Алиби

- Догадываетесь, о чём будем говорить? – спросил следователь, улыбаясь одними холодновато-голубыми глазами.
- Понятия не имею. Двадцать лет безупречной работы в органах. Награждён.
-Это нам известно, майор Зотов. Правда, что у вас с Виталием Красовским неприязненные отношения, - сразу перешёл в наступление следователь.
- Красовский? У нас такого в РОВД точно нет.
-Ну, зачем же так. Немного переигрываете, - широко улыбнулся следователь, поправляя свои светлые волосы. - Неужели забыли палатного врача, который лечил Вашего отца?
- Извините, в каком качестве вы меня допрашиваете?
- Успокойтесь майор. Вы проходите свидетелем на данном этапе. Вас что-то смутило в ходе лечения отца?
- Он прошёл всю войну разведчиком. Больше десяти боевых орденов, несколько ранений, но выжил, а тут…. На сердце никогда не жаловался – плавал даже осенью, на лыжах ходил…
- Он ведь лёг на ежегодный осмотр?
-Да, были проблемы с обменом. Регулярно ложился – прокапаться, проколоться. И вдруг инфаркт.
- Сомневаетесь в правильности заключения? Даже эксгумации и повторного вскрытия добивались, насколько мне известно.
- Я не врач. Все его коллеги дружно подтвердили, что больной получил необходимое лечение в полном объёме. Не исключено, корпоративная солидарность, но дело возбуждать не стали, а я привык по закону.
- И вы никогда после этого не пытались встретиться с ним, объясниться.
- Зачем? Отца ведь уже не вернуть. Нет, больше не пересекались.
- Странно. Он ведь ваш сосед.
- Ошибаетесь. Я всех своих соседей хорошо знаю, здороваемся.
- Красовский живёт в соседнем доме.
- Как-то не замечал.
- А что вы делали в тот вечер?
- В какой? Когда умер отец?
- Нет, когда Красовского…ограбили, - вновь заулыбался следователь.
- Был на службе в отделении.
- Почему? Вы ведь отработали свою смену.
- Много происшествий было. Сверхурочные у нас - обычное дело.
- Да, алиби у вас надёжное. Вся смена подтвердила, что никуда не отлучались. Корпоративная солидарность? – в голубых глазах сверкнула плохо скрываемая издёвка.
- Всё так и было, товарищ следователь. Сидел, оформлял протоколы.
- Сейчас в отпуске?
- Да, три года уже не был, и отгулов накопилось
- Отпуск – это хорошо. Здоровье поправите, подлечитесь. Вас ведь отец сам воспитывал?
- Да, маму убили, когда мне только десять исполнилось. Почту разносила. Убийц так и не нашли. А отец больше не женился – любил сильно её. Ему было далеко за сорок, когда он женился, а мама молодая и красивая…
- Печальная история. Сочувствую. А когда, говорите, Красовского во дворе последний раз видели? – голубые глазки сразу превратились в острые колючие льдинки.
- В день смерти отца. В ординаторской.
- Настаиваете? Жаль,– чуть притухла яркая голубизна глаз. – Если потребуетесь, вызовем.

Красный бумер - эксклюзивная окраска по заказу - подъехал, как обычно, к вечеру, когда уже стемнело. Сначала из него выпорхнула светловолосая «девочка-дюймовочка» лет шестнадцати в коротенькой супер-мини по самую ватерлинию. За ней вальяжно вылез высокий и очень плотный водитель с большой плешью, несмотря на ещё довольно молодой возраст. Оба скрылись в парадном.

Я надел куртку с капюшоном и быстро спустился вниз. Сейчас пойдёт в магазин в соседнем доме. Послышались тяжелые шаги вниз по ступенькам. Он вышел и на секунду остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте.

Сначала я ударил его в живот, потом смачно в самодовольное щекастое лицо. Неожиданно он безвольно сполз вниз и тут же попытался провести захват обеих ног. «Схватка в партере» с таким амбалом мне совсем не улыбалась и, с трудом освободив правую, нанёс несколько точных ударов, он обмяк. Наверху хлопнула дверь и капризный девичий голосок позвал,
- Виталька, ну ты скоро?

Я быстро нащупал в его карманах кошелёк и айфон - естественно белый, обязательный атрибут успешности, и нырнул в темноту. И то и другое потом выкинул на другом конце города.

-Ну что, Сан Саныч? Пора отдохнуть немного, ветеран – ласково сказал шеф. – Работаешь не очень что-то в последнее время, неаккуратно. Пиши заявление. Отпуск отгуляешь, отгулы свои - рыбалка там, грибы-ягоды. Нервишки подлечишь. Или в Египет - на верблюдах кататься. И дочку возьми - пусть развеется. Тяжело ей - сначала мать, потом дед. Да не переживай ты так! Всё утрясётся.

