Случай в Шерривуд-холле

Вадим Росс

СЛУЧАЙ В ШЕРРИВУД-ХОЛЛЕ

«Черные туфли на плоской подошве носят к лысеющим низким мужчинам».
Женская народная мудрость


1
Знаменитый сыщик Эракль Пюре сидел на террасе ресторана и неторопливо завтракал. Весна весело пела голосами птиц. Жаркое солнце сияло, как новенький золотой соверен. Пюре удовлетворенно причмокивал. Действительно, что может быть лучше чашки густого горячего шоколада со свежим рогаликом прозрачным майским утром! Май – яркий, весенний месяц, когда природа расцветает и дарит новую жизнь. Даже в пасмурной юго-восточной Англии.
На соседнем месте сосредоточенно занимался яичницей с беконом друг Эракля Пюре, соратник и неизменный спутник в запутанных расследованиях капитан Бэннокберн. Придирчивый читатель, конечно же, непременно заинтересуется - капитаном, собственно, каких войск, являлся Бэннокберн. На это можно ответить прямо: никаких! Просто, все его так звали: капитан Бэннокберн. И он охотно отзывался.
Эракль Пюре гордился своими огромными закрученными вверх усами. Они, эти гигантские рога из волос, тешили его тщеславие. Сам сухорукий германский император Вильгельм Второй завидовал этим колоссальным усам и ни разу не сфотографировался вместе со знаменитым сыщиком. Попробуйте сами найти где-нибудь фото кайзера рядом с Эраклем Пюре. Можно смело ставить миллион против одного, что не найдете!
Кроме огромных усов, Пюре отличался удивительной любовью к симметрии. Так, если бы на его яйцевидной голове оставались волосы, он бы всегда делал пробор строго посередине. В это утро сыщик симметрично разложил на столе ложки, вилки и удовлетворенно созерцал строгий порядок, прихлебывая шоколад.
- Могу я спросить вас, чем сейчас занят великий мсье Пюре? – добродушно задал вопрос Бэннокберн, доставая манильскую сигару.
- Ничем, mon ami. Я решил уйти на покой.
Капитан Бэннокберн с легким недоумением взглянул на друга.
- Вы думаете, я вам поверю? Дорогой мой Пюре, вы и дня не сможете просидеть без дела!
Маленький сыщик самодовольно подкрутил усы.
- Я тоже не представляю, как Великобритания обойдется без моего уникального мозга. Но, слово Эракля Пюре – закон! Отныне меня не интересуют отравленные наследники, похищенные драгоценности и пропавшие миллиардеры!
Капитан Бэннокберн с сомнением покачал головой.
- Вы хотите сказать, что теперь Скотланд-Ярд будет справляться со своими плохими парнями без вашей помощи? А ваш талант останется дремать? Я никогда не забуду, как вы неопровержимо доказали, что шесть убийств в шести разных городах, совершенные шестью разными преступниками, не имеют между собой ничего общего. Это было потрясающе! И вы хотите заставить такую голову работать на холостых оборотах?
Пюре рассмеялся.
- Ну, я не стал бы клясться мамой, что, если возле меня произойдет убийство, я останусь равнодушным свидетелем. Не буду испытывать судьбу. Все же, мне кажется, что ни у одного злодея на свете не достанет наглости бросить мне вызов и совершить преступление прямо у меня под носом! Моя слава гремит даже среди диких африканских и южноамериканских племен! Что уж тут говорить о туманном Альбионе. Я думаю, здесь уже каждая собака меня знает!
В это время пуля, выпущенная из армейского кольта сорок пятого калибра, проделала огромную дыру в соломенной шляпке молодой очаровательной девушки, пытавшейся подлить нечто неполезное в бокал немолодой, викторианского типа, костлявой дамы за соседним столиком. Шляпка, сбитая пулей, приземлилась точнехонько на лысую макушку Пюре, но он и бровью не повел. Если Пюре сказал, что удалился от дел, значит, так тому и быть!
- Не думаю, что вы правы Эракль, - меланхолично заметил Бэннокберн, снимая с головы друга шляпку и возвращая ее хозяйке.
- Вы очень любезны, сэр, - проворковала девушка, ставя на стол бутылку водки и водружая на голову дырявый головной убор. – Ой, блин, что это?
Ее рука провалилась в безобразную дыру в шляпе.
- Откуда это?
- Может быть, птицы? – предположила ее пожилая соседка.
- Как птицы могли проделать в шляпе такую дырищу?
- Сейчас, милая моя, все возможно. Экология…, - многозначительно сказала дама.
- Разрешите представиться, - торжественно проговорил Пюре, стоя у столика дам. – Вероятно, вы уже весьма наслышаны обо мне. Я сам Эракль Пюре! Величайший детектив всех времен и народов собственной персоной! Из Бельгии.
Дамы скептически оглядели Пюре. Брюки в полоску, черный пиджак, зеленые глаза, яйцевидный череп, любовь совать свой длинный нос в чужие дела. То-то и оно, что из Бельгии!
- Никогда не слышала, - простодушно ответила девушка в дырявой шляпе. – Но вы можете присесть к нам и ваш приятель тоже.
Ее сухопарая соседка милостиво кивнула. Капитан Бэннокберн ехидно посмотрел на Пюре, но, не медля, присоединился к другу. Мужчины заняли свободные места за столом. Непринужденная светская беседа потекла дальше.
