Урод.

Машина, сошедшая с "ручника," набирая обороты, покатилась вниз с довольно покатой горы... Растерявшаяся беременная женщина, не успевшая выпрыгнуть из её кабины вначале, а, впоследствии, испугавшаяся за судьбу своего плода, схватилась за ручку дверцы, откинувшись на спинку сиденья...
Перед самым обрывом, на ровной площадке, стоял одинокий домик... Грузовик, летевший мимо него, в последний момент, "передумал"...
Машина протаранила стену и въехала в комнату... "Оглушённая" ударом, она медленно катилась к противоположной стене... На её дороге стояла коляска с ребёнком... Его мать, едва успела выхватить её из под колёс изуродованного ГАЗика...
Сидевшая в кабине машины женщина, засыпанная стеклом, "убитая" сумасшедшей тряской горного бездорожья и жёстким, почти "мёртвым, тормозным путём, не вылетела по инерции через окно и... Ничуть не пострадала!
Свершилось два чуда. Остался жив ребёнок спасительной избушки и... Выжила, казалось бы, обречённая на смерть, женщина. Никто, тогда, не знал о третьем...

Врачи, уведомлённые обо всём случившемся, недоумевали... Не взирая на чудовищные потрясения, эмбрион, тоже выжил!
Нельзя сказать наверняка, какими соображениями руководимые, эскулапы отважились предложить будущей матери пойти на аборт...
Из того, какими словесными "жестами" они аргументировали это убийственное предложение, можно было предположить,- они не желали навредить матери и плоду, в утробе, перенесшему катастрофическое событие и могущему родиться с колоссальными отклонениями от здоровых стандартов...
Женщина резко отклонила их предложение...
Так, То, что рассматривалось медициной как выкидыш, через два месяца появилось на свет Божий...

Это был мальчик. С виду обыкновенное ни на кого не похожее, но и ничем от этого множества не отличное,- дитя... А, впрочем... Был один нюанс. Маленький штрих "несовместимости"...
Толи от испуга, перенесённого в материнском лоне, толи по болезням лёгких, дефекте носовых путей или воспалительных процессах в гайморовых пазухах, не позволяющих вдохнуть воздух полновесно, у него был несколько приоткрыт рот... Именно через него он, собственно, и получал жизненно необходимую смесь газов, не желающих поступать в его организм естественными, едва ли не для всего человечества, дыхательными "скважинами"...
Малозаметное явление, в начале его бытия, по мере появления зубов, несколько "усложнили" его внешний вид. Он осознал это не сразу...
На первых шагах школьной эпопеи, один не очень добрый мальчик, едва взглянувший на него, тотчас расщедрился на едкое замечание. С его подачи к нему "намертво" "прилипло" прозвище: "зубоскал"...
В тот роковой, для него день, пришед домой, он встал перед зеркалом и, впервые, пристально вгляделся в отражение своего лица... В тот фрагмент, который послужил предметом язвительной насмешки одноклассника...
Сквозь щель приоткрытых губ выглядывали два нестандартные зуба... Это напомнило ему картину из мультика,- физиономию кролика... Он даже улыбнулся... И зря...
Он находился перед бездушным зеркалом... Изображение улыбнулось ему в ответ. А, вот этот, "услужливый" жест ему конкретно не понравился.
"Расширенный" сектор улыбки не шёл ему. Ещё больше корёжил его лицо.
"Проклюнувшаяся" к обозрению "армия" соседних зубов, выставляла переднюю пару в более неприглядном, "подростковом" свете...
Мальчик, насколько возможно, сомкнул губы...
В эту минуту, в мир вошёл очередной урод...

Мать рассказывала ему, будто во время той смертоносной истории, Некто, внезапно, появившийся в кабине, поднял её на "руки", так, что в дороге той гибельной она не испытала никаких травматических потрясений, а только мягкие, словно колыбельные,- ангельские...
Он был иного мнения. Не могли существа небесные наградить его таким мерзким телом. Неужели в их закромах не отыскалось и не только для него, нечто поприличнее? А, ещё лучше,- вообще Совершенное! Так, чтобы придраться было не к чему, "награждённой" плотью душе?!
Он замкнулся в себе. Объявил войну Богу. Значительно, потерявшее в красках, мироздание, натолкнуло его на мысль о строительстве собственной вселенной. Это была не попытка смещения существующего Господа и жажда овладеть Его троном. Он не мнил себя Вышним Зодчим. В уже имеющемся, всё поглощающем жизненном пространстве, он мечтал даже не создать, обнаружить оазис, не заслеженный "ногами", Оскорблений ранившего его одноклассника...
В преломлённом болью сознании мальчика, практически всё человечество, в любой момент, могло "плюнуть" ему в лицо. И это капитально зашкаливало уровень терпимости. Вызывало в его душе панический страх сближения с людьми...
Попытки скрыться от приносящих боль, медленно, но неустанно, набирали обороты...

Замкнувшись в "четырёх стенах" родительского дома, он вплотную столкнулся с миром своего отца. С религиозным комплексом, сотворённым весьма талантливым человеком. Казалось бы, спасительной пристанью, однако...
Он не был другом Господа... Тот, ведь, со своей стороны, не наградил его благообразной физиономией... Переполненный обидою, резервуар души урода, был закрыт для любви к Богу. Он ничего слышать о Нём не желал. Упорно затыкал уши и отвращал сердце своё от Него. А, между тем...
Так устроен человеческий мозг, что он не отключается полностью даже во сне. Насколько же менее его "звукоизолирована" явь?
Как он не уклонялся от текста Библейского с комментариями, к Нему, отцовскими , "крепость" его ума постепенно наполнилась взглядами чуждыми...
До поры, до времени, он игнорировал пришельцев. Но, когда количество тех перевалило граничный уровень и возникли прецеденты столкновений с идеями-аборигенами, возникла острая необходимость в принятии стабилизационных мер.
Уход от разрешения взаимоотношений, между своими и чужими "гражданами", мог привести к полному уничтожению коренного населения "планеты" детского мозга...
Проще было опуститься на, умудрённую годами, голову и раствориться в чужом мире. Урод, на мгновенье, даже допустил эту мысль. Однако, тут же её отбросил. Он не был паразитом. В нём почивал Мир, противящийся всему миру. Написанный невзрачно, тускло, блекло, размыто... он казался шатким и слабым... Но... Только казался...

И всё же...
Силы паренька, державшего на своих плечах "небосвод" сторонних взглядов и умудряющегося при этом титаническом грузе сохранять в неприкосновенности своё мировосприятие, иногда, истощались насколько, что он, интуитивно, сбрасывал его с "плеч" своего ума, оставаясь, на то время совершенно безоружным. И тогда...
Тьма чуждых мыслеформ, вторгалась в открывшуюся "пустоту" его сознания. Он, на миг, терял себя. Но уже, в следующий момент, на остатках воли, он возвращал себя Себе! И "выползал" на природу...

Он уединялся в недоступном, не посещаемом людьми месте, сбрасывал со своих плеч, тяготившее его бремя существования...
Здесь, в безлюдном Эдеме, среди гор, лесов, речек, полей... Богатого разноцветья цветущих трав, невероятного разновидья и звонкого разнопевья кузнечиков, казавшимися ему существами не вписывающимися в картину природы, сброшенными на землю из райских миров, он находил долгожданный покой. В этом добровольном заключении он чувствовал себя счастливым. Тут, "обгоревшая" душа мальчика "зарубцовывалась" в "бронежилет" новой силы...
Но, жить вечно на природе...
Он не был Маугли...
Возвратившись домой, он объявил открытый "бой" отцовской системе мировосприятия.
И, хотя он ещё так мало знал...

Он выигрывал сражение за сражением, имея оружием фантастически изворотливый ум.
Ведь, арсенал его познания, как религиозного так и атеистического, представлял собою чахлый, популярный источник...
По мере своего роста, то есть напитывания годами, сознавая свой интеллектуальный пролетаризм, он неоднократно погружался и в серьёзные труды, но...
Вскоре оставил попытки приобщения как к науке так и к идеалистической философии.
И не только оттого, что, произведя измерение своего умственного резервуара понял, настолько тщетным и глупым было бы продолжение действа втолкновения в покои своего мозга, тысячекратно превышающей его размерами, информации.
Но, ещё и в связи с тем, что не видел никакого повода для расширения головного "помещения".
Добытого было вполне достаточно, чтобы на отрезке его "общежития" образовалась пустыня смертоносной скуки...

Для чего усугублять и без того не благополучное положение?
В селе, котором он только и мыслил своё место в пространстве существования, иметь бОльшую голову на плечах было, совершено бессмысленно!
Вот в городе...
Его могли бы понять, если бы...
Он не был уродом и вышел бы "на люди" не с низко опущенным лицом...
В парандже!!!
А, как равный, не обделённый природою, человек.
Не как "огрызок", а как прекрасно сложенный, расцвеченный и отменных вкусовых качеств Плод...
Не как боксёрская "груша", которую "метелят" люди. не имеющие мозгов, но...
Он, именно, ею и был!
Деревня,- бескомпромиссно.
Ничего иного ему не "светило".
Он, особо, и не отчаивался по этому поводу...
Однако...
Жить на "атом" интеллектуальной силы, он не был готов...
Дома, закрывшись в комнате, он штурмовал книжные миры усреднённых мудрецов и художественных гениев.
Что он искал в их произведениях?
Скорее всего,- Себя!
Хотя, даже наткнувшись на привлекательные Духи и ТелА, он вынужден был от них отказаться...

Герои, хотя и манили его своей силой, популярностью в борьбе за справедливое мироустройство, но в их войнах реками лилась кровь...
А, он не переносил эту жизненную субстанцию.
Не как "вещь" в плоти, а как поливочную жидкость для удобрения не нуждающейся в ней, земли...
Ему казалось, - человек не должен её проливать, для того, чтобы остаться Человеком...

Великие подвижники Духа...
Он обеими руками "проголосовал" за них и всё же...
Не хватало малого:
Бога!
Именно Того, ради Которого он бы отдал себя в жертву своему ледяному окружению...
И всё же...

Святые "отцы", монахи, духовные учителя разных народов, невзирая на атеистическую позицию, вызывая в его душе шквал непонимания, - чрезвычайно магнитили его взор...
Он не понимал их самоубийственной любви к, распинавшим их, людям...
Как можно лелеять её к врагам?
По мере знакомства с их трудами и судьбами, его неимоверно разросшееся любопытство, родило гигантский Вопрос...
Он, не однажды, откладывал его в "мусорную корзину"из-за того или иного болезненного удара и каждый раз, после восстановительного периода, с новыми силами приступал к штурму, не дававшей ему покоя, Загадки...
Кто они, эти Духовники?
Отчего, безропотно полагают свои жизни, даже, за совершенно чужих им субъектов?
Почему не берут в руки оружие и не убивают оборотней в человеческом обличье?
Святые, облечённые в недоступные для толп эзотерические Знания или шизофреники, в картонных коронах, с вкраплениями "теней" драгоценных металлов?
Невозможно было найти ответ на этот Вопрос в состоянии Уродства...
Он напрасно терял время и силы...
Юноша не был Тарзаном, хотя...
Ему, иногда, и казалось, что это единственный выход из той тупиковой ситуации оскорблений, которая обложила его со всех сторон...

