Ну что вы готовы?

Узкий грязный переулок встретил Густава Година странными шорохами и рваной темнотой, в которой угадывались силуэты строений и мусорных ящиков возле стен. Освещенный лишь отблеском фонарей близлежащих улиц он походил на трещину, царапину на теле города заполненную грязно – желтым гноем. Запах перепревшего мусора смешивался с приторным запахом бродячих собак, наполняя воздух неповторимым ароматом, от которого хотелось заткнуть нос, рот, а заодно и закрыть глаза, так, на всякий случай. То, что в переулке, под мусорными баками живут собаки, Густав понял сразу. Обостренный слух улавливал вполне определенные шелестящие звуки. Бездомные животные остервенело скребли себя лапами, напрасно пытаясь избавиться от кусающих блох .
«Ты должен обязательно пройти через этот переулок», - вспомнил он слова лысого таксиста остановившего автомобиль у темного проема. Поднимая стекло, тот добавил: – «Это как гребенка, вычешет тебя до самой глубины, пройдешь и ты у цели».
Густав Годин – мужчина лет сорока, худощавый, высокого роста, вынул руки из карманов куртки и сжал кулаки. Он был готов ко всему. В этой темноте можно ожидать чего угодно, собаки не самое худшее, что могло таиться в глубине переулка. Он ступил на влажный асфальт покрытый клочьями бумаги и целлофановых кульков, и зашагал по направлению светлого прямоугольника обозначившего противоположный выход. Обитатели зловонного места настороженно встретили пришельца, человек всегда опасен, ночью он опасен вдвойне. Собаки, готовые в любой момент скрыться, мрачно наблюдали за человеком, идущим мимо по узкому переулку. Они отлично выдели заостренные носки туфель способных больно ударить зазевавшегося пса. Но в этот раз никто не проявил агрессивности. Человек спокойно прошел по хлюпающей мостовой и вышел на неширокую улицу, освещенную желтыми фонарями. Тяжелый ядовитый свет обволакивал стены домов и деревья, превращая их в единое целое, готовое раздавить все вокруг.
Густав остановился у ближайшего фонаря и, пошарив в кармане, достал небольшой клочок бумаги, переданный ему таксистом во время последней поездки. Разворачивая, поднес его к глазам и прочитал номер дома и квартиры. 1605/ 50а - четко написанные цифры заканчивались знаком в виде лежащей восьмерки. Это был символ Харонов, обозначавший одновременно бесконечность и нескончаемую ленту Мебиуса. Вечность и ее парадокс. Мужчина оторвал взгляд от мятого клочка и посмотрел вперед. Цель была близка. На противоположной стороне улицы, на стене старого обветшалого дома виднелось первое число записки, под которым зиял проем входа. Наконец он здесь.
Никогда Густав не был так близко к исполнению своего желания. Последняя цепочка событий, четко выстроенная в определенной последовательности, давала надежду и порождала чувство некоторой неопределенности. Разговоры, высказанное полусловом желание, брошенный в выцветший почтовый ящик конверт, таксист со своими мрачными шутками, грязный переулок и, наконец, записка. Это конец поисков? Возможно. А возможно и нет. Найти Харона – перевозчика в неведомый заманчивый мир стало необычайно трудно. Привилегированный когда-то класс, стал изгоями, людьми, вечно скрывающимися в полумраке своих комнат – лабораторий. Никто, никогда не рассказывал о встрече с Хароном. Его можно было увидеть всего один раз, или не увидеть вообще. Конечно, они были людьми, но окруженные ореолом таинственности, прикрытие ширмой невероятной конспирации, хароны превратились в существа не менее мифические, чем их теска и прародитель, греческий Харон – перевозчик душ умерших через подземный Стикс.
Лет десять назад в жизни людей произошло событие, полностью перевернувшее все моральные и социальные устои обветшалой, загнанной в глухой угол человеческой цивилизации. В те далекие времена, не по времени, а по смыслу, на Земле в первый и последний раз появились дарки – существа, которых можно назвать инопланетянами, если верить в то, что все живут на планетах. Можно, но вряд ли это соответствовало действительности. Современный человек ничем не отличается от своего далекого и дикого сородича. Только первобытный человек все непостижимое объяснял действиями богов, а мы вешаем ответственность на инопланетян. Откуда они появились, никто так и не узнал. Дарки не смогли объяснить этого. У многих сложилось впечатление, что пришельцы и сами не знали, или земными понятиями объяснить не представлялось возможным. К тому – же они не обладали даром речи, и желанием общаться тоже.
