Последствие греха

Эта история ножом полоснула сердца всех, кто имел к ней отношение. Я бы не решился рассказать об этом кому-то ранее, но, понимаю, если я поведаю, то мне на душе будет легче.
Наш друг Акула, как мы его звали, жил в четырехкомнатной квартире, это недоступная роскошь в то время для многих, но не для него, ведь родители Генки Акулова были какими-то важными шишками в городской администрации. «Акулья» квартира была на зависть всем, большая просторная и если гулять там, то лучше места и не найдешь.

Мы тогда молодыми были совсем, только школу окончили. Я - Аркадий Сабельников, среди друзей самый обыкновенный и неприметный. Сашка вечный балагур и баламут – «Весельчак С.», как мы его прозвали. Димка Сидоров, худенький, спокойный и очень добрый парень. Димка дружил с Верой Петушкиной, а я с ее подругой Лерой. Все мы были закадычнейшими друзьями, и в своей компании вели себя будто школьники, устраивая друг другу всякие нелепые розыгрыши. Работали и учились мы в разных местах, но собирались по-прежнему вместе.

И вот мы все встретились в один из летних вечеров. Угощения на столе хватало, а вина еще больше, можно сказать с избытком. Парни взяли для себя стандартное в те годы вино «Варну», девчонкам купили послаще – «Тамянку». Ели, выпивали, танцевали и прыгали под музыку, а темп задавал грохот ударника «Boney M». В общем, шумно и весело, как полагается у молодёжи.
Димка мелкий и тощий как вобла весной, опьянел быстро. Он всегда напивался, когда праздник был еще в самом разгаре. В школе Димка постоянно ходил голодный, нам всем было жаль его. Акула делился с ним своими талонами на завтраки в школе. Да и я бывало (грешен, признаюсь) на переменах вытаскивал эти талоны у девчонок из портфелей и отдавал ему. Он, конечно, об этом не знал, иначе никогда не взял бы их из моих рук.
Набожная мать Димы соблюдала все религиозные посты и сына заставляла блюсти, наверное, с пеленок. Нас она недолюбливала, побаивалась, что мы его испортим, но дружить не запрещала. Помню, она работала в соседней школе техничкой. Ходила всегда в платочке, словно старушка, из-за чего трудно было понять, сколько ей лет на самом деле. К тому же жили Сидоровы очень бедно. Про своего отца Димка ничего не знал, мать про него никогда не рассказывала. Помимо уроков она заставляла сына зубрить молитвы. Учился Сидоров плохо, скорее из-за того, что вместо «Белеет парус одинокий…» приходилось учить «Отче наш». Вере не нравилось, что после праздников провожать до дому приходилось кавалера, а не ее. Да еще вдобавок тащить эту ношу на плечах. Вера Петушкина была очень милая маленькая девушка, пухленькая, темноглазая, с прелестными бровями, и, несомненно, привлекательная. Мы все удивлялись, что она нашла в этом худющем и таком же маленьком Димке. Думаю, ей импонировала его доброта и честность.
- Он опять напился и спит в дальней комнате, надоело уже, - расстроено она пожаловалась мне, перекрикивая громкую музыку.
- Ну и ладно, пусть спит, - небрежно произнес я. В тот момент мы с Лерой сидели на диване, при этом целовались, не обращая ни на кого внимания.
- Может как-то придумать, чтобы он не пил совсем или как-то держал себя в руках?
Сашка за столом напротив нас сидел, он и предложил:
- Может, разыграем его хорошенько, да так, чтобы в памяти у него надолго осталось? Шоковую терапию ему надо провести. Подстроить все так, чтобы это выглядело как последствие его пьяного поступка. В следующий раз он будет сдерживаться и не станет пить больше двух бокалов.
- И как мы это сделаем? – спросила Вера, смотря на Сашку как на доктора, который пообещал вылечить безнадежного больного.
Тут и Генка, закончив отплясывать под музыку, прислушался к нашему разговору и подошел. Магнитофон приглушили. Соседи, вынужденные слушать «Rasputin» десять раз подряд, облегченно вздохнули.
- Нужно узнать, чего он больше всего боится! – воскликнул Саня, а сам уже заерзал в предвкушении розыгрыша.
