Мамзер или Непорочное зачатие

МАМЗЕР или НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ
повесть-фантазия

В бесконечных просторах Вселенной в своем единственно неповторимом танце вращается маленькая планета Рождество один в один схожая с Землей. И вот ведь незадача… ее жители и их жизни неотличимы от наших с вами…
I. Еврей с одесской стороны.

- Сколько лет мы смотримся друг в друга?.. Ее душа вглядывается в меня с печалью и глубоким возрастом… - проговорил худенький старичок, опирающийся на трость, внимательно разглядывая монастырскую фреску с юной девой Марией. - Что тут думать, - повернулся он ко мне всей своей скромной наружностью пожилого еврея в маленьком черном блюдце на макушке с надписью «Шолом алейхем», из-под которого в разные стороны торчат серебристые пружинистые кудряшки. – Тут можно думать, что такой молодой девочке, как она, кто-то очень старый, как я, сделал головную боль, и она до сих пор ее не отпускает. Я много ездил, смотрел в глаза многих ее портрэтов, и везде одно и то же – большая печаль.
- Да уж…- отозвалась я. – Такую глубину и тоску надо наживать старательно. Что же это были за люди, которые так измотали человека?
- Интерэсный вопрос – «прожурчал» он картавую «р» в середине и представился. - Иосиф Соломонович - еврэй с Одесской стороны, как говорит мой сосед. Я живу здесь недалеко, на Одесской улице, дом 25. Когда устанете отдыхать со своей группой, приходите пить чай.
Он резко повернулся и мелкими шаркающе - танцующими шажками засеменил прочь.
Моя группа туристов уже давно дегустировала шоколадный коньяк возле автобуса, а я все стояла под сводами храма. Снаружи нещадно пекло солнце, и выходить к ним совсем не хотелось. Церквей и соборов за последние 10 лет я пересмотрела немало, а на эти вопросы ответов не нашла: почему у Богородицы, в каком бы возрасте ее ни изображали, глаза всегда полны печали? Дева Мария – это исторический персонаж или мистический религиозный образ? А действительная могила Богородицы есть? И что означает «непорочное зачатие»? Вопросы назойливо жужжали, как мухи в абрикосовом саду, жара и духота кружили голову.
- Маша, мы едем! - крикнули попутчики, и я с неохотой поплелась в автобус.
Пропылив пять часов по раскаленному Крымскому полуострову, мы вернулись в Севастополь. Там - душ, шашлык-ужин, сон…и…Утро… Нет ничего слаще, воздушнее, теплее, радостнее, свежее утра у моря. Волны нежно целуют прибрежные скалы, как мама в детстве, когда ты не хочешь вставать, а она щекочет губами ухо, гладится щекой об щеку и дышит в маковку тепло и мягко. Солнце персиковым пломбиром тает, растекается по линии горизонта, а уютное, словно ночная фланелевая рубашка, море приятно качает тебя в своей колыбельке: «Посс-пи, еще поспи». Господи, как хорошо, что ты придумал море и лето!
Получив ласково под зад от рассветного пенного прибоя за то, что вынимаю себя из мокрого блаженства, я завернулась в полотенце и помчалась в номер, вспомнив на бегу про «Одесская,25». «Вечером схожу», - решила я.
На закате, спросив у таксиста, знает ли он «Одесскую, 25», услышала глубокое уважение: «Так вы к Иосифу Соломоновичу…» И меня повезли так, как возят корзину с тонкостенными яйцами в утренний ресторан - бережно и быстро. Денег водитель почти не взял, оставил перед высокими воротами с камерой и непроходимым забором в два роста. «Зачем такому маленькому старичку такая линия Маннергейма?» - подумала я и нажала кнопку домофона. Через минуту раздалось:
- Входите, Иосиф Соломонович ждет вас.
Ворота отъехали. Я вошла в Иудею. Нет - нет, вы не думайте, я не свихнулась. Это была древняя Иудея: дома из известкового камня в два этажа. Глинобитные домики. Бассейн, колодцы, пальмы, каштаны, грецкий орех, запах печеных лепешек, жареного мяса, персиков, абрикосов, дынек, клубники и роз.
Вдруг ниоткуда появился хозяин:
- Ай, хорошо, что зашли - по-одесски упираясь на «ч», проворковал он. - Вот моя Галилея.
Я захлопнула открывшийся от удивления рот, и коротко прокомментировала окружающее:
-Здорово!
- Да-да, старый Йосиф родом из Галилеи. Пойдем ужинать, потом расскажу.
Под шикарным ореховым деревом на широченном дубовом столе были расставлены блюда всех цветов радуги. В воздухе витал божественный аромат. Лосось в имбирном соусе, баклажаны фаршированные, сливы, персики, виноград, шашлык, окрошка, пироги, и еще куча всего, чему у меня нет названия.
- Что? - встал руки в боки Иосиф Соломоныч. - Пусть погибнет наша печень, деточка? Не смущчайтесь, мне уже 83, а она жива - здорова. Чтоб ещче я ее мучил так и столько же!
- Вы все это сами?
- Что ты! Это все мой Мося. Он - повар, его разрывают все рестораны побережжя. Я умею только ра-зо-гре-вать утром и в обед. Сейчас его нет - на работе. Но старому папе всегда есть, что от него покушать. Садись.
Он принялся уплетать все, что было на столе, облизывая потекший соус с пальцев, я повторяла вслед за ним. Не прошло и десяти минут тихого чавкания, как Йосиф заявил:
- Маша, я тоже в какой-то мере Иисус Христос - люблю превращчать воду в вино».
Он принес из погребов «Изабеллу» и «Грушовое»…Еще полчаса, и ужин заискрился брызгами фонтанов из всех наших «муладхар», «манипур», «сахасрар» и прочего. Возрастные и национальные рамки стерлись, наступило братство…
Кстати о братстве. Пока было язычество, не языческая религия, а образ жизни в единении с силами Природы – братств не было, жила община. Все более поздние религии, начиная с Кришны, и включая ранее христианство (ессеи, кумраниты) - это уже братства (группы людей, объединившихся по интересам). Нельзя сказать, что законы религиозного братства скверно сказываются на жизни людей - наоборот. Всегда есть мысль, вера, внутреннее и внешнее преображение человека, живущего этими законами. Злоупотребления и крайности родятся вместе с любой идеей и служат ее совершенствованию. В целом все жизнеприемлемо. Только натужно как то, неестественно, что ли. Ну, например - растет дерево рябина. Она реальна для наших глаз: ягоды красные, зимние. Для языка - они сочные, горькие. Для ладоней - кора гладкая, холодная. Для силы - попроси снять негатив, постой, обняв ствол, и очистит тебя рябинка. А теперь приди с тем же в какой-либо храм… Молитва святым. Вкуса, цвета, природных тактильных ощущений почти нет, кроме запаха и зрительных эффектов. Это не то чтобы «плохо» или «хорошо». Есть, как есть. Но не будем отвлекаться, поскольку наш интерес со старым евреем уже был «братским» и определялся вопросами: кто есть Дева Мария и почему у нее печальные глаза.
- Давай напряжем мозг. - поставил бокал Иосиф. - Жила-была Галилея 4000 лет до нашей эры…Кожа - белая, зрачки-голубые, волосы-пшеничные. И не знала она Авраама в глаза.
- Вы хотите сказать, население Назарета 4000 лет назад было нееврейского типа?
- Да-да, детка, вы берете меня прямо таки за мой стыд. Евреев тогда в Галилее не было, хананеи были, скифы славянской ветки были, а нас… – он развел в стороны руками.- Зато 1500 лет до Рождества Христова пришел туда Авраам, завоевал кусок земли и обосновался с семьей и гордыней на этой благословенной «родине». Как кушать стало нечего - потекли в Египет. Там Моисей заметил: в рабстве больших денег не заработать, и народ без своей идеи и веры, в «быдло» превращается. Вот он их от фараона опять на Авраамову землю повел. И давай людям вдалбливать, мол, они - народ Богом избранный и все им подвластно. Сам до земли Авраамовой не дошел, старость знаешь ли. А вот Иисуса Навина мысленно подготовил завоевать земли хананейские. Само собой после того Давид, Соломон стали строиться. Что для того нужно? Деньги. Где взять? Правильно - налоги с коренного населения. Конечно же, хананеи с голубыми глазами и пшеничными волосами по сути и построили Иерусалимский храм…
- И сколько же лет счастливо жили на этой земле евреи?
- Больше 100. А больше века счастя в истории - это уже много.
- Я помню, был такой царь Саргон Ассирийский, вроде тоже с евреями воевал…
- Точно, в 722 году до Христа 27200 евреев выселил с Галилейских земель, чтоб не мешали своим величием «богоизбранной расы» торговать и общчаться со всем миром. У него чрез Галилею караванные пути в Дамаск и Египет шли. Вот тогда и разбрелись 10 потерянных колен израилевых, еврейской осталась только Иудея, а сюда в Галилею поселили греков, скифов. Позже в 332 году до нашей эры Македонский своих воинов привел и образовал 10-ти градие.
- Как же – как же, тогда на одной стороне Генисаретского озера философствовали Мелеагр, Менипп, Феодор, а на другой – апостолы Матфей, Петр, Лука, Иаков, - раздался сзади приятный, веселый баритон.
- Мося! Тебя эти халамидники отпустили таки пораньше! Как хорошо. А я тебе гостью привел,- запел старый еврей.
Статный высокий славянин со светлой бородой в белом парусиновом костюме и шляпе представился именем Моисей и сел с нами ужинать. Солнце клонилось к закату, ветер был еще приторен дневным зноем, фруктами и вином, мне стало неловко и я сказала, что думаю:
- Иосиф Соломонович, мне это кажется, или вы уже женили Мосю на Маше, наплевав спросить их согласие?
- Почему наплевав? - потряс кудряшками старик. - Маша, ты же хочешь детей от Моси? Мося, ты же хочешь любить Машу и дарить ей подарки? А старый Иосиф хочет внуков и от Моси, и от Маши. Что в том плохого? Так-таки будем пить чай! Я принесу, - пожимая плечами и непонимающе потряхивая головой, потопал за самоваром Иосиф.
- Вы не обижайтесь на папу. - глядя мне в глаза, попросил Моисей. – Он уже лет пять, как собирается умирать, но пока не понянчит внуков, этот свет оставлять не желает, вот и ищет мне жену.
- А ты все не женишься, чтобы папа пожил подольше, - сделала я вывод. - Веселые вы ребята, Мося и Йося. Проводи-ка меня к выходу, а то… и в самом деле не по себе.
В воротах Моисей придержал меня за локоть:
- Маш, я хочу реабилитироваться. Приходите завтра в шесть в ресторан «Фаэтон», я буду готовить авторские ужины, лично для вас сделаю все, что в силах художника. Придете?
- Не знаю, Мося. Ой, сейчас я ничего не знаю. А завтра - все может быть. Доброго здоровья и вам, и папе.

Следующий день открыл перспективы крымского рыночка с тетей Соней и ее «бичками»…
- По чем стоит ваш бичок?
- 50 гривнов.
- А таранька?
- 30-ть.
- А кефали?
- Так ви определитесь, уважаемая, вам сушить или так навешать!
А вот идет маленькая девочка лет пяти с мамой за руку:
- Мама - мама, у меня ножки устали.
- Погоди, я яблочков куплю.
- Мама, зачем тебе яблочки, у нас дома грушицы есть.
- Ну, груши же это не яблоки.
- Но за яблоками же надо идти, а у меня ножки короткие. Тетя продавец, дайте мне вашу скамеечку посидеть, у меня ножки устали, а вы итак целый день сидели, постойте, маме яблочек наберите.
А вот и мясо и мясные тетушки Либерманши.
- Мадам, по чем ваша печень?
- 100 гривнов.
- Ба, да за эти деньги я вам свою продам и буду жить счастливо.
А чуть дальше мальчишки орут в голос:
-Креветки, креветки черноморские, стакан 30 рублей.
Рядом горы черешни, абрикосов, ежевики, клубники и их огромный добродушный хозяин с маленькими гирьками на весах царских времен. На таких базарах совсем некогда разводить философию про печаль в глазах и горечь в голосе - держи голос и сумочку…

Про ТО я вспомнила только после обеда, развалившись на своем лежаке на берегу. Вдруг в сознании нарисовался Галилейский Назарет 1-2 веков до нашей эры - под горой, с высоты которой была видна вся Ездрилонская долина (перекресток караванных дорог из Сирии в Египет). Нет, это не захолустная деревушка. Сюда стекаются все пути, по которым идут в Рим, и из Рима в Дамаск, и оттуда в Египет. Ходят, ездят купцы, политики, солдаты, военачальники. В Риме император чихнул – Назарет уже об этом знает. Люди здесь разные - греки, сирийцы, скифы, галлы, славяне. Браки разношерстные. Мысль бурлит, свобода слышится. Дети в большинстве своем от смешанных браков, многие с синдромом Морфана - несоразмерные руки, ноги, кровь кипит, адреналин зашкаливает, плечи узкие, нос тонкий, волосы - пшеница. Вот в таком городе и родилась Мария…По Евангелиям получается, что ее родители: Иоаким из колена Иудина и Анна из колена Левина долго были бездетны. Для еврейского народа это хуже смерти. У Иоакима в храме перестали принимать дары - он пошел в пустыню на 40 дней, где «говорил с Господом», в это же время к Анне приходил Архангел Гавриил и тоже обнадежил, мол, будет у вас ребенок, несмотря на твои преклонные лета. Пустыня, куда ходил Иоаким - это место обитания общины ессеев - кумранитов, отшельников-адептов, отрицавшихся от семейной жизни, имеющих общую собственность, изучающих тайны врачевания и уповающих на грядущего Мессию. Их филиал в Египте так и назывался - община «терапевтов». Носили они белые одежды, силу и знания имели необыкновенные. Так что вполне логично предположить, что Анна - будущая мать Марии принимала у себя одного из «терапевтов», пришедших к ней из общины кумранитов, который звался Архангелом Гавриилом. Ее муж - человек небедный, в благодарность за исцеление от бесплодия, скорее всего, пообещал общине материальную поддержку, хотя братство уже и в те времена не бедствовало. Нашли же археологи Медный свиток Мертвого моря, где перечислены места кладов общины, общая масса золота которых весила почти 200 тонн. Не слабый золотой запас! С таким можно образовывать новые государства, организовывать революции и много чего еще…Что же получается… В Иерусалимском храме были приверженцы официальной религии, в пустыне и в одном из кварталов города жили «дети света» ессеи -кумраниты со своей религией, как бы сказали сейчас - секты строгих правил… Итого: имеем две мини цивилизации – Кумран и Иерусалим. Иерусалим разделен распрями на фарисеев и саддукеев. Фарисеи курируют денежные потоки, а главным фарисеем председателем Синедриона является брат Иоакима Иегошуа бен Перрахия, дядя Марии и будущий двоюродный дед Иисуса. Это значит два брата конфликтуют? Иегогшуа бездетен, Иоаким упрям. Нда…с. Саддукеи - законники. Ессеи - больше язычники, поклоняются солнцу, чтят целибат, аскеты до мозга костей, отдают общине «свои знания, труд и имущество», называют Бога Царем и наоборот, кое кто из них живет на окраинах городов и на юго-западе Иерусалима, изображая семьи или, может быть, и в самом деле по – семейному. Иные- в пустыне (по законам «яхада»-монастыря)… почти нынешний «джихад» получается…священная война…только против кого и за кого…Жарко…мозги плавятся и сами текут в море…Люблю болтаться на поверхности воды, как поплавок, и ни о чем не мыслить. Занятное состояние – рекомендую. Зато потом – полчасика отдыха со светлой головой и опять можно шуршать мозгами, пока не додумаешься до нужного результата. Думаем дальше…В 4 года Марию родители отдают в храм на воспитание. Для чего? Да потому что образование получали в храмах неслабое. Вывод : неграмотной девушкой Мария не была. Что может чувствовать девочка, которую увозят куда то в 4 года от мамы с папой ? Конечно, необъяснимую обиду. И поскольку на родителей обижаться страшно, идет перенос на храмовых учителей и их идеологию. А через 5 лет у Марии умирает отец. Анна – мать - после смерти мужа приходит в Иерусалим к дочери и живет с ней до ее 14 лет. А потом…умирает. Остается Мария одна.
Наследство от родителей вряд ли было скудным. Это значит, засуетились опекуны. В первую очередь дядя Иегошуа бен Перрахия и с другой стороны, я полагаю, те пустынники, которые помогли Марии родится… А ей самой всего 14-ть. Конечно, в ее времена девушек выдавали замуж после первых же месячных. Вот дядя Иегошуа и решил побыстрее разрулить все делишки племянницы в свою пользу – просватал ее, ну, кому бы просватать так, чтоб денежки для общего благого дела использовать? Ну, к примеру, за родственника Симеона бен Шеттаха (председателя раввинского суда) по имени Иосиф. Да нет, не того, что «приемным» отцом Иисусу в Евангелиях является,а какому-нибудь молоденькому, такому, каким управлять просто. Почему нет? Идейные борцы за ре-эволюцию должны материально помогать друг другу по-дружески, хоть друзьями они и не являются. Про Марию тогда никто и не подумал. Она, скорее, до сих пор была покорна и молчалива. Но меня бы вот на самом этом месте прорвало, вздыбило и бомбанула бы я по всем так, что Хиросима отдыхает. Поиздевалась бы я над дядюшками и их избранником вволю… Сватаешься? Хорошо. Только я ведь уже не девушка. И не просто не девушка, беременная я. Ну ты подожди маленько, я к Елизавете, сестре своей из Назарета в Иерусалим через пустыню кумранскую сбегаю, а потом и поженимся… Ну как, суженный, ждать будешь? И чем не идейный поворот событий? Очень может быть. Теперь про то кто же есть 5-й Председатель Синедриона с 130 года до нашей эры Симон бен Шеттах и прочие? Чем же они промышляли? Узаконивали права женщин в обмен на их деньги. Ввели «ктубу», например (обязательства жениха перед невестой). А за это получали денежки влиятельных дам своего региона. Но все это про историческую Марию. А как же всегдашний образ Матери Богородицы…
- Не помешаю?- раздалось внезапно надо мной.
Я вздрогнула, Иудея исчезла.
- Чего вам? - резко откликнулась я, открывая глаза. Надо мной свесилось двухсоткилограммовое нечто мужского пола с маленькими поросячьми глазками, залитыми жиром, потом и пивом.
- Да вот делать нечего, дай, думаю, познакомлюсь с красивой девушкой.
- Вам уважаемый делать действительно нечего,- выныривая из-под скульптуры, откликнулась я.- Вы, главное, думать не пробуйте, а то у вас итак потоотделение повышенное, авось зальете берег - отдохнуть негде будет.
Схватив пожитки, я помчалась прочь. Уже в номере после душа пришлось сказать «спасибо» толстяку за то, что разбудил, иначе сгорела бы, а мне вечером хотелось попасть на авторский ужин к Моисею.
II.Автор Мося.