В один из последних весенних дней, трое дарков появились в небольшой мексиканской деревушке в горной местности штата Герреро. Они спускались по крутому склону, удивленно разглядывая окружающую местность. Впрочем, круглые немигающие глаза всегда излучали удивление и потрясали людей своей внешней наивностью. Казалось, дарки удивлялись всему, даже своему виду.
Сначала они шли по каменистой тропе, подпрыгивая, словно боясь провалиться сквозь поверхность дороги. Затем пошли более уверенной походкой. Несколько раз самый маленький из них останавливался, приседал и начинал ощупывать камни на дороге. Затем, постучав одним из них себя по голове, он заинтересовался подошвой своей ноги. Создавалось впечатление, что он видит ее впервые, и она вызывала у него не меньший интерес, чем окружающий его мир.
Дарки, двуногие существа походили на людей, те же пропорции и части тела, похожие движения. Местные жители, завидев издали идущих, сначала приняли их за подвыпивших мексиканцев, так странно они двигались. Лишь когда те приблизились, стало понятно, что это не люди, вернее не совсем люди.
Дарки вошли в деревню и с удвоенным энтузиазмом продолжили изучение окружавшего их мира. Доходило до смешного. Они засовывали головы в корыта, в которых местные крестьянки мыли детей, одновременно стирая одежду, и резко выдыхали воздух. Вода пенилась, бурлила и дарки с интересом обмазывали себя мылом. Наигравшись, словно дети, пришельцы взялись за изучение построек, предметов скудного быта и местных обитателей. Они бесцеремонно ощупывали все, что попадалось им на глаза и под руки. Дети им не попались, юркие создания быстро покинули свои корыта и отбежали на безопасное расстояние. Там уже находились, сжимая руки в карманах мужчины и пожилые женщины. Даркам достались для изучения женщины, стойко защищавшие отмокающую в корытах одежду. Самый маленький из них, с интересом изучавший недавно свою подошву, взял одну из женщин за руку и начал сравнивать цвет и мягкость ее кожи со своей, белой и мягкой. Темная и огрубевшая кожа женщины пришельцу понравилась больше потому – что через мгновение его руки, ноги и все тело приобрело такой же цвет. Что там с упругостью никто не знал, подходить и тем более дотрагиваться до дарков никто не проявил особого желания. Превращение случилось так неожиданно, что женщина вырвала руку и громко закричала, ей показалось, что сам дьявол стоит перед ней. От резкого движения грудь пышнотелой мексиканки качнулась и привлекла внимание чудаковатого исследователя. Он протянул руки и положил ее на мягкую округлость, чем просто взбесил стоявшего недалеко мужчину. Женщина тоже хотела взбеситься но, посмотрев в удивлённые круглые глаза, решила повременить. Мужчина не был настолько толерантен, он схватил ружье и стал кричать, угрожая жестокой расправой. Чужак удивлено продолжал таращить глаза, не понимая, что от него хотят. Человек с ружьем вряд ли соображал, чего он хочет, его речь в основном состоялась из угроз и ругательств. Чужак опустил руки и направился к кричащему мужчине, его заинтересовала винтовка, и он решил ее отобрать. Мексиканец понемногу отступал и вскоре уперся в стену. Это придало ему больше храбрости и он, выкрикнув «Стой», - поднял ружье к лицу. Пришелец не обратил никакого внимания и продолжал приближаться. Этого не стоило делать, впрочем, и разъярённому мужчине не стоило стрелять в необычного гостя. Выстрел прозвучал и дарк упал на землю. Его тело рассыпалось на куски, каждый из которых превратился в крошечного человечка. Существа забегали вокруг, напугав до смерти застывшую толпу. Люди бросились врассыпную, они бежали, а у них под ногами путались маленькие человечки.
К вечеру в деревню прибыла полиция, взвод солдат и представители местной и не местной власти. Журналисты толпились на окраине, ближе их не пускали. Дарки спокойно сидели в центре деревни, включая и набегавшегося в разных направлениях малыша, и жевали штаны, выловленные из ближайшей лоханки.
Солдаты с ружьями в руках неуверенно подошли к сидящим существам, и командир, храбро прячась за их спины, громко закричал в мегафон, требуя сдаться. Дарки, не обращая внимание на эту возню, продолжали свою странную трапезу. Они спокойно дали себя связать и проводить к ближайшему грузовику. Разместив дарков в железном фургоне, колона направилась к ближайшему городу. В пути автомобили несколько раз останавливались. Из машины, следовавшей за фургоном, то и дело сообщали, что дарки вышли из автомобиля и что – то ищут на обочине. Действительно, пришельцы, совершенно свободно проникнув через стальной кузов, теперь ползали в канаве, разглядывая придорожную гальку. Их поднимали и снова помещали в фургон. Но связывать дарков не стали, это уже не имело смысла.