- Мой друг и помощник, капитан Бэннокберн, - представил капитана Пюре, принимаясь раскладывать столовые приборы в определенном порядке.
- О, битва при Бэннокберне! Одна тысяча триста четырнадцатый год. Шотландцы против англичан. Разве я не образованна? – подхватила девушка. – Меня зовут Дэйзи. А это тетя Агата. Леди Шерривуд.
- Так это ваш дом, Шерривуд-холл, мадам? – спросил Пюре у леди Шерривуд, заказывая всем по коктейлю.
Та величественно кивнула.
- Я преклоняюсь перед архитектурой викторианской эпохи! – с энтузиазмом воскликнул вдруг Пюре.
Бэннокберн удивленно посмотрел на сыщика. Они несколько раз проезжали мимо помпезного старого сарая у моря именуемого Шерривуд-холл, но тогда Пюре не обратил на него ни малейшего внимания.
- Mais oui! – продолжал восторгаться Пюре. - Какая прелесть, этот ваш викторианский стиль! Эклектическое сочетание деталей, яркие цвета в противовес британским туманам, высокие башни, декоративные кронштейны… Ах, если бы я мог набраться смелости и просить вас о позволении нанести визит!
Леди Шерривуд кисло улыбнулась. Ее кресло грозно скрипнуло, все вздрогнули, но ничего ужасного не произошло.
- Разумеется, мсье Пюре, - покоряясь судьбе, сказала леди Шерривуд. – Добро пожаловать в Шерривуд-холл. Приходите со своим другом к обеду.
- Tres bien, chere madame! Вы необыкновенно любезны, – обрадовался Пюре. – Мы обязательно придем.
- Доброе утро, леди и джентльмены!
К столу подошел молодой человек в черном котелке, в черном траурном костюме и с кожаным саквояжем в руках. Тоже черном.
- Привет, Гудвин! – радостно заулыбалась Дэйзи. – Это мой жених, Гудвин. Между прочим, очень талантливый специалист в своей сфере. Рекомендую!
- И в какой же сфере? – пренебрежительно посмотрел на маленькие аккуратные усики Гудвина Пюре.
- Гудвин – подающий большие надежды дизайнер надгробий!
Пюре и Бэннокберн ответили девушке несколько натянутыми улыбками.
- Что с твоей шляпкой, Дэйзи? – скорбно спросил Гудвин, показывая на дыру.
Девушка пожала плечами.
- Не знаю, Гудвин. Бесцеремонный ветер сорвал шляпку у меня с головы и закинул к этим двум джентльменам. Они были настолько любезны, что вернули ее мне. Но, увы, вот в таком неприглядном виде…
- Пюре, зачем вы напросились на обед к леди Шерривуд? – удивленно задал вопрос капитан Бэннокберн, когда их новые знакомые ушли.
Пюре удовлетворенно улыбнулся.
- Так вы ничего не поняли, мой проницательный друг?
- Нет. Я теряюсь в догадках.
- А как вы объясните появление того странного отверстия в кокетливой шляпке очаровательной мадемуазель Дэйзи?
Капитан Бэннокберн ненадолго задумался.
- Не знаю. Может быть птицы? Так, кажется, сказала леди Шерривуд?
Пюре насмешливо посмотрел на друга.
- Вы меня просто умиляете своей доверчивостью, дорогой капитан! Это совершенно лишнее отверстие проделала пуля!
- Пуля?! Вы хотите сказать, что на нашу маленькую мисс Дэйзи было совершено покушение?!
Без лишних слов Пюре показал на темную точку в белой стене ресторана.
- Вот она. Пуля пробила шляпку и застряла в стене, точнехонько за спиной мадемуазель Дэйзи.
Великий сыщик поднялся, подошел к тому месту, где чернела пуля, тщательно осмотрел его и аккуратно выковырял маленький кусочек свинца из стены.
- Я прав, как, впрочем, и всегда. Иногда даже становится скучно. Сорок пятый калибр. По-видимому, армейский кольт или что-то подобное. Мощное оружие, способное проделать дырку не только в женской шляпке, но и в хорошенькой женской головке!
Капитан Бэннокберн, не спеша, докурил свою бесконечную сигару, тщательно затушил толстый окурок в хрустальной пепельнице, допил коктейль, попросил официанта принести кофе, повернулся к Пюре и пораженно вскричал:
- Ах, вот в чем дело! Теперь я все понял! Вы хотите поймать убийцу и спасти мисс Дэйзи!
- Mon Dieu! Ну, наконец-то, - пробормотал Пюре, как бы про себя, и устало улыбнулся другу:
- С вами приятно иметь дело, капитан Бэннокберн. Вы все схватываете на лету!

2
Шерривуд-холл действительно выглядел как полуразвалившийся замок Дракулы в Карпатах, правда, отмеченный эклектическим ретроспективизмом, так распространенным в викторианскую эпоху. Зловещий своей неопределенностью. Здание одновременно напоминало Биг Бен, Вестминстерский дворец, Пэддингтонский вокзал, Тауэрский мост через Темзу и ангар для дирижаблей.
