Излом -- Путь к Богу (две молитвы)

“… Будет и того, что болезнь указана,
а как её излечить – это уж бог знает!”
« Герой нашего времени »
. М. Ю. Лермонтов
И З Л О М



Пять книг:
1. “Путь к Богу (две молитвы). Превратности судьбы”;
2. “Разные судьбы”;
3. “Катастрофа”;
4. “Внутренняя эмиграция”;
5. “Путь от Бога. Рок судьбы”.

Санкт - Петербург





“ …И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, --
такая пустая и глупая шутка…”

М.Ю. Лермонтов



“… В человеке отражается Бог, как в в воде – небо.
Надо понять Бога. Задача – распознать грозный и
в то же время мудрый Божий промысел.”

Владимир Устинов
"Правда о "Курске"", М. Изд-во ОЛМА-ПРЕСС, 2005г.






Путь к Богу. Превратности судьбы









Начата 25 VII 2007г.
Репино, Садоводство: Симагино-2, участок 66.

Закончена 27 XII 2007г.
Санкт-Петербург

Автор: А.К. Морозовский





Предисловие

Знакомство


Санкт-Петербург 2007 г.
Мы познакомились с Иваном Алексеевичем всего год назад в 2006 году во дворе нашей фирмы, хотя оба работали на ней в иные времена, в одно время лет двадцать. Наша фирма тогда, в советское время, была частью большого объединения, головного союзного НИИ ВПК. Мы - инженеры работали в разных отделениях его, на разных этажах громадного здания с разным пропускным режимом. И я не помню, что-бы встречал его в коридорах, в проходной. Не пересеклись тогда наши дороги. Разговорились. Ему год до 60-ти, мне до 70-ти. Он поведал мне историю своей жизни.
Иван Евсеевич вернулся обратно через 14лет, но уже во вневедомственную охрану на проходную. Я же раньше на три года уборщиком территории, а проще говоря, – дворником. Да, я забыл сказать, что всех нас в 92-м году выкинули на панель без средств к существованию, без лишних церемоний. Нет работы, нет денег. Баста! Мои сверстники из знакомых кто повесился, кто умер от стресса, кто от голода. А кто помоложе и не будучи связанным подпиской на режимные работы уехал на заработки за рубеж. Я же в свои 56 лет после года мытарств умудрился с отчаяния устроиться на железную дорогу проводником пассажирских вагонов. Мне несказанно повезло: 10 лет жизни, пока шла ломка страны, грабёж ресурсов, разбой и уничтожение народа, я работал и спас от голода семью. Но это отдельная история. Здесь же я хочу рассказать о судьбе Ивана Евсеевича, замечательного человека. Жизнь его, полная драматизма и перипетий, типичная для миллионов россиян, прошедших через горнило Великого Излома, как в зеркале отразилась болью и трагедией всего народа.

I
Предыстория

Выяснилось вдруг, что Иван Евсеевич работал в отделении, начальником которого был мой давнишний приятель Егор Померанцев. В те далёкие времена, когда мы были молоды и жизнерадостны, нам казалось, что самое интересное в нашей жизни только начинается, и каждый рассчитывал добиться определённых успехов в профессии. Оба мы -- старшие инженеры. Жора не имел высшего образования, но имел замечательную голову. Он был радиолюбитель от Бога с детских лет. Когда повзрослел, занялся спортом – “Охо-той на лис” . Завоёвывал первые места на соревнованиях, был чемпионом мира.
--Жора, а как ты без высшего образования смог постичь высоты радиодела и преуспевать в нём?
-- А я проходил свои университеты по-другому, в радиокружках. Там были хорошие наставники. Мы всё делали своими руками и как-то незаметно, капля по капле, пришли знания, понимание, чувство эфира. Но и читать приходилось. Поначалу журналы "Радиолюбитель","Радиотехника" и др. Потом учебники по радиотехнике для техникумов, ну и более серьёзные книжки. Всё как-то шло по стезе и улеглось. Теперь для меня нет секретов в радиотехнике КВ-диапазона.
На крыше своего дома Жора установил внушительных размеров антенну. А в квартире, в отдельной 10-ти метровой комнатке новейшую приёмо-передающую станцию военного образца. Инженером он был способным и талантливым, и проводил на каком-то спецзаказе наблюдения и исследования поведения частот КВ-диапазона под воздействием различных факторов: климатических, времени года, времени су-ток, географических широт и т.д.
Вот так мы болтали с Жориком за жизнь. Он был оптимист, не унывающий по натуре человек. Жизнелюбив. А ведь у него врождённый порок сердца.
—Жора, а как тебе удаётся быть мастером спорта в таком виде, где нужно бегать и весьма прилично. Ты — действующий спортсмен и занимаешь всё время призовые места?
— Всё пришло постепенно, не спеша, с годами. Несмотря на запреты докторов стал бегать. Натренировал, похоже, сердце и оно справляется. И, что примечательно, чувствую себя абсолютно здоровым.
Жизнь развела наше знакомство. Я увольнялся с предприятия, снова возвращался через годы. А Жора был на своём месте и рос по карьерной лестнице. Но и не только по карьерой. Радиоэфир он знал от и до. Поведение ионосферы, от которой отражаются радиоволны КВ-диапазона, (1)фединги её он всё время наблюдал и анализировал их причины. В какие-то времена, уж как -- это неведомо, у него в руках оказа-лись материалы из американских работ по поводу специфического поведения ионосферы в результате запусков межконтинентальных баллистических ракет и какие-то исследования на этот счёт. Но определё-нной ясности не было, как не было технологического метода, позволявшего бы обнаруживать и регистри-ровать подобные запуски. Вот тут-то и пришёл Жорин час. Началась работа его мысли. В результате мно-жественных проб и ошибок, как это бывает в инженерной исследовательской работе, нащупал он таки способ обнаружения моментов запуска ракет. Ну, а дальше – дело техники. Набросал в виде блок-схем всю цепочку комплекса обнаружения и регистрации, начиная от антенн и кончая регистрирующей аппаратурой. И началась инженерная работа по отладке метода. Вся эта работа для него не прошла даром, появилась неистребимая уверенность в успехе задуманного предприятия и, как следствие, выход на военных с предложениемм его. Заинтересованность последних не заставила себя ждать. Был открыт зелёный свет работе и её финансирование.
И вот уже Егор – начальник отделения. Ведётся разработка всех звеньев его способа, как со стороны аппаратурной части, так и программного обеспечения. Егор набрал нужных ему радиоспециалистов, так называемых “слухачей” радио-эфира для распознавания запусков ракет по его способу. Вот Иван Евсеевич, тогда ещё просто Иван, и попал к Егору, и проявил недюжинные способности в этом деле. Иван был аккуратен, ответствен и трудолюбив. Работа имела свою специфику. Требовала концентрации внимания и напряжения всех сил часами. Это не шуточно. Сидячая до изнеможения работа и весь внимание. Попробуй пропусти сигнал, значит ты – балласт, не подходишь. А перспективы открывались значительные, как во всяком новом, заинтересованном в верхах, деле. Слушать эфир КВ-диапазона часами... не каждому дано. Он весь до предела забит разнообразными сигналами, шумами, бесконечно возникающими и исчезающими. Непрерывное шуршание эфира в наушниках отупляло, клонило ко сну. Но надо держаться и не пропустить сигнал, если хочешь доказать, что чего-то стоишь, если хочешь завоевать какое-то положение и позиции на работе.
Иван старался. Жизнь научила его не сдаваться, а, закусив удила, тащить свой воз. “Взялся за гуж, не говори, что не дюж”. И результат пришёл. Наши военные с космодрома Байконур (Казахстан) запустили межконтинентальную баллистическую ракету как раз в дежурство Ивана. Возникло необычно резкое, не похожее на всё остальное, шумовое возмущение ионосферы. Нервы на пределе. Вот она – жар-птица! По-палась! Иван слышит, слышит запуск! Шлейфовые осциллографы на завершающем конце комплекса заре-гистрировали всплеск – характерное возмущение ионосферы в виде графика. Иван немедленно по телефону доложил по инстанции о нестандартной ситуации, похожей на запуск межконтинентальной баллистической ракеты, и произвёл запись в вахтенный журнал события: дата, время, подпись. Руководитель проекта Егор Померанцев доложил о событии в Главное Разведывательное Управление Генштаба СССР. Реакция последовала незамедлительная и положительная. Проект заработал и дал результат. Да ещё какой! Данные, переданные Померанцевым, подтвердили запуск собственной ракеты с Байконура с точностью до долей секунды. Это – успех! Надежды оправдались.
Через некоторое время ГРУ Генштаба приняло решение, утверждённое правительством, о снаряжении корабля-разведчика дополнительно аппаратурой данного проекта для отправки на боевое дежурство к во-сточным берегам США (ВБС) с целью проведения комплексных мероприятий по радиоразведке эфира в КВ – диапазоне и выявлению действий предполагаемого противника (США) в плане подготовки и запусков межконтинентальных ракет. Холодная война в разгаре. Мир балансировал на лезвие ножа. Шёл 1983 год.
Забегая вперёд, скажу, что результаты данной работы в походе дали ожидаемый положительный ре-зультат, который предопределил дальнейшее развитие темы по данному проекту на острове Республика Куба. Кто не мечтал в те годы побывать на острове Свободы. “Родина или смерть!” – девиз кубинских революционеров будоражил наше застоявшееся обывательское сознание. Единодушие и энтузиазм кубин-цев в социалистическом рвении несколько озадачивал. Мы давно прошли его и успели позабыть. Однако, героика буден Кубы пьянила. Пламенный команданте Фидель Кастро и неистовый, бесстрашный Че Гевара вызывали восхищение в сравнении с нашими руководителями. Куба – страна грёз. Экзотика. Тропики, Карибский залив, где можно купаться круглый год. Женщины, в конце концов, всех цветов и оттенков, на любой вкус. Хотя, понятно, только посмотреть на них издалека. Ну, да это всё так, к слову. Главное, по тем временам – перспектива не плохо заработать. А это уже существенно. Выйдешь на новый уровень обеспеченности среди себе подобных, “одинаковых” и нищих. Уже можно купить кооперативную квартиру, машину, дачу, отложить про запас на “чёрный день”, и ты уже другой, не как все. И от осознания своей “значимости” гордость распирает тебя. Земные блага, недоступные другим, кружили голову. Само-реализация на этой работе – не последнее дело. Есть за что побороться. Иван старался. Но не потому только, что всё перечисленное так уж довлело над ним, его будущностью. Просто ещё и в силу своего характера, свое-го добросовестного отношения к делу. Он “пахал”.

II
“…Посмотрите – вот он без страховки идёт.
Чуть правее наклон – упадёт, пропадёт!
Чуть левее наклон – всё равно не спасти…
Но должно быть, ему очень нужно пройти
Четыре четверти пути…”.

« Натянутый канат »
В.С. Высоцкий

Подготовка к походу
Январь 1982 г.

БМРТ (большой морозильный рыболовецкий траулер) “Закарпатье” на приколе у пирса порта Поляр-ный. Это радиоразведывательный корабль ГРУ Генштаба, закамуфлированный под траулер. Траулер, как траулер: 70 м в длину, 13 м в ширину. Но только от траулера в нём электрорадионавигационное оборудо-вание. Остальное – начинка спецназначения. Траулер готовят к походу. Стоять ему у пирса ещё месяц.
Команда Е. Померанцева должна завезти на него своё оборудование. Установить, закрепить, отладить, опробовать в работе. Дело не скорое. Надо учесть всё до мелочей. Уже два раза Иван побывал на траулере с очередной партией оборудования.
Для группы штатских выделено рабочее помещение под размещение комплекса. Иван, как старший по команде, занимался всеми вопросами, связанными с организацией лаборатории. Вникал буквально во все детали. Установить антенны на корабле оказалось самым тяжёлым и опасным для жизни делом. Антенны нужно поднять на самую высокую точку корабля и там закрепить. Такой точкой была рея мачты на сорокаметровой высоте.
Мачта – телевышка в миниатюре, только из металла. Внутри винтовая лестница до самого верха. Наве-рху – выход на площадку и на две стороны реи. Иван обратился к мичману для решения этого вопроса.
– Не боись, я тебе матросика придам в дело. Он тебе всё закрепит, как скажешь.
Полезли по “винту” наверх мачты. У каждого в руках по антенне. Антенна – это четвертьволновый виб-ратор с кабелем, который надо протянуть до самой крайней точки, где будет крепиться антенна. Наконец, добрались доверху и открыли люк. Выглянули. Стало жутковато. Нет – просто жутко. Корабль раскачива-ло на волнах и мачта кренилась то в одну сторону, то в другую, словно маятник. Если внизу амплитуда крена маленькая и на неё просто не обращаешь внимания, то на высоте она в десять и более раз значи-тельнее. Рея в своём крене то нависнет над океаном, то, когда находится в противоположном положении, – над бетонным пирсом.
Рея – металлическая конструкция в виде ромба с катетами в 2 и10м, приваренная по центру ромба к мачте, образуя площадку в виде буквы "Т". Сама по себе площадка – ломанная линия из металлических прутьев, приваренных к сторонам ромба. Боковые стенки реи также изготовлены из металлических прутьев в виде ломанных линий, приваренных к поручням.
Матрос, 19-летний паренёк, пополз по рее, чтобы закрепить карабином антенну с кабелем на конце реи. И вдруг остановился. Ни взад, ни вперёд. Иван в это время подтягивал ему кабель.
– Коля, что случилось?!— ответа не последовало. Иван выглянул. Паренёк лежит посреди реи, зацепив ноги за прутки и вцепившись руками намертво в конструкцию. Рею раскачивает прямо, как качели: вверх-вниз.
-- Коля, ты что замер?! Жив?! Не замёрз?! — прокричал Иван, перекрывая ветер. Но матрос сохранял неподвижность и молчание. Рею раскачивало с такой скоростью и амплитудой, что казалось, в следую-щий момент корабль опрокинется. Ледяной ветер здесь наверху с удесятерённой силой сёк лицо, перех-ватывая дыхание. Снежная пороша больно била по глазам, заставляя всё время щуриться. Сама рея – об-леденевшая конструкция, превратилась в своеобразную ледяную горку, совершенно непригодную для ра-боты на ней. Иван осмотрелся и онемел от ужаса. Только русская бесшабашность и головотяпство могли подвигнуть их на этот безумный шаг. И здесь, наверху он ощутил это со всей очевидностью. Ладно, Коля – мальчишка, ему простительно, но тебе – 35-летнему , как же тебе не пришло в голову подумать хотя бы о страховке? Иван почувствовал, как внутри всё похолодело от страха и безысходности. Надо что-то срочно предпринять, чтобы вызволить Николая. Он лёг на рею, зацепившись надёжно ногами за прутки, кистями рук обхватил лодыжки ног матроса.
-- Коля, разожми руки!! Я тебя держу!! Ползи назад!! — сквозь пургу, задыхаясь и захлёбываясь, прок-ричал Иван. Наконец, матрос медленно выполз обратно. Глаза его, округленные от ужаса, горели лихора-дочным блеском и казалось ничего не видели.
— Спускайся, Коля вниз. Я за тобой. -- Матрос вскоре скрылся на лестнице.
— «Что же делать?— думал Иван. – Буду пробовать сам».
И, собираясь с духом, вылез вновь на рею. В это время мачта прошла верхнюю точку своей амплитуды и всё больше и больше кренилась над пирсом.
Иван впервые в жизни испытал по-настоящему страх. Какая-то неведомая сила сдавила грудь, руки и ноги стали будто чужие. Одеревенели от ужаса, который вдруг пронзил всё тело. Цепляя ноги, как только возможно, за прутки ломанной, вцепившись оголёнными руками в металл, покрытый ледяной корочкой (варежки он снял ещё на площадке, поняв, что надёжней работать без них), Иван полз медленно, стараясь не смотреть вниз, а только вперёд. Пусть мёрзнут руки, надо успеть закрепить антенны, пока пальцы сгибаются, слушаются тебя. Всё ниже и ниже кренится мачта.
«Как бы не соскользнуть и не вылететь с реи», -- пронзила страшная мысль.
«Остановись, пережди. Когда мачта пойдёт снова вверх, продолжишь работу на её противоходе». Вцепившись руками и ногами в металл крепче крепкого, он ждал, когда мачта сменит направление дви-жения.
«Надо успеть, пока мачта ползёт наверх, закрепить антенну», -- подумал Иван.
« А, что если корабль завалится набок? Верная смерть!» – холод пробежал по коже.
«Не думать об этом. Держись до победного. Будь, что будет».
Вдруг резкая остановка. Чувствительной силы рывок дёрнул тело Ивана по инерции вперёд.
«Держись Иван!» – прокричал он сам себе, вцепившись ещё крепче в прутки реи. На какое-то мгнове-ние мачта замерла на месте и, наконец, стронулась и ускоряясь поползла обратно.
«Надо успеть, --приказал себе Иван, и двинулся дальше по рее. -- Осталась самая малость. Ну же, ещё чуть-чуть».
Так Иван боролся не только с обстоятельствами, но и с самим собой, преодолевая страх. Наконец, он изловчился и зацепил карабином антенну в нужном месте. Теперь таким же Макаром надо повесить дру-гую. На рее не развернуться. Задом обратно пятиться оказалось сложнее и совсем не с руки. Не рак всё же. Но вот и площадка. Развернувшись в противоположную сторону к другой половине реи, подышал на руки, засовывая их поочерёдно в карманы ватника, чтобы хоть чуть-чуть согреть их, подхватил другую антенну и во второй раз, матерясь и проклиная весь белый свет, вылез на рею цеплять другую антенну.
Когда выполз на площадку, закончив работу, подумал, что воздушные гимнасты цирка могут отдыхать. «На такой смертельный номер вряд ли из них кто добровольно подписался бы: не сумасшедшие ведь. У них там, в цирке всё по-другому: во-первых, они работают со страховкой; во-вторых, отрабатывают но-мер многократно до автоматизма; в-третьих, при комфортной температуре, без ветра и не на обледенев-ших канатах и трапециях.
Обязательно пойду с дочерью в цирк на воздушных гимнастов. У людей замирает сердце, когда они смотрят на их работу. Но я-то буду переживать всё по-другому, по-своему. Я знаю, что испытывает чело-век там наверху, особенно в первый раз. Я вспомню свою вылазку на высоту, нет не вспомню, а просто каждой клеточкой своего существа вновь и вновь ощущу первобытный ужас, который мне пришлось ис-пытать на рее, вновь захочу пережить тот сумасшедший стресс. Он, как наркотик, который притягивает с неимоверной силой. Мысленно обратно погружу себя в состояние, которое испытал, находясь на рее от смерти на волосок, и тебя всего обдаст на какое-то мгновенье холодом, а в следующий момент бросит в жар. Каждая клеточка возопит и откроется в страхе. Пот выступит по всему телу и заструится по лицу. Вот она контрастная русская баня – холод, жар. Адреналин в кровь. Гимнастика для психики, если хотите, – закалка её. Омоложение организма. Моё ноу-хау», – так решил про себя Иван.
Дальнейшее изложение сей истории пойдёт от первого лица, как её рассказал Иван своему коллеге по работе.
“Что наша жизнь? – Игра”.

Перенапряжение всех душевных сил, которое я испытал на рее, дало себя знать. Страх, зажатый силой воли, стал исходить из меня, словно воздух из камеры после того, как воля оказалась отпущенной. Меня трясло. Холодный пот струями лился вдоль спины и груди. Тельняшка и брюки взмокли и прилипли к те-лу. Челюсти лязгали, как в лихорадке.
«Не отключиться бы, – подумал я, – а то и замёрзнуть не долго. А, ведь, мог и сорваться. Ради чего я ра-звёл всю эту самодеятельность? Ещё жить, да жить. Дома семья, малая дочь. Оправдан ли мой поступок? Кому была бы нужна моя смерть? Никому. Сказали бы – дурак, не за своё дело взялся. Что же меня поди-гло на этот безумный шаг, смертельно опасную затею? Почему же всё-таки не вернулся с реи, когда ощу-тил животный страх, когда увидел, что рею раскачивает вверх-вниз, словно качели с громадной ампли-тудой и сорваться на ветру, на морозе со скользких, обледеневших прутков – плёвое дело? Я не мог отс-тупить назад, потому что вернись я обратно ни солоно хлебавши, меня перестали бы уважать, принимать всерьёз: тряпка, не мужик. Как такое пережить? “Взялся за гуж, не говори, что не дюж”. Вспомнились сло-ва А. Суворова: “Нет ничего отвратительнее, чем недоделанная работа”, картина В. И. Сурикова “Пере-ход Суворова через Альпы”, и … полез.
Люди на войне рискуют жизнью, выполняя боевое задание. Но то на войне. Там ты исполняешь священный долг перед Родиной. А здесь… Никто тебя не заставлял ставить на кон свою жизнь. Что же побудило полезть на рею? Желание доказать самому себе, что ты – настоящий мужик и сможешь, преодолев страх и стихию, выполнить работу в экстремальной ситуации? Не дрогнешь? Проверишь себя, на стойкость, на излом? Докажешь самому себе, что ты и моряк не последний? Может быть». Но там на рее, конечно же, я ничего подобного внятно для себя не формулировал, всё шло на подсознании. Наконец, волнение улеглось, дрожь отступила. Пора спускаться. Вот и закончилась винтовая лестница. Я вышел из мачты на палубу. Глубокий вздох облегчения от выполненной работы. По-новому, свежо и остро воспринял окружающий меня мир. Унылый, безликий берег, где не за что глазу зацепиться, вдруг открылся мне замечательным творением Всевышнего. Студёное, свинцово-серое, тяжёлое море показа-лось величественным воплощением его, дышащим, имеющим могущественную силу в набегающих на пирс и откатывающихся волнах. Северный холодный ветер обдал благодатной свежестью. Как легко ды-шится, какая лёгкость в теле, хочется птицею взлететь над землёй, над миром. Какие светлые, удиви-тельные мысли пришли в голову. Нет, всё же жизнь прекрасна и замечательна. Нужно только правильно распорядиться ею и не рисковать попусту. Вот и каюта. К счастью в ней никого. Коллеги в кают-компа-нии играли в карты с офицера-ми. И теперь в спокойной обстановке, за горячим чаем, рой мыслей нахлынул на меня. Тепло разлилось по всему телу, успокоение принесло облегчение.
«Вспомнился Николай Островский “Как закалялась сталь: “… жизнь даётся один раз и прожить её ну-жно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы не жёг позор за подле-нькое прошлое… и, чтобы, уходя, мог сказать…” и т.д. Мне упрекнуть себя не в чем. Я жил просто и открыто: учился, трудился, как миллионы наших людей. Бесцельно ли я жил все эти годы? Нет, конечно. Я не ставил перед собой великих, нереальных целей, а лишь только такие, какие мне по плечу. Хотел стать инженером – выучился, стал им. Хотел быть не последним инженером – приложил все знания и старание, стал им. Значит, если бы я сорвался с высоты и погиб, закончив своё земное существование в результате несчастного случая, как бы можно было подытожить мою жизнь? Прожитые мною годы были бы освящены целью или прошли впустую, бесцельно? Нет, не бесцельно. Скорее не завершились делом жизни. Умер на пути к цели, не дойдя до конца. Однако, осознание такого исхода мучительно. Почему-то это осознание пришло после безумного поступка, как следствие пережитого сильнейшего шока, когда жизнь-смерть боролись каждая за свою долю, и ты чудом остался в живых. Жизнь даётся один раз и прожить её нужно так, чтобы уходя мог сказать: жил праведно и правильно. Нёс добро людям, не требуя взамен оплаты.
Люди гибли на войне, порой совсем юные, или в мирное время волею случая. Наполнена ли их жизнь целью или бесцельна? Ради чего случались жертвы? Игра случая? Происки дьявола? Если человек жил (живёт) заботой о других, его жизнь оправдана. Так, кажется, сказано в Евангелии. Так наставляли меня в семье. Бог примет тебя в небесное царство и одарит благодатью. О чём это я? Ведь мы советские. “Кодекс строителя коммунизма” – вот наше Евангелие. В нём всё прописано, как следует нам жить. Хотя содран он под копирку с первоисточника».
Есть ли жизнь после смерти?