Затеряться в тайге, высадиться на необитаемом острове, однако...
Паническая боязнь контакта с людьми никогда не зашкаливала за уровень частичной изоляции, - добровольного, домашнего "ареста" и экзотической, строго очерченной жизненными обстоятельствами и более предпочтительной, хрональной зоны на природе.
О полном, безвозвратном бегстве из ареала себе подобных, он только грезил...

"Человек,- животное общественное", - этот приговор, "Дамокловым мечом", просвистел над его головою, не затронув на ней и волоска...

Он не был выше социума...
Парадоксально, нуждался в людях...
Боль, доставляемая ими, стимулировала его мозг к потоку мыслей...
Потрясаемое непреходящим страхом сердечко "намертво" заблокировало двери от, ломившегося в его покои, монстра ненависти...
Школу он не закончил...
Отказавшись поступить в комсомол, он был "съеден" на первых "ступеньках" выпускного класса...
На этот раз, не испытав никакой боли...

Отослав "каннибала" к чёртовой матери, юноша на следующий же день, оставил без "пищи" своего классного руководителя..

Не богатырское сложение определило его дальнейшую судьбу...
Парень пошёл работать грузчиком...
Адский трудовой процесс, ради поправления хилой мускулатуры тела, невзирая на бешеные припадки усталости и полного изнеможения им приносимого, стал его первой любовью...
Он благоговел перед каторжным крестом, отпугнувшим свору людей, глумящихся над его ущербною природою...
И молился на него как на объект своего спасения...

Отныне, он мог пройти мимо компании односельчан, не боясь наткнуться на , прожигающее душу, "калённым железом" унижения, роковое прозвище...

Издевательства, из лицевой области, переместились за его спину...
Ни одно государство не удовлетворяется рабочей "скотиной" и руководящими людьми...
Страны остро нуждаются в силовых структурах, которые активно помогают, последним, воплощать в жизнь их идеи.
Спектр деятельности этих формирований чрезвычайно широк...

Их "паству" стригут под одну "расчёску" и одевают в одну одежду, а далее...
Поднимают по утру, кормят, учат ползать, неестественно ходить...
Нафаршировывают приёмами рукопашного боя и стрельбами по мёртвым и подвижным мишеням...
Улаживают спать, по часам...
Обученных азам военного дела, бросают на разгром демонстраций и ловлю бандитов...
А, в более масштабном, уже не "уличном", плане, используют для подавления гражданских восстаний и защите Отечества от всевозможных оккупационных претензий, извне...

Урод был гражданином Советского Союза и не страдал никакими заболеваниями, позволяющими избежать почётной обязанности быть призванным в одну из самых сильных армий планеты Земля...
Его внешность, в этом случае, никого не интересовала...
Страна нуждалась не в лицах и больших мозгах...
На служебном этапе ценилось Иное...
Армия оправдала его опасения...
Рождённый, в меру возможного, свободным человеком, погружённый в омут уникального, доселе неизведанного им рабства, он, непрестанно корчился в судорогах пошагового насилия...
Его мозг отказывался почитать такой тип существования Человеческим...
Он стонал, кричал, выл... как дикий зверь, но сквозь зубы, через "глушитель", так, чтобы никто из сослуживцев не догадался в каком отчаянном состоянии он находится...
Его жизнь угасала...
Спасала работа, длящаяся, порою, от подъёма и до отбоя...
Вытравливающая всякую мысль из головы...
Изнемогающая организм до предела, так, что в нём оставалось лишь одно желание: доползти до постели и погрузиться в расслабляющие и целительные "воды", упоительного, блаженного отдохновения ...
На койке, он, за несколько минут "переворачивал" свою счастливую, гражданскую жизнь и засыпал в молитвенной позе о том, чтобы она явилась ему в очередном, цветном сновидении...

Просыпаясь под гимн Советского Союза и истошные крики дневального: "Подъём", - он проклинал новый, наступивший день...
Всему приходит конец...
Скончался и служебный период...
"Полуразвалившийся", но счастливый, урод вышел из казармы, пересёк территорию части и вышел на Волю...
Вдохнул воздух на полную грудь...
Всего несколько метров отделяли его от места "почётного" Заключения здоровых пацанов призывного возраста, но здесь даже кислород был иной: легче, мягче, ароматней...
Он поглощал его порция за порцией, так, что закружилась голова...
Насытившись, "духом" Свободы, он оглянулся...
С глубоким сочувствием обвёл взглядом лица по ту сторону ворот...
И, резко стряхнув свежую "пыль" прошлого, бодрым, пружинистым шагом скрылся в недисциплинированном Настоящем...

Мышцы отёкших и онемевших крыльев, на время атрофированных, едва удерживали те в висячем положении. Они чудом "телепались" на их, изрядно ослабленных, "канатах" и он довольствовался тем, что они не оборвались и не упали на дорогу.
Иначе, пришлось бы от них отказаться.
Волокти, в руках, бесполезный хлам, нагружающий их и замедляющий скорость движения, он бы не стал.
Сегодня, как никогда прежде, ему хотелось сбросить всё , включая и осточертевшую форму, пропитанную адом беспрекословного подчинения.
Тряпичную тюрьму, два года, вытесняющую из него Человека и обращающую его в солдата.
Произведение инкубаторного дизайна, опустившее его до уровня дрессированного скота.
Домой!
Подальше от лычек, звёздочек, кокард, поясов, строевой "риторики", стадного образа существования режимной территории...
Желание покинуть воинскую зону и "прибрежные" ей места, как можно скорее, подпитало мышцы бездействующих крыльев...

Урод взмыл в воздух над медленно катившимися вагонами "дембельского" поезда, который ещё почти сутки неспешно тащился к станции своего назначения, в родные края, повзрослевшего парня, колыхая на "ухабах" довоенного, Советского, железнодорожного пути, его бессознательное, обездушенное тело...
Тогда как его дух, между тем, давно пребывал в апартаментах уютного, родительского дома...
Когда его плоть достигла последней остановки, он тотчас возвратившись, поднял её с полки плацкартного вагона и "понёс" навстречу новому жизненному циклу...
Всё оказалось не таким радужным как ему представлялось в духовном обозрении...
Религиозные фанатики, как, впрочем. и все другие, "кадры" этого "порядка", редко бывают настолько веротерпимы, чтобы бесконечно не атаковать своих потенциальных "абитуриентов".
Кажется, они находятся в состоянии полной, боевой готовности, с заранее предрешённым результатом итога сражения.
Им крайне необходима "победа" и она достигается, далеко не всегда, средствами умственного ресурса.
Чаще в ход идут "кулаки" эмоциональности и невежества...
И, хотя отец некрасивого, молодого человека, не был глупой, массовой единицей, он совершал множество ошибок...

"Кто из нас без греха"?
Не только Христос ограничил объём разума людского.
Мы все движемся в пространстве Истины и заблуждений...
Чужих...
Собственных...
Мы все учителя и ученики, как бы мы не открещивались от состояния последних...
Приземление в родимое "гнёздышко", благополучно свершилось...
Он сбросил форму и вдохнул, на полную грудь воздух свободы...
Несколько дней провёл в режиме естественного подъёма...
Без гимна СССР и "сумасшедшего" крика дневального .
Строевого шага, расписного питания и туалета...
Изнурительного труда на территориях, "усеянных" сторожевыми вышками, нафаршированными людьми с автоматами Калашникова...
А, затем...

Идейные субъекты не могут не создавать проблем друг другу...
Особенно, если они находятся на очень спрессованном жизненном пространстве...

Всё возвратилось "на круги своя"...

Ум не помог...
Скорее, - помешал...

Претензия на большое "Я", полагает поглощение множества мелких...
Противостояние между отцом и сыном возобновилось, с новой силой...
Истина стояла в стороне и роняла горькие слёзы по, отвернувшимся от неё, субъектам...
Если бы они Это видели!
Но, они были катастрофически слепы...
Каждый пребывал в своей "истине" и совершенно не алкал проникнуться посвящённостью в заблуждённость другого, чтобы не споткнуться, не упасть, не сойти с тропы "праведной" и не оказаться вне пути спасительного, постоянно "бодрствуя", сопротивляясь вторжению чужого мировоззрения в апартаменты своего ума...

Отец и сын...
Плоть от плоти...
А, духи разные...
И, если бы они не трагедизировали Данность,- всё могло бы обернуться Иначе...
Но, отсутствовала Высшая Воля в их Душах...
Ещё, беспробудно спал в них Дух Божественной Любви...


Он ушёл из дома...
В провинциальном, ничем на другие города не похожем, и, вместе с тем особо от них не отличающемся, областном центре, "осел" у отцовских знакомых, работая грузчиком...
Затем, - "нагрузил" Абхазию своим кратковременным, рабочим визитом...
И как бы завораживающе, райски-прекрасным не было это кавказское место, его вновь потянуло в родные края...
Что он там забыл?
Назидательный голос отца, поднимающий в его душе вечно бодрствующие силы сопротивления, непременно подрывающие "учительский" процесс и отправляющие его духовные наставления в бездну небытия?
Лицо матери, благоговеющее перед мужем своим и почитающее его за Бога?
Безответную любовь бабушки, с детства почивающую на нём, в виде копеечных даров от закупочных сдач в магазине, втискиваемых в его ладонь?
Помятой годами старушки, по прежнему, не охладевшей в своих Чувствах, к нему?
А, ведь он вырос...
Ему необходима была Жена...
Бедная бабушка, а, впрочем...
Ей от него было так мало надо...
Но это не оправдывало "ракетоносную" скорость, с которой урод проносился мимо того человечка, который его беззаветно Любил...

Природою, как и львиная часть общества человеческого, он был "разбит на две половинки.
Одна жила в нём, а другая находилась в зоне неопределённости, - в икс пространстве.
Её необходимо было вычислить...

Урод хромал в "математике" знакомства с противоположным полом, на обе ноги.
Дико застенчивый и твёрдо убеждённый в том, что его, выбракованная "эстетами" физиономия, вызывает в девушках лишь чувство отвращения, в крайнем случае, жалости процесс его поиска сводился к пассивному, дистанционному созерцанию и размышлениям, - идеалистическим постройкам семейного очага...

