Папа-отчим

Папа-отчим
Даилда Летодиани
Отец умер девять дней назад. Супруга с дочерью засуетились собирая на стол, а мы с братом присели в гостиной передохнуть после кладбища. Февральский мокрый снег прилипал на секунду-другую к стеклу, а затем срывался под вой злого ветра. Дома было тепло. Антон устало откинулся в кресло
-Завтра дежурю. Давай ляжем пораньше.
-Перекусим и ложись, конечно.
Я зову Антона братом хотя он пасынок отца. Мои родители развелись когда мне было три и отец ушел к матери Антона. Отец навещал нас с матерью не реже раза в месяц. Всегда поздравлял с праздниками и днями рождения. Не помню чтоб мой день рождения я провел без отца. Он приходил рано утром, а под вечер когда начинали собираться гости, ехал за Антоном. Мама никогда не была против нашего общения. Сейчас глядя на обросшего седеющей щетиной 43 летнего мужчину, с глубокими складками на лбу и около носа, с трудом вспоминаю того невысокого мальчишку Тошку семи лет. Худенький всегда с грустными карими глазами и тихим голосом он приходил вместе с папой, но никогда не играл с нами и почти всегда молчал. Мама пыталась разговорить его. Профессиональная гордость не давала ей покоя. Будучи психологом она считала себя обязанной применять на всех, попадающихся ей на пути, детях свои навыки. Однако Антон оказался пареньком не промах и с первого же раза не поддался ее требованиям. Попробовав еще пару раз, она потеряла к нему интерес, тем более что видела она его всего раз в год. Я встречался с Антошкой чаще, но общением такие встречи назвать было нельзя. Раз пять - шесть за год.
-Антон не спи! - Юля тронула его за плечо - Пойдем.
Мы вышли на кухню. Сели вчетвером и стали молча есть. Юля разлила по рюмке.
-За упокой! Славный был человек Юрий Сергеевич - Юлька выпила передернулась и глазами указала дочери на часы - Вы посидите, а у Таньки уроки - как бы извиняясь сказала она и мои девочки удалились в кабинет.
-Налей-ка Сергей Юрьевич! Пусть земля ему пухом будет - как то зло, мне показалось, буркнул Антон эти слова и с удовольствием перекинул в себя полстакана водки. Он всегда пил водку винными стаканами.
Всегда, всю свою жизнь, я соревновался с Антоном. Мне, родному сыну, не доставалось столько внимания как ему. Я ревновал отца к тому, что он читает книжки на ночь не мне, а этому чужому мальчику. С ним папа проводил много времени. С ним учил уроки и с ним, а не со мной, ездил на выходные на дачу. В детстве я страдал приступами яростной ненависти к Антону. Мама часто успокаивала меня рыдающего и применяла, все подвластные ей, методики для искоренения разлагающих мою личность чувств.
-За маму твою хочу выпить. Пусть ей будет светло там где она есть. - Антон высоко поднял стакан. Хмель уже прихватила его.
-Как думаешь они все встретятся там?
-Глупости! Нет там ничего и встречаться негде. Ты бы, Серый видел их синих распухших с закатанными глазами. Покажу если интересно, приходи - ухмыльнулся брат.
-Нет, уж спасибо. Не первый раз предлагаешь - улыбнулся я - но ведь есть и душа.
-У кого? У жмуриков? - Антон "хлопнул" еще один, почти полный, стакан горькой и пьяно облокотился на стол.
-У папы была душа. Он хороший ведь был. Добрый. - с тоскою, понимая неизбежность впредь говорить об отце только в прошедшем времени, произнес я
-У бати? Да уж у твоего то была! - рассмеялся Антон.
-Что ты хочешь этим сказать?! - разозлился я.
-Налей Сережа. Не кипятись! Я никогда тебе не рассказывал и сейчас не собираюсь.
-Нет уж имей совесть и не оскорбляй память человека, который тебя вырастил и любил как родного!
Вдруг Антон поднялся.
-Я пожалуй пойду лучше - покачиваясь, сказал он.
-Нет ты никуда не пойдешь. А раз сказал "А" то и продолжай, твою мать! Что значили твои усмешки?
-Пойду, пойду - пытаясь выправить положение тела, бурчал Антон.