«А есть ли жизнь после смерти? Вот в чём вопрос. Для христианской религии он базовый, фундамент её, на котором возведено всё её здание. Христианство проповедует, что душа изойдёт из тела и отойдёт ко Всевышнему в небеса. Коль на миру ты был праведником, тебя определят в рай и ты продолжишь своё внеземное существование. Изощрённое утешение для миллионов униженных и обездоленных, ожидаю- щих благоденствия хотя бы в потустороннем мире. Сильнейший психотропный наркотик -- сети пропове- дников христианства, в которые, затягивается многомиллионная паства.
А что противопоставила догматам церкви КПСС, её попы – проповедники коммунизма? В их пропо-ведях нет мистики, а лишь – материализм. Будем жить в обозримом будущем при коммунизме, если сильно постараемся. Вот вам – рай. Земной, обобществлённый. Все равны. Его можно ощутить, пощу-пать. Давайте приложим все силы для достижения этой Великой цели! Пока – нищета. А потом – рай. Достижима ли эта цель? Нет, конечно. Слишком велика степень сомнения: ресурсов на всех не хватит. Человечество размножается со скоростью геометрической прогрессии. С той же скоростью расходуются ресурсы. Нам внушают, что будут освоены новые виды энергий, появятся новые технологии. Такие, как атомная, ядерная, водородная. Надо только напрячься, и – образуется рай. Но почему-то вместо рая появляются атомные, водородные, вакуумные бомбы. Война – вот, что реально. Горячая, холодная. Война за ресурсы. Война – двигатель прогресса, но источник несчастья. Счастье – это мир. Но если не будет войн, мировая экономическая система придёт к своему краху, т.е. к “Концу света”. Следовательно, человечество будут всегда сопровождать войны. А каком рае тут речь? Но войны ядерные, водородные имеют один конец – “Конец света”. Похоже человечество в ловушке». Вот такие невесёлые мысли окутали меня в каюте.
Постепенно, не сразу пришло понимание того, что коммунизм – призрак, утопия, как, собственно, и рай потусторонний. Подмена понятий. Коммунизм – горизонт, брезжащий в тумане. Как долго к нему ни приближайся он остаётся за пределами достижимого. Отодвигается всё дальше и дальше в бесконеч-ность. В космос, что ли? Обе субстанции сходятся во внеземном пространстве, в небесах.
Рай – придумка, которой искусно манипулируют власть предержащие для удержания народных масс в узде с целью концентрации власти в своих руках и благоденствия для себя. Как только люди поймут лжи-вость этих догматов, рухнут идеологические партийные и церковные образования – институты власти.
Что в осадке? Христианство – утешительная ложь для обездоленных, побуждающая верить в жизнь по-сле смерти в потустороннем мире, в раю. Коммунизм – просто ложь во спасение для обездоленных, побуждающая интенсифицировать их труд для достижения мнимого благоденствия в реальном мире, но в будущем. Будущее не определено во времени. Нищета, убогое существование, алкоголизм, наркомания, ранний уход из жизни – удел обездоленных, т. е. большинства. Вот какой страшный и печальный вывод открылся мне после того, как я чуть не отлетел ко Всевышнему с реи мачты.
Стоп! Подожди, не рви поводья! Ведь светит солнце. Есть божественной красоты мироздание – звёзды, тепло, радуга, лес, горы, поля, реки, озёра, снег, дождь. Животные, птицы. Цветы, любимые женщины и дети. Есть главное – жизнь со всеми её радостями и горестями. Любовь! Ради её совершаются подвиги и великие открытия. Создаются шедевры музыки и живописи, литературы и поэзии. Вот сокровищница че-ловеческого духа, доступная для наслаждения лишь праведным, чистым, внутренне свободным людям. А ненависть, зло, предательство – удел ущербных, плебеев духа, рабов-изгоев рода человеческого, готовых ради злата на любые преступления.
Так как же всё-таки жить нам простым? В чём смысл жизни, цель её? Просто жить, трудиться и тво-рить. Искать отдохновение в семье, в детях.
Я, кажется, нащупал опору.
Мироздание в комплексном представлении

А всё-таки мысль о внеземном существовании мне симпатична. Ты – бессмертен. Это волнует и будо-ражит сознание. Побуждает к возникновению благостных фантазий. Уводит от тяжёлых реалий жизни. Интеллектуальный наркотик. Ради этой субстанции мнимое существование Всевышнего мне нисколько не мешает. Более всего поразительно то, что после вылазки на рею, меня не покидает ощущение, что Всевышний всё-таки существует. Что это он втянул меня в смертельно опасное испытание и подвёл к пограничной черте: жизнь-смерть, проверил, на что я способен. Это он даровал мне жизнь и благосло- вил на поход. Забегая вперёд, можно подумать, что он знал о всех тяготах и испытаниях предстоящего похода и провёл меня через них уже будучи уверенным, что я выдержу их все. Были моменты, когда жизнь висела на волоске от смерти, но я проникся уверенностью в том, что если обратиться ко Всевыш-нему, он не оставит в беде, поможет. Странное раздвоение: ум принимает только научное, материалис-тическое объяснение происхождения мира. Чувства же, психика ( душа что ли?) тянутся к возвышенному, одухотворённому, к веч-ному поиску божественного, мистического. Возмущение ума приводит к возник-новению очередных гениальных открытий в науке. Любая мысль (в том числе научная) работает при успокоенном состоянии чувств. Когда же возмущены чувства, мысль, как правило, отключается, но зато душа, интуиция работают в напряжении. Рождаются шедевры духа, божественные откровения. Математики рассматривают числа в виде реальной и мнимой части. И только благодаря представлению чисел в виде комплексных, удаётся успешно решить многие физические и астрономические задачи. Человечество, видимо, неспроста и мироздание представило в виде реальной и мнимой составляющей, чтобы с помощью комплексного представления его успешно решать проблемы человеческого бытия.
Проза жизни

Случилось нечто, что не могло не огорчить меня. Наша группа из пяти человек: Толя, Володя, Андрей, Вилорг и я завершили, наконец, свои работы по установке оборудования на БМРТ. Понятно, что у всех в связи с этим приподнятое настроение. К тому же пятница – конец рабочей недели, к тому же 23 февраля – день Советской Армии, праздник по всем канонам. Если бы не было праздника, его бы всё равно при-думали: успешное завершение работ само по себе -- праздник. Одним словом, требовалось отпустить закрученные до предела гайки, снять напряжение через “народное” гуляние “по просьбе трудящихся”, на устоявшийся манер.
Спирт 2 литра, который мне выдали для проведения работ: мало ли что промыть, прочистить в аппа-ратуре, был выставлен на стол. И понеслась. Чистить почему-то предпочли свою внутреннюю часть и мозги. Я выпил свои “боевые”100 грамм” и закрыл для себя этот “праздник”. Но народ к действу подошёл основательно: пили “до упаду” и упали. Когда я вернулся с палубы, где прогуливался и проветривался на холодном, отрезвляющем ветру, увидел, что народ люто надирался до последней капли спирта. Кто-то еле ворочающимся языком (это был Вилор Афанасьевич) произносил:
-- Ну, по 5 капель за “Нашу Победу”, вздрогнем! – все налили по четверть стакана и ”вздрогнули”. В следующий момент, “победители”, как по команде, уронили морды (лицами их уж было трудно назвать) на стол, а кто и в харч. За сутки “вздрагивали” раз по пять. Я ушёл в дальнюю каюту, подальше от этого “пра-здника волеизъявления и возлияния масс”.
Утром, не ранним, когда я снова зашёл в “праздничную” каюту, взору моему открылась следующая картина: Вилор – дедушка русской инженерии, ему уже 60 лет -- лежал на рундуке без чувств на левом боку без признаков жизни. Закралась страшная мысль. Уж не умер ли? Наклонился над ним, прислушал-ся. Дышит, нет? Не слышу, а ведь я –“слухач”. Схватился за пульс, от волнения не могу нащупать. Вынул из чемодана туалетное зеркальце и приблизил к губам, как учили. Слава богу – запотело. Дышит. Спит мертвецким сном. Гора с плеч. А что же остальные? Володя и Андрей помятые и разбитые отупело смо-трят на “праздничный” стол. Казалось бы, должны быть трезвые, всё-таки спали10 часов. Но глаза оло-вянные, очумелые, мутные, не малейшего следа жизни, игры интеллекта в них. Будто полуживые зомби передо мной в безучастном ожидании своей судьбы. Наконец, Андрей промямлил: “Душа горит, воды”. Налил по стакану из сатуратора каждому. Судорожно выпили и о, незадача, в какой-то момент рухнули мордами на стол. Спирт, не отпустит, пока весь не сгорит в организме. Толя Пашков – это отдельная песня. Член КПСС. Он спал и могуче храпел под столом. Весь лик его, грудь и даже затылок в харчах. Воздух завис густой тошнотворной кислятиной. Дышать невмоготу. Я вышел.
Опой, самоуничтожение, безумие. Стало не по себе, больно. Почему молодые, здоровые, умные люди себя не щадят? Происки Сатаны? На работе в НИИ всегда чистенькие, аккуратные, без признаков алко-гольных загулов и вдруг – такая проза жизни в свободном полёте без контроля семьи, КПСС, общества. Что тогда говорить за весь народ? Мы постоянно слышим из прессы, что деревня люто пьёт, страна в опое. Но почему? Значит, правителям нужно опаивать народ, держать его в узде. Боятся расплаты за преступления, что совершили против него. Ведут войну с собственным народом теперь уже иными средства-ми – коварными и подлыми.
Наконец, на третьи сутки прочухалась молодёжь. Душераздирающая боль в их черепных коробках выз-вала сочувствие. Синдром похмелья. Срочно нужна “скорая помощь ”. Я достал из “заначки” 150 грамм спирта, единственное действенное лекарство в этом случае и выставил его перед страждущими. Реани-мация вернула к жизни “народонаселение ”. Толя Пашков – “отдельная песня”, начал с отвращением стря-хивать с себя харч. Я никак не мог предположить, что это натура неудержима в своей пагубной страсти. “По 5 капель вздрогнем” – это его любимейший клич-тост, который продолжается пока есть выпивка и силы, удерживающие его от завала под стол. Мне казалось тогда по наивности, что члены партии (напо-мним, что в те времена право на существование имела одна единственная партия – КПСС ) – люди жёсткой дисциплины и ограничений в моральном отношении. Ведь не даром же их двоих партийных (ещё и Володя Романов) приставили в группу. Наверняка, чтобы они были олицетворением нашего “об-лико морале”. Однако, жизнь, как она есть, без прикрас скорректировала мои представления о людях. Просто там, где делалась карьера, они были само воплощение строителя коммунизма, эдакие образцы для подражания для остальных, не пропущенным к структуре власти. В общем, люди, как люди. С кем не бывает. Ну, так вышло. Вилорг Афанасьевич проспал четверо суток и встал, как ни в чём не бывало:
-- Который час, кто бы сказал?
-- Лучше спроси, которые сутки, -- парировал я. Вилорг Афанасьевич забавно шевелил своими усами и пожимал плечами:
-- Ну, надо же, как интересно всё вышло, -- когда узнал сколько времени он проспал.
А я же узнал для себя, мне вдруг открылось, что не властен управлять ими. Ещё не раз в будущем они доставят мне подобного рода хлопоты.
“ … Споёмте друзья, ведь завтра в поход
уйдём в предрассветный туман…”

Слова из песни.


“Средства к действию сливаются с его результатами”

О. Бальзак



III
П о х о д

Первые впечатления


Наш БМРТ ( большой морозильный рыболовецкий траулер ) “Закарпатье” вышел из Полярного на рассвете. Февраль. Плотный снежный заряд (так на севере называют снежную пургу) совершенно закрыл видимость. “Ни зги не видно”. Береговая полоса, где порт, утонула в плотном вале пороши заряда. Ветер страшной силы больно сечёт снежной крупой лицо и глаза. Прощальный, протяжный гудок -- и через незамерзающий залив мы уходим в Баренцево море. Через полчаса снежный заряд неожиданно прекратился, как и начался.
Наш БМРТ с виду самый обыкновенный траулер. Но это с виду. По американской картотеке спецслужб он зарегистрирован, как русский “Пуэбло”.
Проходим мимо множества скалистых шхер с сильно изрезанными берегами, образующих заливы, бухточки. Вдруг зычная команда капитана через “громкую связь” сотрясла все каюты: ”Задраить броняшки!!!” Это на штатском языке означало – закрыть все иллюминаторы изнутри заслонками (броняшками). Мы за-драили в своей каюте. Тьма поглотила нас. Включили свет. В этом районе на берегу форпост советской оборонительной системы, непреложно закрытый для посторонних глаз.
Нас четверо из команды Померанцева. Два специалиста и два партийных инженера. Инженерами они были в меньшей степени, чем партийными работниками. Но такие были времена. В функции их, видимо, входило больше следить за нами, чем за радиоэфиром, крепить, так сказать, наши морально-политические устои, если они вдруг расшатаются от качки. Но устои почему-то, как раз, шатались у них. Но об этом дальше.
Последовала команда: “Отдраить броняшки!!!” Баренцево море. Свинцовые, тяжёлые воды поднимали и опускали наш БМРТ. Кругом до горизонта тёмные воды и тёмные небеса. Пейзаж безрадостный. Штор-мило. Обнаружилась особенность моего организма, о которой я и не подозревал. При качке у меня усили-вался аппетит. Вот и сейчас -- захотелось вдруг зверски есть. Когда же на завтрак? Наконец, пригласили. Макароны по-флотски. Хлеб белый, чёрный. Овощи – традиционные. Взял добавки, вкусным всё показа-лось. Чай, сгущёнка. Сытость сообщила умиротворение моим нервам. Эмоции, было расходившиеся в за-чин похода, успокаивались, несмотря на всё более усиливающийся шторм. В служебном помещении, вы-деленном нам для работы, я включил наш комплекс, одел наушники и погрузился в работу.
Когда позволяла погода, я по возможности занимался физкультурой на юте БМРТ. Совершал под скакалку до 1000-ти прыжков. Отжимался на кулаках до 50-ти раз, подтягивался на перекладине раз10-12 (перекладина приварена к стойкам, те, в свою очередь, к юту).

Продукты питания
Никогда так сытно и вдоволь не питался, как на корабле. Борщи, макароны по-флотски с проваренным и аппетитно обжаренным фаршем, кисели из различных сухофруктов. Овощи, фрукты. Разнообразие рыбных блюд. Обилие сгущёнки, шоколада. А там дома (вспоминалось с тяжёлым чувством) бесконечная беготня по магазинам в поисках продуктов питания. Очереди, талончики. Вся моя маленькая инженерная зарплата в основном и растрачивалась на эти продукты. Но, странное дело, советские продукты питания выгодно отличались своим качеством от нынешних импортных капиталистических, рыночных. Нам-то в страну сбрасывают всё второсортное: “на тебе боже, что нам не гоже”. Стою на том, что советские продукты мне больше нравились. Только сейчас с ностальгическим чувством оцениваю прелесть фик-сированных цен. Планируй себе вперёд хоть на год, хоть на пять. Но денег хронически не хватало. Подрабатывать инженерам не разрешали, но втайне я это проделывал. То в порту разгружал вагоны с мороженной рыбой и мясом (там не хватало рабочих рук и поэтому не смотрели на то кто ты, лишь бы паспорт был), то на стройке разнорабочим, то на овощехранилищах грузчиком и т. д. по выходным дням,
иногда в ночь.

Обречённость
От горизонта до горизонта вода. И нет ей конца и края. Я впервые в океанском походе. И меня зани-мали мои мироощущения. Величие и безбрежность океана. Его страшная бездонность и ощущение собс-твенной ничтожности перед ужасающей волнующейся стихией, бросающий наш БМРТ словно щепку вверх-вниз. Новая, совсем необычная для меня обстановка, маленькая качающаяся среда обитания для многих людей: офицеров ГРУ, военных моряков. Ощущение обречённости и беспомощности всё время не покидало меня, пока мы целый месяц шли к Канадским берегам. Весь месяц штормило. Шторм то
усиливался заметно, то несколько ослабевал.

Наш БМРТ отнюдь не быстроходен: если попадал в зону сильного встречного ветра, то из-за большой
своей парусности, обусловленной высокими надстройками над палубой корабля, двигался по курсу чере-

пашьим шагом: 1-2 мили в час. Были моменты при сильном встречном ветре, когда скорость корабля
принимала отрицательные значения: -(1-2) мили в час. Пришлось пройти шторм, который едва не погу-бил наш корабль и всех нас. Но об этом ниже.

Встреча с рыбаками
Наконец наш БМРТ выполз из Баренцева моря вошёл в Норвежское. Впереди по курсу замаячил траулер. Подошли ближе. Оказался свой. Обменялись радио-приветствием. Наши предложили провести деловое общение. Пошли на сближение. Глазам нашим предстало нечто, что потрясло воображение. Траулер земляков был столь обшарпан, а обитатели его – рыбаки выглядели столь экзотично, что, казалось, мы столкнулись с пиратами. Лица их, забородевшие и прокопчённые солнцем, обветренные солёным морским ветром, отдавали красномедным отливом. Одетые кто во что горазд, с обязательной сигаретой во рту, зрелище являли собой совершенно разбойное. Капитаны провели переговоры на change. И вот с нашего БМРТ на их отгрузили бочку спирта и бочку краски. Нам взамен – 50 ящиков
трески.

Завораживающая картина
Норвежский военно-морской корабль – сторожевик вдруг неожиданно возник перед нами. Норвежцы убедились, что мы не рыболовные, а специфические военные, отошли от нас. Дело в том, что, по их
объяснению, они стерегут огромное стадо касаток от разбойного промысла, запрещённого международ-ной конвенцией. К их глубокому сожалению этим промыслом занимаются только русские браконьеры.

Касатки переживали брачный период. Вдруг из глубин океана одновременно выскакивает пара огром-ных, десятиметровых разнополых животных, плотно прижавшись брюшинами друг к другу, и на какое-то мгновение создаётся впечатление, будто они стоят над водой на хвостах. В следующий момент, отняв-шись друг от друга, с грохотом и роем брызг обрушиваются обратно в воды. Море кипело от этих пар. До сотни их прыгало и низвергалось обратно в воды. Картина потрясающая, завораживающая, не поддаю-щаяся описанию. Это надо видеть. При мне был фотоаппарат “Зенит”, я с энтузиазмом натуралиста, сде-
лал несколько снимков на память.

Морские охотники
Весь день стоим на так называемой радиоточке. Это место определено для связи с нашим Центом, ви-димо через спутник связи. В этих “радиоточках”, наверняка определённых Центром, существуют, по всей видимости, наилучшие условия для связи. Откуда ни возьмись, из облаков выскочил английский турбо-винтовой самолёт “Орион” из серии “морских охотников” и начал разбрасывать вокруг нашего БМРТ ра-диозонды с гидроакустической контрольно-регистрирующей аппаратурой. Эта операция проделывалась для того, чтобы засечь работу двигателей советской подводной лодки, возможно скрывающейся под ки-лем БМРТ, и, таким образом, маскирующей шум своих двигателей под шум двигателей БМРТ. В случае обнаружения зондами подлодки вызывалась авиация, эскадра эсминцев, тральщики для охоты за ней. Её преследовали и непрерывно наблюдали за ней. И если она вела своё патрулирование в “неположенном” месте, её принуждали всплыть. А это – прецедент для международного скандала, в том плане, что нару-шаются суверенные границы того или иного государства. Эти “Орионы” время от времени появлялись и барражировали над нами вплоть до берегов Канады, куда мы направлялись, и разбрасывали свои радио-
зонды.

Шторм. Зона жизни
Атлантический океан встретил нас неприветливо и сурово. Мы шли примерно 45-той широтой к Ка-наде. “40-вые ревущие”, как их называют моряки из-за частых штормов. И нас не миновала участь сия. Волны достигали 13-ти метров. Наш БМРТ то подымет, словно букашку, на пик волны, и тогда виден вокруг бушующий океан. Ужасающие волны валом идут и вздымаются вверх-вниз. В следующий момент БМРТ уже в нижней точке под гребнем волны. Жутко. Кругом вода и только сверху небо. Животный страх за жизнь парализует душу и волю. Полная беспомощность, безнадёжность. Моряки поведали нам, что если угол крена БМРТ превысит 30 градусов, то он опрокинется, иначе говоря , нам каюк. И научили, как отследить границу “жизни-смерти”. Для этого необходимо-де к потолку подвесить отвес, например, шнур с отвёрткой, и крайние точки отклонения его, соответствующие 30-ти градусам между вертикалью и линией отвеса – роковая граница. Построить круг через крайние точки. Этот круг – зона жизни. За преде-лами круга – смерть. К раскачиваниям такого маятника было приковано всё наше тревожное внимание в течение всего времени шторма. А шторм продолжался в течение 30-ти суток, то ослабевая, то усиливаясь. Наш маятник едва не доходит до роковой отметки, но не дошёл. Везёт. Больше всего мы боялись шалых брёвен, которые могли быть смыты с лесовозов. Если такое бревно наскочит на наше утлое судёнышко, то и это – гибель для нас. И опять пронесло. Благодарение Богу. Мой организм качку переносил стойко, но большинство людей не выдержали столь длительного испытания, и гальюн для них превратился в место главной комнаты на период шторма. Спать стало совершенно невозможно. Двумя руками и ногами я упирался в бортик рундука, а спиной в стену, фиксируя тело, чтоб не вылететь на пол. Какой уж тут сон. Так – тяжёлое забытьё на короткое время. За ночь раз 15-20 с тревогой и ломотой во всех суставах вдруг пробудишься и ошалело соображаешь, где ты и, что с тобой. Долго-долго
лежишь с открытыми глазами. Тревога тяжёлым гнётом давит голову. В любой момент может всё закон-читься и океан поглотит страш-ной смертью всех нас. В такие минуты возникает неодолимое желание обратиться к Богу с молитвой.


Господи, спаси и сохрани!
О, Всемилостивейший Боже, Владыка неба и земли.
Услышь молитву мою от смиренного слуги Твоего.
Даруй нам жизнь и счастье наслаждаться земным раем.
Спаси и сохрани души чад Твоих, попавших в беду.
Не дай опрокинуться судёнышку, несущему их.
Не откажи нам в радости созерцать деяния рук Твоих.
Дай нам, Господи, силы небесные выстоять и
не сломиться духом среди бушующей стихии.
Усмири, Всемогущий Владыко, силы адские, безудержные.
Успокой воды океанские, приведи наш ковчег в лоно тихой заводи.
Всемилостивейший Боже, осени заблудшие чада Твои покоем и благодатью.
Приведи нас, Господи, звездою путеводной к свету сияющему, животворящему,
к жизни обновлённой и благодатной.
Прости, Господи, прегрешения чад Твоих несуразных,
прими искупление грехов с душ наших смиренных.
Спаситель наш, Господь Всемогущий, пусть в эту ночь
очи Твои пребудут над нашим утлым приютом.
Прошу Тебя охрани чада Твои и дух их, взяв в руки Свои судьбы их.
Одари Благословением Своим наше утлое судёнышко –
последний тяжкий приют чад Твоих, несущих испытания,
ниспосланные Тобой и очищающих тела и души
от скверны земных прегрешений.
Благодарю тебя, Боже, Владыко неба и земли.
Твой верный раб Иван, сын Евсея из рода Саенковых несёт
смирение от всех чад Твоих, пребывающих на судне,
и влачащих вериги на пути к Тебе.
Аминь.

Душевное озарение

То ли Бог услышал мои молитвы, то ли какие иные могущественные силы, но через месяц буйства шторм утих и океан успокоился. С этого момента я исподволь стал веровать в Божье Провидение, но сие

душевное озарение держал в тайне ото всех.
Штиль. Ньюфаундлендская банка

С грехом пополам, мало-помалу мы добрались до канадских Ньюфаундлендских островов. Полнейший штиль. Ночь. Что это там впереди? Зарево, море огней. Подо- шли ближе: оказывается – это рыболовецкие суда многих стран ( их там сотни полторы ) вылавливали сельдь на ньюфаундлендской банке (отмели). Тишина и покой, и только изредка услышишь гудок рыболовецкого траулера. Мы измотаны до предела. Усталость взяла своё. Без чувств, как говорят, без задних ног отвалились на рундуки и отдались Морфею.
Дельфины, торжество жизни

В наших планах двигаться вдоль побережья Канады на юг. Войти в воды, омывающие США, и наблю-дать радиоэфир вдоль его восточного побережья (ВПС).
БМРТ ходко и весело, в прямом смысле этого слова, продвигался на юг. Часто включали музыку на ди-намики. Утром бодрую для зарядки экипажа, днём родные русские, советские песни, дабы Родина была всё время на слуху. Стая дельфинов сопровождала нас. Веселилась и играла с БМРТ на перегонки. Кувы-ркались перед носом корабля, озорно высовывали свои мордочки и легко обходили наше корыто. Осо-бенно повышенная их активность наблюдалась под музыку. Музыку они любили, а кто же не любит наши песни, каким-то образом улавливали её и радовались жизни, побуждая и нас, наблюдающих за ни-ми, радоваться и ценить жизнь. Мы ценили жизнь. Мы прошли через круги ада. И теперь, наблюдая за торжеством жизни, были по-своему счастливы.
Канадский перемёт

Штиль. Яркое солнце. Бирюзовые воды на горизонте неразличимо переходили в голубизну неба. Наш бывалый боцман обнаружил канадский перемёт. От поплавка фал перемёта тянулся на многие десятки километров: оказалось на 100. Быстро совершили круговой радиообзор. В радиусе 75-80 км никого. Стали выбирать поперечные фалы, которые располагались через 50 м и имели длину 30 м. На них крючки с на-живкой из кальмаров. И так, передвигаясь к берегу и опустошая перемёт, начиная от 75-го км вплоть до15-го км, сняли всю добычу: четыре рыбы-меч, пять или шесть акул, множество тунца. Вся добыча уш-ла на пополнение пищевых ресурсов. Вовремя прекратили разбой, так как вдали на горизонте замаячил какой-то корабль.
Шла Холодная война без правил. Наш БМРТ призван был добывать “горячую” информацию с высот радиоэфира, но не побрезговал и “холодной” добычей с океанских глубин. На войне, как на войне.
ВПС. Работа по заданию

Но вот, наконец, и ВПС. БМРТ продвигается на юг в нейтральных водах в 3-х милях от побережья. На-чалась монотонная, рутинная работа вахтовым методом. Наша группа прослушивала эфир в соответст-вии с заданием. Напряжённое, безрадостное состояние. В конце вахты усталость валила с ног. Добро штиль, можно было отдохнуть и восстановиться.
Увлечение чеканкой

Мне всегда хотелось мастерить, делать что-нибудь своими руками. Это у меня с детства от отца. У него всё в руках спорилось, горело. Мичман БЧ-1 Кударь каким-то нюхом учуял во мне эту способность и пригласил в свою мастерскую. Ещё не совсем понимая, зачем он зовёт, я спустился с ним в его святая святых и увидел, о – чудо! Целая серия художественных работ, выполненных на листах тонкой латуни чеканкой, захватила моё воображение. Я замер, невольно залюбовавшись его работами. Природа не обделила меня художественным вкусом, в силу чего я не мог отвес- ти глаз от деяний его рук и души. Это были виды закарпатских сёл в долинах на фоне гор, покрытых лесами; кони в невероятных позах, поднятые на дыбы; дивчины и парубки в закарпатских костюмах, ведущие хоровод; лесосплав по горной речке: на плоту стоят трое сплавщиков с длинными вёслами и ведут сгон брёвен по опасной стремнине; гуцул с длинной дудой на пригорке зазывает стадо овец; праздник в колыбе: кто пьёт вино, кто танцует, кто жарит шашлыки на жаровне. Образец народного творчества в прекрасном исполнении. От мичмана не ускользнуло моё внимание и восхищение.
-- Ну, как? Что скажешь? – спросил он.
-- Класс, картинная галерея. Можно было бы и выставку где-нибудь устроить.
Мичману явно понравилось моё отношение к его творчеству.
-- Да, ну. Это я так для себя, скуку отгоняю. Хочешь, я тебе покажу, как я работаю? И ты научишься, у тебя пойдёт. Будет дело для души.
-- Не прочь.
И я стал всё свободное время проводить у мичмана в мастерской, перенимать его умение. Он был хороший наставник, показывал, что и как. Видно, и ему было приятно передать своё мастерство, подготовить ученика. Я старался, запоминал все его приёмы и повторял их десятки раз. Я учился и чеканил самые простенькие фигурки животных, деревьев.
-- Пойдёт, -- сказал мичман, -- старайся.
И я старался. Мои старания не пропали даром. Но об этом после.
Любопытный эпизод

Стоим на радиоточках по 5-7 дней, затем продвигаемся дальше на юг. Часто видим перископы амери-канских подводных лодок, сопровождающих нас по курсу. Однажды, (это было в моё дежурство, я один в рабочем помещении) зашёл к нам командир БЧ-4 капитан 3-го ранга Глушко. Его подразделение занима-
лось традиционной радиоразведкой.
-- Здравия желаю, -- взял под козырёк кап 3.
-- Здравствуйте.
-- Как работается? – спросил он
-- Слава богу, нормально, -- ответил я.
Кап-3 несколько по-шефски осмотрел наше помещение. Прошёлся вдоль наших рабочих мест.
-- Можно я послушаю эфир? – остановился он возле приёмника с наушниками.
-- Конечно, какие проблемы? – ответил я.

Кап-3 одел наушники и уверенными профессиональными движениями настроился в нужный ему участок диапазона частот. Вдруг, как ошпаренный подскочил, схватил рядом висящую на стене трубку телефона
внутренней связи:
-- БЧ-4, внимание! Срочно! На частоте, -- он сообщил частоту, -- работает американский авианосец! Зафиксировать!

Снял наушники и умчался к себе в БЧ-4, предварительно попросив меня не уходить с этой частоты.
-- Я мигом вернусь!

Через 5 минут он снова появился. Схватил наушники и снова погрузился в эфир. Затем опять снял трубку:
-- Матрос, Ковбаса, як чуешь частоту?
-- Ни як не чую, нема ничого , товарищ капитан 3-го ранга.
-- Тьфу, чёрт! -- в сердцах выругался кап-3.
-- Ваня, выручай! Похоже, у нас не работает приёмный тракт. Посмотри в чём дело. Может, надо что поправить?

Мы прошли к ним на БЧ-4. Десять или даже больше матросиков сидели с наушниками и отслеживали весь КВ-диапазон. Кап-3 подвёл меня к нужному приёмнику. Я одел наушники. В наушниках только
фоновый шум. Нет характерных признаков работы эфира.
-- Ну, что скажешь? – поинтересовался кап-3. Мы отошли в сторону.

-- Такое ощущение, что у вас не проходит эфир. Дело либо в антенне, либо в ШАУ (широкополосный усилитель). У нас есть запасные ШАУ, я сейчас принесу, поставим у вас, будем смотреть дальше. Я сбегал и принёс ШАУ. Подключил. Результат тот же.
-- Всё ясно, надо смотреть антенны.
Выручка

К счастью их антенны оказались подвешенными не высоко, метрах в 10-ти от палубы, на конструкциях мостика. Нужно было просто элементарно отладить и провести настройку всего тракта, что я и сделал. Сразу получили нужный эффект. Лицо кап-3 озарилось счастьем

-- Виктор, -- говорю я ему, -- повесьте антенны на рею, как у нас.