Палатная сестра Людмила – ещё молодая чернявая женщина за тридцать с коротким хвостиком и вечно озабоченным не очень броским лицом – если не считать больших серых глаз и мягкого овала лица - подрабатывала в нашей поликлинике, делала обезболивающие инъекции онкольным. Были жалобы от родственников по поводу неэффективности уколов.
Я подкараулил её, когда она входила в квартиру после обхода больных. Выскочил из ниши за лифтом и представился
- Майор Зотов. Есть разговор. Давайте пройдём в комнату.
Медсестра сильно побледнела и застыла от неожиданности. Пришлось ей немного помочь.
- К столу! - приказал я. Сначала тщательно обыскал её слегка потертое демисезонное пальто. – Всё содержимое сумочки на стол!

Так нужные мне пять ампул промедола торжественно звякнули о тёмный лак столешницы. Сестра молчала, потрясённая происходящим.
- Давайте оформим чистосердечное признание. Учтут. Пишите – я продиктую.

Сестра призналась, что иногда колола анальгин вместо наркотика, а промедол сбывала клиентам наркоманам. Я аккуратно положил протокол, ампулы и пустую коробку из-под анальгина в файлик и спрятал.
- Сколько мне дадут? – каким-то безнадёжным тоном спросила медсестра.
- Лет семь. А может, пять, если учтут чистосердечное. А где Ваш сын, кстати?
- В садике, - прошелестела она пересохшими губами.
- Да, вырастет в детдоме малыш. А, может, и лучше воспитают, чем мать-наркоторговка.
- Да это ведь всё ради сыночка! Зарплату уже четыре месяца не платят. Как жить? – вдруг разрыдалась она.
- Ладно. Есть вариант. Вы мне кое-что расскажете, а я ход делу не дам. Слово офицера.
- Вы ведь про отца хотите узнать? – я Вас вспомнила.
- Расскажите, как проходило лечение, отношение лечащего врача к больному.
- Про Виталия Семёновича не могу. Он ведь Красовский по матери, а отец его Александр Ц.
- Тот самый? Известный политик?
- Да, поймите Вы, он ведь и меня и сына, если что…
- Не бойтесь. Никто нас вместе не видел.
- Никаких показаний против него я давать не буду!- с неожиданной твёрдостью заявила Людмила.
- И не надо. Просто расскажите мне всё без протокола, и мы забудем о нашем разговоре и о Ваших пальчиках на ампулах, - я незаметно включил диктофон.
- Что Вас интересует? – в голосе послышалась обречённость сломленного человека.
-Лечение, особенно уколы, - я старался не смотреть в её большие, потемневшие от душевной муки глаза.
- Уколы не делали.
- Что?!
- Понимаете, лекарство дорогое дефицитное, врач привык зарабатывать на каждой ампуле, а старик наотрез отказался. Мол, льготник он - бесплатно всё положено, и вообще был против всяческих поборов больничных.
- Сволочь! – не выдержал я.
- Ну, зачем Вы так. Он ему ещё по-божески предложил проколоться всего за три ордена.
- Как это?
- Понимаете, Виталий Семёнович - фалерист. А у Вашего отца как раз были три редких номерных ордена Славы с документами, которых нет в его коллекции. Без бумаг доктор не покупает никогда – он солидный коллекционер. У деда ведь полно таких побрякушек. Ой, извините, - осеклась сестра, заметив моё потемневшее лицо. - Это врач так сказал. Не очень он ветеранов...
-Мразь!
- Старику стало плохо тогда, после разговора - пришлось вколоть сердечное. Ночью приступ повторился, а дежурный врач заперся с новенькой медсестрой в ординаторской. Знакомился. Пока достучались до них, спасать уже было некого. Потом уже задним числом заполнили историю болезни.

Сейчас подрабатываю охранником в магазине. А с ребятами мы иногда встречаемся в нашей любимой стекляшке – по пивку вдарить. Бывает, по привычке наводим порядок, внушаем правила хорошего поведения особо буйным посетителям.

Доктора теперь часто вижу. Его уволили с работы - по состоянию здоровья. Ковыляет с палочкой через двор в поликлинику. Бумер, куда так охотно прыгали малолетки, продал. Лечиться в наше время – ой, как недёшево.

С самого утра позвонил шеф.
- Слышал новость? – возбужденно спросил полковник.
- Нет.
- Да ты хоть газеты читаешь?
- Сейчас не до них. Собираемся с ребятами помянуть отца – сорок дней завтра. А что там стряслось?
- Скончался отец фалериста - от сердечной недостаточности. Так что подходи - впрягайся. Работать некому, слушай, а дел!
- Только рыбок прикормил!
- Будешь долго собираться – пришлю спецназ за тобой, - пошутил в своей обычной манере шеф. – Двое суток на сборы, майор! Привет Людмиле твоей!

Фото – сайт vz.ua