«Фаэтон» оказался неплохим ресторанчиком на небольшой, вылетающей в море скале, похожей на ладонь. Он весь светился, искрился и несся к закатному солнцу, как сам греческий бог. Посетителей было хоть отбавляй. На поварской мини сцене, на виду у всех присутствующих, Моисей давал «сеанс одновременной игры» - ножички, овощи, рыба, креветки прыгали в его руках и вокруг него в каком-то непонятном ритме настолько гармонично и завораживающе, что я невольно застыла посередине зала. Периодически к Моисею подходили зрители-посетители и называли свои любимые продукты. Он в мгновенье творил из этих продуктов очередной шедевр и отдавал едоку, расплывающемуся в довольной широкой улыбке. Увидев меня, Мося приветственно помахал лапой краба, пробежался глазами по моему сарафану в морских звездах и через пару минут торжественно преподнес сказочный натюрморт из этих самых звезд на большом медном блюде. Снял поварскую амуницию, поблагодарил посетителей, предупредил, что сегодня более не готовит, и потащил меня вместе с блюдом за свой любимый столик на краю скалистой ресторанной террасы.
- Здорово, что пришла! Я уже расстраиваться начал.
- Как папа Йося?
- Сыт и хорош собой.
- Слушай, Моисей, а вы действительно галилеяне?
- Чего-чего?
- Йося сказал, что вы евреи поколенистые из Галилеи.
- Это в его личном Талмуде надо смотреть. Он меня возил в Иерусалим в детстве, там вокруг него много раввинов крутилось, но мне, честно сказать, не очень было интересно с ними в свитках копаться. Я как то больше на море, на рынках. Ну не в папу дитятя.
- А в маму?
- Мама хохлушка. Наверное, ты права. Готовить всякую всячину она очень любила. Когда я пропадал с ребятами на улице, отец силой заволакивал меня учить уроки. Мама большой грозной стеной вставала между ним и мной: «Йося, брось дитя, ему нужно покушать. Я сказала - брось дитя, не жди, когда закричит мой характер! Тебе будет громко». Отец тут же меня отпускал и все этим заканчивалось. Наверное, мама знала, что мне на роду написано быть поваром, а не академиком или служителем культа.
- Ты доволен?
- Тем, что стал, кем Жизнь определила? Ну да. Если честно, хотелось бы успеть построить свой ресторан, а так я люблю свое дело.
- И ты уверен, что проживешь всю свою жизнь, занимаясь приготовлением пищи?
- Странный вопрос, я не задумывался. Живу и делаю, что нравится. Понравится в истории копаться - стану археологом, или плотником - строителем, яхты строить буду, не знаю, странный вопрос, до тебя никто меня об этом не спрашивал…
- А у меня всегда много странных вопросов. Поэтому твой отец и взялся меня чаем поить. Мы оба стали друг друга спрашивать, почему у Девы Марии всюду на изображениях печальные глаза.
- И почему же?
- При такой жизни других глаз у нее быть не могло.
- Ты знаешь, у меня есть еще одно увлечение…закончишь со звездами, покажу. Если хочешь, конечно…
- Что покажешь?
- Глаза.
- Не поняла, но почему-то хочу взглянуть.
Ужин закончился вторым сюрпризом: Моисей затащил меня в ресторанную раздевалку и велел одеть…ролики:
- Я не очень люблю на машине до дома мотаться, всегда езжу на роликах. Закрепить?
- Я не умею…только на лезвиях зимой, на нормальных коньках, ты что?..
Но ролики уже были обуты на мои ноги:
- Стой смирно. - приказал Моисей. - Я сейчас тебя подберу.
«Ма-ма-а-а-а-а…» - только и успела я зажмурившись проорать сквозь свист ветра в ушах, а Моисей уже тащил меня на новую горку:
- Держи-ись, у тебя хорошо получается! - командовал он, сильнее сжимая мою ладошку. - Еще полквартала!
Я не помню, как очутилась перед воротами Иосифа. Руки-ноги дрожали, звезды, съеденные в ресторане, просились выпрыгнуть наружу, в глазах плыли радужные круги.
- Ну, вот мы и дома, - обезоруживающе добродушно лыбился Моисей. Но присмотревшись ко мне повнимательнее, сник, взял на руки и бережно понес по саду. Подойдя к входу, он смущенно поинтересовался:
- Я тебя поставлю пока, ладно?
- М-м-м…- промычала я кивнув.
Мося приставил меня к стеночке, открыл дверь, зажег свет и вернулся, чтоб снова взять на руки и «занести» мебель в комнаты.
- Сама, - остановила я его. - Уже нормально.
Глинобитный дом внутри оказался бревенчатым со свежим смолистым запахом. Захотелось засунуть нос между бревнышек и дышать-дышать-дышать...Я огляделась. Посередине зала росло…дерево.
- Это летний зал, здесь зимой холодновато, но если часто топить камин, вполне можно посидеть почитать. Мне жалко было рубить этот дуб, и я попросил знакомого архитектора сделать проект вокруг дерева, чтобы спальни и кабинет были теплыми, а зал прохладным.
Погладив ладонью узловатый могучий ствол в центре зала, я ощутила, какой может быть сильная, спокойная вера, надежда и любовь. Не любовь отца к сыну, мужчины к женщине, а любовь Жизни к человеку. Та, от которой растет трава сквозь бетон, без претензий к нагрузившим землю магистралями и мостами; приходит и ложится на твою мигрень или грыжу кот, и боль проходит; трещит на ветке рядом с домом сорока, «принесшая на хвосте» хорошие новости; пробивается сквозь мусорную кучу чистый родничок, неся воду всему вокруг с твердой уверенностью – мусорные кучи преходящи, а ЖИЗНЬ ВЕЧНА. Но человек не умеет держаться стороны Жизни, он чаще сосредоточен на себе, между ним и Жизнью - гордыня, желание заявить миру: «Нет, это неправильно, только я думаю и знаю, как должен быть организован этот мир!» Проходят миллионы лет. Жизнь переселяется с одной планеты на другую в ожидании того, чтобы человек однажды сказал: «Спасибо, гордыня, ты сделала свое дело. Я понял, я – уникален так же как этот дуб, кот, сорока и ручей. Прости меня. Я занял свое место во Вселенной и пусть сила Жизни течет через меня беспрепятственно с верой, надеждой и любовью отныне и вовек»… Я обхватила ствол дерева, прижалась к нему всем телом и…заревела, как в детстве - в голос, искренне и ненадолго. Моисей оторопел, потом подошел к дубу с другой стороны, обнял его тоже, и стоял тихо-тихо, пока я не успокоилась, а потом спросил:
- Давай чаю попьем?
Принес самоварчик, чашки, сахар. Мы сидели друг против друга, и молча пили зеленый чай. Наконец Мося проговорил:
- Я тебе глаза хотел показать. Пошли?
Он открыл массивную резную дверь в кабинет. Десятки веселых, лукавых, синих, зеленых, карих, печальных, злых и добрых глаз на фотоснимках смотрели со стен на мою искренне удивленную физиономию.
- Я замечаю, как от обстоятельств и эмоций меняется зрачок человека. Мне это интересно. Негатив его сужает, позитив расширяет. Вот эти мои любимые.
Зрачок тех глаз, на которые показывал Моисей, был полностью темно-коричневого цвета, без точек и паутинок внутри.
- Чьи это?
- Мальчика-Будды, знакомые из Индии прислали. Чем светлее человек, тем меньше мути и паутины в зрачке. У детей в первые дни глазки светлые, по структуре неоднородные, а расцветкой - светленькие. У тех, к кому постучалась смерть, цвет глаз становится блеклым, серым. В гневе зрачок сжимается, гамма близка к красному. В радости - переливается всеми цветами радуги, искрится прямо. В печали на зрачке как будто белесоватая тонкая пленочка образуется. А после того, как человек поплачет, пленочка пропадает.
- Значит, у меня ее нет сейчас?
- Давай посмотрим. - он взял фотоаппарат и стал снимать. Минут через пять выложил все на компьютерном мониторе, и я…обалдела – с интервалом в доли секунд между снимками растворялась моя белесая печаль по себе и своей отдаленности от Жизни, а в зрачке рождалась искра интереса. Именно искра, яркое во все стороны золотисто-оранжевое нечто, придающее глазам совсем иной смысл.
- А я? давай я твои поснимаю.
- Держи.
Щелк, щелк, щелк… И на картинках – тепло, добро, ожидание, тоже интерес…
- Мось, извини, устала, глаза слипаются, ты щелкни их, если хочешь, для науки, и размести меня где-нибудь до утра.
- Конечно, счас. У меня две спальни. Ты не бойся, приставать не буду. Вот ключ. Белье чистое, папа вчера поменял, я не спал там. Располагайся. Отдыхай.
Голова упала на подушку и…ничего не помню, день был настолько полон, что мозг
опустел мгновенно.
Утро застукало меня ароматом лепешек из тандыра старого Иосифа:
- Я так и знал, что этот неженатый негодяй сразу же притащчит бедную девочку в постель, - ворчал он сам себе за открытым окном моей спальни. - А, впрочем, что плохого? Наконец-то у меня будут внуки, и я смогу разговаривать с ними.
- Доброе утро Иосиф Соломонович, - я распахнула окошко пошире. - Придется мне опять вас огорчить. Внуков пока не ожидается. Мося спал в другой спальне.
- Так-таки в другой?
- Кажется, в соседней.
- Так кажется или в соседней?
- Точно вам говорю, рядом в другой комнате.
- Не очень-то на него похоже. А что вы делали до того как пошли спать в разные комнаты?
- Глаза смотрели.
- Как глаза? Неужели я его плохо учил, что на первом свидании нужно смотреть в глаза только своей девушки?
- Почему же, хорошо. Он смотрел в мои, потом я - в его, а потом - спать.
- Да-а…чтобы ты сделал мне внука, Мося, надо повесить замок на твою Третьяковку, - высоким тембром совсем не по-еврейски неожиданно прокричал Иосиф.
- Пап, не переживай за Третьяковку, она здесь боком не стояла. Я вчера Машу на роликах катал, а так бы все было, Дюком клянусь, - весело откликнулся проснувшийся Мося.
- Бери своего Дюка и двигайся завтракать.
Лепешечный афродизиак носился по всему саду.
- Попробуй ливанскую приправу, я сам ее сделал, - посоветовал мне Иосиф и потряс кудряшками.- Нет, деточка, жить мне двести лет…
- Так разве плохо двести то?
- Лучше сто с внуками, чем двести одному, - отрезал он так, что промелькнула мысль его быстро осчастливить. Я улыбнулась и успокоила:
- Я думаю через год-полтора у Моисея все образуется - и семья, и дети, не переживайте вы так. Да, Мося?
- Угу,- полным ртом пробубнил тот.
- Ладно, - расстроено сказал Иосиф,- ты на работу идешь?
- Угу.
- А ты со мной остаешься?
- Да, конечно.
- Будем за Марию говорить.
Моисей исчез быстро, заглотив полстола, а мы пошли в дом к старому Иосифу смотреть часть его еврейской истории.

