Passion's Killing Floor

Пробуждение от непродолжительного сна не обещает освобождения от неприятных воспоминаний о ночном кошмаре, в котором мне снова пришлось скрываться от созданных больным воображением чудовищ, надоедающих своими бесконечными угрозами найти меня где угодно и разорвать на тысячи частей. Их утробное рычание и зловещий смех преследует меня повсюду и не желает ни за что отпустить меня, дать шанс сделать глубокий, полный уверенности вдох и такой же размеренный уравновешенный выдох. Я привыкаю к творениям зла так же быстро, как к ежедневному обходу ночного сторожа с целью проверки, не укрылся ли кто от его вездесущих, внимательных к мельчайшим деталям глаз. Иногда он заглядывает и ко мне посмотреть, как я в очередной раз тревожно сплю или провожу весь день, сжавшись в комок в темном углу камеры. Он опять видит, как я почти лежу на полу, на половину свесившись телом с неудобной жесткой кровати. Видит, как я вздрагиваю и цепенею во сне от одного только вида монстров, порожденных помутневшим рассудком. Он прекрасно понимает, что ничем не может помочь мне, и неторопливо проходит мимо. А я корчусь наяву от воображаемой боли, которую чувствую каждой клеткой собственного тела, раскрываю рот в немом крике и хватаюсь руками за воздух, словно он - моя последняя надежда на спасение, моя панацея. И вот наконец силы оставляют меня, я падаю еле слышно, тихо на холодный бетонный пол и просыпаюсь.

Вроде бы все как всегда, но я ощущаю всем своим нутром, что эта ночь привнесла нечто новое в привычный закостенелый порядок вещей. Все то же самое, что и сотни дней назад, но в эту ночь во сне появился некто, кто решил сделать моё существование, уже неизвестно сколько времени переставшее казаться нормальной жизнью, ещё более мрачным, жестоким и невыносимым. Он появился тогда, когда ничто не предвещало никакой беды и будущее открывало когда-то для меня огромное количество прекрасных возможностей для преодоления временных трудностей и стремительного взлёта к осуществлению таких, казалось бы, далёких безумных мечт и неосуществимых в реальности планов. Но он все испортил, разрушил созданные мной воздушные замки, вернул в отвратительную действительность и показал мне истинную сторону реальности, где безраздельно властвуют равнодушие и лицемерие, притворство и ложь и где таким же невинным и чересчур правильным созданиям, как я, нет места на грешной земле. Он заставил меня забыть о прежних моральных ценностях и послать к черту доброту и чрезмерную деликатность, ежеминутно напоминал, что пора приспособиться к новым условиям и жить в стиле большинства. За это я ему благодарна всем сердцем и всей душой, но это не значит, что я смирилась, и совершенный мною поступок, за который я и попала в это логово, где за решётками сидят и ожидают своего смертного часа десятки таких же юных, толком ещё не познавших жизни парней и девушек, доказывает это.

***
Я отлично знала, что тот день, когда это случилось, неблагоприятен по прогнозам переменчивых синоптиков и несёт в себе едва уловимую лишь некоторыми отрицательную энергетику. Зло витало в воздухе, всячески напоминая о себе многочисленными происшествиями: непрерывные сообщения о продолжении военных действий в горячих точках планеты, разного рода кризисы в мировых державах и разнообразные злоключения в маленьких и больших городах множества стран разрывали постоянно обновляющиеся новостные ленты в социальных сетях и гремели на полную громкость в ежечасовых телевизионных программах. Я так устала от этих мерзостей, что решила хотя бы на пару часов отвлечься от непрерывного потока гадостей, прогулявшись по знакомым с детства улицам родного и в то же время чужого для меня города. Проложенный мною маршрут был исследован мною вдоль и поперёк, и я неожиданно для себя свернула в укрытый от любопытных глаз переулок. Все бы ничего, но только ощущение чего-то опасного для жизни неустанно следовало за мной, пока я шла. Вдруг откуда-то издалека послышался женский голос, умолявший оставить в покое и остановиться. Ему отвечал грубый мужской голос, который непрерывно приказывал заткнуться и немедленно отдать деньги. Не дойдя до того места, где происходило это безобразие, мне живо представилось то, чему я вряд ли могла бы помешать: в неизвестном никому месте, представлявшем из себя дальний конец неизвестного мне переулка, мужчина тридцати лет жёстко насиловал юную девушку, приставив к её горлу острый, как лезвие отточенной бритвы, нож и требовав отдать все имеющиеся в кошельке жертвы деньги. Я сразу поняла, где все совершается, и не прошло и минуты, как я застала преступника врасплох. Я незаметно подошла к мужчине и, стараясь сделать свой голос как можно грубее, произнесла:

- Ещё раз тронешь девчонку, и я убью тебя.

Насильник, наверно, сперва не расслышал моих слов, поэтому мне пришлось с неизвестно откуда взявшейся силой свалить его на землю. Несчастная жертва ещё сильнее расплакалась и, едва передвигаясь на подкосившихся от страха ногах, скрылась из виду.

- Ну и что ты мне сделаешь, малявка? - спросил меня мужчина. - Не твоё это дело людей спасать. Дуй отсюда.

Я до сих пор не могу понять, что на меня тогда нашло, но я накинулась на преступника, с неизвестно откуда взявшейся чудовищной силой сжала руки вокруг его шеи и принялась душить ненавистного мне в данный момент человека, при этом приговаривая:

- Так тебе и надо, подонок. Сдохни, чтоб о тебе никто никогда не вспомнил, тварь.

Насильник терял последние силы, когда за моей спиной послышались чужие голоса и кто-то схватил и потащил меня подальше от этого места. Я же вырывалась от неизвестно откуда появившихся людей, как только могла, и огрызалась на просьбы полицейских успокоиться и идти восвояси. Единственное, что им оставалось, - забрать меня в участок и посадить в тюрьму за, как они потом заявили, попытку убийства. Я пыталась объяснить им всю суть ситуации, что имела место быть, но они будто не слышали и не слушали меня. Я считала, что, убив того мерзавца, я могла хоть как-то помочь обществу, однако уже никто не обращал должного внимания на то, что творилось в городе. Преступность здесь выросла до небывалых масштабов, а все попытки достучаться до высших инстанций, чтобы растолковать им о том, что сейчас происходит, любыми способами пресекались и сильные мира сего не сообщали открыто и в доступной для отупевших умов форме обо всех преступлениях, что совершались ежедневно и многократно.

В скором времени судья огласил приговор: смертная казнь через повешение. Я нисколько этому не удивилась, да и, если честно признаться, давно желала умереть, ибо в смерти видела единственное решение уйти от озлобленного и не признававшего устаревшие моральные ценности сообщества хомо дебилусов. И вот подвернулся подходящий случай. Завершение прожитой зря жизни окажется чрезвычайно быстрым, можно даже сказать, мгновенным, без длительных мучений и прелюдий к исполнению приговора. Но перед этим предстоял последний разговор с неизвестной мне личностью об окончательном признании своей вины. Безусловно, я виновата, что пошла против старого, как сам мир, механизма прочной системы, но вместе с тем я не осознавала вину в полной мере, потому что считала своё дело правым.

***
Жить осталось всего несколько часов, а если быть точнее, несколько минут. Со всех сторон на меня давит невыносимо тяжелый воздух, полный едва уловимого запаха приближающейся с каждым мгновением смерти и никогда не кончающегося отчаяния. Я так устала от ожидания конца моих беспросветных мучений, что уже почти привыкла к окружающей обстановке и почти готова морально и физически распрощаться с опостылевшим миром, в котором к настоящему моменту не осталось ничего святого. Но вместе с тем глубоко внутри таится страх так рано умирать, потому что я точно знаю, что где-то далеко от того места, где я сейчас нахожусь, за меня переживают близкие родственники и друзья. Хотя кто сейчас может за меня волноваться? Прошло слишком много времени, чтобы они помнили о ком-то, кроме себя, и, скорее всего, они благополучно забыли о такой ошибке природы, как я, которая не сделала ничего хорошего, потратила время впустую, растратив себя на ненужные дела и ненужных людей, и попросту мешала каждому создавать свою модель жизни, которую бы действительно хотелось прожить.

