Пламя чистой любви

Пламя чистой любви

Анатолий Павлиоти


ПЛАМЯ ЧИСТОЙ ЛЮБВИ

"Я не знаю ничего чище детской Любви"
(Автор)
Анатолий Павлиоти

От автора.
Эта новелла из сборника криминально-мистических новелл основана на реальных событиях. Имена всех героев изменены. Для передачи всего колорита описываемых событий я позволил себе допустить некоторую ненормативную лексику в диалогах героев. Кроме этого, не могу промолчать о том, что эта новелла появилась на ваш суд, дорогие читатели, благодаря одному человеку, который упорно инициировал меня на написание всего того, что вы сейчас будете читать. И не только инициировал, но и на протяжении всего творческого процесса буквально подталкивал, не давая мне ни малейшего шанса отступить назад. Теперь же я как автор прошу моих читателей только об одном: если вам, мои любимые, это произведение понравится, конечно, хвалите автора по праву. Но если не понравится, тогда я с большим удовольствием назову имя того, кто буквально заставил меня всё это натворить. Всего вам доброго.
1
Пьянство никогда не являлось добродетелью. Человек, для которого пьянство уже давно стало нормой жизни, в той или иной степени потенциально опасен как для себя, так и для окружающих его людей. Соответственно он, в сравнении с человеком, ведущим трезвый образ жизни, имеет больше шансов стать жертвой зла, или сам может стать тем злом, которое сделает своими жертвами других людей. В этом случае чаще и больше страдают его близкие.
Семья Невских ничем особо не отличалась от многих других подобных крепких деревенских семей. Муж, жена, желанный и любимый сынишка и старушка-мать. Пока не развалили Советский Союз, все были при деле. Иван был хорошим механизатором. Таких в колхозах всегда ценили. Он родился в этой деревне с красивым названием Рощицы. Окончил здесь среднюю школу и ушёл служить в армию. После службы вернулся домой крепким и красивым парнем, сразу став завидным женихом. Окончил курсы механизаторов и быстро освоил всю сельскохозяйственную технику. Ни в поле, ни в доме не было такой вещи, которую Иван не мог бы починить.
Через год Иван женился на первой деревенской красавице Ниночке. Поставили свой дом рядом с родительским, завели хозяйство и родили сына Сашеньку. Отец и мать Ивана скоро умерли. Иван был у них очень поздним и единственным ребёнком. У Нины же была только одна мать. Решили свой и родительский двор объединить в одно хозяйство. Оно оказалось очень большим и требовало постоянного внимания. Поэтом Ниночка, работавшая до этого на птицеферме, оставила работу в колхозе и занялась домашним хозяйством.
Невские никогда не бедствовали. В доме всегда всего хватало. Не раз бывало, что соседи обращались к ним за помощью. Невские никогда никому не отказывали. У Ивана на этот счёт был свой принцип, который односельчане называли чудным. Он любил говорить: «Я в долг никому не даю. Если кому что надо, приди и попроси. Никогда не откажу. Но если помощь мою примешь в долг, а потом вернуть мне попытаешься, то больше на мой двор ни ногой. Крепко меня этим обидишь». И этому своему принципу Иван следовал неизменно. Соседи относились к этому с пониманием и уважением. Деревня похожа на одну большую семью. Все здесь на виду. И если раз в этой семье потеряешь доброе имя своё, не вернёшь его уже никогда. Поэтому никто щедростью и добротой Ивана не злоупотреблял. Брали у него многие, но только в тех случаях, когда это действительно было крайне необходимо.
Завидовали ли Невским? Люди везде разные. Были и в Рощицах те, кому благополучие других всегда стояло костью в горле. Жила в деревне семья Пустовойченко. Да и не семья, а так, совместное проживание. Мужик и баба. Ленивые оба и оба большие любители дармовщинки. Кроме того, Пустовойченко очень уважали разного рода горячительные напитки. Так вот их Иван своей щедростью не очень жаловал. Особенно Екатерину. Колька, сожитель её, приблудился к ней однажды неизвестно откуда. Решила тогда Екатерина из него мужика в своём доме сделать. Загнала бедолагу под каблук, но мужика с него сделать так и не смогла. Уж очень не любил Николай работать. Ему было проще напиться и сносить потом Катькины побои, чем ни свет, ни заря выходить в поле и задабривать кормилицу-землю, вспахивая её, освежая и будущие плоды в ней сея.
Так вот, эта самая Екатерина, которую Колька за глаза звал «Зверюга моя», частенько посылала своё приблудившееся несчастье к Невским то яиц попросить, то картошки, а то и денег. Лично Николаю Иван никогда не отказывал. Жалел его почему-то. Всегда посадит его в летней кухне, борща тарелку с добрым куском мяса перед ним на стол поставит, сала нарежет, чеснока молодого с грядки надёргает. Ну и рюмочку обязательно нальёт. Накормит, напоит и потом обязательно даст купюру бумажную со словами: «Возьми, Николай, заткни рот своей стерве. Жалко мне тебя, божий человек. Но тебя ведь уже не переделать. А вот бабу твою я просто не люблю. Она тебя сгубила своим скверным характером да непомерной жадностью. Слаб ты, мужичок, так значит и терпи теперь».
И так она жизнь текла себе и дальше. Но наступили печальные 90-е. Союз наш нерушимый стремительно рухнул. Колхозы в раз обнищали. Что можно было украсть, украли. А остальное само сгинуло. У кого не было ничего, тот ничего и не потерял. А те, кто что-то имел, так не все смогли удержать. Для Ивана Невского перемены неожиданно оказались тяжёлым испытанием. Колхоз развалился, и он вдруг оказался никому не нужным. К городской жизни он не был приспособлен. А в деревне работы никакой не стало. Личное хозяйство ещё кормило какое-то время, но развернуться такому мужику, как Иван, в полной мере возможности это не давало. Так вот потихоньку да помаленьку змеем ядовитым начала вползать в семью беда. Колька по привычке почти каждый день к Ивану заглядывал. За рюмочкой водки или самогона вместе вспоминали былую жизнь. Всё чаще эти воспоминания затягивались на всю ночь. А утром после этого Иван работником был уже никаким. Проспит весь день, а к вечеру опять Колька заявляется. И снова пьянка до утра. Нина с матерью пытались отвадить Николая. Но на этой почве в семье начались скандалы. Дальше становилось ещё хуже. Постепенно для Ивана семьёй начал становиться Николай. Остальных он часто просто гнал от себя. Особенно Ивана стал раздражать сын Сашка. Подростку уже шёл шестнадцатый год. И он пару раз делал попытки вразумить отца, вернуть в семью его прежнего. А однажды Сашка даже заступился за мать, на которую отец не в первый раз уже поднял руку. С тех пор Иван никогда больше не называл сына по имени. Он стал для Ивана выродком и щенком. А потом Иван и вовсе заявил, что сильно сомневается в том, что Нина родила сына от него. И скандалы в доме стали намного серьёзней. Один из таких скандалов закончился страшной трагедией.
В деревне Рощицы не было своей школы. Ребята ходили в соседнее село. А это три километра от дома. Саша после уроков старался не задерживаться, т.к. отец обычно просыпался после очередной ночной пьянки во второй половине дня. Именно тогда для матери с бабушкой начиналось мрачное время унижений и побоев.
В тот день Саша вернулся домой как обычно. Войдя во двор, он обратил внимание, на непривычную тишину. Обычно мать и бабушка всегда были заняты в летней кухне, либо во дворе возле клеток с кроликами. Но двор был пуст, а на двери летней кухни висел замок. Это ещё больше удивило и насторожило подростка. Летнюю кухню запирали на замок только тогда, когда вся семья выезжала в город или отправлялась к кому-нибудь в гости. Кроме того, Саша отметил, что во дворе сильно пахло соляркой. Тревога начала усиливаться. Саша хотел войти в дом, как вдруг услышал за спиной голос отца:
- А, явился, щенок…
Подросток обернулся. Отец выглядел как никогда страшно. Весь взъерошенный, в глазах кровавое безумие, лицо опухшее, небритое. В руках он держал пустую канистру из-под солярки.
- Где мама? – спросил Саша.
- Мама? Мама в кухне. И бабка твоя, старая стерва, тоже там.
- Зачем ты их запер? Что ты опять задумал? Опять напился с дядей Колей? Папа, я прошу тебя, ну сколько можно…
- А кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался? Кто ты вообще мне такой? Чей ты выродок? А? Вот мы сейчас, кстати, у твоей мамки и спросим, - сказал Иван, ударил ногой по двери летней кухни и заорал, - Нинка, последний раз тебя спрашиваю, с кем этого недоноска нагуляла? Говори, иначе пожгу вместе с твоей старухой! Хочешь, сейчас и щенка твоего к вам закину?..
- Сынок, - послышался за дверью голос Нины, - беги, сынок! Беги! Он совсем озверел. Спалит он нас. Беги, соседей покличь, сынок!..
Перепуганный мальчик посмотрел в глаза отцу.
- Ну что зыркаешь волчонком? Бежать вздумал? А ты попробуй, давай, - сказал отец и страшно рассмеялся.
Вернуться к воротам Сашка не мог, т.к. дорогу преграждал отец. А в такие моменты медлить нельзя. Саша бросил портфель отцу в руки, развернулся и кинулся к огородам. Через них можно было легко оказаться в соседнем дворе, а оттуда уже можно было бежать на улицу и звать тех, кто мог быть в это время дома. Но не успел подросток сделать и пяти-шести шагов, как по ногам больно ударила пустая канистра. Возможно, это и не остановило бы подростка, но, оступившись, он зацепился ногой за беспорядочно разбросанные возле огорода шланги для полива, снова оступился, поскользнулся другой ногой на разлитой возле поилки для гусей воде и упал, сильно ударившись коленом о саму поилку. Острая боль не позволила быстро встать. И отцу хватило времени, чтобы нагнать сына и крепко ухватить его за воротник куртки. Иван всё ещё оставался сильным мужиком. Он одной рукой приподнял сына и волоком потащил его к летней кухне. Не имея возможности открыть замок одной рукой, Иван с первой же попытки вырвал его вместе с петлями, на которых замок висел. Он хотел открыть дверь ударом ноги, но её вдруг изнутри открыла Нина. Она даже сказать ничего не успела. Иван сильно ударил жену кулаком в лицо, зашвырнул в кухню сына, закрыл опять дверь, в ручку которой вставил черенок лопаты.
Оказавшись в летней кухне, Саша, постанывая от боли в коленке, сел на пол и осмотрелся. Мать лежала возле двери без сознания. Бабушка сидела возле окна на полу и плакала. Она была сильно избита.
- Ниночка, Сашенька, - слабым голосом причитала старушка, - за что же нам такое наказание?
- Бабушка, а что случилось? – спросил Саша и, не вставая, начал придвигаться ближе к матери.
- Колька опять явился. Мы с Ниночкой клетки во дворе чистили. Этот зверь, папаша твой, спал в доме. Нина кинулась к Кольке и начала умолять, чтобы он тихо ушёл. Она даже пообещала, что вынесет ему следом самогонки бутылку. Так нет же, этому алкоголику компанию подавай. Ну мы тогда с Ниночкой за ворота его силком начали выпроваживать. А он в крик. Вот и сдали у Ниночки нервы. У неё в руках скребок для чистки клеток был. Она этим скребком Кольку ударила по руке, которой тот вцепился мёртвой хваткой за калитку. Тут на беду этот зверь проснулся да во двор вышел. Смотрит, мы Кольку за ворота выталкиваем, а у того кровище из руки брызжет. Ещё и орёт Колька, что мы лучшего друга Ванькиного убиваем. Отец твой, как с цепи сорвался. Налетел на нас. Силищи то у него дай бог каждому. Затащил нас сюда, помял хорошенько и запер. Потом они с Колькой пили в хате самогонку. А после папаша твой притащил из сарая две канистры с соляркой и давай кухню поливать. Сказал, что спалит нас за то, что мы дружка его изувечили. Боюсь, внучек, он это сделает. Совсем дурной стал.
Саша толкал маму, пытаясь привести её в чувство. И тут до него донёсся запах гари.
- Ой, - вскрикнула бабушка, - он палит нас! Ой! Помогите, люди!..
Летняя кухня была каменной. А вот крыша – деревянная. Сгореть они, конечно сразу не сгорят, но в ядовитом дыму задохнутся быстро. Огонь сразу охватил кухню со всех сторон. Его уже было хорошо видно в небольшое окно. Саша никак не мог привести мать в чувство. Он плакал и звал её. Бабушка, пытаясь встать на ноги, упала и закричала от боли. Избивая, зять сломал ей ногу. Саша метался то к ней, то к матери. Огня он не боялся, т.к. до конца ещё не верил, что отец был в состоянии заживо спалить свою семью. Он был уверен, что отец таким образом хотел проучить маму и бабушку. Только когда неожиданно разбилось окно кухни, и внутрь влетела ещё одна полная солярки горящая канистра, Сашу охватил парализующий страх. Канистра упала к бабушкиным ногам. Вытекающая из неё солярка мгновенно вспыхивала, и бушующая пламенем огромная лужа быстро растекалась по полу. Спастись от неё бабушка уже не могла. Подросток видел, как огонь вдруг охватил её всю сразу. Она металась, каталась по полу в горящей луже солярки и страшно кричала. Саша смотрел, как бабушка размахивала огненными руками, как потом совала ногами, словно пыталась стряхнуть с них шипящее пламя. Огонь потрескивал и длинными вихрями взмывал вверх. Едкий запах горящей резины сбивал дыхание. Это горели бабушкины туфли. В этот момент в окно, разбив раму, влетела ещё одна канистра. Огненное озеро начало растекаться ещё быстрее, уже захватывая всё пространство кухни. Саша чувствовал нестерпимый жар. Едкий дым слепил глаза. В горле жгло. Подросток обхватил обеими руками ноги матери и изо всех сил пытался оттащить маму ближе к двери, куда огонь ещё не добрался. Но быстро понял, что это не спасёт. Он вспомнил, что в кухне, за газовой плитой, есть большой алюминиевый чан с водой. Чан наполняли через день-два и потом его воду использовали для готовки, для мойки рук и посуды, т.к. водопровод к кухне, когда была ещё такая возможность, подвести не успели. Вчера Саша сам натаскал вечером полный чан. Оставив теперь маму у двери, подросток запрыгнул на кухонный стол, пробежал по нему и остановился. Далее, чтобы добраться до чана, ему необходимо было спрыгнуть со стола и несколько шагов сделать по полу. Но пол от стола до чана уже был охвачен неистовым огнём. Думать и долго решаться времени не было.
Саша спрыгнул со стола и, обжигая ноги, в два прыжка оказался у чана. Перевернуть его можно было, если с силой потянуть на себя. Мальчик ухватился обеими руками за расплющенные края огромной посудины и рванул её на себя. Чан только покачнулся. Поняв, что у него не хватит сил перевернуть чан, Саша схватил стоявшую на газовой плите кастрюлю, вместе с остатками в ней борща окунул кастрюлю в чан и начал быстро выплёскивать воду на пол. Нестерпимо жгло ноги. Дышать уже было нечем. Подросток ещё раз потянул на себя чан. Чан накренился сильнее, но не перевернулся. Подросток посмотрел в сторону двери и понял, что матери он уже ничем не сможет помочь. Она горела, так и не очнувшись. А огонь лизал ноги мальчика всё выше и выше. Саша уже слышал запах своей горящей кожи. От ужаса, боли и отчаяния он закричал во всё горло, потом, упёршись одной рукой о край газовой плиты и подтягиваясь другой, он перегнул своё тело через край чана и мешком упал в воду. Это могло на какое-то время, пока не нагреется сильно вода в чане, спасти от огня. Но это не могло спасти от удушья и отравления угарным дымом. На спасение оставался один единственный шанс, и мальчик использовал его. Снова подтянувшись на руках, он вылез из чана на газовую плиту. Сильный кашель не давал возможности ни на один полный вдох. Саша понимал, что у него в запасе буквально считанные секунды. Уже кружилась голова, и мутилось сознание. Собрав все свои силы, Саша опять спрыгнул в огонь, здесь же сразу ухватился руками за раму разбитого окна и одним рывком просто выбросил своё тело из горящей кухни во двор. К счастью обгоревшие снизу, но мокрые ошмётки брюк не успели опять загореться. Мальчик на руках отполз от окна, из которого валил дым и вырывались яркие языки пламени, ползком добрался до ворот и выбрался за калитку. Где в этот момент находился отец, подросток не знал. Последними, кого он видел перед тем, как потерял сознание, были бегущие к нему соседи.

