Оставляю себе

— 1 час 40 минут.
Вика сидела почти на самом верхнем ряду. Выше подниматься смысла не было – все толпились внизу, а уж последние пять—шесть рядов вообще пустовали. Благодаря колонкам и круглому цирковому своду, звук даже до ее места доходил, не потеряв свежесть и … проникновенность. А природное отличное зрение позволяло до пронзительной четкости разглядеть невысокую фигурку, мечущуюся по арене. Всё ради нее. И все здесь ради нее.
Вика всем корпусом подалась вперед, сцепив руки вокруг уже теплой бутылки пива. Толпа внизу сгрудилась у манежа, «половинкой бублика», — подумала она, механически отбросила образ и опять вся ушла в глаза и уши. Она не меняла этой своей совершенно неконцертной позы, хотя новые и от того тесные джинсы резали под коленями и грубо впивались в промежность. Но Вика только сильнее сжимала переплетенные пальцы вокруг бутылки, когда видела, как ее любовь (ах, мечты, мечты) периодически пробегает мимо кипящих зрителей, пожимая протянутые к ней руки и время от времени кого-нибудь целуя.
А они и рады. Они лапают ее, хватают, желая втащить к себе и оторвать на память по кусочку. Разве это любовь? Разве так любят? Вику окутало облако черной ревности, но тут же рассеялось, вместе с первой же сигаретной затяжкой. «Она скоро будет со мной. И все это увидят».

Вика до сих пор не поняла, как это могло произойти. Когда – она знала точно. Но как? И перебирая в памяти дни последних шести месяцев, она раскладывала их по полкам памяти в порядке возрастания цунами в сердце.

Результат не долго придется нам ждать,
Все готово, хотя и слегка между строк,
Ты щелкаешь мышью, пытаясь играть,
А кто—то в ванной мылит шнурок.
Наступает утро, пусть я буду лучом,
Улыбаюсь в окна и пою громко, вслух,
Тяжелее всего быть самой собой,
Но проще, чем больше не считать до двух.

Это самое цунами обрушилось на нее полгода назад.
Вика брела по магазинам в центре города, лениво выбирая подарок на 23 февраля кандидату в бойфренды.
Уже немного висели сумерки. Почему-то было новогоднее настроение, несмотря на хлюпающие под ногами останки зимы. И откуда-то пахло мандаринами. Все уже потихоньку линяли шубами и дубленками на пальто и куртки. Вика разглядывала себя в витринах. Она себе нравилась. Особенно сегодня, особенно в новых ботинках на «тракторной» подошве и длинном сером пальто. Периодически взгляд съезжал на людей, тогда Вика смотрела в их лица, пытаясь угадать общее настроение, улыбалась манекенам. Так, кочуя от одной зеркальной витрины до другой, она оказалась у табачного киоска – может удовлетворить мальчика трубкой? Настроение было хорошее – ровное такое, доброжелательно-равнодушное. Вика купила пачку любимых сигарет, прикурила и задумалась поглубже.
— Девушка, время не подскажете? – безликий голос бесформенного силуэта.
— Да, конечно, — Вика языком перебросила сигарету в другой угол рта, сдвинула обшлаг… Да так и осталась стоять, тупо глядя на часы и соображая, на фига она смотрит на стрелки. Потому что прохладный, мокрый, февральский мир вдруг раскололся фейерверком, взлетел, сложился снова, но уже цветным, живым, теплым. Словом, таким же, как голос, летящий по нотам из разбитых динамиков обшарпанного павильона «Аудио-видео».
Вика отшвырнула сигарету и, забыв о подарке для эрц-бойфренда, шагнула навстречу голосу.
— Мне альбом с этой песней, кто это?
Продавец в лице очень кавказской национальности улыбнулся щедрозубой улыбкой и на неожиданно нормальном русском сообщил:
— Пожалста… Это «Фальшивые улыбки». Уже третий альбом, между прочим, поздненько заметила.
— А…кто поет? Солистка то есть?
— Дана…Дана…Дана, блин, не помню фамилию. Ты чего, красавица?
— Нет, ничего, дайте все альбомы.
— У меня есть только последний. Держи.
Вика сжала обеими руками кассету. Фотографии на ней не было. Просто темный профиль на сером фоне.
Песня закончилась. Вечер снова стал обычным, немного новогодним и слегка сереньким от мокрого ветра. Вика засунула руку с кассетой в карман и зашагала к трамвайной остановке. Да что это? Она никогда не была меломанкой. Ну, хорошо, прослушает кассету и успокоится. Подумаешь – понравилось сочетание слов.
Вика вдруг резко развернулась и пошла обратно – ну не последний же музыкальный киоск в этом городе! В ушах пульсировал обрывок песни. Надо найти еще два альбома.

