Малыш

Будущее не определено. Мы сами творим его, от нас зависит, каким оно, это самое будущее, будет. Так говорил один из персонажей фантастического боевика про роботов. Правда, я задавался вопросом – почему же тогда у них, в фильмах, все равно в итоге все было хреново? Ну ладно, я не кинокритик и не про фильмы хотел сказать. Так, к слову пришлось. А в жизни… В жизни действительно все становится так, как мы делаем. И будет идти так, как мы сами – специально или неосознанно – поступаем, определяя будущее. Не только свое, но и будущее других людей. Мне до сих пор не дает покоя один случай, как-то случившийся со мной. Вот уже несколько лет прошло, а я все помню так, словно это произошло буквально вчера. И, что самое обидное, я тогда не стал ни во что вмешиваться, пустил все на самотек, оставил так, как все было. Сейчас, конечно, я бы не стал поступать так, придумал бы что-нибудь, но тогда…

…Несколько дней выходных. Никто меня не ждет. В пустой квартире нет даже кошки, способной скрасить одиночество своим мурлыканием. Что делать пусть не молодому, но еще не старому мужчине? Конечно, вспомнить молодость, пропустить кружку-другую пива. Возможно, познакомиться с не менее одинокой в этот вечер женщиной. Так все и произошло... Началось все с небольшого кафе, где под ароматный, вкусный и хорошо прожаренный шашлык я проглотил несколько порций холодного пива. Опьянения не было, лишь в голове слегка шумело, в теле появилась легкость, а душа требовала продолжения. Махнув рукой практически на все, я пошел на поводу у души – направился на поиски небольших уютных заведений, где можно отвлечься от всего. Следуя зову души, я набрел на бар - небольших размеров, но вполне уютный. В котором, кстати, стояло несколько бильярдных столов. Помимо пенного, в ассортименте бара были и более крепкие напитки, а на закусь предлагалось даже довольно приличное меню.
В общем, после пива я зачем-то заказал более крепкий алкоголь. В итоге неплохо набрался. Как-то познакомился с девушкой. Продолжили «отдыхать» и поглощать спиртное уже вместе. В итоге – оба надрались до чертиков. И, в результате, я оказался у нее дома. Почему у нее, почему не поехали ко мне – не знаю… Квартира у нее была двухкомнатной, маленького метража, в доме старой постройки, почти на окраине города. В принципе, оказавшись у нее дома, я не стал заниматься рассматриванием жилища. Я занялся самой хозяйкой. Уснули мы уже под утро…
…Утром я проснулся от дикого сушняка и стояка. Во рту было так погано, словно стадо кошек, пробегая мимо, насрала в тридцать три кучи. Казалось, что язык невероятно распух и царапал небо. Слюней не было, чтобы даже сглотнуть. Голова трещала, в виски словно били кузнецы огромными молотами. Живот от дикого желания опустошить мочевой пузырь вздулся. Я поспешил в туалет, даже не подумав прикрыть свою наготу.
Санузел оказался совмещенным с ванной, и был совсем небольших размеров. Опустошив мочевой пузырь, я вымыл руки под краном ванны и умылся. Потом сунул под воду голову, чувствуя, как холодная вода успокаивает головную боль. Из-под крана же и напился…
Найдя в комнате в куче сваленного прямо на пол белья свои трусы, надел их. Из кармана брюк достал сигареты и зажигалку. Прошел на крохотную кухоньку, открыл окно и закурил. После холодной воды, вылитой на голову и двух выкуренных сигарет, как ни странно, стало чуть полегче. Нашел на столе чистую чашку, набрал из-под крана воды и снова влил в себя. Начал крутить в руках сигарету, раздумывая, не закурить ли снова. Или же сходить в магазин? Пива взять для опохмелки, закуси легкой…
Я вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернулся к двери спальни – никого. Моя пассия – блин, не помню, как зовут! – спала. Перевел взгляд на дверь сторой комнаты и увидел того, кто смотрел на меня. Дверь была чуть приоткрыта, а в проеме стоял… ребенок. Года полтора, в чужой линялой выцветшей футболке, в переполненном памперсе, провисшем почти до пола. Худой, с осунувшимся, но миловидным лицом. Светлые волосы, слегка вьющиеся; чуть курносый носик; большие голубые глаза; лицо бледноватое, хотя, по идее, должно быть розовым…
- Мама!
Я не знал, как поступить и что сделать. Не придумав ничего лучше, я присел и сказал ребенку:
- Привет!
- Мама!
- Ты откуда такой взялся? Ты чей такой? – и сам чуть не выругал себя за такие глупые вопросы. Конечно же из соседней комнаты он взялся. А чей, это понятно – его мама спит в соседней комнате. Правда, я не знал, что у нее – Маши? Даши? Наташи? – есть маленький ребенок.