2
Сашу Невского выписали из областной больницы через месяц после трагедии. На его ногах до колен остались ужасные шрамы. Шрамы от ожогов были и в нескольких местах на руках. Забирала подростка из больницы родная тётка, которая жила в той же деревне, где и семья Невских. Она обняла подростка, погладила его по голове и сказала, что теперь Саша будет жить у неё. Но Саша вдруг резко отстранился от родственницы и сказал, что больше в деревню никогда не вернётся. А если его повезут силой, то он всё равно сбежит. Тётка успокоила племянника и попросила подождать её в вестибюле больницы, а сама направилась к врачу за выпиской. Врач сказал, что физически Саша уже вполне здоров, но вот его психика сейчас находится в очень тревожном состоянии. Если подросток так твёрдо заявляет, что не вернётся в родное село, то этим нельзя пренебрегать. Ещё много пройдёт времени, пока психическое состояние мальчика стабилизируется хотя бы в пределах близких к норме. Увидев своими глазами, как заживо горели мать и бабушка, самому гореть заживо – это не просто серьёзный стресс, это глубочайшая душевная травма. Не каждый в состоянии такое пережить. Врач посоветовал оставить пока Сашу в больнице ещё на неделю, а за это время постараться при помощи социальных служб и организаций опеки определить подростка в какой-нибудь интернат. Для мальчика это сейчас будет единственным выходом. Ну а дальше время покажет.
Вот таким вот образом в начале апреля Саша Невский оказался в школе-интернате для детей сирот. Его определили в 8-А класс к одному из лучших воспитателей Косых Вере Ивановне. Знакомясь с личным делом подростка, директор интерната Мохов попросил Веру Ивановну отнестись к мальчику с особым вниманием. Он сказал, что после такой трагедии поведение подростка может быть непредсказуемым. И желательно первое время пристально понаблюдать за ним, постаравшись оградить подростка от возможных конфликтов в детском коллективе. Было бы не плохо, если бы нового воспитанника удалось завлечь в один из кружков по интересам, чтобы отвлечь его от переживаний и помочь быстрее влиться в большую интернатскую семью.
Вера Ивановна указания приняла к сведению и пообещала, что хлопот у интерната с подростком не будет.
Знакомили Сашу с его новым классом во время самоподготовки, когда все воспитанники интерната садятся выполнять домашние задания. В классную комнату Сашу привёл сам Мохов и сказал, что очень надеется на то, что ему не придётся выслушивать от подростка жалобы на плохое к нему отношение. Свободное место в классной комнате было только рядом с Леной Климовой, белокурой красавицей с большими синими глазами. Саша прошёл на предложенное ему место, не поднимая головы. Девочки посмотрели на Лену и хихикнули. Мальчишки, ухмыляясь, переглянулись между собой. Вера Ивановна сказала, что пока Саша может просто посидеть, осмотреться и попробовать освоиться. А после окончания самоподготовки он сможет сам познакомиться с ребятами. Старостой 8-А была Женька Наумова. Воспитательница попросила девочку после самоподготовки познакомить новенького с распорядком дня воспитанников, с общим режимом интерната, его устоями и традициями. А ещё Вера Ивановна, обращаясь к Саше, отметила, что 8-А класс лучший в интернате и по успеваемости, и по поведению. И она никому не позволит отрицательно влиять на этот статус и мутить воду в детском коллективе. Саша не понял, зачем она это сказала, т.к. лично он ничего такого делать не собирался. Подросток по своей натуре был добрым, отзывчивым и застенчивым мальчиком. И он совсем не хотел меняться.
После окончания самоподготовки Вера Ивановна с двумя дежурными ребятами ушла в столовую накрывать столы к ужину. Все оставшиеся в классе воспитанники, не вставая со своих мест, развернулись к Саше, который, оказывается, так до сих пор так и не поднял головы.
- Эй, - обратился к подростку один из ребят, - ты вообще разговаривать умеешь? Или ты немой?
- Умею, - ответил Саша, не поднимая глаз и ни на кого не смотря.
- Ну так расскажи о себе, - снова сказал подросток.
- Не хочу, - сказал Саша и вздохнул.
- А тебя ведь никто не спрашивал, чего ты хочешь. Воспитательница сказала тебе с нами знакомиться. А воспитателей здесь надо слушать, - опять сказал всё тот же подросток.
Саша промолчал. Кто-то сзади бросил ему в затылок скомканный тетрадный листок. Саша резко обернулся и посмотрел на долговязого подростка с чёрными как смоль волосами.
- Цыган, ты только глянь, как он зыркает, - сказал уже знакомый Саше голос. – Ну прямо волком смотрит. Бойтесь все, он, наверное, кусается.
- Да он сейчас заплачет, - сказал тот, которого назвали Цыганом, и все в классе засмеялись.
- А ну его, - сказал первый подросток. – Не желает говорить с нами, значит, не уважает. А если не уважает, значит жить здесь хорошо и спокойно он не хочет. Так мы и заставлять не обязаны. Если он клоун, значит, будет нас смешить. Ладно, пацаны, пошли, покурим. А ты, клоун, только рискни настучать Верочке…
Большинство мальчишек вышло из класса. Остальные занялись своими делами, только изредка с любопытством бросая мимолётные взгляды в сторону нового одноклассника. К Саше подсела девочка, сказала, что её зовут Женькой и принялась рассказывать о распорядке дня в интернате и обо всём том, о чём попросила рассказать Вера Ивановна. Саша слушал её без особого внимания, всё это время рассматривая пальцы своих рук. Ему всё здесь казалось не только непривычным, но и весьма необычным. Удивляло то, что не надо ходить в школу за три километра от дома, т.к. дом и школа теперь были одним целым. Удивляло, что домашние задания дети выполняют все вместе в определённое время и все вместе в определённое время ложатся спать. Но больше всего его удивило и огорчило то, как его встретил новый коллектив. Ведь эти ребята ничего не знают о нём. Откуда же такая неприязнь и даже агрессия? Почему воспитатель просит подростов отнестись к новенькому более лояльно, даже как бы по-дружески, а подростки всё делают с точностью до наоборот. Или эта просьба была риторической? И теперь Саша не знает, какую линию поведения ему выбрать в отношениях с коллективом: уйти в себя, замкнуться или попытаться сразу объясниться с ребятами и загасить ещё не набравший силу зарождавшийся конфликт.
В столовой за ужином Вера Ивановна посадила Сашу за один стол с Цыганом и тем мальчишкой, который в классе с ним первый заговорил. Саша уже слышал, как ребята называли его Овчар. Не успел Саша ещё сесть на указанное ему свободное место, как у него незаметно исчез хлеб. Подросток не стал поднимать из-за этого шум.
После ужина, коллективного просмотра телевизора и наведения порядка в классных комнатах воспитатели строем сопроводили всех воспитанников интерната в спальный корпус. И снова для Саши было удивительно, что из помещения в помещение ребята должны были передвигаться организованным строем. А перед этим каждый воспитатель, построив свой класс, всегда пересчитывал ребят. И если кого-то не хватало, строй не двигался с места до тех пор, пока в нём не собирались все.
В спальне мальчиков Вера Ивановна показала Саше кровать, где он теперь будет спать. На матраце были аккуратно сложены две свежие простыни и наволочка, а под подушкой лежало тёмно-синее верблюжье одеяло. На деревянной спинке висело коричневое полотенце. И на всех постельных принадлежностях красовалась крупная чёрная прямоугольная печать с указанием учебного заведения. И было во всём этом что-то неуютное, отталкивающее и унылое. Вера Ивановна добавила, что зубную пасту, зубную щётку и мыло, а так же все учебные принадлежности Саше выдадут завтра.
После отбоя мальчишки ещё долго не спали. Кто-то бегал курить, кто-то просто шатался от кровати к кровати, и в основном ребята просто болтали и смеялись. Саша лежал на своей кровати, укрывшись одеялом до самого подбородка, и старался не только ни на кого не обращать внимания, но и самому казаться незаметным. Его несколько настораживало, что к нему никто не приставал, никто над ним не смеялся. Он ожидал, что именно в спальне, когда мальчишки останутся без контроля взрослых, Саша окажется в совершенно беззащитном положении, и подростки обязательно этим воспользуются. Но к счастью оказалось, что он уже больше никого не интересовал. Скоро подросток заснул.
Этой ночью ему впервые со дня страшной трагедии снился пожар в летней кухне. Мальчик снова переживал страшные минуты боли и ужаса. Снилось, что у него снова горят ноги. Огонь всё усиливался, и боль становилась нестерпимой. Саша опять слышал запах гари и паленой кожи. Сон становился всё более и более явным, и в какой-то момент Саша проснулся. Он сразу не мог понять, почему сон улетучился, а жгучая боль и неприятные запахи стали ещё более реальными. Он резко сел и увидел, что его ступни были действительно объяты языками настоящего огня. Охваченный ужасом, подросток начал истерически кричать и бить по ногам своей подушкой. Он звал маму и бабушку и, не понимая, где находится, умолял всех спасти его близких. Потом Саша буквально перепрыгнул через спинку кровати и, словно обезумев от страха, бросился из спальни в коридор. Он метался по всему этажу в поисках выхода. Но не найдя его, мальчик схватил с одного из подоконников горшок с цветами, выбил им стекло в окне и принялся решительно выбираться наружу. В этот самый момент чьи-то сильные руки буквально сгребли подростка у охапку, стащили с подоконника и бросили на пол. Ничего не соображая, Саша снова бросился к окну, и сильные руки снова отбросили его назад. Потом подростка поставили на ноги. Кто-то тряс его за плечи, что-то ему кричал, а он только мычал и рвался к разбитому окну.
Успокоили Сашу Невского только приехавшие на вызов врачи «Скорой помощи». Осмотрели, сделали успокоительный укол. Ожоги на обеих ногах и царапина на левой руке оказались пустяковыми. Порекомендовали показать подростка психиатру. Что было потом, Саша не помнил.
Проснулся подросток в изоляторе медпункта интерната. Ощутил жжение в стопах ног и боль в левой руке. Осмотрелся. Спиной к нему стояла женщина в белом халате.
- Что со мной произошло? – спросил Саша хриплым голосом.
Женщина обернулась.
- О, проснулся, герой? А ну, скажи мне, и зачем это тебе понадобилось ночью прыгать из окна третьего этажа? Тебе что, жить надоело?
- Я? С третьего этажа?.. – прохрипел Сашка.
- Ладно, лежи спокойно и выздоравливай. Воспитателям будешь своим рассказывать. Парашютист. – Сказала медсестра и вышла.
Саша повернул голову к окну и безучастно смотрел на плывущие белые облака на фоне высокого голубого неба…
- Эй, новенький, - послышался чей-то голос из угла изолятора.
Сашка приподнялся на локтях и увидел, что он здесь не один.
- Ты кто? – спросил Саша.
- Я Борька. Мы с тобой в одном классе. Слышишь, скоро придут тебя расспрашивать о вчерашней ночи, так ты говори всем, что ничего не помнишь.
- Зачем? – не понял Саша
- Затем, чтобы пацанов не сдавать. Они же пошутить только хотели. Кто же знал, что ты такой психический?
- Кто хотел пошутить?
- Ты что, на самом деле ничего не помнишь? – спросил Борька, встал, подошёл к Саше и присел на край его кровати. – Овчар с Цыганом ночью тебя прописать в интернате хотели. Эта традиция у нас такая, понимаешь? Всех новеньких обязательно прописывают. Но так как ты пацан не слабый, высокий и с бицепсами, то они привязывать тебя к кровати и раздевать побоялись. Сделали тебе просто «велосипед».
- Какой ещё велосипед? Я никакого велосипеда точно не видел…
- Нет. Это прикол так называется. Понимаешь, спишь ты, а тебе между пальцев ног тихонечко вставляют длинные скрученные бумажки из тетрадей там или из газет, не важно. А потом эти бумажки поджигают и ждут, пока огонь доберётся до пальцев. Такая ржачка тут начинается. Прикольно. Представь, спит пацан и ногами брыкает, будто педали велика крутит…
- И девочек новых вы тоже так прописываете?- перебил Борьку Саша.
- Нет, новым девкам велосипед могут только старшие пацаны сделать, если только девка красивая. А страшных пугают там по всякому. Но тоже ржачно выходит.
- Почему же только красивым этот велосипед?
- Не, ну ты, пацан, точно с другой планеты. Понравится, например, новая девка кому-то из старших пацанов. Так?
- Ну, допустим. Так что, жечь ей ноги за это надо?..
- Ой, я не могу, - вдруг громко захохотал Борька, и, обхватив обеими руками свой живот, повалился на кровати одноклассника на спину. – Не, ну ты точно ничего в жизни не догоняешь. А как ещё тогда этот пацан может посмотреть, какие новая красотка трусики носит? Ну, как тебе такая военная хитрость?
- Дикость какая-то, - ответил Саша и отвернулся опять к окну.
Борис толкнул его легонько в бок и спросил:
- А ты зачем из окна сигать хотел?
- Не помню, - честно сказал Саша.
- Ага, не помнишь. Вот и правильно. Ты ничего, тему быстро просекаешь. Если пацанов ведьме нашей или Моху сдать, они, знаешь, как потом отлупят. Их, знаешь, как все боятся. Особенно Овчара. Его старший брат тоже в нашем интернате учился. Говорят, что он со своими корефанами тоже одного кента новенького прописывали. Так кетн их потом сдал, а сам рванул когти в город. Старший Овчар потом затаился, выждал, пока учительский и мусоровский базар поутих. А потом на выходные сам того новенького отловил и замочил. Труп нашли, а доказать ничего не смогли. Наш Овчар говорит, что тоже хочет стать таким, как брат. Обещает, что тоже кого-нибудь замочит. Крутым стать хочет. Ты его остерегайся. Сильно ты ему не понравился. Он говорит, что ты борзый, и тебе надо рога обломать. А Овчар зря таких слов говорить не будет. Иначе у пацанов авторитет потеряет.
- Хорошо, я понял, - сказал Саша и опять отвернулся.
После обеда в изолятор зашла Вера Ивановна и устроила Невскому допрос. Это называлось у неё «А теперь, милок, поговорим по душам». Все воспитанники хорошо знали, что уже одна эта её излюбленная фраза ничего хорошего не предвещала. Нужно было либо самому в чём-то признаваться, либо докладывать о проступках своих одноклассников. На настойчивые расспросы воспитателя Саша рассказал, что ему что-то приснилось, он испугался и всё, что произошло ночью, сам и натворил. Очевидно, подросток был так убедителен, что Вера Ивановна не стала вдаваться в подробности. А скорее всего версия Саши её просто удовлетворила в первом, как говорится, чтении. Повздыхав глубоко, она довела до сведения подростка, как её сердце чует, что от Невского надо ждать ещё массу неприятностей. Вера Ивановна предупредила Сашу, что если он не угомонится, то она быстро выпишет ему путёвку в спецшколу закрытого типа.

