КОМАНДИРОВКА

"Жизнь невыразимо прекрасна и увлекательна. Только надо понять, что дорого и нужно в ней"

Иван Бунин



КОМАНДИРОВКА

- Андрей! Тебя вызывает начальник отдела, - ласковым голосом произнесла Виктория Исааковна.
- А зачем это? – настороженно спросил Андрей.
- Я уже говорила тебе, что назрела командировка на Запорожскую ТЭС. Вот пришла пора. Давай, быстро иди, он не любит ждать.
Испросив соизволения у болонистой секретарши Андрей вошел в кабинет начальника. Юрий Абрамович, высокий, статный мужчина сорока лет, в безупречной белой рубашке, яростно доказывал кому-то свою непогрешимость по телефону и, жестом, указав сотруднику на стул, продолжал производственный спор. Наконец положив трубку телефона, он обратился к Андрею.
- Андрей Георгиевич! Назрела командировка на Запорожскую ТЭС, - жестким голосом сообщил он.
«Я уже это слышал» подумал Андрей, а вслух сказал:
- Юрий Абрамович, а на какой срок командировка?
- Минимум на месяц с возможным продлением на пару недель.
- Но это большой срок, - жалобно возразил Андрей.
- За два года работы в нашей проектной организации Вы зарекомендовали себя хорошим работником, активным комсомольцем, общественником, - голос начальника, как штормовой ветер, постепенно крепчал. – И после такой характеристики Вас нужно еще уговаривать? По нашему проекту сооружается блок 800 МВт с уникальным подвесным котлом, срок запуска в эксплуатацию – открытие партсъезда Коммунистической партии Советского Союза в октябре текущего года. Леонид Ильич должен выступить с докладом о достижениях в народном хозяйстве, а график строительства электростанции под угрозой срыва! – начальник перевел дух и смягчился. – Сейчас середина июля, а в Энергодаре замечательные пляжи, где после работы можно отдохнуть, а суббота и воскресенье полностью твои, - он перешел на «ты». – В общем, дополнительный отпуск за счет государства! Командировку твою, я уже завизировал, так что с понедельника в путь-дорогу.
Вернувшись в родной тепломеханический сектор Андрей доложил руководителю группы Виктории Исааковне об окончательном и без поворотном решении начальника отдела.
- А я не сомневалась в твоей командировке, - весело отреагировала она. - Скажу тебе по секрету, что это не решение начальника отдела и даже не директора организации – это приказ начальника стройки. Но ты не грусти, с тобой поедет большая группа молодежи по всем специальностям проекта, а я добилась для тебя поселения в новой гостинице, что немаловажно, ведь всех остальных разместят в общежитии монтажников. За одно, проведаешь своего приятеля из электротехнического отдела – у него командировка на год.
Вежливо поблагодарив Викторию Исааковну и выслушав массу пожеланий и советов от бывалых сослуживцев, Андрей возобновил своё функционирование в качестве инженера-проектировщика, изобразив паропровод собственных нужд в машинном отделении. Вернувшись, после трудового дня, домой Андрей рассказал родителям о его направлении на «стройку века» на что отец сказал «в командировку, так в командировку», а мама молча стала снаряжать его в дорогу, не глядя на то, что это был вечер пятницы.
Ранним утром в понедельник наш командированный, свежевыбритый и накормленный плотным завтраком, ехал рейсовым автобусом в аэропорт. Летний маршрут Харьков-Запорожье был частью великого курортного пути в Крым, что создавало трудности в приобретении билетов на все виды транспорта в этом направлении, поэтому часть группы добиралось к месту назначения поездом, а часть - самолетом. Взревели турбины, повышая свой звук до нестерпимого, а потом, постепенно, переходя в равномерный гул, сдвинули аэроплан с места и, промчавшись по бетонке, ЯК-40 взмыл в ярко голубое, безоблачное небо. Андрей, как и большинство советских граждан, редко пользовался этим видом транспорта, поэтому ощущал легкое волнение при каждом расставании с Землей, к тому же маленьким аэробусом он летел впервые. Его пассажирское место было возле иллюминатора, так что при взлете можно было любоваться полями, перелесками, серпантином дорог, а рядом с ним у прохода сидела молодая женщина.
Несколько штрихов к портрету нашего героя. Андрюша – так называла его мама – был стройным 25-летним парнем с черными слегка вьющимися волосами, голубыми глазами, веселый и подвижный, застенчивый в присутствии красивых девушек. Всем другим нарядам предпочитал джинсовый костюм – эксклюзив в то комсомольское время – и рубашки поло. Он встречался с девушкой и вполне мог скоропостижно жениться, но у нее были амбициозные планы – она хотела стать знаменитым модельером и все время об этом говорила, как вдруг укатила к родственникам в Ленинград. Никто, включая Андрюшу, не относился к ее планам всерьез, и ее отъезд посчитали банальной сменой провинции на престижную «северную столицу». Прошли годы, о ней все забыли, и только ее мама свято верила в светлую судьбу и дождалась – ее дочь стала директором ленинградского Дома моделей. О ее успехах знало весьма ограниченное число людей, а как они влияли на статистику в легкой промышленности страны не знал ни кто, во всяком случае, славе Анне Бурда деятельность Ленки, так звали прелестницу, не вредила, но это уже совсем другая история. По определению доктора технических наук, жившего по соседству, Андрей был сугубо гуманитарным человеком, поэтому свое будущее должен был формировать на философском факультете городского университета, но, поддавшись стадному чувству, наш герой поступил в технический ВУЗ и закончил курс обучения по специальности «тепловые электрические станции». Все студенческие годы Андрей общался с профессором, пользуясь его советами и большой библиотекой, что в значительной мере повлияло на его мировоззрение и дальнейшую судьбу. По распределению ВУЗа наш выпускник был принят на работу в проектную организацию «Теплоэлектропроект», в период наибольшего ее расцвета, и вот теперь летел на маленьком самолете в командировку на строительство электростанции, в рамках очередной пятилетки по построению коммунизма.
Самолет набрал нужную высоту, по проходу прошлась стюардесса, предлагая стандартный набор услуг для линий малой дальности, а Андрюша, отвернувшись от иллюминатора, переключил свое внимание на случайную соседку. Представьте себе портрет актрисы Жанны Самари кисти Огюста Ренуара, добавьте к нему лукавый взгляд восточных глаз Анастасии Вертинской, и вы получите образ очаровательного существа сидевшего подле Андрея. На вид ей было чуть больше тридцати лет, изящную фигуру подчеркивали джинсы и жилетка фирмы «Wrangler», с загорелым лицом контрастировали нежно кремовая майка и янтарные бусы отличной подборки, на коленях лежала сумочка «под леопарда». По всему чувствовалось, что заоблачный полет для нее дело обыденное, во всяком случае, ни какой тревоги или опасений, ни показных, ни настоящих она не выказывала. Нашему служивому очень хотелось заговорить с ней, может даже познакомиться, но ее гордая самоуверенность его отпугивала. Между тем пожилой кавказец, сидящий через проход по правому борту и бросающий плотоядные взгляды на соседку Андрюши, стал очищать яблоко перочинным ножом, к неудовольствию стюардессы, которой пришлось собирать с его столика кожуру. Очистив яблоко, он отрезал кусочек, наколол его на кончик ножа и предложил женщине отведать кушанье.
- Благодарю за угощение! – сказала она безразличным голосом, очевидно привыкшая к знакам внимания со стороны мужчин. – Но я хозяйская коза и с чужих рук не ем.
Кавказец даже не скрывал своего разочарования и, развернув газету «Правда», демонстративно стал изучать все имеющиеся в наличии статьи. Однако фразы брошенной прелестной незнакомкой Андрею было вполне достаточно – он узнал московский акцент и выстроил алгоритм дорожного знакомства, но неожиданно ему на помощь пришла Божья десница. Раскрыв сумочку соседка достала томик Достоевского и, сделав неловкое движение, уронила ее на пол. Андрюша бросился поднимать сумочку с таким рвением, как будто от этого зависела его жизнь, а заодно жизнь всех пассажиров самолета, и таки дождался благосклонности.
- Благодарю Вас! Вы очень учтивый молодой человек, - сказала она потеплевшим голосом.
- У Вас красивая, модная сумка «под леопарда» и я думаю, что Вы житель столицы, - заявил осмелевший Андрей.
- Жаль животное, но сумка изготовлена из шкуры настоящего леопарда, - возразила незнакомка. – Я живу действительно в Москве, здесь Вы не ошиблись.
- Тогда раскройте секрет – где Вы его убили? – спросил, улыбаясь, Андрей.
- Мой муж был на симпозиуме в Дели и там купил мне в подарок эту сумку, - она проговорила это просто, без бахвальства, и добавила: - Он работает в МАИ заведующим кафедрой по жидким реактивным двигателям.
- А в какой области народного хозяйства трудится такая прекрасная женщина, как Вы? – задал вопрос Андрей, явно чувствуя прилив вдохновения. – Вы не похожи на домохозяйку.
- Да Вы еще тот Дон Жуан? – рассмеялась незнакомка. – Я преподаю в Московском Государственном Университете историю всемирной литературы. А Вы, похоже, еще учитесь уму-разуму?
- Познание Мира не заканчивается никогда – так говорит мой Учитель, - парировал Андрей.
- Браво! Отрадно слышать, что молодой человек признает «институт учителей». И все же, где Вы учитесь?
- А я работаю! – с чувством собственного достоинства произнес Андрей. – В настоящий момент я нахожусь в командировке по направлению славного института «Теплоэлекропроект» и лечу на встречу трудовым свершениям в области «большой энергетики».- И уже без иронии добавил: - Мы едем группой по авторскому надзору на стройку энергоблока мощностью 800 МВт на Запорожской тепловой электростанции. Слышали про такую?