Я почувствовал как нахлынули все детские обиды и та самая необъяснимая жгучая ревность. Он отнял у меня отца, он звал его "батя", а теперь сидит и посмеивается. Я приподнялся и рывком посадил его на стул и вдруг Антон опустил голову на руку и замер. Он плакал. Плакал человек чьи слезы я не видел никогда, даже в детстве мне казалось, что Тоша плакать не умеет, а сейчас сидя со мной на кухне плакал здоровый брутальный мужик, режущий трупы как лягушек для лабораторной. Антон не проронил ни единой слезы когда, шесть лет назад, умерла его мать и девять дней назад когда на его руках кончился отец. Не видел слез я и на панихидах, а сейчас он не стеснялся, не думал, что могут войти мои жена или дочь, всхлипывал и утирал кулаком нос.
-Ну что ты? - пошел я на попятную-не плачь. Отец хотел видеть нас сильными.
-Батя был тварь!- тихо, сквозь слезы, процедил Антон - Мать была тварью. И души у них не было, одна спесь.
-Как смеешь?-заорал я
-Рассказать или уйти?
-Ладно говори - насилу успокоив себя, разрешил я - чем они тебе не угодили? Все для тебя делали. Отец ради тебя на вторую работу устроился. Высшее образование тебе дал и....
-И руку сломал. Нос в 12 лет. Пять раз сотрясение у меня было от его кулака. Синяки неделями не сходили.
Я остолбенел. Никогда за всю жизнь не слышал я ничего более ужасающего о своем добром и ласковом папе. Никогда не замечал синяков на Антоне и не чувствовал от отца ничего кроме ласки и не видел ничего кроме подарков и любви.
-Что ты говоришь? Если он был так плох чего же ты его батей звал? Ты же любил его.
-Мать приказала батей звать. Отлупила как собаку и приказала, с первого же дня, Юрия отцом признавать. Все хотела мною тебя ему заменить. Орала всегда "ты ребенком не интересуешься, конечно он же не твой!", а он, чтоб безразличным не казаться, колотил до смерти.
-Не бреши! - его слова заставляли меня сжиматься внутренне. Было чувство, что все органы начали слипаться, давление поднялось во всем организме.
-Налей еще. Не жалей. Твой папаша меня не жалел и тебе не велел.
-Ты же дружил с ним.
-С чего ты взял? Он, нет не верно, они вместе с матерью сделали так, что друзей у меня не было вовсе. Каждый день, ложась спать, я тушил свет и накрывался одеялом с головой и ждал. Ждал, когда вернется с работы он. Мать прямо в коридоре жаловалась на меня или рассказывала об оценках. Я пытался делать вид, что сплю в надежде, что спящего ребенка не накажут. Но зря я каждый раз надеялся. Батя распахивал дверь, включал свет и откинув одеяло бил чем придется. Когда ремнем, иногда ботинком, а если на глаза ничего не попадалось просто кулаком.
-Не верю! Если это правда почему никогда не жаловался? - проглатывая ком сжимающий горло еле процедил я
-Кому? - ухмыльнулся Антон - Тебе? Ты злорадствовал бы тогда. Остальные и так знали. Давай за дочу твою выпьем. Пусть счастливая будет. - Он хлебнул еще водки и с трудом закусил жареным мясом.
-Папа хуриргом был, он бы не причинил боли ребенку - заорал я.
-Не ори. Видишь ты и сейчас мне не веришь. А хирург, да лучший был. Всегда говорил "не проблема сам сломал сам починю"
-А почему мать терпела? Она ведь тоже врач. Не понимала, что последствия могут быть?
-Да все они понимали. Она сказала, мне уже взрослому, что если б у Юры не было куда стресс скинуть он бы от нее ушел, а она его любила. Не обижайся Серый.

Я чувствовал как жгучая боль физически разливалась по телу. Cхватился за сердце.
-Юля! - закричал Антон - аптечку неси! Серому плохо.
Примчалась жена, дочка, стали вокруг, кричат обе.
-А ну пошли обе вон! - гаркнул Антон, отрезвел даже. Присел рядом, Валидол под язык положил и стал пульс проверять. - Значит так, братишка, завтра ко мне в клинику придешь. Водку не пьем, дышим спокойно. Глупости не слушаем.
-Не - голос вернулся ко мне - начал так рассказывай.
-Нет! Слова от меня не услышишь пока Леонидовна диагноз не озвучит. Кончай пытать. Батя хороший хирург был и все. А теперь пошли спать.