В дом, Пюре и капитана Бэннокберна, впустил строгий дворецкий в шотландском берете. Его лицо в окружье длинной седой бороды ничего не выражало. Как и положено хорошему английскому дворецкому. Дворецкий проводил гостей в предназначенные для них комнаты, оказавшиеся маленькими мрачными клетушками, и сообщил, что обед через час. Пока же гости, если пожелают, могут выпить чая в комнате для предобеденного чая.
Капитан с интересом посмотрел на детскую считалку, висевшую в его комнате над камином.
Раз, два, три, четыре, пять,
Негде зайчику скакать.
Всюду ходит волк, волк.
Он зубами - щелк, щелк!
А мы спрячемся в кусты,
Прячься, заинька, и ты.
Ты, волчище, погоди,
Как попрячемся - иди!
Бэннокберну было бы еще интереснее, если бы он знал, что в этот момент его знаменитый друг прилежно заучивает наизусть точно такую же считалку над камином в своей комнате. Пюре уже расставил на камине в строгом порядке вазу эпохи Мин, лошадь эпохи Тан и нефритовую чашу времен династии Цин, на внутренних поверхностях которой было написано неприличное китайское стихотворение, датированное тысяча семьсот шестьдесят восьмым годом.
В комнате для предобеденного чая за большим столом красного дерева сидели: высокий задумчивый джентльмен, багроволицый толстяк с военной выправкой и уже знакомый друзьям печальный дизайнер надгробий Гудвин. Мужчины пили «липтон» с молоком и беседовали об охоте, лошадях, женщинах и связанных с ними болезнях. В углу читала толстую книгу девушка в очках. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не яркие прыщи, усеявшие ее, незнакомое с косметикой, лицо, длинные жидкие светлые волосы, собранные на затылке в невыразительный хвост, коротко обгрызенные ногти и старенькое невзрачное платьице. Обута девушка была в черные туфли на плоской подошве.
Все были тотчас представлены друг другу. Задумчивый джентльмен оказался сэром Генри – старшим братом леди Шерривуд. Сэр Генри был, известным в ботанических кругах, ученым, изучавшим удивительные свойства гороха. Он тоже жил в угрюмом Шерривуд-холле. Толстяк с бравой выправкой назвался полковником Полуботтлом – другом сэра Генри. Полковник служил в Индии и гостил, с позволения хозяйки, у Шерривудов. Аскетичная любительница чтения на секунду оторвалась от книги и коротко сообщила: «Элизабет - падчерица леди Шерривуд».
Дворецкий налил Пюре и Бэннокберну чая и они тоже включились в беседу.
Присутствующие внимательно слушали полковника Полуботтла. Он рассказывал о тропических болезнях. Полковник оказался интересным собеседником, хотя практически ничего не знал о предмете разговора.
Вскоре беседа изменила направление и затронула работу сэра Генри. Полуботтл волнуясь, громко тараторил:
- Я преклоняюсь перед мужеством сэра Генри! Быть исследователем такого уровня, как он, чрезвычайно опасно! А этот ужасный горох, с которым вы, мой дорогой, экспериментируете. Я так боюсь, как бы вы не вздумали испытывать его на себе!
Полковник шумно отхлебнул чая и горячо обратился к гостям:
- Я помню, как сэр Генри изъявил желание провести необходимые опыты для того, чтобы изучить последствия воздействия газа, выделяемого гороховым супом, на животных и человека. Он закрылся в герметичном боксе на тридцать шесть часов, измерял свой пульс, температуру, дыхание. Это был ужасный риск, как сказал мне один знакомый профессор. Он вполне мог умереть, но таков уж сэр Генри, его совершенно не волнует собственная безопасность. Мне он кажется таким самоотверженным человеком, а вы как думаете? У меня никогда не хватило бы мужества на такие опыты.
- Eh bien! Необходима огромная сила воли, - вставил Пюре, - чтобы хладнокровно проводить такие эксперименты.
Все подняли фарфоровые чашки с чаем в честь бесстрашного ученого. Сэр Генри покраснел от смущения, но не утратил своего задумчивого вида.
Унылый протяжный гонг позвал к обеду. Гости пошли переодеваться. Пюре и капитан Бэннокберн, сопровождаемые дворецким, отправились прямиком в столовую, так как не захватили с собой обеденные костюмы. В обширном мрачном зале, обшитом потемневшими от старости деревянными панелями, с мутными зеркалами в полный рост, хлопотала полная негритянка.
- Африка, все ли готово? – важно спросил ее дворецкий.
- Ну, разумеется, Балморал, - приветливо ответила женщина. – Пусть джентльмены занимают свои места, согласно карточкам.
На столе возле столовых приборов лежали изящные картонные карточки с именами приглашенных. Имена были написаны таким витиеватым почерком, что прочитать их не было никакой возможности. К тому же, как известно, в английском языке почему-то произносится совсем не то, что пишется. Хотя это не совсем удобно. Например, пишется «Манчестер», а читается «Ливерпуль». Поэтому друзья потратили некоторое время, чтобы сообразить, где находятся их места. Наконец отчаявшись, Пюре и капитан Бэннокберн уселись на первых попавшихся стульях. Карточки с так и не расшифрованными именами они просто сунули себе в карманы.
Пока друзья обходили стол в поисках своих мест, столовая постепенно стала заполняться людьми. Учтивый сэр Генри с шумным полковником Полуботтлом, леди Шерривуд (все мужчины встали при появлении тощей хозяйки дома), будто в воду опущенный Гудвин. Не было только очаровательной Дэйзи с очкастой Элизабет.