- Конечно, слышала! – И выдержав паузу, сказала: - Меня зовут Надежда Алексеевна.
Андрей поспешно представился, добавив, что он потомственный харьковчанин, и что в столице у него есть родственники.
- Какими судьбами Вы попали к нам в Харьков?
- Я была по делам в ХГУ, а сейчас лечу в Запорожье проведать старшую сестру мамы, мою тетку и потом – домой.
- А где Вы живете в Москве?
- В десяти минутах ходьбы от станции метро «Динамо».
- Мой дядя, брат отца, тоже живет возле станции «Динамо», - обрадовался Андрей и назвал адрес.
- Мир тесен! – рассмеялась Надежда Алексеевна. – Вот Вам моя визитная карточка – будете в Москве, позвоните.
- Обязательно позвоню! - с энтузиазмом откликнулся Андрей. – Я заметил у Вас в руках томик Достоевского. Скажите, это Ваш любимый писатель?
- Вся классическая литература достойна всяческого уважения – уж поверьте профессионалу – но мои любимые авторы это Бунин, Чехов, Гоголь. А у Достоевского я перечитываю рассказ «Обитатели села Степанчиково», и вот по какой причине. Осенью во МХАТе будет премьера спектакля по этому произведению и хочется вспомнить малейшие нюансы. Мы с мужем неисправимые театралы и «кровь из носу» должны попасть на это действо. А какими искусствами Вы интересуетесь, Андрей?
- Художественной литературой. Здесь наши вкусы совпадают, и еще добавлю в любимые авторы Хемингуэйя. Интересуюсь философией от Сократа до нынешних дней. Люблю театр и завидую «белой завистью» москвичам – ведь такого класса театров в провинции нет. Рассказ Достоевского, который Вы перечитываете, мне тоже очень нравится.
- Вы получаетесь какой-то идеальный, - заметила Надежда Алексеевна. Простите, мне Вас необходимо проверить, - она улыбнулась. – Не возражаете?
- Согласен, - уверенно произнес Андрей.
- Тогда скажите квинтэссенцию рассказа «Обитатели села Степанчиково».
- «Не было бы Яков Лукичей – не было бы и Фома Фомичей»! – с достоинством процитировал Андрей.
- Все, больше ни каких экзаменов! – рассмеялась Надежда Алексеевна. – Вы просто молодчина!
Андрей учтиво склонил голову, принимая похвалу, но не выдержал и тоже рассмеялся.
Воздушное путешествие подходило к концу и «завалившись» на крыло маленький аэробус сделал дугу с выходом на посадочную полосу и стал снижаться.
- Я не прочла Достоевского, но ни сколько не жалею! – сказала Надежда Алексеевна, отстегивая ремень безопасности. – Хороший собеседник многово стоит. До свидания Андрей, желаю всего самого лучшего!
Наши случайные знакомые распрощались и, так уж бывает в жизни, больше никогда не встретились.
Было раннее утро, но городской транспорт Запорожья уже пришел в движение, доставив Андрея и трех его товарищей по командировке к речному порту. Проснувшийся легкий ветерок со стороны Днепра приносил свежесть и прохладу, а группа служивых, весело переговариваясь, бодро шагала прибрежным лугопарком по крутому склону к причалам порта. По берегу, вдоль линии причалов, росли вербы и тополи, скрывая простор реки, но у самой воды открывался чудесный вид. Ребята быстро отыскали кассу, она только что открылась, и, купив билеты, взошли на борт большого плоскодонного катера, готового к отплытию. Пассажиры заполнили всю палубу под тентом: здесь были местные жители и большая группа наладчиков из Львова, которые тоже ехали на стройку электростанции. Среди этой пестрой толпы внимание Андрюши привлек крепкий старик с длинными усами в белой вышиванке, он только что снял с плеча две сумки на перевязи. Это был образ, смеющегося седого казака, будто сошедший с картины Ильи Репина «Казаки пишут письмо турецкому султану». Он стал охотно общаться с командированными наладчиками, раскатисто хохотал, слушая их шутки, и сам рассказывал байки. Взревел двигатель и, отвалив от причала, катер стал выходить на нужный фарватер с тем, чтобы пуститься в неторопливое плавание по течению реки и доставить пассажиров в город Энергодар, не сходящий с передовиц четырех ведущих газет Союза.
Солнце стало пригревать по-летнему, но на широкой палубе под тентом было не жарко, к тому же, через не продолжительное время, промышленный город, с его металлургическим комбинатом, выбрасывающим тонны СО2 в атмосферу, скрылся за горизонтом, а в воздухе повеяло приятным, свежим ароматом огромной реки. За бортом плескались волны, на пути встречались рыбачьи лодки и большие баржи, а глядя на левый берег было чувство, что вот эта масса воды вдруг хлынет в широкую, низменную равнину и понесет катер живописными лугами в синеющие дали. Могучий Днепр властно двигался через бескрайние степи, высокие горы, неся свои воды в Черное море, а на память приходили строки Гоголя «редкая птица долетит до середины Днепра…». Рожденный на этой благодатной земле великий писатель посвятил ей свой многогранный талант, воспевая Украину и ее народ, раскрывая душу украинца в старинных преданиях, поверьях, легендах. Не меньшее восхищение вызывает русский человек Иван Бунин, который с уважением и любовью говорил в своих произведениях об Украине, ее жителях и святыне всех украинцев – Тарасе Шевченко. Он понимал, как горячо Тарас любил свою Украину и воспел всю красоту своей родины вместе с горестями своей страдальческой жизни и страданиями ее народа, более того он считал, что Шевченко навсегда останется украшением русской литературы.
Так размышлял Андрей, сидя у самого борта, любуясь живописными видами величавой реки, где как в калейдоскопе на берегах появлялись то поля, то густые верболозы, золотые песчаные отмели, а вдалеке по тополям можно было определить местонахождение селений. В это время товарищи Андрюши, тоже очарованные здешней природой, вступили в яростный спор с наладчиками о нарушении экологического пространства деятельностью человека. Они напомнили, что сооружение Каховского водохранилища, по которому плыл их катер, привело к отчуждению огромного количества пахотных земель, а замедление течения Днепра заиливает его русло, уничтожая рыбные запасы и нарушая работу гидростанций. Да и запущенный в эксплуатацию энергоблок 800Мвт кроме, так нужной людям электроэнергии и сетевой воды в отопительный сезон, еще «выработает» на их головы тысячи тонн вредных веществ. Но все же, спорящие пришли к конценсусу, что лучше строить тепловые и атомные станции, чем топить печи кизяками и читать при лучине. Ах, какое это было замечательное время социалистического застоя! Огромные массы людей верили в неизбежное «светлое будущее», не задумываясь ни о политической, ни об экономической основе таких посылов вождей. А впереди их ожидали: трагедия Чернобыля, тотальная глобализация – читай тотальный грабеж олигархических кланов – «парниковый эффект» с не предсказуемым изменением климата, и внедрение в их жизнь теории Томаса Мальтуса.
Вдали показалась пристань Энергодара и попутчики стали прощаться.
- Ну, проектанты, в машинном зале энергоблока точно встретимся, - говорил басом бригадир наладчиков, пожимая руки Андрею и его товарищам. - Прощавай и ты диду, – он обратился к старому казаку. – Да у вас тут Африка – кругом одни пески, только негров не хватает!
После этих слов на палубе раздался дружный хохот – на пляже у пристани группа негров, студентов-практикантов, совершала утренний моцион, и казалось, что это натуральные съемки телевизионной программы Юрия Сенкевича «Клуб кинопутешественников». Катер причалил, пассажиры по трапу спустились на пристань и бодро зашагали по песчаный дороге в сторону города. В пути ребята подшучивали над Андреем, называя его любимчиком Виктории Исааковны, что соответствовало действительности, а он предлагал ходить друг к другу в гости, после поселения, с тем, чтобы оценить качество услуг и возможностей. Городок был не большим, обычный поселок городского типа, где проживает эксплуатационный персонал электростанции со своими семьями, а ввиду строительства нового энергоблока, еще специалисты-проектанты и монтажники, командированные со всех уголков Союза. От общежития монтажников, где поселились ребята, до новой гостиницы было десять минут ходу, а войдя в фойе, Андрей с удивлением отметил, что поселяется он один, правда, в двойной номер. Распаковав свой маленький чемодан и устроив вещи в платяном шкафу, Андрюша принял душ, размышляя, кому принадлежит видавший виды рюкзак и куртка, и сколько придется прожить вместе с хозяином этих вещей. Спустившись в фойе, наш служивый пообедал в буфете и выяснил, что в стоимость гостиничного номера входит завтрак в ресторане, который начинает функционировать с 5-30 по утру, и это было существенным преимуществом перед общежитием. Но пора было идти на площадку строительства, получить временный пропуск, зарегистрировать командировку, и предстать «пред ясны очи» Родиона Афанасьевича, начальника ГАН, известного в миру профессионала.
Пройдя пропускной пункт, Андрей направился к административному корпусу, где находился офис харьковского отделения ТЭПа, а повсюду на огромной промышленной площадке сновали монтажники и строительная техника. Здания главного корпуса и вспомогательных сооружений, обвязанные трубопроводными эстакадами, выглядели завершенными, а объем невыполненных внутренних работ по установке оборудования можно было узнать только на оперативном совещании у начальника строительства, вместе с нагоняем, либо с увольнением. Поднявшись на второй этаж административного корпуса, и отворив дверь офиса, Андрей, буквально, наткнулся на Родиона Афанасьевича, спешившего на площадку.