III.Мириам.
«Мать его звали Мириам» ( Талмуд, Шаббат 7а,Йевамот 84а )
- Кто есть человек, означаемый словом «парфенос»? - задал мне вопрос Иосиф.
- Не знаю… «дева» наверное.
- Так-то, оно так. В греческом языке два значения слова «парфенос»: одно «дева», второе - «молодая женщчина». Так что единственное, что может быть прочитано это - «молодая женщина Мириам», мать Иешу, остальное - выдумки. Ещче одна любопытная книжка «Сефер Тольдот Иешу» говорит, что Иешу был сыном женщины по имени Стада прозвищу Мириам, и родился в 120 г.до н.э. Дед его двоюродый Иегошуа бен Перрахья был действительно 5-м Председателем Синедриона во время парного правления вместе с Симеоном бен Шеттахом – главным судьей того времени.
- Я почему-то так и предполагала, что два основных человека, с которыми Марии пришлось бороться за себя всеми дозволенными и недозволенными методами - это те, о которых вы только что сказали. Им нужны были деньги, оставшиеся у нее от умерших родителей.
- Деньги, деточка, нужны были, есть и будут всем, пока Бог не дал что-то иное для обмена и получения материальных благ. Я как бывший экономист со стажем скажу тебе: восток тогдашний был полон золотом, Рим же располагал серебряными рудниками в Аппенинах.1грамм золота стоил в Риме 12,6 грамм серебра, а в Иерусалиме 1 грамм золота стоил 4,7 грамм серебра. Как не воспользоваться разницей курсов? Помнишь, Иисус разгоняет менял у Храма? Так вот - Иудея оказалась той провинцией, которой Рим разрешал чеканить религиозные монеты - сикли, фарисеи и саддукеи добились - таки разрешения чеканить свои деньги без языческих изображений. Свящченники собирают религиозное серебро, меняют на золото, везут его в Рим, там меняют на серебро, везут его обратно, меняют, и так без конца. В год еврей должен был пожертвовать на Пасху полсикля, то есть 10 динариев (1 сикль=20 динариев) - так называемый налог с простых евреев на поддержание власти. Текут деньги через фарисеев, саддукеи отвлекают внимание граждан от бунтов против фарисеев и переводят стрелки на Римлян - вот, мол, они вас грабят…
- Неужели вы думаете, что Мария от обиды на дядю не захотела направлять деньги своего умершего отца в общий поток фарисейского обмена в ее 14-то лет?
- Вижу это, как тебя сейчас, деточка. Не могу сказать точно, осознанный ли это поступок или ею руководила интуиция и обида, но не хотела она иметь дело с дядей – это точно. Знаешь ли ты что такое «30 серебряников»? 30 талантов - это по тем меркам 780 килограмм золота - 12 брусочков 10х20х50 сантиметров! Это годовая зарплата римского легиона. Те самые 30 серебряников, которые Понтий Пилат позаимствовал у первосвященника. Иуда просто передал эти деньги от одного адресата другому. Пилату тогда совсем нечем было содержать своих солдат, Рим не понимал, отчего Иерусалимский храм богатеет, а он – Великий Рим нищает. Про то знали и Иегошуа бен Перрахья, и Симеон бен Шеттах, и секта ессеев - кумранитов, жителей пустыни, приносивших в свою общину всю свою собственность. А начало этой секты - в священнике, некогда изгнанном из Иерусалимского храма. Вот и посуди, куда могла бежать Мария от наседаний дяди Иегошуа? Только в пустыню. Там, скорее всего, нашла эмоциональную поддержку и отца своему будущему сыну Иешу. Так я думаю.
- Нда… - версия не совсем евангельская.
- Евангелия вообще писались в первом столетии уже нашей эры, после смерти основных героев этих жизнеописаний. Старая религия Рима обесценивалась, нужна была новая. Вот и стали образовывать религию из жизни человека праведно пожившего. Его так и называли Учитель Праведности. Свитки Мертвого моря свидетельство тому. В Дамасском Документе сказано, что хасмонейская община будущих ессеев образована через 390 лет после разорения Рима Навуходоносором. Получается 190-й год до нашей эры. Первый Учитель Праведности - хасмоней священник, изгнанный из Иерусалима – Цэдок, или по книге пророка Иоиля «посланец» - «морэ гацэдэк». В 175-164м году этот Цэдэк удалился из Дамска в Сирию. Его предавали, судили, ссылали, отправляли римских смутьянов в созданную общину. Он пережил врагов и основал город «Детей Света» в Кумране. И происходило это примерно в 150-30х годах до нашей эры. А в 120-м году родился сын у Мириам, который позже тоже будет Учителем Праведности в Кумране до тех пор, пока не покинет его.
- Фу-уф, дайте-ка я Евангелие почитаю от Матфея или от Луки, Марию поищу: «Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что она имеет во чреве от Духа Святого».
- И что, какую Марию нашла?
- Евангельскую конечно.
- Полегчало?
- Не очень.
-Для чего обручают 14 летнюю девушку или женщину с пожилым человеком? Иосиф по писанию был стар, как я.
- Ну, наверное, в те времена оказаться молоденькой девушке беременной без мужа было невозможно.
- Ви этот бред, деточка, только никому из евреев не сообщчайте, будут неприятности… Я счас скажу вам коротко за обычаи древних евреев, а вы складывайте это в свою память. Обручения у евреев не было в том понятии, какое дают счас. Родители жениха и невесты договаривались друг с другом о том, за кого, чего и сколько дают на свадьбу и жизнь молодых. Иудаизм считает брак, как наиболее желательный статус человека. Суть брака - взаимопомощчь между мужчиной и женщчиной, их близость плоти, и продление и увеличение рода человеческого. Запрещчались браки между определенными типами людей. Браки с не евреями имели место быть, но во Второзаконии они объявляются запретными из опасения, что через них проникнут обычаи идолопоклонства. Бездетность в браке - великий позор. Талмуд видит в безбрачии противоестественное состояние: грешит неженатый, ибо он «проводит все дни свои в греховных мыслях», живет «без радости, без благословения, без блага». Сексуальное желание не является порочным или постыдным; регулируемое и контролируемое браком, оно служит благим целям, ибо без него «никто не смог бы создать дом, жениться и родить детей» (Талмуд.Быт. Р. 9:7).А теперь после этого скажите смысл обручения Марии 80-ти летнему Иосифу плотнику!
- Я не знаю…
- Не знаете, деточка, потому что его нет - смысла-то нет! Оптимальный возраст мужчины для вступления в брак - 18 лет, время девушки не уточняется, но когда ей исполняется 12 лет, отец должен начать думать, какого ей жениха подыскать. Согласие и взаимное обещание мужчины и женщины вступить в брак скреплялось актом помолвки «шиддухин». Излагались условия, связанные с предстоящим браком в письменном документе «тнаим», где указывались время и место для свадьбы, финансовые обязательства сторон, в том числе приданое («недунья») невесты или время, в течение которого ее отец обязуется содержать молодых, а также сумма , которая подлежит уплате в качестве штрафа («кнас») стороной, нарушившей без достаточных оснований обещчание вступить в брак. Обручение, как акт, было у римлян. Так что, если считать Марией (матерью Иисуса) Мириам - племянницу председателя Синедриона Иегошуа бен Перрахья, оставшуюся сиротой в 12 лет, то именно дядя обязан был подыскать для нее мужа. Предполагаю, что скорее всего, им был предложен либо двоюродный брат, либо ещче какой-либо близкий вариант, так чтобы «недунья» Марии далеко не уплыла. А ты на месте Марии при таком нажиме дяди, что бы сделала?
- Я то? Зная, что обязана рождением своим пустынникам из кумрана? Конечно бы, сбежала туда. Влюбилась бы по уши в кого-нибудь из них, красавцев и умниц в белых парусиновых штанах и рубахах, и стала бы жить с любимым человеком как муж и жена, даже если по их законам это было невозможно.
- Вот!!! Умница! И я ТО рисовал в своих горячих извилинах. Только семьями кумране не жили в общине, семейные ессеи селились на окраине Иерусалима. Ну, пришли, к примеру, Мария и ее супруг ессей в Иерусалим, а там – дядя Перрахья, который по своим законам не может считать Марию замужней женщчиной. И он силой и властью заставляет ее помолвиться и выйти замуж официально за его родственника. А что если она беременна…здесь присутствует сговор, скорее всего с Симоном бен Шеттахом, потому как обычай показывать простыню с первой кровью новобрачной на свадьбе никто не отменял. Потом этот самый Симон и признается во времена гонения царя Янная на фарисеев и Иегошуа бен Перрахья, что Иешуа - мамзер…
- Не совсем поняла…
- Незаконно рожденный значит, байстрюк…Вот теперь дальше…В правление царя Янная, женатого на вдове своего брата Саломее, были им организованы гонения на фарисеев. От них Перрахья вместе со своим двоюродным внуком Иешуа бежал в Александрию в Египет. Иешуа там понравилось у жрецов изучать премудрости, а деду его нет. Дед обвинил внука в «злодействе», прогнал его от себя. Иешуа пытался возвратиться, но дед оставался непреклонен. Внук, наконец, пришел и поставил камень, чтобы поклоняться тому со словами: «Вот я чему у тебя научился: всякий согрешающий и вводящий в грех других не имеет достаточно сил для возврата в веру». Вот смотри, здесь копия с Сангедрии.
Иосиф расстелил на столе большой лист, скрученный ранее в трубочку, на котором значилось: « Вав. Сангедрия, 1076 (= Вав. Сота, 47а). Наши раввины учили: пусть всегда левая рука твоя отталкивает, а правая приближает. Но не так, как Елисей, который оттолкнул Гиезия обеими руками, и не так, как р. Иегошуа бен Перахийа оттолкнул Иешу обеими руками. — О Гиезии [говорится] во 2-й книге Царств74. — А Иегошуа бен Перахийа (Jehosua' ben Perahija)75, с ним что было? Когда царь Йаннай76 убивал раввинов77, Иегошуа бен Перахийа и Иешу ушли в Александрию Египетскую. Когда настало спокойствие, Симон бен Шетах78 послал ему весть: «От меня, Иерусалима, тебе, Александрии Египетской, сестре моей: мой господин [пребывает] у тебя, а я остаюсь брошенной». Тогда он поднялся79 и встретился с ним в гостинице. Ему устроили почетную встречу. Он сказал: как хороша эта гостиница (aksanja)80! Он (Иешу) сказал ему: рабби, у нее глаза слезятся 81. Тот ответил ему: грешник, вот что тебя занимает! [Он] собрал 400 трубачей и объявил ему анафему 82. Через некоторое время он (Иешу) пришел к нему и сказал: прими меня; но он не стал с ним разговаривать. Однажды, когда он (Иегошуа бен Перахийа) стал читать ше-ма (sema')83, встретился ему [Иешу]; он думал принять его, поманил его рукой. Но тот подумал, что он его отталкивает. Тогда он (Иешу) пошел, установил кирпич (Markulis)84 и стал поклоняться ему. Он (Иегошуа бен Перахийа) сказал ему: вернись! Он ответил ему: так я принял от тебя [учение]: кто согрешил и соблазнил народ, тому нет возможности покаяться. — И учитель сказал [в заключение]: так Иешу совращал и свел Израиль с пути85.
3. Бен Стада
За. Тос. Шаббат. (11.15) Вырезающий на собственном теле, по мнению р. Элиезера86, подлежит наказанию, а по мнению мудрецов, от наказания свободен. Р. Элиезер сказал им: ведь Бен Стада только этим способом и передавал свое учение. Ему возразили: разве из-за одного безумного можно привлекать к наказанию здравых людей?
36. Иер. Шаббат, 13г (12.4). Всякий, пишущий [в субботу] на теле своем, подлежит наказанию. Вырезающий знаки (rasam)87 на теле своем подлежит наказанию, а по мнению мудрецов, от наказания свободен. Сказал им р. Элиезер: но ведь так Бен Стада вывез магию (kasphim) из Египта88. Ему возразили: случай с безумным нельзя приводить в доказательство».
- Абра-кадабра какая-то…
- Если смотреть сюда один раз, само собой абра кадабра, но если два или три…понятно, что Мириам отправила дядю с его двоюродным внуком - своим сыном Иешу в Египет к жрецам-мудрецам - «терапевтам», подальше от гонений царя Александра Янная и подальше от Академии ученых мужей в Луде – Синедриона, председателем которого ее дядя и являлся. Жизни их хотела сохранить и дать возможность сыну узнать ремесло целителя.
- А причем здесь Бен Стада?
- Ещче один хороший вопрос…Мне стало казаться и я крещчусь…в общчине, которую организовали ессеи, и до них в этом религиозном течении было несколько Учителей Праведности, как они называли. Первый Цадок, Иегошуа - внук бена Перрахьи, Иешуа бен Стада, и последний руководитель общины во времена разгрома ее римлянами, которого исторически отождествляют с Иисусом Христом. А Мириам по прозвищу Стада, Мириам- племянница бен Перрахья и мать последнего руководителя общины, это, скорее всего, разные женщчины.
- Вы мне мозг взрываете! Для чего? Для чего соединять в одном персонаже несколько реальных личностей? Что судьбы одной личности маловато для создания новой религии?
- Религия, деточка, не создается за один день, даже не одно поколение становится свидетелем создания новых религий. К тому ж религия - это тема живая, подвижная, она всегда обязана подстраиваться под потребности человеческого развития и изменения судеб стран и всего мироздания. Обычно одна религия плавно и планомерно проистекает из предыдущей, трансформируясь и подлаживая старые темы под новые условия жизни. Именно поэтому я считаю христианство трансмутацией язычества в правильном понимании этого слова, как Учение единения с Природой Жизни, а так же ессейского единобожия с добавлением воззрений Моисея.
- Ух, ты! Во-загнули, Йосиф Соломонович! Вы сами-то поняли, что сказали?
- Не только понял, но и принял в сердце свое, - по-актерски «смиренно» ответил старый еврей. - Или ви, деточка, думаете, что ЭТО так легко положить себе на сердце и жить, как ни в чем ни бывало, в моем то возрасте и положении?
- Я, конечно, понимаю, Иосиф Соломонович, что никакой хронологии библейских рассказов до Иосифа Флавия не существовало. Ваш тезка, кстати, если помните, был братом знаменитой царицы Саломеи - жены упомянутого вами Александра Янная, а потому нечего удивляться и тому, что, например, кое-кто утверждает, будто матерью Иисуса была Мириам, сестра Моисея. Это только доказывает, что арабские средневековые хронологии о библейских событиях не похожи на полученные из греческих апокрифов, которым мы до сих пор слепо доверяем. Я, конечно, все понимаю, но…А как же вера?!. Ведь миллиарды людей молятся Непорочной Деве Марии, Господу нашему Иисусу Христу…и мы с вами тоже…
- И правильно поступают, деточка. Главное в любой религии - сильный образ и идея. Люди молитвами насыщают образы силой, и сила эта делает их самих сильнее, правильнее. Это здорово! Ви только представьте это в вашей умной головке: миллионы людей возносят свои молитвы к Матушке Владычице не с гневом, хамством, безбожием, а с верой, покаянием, благодарностью, чистотой, соединяясь в молитвах своих через этот Образ с Высшими Силами Природы и делая мир вокруг себя более правильным, зрелым, светлым.
- Пожалуй…Верно. Лжи здесь нет, но есть умалчивание, перевод акцентов внимания большинства. Но лжи нет. Есть природное свойство человека - желать, чтобы был идеал, отличающийся от реальности в лучшую сторону, путеводил бы по жизни. Действительно, невозможно допустить, чтобы мамзер стал основателем новой религии…Страшное слово, кровь простоквашей сворачивается…мамзер. Это даже не байстрюк, это такое презренное существо, не человек вроде, а нечто бесправное, никчемное… Вот вы и скажите вслух, почему евреи не любят Йешу-га-Ноцри? Почему Талмуд настолько прозаично и негативно пишет о том, кто являлся прообразом Иисуса Христа? Даже полное имя Иегошуа заменили на Йешу…
- Что ви конкретно имеете в виду? «Да не будет у нас ни сына, ни ученика, который публично обесчестит себя, как Йешу-га-Ноцри» (Брахот 176,Сангедрин 43а) ?
- Это. И дальше: «Учили. В канун Пасхи повесили Иешу-га-Ноцри. В течение сорока дней до этого выходил глашатай: «Йешу-га-Ноцри будет побит камнями за то, что занимался колдовством и подстрекал Израиль к отступничеству. Любой, кто может сказать в его оправдание, пусть придет и засвидетельствует». И не нашлось для него оправдания, и его повесили в канун Пасхи».
- Да-да… а так же его ученики Матай, Накай, Незер, Буни, Тод приговорены к смерти.
- Так за что же все это?
- Не знаю. Если рассудить, Йешу-га-Ноцри или Иегошуа внук бен Перрахья вместе с дедом бежали в Египет, дед был возмущен, ведь внуку понравилась наука той страны, где евреи были рабами. Вернувшись, его внук пошел дальше - он решил отдать для всеобщего пользования знания, полученные в еврейской Лиде и Александрии Египетской, собранные из еврейской каббалы и египетского жречества. Больше того – этот Учитель Праведности поставил некогда «богоизбранный народ» в один ряд с другими рядом живущими народами. А это уже для Израиля – повод для побиения камнями и повешения. К тому же, если вспомнить, что Йешу и Мириам были галилеянами - потомками коренных жителей этих земель, в отличие от евреев, ненависть становится понятной.
- Любой народ движимый гордыней начинает утверждать в мире свою богоизбранность, последний пример – немцы, искавшие арийцев в себе…Итог – войны, смерти… И Иерусалимский храм был разрушен…
- Был. - повернувшись ко мне спиной, поставил точку Иосиф Соломонович. - А что до Иосифа Флавия, так держите ваши мысли. Это ж фантазер. Я обращчаю твое внимание на то, что библейскую хронологию впервые «выработал» Иосиф Флавий с чисто детской самоуверенностью, будто все приходящчее ему в голову есть непреложная истина. А книжки его были совершенно неизвестны в средние века и, как выражаются, «открыты» в XVI веке на греческом языке, в рукописях этого же века.
- Интересно, сколько же раз переписывалась история жизни Иисуса и Марии?
- Не считал.
- Так получается, что основной рукописный источник христианства - это свитки Мертвого моря? - продолжала я теребить Иосифа, вроде бы не желающего продолжать разговор.
- Могу подтвердить… Сама подумай, не глядя в телевизор. История того времени такова, что все ждали Мессию из рода царя и священника, ждали тайно, надеялись, что придет Кто-то и освободит их от Римлян, Моисей же освободил их от фараона Египетского. Вот и образовалось общество ожидающих, кое - кто ждал очень сильно и уходил от семьи и жизни в пустыню, кто - то жил в Иерусалиме с семьями, рабами, имуществом, в 80-е годы в их ряды влились фарисеи, которые подняли восстание против Янная. Тот восстание подавил, зачинщиков распял на крестах, остальные убежали опять в Египет и в пустыню. А в 31м году до н. э. после землетрясения пустынники ушли в города, где жили замкнуто с прежним ожиданием Мессии внутри. Потом вернулись в Кумран и оставались там уже до разгрома Веспасианом в 66-67 годах нашей эры, тогда то и спрятали библиотеку, золото, бумаги и разбежались по миру кто куда. Потом подумали-подумали и, как я полагаю, начали договариваться с Римом, постепенно образовывать христианство… Ну ты, Мария, меня пока больше не спрашивай. Устал я. Да и душа замолчать просит что-то… я ведь тебе свои мысли на тарелочку с каемочкой выкладываю. А с чего я взял, что тебе их надо думать? Смотри, какой хорошо грамотный еврей… за полчаса почти всю душу выговорил …
- Я пойду, меня свои уже потеряли…
- Бери лепешек и иди, иди же…- насупился старый Иосиф на свою точку зрения, высказанную вслух, видимо, впервые за десятилетия. - Мося сам тебя найдет.
Мне ничего не оставалось делать, как взять хлеб и спотыкаясь, спешно, покинуть территорию его Галилеи.
Мои туристы и впрямь меня потеряли. В гостинице все накинулись на непутевую спутницу и грозились оставить на развалинах мавзолея скифа Скилура, или вовсе в море вышвырнуть. Выслушав ругательства, я поделилась лепешками и запихнулась в автобус, едущий к Неаполю Скифскому. Этот город жил как раз во времена Учителей Праведности, и основывали его скифы. А наши, как это водится, организовали на мраморных постройках 2-х тысячелетней давности мусорную свалку, и хорошо, что организовали, иначе мы бы с вами и не увидели сей исторический памятник, который местные растаскали по камешкам. Эти санитары истории - жители нового административного центра Таврической области - на подводах и телегах вывозили «добытый» камень из древних сооружений Неаполя дома строить себе дома и сараи, не задумываясь над тем, когда и кому служила эта заброшенная крепость. Так и долбили они древний город, столицу позднескифского государства ( III век до н. э. — III век н. э. ). Упоминается она в херсонесском декрете II века до н. э. и в «Географии» Страбона. Им было, где разгуляться - 20 гектаров построек на плато у горы Кременчик. Как говорится, что готы не разломали в 3 веке нашей эры – наш народ надежно сохранил под своими сараями.
- Масштабные археологические исследования городища проводились в 1940-50-х годах, – затрещала наш новый гид в очечках и с растрепанной шишкой на макушке. - Открыты остатки мощной (8,5 метров толщиной) оборонительной стены с двумя привратными башнями, одна из которых являлась мавзолеем (72 погребения: царя и знати с конями, оружием, множеством золотых украшений). Раскопаны также остатки жилых и общественных зданий, в том числе с фресками. Найдены портретные рельефы, обломки статуй, постаменты с греческими надписями — посвящениями богам. На некрополе исследовано свыше 200 погребений: вырубленные в скале богатые фамильные склепы и грунтовые могилы рядового населения. Роспись в одном из склепов изображает всадника, скифа с лирой, псовую охоту на кабана, в другом — скифа-лучника, танцующие фигуры и др. Есть барельеф с изображением скифских царей Скилура и его сына Палака. II в. до н. э. Практически все раскопанные участки городища для сохранности были потом вновь засыпаны землей из-за отсутствия средств на необходимый за руинами уход. Сегодня Неаполь Скифский — историко-археологический комплекс, археологический памятник мирового значения, к сожалению — находится в запущенном состоянии. Если кому интересно, можно покопаться и найти золотые украшения или черепок…
Она внезапно замолчала и беспомощно посмотрела на нас, будто спрашивая, «ну вот и все, что вы от меня еще хотите». Народ молчал, не поняв, зачем их сюда привезли. Она робко продолжила:
- Если нет ко мне вопросов – здесь недалеко коптильня, можно купить очень хорошую кефаль и свежий хлеб в пекарне, а на обратном пути можем проехать через коньячный ряд…
- Ну вот, с этого надо было начинать - пробасил толстяк в шлепанцах, надетых на полосатые носки. - А то Сиклур, Неаполь.
И все дружно рванули в раскаленный как консервная банка автобус. И уже через пятнадцать минут в невообразимый жар из окошек вливался забористый копченый запах рыбы и коньяка. Скоро стали петь…
Я думала, что никогда не проветрюсь после этой поездки. От меня несло копченкой на версту, запах поселился в носу и никакой лимон и лаванда не могли его перебить. Я отчаянно терлась и скреблась в душе до позднего вечера с небольшими перерывами на перекус, пока не потемнело за окнами, потом плюхнулась на кровать и ворочалась до утра в неясной дреме и видениях скифского царя, его дворца и патриотов родины, везущих мраморные плиты на скрипучих телегах… Проснулась оттого, что солнечный глаз глядел на меня через балкон вместе с парой человеческих:
- Э-э-э-э че надо?- заорала я с испугу.
- Маш, Маш, это я, Мося. Ты чего?
- Блин, Моисей, я ж и врезать могу спросонья, - протирая слипшиеся глаза, пыталась я разглядеть соответствие голосу.
- Тихо, тихо, я не хотел, правда. Я просто принес тебе завтрак через окно.
- Зачем через окно?
- Я полчаса колотился до твоего помещения и уже стал сильно бояться.
- Хорошенькая мода – будить людей снаружи двери. Ну ладно, давай твой завтрак. Прощу и съем.
Когда хрустящий ароматный багет с горячим шоколадом был съеден, Мося напряженно спросил:
- А ты не могла бы сегодня еще раз в гости к нам прийти…к папе тетя Сара приехала…вернее мама Сара, черт, я не знаю, как ее называть…
- Как мама? Ты же сказал, что твоя мама умерла.
- Да, умерла. Эта Сара, она из Израиля, в общем, отец хочет уехать с ней, я не знаю, что мне ему говорить…
- А что говорить - пожелай счастья, с плохой Сарой Иосиф никуда бы не поехал, а про хорошую, что беспокоиться.
- Я боюсь, что когда он будет умирать, меня рядом не будет…
- Человек родится один и умирает один, Мося. Когда надо к вам в гости?
- Вечером. Я заеду за тобой в семь.
- На роликах? - попыталась пошутить я неудачно.
- Нет, на машине. - без юмора отреагировал Моисей и ушел.
Когда дневную жару сменяет вечерняя прохлада и на листья каштана ложится испарина, дышать становится легко и просто. Мы с Моисеем застали Сару и Йосифа в саду под орехом. Со спины голова Сары была похожа на седой одуванчик, летучки которого ждут попутного ветра. Они сидели, держась за руки, и разговаривали:
- А ви знаете, Йося, я таки была девочкой…
- А я таки не был? - немного возмутился он.
- И вам витирали сопли маминым фартуком? - сделала она ударение на последний слог.
- Сопли, оно, конечно, были. Не было фартука и мамы – немец сделал ей дырку прямо в сердце в 42-м году.
- Плачу вам в плечо. А мне так хотелось знать за вашу маму…
-У нее было большое сердце и хорошее еврейское имя - Бася. Она клала в тесто бички и кормила этим меня и Ленчика, Ленчика конечно больше, так таки он был старше и много двигался. Ленчик ходил за почтальона с большой черной сумкой, набитой горем и радостью. Хто то давал ему сахар за то что он доставал с этой сумки, а Ленчик давал этот сахар, кому приносил горе в бумаге. Я считал ночью куски сахара и говорил ему число, тогда он знал, как смотрится его день - хорошо, плохо или «не будь его совсем». «Бася, - говорили соседи, - вы сладко живете, поделитесь своим счастьем к завтраку». И мама насыпала полную кружку кусков, чтобы все пили горячую воду из самовара и краснели щеками. А вы умеете краснеть щеками?
- Конечно. У меня есть самовар.
- И у меня есть и самовар, и сахар – теперь мне его привозит сын Мося. - он повернулся, чтобы идти за чаем и увидел нас. - О, Мося и Маша пришли. Сара, дети здесь.
Сара поспешно встала со скамейки:
- Здравствуйте, дети. Так ви слышали весь наш флирт?
- Мы только подошли – попыталась соврать я.
- Ничего. Не так страшно, мы же не заголяли свою душу.
Сара была очень смешной спереди: нос и глаза чисто еврейские. Первый с горбинкой, вторые - глубоко карие большие, а вот все остальное – красноречивые губы хохлушки, выщипанные брови европейки, и большие уши под колышащимся облаком пепла на голове, легкое крепдишиновое платьице послевоенного кроя, худенькие ручки и ножки с проступающими сквозь тоненькую кожу синими венками, этакая Шапокляк еврейского покроя. Немножко не складывалась воедино тохонькая фигурка и одесский говор, ее фразы скорее подошли бы к объемной тете Саре в юбке на резинке и засаленном переднике. Но это говорила она, и было смешно вдвойне.
- Знаете, Мося, я не боюсь инфаркта – он ко мне уже заходил, но мне одиноко. Я бы забрала Йосю с собой, но пока ты не скажешь «да» мы здесь будем пить чай.
- Отец тоже ставит условия со словом «пока», знаешь Сара, я могу не сказать твое «да» никогда, и вы будете пить здесь чай до второго пришествия.
- А что изменит второе пришествие? Станет больше букв в твоем алфавите, или ты просто хочешь быть рядом с папой?
- Второе Сара, я не хочу, чтобы он лежал в кровати в свой последний день и не держал меня за руку.
- А хто тебе сказал, что он будет лежать в кровати в свой последний день? Йося из тех мужчин, которые уходят сидя под оливками и дуя в блюдце. Так ли, Йося?
Иосиф Соломонович вынес расписной самовар со связкой бубликов:
- Ну, в блюдце я готов дунуть и сейчас, а вот на счет сидя под оливками…все таки стоя, наверное, удобней, можно упасть так, чтобы показать, куда закапывать головой. Вы, кстати, знаете, что ессеи хоронили своих общинников головой на север? Север место прародины ариев. Вряд ли ессеи это не знали. Поэтому, Сарочка, у меня есть шанс и перспектива умереть стоя.
- Папа, - взъелся Мося, - вы несете чушь с Сарой. Я просто вас никуда не пущу и все!
- Ладно, Мося, не горячись, хватает чая и самовара. Я ещче не решил, что мы будем делать. Как-никак к этому Севастополю я прирос корнями этого ореха. Здесь моя вода в колодцах, мои стенки из глины с соломой, мои близкие соседи, здесь Сара, все мое. И если ради тебя я все это брошу так таки разом, ты первая захочешь бросить меня. Я буду уже неинтересен, во мне не будет хватать большей части моей жизни. Пей чай Сара, с сахаром.
Все затихли, было слышно, как легкий ветерок шуршит и шепчет в листьях раскидистого орехового дерева благодарного старому Иосифу за его верность своей Жизни.
- А вы Маша, скоро к ним переедете?- с надеждой спросила Сара.
- Я? Мы знакомы-то несколько дней!
- А где вы живете?
- Я? В Уфе.
- Что такое Уффа? Кто-то тяжело работал и вздохнул?
- Сара, это город на Урале.
- Не совсем на Урале. Уфа все-таки еще не Урал, вернее, совсем чуть-чуть Урал.
- Что там есть?
- Недалеко от Рифейских гор, на берегу красивой реки Агидель, расположился мой город официально с 1574 года, когда отряд русских стрельцов под руководством воеводы Ивана Григорьевича Нагого недалеко от устья реки Уфы построил небольшой укрепленный пункт. Я там живу.
- И что вы до скончания дней будете жить в этом укрепленном пункте?
- Вероятно, нет. Несмотря на то, что это земли пожалованные царем Грозным одному из моих родовых колен именно за основание города Уфы. А, впрочем, я не планировала и эту встречу. Как Бог решит.
- Переезжайте - ка вы сюда. Моисею давно нужна хорошая женщчина.
- Сара, вы так торопите события, будто уезжаете прямо сейчас.
-У меня и в самом деле не так много времени, я уже старая женщчина, Мириам. - обернулась она, внезапно посмотрев пристально мне в глаза. У меня мурашки пробежали по коже, осознав, как она меня назвала. Я выдохнула:
- Нет-нет, Сара, я Маша, Мария, не называйте Мириам. Мне не по себе.
- Что боишься собрать в глазах столько печали?
-…Боюсь. По мне лучше быть счастливой, чем святой.
- Вот и я хочу счастья до конца своих дней.
Где-то очень близко к нам засверчал сверчок, узкий серп растущей луны смотрелся в наши чашки с чаем. Сара вложила свою ручку в руку Иосифа. Мы сидели молча, слушали ночь, ветер, лягушек, котов, птиц устраивающихся на ветках, затаив дыхание, не шевелясь. Бог был везде.
А утром Сара сказала: «Что ж, если Йосиф не едет в Израиль, Израиль приедет к нему». И улетела. Что она имела в виду, мы поняли только через некоторые годы, когда в городе Иосифа «стихийно» при непосредственном участии Сары Соломоновны организовался благотворительный центр …
А пока…Мой отпуск закончился. Я попрощалась с Йосифом и Моисеем, взяв с них письменную расписку, что они непременно зимой приедут в Уфу.