Юля полночи меня расспрашивала, что говорил Антон и почему мы ругались. Я ничего не мог сказать своей любимой жене. Не мог озвучить те ужасы которые услышал об отце. Невозможно было осознавать, что добрый человек спасший сотни жизней мог обижать малыша. И просто использовать его как грушу для снятия стресса. Нет! Нет! Не мог отец быть таким. Не может один и тот же человек так по разному относится к детям. Ну и что что Антошка не его родной? Ребенок же и к тому же той женщины, которую любил и прожил с нею 30 лет. Я разговор этот не забуду и обязательно возобновлю. Все должен узнать. Если Антон не объяснит все обстоятельства их конфликта, я принять это никогда не смогу и не поверю ему до конца.
На утро Антон настоял на моем посещении кардиолога и увез с собой в больницу. Оставивь меня, как маленького, у главврача кардиологического отделения, поспешил к себе в морг. Меня обследовали, не обнаружив ничего конкретного, отпустили, как говорится, на волю. Я спустился вниз, но заходить в холодное и жуткое помещение не хотелось. Позвонил и минут через 5 Антон вышел. Осведомился о диагнозе
-Ну и лады. - улыбнулся Антон. Его припухшие грустные карие глаза осветились изнутри - Водку всеж не пей.
-А сам?
-Мне можно. Чего себя беречь? На хрен кому сдался?
-Антон, я всегда спросить хотел. Чего ты из хирургов в трупокопатели подался?
-Я врачом быть не хотел.Родоки заставили. Я бате говорил, что крови боюсь и больно делать не хочу никому.
-А он что?
-Зачем тебе, Серый знать все это? Ты прости вчера пьяный был.
-Так значит врал? Наговаривал?! Это тварство подлость!
Антон поднялся на ноги и тут же сел. Лицо его налилось кровью.
-Не врал я. Хочешь все знать? Раз сердце здоровое, то слушай тогда про папочку.
-Не ври только. Я выслушать готов, но клевету ни слышать, ни знать не желаю!-выкрикнул я
-А ты, Сергей не кричи на меня. Достаточно Винник орал на меня. Может ударишь еще? Это в крови у вас! Ну бей!

Его состояние вдруг показалось мне не совсем адекватным. Лицо перекошено, красное с глубокими складками. Но что-то детское, испуганное, было во всем облике Антона.
-Не шуми, Тош. Я слушать буду, слова не скажу. Только мне надо знать, как и с чего ваш конфликт с отцом начался.
Антон присел рядом засунул руки в карманы халата и откинулся на спинку скамьи.
-Я Сережа в жизни никому этого не рассказывал. Конфликта не было у меня. Когда, Сережа конфликт мог начаться? Он меня на третий день после переезда к нам побил. Сильно побил.
-А мать?
-А она меня за уши оттаскала и приказала к себе в комнату идти. Били часто, много и жестоко. Мать сама не промох была в этом деле. Она и до него покалачивала меня, но он поставил побои на конвейер. Каждый день проверка дневника, расспросы бабушек во дворе. Батя решил перевоспитать меня. Ему не нравилось как я сижу, ем, говорю, пишу, учусь, да практически все ему не нравилось. Мать всегда ему благодарна была, что мной занимался.
-Он читал тебе перед сном книжки? Я всегда ревновал за это.
-Книжек никто не читал мне, Сережа. Перед сном вслух читать заставляли учебник и если сбивался или не хотел читать, пороли. До окончания школы батя порол, да и позже сильно бил. Я из дома сбегал. Находил. А дома расправлялся жестко.Руки заломит помню, ногой в спину упрется и по голове кулаком надает. Пинком в комнату вбивает, а там уж держись, молотил и кричать запрещал. Ойкнишь, в сто раз больше получишь.
-Это же зверство! Не могу поверить. Мой папа, который в жизни даже замечание мне не сделал.
-Он всегда мне тебя в пример ставил. Орал мол Сережа маленький, а лучше тебя учится, спортом занимается а ты...! Орал и пощечинами осыпал. Мать всегда на его стороне была. А когда он заканчивал "воспитанием" заниматься и позволял прилечь, заходила она и опять гнобила меня и обещала сдать в детдом, если не начну лучше учиться. В десятом классе решил батя, что в медвуз пойду стал со мной физикой заниматься дома дополнительно. Вот - Антон закатал рукав - смотри с тех дней остался.