В объёме реальности он так и остался бы "вечным" холостяком, с памятью, нафаршированной "тьмою" девичьих лиц, встретившихся на пути его глаз, но...
Он был "богат" на сестричек, близких к нему по возрасту, а те имели подруг и щедро делились ими со своим нелюдимым братом...
Как ни странно, - он даже нравился некоторым из них, однако...
Урод не верил ни своим глазам, ни чувствам...
Его, безусловно, обманывали или...
Из болезненно разросшегося желания быть любимым, он обманывался сам, накладывая на их нежные личика "грим" иллюзорной симпатии к себе...
Правда, последний вариант, он допускал только в исключительно редких случаях, хотя...
Именно он удерживал его от полной потери веры и надежды на то, что на ещё не исследованных путях-распутьях его существования, обитает, истосковавшаяся по его бестолково-медлительному, в сторону её проживания, шагу, - его, Единственная Любовь...

Разнообразные варианты девчонок, поставляемые на конвейер его выбора, не удовлетворяли его вкус.
И не потому, что они были некрасивыми и глупыми, а оттого, что среди них отсутствовала Та, что была уготована ему Судьбою...
Так уж распорядилась Высшая Сила, дабы он в супружеском вопросе не совершил лишних, трагических движений и не стал отцом ошибок и трагедий многих...

Она пришла к нему "столбовою" дорогою, на "ногах" одной из сестричек своих...
Она даже не была её подругою, - их свела больница...
Странный путь их встречи имел истоком провинциальный городок, где в маршрутном автобусе сестра, попавшая в аварию, повредила ногу...
И закончился в столичной лечебнице...
Полная "случайностей" история свела их в палате хирургического отделения...
Впрочем, он, в момент повествования об этом дивном эпизоде, был крайне невнимателен и рассредоточен...
И всё же суть явления уловил...

Урод согласился переписываться с её новоиспечённой подругой и...
Между ними завязалось активное, "конверт(ируемое)" общение...

Едва ли не всю силу своего ума, молодой человек уложил на приготовление письменных яств...
Из художественных, педагогических, философских и богословских ингредиентов, изготовляя блюдо за блюдом, он упаковывал их в одноразовую "посуду" и через специфического "официанта", отправлял их на "стол" своей Возлюбленной, зеленоглазой Богине...

Вначале, отказавшаяся от милых, нежных, ласкательных, божественно-прекрасных даров, на взамен и без того неземного имени своего, которое она носила, девушка "сломалась" и ответила, соразмерной с серией его превосходных "лобызаний", россыпью взаимных "поцелуев"...
Урод верил и не верил ей...
Его сердце алкало любви и готово было впустить это чувство в свои апартаменты.
Но его, "отравленный" аксиоматической убеждённостью в том, что физическая оболочка его существа приемлема лишь для случайно соскользнувшего неё взгляда, разум нашёптывал, что хозяин убогого жилища обречён на пожизненное одиночество.
-Ты как отвесная скала, покрытая льдом. Там, на плате, в Душе,- экзотический уголок,- Рай,- вечная весна,- простор для жизни никогда не увядающей. Обитель Небесного Блаженства... Но, чтобы попасть на вершину твоего другого, истинного Я, надо не испугаться отвесного, ледяного катка,- твоего уродливого лица. Однако... Любая девушка, столкнувшаяся с твоей физиономией, тотчас, "отрикошетит" назад. Ты живёшь в мире, которым правит физический глаз. Он пишет законы, выносит суды, благословляет на коммуникабельную жизнь или обрекает на аскетическое монашество. Смирись с предначертанною судьбою. Противление,- бессмысленно. Тебя Никто и никогда не полюбит!

При этом, - у него опускались руки...
Урод пытался заглушить голос разума...
Снова и снова рассыпался в славословиях...
В периоды "просветлений", помышляя о связях, преступающих границы заочных, он, "рисунок за рисунком", "выбрасывал" на её рассмотрение нехитрый "план" их совместного проживания, состоящий из одного единственного правила: Существовать в Паре, "намертво сваренной" друг с другом в Целое, без помысла на предательство и измену, в которые входила даже зрительная "охота" на посторонних мужчин.
Как ни странно, но она, тотчас, согласилась на его тюремные условия,
на драконовский режим их супружеского бытия,
на исключение из своего "обихода" лиц противоположного пола...

Вскоре, они поженились.
И вот тут то, выяснилось, что она взвалила на свои плечи непосильное бремя...
Её динамичный, "вечно", "ощупывающий" прохожих и стоящих в стороне, взгляд, смертельно ранил его...
Каждый раз, воскресая вновь и вновь, неистребимо-бессмертный, - урод, злобным бумерангом, наносил ей ответные удары...
Но, сколько бы ненависти не выдержал бастион её нежного сердца, всё то была лишь вершина айсберга...
Безмерно превышающая его, подводная часть, оставались в глубинах его адски раскалённой души, выжигая из её объёма остатки Человечности...
Но когда она, на одном, праздничном застолье, не без его согласия, пошла танцевать с мужиком...
Он сломался окончательно...
Почувствовав себя брошенным последней Надеждой, урод "заглянул" в бутылку...

"Весёлая" жидкость, в нормированных дозах, снимающая стресс, от перенасыщено сливаемых в, поражённое неврастенией, сознание воображаемых картин многочисленных измен, - в дозах "заграничных", которые не замедливали, "чок за чоком" проваливаться в "цистерну" его желудка, покрывая продуктовый, жёванный фарш-винегрет из хлеба, каш, котлет, рыбы, салатов... слоённой "плёнкой" лишнего алкоголя, мгновенно отключала его...
Расстояние между трезвым и мертвецки пьяным, казалось, не существовало...
Похоже, некто сторонний резко опускал рубильник его сознания...
Его, неповреждённая безумием речь, вдруг, обрывалась на слове и чётко работающий экран зрения проваливался во тьму...
Несколько секунд мышление ещё работало по инерции, воспринимая "локаторами" ушей, окружающие, "парализованное" тело, голоса и распознавая "щупальцами" осязания внешние силы к нему прилагаемые, для транспортировки и уложения его на место приличествующее для отдыха человека разумного.
А, затем...
Урод "раскатывался" в бессознательный и бесчувственный "материал"...

Но иногда перед, возившимися, с обмякшим телом молодого человека, людьми разыгрывался сатанинский концерт.
Оно, вдруг, наливалось недюжинною силою и, словно от осточертевших цепей, избавляясь от дружественных рук, начинало судорожно корчиться.
Мимика уродливого лица покрывалась Болью, нафаршированной Злобою.
Сквозь, скрипящие зубы в пространство "выстреливался" ужасный вой, который через минуту-две, в распахнувшихся створках его челюстей, сменялся раскатистым, оглушительным хохотом.
А в промежуток между этими, различной, "цветовой" наполненности, истерическими припадками, вклинивался не человечески-дикий вопль:
"Я дьявол"!!!
После нескольких, увесистых, супружеских пощёчин, противное Богу, существо, со всеми громовыми, звуковыми, потрясающими воздух и окружение, вибрациями покидало его тело.
Спустившее "дух", онемевшее, эластичное, будто, наполненный водою бурдюк, оно "гармонично сливалось" с, "гостеприимно" приютившею его, формою...

У них рождались дети...
Много, маленьких, беспомощных, вначале, существ...
Но его ревность стойко удерживалась на позиции: подозревать в связи со всеми,- как в настоящем, так и в прошлом!!!
Ему мало было того, что находилось перед его глазами...
Он воскресил умершие времена и события...
Вновь и вновь переживал, рассыпавшиеся в прах, сцены её измен, хотя...
Своим, помешанным в сфере Любви, рассудком понимал: нельзя изменить тому, кто ещё не "родился" в пространстве твоего существования...

Если бы ревность дружила с разумом!
Однако...
Фантазёрка чёрного плана слепа и глуха, хотя и мнит себя любовью...

Шли годы...
Подрастали дети...
Невзирая на непоправимый вред, наносимый мозгу алкоголем, тот кто пропивал его безжалостно, непрестанно возрастал в уме...
И в этом покрытии убийственного вреда и положительной динамике роста, стояла чудесная Сила Творца,- Господа Бога, от которой он бежал дорогами всей своей никчёмно сознательной жизни...
Та Суть, которой он всегда отказывал в Бытии...

Он видел как из разнообразнейших и разнокалиберных осколков ошибок, допущенных ими обоюдно вырастают, протыкающие "облака" здравомыслия, гигантские горы неурядиц, ссор, скандалов...
Они захламляли их души, замораживали их сердца "шапками" ледников, накинутых на их вершины, удушали их чувства своею негативною, умопомрачительною массою...
Он понимал: необходимо остановиться.
Может случиться непоправимое...
Его супруга уже, казалось, ненавидела его.
Однако, от неоднократно предложенных бракоразводных процессов, она регулярно отмахивалась.
Эта нелогичность настораживала, выбивала его из колеи "трезвости"...

До сумасшедшей боли, раскаляя мозги, над загадкою её "привязанности" к себе, урод созидал различные гипотезы, среди которых только одна была соткана не из тканей беспросветного мрака.
Она представляла собой вопрос: а , вдруг, я ей не совершенно безразличен?
Он никогда так и не решился спросить её об этом в открытую...

Вглядываясь в её глаза, наблюдая за её поведением, вслушиваясь в её слова, адресованные внешнему миру, он остановился на том, что любви нет и это явление, за редким исключением, - общечеловеческое Бедствие.
Супруги "прекрасно" обходятся и без неё, довольствуясь массой её карликовых фабрикатов.
Тут то, ему и успокоиться, да...
Урод всю жизнь мечтал о настоящей любви для того, чтобы удовольствоваться её суррогатами.
И, вместе с тем, он сам подсовывал своей жене фальшивку...

Не со зла.
Не как пытку, в отмщение, за поступки давно усопших дней.
И, даже не как возмездие за времена настоящие, в которые она не жила в нём, раздаривая себя по "четырём сторонам света", где самая весомая доля её сердца приходилась на детей и где присутствие отца ставилось под вопрос.
-Зачем ты сдался детям?
Не задумываясь о смысле его существования, для совместно созданных ими существ, как мать, жена урода, для себя, открывала путь к освобождению от мужа,- пыталась выбросить его за борт семейного лайнера.
И вместе с тем...
Кандалы на его ногах она никогда не отмыкала.
Работая в публичном месте, среди мужчин, ищущих её расположения в корыстных намерениях или в силу "бессребреной" симпатии, на работодателя, именуемого её Хозяином, она раздувала и без того яростно бушующий огонь ревности в душе урода.
Выросший в семье где Хозяином мать почитала лишь отца, он никак не мог освободиться от навязчивой мысли о том, что ему открыто и нагло "вешают роги", не стыдясь, день ото дня, их заботливо выращивать...
Иногда, днями, просиживая в её учреждении, в напускной, безучастной позе, он пристально вглядывался в лица её посетителей.
И когда её глаза "загорались" улыбкой, и из её уст срывались шутки и "заразительный" смех...
В мембрану его сердца вонзались мириады болезненных Игл...
Изверженная из неё радость растрачена на Другого...
Она истощала себя...
И для него оставалась лишь её "кожура", лишённая жизненных сил...

Наступил час полного отторжения...
Они перешагнули критическую черту...
За нею "лежало" самое дно дьявольского Ада...