IV.Пупочные каракули

В этом году зима в Уфу явно не торопилась. Промерзшая без снега земля цокала под каблуками. Воздух пах морозной пылью. Голые деревья стояли в оцепенении и терпеливо ждали снега. Дворы заливались катками и люди катались на коньках, стараясь не улететь за бордюрчики, где их встречала ничем не припорошенная жухлая трава. Все было странно для наших мест, как и звонок Моисея:
- Здравствуй. Я не могу говорить долго, за отцом приехали Эти. Если все будет нормально, я ночью буду в Уфе. Говори адрес.
Я торчала в аэропорту с нехорошим привкусом горечи во рту от какого-то непонятного напряжения. Пассажиры второго рейса уже приземлились, протаможились и разошлись по такси, а Моисея и Иосифа все не было. Сотовый Моси
молчал, дома незнакомый голос ответил: «Да». Мне стало не по себе.
- Привет, - вдруг раздалось за спиной.
Я обернулась и не сразу узнала. Высокий в глубоко надвинутой на глаза серой шляпе, оказался Моисеем, поменьше ростом в клетчатой кепке и очках «слепого» кота Базилио – Иосифом.
-Что за камуфляж?
- Потом расскажу, вези нас к себе…если можно.
Мы быстро вышли из аэропорта, сели в такси и примчались домой.
- Проходите. Сейчас здесь живу только я, так что никто вашей конспирации не помешает.
- Хорошо бы. - несколько расслабившись проговорил Моисей, снимая шляпу и ботинки. Иосиф странно беззвучно раздевался.
- Ну что, по кофейку за приезд? - попыталась я разрядить обстановку.
- Угу. - ответили оба в голос и одновременно плюхнулись на диван. Я принесла батон, колбаску, сыр, в общем все что было в холодильнике, так как на приготовления времени они мне не оставили, и с ужасом заметила, что они молча и нервно все это стали поглощать.
- Так, не вытерпела я. – Давайте-ка по порядку. Моисей, начни ты.
- Извини, у нас проблемы.
-Это я уже поняла. Хотелось бы знать, какого характера.
- Да это папа. В общем полгода назад к нам приехал человек из Нью Йорка и предложил папе купить свиток на иврите.
-Что за свиток?
- Ему сказали, что это подлинная Дамасская рукопись. Ну там…про Учителя Праведности все расписано…
- Так, Йосиф Соломонович, Мося не сможет толком сказать, что есть на самом деле, давайте сами…
Иосиф с трудом разлепил губы:
- Я купил рукопись, которую никогда не примет официальный Рим.
- Э-э-э…Иосиф Соломоныч, никогда не говорите никогда, сколько за историю развития религии было фактов, когда пересматривались Римом официальные версии того или иного религиозного события. Так в чем собственно состоит ваш страх?
Иосиф с какой то искрой надежды в глазах посмотрел на меня:
- А ведь правда, даже «непорочное зачатие» папа Пий IX-й провозгласил обязательным для всех религиозных документов только в 1854 году 8 декабря…все меняется…
- Ну, так что же дальше? Что за свиток? И откуда он взялся?
- Его привез один человек - потомок левитов, живущий в Америке, сказал, что это один из подлинников из свитков Мертвого моря и хранился не у Сукенника, купившего партию свитков в 1947 году, а отдельно. По миру рассредоточены несколько десятков таких документов, охраняющих тайну дохристианских верований. Вот я и взял на себя один.
- Ну да,- встрял Моисей,- а потом в дом ночью явились другие люди, привязали его к стулу, перерыли, перевернули весь дом, заявили, что станут отслеживать его до тех пор, пока он не выведет их на документ…
- Отлично. Что за люди?
-Да не знаю я. - рассвирепел Моисей. - Может секта какая, может службы официальные, кто их разберет. Я теперь не знаю, что с отцом делать, в какую дыру его засунуть, чтоб не колебали они его!
-Ну, речь теперь не только о том, куда его засунуть…если они вас ведут, при нынешних чудесах техники, я полагаю, что они вас уже слышат сейчас, а может быть и видят… Ау, граждане, здравствуйте вам! - поклонилась я на все четыре стороны. - Дядя Йося, на кой черт вам эта бумажка? Отдайте ее и пусть сами друг с дружкой кусаются кто кого…
Йосиф посмотрел на меня презрительно недоверчиво, как на предателя, от которого предательства он не ожидал.
- Понятно. - пожала плечами я. - твой папа, Моисей, за идею пойдет до конца. Ты знаешь, нам с тобой туда придется идти тоже, только не за идею, а за папу. Потому как Йосифа мы с тобой любим больше, чем какую-то бумажку.
Моисей пожал плечами, мол, «что делать».
- Ну что ж, я полагаю, вы не такие идиоты, чтобы везти эту бумажку сюда, - сделала я акцент для возможных прослушивателей, - поэтому я думаю - можно немного поспать, пока Эти не доберутся до Уфы. Я постелю. Тем более, что завтра у меня состоится благотворительный аукцион…
На последние слова никто внимания не обратил, и путешественники послушно пошли спать.
Утром я соскочила пораньше и ринулась покупать шмотки для моих гостей, пока они спят. Набрав ворох пакетов со штанами куртками, обувью, я примчалась обратно, сгребла все их барахло, разбудила Моисея и потребовала:
- Мося, у нас будет секс в ванной, снимай все, включая трусы. Моисей обалдевшими глазами уставился на меня, а я беспардонно теснила его в ванную, стаскивая майку. Запихнув его в помещение, я оставила его нагишом. Томно зажмурившись, поцеловала его в щечку и упорхнула:
- Я щас.
Мне еще нужно было найти мобильники этих болванов и вытащить все собранное бомжам на аукцион, а попросту – на помойку. Вернувшись, я робко постучалась в ванную и, не глядя, протянула Мосе новую одежду:
- Извини, я, наверное, долго.
Когда тот облачился и вышел, я пристально посмотрела в его очаровательные глаза, мысленно прося, чтобы он проделал ту же процедуру с отцом. Он поморщился и, кажется, пошел будить старого Йосю. Наконец, когда уже все что можно, включая сумку, было выброшено, я заговорила:
- А теперь, говорите спасибо за обновки и идите, перетащите все выброшенное подальше, квартала за два отсюда. Потому как, если где-нибудь в вашей калоше стоит жучок, пусть его носит бомж с улицы Российской, а не с проспекта Октября. Да, Мося, бомжи нынче не хилые пошли, так что осторожнее, фэйс контроль короче.
Когда Мосей ушел на подвиг, я стала приставать к Йосифу:
- Че дальше делать будем, Иосиф Соломонович?
- Наверное, надо лететь в Москву.
- Оригинальное решение! А главное, какое новое!
- У меня там друг, бывший ГРУшник, может что-нибудь узнает. Я хочу понять, кто заказал старого Йосифа и молодого Мосю.
- Ездить нам теперь придется всем вместе, да и с квартирой этой мне попрощаться видимо…надолго. А жаль, я только сделала ремонт…
- Я возмещу, - робко промямлил Йосиф.
- Ладно, пойду соберусь. Скажите хоть где свиток…
Иосиф покачал головой и стал снимать рубашку.
- Мама дорогая, - охнула я.
На его плоском животе красовался текст того самого свитка.
- Это нужно будет переписать в ближайшие дни на несколько бумаг и пораспрятать в разных концах страны. - довольно улыбаясь сообщал он.
У меня не было слов. Пришел Мося с партийного задания. Я молча сунула ему в руки фотоаппарат:
- Снимай пузо твоего папы. Снимок – в копм, там на флэшку, флэшку в футляр, футляр - к Аллаху в Ляля Тюльпан.
- Куда?
- В мечеть, Ляля Тюльпан. Там искать не будут. Конфессия не та.
Пока экскурсанты поневоле осматривали мечеть с разноцветными витражами и взметнувшимися в голубое морозное небо молочно белыми минаретами, я спрятала футляр в одном из учебных исламских классов, где не были установлены камеры наблюдения.
- Теперь можно в аэропорт.
Воздух был свеж, пахло лиственницей из парка вокруг, внизу виднелась Белая река во льду. Гудели свадебные машины, заруливающие со счастливыми молодоженами на никах. Все как обычно.
- Йосиф Соломоныч, а был ли мальчик?
- Что?
- А может, мальчика то и не было?
- Какого мальчика?
- Вы что неуч? Я ж Горького цитирую…
- Да папа советских писателей не жалует.
- Я спрашиваю, - может быть вы все выдумали? Все спокойно, никто вас не ищет и вообще…
Тут раздался звонок на мой мобильник.
- Маша!- кричала соседка в трубку. - Маша, тебя обворовали! Ты где, Машка! Квартира вверх дном! Ой, мамочки, ужас какой!
-Тетя Лена, звони в милицию. Я во Владивостоке. На самолет пока денег нет, как будут - прилечу сразу. Пока замок поменяй в квартире, закрой как можешь и в милицию заяву накатай, что видела. Спасибо тебе. Давай пока.
- Началось. - охнул Йося.
- Нам в аэропорт нельзя. Едем на такси.
- Да ребята, вам ни с банковских карт деньги не снять, ни Саре не позвонить, надо ж так влипнуть. - Все еще не веря в реальность всего происходящего, думала я вслух.
- С деньгами порядок. Я долларами запасся. Должно хватить и на дорогу и на Москву.
- А в обменнике твой паспорт не попросят?
- Блин!
- Ладно, до Москвы доберемся на мои рубли, а там что-нибудь придумаем.
Моисей быстро договорился с таксистом на автовокзале, убедив того, что нам срочно надо лететь на свадьбу в златоглавую. Тот обрадовался долларам, прыгнул за руль и мы …помчались. По пути я выбросила свою симку, купила новый телефончик и проспала на плече Моисея почти весь оставшийся день.
Москва встретила ранним утром ее обыкновенной бензиновой вонью миллионов авто на МКАДе, помятыми не выспавшимися лицами горожан. С каждой сотней метров мне становилось все неспокойнее. Я нервозно дергала Иосифа:
- Куда именно мы едем?
- К Булгакову в гости. Там недалеко.
- Вы уверены, что нам именно туда…надо?
- Я зайду, узнаю, дома ли дядя Витя или уже на свадьбе, а вы в машине посидите. - пытался успокоить меня Моисей.
- Нам лучше сразу поехать в сторону ЗАГСА.- не унималась я.
- Маш, все будет хорошо. - взял он меня за руки.- Мы везде успеем и все сделаем правильно.
Только мы въехали во двор сталинских четырехэтажек, как увидели Этих, выскочивших из подъезда дяди Вити и стартанувших в арку следующего дома. Иосиф поник. Мы медленно расплатились с таксистом и, оглядевшись, вышли из машины у соседнего подъезда.
- Серьезные ребята. - осознанно проговорил Моисей. - Папа, нам нельзя туда. Придется снять дачу. Пойду газету куплю.
Быстро сориентировавшись в объявлениях, мы дозвонились до арендодателя с телефона одного прохожего и через пару часов были у бронированных ворот крутого московского дачника. Мы нажали звонок у ворот, никто не открывал. Еще раз. Тишина. Моисей подтолкнул ворота плечом, поддались. Внутри во дворе никого не было. Ни собак, ни кошек. Где-то далеко за домом заржала лошадь. Мы прошли по дорожкам к дому, позвонили в дверь. Тишина. Вошли. Никого.
- Здравствуйте! - громко поприветствовал тишину Моисей.
Никто не откликнулся.
- Надо посмотреть во дворе за домом.
- Хозяин в конюшне. - неожиданно для самой себя произнесла я.
За домом в шикарном сарае из оциллиндровки снова заржала лошадь. Мы с Мосей вошли внутрь и …обомлели: посреди огромного сарая на копне
сена за дастарханным столом с ананасами, зеленым
луком, красной икрой и солеными огурцами сидел, види-
мо, хозяин - пьяный в дупель. Напротив стоял его мериннони на спор пили водку. Один из обычного ведра, второй
из ведерка для льда. Моисей подошел поближе. Пьянь с трудом подняла
морды. Мужик в фуфайке на голое тело и в трусах налил Мосе стакан и
протянул соленый огурец:
- Пей.
Моисей взял стакан, выдохнул в сторону и залпом по-русски опрокинул.
Мужик сделал жест мерину:
- Гнедой, свои. Ты кто? - уставился он на Моисея.
- Квартиранты. Мы созванивались часа два назад про часть дома.
- А-а… постояльцы значит. Пошли. Определю.
Он поднялся на ноги, зафиксировался на линии передвижения и повел нас
в дом. Внутри выяснилось, что из пятнадцати комнат пять были наши, в
других десяти жил хозяин…с некоторых пор…один. Деньги он взял
видимо привычным для него образом - валютой, смяв бумажки в
большой грязной лапе и старательно запихивая эту смятку в карман
полутрусов - полушортов:
- Кухня общая. Ты приготовь сама че нидь, ато мне лень седня. - по
свойски предложил он мне, и, покачиваясь по намеченной демаркационной линии, пошагал обратно в конюшню.
Осознав весь паноптикум происходящий со мной, я без сил плюхнулась на
рядом стоящий изящный итальянский гобеленовый диван на золотых
ножках:
- Этого не может быть! Это не со мной!
Моисей приземлился рядом и по-отечески погладил меня по голове,
прижав к себе:
- Прости нас. Я не предполагал что все так серьезно. Прости. Давай
ты поднимешься в комнату, пойдешь в душ, покемаришь, а я пока сварю, что есть и принесу тебе.
- Спасибо. Я пойду в душ. Йосиф Соломоныч, вам туда нельзя, не
забудьте, а то сотрете мочалкой ваш татуаж, а потом нас Эти сотрут…
Как часто повторял один мой родной человек: «Любую грязь
вода смоет без следа, лишь грязь души вода не смоет никогда». Душ смыл все, и усталость тоже. Правда, мысли о том, что же теперь делать, под
волосами остались. Обед мне был уже не нужен. Я упала в широченную
кровать и провалилась в никуда… Легкие прозрачные шторы пропускали в
комнату глубокую темноту. Я проснулась как от шокера: что нам делать
дальше? Сердце колотилось о ребра, в голове крутился вопрос: кто Эти?
кто ОНИ? С точки зрения обыкновенной логики это должны быть те, кому
не хочется раскрытия правды о родоначальниках дохристианской религии.
А кто это, если не официальная религия, только вот какая ее
ветка…римская католическая или наша православная…Рим разогнал ессейскую секту в свое время, все, что можно забрал, рассортировал, создал религию. А то, что успело спрятаться и не погибло - впоследствии часть договорилась с Римом и примкнула к официальной религии, а что-то ушло на восток – и пыталось сохранить то малое, что противоречило в каком-то смысле официально принятому. Значит, получается, что хранители последних продали свиток Иосифу, желая оградить от Рима? Вот так версия…Иосиф решил противостоять тем, кто обладает 49-тью процентами всех денежных запасов планеты? По- моему, я «ай-да молодец», что спрятала все в месте новой конфессии. Проявила такую же историческую мудрость, как и те ессеи, что ушли на восток и потомки которых создали свою религию, не противоречащую христианству и почитающую Христа Пророком, а Деву Марию – матерью Пророка - мусульманскую религию. Теперь важно узнать, что же в накорябано на чреслах старого еврея.
На кухне, уронив голову на стол, спал Мося. Иосиф, почуяв видимо,
что я хочу с ним поговорить, спустился из спальни.
- Ты хочешь почитать мои буковки?- съехидничал он.
- Давно хочу пощчекотить вам брюшные нервы. Так таки, что здесь написано?
- Если переводить дословно – что-то вроде «Мой отец не знал меня и
моя мать оставила меня на тебя, ибо ТЫ - Отец всем сынам твоей Истины» - это эпиграф, а потом идут сведения об Учителе Справедливости, который проповедовал, был осужден, сослан, бежал со сподвижниками в Дамаск, жил долго и умер своей смертью, пережив многих правителей. Те, кто поддерживал Новый Завет под руководством Законодателя, излагающего Тору, бежали в землю Дамасскую. Эти законы, установленные им, действительны вплоть до появления Учителя праведности в конце дней. Да и Дамасская рукопись сама была обнаружена теми, кто вошел в
Новый завет в земле Дамаска.
- И в Багдаде, и в Дамаске, и вблизи, и вдалеке хорошо известны
сказки о Синдбаде моряке… И что это все?
- Не совсем. Здесь вычисления, цифры, определяющие, когда наступит «конец дней» и придет Учитель второй раз.
- О да, эта тема популярна ныне как никогда, кто только и когда только не предсказывал конец дней - интернет забит страшилками типа «ученые предсказали - астероид шлепнется на землю через месяц», пророчества майя называют дату конца света в 2012м году, если это нас не убьет – мы сожрем друг друга, так как не хватит еды и воды,а может нефти и газа, а может еще чего-нибудь, нам вечно чего-нибудь не
хватает! Но у меня на это есть только одно объяснение – любви и мудрости нам
недостает.Не обижайтесь на меня, Иосиф Соломонович, но я бы на Вашем месте давно
расшифровала все свои пупочные каракули и выложила тем маразматикам, которые за
нами гоняются, за деньги конечно, на то вы и еврей. Не пропадать же вашим трудам
даром!
Я была явно разочарована несостоятельными страстями старого
еврея. Понятия, что эти цифирки могут причинить какой-либо вред человечеству, не было совсем. Я злобно толкнула Мосю в плечо:
- Вставай Моисей, нам пора лечиться.
Моисей вскочил, испугавшись, уронил стул и тарелку с картошкой:
- Что?
- Извини, твой папа рассказал мне страшную тайну магических цифр
на его теле, я офигела, я зла, я взрываюсь Моисей! У меня раздолбали квартиру, мы приперлись в Москву хрен знает к кому, бегаем, прячемся, а все для чего? Для того чтобы кто то не узнал про несуществующий конец дней?! Бред!
Моисей непонимающе смотрел то на меня, то на отца, потом остановился
на отце:
- Объясни папа.
Иосиф степенно опустился в кресло, вроде мудро покачал головой и
произнес:
- Она почти права. То, что на мне написано, может быть, а может и
не состояться. ТО зависит оттого, в чьи руки попадут наши цифры. Пока это действительно только идея, озвученная достаточно давно одним человеком. Но из идей вырастают магические культы, религии.
- Так вы опасаетесь, что религия с вашего живота погубит вселенную?
- Боюсь…
- Мося, сделайте что-то с вашим папой или я за себя не отвечаю!.. Ну
дайте ему ведро валерьянки, покатайте на пьяном мерине, да пусть уже успокоиться и даст жить этому миру!
Моисей почесал затылок:
- А если у тех, кто за нами гонится звезданутости побольше, чем в
моем Иосифе Соломоновиче? Знаешь, я подумал, что фанатики и шизофреники, подкрепленные денежным довольствием, вертят колесо истории туда куда хотят. Создатель дал всем одно и то ж – любовь, свет и свободу выбора. Любви они не знают, а свободой выбора пользуются в «раздолбай», кому как в голову взбредет.
- Слушай Мось, я иного мнения. Имея достаточное для поворотов
истории денежное довольствие, можно и не такие каракули насочинять и выдать их за тайные сокровища атлантов, гиперборейцев, лемурийцев или вообще жителей Марса с Луной. Я думаю, что это какой-то частный шизик - камикадзе с претензиями на Спасителя Человечества. Сейчас много таких – больницы Девами Мариями, Иисусами Христами забиты, а те, кто уходил в скиты отшельничать, спасаясь от мира, были всегда. Я на это только одно могу сказать – ментальный, эмоциональный мусор периодически надо сбрасывать, вот этим Земля и занялась сейчас, а поскольку всякому мусору помирать страшно он цепляется за неустойчивые души, вернее, заполняет возникшую пустоту, так как пустоты Природа не терпит. Вот и все.
- Хор-рошо сказала. - икнул за моей спиной голос хозяина дома. Вы че ребята,
уже поели без меня?
Моисей пожал плечами:
- Да нет еще. Поспали только.
- А давайте поедим…все вместе…- предложил мужик в фуфайке и
бабочке, болтающейся на голой шее.
- А давайте, - как-то обрадовался Моисей возможности подумать о
приятном.
И все сели то ли ужинать, то ли завтракать. Хозяин уже через секунду начал мычать,
охать, чмокать, облизывать пальцы и, наконец, выдал:
- Ну, ты мать даешь. Вкуснотища. Айда ко мне в шеф-повара, у меня
три ресторана в центре. Как сыр в масле кататься будешь.
- Да это не я, вон Моисей готовил. Он по призванию повар.
- Моисей?.. Пророк еврейский что ли? Круто, брат. Айда ко мне в
ресторан.
- Да я уже в ресторане, только у моря.
- У моря? А сюда зачем – опыт перенимать?
- Вроде того.
- Уважаю. - он протянул свою жирную от курицы лапу через стол и,
привстав, покачиваясь, пожал Мосе руку. - А я вот один, жена ушла. Жорке только овес парю, или морковь чищу, а себе – ни…Скука…- замотал он головой и всхлипнул.
- Развеселите меня, а? А я вам денег дам…много…у меня есть…щас…- он стал вытаскивать из треников замусоленные бумажки, побежал куда-то, быстро вернулся, таща спортивную огромную сумку, из которой сыпались пачки долларов.- Во, возьмите. - вынимал он пачки охапками и бросал на диван. Моисей подошел к нему сзади и положил руку на плечо:
-Не надо.
Тот опешил.
- Денег не надо?
- Если тебе скучно жить, мы по адресу попали. Я расскажу, зачем мы здесь и
тебе станет весело, я думаю.
Мужик протрезвел, обернулся в полный рост и недоверчиво посмотрел Мосе в глаза:
- Не врешь?
- Не вру.
- Тогда пошли.
- Куда?
- В баню. Я по трезвяни тебя слушать буду.
Они вышли во двор и потопали в отдельно стоящее здание - вениками и
паром выбивать дурь из хозяина. Чем это могло для нас кончится знал
только Моисей, а может быть и не знал. Прошло три часа, в каминный зал
вошли два человека в белых рубашках, стальных с отливом костюмах с
хорошо уложенными, чистыми, пахнущими естественной свежестью
волосами.
- Господа, смею представиться - Родион Радомирович Романов – заводчик.
- Что из последней царской фамилии? - вспоминая его недавнюю
пьяную физиономию поинтересовалась я.
- Никак нет. Совпадение. - учтиво склонил он голову. - Мне Моисей
Иосифович изложил суть вашей проблемы. И я…с удовольствием поиграю на вашей стороне! - ударил он, расхохотавшись и более не имея сил удерживать учтивость, ладошками по коленкам. - Мне нравится!
Иосиф Соломонович проснулся на своем птичьем уголке дивана, поднялся
и пожал лапу Родиона.
- А теперь, ребяты, у нас с вами три дня, чтоб повернуть игру в свою
сторону и появится на сцене с нашими условиями игры. Давайте за круглый стол, я
изложу мысли…