-- Обязательно дам команду. Огромное спасибо за выручку. Что я могу сделать для вас хорошего?
-- Да ничего не надо. Уже одно то, что мы быстро разобрались и наладили работу БЧ, радует.

Он ушёл, но минут через 5 вновь появился с 10-ти литровой канистрой:
-- Вот за труды праведные прими.
-- Что это?
-- “Шило”.
-- Да, что ты, Виктор, с ума сошёл? Здесь же море разливанное. Если мои “гомо-сапиенсы” узнают о нём, это – конец всякой работе нашего подразделения. Пожалуйста, ни слова им.
-- Само собой.

Я быстро спрятал канистру спирта в свой личный сейф. Вспомнил с тяжёлым чувством пьянку своих “мо-лодцов” на корабле в период подготовки к походу. Умри тогда Вилор Афанасьевич (умершим он и выглядел по всем признакам, вернее, не подававшим признаков жизни), это бы обернулось для меня концом всякой карьеры, муками на всю жизнь. В его смерти был бы повинен я и только я. Спирт был выдан мне для технических нужд, а не для попойки. Самым лёгким наказанием для меня было бы – изгнание с волчьим билетом из организации, а более жёстким -- возбуждение уголовного дела с обвинением в служебном преступлении, в почине убийства на бытовой почве сотрудника посредством опоя. Я испытал тогда стресс не меньший, чем когда свою жизнь поставил на кон на рее мачты. В походе проводилась баня с парилкой раз в 10 дней. Вот я и решил своим неистовым выдавать по строгой разумной дозе спирта под баню.
Урок на всю жизнь

Штиль полнейший. Океан словно необозримое бирюзовое зеркало. Тепло: 20-25 градусов по Цельсию. Наш БМРТ не спеша скользит вдоль ВПС в 3-х милях от берега, в нейтральной зоне. Двое матросиков БЧ-4 протянули кабели на рею мачты и закрепили свои антенны на пример наших. Когда они спустились, я спросил их:
-- Мачту раскачивало?
-- Да, нет. Стоит, как вкопанная.
-- Страшно было?
-- Да, нет. Чего там. Нормально.

Вот ведь, как бывает. Другие условия – другая ситуация. И на рее уже работать не страшно. Я извлёк хороший урок и руководствовался им в дальнейшем, прежде чем брался за работу: “на всякий труд – сведи ума пуд”.
Холодная война

Мы вертимся в акватории военно-морской базы США – Норфолк. Подводная лодка идёт по фарватеру в порт в надводном положении. Любопытное зрелище. Перед носом лодки большой пенистый бурун. Стая дельфинов гоняется с лодкой на перегонки, прыгает перед лодкой через бурун и невольно вызывает улыб-ки и восторг на лицах моряков.
Наш БМРТ движется наперерез лодке с целью мало мне понятной, но наверняка нужной военным ГРУ. Думаю, они фиксируют сигналы обмена лодки с военно-морской базой с целью их декодирования. Сигналы тревоги с лодки могут быть боевыми. Во всяком случае, их последовательность, интенсивность, вид, тип передач и ряд особенных технических признаков, характерных для конкретной лодки, будут идентифицированы. Аналогично ответная радиосвязь базы и авиации подвергнутся фиксированию, анализу, расшифровке.
С лодки последовал предупредительный сигнал – ревун, запрещающий нам приближаться. БМРТ игнорировал сигнал. Немедленно с базы вылетают два реактивных самолёта береговой охраны (скорей всего это – истребители) и производят облёт БМРТ. Затем взмывают вверх и заходят в пике на корабль. Проносятся над БМРТ метрах в 50-30-ти, делая петлю и преодолевая звуковой барьер, снова уходят в высь. Жуть берёт, цепенеешь от страха. Звуковой удар душераздирающей силы глушит и бьёт, давит всё тело. Не вдруг приходишь в себя. Долго шумит в ушах, хотя казалось зажимал их с усилием. А тут ещё па-нические думы: вдруг сорвутся с пике и врежутся в БМРТ. Капитан даёт отворот. Мы продолжаем вер-теться на старом месте. Через неделю снова лодка идёт на базу. Мы повторили свой манёвр. Реакция пос-ледовала незамедлительная: самолёты, психическая атака. Как только поднялась авиация в воздух, я схва-тил свой фотоаппарат и решил заснять атаку. Все попрятались от звукового удара. Я же, забив уши ватой, предварительно навазелинив её, вылез, чтобы сделать снимок века. Сделал и довольный скрылся в каюте. Самолёты улетели, установилась тишина. Все вылезли на палубу, живо обсуждая события. Капитан Рябинин, ответственный за режим, подходит ко мне:
-- Сдаётся мне, кто-то занимался фотографией?
-- Ни, боже мой. Какая тут фотография? Не разорваться бы от перепада давления. По ушам бьёт так, пере-понки бы не лопнули.
-- Я призван следить за исполнением закона, а вы его нарушаете, -- как-то не очень твёрдо произнёс ка-питан. – По международной конвенции, подписанной СССР, этого делать нельзя. Сие есть – шпионаж.
-- А мы здесь в туристическом круизе?
-- Ладно, умник, -- развернулся и ушёл, оставив меня озадаченным: китов снимать можно, подводные лодки нельзя, хотя вовсю через телескопы только этим и занимаются.
Жизнь – смерть

Больше мы не испытываем судьбу. Продвигаемся дальше на юг к мысу Канаверал. Прошла неделя пла-вания. Любуясь океаном, я вдруг увидел однажды картину весьма меня захватившую. Стая рыбок на боль-шой скорости вылетала из воды и распустив свои плавники в виде крылышек, планировала над поверхностью воды метров10– 15. А затем плюхалась в воду. Над водой носилась стая морских “разбойников” – морских птиц, то ли бакланов, то ли фрегатов ( я в них толком не разбираюсь) и хватала на лету несчастных рыбок.
“Зачем они выскакивают,” – подумал я, -- “ если их тут на верху подстерегает опасность?” Но пригля-девшись увидел, что и под водой за ними гоняются какие-то морские хищники, скорее всего тунцы. «Наверху – смерть, под водой – смерть. Есть ли у них шанс, вообще остаться в живых?-- невесело рассуж-дал я. Или их судьба – гибель? Какой у них жизненный цикл и, как они должны размножаться, чтобы сох-ранить свой вид? Природа наверняка побеспокоилась об этом, чтобы сохранить баланс всего живого».
Эти наблюдения и рассуждения навели меня на печальные воспоминания. Мой дед рассказал мне эпи-зод из своей военной жизни. В период Отечественной войны он служил на Северном флоте мичманом на небольшом танкере. Танкер шёл в составе каравана кораблей из Британии с помощью для СССР по ленд-лизу. Везли вооружение – самолёты, танки, машины, орудия, а также продовольствие, обмундирование и проч. В качестве охраны караван сопровождали эсминцы. Налетели немецкие бомба-рдировщики с норвежской территории со своих авиационных баз и началось побоище. Из под воды нет-нет всплывёт подводная лодка немцев и нанесёт торпедную атаку по кораблям каравана. Северная ночь высветилась вспышка-ми корабельных орудий и горящих факелами кораблей. И немцы несли потери. До пяти горящих самолётов рухнули в воду. Пару подводных лодок зацепили эсминцы своими торпедами. Но силы были не равны. Вновь и вновь волнами налетала немецкая авиация и методично бомбила караван, неся и сама чувствительные потери.
Танкер, на котором служил дед, шёл с авиационным горючим. Капитан – опытный военный моряк, выкручивал румпелем фортеля, лавируя курсом корабля, выводил танкер из под прямого попадания бомб. Разрывы бомб сотрясали корпус танкера справа и слева, поднимая огромные столбы дыма и огня. Форту-на благоприятствовала танкеру, он добрался до Мурманска, обеспечив горючим наш северный авиафлот. Но сколько погибло кораблей. Единицы прорвались сквозь кромешный ад. Если бы не наши истребители, вылетевшие на помощь, караван бы погиб весь. К сожалению, дальность действия наших истребителей не дотягивала до главного сражения. Но когда остатки каравана достигли зоны, доступной для работы нашей авиации, картина боя изменилась: авиацию немцев рассеяли, пять их самолётов сбили. Сами вер-нулись домой без потерь.
Американцы и англичане героически бились до последнего, выполнив свой воинский долг до конца. Светлая им память. «Да, жизнь и смерть, -- рассуждал я, -- две стороны одной медали. Без одной нет дру-гой».
Ресурсы – камень преткновения

Почему же раньше мы совместно с США и Великобританией противостояли немцам во 2-ой мировой войне, а теперь противостоим в Холодной войне друг другу, а с немцами худо-бедно дружим? Понимаю в чём дело. Всё дело в наших ресурсах, которые они хотят прикарманить. Перекину мост своих рассужде-ний на два десятка лет вперёд, в 21-й век. Эта тема ключевая в жизни нашего народа и отправная в поли-тике во все времена, потому и притягивает постоянно мои думы к себе. Всё стало предельно ясно: США с помощью наших предателей народа расщепили СССР на ряд “банановых” республик с целью понятной – разделяй и властвуй, иначе – выкачивай наши ресурсы для своих нужд. А наши потребности, а наш на-род? Плевать на него. Он должен исчезнуть. Нет, не совсем, оставят 15-20 миллионов для обслуживания их интересов. Удивительная метаморфоза: США на весь мир возопили, что СССР – “Империя зла”, а са-ми оказались – исчадием ада. То, что Гитлер намеревался свершить “Горячей войной”, но был бит, они довершили “Холодной” с помощью нашей пятой колоны. Грустно, господа, обидно за Державу. Жалко народ.
Чем чревато нарушение 3-мильной зоны ВПС

“Наши ушки на макушке”, слушаем эфир напряжённо, до одури. Для нашей группы здесь главная работа. В непосредственной близости от мыса, где ракетодром США, БМРТ решил нарушить 3-х-миль-ную зону, подойти поближе к цели своего визита, с тем, чтобы более качественно отснять в телескопы конструкции ракетодрома и ракеты, готовящейся к запуску. Немедленно нам на перехват выскочил воен-ный катер. Шутки плохи. Ретировались “на всех парусах”. Капитан Рябинин сказал мне, что если бы по-пались, то наши жизни не стоили бы и понюха табаку. Никто бы нас не “отмазал”. Погибли бы в расцвете лет на соляных копях заживо: сначала бы вывалились зубы, сморщилась кожа, отказали печень, почки, а уж затем – смерть. Медленная, в мучительных страданиях. Мало вероятно, чтобы нас на кого-то обменя-ли. Мы – расходный материал. Родным бы сообщили, что мы погибли в шторм при выполнении ответс-твенного задания . Домой, семье посылаю радиограммы: “Жив, здоров. Работаю, не волнуйтесь. Иван”.
Чрезвычайное происшествие (ЧП)

Недели две отслеживали запуски американских ракет. Всё шло, как по маслу, зафиксировали шесть запу-сков, как вдруг… гром с ясного неба: случилось ЧП. Мы работали, как подобает: в соответствии с планом-инструкцией. Наша задача – обнаруживать запуски американских межконтинентальных баллист-ических ракет, фиксировать время запусков и определить, что эти запуски произведены с территории США. Идентификацию пусков проводили в соответствии с агентурными данными, из которых с вероят-ностью, близкой к 100% , явствовало совпадение места запуска ракеты, даты и времени её запуска.
Эти данные мы получали в закодированном виде по радиосвязи от нашей организации. В организа-цию данные поступали от ГРУ Генштаба. Неожиданно, в какой-то момент мы перестали получать эту информацию. Много позже, уже будучи дома, узнали, что у нас в организации завёлся “крот”. Произошла утечка информации. ГРУ изъяло информацию и провело работу по выявлению “крота”. Мы на корабле остались, как без одной руки.
Но офицеры ГРУ на корабле не лыком шиты. Провели идентификацию традиционными методами ра-диоразведки. Дело в том, что после запуска межконтинентальной ракеты происходит возмущение ионо-n>-сферы в районе прохождения ракеты через её слой. Возникает фединг (замирание) КВ-радиоволн, кото-рые хаотически отражаясь от возмущённой ионосферы, резко повышают фон радиошума. Любая коммер-ческая, реперная ( постоянно круглосуточно работающая ) станция в КВ-диапазоне частот, взятая нами в качестве наблюдаемой, индицирует момент резкого возмущения ионосферы от пробивания её ракетой. В результате необходимых частотных преобразований и соответствующей фильтрации технология нашего метода позволяет услышать и наглядно зафиксировать этот момент. Идентификация места запуска прово-дилась с помощью агентурных данных. Мы их лишились.
Службы ракетодрома при подготовке запуска ракеты и после его ведут специфический радиообмен друг с другом на всех диапазонах частот: ДВ, СВ, КВ, УКВ. По интенсивности и характеру радиообмена на этих волнах служб ракетодрома ( передачи, как правило, закрыты ) нашими спецами делались определён-ные выводы.
Над БМРТ навис американский вертолёт

Так прошли три месяца в трудах и заботах. Время пролетело незаметно. Командировка заканчивалась. Нужно подытоживать результаты работы для отчёта. Монотонная, рутинная работа давала себя знать. Накопилась усталость. Всё больше тянуло на сон. И океан уже присмотрелся, стал наскучивать. Хотелось домой, к нашей неброской природе, но такой милой, дорогой сердцу: к сосновому лесу, речке Оредеж. Посидеть с удочкой, отдохнуть, отвести душу.
Любопытный эпизод несколько озадачил, внёс разнообразие и оживление в наше уже закосневшее бытие. Поступила команда из Центра – сжечь документацию. Толи “крот” раскололся в чём-то, толи “крота” не выявили. Но это я потом, по приезде домой, связал эту команду с “кротом”. По началу была догадка, что нас могут взять с поличным американские спецслужбы, и тогда беды не миновать. Боцман приказал сварщику подготовить на юте до обеда из двух бочек печи для сжигания документации. В акватории вокруг БМРТ за несколько миль ни одного корабля. Сварщик быстро выполнил свою работу: вырезал в нижних частях бочек квадратные отверстия для тяги пламени и, свернув свои шланги, убрал газосварочное оборудование.
Откуда он вдруг взялся этот американский вертолёт? Навис над БМРТ. Здоровый негр в авиационной форме серого цвета ( рубашка с короткими рукавами, в шортах) со шлемофоном на голове, сидел в проёме вертолёта, свесив одну ногу в светло-жёлтом ботинке с толстенной подошвой (признаюсь, мечтал бы иметь такие) наружу. Небрежно-вольную позу обеспечивал ему крепящий его пояс безопасности. В руках у негра фотоаппарат с длиннофокусным объективом. Он методично снимал бочки кадр за кадром. Да и весь наш БМРТ в плане и под разными ракурсами. И вертолёт начал уже отлетать, как вдруг откуда-то из каюты выскочил мичман Куцый ( он – штатный фотограф, в его обязанности входило фиксировать на фо-то все мало-мальски важные события) в семейных трусах, видно спал, также с длиннофокусной камерой в руках и отчаянно жестикулируя руками, призывал пилота вертолёта вернуться и подойти поближе, де ему так важно их заснять. На моё удивление негр повернул голову во внутрь кабины, что-то сказал пило-ту, и вертолёт развернулся и приблизился. Михаил лихорадочно щёлкал камерой. Шум от винтов стоял невероятный, и Михаил, жестикулируя руками, просил далее пилота развернуться так и эдак. Пилот внял просьбам и Михаил удовлетворённый совершил ещё серию снимков. Меня вдруг прострелила мысль: “почему капитан Рябинин никак не отреагировал на Мишины фотосъёмки, а мне сделал весьма строгое замечание, когда я пытался снимать самолёты?” Ответ прост, Миша – офицер ГРУ, и вся информация с его фотокамеры – достояние ведомства. А с моей…? Негр улыбнулся широкой улыбкой и отдал честь, приложив развёрнутую ладонь не к виску, как у нас, а перед лбом. Михаил автоматически отдал честь. Все, кто был на палубе, грохнули от смеха. Уж очень забавно всё выглядело.
-- Ладно вам! Будет ржать! С кем не бывает, бес попутал, -- сконфузился Михаил и скрылся в каюте.

Всё обошлось. Нас не преследовали, досмотра не учиняли.
Взаимовыгодный обмен

От мыса Канаверал мы идём на Кубу. Порт Сьенфуэгос. Здесь простояли 8 дней. Пополнили запасы пресной воды, продовольствия. Отдохнули на пляже, купались. И вот, наконец, отправились домой.
Обратным курсом шли экваториальными водами. Было жарко, но штиль абсолютный. Сказка, мечта. Две недели спокойного плавания. Но я работал. Чеканил роскошную, обнажённую женщину. Открытку с её изображением я обменял на пляже Сьенфуэгоса у какого-то паренька на футболку со стилизованным изображением Кремля. Под ним олимпийская символика 1980 г. (мишка, олимпийские пять колец и абб-ревиатура СССР).
-- Си, Си, Си, Пи, -- произнёс юноша кубанос и улыбнулся.
Подарок учителю

Я работал увлечённо и вдохновенно. Через три дня день рождения у мичмана Кударя. Я должен препо-днести ему подарок в виде своеобразного отчёта по выучке в чеканном деле. Эффект оказался потрясающим.
-- Ах, хороша дивчина,-- умилялся мичман, разглядывая откровенные формы красотки.-- Какой стан, грудь, шея. Ты посмотри на её глаза, губы, волосы. Богиня!

Девушка изображена была возлежащей на ложе любви.
-- А каковы руки! А бёдра! Линия живота! Ты только обрати внимание, каковы губы, как чувственно приоткрыт рот. Вся в трепетном ожидании счастья. Аристократка. Испанка, -- продолжил восторги мичман.

Я внутренне торжествовал. Угодил. Я только и делал, что две недели с напряжённым вниманием всмат-ривался в образ и чеканил. Мою руку с керном вела воля Всевышнего и божественное откровение вопло-тилось на листе латуни.
-- А, работа? Как тебе работа? – робко спросил я.

-- Что говорить. Ты превзошёл учителя. – Потом немного помолчав, с грустью добавил, – так, собственно, и должно быть. Закон жизни. Ты сделал для меня замечательный подарок. Я имею в виду не только боги-ню, но и божественное исполнение. Значит моё дело не заглохло, а перешло в надёжные руки, ещё более талантливые. В добрый час, Иван. Не дай потухнуть этому прекрасному огню, передай его дальше в страждущие руки. Вот, от щедрот моих возьми.
“Шило” – мина замедленного действия

Он нагнулся и достал откуда-то из потаенного ящика канистру (10 литров) спирта.

-- Петрович, это лишнее. Ты знаешь, я к этому не расположен, а мои ”гомо-сапиенсы” не знают меры.

-- Ничего, пусть расслабятся. Поход был на самом деле тяжёлым. Это нам, мариманам не привыкать. А вам всем было очень тяжело, я ведь видел. Снять напряжение полезно, забудут про все тяготы похода. Только, откуда “шило” – молчок.
Беда

Как же я пожалел, что сообщил о спирте людям совершенно не контролирующим свои низменные же-лания и не заботящимся о последствиях их. На две недели, лучше не вспоминать о них, вся наша группа вычеркнула себя из жизни. Пьяный угар до полной отключки. Драк и дебошей не было, слава богу. Прос-то: надирались, отключались. Просыпались, снова надирались, отключались, пока не выпито было всё. По кораблю поползли слухи – штатские в запое. Я прибежал к мичману Кударю и стал сетовать на судьбу:

-- Что делать? Добром ведь не кончится.

-- Ну, что не выпить, как все нормальные люди? Но не до упаду же. Зачем надираться до поросячьего виз-га, до беды? На военном корабле, на службе, всё-таки. Голова-то должна быть на плечах. Хотя бы о репу-тации на своей работе подумали. К пьянству на Северном флоте относятся весьма попустительски (такова уж традиция), но какой-то предел существует. Руководство корабля возьмёт, да доложит вашему, что тог-да?

-- Петрович, я им не указ. Они меня не видят и не слышат.
Хронометр командиру

В горести и печали я обратил внимание на прекрасно выполненный корпус часов из орехового дерева с десятиразрядным цифровым табло.
-- Петрович, это что? Откуда такая прелесть?
-- Да, вот был кусок орехового дерева. Я его и так и эдак крутил, к чему бы приспособить. А вышло вот, что видишь. Только начинки в них никакой – бутафория.

Я взял в руки изделие, посмотрел со всех сторон.

-- Знаешь, я могу сделать начинку из микросхем. Получатся электронные действующие часы.
-- Точно, сможешь?
-- Конечно. За слова отвечаю.

-- Делай. Вот и поднесёшь их командиру корабля от вашей команды. Авось, ураган гнева не пронесётся над вашими головами.< Я принялся за работу. Нарисовал блок-схему счётчиков импульсов, отсчитыва-ющих часы, минуты, секунды и даже миллисекунды, соединив их требуемым образом, и подобрал необ-ходимые микросхемы. Смонтировал, спаял. Хронометр готов. Запустил. Осталось дождаться момента, подарить командиру корабля капитану 1-го ранга Фролову Евгению Фёдоровичу. Наконец, вся наша ко-манда вышла из “штопора” по причине отсутствия спиртного и мало помалу привела себя в порядок. К счастью весь коллективный алкогольный угар прошёл без эксцессов: валялись себе по каютам, глаза не мозолили, никому не мешали. Время идти с подарком к командиру корабля. С робостью и внутренним трепетом я отправился к “бате”:
-- Разрешите, товарищ капитан 1-го ранга.

Лукаво улыбаясь, Евгений Фёдорович:
-- Проходи, Иван. С чем пожаловал? Садись.

-- Вот, от нашей команды вам за всё хорошее – хронометр.
-- Да, что ты? Ну-ка, ну-ка, -- и взял в руки. Лицо его просветлело.
-- Красивая вещица. А точность хода?
-- Абсолютная, -- ляпнул я. Хотя откуда мне было знать.
-- Сверю с СЕВ ( система единого времени ). Удружили ребята. Спасибо. Мне хронометр весьма кстати.

Евгений Фёдорович неоднократно сверял ход хронометра с СЕВ и всегда с удовлетворением отмечал идеальное совпадение показаний времени и остался очень довольным.
Тёплое чувство

Ещё неделя спокойного плавания и мы вошли в порт Полярный. Июль севера встретил нас прохладой. Это не кубинские субтропики, где летом +30 градусов по Цельсию, зимой +25. Но тёплое чувство от прикосновения к родной земле заполнило всё моё существо. Мы дома. Позади многотрудный поход. Впереди многотрудная работа дома. Такова жизнь.
По прибытии в Полярный командир корабля отдал распоряжение мичману Рыжило, ответственному за хозяйственную часть, выдать мне: ящик воблы, ящик свиной тушёнки, ящик красного испанского вина, что тот и сделал, не забыв взять с меня расписку в получении товара. По тем временам – это целое состояние.



Если и есть где на земле рай, то это -- Куба”..



IV

Куба – любовь моя

XI 1984 – XI 1985 гг.

Готовить экспедицию на Кубу!

Полгода ушло на обработку материалов и написание отчёта о проделанной работе в походе. В нашем НИИ всё, как прежде, мало что изменилось. Все сотрудники на своих местах. Проверка, которая была устроена по поводу утечки информации, причастных не выявила. Мало помалу все успокоились и продолжали выполнять свои обязанности. Мы, как и прежде, следили за радиоэфиром с целью отрабо-тки метода: усовершенствовалась настройка тракта, отлаживалось программное обеспечение, разрабаты-вались новые программы по результатам практической работы в походе и на рабочем месте в НИИ. Рабо-ты было много. Работали напряжённо с большой отдачей сил.
Горжусь тем, что предложил записать фразу в конце отчёта на видном месте: “Целесообразно прово-дить испытания на острове Республика Куба”. Эффект оказался желанным. ГРУ отреагировало мгновен-но ( через две недели ) по результатам рассмотрения отчёта. Методу дана положительная оценка и, как итог -- резолюция: “Продолжить испытания на Кубе”. Я возликовал.
В январе 1984 г. пришло указание – готовить экспедицию на Кубу. Меня включили в команду. Коман-дировка предполагалась на год.
Куба – страна мечты, страна грёз. Мы столько наслышаны об острове Свободы, команданте Фиделе Кастро Рус, маленьком, но героическом кубинском народе. Куба – экзотика: субтропики, дивная природа, завораживающие женщины, обжигающие своим темпераментом и сексуальностью. Так мне казалось, по крайней мере. Тёплый океан, Гавана, наконец. Нет, я положительно жажду побывать на Кубе, всё уви-деть своими глазами, что-то ощутить и пережить.
Экспедицию готовили полгода до июня 1984 г. Я вдруг сделал удручающее открытие: напряжение последнего года работы и поход не прошли бесследно для моего здоровья. Я неожиданно узнал, что, оказывается, существуют болезни. Поднялось давление, развилась стенокардия, головные боли, бессон-ница и ко всему возникла аритмия сердца. Ну, прямо, хоть ложись и – помирай. Пришлось принимать таблетки кордарона от аритмии: по одной штуке утром, в обед, вечером. Я запаниковал. Как быть? Ведь не пройду по здоровью. Но тяга поехать на Кубу затуманила мой рассудок – я решился на обман. Будь, что будет. Через знакомых сделал себе “правильную” кардиограмму. Медицину, таким образом, “проско-чил”.

Марокканский аэропорт

И вот мы в самолёте, летим на Кубу через Марокко. Приземлились на пару часов на дозаправку в сто-лице Марокко Рабате. Ночь. Вышли из самолёта размяться, подышать свежим воздухом. Тьма буквально поглотила нас. Лишь только взлётно-посадочная полоса освещалась двумя рядами лампочек. Над нами, высоко наверху шатёр звёзд, но их свет не доходит до нас, яркий отблеск их мерцания всего лишь радует глаз. Внизу, в метре от себя уже никого не различить. Куда-то на дальний огонёк повезли нашу группу. Там маленькое кафе, где нас напоили “Пепси-колой”. Аэродром этот представлял из себя просто поле и пару малозначительных построек. Может, таможня какая. Мы с коллегой Андреем решили немного похо-дить недалеко от самолёта. Впервые постиг смысл поговорки: “Тьма – хоть выколи глаза”. Идём, болтаем о разном. О том, что ждёт нас впереди, там на Кубе. Приятный ведём такой для себя разговор. Под нога-ми ни выбоинки, ни бугорка, совершенно плоская, твёрдая земля. Мы её не видим, лишь только подош-вами своей обуви ощущаем её твёрдость и крепость. Наверное, земля всего Марокко окрепшая твердь. Хо-рошо по такой земле носиться на коннице и верблюдах. Интересно, как эта страна выглядит днём при яр-ком свете солнца? Скорей всего зной, духота и до самого горизонта твёрдая, убитая земля. И глазу не приласкаться, и эмоциям не разгуляться, и воображению. Мы шли и болта ли. Вдруг я грудью упёрся во что-то твёрдое, металлическое. Андрей тоже. Онемели. Пригляделись. Два чёрных, нет – чернее чёрных в ночи, араба или негра наставили нам в грудь автоматы и… ни единого звука. Тут тебе и всплеск эмо-ций, и воображения. Ума хватило молча попятиться назад. Энтузиазм от продолжения прогулки мгно-венно улетучился. Мы поспешили на огоньки к самолёту.

Виват Куба!