Им необходимо было "разбежаться", иначе...
Они бы уничтожили друг друга...

И, они разошлись...
Неофициально, правда, но...

Урод считал себя освобождённым от брачных уз...
Его изгнали из дома...
Ему предпочли работу на хозяина...
На тот "символ" который, его мать, "намертво", связывала только со своим мужем...
И вот теперь...
Хозяин был вынесен из дома и положен на личность чужого человека...
И всё оттого, что тот имел деньги его "выкупить"...

Всякий раз, столкнувшись с этим "священным" словом, брошенным супругою мимо него, муж содрогался от приступов "праведного" гнева...
Ему изменяла жена...
Изменяла не в тайных местах, а на открытом, хорошо просматриваемом пространстве "поля", - у него "на глазах"...
Изменяла бесстыдно, вызывающе, нагло, бесцеремонно...

Урод, ни на миг, не допускал мысль о том, что она из другого мироздания и то, что для него являлось мерзостью и преступлением, для неё, было обыденной операцией, никак не связанной с проявлением глубокой симпатии или "элементом" запретного передислоцирования любви из законного вместилища в притон греховный...

Два месяца он провёл в заключении...
Его мозг, на пределе сил своих, искал смысл бытия...
С младенческих лет он видел его в Любви, но...
Ныне, шокированный ненавистью, идущей со стороны самого родного, на данный момент, человека, он уже очень сомневался в этом...
Разве можно боготворить ту, которая тебя ненавидит?
Ту. кто терпит твоё присутствие только оттого, что ей необходим домашний раб?
И дело даже не в "обручальных кольцах" оков, ограничивающих ареал твоего проживания...
Не в каторжном труде, а в отсутствии Чувства...
Для чего жить вместе если нет и искры того Божественного Огня, который именуется Любовью?
Вот если бы она была...
Можно было бы выдержать и много большую тяжесть физического закрепощения...

Днём и ночью, раздумия о том, что произошло в доме, в котором он мечтал создать Рай, докрасна накаляли его, уже давно, не железные нервы...
Жар размышления над сутью бытия, поглощённого семейным положением урода, вынужденного пребывать в границах физических обязательств, добровольно возложенных на себя, вызывающих тошноту и рвоту, побуждали его к поиску выхода из состояния "вечного" отравления супружескими узами...
Однако, невзирая на то, что он почитал себя освобождённым от них, ярко представляя свою жену в объятьях другого мужика, наслаждающуюся полною свободою для насыщения своих истинных чувств...
Как урод не пытался, в отмщение за измену, завести себе подругу, - всё тщетно...
Никакие аргументы о том, что коль супруга его оставила, то и он имеет такие же права на коррекцию своей бытийной позиции, не убеждали его полновесно...
Какая-то часть его, неусыпно противилась декларативной автономии...
Жена, как не стремился он "выставить" её из оазиса своего существования, перемещаясь с, "бешено" обстреливаемого, места на место, "не целованное" снарядами преступных обвинений, продолжала жить в его существе...

Осознав бесполезность её выселения из апартаментов своего сердца и невозможность переформатирования брачного "диска", для уничтожения кошмарного участка бытия и созидания нового, прекрасного жилого пространства, не засорённого горами прежних ошибок, где, очищенная из-под засилья различного рода мусора земля, использовалась бы с максимальною пользою, произведя экзотические зелёные оазисы, в период цветения, радующие глаз бесчисленными цветовыми гаммами, а во время плодоношения удовлетворяя голод обильными, разнообразными овощами, ягодами и фруктами, ту,
Единственную, которая бы поселилась в покоях его обновлённой души, урод смирился со своей судьбой...
Бесчисленные, штурмовые походы, на устоявшие и ничуть не пострадавшие от разнообразных видов применённого к разрушению их оружия, стены крепости Брака, сломали его воинственный пыл..
Мощь связи, которую пытался разорвать урод, оказалась неприступною для его "рыхлых" мышц...

Небо не дало ему второго шанса.
Оно не хотело списывать с него, "непосильно" нажитые им, грехи.
Предлагало ему, на "полную катушку", активизировать свой мозг.
Направить энергию своей мысли на сохранение семьи, апеллируя к расхожему мнению, будто браки совершается на небесах.
И, "что Бог соединил, то человек не разъединит".

Он сдался и возвратился домой.
Его встретила холодная, облачённая в панцирь изо льда отчуждённости, жена.
Он несказанно удивился бы иному приёму...

Всё "катилось" по наезженной колее.
На время, брошенная супруга, мучительно пережившая разлуку, сбрасывала с него, даже случайно обронённый на него, взгляд.
Казалось, в её, ущемлённой обидою и невыносимой болью, душе уже не осталось места и для его тени...

Урод молча "глотал" флюиды невидимости, окутавшие его, вмиг, постаревшее тело...
Он уже не жил.
Он доживал...

В постоянных размышлениях о сути Бытия,- проходили дни, поглощающие остаток его жизненной территории.
И чем больше уменьшалась площадь его Дня наземного, тем рыхлее становилась почва существования под его ногами.
Погрузая в ней всё глубже и глубже, с огромным трудом, он брёл по земле...
И чем проблематичнее давался мышечный шаг, тем интенсивнее в работу включался его мозг...

И вот, однажды, на урода снизошло откровение...
Не то, что ему открылась тайна Вселенского Бытия, о раскрытии которой он мечтал с тех пор как начал мыслить и которая вечно ускользала от него, играя с ним в прятки...
Нет, на тот момент, он окончательно и бесповоротно, закрепился на позиции: Абсолютную Истину отыскать невозможно...

Ему не падало на голову Яблоко...
Не снилась ему и Периодическая Таблица...
Он не медитировал под Деревом до забытья о теле, так, чтобы оное едва не превратилось в экзотический Муравейник...
Его никогда не интересовали формулы, таблицы, расчленённые трупы животных и растений, под безбожными, хирургическими пытками, обнажающими свою внутреннюю Суть...

Строительные "кирпичики", организованные в органическую и минеральную материю,- прерогатива "Небесного" Творца, бездна Его Замысла, Сама Суть беспредельного Космоса, микромир Макромира, - всюду сущее невидимое, обходило стороною запросы его ума...
Ему достаточно было доступного физическому глазу, которое, без исследования совокупности неуловимых зрением частиц, он мог "спокойно" распознавать...

Девственная территория Бога, - оставалась не осаждённой легионами его интеллектуальных сил...
Тонкий мир не то, что не притягивал его интереса, но ещё и несколько страшил и отпугивал...
Он не алкал узнать таинственный состав из которого было сотворено его материальное тело, довольствуясь своими "толстыми" габаритами...

Он был глобалистом...
Человеком поверхностным...
Зрителем...
Созерцателем динамичной картины, без всякого притязания на Детализм...
Представителем той когорты людей, которые, по меткому выражению восточного Учителя, пришли в сад не для того, чтобы считать листья и ветви фруктовых деревьев, чтобы подкапывать корни растений для измерения глубины их залегания в почве, а для того, чтобы насытиться экзотическими плодами, произрастающими в саду...

Однако, как бы долго не продолжалось существование и какими бы сладкими плодами оно не баловало ненасытную утробу души, коль "скоро" оно имеет предел, оно - бессмысленно...

Невзирая на отсутствие, в убогой избушке его ума, религиозного взгляда, урод не мог смириться с явлением своего полного исчезновения.
Не устраивала его и утешительная, научная концепция о том, что всё, что есть не может не быть!!!
А, следовательно...
Смерти нет!!!
Материя вечно перераспределяется, передислоцируется из одной формы в другую.
Если она где-то убывает, то в ином месте она скапливается и укрупняется или несколько уплотняется.
Если она "совсем" исчезает из объёма индивидуального бытия, то продолжает себя, вклиниваясь частью в иное тело...

Урод не желал существовать в желудке, почках, печени, сердце... очередного счастливчика, перехватившего у него эстафету бытия.
Он хотел продолжаться вечно.
Жить безотлучно в собственном "Я".
Но...
Для этого необходимо было сбросить атеистическую оболочку, которая напрочь лишала его личностного бессмертия, гарантируя лишь неуничтожимость его физического объёма...
В противном случае, ему ничего иного не оставалось как рассыпаться на "тьму" бессмысленных атомов.
Как безбожник, он, просто обязан был принять Общую перспективу Жизни, заключённую в бесследном растворении человеческого Сознания в океане Смерти...

И откровение, сообразуясь с поверхностными интересами урода, не всплыло из "океанических" пучин и не опустилось с высот "небесных", оно вышло из тесных апартаментов его сердца...
-Ты никого не любишь...
И перед его глазами, сменяя друг друга, проплыла пара красочных трёхмерных, озвученных картин, - "кусочек" стерео фильма, извлечённого из последних мгновений бытия одного из любимых им индусских Учителей...

Он увидел, едва ли не полностью обездвиженного и предельно истощённого, лежащего на койке, человека, с единственно живыми, на его "мумифицированном" лице, глазами, окружённого, озабоченными его страшным состоянием, учениками, умоляющими того обратиться к Великой Матери за тем, чтобы Она позволила ему покушать...
Урод знал отчего тот не мог принимать пищу... Но слёзные, молитвы любящих его людей, сломали его.
-Ты едишь тысячью ртов, - отрубила, в ответ на его прошение, Богиня.
Религиозный Наставник, устыдившись за проявленную слабость, больше не беспокоил Божество по пустякам, связанным с его телесными нуждами...
А между тем, при его всё ухудшающемся здоровье, и без того обильный поток посетителей, алчущих увидеть почти легендарного духовного вождя, не только не истощался, но ещё и возрастал...
И вновь, его "надомные" последователи, напуганные предостережениями врачей о том, что для их Пастыря чрезвычайно убийственно такое напряжённое общение и ему необходим покой, решили приостановить пёстрое и ненасытное ополчение, посетителей...
- Не препятствуйте им, ибо моя жизнь им принадлежит, - угадав их намерение, возвестил Учитель.
Эти небывалой силы и живости сценки, представшие взору и слуху урода, начисто "вытерли" из его души прежнее представление о сущности Любви. Он осознал. что ни в одно мгновенье своего жалкого существования, он не достиг её истинных высот и что всё время своего ничтожного пребывания на этой земле, он растратил на накопление её фальшивых купюр...
Несносно больно ранило Откровение. но, вместе с тем, сквозь мириады игл, воткнувшихся в его хрупкое сердце, через частокол дьявольской боли, вдруг, Урод
Григорий Лисица Галактион
Машина, сошедшая с "ручника," набирая обороты, покатилась вниз с довольно покатой горы... Растерявшаяся беременная женщина, не успевшая выпрыгнуть из её кабины вначале, а, впоследствии, испугавшаяся за судьбу своего плода, схватилась за ручку дверцы, откинувшись на спинку сиденья...
Перед самым обрывом, на ровной площадке, стоял одинокий домик... Грузовик, летевший мимо него, в последний момент, "передумал"...
Машина протаранила стену и въехала в комнату... "Оглушённая" ударом, она медленно катилась к противоположной стене... На её дороге стояла коляска с ребёнком... Его мать, едва успела выхватить её из под колёс изуродованного ГАЗика...
Сидевшая в кабине машины женщина, засыпанная стеклом, "убитая" сумасшедшей тряской горного бездорожья и жёстким, почти "мёртвым, тормозным путём, не вылетела по инерции через окно и... Ничуть не пострадала!
Свершилось два чуда. Остался жив ребёнок спасительной избушки и... Выжила, казалось бы, обречённая на смерть, женщина. Никто, тогда, не знал о третьем...