- Мне звонила Виктория Исааковна на счет тебя, а мы всегда рады усилению группы, да еще в такое напряженное время, - сказал он. – Тебя будет курировать Евгения Николаевна Ларова, - он указал на маленькую женщину в аккуратной, синей робе, только что закончившую разговаривать по телефону. – Женя забирай бойца! Для ориентировки сделай экскурсию по главному корпусу и пусть выполнит чертеж по эскизу Анатолия. И обратившись к Андрею, добавил: - У группы есть разрешение оформлять чертежи на месте и выдавать их в производство монтажникам. Да, - он кивнул Ларовой, - организуй ему стол, чертежный комбайн и канцелярию. Хлопнув дверью, Родион Афанасьевич исчез из комнаты.
- Давайте знакомиться, - сказала Ларова, протягивая ему крепкую ладошку, - и будем выполнять приказ командира.
Она быстро определила его место в офисе, выдала рабочий халат и каску и рассказала с кем контактировать из смежных специальностей, находящихся в административном корпусе. Андрей с интересом поглядывал на эту крепко сбитую смуглянку, с карими глазами, короткой стрижкой, красивыми жестами и по всему было видно, что нынешний монтаж для нее не первый. Сколько ей лет было трудно сказать, ведь маленькая собачка всегда щенок.
- По дороге к главному корпусу мы посмотрим трубопроводную эстакаду, - добродушно заявила Ларова. – Вот там будет первый урок!
- «Начинается!» – подумал Андрей, а в слух сказал: - Готов решить любую, поставленную такой симпатичной женщиной, задачу!
- Приятно слышать комплимент, но это Вам не поможет.
- А что мне поможет?
- Качественное выполнение авторского надзора! Понятно, сеньор лавелас?
- Лавеласом меня еще никто не называл.
- Видите, как я легко заполнила пробел в Вашей жизни, - звонко рассмеялась Ларова. – Вот мы и пришли!
Мощная эстакада, на траверсах которой крепились трубопроводы и электрокороба, была прямо над головами.
- Смотрите, вот паропровод Ду600, который должен опираться на траверсы через приваренные к нему скользящие опоры, - Ларова указала на траверсу. – А сейчас он лежит на траверсе, а опора – рядом не задействована. Почему это случилось? Можете ответить?
- Длина «пяты» опоры короткая, и если трубопровод испытывали паром, произошло тепловое удлинение, и он «съехал» с траверс, - уверенно сказал Андрей. – Неужели в проекте ошибка? Мы выбрали не тот стандарт на опоры?
- А ты парнишка соображаешь! – Ларова дружески хлопнула его по плечу. – В проекте ошибки нет, а произошло вот что. Твой предшественник, Анатолий Веймер был в офисе один, когда пришел бригадир монтажников и заявил, что срывается работа по эстакаде ввиду отсутствия на складе проектных опор, и предложил заменить их опорами, имеющимися в наличии, то есть короткими. И Толик поставил свою подпись на наряд-заказе. Чтобы ты знал, - Ларова уверенно перешла на «ты», - монтажникам платят за объем выполненных работ, поэтому они всегда спешат и без съезда КПСС. Поэтому, - она остановилась, - без меня автографы ни кому не раздавать, а то убью! В протоколе оперативки появилась милая запись - «Задержка монтажа эстакады по вине проектанта». Вот так!
- «Теперь понятно, – подумал Андрей, – почему Толик по приезде из командировки ходил как в воду опущенный и все отмалчивался».
Экскурсия по главному корпусу впечатлила Андрея – он никогда не видел такого количества оборудования, трубопроводов и сварщиков в одном месте. В полусумраке машинного зала, с высотных отметок, сыпались вниз тысячи искр, и казалось, что это купол звездного неба в августовскую ночь. Вернувшись в офис, Ларова осталась в машзале, Андрей благополучно выполнил чертеж по эскизу Анатолия, так неосторожно вляповшегося в историю. Трудовой день был закончен и с чувством исполненного долга наш служивый в толпе рабочего люда, растянувшейся от стройплощадки до городка, вернулся в гостиницу. Когда он попросил ключ, дежурная сказала, что постоялец уже в номере. Постучав, Андрей отворил дверь и обнаружил белобрысого паренька, лежащего на своей кровати с книгой в руке. Легко вскочив на ноги, белобрысый дружелюбно улыбнулся и, представившись Сергеем, стал рассказывать кто он, зачем, и почему.
- Наш отдельный строительный участок выполняет монтаж высоковольтной линии электропередачи через Каховское водохранилище, - с гордостью говорил он. – Кроме обычной техники в нашем распоряжении целая флотилия – земснаряды, баржи, катера, - Сергей старался произвести впечатление на собеседника. – Сначала земснаряд намывает остров, затем выполняется бетонный фундамент, на который монтируется металлическая опора и так через всю Каховку. Последней операцией является навешивание токопроводов на опоры с помощью тракторов и лебедок. Я работаю в группе монтажников, - здесь Сергей расплылся в улыбке, - где бригадиром мой старший брат!
Андрей понимал, что задачи проектировщика и монтажника разнятся, но все же постарался объяснить по какой грани идет соприкосновение этих двух стадий воплощения в жизнь научных разработок. Сергей быстро приготовил чай, Андрюша достал купленные в буфете галеты и разговор двух тружеников продолжился.
- Ты когда ни будь, слышал о зыбучих песках? – спросил Сергей.
- Впервые я прочел о них в рассказе Стивенсона «Домик в дюнах».
- А я вот видел их в действии! – с широко открытыми глазами произнес Сергей. – Знаешь дикий пляж возле леса?
- Я здесь впервые, Сережа.
- Так вот. Слева от пляжа работал наш земснаряд, чтобы укрепить берег для первой высоковольтной опоры, целый залив прорыл. А к нам приблудился рыжий пес, симпатичный такой, а мы его подкармливали, ведь у нас своя полевая кухня. Он подбежал к берегу залива и его вмиг поглотил песок, даже залаять не успел. Жалко собаку!
- Залив огородили предупредительной лентой? – спросил Андрей.
- Да где там! Всем не когда! Такая спешка до добра не доведет, - уверено сказал Сережа.
- Будем надеяться, что стройка завершится достойно,- примирительно сказал Андрей. - А что ты читал, когда я вошел в номер?
Сережа взял с кровати книгу и протянул ее Андрею. Это был Морис Дрюон «Узница Шато-Гаяра».
- Кто-то из проживавших в гостинице оставил, а я вот, читаю, - сказал Сережа. – Люблю исторические книжки.
- Ну, если тебе понравилась эта книга можешь прочесть всю серию Мориса Дрюона «Проклятые короли».
- Когда вернусь домой в Ростов, обязательно запишусь в библиотеку и прочитаю, - с энтузиазмом воскликнул Сережа. – До чего же дикое средневековье – чтобы быть при власти и убьют, и войну развяжут. Хорошо, что у нас в Советском Союзе этого нет. Я вижу, ты много читал. Напишешь список хороших книг?
- Конечно, напишу! – заверил его Андрюша, удивляясь наивности собеседника. - А теперь давай ложиться спать, ведь завтра на работу.
Ранним утром наши друзья позавтракали в ресторане гостиницы, отметив хорошие гастрономические качества блюд и вышколенность симпатичных девушек-официанток, а потом разошлись по своим маршрутам. Приятно было идти свежим утром, в потоке спешащих на работу людей и ощущать себя частью движущей силы истории, хотя она всегда остается лишь иллюстрацией к философии. Так размышлял Андрей, шагая ровной, как стрела асфальтовой дорогой в сторону строительной площадки. Через полчаса он уже входил в офис ТЭПа, где собрался весь боевой отряд проектировщиков, а Родион Афанасьевич раздавал задачи направо и налево.
- Андрей, – он подошел к нему, - сегодня займешься фундаментом маслонасоса в машзале. Монтажники отлили его не по проекту, а ты сделай точный эскиз этого «опуса», включая анкерные шурфы. А когда вернешься в офис, Евгения Николаевна, если у нее будет время, посмотрит, как выполнить чертеж с переделкой под проект. Пойдем, я тебя провожу на место, и бегом на оперативку.
На площадке, где над геометрией фундамента трудился Андрей, работ не велось, только изредка проезжали элекрокары, проходили с инструментами рабочие, а вдалеке бригада монтажников приваривала подвески к трубопроводу, двигаясь в его сторону. Через час они поравнялись с Андреем и расположились на перекур, обсуждая свои проблемы, а потом стали интересоваться его личностью: кто он, откуда командирован и по какой специальности. Во время этой дружеской беседы к ним подошла женщина, плотного телосложения, в синем комбинезоне, в каске одетой на плотно завязанный белый платок и поздоровалась.
- Дядя Ваня! - она обратилась к бригадиру. – Мои девчонки жалуются на твоих пацанов – они перестали их «трахать».
«Ничего себе шуточка! – подумал Андрей. - Ну, сейчас бригадир отвесит ей то же, чего ни будь солененького». К большому его удивлению бригадир стал оправдываться.
- Алексеевна, ты что, не знаешь какой темп работ? Ребята к вечеру с ног валятся от усталости. Пусть твои красавицы подождут до субботы.
- А это кто? – Алексеевна кивнула на Андрея.
- Командированный из харьковского ТЭПа, - ответил бригадир. – Шустрый паренек.
- Командированный! Приходи вечером на танцплощадку. Там посмотрим, какой ты шустрый, - заявила Алексеевна под дружный смех бригады и, кивнув на прощанье, ушла по своим делам.
- Это бригадир изолировщиц, - добродушно объяснил маленький, худой монтажник. – Девчонки у нее – высший класс! Только в постель больше двух не пускай, а то так заласкают, что до утра от тебя ничего не останется.
Монтажники еще смеялись, когда за спиной Андрея раздался знакомый голос.
- Иван Васильевич! Это что твои люди творят? – кричал красный от гнева Игорь Глушко, приятель Андрея, работавший в электротехническом отделе ТЭПа.