В городе пришельцев разместили в городской больнице. Местный врач высказал мнение, что они могут быть заразными и угрожать человечеству неизвестными болезнями и предложил поместить дарков в инфекционные боксы. Все присутствующие со страхом переглянулись и поспешно согласились. Действительно, пришельцы производили впечатление не совсем здоровых людей. Спихнув дарков на перепуганных врачей, конвой срочно отправился обеззараживать себя спиртом в ближайший бар.
Когда дезинфекция была в самом разгаре, из больницы начали поступать разноречивые сведения о пришельцах. Говорили такое, что у многих сомбреро стали дыбом. Местные жители впервые добровольно предпочли больницу забегаловкам, и не пожалели об этом.
Огромная толпа собралась возле здания инфекционного отделения и с интересом наблюдала за происходящим внутри. Да – да, все прекрасно смогли видеть то, что неизгладимыми воспоминаниями осталось в памяти. Стены больницы превратились в стекло и уже не скрывали непонятных действий пришельцев. Тела дарков постоянно менялись. То они были похожи на столы и стулья, то превращались в деревья, раскачивающие оранжевыми кронами, но чаще они все – же напоминали людей. Перепробовав себя в виде всевозможных предметов и живых организмов, пришельцы успокоились и уселись вокруг стола в центре палаты. Странно, их стало шестеро. Откуда взялись еще двое, никто не заметил. Некоторые высказали предположение, что чужаки размножаются делением надвое, на что врач, указывая на заполнявшиеся дарками другие боксы, сказал «Не делением, а отделением», и нервно засмеялся. Действительно, количество пришельцев увеличивалось с ужасающей быстротой. Все, затаив дыхание, ждали что произойдет после того как больница заполниться дарками. Некоторые нервно посматривали назад в поисках безопасного пути отступления, но никто не уходил.
Дарки, увеличившись до объёмов больницы, прекратили свое странное размножение и вознаградили землян за ожидание. Они подняли вверх руки и в воздух стали струиться серебристые потоки, собирающиеся в облако над больницей. В облаке стали возникать удивительнее картины. В воздухе колебались очертания чудесных лесов, широких лугов и удивительно уютных домиков, манивших к себе первозданной чистотой. Это был мир – мечта, мир – призрак, мир удивительно доступных воздушных замков.
Пришельцы разом опустили руки и видение исчезло. Из облака посыпалась серебристая пыль, оседавшая на строения, деревья и людей. Попадая на стеклянные стены больницы, пыль превращала их в зеркала. Дарки подходили к ним, дотрагивались к поверхности, и бесследно исчезали. Не прошло и десяти минут, как больница оказалась пустой. Пришельцы пропали, остались лишь зеркала, темная поверхность которых, была усеяна серебристыми точками.
Люди, невольные свидетели чудесного исчезновения, почувствовали необычайный прилив сил и необъяснимую радость. В едином порыве они приблизились к зданию и заглянули в зеркала. Там был мир – чужой и близкий, там была вселенная усеянная звездами по которым, прыгая, словно по кочкам, удалялись дарки. Люди дотрагивались к стеклянной поверхности и пропадали. Они уходили вслед за пришельцами. Через полчаса в больнице и ее окрестностях остались лишь единицы, не поддавшиеся общей эйфории, они то и сообщили миру об удивительном происшествии изменившим мир.
В целях безопасности здание было разобрано на отдельные зеркала, порошок собран и лишь только опустевший городок напоминал о недавних событиях. Определенные силы попробовали сохранить все в тайне, но было уже поздно. Человечество получило в свои руки удивительный и не вполне понятный инструмент. Как с ним управляться никто не понимал, но мир там, в глубине манил к себе с необъяснимой силой. Вот тогда и назвали пришельцев оставивших странный подарок – дарками. Они подарили людям мир надежды, необъяснимый и вполне понятный, заманчивый и пугающий, но мир таинственной глубины, сравнимый лишь только с глубиной человеческих душ.
Около года зеркала, которые, по сути, зеркалами не были, и порошок тщательно изучали, но узнать состав и понять принцип действия не смогли. Любое стекло посыпанное порошком становилось зеркалом, проходом в иной мир. Через него могли проходить только люди. Другим живым организмам и предметам зазеркалье оставалось недоступным. Ученым также удалось увеличить количество порошка под воздействием определенного излучения. Это открытие изменило ход человеческой истории.