- Чего боится? Это всем известно: маму, бога, черта и тюрьму. Мама его с детства запугивала этими вещами, чтобы он рос хорошим и честным человеком, - ответила Вера.
- Мамы здесь нет, в бога я не верю, как чертом пугать не знаю, но вот насчет тюрьмы надо подумать… - Сашка склонил голову и усиленно начал чесать затылок.
Все были уже недостаточно трезвы, соображали плохо и ждали, что выдаст Сашка.
- Идея! – воскликнул он, наконец, – пусть Диман еще немного поспит, чтобы чуточку протрезвел. Ты Вера ляжешь рядом с ним. Притворишься мертвой. На живот мы тебе маленечко сока томатного нальем…
- Я не хочу портить блузку! - безапелляционно заявила Вера. Блузка праздничная, красивая, все согласились, действительно жалко.
- Я дам тебе свою старую белую футболку, - предложил Акула, явно заинтригованный, и уже догадывался куда клонит Сашка.
- Отлично! – обрадовался наш вечный баламут Весельчак С. - На белом фоне сок будет выглядеть как настоящая кровь! А в руку ему мы вложим нож и затем разбудим…
- Может не надо? – испуганно прошептала Лера. – Кто его знает, как он себя поведет, да еще с ножом в руке?
- Я уверен - ничего страшного не случится. Это же розыгрыш! – возбужденно объяснял Саня. – Вполне возможно, он сразу догадается, что мы его разыгрываем, а если нет, то страх и раскаяние за содеянное преступление, как раз и будет ему шоковой пилюлей! Он либо совсем перестанет пить, либо в следующий раз будет сдерживаться.
Все согласились с Сашкиными доводами. Пока укладывали Веру и щедро поливали футболку томатным соком, все хихикали, а я грозил друзьям кулаком, чтобы они невзначай не разбудили Димку. Вера предусмотрительно спрятала лицо в подушку, иначе ее улыбка испортила бы всю театральную постановку. Для пущей убедительности даже испачкали «кровью» её волосы.
И вот все застыли. Картина выглядела эффектно и кинематографично – спящая пара: парень и девушка, девушка вся в крови и окровавленный нож в руке парня… Не хватало только кинокамеры, думаю получились бы неплохие кадры из какого-нибудь фильма ужаса или кровавого детектива.
- Ну, все замерли, держимся до последнего и не вздумаем смеяться раньше времени! – строго приказал Сашка.
Мы все напряглись и изобразили суровые каменные лица. Лера, сидящая рядом со мной, даже не дышала. Сашка поднял вверх указательный палец в знак готовности и наклонился над диваном.
- Диман, вставай! Ты что натворил?! – трагично с надрывом закричал Сашка и стал с силой трясти его за плечо.
Димка помычал немного и проснулся. Приподнялся и непонимающим взглядом посмотрел на Сашку, потом на лежащую рядом Веру. Одного взгляда на лужу крови ему хватило, чтобы он проснулся полностью. Его стошнило, хотя по сценарию мы это не планировали, но ржать не стали. Тут Димка осознал, что он держит в руках нож. С ужасом отбросил его и уставился на нас.
- Это не я… - прошептал бледный Димка.
Мы скорбно склонили головы, но только для того, чтобы не разразиться смехом.
- Допился ты, Дима, допился… – шмыгая носом, произнес Саша. – Убил свою любимую девушку… что теперь делать не знаем… милицию уже вызвали, так что…
Тут произошло неожиданное: Димка вскочил, оттолкнул Акулу стоящего в проеме двери, промчался по коридору, и, открыв дверь, выскочил в подъезд.
Хлопнула уличная дверь и тут нас словно прорвало: хохотали долго, представляли, как он сейчас вернется с понурой головой. Тогда мы его еще немного помучаем, и потом Вера выйдет к нему целой невредимой. Но Димка не возвращался. Дождавшись утра, мы сходили к нему домой. Мать удивленно спросила: «Он же был с вами?».