Врачи, уведомлённые обо всём случившемся, недоумевали... Не взирая на чудовищные потрясения, эмбрион, тоже выжил!
Нельзя сказать наверняка, какими соображениями руководимые, эскулапы отважились предложить будущей матери пойти на аборт...
Из того, какими словесными "жестами" они аргументировали это убийственное предложение, можно было предположить,- они не желали навредить матери и плоду, в утробе, перенесшему катастрофическое событие и могущему родиться с колоссальными отклонениями от здоровых стандартов...
Женщина резко отклонила их предложение...
Так, То, что рассматривалось медициной как выкидыш, через два месяца появилось на свет Божий...

Это был мальчик. С виду обыкновенное ни на кого не похожее, но и ничем от этого множества не отличное,- дитя... А, впрочем... Был один нюанс. Маленький штрих "несовместимости"...
Толи от испуга, перенесённого в материнском лоне, толи по болезням лёгких, дефекте носовых путей или воспалительных процессах в гайморовых пазухах, не позволяющих вдохнуть воздух полновесно, у него был несколько приоткрыт рот... Именно через него он, собственно, и получал жизненно необходимую смесь газов, не желающих поступать в его организм естественными, едва ли не для всего человечества, дыхательными "скважинами"...
Малозаметное явление, в начале его бытия, по мере появления зубов, несколько "усложнили" его внешний вид. Он осознал это не сразу...
На первых шагах школьной эпопеи, один не очень добрый мальчик, едва взглянувший на него, тотчас расщедрился на едкое замечание. С его подачи к нему "намертво" "прилипло" прозвище: "зубоскал"...
В тот роковой, для него день, пришед домой, он встал перед зеркалом и, впервые, пристально вгляделся в отражение своего лица... В тот фрагмент, который послужил предметом язвительной насмешки одноклассника...
Сквозь щель приоткрытых губ выглядывали два нестандартные зуба... Это напомнило ему картину из мультика,- физиономию кролика... Он даже улыбнулся... И зря...
Он находился перед бездушным зеркалом... Изображение улыбнулось ему в ответ. А, вот этот, "услужливый" жест ему конкретно не понравился.
"Расширенный" сектор улыбки не шёл ему. Ещё больше корёжил его лицо.
"Проклюнувшаяся" к обозрению "армия" соседних зубов, выставляла переднюю пару в более неприглядном, "подростковом" свете...
Мальчик, насколько возможно, сомкнул губы...
В эту минуту, в мир вошёл очередной урод...

Мать рассказывала ему, будто во время той смертоносной истории, Некто, внезапно, появившийся в кабине, поднял её на "руки", так, что в дороге той гибельной она не испытала никаких травматических потрясений, а только мягкие, словно колыбельные,- ангельские...
Он был иного мнения. Не могли существа небесные наградить его таким мерзким телом. Неужели в их закромах не отыскалось и не только для него, нечто поприличнее? А, ещё лучше,- вообще Совершенное! Так, чтобы придраться было не к чему, "награждённой" плотью душе?!
Он замкнулся в себе. Объявил войну Богу. Значительно, потерявшее в красках, мироздание, натолкнуло его на мысль о строительстве собственной вселенной. Это была не попытка смещения существующего Господа и жажда овладеть Его троном. Он не мнил себя Вышним Зодчим. В уже имеющемся, всё поглощающем жизненном пространстве, он мечтал даже не создать, обнаружить оазис, не заслеженный "ногами", Оскорблений ранившего его одноклассника...
В преломлённом болью сознании мальчика, практически всё человечество, в любой момент, могло "плюнуть" ему в лицо. И это капитально зашкаливало уровень терпимости. Вызывало в его душе панический страх сближения с людьми...
Попытки скрыться от приносящих боль, медленно, но неустанно, набирали обороты...

Замкнувшись в "четырёх стенах" родительского дома, он вплотную столкнулся с миром своего отца. С религиозным комплексом, сотворённым весьма талантливым человеком. Казалось бы, спасительной пристанью, однако...
Он не был другом Господа... Тот, ведь, со своей стороны, не наградил его благообразной физиономией... Переполненный обидою, резервуар души урода, был закрыт для любви к Богу. Он ничего слышать о Нём не желал. Упорно затыкал уши и отвращал сердце своё от Него. А, между тем...
Так устроен человеческий мозг, что он не отключается полностью даже во сне. Насколько же менее его "звукоизолирована" явь?
Как он не уклонялся от текста Библейского с комментариями, к Нему, отцовскими , "крепость" его ума постепенно наполнилась взглядами чуждыми...
До поры, до времени, он игнорировал пришельцев. Но, когда количество тех перевалило граничный уровень и возникли прецеденты столкновений с идеями-аборигенами, возникла острая необходимость в принятии стабилизационных мер.
Уход от разрешения взаимоотношений, между своими и чужими "гражданами", мог привести к полному уничтожению коренного населения "планеты" детского мозга...
Проще было опуститься на, умудрённую годами, голову и раствориться в чужом мире. Урод, на мгновенье, даже допустил эту мысль. Однако, тут же её отбросил. Он не был паразитом. В нём почивал Мир, противящийся всему миру. Написанный невзрачно, тускло, блекло, размыто... он казался шатким и слабым... Но... Только казался...

И всё же...
Силы паренька, державшего на своих плечах "небосвод" сторонних взглядов и умудряющегося при этом титаническом грузе сохранять в неприкосновенности своё мировосприятие, иногда, истощались насколько, что он, интуитивно, сбрасывал его с "плеч" своего ума, оставаясь, на то время совершенно безоружным. И тогда...
Тьма чуждых мыслеформ, вторгалась в открывшуюся "пустоту" его сознания. Он, на миг, терял себя. Но уже, в следующий момент, на остатках воли, он возвращал себя Себе! И "выползал" на природу...

Он уединялся в недоступном, не посещаемом людьми месте, сбрасывал со своих плеч, тяготившее его бремя существования...
Здесь, в безлюдном Эдеме, среди гор, лесов, речек, полей... Богатого разноцветья цветущих трав, невероятного разновидья и звонкого разнопевья кузнечиков, казавшимися ему существами не вписывающимися в картину природы, сброшенными на землю из райских миров, он находил долгожданный покой. В этом добровольном заключении он чувствовал себя счастливым. Тут, "обгоревшая" душа мальчика "зарубцовывалась" в "бронежилет" новой силы...
Но, жить вечно на природе...
Он не был Маугли...
Возвратившись домой, он объявил открытый "бой" отцовской системе мировосприятия.
И, хотя он ещё так мало знал...

Он выигрывал сражение за сражением, имея оружием фантастически изворотливый ум.
Ведь, арсенал его познания, как религиозного так и атеистического, представлял собою чахлый, популярный источник...
По мере своего роста, то есть напитывания годами, сознавая свой интеллектуальный пролетаризм, он неоднократно погружался и в серьёзные труды, но...
Вскоре оставил попытки приобщения как к науке так и к идеалистической философии.
И не только оттого, что, произведя измерение своего умственного резервуара понял, настолько тщетным и глупым было бы продолжение действа втолкновения в покои своего мозга, тысячекратно превышающей его размерами, информации.
Но, ещё и в связи с тем, что не видел никакого повода для расширения головного "помещения".
Добытого было вполне достаточно, чтобы на отрезке его "общежития" образовалась пустыня смертоносной скуки...

Для чего усугублять и без того не благополучное положение?
В селе, котором он только и мыслил своё место в пространстве существования, иметь бОльшую голову на плечах было, совершено бессмысленно!
Вот в городе...
Его могли бы понять, если бы...
Он не был уродом и вышел бы "на люди" не с низко опущенным лицом...
В парандже!!!
А, как равный, не обделённый природою, человек.
Не как "огрызок", а как прекрасно сложенный, расцвеченный и отменных вкусовых качеств Плод...
Не как боксёрская "груша", которую "метелят" люди. не имеющие мозгов, но...
Он, именно, ею и был!
Деревня,- бескомпромиссно.
Ничего иного ему не "светило".
Он, особо, и не отчаивался по этому поводу...
Однако...
Жить на "атом" интеллектуальной силы, он не был готов...
Дома, закрывшись в комнате, он штурмовал книжные миры усреднённых мудрецов и художественных гениев.
Что он искал в их произведениях?
Скорее всего,- Себя!
Хотя, даже наткнувшись на привлекательные Духи и ТелА, он вынужден был от них отказаться...

Герои, хотя и манили его своей силой, популярностью в борьбе за справедливое мироустройство, но в их войнах реками лилась кровь...
А, он не переносил эту жизненную субстанцию.
Не как "вещь" в плоти, а как поливочную жидкость для удобрения не нуждающейся в ней, земли...
Ему казалось, - человек не должен её проливать, для того, чтобы остаться Человеком...

Великие подвижники Духа...
Он обеими руками "проголосовал" за них и всё же...
Не хватало малого:
Бога!
Именно Того, ради Которого он бы отдал себя в жертву своему ледяному окружению...
И всё же...

Святые "отцы", монахи, духовные учителя разных народов, невзирая на атеистическую позицию, вызывая в его душе шквал непонимания, - чрезвычайно магнитили его взор...
Он не понимал их самоубийственной любви к, распинавшим их, людям...
Как можно лелеять её к врагам?
По мере знакомства с их трудами и судьбами, его неимоверно разросшееся любопытство, родило гигантский Вопрос...
Он, не однажды, откладывал его в "мусорную корзину"из-за того или иного болезненного удара и каждый раз, после восстановительного периода, с новыми силами приступал к штурму, не дававшей ему покоя, Загадки...
Кто они, эти Духовники?
Отчего, безропотно полагают свои жизни, даже, за совершенно чужих им субъектов?
Почему не берут в руки оружие и не убивают оборотней в человеческом обличье?
Святые, облечённые в недоступные для толп эзотерические Знания или шизофреники, в картонных коронах, с вкраплениями "теней" драгоценных металлов?
Невозможно было найти ответ на этот Вопрос в состоянии Уродства...
Он напрасно терял время и силы...
Юноша не был Тарзаном, хотя...
Ему, иногда, и казалось, что это единственный выход из той тупиковой ситуации оскорблений, которая обложила его со всех сторон...

