без названия

Останавливаю машину. Не то что бы пыльная заросшая дорога совсем закончилась, но мне показалось, что этого достаточно. Не знаю, хватит ли бензина на обратный путь и есть ли деньги с собой, чтобы заправиться. Некоторое время не глушу двигатель. Не знаю почему, не хочу. Ничего не хочу. Вокруг меня Украина. О, нет, я никогда не был там. И здесь нет ни капли политики. Ноль этой грёбанной политики. Всё дело в цвете. В цвете, понимаете? Вокруг меня золотится рожь и на горизонте сливается с чистым глубоким небом, будто это флаг той красивой страны. Вдалеке должна показаться чудесная девица в вышиванке и с венком из ромашек на голове. Должна запеть песню на мове. Впереди меня всё сине-желтое, позади меня всё сине-желтое. Слева и справа тоже всё сине-желтое покуда я вижу.

Хлопаю дверцей и иду как можно дальше по пояс во ржи. Нет, не над пропастью. Уже не жарко, рубашка не липнет к телу, но брюки и туфли быстро пачкаются. Гнус не кружит над головой. И не слышно ни черта. На ходу отрываю стебелек и зажимаю его зубами. Останавливаюсь, мгновение думаю, закрываю глаза и делаю самый глубокий вдох.

Итак, я молод, напуган, раздражен, одет как телохранитель, и мой психолог советует мне кричать. Серьезно, есть такой метод. Мой психолог говорит, что это поможет мне избавиться от стресса. Или так, или я кинусь на какого-нибудь прохожего на улице и побью его. И проблем станет только больше.

Знаете, я делаю то, что он говорит. Кричу. И то, что меня никто не услышит, в этот раз мне нравится. Странно всё это. Кричу ещё: второй раз, третий. В горле больно першит. Почему-то мне хочется продолжать, хотя я ничего не чувствую, мне не становится легче. Стараюсь кричать громче. Ещё громче. Почему? Да потому что я, нахрен, могу это делать. Если у вас есть ноги, то вы должны бегать по утрам. Если у вас есть член, вы должны трахаться. Если у вас есть рот, то вы должны кричать. Думаете, перед смертью вам будет за что-то стыдно?

Крик надрывно срывается, и меня тошнит. Похоже, увлекся. Мой психолог ничего не говорил об этом. Сначала это происходит болезненно, спазмами, но потом меня как по маслу выворачивает наизнанку. Выворачивает высокими волнами, одна за другой. Как пульс. Это странно и пугает, но потом я стараюсь выблевать как можно больше из себя.

Я выблёвываю своё счастливое голубоглазое детство. Деревянную песочницу у дома и голубой скрипучий, как телега, трехколесный велосипед. Свою школу буквой «п», все надежды, которые возлагали на меня родители. Своих друзей, которые не могли разобрать, что я говорю. Помню их молодыми, только по фото. Ту чёрную суку, которая меня напугала и из-за которой я всю жизнь заикаюсь. Ту суку, которую я полюбил первой. Всех её друзей. Тоже только по фото. Выблевываю каждый литр паленого алкоголя, что я выпил до своего совершеннолетия, а выпито было море, поверьте. Выблевываю каждый кубический сантиметр той спившейся деревни с её звездными тихими ночами и скрипучим так, что слышно за десяток километров, снегом.

То, что из меня льется на желтые стебли белое, как если бы я перебрал дешевого пива в четырнадцать лет. Надеюсь, вы не понимаете о чем я. Если вы все же напивались до полусмерти дешевого пива в четырнадцать лет, то знаете, как много может выблевать человек. Куда больше, чем можно представить.

Я выблевываю университет, который закончил. Не то, чтобы там было плохо, пожалуй, там было лучше всего, но я выблевываю его на всякий случай. Нельзя прочистить желудок наполовину. Выблевываю свою глупую работу. Не знаю, зачем она мне. Своего раскрасневшегося начальника с толстыми, как сосиски, пальцами и вспотевшей шеей. Купи ты уже себе рубашку с воротником на размер больше, дебил. Мне плевать на него и на то, что он мне говорит. Своих тупых коллег. Их пятиминутки на покурить и попить чаю. Будильник, который звенит в шесть. Выблевываю каждую копейку своей нищенской зарплаты. Банковскую карту и все её реквизиты.

Становится сложнее. Я пихаю два пальца в рот и давлю на язык как можно глубже. Когда этого недостаточно, пихаю третий палец. Здесь очень важно правильно дышать. Не стоит вдыхать, когда блюёшь. Не уверен, но мне кажется, что так можно захлебнуться. Наверняка, можно, я слышал о таком.