3
Сашу выписали из изолятора на четвёртый день. Одноклассников он своих не выдал, но они его так и не полюбили. Кроме одного. Вернее, одной. Саша всё чаще начал замечать, что Лена Климова смотрит на него не так, как другие девочки. Смотрит часто подолгу прямо в глаза, а когда Саша ловит её взгляд, Лена никогда не отводит его первая. Сначала Сашу это немного пугало. Во-первых, Лена была и на самом деле самая красивая девочка в интернате. Кроме того, и это во-вторых, она была способна в учёбе, занималась в спортивной секции, хорошо читала стихи и даже пела. Понятно, что такой воспитанник всегда считается гордостью любого учебного заведения. Со временем Саша начал ловить себя на том, что он уже и сам искал этот взгляд, т.к. этот её взгляд показался подростку таким же тёплым, каким был взгляд его мамы, у которой тоже были большие синие глаза. Саша никогда никому не рассказывал о своей трагедии. Но вот на второй месяц его пребывания в интернате произошёл интересный случай, который изменил жизнь подростка в детском коллективе. Случай, который вернул Саше смысл и желание жить. Надо сказать, что вся жизнь воспитанников подобных интернатов основывалась на их почти полном самообслуживании. И в тот день класс Веры Ивановны был дежурным по столовой. Дети должны были готовить зал к приёму пищи всех остальных классов, а потом в этом зале производить влажную уборку и мыть всю посуду. После ужина Вера Ивановна дала Лене Климовой ключ от подсобного помещения и попросила принести дополнительно ещё одну швабру и ведро для мытья полов. Выходя из столовой, Лена столкнулась на пороге с Сашей и попросила его сходить с ней. Кладовка, закреплённая за их 8-А классом, находилась в цокольном этаже спального корпуса, и девочка идти туда одна вечером боялась. Только ребята дошли до спального корпуса, хлынул сильный дождь.
- Вот это да, - выкрикнул Саша, пытаясь перекричать шум дождя – прямо настоящий небесный водопад!
- Да, - крикнула Лена, - ещё и холоднючий такой.
Подростки в один миг оказались внутри помещения.
- А что, швабра и ведро нужны так срочно? – спросил Саша, осматриваясь, насколько он успел намокнуть.
- Не думаю. Там и без неё можно справиться. Верочка всё равно, наверное, уже ушла в школу свой сериал смотреть. Появится в столовке только перед отбоем.
- Тогда можно не торопиться. Давай переждём дождь в спальном корпусе, - предложил Саша.
- А что, клёво! - поддержала идею Лена. – Идём в подсобку, всё приготовим и там подождём, пока стихнет дождь.
Приняв, как им показалось, самое разумное решение, ребята пошли по коридору к лестнице. Здесь их обогнал Борька.
- Ты куда? – Спросила Лена.
- Овчар за сигаретами послал. Блин, я так промок…
-А Верочка ещё в столовке? – опять спросила Лена.
- Не, свалила телек дзырить. Можно культурно покурить. А вы чё тут ныкаетесь? Зажимаетесь?
- Дебил ты, Борька. Нас Верочка за инвентарём послала, - ответила Лена.
- Угу, - крикнул Борька уже на бегу вверх по лестнице, - физкульт - привет, любовнички!
- Вот же придурок, - сделала вывод Лена. – Вечно ляпает своим языком, сам не зная что.
Подростки спустились в цокольный этаж, зажгли свет и открыли подсобку своего класса. Кроме инвентаря, здесь ещё хранились матрацы, запасное постельное бельё и зимняя одежда воспитанников. Лена взобралась на стопку матрацев и позвала Сашу. Подросток запрыгнул на матрацы и сел рядом с девочкой. И вдруг Лена крепко обняла Сашу, притянула к себе и поцеловала в губы. Саша отпрянул от девочки и растерянно спросил:
- Ты что, с ума сошла?
- Саша, ты дурак? – не то оскорбилась, не то удивилась Лена. – Ты что до сих пор ничего не понял? Ну пацаны!.. Всё вам нужно разжёвывать. Саш, ты можешь быть с девушкой искренним?
- Могу… Наверное… - ответил Саша сильно смущаясь.
- Скажи, я тебе нравлюсь? Только не замолкай сейчас, как ты умеешь. Со мной не надо так. Нравлюсь, скажи прямо. А если нет, то просто уйди сейчас отсюда молча и всё забудь…
Саше Лена нравилась и даже очень сильно нравилась. Но ему казалось, что он не готов ещё к такому откровенному разговору. Слишком всё как-то быстро… Однако и уходить ему именно теперь совсем не хотелось. Поведение девочки, её неожиданный поцелуй, непривычная для Саши совсем уже не детская откровенность смутили его. Но в то же время именно этот поцелуй показался вдруг таким тёплым, таким не похожим на весь тот мир, который его сейчас окружал. Саша только сейчас понял, что именно это ему так нужно было. Эта неожиданная нежность, этот искренний и небезразличный взгляд больших синих глаз, который ещё вчера пугал его, сегодня возвращал его к жизни, согрев его сердце, наполнив душу тем, что однажды, казалось, уже исчезло навсегда.
- Саша, я не нравлюсь тебе… – сказала Лена растерянно, опустила глаза и чуть отвернула голову в сторону со вздохом какого-то недетского огорчения и обиды. – Боже, какая же я дура!..
Девочка уже сделала движение вперёд, собираясь спрыгнуть на пол и уйти, убежать, стиснув кулаки, чтобы не разреветься прямо здесь, на глазах у подростка. И вдруг Саша, неожиданно даже для себя самого, схватил её за плечи, притянул к себе и очень неумело, но по-настоящему нежно и желанно страстно поцеловал тёплые и мягкие губы девочки. И это был самый настоящий поцелуй во всей Вселенной.
- Сашка, милый… - прошептала Лена, когда Саша чуть ослабил свои объятья и дал девочке возможность вдохнуть. – Ты поцеловал меня… Сам поцеловал… Сам! Вот это да! Значит, я тебе нравлюсь?
- Очень, - ответил Саша, задыхаясь от волнения и сильных эмоций.
- Поцелуй ещё раз…
Саша опять поцеловал девочку, теперь не отпуская её дольше. Лена гладила его по голове, по щекам, по шее…
- Саш, а ведь ты целуешься первый раз в жизни. Угадала? – спросила девочка.
- Да. Я не умею целовать…
- Глупый. Ты так нежно прикасаешься к моим губам, так бережно меня обнимаешь. Я не буду врать. Я целовалась с другими мальчишками. Ну так, знаешь, без чувств. Считай, из любопытства. Но так, как с тобой, у меня не было ни с кем. Удивительно, ты кажешься таким сильным, высоким. А со мной такой милый и нежный. Скажи, а у тебя с девчонкой никогда ничего такого не было?
- Чего «такого»? – не понял Саша.
- Ну, постель там и всё такое?..
- Нет, ты что…
- Клёво! Ты совсем ещё девственник.
Саша сильно смутился. И Лена спросила:
- Саш, ты что, как будто испугался чего-то? Смешной ты. Я же просто спросила.
- Лена, а хочешь, я тебе свою историю расскажу? Но только тебе.
И Саша рассказал девочке обо всём, что произошло с ним и его семьёй. Лена слушала и плакала. А потом Саша вытирал ладонями её слёзы, обнимал её и нежно целовал.
Опомнились ребята минут через сорок. Шум дождя стих. Подростки спохватились, быстро взяли всё необходимое и вышли из подсобки. Свет в цокольном этаже не горел.
- Здесь кто-то был, - уверенно сказала Лена.
- Борька? – предположил Саша.
- Да, на него это похоже. Подслушивал, сволочь…
- А ну его, - сказал Саша, обнял Лену за талию свободной рукой и повёл наверх.
Из спального корпуса выходил уже совсем другой Саша.
На улице стемнело. Пахло только что прошедшим дождём. Весеннее тепло после сильных зимних морозов вперемешку с влажной свежестью приятно ласкало лица ребят. Саша сделал несколько глубоких вдохов, словно запивал то счастье, которое так пьянило и кружило ему сейчас голову. Потом взял Лену за руку, и они побежали в столовую, где их одноклассники уже заканчивали уборку. В столовой Саша сразу заметил группу ребят за самым дальним столом. Среди них были Овчар, Цыган и Борька. Лена тоже это заметила, бросила короткий взгляд на Сашу и пошла помогать девочкам вытирать столы. Саша высмотрел на полу ещё не мытый участок, набрал в ведро воды, хорошо смочил в ней тряпку, одел её на швабру и начал мыть пол. К такой работе ему было не привыкать. Несколько минут спустя его окликнули. Саша поднял голову.
- Эй, Ляксандр, подойди на секунду. Тут тебя спросить хотят, - крикнул Саше Цыган.
Саша прислонил швабру к ближайшему столу и подошёл к группе одноклассников. Овчар осмотрел его с головы до ног и спросил:
- Так откуда ты, говоришь, приехал?
- Из Рощиц, - ответил Саша, понимая, что подростки и так уже всё знают.
- Из деревни, что ли? О, парни, сколько лет у нас деревенской жлобни не было, а тут нате-срате, объявилося оно. Слышишь, ботаник, у тебя на селе что, девки не водятся? Или они у вас там до пенсии целки? Тебя вообще, кто сюда звал, а? У тебя же тётка есть. Вот и катись ты к ней, фуфло колхозное. Ты чего к нашим девкам пристаёшь? Чё, на Климуху глаз положил? Помацать сладенького захотелось? А сладенькое ведь не твоё…
- А может уже и не только глаз положил на Ленку, да, Борюсик? – влез в разговор Цыган.
- Не ваше дело, сказал Саша, развернулся, чтобы идти домывать полы.
- Ух ты, борзый значит? – прошипел Овчар. – Хамишь уже. Так мы тебя быстро в обратный путь снарядим. Вали в свою селуху угольки мамкины собирать…
Не известно, успел ли в ту секунду Овчар пожалеть о том, что сказал или нет. Но уже в следующую секунду он получил такой сильный удар ногой в подбородок, что длинная траектория его дальнейшего полёта закончилась под соседним столом. Цыган тут же вскочил, но принял на голову удар табуреткой и дальше уже вёл себя намного спокойнее, лёжа под другим соседним столом без особого желания участвовать в дальнейшей беседе. Да и остальным, похоже, разговор наскучил, т.к. они вдруг сами куда-то подевались. Все, кто находился на тот момент в столовой, замерли в оцепенении. Никто из них за годы жизни в интернате не слышал, чтобы в адрес Овчара даже за его спиной кто осмелился слово дурное сказать. Здесь, правда, в его адрес слов дурных тоже не прозвучало. Всё произошло быстро и молча. Зато какой результат!
Первой к Саше подбежала Лена, схватила его за плечо и быстро сказала:
