О принцах и лягушках

В восемнадцать лет Алена оставалась таким же ребенком, как и в двенадцать. Во всяком случае, она по-прежнему верила в сказки. Она была мечтательницей, но стеснялась открыть свои мысли даже близким подругам – не хотелось, чтобы над ее красивыми мечтами надруга-лись непониманием и насмешкой. В классе седьмом у нее появилась подружка, с которой мож-но было говорить обо всем. Звали ее просто Зеля. Была она лягушкой обыкновенной, ярко-зеленого цвета, который и дал земноводному имя.
Появилась Зеля у Аленки случайно: соседские мальчишки пугали лягушкой девчонок во дворе, радуясь безумно звонкому визгу. Алена не испугалась. Взяла Зелю в руки и грозно ска-зала ребятам, что немедленно нужно вернуть ее домой, в родной пруд: «Зачем мучаете живое существо?! Ей страшно здесь, среди таких злых великанов, как вы». Мальчишки опешили от Аленкиного решительного тона, и только один сказал: «Не-е, ей теперь прыгать не придется, не видишь, что ли: у нее лапы задние сломаны». Алена перепугалась, поднесла лягушку к лицу, заглянула в ее глаза, и показалось девочке, что взгляд у той грустный-грустный. Мальчишки же рассмеялись: «Ты ее еще поцелуй! Вдруг это не лягушка, а принц заколдованный!». Кто-то толкнул Алену в спину. Девочка была готова расплакаться от обиды и убежала, чтобы не дать повода пацанам для еще больших насмешек над собой.
Дома Алена все же разревелась. Когда мама сквозь всхлипывания наконец разобрала, в чем дело, сразу же взяла инициативу в свои руки: лягушку поместили в неглубокую чашку с водой, а вскоре приехал и отец Алены, врач. Он осмотрел лягушку, наложил шины на задние лапки, рассказал Алене, как лучше утроить питомице временный дом, чем можно кормить, и успокоил, пообещав, что она непременно поправиться, хотя, возможно, хромота и останется.
Зеля поправилась и уже следующим летом, когда Алена с семьей выехала на дачу, была выпущена у ручья, в котором голосили десятки лягушек, ошалевшие от ранней жары. Алена аккуратно опустила Зелю на берег, давая ей освоиться на новом месте. Лягушка сидела, не ше-велясь, видимо, оглушенная обилием звуков, запахов и цветов. А может быть, вспомнила свой дом – болотце, речку, пруд… Алена не знала, где поймали ее мальчишки. Девочка сидела ря-дом, смотрела на Зелю: так хотелось увидеть, как лягушка совершит свой первый прыжок в родную стихию. Через полчаса колени Алены затекли, девочка плюхнулась на траву, а Зеля все еще не сдвинулась с места. Через час Алена несколько раз сменила позу, успела изучить все подробности прибрежных кустов зацветающей сирени и заросли камыша, сжевать с десяток тонких молоденьких травинок – лягушка сидела по-прежнему.
Приходила Аленина мама, велела не валяться на еще не успевшей прогреться земле, по-советовала оставить Зелю и предоставить ей свободу действия. «Свободу! Можно подумать я ее держу!», – возмутилась Алена. Просто хочется увидеть, как она прыгнет в воду, нырнет, а мо-жет, поплывет, ведь целый год ей приходилось довольствоваться небольшим аквариумом. Зем-новодное по-прежнему задумчиво сидело на месте. Подошедший отец предположил, что Зеля просто греется на солнышке – это обычное лягушачье времяпрепровождение.
– Лежат себе, подставив солнечным лучам блестящие спинки, а человек приблизится – тут же в воду!
– Вот именно! А Зеля – нет! Ты подошел, а она и не шевельнулась, – возразила Алена.
– Ну, может, она мои шаги знает и не боится. Сколько я мимо ее аквариума прошагал-то, – по-пробовал найти объяснение отец. – Или, может, она глуховата?
Шутка отца только огорчила и еще больше встревожила Алену:
– Если это так, что же тогда делать?
Мама позвала обедать.
– Как я могу уйти! Если она глухая, то не услышит подошедшего человека и не нырнет в воду. Что будет, если на нее кто-нибудь наступит?
– Дождь пойдет, – ответил отец.