- Привет Игорек! – радостно воскликнул Андрей.
- Погоди Андрюша, не сейчас! – оборвал его Игорь.
- Игорь Юрьевич, объясни толком, что случилось? – встревожено спросил бригадир.
- Кто-то, чтобы приварить тягу к металлоконструкции пробил ломом электрический короб полный кабелей! – продолжал кричать Глушко. – Мой электрокороб проложен точно по проекту, я ручаюсь.
- Кто пробил короб? – глухим голосом спросил дядя Ваня.
- Я спешил закончить приварку, - с унылым видом выдавил из себя маленький, худой монтажник.
- Сколько раз говорено – увидел коллизию, обратись ко мне! – закричал бригадир. Я же тебя выброшу из бригады.
Андрюше стало жаль монтажника, такой он был испуганный и несуразный в своей робе не по размеру, огромных кирзовых башмаках, с взъерошенной головой, нервно сжимающий в руках свою оранжевую каску.
- Ладно Игорь Юрьевич! Пойдем смотреть ляпсус, - примирительно сказал бригадир.
Андрей! Я заеду за тобой вечером в гостиницу, - обернувшись, сказал Игорь и улыбнулся. – Будешь гостем, и Татьяна будет рада.
Он махнул рукой и зашагал с бригадиром на встречу новым трудовым свершениям. Год назад Глушко женился на девушке по имени Татьяна, оформил длительную командировку на стройку в Энергодаре, – так зарплата была больше – быстро прижился в группе авторского надзора, тщательно выполняя свою работу, а в городке у него появились знакомые. Это был обязательный человек, всегда держал свое слово, много читал, но безсистемно, как у большинства людей у него не было учителя, который бы выстроил ему «логическую лесенку», но было желание, выделится над окружающей серостью. Это шаткое душевное состояние привело его в странный конгломерат людей, веривших в непогрешимость своего «вождя», и то, что он обязательно приведет их к абсолютному единению с природой, а именно, в ночь на Ивана Купала «посвященные», тайным образом бегали голышом по лесу, и прыгали через костер. Естественно, с возрастом, такое единение с природой, как-то само собой разрушилось и ушло в небытие, но это было потом. А сейчас, Андрей пил чай с радушными хозяевами в уютной кухоньке и слушал рассказы о событиях происходящих на стройке, ведь других событий в жизни людей маленького городка почти не бывает.
- Послушай Игорь! – Андрюша с наслаждением прихлебывал чай, налегая на печенье домашнего изготовления. – А что это за человек Ларова, назначенная мне в опекуны?
- Они с мужем работники нашего ТЭПа, - вальяжно отвечал хозяин квартиры. – Когда ты устроился в институт, их уже не было в Харькове. Всю свою трудовую жизнь они находились в длительных командировках на стройках Союза. Живут они в соседнем доме с дочерью, которая закончила 9-ый класс. Правда, муж сейчас в командировке в Приуралье, вернется в конце августа.
- Андрюша! Ты не представляешь, как тяжело находиться в длительной командировке женщине, даже для такой домохозяйки как я, - вздохнула Татьяна. – Очень скучаю по харьковским театрам.
- С каких это пор ты стала театралкой? – возразил Игорь. – Много сказать, два раза в год ты туда попадала. Давай лучше предложим Андрюше рыбалку в воскресенье, с полным обеспечением удочкой, сачком, насадкой и хорошим настроением.
- Сразу соглашаюсь, - рассмеялся Андрей. – Всю наловленную рыбу обязуюсь отдать Татьяне.
- Вот хитрец! – улыбнулся Игорь. – Ведь точно рассчитывает на рыбный ужин в понедельник.
Поздним вечером Андрей возвращался в гостиницу. Было безветренно, светили звезды, пески, накопившие за день энергию солнца, теперь отдавали ее городку жаркой духотой, да и сам городок смахивал на оазис среднеазиатской пустыни – деревья, высаженные вдоль дорог, поливали из автоцистерн два раза на день, иначе они бы погибли. Ярко светились открытые окна общежития монтажников и, несмотря на поздний час, гремела музыка, вокруг бродили молодые рабочие, кто с девушками, а кто просто с бутылкой водки, тем самым ярко демонстрируя преимущество гостиницы. Общежитие осталось позади, Андрей шел сквером, как вдруг увидел троих сослуживцев, с которыми он летел самолетом в Энергодар, они курили на лавочке. После обмена приветствиями, ребята рассказали, что раньше двенадцати часов ночи они не ложатся спать, слишком шумно, а тут еще псих-самоубийца в соседней комнате пытался повеситься – слава Богу успели вынуть из петли. Посочувствовав ребятам, Андрей, мысленно, еще раз поблагодарил Викторию Исааковну за предоставление такой чудесной гостиницы, и отправился в благословенные апартаменты тишины и покоя, где Сережа наверняка видел уже второй сон.
Утром Андрей снова шагал в потоке трудящихся, льющимся нескончаемой демонстрацией в сторону электростанции, а в голове звучал «Гимн коммунистических бригад»:

Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути…

В офисе, после получения инструкций от Родиона Афанасьевича, каждый занялся своим делом, соответственно, Андрей с Ларовой стали разбираться в рабочих чертежах маслонасоса, с тем, чтобы исправить ошибку монтажа. Вскоре пришел монтажник, размахивающий рваной «синькой» чертежа эстакады, и увел Ларову для выяснения очередных обстоятельств, а в комнате остались Андрей и Инна Анатольевна – вольнонаемный служащий из местных жителей. Даже при беглом взгляде на эту женщину было понятно, что на стройплощадку она не ходит, более того, ее туда никто не посылает. В белоснежной блузке, терракотовой юбке «midi», изящных туфельках на высоких каблуках, с копной каштановых волос, уложенных в замысловатую прическу, она казалась посетительницей модных московских салонов, но ни как не строителем «светлого будущего». И даже нарукавники, одетые, чтобы не измазаться о карандашный рисунок, ни сколько не портили ее образа светской дамы. Трудилась она, как успел заметить Андрей, не спеша, несколько меланхолично, и сославшись на мигрень, отпрашивалась с работы домой. Инна Анатольевна первая начала разговор.
- Как Вам показался наш маленький городок? – спросила она приятным, певучим голосом. – Наверное, после Харькова здесь Вам скучно?
- На такой стройке не заскучаешь, - ответил Андрей, не отрываясь от процесса черчения. – А городок очень даже симпатичный!
- Это не мой родной город, - усмехнулась Инна Анатольевна, - так что можете говорить правду.
- В таком случае скажите, откуда Вы родом?
- Я из Одессы, там и закончила политехнический институт.
- А каким образом Вы оказались здесь, среди песчаной пустыни? - иронично спросил Андрей.
- Вместе с мужем, он здесь вел геологическую разведку. А теперь он управляющий алмазными разработками в Восточной Сибири, - с гордостью добавила собеседница.
- А почему Вы не уехали к мужу?
- Я не могу, не могу! – искренне возразила собеседница. – Я южный человек и не хочу жить в тундре. Чего я там не видала? Снегов, сугробов, белых медведей? Она сердито уселась на высокий табурет. - И потом, может все образуется.
- Что, есть варианты?
- Мой муж ленинградец. У нас там четырехкомнатная квартира на Васильевском острове. Главное управление алмазными разработками тоже находится в Питере. Через время, можно будет управлять добычей алмазов, лишь изредка покидая Ленинград. О, это восхитительный, незабываемый город. Я его полюбила всей душой!
- К сожалению, я был в Ленинграде всего три дня, - вздохнул Андрей. - В памяти от этой зимней экскурсии остались улицы, засыпанные мокрым снегом и сырой ветер с Невы. В Эрмитаж мы так и не попали. Но я много прочел книг об этом городе и его замечательных людях.
- Одних книжных знаний мало, - уверенно произнесла Инна Анатольевна. – Непосредственное восприятие этого архитектурного творения, окружающей природы, культуры людей, проживающих на этом огромном пространстве, тоже очень важно.
- Вы говорите словами моего Учителя, - улыбнулся Андрей. – Эта мудрость пришла из глубины веков и глупо ее оспаривать. Так получилось,- добавил он, - что я часто наведываюсь в Москву – там у меня есть родственники.
- Когда я обоснуюсь в Питере, милостиво прошу ко мне в гости, - рассмеялась собеседница. – А сегодня, если хотите, я Вам покажу коллекцию алмазов, которую собрал мой муж.
- С удовольствием посмотрю, - радостно откликнулся Андрей.
С монтажных площадок в офис стали возвращаться сослуживцы и рассаживаться по своим комбайнам, живо обсуждая производственные вопросы. Вернулась и Ларова и, положив каску в шкаф, устало присела возле Андрея.
- Что ты смастерил? – обратилась она к нему. – Давай посмотрим чертеж и пойдем в столовую обедать.
Столовая и сам процесс были тщательно кем-то продуманы: по десяти линиям выдавались двенадцать комплексных обедов, поэтому очередь двигалась быстрым шагом, и требовалось не более десяти минут, чтобы сесть за столик с подносом полным еды.
- В общем-то, чертеж ты закончил, - говорила Ларова, угощаясь овощным супом. – Будем его подписывать! Я вижу, ты вошел в трудовой ритм группы, а скучать у нас некогда.
- Инна Анатольевна развлекала меня беседой, и работа быстро двигалась, - неосторожно высказался Андрей, и тут же добавил: – Она любит Ленинград и много знает о нем.
- Алябьева? – фыркнула Ларова. – Она может развлечь! Она интересуется искусствами и только. Работник из нее никудышний и явно временный – вот-вот упорхнет в свой Ленинград. - По всему было видно, что слова собеседника задели ее за живое.
- «Кажется, я сболтнул лишнее», - подумал Андрей, с показным усердием разрезая бифштекс. – «Нужно сменить тему разговора».