V.План религиозной ветки

- У любой религии есть запасной аэродром или инновации, которые пока держаться в секрете на случай захирения основной ветки, так как это и было у египтян с римлянами, у римлян с христианами. Плохо только то, что основателей ветки уничтожают под корень, потому как идея нематериальна, а последователи религиозных образований преследуют абсолютно материальные цели физического плана и делить основной куш ни с кем не хотели бы, - начал Родион.-Тут Моисей изложил, что 49% денежных запасов у Римской церкви, но есть же еще и остальные 51%, да и в недрах самой этой церкви есть ветки, которые хотят расти на новом дереве. Понятно я выражаюсь?
- Вполне.- ответила я.
- Так вот суть моего плана проста. Разместить информацию, что вы носите, со своими комментариями для общего пользования в широком интернете раньше, чем вас, Иосиф Соломонович, начнут разделывать под орех одиночки маразматики. А вот что это будет за информация, и от какой поросли философов - миропониматоров ее выдать… это надо обмозговать. Вы тут оставайтесь переводить писание, а я на пару дней в Швейцарию и на туманный Альбион смотаюсь. Есть у меня те, с кем подумать про ветки и конфетки.
Хозяин дома умчался, кинув на стол ключи и джойстики, а мы уже через день встречали Сару, потому как Мося боялся не справиться с переводом. Сара в аэропорту в белой курточке с вязанными ушками на одуванчике, была очаровательна. Что мой Йося. - спросила она нетерпеливо.
- Ему нельзя мыться. Он разносчик заразы. - ответила я ей так же
скоро, что она остановилась.
- Так он болен?
- В каком-то смысле.
- Не пой мне «тумбалалайку», говори как есть!
- Он написал себе на животе древние письмена, вот ты их Переведешь, и мы его в баньку сможем отправить.
- Зачем на животе? - ошарашенно смотрела Сара на нас с Мосей.
- На спине писать неудобно.- захохотал Моисей, подхватил Сару под руку и потащил к такси.
Их встреча с Йосей - это вообще цирк непереводимого взаимонепонимания:
- Йося, зачем ты писал на животе?
- Сарочка, я не чернилами.
- У тебя была температура?
- Сарочка, я только переписал с листа.
- Ты что - нибудь пил, когда это делал или раньше?
- Н-нет, да ннет, ты не понимаешь Сара, я переписал свиток краской
для татуажа себе на живот, чтобы сохранить текст, который прошу тебя перевести.
Сара перестала спрашивать:
- Где у вас руки помыть?
Через час она с очочками на горбатеньком носике уже юлозила над Йосей и тщательно записывала все, что там было:
-Да тут чистый иврит, арамеизмов совсем нет. Я счас скопирую это на тетрадку, и потом будем читать вместе.
Через два часа Йосиф Соломоныч был отправлен отмывать пуп, а Сара засела за перевод. Мне было любопытно, что же там все-таки есть, и я подошла к ней тихохонько сзади. Сара, увидев меня гипофизом через пучок волос на затылке, сказала спокойным деловым голосом:
- Здесь нет почти ничего, что мы бы не знали. Здесь даже не указана в числах дата второго прихода Учителя Праведности, похороненного в Дамаске. Сказано только то, что ОН придет в те времена, когда мир будет переворачиваться с ног на голову. Пожалуй только ново то, что придет он не для того чтобы судить живых и мертвых и не для того, чтобы восстали мертвые, а по более прозаической причине – он решил родиться еще раз во Время Перемен, чтобы болезненное очищение логоса планеты прошло как можно мягче. А главное - никто и знать не будет день и час и место его рождения и жизни, он не намерен создавать религии и философские учения, он не будет правителем, он не станет плотником, он будет помогать планете мыслью и проживет жизнь просто делая свое дело, с женщиной и детьми, как и многие на Земле. И может быть, время перемен обойдется всем живущим не так дорого…
Мы, ошарашено осознавая сказанное, посмотрели друг на друга и ойкнули разом:
- Так они хотят уничтожить этот текст, потому что он не встраивается в их предыдущие переводы свитков! Да и со всей системой вразрез! Не опубликовать, а именно уничтожить!
Только тут до меня дошло, как Йосиф Соломонович рисковал, нося на себе все это. Вроде ничего особенного - просто текст о простом Человеке, только вот текст-то не адаптирован под нынешние представления, а уж прорицатели дня грядущего и многочисленных вариантов гибели цивилизации и вовсе оказались бы недовольны…
- Сара, ты все дословно перевела и записала?
- Не обижайте мой мозг, он ещче хорошо работает.
- А случайно там нет нигде разъяснений о мироустройстве, о Боге? - стала я прикидывать вслух, как это можно подать на сайте.
- Разумеется, с этого все и начинается… БОГ есть все и все есть БОГ. ОН начало всех начал. Человек создан по Образу и подобию ЕГО. БОГ ОДИН был, есть и будет, и нет других богов кроме НЕГО.
- Тогда как же БОГ ОТЕЦ, СЫН и СВЯТОЙ ДУХ? Триединство-то как же?
- А никак, БОГ ЕСТЬ БОГ и все, он целостен и он ОДИН.
- Один для всех и все для одного? Как все просто… А почему…
- У-у деточка вы задали вопрос, который надо смаковать с хорошим хересом с ночи до утра и не одну ночь и утро…хотя Йося может меня не понять, он полагает, что я такая же убежденная старая еврейка с Талмудом за пазухой. Ну да, ладно, я скажу свое.
- А что у нас нет времени?
- Я думаю ещче есть…Я ведь тоже мамзер…не чистая кровь…Бабушка моя по маминой линии славянка, Ведуня. В селе, где она прожила 105 лет, ее имени не помнили и укоротили нарицание «ведунья», сделали Ведуня и звали лет с тридцати, ей нравилось. Детство свое я у нее детствовала, в пятнадцать меня родители вывезли в Израиль. Я никогда не слышала от нее той молитвы, которую счас читают почти все: «Отче наш, сущий на небесах…не введи нас во искушение», но БОГа она знала и ОН знал ее. Рядом с ней было спокойно, надежно, светло и радостно, уставшие люди приходили к ней просто посидеть на скамейке у ее бревенчатого, вросшего в землю дома, отдохнуть сердцем. Скажи бы – такая деревня огромная, дома и пошире и повыше, сады - огороды и поболе, а посидеть, сердцем силы набраться идут к ней - к ее дубу в три обхвата с сорочьим гнездом наверху, полисаднику с травой лесной, к ее елкам и рябинам с черемухой, даст одно яблочко улыбаясь, и человек расцветает, щеки порумянятся, жив-здоров, а кому воды нальет так вообще за счастье было, ту воду пили не один год по глоточку - говорили сладкая она, как леденец, радужная. В дом войдешь - деревом и травой полевой пахнет, печка в углу чистенькая беленькая, стол дубовый, на нем всегда есть, что в рот положить – ягоды, грибы сушеные, капуста, морковь, яблоки, вишня, крыжовник и …молоко от ее Радули, теплое, с утра с пенкой, парное в горшке глиняном… а хлеб – я таких караваев больше нигде не ела, он же дышит, весь духом Божьим дышит, его не есть - вынюхать хочется. Жалею только - мала была, не все о чем она говорила, запомнить и вместить могла… Вот скажи мне, как БОГ может ввести человека во искушение? Да к любому священнослужителю подойди и спроси, кто вводит во искушение, ответ будет однозначный - Дьявол, отступник от Бога. И почему «Отец наш, сущий на небесах»? Разве БОГ только там? И разве БОГ это только Отец? Не-е-ет. Я хоть и мелкая была - Ведуню раз спросила, а где Божинька живет, так она рассмеялась, подошла ко мне, наклонилась и говорит: «Смотри вокруг, вот же он». И обвела рукой воздух, траву, деревья, птиц, зверюшек, деревню, небо, а потом положила руку мне на грудь, в серединку самую и говорит: «И здесь он живет, чуешь? Он весь тебя наскрозь проходит, и ты в нем как в море-окияне плаваешь. Он тебе и мамка и папка и все что есть. Единись с НИМ и не пропадешь нигде и никогда».
Сара заплакала.
- Она меня, когда я уезжала, в эту самую середку поцеловала, куда руки ложила, и говорит: «Не бойся, радужка моя, вокруг тебя много бед пройдет, люди метаться, ЕГО искать будут, сборища собирать станут, пророчить от всех имен, говорить, что только их слово истина, а ты живи себе, не сомневайся, радуйся: ты - в Божиньке, и Божинька в Тебе». Правда, она этими словами для меня сказала, так-то она сама на рассвете слова Ладу и Ладе пела, не запомнила я, красиво так, как самым близким любимым поют. Это я сейчас понимаю, что она к мужскому и женскому принципу ЕДИНОГО обращалась, славила, руки в середину груди сложит, постоит молча, потом вздевает кверху в стороны и славу поет, не то чтоб громко, народ не будила, споет, а потом и коровки мычать начинают, петухи голосят, весь мир вокруг просыпается. И не было у нее ни ритуалов, ни распятий, Душу Матери Природы слышала, она к БОГу-то ближе. А вот мама моя…это совсем другое, ее война испортила - то что от резни евреев они с отцом спаслись ( и в войну и после ) – она Господа Иисуса Христа благодарила. В ее мыслях это был БОГ. Отдельный человек, Бога в себя вместивший, был по ее мнению Богом. И он был от нее отделен, внешний ЧеловекоБог. Она была похожа больше не на Ведуню, а на дедушку Сергуню, он раньше Ведуни помер, старообрядец был, все до Бога по разному сложенными перстами доставать маму мою учил. Сложишь так, перекрестишься правильно, так ОН услышит, а неправильно сложишь и перекрестишься – не внемлет Единосущный. А поскольку в девочке 70 % генов отца, так мама моя и била свой лоб об его голову…
- Слушай, Сара, я вот тебя сейчас осознаю и не могу представить, как же ты с Йосей жить собралась? Он же свою генетику от ессеев, авторов Первого и Второго пришествия Христа ведет.
- Не страшно мне, Маша, тот кто, как я, осознал и вместил в себя такого Бога, какой у Ведуни был, уживется с любым сумасшедшим, и любить, и милосердствовать над причудами будет. Я ж люблю этого старого чудака, так-таки много лет люблю. И Ведуня Сергуню любила. Подшучивала над его заморочками все время… Пойдет Сергуня в угол молитвы свои бубнить, а она тихонько к Радуле подойдет, на ушко ей пошепчет. Вот дед: «Господи, помилуй», а Радуля: «Му-у», он опять: «Прости меня грешного», а Радуля «Му-Му-у…», а бабуля хохотать. Главное то тут - любовь и свобода воли, нельзя человеку ничего навязывать, это та ценность, которой нас Бог наделил, и нет этого закона никакого закона выше – ЛЮБОВЬ и СВОБОДА ВОЛИ. Без осознанного или неосознанного человеческого желания ничего в этом мире не происходит, а другого мира у нас нет.
- Это в том смысле, что того света нет?
- Свет есть и тот, и этот, да еще не знай какой, видов материи в которой БОГ
себя проявляет много. Ты сама себя пощупай - в тебе есть кости, жилы, кровь, мышцы, лимфа, кожа, вены,…Это только то, что ты видишь, а сколько еще невидимого…эфир, астрал, ментал, душа, дух - это только то, что сейчас на слуху.
- Да-а,Сара, сколько все трындят - Любовь, Бог, а иметь четкие представления о том о чем трындят – не имеют. Разве путаница в понятиях Бог, Троица, Иисус сын Божий похожа на Безграничного, Образующего Миры, Движущего образовываемое и распадающееся, Все Преобразующего и Невидимого, Единосущного, Вездесущего и Всеведающего ? А разве Любовь - привязанность, Любовь - похожесть, Любовь - секс, Любовь-Дружба похожа на Всепрощающую и всепринимающую Любовь Божью без осуждения? Смешалось все, оторвалось от реальности. А когда долго живешь в иллюзии, неизбежен кризис, осознание реальности и, как правило, длительная депрессия, поскольку в иллюзии организм жить-то уже привык.
- Придется осознать, Маша. Иначе жить не получится. И чем больше людей станут жить Реальностью, тем больше шансов пережить кризис на Земле без полного уничтожения человеческой жизни.
Тут взорвался звонком мой сотовый, это был Родион:
- Привет вам граждане евреи с того конца Нового Света! - забаритонил он в трубку. - Как успехи? Я денег достал и идеология имеется.
Я немного растерялась, не зная как в двух словах объяснить, что у нас за дела… Сара взяла у меня трубку и спокойно ответила:
- Уважаемый, вы бы не терзали мои нервы и возвращчались в родной дом. Мерин заждался, просит выпить, а я не умею его утешить. Мы вас ждем, Родя. – и отключилась, задумавшись, что же теперь делать.
- Знаешь, чтобы сохранить жизнь Йосе, мы можем только обесценить информацию - пустить в YOU TUBE фото свитка и надписей на теле Йосифа с предисловием, что это идущие вразрез со всеми имеющимися свитками, слова из недостоверного источника… Может быть свиток сочинен в поздние времена, в общем, убедить общественность, что угрозы сложившимся убеждениям он не представляет. Не думаю, что для этого потребуются большие деньги и Родионовы связи.
- Но такой поворот событий вряд ли удовлетворит скучающего Родиона…
- Это его головная боль, - резко повернулась стоящая спиной ко мне Сара. - Мне нужен Йосиф, живой.
VI.РОДЯ
Родион с начала 90х был несколько лысоват, нос с обретенной в неравных боях за бизнес горбинкой, глаза живые, временами с искоркой сердечного холерика. Некогда поддерживаемая спортивная форма в виде бицепсов и трицепсов поисхудала, но еще имелась. После шальных времен перестройки и разгульной ельциновской эпохи осталась привычка держать и возить деньги в спортивных сумках. Женат был дважды, оба раза удачно - без детей, жены обе с длинными ногами и хорошими грудями без силикона, одна почти умная, вторая блондинка. Проигравши свой небольшой заводик «в Мавроди», оставил за собой три ресторана, спонсорство детского дома, шале в Швейцарии и мерина Жорку, с коим был близок душой и пил горькую. Хотел было завести ребенка, но потом подумали с Жоркой и решили, что без матери пацану совсем никак. Тоскливо без матери, тогда и запили с русской тоски, да вот мы нарисовались, и Родя, воодушевившись великой миссией зачинателя новой религии, яко Апостол Павел, умчался за моря и за горы искать денег и моральной поддержки. Вот – нашел.
- Есть так называемая Гильдия Психотерапевтов, - рассыпался он в пропаганде по приезду перед Сарой и Йосифом. - Всемирные тренинги, коучинги, книжки миллионными тиражами, систем на сей день множество, но! центр у них один! А главное – согласны немножко попротиворечить религиозным догматам!
- Родя, ви хотите сдать моего Йосю на тренинги?
- Что-то вроде того - отснимем фильм про вашего Соломоновича, про его письмена, это кино все гильдионеры включат в свои программы, выложим в интернет, успокаивая народ, мол, конец света отменяется, совсем наоборот - начинаем все сначала. Как вам?
- Ви, Родя, не совсем знаете, Сарочка перевела и оказалось, что Мессии не будет, то есть он будет, но не Мессия, а простой человек с непростыми задачами. - начал топорщится Йосиф. – Я, конечно, уже пожил, так что бояться совсем нечего, но у меня есть сын повар, и я хочу, чтобы он и впредь варил для меня и людей вкусную еду. Да, Родя, мы считаем, что не стоит вкладывать большие деньги в раскрутку этих ваших тренингов, лучше выложить перевод в новостях на всех каналах, сказав, что нашлась какая-то рукопись, не являющаяся подлинником, написанная гораздо позже свитков Мертвого Моря, и в ней нет ничего, что вызывало бы бурный интерес общественности.
Родион непонимающе обвел взглядом всех:
- Так че, новая религия отменяется?
- Родя, давай начистоту - зачем тебе лично новая религия? - вступилась я.
- Да это ж кайф, это ж пирамида, торговая сеть Амвей в душевном плане.
- А тебе важно, чтобы через несколько веков энергетические потоки от верующих во имя твое стекались к тебе?
- Да нет, мне чужого не надо, но сама мысль, что я могу стать одним из вдохновителей новой Идеи, которая много ближе к реальности, ой как греет.
- Гордыня многим души корчит. - поджав узко губы, осуждающе покачала своим одуванчиком Сара.
- Ладно, хватит спорить. Идея Сары выдать рукопись за подделку не прокатит, - решительно все взвесив, начал Моисей до тех пор молчавший. - Если мы объявим ее поздней подделкой, наши оппоненты тут же найдут своевременный подлинник, в котором будет и про конец света и про Мессию и все что хотите. Тогда возражать будет поздно. У нас три главных задачи: чтобы папа всегда был на виду, чтобы изложить то, что действительно на нем написано для широких масс, и чтобы опровергнуть в некотором смысле идею конца света. Это можно сделать следующим образом: открыть спецканал на ТВ – типа ДОМ-2, только под камерами все дни напролет будут находиться участники тренингов всех школ психологии, то есть психологи и психотерапевты будут работать в прямом эфире, а папа будет ведущим на нашей поляне, то есть круглые сутки на виду. Второе - нужно сделать анализ материала свитка и выяснить лабораторно его возраст. Затем сделать копию один к одному и передать на хранение в Лхасу - о чем сделать сюжет для новостей всех каналов, вот за это придется заплатить…буддисты какие только рукописи не хранят, у них опыта в этом деле хоть отбавляй, а подлинник засунуть в капсулу и закопать где-нибудь в Бурзянском районе вон на родине Маши или у Черного моря под дольменом каким-нибудь – да мало ли. А в нете раскрутить сайт «Новые рукописи Мертвого Моря» с дословным переводом и пояснениями. На этом остановиться.
Молчали недолго. Йосиф сказал: «Согласен». Сара кивнула. Я развела руками от нечего возразить. Родя почесал затылок и они с Мосей ударили по рукам. Всем нашлось дело.
Уже через сутки дом Родиона превратился в телестудию, туда-сюда бегали какие то люди, что-то монтировали, суетились, короче, от этой каши надо было сматываться, и мы с Мосей и Йосей отправились на частном самолете, предоставленном чутким руководством Гильдии, за подлинником в Севастополь.
Лететь было приятно, кресел совсем немного, столики широко-удобные, стюардесс с их макаронами и соевым «мясом» нет совсем, облака правда те же, белые сугробы с плавными шершавыми перекатами, и солнце разлитое во всем этом золотое солнце. Самолет предоставили новый, не тот, которому надо помогать махать крыльями, в общем, все оказалось весьма приятным, в том числе и приземление.
- Ого, папа уже стал популярным, - обалдел Моисей поместившись в проеме у трапа. – народу-то сколько!
Сарафанное радио и Сара сработали на раз, два, три – соседи, поклонники Моси, ребятишки с улицы с транспарантами «Береженого Бог Бережет» встречали будущую звезду телеэкрана, дабы та благополучно доперлась до своего дома и добыла бы свиток. Моисей всему этому явно был рад, и, кажется, даже не замечал двух «психотерапэвтов» неотступно следовавших за отцом «за ради безопасности телесветила». В Йосифовой «Галилее» все было на месте, как и предполагалось, те кто искал рукопись, был слишком умен, чтобы предположить такую глупость, как заначку в виде свитка под ковриком саманки. Собрав в темпе вальса все пожитки, которые хотел прихватить с собой, Йосиф шмыганул к соседу – просил ухаживать за живыми организмами во дворе и присматривать за хозяйством. Одарив всех сияющей улыбкой деревенской скромницы, бегло запихнулся обратно в самолет, и мы снова стали смотреть мультик с облаками. Было весело. Минут пять. Потом я уснула и проснулась от тишины. Самолет стоял. Моисей сидел не шевелясь:
- Давно мы здесь?- спросила я.
- Полчаса, не больше.- соврал Мося.
- Спасибо. - чмокнула я его в щеку.
- Нам бы свиток экспертам отвезти.
- Мося! ТЫ ОЧУМЕЛ? Да нас с тобой либо не выпустят в город, либо гонять будут, как волков на отстреле! Ты думаешь, за нами до сих пор никто в столицу не прибыл?
- Я поэтому и сижу - не придумал, как выкрутиться. Папу-то психоделики увезли к Роде в дом. А нам-то надо попасть в Архив, это часа полтора отсюда…
- Если Магомет не может прийти к горе, гора, в принципе, может приехать к Магомету… Позвони, чтобы привезли эксперта сюда.
- А это мысль!
В запечатанном самолетике мы поспали еще час, после чего внутрь вошла женщина с чемоданчиком:
- Здравствуйте, меня зовут Маргарита Васильевна, я эксперт Архива РФ. Мне пояснили, что нужно сделать. Позвольте документ, или для начала кусочек свитка. Посмотрим сколько ему лет.
Моисей аккуратно оторвал маленький уголок и отдал разместившейся напротив на кресле женщине с чемоданчиком. Она колдовала недолго:
- С уверенностью заявляю – возраст фрагмента более 2 тысяч лет.
- Вы можете сделать фото со всего свитка и не спеша в своих условиях посмотреть текст.
- Да разумеется.
Щелк, щелк. Готово.
- Вы могли бы сделать точную копию свитка и по цвету и по фактуре бумаги, так чтобы не очень сведущие, не могли отличить оригинал от копии?
- Ну-у, в принципе, можно, только мы никогда не занимались такой работой.
- Я созванивался с Родионом Радомировичем, он сообщит вам сумму оплаты работы, я думаю, вы будете довольны.
- Но для этой работы нужен сам свиток на длительное время…
- А вот это уже невозможно. Все чем вы будете располагать, это фото и маленький фрагмент. И сроки работы очень невелики. Но все неудобства компенсируемы. - жестко и убедительно сориентировал Моисей.
- Я попробую. - смирилась дама с чемоданчиком, и бережно поместив фрагмент в футлярчик, кивнув на прощанье головой с косой на затылке, удалилась.
- Что теперь? - спросила я.
Мося наморщил лоб, изображая тяжелый мыслительный процесс, но долго не продержался и захохотал-запел:
- «Еду я на Родину, пусть кричат «Уродина»…
- «А она нам нравится!» - подхватила я. - «Спящая красавица, к сволочи доверчива, ну а к нам - тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ляа…»
И оба, в голос, приоткрыв кабину пилота:
- «Эй, начальник!»
Кемаривший в кресле пилота, вздернулся и стал заводиться:
- Куда летим?
- В Уфу!А еще лучше - в Белорецк, поищи куда приземлиться можно. Там мы сами добираться будем дальше…