- Беги из интерната. Они убьют тебя. Овчару нужен был только повод…
Саша сначала и сам немного растерялся. Кто-кто, а он от себя такого уж точно не ожидал. Однако растерянность длилась лишь какие-то секунды. Саша повернулся к Лене и сказал:
- Мне некуда и незачем бежать. А вот так теперь всегда будет…
В этот момент в столовую вся, как говорится, в мыле раньше срока ворвалась Вера Ивановна с воплем:
- Где драка? Кого убивают? Овчар, поддонок, опять мою кровь пьёшь? Где ты, паскуда бандитская, прячешься?
- Здесь я, - послышался сдавленный голос из-под стола, и показался бюст Овчаренко.
- Ты же это зачем, пакость, под стол залез? А? Думал, не достану тебя там? – ревела Вера Ивановна.
- Нет, - послышался не то голос, не то скрип из-под другого стола, и показалась разбитая голова Цыгана. – Это нас этот урод новенький побил и засунул…
- Что? Как новенький? – Произнесла Вера Ивановна уже совсем иным голосом, полного удивления. – Ты, Сашка, что ли?..
Но неожиданная растерянность воспитателя быстро улетучилась:
- Ах ты мерзавец! Без году неделя в нормальном детском коллективе, а уже вон что творишь… Ну ничего, я завтра с вами разберусь. А сейчас быстро закончили здесь и спать. Я из-за вас, ублюдки чёртовы, сериал не досмотрела. Догадываетесь, чем это вам пахнет? Всех в спецшколу для малолетних преступников закрою. Понарожают быдла, а мне потом нянчись с ними…
- А мы уже по возрасту для спецшколы не подходим, - заметил Цыган, потирая макушку.
- Ничего, надо будет, мы вам и возраст сократим. И не хами мне тут, жертва табора! Я тебе не лошадь краденная. Марш все работать!
Когда все воспитанники уже выходили из столовой и направлялись в сторону спального корпуса, Овчар, шедший сзади Саши, шепнул ему:
- Ну всё, ты труп.
- Ещё посмотрим, - шепнул ему в ответ Саша.
Однако весь остаток вечера и ночь прошли на удивление спокойно. Зато утром в привычной атмосфере интернатской жизни что-то изменилось. Саша сразу отметил, что все дети начали относиться к нему совершенно иначе. В умывальнике и в коридорах спального корпуса с ним здоровались не только его одноклассники, чего вчера ещё не было, но и ребята из остальных классов, которых он не то что по именам, а и в лицо-то ещё не всех знал. Его начали замечать. Некоторые даже услужливо пропускали его первым пройти в дверь. Хлеб в столовой теперь аккуратно лежал возле его порции, а не на полу или возле чьей-то другой тарелки, как до этого. Да и соседями по столу с этого утра стали совсем другие ребята, среди которых была и Лена. Саша понимал причину всех этих разительных перемен, но всё равно не мог сразу привыкнуть и не удивляться. Женька Наумова чуть ли не поминутно обращалась к нему за советом. А если что-нибудь говорила ребятам в классе, то в конце часто добавляла: «Правда ведь, Саша?» Подросток хорошо понимал, откуда подул ветер перемен. Кроме того, ему начало казаться, что, не спрашивая его воли, коллектив 8-А всё более уверенно не словом, а делом выбирал его своим новым лидером. Через пару дней после знаменитой драки даже Вера Ивановна всё чаще стала называть Невского Сашенькой, а не «эй, ты». Если же она во время самоподготовки выходила на минутку из классной комнаты, как она говорила: «Подышать», хотя все знали, что покурить, то обязательно говорила: «Невский за старшего».
Изменилось теперь отношение к Саше и у Овчара с Цыганом. Если они его раньше просто терпели, то теперь они его сильно ненавидели и одновременно побаивались. Овчар говорил, что Саша сумасшедший, и с таким он предпочитает не связываться. А ещё одноклассники между собой говорили, что на следующий день после драки, ставшей в таком полузакрытом небольшом обществе, как интернат для детей-сирот, схожей с военным переворотом, Овчара и Цыгана вызывали в кабинет директора. Говорили, что Мохов поговорил с ними, как умеет, и чем-то пригрозил. Саша не знал, что значит «как умеет», но догадывался. Однако простить Саше публично нанесённое оскорбление подростки не собирались. Наоборот, они тщательно продумывали свою месть. Овчар говорил, что просто выждать подходящий момент, неожиданно напасть и побить новенького мало. Вавки, мол, заживут быстро. Не тот, мол, кайф. Хотелось мести более чувствительной, чтобы не только их обидчик, но и все остальные поняли, кто здесь хозяин. Цыган предложил:
- А давай Ленку отлупим. У них же там любовь-морковь. На каждой большой перемене и потом, после самоподготовки вечером, вдвоём по углам шарятся. Фу, блин, противно. Сосуться, как эти… Ну эти, как их…
- И что с того? - перебил инициативного кореша Овчар.
- Как ты не понимаешь? Это же будет картина маслом. Давай ей рожу расцарапаем так, чтобы любому уроду смотреть на неё было заподло.
- Подпортить нашу красотку? – произнёс Овчар, и в глазах его забегали чёртики. – А что, по-моему, самое то. Только не сразу. Есть у меня одно давнее желание…
- Развлечься с ней? – спросил с вожделенной надеждой Цыган, и замер, глядя в глаза Овчару, боясь, что тот не решиться.
- Ещё как! – сказал Овчар и почувствовал, что снова обретает свой статус.
- Да!, - выкрикнул Цыган, - Наконец-то эта сучка будет знать своё место. А то достали уже: «Наша Леночка и то, наша Леночка и это…». Смотреть противно. Давай ещё и Борика позовём.
- Этот кусок дерьма нам ещё зачем? Зассыт и продаст.
- Овчар, послушай, я дело говорю. Он же в фотокружок ходит. Пусть фотик возьмёт. Наснимает Ленку голяком. А мы потом малолеток заставим фотки её по всему интернату развешать. Прикинь, какая ей стыдуха потом будет. Эта дура точно повесится. И любовничек её с горя рядом вздёрнется. Сразу все свои пасти позакрывают. Ну а мы с тобой потом геноцидом по всем фронтам долбанём!..
- Чем по фронтам долбанём? – не понял Овчар.
- Геноцидом…
- Цыган, ты где такие матюги вечно откапываешь? Проще не можешь сказать?
- Не важно. Ты только обрати внимание, как наши конченые шестёрки перед этим быдлом деревенским на задних лапках заскакали. А ведьма наша как вдруг резко Сашеньку полюбила…
- Это да, это я заметил. Все сразу скурвились. Уважение к нам потеряли. Нюх потеряли, ублюдки! Ну что ж, теперь у нас все запоют. Всех строить будем. Накажем эту суку так, чтобы надолго все запомнили, чтобы никому потом повадно не было…
- Когда? – спросил Цыган, у которого уже руки дрожали в предвкушении удовлетворения.
- Сегодня.
После обеда Лена с одноклассницей убирала класс. Дверь приоткрылась, и в классную комнату вошли Овчар, Цыган и Борька.
- Ленка, - обратился к девочке Овчар, - а давай нас Борик сфотографирует на память. Ведь школу скоро оканчиваем, а ни одной фотки, где мы вдвоём, и нет.
- Нужна мне твоя память. Валите отсюда, не натаптывайте…
- Слышишь ты, крыса, - обратился к другой однокласснице Цыган, - сбегай за водичкой. Я хочу цветочки полить. Всегда мечтал это сделать.
Девочка посмотрела на Лену, пожала плечами, взяла лейку и вышла из класса. Цыган закрыл за ней дверь и в дверную ручку просунул ножку стула.
- Вы что задумали, уроды? – настороженно спросила Лена. – Я ведь орать буду, вы знаете.
- А чего тебе орать? – спросил Овчар. – Мы ведь делать тебе больно не собираемся.
- Даже наоборот, - добавил Цыган ухмыляясь. – Мы, может, хотим подарить тебе несколько мгновений счастья. Мы же друзья…
- Да-да, - сказал Борька.
- Борик, - наигранно ласково сказал Овчар, - ты здесь у нас только пальчик для кнопки фотоаппарата. Твоё дело снимать шедевры крупным планом.
Овчар подошёл к Лене, заглянул ей в глаза и неожиданно грубо схватил девочку за грудь.
- Грабли убери. Я Сашке скажу. Давно не получал? – пока ещё довольно спокойно сказала Лена, т.к. не особо боялась этой троицы.
- Ох, как страшно, - буквально пропел Овчар. – А раньше ты была сговорчивей, не брыкалась. Или у вас там, может, любовь? Может уже и дала этому быдлу?
- Не твоё дело, - ответила Лена.
- Моё дело, моё, цыпка. Тебе что, городские уже не нравятся?
- Нет, не нравятся. Особенно такие три придурка, как вы.
- Так ты же не пробовала, - напевал Овчар и буквально надвигался всем телом на девочку.
- Кого, тебя? Да меня от одного твоего вида тошнит, - сказала девочка и оттолкнула от себя Овчара, пытаясь пройти к двери.
- Борзая стала, - прошипел подросток, схватив Лену за локоть и больно сжав его. – А вот от этого тебя не стошнит? А, шалава?
Овчар ухватил себя за ширинку, рванул её так, что пуговицы чуть ли не со свистом разлетелись по классу. Подросток злорадно рассмеялся. И тут же, резко прекратив смех, сказал:
- Ты что, сучка, думаешь, что никто не знает, как мой брат тебя три года назад приласкал? Или, может, ты опять целочкой стала?
- Ага, - подхватил Цыган с хохотом, - в медпункте заштопали.
Овчар опять начал наступать на Лену, прижимая её к учительскому столу.
- Или ты хочешь, чтобы мы об этом твоему Санечке рассказали?
- Только попробуй, гад! – вдруг закричала Лена. – Я тебе глаза выцарапаю!
Лена решительно кинулась на Овчара, но он сбил её с ног, резко завёл её руки ей за спину и повалил на учительский стол.
- Цыган, - крикнул он, - держи ей ноги, брыкается, сука… Ты только глянь, какой у неё ротик! Так и просится на грех. А ты, фоточлен кружка, - крикнул подросток Борьке, - снимай давай.
Цыган схватил Лену за ноги. Девочка сопротивлялась изо всех сил. Высвободив из-за спины одну руку, она одним молниеносным движением глубоко расцарапала Овчару лицо от виска до подбородка. От неожиданности Овчар ослабил хватку. Лена освободила и вторую руку, подтянула вместе со своими ногами к себе ближе Цыгана, ухватила его за волосы и сильно ударила подростка головой о столешницу. Цыган отпустил ноги девочки и заорал:
- ****ь, опять голова…
