Источник

Недалеко от деревни. Там где буйная лесная растительность спускается с косматой горки почти к огородам, бьет из земли родник.
Беря начало где-то в самых-самых глубинах земли, он, видимо недовольный темнотой и теснотой окруживших его недр, все же находит путь к поверхности, и, весело щебеча, выпрыгивает навстречу солнцу.

Это очень красивый родник. И вода в нем очень вкусная.
И целебная.
Старики говорили, что первые люди, основавшие нашу деревню, были из разбитого войска какого-то, забытого со временем князя. Пришли они сюда все израненные, измотанные. И главное без желания жить. Не знаю уж, что у них там такое вышло. Только… помирать, в общем, они сюда пришли.
Так-то.

Вот только не умерли.
Приглянулись они чем-то здешним лесным богам.
И сделалось так, что обычный до той поры родничок, вдруг стал для пришлых не простой водой, а настоящим источником жизни.

Слава Солнцу, слава Небу, слава Земле Матушке, да Огню защитнику.

И не важно было зверь ты, птица или человек, но если занедужилось или, защити Боги, запечалилось, то – придешь к роднику, зачерпнешь из собравшегося вокруг него озерца ладонью, хлебнешь, и вмиг в глазах проясняется и мир, до того немилым казавшийся, к тебе вновь светлой стороной поворачивается.

Так и деревня наша невдалеке встала.

И жили в ней люди. Мужики крепки, бабы – ладны, парни веселы, а девки – пригожи. А уж о детишках так и говорить нечего. Таких здоровых да непоседливых во всем залесье не сыскать было.

А слава о Роднике том далеко по окрестным деревням и городам разнеслась.
Многие через его силу к жизни вернулись, да счастье обрели.
Хромые, и горбатые. Бессильные и бесплодные. Просто себя в окружающем мире потерявшие, все, испив чистой Родниковой воды, в силу да в разум входили.

Слава Силам Богами дарованным.

Слава.
Да только правду говорят, что счастье как океан, пусть и большое, а без краю все равно быть не может.
Не успели внуки правнуков основателей той деревни до седых волос дожить, как, прознали о том Роднике те, кому знать не следовало.

По селениям давно слух ходил, что появился у князя загорского советник-колдун, ликом сух, одеждой черен, и на шее у него веревка, а на ней крест, и будто бы на нем –деревянное изображение мертвеца, с растопыренными в разные стороны руками привязанно.

В общем, узнал тот колдун о Чистом источнике.

Приехал. Посмотрел. Понюхал (пробовать, правда, почему-то не стал). И опять уехал.
А по весне вновь появился, да не один, а с ватагой строителей, да княжьими дружинниками для охраны.

Строители у него чудные. Вроде бы и из наших, Родных, а кресты на них, те же что у колдуна. И мертвец на крестах тот же. Как с одного образца сделанный.
Сами они (если хотят чего), то обычно по человечьи разговаривают, а как за крест схватятся то сразу по непонятному бормотать начинают.

И еще они воют.
Особенно по ночам воют.
В первую же ночь собрались у Родника. Но только лечиться не стали. Только встали кругом, зажгли факелы – и выть стали.
И во вторую ночь.
И в третью.

А строители они оказались хорошие.
Шустрые.
Не прошло и недели, как вокруг Родника частокол вырос. А внутри частокола – дом. А на крыше дома, все тот же мертвец (только размером покрупнее) руки растопыривает.

- Для кого тот дом?
- Для бога нашего, который на кресте умер. Этот родник его силой свят, и только по его воле всех излечивает.
- Ха-ха-ха! Да о вас тут еще и слухом никто не слыхивал, а наши прадеды уже от Родника сего жизнь черпали.
- Молчать, язычники.

Ишь, обзываются. Наши ребята такого обращения в жизни не терпели. Ну и побили красавцам морды маленько. И строителям. И колдуну ихнему. Наподдали, да отправили туда, откуда пришли.
И избу с частоколом по бревнышку раскатали.
Где ж это видано, чтобы Источник жизни от Неба да Солнышка закрывать.

И опять все стало так, как дедами заповедано было.

Только не зря тот колдун у князя в почете был.
День – другой, и пригнал он на наших парней дружинников в железо закованных.
- Усмирите – кричит – язычников. Они мне святому источнику поклоняться мешают.
Усмирили.
Людей.
Княжьи дружинники.
Кровь бурной реченькой прямо в Родник пролилась. Многие сильные да красивые люди в тот день жизни лишились. И столь велико побоище было, что у тех кто жить остался навеки в сердце страх поселился.

И взял колдун крест с привязанным к нему мертвецом, и опустил в наш Источник. И испил тогда мертвец из Родника и кровь лучших из нас.

Испил.
И отрыгнул ядом.

И закричал тогда колдун:
- Свершилось! Радуйтесь! Раньше ваш Родник просто лечил, а теперь он мертвых оживлять станет.

И, в доказательство, столкнул в воду труп сподручного своего.
И воззвал к мертвецу на кресте повешенному:
- Сам ты, умерев, ожил и силу обрел, то и раба твоего мертвого подними потому что верен тебе был он.

И встал раб.
Встал и пошел, как указано, было.

Смог колдун водой отравленной поднять мертвеца на ноги.

Но только оживить не смог.
Ходит человек, разговаривает, а все равно – мертвый.

Да только разницы той уже никто и не заметил. Потому что всех, кто после «усмирения» в живых остался, стражники в ту воду, что раньше Родником звалась, загнали и обратили в рабов мертвого Бога.

А рабы по определению не могут видеть разницы между жизнью и смертью.
Особенно если с виду все практически одинаково.


И сегодня, там, где буйная лесная растительность спускается с косматой горки почти к огородам нашей деревни, течет из земли вода.

Хорошо течет.
Овраг, что водой той промыт, далеко в чужих землях своей шириной да глубиной известен.

И стоит на краю того оврага небольшая такая, уютная часовенка.
Стоит.
А раз стоит, знать на то Божья воля. И не нам – рабам о том рассуждать.