В то время, как Африка наливала черепаховый суп в тарелки, полковник Полуботтл разглагольствовал о тонкостях производства сигар на Кубе. Между прочим, он заметил Бэннокберну, доставшему из кармана любимую сигару:
- Мне не приятно говорить об этом, капитан, но ваша манильская сигара просто дешевая подделка.
К сожалению, полковник никогда не бывал на Кубе, не курил и о сигарах знал не более, чем о тропических болезнях, поэтому, слушать его было забавно, но не познавательно.
Занимательную беседу внезапно нарушил испуганный вопль за дверями столовой. Все на мгновение оцепенели, а потом сорвались со своих мест и бросились наружу.
Столовая находилась на втором этаже. К ее широким дверям с сияющими медными ручками вела лестница, покрытая красной ковровой дорожкой. На площадке перед дверями столовой стояла бледная Элизабет с книгой в руках. Это ее крик заставил всех присутствующих выбежать наружу. Элизабет показывала на неподвижное тело, распростертое у подножия лестницы.
- Это Дэйзи, - прошептала потрясенная девушка. – Она нечаянно запнулась и скатилась по ступеням вниз!
Мужчины бросились на помощь. Слетевшая с лестницы Дэйзи, все равно выглядела необыкновенно очаровательно. Сэр Генри на правах родственника и человека, отчасти знакомого с устройством живых существ, хотя, разумеется, лучше всего гороха, осмотрел племянницу.
- Слава Богу! Малышка легко отделалась, - наконец произнес сэр Генри, вставая с колен. – Лишь несколько синяков и ссадин, но ничего не сломано. Бедняжка просто потеряла сознание от испуга. Несколько капель бренди и пара стручков гороха приведут ее в чувство.
Дворецкий Балморал, полковник Полуботтл, Гудвин и капитан Бэннокберн перенесли несчастную Дэйзи в темную гостиную и осторожно уложили на диван. Расстроенная леди Шерривуд сопровождала эту печальную процессию и давала бесполезные советы. Дэйзи удобно устроили на диване, обложили со всех сторон подушками, и Африка осторожно влила девушке в рот немного бренди. Милое личико Дэйзи порозовело, она открыла глаза, вздохнула и хрипло прошептала:
- Еще!
Служанка, повинуясь кивку леди Шерривуд, наполнила внушительный бокал и подала Дэйзи. Та осушила его в два глотка и села.
- Ох, блин, что случилось? – жалобно спросила Дэйзи. – Я ничего не помню. Помню только, как я с Элизабет поднимаюсь по лестнице в столовую. Элизабет, как всегда, на ходу читает какую-то дурацкую книгу. Я хочу остроумно пошутить, поворачиваю к ней голову и вдруг чувствую, как моя нога за что-то цепляется. Я падаю, переворачиваюсь и дальше все…
- Ты споткнулась, моя милая, скатилась по лестнице до самого низа и потеряла сознание - объяснила леди Шерривуд.
- Не беспокойся, тетя. Я чувствую себя уже хорошо, - заверила Дэйзи. – Я немного полежу и вскоре присоединюсь к вам в столовой.
Однако леди Шерривуд отрицательно покачала головой.
- Нет уж, дорогая. Будет лучше, если Африка принесет тебе обед сюда.
Мужчины тактично удалились. Упрямо оставался только капитан Бэннокберн. Он заметил, что его знаменитый друг отсутствует в гостиной. Пюре не последовал за всеми и остался на лестнице. Бэннокберн почувствовал, что это не зря. Леди Шерривуд поцеловала Дэйзи и в сопровождении Африки вышла. Гостиная опустела. Дэйзи устало закрыла глаза. Капитан Бэннокберн понял, что прелестная девушка хочет отдохнуть. Ему ничего не оставалось делать, как вслед за всеми отправиться в столовую. Зайдя по дороге в свою комнату, капитан Бэннокберн немного освежил лицо холодной водой, сбрызнул себя своим любимым огуречным парфюмом, прочитал еще раз считалку над камином и поднялся в столовую.
За столом оживленно обсуждалось происшествие. Только Элизабет, сидя в стороне, читала книгу и не принимала участия в общем разговоре. Капитан Бэннокберн сел рядом с Пюре и спросил друга:
- Куда вы делись?
Пюре наклонился к капитану и прошептал ему на ухо:
- Пока вы занимались реанимацией мадемуазель Дэйзи, я обследовал лестницу.
- Зачем? Вы что-то подозреваете?
Пюре с торжествующим видом достал из кармана обрывок тонкой, едва заметной глазу, проволоки.
- Voila, mon cher!
- Что это, мой друг?! – поразился верный Бэннокберн.
- Это – доказательство того, что наша милая мадемуазель Дэйзи не случайно споткнулась на лестнице! Кто-то очень хотел, чтобы она упала и свернула себе шею!
- Это уже вторая попытка ее убить, - тихо проговорил капитан Бэннокберн.
- Да, и мы не знаем, сколько еще таких попыток было и сколько будет!
Капитан Бэннокберн в неописуемом волнении схватил друга за руку.
- Но вы же, Эракль, хотя и ушли на покой, не допустите убийства?
Знаменитый сыщик гордо подкрутил свои усы.
- Спасибо, дорогой друг! Спасибо за беззаветную веру в меня! Я, Эракль Пюре, не позволю совершиться злодейству! Я уберегу это пленительное создание от опасности и найду коварного убийцу!
