Ш.П.И.

Я всегда мечтала стать невропатологом,в течении трёх лет учёбы в институте я посещала кружок нервных болезней. Мне было интересно всё что было связано с неврологией, и кроме как невропатологом я себя больше никем не представляла. Но судьба и жизнь диктуют свои правила. После окончании интернатуры по нервным болезням я рассчитывала поступить в ординатуру,да что там, планы и амбиции мои были высокими,если не сказать завышенными. Я мечтала в душе об аспирантуре,а дальше сочетать практическую работу с больными и наукой. В обл.здрав.отделе лежало моё уже подписанное заявление на вакансию ординатора, в Москве твёрдо пообещали пятнадцать мест и я вписывалась,а значит и комната в общаге ещё два года будет
моей. Наступала осень, интернатура была закончена, время от времени я звонила в обл.здрав.отдел, узнавала на счёт ординатуры.И вот в один из дней зам. начальника обл.здрав.отдела мне ответила,что пятнадцать мест Москва выделила,но двенадцать мест деканат пост.дипломного обучения отдал на коммерческих условиях Бурятии и оттуда приедут врачи на обучение. Настроение моё было в то время подавленное, работу в Томске было искать бессмысленно, ибо всё места в клиниках и больницах были забиты и не помогал даже блат,которого у меня не было. Комнату в общежитии надо было освобождать. Делать нечего, пришлось перебираться к родителям в село за сто километров от Томска, окружённого тайгой. Перебравшись в родительский дом и освоившись там стала думать,куда бы мне устроится работать. В селе был большой интернат или как его называли Ш.П.И. Шегарский психоневрологический интернат.
-ну почему бы не поработать здесь,-Подумала я,и пошла на приём к главному врачу чтобы обсудить этот вопрос.
-Невропатологи нам не нужны-Сразу же ответил мне глав.врач интерната.
-А вот в психиатрах есть нужда, психиатров нам не хватает,хотите дам направление на переспециализацию.Я попросила время на обдумывание, и после недолгих раздумий решила, ну почему бы временно не поработать психиатром. А через год опять попробовать поступить в ординатуру. И взяв направление поехала на переспециализацию.