Сквозь железную решетку миниатюрного окна пробиваются первые лучи восходящего солнца и большой город постепенно просыпается. Люди пробуждаются от глубокого сна и продолжают вечно куда-то спешить, лишь бы не замечать ярких проблесков здравого смысла. Узники в соседних камерах начинают перешептываться и предполагать, что ждут от сегодняшнего дня когда-то дорогие им люди, давным-давно про них, бедных, забывшие и занятые теми же делами, что и бесчисленное количество времени назад. Стражи порядка уже совсем скоро придут за мной, поэтому, пока есть время, надо хотя бы напоследок поблагодарить Бога за все, что со мной было, и я опускаюсь на стертые в кровь колени, складываю ладони рук в молитвенном жесте и едва слышно шепчу слова, исходящие из самой души и всей глубины пропускающего удары сердца. Я благодарю Создателя за все, что было в моей жизни, за каждые радости и несчастья, удачи и промахи, стремительные взлеты и неожиданные падения, за накопленный жизненный опыт, но ко всему прочему счастью я говорю Богу спасибо за долгожданную смерть. Со стороны это выглядит и звучит кощунственно, но в эти минуты я нисколько не жалела о том, что вырывалось наружу из осточертевшего мне тела и ожесточенной души. Я была бесконечно рада тому, что совсем скоро из этого мира исчезнет никому не нужный человек, который толком даже не достиг чего-либо масштабного в рамках отдельного города или государства. Но вскоре мне пришлось прервать начатое, так как за спиной уже раздавались знакомые звуки поворота ключа. В камеру вошли двое неизвестных, скрывающих свои обезображенные гримасой злорадства лица за большими капюшонами длинных черных мантий и один из них объявил: пора. Услышав это, я нисколько не была встревожена этим, неспеша встала, расправила угловатые плечи и едва произнесла только два слова, доказавшие, что теперь я ничего не боюсь: я готова.

***
Шероховатой поверхности бетонного пола едва касается холодный воздух, направляя свои потоки в неизвестном никому, кроме него самого, направлении. Темноту коридора, кажущегося бесконечным, прорезает резкий свет покрытых пылью и пятнами различного происхождения прожекторов. Ноги сами несут меня к тому месту, где в последний раз можно будет признать, что я совершила ужасную ошибку и могу чистосердечно признаться в совершенном поступке. Однако засевшее глубоко внутри упрямство мешает отдаться повелению фатума, и я до сих пор уверена в собственной невиновности, ибо, позвольте повториться, не считаю, что сделала что-то плохое, непременно заслуживающее такого сурового наказания. Идущие позади меня неизвестные в длинных черных мантиях зорко следят за тем, чтобы я не свернула с указанного пути, и напоминают в очередной раз, что меня ожидает непосредственно перед процессом исполнения приговора. Я и без вас, уважаемые, прекрасно знаю, что будет, не надо по сто раз говорить заученные слова! Достали вы своей чрезмерной правильностью! Лучше бы спросили, боюсь ли я. Честно говоря, да, немного, но все же я готова к смерти.

Невыносимая боль пронзила мое нутро, когда я прошла мимо камеры, где отбывал свой срок юный мальчишка, который был мне когда-то другом, если, конечно, можно назвать дружбой то, что было между нами в то время, когда мы оба попали в психиатрическую больницу с одинаковым диагнозом - прогрессирующая шизофрения. Наш лечащий врач, истинная женщина-вамп, калечила наши жизни принудительным лечением и ежечасными допросами о нашем внутреннем состоянии. Однако она успела забыть, что до всего этого кошмара она сломала нас обоих морально, так как парень был по уши в нее влюблен, но она отказала ему, а меня она обесчестила на одном из городских конкурсов. До сих пор помню ее горящие злорадством глаза, когда она поливала меня грязью перед людьми, хотя они прекрасно понимали, что все, что эта сволочь говорила, - сущая ложь. Мы никак не могли ей этого простить и разработали совместный план мести. Однако его так и не удалось осуществить в полной мере, потому что мой "компаньон" втайне выдал наши намерения одному из санитаров лечебницы и таким образом навсегда стал для меня предателем.