Но вот и Гавана. Вторая половина дня, ближе к вечеру. Жаром обдало, когда я приблизился к открытой двери самолёта. Мы все оказались заложниками нашего “облико морале”: все в обязательном порядке до-лжны были быть одеты в костюмы с галстуками. Ведь мы – представители великой Державы. Я в своём кремпленовом костюме и синтетической рубашке, задраенной галстуком, сразу почувствовал себя будто в банной парилке. Взмок мгновенно. Телу гадко и препакостно. Будь неладно всё это “комильфо”! Срываю с себя галстук и пиджак. Рубашка прилипла к телу и стала прозрачной. Пот течёт от макушки до пяток. Все кубинцы в лёгких хлопчатобумажных брюках или шортах и в рубашках или футболках с короткими рукавами (вот когда я оценил до конца преимущество хлопка перед химией). На ногах у них босоножки-чеклеты. А мы. Что тут говорить.
У трапа нас встречает представитель посольства. В ослепительной белизны хлопковой рубашке с коро-ткими рукавами. Брюки лёгкие – светлый беж. Туфли мягкие из тонкой светло-жёлтой (уж не из крокоди-ловой ли?) кожи. Свеженький, чистенький, подтянутый – лицо Державы. А мы – помятые, измученные перелётом, поникшие. Он забрал у всех нас загранпаспорта и сказал, что они будут находиться в посо- льстве до конца нашего пребывания здесь. Срок нашей командировки – год без одно- го дня. Если же наше пребывание на Кубе по каким либо причинам превысит этот срок, то придётся оформлять вновь все документы. А это никому не нужно.
Далее мы прошли через таможенный досмотр. Здесь всё строго. Нельзя завозить на Кубу из раститель-ного и животного мира всё то, что может подорвать сбалансированные устои природы. Подсолнечные семечки, например. Птиц и животных вне островного происхождения. Нельзя завозить на Кубу колбасу, молочные изделия. Считается, что на жаре эти продукты могут вызвать эпидемии. Был свидетелем на та- можне смешного и в то же время нелепого инцидента. Какой-то пассажир не из нашего самолёта, разом-лев от жары, снял с себя пиджак. А далее картина для любите- лей посмеяться: на его плечах висит нес-колько палок колбасы. Видно одурел от жа- ры и забыл про неё. Конечно же, пришлось с ней распро-щаться. Позабавил всех окружающих своей незадачливостью.
Подали автобус и повезли нас в русскую деревню. Русской её называли потому, что в ней раскварти-ровались наши военные. Езда заняла час-полтора времени. До темна прибыли на место ( темнеет здесь быстро и рано). Всё было готово к нашему приезду. Нашу команду расселили в домике ( домик по кубино-испански – каса ) из 3-х комнат. По два человека в комнату. Оконных рам не было, вместо них натянуты противомоскитные сетки. Душевая, туалет – всё, как положено. После размещения – душ, лёгкий ужин. Виват Куба!


Рабочие будни

Нам выделили площадку в 1 га под наше оборудование. Всё наше хозяйство размещалось в 5-ти грузовиках-кунгах “Урал"-ах с 5-ью прицепами кунгами. Мы во всём автономны и независимы. Для обеспечения работы нашей системы необходима лишь солярка.
Две недели трудились в поте лица. В буквальном смысле. Жара стояла изматывающая (так мы её ощущали, пока не акклиматизировались). Готовили антенное поле. Кувалдой вбивали металлические колья, делали растяжки для антенных устройств.
Уже к часу дня мы прекращали всяческую работу, под пеклом кувалдой не помашешь, и до четырёх после полудня – отдых. Предполагался сон. Поначалу со сном не ладилось, но потом, через пару, три дня по мере накопления усталости спали, как убитые.
Все агрегаты и узлы нашей системы связали в единую сеть по элекропитанию и, таким образом, обеспечили её готовность к работе.
Мы все на своих рабочих местах, в кунгах. Кондиционеры обеспечивают нам приемлемые условия для работы. Работа монотонная, рутинная. И днём, и ночью слушаешь эфир, и необходимо услышать, не пропустить запуск ракет с мыса Канаверал. Данные по идентификации теперь уже получали регулярно, без задержек. Никаких ЧП в этом отношении не возникало.

Отдых

Суббота и воскресенье – выходные дни. Видимо, и у американцев тоже. Иначе бы мы сидели в своих кунгах, как проклятые-проклятые. Отдых – самые счастливые дни. Мы обязательно выезжали на море. Море стало нашей страстью, любимейшим местом времяпрепровождения. Всех нас обеспечили оборудо-ванием для подводной охоты. Первый мой заход в море запомнился на всю жизнь. 25 градусов по Цельсию. Жарко. Скорее в воду. Так заманчива морская стихия. Вода прозрачная, чистейшая. Мы облачи-лись в снаряжение для подводной охоты. Маска, ласты, ружьё для охоты. Баллон с газовой смесью для дыхания. Высоко задирая ноги вверх в ластах, я побежал к воде (если это смешное зрелище можно наз-вать бегом) и с разгона плюхнулся в воду. В следующую секунду я выскочил из воды и заорал от боли. Оказывается, животом я влетел на стаю морских ежей, которых с бухты-барахты не заметил. Встав в лас-тах на дно, вторично взвыл от боли. Я встал на проклятых ежей и их иголками проткнул ласты и ноги. Живот весь в крови. Ноги кровоточат. Отдых был испорчен. Целую неделю с руганью и проклятиями вы-таскивал иголки и обрабатывал ранки йодом. Я возненавидел морских ежей. В следующую субботу очень тщательно обследовал прибрежную полосу моря, прежде чем войти в море. Аккуратненько вошёл и погрузился в глубины. Я в коралловом царстве. Красотища неземная. Стайки рыб вьются между ветвей и зарослей кораллов. Рыбы-шары, утюжки и другие неизвестные мне породы. И вдруг я увидел морского ежа. Адреналином застлало разум. Я выстрелил в него и подбил. Вот тебе, гад, за всё! Получай! В следу-ющий момент на ежа налетели рыбки всех мастей. И даже краб откуда-то выполз. Через секунду на месте, где был ёж, не осталось ровным счётом ничего. Никаких следов. Да, безотходное производство. В море ничто не пропадает. Всё утилизируется. Вот бы и на суше, у нас организовать такую утилизацию отходов биологических, промышленных. Гигантская экономия ресурсов была бы. Прибыль. Но человечеству не до экономии, идёт война, хоть и холодная. Война предполагает расточительное потребление ресурсов и бесконечные свалки отходов переработанного сырья. Какая уж тут утилизация? Какая экономия? Под-водное плавание на Кубе – занятие само по себе замечательное. Я погружался в коралловые города. Уди-вительное зрелище. Кораллы самых разнообразных цветов и оттенков, форм и ветвей. Плывёшь будто в каком-то волшебном фантастическом мире. Я отбил себе несколько дивной красоты кустов, специально прихватив молоток на этот случай. Рыбки стайками вьются в этом коралловом городе. Гигантские рако-вины караколы океанских моллюсков, которые попадались на дне, привлекли моё внимание. Розовые, жёлтые, белые, с бирюзовым оттенком. Несколько из них стали моими пленниками. Я родился и рос в провинциальном городке Уразово на Белгородщине в очень скромной по достатку семье. Был свой до-мик-хата, приусадебный участок, мелкая живность. Приходилось сызмальства помогать родителям по хо-зяйству, делать многое своими руками. Руки у меня были “золотыми” в буквальном смысле. Изначально я решил сделать для себя чучела из обитателей моря. Рыба-шар пора- жала своей необычностью: именно круглая, как шар и вся покрыта длинными игла- ми. Красива и экзотична. Встал вопрос, как поймать? Высматриваю её возле кораллов и начинаю движение к ней. В руках ружьё. Я уже знал (кто-то мне под-сказал), что нужно выстрелить ей в глаз, чтобы не повредить фактуру. Но рыба немедленно уходит под прикрытие коралловых зарослей. Там её не взять. Но однажды я не уплыл сразу, а задержался недалеко от того места, куда спряталась рыба. Что-то привлекло моё внимание среди коралловых ветвей. Я осторож-но начал трогать веточку. К моему удивлению рыба-шар выплыла из своего укрытия и начала осматри-вать накоечник стрелы. Я замер. Она долго плавает вокруг него. Её так заинтересовал незнакомый пред-мет. Я сделал открытие: рыба-шар чрезвычайно любопытна. Осторожно прицелился ей в глаз другой стрелой и выстрелил. Получилось. С трофеем я возвратился домой и приступил к работе над чучелом. Разрезал ей брюшко и вычистил внутренности от потрохов. Промыл в формалине. Зашил белыми нит-ками. Через рот просунул камеру от волейбольного мяча. Надул её. И так с надутой камерой поставил на просушку. На жаре рыба сохнет быстро. Всего за два, три часа. Не теряя времени, вытачиваю из оргстекла глаза. Раскрашиваю, вставляю в глазницы. Всё – чучело готово. Потратил на изготовление его всего ни-чего – один вечер. Эврика! У меня есть теперь хобби. Мне не скучно будет коротать время. Таким обра-зом я сделал 5-6 чучел. В дело пошли рыбы-шары, рыбы-утюжки. Моим коллегам всем очень понрави-лись мои подделки. Они тоже захотели заняться благим делом. Но сколько я им не объяснял, как поймать рыбу-шар, ни у кого ни разу не получилось. Ну, надо же. В чём дело? Я так и не понял. Для меня же всё это превратилось в дважды два – четыре. Позднее, когда мы стали посещать Гавану по разнообразным поводам, как-то забрели на рынок. Там было множество всяких подделок, в том числе и из рыб-шаров. К своему удовлетворению отметил, что мои чучела были выполнены на порядок лучше. У них они какие-то сморщенные, не живые, пересушенные, неправильно обработанные, с запашком. Похоже, не догадались камеру вставлять во внутрь рыбы и надувать. Глаза непонятно из чего сделанные, не выразительные. Но цена! Одно чучело – 80 песо! (1 песо – 1 рубль), половина моей инженерной зарплаты. Слух о моей художественной деятельности прокатился по всей русской деревне. И потянулся ко мне народ – жёны офицеров с просьбой изготовить им чучело рыбы-шар. В общем, это не расходилось с моими интересами. Я с удовольствием занимал себя этой работой (не пить же каждый вечер с моими коллегами коньяк). Бы-товое пьянство мне претило. Я не принимал его без значимого повода. Не хватало мне ещё алкогольной зависимости. А работа под заказ доставляла удовольствие. Значит, кто-то оценил твоё творчество и уме-ние. Кто-то готов платить 80 песо за чучело рыбы-шар. Ну и на здоровье. Я занимал себя приятным заня-тием, вошёл во вкус, а тебе за это ещё и платят. У меня образовался “банк”. В него стекалось в среднем за месяц до 600 песо. Правда,” какая-то часть этой суммы транжирилась моими алкоголиками в Гаване на коньяк и тушёнку. Но это я относил к издержкам ремесла.

Океанские сюрпризы

Океан – стихия сюрпризов, неожиданных, иногда страшных. Однажды плыву себе, беззаботно, любу-юсь красотами морского дна, его обитателями, как вдруг боковым зрением вижу в метрах 3-х от меня ог-ромное существо. Я онемел от ужаса: сейчас меня съедят. Но в следующий миг счастье и радость вновь оживили меня. Я встретился с самым безобидным существом – морской коровой. Она мирно пощипы-вала морскую траву и не обращала на меня ни малейшего внимания. Жаль, что никакой кино-фотоаппа-ратуры для подводных съёмок не было у нас. Можно было бы от- снять целый фильм морских приклю-чений. А в следующий раз произошла страшная встреча едва не стоившая мне жизни. Плыву я с ружьём для подводной охоты за рыбой не далеко от берега, метрах в 2-х от дна. Вдруг какая-то тень, похожая на самолёт, надвинулась надо мной. Это скат манта. Стало страшно, смертельно страшно. Скат своими пла-вниками-крыльями обхватывает жертву и душит её до смерти. Силища в нём жуткая. А дальше пожирает жертву. Так рассказывали военные. Я невольно перевернулся на спину, лицом к убийце. Меня поразил оскал его пасти. Преодолевая страх и оцепенение, охватившее меня, я выставил пику ружья перед собой для выстрела на случай атаки ската.. Состояние, которое я испытывал в этот момент, настолько ужасно, что не знаю существуют ли какие слова, чтобы описать его. Видимо в такие экстремальные моменты воля концентрируется в сгусток энергии, готовый выстрелить в прямом и фигуральном смысле в смертельной схватке. Скат наверняка видел пику, выставленную на него, и возможно, почувствовав мою решимость защищаться до конца, не выказывал агрессии. Завис надо мной неподвижно, выжидая моих действий. А может, в свою очередь, испугался меня вооружённого и решительного. Кто знает? Возможно он что-то понимает или чувствует? Я не спеша заработал ластами, стал медленно отплывать из под него в сторону. Он остался неподвижен. Я вылез на берег, скинул с себя снаряжение и долго сидел на пляже, заново пе-реживая случившееся. Затем встал и пошёл к своим, расположившимся, в метрах 70-ти от злополучного места.
-- Иван, что случилось? – вскрикнул Владимир, увидев меня. -- На тебе лица нет.
Я рассказал им историю, приключившуюся со мной.
-- Жутковато, -- подытожил Андрей, -- наверно в одиночку не стоит уходить под воду.
-- Да уж, тут подумаешь, -- согласился я. В этот день я закончил с подводным плаванием.

Подводная охота

А ещё страстью нашей была подводная охота на окуня. Военные нас научили, как этим делом заниматься. Для начала необходимо было приготовить надводную плаву- чую базу для улова. С этой целью использовалась автомобильная камера от грузовика “Урал” с импровизированным дном: кусок брезента приклеивался к камере, закрывая отверстие. Получалось нечто вроде ялика. В этот ялик и склад-вали дары моря. За час охоты умудрялись добыть до 40 кг окуня. Какую роскошную уху и жарёху готовили на своей домашней кухне. Ах, пальчики оближешь. Излишки рыбы отдавали семьям военных.

Физкультура

Я уже говорил, что здоровье моё было в плачевном состоянии, когда я путём подлога (фальшивая кар-диограмма) умудрился обмануть медкомиссию и отправился на Кубу. Напомню о нём: стенокардия, пред-инфарктное состояние, повышенное давление и ко всему – аритмия. Жизнь на таблетках. Ложись и по-мирай. И с таким состоянием сменил климатический пояс, отправился в жаркую страну напряжённо ра-ботать. Смертельный номер, да и только. Люди “ноги протягивают” в таком состоянии и при более бла-гоприятных условиях. Почему-то я не испугался. На что я надеялся? Не знаю. Какая-то убеждённость, и самонадеянность свойственная молодым, может не очень молодым, но всё же: мне в 1984г., когда разви-вались эти события, было 38 лет, сейчас в 2007году – 61год.
По приезде на Кубу, когда мы стали разворачивать работу, приходилось много работать физически: ма-хать кувалдой, забивая колья растяжек антенн, переносить кабели, грузы, аппаратуру. Некогда было ду-мать о своём надорванном здоровье. Но чудеса случаются. Вместо того, чтобы умереть, я стал чувство-вать себя лучше и лучше. Потребовалось всего недели две-три здорового образа жизни. Чистый морской воздух, полноценный сон, зарядка, подводное плавание работали на меня. Через месяц все хвори исчезли сами собой: нет аритмии, нет давления и стенокардии, наливаюсь здоровьем и силой. Хочется увеличи-вать нагрузки. Стал по утрам бегать по са- ванне: через полгода добегался до 3-х – 5-ти км. Раз в неделю совершал пробежки до 10км. Отжимался на кулаках до 100 раз, подтягивался 10-15 раз.
Я – здоровый, сильный человек. Радуюсь жизни в рамках нам дозволенных. Рамки жёсткие. Нельзя от-лучаться из деревни в одиночку, только в организованном порядке на экскурсии. Для этого была выде-лена в наше распоряжение машина. Пьянству – бой, женщины – табу, тем более кубинки. Соблазн был велик, казалось, весь воздух Кубы пропитан сексом. Тепло, чудная природа, экзотика кубинских женщин возбуждала, и даже сверх того. Эротические фантазии и днём и ночью без всякого спроса и разрешения посещали наши истомившиеся души и полонили их, не отпуская своей властью из рокового томительно-го плена. Мы все были молоды, сильны и без жён. Там, на Кубе это было для нас самым тяжёлым испы-танием, просто пыткой. Глушили мы этот всепоглощающий инстинкт физкультурой и подводным плава-нием. Были люди, которые следили за установленным порядком и дисциплиной. В случае нару шения – высылка с Кубы в 24 часа.

Нарушение режима

Но нарушения были. Такова уж природа русского человека: взять, да и нарушить запрет. Свободолюбие и непокорность в генах. Михаил, наш коллега, каким-то образом сговорился с женой одного офицера на “преступную” связь. Мужик он видный, интересный, любвеобильный. Женщинам нравился с полувзгля-да. Они чувствуют “кобеля” на расстоянии. Флюиды, источаемые им, улавливаются мгновенно и застав- ляют трепетать их жаждущие, страждущие души.
Вот, как всё стряслось. Муж-офицер в наряде, Михаил, охочий до лакомства, в засаде. Ночью “ни зги не видно” – самое время для охоты. Михаил не прост, всё понимает. Надо всю операцию выполнить так, чтобы комар носа не подточил, одним словом, прежде совершить разведку. И Михаил лез кустами, полз в буйной траве к касе (домику) Марины. Ах, как он распалялся, предвкушая отведать вкусный плод. Всё проделал безупречно. Каса стояла на краю деревни. Марина загодя сняла крепёж на противомоскитной сетке окна. Три раза мигнул огонёк фонарика внутри комнаты. Всё в порядке, его ждут. Ловким кошачьим движением Михаил впрыгнул в окно и приземлился на руки, совершив кульбит, как когда-то учили в сек-ции акробатики, которую Михаил посещал в школе. Что было дальше? Дальше была фантастика, как вы-разился Михаил. Никогда-де до сей поры он не испытывал такой страсти и огня. Он раз за разом неис-тово овладевал Мариной и она отвечала пламенем. Насытившись, он также вкрадчиво исчез, как и поя-вился.
Наутро после завтрака нашу команду зачем-то пригласил к себе в служебную часть зам. командира гар-низона по режиму капитан Сизов и бесстрастным, тусклым голосом пересказал всё ночное приключение Михаила. Михаил стоял, как побитая собачонка, опустив голову. Если бы у него был хвост, он наверняка бы его поджал. Жалкий вид являл он собой, обречёно ожидая своей участи. Капитан же сидел за сто- лом, упёрши в него локти и уложив в ладони голову, глядел куда-то в стол. Монотонно пересказывал ка-кие-то параграфы и пункты какого-то режимного ведомственного документа. Наконец, проговорив всё положенное, поднял глаза на Михаила. Мне показалось, что он посмотрел на него с живым интересом и любопытством. В какой-то момент в глазах его сверкнула весёлость. Но уже в следующий момент в стро-гости сообщил, что все свободны. Михаил вышел будто обухом ошеломлённый и растерянный. Отстега-ли, как мальчишку крапивой и вышлют теперь с позором. Но прошёл день, неделя – тишина. Капитан Сизов, как ни в чём не бывало, приветливо здоровался со всеми. Санкций не последовало. Мы это всё поняли по-своему. Михаил был ответствен за огромный объём работы. Кто будет её выполнять? Замены ему не было. Целесообразность в данном случае перевесила жёсткую систему ограничений нашей жизни. Но выводы на будущее мы все, каждый сам по себе, сделали правильные.
История эта, конечно же, дошла до мужа-рогоносца. Но что он мог поделать, бедолага? Отлупцевал жену для порядка, как водится, и помирился. Служба, как никак, в раю земном, не в Сибири же, да к тому же двое детей.
Как-то мне Михаил по этому поводу посетовал:
-- До сих пор не понимаю, как меня засекли? Трава высоченная по пояс до самых окон касы Марины. Я полз, как уж, тихо и скрытно. В армии, в ВДВ, в разведроте научили. И в окно влетел в мгновении ока.
-- Может, где приборы ночного видения установлены. Тут-то ты и засветился. Полз ты или шёл в отк-рытую в данном случае не имеет значения. А может быть просто ваше бурное излияние чувств слышали в соседней касе и настучали, как положено.
-- Наверно, ты прав.
-- Какие тут игры, когда дело имеешь с профессионалами ГРУ?
-- Да, уж.

Ремонт кондиционеров

К слову сказать, мы сразу по приезде “подкупили” капитана-особиста, чтоб не доставал нас своей из-лишней щепетильностью там, где можно посмотреть на проступок сквозь пальцы. Мы подарили ему два кондиционера из тех, что привезли с собой. Это – бесценный дар в условиях жары и духоты. Дали взят-ку, так сказать, которую невозможно не принять. Приходило время для ремонта кондиционеров. Тогда мы отправлялись с ними в Гавану в мастерскую. Машина для нашей группы УАЗ-ик была выделена. Диалог в мастерской всегда один и тот же:
-- Компаньеро, кондиционер – ремонт.
-- Маньяна (завтра).
Эта маньяна будет повторяться бесконечно, пока не поднесёшь рыгало (подарок). Наилучший подарок – пакетик кофе. Кофе – любимейший напиток на Кубе. Но он – дефицит. Вернее его можно купить в либре-то (магазины свободной торговли), но это будет стоить больших денег. Понятно, не накупишься, не хва-тит никакой зарплаты. Но у нас были свои возможности. Денег нам не давали. Вместо их каждому вру-чили тархету (карту), по которой можно было в специальных пунктах отовариваться определённым коли-чеством тех или иных товаров по бросовым ценам. Я завёл взаимовыгодные экономические отношения с продавщицей спецпункта, к которому мы были приписаны.

Страсть

Консуэла – очень соблазнительная девушка-мулатка. Живая, с горящим взором чёрных, живых, источа-ющих невероятной мощи сексуальную энергию глаз, встретила меня, как всегда приветливо:
-- Компаньеро, Хуан, буэнас диас!
Дух захватывало от волн магнетизма, исходящих от неё. Но по понятным причинам я не мог даже пы-таться преступить черту дозволенного, да и в её интересы не входило потерять столь выгодное, доходное место.
Но чувства неподвластны никакому режиму. Глазами я передавал ей свою страсть, свою жажду обла-дать ею. Взгляды наши встречались и замирали в сладостном напряжении. Никогда в жизни не испыты-вал ничего подобного. Будто вдруг возникали неподвластные твоей воле энергетический поток и притя-жение. Будто отдаёшь то, что у тебя в переизбытке и вбираешь, чего тебе так не хватает. Мощь этого чувс-твенного энергетизма столь велика, что никаких уж сил не достаёт прервать его. Так бы и стоял, притяну-тый им, и наслаждался бы до изнеможения. Но всегда находился какой-нибудь посторонний в магазине. Легко и просто прерывал он этот наш поток чувств своими дурацкими вопросами, не замечая вовсе таи-нства происходящего.
Ах, какие это были минуты! Да только разве за пакетиками кофе я сюда частил? Конечно же, чтобы вновь и вновь испытать счастье блаженного, божественного единения наших душ. Я много наслышан о трагической, безумной платонической страсти Ивана Тургенева (боже, неужели это свойственно только Иванам) к Полине Виардо. Он бросил к её ногам безответно Родину, многомиллионное состояние, свой литературный талант, свою бесценную жизнь. Что это? Бредовое состояние сумасшедшего? Акт высочай-шего взлёта духовной, божественной любви? Мадам Виардо так и не удосужилась разобраться в этом фе-номене, хотя с удовольствием и ненасытностью хищницы пользовалась его состоянием. Нет, у нас всё по-другому. Мы желали и “обладали” друг другом на расстоянии, в немоте. Чувства лишь только кричали. Была ли у нас платоника? Не думаю. Я не отношу наше вожделение к возвышенной, небесной, одухот-ворённой любви. Мы жаждали приземлёно, как простые.
-- Консуэла, кофе 20 пакит, -- я показывал на пальцах два раза по десять,
-- 10 мне, -- опять следовала жестикуляция на пальцах,
-- 10 тебе.
При такой постановке дела у неё для меня всегда находился дефицитный товар. За дверью этого заведе-ния пакетики кофе стоили уже в двадцать раз дороже.
Итак, имея в кармане кофе, мы за пару пакетиков маньяна ( действительно на следующий день) получа-ли отремонтированные кондиционеры.
Конечно же, каждый наш шаг и поступок был известен капитану по режиму, но нам делались некото-рые поблажки и послабления, закрывались глаза на нашу коммерческую деятельность. Ведь нужны же были нам деньги на карманные расходы: сарпесо (пиво) купить, мороженное, прохладительные напитки, покушать в кафе.
Я нашёл в Гаване книжный магазин, где было много замечательно изданных книг на русском языке по искусству, художественной литературе, истории, которых у себя дома нигде не купишь. Благодаря мел-кой спекуляции и доходов от ремесла я приобрёл и сумел отправить в Ленинград 40кг уникальнейших книг. К слову сказать, такие книги стоили по 30-60 песо за экземпляр.

Как мы обзаводились фруктами

Нас прекрасно кормили в нашей русской деревне: сытно обильно, но совершенно не было фруктов к столу. Своих не завозили в тропическую страну (было бы смешно и невыгодно), а наши военные не шли на излишние контакты с местными производителями из соображений возможной утечки информации по спецобъекту.
Мы нашли для себя выход. Эти злополучные пакетики кофе, сигареты и банки тушёнки, которыми мы отоваривались посредством “торхето” – были тем экономическим ключиком, с помощью которого откры-вались “двери” плантаций и наполнялся наш рацион фруктами.
Всё выглядело так: мы на своём УАЗ-ике, выделенном нам, отправлялись в близ- лежащую плантацию. Там охранники с автоматами на изготовку охраняют народное добро. Шутки плохи: можно схлопотать пулю. Мы остановились на допустимой дис- танции. В руках у нас сигареты, тушёнка, пакеты кофе. Кри-чим во всё горло:
-- Буэнас диас, компаньеро!!! Руссо-советико!!! Кофе, сигарет, мит(мясо)!!!
Моментально автоматы отбрасываются в кусты. Лица светятся улыбками. Проход свободен. Произво-дится обмен. Багажник нашего УАЗ-ика вмещает 300кг. Нам его целиком заполняют цитрусовыми – ман-даринами, апельсинами, лимонами. Не забыты, конечно же, и бананы. Обе стороны, удовлетворённые обменом, пожимают друг другу руки. Мы возвращаемся в свою деревню.
Большой стол в нашей комнате я оборудовал под хранилище фруктов. Оббил фанерой по периметру, получился ящик. Всё готово для складирования.
В нашей деревне в каждой офицерской семье были дети. У них не было фруктов, а, следовательно, ви-таминов в рационе питания. Непорядок. Я организовал их подкормку. К нам в касу зазывал детей ко сто-лу, на который были выставлены фрукты. Дети с удовольствием лакомились цитрусовыми и бананами от пуза, что говорится. Ешь, сколько хочешь.
Фрукты, выращенные на Кубе, удивительно сладкие. И даже репчатый лук ешь и не морщишься – он сладкий, чуть с приятной горчинкой. Всё это благодаря глинистой, красной почве, сладковатой на вкус, содержащей какие-то микроэлементы и вещества, которые в растениях превращаются в сахарозу (сахар-ный тростник, например).
Мамы детей кучкой стояли поодаль касы, не под каким видом не соглашаясь зайти в домик с детьми. Дамы были так заморочены и запуганы всяким установлениями, доносами, что, не приведи господь, зайти к одиноким мужчинам в домик и навлечь на себя подозрения и мужний гнев.
-- Нет, уж лучше мы постоим в сторонке, а ты, Иван, там сам справишься с детским садом.
Вот такие были у нас, там строгости и правила.