Затеряться в тайге, высадиться на необитаемом острове, однако...
Паническая боязнь контакта с людьми никогда не зашкаливала за уровень частичной изоляции, - добровольного, домашнего "ареста" и экзотической, строго очерченной жизненными обстоятельствами и более предпочтительной, хрональной зоны на природе.
О полном, безвозвратном бегстве из ареала себе подобных, он только грезил...

"Человек,- животное общественное", - этот приговор, "Дамокловым мечом", просвистел над его головою, не затронув на ней и волоска...

Он не был выше социума...
Парадоксально, нуждался в людях...
Боль, доставляемая ими, стимулировала его мозг к потоку мыслей...
Потрясаемое непреходящим страхом сердечко "намертво" заблокировало двери от, ломившегося в его покои, монстра ненависти...
Школу он не закончил...
Отказавшись поступить в комсомол, он был "съеден" на первых "ступеньках" выпускного класса...
На этот раз, не испытав никакой боли...

Отослав "каннибала" к чёртовой матери, юноша на следующий же день, оставил без "пищи" своего классного руководителя..

Не богатырское сложение определило его дальнейшую судьбу...
Парень пошёл работать грузчиком...
Адский трудовой процесс, ради поправления хилой мускулатуры тела, невзирая на бешеные припадки усталости и полного изнеможения им приносимого, стал его первой любовью...
Он благоговел перед каторжным крестом, отпугнувшим свору людей, глумящихся над его ущербною природою...
И молился на него как на объект своего спасения...

Отныне, он мог пройти мимо компании односельчан, не боясь наткнуться на , прожигающее душу, "калённым железом" унижения, роковое прозвище...

Издевательства, из лицевой области, переместились за его спину...
Ни одно государство не удовлетворяется рабочей "скотиной" и руководящими людьми...
Страны остро нуждаются в силовых структурах, которые активно помогают, последним, воплощать в жизнь их идеи.
Спектр деятельности этих формирований чрезвычайно широк...

Их "паству" стригут под одну "расчёску" и одевают в одну одежду, а далее...
Поднимают по утру, кормят, учат ползать, неестественно ходить...
Нафаршировывают приёмами рукопашного боя и стрельбами по мёртвым и подвижным мишеням...
Улаживают спать, по часам...
Обученных азам военного дела, бросают на разгром демонстраций и ловлю бандитов...
А, в более масштабном, уже не "уличном", плане, используют для подавления гражданских восстаний и защите Отечества от всевозможных оккупационных претензий, извне...

Урод был гражданином Советского Союза и не страдал никакими заболеваниями, позволяющими избежать почётной обязанности быть призванным в одну из самых сильных армий планеты Земля...
Его внешность, в этом случае, никого не интересовала...
Страна нуждалась не в лицах и больших мозгах...
На служебном этапе ценилось Иное...
Армия оправдала его опасения...
Рождённый, в меру возможного, свободным человеком, погружённый в омут уникального, доселе неизведанного им рабства, он, непрестанно корчился в судорогах пошагового насилия...
Его мозг отказывался почитать такой тип существования Человеческим...
Он стонал, кричал, выл... как дикий зверь, но сквозь зубы, через "глушитель", так, чтобы никто из сослуживцев не догадался в каком отчаянном состоянии он находится...
Его жизнь угасала...
Спасала работа, длящаяся, порою, от подъёма и до отбоя...
Вытравливающая всякую мысль из головы...
Изнемогающая организм до предела, так, что в нём оставалось лишь одно желание: доползти до постели и погрузиться в расслабляющие и целительные "воды", упоительного, блаженного отдохновения ...
На койке, он, за несколько минут "переворачивал" свою счастливую, гражданскую жизнь и засыпал в молитвенной позе о том, чтобы она явилась ему в очередном, цветном сновидении...

Просыпаясь под гимн Советского Союза и истошные крики дневального: "Подъём", - он проклинал новый, наступивший день...
Всему приходит конец...
Скончался и служебный период...
"Полуразвалившийся", но счастливый, урод вышел из казармы, пересёк территорию части и вышел на Волю...
Вдохнул воздух на полную грудь...
Всего несколько метров отделяли его от места "почётного" Заключения здоровых пацанов призывного возраста, но здесь даже кислород был иной: легче, мягче, ароматней...
Он поглощал его порция за порцией, так, что закружилась голова...
Насытившись, "духом" Свободы, он оглянулся...
С глубоким сочувствием обвёл взглядом лица по ту сторону ворот...
И, резко стряхнув свежую "пыль" прошлого, бодрым, пружинистым шагом скрылся в недисциплинированном Настоящем...

Мышцы отёкших и онемевших крыльев, на время атрофированных, едва удерживали те в висячем положении. Они чудом "телепались" на их, изрядно ослабленных, "канатах" и он довольствовался тем, что они не оборвались и не упали на дорогу.
Иначе, пришлось бы от них отказаться.
Волокти, в руках, бесполезный хлам, нагружающий их и замедляющий скорость движения, он бы не стал.
Сегодня, как никогда прежде, ему хотелось сбросить всё , включая и осточертевшую форму, пропитанную адом беспрекословного подчинения.
Тряпичную тюрьму, два года, вытесняющую из него Человека и обращающую его в солдата.
Произведение инкубаторного дизайна, опустившее его до уровня дрессированного скота.
Домой!
Подальше от лычек, звёздочек, кокард, поясов, строевой "риторики", стадного образа существования режимной территории...
Желание покинуть воинскую зону и "прибрежные" ей места, как можно скорее, подпитало мышцы бездействующих крыльев...

Урод взмыл в воздух над медленно катившимися вагонами "дембельского" поезда, который ещё почти сутки неспешно тащился к станции своего назначения, в родные края, повзрослевшего парня, колыхая на "ухабах" довоенного, Советского, железнодорожного пути, его бессознательное, обездушенное тело...
Тогда как его дух, между тем, давно пребывал в апартаментах уютного, родительского дома...
Когда его плоть достигла последней остановки, он тотчас возвратившись, поднял её с полки плацкартного вагона и "понёс" навстречу новому жизненному циклу...
Всё оказалось не таким радужным как ему представлялось в духовном обозрении...
Религиозные фанатики, как, впрочем. и все другие, "кадры" этого "порядка", редко бывают настолько веротерпимы, чтобы бесконечно не атаковать своих потенциальных "абитуриентов".
Кажется, они находятся в состоянии полной, боевой готовности, с заранее предрешённым результатом итога сражения.
Им крайне необходима "победа" и она достигается, далеко не всегда, средствами умственного ресурса.
Чаще в ход идут "кулаки" эмоциональности и невежества...
И, хотя отец некрасивого, молодого человека, не был глупой, массовой единицей, он совершал множество ошибок...

"Кто из нас без греха"?
Не только Христос ограничил объём разума людского.
Мы все движемся в пространстве Истины и заблуждений...
Чужих...
Собственных...
Мы все учителя и ученики, как бы мы не открещивались от состояния последних...
Приземление в родимое "гнёздышко", благополучно свершилось...
Он сбросил форму и вдохнул, на полную грудь воздух свободы...
Несколько дней провёл в режиме естественного подъёма...
Без гимна СССР и "сумасшедшего" крика дневального .
Строевого шага, расписного питания и туалета...
Изнурительного труда на территориях, "усеянных" сторожевыми вышками, нафаршированными людьми с автоматами Калашникова...
А, затем...

Идейные субъекты не могут не создавать проблем друг другу...
Особенно, если они находятся на очень спрессованном жизненном пространстве...

Всё возвратилось "на круги своя"...

Ум не помог...
Скорее, - помешал...

Претензия на большое "Я", полагает поглощение множества мелких...
Противостояние между отцом и сыном возобновилось, с новой силой...
Истина стояла в стороне и роняла горькие слёзы по, отвернувшимся от неё, субъектам...
Если бы они Это видели!
Но, они были катастрофически слепы...
Каждый пребывал в своей "истине" и совершенно не алкал проникнуться посвящённостью в заблуждённость другого, чтобы не споткнуться, не упасть, не сойти с тропы "праведной" и не оказаться вне пути спасительного, постоянно "бодрствуя", сопротивляясь вторжению чужого мировоззрения в апартаменты своего ума...

Отец и сын...
Плоть от плоти...
А, духи разные...
И, если бы они не трагедизировали Данность,- всё могло бы обернуться Иначе...
Но, отсутствовала Высшая Воля в их Душах...
Ещё, беспробудно спал в них Дух Божественной Любви...


Он ушёл из дома...
В провинциальном, ничем на другие города не похожем, и, вместе с тем особо от них не отличающемся, областном центре, "осел" у отцовских знакомых, работая грузчиком...
Затем, - "нагрузил" Абхазию своим кратковременным, рабочим визитом...
И как бы завораживающе, райски-прекрасным не было это кавказское место, его вновь потянуло в родные края...
Что он там забыл?
Назидательный голос отца, поднимающий в его душе вечно бодрствующие силы сопротивления, непременно подрывающие "учительский" процесс и отправляющие его духовные наставления в бездну небытия?
Лицо матери, благоговеющее перед мужем своим и почитающее его за Бога?
Безответную любовь бабушки, с детства почивающую на нём, в виде копеечных даров от закупочных сдач в магазине, втискиваемых в его ладонь?
Помятой годами старушки, по прежнему, не охладевшей в своих Чувствах, к нему?
А, ведь он вырос...
Ему необходима была Жена...
Бедная бабушка, а, впрочем...
Ей от него было так мало надо...
Но это не оправдывало "ракетоносную" скорость, с которой урод проносился мимо того человечка, который его беззаветно Любил...

Природою, как и львиная часть общества человеческого, он был "разбит на две половинки.
Одна жила в нём, а другая находилась в зоне неопределённости, - в икс пространстве.
Её необходимо было вычислить...

Урод хромал в "математике" знакомства с противоположным полом, на обе ноги.
Дико застенчивый и твёрдо убеждённый в том, что его, выбракованная "эстетами" физиономия, вызывает в девушках лишь чувство отвращения, в крайнем случае, жалости процесс его поиска сводился к пассивному, дистанционному созерцанию и размышлениям, - идеалистическим постройкам семейного очага...

В объёме реальности он так и остался бы "вечным" холостяком, с памятью, нафаршированной "тьмою" девичьих лиц, встретившихся на пути его глаз, но...
Он был "богат" на сестричек, близких к нему по возрасту, а те имели подруг и щедро делились ими со своим нелюдимым братом...
Как ни странно, - он даже нравился некоторым из них, однако...
Урод не верил ни своим глазам, ни чувствам...
Его, безусловно, обманывали или...
Из болезненно разросшегося желания быть любимым, он обманывался сам, накладывая на их нежные личика "грим" иллюзорной симпатии к себе...
Правда, последний вариант, он допускал только в исключительно редких случаях, хотя...
Именно он удерживал его от полной потери веры и надежды на то, что на ещё не исследованных путях-распутьях его существования, обитает, истосковавшаяся по его бестолково-медлительному, в сторону её проживания, шагу, - его, Единственная Любовь...