В его взгляде уставших и привыкших к беспросветной темноте глаз питала небывалую силу невыразимая злоба и, когда я проходила мимо него, он лишь бросил в мой адрес:

- Желаю тебе поскорее сдохнуть, поганая мразь.

- Взаимно, - ответила я.

До назначенного пункта осталось совсем немного, но и до этого сердце успело в который раз екнуть, так как в одной из камер сидела юная, совсем недавно ставшая совершеннолетней, девушка, с которой мы безумно хотели осуществить нашу общую, но, к сожалению, так и не ставшей реальной мечту возрождения из руин старинного замка, в коем жила супружеская пара, явившаяся нам обоим в виде призраков, попросив нас помочь им обрести долгожданный покой. Они рассказали нам, что в далекие времена они желали, чтобы в городе воцарилась справедливость, и делали все возможное, чтобы этого добиться. Однако вместо признания они получили от окружающего их общества лишь насмешки в свой адрес и презрение со стороны властей. Тогда молодые задумали перевернуть мир с ног на голову, решив свергнуть старого лицемера-губернатора. Но увы, им сие не удалось, так как вездесущие шпионы доложили об этом в высшие инстанции, и в конце концов мужа и жену посадили в тюрьму, где они вскоре умерли от неизвестной болезни.

Я и моя новоиспеченная подруга приняли решение напомнить всем о безвинно умершей паре. Куда мы только не обращались, уже толком и не вспомнить. Но вместо одобрения наших предполагаемых действий мы натыкались на бесчисленные отказы в помощи. К тому же нас в открытую объявили сумасшедшими и грозились отправить на принудительное лечение в психдиспансер. Вскоре так и произошло. Что было потом, не вспомнить без слёз. И эта девушка, с который мы сдружились, только что пожелала мне напоследок ничего не бояться и добавила:

- Я всегда с тобой, даже после смерти, помни об этом, - из глубины замкнутого помещения камеры донесся ее тихий голос.

- Спасибо тебе огромное. Увидимся в геенне огненной. Надеюсь, и там мы сможем узнать друг друга.

Соленые ручьи слёз исполосовали мое лицо, но мне нельзя поддаваться сиюминутной слабости, поэтому я взяла себя в руки как раз в тот момент, когда наконец достигла нужного места. Неизвестный в черной мантии открыл скрипучую железную дверь и жестом приказал мне войти. Я выполнила то, что мне было поручено, и после этого осталась один на один с окутывающим со всех сторон мраком, всеми своими страхами и сомнениями и одновременно намерениями перенести все, что будет необходимо перенести, даже если это будет стоить нечеловеческих усилий.

Однако не успела я смириться со своей будущей участью, как в темноте незримо появился тот, кого я больше всего боялась увидеть перед собой. Это был он, мой персональный дьявол, отравляющий жизнь одним своим присутствием, моя личная вездесущая галлюцинация, неустанно преследующая меня и не оставляющая даже малейшего шанса на спокойную жизнь. Невыносимо смотреть на его тело, сплошь покрытое затейливыми узорами татуировок, на его правильные, немного женственные черты лица и особенно трудно смотреть ему в глаза, так и прожигающие душу насквозь. Он неслышно подошёл вплотную ко мне, коснулся рукой моего лица. От его прикосновения повеяло сковывающим все внутри холодом.

- Мне правда жаль, что твоя жизнь оборвётся, едва успев начаться, - начал говорить он. - Ты такая юная, такая невинная... Прости, если смущаю или пугаю тебя. Я знаю, что не произвожу впечатление того человека, который способен на искренние чувства, но поверь мне на слово. Такое со мной впервые...

Последующие его слова изумили меня, однако я прекрасно понимала, что он лжет, даже несмотря на то, что мы все это время смотрели друг другу в глаза.