Гавана. Наши наблюдения. Поход в ресторан

При отелях в Гаване обязательно существуют рестораны, располагающиеся вне помещения под откры-тым небом. Мы не могли обойти своим вниманием сие обстоятельство. Любопытство затянуло нас в один из них. 25-метровый бассейн обставлен столиками, над которыми стоят зонтики от солнца. В вече-рнее и ночное время индивидуальный светильник под зонтиком включается нажатием кнопки, располо-женной на древке зонтика. Бар со стойкой располагается под тентом. Музыка приятно ласкает слух. Деву-шки и молодые люди сидят за столиками, кто-то танцует, кто-то купается, а кто у стойки бара делает зака-зы.
Мы были повергнуты в шок, когда увидели, что же заказывают кубинцы. Их заказ – напёрсток: 20гр ликёра, крепости 45 градусов барди (зелёного) или роха (красного) наливается в стакан, туда же добавля-юся полстакана воды и 2 кубика льда. И всё это содержимое пьётся через соломинку в течение несколь-ких часов. Нашему удивлению не было границ. Как быть? Что заказать? Мы так не умеем. У нас другая “культура” питья.
Андрюха быстро сообразил, как оформить заказ. На пальцах объяснил бармену свою мысль: в стакан -- 10 напёрстков по 20 грамм ликёра. Бармен озадаченный выполнил указание. Андрюха тут же, не сумня-шеся, хлопнул выпивку. Брови бармена полезли наверх, так его, по всему, никто не ошарашивал. А те-перь, всем по напёрстку ликёра в стакан с 1-м кубиком льда. Никто не возражал. Раз пять с перерывом в 10 минут повторили свой заказ. Потянуло на девочек. Намёками сообщили об этом бармену. Но все наши аморальные поползновения пресёк негр-охранник, весьма внушительного вида:
-- Советико?
-- Да, -- кивнули мы в ответ.
-- Бейли оро (24 часа), -- и рукой наглядно изобразил полёт самолёта, сопроводив его звуком, -- у-у-у…in Moskwa.
Стало скучно и мы покинули “исчадие разврата”.
Вот так – кубинки не про нашу честь: не вышли рылом -- ”советико морале”. Конечно, мы всё понима-ли и, скорей всего, дурачились. А ведь, как всё заманчиво и просто. Проституции нет, а девочки так дос-тупны – запрета на свободную любовь трудящихся не существует. Всего-то: объяснить прелестнице, что отель, пойя (кура), сарвеса(пиво) ты обеспечишь, и девочка с чувством готова обласкать тебя и, конечно же, заодно получить удовольствие от общения с мужчиной.
Ах, Куба, Куба: ”хоть видит око, да зуб неймёт”.

Время деньги?

Ещё одно наблюдение поразило меня. Как-то я, находясь в магазине, где продавались русские книги, просматривал фолианты, что-то читая, изредка поглядывая в окно на улицу. За окном кафетерий под ве-рандой. Продают кофе в чашечках по 30 грамм. Стоит очередь. Мне не понятно, страстное обожание ку-бинцами кофе до такой степени, что ради глоточка его готовы терять массу времени в очереди. Я обра-тил внимание на пожилого мужчину, по виду служащего госучреждения, с папкой под мышкой. Он тер-пеливо стоял за чашечкой кофе полчаса. Отхлебнул заветный глоточек напитка, и блаженство заиграло на его лице. Вышел из кафетерия вполне умиротворённый.
Из-за каких-то 30-ти граммов кофе простоять в очереди 30 минут! Нет, это выше моего понимания. Да, разве русскому под силу такая мука? Вечность в очереди за глоточек кофе? Непостижимо! Другое дело за 200 грамм водки. Однако, мысли мои пошли дальше. Известен афоризм: “время -- деньги”. Так что, не до-рого время, коль скоро его можно не жалеючи потратить на привычку, пусть не пагубную, но и не суть какую важную? Значит время при социализме – не совсем деньги. Вспомнил, как у нас дома на предпри-ятии вечные перекуры, трёп и сплетни, бесконечные чаепития на работе, нелегальные выпивоны в обед и даже после, развитые в рабочей среде, и подумал, что социализму присуще варварское расхищение вре-мени большинством трудящихся, потому что они воспринимают государство, как эксплуататора, за гроши выжимающего из них соки. “Оно делает вид, что нам платит, мы делаем вид, что работаем”. Потому и от-стали от цивилизованного мира на 70-100 лет. Стоп! Надо же, разогнался. Это азбучные истины. Случай с пожилым кубинцем может быть совсем из другого разряда. Где-то я прочитал, что потребление кофе в разумных дозах благотворно воздействует на сердечно-сосудистую систему, тонизирует организм. А, сле-довательно, повышает жизненный тонус, работоспособность, продлевает жизнь. А? Что скажете? Вот, ведь, как можно посмотреть.

Загадка – разгадка

Ещё одну картинку, поразившую меня, я подсмотрел в Гаване. Автобусная остановка. Последний пас-сажир поднялся в автобус. Метрах в 20-30-ти от остановки идёт к ней откровенно не спеша, молодая лет 30-ти кубинка. Водитель автобуса – здоровый, живописный негр с широченной улыбкой, выглянул в дверь и обратился к ней с вопросом:
-- Подождать синьору?!
– Но, но! – последовал ответ.
Автобус уехал, а кубинка, совершенно невозмутимо дошла до остановки и присела на скамейку дожидать-ся следующего. Но следующий автобус подойдёт только через час по расписанию. Загадка для меня сос-тояла в том, что кубинка даже не сделала попытки поспешить и уехать. Или даже не спешить и уехать, ведь шофёр готов был её подождать. Ни тени возмущения или неудовольствия на лице кубинки не наб-людалось. Я сразу вспомнил возможное развитие событий в нашем городе. Не приведи, Господь, из под носа нашей домохозяйки, а тем паче работающей мадам отойти автобусу. Сколько гнева и проклятий по-несётся в адрес водителя. Хотя следующий автобус подойдёт через 5-10 минут.
В чём же всё-таки разгадка разительно разного поведения в схожих ситуациях кубинок (я не боюсь обо-бщить) и наших женщин? Общественный строй один, но внутри что-то разное. Темперамент? Да, но ку-бинки темпераментнее наших. Культура, воспитание, образ жизни? Но скорей всего характер. Там – бес-конечное терпение и вежливость, выработанные веками рабства. У нас тоже вековечное рабство, но ни о какой вежливости речи нет. ”Бунт кровавый и бессмысленный”, вырывающийся на поверхность словно действующий вулкан, на время затихший, чтобы разнести в тар-тарары всё и вся, сдерживающие силы и народную волю. Так веками повторялось в нашей истории. И, скорей всего, и дальше будет повторяться. Сталинский период – страшнейший в нашей истории. Выбиты лучшие силы народа, могущие сопротив-ляться несправедливости и насилию. Народ затих, затаился. Страх парализовал страну. Но вырастут но-вые поколения и вновь задышит вулкан и, кто знает, вырвется наружу огненная лава гнева народного. А там уж разве наперёд скажешь, что будет? А, что татаро-монгольское иго? Чем лучше оно сталинщины? Но ведь восстали из пепла, отринули его. А Великая смута 1611 года, когда, казалось, Русь закончилась? Ан, нет. Народ вздохнул и стряхнул пришельцев. Можно и дальше рассуждать в этом направлении. Но остановлюсь, пожалуй.
Кубинцы живут размеренной жизнью и, наверное, по своему счастливой не смотря ни на что. Их жизнелюбие и жизнерадостность позволяют им находить удовольствие в любом проявлении жизни.

“Тропикана”

Не посетить в Гаване “Тропикана”. Да, разве такое возможно? “Тропикана” не просто экзотический ресторан, “Тропикана” – это гордость Гаваны. Это, как “Мулен Руж” для Парижа или “Фридрихштадт палас ” для Берлина. Европейские шоу завораживают восхитительным волшебством представления. Божественной красоты женщины, облачённые в неземные костюмы, очаровательная, ласкающая слух зажигательная музыка, слаженность и продуманность движений участников и всего представления. Это красиво, необычно, захватывает. Ты очарован, переполнен восторгами. Эти шоу у нас не увидишь. Толь-ко в кино и по телевиденью. Ты подпадаешь под их обаяние и снова захочешь посетить и посмотреть их, если, конечно, у тебя есть такая возможность. Ты получаешь эстетическое наслаждение. Но ты отстранён от действа. Ты смотришь и сопереживаешь со стороны, Ты не можешь быть его участником. Я не имею в виду, конечно, того, что ты обязательно должен ринуться в гущу танцующих дам и вместе с ними отпля-сывать кан-кан. Вовсе нет. Я о другом. Ты – это ты. Они – это они. Два разных, не пересекающихся мира.
“Тропикана” – уникальный ресторан. Он под открытым небом, на воле. Каким бы ни было простор-ным ресторанное помещение – это всегда клетка.
Сценическая площадка для представления шоу, место для оркестра, столики для посетителей распола-гаются на большой сравнительно территории среди плот-но растущих пальм и кустов акации. Винтовые лестницы с разновысотными площадками для шоу-леди и шоуменов выставлены в разных местах. Небо угольной темноты с мириадами мерцающих звёзд – его реквизиты. Воздух “Тропиканы”, напоенный аро-матами тропической ночи, обволакивает бархатно-нежным теплом. Ты купаешься в волнах его и уже об-мякший и расслабленный относишься ими в состояние ожидания чуда. Откуда-то сверху, из-за листьев пальм и кустарников пробивается мягкий галогеновый свет, создающий неестественный волшебный мир. И вот, наконец, они – танцующие богини, заполняют пространство райских кущ.
“Тропикана” – это откуда-то из глубин темноты нарастающие в напряжённой неистовости ритмы аф-риканских там-тамов. Фантастические в своей обворожительной прелести латиноамериканские мелодии, окутывающие всё пространство. Ты захвачен ритмами, пробуждающими в тебе дремлющие инстинкты. Всё твоё естество в плену колдовских мелодий.
“Тропикана” – это обнажённые, необычайно экзотические женщины-танцовщицы, (если не считать стринги, символически присутствующие на их телах) извивающиеся и источающие безумно дьявольскую чувственную энергию. Вот они уже близко, у твоего столика. Они рядом. Возбуждающе подрагивающие груди (ты не можешь оторвать от них глаз) перекрыли всё пространство. Бёдра, ноги чудной красоты двигаются в откровении. Ты повержен, теряешь самообладание. Глаза, губы танцовщиц – само обольще-ние. Ты уже в другом мире: в ауре эротики и наслаждения. Власть неодолимой силы затягивает тебя в пучину сладострастия. Кажется, ещё одно движение бёдрами и длинные божественные руки обовьют твою истомившуюся грудь и увлекут твою исстрадавшуюся душу в прекрасные чертоги. Твой жаренный поросёночек с картошечкой и пивом давно забыты. Ты в наркотическом опьянении. И готов отдать всё ( будь ты царь – царство ) за мгновения безумного счастья…Но готов ли? Нет, не готов. Звоночек в мозгу прозвенел:
-- Опомнись! Ты сюда зачем прибыл, а?! Вот именно! Доедай своего поросёночка с пивом и “...Родина слышит, Родина знает, где её сын в облаках пролетает”. …

Загул

Итак, мы несколько обжились и свели знакомства с кубанос -- обслуживающим персоналом нашей де-ревни. Кто-то из нашей команды, наиболее сексуально озабоченный ( да, что это я выделяю кого-то, все были озабочены в большей или меньшей степени), договорился с ними насчёт девочек. Устроим-де вече-ринку за наш счёт. Чувство ответственности и страха перед режимом совершенно почему-то притупи-лись. Толи жара в голову, толи бес в ребро (скорее всего бес), и мы сорвались с виража. Сейчас, по про-шествии многих лет, вспоминая этот случай, не могу до конца объяснить себе, почему мы отважились на это вопиющее нарушение режима. На что надеялись. На русское – авось пронесёт? Или на: “семь бед – один ответ”? “Была – не была, где наша не пропадала”? Скорее на всё вместе взятое. Какой-то кураж, удаль вдруг захватили всех нас и помутили сознание. Что-то подсознательное, генетическое, от “русского бунта – кровавого и бессмысленного” всколыхнуло и захватило всех нас и … И уже не остановиться на пол пути, сила инерции такова, будто тайфун подхватил и понёс в грядущее. И ведь никто ни словом, ни духом не заикнулся о последствиях, которые могли обернуться прямо-таки катастрофой для нас. Единый порыв снёс у всех “башни”. Сексуальная энергия масс, сложенная в один вектор, -- страшная сила. Вспо-минается мне один американский фильм в связи с этим, про их армию. Нелёгкая армейская солдатская служба рекрутского периода, тяготы её, система армейских наказаний за провинности, армейская тюрьма с извращенцами-садистами
охранниками, но и в то же время солдатские будни, отдых в свободное от службы время, развлечения. С этой целью у них там было организовано кафе-бар. Приглашались девочки лёгкого поведения. Танцы, лёгкая выпивка. Ну, а дальше – логическое завершение вечера, ночь в любовных объятиях. Следующий день – выходной, отдых. Такой организацией службы и быта солдат решались две проблемы: снимались сексуальный голод и напряжение психики от тягот и лишения солдатской службы. А у нас в армии – чай с бромом для подавления естественных потребностей. А какое последействие в будущем от этого – никого не заботило. А напряжение психики от тяжкой службы оставалось. Отсюда все эксцессы в армии – убийства, самоубийства. Возможно, что для “дедовщины”, такая служба благоприятнейшая почва. Некий де- док уголовного склада из старшего призыва находит отдохновение и разрядку для своей психики в глумлении над новобранцами.
В пятничный вечер на наше счастье или несчастье к нам в деревню, к нашей касе подкатили четыре “Рено”. Жизнерадостные кубинцы: шестеро компанейро и шесть кончит вывалились в наше несколько обалдевшее распоряжение. И вот уже развернулось и понеслось русское застолье – пьянка. Предвкушение доброго стола создало приподнятое настроение и лёгкую атмосферу. Веселились. О чём-то все говорили, слов не понимая, но счастье и единомыслие всех объединяло и вдохновляло. Чудесно всё складывалось. Приглушённые кубинские мелодии и ритмы из привезённого маг- нитофона заводили компанию, особенно кубинцев. Они уже танцевали, пока мы нак- рывали на стол. Коньяк “Белый аист”, красное вино, пиво, кофе, сигареты, тушёнка, фрукты запасены нами загодя на тархето.
Жара, переходящая вечером и на ночь в духоту, заставила всех почти обнажиться: мужчины в одних плавках, девочки в каких-то лёгких “бикини”. Тосты были бестол- ковыми, традиционными: “Команданте Фидель – виват!” – и все кричали: “Фидель – виват!”-- и пили за команданте. “Куба либрере виват!” – и все пили за свободную Кубу. Наконец, кубинские парни предложили красивый тост за “прекрасных дам”(из которого я различил: сеньорита, аморе), и с удовольствием выпил. Кто-то из наших оболтусов, уже изрядно подвыпив, зашёлся: “Патриа о муэрте (Родина или смерть)!” – и кубинцы выпили стоя. Кажется, этой стопки хватило кубанос упиться в “усмерть” (к алкоголю в русских дозах они совершенно не приспособлены). Шатаясь выползли наружу, плюхнулись в большую, густую траву и провалялись там до утра. Кто-то от души облевался. Русские оказались покрепче, скорее привычнее к крепким напиткам и лошадиным дозам. Держались. Сеньориты, как это свойственно всем женщинам, более осторожны и разумны в части возлияний (пили вино в умеренных дозах) и выглядели вполне прилично. Я же в своей манере не преступал черты дозволенного и сохранял полный контроль над собой. Ситуация, между тем, дошла до апогея, до “главного”, ради чего собрался весь сыр-бор: “руссо компанейро” нача- ли предлагать кубинкам свои мужские услуги. Те же, находясь в состоянии лёгкого опьянения, обворожительно смеялись, зажигательно танцевали. Я не упускал случая потанцевать, приглашая то одну, то другую. Щупал, гладил их голые талии, бёдра и пребывал от восторга на седьмом небе. Однако, дальше этого не пошло. У меня никогда не было сексуального опыта в коммунальных условиях и не возникало соотве- тветствующего настроя. К тому же побаивался пагубных последствий и всё более комплексовал. Кубинки же не ис н н ни ни бугоркапытывали ни малейших неудобств. У них на Кубе свободная любовь – образ жизни, норма поведения, если хотите. Они откровенно рассматривали наши достоинства, выпиравшие в плавках. Проходным балом была величина члена им одним известного размера. Без тени смущения ощу-пывали гениталии рука- ми и с понравившимся счастливчиком растворялись в ночи. Что поделаешь – естественный отбор. Я же самоустранился. Испугался ( а вдруг) венерических последствий. Презервати-вов почему-то не оказалось под рукой (о таком пустячке не пришло в голову вовремя позаботиться). Здесь инстинкт самосохранения сработал.
Разошлись по комнатам, выключили свет. Я улёгся, и, было уже, засыпал, как вдруг из соседней ком-наты послышался возмущённый шёпот Андрюхи:
-- Снимешь ты, наконец, свои трусы! Чёрт тебя подери! Я терпеть уже не могу! -- Но кубинка, видно, не внимала его настояниям. Андрюха взъерошенный выскочил из своей комнаты в застольную, где ещё пара вполне пьяных кубинцев, не успев отключиться, еле ворочающимися языками толковали о чём-то своём. Андрюха:
-- Сеньорита, фоки но-но!
Кубинцы рассмеялись:
-- Руссо, импотенто? Пипирка но-но?
-- Но-но, пипирка потенто, -- и указал на свой, готовый к испытаниям, член. – Сеньорита – импоте-нто.
Кубинцы снова развеселились. Один из них встал:
-- Моменто, -- и прошёл к “гордой и не покорной мулатке”. Перекинулся с ней пару-тремя фразами и вернулся:
-- Сеньорита ждёт, -- сказал он по-русски. В следующий момент из соседней комнаты послышались характерные частые вдохи и женский стон, сопровождавшийся какими-то любовными возгласами по-испански. Надо думать, кубинка сняла-таки свои “трусы”. Всё, что происходило в нашей касе, безусловно, явилось достоянием соседних кас, отстоявших от нашей на расстоянии 3-х метров. Окна, а вернее отсутс-твие всяких окон, обеспечивали 100%-ую слышимость. Я лежал и думал: «Что-то будет со всеми нами завтра?».
-- Паш, как думаешь, выпроводят нас домой? – Он лежал в объятьях кубинки и, наверное, счастливый, и, наверное, отрешённый ото всего:
-- Хрен его знает. Утро вечера мудренее. Где наша не пропадала.
С тем я и уснул. И снится мне чудный, удивительный сон.

Сон

Три испанских каравеллы: “Санта Мария”, “Пинта”, “Нинья” медленно, переваливаясь с боку на бок, продвигались по водам океана. Дневной бриз еле тянул трёхмачтовые громады. Две недели полного штиля и вдруг лёгкое наполнение парусов. Колумб – капитан-командор отряда кораблей в 7 часов после полуночи стоит на капитанском мостике ”Санта Марии” и напряжённо всматривается в подзорную тру- бу. Он нервничает. И есть отчего...
А как хорошо всё начиналось. Три месяца назад ветер “Зюйд-вест” бойко гнал флотилию на запад к Индии ( в чём неколебимо был убеждён Колумб) к славе, к богатству. И вдруг… резко налетел ураганной силы ветер и небо потемнело. Гром и молнии. Ливень и невероятное волнение океана накрыли судёны-шки отряда Колумба. Шторм ежеминутно усиливался. Едва успели убрать паруса и уложить мачты. Вза-мен выдвинули по дюжине длинных вёсел с каждой стороны кораблей для придания им дополнитель-ной остойчивости. Мешков с песком в трюмах могло оказаться недостаточным. Корабли то взлетали на гребне волн в небеса, то проваливались в океанскую пучину. Три недели шторм то слегка ослабевал, то вдруг резко усиливался, вконец вымотав всю команду. Казалось, конца ему не будет. Силы у людей на исходе. Кто-то не выдержал напряжения, умер. А кто совершенно обессиленный, полуживой еле держал-ся на ногах или уже не держался и валялся, где силы оставили его. Стоны и проклятья неслись со всех сторон. Да придёт ли когда конец этому аду?!
Также неожиданно, как и начался, шторм закончился. Небо очистилось, и теперь новая напасть – пол-ный штиль оглушил всех. Зной экваториального солнца душил нещадно. Запасы питьевой воды катаст-рофически падали, и уже оставалось разве что по глотку на каждого. Обессиленные люди попрятались от солнца кто куда, идти на вёслах просто не было сил. Треть команды погибла от истощения и жажды. Ос-тавшиеся в живых хотели вернуться обратно. Об этом Колумбу сообщил корабельный медик.
«Вернуться обратно ни с чем? Невозможно! Он дал слово королеве. Ему поверили, снарядили корабли. До Индии надо добраться во что бы ни стало. Дело чести. Но тогда ему грозит бунт на корабле. Бунт! Быть повешенным на рее и расстрелянным из арбалетов! Нет! Этому не бывать! Надо найти какие-то слова, могущие вдохновить команду на продолжение экспедиции. Смерть… Смерть не страшна в бою, в преодолении тяжких испытаний на пути к цели. Это достойная смерть. Смерть на рее – бесславна, отто-го невыносимо мучительна, никак не приемлема для идальго. Не дамся живым! Буду биться до конца и словом, и шпагой!»
– Боцмана ко мне !!! – вдруг во весь голос закричал в рупор командор. Я срываюсь с носовой части корабля, где всматривался в океанские просторы в надежде увидеть землю, и подбегаю к командору.
– Что скажешь по поводу ветра? Не предвестник ли он очередного шторма ?--Задал вопрос командор.
Я сразу, как только возник ветер, обратил внимание на особенности его. Ветер есть, а темени над горизонтом не видать.
– Нет, он не предвестник шторма.
– Уверен?
– Сдаётся мне по всем приметам, это – дневной бриз. Уж не к земле ли тянет?
– Как хотелось бы, чтобы это было так, – с надеждой в голосе ответствовал Колумб и обнял меня.
– Спасибо, Хуан, за надежду. Ты вдохнул в меня жизнь,– добавил он, несколько помолчав. Затем, посмотрев в подзорную трубу по направлению ветра, спросил:
– Как думаешь, сколько ходу может быть до земли?
– Могу предположить по силе ветра, что не менее 9-ти часов.
– Высаживай вперёдсмотрящих на мачту и через 1,5-2 часа производи смену их. Не забудь снабдить их водой. И второе: оповести команду. Хотя нет. Я сделаю это сам. Свистай всех наверх.
Когда все кто смог вышли наверх, Колумб взял рупор и громогласно объявил:
– Есть веские основания предполагать, что ветер, который наполняет паруса, – дневной бриз, тянущий к земле! Возможно уже через 9-10 часов перехода, мы подойдём к Индии! Будем благоразумны и соберём все силы для достижения заветной цели! Сей переход посвятим Великой Испании, королю и незабвен-ной королеве Изабелле, благословившей нас на великое дело! Да поможет нам Бог!!
Последние слова Колумба потонули в общем шквале голосов. Все кричали в лихорадочном возбужде-нии:
“Да, здравствует Испания!!! Да, здравствует король!!! Да, здравствует королева!!! ”
Колумб добился своего. Команда была единым целым и готова подчиняться и дальше его воле.
–Хуан, – обратился Колумб ко мне, – оповести остальные корабли о приближающейся земле. Я не хотел бы, чтобы в последний момент сорвалась экспедиция. _______________________________________________________________________
– Земля!!! – кричит во всё горло вперёдсмотрящий. – Я вижу землю!!!
Все бросились к бортам и во все глаза всматривались вперёд в бескрайние водные просторы. Наконец-то, позади испытания, муки, лишения. Земля, надежда всех страждущих, открылась взору.
Команды кораблей вырвались из шлюпок на берег. Туземцы, их было около сотни человек, с крайним изумлением и любопытством молча рассматривали пришельцев. А те бросились к хижинам. Нужна вода, чтобы ожить. Я со шпагой на изготовку врываюсь в одну из них. Там обнажённая девушка. Мой ужасный вид, видимо, её очень испугал. Она забилась в угол и закрыла лицо руками.
– Вода! Где у тебя вода?! – прохрипел я. Но в ответ только странные стоны.
– Чёрт тебя дери! Где вода! – возопил я, озираясь по сторонам. Наконец, увидел глиняный сосуд. Вода, боже мой. Я пил, казалось, целую вечность. Более чудесной, живительной влаги я никогда в своей жизни не пробовал. Утолив жажду, я посмотрел в угол, где забилась от страха девушка, и направился к ней. Я взял руку девушки и отвёл от лица. Каково же было моё удивление.
– Консуэла? – выдохнул я. – Как ты тут оказалась?
Но в следующий миг жажда страсти захватила меня.
– Хуан, Хуан, – лишь только шептала она.
Я привлёк к себе Консуэлу и зажал в объятиях. Она ответила взаимностью. Невыносимое томление охватило моё существо.

Явь

Сон слетел. Оказалось, я неистово обнимал кончиту и мой член уже вошёл в её пределы. Она стонала и шептала:
– Хуан, Хуан…
«Как же её зовут? Кажется Мария». Это её я активнее всего тискал во время танцев и ощупал, кажется, все её чувствительные места. Это она без тени смущения исследовала моё причинное место, и, насколько я понимал, выразила характерными возгласами своё одобрение. Она меня выделила для себя. А я по при-чинам вышеизложенным, хотел прохалявничать. Но не тут то было. Меня взяли. И, не согласуясь с моим желанием, “трахнули”. Выражаясь юридическим языком – изнасиловали. Но я, кажется, вошёл во вкус. Обольстительно шоколадное тело Марии держало в сильном возбуждении мою психику. Выпитый коньяк способствовал длительному боевому взводу моего осадного орудия. Мария стонала в экстазе. Раз за разом на неё накатывал очередной оргазм. Наконец, и меня взорвало. Месяцы воздержания сказались особенно остро. Я взвыл от сладостно-болезненного извержения. Мы кончили одновременно. Наши сто-ны вошли в резонанс и сотрясли лёгкую касу.
Боже, неужели нестерпимо сладострастное наслаждение и есть вожделенное счастье? Или это смерт-ный грех, удел падших, а счастье возвышенных душ в бесконечном платоническом поиске абсолюта люб-ви?
Представляю, как мы мешали отдыхать людям в соседних кассах. Наверняка кто-то проклинал нас в минуты нашего наивысшего исхода сексуальной энергии. Но надо отдать должное людям, их бесконеч-ному многотерпению: никто не ворвался к нам в кассу и не устроил дебоша. Все стоически несли свой проклятый крест. Вдруг из тёмного угла комнаты:
– Вань, а Вань, сколько там натикало?
Я посмотрел на свои командирские, светящиеся в темноте, часы.
– Пол шестого.
– Пора чистить авгиевы конюшни.
– Пора.
В 6-00, мы с Павлом всех подняли. Кубинцы понимали, что надо вовремя смыться. Разбитые и помя-тые, с невыносимой болью в головах (они живописно обхватывали их руками и тёрли виски) с трудом привели себя в порядок под душем. Мы всем подали по 50 граммов коньяку и кофе с лимоном. Закусили цитрусовыми. Девчонки веселились, им-то что? Как с гусынь вода. Наши “обольстители” чувствовали себя героями, свершившими по меньшей мере полёт в космос. Наконец, мы усадили гостей в машины. Мерседес и Корнелия сели за баранки. Мария и Кармен чмокнули меня в щёки с двух сторон в знак признательности. Я подошёл к Флавио и Хосе, стоявших у одной из машин, сунул им кофе, сигареты, па-ру бутылок коньяка, четыре тушёнки и пакет цитрусовых. Пусть продолжат банкет на своей территории, вспоминают нас добрым словом.
Кубинцы были откровенно довольны визитом. “Буэнас айрес, компанейро!” – мы подняли руки над головами, сжав их в кулаки. Машины тронулись. Девочки махали нам руками, ослепительно улыбаясь. Кстати, пагубных последствий, которых я так боялся, не последовало. Кубинцы оказались на высоте.