Ребенок протопал к столу на кухне, остановился. Подняв руки, зацепился ими за край стола. Футболка, явно не детская, просто обрезанная по длине, задралась, на руках малыша виднелись свежие синяки. Такие синяки появляются, если с силой хватать за предплечья. Держась одной рукой, другой начал шарить по столу. Зацепив сухую корку хлеба, отпустил стол и, сунув сухарь в рот, принялся с аппетитом мусолить его. Сам же поглядывал на меня, на незнакомого для него дядю.
«Скольких же таких дядей ты уже видел здесь за свою еще короткую жизнь?» - неожиданно мелькнула у меня мысль. И лишь спустя секунду я понял, что так оно, скорее всего, и было. Ребенок же подошел к маленькому настенному шкафчику, стоящему почему-то на полу, подергал дверцу, не выпуская сухарь изо рта. Неожиданно дверца отвалилась, чуть не ударив ребенка по ногам. Из шкафчика вывалилась жестяная банка из-под дешевого кофе, покатилась по полу. Бледное лицо малыша тронула едва заметная улыбка. Он поковылял за банкой – видимо, принял ее за какую-то игрушку. Я, глядя на него, почему-то испытал нечто что-то вроде шока. Хотя впечатлительным человеком меня навряд ли можно. Сунул сигарету в рот, прикурил. Малыш, тем временем, догнав остановившуюся банку, принялся похлапывать по ней тонкой ручонкой. У банки отвалилась крышка, наружу высыпалось что-то белое, вроде как мука.
- Саха! – в голосе малыша мне почудились радостные нотки. И он запустил в муку свободную ручонку. Другой он крепко держал сухарь.
- Нет, малыш, это не сахар! – я подхватил его и убрал чуть в сторону от банки.
Вопреки моим ожиданиям, ребенок не стал повторять попытки дотянуться до банки. Лишь с тоской посмотрел на рассыпанную по полу муку, которую он принял за сахар, потом перевел взгляд на меня. Черт побери, я до сих пор не могу забыть этого взгляда! Так мог смотреть взрослый человек, но никак не ребенок! Тем более, не полутора-двух лет от роду! Во взгляде ребенка, которым он наградил меня, читалась взрослая серьезность, какое-то то ли сожаление, то ли осуждение… Взгляд проникал, казалось, в самые потаенные участки моей души…
Развернувшись, малыш потопал в комнату, где спала его мама. Переполненный памперс мешал ему идти прямо, поэтому малыш кривил ноги, походка у него выходила косолапой. Огонек сигареты ожог мне пальцы. Я выбросил окурок в окно и прикурил новую сигарету. Курил глубокими затяжками, пытаясь привести себя в норму. Неожиданная встреча с этим ребенком почему-то потрясла меня…
Когда спустя минут пять я вошел в комнату, малыш, лежа рядом со своей матерью, спал. От памперса, начавшего протекать, на простыне появилось мокрое пятно. Я собрал свою одежду, оделся. Что я мог сделать? Разбудить непутевую мамашу, прочитать ей мораль? Заставить ее хорошо обращаться с ребенком? Тогда вопрос, который мог последовать за этим – а кто я такой, чтобы указывать ей? Логичный, кстати, вопрос…
Единственное, что я сделал тогда – уходя, оставил тысячную купюру на столе в кухне. Надеюсь, что непутевая мамаша, проснувшись и найдя деньги, поняла, для кого они были предназначены. Надеюсь, что этот ребенок хоть что-то получил с них… Мысли о том, чтобы сходить в магазин и принести несколько пакетов с продуктами для малыша, у меня тогда почему-то не возникло. Я ушел, мягко прикрыв за собой дверь, чтобы не грохнуть ею…

…С тех пор прошло несколько лет. За эти прошедшие годы я видел многое, узнавал разных людей – и хороших, и плохих. Но ни у кого из них я не встречал такого ясного и чистого взгляда, как у того малыша, которым он наградил меня тогда, стоя возле стола, пытаясь разжевать корку черствого хлеба… У многих людей я встречал во взглядах радость, горе, ненависть, отчуждение. Но никто из этих людей не мог сравниться тем малышем, с его серьезностью во взгляде, со взрослым осуждением этой поганой жизни, с которой началась его жизнь…
Мне часто снился этот малыш. Снился взгляд, которым он смотрел на меня тогда. И даже сейчас, спустя несколько лет после того случая, я корю себя, что ничего не предпринял тогда. Что не сделал ничего, чтобы помочь ребенку, чтобы хоть как-то облегчить его жизнь, которая началась без детства… И, хотя я понимаю разумом, что я был и являюсь сейчас абсолютно никем для него, но сердце почему-то начинает сжиматься, когда я вижу этого малыша во сне. И еще я не могу себе простить того, что просто ушел тогда. Даже стараясь, чтобы не хлопнула входная дверь…