Я выблевываю этот депрессивный город с черными глазницами у домов. Он плохо предназначен для жизни. Эти пробки, эти переполненные опаздывающие маршрутки с толстыми потными некрасивыми людьми. С их шубами и шапками. Эти ямы на дорогах. Машины и их владельцы. Заполненные, как уши бродячих собак блохами, парковки, платные парковки с дурацкой системой оплаты. Выблевываю эвакуаторы. Очереди на заправке. Цены на бензин. Выблевываю всех коммунальщиков до последнего мигранта в рыжей жилетке с метлой, мусорные баки, которые не вывозят неделю. Дорожные службы, которые не успевают расчистить выпавший в декабре снег. Выблевываю каждую плешивую собаку этого города и каждого зоозащитника. И каждого собачника, что не надевает намордник на своего пса и спускает его с поводка. Каждого, кто не убирает дерьмо за своим псом. Каждое пьяное животное, которое трупом лежит вдоль забора на любой праздник. Выблевываю каждого местного на районе алкоголика, который считает допустимым начать со мной разговор. Выблевываю тех, кого в этот город не звали. Самого себя, меня сюда тоже не звали.

Вообще, если позволите дать вам совет, то пейте вишневый сок. Его одинаково приятно и пить, и блевать.

Я выблевываю из себя государство и все его символы. Двуглавый герб, все строчки гимна. Президента, Думу и всех губернаторов и мэров. Выблевываю всех чиновников до самой последней бляди в паспортом столе. Выблевываю войну в Украине, на хрен войну и тех, кто там воюет! Если ты взял оружие и пришел в чужую страну, я выблевываю тебя сегодня в этом поле. Выблевываю патриотов и солдат. Выблевываю марши строем, и блюю цветом хаки. Выблевываю телевидение с рябью и газеты с дешевой краской. Пропаганду. Выблевываю голубые экраны. Всех знаменитостей и скандалы желтых полос. Всех телеведущих и полуголых эстрадных исполнителей. Все тарифы, налоги, платное образование и платную медицину. Все справки, копии чеков, очереди в окошко кассы, печати, подписи и договоры. Меня тошнит от всего этого. Блюю целым ворохом бумаг, они разлетаются по ветру.

Не блюйте на асфальт или бетон. Забрызгаете ботинки. Всё приходит с опытом.

Выблевываю этих людей, которые смотрят в стол всю свою жизнь. К кому-то пристают на остановке – куда смотрят остальные? В свои ботинки. Я выблевываю эти ботинки. Выблевываю хамов, которые не пропускают на перекрестке. И тех, кто не мигает аварийкой, когда пропускают их. Выблевываю очереди в супермаркетах, тех, кто ругается в очереди, тех, кто лезет без очереди, тех, кто впереди меня в этой очереди, самого себя в этой очереди. Выблевываю каждый товар этого супермаркета. Полуфабрикаты, куринные грудки, брокколи, чипсы, пиво, пиццу, хлеб, молоко. Всё по очереди. Соседей, картонные стены, низкие потолки. Подъезд, все пять лестничных пролетов, каждую ступеньку. Погоны, мигалки, ксивы, белые халаты и школьные тетради. Выблевываю круглосуточные аптеки и таблетки всевозможных цветов, которые я пил. Тримипрамин, пиразидол, анафранил. Их так же много, как и выпитого алкоголя. Выблевываю оборванные объявления на остановках: сдам, продам, куплю. Пропал ребенок. Пропала собака. Рекламы на остановках. К нам едет очередной придурок, в таком-то клубе, билеты по такому-то номеру. Выблевываю кресты, хиджабы и звезды Давида. Все радужные флаги и все коловраты. Выблевываю разговоры. Вокзалы, туалеты, половые тряпки. Выблевываю всю грубость, всю ненавсить, всю глупость, что могу выскрести из своего желудка. Всё насилие, все измены и предательства. Всю ложь, всю алчность и жадность. Всё паскудство. Всю вульгарность, всю быдловатость. Всю мелочность. Использованные презервативы. Всё, что только могу. Выскребаю себя изнутри, как скребут ножами заколотую свинью.

Пячусь назад, как рак, подальше от лужи рвоты, ноги трясутся. Да, когда тебя тошнит, тебя трясет всего. В бессилии падаю навзничь. Когда удается отдышаться, открываю глаза. Я надолго уставился в небо. Она кажется ярче. Вытираю рот рукавом и ещё немного лежу.

02.02.2015