Вернувшись через четыре месяца я приступила к работе психиатра. За это время мне отремонтировали кабинет, замечательно его обставили,и вручили мне ключ. Я была довольна,свой уютный кабинет, что может быть лучше.Принесли мне огромную стопу историй болезней для ознакомления ,и я с интересом погрузилась в мир шизофрений,паранойи,маниакальных психозов, бредов,галлюцинаций и прочих психических нарушений. Каждая история болезни можно сказать жизнь конкретного человека. И тут началось. Дверь кабинета почти не закрывалась.Больные заходили то по одному, то сразу по несколько человек. То что-то требуя, то рассказывая какие-то истории,явно бредового содержания.Я старалась отвечать что-то на их вопросы, но все мои разъяснения,попытки как-то что-то устаканить чтобы они покинули кабинет имели слабый эффект, они уходили и тут-же возвращались уже с другими вопросами,или требованиями. Я была в растерянности,
-А как же вообще с ними решают вопросы, если они не воспринимают никакие доводы и не хотят покинуть кабинет,и тут же возвращаются.
-Доктор, у меня загибки болят, помогите.
-Какие ещё загибки? -Недоумённо спросила я.
Вы не знаете что такое загибки? Какой же Вы тогда доктор -Возмущался больной.
-Ну Вы покажите Ваши загибки, я тогда и буду знать -Ответила я. И больной показывая на коленные суставы отвечает.
-Ну вот же они,загибки, как можно не знать таких простых вещей. Осмотрев его суставы я спросила у медсестры,
-А что,терапевта нет в интернате?
-Нет,всё назначают психиатры- И тогда я поняла что знаний психиатрии здесь мало, раз придётся ещё и соматические болезни лечить.Медсестра,властным и непререкаемым тоном выпроводила всех замучивших уже меня больных из кабинета.
-Как это она так ловко, -Подумала я. А я полдня пыталась выпроводить больных,выслушав немало бредовых идей,необоснованных как я выяснила жалоб и требований.
Да,надо тоже научиться так с ними разговаривать, а то не ровен час и сама сюда попаду с какими-нибудь завихрениями.
-Вдруг в дверь заглянула красная физиономия и заговорила,
-Врач,кабетки,дай,кабетки дай,кумпол болит -И появилась ещё рука и постучала по голове.
- Заходите -Сказала я. -Больной зашёл,я измерила давление, давление было нормальным, написав чтобы ему дали таблетку цитромона, отправила больного к медсестре на второй этаж в процедурную. Но минут через десять он опять вернулся и в дверном проёме появилась его голова.
-Врач,кабетки дай,кабетки дай,-Как заезженная пластинка твердил он одно и тоже.
Да что же это,Ира не дала что-ли ему таблетку-Возмущённо подумала я,и пошла в процедурную.
-Лариса Ивановна,да это же Слуцкий, он всегда таблетки просит,хоть тонну ему этих таблеток дай,он всё равно будет твердить одно и то же. Не обращайте внимания. И Ира позвала санитара,сказав чтобы он от моего кабинета всех больных развёл по палатам и наблюдал за тем чтобы меня не доставали.
-Я с утра всегда докладываю, что и как, кто заболел,у кого состояние сменилось. Ваше дело,обход сделать и осмотреть тех о ком будет доложено. В течении дня я тоже доложу о каких-то изменениях. А то если
Вы станете весь их бред выслушивать Вас тут надолго не хватит. Я вернулась в кабинет, под дверью никого не было.
Обрадовавшись тишине я снова погрузилась в истории болезни. И вдруг подскочила от резкого и громкого удара кулаком по столу, предо мной стоял пожилой мужчина,зашедший незаметно.
-Не имеете права меня здесь держать! Я реабилитированный! -Гневно закричал он, я непроизвольно вздрогнула от такого резкого крика, растерялась, не зная что ответить.
-Я разберусь -Ответила я.
Вы идите к себе, а я разберусь,как Ваша фамилия.
-Резников,-ответил больной.
-Никуда я отсюда не уйду, пока Вы не разберётесь -От растерянности я не знала что делать. Послала за Ирой.
Ира вошла,уверенным,командным голосом
-Резников,иди к себе в палату, все знают что ты реабилитированный, ты не у докторов требуй а родственников доставай,которые тебя сюда определили, они тебя сдали,они только и могут тебя забрать.
-Саша- Крикнула она санитара,
-Забери Резникова в палату, сегодня нашего нового доктора уже замучили все. Я была безмерно благодарна Ире.

Ночью мне снилась моя новая работа, красная физиономия Слуцкого всё время просила
-Врач,кабетки дай,кабетки дай.

В мужском корпусе я проработала около года, постепенно привыкла к больным, всех запомнила, про каждого почти знала ,о его жизни и заболевании. Научилась правильному общению,строгости, правильному тону, так что в основном
больные понимали сказанное и знали что требовать от меня выполнение бредовых просьб бесполезно и больше не донимали как в первые дни.Очень дружила я с ребятами больными ДЦП,жившими в одной палате, я с удовольствием с ними общалась,
все ребята были в колясках и по умственному развитию не такие уж и дебильные,как описывалось в историях, а лежачий Митя Завгородний был пожалуй поумней некоторых умственно полноценных. Почему ребята попали в психоневрологический
интернат,не знаю, но как мне показалось они вполне могли бы жить в обычном интернате для инвалидов.У Мити были парализованы руки, сведённые спастикой так что его кормили с ложки. Но этими же самыми руками он писал письма
больным,которые не умели писать красивым,каллиграфическим почерком. Замечательно рисовал, на каждый праздник он дарил мне рисунки, великолепно перерисованные с открыток с красивой надписью для меня. Просил чтобы ему покупали
нитки и ткань и замечательно вышивал крестиком. Ребята были очень дружны между собой и доброжелательны ко всем находящимся в отделении. В свою очередь персонал тоже с любовью относился к ним, сёстры и санитарки были к ним
внимательны, старались ухаживать,лечить,кормить.