— 1 час 17 минут
Сейчас по цирку неслась к Вике именно эта песня. Вика вздохнула, вновь ощутив, как перестраивается окружающее ВСЁ. Сегодня в присутствии стаи людей, она чувствовала особенную близость к Дане. Знала, что все песни, улыбки, слова, тонкие пальцы на струнах – для нее, но вместе с тем опять накатывала озлобляюще—трезвая мысль, что все это лажа, чушь, что если что—то и делается на этом концерте, то уж никак не для Вики. Чувства слоились, но были не отдельными пластами, а как плавно сплетенный браслет из бисера – основа одна – леска. У Вики и ее чувств тоже была одна основа.

Следующая встреча с Даной и «Фальшивыми улыбками» произошла совершенно случайно, совершенно не в тему, совершенно…замечательно.
Хотя у нее были ключи, а на двери – звонок, Вика повернулась спиной и начала долбить в дверь пяткой.
— Сова, открывай, далее по тексту!!!
Кеша, бывший кандидат в бойфренды, а ныне им и являющийся, стремительно щелкнул замком и тут же напал с поцелуями, пахнущими пивом и жареной картошкой.
Кешин сосед уехал на пару дней, и Вика всю дорогу в трамвае представляла спокойный вечер со вспененной ванной, с несколькими партиями в шахматы на раздевание, с неторопливым (а может и торопливым) сексом и фильмом ужасов на закуску.
Кеша оказался именно таким, ненавязчивым и беспроблемным человечком, какой был нужен Вике. Хотя и работал ментом. Но он не ревновал, не орал, что умнее, потому что мужик, не требовал отчета за время невстречаний. В общем, Вика с удовольствием играла с Кешей в любовь и шахматы.
— Скучала? – между поцелуями осведомился Кеша, одновременно ухитряясь снять с нее пальто, забрать рюкзак и закрыть дверь на защелку.
— Да, особенно, когда вспомнила, как можно было переиграть нашу прошлую партию. Если бы я со слоном и ферзем не поторопилась, то фиг был бы тебе, а не патовая ситуация.
— Ну, идем, разберемся, — Кеша высыпал фигуры на ковер и плюхнулся рядом.
— Ну, нет уж, сначала я пойду играть в Муму. Включи новости, пожалуйста.
Вика забралась в ванну. Кеша сидел тут же на стиральной машин, курил, иногда протягивал Вике стакан с «отверткой», и они обменивались событиями личных жизней за последнюю неделю.
А потом, как и предполагалось, вечер пошлепал по своим же следам недельной давности. Под вялые крики ведущего какого-то ночного ток-шоу Кеша весьма продуктивно старался над распластанным телом Вики.
Тело все устраивало, но мозги явно скучали. Центр удовольствия оказался не на высоте, поэтому Вика одним ухом слушала телевизор, но глаза держала закрытыми, а то уж совсем выходил бы анекдот – ну, типа, побелить, не побелить…
— Тебе хорошо? – периодически уточнял Кеша.
— Да, все клево, — улыбаясь про себя, подтверждала Вика.
Она всегда делила людей на людишек и человечков. Людишки – масса, толпа на остановке, очередь в магазине. Человечки же – составные массы, с ними можно пообщаться, но не слишком приближая и приближаясь.
Впрочем, в данный момент, судя по звукам и Кешиным телодвижениям, дело и тело явно шли к финалу. Пора активизироваться.
— …а гостья нашей программы сегодня лидер не так давно вышедшей на российскую эстраду группы «Фальшивые улыбки» Дана Хофман!
В студию зашла худая, невысокая девушка в белой майке и старых джинсах. На плече у нее болталась гитара.
Стоп!!! Вика легко скинула с себя Кешу, скатилась с дивана и уселась перед телевизором.
— Нет, на эстраду ни я, ни моя группа никогда не выходили и пока не в планах. Мы как-то больше рок… — Дана сидела в кресле, улыбалась и слегка перебирала струны.
— Вика, я делаю что-то не так? – это пришедший в себя Кеша занялся взращиванием своих комплексов.
— Не мешай, потом, ладно?.. – Вика бормотала механически, даже не понимая, чего от нее требуется, не чувствуя голой задницей жесткий ковер, не слыша, как Кеша демонстративно забулькал водкой и пошел курить.
Когда через четыре «отвертки» он вернулся, Вика сидела в той же позе, будто стремясь влезть в телевизор и сесть рядом с Даной. А та в это время пела, завершая передачу.