- Вы знаете, Евгения Николаевна, что Ваш сосед по дому Игорь Глушко мой старинный приятель?
- Вот как! Игорь и его жена, очень приятные люди, у меня с ними тоже приятельские отношения. Когда они выбираются на природу, то берут и мою Томку с собой. Моей дочери шестнадцать лет и лучше она чаще будет с ними, чем болтаться с однолетками.
- Да, конечно! – согласился Андрей.
Закончив трапезу, они сели на скамейку под чахлой ивой, - до конца перерыва еще оставалось время – но, не выдержав солнцепека, возвратились в офис.
Трудовой день заканчивался и Андрей подумывал об ужине, как вдруг вспомнил, что приглашен в гости. Но вот долгожданный отбой и сослуживцы, прихватив свои сумки, прощаясь на ходу, спешили к выходу из комнаты, а Инна Анатольевна, подойдя к нашему служивому, нежно промолвила: - Так мы идем? И победоносно взглянула на Ларову. Та обижено поджав губы, зачем-то стала приглаживать рукой свои короткие волосы, заглядывая в ящики стола, как будто разыскивая забытую вещицу. «Да тут театр человеческих страстей не хуже, чем у Шекспира!» - подумал Андрюша, сознавая, что, вдруг, становится некой привлекательной величиной для здешних дам. Намерений становиться персонажем провинциальной истории у него не было.
Душный жаркий вечер только начинался. Андрей со своей провожатой шел прямым, неоправданно широким проспектом – среди маленьких пятиэтажек он казался хорошо разогретой сковородкой и вел непринужденную беседу.
- Ах, Андрюша! Вы не можете себе представить, как я скучаю по Ленинграду, - говорила Алябьева. – Наверное, я сентиментальна, но мне часто снятся его улицы, жилые дома и дворцы. Мне не хватает того общества, в котором я жила, друзей и знакомых, для которых слово «искусство» это не пустой звук. Не хватает тех вольностей столичной жизни, которые здесь не возможны. На этой стройке люди делают важное и нужное дело, но это, увы, не мое!
- Скажу Вам по секрету, что я глубоко гуманитарный человек и по прошествии времени, так говорит мой Учитель, пожалею о неправильно выбранном жизненном пути. Но литература, живопись, музыка, - Андрей жизнерадостно улыбнулся, - никогда не покинут моего сердца!
- Да будет так! – рассмеялась Алябьева. – Мы уже пришли, вот мой дом.
Трехкомнатная квартира была со вкусом обставлена югославской мебелью, на полу лежали ковры, на стенах висели картины – написанные маслом пейзажи, что соответствовало уровню столичного бомонда, но ни как не жителю рабочего поселка.
- Располагайтесь на диване! – предложила Алябьева. - А я на кухню – там у меня холодная закуска, как раз охладимся после жаркого дня.
- Можно я посмотрю Вашу библиотеку!
- Конечно можно! – крикнула из кухни хозяйка, гремя посудой.
Большой книжный шкаф был сплошь заставлен академическими изданиями русских авторов, которых гость хорошо знал, и французских писателей и поэтов, где, по меньшей мере, треть книг была ему не известна. Потом он обнаружил целую полку репродукций великих живописцев и, читая на корешках авторов, с удовольствием отметил, что знаком с творчеством всех художников, представленных в коллекции, и вдруг увидел тонкий, выставочный буклет. Вытащив его наружу, он с удивлением прочел имя совершенно ему не известное.
- Это Андрей Мыльников, ленинградский художник, - сказала хозяйка, неся в руках поднос с явствами. – Наш с вами современник! Андрюша, помогите мне расставить тарелки!
Гость с готовностью бросился помогать хозяйке, а та продолжала говорить.
- Мыльников волжанин, с 30-х годов обосновался в Ленинграде. Он талантливый ученик Грабаря и работает в жанрах портрета, пейзажа, натюрморта. Портрет – его излюбленная тема. Мои наставления – не упустите этот талант. А теперь прошу за стол!
На столе не было разнообразия блюд, но за исключением салата из помидор, лука и редиса, все остальное относилось к стойкому советскому дефициту: тарелка копченой осетрины, тарелка копченой севрюги, очень тонкой фабричной нарезки и бутерброды с черной икрой, а посреди этой композиции стояла бутылка охлажденного хереса.
- Вы очень радушная хозяйка, - сказал Андрей, разливая херес в бокалы. – А за что будем пить?
- За знакомство! – задиристо произнесла Алябьева.
- За знакомство! – застенчиво повторил Андрей.
- Как Вам моя библиотека? – спросила хозяйка, изыскано управляясь ножом и вилкой.
- Такого богатства у меня нет, - с сожалением сказал гость. - Некоторые «французы» мне вовсе не известны, но у вас нет ни английских, ни американских авторов. Почему?
- Потому, что большая часть коллекции прибывает на Васильевском острове в Петербурге, - рассмеялась хозяйка.
- Вполне, мог и сам догадаться! – с деланной досадой произнес гость. – Кстати, почему многие жители северной столицы не называют город Ленинградом?
- Это на генетическом уровне, - улыбнулась хозяйка. – Люди, с которыми я общаюсь, уверены, что при достижении определенного уровня цивилизации, городу будет возвращено первоначальное имя.
- Я тоже в этом уверен, - живо откликнулся Андрей. – Уверенность дают знания по философии, привитые моим Учителем. Жаль, что развитие цивилизации движется очень медленно, несоизмеримо с человеческой жизнью, но страшнее в этом движении провалы и регресс.
- Я не сильна в философии, - заметила хозяйка. – А наша трапеза подошла к завершению и сейчас я покажу Вам коллекцию алмазов.
Она открыла дверцу шкафа, за которой был небольшой сейф и, набрав код, достала из него два планшета, где на черном бархате под стеклом размещались камни.
- Садитесь за этот столик, там лежит лупа, и рассматривайте драгоценности, а я пойду приму душ – мне жарко, наверное, слишком много выпила вина, - сказала хозяйка, выходя из комнаты.
Удобно устроившись, Андрюша стал разглядывать сверкающие камешки, осознавая, что если бы вместо драгоценностей в планшетах лежали стразы или даже стекло, отличить это ему было бы не доступно. В дверях показалась посвежевшая хозяйка в шелковом халате, на котором азиатский дракон аккуратно спускался по ветвям тропического дерева, волосы были распущены по плечам. «Слишком уж по-домашнему!» - насторожился Андрей, но не успел он и оком моргнуть, как хозяйка подошла к нему и наклонилась, как бы рассматривая коллекцию. Из распахнувшегося халата высвободилась грудь, и перед лицом обалдевшего гостя оказался прекрасный сосуд, увенчанный соском-виноградинкой.
- Я…я же совсем забыл! – залепетал Андрей, вскочив со стула. – Меня же… Игорь Глушко ждет! - Он бросился к дверям, и постыдно провозившись с замком, выскочил на площадку, стремглав сбежал по лестничным маршам, едва не сбив с ног старушку с котом на руках. Пробежав два дома, он сел на дворовую скамейку отдышаться. «Да-а, побывал в гостях! - подумал Андрюша. – А ведь все обстояло благополучно, кроме того, с чем уже ничего не поделаешь»! Шагая жилым кварталом и раздумывая, как себя вести завтра в офисе с Инной Анатольевной, он повстречал неразлучную тройку сослуживцев, живущих в общежитии монтажников. Поужинав сосисками с кофе, ребята пребывали в благодушном настроении и предложили Андрею пойти на танцплощадку, соблазняя его доступностью женского контингента. «Если бы я рассказал о моем приключении, - подумал наш герой, - мне бы никто не поверил, и еще бы подняли на смех. А впрочем, за все в жизни приходится платить – даже за осетрину». Отказавшись от «заманчивого» предложения Андрей уже было повернул к гостинице, как его окликнул Слава.
- Помнишь, мы тебе говорили о психе монтажнике, из соседней комнаты? Так вот, он вчера выбрался на крышу общежития и прыгнул вниз – насмерть разбился!
Окна гостиницы весело светились, с крыльца сходили люди с чемоданами и грузились в только что подъехавший автобус – их командировка подходила к концу. Андрей вошел в фойе и попросил ключ от номера – ключа не было. Он улыбнулся и стал подниматься по лестнице в твердой уверенности, что в уютной маленькой комнате, подготовив все для чаепития, его ждет благодарный слушатель.
Утром, шагая на работу, Андрей придумывал возможность избежать встречи с Алябьевой. Надежды его основывались на том факте, что Инна Анатольевна, как правило, опаздывала, а к тому времени Родион Афанасьевич направит его на монтажную площадку, а там обед, а там, глядишь, и конец рабочего дня. Каково же было его удивление, когда, отворив дверь в комнату, он увидел одну Алябьеву, сидящую на высоком стуле. Порывисто встав, она решительно подошла к Андрею.
- Извини, малыш! Я все испортила! – голос ее звучал уверенно и твердо. – Прошу тебя, останемся друзьями! – она протянула ему свою красивую руку. Андрей с жаром пожал ее.
- В знак нашей дружбы я дарю тебе буклет Андрея Мыльникова и сборник стихов французского поэта Беранже, - она вернулась к своему столу и подала Андрею книги.
- Так не честно! – запротестовал Андрей. – У меня нет подарка для Вас!
- А мое предложение остается в силе! – рассмеялась Алябьева. – Приезжайте ко мне в Петербург и привозите подарки.
Весь день наш служивый выполнял замеры на распеченной солнцем промплощадке с легкостью и задором, а вечером, как доброе завершение субботы, был телефонный звонок Глушко, подтверждающий воскресную рыбалку.