Мы прождали весь день до ночи, но…

С тех пор мы не видели своего друга. Что произошло в тот день рождения ни у кого из нас не хватило духу признаться ни в милиции, ни его матери. Следователю сказали только то, что он ушел от Генки Акулова ночью и больше не объявлялся. Шутка обернулась ссорой, мы переругались все. Больше всех корила себя Вера, из-за того что поддалась на Сашкин розыгрыш. Прошел месяц, три, наступила осень, но Димка как в воду канул. Ездили в деревню, где жила его бабушка, но и там он не появлялся.
Думали даже, возможно, Димка покончил с собой, но Акула утверждал, что тот трус и верующий человек, а значит, никогда не сможет этого сделать.

С Лерой мы расстались после того случая. Да и между некогда лучшими друзьями словно черная кошка пробежала. Сашка все оправдывался, мол, он не виноват, это просто Димка трус. Годы шли, совесть, конечно, нас мучила, но с возрастом стало забываться. Честно говоря, мы считали его уже покойником.

С того случая прошло больше двадцати лет. У меня дети скоро станут совсем взрослыми. Давно не видел Леру Куликову. Кто его знает, возможно, уехала куда-то? Сашка теперь в Германии живет, на немке женат, правда русского происхождения. Акула погиб в девяностые – с кем-то бизнес не поделил. Вера Петушкина успела побывать три раза замужем. Все такая же красивая и маленькая, но кругленькая как колобок. Сейчас она опять свободная женщина и в поисках нового счастья. Кстати, через пару месяцев после того вечера вскрылось то, что она оказывается, под сердцем ребенка носит от Димки. Беременность прерывать не стала, верила, что рано или поздно Дима найдется. Так и не дождалась.

Племянник мой Володька речником работает, предложил мне как-то на грузовом теплоходе вдоль Томи да Оби прокатиться. Я не отказался, так как люблю порыбачить, а тут такая возможность на три недели заняться любимым делом. Природу посмотрю, отдохну как следует. Море впечатлений домой привезу. Лето шло к завершению, и никакой жары уже не было, так что отдых, если не будет дождей, пройдет на ура.

Через десять дней пути теплоход пришвартовался возле большого села Лукьяново, оно примерно в шестистах километрах от родного Томска. Я взял велосипед с теплохода, рюкзак, прошел по прыгающему трапу, да поехал в село за провизией. Уже вечерело, и я боялся опоздать в магазин. Речная рыба и однообразная корабельная пища мне уже порядком поднадоели. В захудалом местном магазинчике кто бы мог подумать - в стоящей очереди я увидел мужичка, в котором без труда опознал нашего друга Дмитрия.
Время, конечно, сделало свое дело, и Димка не был такой тощей килькой, как в молодости. Сердце радостно забилось, живой ведь, а это главное! Груз столько времени давивший мое сознание, наконец, свалился. Я не стал ничего покупать и, подождав, когда он отоварится, вышел вслед за ним. Некоторое время шел на расстоянии, катя рядом с собой велосипед, и разглядывал Димкины чуть седоватый затылок и раздавшиеся плечи. Дмитрий шел легко и свободно, как хозяин на своей земле.
- Дима! Сидоров! – громко окликнул я его.
Он вздрогнул, как будто его полоснули хлыстом, быстро повернулся и недоуменно уставился на меня. На его лице отразились страх и изумление. Хоть я тоже изменился, но не сомневаюсь - сразу узнал, да и как не узнать, столько лет дружили.
- Ты чего испугался, Димон?! – я бросил велосипед на траву и кинулся обнимать и целовать друга.
- Не называй меня по фамилии, Аркаша, - шепотом попросил он, а я все никак не мог выпустить его из своих объятий.
- Ты здесь один? - спросил меня Димка и огляделся по сторонам.
- Если не считать команду матросов под руководством моего племянника Вовки, то один. На теплоходе сюда приплыли, случайно можно сказать в ваших краях оказался. Никак не ожидал что когда-нибудь тебя встречу, думал тебя нет в живых…
- Можно сказать, оно так и есть… - как-то странно ответил он. – Ты никому не говори потом, что видел меня.
- Как скажешь.
Когда дошли до его дома, оказалось что у «покойника» большая изба и обширное хозяйство. У забора стоял «жигуль» шестой модели, где-то на задворках хрюкали свиньи, а про кур и гусей, шастающих по двору, вообще молчу.
- Я смотрю, Димон, ты неплохо обустроился, - похвалил его.