Он показал глубокий ровный шрам на предплечии.
-Но как?
-Штопором распорол. Водкой залил и сам же заштопал. Формулу я не помнил. Я бежать хотел в ту ночь. Мать услыхала. Батя к кровати ремнями пристигнул, а на утро высек. Короче сдал я в ВУЗ и сбежал в общежитие. Когда домой решался прийти всегда, без исключения, бит был. Мать просила вернуться. "Он меня оставит если ты не вернешься. Не прощу! Прокляну если из-за тебя я потеряю его."
-И ты вернулся?
-Не сам. Батя в общежитие приехал, без лишних слов вошел в комнату взял за руку и вывел. В коридоре кулаком губу рассек, глаз подбил и за шкирку в машину утащил. Дома избил и приказал сидеть тихо. "А не то мало не покажется" сказал. Так и жил я - взрослый парень под прессингом. Пить начал. Батя до смерти избивал. Пьяного бил и утром добавлял. Курить попробовал в 12, батя нос сломал, а на утро к себе повез гибс накладывать. Руку на пятом курсе сломал обухом от топора.
-Какого топора? Откуда топор?
-На даче были. Я всегда там много работал, а в тот день отказался деревья белить он замахнулся, а я блок поставил так он за топор схватился, зарубить хотел, но только обухом попал и опять в блок, рука хрясь и поломалась. Тогда батя оплеуху влепил в машину кинул и к себе опять повез. По дороге, конечно же, предупредил чтоб молчал. Я и молчал.
-А потом? Почему ты с ними остался?
-Я не остался, Сережа. Ординатуру при бате прошел. На работе он спокойно объяснял, нам молодым, что к чему. Если ему казалось, что я не проявил себя, то дома ожидала взбучка. Ребята даже не догадывались. Утром при всех Юрий Сергеевич спрашивал откуда синяк под глазом. Ну я и вертелся как уж. Не сказал же бы "Вы вчера подставили дома после ужина". Вбил батя в меня знания и уважение.
-А после?
-А потом я ничего не сказав в эту клинику, в морг, попросился. И вот уже который год работаю. 15 поди будет. Мать орала и сама с кулаками бросалась, батя измордовал в хлам. А я все равно хирургом не стал.
-Жил с ними зачем?
-Не жил. Баба у меня была, но пила. Хаты своей не было. Батя тебе квартиру купил. Так что на вторую работу он не из-за меня, Сереж устроился. Не попрекай тем чего не было. Батя маму заставил у моего родного отца алименты вытребовать. Помыкался я по городу. Несколько месяцев в морге жил. Потом мать пришла обещала, что все будет нормально и батя пальцем меня не тронет. Просила чтоб не позорил их и вернулся домой. Я вернулся и все по старому понеслось. Реже конечно, но батя пока в силах был руки распускал. Потом мать болеть начала. Я уволился, за нею смотрел, батя умирая сказал, что ни о чем не жалеет. Глаза закрыл со словами "я все верно делал"
-Прости их Тош.
-Знаешь сколько раз хотелось кончить их? Но так и не решился. Клятва "не навреди" мешала. Не проси меня простить. Не могу пока. Дай срок.
-Что мне сделать чтоб отцовское поведение загладить?
-Верь мне и все.Жизнь не удалась. Скоро кончусь, Танюшке твоей квартиру отпишу.
-Что ты говоришь? Почему?
-Церроз у меня, Серый. Месяца два-три осталось. Пока держусь, а потом в хоспис лягу. Молчи Сережа. Я все решил уже.
-Но ты же врач, у тебя знакомства. Неужели никто не может помочь?
Антон встал прошелся вокруг скамьи и молча вошел в здание. Я не знал, что сказать ему и ушел пришибленный открывшимся образом отца.

На звонки Антон не отвечал, с работы уволился, в квартире застать его не удавалось. Через два с небольшим месяца я получил телеграмму: " Умер Антон Похороны четверг 2 часа церковь Св Николая угодника ул Старопавловская 17"
Всей семьей мы стояли у одинокого гроба. Никто, кроме служителей церкви, не пришел выразить соболезнование. Похоронили Антона вместе с его матерью и моим отцом.
Опять он обошел меня. Я думал, что хотя бы после смерти встречусь со своим отцом и он будет моим и только моим.