Вовочка Аты.

Интереснейший персонаж,с олигофренией выраженной степени,с таким скудным словарным запасом что знал всего несколько слов.Высокий, крепкий и здоровенный обладал такой большой,доброй и нежной душою,что готов был каждого
обогреть,приласкать,помочь,накормить,умыть,расчесать,перестелить,донести,помыть. Неся неходячего больного на руках, нежно прижав его к себе всегда приговаривал.
-Ах ты маленький,хороший. Вовочка первый помощник в корпусе, разнести еду по палатам,накормить с ложки,а также и вынести из под больного. Очень чуткий к боли. Если кто-то болел,Вовочка сидел у постели,гладил по голове приговаривая своё
-Маленький,хороший.- Очень любил когда его хвалили.Если его похвалить,он тогда впрягался в любую работу с удвоенной силой,с неизменной улыбкой на лице. А почему его звали Вовочка Аты,а потому что он совсем не терпел когда его ругали. Если ему делали замечание,что он плохо помыл пол,швабра летела в одну сторону, ведро в другую и Вова орал
-А ты.а ты - и вставлял все матерные слова,которых в лексиконе Вовочки было пожалуй намного больше чем обычных И так как в гневе Вовочка был необуздан,ему старались замечаний не делать. Вову тоже любили все, за такую чуткость
и доброту души. Однажды медсестра оступилась на крутой лестнице и полетела вниз,её поймал Вовочка Аты и подхватив на руки как пушинку сказал как и всем
-Ах ты,маленькая.хорошая. Если бы Вова её не поймал,без серьёзных травм не обошлось бы.

После того как я проработала около года в мужском корпусе,меня перевели в женский.Больные были в основном умственно сохранны и большая часть работала во множественных подсобных хозяйствах для трудотерапии.
Тут началось тоже самое что и в мужском. У двери кабинета столпотворение, но мне хватило только выслушать внучку Ленина и сестру Софии Ротару. Позвав санитара я попросила всех развести по палатам. Больные поняли,что осаждать меня бесполезно и потеряли ко мне интерес. Обо всех нуждающихся в моей помощи мне уже доложили на пятиминутке.Комнаты у больных были обставлены максимально по домашнему, над кроватями ковры,на полу разноцветные паласы, на окнах множество всяких цветов.В холлах удобные диваны, пальмы,фикусы,огромадные как деревья. Видно,что персонал прилагает все усилия чтобы всё было как дома, ведь для женщин проживающих здесь это и есть дом.С женщинами конечно было как-то проще. В основном доброжелательные,утром встречали неизменным,
-Доброе утро,Лариса Ивановна - Были чуткими друг к другу и персоналу. Хотя как и везде иной раз вспыхивали ссоры,конфликты,порой драки с выдиранием волос.Но всё это крайне редко, и с помощью подруг по отделению и персонала быстро гасилось.В основном все конфликты происходили по вине одной женщины,Люды Ружек. Люда больна эпилепсией,очень злобная и агрессивная, В какую бы палату её не поселили,там сразу ссоры,ругань,плач. Ни с кем не могла она ужиться. И соседки сразу шли ко мне делегацией с просьбой переселить её. Куда только мы её не переселяли,везде одно и тоже. Устав от такого её психопатического поведения я назначила ей по таблетке азалептина три раза в день.Это не тяжёлый нейролептик который успокаивает и регулирует поведение. Наконец-то в корпусе настал долгожданный покой.Люда,неизменно спокойная,весёлая и доброжелательная, ну прямо не узнать.Так продолжалось в течении пяти месяцев. Утром как-то после пятиминутки наш главный врач Вячеслав Иванович попросил меня задержаться.
-Вот посмотрите -Сказал мне он.
-Ваша Люда Ружек написала на Вас жалобу в областной отдел соц.защиты,что Вы назначили ей таблетки от которых ей плохо,она с них спит и от них болит у неё голова.
-Предъявляла она Вам такие жалобы?
-Да что Вы,- Ответила я,она сама весёлость, и ни разу днём в постель не прилегла, любой из персонала подтвердит. В общем написали мы с Вячеславом Ивановичем пять объяснительных и не одну в области не приняли по тем или
иным причинам. Наконец грянула с проверкой оттуда комиссия. Разбирались,допрашивали больных,персонал,саму Ружек.Всё без нас,всё за закрытыми дверьми, Нам полное недоверие,словно мы фашисты,издевающиеся над больными. Приехали молчком,и уехали молчком. Через неделю прислали постановление,что жалобу больной считают необоснованной,а действия врача,то есть мои правильными. Вот тебе и доброжелательная Люда, Такой кипиш устроила.

