В последний раз... Из цикла Книга о Всаднике.

Он сидел за столом и задумчиво смотрел на поднос с ужином. Это был последний ужин в его жизни. Два кубка стояли на подносе и один столовый прибор. Отчего-то в нарушение традиции, палач не пришел разделить со смертником последний ужин. Но какое-то неведомое чувство подсказывало ему, что кто-то все таки должен придти. Он пыхнул трубкой и вместо того, чтобы приняться за еду, погрузился в ожидание. Ужин остывал. Наконец крепостной колокол пробил полночь.

Всадник, укутанный в черный струящийся плащ, неслышно подъехал к башне. В лунном свете тускло ухмыльнулся серебряный череп на эфесе узкого меча. Оставив коня, Всадник беззвучно прошел сквозь двери...
В камере повеяло холодом. Смертник вскинул голову – перед ним стоял Некто в черном плаще. Во мраке низко надвинутого капюшона виднелись лишь два синих огонька. Узник прищурился.

- Так вот кто мой гость. Я чувствовал, что вечер закончится не просто. Что ж, польщен.
- Значит, ты почувствовал – усмехнулся ночной Гость – хорошее чутье.
- Только не пойму, чем обязан такой чести. Ты ведь не с каждым приговоренным ужинаешь? Не так ли?
Приговоренный держался хладнокровно.
- Не с каждым. Далеко не с каждым. Раздалось из под капюшона.
- Тогда будь добр, окажи мне еще одну любезность… Нельзя ли откинуть накидку? Трудно, знаешь ли, общаться не видя лица собеседника.

- Тебе не стоит видеть. Поверь, даже ТАМ тебе его не разглядеть.
- Ладно. Нет так нет. И все же - чем обязан?
Узник смотрел на Гостя чуть с вызовом.
- Для смертника ты хорошо держишься.
Я не ошибся в тебе. Давно, очень давно наблюдаю за тобой. Ты был превосходным бойцом. Столько раз мне приходилось фиксировать твою работу. Но не это главное. Убивать умеют многие. А я хотел бы знать – сумеешь ли ты умирать? Так же как жил. Весело, дерзко. Вот, что главное. Смерть подводит все итоги.
И всем приходится платить по счетам.
Но вот как платить?

- И что меня ждет там? Каким будет приговор?
Узник выжидающе посмотрел на Всадника. Тот неспешно нацедил себе в кубок вина из кувшина.
- Этого не могу тебе сказать. Я не Судия. Мое дело простое – встретить, отправить. Всё в Его руках. Просто надейся. Скажу лишь одно – не каждый попадает в Рай или Ад.

- Есть еще другое? – Узник с надеждой уставился на Гостя.
- Есть – усмехнулся Всадник – Если ты попадешь туда, тебе там понравится. Оттуда даже порой возвращаются… Сюда. Так, что у тебя есть шанс.
- Это мне нравится. А там есть красотки, вино? Может еще и клинком разрешают позвенеть?
Приговоренный явно повеселел.
- Смотря куда попадешь. На Лимбе много местечек. И учти – на приговор влияет не только как ты жил, но и как умирал.

Всадник поднял кубок. Узник тоже. Они кивнули друг другу. Узник с наслаждением не торопясь выцедил вино. Всадник тоже поднес кубок к капюшону.
- А говорят, что Смерть лишена ощущений и чувств.
- Говорят – Согласился Гость.
– Всадники Смерти ничего не чувствуют, но есть исключения. Я не рядовой Всадник. Мне кое-что сохранено.
- Ты был человеком? – Узник удивился.
- Был – невозмутимо ответил Всадник – И тоже любил позвенеть клинком.
Он встал. Колокол пробил час. Огоньки в глубине капюшона вспыхнули чуть ярче. Узник невольно встал тоже.

- Сейчас я уйду. А завтра – завтра буду ждать тебя у эшафота. Тебе будет дано видеть меня. И помни – от того, как ты встретишь свой последний миг, будет зависеть твой приговор. Не разочаруй меня.
Всадник отвернулся и вышел сквозь дверь. Узник медленно опустился на табурет и задумался. Потом придвинул к себе поднос и с аппетитом принялся за еду, что-то бормоча себе под нос. Покончив с едой, с наслаждением принялся смаковать оставшееся вино.
Утром за ним пришли. Он терпеливо ждал, пока тюремный цирюльник побреет ему лицо. Придирчиво проверил его работу. Умылся. Неторопливо переоделся. Потом повернулся к ожидавшему его командиру конвоя.
- Ну что ж, я готов в путь. Только одна просьба - позвольте мне идти без оков.
Я не сделаю и шага в сторону. Слово чести!

Они вышли из крепости и двинулись к площади. Путь был недалекий. Толпа уже окружала эшафот и ее ропот доносился до крепости. Он шел в окружении стражников. Доверившись его слову, начальник конвоя не стал заковывать приговоренного. Вот уже они вступили в улочку, выходившую прямо к площади. Люди толпились по обе стороны вдоль домов, сдерживаемые стражниками. И тут узник увидел как впереди за эшафотом, стоит Всадник. Его черный конь угольной глыбой возвышался над толпой. Всадник пристально смотрел на него и ждал. Приговоренный замедлил шаг, оглядываясь на толпившихся людей… Внезапно, он увидел стоявшего в первых рядах старого волынщика. Его осенило! Узник махнул рукой волынщику и крикнул:
- Играй! Иди за мной и играй до самого эшафота! Да так, чтоб даже черти заплясали в аду! И будь я проклят, если не спляшу даже там!

Старый волынщик словно ждал этого. Он поднес к губам мундштук и пронзительные веселые звуки огласили окрестности. Тогда узник встряхнул вызывающе головой, вскинул руки и…Он шел – приплясывая, выписывая коленца и па ногами, вскидывая дерзко голову, прихлопывая ладонями… Изумленная, восхищенная толпа, в такт музыке хлопала ему в ладоши. И Всадник вынул меч, салютуя храбрецу. А смертник, подмигнув ночному Гостю, взбежал на эшафот.

Когда все закончилось, он невозмутимо застыл в ожидании, чтобы Всадник отсек нить. Его тело лежало на эшафоте. Палач вскинул руку, показывая замершей толпе голову. А волынка вдруг заиграла. Сама. Ее пронзительные звуки поплыли над площадью. И тогда – бросив прощальный взгляд на свою голову…
«В последний раз, в последний пляс – пустился Макферсон.»
Стрингер.