Ни секунды не мешкая, Лена вскочила на ноги, отшвырнула в сторону путающегося под ногами Борьку и бросилась к двери. Но в это мгновение чья-то сильная рука ухватила её за горло и сдавила. Лена не сомневалась, что это был Овчар, но обернуться не могла. А рука вдруг швырнула девочку прямо на стул, ножкой которого была заперта дверь. Лена больно ударилась о спинку стула грудью, отлетела назад и упала на пол. К ней подскочил Цыган, заломил девочке руки за спину и рывком поставил её на ноги.
- Овчар, - крикнул он, - Давай, загаси эту курву.
Стоявший рядом Овчар, ударил девочку два раза кулаком в лицо, а потом отошёл на шаг и со всей силы ударил её ногой в живот. Лена застонала и ослабила сопротивление. Цыган буквально закинул девочку на стол и навалился на неё всем телом. Овчар ухватил Лену за голову, заметив, как она пытается укусить Цыгана.
- Борик, – крикнул он, - тебе там сзади удобнее, стяни с неё трусы. Давай не ссы, там есть что поснимать. И крупно делай…
Лена, почувствовав, как Борькины руки оказались у неё под юбкой, снова начала напрягаться и изворачиваться, пытаясь вырваться. Не получалось. Тогда она начала кричать. Овчар сильно ударил её в лицо и заорал, обернувшись к Борьке:
- Ты, чмо фотографическое, что возишься там! Ты что, даже трусов с девки снять не можешь? Вот урод! Иди, держи её здесь за голову…
Овчар обошёл лежащую на столе девочку, придавленную тяжёлым туловищем Цыгана, задрал ей юбку, одним движением руки сорвал с неё бельё и снова заорал на Борьку:
- Иди сюда и снимай давай!
Борька подбежал и начал дрожащими руками то ли от страха, то ли от возбуждения, настраивать фотоаппарат. Овчар в это время пытался раздвинуть девочке ноги. Лена не переставала сопротивляться, и у Овчара ничего не получалось.
- Цыган, сука, держи крепче! – заорал Овчар.
- Как ещё крепче? Она кусается…
- Прижми хоть одну её ногу к столу…
- Чем? Я руки её держу и морду…
- Борик, у тебя там всё готово?
- Да, - хриплым голосом отозвался Борька. – Только что снимать? Она же дрыгается…
- Это глист у тебя в жопе дрыгается, недоносок! – сам сказал и сам посмеялся Цыган.
- Ближе подойди, урод! – Судя по голосу, Овчаренко был уже на грани животного бешенства.
Потом он сильно ударил кулаком Цыгана по спине и буквально взревел:
- Души её, хватай за горло и души эту тварь. Вы все меня достали. Ты что, гандон, с девкой справиться не можешь? Души! Потом её сами повесим… Души, я сказал…
Сам же он крепко схватил Лену за ногу, больно вывернул её и до хруста в суставах и прижал к столу. Но в этот момент другая нога девочки, оставаясь свободной, описала в воздухе дугу. Так Лена хотела ударить Овчара. Но она не видела его, и била наугад. Однако такая попытка защитить себя была не напрасной. На пути траектории удара оказался Борис. Удар оказался настолько мощным, что фотоаппарат, который подросток держал наготове, на несколько секунд стал его новым лицом. Лена хотела попробовать ещё раз достать Овчара, но сильные пальцы Цыгана сомкнулись на её шее. Девочка начала судорожно хватать подростка за руки, голову, лицо, вонзая в его кожу свои ногти и раздирая её. Она пыталась кричать, но могла только хрипеть. А Овчар в неистовстве уже начал заламывать девочке и вторую ногу. Ему это легко удалось, и Лена слышала, как он расхохотался. Это был страшный смех, нечеловеческий. Овчар был похож в эти минуты на зверя, который, наконец, угомонил сопротивление своей жертвы и сейчас готовился с неуёмным желанием вонзить свои клыки и когти в нежное белое тело, чтобы при виде будоражащей безумное воображение крови рвать в животном упоении жертву кусками, упиваясь её беспомощностью. И так бы это и было. Но вдруг…
Удар снаружи в дверь класса можно, наверное, было бы сравнить с внезапно налетевшим торнадо. Стул вместе с дверной ручкой отлетел в сторону. В класс ворвался Саша, подхватил по ходу упавший стул и, особо не разбираясь в ролях троих одноклассников, до тех пор бил их, пока в руке его от злосчастного стула не осталась лишь половинка ножки…
Когда в классную комнату 8-А вбежали другие воспитанники, а за ними и Вера Ивановна с директором интерната, все были уверены, что Невский Цыгана и Овчара убил. Оба подростка лежали в разных концах класса в позах завязанных морских узлов. Столы, стены и даже потолок в некоторых местах были забрызганы кровью. Борьки в классе не было. Только потом ребята, успевшие застать драку, напомнили Саше, что он выбросил этого прихвостня из класса через закрытое окно. Благо ещё, что классная комната располагалась на первом этаже. Борька отделался при падении только ушибами да царапинами от разлетевшегося в дребезги стекла и намокшими от страха штанами.
К счастью скоро выяснилось, что Овчар и Цыган были живы. Через пятнадцать минут после побоища «Скорая помощь» увезла их в городскую травматологию. Вера Ивановна уехала с ними, а Мохов, временно передав воспитанников 8-А воспитателю параллельного класса, надолго закрылся в своём кабинете с Невским и Климовой. Лена никак не могла успокоиться. Всё тело её била нервная дрожь, кровоточили разбитые губы и рассечённая бровь. Саша гладил девочку по лицу, по плечам и успокаивал её нежными словами. Мохов долго смотрел на них молча. Трогательное поведение подростка так поразило виды видавшего руководителя, что он никак не мог решиться начать задавать уже срывающиеся с языка вопросы. И только тогда, когда понял, что ребята немного пришли в себя, попросил их рассказать, что произошло. Больше говорила Лена. Её дрожащий голос иногда срывался на хрипоту, и она замолкала на несколько секунд. Мохов не торопил её, давая возможность вспомнить всё как можно подробнее. Потом говорил Саша. Он был так эмоционален, что директору приходилось всё время останавливать его и возвращать поток его речи в нужное русло. Когда Саша замолчал, и Мохов понял, что говорить подростку больше нечего, он чуть склонил голову набок, смотрел молча с минуту в окно, потом вздохнул и сказал:
- Конечно, такие люди как эта наша троица, должны быть наказаны. Но уж, конечно, не таким образом и не такими подростками, как ты, Александр…
- Но он же защищал… - попыталась вступиться Лена.
- Я понял, понял, - сказал директор. – И моё уважение, Лена, к твоему защитнику вполне искренние. Но это уважение просто как мужчины к мужчине. По правде говоря, не знаю, смогли бы другие так же поступить в данной ситуации…
- А Вы смогли бы? – спросила Лена и заглянула педагогу в глаза.
Всего одно короткое мгновение было заметно, как вопрос воспитанницы смутил Мохова. Он не был готов к такому вопросу и мог бы просто не отвечать. Однако ему по самому статусу не положено было этот вопрос пропустить.
- Ты знаешь, Лена, я бы и сам, наверное, задал бы себе этот вопрос попозже. У меня в жизни однажды была подобная ситуация, но я был уже взрослым мужчиной…
- Вы тоже защищали девушку от подонков? – снова спросила Лена, но тут же закрыла себе рот ладошкой, осознав, что она уже не первый раз перебивает руководителя.
- Ну, можно и так сказать. Жену. Тем не менее, Александр, как директор интерната, как педагог я не могу сказать тебе, что ты поступил правильно и можешь продолжать в том же духе. Наказывать ваших обидчиков должны специальные органы, которые имеют на это полномочия. А представь, если бы ты случайно убил одного из них? Ведь такое было вполне возможно. Ты бы из защитника превратился в преступника. И уже тобою занимались бы те специальные органы. Согласен со мной?
Саша пожал плечами и ничего не ответил. Чувствовалось, что мысленно он был ещё в тех событиях и, кажется, что сейчас он наоборот сожалел, что троих подонков он наказал не достаточно. Мохов подождал с полминуты и сказал:
- Вы думаете, что я сижу вот в этом кабинете сутками и ничего не знаю? Это не так. У меня давно уже эти два бандита, а по другом их после сегодняшнего и не назовёшь, вызывают нешуточную тревогу. Но просто вот так взять и убрать их из интерната не возможно. Есть определённые правила, от которых даже я не могу отступать. Вы, уверен, пока всего этого до конца не поймёте. Определить подростка в закрытое учреждение, т.е. в колонию можно лишь тогда, когда школа действительно исчерпает все свои возможности воздействия, и когда воспитанник действительно становится реально опасным для окружающих. Сегодня Цыганков и Овчаренко переступили черту, и, поверьте, путёвка в колонию им уже выписана. У меня же к вам есть одна очень серьёзная просьба. Прошу только понять меня правильно.
- Хорошо, говорите Вашу просьбу, - опять вставила реплику Лена.
Мохов выждал небольшую паузу и продолжил:
- Я прошу вас, а потом попрошу и остальных, кто видел и знает, что произошло сегодня, не выносить сор из избы. У нас не простое заведение, к которому и так не однозначное отношение в городе. И подобная слава нам сегодня совершенно не нужна. И потом, если до наших «героев» дойдёт то, что им уже уготовлена незавидная судьба – а если вы, выйдя сейчас от меня, хоть словом хоть кому-то одному обмолвитесь о том, что я только вам пока сказал, то они уже завтра будут точно знать об этом – Овчаренко и Цыганов сбегут из больницы. Они хорошо знают не только город, но и пригород. Искать их придётся очень долго. И ещё не известно, что они успеют натворить на вольных хлебах. Так пусть они пока будут уверены, что это они жертвы невинно пострадавшие от рук безжалостного маньяка Невского. Я и Веру Ивановну проинструктировал, чтобы она в больнице убедила их в этом, чтобы всячески жалела и утешала «героев». Пусть только вернутся в интернат. Вот тут мы их и упакуем по всем законам Уголовного кодекса. Договорились?
Лена и Саша утвердительно кивнули головами и согласились с директором, что он очень мудро «разрулил» ситуацию. Мохов отпустил ребят в класс, попросив предупредить его, когда Вера Ивановна вернётся из больницы.