VII.РОДИНА

Поскольку самолетик был небольшой, найти для посадки место в башкирских землях было несложно. Приземлились рядом с поселком Архангельское, там есть такси и вокруг жила весна. Дрожали на ветру трепетные лепесточки яблоневых бело-розовых цветков , прозрачно-зеленые, липкие, недавно родившиеся березовые и липовые листочки. Земля благоухала. «И как там моя квартирка?» - на фоне всей этой новой радости вдруг подумала я. Моисей тем временем скинул с трапа рюкзаки, рассчитался с пилотом и деловито предложил:
- Он отлетит. Я отвернусь. Надо тебе спортивку переодеть.
Я с удовольствием для себя подчинилась и поплелась сзади след в след по просохшей дороге с редкими волосиками зеленой травы искать таксиста.
- В Бурзян поедешь?- постучал по кузову драндулетистой шестерки Моисей, чтоб разбудить глубоко храпевшего краснокожего мохнаторукого водилу, свистевшего в две дырки прямо в надвинутую на нос затертую черную кожаную кепку. Тот слегка взбрыкнул плечом и медленно зашевелился. Протерев большой лапой глаза, наконец, поднял их на Мосю:
- Вещер уже. Ехать так с утра нада. До Белорецка можно доехать, а дальше - не поеду нощью. «Тещин язык»…не… не хощу.
- Ну, до Белорецка так до Белорецка. Заводи давай.
- Тыща рублей будет.
- Ладно. Поехали.
Мы влезли в ободранный драндулет с перекошеными сидушками и…помчались». Минут через пятнадцать таксист-кочевник «запел» пронзительно жалостную родную мелодию степей и предгорий.
- О чем это он? - сквозь грохот щебенки, вжимаясь в сиденье от вылетающих из-под колес камней, поинтересовался озадаченный всем этим Мося.
- О ро-ди-не…- хохоча по слогам от знания, что ждет Мосю впереди,осведомила я.
Мимо промелькнула маленькая упрямая речка Ревок, первые изумительные предгорные деревеньки Тереклы, Усаклы, прошлогодние стожки сена, навитые вокруг длинных жердей как ДонКихоты с Санчо Пансами, стояли вдоль дороги. Басу переливалась по валунам, извивалась и пряталась от глаз проезжающих за густым еловником. Воздух был по - вечернему и весеннему свеж и ароматен. Уральские горы - это красота особая, мудрая, неспешная, без гордыни высоко взметнувшегося Эльбруса или Эвереста. Старые, спокойные, знающие себе цену самоцветные горы завораживают с первых минут дороги. Вот уже и Усмангали с его мечетью, взлетающей в небо с высокого камня, с добротными деревянными домами и баньками из труб которых курился вкусный живой березовый дым. Потом - Инзер с его автосервисом и советским кафе с жареными беляшами и макаронами, с рядами торговок пихтовыми вениками и выжимкой, от капли которой по бане разносится такой пихтовый дух, что глаза слезятся. А дальше – странное место - Реветь. Гранитное плато и «засекреченные» горы Ямантау. Какое-то неприятное ощущение - морозок по коже, изогнутые тонкоствольные березки, птиц не слышно, даже воронья нет. А если повернуть на указателе «Межгорье», можно попасть на территорию местных Сталкеров: пустые глазницы пятиэтажек, полуразрушенные каркасы цехов, люди с автоматами, охраняющие въезд в тоннель гранитной горы Ямантау с ее ростом в 1640 метров. Короче говоря, Тарковский отдыхает. Тем, кто умудрился отработать десятилетку на «секретном» заводе, давали квартиру на «большой земле», правда, передать по наследству ее уже некому - дети у работников обычно не родятся. Местный народ трепался, будто в горе этой, куда рельсы идут, правительство в свое время строило подземный бункер от Апокалипсиса спасаться, да видно, потом нашлось что-то посерьезнее, и все миллионы, потраченные на шестиэтажное внутриутробное горное чудо, стали потихоньку заливаться водой, которой было абсолютно все равно, сколько все это стоит. А если не поворачивать в эту страшную сторону, и если вдруг у вас так же как у нашего таксиста кончился бензин, а заправка еще Бог знает где, можно немножко послушать чей-нибудь мат, похожий на перекаты камней в курумнике, и толкать драндулет до кафешки Хамита. Он, если жив-здоров, обязательно даст вам лучшего шашлыка на трассе и чаю с чабрецом и матрешкой. А какие у него жарят пирожки с картошкой и капустой!.. Под дубами столики самоварные, в двух метрах от них речушка с хариусами. Метрах в ста деревенька в пять домов. Ни МТСа, ни Билайна, ни Мегафона – одно сплошное счастье от единения с Природой. Сюда мы и попали на ночь глядя. Гостиницы у Хамита не было, поэтому он решил отвести нас на ночевку на свою заимку, в горы.
- Только там света нету, дизель здесь на кафе, а там проводов, столбов – ниче нету.
Домик был маленький с печкой и керосиновой лампой. Хамит взял денежку за ночлег:
- Только ночью ведро поставьте, по маленькому не ходите - медведь здесь ходит.
- Какой медведь?
- Бурый.
- Живой медведь?
- Мертвый не ходит, на земле лежит.
И Хамит ушел.
Моисей зажег керосинку. Поставил на дубовый стол, растопил печь, чтобы светлее стало. Несмотря на теплый день, сейчас было холодновато. Накрепко запер дверь:
-Да-а-а…если здесь зарыть нашу с тобой капсулу со свитком - об этом будут знать только медведи. Шашлык будешь?
-Давай. Здесь вода есть умыться?
Мы начали шарить керосинкой по углам и высветили рукомойник, и даже полотенце. С другой стороны печки стояла широкая деревянная кровать, накрытая лоскутным ватным одеялом времен бабушек дореволюционной России.
- Она одна…- растерянно пробубнила я. - Мось, а спать то хочется…
- Щас печку проверю… Да тут полигон целый, вот и овчина есть, я здесь, если ты не возражаешь.
- Давай. - обрадовалась я и свалилась на цветные лоскуточки.
Моисей забрался на верхотуру, не подавая виду, что все сие ему непривычно, попытался заснуть. Было тихо так, что уханье филина билось о бревенчатые стены как колокол на пожаре. Жужжали комары.
- Мося, я тебе ответственно заявляю, если что не так, я прыгаю к тебе на печурку, и защищчай меня как хочешь и как сможешь.
- До этого не дойдет. Все тихо. Мирно. Все спят. А кто не спит, тому мы не нужны. Не бойся.
Через полчаса меня разморило от мирного потрескивания дров в печи и Мосиного сопения сверху, я натянула одеяло на голову, чтобы комарье не доставало, и провалилась в сон. Мне виделись стожки, обращающиеся в высоких соломенных ангелов, которые влетают в белесый туман нависший над горами, разнотравные луга, хрустальные речки с говорящими золотыми рыбами, и посреди всего этого – медведь, машущий мне лапой и показывающий место, где можно зарыть наше сокровище… Проснулась я резко - за бревнами кто то сопел и тепло дышал, через щелки в наше убежище прорывалось лучами рассвета солнечное утро.
- Мося, Мо-ся! Я боюсь! Мось!
- У?
- У меня за стенкой дышат…
- Где?
- Здесь.
- Кто?
- Конь в пальто! Откуда мне знать! - шипела я. - Иди сюда. Слышишь?
- Оу-ы.. - раздалось рычание снаружи.
- Пришел все таки. - офигел Моисей. - Теперь нам самое главное - сидеть тихо.
- Он на шашлык пришел. Унюхал.
- Ну, нет, кормить я его не буду - сами съедим. Пусть шастает пока Хамит не придет.
Прошел час. Шашлык съели. Чай выпили. Смотрели через щелку, как медвежонок уселся напротив двери со щепой в лапах и стал на ней бренчать, действуя нам на нервы.
- Психическая атака. - пожал плечами Моисей.
- Мне кажется, он не уйдет. Времени у него навалом, не то, что у нас. Че делать будем?
- Можно выскочить на него с горящей головешкой, напугать, чтоб сбежал…
- Мось, нам с тобой до Хамита минут пятнадцать улепетывать, а если догонит?
- Тогда в газетах напишут: мол, пали смертью храбрых, защищая от медведя древний еврейский свиток, наградят званием героев звезды Давида…
- Смешно…да.
- А других вариантов нет.
- Эх ты, море Тургояк…
- Чего-чего?
- Озеро недалеко от Миасса, второй Байкал по глубине и чистоте воды.
- А причем щас Байкал?
- Там тоже мишки ходят…
- Ерунда какая-то…
- Ерунда-а…- протянула я, и мы оба уселись на пол прислонившись к косякам спиной, осознавая, что из этого плена можно высвободится только с помощью Хамита. Прошел час-другой. Снаружи жужжали слепни, пчелы, солнце палило во все щелки и «Звуки Му» в исполнении косолапого, видимо, подходили к концу. Было похоже, что щепка с помощью которой медведь устраивал нам филармонию, уже доламывается - звук шел не тот. Наконец, потапчонок грозно зарычал, кинул свой инструмент и свалил прочь.
- Однако все…- тихо проговорила я, осторожно выглядывая за дверь.
- Дай еще минут пятнадцать, пусть уйдет, чтоб бежать легче было.
По истечении времени, мы схватили руки в ноги и понеслись, что есть духу, по тропинке к кафешке Хамита. Прибежав, обнаружили, что хозяина шашлыков не было - в Белорецк за картошкой поехал. Нас напоили чаем с пирожками и посоветовали договориться с дальнобойщиками, чтобы те подбросили до города.Так мы и сделали. Горы в кепках утреннего тумана всматривались в тех, кто катит этой утренней порой по серпантину к «тещиному языку» (так водилы назвали горный поворот на обрыве). Травяной дух источал аромат ромашек, матрешки, чабреца, зверобоя, мяты, тысячелистника, березы, земляники и прочей благодати. Куковали кукушки, носились пчелы по тычинкам, все вокруг жило и радовалось жизни. Так было до тех пор, пока впереди не замаячил Белорецк с его дымящими сигарами заводских труб. БМК-Белорецкий металлургический комбинат - скрежет железа, полная противоположность сельской идиллии. Нам сие было не интересно и поэтому, поблагодарив Фаниса, с которым доехали, пошли снова искать такси, теперь уже на Бурзян. Я решила показать Мосе знаменитое село Кага, где снимали «Вечный зов» и Капову пещеру с живой и мертвой водой. Таксист нашелся быстро и – «алга», что означает «вперед». Пока мчались по Белорецкому району, горы были монументальные, холодные, солидные, леса таежные, ели и разлапистые сосны с можжевельником.Ближе к Бурзянскому району - горные вершины приобретали все более округлый вид и мягкую растительность вроде лип, берез, дубов и прочих деревьев. Справа промелькнул плакат: «Если есть на свете рай - это наш Бурзянский край»! Красота преобразовалась и стала нежной, женственной, табуны лошадей покойно и степенно паслись на холмах, коровы, так редко видевшие в этих краях автомобили, раскинув на асфальте вымя и не думали уходить с дороги, возлежали на послеобеденном ложе.
- Сигналить нельзя! - пояснил таксист,- наши Буренки с характером, в прошлый раз сосед попробовал - машина без капота, сам в больнице - отлягали всем стадом. Так что только добром.
Священные индийские животные решили уступить нам и, мыча на все лады спустились в овраг, унося молоко и будущую сметану.
- Едем в Субханкулово? - спросил таксист. - У меня там брат живет, с ЮНЕСКО работает.
- Как с ЮНЕСКО? Не поняли мы.
- Так Старосубханкулово в заповедник же входит. Мы же Красная книга, за нами со спутника следят за всем селом. Башкир в туалет, а на спутнике видать, куда пошел в свой или в соседский. - ржет таксист. Там и домик юнесковский стоит с флагом, зайдите, можете посмотреть, по чем мед в Европу торгуют. Район то один из немногих, где мед диких пчел остался, бортный.
- Вкусно. - подтвердила я Моисею. - Цвета немного зеленоватого, жжет язык, но какой аромат, Мося, ты бы только знал.
- Ну вот приедем и узнаю. - пробубнил Моисей недовольный тем, как таксист рулил машину.
Тот видно понял и оправдался:
- А что я? У нас все так ездят, никого ж на дороге нету.
- Останови, пусть Маша ноги разомнет, смотри – кедры!
Водитель тормознулся у обочины. На холме вперемешку с вековыми соснами красовался кедрач. Солнечный свет гулял между шершавых смолистых стволов легким крепдишиновым шарфом. Нога приятно проваливалась в сосновую игольчатую подушку, из-под нее выныривали то тут, то там, белые воронки груздей. Их было так много, ни червячка, все сильные, чистые, крепенькие, что за пять минут я насрезала полную куртку:
- Мося, Мось, смотри!
- Ха, и у меня грузди! Давай все в мою котомку, тебе куртка нужнее, у тебя тело маленькое, комары закусают, с кем мне тогда в Субханкулово ехать?
- Хочешь смолу пожевать?
- Это как?
- Смотри, кора на стволах зачищена, а вот на внутренней стороне в ложбинке – капли смолы, берем в рот, держим на языке и жуем долго, она становится как жвачка, горькая только, но для десен самый смак!
- Е-е-е к зубам все прилипло!
- Не боись, отлипнет.
- Маня, блин!
- И что это вы, Моисей Соломоныч, глотку дерете? Вам что, мама любви недодала? Терпи и счищай языком.
Мося насупился, захохотал, сгреб меня в охапку, прижал к себе, потерся небритой щекой о волосы и проговорил на ухо: «Ты чудо!»
Удивительное дело - после всех гор и закладывания ушей на высоте выше километра над уровнем моря, въезжать в поселок Старосубханкулово было удивительно. Деревня оказалась новой - больница, дворец культуры, магазины, администрация, «девочка с веслом» - все не позже 90х годов постройки. Сами дома в деревне – бревенчатые, основательные, кривых, косых тоже нет. Народ своеобразный - гордый, самолюбивый, умный, чужаков жить к себе не пускает, а для них даже белорецкие башкиры уже чужаки «с гор спустившиеся». Спросили, где можно остановиться, объяснили, как доехать до турприюта «Капова пещера»:
- Там дома хорошие, кафе есть, баня, в общем, хорошо там. Прямо езжай.
Поехав прямо достаточно долго, наконец, воткнулись в гостиничный туркомплекс, отблагодарили таксиста и сняли домик.
- Чур, я в баню первая!
- Да, пожалуйста! Мое дело разведать, как здесь едят.
Ребятки, баня в Бурзяне - это кайф! Венички пихтовые, березовые, можжевеловые, дубовые на тесаных полках в ряд, ушатики и ведерочки липовые, водичка родничковая, пар - у Бога в облаках! Мама дорога-я-а!.. А главное - если ночью, можно голышом в речку у-ух! а-ах! Э-эх! Ты Господи родной, жить-то как хорошо! Понятие пола, возраста и времени в бане стирается моментом, стоит только веничком по телу разок пройтись, и на тебе - нирвана! А в предбаннике на столе тесаном самовар с заварником, а в нем матрешка - трава по глоточку в тело твое перетекает по всем сосудикам, а клеточки вибрируют, аж в ушах свистит! И вот после всей этой процедуры идешь ты шатаясь в свой домик, а на горизонте розовое солнышко за хребет ныряет, сверчки о счастье заливаются и Мося на крылечке сидит, улыбается. И ты понимаешь…это счастье.
- С рождением!- голосит он.
- Спа-си-бо…-падаю я рядом.- Я – все, твоя очередь.
Как я доползла до своей кровати, и как вернулся Мося, этого я уже не помню, сон был глубок. Утро разбудило рано. Это оказался голод. В желудке пели десятки лягушек. И, следуя их воплям, я пошла искать.
- Мося, Мося, Мосечка, я тебя знаю, ты вчера что-нибудь обязательно для меня раздобыл…- гундела я себе под нос, спускаясь на кухню. - О, хлеб, колбаска, яички, огуречки и это все - мне. Даже конфетки есть! Утихомирив лягушек, вышла на крыльцо потянуться кончиками пальцев к солнышку.
- Как спалось? - внезапно раздалось откуда то из-за домика.
- Хорошо. Отлично. А ты что так рано?
-Нельзя такую красоту заспать. - приблизился Моисей с разгоряченным торсом. - Бегал, воздух нюхал.
-И как?
- Чистый, ароматный на все лады. - натянул он футболку. - Планы корректировать будем?
- Давай.
- Я с хозяином базы договорился в Каги съездить, он машину даст, прокатимся, там и посмотрим местечко для нашей коробочки с бумажкой.
- Ладно.
- Моисей! - окликнули его сзади. К нам подошел живенький старичок в бейсболке наоборот. - Держи ключи. Здрасьте. - кивнул мне. -Я думаю до обеда успеете. У меня сегодня рыбное меню.
- Спасибо. Едем, Маш.
Мы влезли в местный джип - «Ниву Шевроле» - и помчались зарывать древние тексты в такую глушь и такую красоту, про которую лучше просто молчать. Белая река степенно, по-доброму несла свои воды по старой деревне с чудным названием Кага. На высокой горке стояла краснокирпичная церковь, которую еще Демидовские мастера строили - заводик там был в свое время у Демидовых, местный батюшка всегда рад заезжим туристам – на восстановление храма средств много уходит, так что от души благодарят за любые пожертвования. Церковь Кагинская в советские времена то ли клубом, то ли дворцом культуры была, до основания не разрушили, но покромсали основательно. Только наверху фрески остались - интересные такие, видно, со старых рабочих писаны – лица бородатые, волос кудрявый, глаза добрые, сострадательные – и Господь Вседержитель, и Иисус Христос у него на коленках, и Николай чудотворец, и Евангелист Матфей. – все на одно лицо, наверное, с какого-нибудь дедушки-рабочего срисовывали, с пьяненького, добренького. Ворота в церковь кованные железные, тяжеленные. С холма как на ладони - село тихое, такая тишина, аж душа на облаках покоится. Все тот же дымок из труб, все тот же лай собак, все та же речка Кага по валунам перекатывается. Мир и покой.
- Мне местные рассказывали года три назад, как здесь кино снимали. Старушки рады были до невозможности. Как же, они ж домушки свои за деньги сдавать постояльцам могли. Вот идут старушки из местной бакалейной лавки, а с под горки отряд белогвардейцев «левой, левой, ать, два, три». Бабульки остолбенели, котомки свои побросали, и что есть мочи - в деревню: «Лю-у-ди, прячтеся, война началася, белые возвернулись!». Кроме шуток, Мося. Так все и было. Здесь люди живут долго, неспешно, у них в головах и царь, и революция и мировая война сохранилась. Неделю потом старушек из их погребов съемочная группа вытаскивала - надо ж жить где-то. Так они науськались - по доллару за койку брать начали, с войны на бизнес быстро перестроились…
Мося хохотал, слушая мой рассказ, как помешанный:
- Белые…война…ой не могу… Ой… Ладно, хватит, пошли-ка местечко искать, где склянку хоронить.
Протопав с километр, мы нашли изгиб ручья и маленький гротик, который показался удобным для нашей процедуры, то есть не мог развалиться по весне, не мог исчезнуть при камнепаде, был в общем-то надежен. Вырыли в нем достаточно большое углубление, положили туда капсулу и снова закопали.
- Ну вот, скажем так и было,- приваливая последний камень довольно сказал Моисей. И поехали мы обратно рыбку есть.
Подъезжая к Субханкулово, видим того, кто давал нам ключи от машины, еще пару-тройку ребят, бегущих от базы к лесу.
- К чему бы это?- прикинул Моисей.
- Давай газуй, может им машина нужна, посигналим может?
