Копейка

Вчера в автобусе я нашел золотой медальон. Он лежал под сиденьем, на котором помещалась толстая женщина в красном платье. На протяжении семи лет я видел ее ежедневно в этом автобусе, но никогда не разговаривал. Когда я нагнулся, чтобы поднять медальон, она спросила, зачем я лезу под сиденье. Я сказал ей, что поднимаю блестящую копейку, которая выпала из переднего кармана моих потертых джинсов. Она заявила, что ничего не могло выпасть из переднего кармана моих потертых джинсов и что эта якобы моя блестящая копейка давно уже лежала на полу автобуса. Я уверил ее, что даже если эта копейка и в самом деле лежала на полу автобуса и раньше, тем не менее она была моя. Я узнал эту копейку по ее особому блеску. Она поверила моему объяснению и с глубоким вздохом спросила, не буду ли я так добр и не покажу ли ей свою копейку.
Я быстро засунул медальон глубже в передний карман моих потертых джинсов, давая понять толстой женщине в красном платье, что в мире осталось не так много блестящих копеек и я отнюдь не хочу потерять свою. Я видел, что ее одолевало любопытство, но она молчала пока автобус не доехал до пересечения ул. Гоголя с Городецкой, тогда она отрыла свой ярко-желтый ридикюль с непомерно большой застежкой и тихо ахнула. Я спросил ее, почему она ахнула, заглянув в свой ярко-желтый ридикюль с непомерно большой застежкой, но она продолжала молча смотреть внутрь. Наконец медленно, но решительно посмотрев на меня, она сказала, что только что заметила, что потеряла свою блестящую копейку и не буду ли я так добр, не выну ли из переднего кармана своих потасканных джинсов блестящую копейку, которую подобрал на полу автобуса, чтобы она она убедилась, не ее ли это копейка. Я моментально ответил, что нет никакой нужды показывать мою копейку – нет никаких шансов на то, что это ее копейка, хотя бы потому, что непомерно большая застежка ее ярко-желтого ридикюля издает громкий щелчок, когда ее открывают, а я не слышал ничего подобного на протяжении всей поездки. Она снова согласилась со мной, сказала, что наверное потеряла свою копейку раньше и попросила извинить за назойливость. Я сказал, что тут нечего извинять, и пошутил, сказал, что хотя копейки и не растут на деревьях, но их можно найти под деревьями во время прогулок с псом, надо только внимательно смотреть под ноги.
До самого проспекта Руставели толстая женщина в красном платы молчала, пока наконец я не спросил ее, где бы она могла потерять свою сверкающую копейку, которая выпала из ее ярко-желтого ридикюля с непомерно большой застежкой. Она тяжело вздохнула, задумчиво открыла свой ярко-желтый ридикюль, при этом его непомерно большая застежка издала характерный щелчок, и вынула оттуда розовый кружевной платок, которым стала вытирать блестящие капли пота, выступившие на ее лице. Эту копеечку, - в конце концов сказала она – я потеряла давным-давно и хотела посмотреть на вашу, думала, она хоть напомнит мне мою. Затем она извлекла из своего ярко-желтого ридикюля старый черно-белый снимок с растрепанными краями и молча протянула мне фотку. Я взял старый черно-белый снимок с растрепанными краями и посмотрел на него. На нем была девочка с аккуратно заплетенными косичками, ее лицо печально, она старалась улыбнуться.
Толстая женщина в красном платье снова взяла розовый кружевной платок и вытерла блестящие капли пота, выступавшие на ее лице. Потом она сказала мне, что девочка с аккуратно заплетенными косичками на черно-белом снимке с растрепанными краями это она сама. Она объяснила мне, что отдала эту фотку своему отцу, когда он дал ей сверкающую копеечку, чтобы она на время забыла, что он уходит. Отец сказал, что будет хранить снимок до тех пор, пока его создатель не призовет к себе, и она пообещала так же хранить блестящую копейку. Она сказала что хорошо помнит свою копеечку, ее сияние было особенным, как сияние отцовского лица, когда они увезли его на коричнево-зеленом автобусе ПАЗ. Она взяла розовый кружевной платок, которым вытирала блестящие капли пота, и промокнула им настоящую слезинку, скатившуюся из ее левого глаза. Потом она сказала мне, что они прислали ей эту фотку в следующем месяце.

Я вернул ей ее черно-белый снимок с растрепанными краями потому что автобус подходил к моей остановке. Она взяла фотку с глубоким вздохом и положила ее вместе с розовым кружевным платком в свой ярко-желтый ридикюль с непомерно большой застежкой, издавшей характерный щелчок, и поблагодарила меня за то, что выслушал ее печальную историю. Она сказала, что всегда думала, что я хороший человек. Я закатил глаза и сказал, что был счастлив выслушать такую трогательную историю.
Когда я сошел с автобуса, подождал, пока он скроется из вида. Потом я вынул из переднего кармана моих потрепанных джинсов медальон, который я нашел в автобусе на полу под сиденьем толстой женщины в красном платье. Я открыл его и из него выпала сверкающая копейка с датой 1946, и с тех пор я никогда не встречал эту толстую женщину в красном платье.