После

Не теряя ни минуты, мы навели в касе и вокруг неё порядок и улеглись в койки, обречённо ожидая приговора. На завтрак идти не хотелось. Ждём. Но нас никто никуда не вызывает. Выползли к обеду. Как ни в чём не бывало: все с нами здороваются и офицеры, и их жёны, и дети.
-- Дядя, Ваня! – подбежал ко мне Вовик, с которого я начал подкормку фруктами, -- мы с мальчишками приглашаем вас поиграть с нами в футбол, постоять на воротах! Придёте?!
-- Конечно, приду. Во сколько начинаете?
Валентина, мать Вовика, несколько смущённая подошла ко мне и тихо:
-- Всё обойдётся, можете ничего не бояться, санкций не последует.
-- Почему? – спросил я.
-- Мы все женщины предупредили своих мужей, что если кто из них настучит на вас, мы объявим им бабий бойкот: прекратим с ними интим. И пусть они хорошо подумают о том, что дети их останутся без фруктов и витаминов и будут без конца болеть и плохо развиваться. Это возымело на них действие.
Мы были восхищены нашими женщинами – не сдадут в минуты крайней опасности.
Но у этой истории был и другой аспект. Капитан из особого отдела, звали его Анатолий, конечно же, всё знал. Помимо доносов, как я и предполагал, существовал электронный досмотр. Но раз не было офи-циального доноса, следовательно, можно формально сделать вид, что не произошло никакого наруше-ния. Так удобней, без лишних разбирательств на свою же голову. Капитан мне как-то говорил:
-- Иван, я знаю про каждый ваш шаг. Где вы ни были, в каком кафе, ресторане. Что делали, что говори-ли, кто хватал кубинок за задницы. Я такой же мужик, как и вы. Ничто человеческое мне не чуждо. Я вас покрываю, где могу. Бойтесь не меня, бойтесь кубанос. Если кто от них на вас настучит и уйдёт бумага в Москву, я бессилен буду что-либо для вас сделать. И ещё: пока ваши выходки – детские шалости. У вас есть легенда прикрытия вашего пребывания здесь: “Поиск золота радиотехническими методами”. Вот, ес-ли кто из вас проболтается об истинном вашем пребывании – “мало не покажется”.
-- Анатолий, ребята у нас не дураки, никто не заинтересован рубить сук, на котором сидит. Да и кто за-хочет иметь серьёзные неприятности дома. Такими вещами не шутят.
-- Будем надеяться.

Рай земной

Мне чрезвычайно интересно было познакомиться с кубинской провинцией. Ведь я сам родом из про-винции. А как там у них на селе? Душа народа таится в глубинке. Здоровье нации духовное и физическое там – в провинции. Насколько благополучна жизнь на селе, настолько благополучна страна.
Мы выезжали в городки и селения. Дороги пролегали через холмистую местность саванны, покрытую слоновой травой и одиночными деревьями, кустарниками. Деревья – это пальмы, баобабы, зонтиковид-ные акации. Иногда дорога тянулась вдоль гор, покрытых буйными тропическими лесами. Деревья в ле-сах корявые, ветвистые, неизвестных мне пород, иногда обвитые лианами. В лес мы никогда не углубля-лись, поэтому я не имею представления о его характере.
Городки открылись нам своей прелестью. Домики (касы) утопают в тропической зелени. Кругом музы-ка. Она разносится из множества маленьких кафе и пивных баров. Все эти заведения устроены однотип-но: крыша из пальмовых листьев базируется на четырёх стойках из бамбука. Внутри стойка, столики. Мо-лодые люди танцуют, веселятся. Пьют пиво, кофе, соки. Никаких сор и злобных криков. Никогда не видел пьяных. Трезвый, жизнелюбивый, здоровый народ.
В городках и селениях крыши жилых домиков (кас), тоже покрыты листьями пальм. На окнах сетки. Внутри совсем пусто. Стены сколочены из лёгкого древесного материала, из всякого рода строительных отходов. Изнутри они обклеены картинками и вырезками из журналов. Полы выложены мраморными плитками из соображений удобства уборки пыли. Из мебели только лежанки для сна: вся активная жизнь проходит вне касы.
Женщины хлопочут и работают во дворе. Стирают, развешивают бельё, готовят пищу. Занимаются детьми, кормят их. Да ещё ухаживают за мелкой живностью при доме. Мужчины же возлежат в плетён-ных креслах-качалках. Либо посапывают, либо посасывают сигарету с газетой в руках.
Касы в зарослях, обсажены плодоносными культурами. Сад Эдема, да и только. Субтропики удиви-тельный климатический пояс. Круглый год плодовые культуры поэтапно плодоносят. Мандариновое или апельсиновое дерево вызревает следующим образом. Поначалу нижний ряд плодов готов к употребле-нию. Верхние дозревают. Через неделю следующий по высоте ряд и т. д. и т. д. до верху. А к этому вре-мени уже и нижний ряд приносит зрелые плоды. И всё повторяется каждый раз по новому кругу. Перпе-туум-мобиле, да и только.
Население работает на плантациях сахарного тростника, цитрусовых, табака, риса. Рисовые плантации находятся в низинах, где достаёт воды.
Из поездок в провинциальные поселения я извлёк некоторую пользу. Раз за флакон одеколона выменял черепаху. В другой раз купил крокодила (по-испански – кокодрило) за 100 песо. Кокодрило продавался по следующему правилу: 1см земноводного стоил 1песо. Из этих земноводных я впоследствии сделал чуче-ла, которые до сих пор “украшают” мою квартиру в Петербурге. Теперь, когда я стал стар (мне 60 ) и умуд-рён жизненным опытом, с грустью, стыдом и раскаянием смотрю на несчастных, совершенно беспомощ-ных и беззащитных существ. Я лишил их жизни, попросту убил, сделал из них чучела для ублажения сво-его извращённого вкуса. Теперь-то я понимаю, что совершил преступление. Они так же хотели жить, как и я там, на рее мачты. По-своему хотели радоваться и наслаждаться жизнью, как и я. Почему не просну-лось моё сострадание к живым, слабым и беззащитным? Почему только сейчас, по прошествии двадцати с лишним лет, пришло осознание совершённого мною зла? Как же мы жестоки, равнодушны к братьям нашим меньшим. Только теперь вдруг, когда я стал ощущать холод смерти в силу сложившихся моих жиз-ненных обстоятельств, снова задумался о ценностях жизни.
Я стар и имею серьёзную инвалидность. Ко всему я одинок, стал терять опору в жизни. Но Господь протянул руку и привёл меня в церковь. Озарение божье снизошло ко мне. Я прошу прощения у Господа за убиение ни в чём не повинных существ. Я замаливаю грехи свои и ставлю свечи за упокой их душ. Господи, да разве есть мне прощение? Мы убиваем тысячами или даже миллионами голов домашний скот птицу, чтобы прокормиться, жить и размножаться. Массовое убийство беззащитных – что это? Все-ленский грех? Пожирая птиц, свиней, говядину, мы даже не задумываемся – вершим ли грех? Господи, есть ли оправдание убийству? Это зло безоговорочное или зло во благо? Быть может, Господь заранее выдал человечеству индульгенцию на сие прегрешение? Лишь бы сохранился венец его творения. Ведь, как в природе: сильный пожирает слабого. Но зато слабый наделён сверхплодовитостью для восстанов- ления и сохранения своего вида. Но ведь каждый индивидуум хочет жить. Как же понять: кому место в раю, кому в аду? Если ты убил себе подобного из злого умысла – твоё место в аду. Это понятно. Но если ты пожираешь слабого, где твоё место? Неужели в раю? Гитлер был вегетарианцем. Не желал пожирать животных, считая сие величайшим прегрешением. Но при этом уничтожал миллионами себе подобных во благо арийской расы. Где он покоится сейчас? В аду, в раю? Куда определил его Господь? Или есть третье: носится его мятежный дух по космическим просторам, не находя нигде покоя и пристанища? А если это так, то он -- Дьявол. Если Бог триедин, то можно с не меньшим основанием считать, что и Дья-вол триедин, а скорей всего многажды един: Дьявол-Ленин-Сталин, Дьявол-Гитлер, Дьявол-Трумен, Дьявол-Ельцин, и т.д. Каждая ипостась Дьявола уничтожила миллионы людей, якобы во благо остающи-хся жить. Страшно подумать. “Самоедство”! Не является ли оно регулятором человеческого стада на зем-ле?
Бог и Дьявол, Добро и Зло. Извечное противостояние. Пока существует человечество будут вестись войны. Противостояние Добра и Зла не даёт перевеса противоборцам, но двигает прогресс. Уж не к Кон-цу ли Света? Тема, занимающая моё воображение. Как-то на досуге сочинил притчу “Бог и Дьявол”.


" Исчез луч Света в Тёмном царсве,
Сокрыто всё кромешной тьмой,
Объятый злобой и коварством,
Несётся Дьявол над землёй. "

Автор

Бог и Дьявол
I
Известно, Мирозданье Богом
В семь суток было свершено.
Слепил Адама этим сроком
И в кущи поместил его.

Животных, птиц и рыб в ударе
Слепить Создатель не забыл,
И каждой твари жить по паре
Веленьем предопределил.

Плодитесь, размножайтесь твари,
Я сверху буду наблюдать.
Вдруг вспомнил, что Адам без пары:
Тут что-то надо предпринять.

Ребро он вынул из Адама,
На все лады его крутил,
И не сумняшеся ни грамма,
С него он Еву сотворил:

“И вы плодитесь, размножайтесь!
Кажись, я всё теперь учёл,
В четыре света расселяйтесь,
А я на отдых спать пошёл.

Устал, зело перетрудившись,
На твердь небесную пойду,
Прилягу, сладко развалившись,
Блаженно отойду ко сну”.

И спит Творец седьмые сутки,
На небе возлежа седьмом,
И сладок сон Творца вне шутки,
Ведь семь потов сошло с него.

Но Дьявол за луной таившись,
Минуты этой страстно ждал,
Стремглав к земле стрелой явившись,
Там козни строить Богу стал.

Творца он ненавидел люто,
Поскольку строить сам не мог.
Разрушить он спешит то чудо,
Что на трудах построил Бог.

И в сад Эдема опустился,
Адам где с Евой возлежат,
В Творца деянье он воззрился,
А те размножиться спешат.

Древо Познания над ними
Листвой густой едва шуршит,
Ветвями длинными своими
Шатром прохладу им дарит.

Телесной негой наслаждаясь,
Даруют ласками себя,
И страсти бурной предаваясь,
Чаруют Словом слух любя.

И вот выходит, что вначале
Не Слово было, а Дела:
Людей в трудах своих зачали,
А уж потом пошли слова.

И Дьявол всё мгновенно взвесил
В коварной голове своей,
Раздора яблоко повесил
На древо, что поверх людей.

И разгорелась в саду драма,
Адам там с Евою визжат,
Украла Ева у Адама
Плод, что подбросил Дьявол в сад.

Посмела плод вкусить от Древа,
Свершив тем первородный грех,
С тех пор порочной стала Ева,
Адам же поднят был на смех.

И с той поры сидит сей Дьявол
На отношениях людей,
И козни строит свои рьяно,
И всё ужасней, всё наглей.

Так Дьявол натворил немало,
Пока Творец на тверди спал,
Но вот с востока солнце встало
И с ложа Бог опять восстал.

И посмотреть он утром рано
Решил деяния свои,
Прошёл обходом криво прямо,
Зрит – козни дьявольской руки.

Кругом сплошные перемены:
Корысть и подлость, пьянство, блуд.
У алчных душ – сверх откровенный
К стяжательству всесильный зуд.

И думать стал, как бы поправить
Творенья все, свои дела,
На землю он решил отправить
Явленьем божеским Христа.

Пусть объяснит людскому стаду,
Свершили Грех, какой они,
Пусть десять заповедей станут
Путеводителем для них.

И все заблудшие пусть души
Очистятся от всех грехов.
Господь отпустит их на суше
И на морях без лишних слов.

И сирым и больным поможет,
Их боль от них всю отведёт,
Молитвой праведной отложит,
И Благодать к ним снизойдёт.

Христу собрать грехи всех надо
И все принять их на себя.
И человеческое стадо
Пойдёт к нему с душой, любя.

И всё бы ничего, но снова
Коварство Дьявол применил
И все деяния Христовы
Ошельмовал, оговорил.

Враги Христовы – иудеи,
В подручных Дьявола тогда,
Во злобе лютой захотели
Убить в жестокости Христа.

Древесный крест ему на спину
Безумцы тотчас взгромоздив,
О плеть погнали, как скотину,
Тащить крест тяжкий принудив.

И крест втащил он на Голгофу
Под улюлюканье и свист.
И был распят под грома грохот,
В мученьях на кресте повис.

Ушёл, но нет ему забвенья,
Грехи людей он взял с собой,
И не одно уж поколенье
Идёт к нему с больной душой.

В духовных храмах на молитвах
Ведут с ним тихий разговор
И в откровениях, что с *Митрой,
Откроют душу на простор.
*Митра – в древневосточных индоиранских религиях – бог дневного света, чистоты, податель жизни и пр.

Он души людям очищает,
На них нисходит Благодать,
Путь праведный им открывает,
В молитвах их он жив опять.

II
Но Дьявол в злобе и коварстве
Против людей вершит дела,
На изуверстве и варварстве
Задумал взять реванш сполна.

Все десять заповедей Бога
Он наизнанку повернёт,
Спокойно люди жить не смогут,
Коль стало всё наоборот.

Он в людях ненависть разбудит,
Устроит голод, мор, чуму,
Развяжет войны страшной жути,
Непостижимые уму.

Земля сокроется во мраке,
В руинах сгинут города.
Где Хиросима, Нагасаки
Лишь ветер стелет дым когда.

Предел есть войнам, мир объявят,
Но Дьявол, злобствуя, не спит,
Он снова о себе заявит
И новый Заговор вершит.

Войны горячей нет, так будет
Война Холодная пока,
Вновь силы адские разбудит—
Чернобыль тлеет на века.

Он СССР разрушит в злобе,
В Глобализацию столкнёт.
И геноцид всем общим гробом
Его народам отведёт.


Зоопарк

Мы уже достаточно долго на Кубе, полгода. Каждые выходные дни проводим на море. Основное наше занятие – подводная охота. Замечательное занятие. Не знаю, существует ли лучший отдых на море? Но когда слишком много замечательного, начинаешь не замечать его. Мы несколько пресытились морем и решили в очередные выходные разнообразить свой отдых.
-- А не рвануть ли нам в зоопарк? – предложил я. Нам наши военные рассказали (они посещали его с детьми) – зрелище, какого у нас нигде не увидишь. Мы живо заинтересовались и поехали в зоопарк.
Зоопарк под Гаваной – это огромная заповедная территория, десятки, а может сот- ни гектаров саванны, обнесённой металлической сеткой.
Закупив билеты и мороженного на входе, углубились в заповедник. Обойти весь зоопарк нереально и невозможно. Разве, что только объехать на машине. Решили осмотреть главное. И пошли гулять по саван-не. Впереди слоны, небольшое стадо. Шесть взрослых особей и два слонёнка. Вот где им раздолье. Гиган-тская трава, чуть ли им не по пояс (ешь, не хочу). Она так и называется – слоновой. Слоны двигались по направлению к речке. Войдя в воду, начинали поливать себя из хоботов. Слонята, как и все дети, резви-лись в воде и визжали от восторга. Ну, конечно же, не визжали в нашем понимании, а издавали свои ха-рактерные звуки. Мы прошли дальше от этого уголка счастья и безмятежности в глубь саванны. Стадо буйволов, антилоп, лошадей, зебр, жирафов. Все пасутся, не обращая ни малейшего внимания на нас. Здесь человек для них никто: ни друг, ни враг. Так – пустое место. Пусть будет так. Идём дальше. Вышли на болотистую местность. С десяток тапиров возятся в грязи. И, о – чудо: десятки фламинго важно шест-вуют по болоту на своих длинных ногах. Красновато-розовые, машут крыльями. И вдруг неожиданно со-рвутся целой стаей в бег вдоль берега. Будто пляшут какой-то свой странный танец. Часть из них летает над водой, другая погружает свои длинные шеи под воду и что-то там выискивает. Живописная картина. Я не уставал фотографировать наиболее яркие эпизоды из жизни птиц и животных. Заведу дома альбом и буду вспоминать прекрасные времена, проведённые на Кубе и чудесных её обитателей.
Идём дальше к питомнику кокодрило (крокодилов). Это большое озерцо с островом, с впадающей в не-го речушкой, бегущей откуда-то с тропического леса. На острове и берегу возлежат десятки неподвиж-ных зелёных брёвен. Осторожно! Это не брёвна. Это крокодилы, похожие на брёвна. Замерли, разверз-нув свои пасти. Мы наблюдаем издалека. Вот по мосткам к крокодилам направились служители зоопарка с кусками мяса на тележках и стали бросать их в воду. Молниеносно все ”брёвна” вдруг, словно отстре-ленные из пращи, устремились к мясу. Озеро закипело и окрасилось кровью раздираемых кусков. Кроко-дилья свара проходила с таким ожесточением, мясо рвали друг у друга с такой яростью, что от этого зре-лища становилось жутковато. Ни приведи Господь попасть к ним в пасть.
Передохнув, мы направились в другом направлении и оказались в каком-то уголке тропического леса. Деревья, кусты, лианы, висящие сверху вниз с деревьев, и между ними множество обезьян, снующих с ветки на ветку и раскачивающихся на лианах. Повсюду слышны их крики и гомон. Птицы с ярким опере-нием порхают меж стволов. Попугаи всех цветов и оттенков гортанно кричат, отпугивая нас. Яркие гро-мадные цветы с толстой зелёной листвой во множестве покрывали самый нижний этаж леса: жёлтые, розовые, белые, красные, фиолетовые. Какие-то насекомые мириадами вились над ними. Присмотрелся. Да это же птички – колибри. Удивлению нашему не было границ. Дальше в лес углубляться побоялись. Решили за благо вернуться. Пошли за какой-то группой с экскурсоводом и пришли… Нет, лучше бы мы сюда не приходили. После свободы и рая для животных обнаружили тюрьму для зверей. За решётками в клетках крупные звери-хищники: тигры, львы, пумы и т. д. Грустно и жалко на них смотреть. Они подав-лены и унижены несвободой. Они не живут – доживают. Им кидают куски мяса. Но это не то – всего лишь подачка. Мясо, добытое на охоте, в погоне, в борьбе, через семь потов – вот радость жизни. Ради этого стоит жить и размножаться. А так – смертная тоска. Неволя, одним словом. А медведи, загнанные в громадную яму, из которой им конечно же не выбраться, чувствуют себя словно в одной берлоге. Им тес-но, потому что нет воли. Они без конца ревут. Просятся на волю. Ну, да кто ж им пойдёт навстречу.
Воля и свобода

Оставаясь наедине с собой, я часто задумывался о свободе и воле для человека и животных. Звери в природе живут на воле. Воля – свобода, неограниченная никакими путами для них. Это их естественное состояние. И лишь сама природа регулирует соотношение всего живого на земле. Устанавливает баланс и равновесие.
Воля, вольница для человека – свобода, не ограниченная законом. Казачья вольница – свобода перед-вижения, свобода жить по собственному разумению, свобода выбирать тот или иной способ существо-вания. Государство не терпит воли народа или отдельных его слоёв. Иначе это не государство. Оно, в лучшем случае, может выделить свободу народу в рамках устанавливаемых им законов. “Но закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло”. В нашем государстве повернули так, что народ оказался за решё-ткой – “железным занавесом”. Свобода же оказалась достоянием узкого круга правящей верхушки. Зоо-парк под Гаваной у меня ассоциировался с нашим государством: общий железный занавес, но свобода для одних, решётка для других. Не надо посещать университеты, чтобы изучать обществоведение. Ходи в зоопарк, смотри и думай. И ты увидишь всю нашу жизнь в миниатюре. Устроение всего нашего госуда-рства. А служители зоопарка – это, как бы “слуги народа”, которые кидают ему обглоданные кости. Толь-ко вот незадача: в наших зоопарках нет и свободы. Решётка для всех.
Океанариум

В какой-то выходной день поехали посмотреть океанариум. Зрелище впечатляю- щее. Огромная конст--рукция со стеклянным обводом. Здесь и акулы, черепахи, скаты, рыбы, крабы. Обмен воды производит-ся непрерывно.
Вот акула подплыла к нам и ткнулась рылом в стекло. Разверзшая пасть и зубы словно клинки. Холодок пробежал по коже. Представилось вдруг, как погибали люди в этих пастях. А сейчас мы стоим рядом и рассматриваем морское чудовище, на- водящее ужас на моряков. Вот она повернулась к нам боком и поп-лыла вдоль стенки. Я сфотографировал акулу во всех ракурсах.
Идём дальше вдоль океанариума. Огромная черепаха предстала перед нами. Плывёт, поворачивая го-лову влево, вправо. Рыбы шныряют стайками разнообразных цветов и оттенков. А вот и скат машет сво-ими крыльями. Такой в открытом море напугал меня до смерти. Сейчас я с интересом рассматриваю его вблизи и фотографирую.
Когда ты по воле случая оказался в чужой для тебя стихии, в море, например, то ощущаешь полную бе-спомощность и незащищённость при встрече с морским дьяволом. Тебя парализует ужас. Только счаст-ливый случай может спасти тебя. Когда же ты в родной стихии, а морские хищники за стеклом океанари-ума, то испытываешь чувство превосходства: ты – хозяин положения, а они беспомощны и незащищены. Ты можешь даже носом в нос потыкаться с акулой через стекло. И не страшно. Можешь напугать хищника резким движением или вспышкой фотоаппарата. “Всё в мире относительно”. С вами не поспоришь, гос-подин Эйнштейн.
Аквариумы

Аквариумы – это отдельный мир. Разные аквариумы – разные коралловые колонии и мириады корал-ловых рыбок. Стайки их носятся беспечно между зарослями кораллов. Идиллия. Кущи подводного мира. Рукотворное счастье.
Такую Идиллию Господь, видно, хотел устроить на земле. Райские кущи. Но что-то не сработало. Неу-жели Ева во всём виновата, свершив Первородный Грех, съев “яблоко Раздора”? Ах, зачем она так? Пош-ло всё “наперекосяк” – Дьяволиада.
Карнавал

Мы, конечно же, не могли обойти своим вниманием кубинский карнавал. Карнавал – праздник плодо-родия, урожая. Отмечается в сентябре. Это феерическое шествие, сопровождающееся музыкой и танцами. Много часов подряд, много дней подряд (до 10-ти). Наши первомайские и ноябрьские демонстрации тру-дящихся – слабое подобие народного энтузиазма в сравнении с кубинским карнавалом. Да, знамёна, ша-ры, какие-то плакаты там тоже несут. Но главное не в них. Главное –музыка, танцы, энергетика тропи-ков, свобода изъявления чувственных откровений. Вот что нас советских захватило.
Каждая провинция, каждое предприятие Гаваны выделяют достойнейших из достойных представлять их на карнавале. Только не подумайте, что это по принуждению. Нет, совсем нет. Быть отобранным – это честь. Представлять своё заведение, предприятие, провинцию – это особая награда, счастье, радость са-мовыражения. Всё возведено в культ народного, государственного признания. И если оценочная комис- сия признает ту или иную команду победительницей за страстные, зажигательные танцы и песни, за яр-кие, невообразимо эффектные костюмы и реквизиты, её участников ждёт всенародная любовь. Вся страна следит по телевиденью за карнавалом. Ну, конечно же, призы и подарки и какие-то перспективы ожида-ют победителей. Нет, танцевать на Кубе принуждать не надо. Это любимейшее отдохновение народа.
Всё выглядит примерно так. Длинные площадки на колёсах каросо, медленно продвигаются по глав-ной набережной Гаваны – Моликон, раскинувшейся на несколько километров. Их тянут тракторы “Бела-русь”. На этих площадках танцуют девушки – лучшие девушки Кубы. Оркестры сопровождают шествие латиноамериканскими мелодиями и ритмами. Зрелище захватывающее. Головы девушек украшены перь-ями птиц и косами из волокон лиан. Извивающиеся тела в бешенном ритме, по нашим представлениям, еле прикрыты. Праздник плоти. Ты не можешь оставаться равнодушным, ты возбуждён, захвачен волной всеобщего настроя. Каросо сопровождает по набережной веселящийся, танцующий народ. Улыбки, отре-шение ото всего сущего. Состояние гипнотического экстаза. Действо начинается в 22 часа после полудни и продолжается всю ночь. Утихает только под утро. Но уже вечером всё начинается сначала.
И вот каким-то днём мы приехали на карнавал. Не быть участником карнавала, значит пропустить что-то важное, не увидеть и не почувствовать душу кубинского народа. Вся Гавана, да что там Гавана – вся Куба с нетерпением ждёт карнавала. Карнавал – это народное гуляние, праздник, театр, шоу. Здесь на ка-рнавале происходит откровение, душеизлияние народа. Радости и горести так долго копившиеся в народе (целый год), вдруг вырываются на простор с такой энергией, что неудержимы в своём воплощении в та-нцах и песнях. Эх, это надо видеть и слышать.
Мы скромно стояли на набережной в толпе зевак и иностранцев и поглощали своим взором происхо-дящее. Я фотографировал наиболее захватывающие меня эпизоды действа. Вдруг из глубины танцующих ко мне приблизилась… да, да, именно ко мне, мулатка. Схватив меня за руку, потянула в гущу танцую-щих. Я не упирался, удача улыбнулась мне. Появилась возможность окунуться в водоворот событий, пог-рузиться в кипящий вулкан человеческой энергии, изнутри ощутить мощь накала человеческих страстей. Я успел лишь перекинуть фотоаппарат Михаилу и крикнуть, чтобы он сфотографировал меня.
Хабанеро не быстрый танец, но требующий пластики и каких-то непостижимо особых движений. Я хорошо чувствую ритм и, наверно, способный к танцам. Быстро вошёл во вкус. Хабанеро сменилось быс-трыми ритмами афро-латиноамериканских там-тамов. Но я уже был разогрет. Крутился вместе со своей партнёршей до изнеможения. Мои брюки и футболка взмокли. Всё – предел, дальше меня можно выно-сить на носилках. Я уже плохо различал лица танцующих девушек и их тела. Пот застилал глаза, дыхания не хватало. Перебор. Не потерять бы сознания, не упасть. Где моя мулатка? Она растворилась в толпе танцующих, наверное, увидела, какой я жалкий кабальеро. Два часа бешенного ритма. Нет, это не для на-шего европейского образа жизни. А им – хоть бы что.
Всю ночь в каком-то неистовом, бешенном плясе безумствует народ, войдя в экстаз. Чем-то ритуаль-ным наэлектризована вся его энергетика. Наверное, так потомки на генетическом уровне, подсознатель-но, находясь в каком-то потустороннем состоянии, общаются с далёкими предками.
Нет, русским, конечно, свойственна удаль и бесшабашность, выражающаяся в плясках. Но русский та-ким образом покажет свою исключительность: силу, сноровку, бесстрашие и что-то такое от чего захва-тывает дух (казачьи танцы, например). Это – вспышка, молния, удивительный акт, иногда прекрасный, когда речь идёт о самопожертвовании ради чего-то святого.
Здесь другое. По нарастающей усиливается темп барабанных ритмов, сливаясь в единую и мощную, захватывающую тело и душу в плен, перекличку богов. Это – наркотик, уводящий тебя в другой мир, другое измерение. И не отпускающий уже до конца. Нужно быть африканцем или производным от них, чтобы выдерживать этот нечеловеческий, нет человеческий – первобытный танец духов. Колдовское очарование исходит от двигающихся и извивающихся тел молодых девушек. Можно часами смотреть на волшебное действо и не уставать, потому что ты сам уже косвенно становишься участником его. Я же хватил в своём усердии через край и впал в состояние *гроги. Нет, любезнейший, счастья каждому – своя мера.
*Гроги – (боксёрский термин) – нокдаун.
Прощай Куба!