Разнообразные варианты девчонок, поставляемые на конвейер его выбора, не удовлетворяли его вкус.
И не потому, что они были некрасивыми и глупыми, а оттого, что среди них отсутствовала Та, что была уготована ему Судьбою...
Так уж распорядилась Высшая Сила, дабы он в супружеском вопросе не совершил лишних, трагических движений и не стал отцом ошибок и трагедий многих...

Она пришла к нему "столбовою" дорогою, на "ногах" одной из сестричек своих...
Она даже не была её подругою, - их свела больница...
Странный путь их встречи имел истоком провинциальный городок, где в маршрутном автобусе сестра, попавшая в аварию, повредила ногу...
И закончился в столичной лечебнице...
Полная "случайностей" история свела их в палате хирургического отделения...
Впрочем, он, в момент повествования об этом дивном эпизоде, был крайне невнимателен и рассредоточен...
И всё же суть явления уловил...

Урод согласился переписываться с её новоиспечённой подругой и...
Между ними завязалось активное, "конверт(ируемое)" общение...

Едва ли не всю силу своего ума, молодой человек уложил на приготовление письменных яств...
Из художественных, педагогических, философских и богословских ингредиентов, изготовляя блюдо за блюдом, он упаковывал их в одноразовую "посуду" и через специфического "официанта", отправлял их на "стол" своей Возлюбленной, зеленоглазой Богине...

Вначале, отказавшаяся от милых, нежных, ласкательных, божественно-прекрасных даров, на взамен и без того неземного имени своего, которое она носила, девушка "сломалась" и ответила, соразмерной с серией его превосходных "лобызаний", россыпью взаимных "поцелуев"...
Урод верил и не верил ей...
Его сердце алкало любви и готово было впустить это чувство в свои апартаменты.
Но его, "отравленный" аксиоматической убеждённостью в том, что физическая оболочка его существа приемлема лишь для случайно соскользнувшего неё взгляда, разум нашёптывал, что хозяин убогого жилища обречён на пожизненное одиночество.
-Ты как отвесная скала, покрытая льдом. Там, на плате, в Душе,- экзотический уголок,- Рай,- вечная весна,- простор для жизни никогда не увядающей. Обитель Небесного Блаженства... Но, чтобы попасть на вершину твоего другого, истинного Я, надо не испугаться отвесного, ледяного катка,- твоего уродливого лица. Однако... Любая девушка, столкнувшаяся с твоей физиономией, тотчас, "отрикошетит" назад. Ты живёшь в мире, которым правит физический глаз. Он пишет законы, выносит суды, благословляет на коммуникабельную жизнь или обрекает на аскетическое монашество. Смирись с предначертанною судьбою. Противление,- бессмысленно. Тебя Никто и никогда не полюбит!

При этом, - у него опускались руки...
Урод пытался заглушить голос разума...
Снова и снова рассыпался в славословиях...
В периоды "просветлений", помышляя о связях, преступающих границы заочных, он, "рисунок за рисунком", "выбрасывал" на её рассмотрение нехитрый "план" их совместного проживания, состоящий из одного единственного правила: Существовать в Паре, "намертво сваренной" друг с другом в Целое, без помысла на предательство и измену, в которые входила даже зрительная "охота" на посторонних мужчин.
Как ни странно, но она, тотчас, согласилась на его тюремные условия,
на драконовский режим их супружеского бытия,
на исключение из своего "обихода" лиц противоположного пола...

Вскоре, они поженились.
И вот тут то, выяснилось, что она взвалила на свои плечи непосильное бремя...
Её динамичный, "вечно", "ощупывающий" прохожих и стоящих в стороне, взгляд, смертельно ранил его...
Каждый раз, воскресая вновь и вновь, неистребимо-бессмертный, - урод, злобным бумерангом, наносил ей ответные удары...
Но, сколько бы ненависти не выдержал бастион её нежного сердца, всё то была лишь вершина айсберга...
Безмерно превышающая его, подводная часть, оставались в глубинах его адски раскалённой души, выжигая из её объёма остатки Человечности...
Но когда она, на одном, праздничном застолье, не без его согласия, пошла танцевать с мужиком...
Он сломался окончательно...
Почувствовав себя брошенным последней Надеждой, урод "заглянул" в бутылку...

"Весёлая" жидкость, в нормированных дозах, снимающая стресс, от перенасыщено сливаемых в, поражённое неврастенией, сознание воображаемых картин многочисленных измен, - в дозах "заграничных", которые не замедливали, "чок за чоком" проваливаться в "цистерну" его желудка, покрывая продуктовый, жёванный фарш-винегрет из хлеба, каш, котлет, рыбы, салатов... слоённой "плёнкой" лишнего алкоголя, мгновенно отключала его...
Расстояние между трезвым и мертвецки пьяным, казалось, не существовало...
Похоже, некто сторонний резко опускал рубильник его сознания...
Его, неповреждённая безумием речь, вдруг, обрывалась на слове и чётко работающий экран зрения проваливался во тьму...
Несколько секунд мышление ещё работало по инерции, воспринимая "локаторами" ушей, окружающие, "парализованное" тело, голоса и распознавая "щупальцами" осязания внешние силы к нему прилагаемые, для транспортировки и уложения его на место приличествующее для отдыха человека разумного.
А, затем...
Урод "раскатывался" в бессознательный и бесчувственный "материал"...

Но иногда перед, возившимися, с обмякшим телом молодого человека, людьми разыгрывался сатанинский концерт.
Оно, вдруг, наливалось недюжинною силою и, словно от осточертевших цепей, избавляясь от дружественных рук, начинало судорожно корчиться.
Мимика уродливого лица покрывалась Болью, нафаршированной Злобою.
Сквозь, скрипящие зубы в пространство "выстреливался" ужасный вой, который через минуту-две, в распахнувшихся створках его челюстей, сменялся раскатистым, оглушительным хохотом.
А в промежуток между этими, различной, "цветовой" наполненности, истерическими припадками, вклинивался не человечески-дикий вопль:
"Я дьявол"!!!
После нескольких, увесистых, супружеских пощёчин, противное Богу, существо, со всеми громовыми, звуковыми, потрясающими воздух и окружение, вибрациями покидало его тело.
Спустившее "дух", онемевшее, эластичное, будто, наполненный водою бурдюк, оно "гармонично сливалось" с, "гостеприимно" приютившею его, формою...

У них рождались дети...
Много, маленьких, беспомощных, вначале, существ...
Но его ревность стойко удерживалась на позиции: подозревать в связи со всеми,- как в настоящем, так и в прошлом!!!
Ему мало было того, что находилось перед его глазами...
Он воскресил умершие времена и события...
Вновь и вновь переживал, рассыпавшиеся в прах, сцены её измен, хотя...
Своим, помешанным в сфере Любви, рассудком понимал: нельзя изменить тому, кто ещё не "родился" в пространстве твоего существования...

Если бы ревность дружила с разумом!
Однако...
Фантазёрка чёрного плана слепа и глуха, хотя и мнит себя любовью...

Шли годы...
Подрастали дети...
Невзирая на непоправимый вред, наносимый мозгу алкоголем, тот кто пропивал его безжалостно, непрестанно возрастал в уме...
И в этом покрытии убийственного вреда и положительной динамике роста, стояла чудесная Сила Творца,- Господа Бога, от которой он бежал дорогами всей своей никчёмно сознательной жизни...
Та Суть, которой он всегда отказывал в Бытии...

Он видел как из разнообразнейших и разнокалиберных осколков ошибок, допущенных ими обоюдно вырастают, протыкающие "облака" здравомыслия, гигантские горы неурядиц, ссор, скандалов...
Они захламляли их души, замораживали их сердца "шапками" ледников, накинутых на их вершины, удушали их чувства своею негативною, умопомрачительною массою...
Он понимал: необходимо остановиться.
Может случиться непоправимое...
Его супруга уже, казалось, ненавидела его.
Однако, от неоднократно предложенных бракоразводных процессов, она регулярно отмахивалась.
Эта нелогичность настораживала, выбивала его из колеи "трезвости"...

До сумасшедшей боли, раскаляя мозги, над загадкою её "привязанности" к себе, урод созидал различные гипотезы, среди которых только одна была соткана не из тканей беспросветного мрака.
Она представляла собой вопрос: а , вдруг, я ей не совершенно безразличен?
Он никогда так и не решился спросить её об этом в открытую...

Вглядываясь в её глаза, наблюдая за её поведением, вслушиваясь в её слова, адресованные внешнему миру, он остановился на том, что любви нет и это явление, за редким исключением, - общечеловеческое Бедствие.
Супруги "прекрасно" обходятся и без неё, довольствуясь массой её карликовых фабрикатов.
Тут то, ему и успокоиться, да...
Урод всю жизнь мечтал о настоящей любви для того, чтобы удовольствоваться её суррогатами.
И, вместе с тем, он сам подсовывал своей жене фальшивку...

Не со зла.
Не как пытку, в отмщение, за поступки давно усопших дней.
И, даже не как возмездие за времена настоящие, в которые она не жила в нём, раздаривая себя по "четырём сторонам света", где самая весомая доля её сердца приходилась на детей и где присутствие отца ставилось под вопрос.
-Зачем ты сдался детям?
Не задумываясь о смысле его существования, для совместно созданных ими существ, как мать, жена урода, для себя, открывала путь к освобождению от мужа,- пыталась выбросить его за борт семейного лайнера.
И вместе с тем...
Кандалы на его ногах она никогда не отмыкала.
Работая в публичном месте, среди мужчин, ищущих её расположения в корыстных намерениях или в силу "бессребреной" симпатии, на работодателя, именуемого её Хозяином, она раздувала и без того яростно бушующий огонь ревности в душе урода.
Выросший в семье где Хозяином мать почитала лишь отца, он никак не мог освободиться от навязчивой мысли о том, что ему открыто и нагло "вешают роги", не стыдясь, день ото дня, их заботливо выращивать...
Иногда, днями, просиживая в её учреждении, в напускной, безучастной позе, он пристально вглядывался в лица её посетителей.
И когда её глаза "загорались" улыбкой, и из её уст срывались шутки и "заразительный" смех...
В мембрану его сердца вонзались мириады болезненных Игл...
Изверженная из неё радость растрачена на Другого...
Она истощала себя...
И для него оставалась лишь её "кожура", лишённая жизненных сил...

Наступил час полного отторжения...
Они перешагнули критическую черту...
За нею "лежало" самое дно дьявольского Ада...

Им необходимо было "разбежаться", иначе...
Они бы уничтожили друг друга...

И, они разошлись...
Неофициально, правда, но...

Урод считал себя освобождённым от брачных уз...
Его изгнали из дома...
Ему предпочли работу на хозяина...
На тот "символ" который, его мать, "намертво", связывала только со своим мужем...
И вот теперь...
Хозяин был вынесен из дома и положен на личность чужого человека...
И всё оттого, что тот имел деньги его "выкупить"...