Дали пару гудков, Хозяин машины остановился и побежал к нам навстречу. Запыхавшись, сходу запрыгнул в салон:
- Дави, что есть мочи, вот по той дороге!
- Че стряслось-то?
- Князь на лесопилке напился, с топором носится, кого зарубить ищет!
- Какой князь?
- Татарского роду, блин. Он как нарежется, так артачится, кого бы помутозить, от него топоры, ножи всегда прячут, а тут вот промашка вышла - не успели. Кабы кого не порешил, силы много, лесоруб, нафиг.
Мы подъехали к воротам лесопилки, вышли из машины, мужик изнутри блажил: «Айда суда! Суда, сказал! Кисир башка…(дальше непереводимый башкирско-русский мат, который выписывать на бумаге явно не стоит).
- Давай с противных сторон!- скомандовал старичок в бейсболке Моисею. - Да на рожон не лезь, меня подожди.
Они рысцой, пригибаясь чтоб не было видно, быстро пробрались на расстояние трех шагов к орущему с красными залитыми водкой глазами, переглянулись, и ( один сзади другой сбоку ) повалили того навзничь, выбив топор. Остальные подтянулись, тут и скрутили ненормального веревками.
- Ну, Тутанхомон, лежи теперь, отдыхай до завтра, - сидя на тушке сплюнул хозяин машины. - Николай Артемич. - протянул он Мосе руку.
- Моисей Соломоныч.
-Ух, ты! Еврей!
- Помесь. Еврея с хохлушкой.
- Ниче, хуже бывает, - успокоил Николай.- Вон этот дурак, на чем сижу – башкир с чеченкой мешаный, житья от него нет. Кто самогон принес? Вас спрашиваю, лесорубы чертовы?
- Зуфар.
- Сам где?
- УУехал вчера.
- Так вы не первый день квасите?
- Неделю.
- Эх вы, пни трухлявые, вы че, все срубы закончили? Или устали до усрачи? Че молчите? Тээк значить. Самогон сюда! Весь! Живо! Сами - в баню, в Белую, опять в баню и так до утра! Хто помрет в бане - дам героя посмертно! Завтра чтоб как стеклышки! Ша-ом марш!
Трое крепышей пошли, покачиваясь исполнять приказания безропотно, как нашкодившие пацаны пятилетки. Полфляги самогона было принесено и вылито в сортир на улице «для дезинфекции». Дядя Коля, выливая, хмыкнул:
- Лишь бы эти паразиты из дерьма самогон гнать не стали, у них не задержится. Тройная перегонка и…
- Фу, дядя Коля, фу - заежилась я. - Они ж не деградаты совсем.
- Уверена? В прошлом годе застал их всей шарашкой за сбором конского навоза. Спрашиваю, че, картошку сажать собрались, землю удобряете. А они мне, мол, нет рецепт новый надыбали, химичить будем. После того случая, не скажу я, что больно умные. Мне вон 75, не пью, не курю, в ледяной речке плаваю, ум то у меня оттого и свежий, а эти…- он махнул рукой. Ну да ладно, поехали на базу, ужинать надо.
Мы с Мосей от глубокой удовлетворенности собой, с чувством выполненного долга после баньки за ужином попросили у дяди Коли по кружке наливочки и, разомлев на широких дубовых лавочках, слушали байки бывалого…
- Жил я ребятки пятьдесят лет назад в городе Петрозаводске в Карелии. Как в фильме «Особенности национальной рыбалки» генералов рыбалить возил, сам-то я кругосветку три раза ходил, вода мне мать родная. Приехала к нам однажды группа странных штатских, мне позвонили, сказали, мол, генералов встречай, а они все на военных не больно похожи, серые такие, молчат, водку не пьют». Ты нам, Артемич, говорят, сейды и черный камень покажи, который воду чистит». Я говорю, шунгит что ли? Они переглянулись. Его, говорят. Да не просто камень, а свози нас к тому месту, где он самый активный, как старожилы рассказывают. Так это ж надо с севера через Сегежу и Суккозеро, или с юга на Гирвас, Янгозеро, Юстозеро, Гимолы, сворачивать, да потом пешим ходом сколь тащится до Воттаваары, а ежли на Шуньгу, так через Медвежьегорск, я им говорю, значить. А они, ты, мол, не рассуждай, давай собирайся и поехали, там на месте сориентируемся, что к чему. Не хотел я как ехать с ними, ребятушки. Не нравились мне оне. Ну, ниче не попишешь, собрался. Приехали мы значить до Медвежьегорска, там, лошадей взяли, полдороги на конях прошли, оставили лагерь да дежурного с лошадями, а сами далее топаем. Эти пыхтят, тяжело топать, пыхтят, но молча. Вечеряет. Я говорю, дальше нельзя идти, пропадем, здесь место такое гиблое, днем народ пропадает, а щас солнце клонится. Они мне - веди, говорят, не рассуждай и наган к горлу. Я тут взъерепенился, говорю, вам надо подыхать, вы и топайте, тут еще километров 10-ть будет до места, а я здесь заночую. Попереглядывались оне, ну и, остановиться все же порешили. Говорят, солнце встанет, сразу поведешь. Ладно. Костра разводить я не стал, нельзя там, старики сказывали, духи долины шунгитной огонь не любят. Шунгит то этот вроде осколок планеты - Фаэтон называлась, вот когда взорвался он, сгорел в огне, тогда-то один осколок на нашу Землю и шлепнулся 2 мильярда лет назад. Свойства куска такие, каких на Земле больше нигде нет. Раздолбишь камень в щебенку, воду болотную нальешь в банку с этой щебенкой, полдня постоит вода, и пить можно без опаски, всю дрянь камень в себя берет. Петр Первый своих солдат заставлял куски эти в ранцах в походы брать воду чистить. Прислонился я к валуну, поспать то. Только глаза закрыл, как мороз по коже, страх пошел. Будто за спиной есть кто. Я зенки раскрыл, гляжу, а мои путники дерутся вроде с кем, молча, так прямо борются, а с кем не видать, тени какие-то. Я сижу не высовываюсь, час ли, два ли, потом попадали все как замертво. Я встать боюсь, думаю, во влип, не хотел же ехать. Назад бежать - темень глаз выколи, здесь остаться, скажут - не помог, эти шлепнут. Сижу, как паралич напал. Тут не поверите братцы, прям с воздуха ко мне человек подплывает, прозрачный такой, и чую я в голове, как он со мной разговаривает. Ты, говорит, когда люди эти проснутся, им ничего не говори, что видел, помнить они ничего не будут, попросят отвести на камни - веди, на том месте, куда по их карте придете, скоро карьер будет, для пользы всем людям шунгит будут добывать. И исчез. Страх у меня как рукой сняло, рассветало уж, сил прибавилось, будто спал трое суток кряду. Мои попутчики с первыми лучами тоже повставали, оглядываются кругом, ну и говорят все то, что этот человек мне говорил. Все как он велел, я и сделал, карьер на том месте и вправду работает до сих пор, вот могу камней подарить. На Воттоваару не повел я их. Потом, как обратно-то пришли мы, ко мне на заимку, стал я интересоваться, что за место это было, и думу думать, зачем эти «генералы» туда меня таскали. Где читал, где спрашивал, вышло то, что в тех местах алтарь силы был самый древний для нас нынешних на Воттовааре-то, сами знаете-«гора-смерть». Кельты последние, кто этим местом пользовался, потом забыли его. С этого места можно миром управлять, если найдешь. Только кто его уж не искал по всем камням тамошним. И немцы, и наши, да как ни пробовали, не выходило по ихнему. Вот тут заморочка и возникла, ребятушки. Желанье славы взыграло, гордыня поперла, думаю, найду я эту Шамбалу и буду один место знать, они не нашли а я найду. Собрался за день и попер обратно в шунгитовую долину. Там в само место решил поутру прийти, лезу по камням, а навстречу пешеходец, в лохмотьях, вроде не в себе. Я ему, эй, здорово. Он молча дикими глазами на меня глянул и башкой мотает, вроде язык отсох, мол , не ходи ,не надо. Ну, думаю, духи опять пужают, нет ,думаю, не на того напали. Лезу дальше. Гляжу- невдалеке двое у костра сидят, днем то, думаю, че поесть готовят, подойду ,чайку спрошу. Приблизился, сидит один вроде шаман эскимос, другой, как кельт бородатый, посох рядом лежит. Я им, здрасьте, чайку дадите? Они сидят и звук издают, вроде «оум-м-м».Присел я рядом, гляжу, чаю у них нет, и костер не костер вовсе, пламя какое-то странное, не жгется, жару нет. Хотел встать уйти потихоньку, ну чтоб не мешать раз медитируют. А кельт посох вскинул и меня держит, типа не пойдешь дальше. Я тут опять набычился, типа, мужики , не мешайте, сидите и сидите, а я пойду. Эскимос заговорил:
- Не ходи куда идешь. Не знаешь куда пошел. Беды и себе, и Земле наделаешь. Садись, смотри беду.
Тут на воздухе прямо как экран образовался. Как в кино. Вижу я себя нашедшим алтарь. Потом продаю я эти сведения за большие деньги тем генералам, которые со мной ходили. Они там свой алтарь ставят, правителя на него сажают, вроде как президента, и начинает он дела в мире воротить, хочет по мановению силу на страну направляет и дуреет страна, люди с ума сходят, хочет - болезни насылает, вымирают города целые, тайфуны, землетрясения, власть почуял, вроде Бога себя возомнил. А потом задумал он Землю к Солнцу подвинуть, чтоб теплее было, а Луну с Венерой столкнуть. Ой, я чуть не поседел ребятушки, пока кино это смотрел. Кричу эксимосу: «Стой, сворачивай свое кино! Баста»! Тут кельт мне чаю дает и говорит: «Всегда думай, как твое дело отразится на других. И не делай другим того, чего бы не хотел получить себе взамен». И исчезли. А кружка с чаем осталась, да вот она стоит на видном месте у меня всегда, чтоб не забыть и страстью к власти опять не заразиться.
- Так что, никто и не нашел алтаря с тех пор?- осведомился Моисей.
- Как знать, может и нашел. Видишь че с Землей нынче делается, то пожар, то наводненье.
- Да и я слышала ту историю, как на Воттавааре первая земная битва между светлыми и темными с Фаэтона состоялась.
- Мало им, свои планеты угробили, к нам явились - недовольно пробурчал вконец разомлевший Моисей.
- Все относительно. Темные светлые, созидатели разрушители, все что ни делается, все к лучшему - зарезюмировал мудро Аркадич. - Давайте-ка по комнатам, ребятки, спать маленько надо, завтра опять день Божий.
Мы упали на кровати на втором этаже и захрапели в четыре дырки так, что с трудом глаза разлепили только к полудню. Аркадич уже рубил дрова для кухни:
- Ну вы и поспать, горожане. Идите завтрак на столе.
Помимо завтрака на столе лежала карта Башкирии, на ней красными крестиками были отмечены какие-то пункты.
- Что это, Маш?
- Здесь Миякинский район Нарстау, Нуримановский район Чандар, Кармаскалинский район Новомусино, аа…это интересные места моей Родины. Ну в Новомусино я точно не поеду - была уже, спасибо. Там под горкой небольшой такое же небольшое круглое озеро есть голубое голубое - в разломе, воронка Бог знает на сколько метров вглубь, как в ад водой залитый. Я один раз скупнулась там, если без страховки - вода ноги сведет запросто, утонуть в два счета. Хотя снаружи красивовато - глина голубая как никак и пейзаж бирюзово-голубой вниз чернеющий - у-ух, короче.
- А Нарстау?
- Это источник - серебряный, на стыке Миякинского и Альшеевского района. Небольшой, бьет из горы. Течет ручейком. Его деревенские запрудили немножко и на той запруде купельный домик поставили. Вода тоже леденющая, я в жару ездила. Сиганешь нагишом в воду, окунешься во имя отца, сына и святого духа и – новеньким выскакиваешь, как только родился. Там на вершинах двух сопок отец и сын - суфии похоронены, народ залезает к ним помощи просить. Вообще место сильное, даже зимой радуга иногда над ручьем висит. В тех краях есть еще один ручей серебряный, бьет из-под земли не замерзает зимой, возле деревни Слак, содержание серебра высокое, сладкая водичка, пить не напиться. - дожевывая бутерброд, выговаривалась я. Про Чандар рассказывать не буду, лучше самому съездить.
- Когда?
- Что когда?
- Съездить.- недоумевая об чем вопрос, ответил Мося.
- Ну..а нам в смысле в Москву не надо возвращаться?
- Я звонил отцу и Роде, у них все в порядке, готовятся к эфиру, так что два-три дня каникул у нас еще есть.
Тут зазвонил телефон, и это был не слон.
- Родя, легок на помине! Что? Готов фильм? Заключение эксперта? И нас не дождетесь? Родя! Не слышу! Блин! - Мося шваркнул по столу ладошкой.
- Надо лететь…
Дзиньнь. Это уже Сара.
- Моисей, дай мне Машу, этот гандурасец сделал мне все нервы. Я хочу плюнуть ему на голову.
- Сара, я тебя слышу. Что у вас происходит?
- Родион три дня подряд с кучей своих эссесовцев сочинял кино, сочинил таки, если ты увидишь этот шедевр, ты будешь долго и горько плакать. Йося молчит, затаился как пескарь на дне и не шевелит своими душевными плавниками. А мне что делать, я же живая, у меня горячее сердце и светлый ум, я хочу счастя и пескарю и вам с Мосей. Маша его надо остановить!
- Сара, мы попробуем созвониться с ним, вызвать самолет и попросить, чтобы он вставил сюжет о перемещении свитка в Лхасу, например.
- Маша если ты это сможешь, я испеку тебе шаньги, как ты любишь, с кашей из картошки и поцелую в самую макушку.
Мы принялись долго и нудно уламывать Родиона на предмет сюжета. Удалось. Отъезд состоялся мгновенно, Аркадич сунул мне в руки банку меда, сонную подушку с травой и отвез до самолета. Обнялись. Попрощались. Пообещались быть еще.
После всего нашего мгновенного путешествия Москва выглядела…да никак она не выглядела. Долетели быстрее чем добрались до Родиона на авто с его мигалками. На воротах стояли два бицепса в черном, внутри бегали творческие работники, все комнаты оказались нашпигованы камерами.
- Что и в ванной и в туалете тоже? - поднял брови на лоб Моисей, обнимая хозяина.
- В моем отсеке - нет. Идите туда, потом поговорим.
«Потом поговорим» состоялось. Мы стройно изложили, что сейчас следует забрать у Маргариты Васильевны «подлинник», договорится с Далай Ламой и лететь в Лхасу, отдавать на хранение сей свиток, и естественно обо всем этом снять фильм и вставить его в уже отснятый материал.
Родион погладил свой бритый череп минут пять и…согласился. Ладно, на вас Маргарита, на мне Далай Лама. Дальше сюжетец похож на звонок из травматологии из фильма «Операция «С Новым Годом»: «Але, это Ландон. Дворец? А королеву можно? Это Полуян из травматологии…». В общем, буддийский центр после небольшой паузы дал добро. А вот у нас не все оказалось в порядке. Только мы выехали на встречу с архивным работником, как спиной стали чуять хвосты, и не один, а штук пять.
- Плохо дело.- посмотрел на меня Моисей. - Даже если разделимся, не уйдем, пока они нас не тронут, а вот со свитком в руках - куда деваться?
- Вызывай телевизионщиков! В прямом эфире воевать может и не будут…
- Ну, это вряд ли…
- Тогда что?
- Думаю, думаю! Есть!
- Вызови курьера экспресс-доставки, любого, левого по адресу который даст Маргарита!
- Алло, Маргарита! Это Моисей. Мы уже недалеко, но я не один, вы понимаете?! У вас дома кто-нибудь есть взрослый? Вы поняли меня? Отлично. Адрес я помню.
В общем, когда мы подскочили к архиву, свиток был уже у Маргариты дома, а мы забрали «письмо турецкому султану». И тут началооось, как в крутых бандитских сериалах… «погоня-погоня-погоня-погоня в горячей крови», одного нашего охранника ранили в бедро, второй кидал машину из стороны в сторону, из подворотни в подворотню, я орала Роде, чтобы слал подмогу, Мося отстреливался пестиком раненого, в общем, рассказывать не буду - это просто ЖЕСТЬ. Но мы оторвались, Родя прикрыл, мы добрались до его дома. Раненого забрали на вертолете в госпиталь, дом стал осадной крепостью.
- Господи Иисусе! - бегали вокруг нас Сара и Иосиф. - Фашисты! Детей убивать! Из-за строчек! Ироды!
- Ша, Сара. - огородил нас обоих руками в обе стороны Моисей. - Все хорошо. Мы уже внутри дома. И нам надо подумать, как себя и дом защитить, если что.
- Да я ща роту из спецотдела вызову, - влетая в дом с расквашенной физиономией, ревел Родион. - Они мне мать кузькину узнают, собаки! - Он ткнулся рожей в камеру, типа «нате смотрите, как патриотов новой веры изувечивают», и через две ступеньки помчался наверх звонить своему генералу. В ванной я тихонько спросила:
- Мосечка, а как же свиток. Нам ведь кого-то надо домой к Маргарите заслать.
- Пока штурм не кончится - не сможем.
- А вдруг…
- Без вдруг. - отрезал Моисей. - Мойся, я не смотрю.
Минут через 15-ть отряд бойцов выбил неприятеля с занимаемой территории.
- Победа будет за нами! - голосом Левитана юродствовал Родион. -Ну, как мы их?!
- Рано радуешься. Нам надо еще как-то до Лхасы добираться. А в воздухе ты тоже сопровождение дашь?
- Е-мое, не учел…надо думать.
- Полечу один. - снова резко осадил Моисей. - Маша останется здесь.
-Ну неет, - начала я.
- Не возникай, Машуня. - подытожил Родя. - Ты Моисею Йосифовичу живая нужна. Мертвых любить несподручно, вибрации не те. Ну что, братцы психоаналитики, хто скажет, как долететь куды нам надо? Нихто. Правильно. Ваше дело анализ-ировать, а не решения выдавать. Пошли, брат в сортир, думу думать будем, чтоб не подглядывали и не подслушивали.
Прошли сутки. Те кто был захвачен в плен нашими бойцами, держались стойко, и в общем-то были похожи на обкуренных террористов, то есть по мнению наших психотерапевтов, явно не в себе. Грозились Возмездием, Страшным Судом, Геенной Огненной, короче говоря, все в старом стиле. Было смешно - ампулы с ядом, которые им зашили в воротники, оказались глюкозой, и никто не умер. Отчаянию людей не было предела. Родион ржал как сумасшедший:
- Теперь-то скажете кто вы, откуда и от кого?
Те молчали.
- Ну и фиг с вами. Забирайте их к себе, ребяты. Че хотите, то и делайте. Все равно за ними никто не придет.
Он ошибся. Как только эти трое оказались в застенках, утром все умерли.
- А это уже не шутки, - узнав про то, обеспокоился Родион. - Они играют и не так импотентны, как я полагал. Тайная ложа, блин. Хотят власти, корчат рожи, будто управляют всем миром с незапамяных времен. А главное на нашем страхе и доверии держатся - ведь верим, что есть где- то серокардинальное мировое правительство, что им и надо. Никому ведь невдомек, что погоду и политику верования и устремления большинства рулят всецело. Надо же на кого-то ответственность спихнуть, если что не так. А тут на тебе - теневое правительство, там взорвали, тут цунами, климатическое оружие, психотропный коллапс. Глупо все это.
- Да че ты так разошелся, Родя? Кто бы ни были, нам отступать уже некуда - позади Москва. И впереди тоже.
- Ладно Мося, я буддистам еще раз позвоню, пущу к ним денежные потоки на строительство храма ихнего, попрошу чтобы монахи сутки за тебя молились не переставая пока туда и обратно лететь будешь. Эзотерика блин.
Молились все. Моисей улетел ночью. Прилетел тоже ночью:
- Подозрительно гладко слетал,- мотал он головой сидя на кухне. Ой, не нравится мне это.
- Ладно, мы ждать не будем, смонтируем за день ленту и в эфир…- похлопал его по плечу Родион.