Эвакуация груза

Наше пребывание на Кубе подходило к концу. Все возложенные на нас работы, мы выполнили. Пора сматывать удочки. Оборудование и приборы разобрали и упаковали в контейнеры. Десять мест (5 тяга-чей и 5 прицепов КП-10), которые привезли на остров, надо каким-то образом отправить обратно в Ле-нинград. Дело в том, что всю отправку груза и свой выезд нужно совершить во времени так, чтобы наше пребывание на Кубе не превысило одного года за вычетом одного дня. Если мы укладываемся в этот срок, значит нам не нужно переоформлять никаких документов сызнова. Если не уложимся, то ждёт дол-гая волокита с переоформлением документов. Мы не успевали с бумагами на груз. Решили действовать на удачу, на авось.
“Эльморо” – средневековая испанская крепость, заложенная в 1515 г. для защиты гавани и порта Гава-ны от пиратов и английских визитёров. Гранитные стены. Бойницы ощерены жерлами старинных пу-шек. Грозное оружие по тем временам, призвано было защищать господство Испании. Сейчас это – экзо-тический памятник истории.
Гавань заполнена множеством кораблей наших и не только. Запомнились “Иван Сомов”, “Иван Рябов” и др. Нас интересовали контейнеровозы – роулеры. С капитаном какого-нибудь из них необходимо нап-рямую договориться о переброске нашего груза в Ленинград без оформления документов. Вот такая не больше, не меньше стояла задача перед нами. Авантюризм в чистом виде.
Стоим в порту. Наблюдаем за разгрузкой-погрузкой контейнеровозов. На Кубу разгружают машины, станки, оборудование, трактора, военную технику. В контейнеровозы поступают ящики с Хабано-ромом. В иной просто кинут пару мешков с рисом и всё.
Возле одного такого контейнеровоза, у **аппарели руководит разгрузкой мариман с мегафоном в ру-ках. Решили подойти к нему на переговоры. Мариман оказался доброжелательным человеком лет соро-ка. Разговорились. Когда же он узнал, что мы из Ленинграда, удовольствию его от общения с нами не было границ (“Иван Сомов”, а именно на него пал наш выбор, был ленинградского порта приписки). Наша проблема оказалась не проблемой.
-- Решим, какие дела, -- заверил нас старший помощник капитана. Именно он и руководил разгрузкой своего корабля.
-- А теперь прошу всех ко мне в гости, -- указал он рукой на трап. Мы прошли за ним, поднялись на палубу. Далее проследовали в лифт и поднялись на 14 этаж. Каюта старпома обширная. Стол, стулья. Из окон сверху открылся замечательный вид на Гавану. Дворцы и дома старинной застройки. Поразила неожиданной красо- той панорама города. Умели же строить в средние века. Испания на ладони. Я принялся щёлкать фотоаппаратом.
Мои коллеги выставили на стол весь наш запас коньяка “Белый аист” (восемь бутылок) и тушёнки несть числа. Цитрусовые всех видов и бананы, которые мы прихватили с собой, украсили стол. Старпом откыл свой бар. Чего в нём только не было. Бар ломился от спиртного: водка, коньяки, виски, ликёры. В следу-ющий момент он вызвал четверых своих помощников. Одному из них он отдал распоряжение, чтоб про-следил за погрузкой нашего груза и возвращался в каюту. Двенадцать человек, словно апостолы Христа, расселись за стол вкруг старпома и зачалась “вечеря”. Водка лилась и коньяк, а вместе с ними беседа о Ро-дине. Ведь мы не были дома год. Как там, да что там?. Моряки с оживлением рассказывали нам о ленин-градских новостях (они сами все ленинградцы), поскольку ходили сюда часто чартером. Мои “гомо-сапи-енсы”, как водится, упились на посошок. Я же, в своей манере, вовремя отнялся от стола.
**Аппарель – задний проём контейнеровоза, через который ведётся загрузка трюмов корабля.
Возвращение

XI 1985г.
Но вот прошёл год без одного дня. Закончилось наше пребывание на Кубе. Нам выдали наши загран-паспорта в посольстве в Гаване.
Мы в самолёте рейсом на Москву. Прощай Куба. Мы успели полюбить тебя и оставить здесь частицу своего сердца. Много нового и неожиданного открыла ты нам. Я побывал на острове Свободы. Да, да. Именно – Свободы. Правда, наблюдал я её со стороны за жизнью свободного и счастливого народа. Мо-жет быть бедного по меркам капиталистического мира в плане личной собственности, но богатого той полноценой и полнокровной жизнью, которую они ведут. Чистой, лёгкой, жизнелюбивой. Они – счаст-ливы.
Кубинский социализм – это не номенклатурный наш, замордовавший и запугавший народ. Опора на-шей власти – насилие и содержание народа в страхе перед репрессиями. Опора власти на Кубе – поддер-жка её народом, видящего в ней защиту своих прав и свобод. В какой-то мере Куба действительно, как отметил Колумб, уголок рая на земле. Только Колумб увидел рай природный, я – социальный. Пусть не- совершенный, пусть не ломящийся от изобилия, но пропитанный духом Свободы и справедливости для всех. А что человеку ещё нужно для счастливой жизни?
Москва встретила нас отвратной пасмурной погодой. Холодно. В Домодедово нас поджидал автобус. Доехали до Министерства средств связи, где нам произвели обмен загранпаспортов на наши “молоткас-тые, серпастые” и выдали билеты на поезд “Москва-Ленинград ”. Ночь в пути и мы дома. Ленинград встретил нас ещё более противной, промозглой погодой. Мокрый тяжёлый снег валил хлопьями. Бр-р-р… Куба, Куба! Где же ты – моя любовь?! Я ещё долго буду вспоминать тебя. Как не хватает твоего тепла и раскованности.
Через две недели нам сообщили, что в ленинградский порт прибыл “Иван Сомов” с нашим грузом. Рванули в порт. Наш груз как раз выгружали. Мичман на огромном автопогрузчике виртуозно выставлял через открытую аппарель корабля последние фургоны. Старший от нас Валерий Дубнов о чём-то перего-ворил с ним и что-то передал. Автопогрузчик вмиг куда-то помчался. От Дубнова мы узнали, что в бли-жайший портовый гастроном за водкой. Вся пересылка груза, столь важного для нас и столь закрытого по тем временам, прошла без единого документа, без сучка и задоринки. Так было. Нарочно не придумаешь.

"...Нет, ребята, всё не так!
Всё не так, ребята..."

<< Моя цыганская >>
Высоцкий В.С.




V


“Ничто не вечно под луною…”

XI 1985 – XI 1991 гг.
Целый год потребовался на оформление отчёта. Ивана повысили в должности. Он стал начальником сектора. Жизнь складывалась. Деньги, заработанные от командировки на Кубу ( по тем временам нема-лые – 24 тыс. рублей), позволили купить машину: “Жигули ” 6-ку, обставить мебелью 2-х комнатную ква-ртиру и прилично одеться. Семья из трёх человек по советским меркам была обеспечена. Жить, да радо-ваться. Казалось, так будет “всерьёз и надолго”. Как вдруг: гром среди ясного неба… Грянул 1991г. Перелом. И началось…
Катастрофа

Ельцин, Беловежская пуща, развал СССР! Что дальше? Смута.
Всё кувырком. Работа кончилась. Зарплата тоже. Сидеть на добротном, трудами и потом заработанном месте, оказалось бессмысленным. Объявили, что дали свободу, делай что хочешь. Но на пропитание до-бывай себе сам, как можешь и как хочешь. А где, и как? “Забыли” объяснить. Спровоцировали хаос, нера-збериху, бардак.
Всё зашевелилось. Бесконечные толпы людей на улицах, площадях, рынках. На площадях, прилегаю-щих к метро, появились ларьки и бутики. Все превратились в од- ночасье в торгашей, торгующими про-дуктами и тряпьём. Вся интеллигенция техническая и прочая ринулась в челночные рейды в Турцию, Китай. Скупали там всякий хлам, а здесь выставляли цены в три дорога. Перекупщики, посредники, бан-диты. Смешались в кучу люди, нелюди. И “залпы тысячи “стволов” слились в протяжный вой”. Мошен-ничество, воровство, грабежи, бандитизм расцвели пышным цветом. Беззаконие – “Беспредел”. Все пре-дприятия встали. Сельское хозяйство уничтожено. Работы по найму нет. Разве что грузчиком, бандитом. Но были те, кто организовал весь этот тотальный грабёж, кровавый передел собственности. У них там наверху всё ясно и всё чётко спланировано. Приватизация. Предприятия разорялись командирами произ-водства, обесценивались, мошенническим путём присваивались и тут же перепродавались по баснослов-ным ценам. Так называемая правящая элита, грабила основательней и с размахом: объявили залоговые аукционы для своих и – все ресурсы разом оказались в руках узкой группки упырей (11-15 семей), ограби-вших всю Россию, предавших свой народ, бросивших его на заклание в интересах западных транснацио-нальных корпораций. Геноцид, уничтожение народа набирают обороты. Ресурсы интенсивно выкачива-ются, валюта оседает в банках США, Альбиона, Израиля, вливается “кровью” в экономики этих стран. Своя экономика развалена, обескровлена, обанкрочена, сельское хозяйство уничтожено, а с ним и продо-вольственная безопасность страны, народа. Страна завалена с западных рынков третьесортными проду-ктами питания, отравленными герпецидами и пестецидами (мутанты) и генномодифицированными про-дуктами. Последние – оружие уничтожения нашего народа. Оказывается, не надо никакой ядерной вой-ны, просто скармливай беззащитный народ биологическим оружием и через 20 лет от него уж останется 100-90 миллионов человек, а ещё через 20 лет те 20-15 – заветное число, о котором так мечтают людоеды Запада. А дальше – дело техники, остаётся только разодрать Россию на 5-6 кусков и присвоить все кладо-вые её. Выкачивай себе без проблем все её ресурсы. А что до оставшихся – рабы нужны, будут обслужи-вать новоявленных господ. «Мощь государства прямо соотносится с численностью его населения», -- Монтескьё Шарль Луи (1689-1755), французский мыслитель, философ. Ну, как не согласиться с ним? Ис-тина абсолютная, непреложная.
Появились нувориши. Нравственность исчезла, мораль тоже. Хотя нет, мораль осталась, но трансфор-мировалась. Выветрилась из неё духовность. Стяжательство, чистоган – вот что теперь мораль. Культура подменена антикультурой – порнографией, “попсой”, пропагандой насилия, убийств. А что же органы правопорядка? Теперь их уже не называют так. Нет ни права, ни порядка. Теперь они – силовые структу-ры, оборотни в погонах. Коррупция захлестнула весь госаппарат. Дума лоббирует, естественно, не без-возмездно, от нефтяных и прочих корпораций и картелей антинародные законы, ограждающие их от на-казания и обеспечивающие им в дальнейшем расхищение без оглядки госресурсов и госимущества. «Зако-нодательство страны зависит от формы правления», -- Монтескьё “О духе законов”, 1748г. Безудержная инфляция, связанная с бесконечным ростом цен на нефть, на бензин, не имеет государственных рычагов регулирования её (государство РФ всего с 10% собственности – импотент в этом отношении. Таких боль-ше в мире нет. Самая маленькая собственность у государств – 30%). Россия на нефтяной игле! Бешенные капиталы от её продажи размещаются в банках США – так называемый “стабилизационный фонд”. В свою же экономику, в развитие инфраструктуры не вкладывается ни гроша. И не дождёмся – спланиро-вана западная диверсия против нашего народа. Проще терять миллиарды долларов от инфляции, чем ве-рнуть их собственному народу. Цены на продовольствие растут безостановочно. Вымирают миллионы нищих обездоленных людей. В первую очередь старики, инвалиды, брошенные дети.
Роковое знакомство

I.1992 г.
Вот в такой вдруг стране оказался Иван Алексеевич. Дома шаром покати, есть нечего. Заделов по рабо-те много, однако, зарплату выплачивать забыли. Вот уж которую неделю Иван Алексеевич с женой жуют только булку. На гроши, оставшиеся от прошлых времён, что-то нехитрое из еды покупают ребёнку. Нуж-но что-то срочно предпринять. Но что? Полное отсутствие понимания происходящего. Кажется, ну вот ещё немножко потерпеть и всё наладится. Но проходят дни, недели, месяцы… Как-то в один из таких безрадостных дней подходит к Ивану Алексеевичу сотрудник его сектора Николай Бобров:
-- Иван Алексеевич, есть деловое предложение. В проходной ждёт мой знакомый, у него есть, что вам предложить.
Прошли. В проходной стоял мужчина примерно одинаковых с Иваном Алексеевичем лет:
-- Александр.
-- Иван.
Знакомство состоялось. Никак не мог предположить Иван Евсеевич, что продлится оно ни много, ни ма-ло – целых восемь лет. Тех самых восемь лет, которые в жизни страны официально принято называть ”Перестройкой”, а в народе попросту – Перестрелкой.
Первый блин – комом денег

Александр:
-- Кафель можешь положить?
-- Могу.
-- Тогда сегодня после работы рванём в Медвежий стан, там клиент ждёт.
-- А где это?
-- Где Токсово, знаешь? Там рядом.
-- Добро. – И в конце работы проехали на ивановской “шестёрке” в Медвежий стан. Встретил хозяин. Лет 30-ти, живой, подвижный. Судя по движениям, тренированный. На ногах спортивные тренировоч-ные штаны, кроссовки. На голом торсе меховая куртка нараспашку ( на улице морозец градусов 25 по Ц ). На мощной шее массивная золотая цепь с внушительных размеров крестом. И сам он внушительных раз-меров, под 190см – сгусток энергии. Прошли в квартиру на 3-ий этаж.
-- Нужно выложить кафелем ванную комнату, -- без лишних предисловий определил Валерий. -- Срок – 2 недели. Надо успеть. Ко мне приедут из Москвы кореша. По рукам?
-- Да, конечно. Постараюсь, -- ответил Иван Алексеевич.
-- Будь предельно аккуратен, плитка стоит $3 одна штука.
-- Буду внимателен. Когда приступать? – спросил Иван Алексеевич.
-- Можешь завтра с 9-00. Конец рабочего дня определяй сам.
-- А можно с 3-00 и до 22-х? Я должен формально торчать на своём рабочем месте до 3-х, я там мале-ньким начальником числюсь всё-таки, либо уволиться.
-- Делай, как знаешь. Лишь бы уложился в 2 недели.
-- Материалы, инструмент?
-- Всё есть: цемент, нитрокраска, густотёртая краска, мастерок, молоток ну и т.д.
Иван Алексеевич осмотрел внимательно фронт работ, материалы, инструмент. С особым придыханием пощупал плитку: «Надо же $3 штука. Мне на неделю хватило бы пропитаться одной такой плитки». – Рас-прощались до следующего дня.
Начались у Ивана Алексеевича трудовые будни в новом качестве. Работал со тщанием и очень осторо-жно с плиткой (будь она неладна, $3 штука). Голод подводил живот, но природная скромность не позво-ляла попросить у хозяина хотя бы чаю. «Надо продержаться и преодолеть выпавшее испытание, выйти из него достойно. Вспомни, у тебя были испытания покруче: на кону стояла жизнь». И Иван Евсеевич “заку-сив удила”, собрав всю волю в кулак, продолжал работать. «Концентрация, концентрация и ещё раз кон-центрация. Не разбить бы проклятую плитку». Слабость в теле от хронического длительного недоедания давала себя знать. Руки предательски начинали дрожать, тело покрывалось испариной. Последние два дня работы Иван Евсеевич не держал во рту ни маковой росинки. «Не упасть бы в голодный обморок. Вот только этого мне и не хватало. Ещё плиток 10 выложить на полу и – конец работы». Перед глазами поплыли круги. Иван Евсеевич вдруг ощутил себя на рее мачты и закричал: «Держись Иван!» Крик, исхо-дящий изнутри его и вырвавшийся наружу, привёл его в сознание: «Где это я? Ах, да, в ванной. Ещё по-ложить две плитки и – работа закончена. Ну, вот и всё. Конец – делу венец». Силы оставили Ивана Ев-сеевича. Он сидел на полу, прислонившись к ванной не менее получаса. Наконец собрался с духом и вышел наружу. Из комнаты вынырнул Валерий:
-- Что скажешь хорошего?
-- Закончил, принимай дела.
Валерий зашёл в ванную, погладил рукой плитки по стене:
-- Отличная работа, мне нравится. К тому же на два дня закончил раньше. Пошли рассчитаемся.
Вышли на кухню. Из шкафчика он достал пачку денег и начал отсчитывать. «Когда он кончит считать? Сумма невероятная». Наконец Валерий закончил счёт и сказал:
-- Здесь 80 тысяч рублей и вот ещё тебе 4 тысячи за скорость и качество.
«Если учесть, что зарплата у меня на должности начальника сектора 4 тысячи рублей, то это – просто со-стояние», -- озадачился Иван Алексеевич.
-- Мой корешок, живёт на первом этаже, видел твою работу. Ему понравилось. Он хочет, чтобы ты и ему сделал кое-какой ремонт. Как ты?
-- Готов. Я могу подъехать завтра на разговор и работу?
-- Годится. До завтра.
Иван Евсеевич поковылял к своей машине. Остановился у первой попавшей кафешке, купил чашку кофе и пару булочек с запечёнными сосисками. «Теперь скорей до дому, спасать семью от голода. Интересно, сколько Валерий отвалил моему “напарнику”? Ну да ладно, плевать, что мне доискиваться до сути. Я, вроде как, не обижен. В любом случае он кинул мне спасательный круг». Вот с такими примерно мысля-ми Иван Евсеевич появился дома и выложил на стол пачку денег. Ольга, его жена, ошарашенная от уви-денной горы денег, с широко раскрытыми от страха глазами:
-- Ваня, ты, что ограбил кого? – Иван Алексеевич засмеялся.
-- Да будет тебе, Оля. Заработал честно.
-- Разве за честный труд столько платят?
Иван Алексеевич озадаченный:
-- Происхождения денег я не знаю, но они наверняка грязные, -- вспомнив массивную золотую цепь с крестом на груди Валерия, -- тот, на кого я работал, не видит разницы между честным и нечестным руб-лём. Платит по понятиям. Деньги, надо думать, он не зарабатывает, а просто отнимает.
Несколько позже Иван Алексеевич узнает, что подрядился на работы в бандитскую группировку. Крас-нодарская братва, перебравшаяся в Питер, оказались бывшими работниками комсомольского обкома и го-ркомов Краснодара. Политические оборотни. Хотя нет, какие они оборотни? Это их сокровенная суть. Большевистские вожди самого высокого ранга, начиная от Ленина, говорили, что уголовники близкоро-дственны им по духу, и широко использовали их в своих “революционных акциях” – “Грабь награблен-ное!” А теперь вот наоборот: уголовщина с широко раскрытыми объятиями приняла “революционных вождей” в своё лоно. Круговорот “вождей ” в природе. Театр абсурда.
-- А, как нам быть с этой кучей нечистоты?
-- У нас нет выбора, Оля. Совесть наша чиста. Тебя обездолили, меня обездолили, народ весь обездо-лили. Либо нам голодная смерть, либо сумасшедшая круговерть. У власти паханы в законе. Превратили государство в воровскую малину. Поставили нас в стойло и приставили пушку к виску: “Вот тебе, бабу-шка, и Юрьев день, то есть – “демократия””. Одним словом, не ломай голову. Дальше наша жизнь – спло-шное выживание. Жить придётся одним днём: «где, что “срубил”, тем и – жизнь свою продлил».
Вот к каким мрачным мыслям привели Ивана Алексеевича первые честно заработанные “грязные” де-ньги. Собственно говоря, неожиданно для себя Иван Алексеевич сформулировал своё жизненное кредо в новых обстоятельствах.
Второй клиент

На другой день Валерий отвёл Ивана Алексеевича на 1-ый этаж к своему подельнику Игорю. Тот сунул руку для приветствия, как старому знакомому:
-- Здорово, -- и без всякого рассусоливания приступил к делу. -- Ванную нужно выложить плиткой, туалет и кухню. Обновить всю электропроводку, переставить местами электроплитку на кухне. И в завер-шение – обшить всю прихожую деревом. Всё.
-- Хорошо. Я приступаю.
И начал работать у Игоря, но уже спокойно и деловито. Думать о куске хлеба не приходилось. Деньги бы-ли. Прикупил кое-какой инструмент. На своё предприятие, где начальствовал, не ходил. Решил полно-стью отдаться работе, где предполагал “срубить” хорошие деньги. Присматривался, прислушивался к об-рывкам разговоров, которые велись братвой в квартире. И понял, с кем имел дело. Здравого смысла хва-тило не ввязываться ни в какие посторонние разговоры, вести себя замкнуто.
Как-то однажды Иван Евсеевич подкатил на своём “Жигулёнке” к шиномонтажной мастерской, кото-рая располагалась напротив дома, где Иван Евсеевич делал ремонт. Решил поменять задние скаты на зи-мние, шипованные. Мастерская располагалась в 2-х примыкавших друг к другу гаражах. Помимо шинно-монтажных работ здесь производили автосервис: выявление неисправностей, замену деталей, узлов, бло-ков. Хозяин, мужчина лет 50-ти, приступил к работе. Разговорились. Он поведал горькую историю, кото-рая случилась три дня на-зад с его сыном. Собственно, главным в их маленьком бизнесе был сын, а он, т.е. отец всего – техническим работником. «И вот, не так давно, на нас стала наезжать какая-то братва с требованием за бесценок продать гаражи. Но с какой стати, спрашивается. У нас тут налаженное дело, единственный источник нашего существования ( у сына семья двое детей, я с женой ). Понятно, мы отка-зали, тут и началось: подловили три дня назад где-то на дороге сына и избили до больницы, машину его угнали. Как быть дальше, не знаю. Заявлять в милицию, не заявлять? Толку от них никакого, а с братвой шутить страшно». Иван Евсеевич сразу связал эту историю с краснодарской братвой, у которой подряди-лся делать ремонт. И выдал, как показало время, правильный совет пострадавшему ( у него он сразу выз-вал расположение, трудовой, честный, обаятельный человек ):
-- Геннадий Трофимович, я примерно представляю, кто мог это сделать. Тут в соседнем доме "кучкует-ся" некая братва, наверняка – это их рук дело. У них машины. А машины, как известно, ломаются. Рано или поздно обратятся к вам за ремонтом, мастерская рядом, удобно. Постарайтесь обслужить по высшему разряду, где-то схитрить: взять за ремонт чисто номинальную сумму и, как бы невзначай поведать свою горькую историю. Чем чёрт ни шутит, авось сработает, вернут машину, прекратят наезды. И дал описание братков, а к нему дополнительно номера их “бумеров” (ВМW). К его величайшему удовлетворению так оно вскоре и случилось. Было очень приятно и благостно: сделал доброе дело, помог хорошим людям. Для себя же отметил, что смог разобраться не только в технике, но и в кое-каких человеческих отношени-ях.
Работа шла своим чередом. Закончен ремонт на кухне. Ванную и туалет Иван Евсеевич отремонтиро-вал несколько раньше. На кухне переставил электроплитку на новое место под вентиляционный канал, требовалось навесить вытяжку над плитой. «Но почему дверца вентиляционного канала сегодня открыта, ведь я её вчера прикрыл на задвижку? И какая-то бумага торчит из канала. Странно. Надо посмотреть, что всё это значит?» -- решил Иван Евсеевич. Приставил стремянку. Каково же было удивление его: там ока-зался пакет с солидной пачкой долларов, перехваченных аптечной резинкой. « Ну и дела! » — Иван Евсеевич был неглупым человеком, понимал, что нельзя было допустить опрометчивый шаг, – «подстава явная». С пачкой валюты он умчался в комнаты, оглашая их криком:
-- Игорь! Игорь! Ты где?! – к счастью он был в это время дома.
-- Что там у тебя? – откликнулся Игорь из дальней комнаты.
-- Вот, на кухне в вентиляции лежали, -- взволнованно сообщил Иван Евсеевич. – Целое состояние.
Игорь взял пачку в руки, развернул, посмотрел, затем подбросил на руке.
-- Надо же, чудеса, да и только. Ладно, разберёмся.
На следующий день Игорь подошёл к Ивану Евсеевичу:
-- Я тут с пацанами эту тему с зеленью перетёр. То проверка была на вшивость. Хрустики все на месте, Несколько помолчав, добавил, – ты нам подходишь, давай с нами работать, не пожалеешь. Нам честные нужны ( Иван Евсеевич внутренне улыбнулся ( «чья бы мычала, а твоя б молчала» ). Кстати, можешь взять кредит: $60 тысяч “зелёных”в банке (он назвал наименование банка). Валера позвонит, всё пройдёт под “зелёный свет”, – хмыкнул он своему каламбуру. – Никаких справок и всякой прочей чепухи не надо.
-- Берёшь чужое, отдаёшь своё. Деньги пролетят. Как их потом отдать?
-- Первое: с нами заработаешь в десять раз больше; второе: отдавать не надо.
-- Разве такое возможно?
-- Нам можно. Третье: внешность у тебя интеллигентная, доверительная, -- засмеялся Игорь, -- нам таких не хватает. Будешь иметь с неё не меньше 5-10 кусков.
-- Тысяч, что ли?
-- Угу.
-- Рублей? – Игорь от души хохотнул.
-- Зелёных.
Иван Алексеевич чисто автоматически спросил:
-- Как это?
-- Легко. Разводить лохов на деньги на дорогах. Команда из наших видит чайника за рулём по манере вождения и начинает охотиться за ним. Как только тот начинает менять полосу движения, ловко подста-вляются. На самом деле, наши асы водят машины так, что никакого ДТП не допускают, но видимость соз-дают. Кто-то выскочит и царапнет незаметно машины, где нужно. А кто-то отвлечёт внимание чайника. А дальше идёт психологический наезд на него, чтобы развести на деньги за ремонт. Желательно на месте без ГИБДД. Если нет денег с собой, командируют с ним к нему домой человека за деньгами. Если лох со-мневается в выставленной ему сумме, тут же вызываем, вертящихся поблизости, инспектора ГИБДД и страхового агента из известной компании. Конечно, никакие они не агенты. Это подстава из наших. Вот ты со своей внешностью подойдёшь на роль страхового агента. Немножко подучишь все их фигли-мигли, и вперёд. Мы оседлали Киевскую, Выборгскую, Приозерскую дороги. Не хочешь работать головой, мож-но руками, -- зашёлся Игорь. – У нас широко разветвлённый бизнес: есть команда, которая, занимается угоном тачек. Нужно быстро их разобрать на запчасти, перебить номера, перекрасить корпуса и т.д. Для этих дел есть хорошо оборудованная мастерская. А дальше – всё идёт в нашу сеть магазинов на продажу, с достоинством закончил свой монолог Игорь.
Иван Евсеевич кожей почувствовал нависшую над ним опасность. Сунь палец, оттяпают руку. Подставят и сдадут. Или что ещё хуже. Криминал есть – криминал, поплатишься головой. Да и не его это по убежде-ниям – быть бандитом с большой дороги. Знать, комсомольские это всё дела. “… Гайдар шагает впере-ди…” – почему-то вспомнились слова из популярной песни. Надо вежливо отказаться.
-- Игорь, тут такое дело, предприятие, где я начальствую лабораторией, ожидает финансирование на завершение работ по тематике, где я ведущий специалист. Тематика государственного значения. Как уйдёшь? Достанут серьёзные органы. Я в обойме.
-- Понимаю. Это, как у нас: «попал в упряжу – век на тяжах». Ну, смотри, такое предложение бывает раз в жизни. Надумаешь, дорогу знаешь.
Иван Евсеевич довершал ремонт. Уж 1,5 месяца, как он горбатится на Игоря. Для себя он решил: «но-вая профессия, в которой я преуспел, вполне прокормит меня и мою семью. Силы есть, руки, золотые, можно сказать. Не пропаду. При таких заработках и на старость что к пенсии приложу». И обрёл успоко-ение. Однако заинтересовался вопросом о кредитах, которые можно не отдавать “комсомольцам”. Почему это им можно? Любопытно. Как-то по случаю, при общении с одним знакомым, теперь уже бывшим об-комовским работником задал волновавший его вопрос. Тот популярно всё объяснил. Произошёл захват госсобственности высшими эшелонами власти. Своим “младшеньким” последышам подбросили с барс-кого стола на развитие бизнеса. Назвали это – невозвратным кредитом. В основном все эти кредиты уш- ли в криминал. Нет законодательной базы и правового поля для развития мелкого и среднего честного бизнеса. Более того, его просто душит и поглощает крупный. Вот, так то.
Прощай инженерия