Андрей никогда не был любителем рыбной ловли. Он восхищался биографией Хемингуэйя, его достижениями как рыбака и охотника, и непревзойденным изображением ловли форели в Испании в романе «Фиеста», но так и не приобщился к всемирной армии рыболовов. Как-то, будучи десятилетним пареньком, он отдыхал с мамой в славном городе Одесса у родственников. Глава семьи дядя Витя был неприметным работником на одесской канатной фабрике, обеспечивающей джутовыми канатами все морские суда Союза, и что вызывало его особенную гордость, суда китобойной флотилии «Слава». Но известность и уважение он приобрел, как рыболов-удочник. Отдых харьковских гостей проходил однообразно: утром мама, Андрюша и сын дяди Вити Женька отправлялись на пляж, обедали там же в столовой, а вечером возвращались в старый одесский дворик с консольной верандой по всему периметру здания, описанный еще Бабелем. Но однажды за ужином дядя Витя предложил гостям отправиться вместе с ним на воскресную рыбалку, на что, его жена Вера сказала – «этого не было за всю историю Одессы», имея в виду тот факт, что он рыбачил в одиночестве. Ранним утром, проехав целый час на стареньком трамвае, рыболовная компания вышла на его конечной остановке и зашагала по торной тропинке вдоль обрыва, под которым, синей бесконечностью, покоилось море. Через некоторое время тропинка нырнула в расщелину, раскрывая необычный для одесского побережья пейзаж: весь берег был усеян крупными камнями, ближе у кромки воды громоздились валуны, а в море высились бесформенные скалы, очень похожие на те, которыми Циклоп забрасывал спутников Одиссея. Не смотря на ранний час, на валунах сидели энтузиасты и, кажется, что-то ловили.
- Здоров Витя! – к ним подошел пожилой рыбак. – Пропащее воскресенье – море «кипит».
- Эка невидаль! – буркнул дядя Витя и стал раскладывать принесенные снасти.
- Да ты всегда наловишь! – рассмеялся рыбак и отправился на свой валун.
А дядя Витя монотонным голосом стал давать мастер класс рыбной ловли.
- Море «кипит» - это значит на воде мелкая зыбь, и ловить удочкой не возможно потому, что поплавок скачет как сумасшедший.
- Папа, так мы пойдем домой? – тихо спросил Женька.
- Ты лучше молчи и слушай, а еще смотри! – оборвал его дядя Витя. – Видишь, я снял леску с удочки, а вместо поплавка повесил грузило, теперь клев буду чувствовать рукой.
И дядя Витя стал вытаскивать из моря бычков, как фокусник карты из рукава. Наловив сколько нужно рыбы, он дал порыбачить Андрюше и Женьке. Его вердикт был строг – «ребятки, вы никогда не будете настоящими рыбаками».
Свой автомобиль «Москвич» Глушко подогнал к крыльцу гостиницы чуть ли не с рассветом. Промчавшись пустынными улицами Энергодара, свернули на проселочную дорогу, петлявшую по луговине с высокой травой, и, оставив дорогу справа, съехали на берег реки густо заросший камышом. И вот оно, июльское утро! Еще царят теплые запахи ночи – пахнет рыбой, тиной, осокой, водяными травами и луговым разнотравьем и кругом так дремотно и тихо, но постойте друзья – птицы уже поют. Вот заалели белесые облачка на горизонте, и показалось могучее светило, добавляя яркие краски в палитру пейзажа, меняющегося на глазах. Светлеет небо, яснеют речные дали, длинная полоса тумана над водой растворяется и исчезает в сияющей вышине и влажным блеском зеленеет луг. Пока ехали в автомобиле все сонно молчали, а выйдя на бережок, разом заговорили.
- Великий биолог Павлов, - глубокомысленно изрек Игорь, - утверждал, что самым интимным общением с природой является поедание харчей. Чепуха! Наибольший интим с природой – это рыбалка!
- Если бы ты был охотником, - возразил Андрей, - то наибольшим интимом с природой назвал бы охоту на кабана!
- Здесь я совпадаю с Андрюшей! – вступила в разговор Татьяна.
- Хватит болтать! Рыбу распугаем! – обиделся Игорь. – Кстати, я уже свинтил удочки, а Вам господа осталось только поплавки забросить. А для начинающих рыбаков, - Игорь повернулся к Андрею, - главное, забрасывая крючок не поймать на него соседа или себя. Держи банку с наживкой!
- А что здесь водится? – примирительно спросил Андрей, забирая из рук Игоря удочку и банку с наживкой.
- Водится все, кроме крокодилов и русалок, - рассмеялся Глушко.
- Русалок разогнала я, - скромно заметила Татьяна. – Андрюша, здесь между камышами хороший вход в воду. Сразу заходи в реку по колено, а то по кромке воды резвятся водяные блохи, они не опасны только очень щекотно.
К своему удивлению Андрей поймал три приличных карася и даже запротестовал, когда Игорь предложил «сматывать удочки». Однако время приближалось к обеду, и утренняя свежесть давно сменилась ясным жарким днем, поднявшийся ветер шуршал камышами, гнал по реке легкую волну. Рыбалка закончилась, но воскресенье продолжалось, и достойным его завершением был ужин, где украшением стола была жареная рыба, приготовленная заботливыми руками хозяйки, при непременном участии двух «бестолковых» парней.
После удачно проведенного воскресенья, любой понедельник будет казаться серым, невзрачным и бесконечно длинным. Сотрудники, в ожидании Родиона Афанасьевича, раскладывая чертежи и документацию, делились впечатлениями о прошедшем выходном дне, а самые отчаянные строили планы на отпуск. Но вот стремительным шагом в комнату вошел начальник и, удостоверившись в полном наличии группы, сделал сообщение.
- Все знают, что строящийся котел является подвесным и крепится к хребтовым балкам кровли котельного отделения на шестидесятиметровой высоте. Монтажные работы на таких высотах дорогостоящие, а главное длительны во времени. Несмотря на все усилия, графиковые сроки строительства электростанции по-прежнему срываются, и руководством было принято решение выполнять фрагменты топочных экранов котла на нулевой отметке. Потом двумя мостовыми кранами поднимать их на нужную отметку и там монтировать с минимальным количеством сварочных работ - то есть предстоит очень сложный грузоподъемный процесс. Масса такого фрагмента около ста тонн. Поэтому в котельное отделение - ни ногой! Понятно!
Сотрудники, шумными возгласами изобразили полное восприятие прозвучавшего приказа.
- Старшие инженеры со своими людьми, - продолжил Родион Афанасьевич, - планируйте ваши работы в машзале, деаэраторном отделении на промплощадке.
Ларова, Андрей и Валера из смежного сектора направились в машинный зал у ряда «Б» разбираться с очередным не проектным безобразием монтажников на охлаждающей воде механизмов. Поставив четкую задачу тщательного эскизирования трубопроводной коллизии, Ларова ушла в деаэраторное отделение, а ребята, достав рулетку, карандаши и блокноты, стали ее реализовывать. Проработав два часа решили отдохнуть и примостившись на трубопроводе, открыли пачку галет и бутылку воды – было душно, жарко, как перед грозой. Валера оказался словоохотливым малым – сняв каску, он с воодушевлением расписывал, как будет отдыхать у родственников в Феодосии.
- А где ты будешь отдыхать? – с любопытством спросил он.
Ответить Андрей не успел. Раздался гигантский взрыв, ударная волна воздуха и пыли промчалась по машзалу и почти сразу послышались крики людей. Еще мгновение и Андрей увидел рабочих, которые бежали от котельного отделения в их сторону, но такого он не видел нигде и никогда. Не выбирая пешеходных полос, они прыгали, словно кенгуру, через трубы, насосы, недостроенные фундаменты, через всю навороченную массу металла, и вот они уже пробегают мимо, и видны их лица искаженные страхом. Рядом с Андреем упала изолировщица, из ее разорванной брючины торчала окровавленная кость.
- Помоги! – прохрипела она и тут же потеряла сознание.
- Валера! – закричал Андрей, но, обернувшись, увидел только его каску. Валеры и след простыл.
Андрей опрометью выскочил из главного корпуса на площадку, где уже оказывали первую помощь пострадавшим, и там узнал, что же произошло. Взрыва не было. При подъеме фрагмента топочного экрана котла оборвались тросы, и он рухнул с 30-ти метровой высоты, но, слава Богу, каркас здания не пострадал. Андрей привел двух монтажников с куском брезента, и они вместе вытащили изолировщицу из машзала, погрузив ее в машину скорой помощи. Работы на стройке были приостановлены, и наш служивый вернулся в офис.
- Проклятая спешка! – кричал Родион Афанасьевич, бегая по комнате и размахивая руками. - Слава Богу, нет погибших, а сейчас считают пострадавших. Уже завтра приедет государственная комиссия «по разбору полетов» и ничем хорошим это не кончится. А такелажники пойдут под суд! Как пить дать, пойдут! – И немного успокоившись, добавил: - Хорошо, что наши все целы!
К Андрею, с виноватым видом, подошел Валера и поинтересовался «не видел ли он его каску»? Понедельник закончился. Он оказался не серым и не длинным – он был ужасным.
В последующую неделю в городке только и было разговоров, что об аварии. Работы на стройке возобновились, а на площадках сновали инспекторы по охране труда, и передвижение без каски на голове грозило работнику серьезными неприятностями. Шла вторая неделя августа, который был не менее жарким, чем ушедший июль, приходилось задерживаться на работе, а обещания Юрия Абрамовича о ежевечернем пляжном безделии канули в Лету. Внезапно уволилась Алябьева и уехала в свой Петербург, на что Ларова, многозначительно взглянув на Андрея, сказала «а кто сомневался»? И совсем неожиданно позвонила Виктория Исааковна и сообщила, что в группу авторского надзора едет Анатолий Веймер, а командировка Андрея заканчивается средой третьей недели августа. Андрею взгрустнулось, ведь так в жизни бывает, живешь и работаешь с людьми, привыкаешь к ним, к ритму событий в которых участвуешь по воле судьбы, а потом все уходит в прошлое, теряет свое реальное значение, и остается в памяти, увы, не навсегда.