Всякий раз, столкнувшись с этим "священным" словом, брошенным супругою мимо него, муж содрогался от приступов "праведного" гнева...
Ему изменяла жена...
Изменяла не в тайных местах, а на открытом, хорошо просматриваемом пространстве "поля", - у него "на глазах"...
Изменяла бесстыдно, вызывающе, нагло, бесцеремонно...

Урод, ни на миг, не допускал мысль о том, что она из другого мироздания и то, что для него являлось мерзостью и преступлением, для неё, было обыденной операцией, никак не связанной с проявлением глубокой симпатии или "элементом" запретного передислоцирования любви из законного вместилища в притон греховный...

Два месяца он провёл в заключении...
Его мозг, на пределе сил своих, искал смысл бытия...
С младенческих лет он видел его в Любви, но...
Ныне, шокированный ненавистью, идущей со стороны самого родного, на данный момент, человека, он уже очень сомневался в этом...
Разве можно боготворить ту, которая тебя ненавидит?
Ту. кто терпит твоё присутствие только оттого, что ей необходим домашний раб?
И дело даже не в "обручальных кольцах" оков, ограничивающих ареал твоего проживания...
Не в каторжном труде, а в отсутствии Чувства...
Для чего жить вместе если нет и искры того Божественного Огня, который именуется Любовью?
Вот если бы она была...
Можно было бы выдержать и много большую тяжесть физического закрепощения...

Днём и ночью, раздумия о том, что произошло в доме, в котором он мечтал создать Рай, докрасна накаляли его, уже давно, не железные нервы...
Жар размышления над сутью бытия, поглощённого семейным положением урода, вынужденного пребывать в границах физических обязательств, добровольно возложенных на себя, вызывающих тошноту и рвоту, побуждали его к поиску выхода из состояния "вечного" отравления супружескими узами...
Однако, невзирая на то, что он почитал себя освобождённым от них, ярко представляя свою жену в объятьях другого мужика, наслаждающуюся полною свободою для насыщения своих истинных чувств...
Как урод не пытался, в отмщение за измену, завести себе подругу, - всё тщетно...
Никакие аргументы о том, что коль супруга его оставила, то и он имеет такие же права на коррекцию своей бытийной позиции, не убеждали его полновесно...
Какая-то часть его, неусыпно противилась декларативной автономии...
Жена, как не стремился он "выставить" её из оазиса своего существования, перемещаясь с, "бешено" обстреливаемого, места на место, "не целованное" снарядами преступных обвинений, продолжала жить в его существе...

Осознав бесполезность её выселения из апартаментов своего сердца и невозможность переформатирования брачного "диска", для уничтожения кошмарного участка бытия и созидания нового, прекрасного жилого пространства, не засорённого горами прежних ошибок, где, очищенная из-под засилья различного рода мусора земля, использовалась бы с максимальною пользою, произведя экзотические зелёные оазисы, в период цветения, радующие глаз бесчисленными цветовыми гаммами, а во время плодоношения удовлетворяя голод обильными, разнообразными овощами, ягодами и фруктами, ту,
Единственную, которая бы поселилась в покоях его обновлённой души, урод смирился со своей судьбой...
Бесчисленные, штурмовые походы, на устоявшие и ничуть не пострадавшие от разнообразных видов применённого к разрушению их оружия, стены крепости Брака, сломали его воинственный пыл..
Мощь связи, которую пытался разорвать урод, оказалась неприступною для его "рыхлых" мышц...

Небо не дало ему второго шанса.
Оно не хотело списывать с него, "непосильно" нажитые им, грехи.
Предлагало ему, на "полную катушку", активизировать свой мозг.
Направить энергию своей мысли на сохранение семьи, апеллируя к расхожему мнению, будто браки совершается на небесах.
И, "что Бог соединил, то человек не разъединит".

Он сдался и возвратился домой.
Его встретила холодная, облачённая в панцирь изо льда отчуждённости, жена.
Он несказанно удивился бы иному приёму...

Всё "катилось" по наезженной колее.
На время, брошенная супруга, мучительно пережившая разлуку, сбрасывала с него, даже случайно обронённый на него, взгляд.
Казалось, в её, ущемлённой обидою и невыносимой болью, душе уже не осталось места и для его тени...

Урод молча "глотал" флюиды невидимости, окутавшие его, вмиг, постаревшее тело...
Он уже не жил.
Он доживал...

В постоянных размышлениях о сути Бытия,- проходили дни, поглощающие остаток его жизненной территории.
И чем больше уменьшалась площадь его Дня наземного, тем рыхлее становилась почва существования под его ногами.
Погрузая в ней всё глубже и глубже, с огромным трудом, он брёл по земле...
И чем проблематичнее давался мышечный шаг, тем интенсивнее в работу включался его мозг...

И вот, однажды, на урода снизошло откровение...
Не то, что ему открылась тайна Вселенского Бытия, о раскрытии которой он мечтал с тех пор как начал мыслить и которая вечно ускользала от него, играя с ним в прятки...
Нет, на тот момент, он окончательно и бесповоротно, закрепился на позиции: Абсолютную Истину отыскать невозможно...

Ему не падало на голову Яблоко...
Не снилась ему и Периодическая Таблица...
Он не медитировал под Деревом до забытья о теле, так, чтобы оное едва не превратилось в экзотический Муравейник...
Его никогда не интересовали формулы, таблицы, расчленённые трупы животных и растений, под безбожными, хирургическими пытками, обнажающими свою внутреннюю Суть...

Строительные "кирпичики", организованные в органическую и минеральную материю,- прерогатива "Небесного" Творца, бездна Его Замысла, Сама Суть беспредельного Космоса, микромир Макромира, - всюду сущее невидимое, обходило стороною запросы его ума...
Ему достаточно было доступного физическому глазу, которое, без исследования совокупности неуловимых зрением частиц, он мог "спокойно" распознавать...

Девственная территория Бога, - оставалась не осаждённой легионами его интеллектуальных сил...
Тонкий мир не то, что не притягивал его интереса, но ещё и несколько страшил и отпугивал...
Он не алкал узнать таинственный состав из которого было сотворено его материальное тело, довольствуясь своими "толстыми" габаритами...

Он был глобалистом...
Человеком поверхностным...
Зрителем...
Созерцателем динамичной картины, без всякого притязания на Детализм...
Представителем той когорты людей, которые, по меткому выражению восточного Учителя, пришли в сад не для того, чтобы считать листья и ветви фруктовых деревьев, чтобы подкапывать корни растений для измерения глубины их залегания в почве, а для того, чтобы насытиться экзотическими плодами, произрастающими в саду...

Однако, как бы долго не продолжалось существование и какими бы сладкими плодами оно не баловало ненасытную утробу души, коль "скоро" оно имеет предел, оно - бессмысленно...

Невзирая на отсутствие, в убогой избушке его ума, религиозного взгляда, урод не мог смириться с явлением своего полного исчезновения.
Не устраивала его и утешительная, научная концепция о том, что всё, что есть не может не быть!!!
А, следовательно...
Смерти нет!!!
Материя вечно перераспределяется, передислоцируется из одной формы в другую.
Если она где-то убывает, то в ином месте она скапливается и укрупняется или несколько уплотняется.
Если она "совсем" исчезает из объёма индивидуального бытия, то продолжает себя, вклиниваясь частью в иное тело...

Урод не желал существовать в желудке, почках, печени, сердце... очередного счастливчика, перехватившего у него эстафету бытия.
Он хотел продолжаться вечно.
Жить безотлучно в собственном "Я".
Но...
Для этого необходимо было сбросить атеистическую оболочку, которая напрочь лишала его личностного бессмертия, гарантируя лишь неуничтожимость его физического объёма...
В противном случае, ему ничего иного не оставалось как рассыпаться на "тьму" бессмысленных атомов.
Как безбожник, он, просто обязан был принять Общую перспективу Жизни, заключённую в бесследном растворении человеческого Сознания в океане Смерти...

И откровение, сообразуясь с поверхностными интересами урода, не всплыло из "океанических" пучин и не опустилось с высот "небесных", оно вышло из тесных апартаментов его сердца...
-Ты никого не любишь...
И перед его глазами, сменяя друг друга, проплыла пара красочных трёхмерных, озвученных картин, - "кусочек" стерео фильма, извлечённого из последних мгновений бытия одного из любимых им индусских Учителей...

Он увидел, едва ли не полностью обездвиженного и предельно истощённого, лежащего на койке, человека, с единственно живыми, на его "мумифицированном" лице, глазами, окружённого, озабоченными его страшным состоянием, учениками, умоляющими того обратиться к Великой Матери за тем, чтобы Она позволила ему покушать...
Урод знал отчего тот не мог принимать пищу... Но слёзные, молитвы любящих его людей, сломали его.
-Ты едишь тысячью ртов, - отрубила, в ответ на его прошение, Богиня.
Религиозный Наставник, устыдившись за проявленную слабость, больше не беспокоил Божество по пустякам, связанным с его телесными нуждами...
А между тем, при его всё ухудшающемся здоровье, и без того обильный поток посетителей, алчущих увидеть почти легендарного духовного вождя, не только не истощался, но ещё и возрастал...
И вновь, его "надомные" последователи, напуганные предостережениями врачей о том, что для их Пастыря чрезвычайно убийственно такое напряжённое общение и ему необходим покой, решили приостановить пёстрое и ненасытное ополчение, посетителей...
- Не препятствуйте им, ибо моя жизнь им принадлежит, - угадав их намерение, возвестил Учитель.
Эти небывалой силы и живости сценки, представшие взору и слуху урода, начисто "вытерли" из его души прежнее представление о сущности Любви. Он осознал. что ни в одно мгновенье своего жалкого существования, он не достиг её истинных высот и что всё время своего ничтожного пребывания на этой земле, он растратил на накопление её фальшивых купюр...
Несносно больно ранило Откровение. но, вместе с тем, сквозь мириады игл, воткнувшихся в его хрупкое сердце, через частокол дьявольской боли, вдруг, просочилось нечто нежное, тёплое, согревающее...
Казалось бы, намертво окоченевший механизм сердца встрепенулся, "затикал" и начал качать в артерии, вены, сосуды... покойного, живительную кровь Любви...

Квазимодо поднялся, сбросил, едва ли не сросшуюся с лицом, уродливую маску, отомкнул двери своей усыпальницы и жмурясь от потока яркого, дневного света, пошатываясь на, никогда не носивших тело, ногах, переступил порог погребальный...
Отныне, он стал Бессмертным...просочилось нечто нежное, тёплое, согревающее...
Казалось бы, намертво окоченевший механизм сердца встрепенулся, "затикал" и начал качать в артерии, вены, сосуды... покойного, живительную кровь Любви...

Квазимодо поднялся, сбросил, едва ли не сросшуюся с лицом, уродливую маску, отомкнул двери своей усыпальницы и жмурясь от потока яркого, дневного света, пошатываясь на, никогда не носивших тело, ногах, переступил порог погребальный...
Отныне, он стал Бессмертным...