Серебрянка

Илья Фомич и Зинаида Ивановна жили, если и не «душа в душу», что подразумевает душевную диффузию и перемешивание этих самых душ, то уж точно «душа на душу» - в состоянии, при котором эфирные субстанции нежно соприкасаются, стремясь к общению и взаимному щекотанию.

Щекотание это продолжалось без малого четверть века и неотвратимо влекло Илью Фомича и Зинаиду Ивановну к серебряной свадьбе. А так как событие это пройти незамеченным не могло, в связи со знанием их близкими основ алгебраического счёта, то двадцатипятилетние ячейки решено было отмечать по-взрослому. Не пирожными «эклер» с чаепитием, а солёными грибочками и разнообразием горячего и горячительного. Потому, как друзья и кровные приближённые ленной утончённостью аристократов не страдали, предпочитая громогласные тосты и наличие меню «от пуза».

И в связи с тем, что воплощение виртуального меню в материальное «пальчики оближешь» легло на плечи Зинаиды Ивановны, то Илья Фомич взял на себя бремя изготовления высокоградусной жидкости, руководствуясь девизом каждого настоящего мужика – «Всё, что можешь сделать сам – делай!»

Сразу же вслед за этим решением, Илья Фомич и изъял из хозяйства два двадцатилитровых бидона алюминиевого сплава. Были они им тщательным образом вычищены, проверены на течь, и заряжены сахарно-дрожжевым раствором, что неприятно раздражал обоняние Зинаиды Ивановны, но сулил вполне приличный объём и крепость конечного продукта. Для лиц далёких от самообслуживания, считающих винокурню притоном хмельных курильщиков, поясним, что поставил Илья Фомич сорок литров живой ядрёной браги, из которой впоследствии рассчитывал получить не меньше ведра забористого самогона.

Что в надлежащее время в точности и произошло. Смонтированный Ильёй Фомичом шайтан-агрегат выдал прозрачные литры «слезы» высокой очистки, что сивухой в нос не била, и бодро воспламенялась, горя таинственным синим пламенем. А перелив изготовленный продукт в раритетную бутыль с весомым званием «четверть», Илья Фомич насыпал вовнутрь пахучих лесных травок, закупорил горлышко дубовой пробочкой и поставил в укромный уголок, дозревать. Перед самой консервацией бутыли он, конечно же,.. конечно же, испытал на себе действие живительной влаги посредством её поглощения и всасывания в кровеносную систему. Убедившись же в том, что система приняла пробную порцию как родную, Илья Фомич крякнул и поставил себе зачёт за ладно выполненную лабораторную работу.

А как только Зинаида Ивановна справилась со своими картошками-маркошками и отбивными, тут сразу же их свадьба и случилась. Гость пошёл кучно, организованно и к назначенному сроку уже сидел за столом, сложив ручки на коленочках и рассуждая о превратностях климата.

Оглядев стол, как место будущего разграбления, Илья Фомич указал собравшимся гостям на графины, стоящие рядом с покупной казённой, как на «фирменный» напиток «Серебрянка», названный им в честь юбилея. И отметил, что в содержимом этих ёмкостей нет ни одной молекулы химии, а сплошь одна природная сила и энергия. Одним словом, Инь-Ян, да и только.

Вскоре празднование набрало необходимые обороты, затарахтело поздравлениями и восхищением закусками, раззадорилось байками, и уж после этого понеслось легко и непринуждённо, как тарантас на подшипниках. Изредка виляя вправо-влево в зависимости от темы застольной беседы.

Женская половина гостевой компании славила Зинаиду Ивановну за её кулинарные таланты, нет-нет, да и записывая на салфетках рецепт того или иного «язык проглотишь». Мужская же часть вела себя сдержанней, но время от времени и она выказывала своё уважение хозяину, закатыванием глаз от удовольствия, восхищённым качанием головы и причмокиванием от выпитой рюмки «фирменной».

Когда же гости, отмычав обязательное: «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…» - разошлись по домам, особо отметив, что уходят они «на своих ногах», хозяева убрали со стола, перемыли посуду и присели на кухне отдохнуть от нашествия. Оглядев остатки праздничных угощений, новобрачные и обнаружили, что осталось довольно таки много яств и напитков, но все они были произведены стараниями пищевой промышленности.

Сделанных же руками Зинаиды Ивановны пирожков не осталось и вовсе, а любимые Ильёй Фомичом голубцы жались к стенке огромной кастрюли сиротливой парой. Да и «Серебрянка» слегка мерцала на самом дне бутыли, при полном наличии не открытой «Праздничной».

Обозрев неиспользованные припасы, Зинаида Ивановна вздохнула и сказала, - И что мы теперь будем делать со всеми этими тортиками?
На что Илья Фомич хмыкнул и лишь пожал плечами. Когда же он налил себе рюмашку «слезы» на сон грядущий, Зинаида Ивановна пасмурнела и настоятельно попросила завтра же разобрать шайтан-агрегат от греха. Потому как баловство до добра не доводит.

Дождавшись утвердительного кивка супруга, она ещё раз вздохнула и вышла из кухни. А Илья Фомич выпил рюмку, выдохнул крепкое «Эх» и подумал, что всё ж таки есть, .. есть своя прелесть в тихом и славном натуральном хозяйстве. Потому, как оно, как не крути – натуральное, и потому, как оно, что не говори – хозяйство. И нет в нём всех этих обезличенных пакостей, хитростей и уловок, что неизменно копошатся под дымящими трубами производственных гигантов.

Когда же супруга окликнула его из спальни, Илья Фомич докурил и отправился в освободившуюся ванну. Принял душ, обрызгался одеколоном и, обозвав себя в зеркало красавцем, отправился к своей серебрено-новобрачной, повторяя про себя девиз каждого настоящего мужика…