Субботним вечером Андрей и Глушко сидели в кафе и размышляли о предстоящем воскресенье. Вернее сказать размышлял Глушко.
- Во всем городе нет приличной кофейни! – изрек он. – Не умеют варить кофе, вот и все!
- Хочешь, пойдем в ресторан моей гостиницы! – предложил Андрей.
- Там будет то же пойло, только в два раза дороже, - вяло возразил Глушко.
- Тяжелая была неделя? – спросил Андрей. – Что-то я не вижу электрического сияния в твоих глазах.
- Татьяна уехала в Харьков проведать свою маму, а я без нее на рыбалку не хожу, - виновато вздохнул Глушко. – Ларова уедет на воскресенье в Днепрорудное к подруге, а поскольку ее муж еще не вернулся из командировки, то она просила приглядеть за Томкой.
- Понятно! – рассмеялся Андрей. – Вместо рыбалки тебе навязали детский сад. Ну и каковы наши действия?
- Предлагаю понежиться на пляже! – решительно воскликнул Глушко. Его деятельная натура переборола в зародыше пессимизм, выстраивая радужные прожекты. – Возьмем харчей, ребятёнька, ракетки и пойдем на дикий пляж. Там есть ровная площадка, как раз для игры в бадминтон, рядом лиственный лес, а пляжников не много. Ну, как предложение?
- Принимается! – торжественно констатировал Андрей.
В это воскресенье наш командированный хорошо выспался, без спешки позавтракал в ресторане, в душе посмеиваясь над иллюзией отпуска, вышел на крыльцо гостиницы, и стал ждать автомобиль друга. Сережа, проживающий вместе с ним в номере, рано ушел на работу – шел монтаж токопроводов и бригады трудились без выходных. Но вот подъехал серый «Москвич» и сев рядом с Игорем, Андрей увидел на заднем сидении миловидную девушку, которая держала на коленях корзину.
- Здравствуйте! – сказала она.
- Познакомьтесь: Андрей, Тамара, - представил их Игорь.
Томка улыбнулась Андрею, но как. Это была улыбка «Цыганки» из полотна Франса Хальса – лукавая, вызывающая, улыбка опытной в любовных делах женщины. Смуглянка с черными глазами, черными жесткими волосами, заплетенными в две небольших косы, она мало походила на Ларову. «Невероятно! – подумал Андрей. - Ведь она почти ребенок, значит это лукавство природное, заложенное на биологическом уровне».
- А что у тебя в корзине? – спросил Андрей.
- Пирожки с мясом и капустой! – живо откликнулась Томка. – Попробуйте!
- Спасибо, я плотно позавтракал!
- Ну, если все позавтракали, тогда отправляемся на ривьеру, - резюмировал Игорь. – Пусть море рукотворное, зато река настоящая.
По харьковским меркам расстояние до дикого пляжа было смехотворным – легко дойти пешком, просто для Глушко машина была вторым домом, с которым он редко расставался. Дикий пляж оказался не таким уж диким. Ровная площадка, поросшая выгоревшей на солнце травой, ограничивалась справа лесом, а слева узким заливом, метров на сто врезавшимся в ровную полосу береговой линии. В конце залива высилась металлическая башня высоковольтной линии электропередачи. Пляжников, действительно, было не много, самая большая группа, состоящая из молодых монтажников и изолировщиц Алексеевны, на большом лоскуте брезента, расставляла снедь, бутылки водки, остальные суетились возле мангала, приготовляя шашлыки. Поставив автомобиль в тень под чахлой вербой, наши друзья стали располагаться на этом рыжем берегу. Томка, в своем длиннополом сарафане « а ля чучело», в соломенной шляпке, казалась угловатым подростком, но когда она сбросила одежду и осталась в раздельном купальнике, Андрей понял, что сильно ошибался в своем определении. Обустроив пляжное место, все пошли купаться. Был тихий августовский день, ни ветра, ни шума, только чайки стремительно чертили свой полет, изредка ныряя за рыбой. Шумно бросившись в воду и проплыв метров двадцать, друзья призывали Томку окунуться, а она долго поправляла резиновую шапочку на голове и, наконец, поплыла брассом, легко обогнав ошарашенных парней. Вдоволь накупавшись, наша воскресная компания вышла на берег обсушиться и поиграть в бадминтон, где бесспорным лидером оказался Игорь, но Андрей любовался игрой юной школьницы. Пусть она пропускала несоразмерно сильные удары Глушко, не понимающего, что он играет с ребенком, зато, отбивая воланчики на высоте, Томка зависала в прыжке, словно профессиональная балерина. Ребята еще размахивали ракетками, взбивая песок на площадке, а их спутница уже стала готовить композицию «завтрак на траве», раскладывая привезенные съестные припасы. Наверняка автор с кулинарными способностями выписал бы эту трапезу до мельчайших деталей, но где ему тягаться с палитрой живописца, который может изобразить проникающие сквозь листья деревьев солнечные лучи и лето, мягко прикасающееся к человеческой коже, к одежде, к рыжей траве. Сразу после обеда Глушко пошел глянуть на автомобиль и тут же вернулся, доложив с мрачным видом, что потекло масло и нужно возвращаться домой. Поскольку в ряду жизненных ценностей Игоря первое место занимала жена, а второе машина, то переубедить его остаться на природе не было ни какой возможности, но здесь вмешалась школьница.
- Игорь, Вы поезжайте, а нам оставьте бадминтон, мы с Андреем еще немного позагораем. Да там, на заднем сидении моя книга, я ее заберу.
Такое распоряжение приятно удивило Андрея и несказанно обрадовало Глушко, который тут же уехал, едва Томка забрала свою книгу.
- И что же это за произведение, с которым не может расстаться юная леди? – шутливо спросил Андрей.
Присев на подстилку, Томка молча показала ему обложку – это был томик стихов Андрея Вознесенского.
- Это случайное знакомство, или целенаправленное восприятие прекрасного в стихотворной форме?
- Целенаправленное! – заулыбалась Томка. – Мне очень нравятся стихи наших современников – Евтушенко, Рождественского, Белы Ахмадулиной, и конечно Вознесенского. – Она оживилась, прямо расцвела. – Знаете Андрей? – продолжала Томка. – Моя мама радуется моему увлечению, а папа говорит, что я расту чувствительной барышней, и это добром не кончится.
- У тебя есть единомышленники в школе?
- Нет. Здесь в городке ужасно скучно! Мне хочется уехать домой в Харьков, ведь на следующий год я буду поступать в ХГУ, - сказав это, Томка замолчала.
- Не грусти! Все образуется! – приободрил ее Андрей. – Школа это прекрасное детство, которое вспоминается с радостью, а студенчество – особый период в жизни человека, где ты получишь фундаментальные знания, обязательно найдешь друзей, а может и любовь.
- Вы такой рассудительный, - вздохнула Томка, - и многому могли бы научить меня.
- Возвращайтесь в родные пенаты и мои знания, опыт и интеллект будут служить Вашей милости! - рассмеялся Андрей. – А впрочем, можем начать прямо сейчас!
- Начнем сейчас! – с готовностью отозвалась школьница, удобно усаживаясь на подстилке.
- Тома, если тебе нравится литературное творчество, ты должна познакомиться с такими журналами как «Новый мир» и «Иностранная литература». Тогда ты будешь держать руку на пульсе времени, насколько это возможно в нашей стране.
- Я их не читала, - озабоченно сказала Томка и сдвинула шляпку на затылок.
- А если бы читала, то узнала, что Рождественский не только выдающийся поэт, но и замечательный публицист. Его путевые заметки о Франции просто великолепны, а с каким мастерством он описал концерт рок-певца Джонни Холидэйя – блеск.
- Вот это да! – выдохнула из себя Томка.
- А вот несколько штрихов из моих путевых заметок, - как-то мечтательно произнес Андрей. – В твоем возрасте вместе с мамой я приехал в Москву к родственникам. Конечно, мы делали чудесные, как для провинциалов покупки в столичных магазинах, но культурная программа, кстати, заранее продуманная, выполнялась нами тщательно: исторический ансамбль Кремля, концерт во дворце съездов, Третьяковская галерея, но меня поразило другое. Двигаясь по Садовому кольцу, мы подошли к улице Горького, где рядом с перекрестком, знаешь, напротив концертного зала имени Чайковского находится памятник Маяковскому.
- Я не была в Москве! – хмуро заявила Томка. – Езжу с родителями по стройкам электростанций, и мало что видела.
- Так вот! Возле памятника я увидел группу людей, которые слушали человека декламировавшего стихи – это был Андрей Вознесенский. Так значит, культура общества может быть столь высокой, когда публичный, известный всей стране человек свободно передает свои чувства и мысли народу.
- Я обязательно побываю в Москве! – решительно заявила Томка. – Мне хочется увидеть все то, что видели Вы, а особенно замечательных людей, которые там живут и работают.
- Теперь вижу, что побываешь! – серьезно сказал Андрей. – У тебя боевой характер, но ты должна учитывать время, за которое изменился мир. К примеру: сейчас поэты выступают не у памятника Маяковскому, а в престижных концертных залах. Но и это не главное. Большинство людей не знают, кто они есть, но это предмет другой лекции.
- Тогда будем собираться домой, уже вечереет и на пляже совсем немного людей, - сказала Томка и живо вскочила на ноги.