4
Через две недели Овчар и Цыган снова появились в интернате. С Сашей и Леной они не разговаривали, а при случайной встрече демонстративно отворачивались. И вообще держались особняком ото всех. Первые дни они были заметно напряжены. Ловили каждый взгляд и каждое слово Веры Ивановны и Мохова. Но прошёл день, потом второй.… Не вызывал к себе на разговор Мохов, что было бы вполне логично. Воспитатель тоже больше не говорил с подростками о случившемся. Жизнь в интернате шла своим чередом. Хотя для Овчара и Цыгана она уже не была привычной. Они поняли, что свой авторитет силы и влияния они потеряли уже окончательно. Некоторые ребята, правда, ещё побаивались их, но когда бывшие лидеры пытались заставить их что-либо сделать для них или вместо них, все отказывались. Даже на угрозы Овчара сразу обещали, что пожалуются директору. Сейчас Овчар ещё опасался этого, ему было выгодно быть в статусе пострадавшего и, как говорится, не раскачивать лодку. Вёл себя более сдержанно и старался лишний раз не привлекать к себе внимание педагогов. Однако долго так не могло продолжаться. Мучила неопределённость. Цыган и Овчар решились выбрать удобный момент и сами заговорить с Верой Ивановной. Было похоже, что Вера Ивановна будто ждала этого разговора и уже в самом его начале объяснила подросткам, что выпросила для них у Мохова последний шанс, т.к. до окончания их учёбы в интернате остались считанные месяцы. Но строго предупредила, что теперь за ними будет круглосуточный контроль. Попросила подростков не подводить её, т.к. за них поручилась. Овчар и Цыган заметно успокоились и расслабились, но теперь даже на перекур ходили с оглядкой.
На самом же деле у директора уже был договор с инспекцией по делам несовершеннолетних, что троицей займутся сразу после празднования юбилея основания их города, т.е. со дня на день. Пока же он поручил Вере Ивановне подготовить все необходимые документы, осторожно собрать свидетельские показания у ребят, видевших не только последнее преступление её воспитанников, но и другие их проступки. Кроме того, Мохов без огласки поручил школьному врачу на второй день после случившегося свозить Лену в отделение судмедэкспертизы и снять побои. В общем, можно сказать, что взялись за негодяев (а как бы их ещё можно было назвать?) серьёзно, взялись так, чтобы наказание последовало неотвратимо.
Так получилось, что празднование трёхсотлетия основания города выпало на субботу. В этот день благополучно прошли все шумные праздничные мероприятия, а в воскресенье весь честной народ заслуженно отдыхал. Отдыхал и весь технический персонал интерната, всё руководство и учительский состав. В учебно-воспитательном учреждении в этот выходной дежурили только несколько воспитателей. Они объединили всех воспитанников по параллелям классов в большие группы. День не предвещал ничего плохого, работалось педагогам легко и спокойно.
Мохов обычно по воскресеньям со второй половины дня и до позднего вечера был в интернате. В спокойный выходной он имел возможность без суеты поработать с документацией, подготовить текущую отчётность, либо спланировать те или иные календарные мероприятия. Однако именно в это воскресенье в честь городского праздника вышестоящее руководство областного отдела народного образования организовало для директоров учебных заведений и лучших педагогов области выезд за город в курортную зону на большой пикник.
Итак, в интернате работали только пять воспитателей с пятью сводными группами детей. Чтобы было чем занять воспитанников, в актовом зале учебного корпуса поставили подаренный спонсорами большой телевизор с видеомагнитофоном. После обеда всех воспитанников собрали здесь для просмотра новых сборников мультфильмов. Периодически один-два воспитателя вместе со сторожем обходили большую территорию интерната, следя за порядком. Но всё было относительно спокойно.
Саша с Леной, предупредив дежурного воспитателя, не пошли в актовый зал, а сидели в своей любимой беседке около розариума. Беседка заросла диким виноградом и превратилась в очень уютное местечко для влюблённых. День был тёплым и тихим. Время летело незаметно.
После ужина уже заметно стемнело. До отбоя оставалось ещё пару часов и Саша с Леной решили прогуляться по зелёным аллеям интерната. В этот вечер они говорили о том, что через два с половиной месяца заканчивается их жизнь в интернате. Нужно было как-то определяться, как строить свою жизнь дальше. Лена уже давно решила, что будет пробовать в этом году поступать в музыкальное училище. Её уже даже прослушивал приглашённый преподаватель по вокалу, который заключил, что у девочки есть все данные для поступления и обучения в этом заведении. Саша хотел в городской школе окончить среднее образование, получить хороший аттестат и продолжить учиться в высшем учебном заведении. Но он ещё не определился, в каком именно, т.к. ему нравились сразу несколько специальностей. Их беседу перебила одноклассница, которая подбежала к Лене и что-то шепнула ей на ухо.
- Саша, мы на пару минут в спальный корпус по нашим девичьим делам. А ты пока подумай над тем, что я советую тебе по поводу института, - сказала Лена, и девочки убежали.
Саша ходил по аллее уже несколько раз от начала до конца и обратно, а Лены всё не было. Чем можно так долго заниматься, не понимал подросток. Подождав ещё минут пять, Саша решительно вошёл в спальный корпус, поднялся на второй этаж, постучался, а потом и заглянул в спальню девочек его класса. Никто ему не ответил, и спальня оказалась пуста. Саша прошёл по всему этажу и убедился, что на этаже, кроме него, никого не было. Для верности он несколько раз громко позвал Лену. На этаже было совсем тихо. Саша вышел во двор и осмотрелся. Пустынно и тихо. Неприятная и ещё неясная тревога холодным бризом окатила подростка. Он направился к учебному корпусу в надежде найти Лену там, но совсем не понимал, как в таком случае он мог с ней разминуться. По коридору ему навстречу со стороны актового зала шёл воспитанник из параллельного класса. Саша спросил, не видел ли он в школе сейчас Лену и Таню, с которой Лена ушла. Подросток ответил отрицательно. Но добавил, что сразу после ужина точно видел ту самую Таню на хоздворе вместе с Овчаром и Цыганом. Сашина тревога сразу приняла мотивированный статус. Было только непонятно, какие дела могли быть у Тани с Овчаром и Цыганом. Девочка была самая маленькая в классе, и этих двоих всегда боялась.
- А о чём говорили, не слышал? – спросил Саша.
- Нет. Оно мне надо. Ты новость уже знаешь?
- Извини, давай потом. Мне сейчас не до этого, - ответил Саша и направился к выходу из школы.
- Это про Овчара и Цыгана…
Саша остановился, обернулся и спросил:
- А что за новость?
- Кажется, этих двоих теперь реально уберут из интерната. Говорят, что кто-то сегодня шепнул Овчару о том, что Мох на завтра инспектора в интернат позвал. Кто-то слышал, как Мох из учительской ментам звонил и называл имена именно Овчара и Цыгана. Говорят, что это точно серьёзно…
- А кто слышал такой разговор Моха с милицией?
- Сань, я честное слово не знаю. У этих козлов шестёрок хватает.
- А Борика не видел?
- Он был в актовом зале после ужина. Там, наверное, он…
- Ты сейчас куда?
- Перекур…
- Хорошо, - сказал Саша, - если Ленку увидишь, скажи, что я ищу её.
Саша зашёл в актовый зал. Было темно. Работал телевизор, но его света было не достаточно, чтобы можно было разглядеть всех ребят. В поисках Борьки Саша пошёл между рядами.
- Ты чего по ногам топчешься? Сядь уже где-нибудь, – зашипела на него одна из воспитанниц.
- Я Борьку хочу найти. Не видела?
- Видела. Этот засранец лазил здесь, как и ты. Скотч просил.
- Зачем ему скотч?
- А он мне не отчитывается. Спроси у него сам.
- Давно он был здесь?
- После ужина крутился, а потом сдымил с какими-то малолетками. Сигареты, наверное, пошли стрелять у прохожих.
- С кем он свалил? – не расслышал Саша.
- Слушай, Невский, ты достал уже. Я тебе не справочное бюро…
Саша быстро вышел из актового зала, спустился на первый этаж и направился к выходу из школы. Проходя мимо классной комнаты 8-А, он ясно услышал, что за дверью кто-то плачет. Он дёрнул на себя ручку двери. Класс был закрыт на ключ. Саша постучал и прислушался. Плач стих. Однако Саша был уверен, что внутри кто-то есть.
- Кто там? - спросил громко подросток. – Это я, Саша. Кто там есть внутри? Я же слышал, как ты плачешь. Открой мне, не бойся. Я Саша Невский.
За дверью было тихо.
- Лена, Таня, это вы? – снова громко спросил Саша.
Послышалось еле уловимое движение, и снова стало тихо. Ключ от класса был у Женьки, но чтобы взять его, нужно было опять подняться в актовый зал. Однако всё нарастающая тревога заставляла Сашу действовать быстро. В таких ситуациях правильные решения, если ты окончательно не туп, рождаются в голове мгновенно. Выбежав из учебного корпуса, Саша свернул за угол и сразу оказался возле трёх окон классной комнаты. Крайнее окно было с секретом. Саша сильно надавил на раму правой рукой, и одновременно левой рукой рванул раму вверх и сразу на себя. Рама легко поддалась и открылась. Подтянувшись на руках, подросток ловко перемахнул через широкий подоконник и, спустя секунду, уже стоял возле учительского стола. В другом конце тёмного помещения кто-то с испуга толкнул стул. Стул отлетел в сторону, перевернулся и с шумом упал. Саша подошёл к выключателю и включил свет. За последним столом возле старого шкафа с учебными принадлежностями и наглядностью, зажав себе руками рот, стояла вся зарёванная и очень перепуганная Таня. Саша уже был готов наброситься на девочку и вытрясти из неё всё, что она знает о том, куда исчезла Лена. Но новое решение заставило его сдержаться и действовать более эффективно.
- Не реви, - сказал он сурово, но без злости. – Я всё уже знаю. Не бойся, они тебе больше ничего не сделают. Всё, этим уродам конец. Ты веришь мне?
Перепуганную Таню всю трясло. Она пыталась что-то сказать, но страх так парализовал её, что вместо слов слышалось только мычание.
- Таня! Таня! Прошу тебя, посмотри мне в глаза. Всё, слышишь, уже всё закончилось. Больше тебя никто не обидит, я обещаю тебе. Успокойся, пожалуйста…
- Они меня заставили, - сильно заикаясь, произнесла девочка. Её губы дрожали, лицо было бледным, глаза красные и до боли выразительный обречённый взгляд.
- Я уже это знаю. Никто тебя не обвиняет. Всё в порядке, правда. Скажи мне, что случилось. Я не могу найти Лену. Вы ведь вместе тогда ушли. Куда? Зачем?
- После ужина они обманом заманили меня в спальный корпус. У Цыгана оказался ключ от нашей подсобки. Овчар сказал, если я выполню одно их небольшое поручение, то они перестанут ко мне приставать и не будут больше обижать. Спустились в подвал. Я толком не поняла сразу, зачем. Вроде как надо было что-то взять из подсобки. Но в подсобке они на меня напали и раздели. Я даже не поняла, как в подсобке оказался Борька. Его сразу с нами не было. Он сфотографировал меня несколько раз. А потом Овчар сказал, если я сейчас не приведу им Ленку, то все фотографии они будут показывать пацанам. Мне было так стыдно. Мы поднялись из подвала. Они завели меня в умывальник и сказали, чтобы я привела себя в порядок. Потом Овчар сказал, чтобы я сказала Ленке, что у меня пошли первые месячные, и я не знаю, что делать. Я была очень напугана, а Цыган сказал, что это даже лучше, что Лена так даже быстрее поверит. Так и вышло. Она пошла со мной, чтобы мне помочь. В спальном корпусе Овчар сразу набросился на Лену, скрутил ей руки, а Цыган залепил ей рот скотчем. Потом Овчар ударил Ленку кулаком в лицо. Она упала. Цыган начал бить её ногами в живот. Овчар смеялся и спрашивал: «Ну, где твой лыцарь навозный? Что же он не спасает тебя?» Потом он сказал, что знает твоё слабое место. Сказал, что ты сильно боишься даже издалека смотреть на огонь , боишься огня больше смерти. И что теперь ты заплатишь ему за всё. Саша, я правда не знаю что они задумали.
- Где они, где Лена? – очень как-то по-взрослому спросил Саша.
- Они потащили Ленку и меня через чёрный ход спального корпуса на хозяйственный двор к складу. Я видела, что замок на двери склада был заранее сломан. Овчар всё время неприятно смеялся Ленке в лицо, хватал её за волосы, таскал из стороны в сторону, бил её сильно ладонями по щекам. Ленка не плакала. Только зло смотрела на пацанов. И, кажется, это их злило ещё больше. Цыган выкручивал ей руки и постоянно повторял, что она сейчас сдохнет. Было очень страшно. А потом Овчар сказал, что на склад завезли доски, краску, олифу и растворитель для ремонта спортзала. Снова ,как больной, хохотал Ленке в лицо и говорил, что получится отличный костёрчик к празднику. И после этого… - девочка вдруг замолчала, прикусила губу и посмотрела на Сашу.
- Что? Говори! Что было потом?
- Цыган одну страшную вещь сказал…
- Про Лену?
- Да. Они взяли её под руки и потащили на склад. Меня заставили тоже идти с ними. Овчар включил свет. Я никогда не думала, что склад внутри такой огромный. Пацаны потащили Ленку в самый конец. Там Цыган сказал Овчару, что ты можешь не узнать сразу, где Ленка, и она тогда просто тупо сгорит. Он сказал, что это будет не тот кайф. Им очень хотелось, чтобы ты слышал, как Ленка будет орать в огне, и мучился от того, что не можешь спасти её, потому что сильно боишься огня. А тушить склад сегодня будет некому. Мох же всех отпустил домой праздновать. Пока пожарка приедет, от склада только пепел останется. Сами они хотят дождаться тебя, чтобы посмотреть. А потом они собираются сбежать из интерната, и знают место, где ни Мох, ни менты никогда их уже не найдут.
- Что дальше? Говори быстрее! – крикнул Саша и схватил Таню за шиворот блузки.
- Саша, не надо… испуганно прошептала девочка дрожащими губами.
Саша отпустил Таню и, насколько это было возможно, сдержанно сказал:
- Рассказывай…
- Они ждали Борьку. Я не понимала сначала зачем. Тот скоро прибежал такой весь довольный. Оказывается он бегал за ключом от класса. Овчар сказал ему, чтобы отвёл меня в класс и там запер. Мне же он пригрозил, если я пикну, закинет меня к Ленке.
- И всё, тебя этот шакал привёл сюда?
- Да. Но я ещё видела, как Овчар подошёл к Ленке и сорвал с её рта скотч. «Это, - сказал он, - чтобы ты, сучка, погромче орала. Зови своего Ромео. Думаешь, сумеешь промолчать? Посмотрим, когда поджарим тебе жопу!» Они втроём начали ржать. Саша, им реально было весело. Я поняла, что всё серьёзно, что они не пугали. Овчар сказал Цыгану, что наконец-то они делают настоящее дело, что даже его брат так, может, и не смог бы. Он велел Цыгану разлить по всему складу краску и растворитель, чтобы горело всё, и чтобы до Ленки никто не смог добраться. Хотел и Ленку всю облить, но Цыган что-то там посоображал и сказал Овчару, что так не будет интересно, потому что Ленка быстро сгорит. А они вот именно и хотели продлить всё как можно дольше. Для них это весёлое шоу…
- Насладиться местью хотят, ублюдки. Дальше что?
- Борьке они велели отвести меня в класс, а потом выслеживать тебя. А когда ты появишься во дворе, бежать к ним, чтобы предупредить. Они не будут пока поджигать склад. Хотят, чтобы ты был поближе, и сам услышал, как Ленка зовёт на помощь.
- Вот гниды! – выругался Сашка.
- Да, это всё в основном Цыган придумывал…
- Вполне может быть. Овчар тупой, и сделал бы всё проще.
- Да, он только матюгаться умеет хорошо и руки свои распускать…
- Постой, а ведь Борька меня, кажется, ещё не видел. Если так, то выходит, что теперь всё в наших руках. И теперь их план уж точно срывается, а у нас есть время их перехитрить. Давай, лезь за мной в окно и потом беги к воспитателям. Пусть сразу вызывают пожарных и милицию. А я в это время этих уродов задержу. Очень у меня руки чешутся…
- Саша, Борька уже их предупредил. Он меня в классе закрыл, а сам вышел во двор и следил за окнами школы. С улицы вечером хорошо видны через окна коридоры на всех этажах школы. Он видел, как ты вышел из актового зала, спустился на первый этаж и побежал к выходу. Я через окно это тоже видела. Он тогда сразу побежал к пацанам на склад и уже предупредил их.
- Блин, ты почему сразу не сказала? Ну ты… Ладно, делай, что я сказал. Поняла? И не ныкайся по углам, а прямо к воспитателям. Поздно уже бояться. Ты слышишь меня?
- Да. Я всё сделаю. Честно!..
Саша выпрыгнул в окно и побежал к складу. Он понимал, что с этой минуты для Лены начался обратный отсчёт. И никто теперь не сможет его, Сашу, остановить. Никто! Но впереди в любую секунду вот-вот встанет другая преграда. Саша боялся лишь одного – не успеть до того, как чиркнет спичка, и наводящий на него тот непреодолимый страх парализует его волю, его отчаянный и смелый порыв, сделав тело его непослушным, когда даже сама мысль о следующем шаге, приближающим подростка к огню, вызывала внутри необъяснимый животный ужас. Саша чувствовал, что не сможет переступить через это даже сейчас. Он просто не сможет. Это навсегда останется сильнее его. Навсегда. Один только вид огня заставит его бежать, прятаться, кричать, только бы больше этого не видеть. Всего лишь одно любое упоминание об огне сковывало Сашку снова и снова. Он снова и снова почти реально ощущал душащие его запахи паленой резины бабушкиных туфлей и горящих тел. И нет такой силы, которая хотя бы раз сможет заставить подростка переступить через это. Саша бежал, быстрее, чем мог когда-либо раньше, но ему казалось, что всё равно не достаточно быстро. Весь мир в мгновение исчез. Всё исчезло, всё было уже где-то далеко позади… И теперь Саша видел только пару десятков метров… Только они были перед глазами, такие почему-то длинные, такие непослушные и неподдающиеся его нечеловеческим усилиям. Привычная асфальтированная дорожка до склада на хозяйственном дворе вдруг стала чёрной и враждебной.… Даже воздух, несущийся ему навстречу, теперь казался плотным, твёрдым, давил в грудь и сопротивлялся. Саша боролся с ним, отбрасывая его в стороны, наклонив голову вперёд, стремительно оставлял каждый метр за собой, забывал о нём и уже думал о следующем, преодолевал следующий, забывал и видел ещё несколько последних, самых длинных. … Успеть, ему нужно успеть, успеть… Он чувствовал, что успеет. Ведь он сейчас такой быстрый, такой сильный, он сейчас сильнее их всех…