Друзья с чувством чокнулись бокалами с шампанским. Это был поистине знаменательный момент. Торжественность минуты нарушил дикий крик Африки, которая ворвалась в столовую, сверкая глазами и зубами на темном, как кора дуба, лице.
- Скорее! На помощь! Мисс Дэйзи! Она мертва!


3
Аристократическая выдержка не изменила Леди Шерривуд. Она всего лишь бросила ложку на стол и пронзительно закричала:
- Да что сегодня творится в этом доме?! Какой-то непрерывный сюр!
Все опять выбежали из столовой и по знакомому маршруту попали в гостиную. Последней, глядя одним глазком в книгу, бежала Элизабет. В гостиной общество ожидало жуткое зрелище.
В сумрачном помещении стоял оглушительный туалетный аромат. На диване среди подушек раскинулась мисс Дэйзи. Ее лицо посинело, перекосилось и утратило все, присущее ей раньше, очарование. Тело несчастной было залито рвотой. Стена над диваном была уляпана фекалиями, чей сложный узор с трудом складывался в слово «Блеать!». Видимо несчастная мисс Дэйзи пыталась передать единственным доступным ей способом, что она в тот момент испытывала. На полу валялась коробка шоколадных конфет. Конфеты высыпались из коробки и усеяли пол возле дивана.
- Ничего не трогайте! – предостерег собравшихся Пюре. - Вызовите полицию и соберитесь все в столовой!
Знаменитый сыщик знал, что делает. Он опять оказался в своей стихии. О чем еще может мечтать ушедший на покой великий детектив! Какая удача! Любимое дело и верный товарищ. Труп и капитан Бэннокберн! Требовать от судьбы большего – нужно быть просто неблагодарной свиньей!
Вскоре прибыла полиция. Послышались тяжелые шаги, бульдожье сопение и в столовую вошел инспектор Чиппенчел – старинный заклятый друг Эракля Пюре. Великий сыщик помог Чиппенчелу раскрыть немало сложных, загадочных преступлений. Инспектор в глубине души был благодарен Пюре, но, тем не менее, ревновал и завидовал ослепительной всемирной славе скромного маленького бельгийца.
- Ну, что у вас тут случилось? – недовольно пробурчал инспектор Чиппенчел, пожимая руку Эраклю Пюре.
Инспектора коротко ввели в курс дела.
- Где я могу провести допрос свидетелей? – обратился Чиппенчел к леди Шерривуд.
- Может быть, в комнате для пятичасового чая? Скоро пять и нам всем, все равно, придется идти туда на чай. Там можно поговорить и подкрепиться чаем с тминными кексами, - гостеприимно предложила хозяйка Шерривуд-холла.
Чиппенчел согласился. Присутствующие пошли переодеваться к чаю, а полицейские вместе с Пюре осмотрели тело бедной Дэйзи и труп сразу увезли. Потом инспектор Чиппенчел, Пюре и капитан Бэннокберн уединились в комнате для пятичасового чая, чтобы посовещаться.
- Что вы думаете по поводу всего этого безобразия? – спросил знаменитого сыщика Чиппенчел.
Пюре рассказал инспектору про утренний случай на террасе ресторана и отдал ему пулю, извлеченную из стены.
- А вот улика номер два! – несколько театрально произнес Пюре и достал из кармана проволоку, подобранную им на лестнице в столовую.
- И какие же мы можем из всего этого сделать выводы? – задал вопрос Чиппенчел, растерянно крутя в руках проволоку и пулю.
- Отчего, все же, умерла мисс Дэйзи? – поинтересовался капитан Бэннокберн.
Пюре показал на коробку шоколада, лежащую на столе.
- Вот из-за такой конфеты. Мадемуазель Дэйзи успела съесть всего две штуки и скончалась.
Знаменитый сыщик высыпал все конфеты из коробки на стол и начал внимательно их рассматривать. Одну за другой, Методично.
- Мне с самого начала было не по себе в этом доме, - поежился капитан Бэннокберн.
- Это интересно! Почему же? – с любопытством спросил Пюре, складывая конфеты обратно в коробку в, одному ему известном, порядке.
- Здесь пугающая атмосфера. В воздухе носится что-то нехорошее. Да еще эта считалка в моей комнате…
- Какая считалка? – заинтересовался Пюре.
- Вот эта, - и капитан Бэннокберн продекламировал:

Раз, два, три, четыре, пять,
Негде зайчику скакать.
Всюду ходит волк, волк.
Он зубами - щелк, щелк!
А мы спрячемся в кусты,
Прячься, заинька, и ты.
Ты, волчище, погоди,
Как попрячемся - иди!

Инспектор Чиппенчел пренебрежительно скривился.
- Ну и что? Просто детская считалка, не имеющая никакого отношения к преступлению.
Пюре загадочно посмотрел на инспектора.
- А что бы вы сказали, дорогой Чиппенчел, если бы узнали, что точно такая же считалка висит и в моей комнате над камином? И в столовой, где мы обедали, и в гостиной, где умерла мадемуазель Дэйзи, и в комнате для предобеденного чая?
- И в этой комнате тоже, - показал капитан Бэннокберн на считалку над камином.
- … и я подозреваю, в каждой комнате этого огромного дома, над камином висит эта считалка!