- Ой, не нравится, - причитал дальше Моисей.
- Это были самые тревожные день и ночь в ожидании эфира. Давление шло со всех сторон страшное. Сара слегла совсем, еле дышала, Йосиф плакал над ней и трясся руками и головой. Было похоже на астральную атаку такой мощи, что почти нечем было противостоять. Моисея корежило, лицо то серело, то зеленело, то краснело. Родион нашел выход из ситуации - водка, выпил бутылок пять, мотался из стороны в сторону, как парус на ветру, но ему не легчало. И ЭТО видела вся страна в прямом эфире. К полудню, видно, наших стало больше, начало отпускать…Неизвестно откуда узнавшие адрес, к воротам стали подтягиваться люди.
- О, братцы, партизаны пришли, щас победим…- икал Родя.
Фильм страна смотрела на одном дыхании. Люди, простые люди всегда знали где-то в глубине своих душ, что все было именно так – и все будет именно так, не по-Мессиански, а по-русски незамысловато, душевно и просто: когда-то на этой земле родится очень светлый и созидательный человек, волны доброты и чистоты его разойдутся, как круги по воде по всему земному шару и всем станет светло и ясно. Это было то потаенное ощущение, с которым жили все наши далекие предки на этой близкой всем земле. И все это не повод для избранности нации, или земли, или государства, а просто повод для света в душе и радости: «Господь Единый с нами, люди. И это хорошо». Фильм закончился. Все выдохнули затаенное дыхание. И стали ждать. Либо гнева государева, либо счастья всеобщего. И тут назавтра прорвало… Родион не успевал отвечать на звонки и подписывать контракты с каналами, радиостанциями, студиями на трансляцию и обсуждение фильма, на интервью и круглые столы. Деньги к нему текли со всех сторон, сторицей возвращая вложенное. По всей одной шестой части света стали расти, как грибы после дождя, школы «Простой жизни», бестселлеры психологов типа «Искусство жить не заморачиваясь», «Опыт духовной простоты» и прочее заполонили все книжные полки. В каждом новорожденном старались разглядеть будущего Созидателя. А Родя, яко апостол Павел, нес свое заветное знамя нового духовного течения, как и мечтал. Сходив пару раз на беседы с журналистами на тему свиточных записей, мы с Моисеем решили покинуть весь этот бедлам. Тем более, что старички наши нашли себе дело по душе - Йося тусил с телевизионщиками, как звезда экрана, а Сара улетела в Севастополь на полученные от Роди деньги основывать еврейскую общину, которая бы соблюдала новое иное отношение к женщине, признавая в любой из нас сначала человека, потом женщину, потом мать, а никак не наоборот мать-человека-женщину. Мы же с Моисеем решили завершить наши покатушки по Башкирии, к тому же я соскучилась по своей квартире, в коей в мое отсутствие сделали ремонт после последнего погрома. И странное дело - только однажды единственный из всей команды, Родион задал вслух негромкий вопрос: «А интересно все-таки, кто же были эти гнавшиеся за нами»? Даже его друг - генерал отвечал односложно: «Не имею права разглашать». И иногда мне в голову приходила странная мысль – не будет ли через некоторое время, когда все уляжется, продолжения банкета с неизвестными… Но мысль эту я гнала, и чтоб не думать, поехала с Мосей в Чандар.
Кто не ездил из Уфы по Иглинской трассе в сторону Павловского водохранилища, тот не знает этого местечка. А кто ездил, тот в курсе, что часа полтора от Уфы трасса обыкновенна, даже скучна. Едешь-едешь и вдруг…крутой спуск, еловый лес обступает сразу тут же непроходимой тайгой, лапы сосняка свешиваются прямо над машиной, и немного погодя все это расступается, и под мостом за шепчущей кристально чистой узенькой речушкой, впадающей в большую Караидель с другой стороны, то тут, то там стоят низенькие деревянные дома деревеньки Чандар.
- Знаешь, Мось, я специально всегда, когда еду, держу окно в машине приоткрытым, чтобы пронюхать, на каком километре от Уфы начинает пахнуть трава.
- И что, здесь-то как пахнет?
- Минимум пятьдесят. Как говорила одна моя маленькая знакомая, «даже не нюхнет раньше». Кстати, когда распалатимся, я расскажу тебе про сию деревню, а если смогу влезь в инет, почитаешь, что да как.
Мы распатронили свои вещмешки, удочки, палатки на берегу реки. Натаскали сухостойных дровишек на костер и, пустив дымок в синее небо, присели на жердочки рассказывать друг другу вечерние байки.
- Откуда ты про эту деревню узнала?
- Сарафанное радио - одна знахарка рассказывала, что недалеко от Павловки место силы есть. Особо неизвестное, но…залезла я в интернет, набрала Чандар, и вылезла любопытнейшая информация - «Дашкин камень». Наш уфимский профессор физик Чувыров, покопавшись в архивах, нашел некие сведения об экспедициях в эти места два столетия назад в поисках каменных плит, являвшихся трехмерной картой земли.
- Трехмерной? А что, у нас есть такие?
- Теперь, если верить профессору, есть. И возраст ее ни много ни мало, не то 65, не то 120-ть миллионов лет.
- Ты шутишь?
- А вот и нет. Вообще история интересная - Чувырову помог тутошний старожил, профессор все квадраты облазил, а этот приходит и говорит: «У меня плита под крыльцом лежит». Профессор помчался, ковырнули - она. Давай бабку с дедом упрашивать, чтобы разрешили вырыть. Вырыли, на бревнах выкатили, счистили верхнюю грязь и обомлели - карта, как есть карта, потом в Уфу привезли, стали накладывать рельеф - получилась как раз часть старой Уфы, там, где Сутолока течет. Исследовали раковины из плиты – оказалось, такие моллюски проживали почти 65 миллионов лет назад. Стали смотреть слои рельефа плиты - верхний оказался тончайшим фарфором, основа же – доломит, второй слой – диопсидовое стекло мелкозернистое. Рукотворная карта-то…Доломит понятно – жароустойчив, и к радиации опять же… А вот фарфор… Получается, те кто картой занимался, сначала замесили массу типа теста. Прорисовали рельеф местности, подвергли химико-термической обработке и налили миллиметровый тонкий слой белого фарфора. И вновь провели обжиг. Тонко работали.
Чайник над костром зашипел и плюнулся чаем в огонь, мы сняли его, разлили по кружкам и продолжили:
- Чувыров китайских специалистов приглашал, которые историей наших земель занимаются. Раньше же китайские племена здесь у себя дома были. Возьми названия, казалось бы, наши башкирские – Юрюзань… Со старо-китайского - это «отроги святых гор», почти в каждой китайской провинции есть свой или своя Юрюзань. Или «ЭФЭ» - Уфа, что означает с древнего языка дзэкуен, исчезнувшего 2500 лет назад, «любимая жена императора». А Чандар – это с того же языка «длинный остров». К слову сказать, китайская династия ТАН простиралась до Оренбурга, до Учалов.
- Неплохо. А в эпосе есть что про все это?
- Ато! Жену нашего Урал-батыра звали Хумай. В русско-китайском словаре сие означает «тигрица». Так всех принцесс династии ТАН и называли. Урал - это просто «старые горы». Инструмент есть у китайцев «щао», так по описаниям до 3 века он и есть курай. Короче говоря, местное население пользовалось иероглифами китайскими вплоть до 20 века, про арабское письмо никто и слыхом не слыхивал. В том районе Альшеевском, где кумыс хороший, на камне в каньоне у деревни Ташлы написано «Любимый император» или «Похоронен внутри горы» на старокитайском. Так-то…
- А что, в самом деле, на карте-то? - цепляясь за ухо обожженными пальцами, пропыхтел Моисей.
- Сеть каналов шириной 500 метров,12 плотин шириной 300-500 метров, длиной все это дело 12 километров, глубиной 2-3 километра. Сейчас по Уфимскому каньону течет река Уршак, каньон этот – разлом коры от Уфы до Стерлитамака, там была река в 3-4 километра шириной и в 2-3 глубиной согласно карте этой, вообще на ней местность от горсовета в Уфе до Мелеуза, как это смешно ни звучит. Потом каньон сомкнулся, остатки его – река Сутолока. Наша речка Уфимка и Белая русла свои накатали 5 миллионов лет назад, и текла наша Белая тогда на юг. Когда Юмагузинское водохранилище строили, там были данные, по которым 60 миллионов лет назад так оно и было. В общем, хочу сказать, что с помощью плотин тех, что на карте, Белая могла менять свое направление.
- Как это?
- Каналы идут или параллельно экватору, или под углом в 55 градусов и образуют ромбы 20 на 15 километров квадратных. При организованном противотоке рек и каналов, вращение Земли слишком близко расположенной к Луне в то время, замедлялось. Край карты идет под углом в 22 градуса к магнитной оси. Такой угол между магнитной осью и географической был 120 миллионов лет назад. А всего таких, как найденный фрагмент - 348 кусков, это по площади будет 340 на 340 метров.
- И что, все здесь?
- Нет, конечно. Как профессор говорит, еще 4 здесь должны быть, а вообще оставшиеся 300 по всей планете искать надо, их либо ледник растащил, либо делали их в той местности, которая на них отображалась, там и лежат.
- Так может и нам плиты-то эти поискать, пока уж мы здесь?
- Ну, поищем, ну найдем…Историю после этого очередного открытия переписывать кто-нибудь будет? Про то, что люди не от неандертальцев и не по Дарвину, про то, что башкиры и китайцы близнецы братья, про то, что на этой территории жила другая раса, другая цивилизация людей, гораздо более высокотехнологичных, и все это больше ста миллионов лет назад… Я не знаю, для каких целей использовалась эта трехмерная карта, но то, что цивилизация ее изготовившая была умнее нашей, это однозначно.
- Смотри, смотри, клюет! Подсекай, давай-давай потихоньку! О! Ничего себе - стерлядка! да мы с тобой цари сегодня, Мося!
- Красавица ты моя! Я ж тебе сегодня такую ушицу приготовлю - одним духом наешься!
- Ой, Мось, и у меня! Смотри, че делать-то…клюет блин, Мося-а-а!
Вторая стерлядь чуть не утащила меня в речку, ладно Мося удержал и меня и рыбу. Так неспешно балаболя, надергали мы себе на хорошнецкую уху, которую тут же и схлопотали.
- У меня ощущение, что я крестьянский пацан в толстовских временах, рыбалю для тятьки с мамкой и в свое удовольствие. - прихлебывая гущу деревянной ложкой, поделился Моисей.
- Кстати, ложка по-башкирски называется «колак», а Толстой у наших башкирцев не был, дальше в степях был, Пушкин тоже по Оренбуржью ездил, а вот Чехов приезжал лечиться в Шафраново, кумыс пить.
- О, и я бы не отказался.
- Здесь он не водится, надо в обратку ехать в сторону Альшеевского района, там один из самых полезных - климат местечка таков, что палочка Коха в тех местах не живет, сдыхает моментально - породы известняковой под ногами много, вода опять же серебро содержит, оно сам знаешь инфекции лечит всякие, а кумыс помогает на ноги любому встать. Кумыс свежий вкусный такой, сладенький…ммм…
- Не трави душу, не то завтра за ним помчимся.
- Нет, завтра еще не хочу, а вот послезавтра, очень может быть.
Сверчки трещали на все лады, водичка тихонько плескалась у берега, Солнышко уходило за горки и лесок отдыхать…
VIII.САРА и ее еврейская школа мудрости.
- Сара написала книжку. - качал головой наш любимый одуванчик, сиживая под деревом Иосифа в Севастополе. Ви можете себе понять. - Сара ехала за Йосифом, а пишет прокламации. А етот Йосиф, задрав штаны, бежит за комсомолом, сниматься во всяких там картинках. Боже мой…мне нечего вам сказать за наш союз…у меня ...тоска в кастрюле плавает. Мося, позвони своему отцу!
- Ладно-ладно,- отшатнулся от впервые орущей Сары Моисей.
- У меня нет тысячи лет, чтоб нажиться с ним вместе, я не Адам, я просто Сара, и хто знает, когда меня заберут…
- Сара, Моисей уже звонит Йосифу.
Она оглянулась и перстала голосить. Моисей подошел минуты через две:
- Ну вот, он сказал, на этой неделе заканчивает съемки и прилетает.
Сара вспорхнула со своего пенечка, обняла Моисея и потерлась одуванчиком об его широкую грудь:
- А когда свадьба?
- Чья свадьба? Вы пожениться хотите?
- Да что ты, Моисей, я жду, когда вы вино пить позовете. Сара сегодня явно была в ударе и решила разрулить все нескладывающиеся по ее понятиям вопросики.
- Да нам и так неплохо, - неуверенно отозвалась я, ожидая продолжения шквала молодой старушки.
Тишина зависла. Шквала не последовало. Только маленькие губки вытянулись в трубочку или куриную попку кому как больше нравится. Она поправила платье и официально отошла от Моисея, который вовсе затормозился в файлах от такого женского поведения:
- Мне очень жаль.
На сегодня точка в общении Сары с нами была поставлена. Вернее даже не точка, а длинное разочаровавшееся многоточие. Она вошла в свою обитель и вышла только взглянуть на закат.
- Сара. - позвала я ее тихонько. - Ты не обижайся. Я не очень хочу выходить замуж за Моисея в общепринятом смысле. Нам комфортно без венцов, штампов в паспорте, свадебного путешествия в Тайланд и хорошо выпивших родственников.
- Неужели и Моисей думает то же, что и ты?
- Спроси его сама.
- Я не понимаю…
Моисей не выглядел виноватым. На глазах у все еще обижающейся Сары, он взял меня за руки и торжественно произнес:
- Перед землей и небом, перед всеми живущими во всех мирах, перед Господом Единосущным прошу тебя, Мария, быть моей женой.
От торжества момента все стрекочущее, шелестящее, шепчущее вдруг стихло на мгновение и зазвучало опять только после того, как я произнесла:
- Я согласна.
Сара хлопнула в ладошки и повисла на шее Моси, обнимая и меня своей худенькой ручкой.
- Ой, а Йося не увидел. - опустившись на землю, пролепетала она. - Ой-йей-ей. Опять он пропустил самое интересное. Ой, а можно я сделаю вам все-таки свадьбу в своем центре, когда Йося приедет?
За отсутствие Иосифа Сара пригласила в Севастополь своих спонсоров из Израиля, те в мгновение ока купили ей кучу земли и уже собрали небольшое помещение - щитовой дом под ее центр «Новая жизнь». Она же успела найти преподавателей биоэнергетиков, философов новых отношений. Как она говорила, возраст ее команды от 5ти до 105 лет, есть и зеленые, и золотоаурные, и еще много кого. Правда, мы с Моисеем еще там не были. Рядом с щитовым домом шла активная стройка купольного здания Храма Безусловной Любви. Мы с Мосей потихоньку посмеивались: Родя здесь еще не проявлялся, он бы делу помог суперактивно, ато как так – новая религия и без него?! Не успели мы подумать, как Родион привез Иосифа и привезся сам:
- А я братцы – жених! - заорал он с порога, держа под мышкой ридикюль Йоси, и самого маленького еврея таща за собой за руку.
Сара раскинула ручки-крылышки и кинулась навстречу своей семенящей за Родионом Судьбе в начищенных штиблетах нэпманского пошиба:
- Йесечка! - и тут же отстранившись:
- Так ты навсегда или так погулять вышел?
- Сарочка, я чисто чаю попить.- захихикал Йосиф в несвойственной ему манере, и тут же схлопотал:
- Тогда разворачивай свои штиблеты и свисти скоростью до своей Москвы.
- Опа! - развел руками Родион. - Ты Йосиф Соломоныч заигрался, роль то с себя скинь, иначе нам с тобой ночевать негде будет.
Йосиф смутился, растаял, обнял Сару тепло и по-человечески:
- Прости дурака, я ж по тебе совсем соскучился. Можно мне домой?
Сара тоже оттаяла:
- Пойдемте.
Вечер был уютен и сентиментален, все делились впечатлениями о себе, о других, о жизни вне новоявленной общины, нюхали фиалки в горшках, привезенные Йосей, и мечтали об обновленной, сильной, чистой, светлой жизни для всего человечества…
Настало утро. Деловая жизнь сменила сентименты на четкий ритм народившегося дня. В Сарином здании начался прием больных, коррекция полей, гармонизация парных полевых структур, семинары по взаимоотношениям мужчин и женщин, по телику транслировались повторы Йосиных передач. Я напросилась на семинар одного информкорректора, Сара ввела меня в изумрудно-золотой кабинет и попросила широкоплечего светло улыбающегося бурята:
- Амар, просвети эту милую девочку, про что она спросит.
- А про что она хочет знать?
-Я?
Бурят оглянулся:
-Так здесь еще кто-то есть?
Он захохотал всем телом, так что плечи подпрыгивали вверх. Вытер слезы, выступившие из узеньких глазных щелок и, положив мне руки на плечи, попросил:
- Ты глаза закрой, расслабься и иди туда, куда ты хочешь.
- А куда я хочу?
- Хм, так ты ж минут пятнадцать мне голову своим вопросом «про рождение душ» сверлишь, иди да смотри.
- Ой, и правда, я давно хотела увидеть, как душа рождается впервые.
Я закрыла глаза, попросила Ангела Хранителя провести меня в тот момент, когда рождалась душа моя, показать родителей…Ангел кивнул и показал путь. Я полетела по светлой дороге и оказалась там, где два не имеющих формы человеческого тела существа в необъяснимо светлой всеобъемлющей безграничной Любви сливались в одно, и несколько разделившись, выпустили из себя вверх сияющий искрящийся всеми цветами радуги лучистый шар – новую душу! Я замерла в восторге. Это было блаженство, ощущение защищенности, радости. Это была Любовь. Не любовь в нашем понимании, а то, что и есть Любовь. Когда одно существо безгранично, безвозмездно, бескорыстно дарит себя другому, и от этого взаимного подарка в мир выходит новое существо.
Когда я вернулась в реальность, из которой уходила, бурят все так же улыбаясь, пристально смотрел в мое лицо:
- Понравилось?- расплылся он довольно. - Я тоже туда ходил недавно. Харашо.
- Амар, так ведь это и есть непорочное зачатие! Зачатие, в основе которого Любовь и есть непорочное! - я выскочила из кабинета со своим открытием и понеслась по ступенькам искать Сару.
-Сара! Сарочка! Слышишь!
Сара отпрыгнула от меня, буйно проявлявшей эмоции:
- Что ещче?
- Ничего страшного, просто я поняла, непорочное зачатие - это не есть зачатие без мужского семени, Сара, это просто зачатие в Любви! А Любовь – это Дар! Дар всего себя без остатка. И от этого дара не убавляется, а только прибавляется и рождается новая Душа!
Сара широко открыла свои красивые глаза. Подошла ко мне, молча, порывисто обняла и поцеловала в щеку:
- А теперь иди и скажи то же самое Моисею. Иди - иди, здесь тебе делать уже нечего.
Она отвернулась со слезой на щеке, отошла немного и, не поворачиваясь, засмеялась:
- А религией Родя займется…

Поскриптум

Прошло лет триста, и на новых портретах во всех храмах планеты Рождества глаза женщин больше не были печальными - они улыбались и светились счастьем, потому что все учились жить в Любви…