5
Будучи уже на хозяйственном дворе, Саша понял, что опоздал. Мысль эта, подобно молнии, ударила и прошла сквозь всё тело. Дверь склада была подпёрта железным ломом. Рядом никого. Значит, те трое уже удобно расположились где-то совсем рядом, готовые насладиться зверским сценарием своего шоу.
- Эй вы, твари! – закричал Саша. – Я знаю, что вы здесь. Если вы такие смелые, выходите ко мне. Отпустите Лену. Разбирайтесь со мной. Вас трое, а я один. Или вам даже втроём на меня одного страшно? Вы сыкуны, последние трусы. Все узнают, какие вы сыкуны… Только попробуйте что-то плохое сделать ей! Клянусь, я каждого найду и убью!..
- Чем клянёшься, здоровьем мамочки? – послышался голос Цыгана с крыши столовой, с которой лучше всего было наблюдать за складом.
- Цыган, тварь, давай, прыгай сюда, разберись со мной…
- А хрен тебе, быдло! Нам отсюда поинтереснее будет! – крикнул Овчар. – А хочешь кому рыло начистить, так вот, на, это тебе…
На крыше кто-то вскрикнул, словно от неожиданности, и сверху на асфальт неуклюже упал Борька. Неудачно упал на бок и сильно ударился головой. Потом перевернулся на спину и широко раскрытыми глазами посмотрел на Сашу. Было видно, что подросток пытался что-то сказать, но что-то ему мешало. Он как-то неестественно дёргал головой и тряс одной ногой. Выглядело всё это жутко. Саша даже отступил на шаг.
- Ну, вы и уроды, - громко сказал он, не сводя глаз с Борьки.
- Ты сам, падло, урод! Бычьё деревенское! Чё прискакал, а? Всё, пи…ц твоей шлюшке…
- Овчар, только тронь её…
- И чё? Чё ты мне сделаешь?
- Ага, ты достань меня, село! А у подружки твоей пока жопа совсем зажарится. Слышишь запашок от её жопы уже какой потянулся? У-у-у, какой ароматик!..
На крыше начали смеяться. И тут Саша только понял, что воздух вокруг всё более насыщенно наполнялся запахом горящих химикатов и древесины. Подросток обернулся к складу и крикнул:
- Лена!
Саша до последней секунды думал, что Овчар с Цыганом блефуют, что не решаться они на подобное.
- Лена! – ещё громче крикнул Саша и пнул ногой железную дверь склада.
Никто не отозвался.
- Вы блефуете, придурки! – крикнул Саша с надеждой в голосе. – Там нет никого.
Для верности подросток подошёл вплотную к двери склада и хотел приложить к ней ухо, но тут же резко отпрянул. Дверь была очень горячей.
- Где Лена? Вы же понимаете, что вам такое с рук не сойдёт. Давайте лучше между собой разберёмся…
- Иди ты в жопу со своими разборками, - крикнул Цыган. А потом добавил, обращаясь уже к Лене, - Идиотка, ты чё там молчишь? Ты же слышишь, что нахер ему не нужна. Он за тобой туда не полезет. Своя шкурка дороже!
После этих слов Саша вдруг засомневался, что Цыган и Овчар блефуют. И вдруг… Он не мог это контролировать. От двери веяло жаром. Перед глазами уже в который раз начали всплывать страшные картины деревенской трагедии. Безжалостный ужас начал стремительно овладевать телом и волей подростка. Саша посмотрел на железную дверь, представил, как внутри бушует огонь, и начал отступать назад
- Смотри, началось… - послышалось с крыши столовой.
Всё сильнее Сашу охватывало желание бежать отсюда, куда-нибудь спрятаться, закрыться руками и кричать, кричать, кричать.… Но в это же мгновение он отчётливо услышал голос Лены. Девушка звала его. Похоже, она была в отчаянии. Она то плакала, то кричала, то вскрикивала от боли.… А Саша смотрел на железную дверь, отступал всё дальше и ничего не мог с этим сделать. Всё вокруг становилось всё больше нереальным. В какой-то момент подросток ясно услышал: «Мне страшно, Саша!..» Но и это не остановило уже начинающееся его паническое бегство. Всё, он больше не мог. Он не был так силён, ему было страшно, он хотел спастись… Всё, бежать, быстрее бежать…
Кто-то схватил Сашу за плечо. Он вздрогнул и обернулся. Это была Таня. И ещё он увидел, что к складу бегут другие старшие ребята и воспитатели. К нему бежали люди, как тогда, в деревне, когда он понял, что спасён. В это мгновение он словно проснулся от кошмарного сна. Оцепенение страха отступило само собой.
- Сашка, - сказала Таня, задыхаясь от быстрого бега и волнения, - в интернате не работают телефоны. Кабель порубили. Сторож побежал звонить на остановку с автомата, но там ещё на той неделе трубку сорвали. Кто-то из взрослых сейчас побежал звонить из больницы за забором. А где Ленка?
Саша не ответил. Он только смотрел на неё, вдруг сознавая, что его Ленке никто уже теперь не успеет помочь. Он слышал, как за спиной на складе начало что-то трещать, что-то лопаться и стрелять. Воздух становился смрадным. Этим уже нельзя было дышать. А вокруг появлялось всё больше ребят и взрослых. Все пытались понять, что происходит, задавали друг другу вопросы, все были встревожены… Сашка смотрел на них и удивлялся, почему все стоят, как и он, в отдалении, почему не бегут за водой, почему они ничего не делают. Ведь теперь, наверное, дорога каждая секунда. Сашка хотел крикнуть им всем, что там, в огне его Лена. Но издал только слабый хриплый звук, который и сам-то не расслышал. Это было, как во сне, когда хочешь кричать и не можешь. Словно все под водой, и никто никого не слышит. Но это был не сон. Подросток обернулся, посмотрел на железную дверь, которая уже коптила из всех своих щелей. Ему показалось, что дверь теперь не была железной, что она стала стеклянной. А сквозь это большое закопченное стекло он видит такое красивое лицо своей девушки. Она улыбалась. Его губы вспомнили тепло её губ, его щёки вспомнили нежность её рук, его руки вспомнили волнующее биение её сердца… Что ещё могло иметь такую высокую цену? Что страх против этого? Ничто. Он призрак. Он сбежал раньше всех. И он уже больше не держал его за руки, не хватал за горло и не толкал его прочь отсюда. Этот трус, став таким ничтожным, маленьким и жалким, забился уже где-то далеко в тёмных углах и погибал в ознобе своего же ужаса. Остался теперь только волнующий стук живого сердца.
Саша сделал шаг вперёд, потом ещё один… Кто-то хватал его за руки, но он высвобождался и продолжал идти вперёд. Шаг за шагом. Вот его уже никто не сдерживал. Все остались позади. Наверное, ему что-то кричали. Он не слышал. Две тёмные фигуры танцевали на крыше столовой. Он не видел. Сбил ногой тяжёлый железный лом и, обжигая ладони, рванул дверь на себя. Сильный жар волной ударил в лицо. Пламя перед глазами, словно какая-то дьявольская жидкость, переливалось из стороны в сторону, вверх и вниз. Всего на мгновение подросток замер, завороженный этим зрелищем. Что-то вдруг произошло. Жар больше не обжигал его тела. Жар словно отошёл на шаг, присматриваясь и пытаясь понять, что сейчас сделает человек. Саша смотрел на огонь, как на поверженного зверя, который ещё скалился и огрызался, но уже более припадал к ногам, чувствуя другую силу. Саша смотрел на него ещё какое-то мгновение, а потом громко и уверенно сказал:
- Ну нет, вот этого я тебе уже не позволю…
…и перешагнул порог склада.
Сзади послышался приглушённый звук и всё затихло.
Прямо перед собой Саша увидел маму. Она улыбнулась, подошла и накрыла сына своей длинной шалью. И Саша пошёл вместе с ней. Он видел, как языки пламени жадно тянулись к нему со всех сторон, но развивающаяся шаль отбрасывала их прочь, как коварных стервятников, ждущих своего часа насладиться очередной павшей жертвой. В самом конце склада огня ещё не было. Саша увидел Лену стоявшей на высоком ящике. Она догадалась дотянуться до небольшого окошка почти под потолком помещения, разбить стекло и пытаться через него дышать.
- Саша! Сашенька! – вскрикнула она, увидев парня.
Лена спрыгнула вниз прямо в объятья любимого, крепко-крепко прижалась к его груди… Она плакала, что-то шептала. Но Саша не мог разобрать, что именно. Он приподнял её голову, поцеловал её мокрые глаза, щёки, губы, поднял девочку на руки и понёс её сквозь огонь к выходу. Лена смотрела в его глаза и словно не замечала, что происходило вокруг. Нет, не было рядом уже улыбающейся мамы, не было её длинной спасительной шали. Всё вокруг теперь было другое. Было яркое пламя. Но не то пламя, что сейчас обжигало их руки, их плечи и волосы. Это было яркое пламя любви. Оно горело внутри каждого из них, оно вырывалось наружу, сливалось в одно целое, светило ярче тысячи солнц и не знало никакой такой силы, которая могла бы его победить, не знало никакой такой тени, способной затмить его свет, яркий свет человеческой любви.

