Бабушка Клавдия

...Бой на окраине города не стихал уже сутки.
Блок-пост ополченцев был выдвинут на междугородное шоссе, он находился в полутора километрах от ближайших жилых домов частного сектора.
Но командир отряда ополченцев, не раз и не два, услышав грохот разрыва, обернувшись и наведя на окраину города свой армейский бинокль, видел, как от прямого попадания снаряда или ракеты рушатся дома.
Одни из них, рассыпая в стороны, кусками, свои стены, роняли наземь развороченную крышу, другие лопались огненными шарами, словно чудовищные мыльные пузыри.
Разрушался его родной город, поселок, где он жил, гибли люди... А он не мог ничем помешать этому...
День назад на блок-посту закончились продукты и вода, на исходе были «цинки» с патронами к тяжелому пулемету, был ранен и тяжко страдал в бреду один из бойцов. И командир с надеждой ждал помощи, обещанной им несколько часов назад.
Он знал, что помощь придет обязательно, не может быть такого, чтоб она не пришла... Но не будет ли уже слишком поздно, когда она придет?
Нет. Не будет. Мрачные мысли, которые, все чаще, лезли в голову, он старался гнать от себя.
В этот раз, чтобы отвлечься от таких мыслей, он поднес к глазам свой бинокль и не спеша, внимательно, осмотрел прилегающую местность.
Он увидел редеюий уже серый дым над тем местом, где сутки назад еще стоял исполком и где размещался штаб ополчения, стертый с лица земли ракетами «Урагана» вчера в четыре часа утра.
Он увидел забросанные маскировочными сетями две пушки своего отряда, стоявшие в лесополосе по обе стороны шоссе.
Он увидел черный, копотный, соляровый дым над подбитым вчера в пятистах метрах от поста танком и хорошо рассмотрел и сам раскуроченный «Т — 64» - осевший на одну сторону и треснувший корпус с вырванной надмоторной крышкой, валяющиеся рядом, как рассыпанная мелочь из дырявого кошелька, опорные катки и слетевшую гусеницу... И плоскую, круглую, похожую на шляпку гриба с уродливым наростом погнутого орудия, башню. Башня, перевернутая и неприглядно выставившая на обозрение свои потроха, покоилась на примятых кустах «волчьей ягоды» слева от дороги.
Командир не стал скрывать своего восхищения и весело произнес, вроде бы, ни к кому не обращаясь: «А здорово мы его расклевали, елы-палы!».
Кто-то из бойцов согласно сказал: «Ага! Как Димка жахнул из своей противотанковой пушечки — так у него и кепка слетела... А не суйся!!».
Настроение у командира поднялось.
Он продолжил осматривать местность.
Он увидел в «посадке» еще один танк, подбитый два дня назад — новенький, «с иголочки», «Т — 80», которому снаряд ударил в «маску» орудия и изувечил пушку, а экипаж, в испуге начавший выскакивать из всех люков. Тут же был скошен из их ДШК...
Еще командир увидел, далеко на северо-западе, возле закрытой и покинутой, еще в начале двухтысячных, шахты, две машины установок «Град» и пару танков, но он не мог разглядеть отсюда, чьи это машины и танки и не мог «достать» до них из своих пушек — противотанковой и зенитной. Обе эти пушки были еще времен Великой Отечественной Войны, их сняли с какого-то мемориала и привели в рабочее состояние на машиностроительном заводе и они были, несмотря на заслуженный возраст, неплохим подспорьем для их отряда...
Командир задумался — стоит ли посылать людей на разведку, чтобы немедленно узнать, чья техника там стоит?
Стоить ли выкатить дальнобойную 88-миллиметровую зенитку, в войну, нередко, исправно колотившую фашистские «Тигры» и «Пантеры», поближе, чтобы несколькими меткими выстрелами, что было вполне по силам его артиллеристам, уничтожить вражескую технику?
Это можно было сделать, но при этом части отряда, и без того немногочисленного, надо было покинуть блок-пост, ослабив его огневую мощь...
Сейчас он не мог пойти на это...
От раздумий его отвлек голос молодого ополченца Ромки Горнового: «Подмога приехала! И хавчик привезли!».
Командир обернулся.
Действительно, к блок-посту подрулил бортовой «ГАЗ — 66» с полевой кухней на прицепе, откуда вкусно пахло свежесваренной кашей.
Бойцы уже балагурили с новоприбывшими ополченцами, разгружавшими с грузовика бтдоны с водой, ящики с «цинками» к пулемету, свое собственное имущество...
Командир только собрался подойти к ним, он уже улыбнулся облегченно, сбрасывая с себя часть накопившихся тревог...
И вдруг, эти несколько десятков спокойных минут, внезапно, истекли.
