Кровный папа

Я просто хотел поесть. Никого не трогал. Сидел и ждал официанта. А они…
1
Каждую весну на путину приезжаю на Сахалин к своему боевому другу Сереге. Встретиться, поговорить, повспоминать. Вот и сейчас я возвращался назад, в свой маленький поселок в Казахстане на берегу Урала, в приподнятом настроении. Отдохнул, подзаработал денег, наговорился на год вперед.
До порта решил пройтись вдоль морского побережья, чтобы надышаться на все жаркое лето соленого воздуха и хвойного запаха леса.
Этот ресторанчик в портовом городке я приметил издалека. Конечно, в своих бахилах, кожаных брюках и порыжевшей куртке выглядел я не очень презентабельно, но голод – не тетка.
Допустил я всего три ошибки. Пока ждал официанта, не удержался и съел несколько кусочков душистого, свежей выпечки хлеба.
Вторую ошибку я сделал, когда на секунду снял свои огромные черные очки, чтобы протереть. Молодая парочка за столиком напротив, увидев жестокий шрам от выжженного духами в Афгане глаза, выскочила из-за стола. Я увидел, как парень отчаянно жестикулировал, показывая вышибале на меня тоненьким пальцем.
Приближались они ко мне с трех сторон.
-Ты, бомжара, чего хлеб жрешь бесплатно? Чего наших клиентов распугиваешь?
Я сунул руку во внутренний карман, чтобы показать деньги. Я вовсе не собирался калечить этих сопляков. Но это была моя третья, последняя ошибка. Они расценили мой мирный жест рукой совсем по-другому и с трех сторон бросились на меня. Сзади на затылок обрушился предательский удар деревянной битой.
Очнулся я от раскачиваний. Они бросили меня в подвал дома напротив. Как им казалось, обрекая меня на смерть. После удара головой о бетонный пол снова надолго потерял сознание.
Оказалось – нет. Обрекли – на жизнь!
Очнулся я снова от раскачивания. Что за черт! Неужели они еще куда-то меня хотят бросить?
Но это раскачивалась земля. Страшный треск и грохот складывающихся и падающих перекрытий однозначно подсказали мне, что это – землетрясение!
Хотя на Сахалине землетрясение – обычное дело, это было страшной силы.
Почти час от повторных ударов в подвале сверху сыпался щебень и стояла пыльная мгла. Потом наступила могильная тишина.
В полной темноте я стал искать выход. Ступеньки наверх были, но выход завален бетонными глыбами.
Стал пробираться вдоль стены на прежнее место. Наступил на что-то мягкое. Раздался писк.
Проклятые крысы! Хотел пнуть сапогом, но писк повторился и перешел в детский плач.
Ребеночек чуть длиннее моей ладони был плотно закутан в мокрую, но теплую пеленку. Совсем кроха, понял я.
Поднял руку. Нащупал опустившуюся плиту перекрытия. Это по ней ребеночек и скатился в подвал. Значит, надо мной раньше была детская.
Через день жизнь в подвале стала налаживаться. Из рубашки и майки сделал четыре пеленки на смену. Из рифленого листа алюминия, содранного с труб отопления соорудил бак для воды. Подставил его под оборванную трубу водопровода. К вечеру туда натекло литров пять воды.
Во втором баке собрал воду для стирки. Отжимал мокрые пеленки, окунал в бак, снова отжимал почти насухо и досушивал на теле.
Из опыта я знал, что с таким запасом воды запросто продержусь недели две.
А то, что спасатели работают, было слышно по отдаленному грохоту разбираемых завалов.
Один бы я продержался, но с ребенком… Время от времени плачем он напоминал мне, что пришло время кормления. Да и ко мне вернулся голод, временно утоленный в ресторане несколькими кусочками хлеба.
К вечеру плач ребенка стал беспрерывным. И я достал свою «бабочку».
Приготовил брючный ремень и воткнул нож в икру.
Соску, сделанную из куска рубашки, мочил в крови и давал малышу. Он с жадностью чмокал. Долго, пока не засыпал.
Я назвал его Димкой. Давно мечтал о сыне. Сделал ему люльку из своей куртки.
После кормления ремнем перетягивал ногу выше раны и досасывал сам остатки крови, пока она не останавливалась. Запивал ржавой водой.
Редко кто знает вкус своей крови. У моей крови был вкус жизни.
Слабость появилась через три дня. Одолевал сон и перед глазами постоянно расплывались радужные круги.
2
-А я вам говорю – он не мог умереть! Мы обязаны его найти! Он должен быть живой! Мурат и не в таких переделках выживал. Пошлите, пожалуйста, собаку!
Длинная ушастая такса скользнула в пролом над подвалом здания, который уже хотели заваливать землей.
Серега и проводник собаки приникли к бетонному перекрытию.
Снизу послышалось радостное поскуливание.
-Это Аська так сообщает, что внутри есть живые люди! – растерянно сказал проводник.
Серега сам нес на руках Мурата до машины скорой помощи и ни за что не хотел оставлять его одного. Так постоянно и щупал слабенькую ниточку пульса до самой больницы. Медсестра на качалке обтирала дезраствором смеющегося от щекотки малыша. А из ее глаз на кроху капали теплые слезы.
Первыми словами Мурата, когда он очнулся, были:
- Как там мой Димка? Живой?