- Когда я вижу тебя, буквально теряю голову. Какое же это безумие, не находишь? - он перешел на шепот. - Надеюсь, ты чувствуешь ко мне хотя бы половину того, что испытываю я. Я прошу тебя, соверши чистосердечное признание, это же в твоих интересах. Просто... я хотел бы видеться с тобой чаще, ведь только эти редкие встречи будут спасением для моей полусгоревшей души. Пожизненное заключение ведь лучше смерти, верно? К тому же, я постараюсь вытащить тебя отсюда, если ты только захочешь. Сбежишь со мной, и жизнь твоя станет в разы лучше, ты же веришь мне?

Он не умеет говорить правду, это не в его правилах и не в природе. Я отлично понимала это, пока он рассыпался в таких витиеватых оборотах, что даже ему бы позавидовали большинство классиков мировой литературы. Да что там большинство, они все бы поголовно признали, что ему в словесном мастерстве нет равных.

- Я вижу сомнение в твоих глазах, но не нужно этого, прошу. Твоя неуверенность разбивает моё сердце.

Сказав это, он крепко обнял меня. Его сбивчивое, обжигающее дыхание оставляло невидимые метки на моей шее и плечах. Но так не может продолжаться долго, ибо сама смерть пришла за мной и раскрыла свои опасные объятия. Было самое время ответить что-либо, чтобы, во-первых, не поддаться грозящему мне соблазну. А во-вторых, я уже очень давно хотела сказать ему то, о чем раньше и подумать не могла. Все из-за чрезмерного контроля родных и неукоснительному следованию жизненных законов и правил. А теперь настало время скинуть с себя мешающие жить оковы перфекционизма.

- Все твои слова - неправда. Ты явился за мной не для того, чтобы спасти меня, - мне наконец удалось выскользнуть из плена его сильных рук. - Ты пришел сюда с той целью, чтобы заставить меня свернуть с праведного пути и последовать за тобой туда, где меня не ждет ничего, кроме бесконечных мук. Эта геенна огненная не сулит ничего хорошего, не обещает взамен страданий при жизни вечного умиротворения. Твоя поэзия не сможет обрести плоть, потому что ты, а вовсе не я, привык к этому прекрасному аду. Там не отведено места для двоих, только для одного тебя. Ты заставляешь меня признаться в одном из самых тяжелых грехов человечества и с нетерпением ждешь того момента, когда я произнесу заветные слова и твои глаза наполнятся слезами радости. Я отлично знаю, что для меня не будет спасения и для нет места на небесах, где святые беспрестанно выкрикивают в пустоту слова, пророчащие неподдельный ужас. Если я позволю тебе поцеловать меня, то в моей душе сразу же взрастут ростки ненависти ко всему, чем я раньше дорожила и что безмерно любила. Ты зовешь за собой в беспросветную тьму, где при первой же возможности собственноручно вырвешь из моей слабой груди бешено бьющееся сердце, и пока я буду медленно и мучительно терять связь с прежним миром, в котором я так и не нашла себе места, ты будешь уверять меня, что в могиле я смогу наконец обрести желанный покой. Пойми, могила уже находится в моем сердце, где похоронено бесчисленное количество того, что ценно и дорого для меня. "Душа моя - дитя погоста...

- Грешим мы, и сжигает нас
Наша убийственная страсть.
В моих объятьях не уснешь ты,
Желание возрождает нас
И наша убийственная страсть".

- Точнее, твоя убийственная страсть, - заметила я. - К ней я вряд ли буду иметь какое-либо отношение, ибо я ничего не чувствую с тех пор, как ты появился в моей жизни. Да, я бессердечная тварь, и не стоит на меня так удивленно смотреть. Ты же сам знаешь, каково это - медленно и мучительно умирать, даже толком не осознавая этого. Поэтому тебе не стоит разбрасываться словами, для меня они звучат крайне неубедительно.