Над окраиной города громыхнуло, загудело, в клочья разрывая воздух, - и они услышали чье-то истошное: «В стороны!! Рассыпаться!!».
Бойцы бросились врассыпную...
А через несколько секунд в полевую кухню с оглушающим грохотом ударил снаряд...
Командир, как в страшном замедленном кино, увидел, как развороченную полевую кухню оторвало от фаркопа «ГАЗ»она, как она, кувыркаясь, полетела в «посадку», как покатились по земле здоровенные баллоны с водой...
На выстрел вражеской самоходной гаубицы, немедленно, отозвались «соседи» - с другого блок-поста рьяно, частым боем, заухали два миномета — и гаубица замолчала, очевидно, спеша сменить позицию...
Бойцы, рассыпавшиеся во все стороны, словно, ртутные шарики, снова начали собираться в отряд.
Все были целы.
Но они опять остались без еды и воды — развороченная снарядом полевая кухня чадила в кювете, расплескав по грязной траве перловую кашу, из пробитых осколками бидонов, словно кровь из ран, вытекала драгоценная вода...
Впрочем, и думать о воде и пище стало некогда.
С дороги, по направлению к городу, уже плыл знакомый, тревожно-узнаваемый, многоголосый рев.
Командир снова приставил к глазам бинокль.
Увидел — там, далеко впереди, навстречу им, ползло пятнисто-зеленое бронированное чудище, головой которого были два «Т — 72», за которыми шли еще два БТРа и два «КамАЗа» с «кунгами». Замыкали эту колонну еще один БТР и танк.
Командир, чей позывной был «Бердыш», произнес: «Всем занять места согласно купленным билетам. Игорь, Пашка, Рауль — по РПГ в руки и к подбитому танку, старайтесь из его дыма не вылазить! Дима, Гриша, Санек, Гамзат, Андрюха! По орудиям! Леха и Валик — с минометами в «посадку», на обычные позиции! Все, по местам! Сигнал — мой свист! Работаем!!».
Ополченцы быстро заняли свои боевые места.
Наводчики Паша и Гамзат уже определяли расстояние до целей и их ладони уже лежали на маховичках наводки орудий.
Трое гранатометчиков уже положили свои смертоносные «трубы» на броню разбитого танка.
Минометчики разместились в своих небольших, прикрытых ветками, окопах в лесополосе...
Колонна украинской военной техники приближалась...
Вот до нее осталось уже метров сто — всего ничего...
Головной танк агрессивно шевельнул орудием...
И в тот же момент командир оглушительно, по-разбойничьи, засвистел...
Раньше, чем вражеский танк успел выстрелить, ему на моторный отсек с ревом упала первая мина, раздался взрыв — и «Т — 72» окутался копотным дымом, из-под решеток вентиляции и охлаждения языки пламени... Танк встал.
В это время в сторону колонны полетели еще три мины и три гранаты из РПГ-7.
Давно «набившие руку», «прикипевшие» к своему оружию, бойцы били безпромаха — и вот уже встал поперек дороги второй танк, горели,зияя круглыми огромными отверстиями на месте вырванных башен оба передних БТРа, лежал на боку с оторванными колесами третий БТР — а несколько еще уцелевших колес еще вращались, придавая ему сходство с недораздавленным жуком...
А мины и гранаты продолжали лететь, несмотря на то, что замыкавший колонну танк открыл огонь — наугад, не целясь, лишь бы куда-то попасть.
Объезжая «КамАЗ»ы, которым гранаты «прилетели» под рамы, распотрошив мосты и двигателир и распоров баки, танк сполз на обочину — и тут же »поймал» снаряд зенитной пушки — почти в упор.
Танк встал — и тут же в борт ему ударил еще один, кумулятивный противотанковый, снаряд.
Из развороченного корпуса повалил черный дым, а затем внутри танка гулко грохнуло — и круглая приплюснутая башня, вырванная из своей опоры, перевернувшись в воздухе, с глухим железным «балам-бам» упала на доргогу.
Неумолкал и ДШК, настигая очередями тех, кто пытался покинуть свою технику и скрыться в лесополосе...
Украинская колонна была уничтожена.
Стало тихо.
«Пушкари» и мин6ометчики, гранатометчики, вернулись на блок-пост, позволили себе передохнуть, расположившись на покрышках, мешках с песком и патронных ящиках...
Кьто-то с сожалением произнес: «А кушать хочется... А нетути...».
Ему вторил среднеазиатец Гамзат — еще несколько дней назад — сборщик мебели в одном из частных предприятий, а теперь — наводчик зенитного орудия: «Собаки бешеные! Камни падут на их головы!! Кухню разбили, кто нас теперь накормит, кто даст глоток воды?!».
Замолчали...