- Как видишь… - скромно ответил он.
В просторной избе было очень чисто и опрятно. В углу висели старинные образа, на подоконнике лениво растянулась спящая кошка. Из одной комнаты выглянули девочка лет восьми и мальчик шести. Дети вежливо поздоровались со мной и подбежали к отцу проверять содержимое сумки.
- Твои детки? - поинтересовался я.
- Ну не твои же… – с иронией, словно на отвечая глупый вопрос, засмеялся Димка. – Пятеро их у меня. Было шестеро… Пашка – третий сын утонул в реке, как лет пять назад, царство ему небесное. Ты надолго к нам?
- Соболезную… ну а насчет меня - перегрузим теплоход и назад укатим.
- Сейчас Галя, жена моя придет. Стол соорудим. Спиртное не предложу, извини… табу…
«Да… шоковая терапия принесла плоды...» - подумал я.
- Хорошо, что ты приехал. Рассказывай что и как там в городе, за двадцать лет-то, наверное, есть что рассказать? – начал интересоваться друг детства, хотя по его несколько холодноватому взгляду было не совсем понятно – рад он моему появлению или нет?
Я начал рассказывать неспешно и осторожно, стараясь в разговоре не упомянуть про Веру. По тому, как он переспрашивал про всех и также обходил это имя, стало ясно, что он ничего не знает. Говорил я больше о себе, про свою работу, про свою семью. Про друзей рассказал все что знал. Он внимательно слушал, качал головой, расстроено воспринял весть о гибели Акулова Генки.
Вскоре пришла Галя. Это была дородная женщина лет сорока пяти на вид. Она немного прихрамывала. Внешне обычная деревенская женщина, цветастое ситцевое платье, платочек на голове. Встретишь один раз такую на улице и не запомнишь.
Дмитрий познакомил меня с ней. К известию, что я из Томска и старый друг ее мужа, она отнеслась поначалу настороженно.

Ужинали вместе со всей семьей. Пришла еще одна дочка с работы и присоединилась к нам. Все было вкусно, хозяйка из Гали отменная. Остальные двое взрослых детей из его многодетной семьи, оказалось уже живут отдельно. Супруги переговаривались иногда между собой, и тон их обращений друг к другу свидетельствовал то, что семья у них дружная. За столом я старался много не говорить, но по слегка нервному состоянию друга понимал, что тему про те злополучные именины все равно не обойти.
Я видел, что семейная жизнь и деревенский быт, несомненно, пришлись ему по вкусу. В какой-то миг мне показалось, что если я расскажу всю правду, то вся эта идиллия рухнет. Решил - пусть Димка живет как жил…
- Мне на теплоход надо, ребята хватятся меня – столько времени уже нет, - я стал собираться и благодарить хозяев за прием.
Дмитрий, испугавшись, что я уйду вот так неожиданно, как и появился, приказал дочери, той, что постарше:
- Анюта, слетай на велосипеде до берега, скажи там всем на теплоходе, что дядя Аркадий задержится.
- Хорошо, пап, - ответила дочь и стала собираться.
Мы все вышли на крыльцо.
- Скажи им – до утра! – крикнул он дочери, когда она, оттолкнувшись ногой от земли, покатила на моем велосипеде в сторону пристани.
Повернувшись ко мне, Дмитрий попросил:
- Останься, Арканя, хоть поговорим.
- Я понимаю, Димон, - не стал спорить я.
Галя решила, что будет лучше, если оставит нас наедине и ушла заниматься хозяйством. Мы вышли в палисадник, сели на деревянную скамеечку с удобной спинкой. С реки доносилась ритмичная музыка. Это команда теплохода, скорее всего танцы устроила на берегу. В серости деревенской жизни каждый подобный теплоход это событие.
Августовское солнце уже готовилось к закату, но мне хотелось, чтобы побыстрее наступила тьма, которая скроет наши лица. Казалось, что так будет легче понимать друг друга.
- Ты меня осуждаешь? – тихо спросил Димка, не смотря на меня.
- Нет.. больше двадцати лет прошло… - ответил я, а в голове моей словно маленький человечек стучал кулачками и кричал: «Скажи ему правду!»
- Ты не знаешь, существует как его… срок давности за преступление?