Наконец Иван Евсеевич закончил с ремонтом. Работал у Игоря 1,5 месяца. Тот расплатился с ним в той же пропорции, что и Валерий. Теперь можно спокойно си деть на “Секторе” и «ждать у моря погоды». Но погоды нет, как нет. Вместо этого предложили торговать мороженным с июня по ноябрь. Да, да. Вы не “ослышались”. Администрация “Сектора” заключила какой-то договор с 6-ым хладокомбинатом на этот счёт. Заказывали по 20 пакетов мороженного (в пакете 10 кг) на день. И вот Иван Евсеевич и его команда торговали на точках у станций метро: “пл. Мужества”, “Политехнический институт”, “Пионерская”, “Све-тлановская пл.”. Заработки неплохие – 1 тысяча рублей в день! Но пролетело время, пришла зима. Тема мороженного закончилась естественным образом. И опять пустота, никаких перспектив. Иван Евсеевич понял, что уже ничего не дождётся на своём рабочем месте. Прощай инженерия. Россия во мгле. Идёт тотальный развал государства, партайгеноссе грабят Россию. Царит безумие, балом правит Сатана. Вак-ханалия бесов на костях несчастного народа.
“Небывалое бывает”

II 1993 г.
«Надо снова звонить Сашке насчёт ремонта», -- подумал Иван Евсеевич. – «У него там клиентура наработана». И позвонил. Александр:
-- Есть два заказа от военных. Нужно отремонтировать четыре квартиры, положить кафель, где надо, заменить подоконники и т. д . Берёшься? Работы много, надолго.
-- Берусь. Хорошо, что надолго. Не надо дёргаться в поисках работы. -- Забиваю.
Двое военных в полковничьих чинах купили 4 квартиры, целый этаж в одном доме. Все на одной лес-тничной площадке: 2-х комнатная и 3-х комнатная квартира у одного и точно такая же 2-х комнатная и 3-х комнатная квартира у другого. Кухни, ванные и туалеты нужно облицевать плиткой, перестроить 4 кла-довые, сделать в них полки. “Глаза боятся, руки делают”. “Где наша не пропадала?” Вперёд.
«Откуда у этих военных столько денег? Вопрос вопросов». Но они сами же всё и рассказали Ивану Евсеевичу. Выболтали, так сказать, “военную тайну”. Ребята живые, энергичные, оказались в нужном ме-сте, в нужный час. Из Польши вывели нашу воинскую группировку, где они служили. А эшелоны с про-довольствием продолжали туда поступать. Ну, надо же! Вот незадача! Не волнуйтесь, прошу вас. Ока- зывается всё продумано и спланировано генералитетом на высочайшем уровне мысли . Задача решена виртуозно: 4 эшелона по 18 вагонов с тушёнкой, крупой и прочее, ценой $60 тысяч за вагон попросту уворованы. 2-м лихим полковникам поставлена “боевая” задача: распродать продовольствия на сумму $4.320 000. Что и было ими проделано блестяще. Видимо, они были отличниками боевой и политиче-ской подготовки. Каждый из них курирует свои $2.000.000 с доставкой их соответственно: один в моско-вский генералитет, другой в питерский. И эта “боевая” операция проведена на высочайшем уровне, по военному оперативно, чётко, быстро, на пределе человеческих возможностей. В бою ведь как? Либо ты, либо тебя. Ну, а за труды праведные боевая награда. Именные часы? Не смешите. Что за неуважение к подвигу. Люди рисковали, можно сказать, не щадя живота своего. А тут – часы. Накося вот вам. А $600 тысяч не хотите? Ну, теперь понятно, откуда у каждого по две квартиры, машины, гаражи, дачи. Ребятки вошли во вкус и стали уже проводить "воинские" операции дальше самостоятельно, каждый раз оттачи-вая и повышая своё боевое мастерство. Скупали квартиры и перепродавали их дороже, с наваром, так сказать. А, как же. Своим же служивым. А кто не мог выложить “бабки” сразу чистоганом, марш на от- работку военкомами в военкоматы (свои структуры их пристраивали). Коррупция – движитель наживы. Тут война в Чечне, кто захочет своё чадо отдавать на бойню, вот и платят военкомам отступные ($1,5 – $2) тысячи. Воинская мысль не застаивается, всё время выходит на новые “боевые” рубежи. Вот и тема с гаражами подоспела. “… Размахов шаги саженья…” – нужны ни много, ни мало, аж 40 гаражей. Тут Иван Евсеевич, не будь дурак, подсуетился. В своём гаражном кооперативе спросил у председателя о возмож-ности продажи 40-ка гаражей по цене $2000 за каждый. Тот с готовностью, достойной лучшего приме-нения ( да куда уж лучше-то), согласился. Оформил бумаги на продажу 40 гаражей по $1000. Иван Евсеевич заработал от сделки свои 10% , честных по тем временам. Гаражи полководцами перепрода-вались уже за $3000.
Прошло восемь месяцев. Ремонт 4-х квартир военных Иван Алексеевич одолел. Заказчики захотели, чтобы он дополнительно к проделанной работе переоборудовал 4 кладовки в их квартирах до конца года. Кладовки, так кладовки. До конца года реально. Сделать полочки из ДСП уже казалось плёвым делом. Иван Евсеевич к тому времени обзавёлся современным инструментом мирового уровня: перфоратором, “болгаркой”, дрелью и др. Руки набил, вошёл в дело с головой, выработал свой ритм и качество в работе и держал их уверено. Он уже профессионал своего дела высокого класса.
Никак не предполагал Иван Евсеевич, что работа с ДСП таит в себе роковую опасность для здоровья. Обрезая этот материал по размерам перфоратором в малом замкнутом пространстве кладовок, невольно надышался пыли, поднимаемой при обрезке. Формальдегидные смолы, которыми пропитан ДСП, про-сто яд. Ни респиратора, ни противогаза Иван Евсеевич не применял просто по причине недопонимания смертельной опасности. Никто не объяснил, сам же отнёсся наплевательски к себе. Кладовки отделал ко сроку в лучшем виде. Только после этого начал ощущать дискомфорт в лёгких. Не хватало воздуха, дышать стало труднее. Иногда просто тяжело, как подымаешься по лестницам на какой-нибудь 6-9-ый этаж. «Ни-чего, продышусь через некоторое время, -- думал Иван Евсеевич, -- всякое разное бывало и прошло и это пройдёт». Военные расплатились щедро (работа им понравилась): притащили целую сетку-авоську наби-тую деньгами .
-- Сколько здесь? – спросил Иван Евсеевич.
-- Не знаем. Но думаем по работе.
Оказалось 1,5 миллиона рублей. «Вот те на. Ребята денег не считают», -- опешил Иван Евсеевич.
Работа за год принесла хороший ”урожай”. «Нужно срочно вложить деньги в недвижимость пока они не пропали. Сколько раз государство “кидало” народ на деньги. Опять же инфляция безудержно растёт – всё съест». И обменял 2-х комнатную квартиру на 3-х комнатную. Было приятно на душе. Не пропал в смутное время, нашёл себя, да ещё и заработал. Но самое главное: была уверенность, что не пропадёт и дальше. Он востребован, в руках знатная профессия.
Обман раскрыт

Время шло. Работы хватало. Александр занимался поиском клиентуры. Каким-то образом он вышел на ниву директоров предприятий и “окучивал” её. Эти, так называемые “красные директора” успели к тому времени прикарманить предприятия и обогатиться. Меняли квартиры, машины, жён и, естественно, нуждались в работниках по обновлению интерьеров своих новых апартаментов. Иван Евсеевич нарасх- ват. Понятно, что не бедствовал, зарабатывал свою трудовую копейку в поте лица. И так 7 лет до 2000 го-да. Но давно уже Иван Евсеевич понимал, что Алексашка обманывал его по большому счёту. Вся финан-совая часть за работу оказалась в его руках. По началу Иван Евсеевич думал, что тот делит деньги с ним справедливо в отношении 50/50, как договаривались. Но со временем узнал, что не додаёт и не додаёт солидно. Зажимает примерно 80% выручки в свою пользу. Это выявилось случайно при разговоре с же-ной одного клиента, которая приехала посмотреть на своё будущее любовное гнёздышко. Осадок остался неприятный. Но отношений выяснять не стал – бессмысленно и бесполезно, нужна была ещё некоторое время работа по накатанной стезе. Но твёрдо принял решение в дальнейшем обходиться без него. Само-стоятельно заниматься поиском клиентуры. Кое-какие виды у него на этот счёт уже были. Конечно, не директора, а простые люди, значительно более скромные в своих возможностях, но зато – это свой ни от кого независящий бизнес.
“…Люди гибнут за металл…”

До IV 2006 года Иван Евсеевич ведёт своё дело самостоятельно, как задумал. Успешно. И, как это не парадоксально, получалась выручка даже несколько больше, чем при Александре. Ну, да ладно. Бог ему судья. Но, тем не менее, расценки своей работы не взвинчивал и держал их ниже, чем это делали иные другие спецы. И тем самым заслужил уважение среди людей обслуживаемых им в данный момент и тех, к которым его передавали уже обслуженные. Работал качественно и быстро. Всё бы хорошо, но беспоко-или лёгкие. Дышать было порой тяжело, поднялось давление. Побаливала голова. Появлялись головокру-жения. Возникала предательская слабость. «Ну почему так в жизни, когда казалось бы поймал жар-птицу за хвост, она в последний момент всего лишь озарит тебя этим самым хвостом», -- думал Иван Евсеевич, предчувствуя, что со здоровьем происходит что-то неладное. Предчувствие не обмануло. Как-то после трудной работы (пришлось на плечах поднять на 5-й этаж 3 мешка с цементом) пришёл домой совершен-но разбитый. Душил кашель, Отходила солёная мокрота. Пошла кровь. Жена вызвала неотложную по-мощь. Но, что-то её нет и нет. «Ну где же ты, помощь? Ты мне так нужна сейчас»… Наконец в 23 часа 30 минут приехала “неотложка ”. Привезли Ивана Евсеевича во 2-ую городскую больницу.
Спустился врач, осмотрел Ивана Алексеевича. Потом отозвал Ольгу, жену его, в сторону и говорит:
-- У вашего мужа последняя стадия рака лёгких. Жить ему от силы 2 недели. Так что везите его обратно домой. Операция мало показана.
-- Ну, хоть какой-нибудь шанс есть?
-- Если сделать операцию, шанс 1 из 1000. И то, если ему поможет чудо.
-- Сделайте операцию, я вас умоляю.
-- Это будет дорого стоить помимо всяких страховок.
-- Сколько всё-таки?
-- 75000 рублей.
-- Я оплачу операцию, только спасите мне мужа.
-- Ну, что же: ваша настойчивость достойна уважения. Приложим все усилия. А там уж, как повезёт. На всё воля божья.
И поместили Ивана Евсеевича в реанимационное отделение на обследование. Сняли томограмму лёг-ких. Через нос пропускали трубки с видеоиндикатором и провели осмотр лёгких. Обнаружили разрыв в двух местах лёгочной артерии. Необходима операция по удалению верхней доли левого лёгкого.
Операционная. Ивану Евсеевичу сделали укол наркоза в плечо. Тело стало лёгким и невесомым. Сознание поплыло.
Восьмое чудо света
Видит Иван град небесный, хрустальный,
Истины чистой, порядка во всём,
И справедливости (1)сакраментальной,
Божией славой он весь озарён.
(1) Сакраментальный -- священный.

Солнца не нужно для освещения,
И от луны граду свет ни к чему.
Нету в нём ночи и вечным свечением
(2)Агнец – светильник во благость ему.
(2)Агнец божий – Иисус Христос.

Как бы подобен светильник тот камню,
Кристалловидному яспису в тон.
Чудным свечением каждою гранью
Град им причудливо весь освещён.

Стену высокую град тот имеет,
В каждую сторону Света врата,
Их всех двенадцать. На каждом пестреют
Сынов Израиля там имена.

Врат тех по трое на сторону Света,
Ангел на каждом по верху сидит,
А в основаньях двенадцати стенных
В каждом Апостола имя светит.

Тех всех Апостолов тоже двенадцать,
Сколько у Агнца их было в миру,
Он мог на них сам во всём полагаться,
Истину божью неся в ту пору.

Града стена вся из ясписа строена,
Город же сам чистым златом горит,
Улицы из хрусталя все покроены.
Там вместо храма Бог в душах царит.

На основаньях стены светят камни:
Яспис, сапфир, халкидон, хризолит,
Смарагд, сардоникс играют там гранями,
Вирилл сверкает, сердолик горит.

И гиацинт воссияет свечением,
И золотым отливает топаз,
Вдруг фиолетовым вспыхнет волнением
Там аметист, зеленит христопраз.

Врата не будут в тот град запираться,
Слава и честь всех народов всегда
Будут в тот град через них добавляться,
Свет его их возвеличит в годах.

В град не войдёт тот нечистая сила,
Также никто, кто замешан на лжи,
Подлость и мерзость кого поглотила,
Сеет кто ненависть, точит ножи.

В граде том замок отстроен прекрасный,
Царствует вождь в нём во славе, в чести.
И справедливость он требует ясную
В деяньях всех, кого призван вести.

«Надо же, чудо восьмое пред очи
Выплыло мне из небес голубых,
Вот в каком граде хотел бы я очень
Жизнь провести во деяньях своих.

Ольга, смотри – это чудо восьмое! –
Крикнул Иван, окликая жену, --
Вот где нам будет прекрасно с тобою.
Где ты? Пошли я тебя поведу».

И вдруг очнулся, исчез град волшебный,
Что ему виделся будто во сне.
В койке лежит он в палате лечебной,
Сразу не понял, однако же, где.

Ольга сидит рядом с ним у постели,
Слёзка блестит у неё во глазу.
-- Где я? – Иван прошептал еле-еле, --
Что же со мной? Толком я не пойму.

-- Ваня, -- ответила Ольга смиренно, --
Ты операцию здесь перенёс.
Всё хорошо будет, мне откровенно
Врач в сообщенье сегодня донёс.

“Живы будем – не помрём”

Через две недели Иван Евсеевич выписался из больницы. Перед выпиской врач провёл с ним беседу, в которой определил регламент его дальнейшего образа жизни.
-- Про свою работу забудьте. Тяжести поднимать нельзя. Бегать нельзя. Подниматься в свою квартиру на 9-й этаж на лифте. Можно не быстро ходить. Вам будет определена инвалидность и назначена пенсия по инвалидности. Не отчаивайтесь, с одним лёгким жить можно также долго, как и с двумя. Нужно толь-ко беречь себя. Быть крайне предусмотрительным в плане всякого рода простудных заболеваний, а тем более воспаления лёгких. Всего вам доброго. Набирайтесь здоровья.
«Нерадостные наставления, что и говорить». Все сбережения, какие у Ивана Евсеевича оставались, ушли на оплату операции.
«Да, чёрт с ними, с деньгами! В них ли счастье?» Он почему-то вспомнил каламбур:
«Живы будем – не помрём!» На том и будем стоять, -- определил он для себя.
«Здоровье – вот истинное и подлинное счастье. А деньги – дерьмо». И от неожиданного осознания этой истины ему стало грустно, а на душе тяжело.
Предел выживания

До сентября, всё лето провёл время в домашних условиях. Было время подумать. Невесёлые, однако, мысли теснили голову. «Деньги – дерьмо, -- думал Иван Евсеевич, -- но необходима реальная сумма про-житочного минимума для покрытия всех расходов на лекарства, продукты питания, товары народного потребления, коммунальные услуги. Реальные, а не популистские, исходящие от властвующих структур. На пенсию мою и жены не прожить: цены растут безудержно с опережением во много раз мизерных пен-сионных надбавок».
Непроизвольно Иван Евсеевич вспомнил поход на корабле. Шторм, изнуряющий, изматывающий, для-щийся целую вечность и тот предел наклона корабля в 30 градусов, более которого происходит его опро-кидывание и гибель всех его обитателей. Магический круг с маятником, отклонения которого за границы круга ( круг – граница наклона корабля в 30 градусов ) – предел его живучести.
Невольно возникла ассоциация: Россия – корабль, продирающийся сквозь шторм экономических и че-ловеческих миазмов. «Нарисую-ка я условный круг своего семейного бюджета из 2-х пенсий моей и же-ны. Это предел нашего с ней выживания. И посмотрю, на сколько цены перехлёстывают этот предел. И нарисовал, и увидел катастрофический крен корабля-России много превышающий предел выживания простого пенсионера. Нужно срочно искать посильную работу. Но, куда я такой? Вот в чём вопрос. Жить или не жить?»
Очень хотелось жить. Взяли на родное предприятие, где столько лет и сил отдал инженерному труду, во вневедомственную охрану, в компанию женщин пенсионерок с солидным пенсионным стажем. Рабо-та посильная: дежурство в режиме – сутки через трое. Пожаловали оклад в 7000 рублей.
Иван Евсеевич, будучи инженером-экспериментатором, снова нарисовал “круг выживания” и увидел, что цены на лекарства, продукты питания, услуги ЖКХ неуклонно растут при замороженной зарплате и оскорбительно мизерных подачек на пенсию, и совсем немного не дотягивают до Предела. Как жить при таких темпах инфляции? Постоянно давит нервное напряжение от чувства беспомощности.
Прошёл год. Долго болела грудь, потом успокоилась. Но какая-то тяжесть, дискомфорт ощущаются по-стоянно, особенно на погоду. Чуть более активно подвигаешься, не хватает воздуха, душит одышка. Бе-гать нельзя. Физических нагрузок позволять нельзя. На свой 9-ой этаж пешком подниматься нельзя, толь-ко на лифте.
-- Вот такие дела, Арнольд, -- рассказал мне свою грустную историю во дворе нашей фирмы Иван Евсеевич.
– Вес тела всё время стал увеличиваться от неподвижного образа жизни. Бороться с ним нету никаких сил. Ничего не помогает. Разве что регулярно голодать.
Путь к Богу

Ивану Евсеевичу приходили в голову разные мысли: «Бог отнял у меня здоровье, наказал за какие-то мои грехи. Вот только за какие? Надо бы сходить в церковь, покаяться в своих грехах, снять с души тя-жесть, испросить у Бога сил и поддержки. И пошёл. В первый раз в жизни. И сделал открытие для себя. Высокое, просторное помещение храма мягко освещено светом, исходящим из под потолка. Горящие све- чи. Человек 10 мужчин и женщин, молящихся и крестящихся кто на коленях, кто просто стоя. Лица при-хожан, отрешённые от всего мирского, устремлены к большому деревянному изваянию Христа, распято-му на кресте. Губы верующих в беззвучной артикуляции проговаривали свои молитвы. Священнослужи-тели в позолоченных рясах вели божественное песнопение, уводящее в высь, к Богу. И души, молящихся здесь людей, плыли вместе с божественной музыкой к Нему. И каждая душа, возносясь в откровении божьем, очищалась от тягот и невзгод бытия земного. И когда возвращалась обратно, была уж на ней благодать божья и покой.
Иван Евсеевич незаметно для себя проникся этим, захватывающим душу, уводящим в небесные дали, состоянием. И уж губы сами помимо его воли зашептали молитву. Он поднял глаза к верху и свершил крестное знамение. И пока молился и разговаривал с Богом отошёл, забылся от всего земного и тленного. Душа его вознеслась и с божьим проникновением обновлённою вернулась обратно. Чудотворное сча- стье и блаженство, неведомое никогда ранее, объяли Ивана Евсеевича. Стало легко. Домой вернулся ус-покоенный и просветлённый. На Ивана Евсеевича снизошла божья благодать. Отныне он стал посещать церковь в свободное от работы время. А когда время было занято работой, обращался к Богу в своей ра-бочей комнате отдыха тихо и смиренно, произнося молитву про себя.

Господи, спаси !

О, Всемилостивейший Боже, обращается к Тебе смиренный Твой слуга.
Я молю Тебя: дай мне силы к жизни и даруй мне терпение.
Я прошу Тебя: не дай недугу сломать меня и сделать беспомощным.
Я стремлюсь к Тебе из глубин нашей тёмной жизни,
Веди меня к свету сияющему, животворящему, к жизни другой – праведной и обновлённой.
Господи, прости и спаси заблудшее чадо Твое,
Очисти душу мою от всякой нечистоты.

О, Всемогущий Владыко, спаси Россию от развала,
Не дай ей опрокинуться подобно кораблю в штормующем океане,
Очисти её от скверны.
Сделай так, чтобы каждому чаду Твоему, сыну ея, было в ней место.
Чтобы каждый и больной, и сирый мог испытывать радость и успокоение, пребывая
в лоно ея. Чтобы каждый маленький, простой человек, сын, как и дочь ея, чувствовали
себя также вольготно, как и власть предержащие.
О, Всемилостивейший Господь, приведи Россию к благополучию для всех,
а не толь- ко для кучки упырей.
Чтобы каждый мог жить в Благодати, принося благодеяния России, а не испытывать
муки нечеловеческие и страх смертельный в борьбе за выживание.
О, Всевидящий и Всеслышащий Боже, узри убогое мое существование, услышь крик
души моей вопиющей – молитву мою, подобную соломке, за которую хватается утопающий.
И, да прости чадо Твое смиренное, потерявшее надежду в океане бушующих человеческих миазмов.
Спаси и помоги!
Когда придёт время взять меня искупленного о земли,
Подари мне возможность встретить Тебя с горящим светильником Священного огня
в руках и войти с Тобою и со всеми святыми в Радость вечную!
Одари Благословением Своим смиренного раба Твоего Ивана,
сына Евсия, рода Саенковых.
Аминь.


“…драгоценные камни, сияющие своим светом – указание на творческую красоту каждого члена церкви (подобно самоцвету, преломляющему в себе солнечный свет), таинственно претворяющего в своих творческих глубинах свет светильника нового Иерусалима Агнца-Христа…”
« П. Иванов Тайна святых »

Послесловие

Дочь Ивана Евсеевича Оксана по окончании средней школы поступила в 1991 году в Санкт-Петербург-ский университет на биофак отделения генной инженерии. Успела поступить и учиться ещё по нормам советского времени, т.е. бесплатно. И проучилась, надо сказать, весьма успешно пять лет. Курсовую ра-боту, которую она написала, отметили специалисты и прочили ей блестящие успехи в работе. Оксана была умной и трудолюбивой девочкой и прекрасно понимала, что рассчитывать ей в жизни придётся только на себя. Она видела и понимала, что творится в стране, что наука в загоне, что исследования, ко-торыми она занималась, никому не нужны. Лучшее, на что она могла рассчитывать – работа с биотуале-тами. И это при блестящем высшем образовании, при выдающихся способностях. Ну, нет. Не бывать та-кому. Оксана разослала свои резюме в центры генной инженерии в три страны: США, Германию, Изра-иль. Первым откликнулся Израиль. Но друзья рассоветовали туда соваться: война, стреляют, теракты. За-чем-де сидеть на пороховой бочке. Резонно. А тут подоспело приглашение из США, университета Гоп-кинса с передачей гранта из фонда Сореса $800 за курсовую работу. Вот и деньги на поездку образова-лись. Всё прекрасно складывалось. Решено поехать в США. В университете Балтимора за два года успе-шно завершила образование и защитила докторскую диссертацию. Вышла замуж. Вместе с мужем рабо-тает на одной фирме. Весьма успешно. И всё бы хорошо, но родители в России в бедственном положе-нии. С отцом случилась беда. Надо родителей перетащить к себе во что бы то ни стало. Здесь дом, благо-получие. Душа успокоится. И они перестанут переживать, мучиться. Семья воссоединится. Но этому не суждено было сбыться.
Иван Евсеевич каким-то днём пришёл домой умиротворённый и затихший. Ночью во сне он умер.

Жизнь после смерти

“Над небом голубым…”

Над небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными воротами
И яркою звездой.

А в городе том – сад,
Всё травы, да цветы,
Гуляют там животные
Невиданной красы.

……………………………
А в небе голубом
Горит одна Звезда.
Она – твоя,
О, ангел мой,
Она твоя всегда.

Кто любит, тот любим,
Кто светел, тот и свят,
Пускай ведёт
Звезда тебя
Дорогой в дивный сад.

Слова Алексея Хвостенко, чуть изменённые Борисом Гребенщиковым. Музыка написана в XVI веке для лютни.

Но слова эти родились намного раньше в I веке от Рождества Христова в книге «Откровение Иоанна Богослова» или «Апокалипсис» ( греч. – «Откровение» ):

“И увидел я новое небо, и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет… А город был чистое золото…и двенадцать ворот – двенадцать жемчужин…улицы города – чистое золото, как прозрачное стекло…Основание стен города украшены всякими драгоценными камнями…”


“… И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг…”

Я всё также дворником мету во дворе нашей фирмы. В этом году урожай на листья почему-то особенно обильный. Каждый день горы листьев с обширной территории, а если ещё при ветре, убрать – тяжкое ис-пытание. Такова уж моя судьба, школа выживания. Поговорить по душам после ухода Ивана Евсеевича мне не с кем. Я остановился перед памятником погибшим воинам нашего предприятия, защищавшим Ленинград в 1941 – 1943 гг. Обелиск – каменный столб, метра 3 высотой, в верхней своей части заканчи-вался панно с барельефом воинов. Обелиск установлен перед земляным возвышением, заросшим кустами акации и деревьями черёмухи. Деревья большие, раскидистые. Ветви их нависли над памятником.
Предание гласит, что после войны кто-то привёз черенки черёмухи с Мамаева кургана из Сталинграда и посадил здесь. Они прижились. Я всегда старался вокруг памятника навести особенный порядок. Так, казалось мне, я общался с душами погибших. Я разговаривал с ними, работая. И, казалось, они отвечали мне листопадом. Каждый листик – это привет от какого-то безымянного воина.
«Вы отдали самое дорогое – свои жизни за светлое будущее своих детей, внуков», –обращался я мыс-ленно к ним. – «Но почему-то светлого не видно. Россия во мгле. Уж, простите вы нас грешных».