Затем кто-то удивленно сказал: «Мужики! Кажись, тефтельками пахнет! И супчиком... Куриным... Откуда бы?».
Ему насмешливо ответили: «наверное, из мира грез, Паша! Вон, в кювете, наша каша с тушенкой лежит, ты же сам видел...».
Тот возразил: «Да нет, мужики, я ж говорю — пахнет тефтельками и куриным супчиком, да близко. А ну, схожу-ка я посмотрю, снится мне это на яву, или нет!!».
Пашка поднялся со своего ящика из-под пулеметных патронов и направился туда, откуда исходил запах.
За ним, больше — с затаенной насмешкой, чем с надеждой, пошли еще трое бойцов.
Следуя за будящими голод «кулинарными» «флюидами», бойцы, вследзаПашкой, завернули за стоящий у поста «ГАЗ — 66», обошли рзвороченную полевую кухню и увидели благообразную, добролицую старушку, сн6имающую со спины огромный туристический рюкзак.
А рядом стоял прислоненный к дереву велосипед «Украина» с навьюченными на раму сумками, из которых торчали бутылки с водой.
Старушка же, глядя на слегка оторопевших ополченцев, сказала: «я вам покушать и попить привезла, касатики! Там, в рюкзаке, в термосах — тефтелечки и супчик. Да и воду с сумок разбирайте! Ну, что же вы стали, гляделки пораззявляли?! «.
Вскоре бойцы уже лакомились домашним супом, домашними же говяжьими тефтельками плававшими в темно-янтарной, с золотистыми «линзочками» жира, подливе, разливали по одноразовым стаканчикам воду из запотевших, промороженных пластиковых бутылок... И,конечно, нахваливали их и воздавали должное заботливой старушке..
А та, сидя на мешке с песком, только приговаривала: «Да кушайте, кушайте, внучки! Я еще наварю, мне не тяжело, лишь бы били вы иродов окаянных!! Приперлись со своей Верховины, места им не хватает!!».
Командир, подумав, спросил старушку: «Матушка, а у вас на поселке эти... с Верховины... есть?».
Старушка ответила: «Да какая я вам матушка, во внуки мне и вы годитесь, и ты, командир... У нас западенских нет, а вот там, на шахте имени Дубинина, стоит рота.
Приходили на поселок, выспрашивали, высматривали...».
Старушка, говоря эти слова, красноречиво указавла рукой на ту самую шахту, у которой стояли «Грады» и танки...
Командир спросил старушку: «А как вас звать, кормилицап наша?».
Она ответила: «Бабушкой Клавдией зови — не ошибешься...» - и улыбнулась, совсем не по-старчески подмигнув командиру.
Он произнес: «Ну, бабушка Клавдия, веквас благодарить будем!!».
Затем добавил, обращаясь к бойцам: «Гамзат, Павел! Проводите нашу гостью-кормилицу, заодно поговорите на поселке с людьми, выясните, кто и что о нациках с шахты знает.
И возвращайтесь.
Сейчас четырнадцать пятнадцать.
В пятнадцать ноль-ноль, плюс-минус пять минут — жду вас назад. И расскажете, что узнали...».
Оба бойца помогли бабушке Клавдии сесть на ее велосипед и та неспешно покатила по шоссе, а ополченцы пошли рядом... Командир долго смотрел им в след...
...Гамзат и Павел вернулись, как и было условлено, через сорок минут.
Командир, взглянув на свои часы, удовлетворенно улыбнулся им и, жестом подозвав к себе, спросил: «Ну, что?».
За обоих заговорил Гамзат: «Клавдия Васильевна не врет. В поселке, особенно, на южном его краю, немало шахтеров, которые когда-то работали на шахте Дубинина, а теперь тащат с нее металл... То, как бы, их дело...
Так вот. Давеча, три дня назад, Виталий Махов и Василий Старокалинов — пошли за металлом и вернулись, не солоно хлебавши.
Увидели, как на тшахту завозят ящики, ясное дело, снарядные — мужики, кстати, в армии служили оба, ошибиться не могли... Затем приехали «Грады» и танки, мужички разглядели, что на них эмблемы укрские — и почли за лучшее по-тихому убраться. Там рядом пруд шахтный, по краю, в камышах -тропинка, вот ею и ушли...
А нацики, в тот же день, наведались в поселок — и дальше — курка, млеко, яйка... И, между делом, начали выспрашивать, кто у кого во дворе кого видел...
Ищут дураков там, где дураков нет...
Вот такие вот дела...».
Командир задумался.
Затем сказал: «Ну, ребятки, надо,значит, кормилицу отблагодарить... Гамзат, зови всех сюда и пусть внимательно слушают...».
Спустя несколько минут рядом с командиром собрались все бойцы небольшого отряда.