«Говори!!! Говори!!!» - человечек уже начал пинаться ногами.
- Не знаю, Димон, я не в курсе… думаю есть…
- Меня долго искали?
- Года три точно, но не особо… все склонялись к тому, что ты покончил с собой… - уклончиво ответил я. Знали бы мои друзья, как я мерзко чувствовал себя в тот момент. Разыгрывали все, а отдуваюсь я один.
Димка горько усмехнулся.
- Я бы покончил с собой, но я никак не мог до конца осознать того, что я убил Веру. Ведь я этого совсем не помню. Может это была белая горячка? Для меня самого до сих пор загадка – как я мог поднять руку на девушку, которую тогда безумно любил? Как вообще нож оказался в моей руке? Вера, лежащая в луже крови, мне лет пять подряд в кошмарах снилась…
Я стиснул зубы и молчал, мысленно тщетно пытался успокоить человечка: «Скажи ему - это был томатный сок, Дима!»
- Я когда выбежал из дома Генки, ничего не соображал и с перепуга не знал куда податься. Помчался в сторону реки, хотел утопиться, но не хватило решимости. Тогда я просто бежал вдоль Томи на север. Первый день со всех ног, потом выбился из сил и потерял сознание. Провалялся на берегу до утра. Утром хотел вернуться домой, но страх не дал мне этого сделать. Мне казалось, что милиция идет по моему следу, и я опять побежал…
Я закурил. Димка сбегал куда-то и принес мне пустую банку в качестве пепельницы. Я видел, что он хочет выговориться и чем он больше рассказывал, тем больше я удивлялся.
- Пройдя Томь, на четвертый день я до Оби добрался, вышел в село Никольское насмерть простуженный и голодный как волк. Пить-то с реки как-то можно было, а вот еды не находил. На мне ведь даже обуви не было. Ткнулся в первую попавшую хибару и попросился ночлега у старушки. Бабуля меня впустила, я ничего о себе не рассказывал, сообщил только, что я бомж и несчастный странник... Старушка оказалась доброй женщиной, выходила меня. Через неделю я выздоровел, а она, подумав, что со мной делать, познакомила со своей дочерью Полиной Николаевной. Впоследствии та стала моей тещей, даже можно сказать - второй матерью, - тут Димка улыбнулся.
- А дальше?
- Дальше Полина Николаевна перевезла меня к себе в другую деревню – Резуново. Поселила в своем доме. Я помогал ей по хозяйству, батрачил, если можно так сказать. У тётки этой, оказалось, есть дочка Галя. Она, правда, инвалид – нога одна чуть короче, чем другая, но это не главное, мы с Галиной сдружились. Галя хорошая девушка. Она смогла принять ту правду, что я поведал про себя. Не стала заявлять в милицию, даже матери не пожаловалась. Как начали с Галей жить, так сразу дети пошли. Первый сын, через полтора года второй. Потом в Резуново большой пожар случился. Сельсовет и много жилых домов сгорело помимо нашего. Оказалось это к лучшему – мы перебрались еще дальше на север - в Лукьяново. Документы Галины сгорели на пожаре. Местный здешний участковый - алкаш, ничего не проверял, составил справки, поверив нам на слово. Так мы с Галей получили паспорта как муж и жена. Даже в ЗАГС не ходили. Только предусмотрительно фамилию я взял Галину. Теперь я - Дмитрий Борисенков.
- Ах вот оно что… - протянул я, вспомнив его испуганное лицо при встрече.
- Вот так я и растворился… без остатка. Все прошлое стерто навсегда, - грустно закончил Димка.
Визжащий человечек в голове смолк и больше возмущался. Получается все у Димки в жизни хорошо и прекрасно. Я даже засомневался, может мы ему никакого зла вовсе и не причинили?
- Скажи, Дим, а ты почему все же хоть раз в жизни не захотел вернуться? Ведь мать твоя там осталась. Ты, если так боялся, то мог приехать и тайно. Мать есть мать, все поймет и все простит…
- Я каждый день молюсь за ее здоровье. Ты не знаешь - она жива?
- Откуда я знаю, твоя мать – ты и должен ею интересоваться. Мои родители еще живы. А ты даже не знаешь, что чувствовала твоя мать все эти годы.