…А мы с тобой уже давно выше звезд.
Ты летаешь лучше, какой вопрос?
Ты хочешь летать всегда. А я пишу об этом.
А за дверями стук шагов.
Вечер – время для друзей и звонков.
Я верю тебе и в тебя,
Только почему—то
Каждый вечер давит вина…
А ты летаешь лучше и уже далеко….

— Так что случилось? – когда по экрану побежали титры, опять спросил Кеша.
— Ничего, — тусклым голосом ответила Вика, глядя куда-то в себя. Стало прохладно и почему-то одиноко. Вдруг до боли во всех мышцах (главным образом в миокарде) захотелось пообщаться с Даной, провести рукой по ее коротким, жестким на вид волосам, просто посмотреть ей в глаза. И чтобы она пела только (ТОЛЬКО!) для Вики.
— Может, продолжим? А то как-то…сбой произошел…в природе не должно быть пустоты, — Кеша грубо вмешался в мечты, обнял за плечи и попытался повалить на ковер.
После Даны? После ее голоса? Слюнявится с этим уродом? На фиг надо…
— На фиг надо! – озвучила Вика и пошла одеваться и вызывать такси.
— Ну ты можешь сказать хотя бы что случилось? – Кеша прыгал то одной, то на другой ноге, натягивая носки и джинсы.
— Просто, я теперь люблю другого человека, понятно? – Вика хлопнула дверью и ушла. В подъезде кто—то разбил стекло, и ветер ударил по глазам. До слез ударил. Или не ветер? Вика всхлипнула и врезала кулаком по серой стене. С грохотом побежала вниз.
Видимо Кеша был мальчиком сообразительным, потому что через несколько секунд на первый этаж, ударяясь о стены и лестницу, упала фраза:
— Ты же ей совсем не нужна, дурочка!!!
Но Вика уже выскочила на улицу. Все небо было в звездах.
— Да—а—ана—а—а!!!! – закричала Вика, раскинув руки и подняв лицо к небу.
Но, как ни странно, никто не ответил.

— 55 минут
Концерт набирал обороты. Вика внезапно заметила, что руки не то, что дрожат, а просто трясутся. «Ну вот, можно проситься в команду к Дане на бубне играть», — мрачно отметила она. Шутки, шутки… Если бы Дана только знала, насколько Вика ее любит, разве не захотела бы она поговорить с ней? А может не только… Но она же знает. Хотя у нее столько дел, ей некогда. (Осталось только сердце положить в подарочный пакетик и послать директору «Фальшивых улыбок» с пометкой «Лично в руки Дане Хофман».) Но тогда почему песни все про Вику и для Вики? Находится же время на это! Ведь не для этой же грязной толпы Дана делает такое? Ведь они же ничего не понимают. Им лишь бы лапать, орать и заниматься душевным эксгибиционизмом (ой, Дана, мы так любим тебя!). Вот уроды. Вика сцепила руки сильнее и стала слушать дальше.