ЭПИЛОГ
Приехавшие пожарные ещё долго боролись с огнём. Синие и красные огни милицейских машин и машин «Скорой помощи» беспорядочно метались по стенам зданий интерната. А Саша, Лена и Таня сидели в тёмном классе на учительском столе возле открытого окна и еле сдерживали смех, наблюдая, как люди в белых халатах и в полном недоумении бегали по двору с носилками и искали пострадавших. И здесь же, в самом-самом дальнем углу стояли мама и бабушка. Они улыбались…


6 мая, 2012 год. Анатолий Павлиоти.

P.S. : (от автора). Я долго думал, а правильно ли я поступил, что оборвал сюжет на счастливой ноте. Именно оборвал. Жизнь ведь героев на этом не закончилась. А у неё, у жизни, свои правила, и чаще они не такие правильные для хороших и справедливые для плохих. Я взял на себя смелость признаться, что написал эту новеллу на основе реальных событий. И это так на самом деле. Но вот и задумался теперь, не должен ли я рассказать вам, мои дорогие читатели, о том, как же дальше сложилась судьба каждого их моих героев. Не за всеми судьбами мне удалось проследить. Однако немного почти о каждом я знаю. Сейчас уже точно уверен, что будет неправильно промолчать. Вот и решил я добавить к новелле ещё одну маленькую документальную главу. Пусть уже даже и после эпилога. Уверен, что вы, мои читатели, это правильно оцените и согласитесь со мной.

6
Саша Невский ещё два года оставался в интернате, пока оканчивал городскую среднюю школу. После он уехал в Киев, где поступил в одно из столичных высших учебных заведений. Получил две престижные профессии: юриста и экономиста.
Я по прошествии нескольких лет, тёплым осенним вечером после работы выходил за ворота интерната, направляясь домой. Уже за воротами ко мне неожиданно подошёл, честно скажу, неприятный, осунувшийся, болезненного вида старик и спросил, не знаю ли я, где бы он мог найти Сашу Невского. Естественно я поинтересовался, что он за человек. Это оказался Иван, отец Саши. Его не посадили в тюрьму, а отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Совсем недавно он вышел на свободу и теперь разыскивал сына. Мы вернулись вдвоём в интернат, и я из своего кабинета позвонил Саше. Саша сразу согласился приехать и встретиться с отцом. Я был свидетелем этой встречи. Двое мужчин, не обнявшись, не пожав друг другу руки, стояли в метре друг от друга и рыдали. Только раз я заметил, как они на мгновение встретились взглядами. Господи, в их глазах такое читалось…
Однако потом Саша поблагодарил меня. Мы перекинулись парой фраз, после чего Саша посадил отца в свою машину и уехал. Слышал, что Саша отвёз отца, фактически уже полного инвалида, в деревню, оставил под присмотром тётки, и какое-то время помогал родственникам.
С Леной Климовой я случайно в прошлом году встретился на одном из социальных сайтов. Конечно, мы оба обрадовались. Лена, как и мечтала, поступила в музыкальное училище, закончила его и вот уже много лет преподает в школе уроки музыки. У неё хорошая семья, любимый муж, двое сыновей. Я давно уже знал, что с Сашей они расстались по инициативе Лены через несколько месяцев после того, как Лена ушла из интерната. Сашка долго потом ещё страдал, пытался вернуть Лену, но жизнь закрутила, завертела и всё сделала по-своему. Саша так больше серьёзно ни с кем не встречался и ни жениться, ни завести детей не успел. Не знаю точно, каким образом случилось то, что после окончания учебного заведения в столице, Саша скоро попал в одну из столичных ОПГ (так тогда называли организованные преступные группировки) и по прошествии нескольких лет её возглавил. Его судьба закончилась печально. Он погиб в бандитской перестрелке вместе с начальником своей безопасности по кличке Цыган. Да-да, именно тот Цыган.
Овчаренко тоже пожил недолго и был зарезан в следственном изоляторе.
Борька-Борюсик, если можно верить слухам, и по сей день самый активный завсегдатай городских Гей-клубов. Но лично я его с тех пор ни разу не видел.
С Таней тоже общался в социальной сети. Такая же тихая скромная трусишка. Очень не любит вспоминать интернат. Родила мужу двух классных дочек, и мечтает уехать с семьёй в Россию.
Косых Вера Ивановна повесилась при очередном приступе белой горячки. После всех тех событий её уволили с работы без права работать в любом учебно-воспитательном заведении с детьми. Хотя многие тогда были уверены, что её посадят по статье. Ведь когда началось серьёзное следствие и уголовное разбирательство преступлений подростков, неожиданно вскрылись и преступления ряда работников интерната по факту хищения имущества, предназначавшегося для детей-сирот. Вера Ивановна была сначала одним из главных подозреваемых, а потом вдруг получила статус свидетеля и по-тихому была убрана из интерната. С тех пор и запила. Точно было установлено, что все хищения происходили за спиной Мохова. Я в это верю, и никто меня не переубедит, что это не так. Директор доработал до пенсии. Все надеялись, что он будет ещё работать, но он ушёл на заслуженный отдых по состоянию здоровья. И дальше его судьба сложилась незавидно. Решая проблемы жилья, дети Мохова, фактически выбросили его на улицу. Умер заслуженный педагог в полной нищете и одиночестве.
Ну вот, кажется, и всё. Ах, нет, не всё. Староста того 8-А класса Женька выучилась и работает по сей день в школе-интернате для детей-сирот учителем рисования и труда.
Остался ещё один фигурант, с которым вы, читатели, познакомились в самом-самом начале. Это автор. Совершенно точно и безошибочно знаю только то, что это я. И я теперь с вами.
Вот теперь всё.

7 мая, 2012 год. Анатолий Павлиоти



© Copyright: Анатолий Павлиоти, 2016
Свидетельство о публикации №216102701405