Куда исчезали люди, никто не знал, ни один человек из «звездного мира» не вернулся, но все, почему-то, были уверены – там вселенная счастья и покоя, мир исполненных желаний. Этим решили воспользоваться. В мир грез отправлялись все желающие. Огромные доходы, неплохие поступление в государственную казну удовлетворяли всех. В мир дарков бесплатно отправляли преступников, инвалидов, стариков и больных – государство решало свои проблемы с перенаселением. Так продолжалось несколько лет, но разразившийся кризис протрезвил человечество. Оказалось, что на Земле осталось меньше миллиарда людей, и те в основном дети, представители среднего класса, и государственные служащие. Нехватка рабочих рук, отсутствие желания учиться совершенствоваться, стремиться к достижениям исчезло. Человечество стало похоже на пассажира, с нетерпением ждущего своего поезда. Вот именно в это время практически повсеместно были запрещена любая деятельность, направленная на переселение в зазеркальный мир. Зеркала и порошок были уничтожены, немногие образцы хранились в тайных местах.
Хароны появились одновременно с запретом. Они сохранили образцы порошка и в своих тайных лабораториях производили его в небольших количествах. Это давало им возможность продолжить переселение в тайный мир, но это уже была опасная работа. За нее полагалась смерть или пожизненное заключение, впрочем, немногих харонов удалось судить. У каждого была возможность уйти от закона в полумраке своих зеркал.
Перебирая в голове все, что знал о перевозчиках, Густав пересек пустынную улицу и, не останавливаясь, углубился в вязкую темноту проема. Оказавшись во внутреннем дворике, мужчина поднял голову, всматриваясь в разноцветные световые ряды окон. За каким из них находиться заветная комната он не знал. Впрочем, этого не знал никто, иначе перевозчика уже здесь не было.
Годин перевел взгляд на окна первого этажа и, определив на глаз количество жильцов, удивился. В небольшом доме не могло быть квартиры с номером 50. Но в записке четко была указана именно эта цифра. Куда же идти? Густав понимал – спрашивать бесполезно, да еще вечером. Никто не даст вразумительного ответа. Возникнет ненужная настороженность жильцов, начнутся расспросы и предположения. Это не решит проблемы, но сможет повлечь за собой ряд новых.
Мужчина вспомнил многозначительные слова таксиста, когда тот передавал записку во время пути. «Прочитаешь правильно записку в темноте, найдешь что ищешь». Густав еще тогда, пряча клочок бумаги в карман рубашки, подумал о чтении в темноте. Он спросил об этом водителя, разглядывая в скользящих бликах светлое пятно его лысины. Таксист проворчал, и махнул рукой в сторону, так и не дав ответа.
«Читать в темноте, разве это возможно? В темноте искать трудно… Искать в темноте. Вот оно». Годин осмотрелся. Ближайшие углы двора растворились во тьме. Ощупывая стену, Густав осторожно двигался в направлении гипотетического угла. Рука натолкнулась на металлический прут. Мужчина провёл по нему ладонью. Это была лестница. Годин поднял ногу и ощутил ступеньку. «Раз» - отметило сознание по привычке. Густов всегда непроизвольно считал ступеньки. Через минуту мужчина был уверен – ему нужна пятидесятая перекладина. Вот и она. Нащупав ногой выступ, он оказался возле узкой двери, за которой струился слабый свет. Открыв ее, Годин оказался в тесном слабо освещенном коридоре ведущему лишь к одной двери. Мужчина постучал и услышал короткое и скрипучее «Да». За дверью оказалась небольшая комната, заставленная высокими старинными шкафами. На противоположной стене висела репродукция картины. Выцветшие кентавры скакали по серо – зеленому лугу. Под картиной на табурете, скрючившись, сидел харон. Маленький старичок с седыми волосами и длинными костлявыми руками снова проскрипел «Да» и уставился немигающими глазами на гостя. Пристальный взгляд был неприятен, но Годин и не ожидал радушного приема.
- Вы принесли деньги, - сказал старичок, и было непонятно спрашивает он, констатирует факт или говорит дежурную фразу. Он указал на стул возле себя и добавил, прожевывая слова, - садитесь перед дальней дорогой.
Густав Годин подошел и протянул пакет с деньгами. Там была большая сума, все, что выручил мужчина от продажи своего имущества. Впрочем, денег было не жалко, и это необычно успокаивало. Старичок взял деньги и небрежно бросил пакет на стол. Густав сел на расшатанный стул и спросил.