…не вчера а сейчас
я пойду сквозь огонь
ты не скажешь зачем
этот путь только мой
если хочешь найдешь
карты с компасом нет
чтобы не было
частых и легких побед
я тебе подарю
запасные следы
если после огня
вдруг захочешь воды...

— Я не могу так больше. Слышишь, нет? Неужели тебе что-то еще надо? Так ты скажи. Кешка бесится. Стал звонить каждый день. А зачем? Я же знаю, что тебе нужна только я. Да я и так никуда не уйду, — Вика протянула руку погладить Дану по щеке, пальцы уперлись в холодную глянцевую бумагу. Вика махнула рукой, – ладно, я понимаю, сейчас не время. У тебя все равно гастроли, и тебе не до меня. Но ты знаешь, я за эти полгода не только ведь по тебе страдала. Я же понимаю, что одна голая любовь никому не нужна. Я научилась играть на гитаре… Соседи были счастливы, когда я смогла играть внятно… Я сдала на права, могу быть твоим шофером. А ты? Что—то давно ты про свои дела не рассказывала. Мне интересно.
Они сидели в кухне на разномастных табуретах и пили пиво. В комнате фоном урчало радио. По нему даже периодически передавали песни «Фальшивых улыбок».
Сухарики со вкусом салями высыпались на стол из пакетика.
— А теперь сыграй, а? – попросила Вика.
Дана встряхнула короткой челкой, притянула к себе гитару.
Именно в обыденности такого эпизода и была его недостижимость. Просто сидеть рядом, просто общаться, и чтобы Дане тоже никого и никуда не надо было.
«Но ведь с кем-то она так и проводит время! Я виновата только в том, что родилась не там и не тогда!»
Вика еще раз провела рукой по плакату и вышла в Интернет. Один сайтов фэн-клуба Даны Хофман был оформлен празднично, почему—то в цветочках и бантиках… Вика удивленно подняла брови. Странно… Дана обычно не сторонница «соплей умиления». Впрочем, через минуту все стало ясно.
«На 29-ом году своей жизни Дана решила немного подкорректировать свою жизнь. Вот как она сама это прокомментировала на недавней пресс—конференции:
— Ни разу не была замужем…Не понравится, уйду обратно. Скорее всего, после свадьбы поеду в Израиль, покажу мужа родителям. Надеюсь, на качестве моих песен семейная жизнь никак не отразится. Во всяком случае, перед свадьбой я еще проедусь по России. Или останусь на исторической родине. Что еще? Не знаю, надоел имидж вечной пацанки. Может, старею? Может, время сажать деревья, строить дома и выращивать детей? Все, хватит на сегодня…
Дана больше не сказала ни слова представителям прессы. Удалось только узнать, что свадьба будет примерно через два месяца. Личность жениха устанавливается. Плачьте, фанаты (главным образом, фанатки)! Кстати, имейте в виду, вскоре после свадьбы все сайты Даны Хофман будут закрыты».
Вика зажмурилась и с размаху опустила ладони на клавиатуру. И еще раз. И еще! А потом заметалась по комнате, сдирая плакаты, рисунки, портреты… И стены оказались голыми.
А на смятом и наполовину разорванном плакате Дана смеялась, смеялась, смеялась…

— 32 минуты
— А эта песня посвящается моему любимому человеку! – Дана бросила на шею ремень гитары.
Вика как будто увидела, как побелели ее пальцы на грифе. Тебе плохо. И никто этого не видит. Всем наплевать. Ведь через пару месяцев Даны у них все равно не будет.