- И что же? За каким дьяволом она везде висит? – опять скривился инспектор Чиппенчел.
- Не знаю! – логично заключил Пюре. Потом добавил:
- Все конфеты в коробке отравлены. Все до одной. Причем самым примитивным способом. Конфеты просто разрезали вдоль, яд примешивали к начинке и конфеты снова склеивали. От такой отравы даже капроновый желудок не спасет!
- Так что делать-то будем? – беспомощно спросил у знаменитого сыщика Чиппенчел. Капитан Бэннокберн тоже вопросительно посмотрел на друга.
- Давайте поговорим с сэром Генри, – предложил Пюре. – У меня к нему есть несколько вопросов.
- Почему, именно с сэром Генри? Хотя все равно, - безнадежно махнул рукой инспектор. – Давайте начнем с него. Хуже не будет!
Сэр Генри был, как всегда, задумчив и рассеян. Он, дождавшись приглашения, сел на стул и удрученно посмотрел на Чиппенчела.
- Чем могу служить, инспектор?
Чиппенчел кивнул Пюре: мол, «Это ваша добыча. Вы и расправляйтесь!» Знаменитый сыщик довольно потер руки.
- Вы, случайно, не знаете, сэр Генри, кто мог угостить мадемуазель Дэйзи отравленными конфетами?
Сэр Генри рассеяно смахнул невидимую пылинку с костюма для пятичасового чая.
- Нет, джентльмены, боюсь, что я не могу вам помочь. Эту коробку конфет я прежде никогда не видел. Сам я шоколад не ем. Аллергия на сладкое, знаете ли.
- А что вы делали сегодня утром, сэр Генри? – задал следующий вопрос Пюре.
Сэр Генри задумчиво улыбнулся. Видно было, что вопрос доставил ему удовольствие. Капитан Бэннокберн предположил, что вопрос касается гороха, но ошибся.
- Утром сразу после завтрака, я сменил костюм для завтрака на охотничий костюм и пошел в наш парк, пострелять.
- И на кого вы там охотитесь, осмелюсь спросить?
- На фазанов, - с гордостью ответил сэр Генри. - Я даже дал им имена: Питер и Поль. По утрам, я всегда стреляю в Поля.
Чиппенчел и Пюре обменялись понимающими взглядами.
- А как вы думаете, сэр Генри, почему убили мадемуазель Дэйзи? Какой у убийцы мог быть повод?
Сэр Генри пожал плечами.
- Теряюсь в догадках, кому Дэйзи могла помешать. Она, конечно, была немного легкомысленна, но всегда нравилась людям. Взять, к примеру, этого канадца Гудвина.
- А что, Гудвин канадец? – сразу заинтересовался инспектор Чиппенчел. Он терпеть не мог иностранцев и, когда водят гвоздем по стеклу.
Сэр Генри кивнул.
- Насколько я знаю, да.
Чиппенчел тут же прервал допрос и, вызвав одного из своих помощников, велел срочно навести справки о Гудвине в Канаде.
- А что вы можете сказать о слугах? – спросил Пюре.
- Мне кажется, что Африка и Балморал здесь совершенно ни при чем, - ответил сэр Генри. – Балморал – настоящий шотландец, из графства Дебошир. Его лицо не знает бритвы, а тело не признает ничего, кроме твида. Графство Дебошир всегда давало Британии множество храбрых солдат и знаменитых арестантов. И Балморал таков. Служил в шотландских стрелках. Побывал и в Индии и в Южной Африке, откуда и привез себе жену. Он сам назвал ее Африкой.
- Странный союз, - заметил Чиппенчел.
Сэр Генри пожал плечами.
- Противоположности иногда сходятся. Живут же вместе Англия и Шотландия уже триста лет.
Когда сэр Генри ушел переодеваться к ужину, Пюре попросил инспектора Чиппенчела вызвать Элизабет. Девушка робко вошла в комнату. Ее очки запотели от волнения, руки нервно сжимали книгу, черные туфли на плоской подошве громко шаркали по полу.
- Садитесь, мадемуазель, - предложил Элизабет всегда галантный Пюре.
Девушка робко присела на краешек стула и прижала к животу толстый том.
- Что вы читаете? – поинтересовался капитан Бэннокберн, чтобы растопить лед.
- «Сто самых громких убийств столетия», - едва слышно прошептала Элизабет.
Мужчины на миг потеряли дар речи. Первым в себя пришел знаменитый сыщик. Прокашлявшись и подкрутив свои знаменитые усы, он спросил:
- Скажите, мадемуазель Элизабет, как коробка с отравленными конфетами оказалась в гостиной?
- Это я ее туда принесла, - все так же почти неслышно ответила Элизабет.
- Это мадемуазель Дэйзи вас попросила? – продолжал допрос Пюре.
Элизабет испуганно кивнула.
- Когда же?
- Перед тем, как споткнуться на лестнице. Мы поднимались в столовую и Дэйзи сказала, что хочет непременно попробовать те шоколадные конфеты, которые нам подарил полковник Полуботтл.
- Так это полковник подарил вам эту коробку?! – внезапно вскричал Чиппенчел.
Элизабет вздрогнула от неожиданности и заплакала.
- Не бойтесь, дитя мое, - погладил девушку по голове Пюре, сурово глядя на инспектора. – Вас никто здесь не обидит.