С нежным и в то же время настойчивым прикосновением его губ к моим губам во мне начали прорастать первые ростки ненависти ко всякой твари, живущей на этой прогнившей насквозь планете, и мою сущность все сильнее стала окутывать пелена презрения ко всему, что находилось вокруг меня все это время. Только сейчас я осознала, что все ужасное, что происходило со мной все это время, должно было сделать меня сильной, более уверенной и умеющей дать отпор в нужный момент. Однако вместо этого я получила взамен лишь постоянные опасения сделать что-либо не так, как нужно мне или другим людям, потеряла веру в себя и свои способности, так и не давшие о себе знать в те времена, когда предоставлялась великолепная возможность показать себя с намного лучшей стороны. И за все это я ненавидела себя все больше и больше, в то время как буквально все твердили мне, что это неправильно, надо любить и принимать себя такой, какая есть. Да что эти чертовы люди знали обо мне, чтобы могли судить о моей природе? Они делали поспешные выводы о том, что я слишком странная, сильно отличаюсь среди общего тупого деградирующего стада подонков и мразей, умело поймавших фортуну за хвост и преуспевших в жизни в целом. А я так и осталась загнанной в угол дурой, белой вороной, которая к черту никогда никому не была и не будет нужна.

Нечеловеческая боль вдруг пронзила мое тело и все сильнее и сильнее я ощущала, как меня буквально выворачивает всю наизнанку. С жутким треском ломалась каждая кость, а внутренности, казалось, разрывали на мелкие кусочки невидимые паразиты. И я прекрасно понимала, что означают эти адские мучения. Я страдала за все плохое, что сделала себе и окружавшему меня обществу людей, которым было абсолютно безразлично, что скрывала эта засоряющая организм планеты оболочка из плоти и крови. Из самого нутра вырывались нечеловеческие стоны и вопли, которые вполне могли бы напугать самого бесстрашного и смелого из людей. Внезапно я почувствовала, что постепенно отрываюсь от поверхности пола и взмываю в переполненный ужасом воздух, прямо как бедная Линда Блэр на съемках "Изгоняющего дьявола". Но если в том случае священник и его помощник старались хотя бы крепкими и уверенными молитвами изгнать из юного тела девочки одно из самых зловещих существ, известного всем видам существующих и выдуманных больным разумом наук, то в моем случае вряд ли бы помогло слово Божье. Я чувствовала, как меня наполняет невыразимая ненависть и презрение ко всему, что имеет ничтожное право жить на этой старой, прогнившей насквозь планете. Особенное чувство наполняло меня в данный момент к тому, кто в буквальном смысле с отвисшей челюстью наблюдал за моими метаморфозами. Он никак не мог найти рационального объяснения происходящему со мной превращению и только беспомощно смотрел, как меня всю коробит от переполняющих ощущений.

В скором времени мои мучения прекратились и я коснулась конечностями холодного бетонного пола. Из горла вырвался крик, полный отчаяния и беспомощности, сменившийся затем зловещим рычанием. Вместо обычных зрачков в глазах у меня была пугающая пустота, постепенно заполняющаяся непроглядным мраком.

- За что? - только и смог выговорить он.

- За все хорошее, - ответили за меня голоса моих демонов, скрывавшихся под лживой маской добродушности и неуверенности в себе. Но после я заговорила своим нормальным голосом, постепенно приближаясь к моему дьяволу, не оставляя ему ни малейшего шанса вырваться из моих рук:

- Теперь посмотри на то, что ты со мной сделал. Этого ли ты хотел, чтобы я согласилась присоединиться к тебе, идти за тобой и выполнять все твои прихоти и желания? Да черта с два! Я лучше сдохну, чем буду с тобой.

С этими словами послышался звук ломающихся костей и в моих испачканных кровью руках оказалось его бешено бьющееся сердце. Я спокойно наблюдала, как он корчился от охватившей его тело боли и умолял меня прекратить эти невыносимые муки. Но я оставалась равнодушной к его страданиям и он невыносимо медленно умирал у меня на глазах.

Прошло много времени после того, как произошел этой весьма странный случай, но с этих пор теперь я стала решать, кому жить, а кому умирать. Ведь вы сами знаете...

"Душа моя - дитя погоста..."