…И я не знаю, что меня больше пугает:
Отсутствие тебя или страшные сны.
У меня в кошмарах плавятся крылья,
Я падаю, а где ты?
И я не знаю, чего бы мне больше хотелось:
Быть рядом с тобой или смерть с высоты.
Я взлетаю! Все выше! Хотя бы надеюсь…
Я падаю, а где ты?…

Вика сжала зубы. «Я тебя никому не отдам. Ведь эта песня для меня!».
Точно также считали еще полторы—две тысячи человек.

Через пару недель после заявления Даны о своем скором замужестве, «Фальшивые улыбки» засобирались с концертом в Викин город. Вика испытывала по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны – сходить, безусловно, хотелось. С другой стороны – очень напрягала обязательная в этом случае толпа. С третьей стороны – Вика на Дану все—таки немного обижалась, хотя и понимала беспочвенность своей обиды.
Колебаниям и трехдневному запою положил конец звонок Кеши.
— Да сходи ты, может, посмотришь на нее живьем и успокоишься. Ну…во всяком случае, Дана не заметит твоего отсутствия, так что будешь ты сидеть дома одна и дуться, как мышь на крупу. Накажешь сама себя. Я же и говорю – дурочка.
Кеша был определенно прав.
Стало быть, надо срочно покупать билет и готовиться к встрече с Даной.
Вика заставила себя сходить в душ. Села у зеркала, причесалась впервые за долгое время, не «как Дана», а по-своему.
Так, что еще?
— Привет опять. Слушай, Кешик, к тебе можно как-нибудь в гости? Давно мы в шахматы не играли, опять же в ванной поваляться, у меня тут новый ужастик появился. А?
— Что, с грядущим замужеством госпожи Хофман, у тебя произошел катарсис? Впрочем, меня это радует. Хотя готов поспорить, на концерт ты все ж таки идешь.
— Да ладно, давай ближе к делу, как тебе? Ну, хочешь, ты ко мне в гости?
— Ближе, говоришь? Ну давай ты после концерта и подъедешь или тебя встретить? Заодно и расскажешь мне, про Великолепную Дану (хи-хи!).
— А раньше никак?
— Да у Сашки, ну сосед мой, отец умер. Санька меня попросил с ним съездить, помочь, да и вообще… Сама понимаешь. Так что уезжаем сегодня вечером, вернусь дня через три. Как раз где—то в день концерта.
— А-а… вон как. Ну…ладно. Пусть так. До встречи, — Вика, улыбаясь, положила трубку.
В оставшиеся до концерта дни Вика разглаживала, чинила и снова развешивала по стенам портреты Даны Хофман.

— 20 минут
Ну все, вроде бы, основные песни Дана исполнила, теперь уже все не так важно. Вика поставила пустую бутылку на пол и откинулась на спинку кресла. Не стоит ей исполнять что—то новое. Все равно толпе уже по фиг, что за слова. Лучше этого и не видеть. Пора. Вика решительно сунула руки в карманы и встала. Ноги заныли от резкой перемены положения. Вика нагнулась, расправила складки на джинсах и снова выпрямилась. Она определенно стояла выше всех. Вид открывался замечательный, особенно, когда в поле зрения вбегала Дана.
В это же время Кеша вошел в свою квартиру. Зоркий глаз мента с двухлетним стажем быстро отметил, что здесь кто—то был. Кеша поднял с кресла черного шахматного коня, покрутил в руках. Странно… Хотя нет, не очень. Он рывком выдвинул ящик письменного стола. Табельного оружия не было.

Поигрывая ключом, Вика, чуть пританцовывая под плеер, наполненный голосом Даны, забиралась по ступенькам. Остановившись перед нужной дверью, она сняла наушники и достала мобильник. Как странно стоять и слышать, как в паре метров от тебя пиликает телефон, до которого ты дозваниваешься. Никто так и не взял трубку. Вот и ладненько. Вика решительно сунула ключ в скважину, повернула. Дверь чуть взвизгнула, но открылась.
Вика ясно понимала всю незаконность проникновения, но дискутировать с ноющей совестью было поздно и некогда. Только пусть повезет.
И ведь повезло. Только уже по дороге на выход Вика зацепила ногой стул с шахматной доской. Фигуры радостно раскатились по комнате. Чертыхаясь, она собирала их и горстями высыпала обратно в коробку. В спешке не нашелся один из черных коней. Но это было уже неважно. Через полтора часа должен был начаться концерт.
Выходя из квартиры, Вика уже снова слушала плеер и слегка пританцовывала. Определенно, в этом сером длинном пальто она было просто супер.