Валентина Гинергардт.

Валя поступила к нам в отделение из карантина после того как её определили родственники. Я была удивлена. Как и почему от неё отказались домашние. Красивая молодая женщина, с уложенной причёской,ухоженная,в приличных платьях и костюмах,которые привезла с собой из дома.Спокойная и доброжелательная.При беседе выдержанная.полностью умственно сохранная.Во время разговора не выявила я никаких бредовых идей или хоть намёк на галлюцинации.Казалось что диагноз параноидная шизофрения Вале выставлен по ошибке. Заселившись,Валентина устроилась на работу в пошивочный цех,она хорошо умела шить на швейной электрической машинке.Пошивочный цех был незаменим.Интернат закупал различные ткани,а больные шили постельное бельё,ночные рубашки, халаты и мужские трусы, и не нужно было всё закупать, что было конечно выгодней и экономней. Помимо этого чинили старую одежду.Зашивали, клали заплатки. Валентина была в корпусе незаметной,утром проходя мимо на работу поздоровается и в течении дня я про неё и не вспоминала. И так около трёх лет. Ни одного обострения. Однако потом я поняла почему от неё отказались. Это прямо как гром среди ясного неба. Я как всегда пришла на работу и вдруг на планёрке докладывают, что у Валентины Гинергардт сменилось состояние. Зайдя в корпус подумала.
-Ну что там может сменится? Может бред какой-нибудь. -Однако зайдя в палату увидела такое чего раньше не видела. Кровати были перевёрнуты и даже деформированы, В палате словно Мамай прошёлся. В углу с искажённым лицом стояла
Валя и громко материлась. При попытке поговорить с ней в дверь где мы стояли полетела тумбочка,которую Валя подняла одной рукой и запустила в нас.
- Силища неимоверная --Сказала медсестра.
-Давно это с ней?-Спросила я.
-Да где-то с полчаса- Ответила она.
-Надо фиксировать,а мы подступиться не можем, того гляди убьёт.
-Надо звать санитаров из другого отделения-Сказала Я.
-Фиксировать-то надо,а то как укол ей сделать? -Созвали санитаров. Кое как с ней сладили,зафиксировали в усмирительную рубашку и к кровати. Я назначила высокую дозу аминазина.Валя кричала на всё отделение. Сыпались проклятия,угрозы
и отборный мат. Однако прошло время,а аминазин не действовал. Выждав нужное время,дозу повторили,результата ноль.Не зная что делать,пошла за глав.врачом. Осмотрели её с Вячеславом Ивановичем. Пришли к выводу что нужна
дезинтоксикационная терапия и более сильный препарат оксибутират натрия внутривенно. Поставили капельницу, сделали всё что нужно,безрезультатно. Такого обострения я ещё не видела. Я ушла домой,а состояние Вали не изменилось.Утром
ещё до планёрки я сразу к ней, Валя по прежнему бодрствовала. Материлась правда потише,но меня явно не узнала.Меня поразило,как она за сутки похудела,осунулась. Все попытки наши с Вячеславом Ивановичем в применении различных методик лечения не принесли большого успеха. Конечно Валя стала спокойней, , её развязали,но тихое помешательство продолжалось,любую одежду Валя рвала на ленты, с утра она голыми руками разбирала сетку на своей кровати,разгибая стальные колечки,которые и плоскогубцами-то не разогнёшь. За собой естественно не ухаживала. Красивые волосы пришлось сбрить,ибо сама Валентина не расчёсывалась и другим не давала себя расчёсывать,да и кто захочет подойти к ней настолько близко чтобы расчесать её,опасались что тихое помешательство перейдёт в буйное. Это длилось долго, по всем правилам её нужно было переводить в областную психбольницу на электросудоружную или инсулиновую терапию,но она растаяла как свечка, вид как из Освенцима, мы опасались что такого тяжёлого лечения она не перенесёт.