И тот, негромким своим голосом, рассказал: «Вот что, мужики. Все знаете, что штаб наш уничтожен и командир наш погиб. Все мы — все отряды — действуем по своему усмотрению и, дай бог, город пока держим.
Сейчас стало известно, что вражина окопался рядом с нами, на шахте Дубинина.
У них там танки и «Грады», они, кнечно, будут обстреливать город. И мы должны не дать им этого сделать.
Вот что я думаю: сразу после заката тихенько продвинемся лесополосой километра на полтора-два ближе — тогда наша артиллерия и минометы смогут добить до врага.
А поскольку, как я сказал, добить туда смогут только пушки и минометы, гранатометчики и пулеметчики останутся тут и перикроют нас,если что.
С этим все согласны?».
В ответ командир услышал: «Да, все согласны... Хоть немного ослабим обстрел города — и то уже хорошо...».
Итак, план командира был одобрен. И ополченцы начали готовиться к предстоящей атаке...
К девятнадцати тридцати вечера посеченный осколками, но уцелевший «ГАЗ — 66» тна тросе перетянул по шоссе оба орудия на нужное расстояние.
Возможно, нацисты на шахте и слышали работу автомобильного мотора, но густая лесополоса надежно скрывала приготовления ополченцев — и к двадцати часам тридцати минутам замаскированные орудия уже высунули свои смертоносные жерла из кустарника и листвы с друггой стороны лесополосы.
К этому же времени грузовик пребросил на новые позиции и минометчиков с их 120-миллиметровыми «музыкальными инструментами».
Все было готово для атаки.
Но командир не давал сигнала к ее началу.
Он молча стоял среди листвы и кустов, приставив к глазам верный бинокль.
Стоял до тех пор, пока не увидел нескольких огоньков — вблизи «Градов», на бетонной граненой бащне копра и на самом здании шахты.
Подозвав к себе Гамзата и Павла, командир сказал им: «Запоминайте — цели — копер, здание шахты, техника. Остальное атакуем по потребности и возможности...
Сделайте наводку на цели и доложите мне.».
Несколько минут спустя негромкие голоса передали командиру, что все готово.
Командир полной грудью вдохнул, выдохнул и сказал: «Ну, благодарствуй, бабуся... За землю нашу, за товарищей павших... Работаем!!».
И сейчас же первой выстрелила длинноствольная,с белыми звездочками на стволе, зенитка — и следом за этим выстрелом, на шахту, ставшую базой нацистов, обрушился ливень смерти.
Снаряды орудий и мины обрушились на копер — и он, вскоре, словно, сложился, его оползшая вниз верхушка скособочилась и окуталась дымом.
Затем пушки перенесли огонь на здание шахты, а залп минометов накрыл танки и ракетные установки...
Все пространство шахты превратилось в гремящий и полыхающий ад, в который продолжали лететь снаряды и мины, а перед забором,огораживавшим этот ад, горели разбитые «Грады» и обезглавленные танки...
С ротой нацистов, угрожавших с этой стороны городу, было покончено.
И командир негромко произнес, от имени всего своего отряда: «Спасибо тебе,бабушка Клавдия. От нас и от всей Новороссии — спасибо.
Еще один коготь ненавистному зверю вырвали...».
...А несколькими минутами ранььше, в своем доме в поселке, задремавшая, было, Клавдия Васильевна Чурсина проснулась. И, проснувшись, услышала грохот боя.
Подошла к плотно зашторенному темными шторами окну, перекрестилась, прислушалась...
И произнесла: «Видать, пошло в прок мое угощение... От чистого сердца, оно ведь, завсегда, в прок... Есть силы биться у касатиков родных... Заступись за них, святый боже...». И отошла вглубь комнаты, еще раз перекрестилась у висящей на стене небольшой иконы Христа-Спасителя...
… Утром к блок-посту командира Бердыша подъехала колонна военной тезники под флагами Новороссии.
В колонне было несколько установок «Ураган» и четыре танка «Т — 72».
Из головного танка, откинув башенный люк, вылезли два человека — и вних ополченцы и их командир узнали командира из соседнего города — человека, который носил позывной «Брест» и того, которого они считали погибшим - командира городского Ополчения.
Тот подошел к их командиру — и пожал ему руку — крепко, по-братски...
Сказал: «Вот, будем бить врага новым оружием... Пусть не думают, чтол, раз разбили исполком — то и нас разбили. Мы живы и за нами — родной город, родная Новороссия.
А тебе, командир — особое слово благодарности. Бойцы из батальона «Восток» видели твою работу. Они сейчас на шахте трофеи собирают.. Спасибо тебе говорят...».
Командир Ополчения улыбнулся.
И троекратное «Ура!!» разнеслось над блок-постом...