— 16 минут
Вика впервые за весь концерт улыбнулась Дане и помахала рукой. Надо же наконец дать понять, что все нормально, чтобы Дана не беспокоилась.
В квартире, в трех кварталах от цирка Кеша яростно давил на кнопки телефонной трубки. Доносились только длинные гудки. Администрация цирка, видимо, тоже фанатела от «Фальшивых улыбок».
— К черту! – Кеша быстро набрал 02.
— Милиция. Дежур… — отбой.
Викин мобильник? «Обслуживание абонента временно приостановлено…»
Кеша отбросил трубку, сунул ноги в кроссовки и выбежал из дома. Может все не так уж страшно? Хотя даже, если Вика устроит просто салют, и то впереди мало хорошего.

Несмотря на то, что до концерта оставался еще час с лишним, у цирка уже столпились будущие зрители. Все немногочисленные киоски в округе разом взвинтили цены на выпивку. Вика взяла бутылку пива и встала неподалеку от входа.
Молодежь располагалась компаниями. Одиночек вроде Вики было мало. В основном, группы девушек недвусмысленной ориентации.
Вика поймала себя на мысли, что девушки с излишне мужественной внешностью еще уродливее мужиков. Пиво пошло хорошо. Хотелось взять еще бутылочку, но тут открыли дверь. После пятиминутной мясорубки в узких дверях, Вика оказалась внутри.
Из-за закрытых дверей в зал доносились обрывки ударов по барабанам и гитарные аккорды. «Улыбки» настраивались.
Вика, не торопясь, спустилась в туалет, поднялась в буфет, взяла там банку пива по двойной цене. Тем временем начался концерт.
Мало кто решил остаться сидеть на своих местах согласно билетам. Все сгрудились внизу. Только тогда Вика вошла в зал и заняла место на почти самом верхнем ряду.

— 3 минуты
— Я оставляю тебя себе… — начала новую песню Дана.
— Да! – прошептала Вика и прицелилась.
Все, кто собрались здесь, с удовольствием бы взяли на память у Даны какой-нибудь сувенирчик – клок одежды, прядь волос, фалангу пальца, осколок ребер. Хоть что—то, хоть крошку. Вика не хотела делать больно этой девушке с гитарой. Никакой боли, она возьмет ее всю.
Первый выстрел ушел мимо, в толпу за спиной Даны. Сперва никто не понял, откуда этот взвившийся под потолок крик, его слишком быстро заглушила музыка.
Следующий выстрел расколол чей-то череп в первом ряду у манежа.
Зато третьим выстрелом можно было гордиться. Дана внезапно замолчала и упала под ноги своего бас-гитариста.
Вот тогда все точно сообразили, что что-то не так.
Вика расстреляла оставшиеся патроны в направлении арены и, не пряча пистолет, села и стала ждать.

0 минут
Когда Кеша подбежал к цирку, там уже металась паника.
Вику вывели через служебный вход, когда фанатов более или менее разогнали. Она не сопротивлялась, не требовала адвоката, не эпатировала набежавших журналистов. Глядела куда-то в себя. У нее все получилось. Прямо, как в песне.

…Я оставляю тебя себе,
Как сигарету по утрам,
Как первый кофейный стакан.
Я ничего не жду взамен
Хватит того, что ты была.
Я оставляю тебя себе,
Как блеск на моих туфлях,
Как подушку в утренних снах.
Память – растаявший снег.
Я о тебе буду помнить.
Я оставляю тебя себе.
Оставляю себе…