Это состояние продолжалось с осени до весны,прошла зима,заканчивалась весна,и Однажды проходя по коридору я вдруг услышала спокойный голос Вали Гинергардт.
-Доброе утро,Лариса Ивановна. Как Ваши дела?- Обернувшись я увидела в дверном проёме палаты Валю,он смотрела на меня осмысленным взглядом.
-Хорошо,
-А как твои дела? -Спросила я
-Хорошо- Ответила Валя. Это было сродни тому,что человек побывал на другой планете,или в другом мире,а потом вернулся.Валя быстро поправлялась.Весь персонал был несказанно рад возвращению Валентины. Ей несли из дома продукты,молоко,яйца,творог,домашние котлеты,кто что мог. Вале необходимо было усиленное питание,а еда в интернате оставляла желать лучшего. Кормили больных в те ельцинские времена отвратительно.Да и то в основном за счёт подсобного хозяйства,а без него и вовсе больные голодали бы наверно.Взять к примеру хотя бы тот факт что психическим больным нельзя без сладкого, центральная нервная система работает за счёт глюкозы, а больным в течении почти целого года даже чай давали без сахара.Мясо или котлеты были для них как праздник. Пустые щи на костном бульоне и гарнир с подливой из лука,моркови и томатной заправки.Валя довольно быстро поправилась, набрала прежний вес, отросли снова волосы, и опять опрятная и ухоженная стала работать в швейном цехе. А следующей ранней весной стала частенько заходить ко мне в кабинет и рассказывать,что ей пишет брат со снохой и обещают забрать её к себе. Расписывала мне в радужных тонах как она будет жить с ними, выращивать рассаду,ухаживать за огородом,возиться с племянниками. Я обратила внимание что эта мечта прочно захватила её мысли и душу и думала,что только бы родственники не передумали её забирать,а то получив такой удар Валентина может снова уйти от нас в обострение.Прошло время,Валя была незаметной, утром уходила на работу и порой мы даже не встречались,или встречались на выходе, я приходила на работу,а Валентина уходила на работу. И вдруг однажды ко мне прибежали её соседки по комнате в слезах и сообщили трагическую весть,Валя отравилась.Я с медсестрой рванули в её палату и послали за Вячеславом Ивановичем. Когда мы пришли в палату было поздно оказывать помощь.Валя уже умерла. На тумбочке стоял стакан,на дне которого осталось немного уксусной кислоты и письмо. Письмо было от брата,где он сообщил ей что они не смогут взять её к себе. Было настолько жаль её, досадно и обидно,что пережив страшное обострение она не пережила такого предательства со стороны близких. Я именно посчитала это предательством,В течении нескольких месяцев обещать её взять к себе,и одним письмом с отказом перечеркнуть её жизнь. Ведь брат же знал что пишет письма психически больной сестре а не просто обычному человеку. Ведь не смотря на созданные условия,и внимательное отношение персонала к нашим больным все они хотят домой. Всем хочется жить в своих стенах рядом с родными,близкими им людьми,которые определили их в интернат.