Алена в недоумении посмотрела сначала на отца, потом на безоблачное пронзительно-голубое июньское небо, снова на отца. Тот кивнул на Зелю, пояснил:
– Примета такая: если раздавить лягушку…
Заметив, что глаза дочери наполняются слезами, он поспешил ее успокоить:
– Не волнуйся, Аленка, здесь же кроме нас никто и не ходит. Идем.
Алена только упрямо замотала головой.
– Я не могу оставить беззащитную Зелю одну!
– Лягушки сами о себе могут позаботиться, – уверил отец, взяв Алену за руку.
– Ну да, как она могла о себе позаботиться со сломанными лапками? Если бы не ты…
Подошла мама, ее слова об остывающем обеде подтолкнули отца поскорее закончить назре-вающий спор с дочерью:
– Бери свою Зелю, идем обедать.
Еще не раз Зелю высаживали на берег, причем в разных местах (вдруг первое было ей не по душе), и в солнечный денек, и пасмурным вечером. Лягушка никак не желала возвращаться в «природный дом». Она изредка перемещалась по земле, но недалеко. На голоса других лягу-шек Зеля почти не реагировала, хотя голосок у Аленкиной питомицы был неплохой (девочка неоднократно слышала ее скромное пение). Несколько раз Зелю погружали в воды ручья, ос-тавляли одну на час-два (как у Алены в это время стучало сердце!), но когда возвращались по-смотреть, воспользовалась ли лягушка возможностью «улизнуть», обнаруживали Зелю на том же месте. Казалось, она не проявляла никакого интереса к природе, к родной стихии, а, напро-тив, радовалась возвращению девочки, так, по крайней мере, казалось Аленке. Зеля даже пры-гала в сторону девочки, а если та наклонялась и подставляла руки, то лягушка забиралась на девичьи ладошки. В общем, осталась Зеля у Алены жить дальше. Алена очень любила Зелю за ее понимание, за ее искренние глаза, которыми она смотрела на девочку, пока та делилась своими сокровенными мыслями, сомнениями или надеждами. Бывало, Алена вдохновенно рас-сказывает, а Зеля слушает внимательно и в знак согласия квакнет пару раз, отчего у девочки на душе становилось хорошо, тепло: вот Зеля не предаст, не осмеёт ее романтические устремле-ния.
Больше трех лет прожила Зеля у Алены, но однажды, в очередной летний выезд семьи на дачу, она пропала. Алена уже и не думала, что лягушка может ее покинуть, и хотя иногда выно-сила ее на берег ручья, то только по привычке, потому что теперь не было необходимости про-гуливать Зелю – отец Алены еще предыдущим летом соорудил для любимицы семьи в саду не-большой прудик, и она там в свое удовольствие плавала весь прошлый дачный сезон. А тут в начале августа исчезла. Алена и оставила-то ее на несколько минут – ушла в дом за книгой сти-хов, которые хотела почитать Зеле, вернулась, да так и выронила книгу на траву…
Плакала Алена долго, уткнувшись в колени. Плакала, пока ее не окликнул мужской голос:
– Отчего, красавица, плачешь? От твоих горьких слез и ручей, наверное, соленым стал.
Алене неожиданно захотелось поделиться с проявившим к ней сочувствие и ответила:
– Зеля пропала. Я ее тут на траву посадила, вернулась, а ее нет. Я в траве искала и на берегу у самой воды – нет нигде. Если только в воду прыгнула и уплыла? – Алена всхлипнула.
– Нет, просто твой лягух (это была лягушка мужского пола) наконец-то стал принцем, – серьез-но сказал парень.
– Что? – Алена с удивлением посмотрела на незнакомца. Сквозь слезы, в которых играло солн-це, он показался ей необыкновенно красивым.
– Ты же верила когда-то, что лягушка может превратиться в принца, – продолжил незнакомец. – Одна обычная, но очень добрая девочка полюбила лягушонка, и ее любовь сняла заклятие, на-ложенное на принца…
Алена слушала его размеренный красивый голос и вспоминала, как всего три года назад появилась Зеля, как мальчишки смеялись над ней и кричали «Поцелуй своего принца!», как прозвали ее саму царевной-лягушкой…
Так Алена познакомилась с Иваном, обыкновенным пареньком, который, несмотря на свою заметную хромоту, во всем остальном был для Алены настоящим принцем…