Великий сыщик догадывался, что следует дать понять Элизабет, что они ценят ее доверие и никто не узнает об этом разговоре. Однако он этого не сделал.
Элизабет вдруг спросила:
- А почему вы спрашиваете, мсье Пюре? Вы же столкнулись со мной в коридоре и я рассыпала эти проклятые конфеты!
Опа!

4
Теперь инспектор Чиппенчел вцепился уже в Пюре, как питбуль. Он буквально взревел от ярости:
- Что это значит, мсье Пюре?! Вы опять утаиваете от следствия важные сведения?
Великий сыщик лишь обворожительно улыбнулся такому напору.
- Мадемуазель Элизабет, собственно, уже все рассказала. Действительно, когда она несла коробку с конфетами в гостиную, где лежала на диване мадемуазель Дэйзи, я столкнулся с мадемуазель Элизабет в коридоре и был так неловок, что выбил коробку у нее из рук. Коробка открылась и конфеты рассыпались. Я, разумеется, принес тысячу извинений мадемуазель Элизабет, собрал конфеты, разложил их в строго логическом порядке и мы разошлись, каждый в свою сторону.
С разрешения инспектора, Элизабет оставила сыщиков одних.
- Я нахожу, что у нее глупое лицо, - заметил Чиппенчел, когда за Элизабет закрылась дверь.
- Полноте, инспектор, не будьте столь жестоки к бедной девушке, - укоризненно сказал Пюре.
- Вы что-нибудь понимаете в этой мешанине, мсье Пюре? – возмущенно вскричал Чиппенчел. – Подозрительный, в вечном трауре, жених из Канады, полковник Полуботтл, подаривший девушкам напичканные отравой конфеты, очкастая мисс Элизабет, зачитывающаяся сотней самых громких убийств столетия! Как во всей этой каше разобраться?
- Мне нужен мотив, - кротко ответил великий сыщик. – Как только я буду знать мотив убийства, все сразу встанет на свои места. Пока мне совершенно непонятно, зачем убили мадемуазель Дэйзи. Какая невероятно важная причина толкнула неведомого убийцу на такое страшное злодеяние? Причем, успеха он добился только с третьего раза!
- Кого еще будем выслушивать? – спросил друга капитан Бэннокберн. – Полковника Полуботтла?
- Я не думаю, что полковник расскажет нам что-нибудь важное. У меня есть вопросы к леди Шерривуд. Вот, кто может помочь нам распутать это дело.
- Хорошо, - согласился инспектор Чиппенчел. – Слушаем леди Шерривуд!
Леди Шерривуд выглядела как настоящий комок нервов и вела себя так же.
- Pardon, madame, за нашу бесцеремонность, - изящно начал допрос Эракль Пюре. В ответ на его любезный тон, леди Шерривуд только устало махнула тощей рукой.
- Спрашивайте, что хотите, мсье сыщик. Мне уже все равно. Шерривуд-холл превратился в закоулок ада!
- Как вы полагаете, за что могли убить несчастную мадемуазель Дэйзи?
- Понятия не имею. Просто ума не приложу, кому могла помешать моя племянница.
- Она была богата?
- Дэйзи была сиротой. Ее родители погибли во время катастрофы «Титаника». Я забрала девочку к себе и воспитывала, как собственную дочь. Дэйзи и Элизабет. Элизабет – дочь моего покойного мужа Эрнеста. Эрнест рано остался вдовцом, женился на мне и Элизабет выросла здесь, в Шерривуд-холле. Сам Эрнест был настоящим сорви-головой, хотя занимал короткое время даже пост министра образования в правительстве тори. Он бегал перед быками в Памплоне, прыгал вниз головой с тарзанкой в Мексике, участвовал, кажется, во всех войнах на свете, а погиб глупо. Упал зимой пьяный на улице и замерз насмерть. Я очень переживала.
Леди Шерривуд промокнула шелковым платком со своей монограммой глаза. Внимательно осмотрела платок, не осталась ли на нем тушь, громоподобно высморкалась (разглядывать, что появилось в платке, больше не стала) – все терпеливо ждали – потом продолжила свой рассказ.
- Я должна признаться вам джентльмены, - леди Шерривуд понизила голос до шепота, - что мне не долго осталось коптить на этом свете. Мой врач некоторое время назад сообщил мне, что у меня неизлечимая болезнь. Я скоро умру.
Леди Шерривуд печально обвела собравшихся своими большими карими глазами. Все скроили соболезнующие мины.
- Но я позаботилась о своих девочках.
При этих словах Пюре весь подался вперед.
- Недавно я оформила у своего адвоката завещание, в котором разделила свое немалое состояние поровну между обеими воспитанницами.
- А если одна из девочек умерла бы раньше вас? – перебил леди Шерривуд знаменитый сыщик.
- Тогда все состояние достается одной.
- Вот он, мотив! – восторженно воскликнул Пюре и отбросив британскую сдержанность прошелся «лунной» походкой по паркету. – Теперь мне все ясно!
Леди Шерривуд с некоторым недоумением наблюдала за ликованием Эракля Пюре. Впрочем, он же бельгиец. Может, у них так принято?
- Кто знал о завещании? – спросил, тяжело дыша, Пюре.
- Все домашние знали. Я не делала из этого тайны.
- А как к этому завещанию отнесся ваш брат сэр Генри? – задал вопрос Чиппенчел.
