасковья.
— Давненько, Абрикосик, ты ко мне не заглядывал, утка, что ли, тебя обидела? — Прасковья нежно погладила рыжего упитанного кота. — Извини, дорогой, не взяла сегодня для тебя гостинца. Завтра захвачу для тебя что-нибудь вкусненькое.
Абрикос посидел у входа, не спеша походил по веранде и незаметно куда-то исчез.
Прасковья накрыла стол чистой скатертью, разложила по тарелкам домашние пироги и конфеты, поставила чашки.
Пришла соседка.
— Вскипел самовар? — спросила она Прасковью.
— Готово всё, проходите, присаживайтесь, — ответила она, подставляя к столу стулья.
— Да никак у тебя птенец перед крыльцом лежит? — спросила Валентина Ивановна. — Уж не утки ли твоей детёныш?
Полноватая женщина с трудом поднялась на веранду, а Прасковья вышла посмотреть.
— Похож на утёнка, — заключила она. — Значит, утята начали вылупляться. — Наверное, Абрикос притащил, отомстил крякве за какую- то обиду.
Кот как ни в чём не бывало сидел на нижней ветке старой яблони, опустив вниз пушистый широкий хвост. Мягкой лапой сталкивал что-то с коры и с любопытством поглядывал на веранду.
— Не прав ты, Абрикос. Птенцы ни в чём не виноваты. Зачем ты стащил утёнка? — журила Прасковья кота.
Соседки сели пить чай с пирогами. Абрикос разлёгся подле стола в ожидании свежего пирога.
— Бессовестный ты озорник, — укоряла его Валентина Ивановна. — Кормлю тебя, берегу тебя, а ты всё время голодный. Бегаешь по огородам, попрошайничаешь. Да ещё и хулиганишь…
Кот приподнялся на задних лапках, потёрся мордочкой о ногу своей хозяйки и, демонстрируя свою непричастность к этому случаю, покинул их общество.
На следующий день, ближе к полудню, кряква провела своё многочисленное потомство по огороду Прасковьи. По подсохшей тротуарной плитке через калитку вывела утят на общую дорогу и направилась с ними на пожарный водоём. Маленькие пушистики спешили покорять пока ещё неизвестный им мир природы.