- А она действительно дальняя?
- Дорога, с которой не возвращаются - всегда дальняя, даже если она всего два метра глубиной.
- Ну и сравнения у вас. Вы что же не верите в чудесный мир зеркала?
- Конечно верю, мне по должности положено, - проскрипел хараон и противно захихикал, - когда в чем то убеждаешь остальных, то рано или поздно и сам поверишь в то что говоришь.
- Это не ответ, - резко проговорил Годин, начинавший сомневаться в правильности своего решения. Именно сейчас ему так хотелось поддержки, убедительных слов, дружеского соучастия, но всматриваясь в лицо старика, понял – ничего похожего он здесь не получит.
- Э, да Вы колеблетесь, - проговорил харон мгновенно став серьезным. Его колючие глаза изучающе сверлили собеседника. – Что не все еще потеряно в этом мире? Есть держалки и привязи, или это просто так, для успокоения?
Годину стало неудобно, прежде всего, перед собой. Он смалодушничал, в нем пробудился страх, и начинала грызть нерешительность. И все же он был немного зол на старика. Ну что тому трудно сказать несколько добрых слов, поддержать в ответственные минуты. Харон, казалось, услышал невысказанный монолог. Он повернулся к свету, отчего тени морщин на лице стали плотнее, и неторопливо заговорил.
- Я не буду вас успокаивать, я не умею этого делать, да и не к чему. Единственное я могу сказать, что я очень стар, старше чем выгляжу, старше чем могу себе представить, не по возрасту, по мыслям. Мне скоро пора в путь, как и вам, и я продолжаю надеяться что меня, как и вас, как и тысячи тех, кто ушел в мир грез ждет блаженная неизвестность, и я хочу с ней встретиться. Я очень хочу, а вы?
Годин не знал что ответить.
- Ну что вы готовы? - услышал Густав вопрос после недолгой тишины сопровождавшей его спутанные мысли. Слов не нашлось, и он просто кивнул головой.
Старик поднялся и жестом пригласил Густава к обшарпанной двери, за которой, казалось, таился лишь мир сырости и шороха мышей. Годин поднялся и с чувством всевышней отрешенности подошел к увеличивающемуся темному проему. В комнате за ним, посредине, находилось серебристое зеркало, настолько чистое и заманчивое, что окружающие его предметы казались еще более убогими чем они были на самом деле. Колеблющаяся поверхность высасывала из земных предметов их энергию, сущность и радость бытия. Густав Годин ожидал увидеть в зеркале желанный мир но не увидел НИЧЕГО. Там, в глубине было только зеркало, зеркало в зеркале и все.
- Ну что вы готовы? – снова, словно издалека послышался вопрос.
- Да, - выдавил из себя Годин, и ступил в призрачную поверхность.
Волны радости и отчаянья окутали мужчину противоречивыми волнами, и он очутился в комнате с серебристыми стенами. За спиной, немного слева стоял харон. Казалось он немного постарел если это еще было возможно. Его глаза вопросительно смотрели из глубоких западин, словно из колодца. Затем лицо приобрело гадливо снисходительное выражение и проговорило:
- Ну что вы? – это был вопрос червя приглашавшего навозную жижу проследовать вовнутрь. Густов с отвращением ступил в глубину зеркала.
Он стоял посреди комнаты висевшей в бездонном колодце и качающейся от невидимых колебаний. У стены извивалось сморщенное чудовище с трудом напоминавшее человека. Казалось сама вечность наполняла его дряхлое тело. Но это был человек, это был харон, или то чем он стал. Существо скрепя, словно старый замок в еще более старых дверях проговорило слишком вопросительно:
- НУ ЧТО? – вопрос вопросов без ответа ответов. «НУ что», «вот и ВСЕ», конец привычных ответов и вопросов, лишь истончившаяся поверхность зеркала, даже не зеркала, истончившаяся поверхность миров, непроизвольно фильтрующая привычные понятия. Годин перестал себя видеть, но он знал, что существует и он здесь у этой грани миров, за которым НЕЧТО. Густав ступил в это Нечто.
Существо с планеты Земля окутал таинственный мерцающий свет. Это была вселенная заполненная вселенной. Она вывернулась наизнанку и спросила:
- НУ?
Слова закончились. Остался только их смысл, и этого было достаточно, как , как и мира, окружающего существо с далекой планеты, затерявшейся в безграничном пространстве.