ШМОН.
У многих,проживающих в интернате больных была мания собирательства. Тащили в палаты всё что им приглянется, тряпки, бумажки,и прочую дрянь,особенно с помойки. Набивали этим мусором тумбочки, шкафы, прятали под матрас. Приходилось делать обыски собирать всё это в огромные мешки,чтобы выбросить на ту же помойку.Больные такой обыск называли называли шмоном.Так же необходимо было делать обыск на наличие острых и режущих предметов.Ведь во время обострения больные могли серьёзно ранить кого-нибудь из персонала,своих соседей или самого себя. Такие случаи по недосмотру были, больные наносили ранение как персоналу,так
и другим лицам. В таких случаях может быть опасным даже обыкновенный гвоздь или ложка. И ложки,а не то что ножи запрещалось иметь в комнатах. Был случай когда больной воткнул ложку черенком в глаз молодой медсестричке, хорошо что чудом глаз остался целым.Медсёстры,санитарки,санитар и сестра хозяйка совершали рейд,и начиналось,крик,слёзы,больные бежали ко мне в кабинет с жалобами
и стенаниями,что у них забрали драгоценную баночку из под кофе,или бумажечки,на которых они хотели делать записи,или писать мемуары.
На самом же деле банок из под кофе выгребали десятками в каждой палате,а бумажечки это чаще всего расправленные пачки из под сигарет,и прочая дрянь. И смех и грех. Набрав всяких тряпок больные связывали это всё у узелки наподобие капусты,многослойные такие узелки по инструкции надо было развязывать полностью,потому что больные заявляли что там были завязаны деньги,и их отобрали с этими узелками.Персонал ругался,но терпеливо развязывал каждый узелок,на что уходило много времени.И что характерно,шмон проводился два раза в неделю, однако количество выбрасываемого хлама всегда было примерно одинаково.Создавалось впечатление что его собирали сразу после того как выбрасывали на свалку.

В интернате помимо медицинского персонала были ещё воспитатели, я удивлялась как умело они обращались с подопечными,больные слушались их беспрекословно. На занятиях они делали всевозможные поделки,вышивали картины и картинки. Люди которые в силу психических недугов были неусидчивыми,порой раздражительными,терпеливо,с увлечением занимались творчеством. Был достаточно большой артистический коллектив,и больные олигофренией с разными степенями дебильности, с синдромом Дауна,которым запоминание даётся в сотни раз труднее чем обычным людям с выражением, читали такие длинные и довольно трудные стихи,
которые и здоровому трудно запомнить.Пели песни довольно слаженно и красиво в хоре и сольно.Танцевали тоже непростые танцы. Я поражалась терпеливости и умению общаться с больными воспитателей. На праздники они устраивали для интерната концерты,в красивых разнообразных костюмах они с удовольствием демонстрировали свои достижения в этой области,а мы с удовольствием
смотрели эти концерты.

Как-то принято в нашем обществе относиться к психическим больным с предубеждением, иногда с насмешкой, как к неполноценным людям.А они просто больны тем или иным заболеванием. За годы работы психиатром,наблюдая за своими подопечными я многое поняла.они умеют сострадать и сопереживать порой сильней и откровенней чем здоровые психически люди. У них много чуткости,чувства
взаимовыручки,они старательно выполняют работу которая для нас,здоровых людей является несложной,а для них трудна,но они обретают навыки для данной работы. И порой трудно понять,кто неполноценней в этом мире. Они,которым всё даётся с трудом,но они стараются познавать этот мир как могут и умеют,или те кто считает таких людей неполноценными и относится к ним как к людям низшего сорта.
А они просто несколько другие, и достойны своего места под солнцем.


© Copyright: Лариса Лаптева, 2016
Свидетельство о публикации №216060901113