Вдруг с неба на подстилку упало перо, наверное, это было перо чайки. Андрей поднял его, повертел в руках и сказал: - Вот это красивое перышко я вставлю тебе в волосы, и ты станешь маленьким индейцем! - Но не успел подойти, как Томка вскочила и, посмотрев из-подлобья, побежала, словно лань от охотника. Бросившись за ней, Андрей думал легко ее поймать, но не тут-то было – Томка пересекла пляж и вбежала в лес. Несусветная глупость - наш герой добавил скорости и в броске схватил ее за плечо, но в соскользнувшей руке у него оказался лиф девушки. Томка мгновенно развернулась и, сжав кулачки, грозно сказала: - Отдай! - Она не закрывала свою прекрасную грудь, а просто стояла на лесной тропинке посреди августа, посреди тишины и вдруг улыбнулась своей призывной улыбкой. Лучше бы она этого не делала. Сделав шаг на встречу, Андрей, опустившись на колени, обнял ее ноги и прижал свое разгоряченное лицо к ее животу. Она не оттолкнула его. Потом все было как во сне, он только чувствовал, как она гладит его голову своими маленькими руками, словно дети гладят понравившуюся собаку. Значит это полудетское, полуженское существо было ему благодарно? Тотчас вслед за их разъединением она вскочила быстро привела себя в порядок и, отбежав на десяток шагов, обернулась, крикнув восторженно-радостно: - Дурак! – и бросилась наутек. К Андрею вернулась реальность и понимание невозвратимости происшедшего события. Он сидел на шелковистой траве поляны, а мысли, словно неутомимый прибой, стали атаковать его голову: «Как завтра смотреть в глаза Ларовой, а при определенных обстоятельствах, есть возможность заглянуть в глаза судье, ведь девушка несовершеннолетняя». На память пришли слова Учителя о том, что если мужчина думает гениталиями, а не мозгами – жди беды. И ведь всего два дня осталось до конца командировки, а теперь сгорай стыдом за свое бессовестное поведение.
Когда наш незадачливый любовник вернулся на пляж на берегу не было ни души. Лежали их подстилка, его одежда, бадминтон исчез, похоже, его забрала с собой Томка, и перо чайки – причина сегодняшней метаморфозы. Неумолимо вступал в свои права августовский вечер, неся запахи леса, близкого поля и огромной реки, загадочные шорохи, всплески, крики птиц, но на Андрюшу это не произвело ни какого впечатления – мысли его были далеко от красот природы. Нервное напряжение не спадало, его нужно было снять любым способом и он, разбежавшись, прыгнул в спасительную прохладу реки. Он плыл не спеша, размеренно, стараясь утомить себя дальним заплывом, и физическая усталость обязательно нивелирует весь негатив происшедшего. Андрей был далеко от берега, когда попал в холодное течение и, испугавшись судорог, повернул назад. Теперь он плыл быстро, рывками приближаясь к уже потемневшей пляжной полосе, но мощный водный поток снес его, и он попал в залив. Его обрывистый берег возвышался над водой не более метра, но, пощупав ногами дно, Андрей понял, что обрыв идет вертикально на большую глубину. Тогда он решил быстро упереться ногами в его стенку и броском выбраться на сушу. Но только Андрей дотронулся ногами до песчаного обрыва, как невероятная сила потащила его внутрь берега. Все произошло на грани инстинкта жизни – судорожно пустив волну по телу, словно попавшая в сеть рыба, он вырвался из дьявольской западни и отплыл от гибельного берега. Только сейчас он вспомнил рассказ Сережи о зыбучих песках на диком пляже и понял, что это, то самое место. Усталость от длительного заплыва давала себя знать, а последний рывок и вовсе забрал последние силы – нужно выбраться на землю иначе он утонет. Андрей еле держался на воде, и беспомощно оглядываясь по сторонам, увидел упавшее дерево. Словно скелет доисторического динозавра, обглоданный временем и атмосферными осадками, оно голыми бледными ветвями лежало в воде, а могучий ствол опирался на берег – значит, песок не смог поглотить его. Нужно рискнуть, пусть даже это будет последний раз в его жизни. Подплыв к дереву, Андрей испуганной обезьяной вскарабкался по скользким веткам на ствол, а потом, встав на его корень, прыгнул, как можно дальше в глубь суши. Он упал, ударившись грудью, но руками ощутил жесткую, рыжую траву – он был спасен.
Немного отдышавшись, Андрей нашел свои вещи, оделся, свернул подстилку и, сунув ее под мышку, направился в гостиницу, размышляя о возможной гибели и чудесном спасении. Ему хотелось поскорее рассказать об этом происшествии Сереже, ведь больше никто не поверит, а в этом наивном, но добродушном парне, чувствовалась надежность и вера в людей. В фойе гостиницы было пусто, а когда Андрей попросил ключ от номера, женщина-портье, как-то странно посмотрев на него, сказала, что ключ наверху. Отворив дверь он увидел Сережу, который в спешке увязывал свой старенький рюкзак.
- Привет, Сергей! – с неподдельной радостью произнес Андрюша. – А чего ты собрался? Ведь у тебя еще две недели командировки.
Сережа на мгновение замер, потом его лицо сморщилось, искривилось, и он заплакал.
- Что случилось? – только и сказал пораженный Андрей.
- Брат тяжело ранен! – Сережа уже не плакал. – Когда трактором натягивали токопровод он оборвался, пошел в сторону и отсек ему левую руку в плече. Брата вертолетом доставили в запорожский госпиталь, а теперь я к нему поеду. «Старикам» я пока не звонил, чтобы не расстраивать. Все, кончилась наша командировка! – Он немного помолчал, потом вздохнул. – Ну, прощай! Может быть, когда ни будь встретимся.
Ребята обнялись, и Сережа ушел. Двери открылись, потом закрылись, и Андрей остался один. Рассказывать о зыбучих песках было не кому. Не снимая одежды, он лег на кровать и задумался, а справедлива ли жизнь? Положим, для философии это не вопрос, но ведь от техногенных катастроф страдают конкретные люди, которые как атланты держат на своих плечах экономику страны, а о их бедах говорить в газетах не принято – нельзя же огорчать советский народ во время строительства коммунизма. За короткий период времени Андрей стал участником невероятных событий, но он и предположить не мог, что, через месяц после его отъезда, рухнувшие бетонные плиты кровли береговой насосной похоронят четверых изолировщиц Алексеевны. А здесь и сейчас он был твердо уверен, что никогда не забудет эту командировку.
Утром в понедельник Андрей пришел раньше всех в офис, сел за свой стол и стал ожидать Ларову. Она пришла, как обычно, и после приветствия, подойдя к своему столу, выложила из сумки пакет и направилась к нашему герою.
- Вот пирожки с творогом! Оцени произведение моих рук!- непринужденно сказала она. У Андрея отлегло от сердца – значит, Томка ничего не сказала.
- Спасибо Евгения Николаевна! – как можно раскованнее произнес Андрей. – Ваше мастерство известно далеко за пределами этого царства.
- Скажи Родиону Афанасьевичу, что я пошла в деаэраторную, а потом обязательно зайду на оперативку. Ларова взяла из шкафа свою каску и, проходя мимо Андрея, вдруг резко остановилась, посмотрела ему в глаза и ровным голосом сказала: - Я еще не решила, убивать тебя или нет! - У Андрея все внутри оборвалось.
- Евгения Николаевна…
- Молчи! Мало тебе взрослых женщин, так ты на ребенка бросился? – она стукнула каской по столу.
- Я виноват…
- Молчи! Скажи еще спасибо твоему «адвокату», который утверждает, что это она тебя соблазнила!
- Я..
- Молчи! Тебе осталось два дня командировки, вот и уезжай! И старайся меньше попадаться мне на глаза! - Громко хлопнув дверью, она вышла из комнаты.
Андрюша сел на высокий стул, доставшийся ему «по наследству» от Алябьевой, машинально открыл пакет, достал пирожок, но есть его не стал.
Поезд «Симферополь-Москва» быстро мчался по полям и лесам в густом солнечном блеске. На небе не было ни облачка и в разогретых солнцем вагонах, спасаясь от жары, пассажиры открыли двери своих купе, и толкались у открытых окон, продуваемого ветром, проходного коридора. Андрей стоял у окна, ветер трепал его волосы, а на сердце лежала тоска, тоска, как бы последней разлуки с этим, оставшимся на берегу реки, городком и со всеми событиями, которые навсегда будут ассоциироваться с его молодостью. Вот показалась река, серебрящаяся под ярким солнцем, и пассажиры радостными возгласами приветствовали новую картину природного калейдоскопа. Успокоительно постукивали на стыках рельс колеса, вагон приятно покачивало. Сейчас он пойдет в вагон-ресторан с москвичами из его купе, и будет сидеть за столиком с засохшим букетиком цветов, за бутылкой вина, а все прежнее оторвано от него, исчезло в бессмысленном потоке жизни, как ему казалось навсегда.
«Так-так – стучали колеса. – Так-так…»И с каждой минутой приближался его родной город, где живет его семья, его друзья, его Учитель. Ему страстно хотелось познавать мир, хотелось познакомиться с новыми, умными и честными людьми, которые несут свет и передать этот свет другим людям. Ребята, студенты московских вузов, с восторгом молодости, рассказывали об отдыхе в Крыму, о количестве выпитого вина, о девушках, даривших им любовь, но Андрей слушал их невнимательно, и на расспросы отвечал не охотно. Студенты были весьма удивлены, узнав о том, что их собеседник все лето проработал, и выразили искреннее сочувствие по поводу его отпуска в октябре – им и в голову не могло прийти, что это время года он выбрал сам. Это его время и этой Осенью он полюбит, как следует, по-настоящему – первый раз в жизни, не стыдясь своих прошлых увлечений и ошибок, и это будет навсегда.

P.S. - Технические аварии, приведённые в рассказе, произошли на строительстве Запорожской ТЭС в действительности.

Лутай Г.А., Харьков 2015 г.