Димка отвернулся и всхлипнул.
- Меня мама воспитывала – «не убий, не укради», а я?… Как мне на глаза к ней можно было показаться? Сейчас Сидорова Дмитрия больше нет – исчез он или умер, не так важно. Я не хотел в тюрьму, я боюсь её. За десять лет у меня родилось трое детей, а после тюрьмы вышел бы неизвестно кем.
- Не знал что ты такой трус, Димон.
«Сказать или не сказать?» - мысленно спросил я у себя.
«Говори!» - потребовал человечек.
- Пойдем, прогуляемся вдоль улицы. Хочется кое-что рассказать, но не нежелательно, чтобы услышала твоя жена.
Мы вышли за околицу. Некоторое время я молчал, не знал, то ли огорошить правдой с размаху словно кувалдой или нацедить ее по каплям.
- Дим, а тебе никогда не приходило в голову то, что тебя разыграли? – сказал я и многозначительно посмотрел другу в глаза.
Я побаивался, что добрый и спокойный Сидоров сейчас вдруг начнет размахивать кулаками и крыть меня последними словами.
- Не понял? То есть, что именно? – он растерянно посмотрел на меня. Смутная догадка, похоже, начала доходить до его мозгов.
- Ты не убивал Веру! Это была шутка, розыгрыш. Вера не хотела, чтобы ты так напивался, и хотела тебя просто проучить. Сашка разработал план и мы его осуществили. Там на диване был обыкновенный томатный сок! А ты струсил и убежал! Думали, ты вернешься через пару часов, и мы поржем вместе. А оно вот как обернулось…
У Димки явно закружилась голова и он сел на землю. Его глаза бессмысленно блуждали, со лба тек пот, он никак не мог воспринять обрушившуюся на него новость. Я устал стоять и сел на землю рядом с ним.
- Маменька, маманя! – принялся выть он. Растирал слезы пыльными руками, отчего лицо стало совсем грязным.
Раз я решил говорить правду, нужно довести дело до конца.
- Верка родила потом и, между прочим, пацана этого Дим Димычем назвала. Димыч вырос и так здорово внешне похож на тебя. Учится в институте. Вот только кто его отец не знает.
- Вы тоже… мерзавцы! Разве так можно?! Я ведь вам поверил!
Я перевел дыхание и продолжил дальше:
- Не могу понять тебя, Дим. Мы конечно виноваты перед тобой, но даже если бы это случилось взаправду, то есть такое слово - покаяние. Ты бы мог вернуться.
Димка завыл еще громче. Я просидел полчаса рядом с рыдающим другом и решил убраться восвояси навсегда.
- Я хочу попросить у тебя прощения от всех нас. Мы тогда не рассчитывали, что так получится, но сейчас убедился, что не так все плохо в твоей жизни. Даже сомневаюсь – может зря все это рассказал? Я могу уйти? – сказал я поднявшись.
- Арканя, не уходи! – схватил он меня за руку. – Я хочу увидеть маму и … своего Дим Димыча…
Я снова присел с ним рядом. Чувствовал себя полностью опустошенным.
- Вот что, поехали со мной. Через десять дней теплоход назад в порт вернется, - предложил я.
- Нет, не нужен теплоход, у меня машина есть, на ней поедем. Дорога хоть плохая летом, но пробраться можно.
Возвратившись в избу, Димка умыл свое грязное и заплаканное лицо, сообщил жене, что уезжает в город на неделю и стал собираться. Меня еще на улице предупредил, чтобы про Веру и сына я Гале ничего не рассказывал. Вместе с женой складывали в сумки варенья-соленья, мед, сушеные грибы, вяленую рыбу. Галя поняла, что Димка узнал от меня что-то особенное и, потому очень тревожно посматривала в мою сторону.
- Может не стоит ехать туда? Это не опасно, Дим? – переживала жена.
- Нет… уже нет, я тебе все потом расскажу. Мне главное маму увидеть, - успокоил он её.
Мне постелили в одной из комнат. Долго не мог заснуть, прислушивался к тому, как за стенкой вполголоса переговаривались хозяева. Сейчас он все ей расскажет и будет утром она смотреть на меня как на врага народа.
