Неотвратимый миг

Тьма. Такая липкая и непроглядная. Он задержал дыхание, чтобы не привлекать внимания. Этот ужасный звук!..
ДОН-ДОН-ДОН!
Будто замогильный стон... Боже сохрани!
Парень знал: это ОН! Знал, что времени не осталось. Рано или поздно это должно было случиться. Протянул руку. Ладонь обдало холодом. По стене неуверенно ползли тени. Зажмурился – и снова раскрыл глаза. Нет, не показалось! Потянулся к нему. Его руки тряслись. Зуб не попадал на зуб. А звук всё не прекращался.
ДОН-ДОН-ДОН!
Зажмурил глаза, чтобы не было страшно. Но выбора нет - он должен прикоснуться. Иначе это никогда не прекратится.
Или всё закончится плохо?.. ДОН-ДОН-ДОН!
Вытянул руку и коснулся чего-то холодного. Боже, сохрани... ДОН-ДОН!
«Я не хочу!.. Я этого не хочу... Это всё не так! Это мне только снится! НЕ-Е-ЕТ!» – кричал, вздрагивая ещё раз, уже от своего голоса. Он звучит так противоестественно в этой тишине. Где из звуков только... Одно прикосновение - и долгожданная тишина. Но мерзко и противно, что коснулся ЭТОГО.
"Вы уверены, что хотите отключить будильник?" - засветилась надпись на телефоне. "Вы 100% уверены, что хотите отключить будильник?" Подтвердил ещё раз. И можно пару минут полежать.
Пока готовился импровизированный завтрак: кофе с тостами и пара яиц «глазуньей», он провёл обычные утренние процедуры. Но долго поход туда не оттянешь, как ни старайся. Время – наш извечный враг, всё течёт, не жалея ни молодых, ни, особенно, стариков. У вторых его уже нет, а первым кажется, что времени в запасе настолько много, что его можно тратить на всякие пустяки.
Липкий страх накатывал волнами. Он вытер пот со взмокших ладоней о выглаженные джинсы. Оторвать глаза от пыльных кроссовок выше его сил. На земле – белым-бело. Такое бывает лишь снежной зимой, коих в нашем регионе не часто допросишься. А ещё в начале лета. Шаловливой детворе поджечь тополиный пух – одна потеха, но есть и другие, с покрасневшими слезящимися глазами и забитыми носами, этих не радует летний «снег». Защекотало в носу. Чихнул.
- Наверно, аллергия на то место, куда приходится идти.
На улице – ласковый июнь, но отнюдь неприветливая жара с раннего утра. Воробьи с любопытством чирикали на ветвях яблонь и абрикос. Гудящие старыми двигателями, автомобили пыхтели выхлопными газами. Но ему плевать на аромат цветов, что открывали магию рождения новой жизни. Тепло. Лето – пора любви. Молодость – время беззаботных прогулок под полной луной на берегу озера, таких романтичных и многообещающих. Разве это дело для юноши, полного сил и энергии, готового горы свернуть? Ему бы спать до двенадцати дня, а ночами и вовсе не ложиться. Можно гулять с друзьями, мопед неделю пылился в гараже. Или «Контр Страйк», да так, чтобы на всю ночь, до рассвета, когда мать гаркнет, вставая на работу: «Ты ещё не ложился? Глаза не повылазили?»
Но выхода нет.
И вот он плёлся по пыльному асфальту, громко шаркая, в надежде, что это как-то отвратит неприятный момент (и остановит время?)
На входе его встретил неприветливый дежурный.
- Паспорт! – сказал тот, сведя густые кустистые брови над толстыми очками.
- Но Илья Петрович, Вы же знаете меня хорошо!
- Паспорт! – повторил он, и брови стали ещё немного ближе друг к другу.
- Но я же…
- Сёма, это в обычное время знаю тебя. Но сегодня без документов не пущу. Не велено. ИМИ. Сам знаешь кем, - сказал мужчина загадочно.
Семён достал трясущимися руками вожделенный документ, подавив поднимавшийся по горлу неприятный ком. Вот-вот расплачется. А мужчине слёзы не к лицу.
«Не дождётесь!» - решил он твёрдо. Илья Петрович долго сравнивал имя со списком, потом начал внимательно рассматривать лицо.
- Что-то непохож!
- Но, Илья Петрович!
- Ладно, Стрелкин, проходи.
Юноша уже направился в сторону полуотворённой двери.
- Куда! – сердце Семёна упало в пятки. – Куда сам-то пошёл, без сопровождения? Эй, дежурные, проводите его!
Двое, накачанные, в костюмах тройках, с одинаковыми не обременёнными интеллектом лицами. Сзади захлопнулась дверь, и свет погас, казалось, навсегда. Как минимум, исчезла последняя надежда, что всё это сон, всего лишь один из тех кошмаров, что снятся после ночи, проведенной за «Думом»
Вот она – треклятая дверь, опечатанная бумагой с гербовой печатью и размашистой подписью, как будто это могло остановить кого-то. А за дверью…
- Куда намылился? Положи руки на стену, ноги на ширине плеч. Обыскать тебя надо.
По коже пошли мурашки, когда громила начал ощупывать его. Семён даже не понял: от страха или отвращения. Да, в самом-то деле, он же не преступник какой! Он же не давал даже причин для недоверия.
- Может, отпечатки пальцев возьмёте? – спросил Семён. - Или детектор лжи?
- Если надо будет, применим. Так, так! А это что у нас? – спросил он, извлекая из кармана джинсов смартфон. – Средства связи запрещены, и ты это отлично знаешь. Придётся его конфисковать.
Вошёл в помещение с огромными рядами столов. Присел на свободное место. Гробовую тишину нарушало лишь тиканье стрелок настенных часов. Час близился. Когда минутная стрелка поравнялась с отметкой «12», рыжеволосая женщина, поправив чёлку, вскрыла конверт. На минуту ему показалась, что была сорвана одна из шестисот шестидесяти шести печатей, и скоро зло вырвется в наш мир. «Только не открывай конверта. Я выбираю деньги, и сюрприз из чёрного ящика можешь оставить себе»
- Уважаемые экзаменующиеся, сегодня особый день, ведь вы сдаёте Единый Государственный Экзамен…
Открыл глаза. В холодном поту, руки тряслись. Вот так всегда: на две минуты решишь полежать после будильника – считай пропало!
А потом вдруг вспомнил: экзамен только завтра. А, может, не так страшен чёрт, как его малюют?