Выехали на следующий день с первыми петухами. Я предупредил племянника, чтоб не волновался, и мы двинулись в сторону Томска. Через половину дня мучительной гонки по ухабам и пыльным проселочным дорогам мы выбрались на федеральную трассу, а там уже спокойно докатились до города. Димка меня всю дорогу про Веру и сына расспрашивал. А я на все вопросы давал ему один ответ: «Приедешь - узнаешь».
Автомобиль въехал в Димкин двор и остановился возле старой зелено-белой хрущевки. Вот и дверь, такая же родная и знакомая, как и старые качели во дворе. Дмитрий глубоко вздохнул и несильно постучал в дверь.
- Кто там? – послышался женский голос.
- Мне Галину Сидорову! – громко на весь подъезд произнес Дмитрий.
Женщина сердито прокричала нам, что Сидорова здесь не живет, да и вообще, она такую не знает. Решили поспрашивать у соседей. Стали обходить квартиры, но одни отсутствовали дома, другие заехали недавно, все же в одной нам повезло. Эту соседку Дмитрий хорошо помнил. Сейчас она совсем старенькая и седая с грустью сообщила, что Димкина мать, попала в Дом престарелых. Там и умерла.
- Что-то у вас мужчина лицо мне показалось знакомым… вы, случайно не Дмитрий? – спросила соседка, слегка прищурив глаза.
- Нет, - ответил тот и отвернулся.
Когда дверь закрылась, Димка сел на ступеньки и опять плакал. Я стоял на пролете, отвернувшись, и смотрел в окно. Понимал, ему сейчас надо освободить душу.
В интернате, где Сидорова провела последние годы, нам удалось узнать место ее захоронения.
За могилой никто не ухаживал, земля провалилась, сгнивший крест валялся на дне. Мы очень устали пока приводили ее в порядок. Там же на кладбище купили новый крест. Фамилию матери Димка написал фломастером от руки. Когда закончили, Дмитрий прошептал молитву и перекрестился.
- Я уже плохо помню, как она выглядела, - сказал он. Я ничего не ответил.
Ночевали у меня. Для того чтобы где-то можно было товарищу спать, мне пришлось старшую дочь отправить к бабушке.
Проспали до полудня, сказались и дальняя дорога и благоустройство могилы. «К Вере звонить?» - спросил я его, когда мы обедали за столом на моей кухне. Димка утвердительно кивнул головой. Впервые увидеть сына через четверть века это можно сказать эпохальное событие.
- Вера! Я Димку нашел! Живой и невредимый! – прокричал я ей в микрофон и передал трубку другу.
Поговорить по телефону они так и не смогли – Вера плакала, а тот из-за спазмов в горле только сипел и ничего не мог выдавить членораздельное.
И вот мы стоим у дверей Вериной квартиры. Я протягиваю руку, чтобы позвонить.
- Постой, не спеши, - тихо попросил меня Дмитрий и останавливает мою руку.
Я жду, вижу, как ему трудно решиться.
- Ты знаешь, Аркань… я передумал и не буду к ней заходить. Зачем мне это все? Надо было тогда, когда мы с тобой встретились, сказать, что ты обознался… извини, ведь я уже давно не Сидоров... - говорит неожиданно Димка, затем резко поворачивается и быстро сбегает вниз по лестнице.
Я несколько минут в полном шоке стою с его пухлыми от гостинцев сумками на площадке, потом нажимаю кнопку звонка.
Вера плачет, начинает подозревать, что ее тоже разыграли, но все же мне верит. Я рассказал ей, что теперь о Димке знаю.
- Аркадий, ну почему он такой?
Я не знал, что ей ответить. Успокоил, как мог, и собрался домой.
- Подожди! – остановила меня Вера и убежала в комнату. Принесла фотографию, на ней она сама и Дим Димыч.
- Ты если поедешь еще туда или встретишь его случайно, передай ему.
Спускаясь по лестнице, я внимательно разглядываю в сыне Димкины черты, потом выбрасываю фото в мусоропровод. Зачем оно мне? К нему я больше не поеду, пусть катится к чертовой бабушке, трус несчастный. Я ни в чем перед ним не виноват, в конце концов, не я придумал этот розыгрыш. Вот только маму мне его действительно жаль…