- Абсолютно корректно и с пониманием, - ответила леди Шерривуд. – Конечно, он слегка нервничал, даже как-то сбил тростью берет с головы Балморала, когда тот принес с базара для опытов не тот сорт гороха, но в целом, принял это известие сдержанно и достойно.
- Значит, вы, леди Шерривуд, исключаете сэра Генри из списка подозреваемых? – упрямо продолжал гнуть свою линию инспектор Чиппенчел.
Леди Шерривуд покачала головой.
- Мой брат человек чести, инспектор! Я не могу представить, что он может нанести вред кому бы то ни было. Конечно, если речь не идет о защите его горохового поля.
Она подумала о чем-то, видимо, забавном, потому, что внезапно улыбнулась.
- Сэр Генри обладает уникальным чувством юмора. Я вспомнила один давнишний случай. Как-то мой брат обиделся на племянника своей жены, который его оскорбил неуважительным высказываем о горохе. В ответ сэр Генри решил вернуть свою жену в родительский дом. А так как жена сэра Генри была одноглазой – она потеряла глаз, помогая мужу в опытах с горохом - он, чтобы подчеркнуть силу своей обиды, посадил одноглазую супругу на одноглазого пони, которого сопровождал одноглазый слуга, за которым плелась одноглазая собака. Забавно, не правда ли?
Смеясь, леди Шерривуд поднялась со своего места и прибавила, выходя из комнаты:
- В общем, мой брат – очень благовоспитанный джентльмен и я не могу представить его на месте убийцы нашей Дэйзи. Самое грубое, что он себе позволяет, это воскликнуть: «Вы не леди!» Но, впрочем, кто его знает? Чужая душа потемки!
- La femme formidable! Вот настоящая аристократка! – заметил с почтением Пюре.
- Ну, мсье Пюре, что вы теперь скажете, когда мотив убийства у вас в кармане? – язвительно спросил инспектор Чиппенчел.
- Мой метод прост, дорогой инспектор. Порядок, методичность и серые клеточки.
- И что это значит?
Великий сыщик поправил свои усы.
- Это значит, mon cher, что я сейчас сяду в это удобное кресло, заставлю немного поработать свои серые клеточки и скоро вы все узнаете. Кто, как и почему убил мадемуазель Дэйзи.
- А что делать мне, пока вы будете сидеть в кресле? – спросил инспектор, сдаваясь.
- Вы можете заказать себе и капитану Бэннокберну чая с тминным кексом, а мне чашку горячего шоколада с рогаликом.
Пока Чиппенчел с Бэннокберном пили чай с кексами, Пюре сидел, глубоко задумавшись, и даже не притронулся к своему шоколаду. Наконец, он посмотрел своими зелеными, как у кота, глазами на товарищей и воскликнул:
- Теперь мне все ясно! Я готов дать вам полный отчет, инспектор! А вы готовьтесь принимать поздравления в Скотланд-Ярде!
До ужина еще оставалось немного времени, поэтому всех собрали в комнате для коктейлей. Настроение присутствующих было подавленным. Это бросалось в глаза, так как никто даже не переоделся к коктейлю. Поэтому, сухой мартини оказался в самый раз. Серебряный поднос, уставленный бокалами, разносила Африка, ловко лавируя среди собравшихся. Каждый сначала вежливо отказывался от выпивки, но служанка не двигалась дальше, пока не добивалась своего. Поднос становился все легче – Африка бегала по комнате для коктейлей все проворнее. Наконец, выведенная из себя ее мельтешением, леди Шерривуд приказала Африке поставить поднос на стол и сесть в углу.
В комнату для коктейлей вошел инспектор Чиппенчел в сопровождении Эракля Пюре и капитана Бэннокберна. Все расселись с мартини в руках и приготовились слушать. Чиппенчел кивнул знаменитому сыщику и тот поднялся со своего места.
- Ну, что же, леди и джентльмены! – начал Пюре. – Я полагаю, что расследование убийства мадемуазель Дэйзи закончено. Убийца установлен – дело закрыто!
Все недоуменно стали оглядываться друг на друга.
- Позвольте узнать, мсье Пюре - неуверенно спросил сэр Генри, - и кто же убийца?
Пюре улыбнулся неутомимому исследователю гороха.
- Обо всем по порядку, леди и джентльмены! С вашего позволения, я начну!
Установилась абсолютная тишина. Все напряженно ловили каждое слово великого сыщика.
- Как нам стало известно, на мадемуазель Дэйзи было совершено три покушения. В первый раз в нее стреляли сегодня утром, но, к счастью, попали в шляпку, что и привлекло мое внимание к этой прелестной девушке. Во второй раз злодей натянул проволоку поперек лестницы в столовую, но, опять к счастью, мадемуазель Дэйзи только упала, но не пострадала. В третий раз негодяй добился таки своего и отравил свою жертву ядовитыми конфетами.
Африка всплакнула. Леди Шерривуд вытерла платком глаза и трубно высморкалась. Лишь Элизабет не смогла оторвать глаз от книги. Пюре обвел проницательным взглядом присутствующих и продолжил:
- Анализ первых двух покушений позволяет нам утверждать, что убийцей является человек вхожий в Шерривуд-холл и умеющий метко стрелять. Например, сэр Генри не мог бы попасть в шляпку из револьвера. По его собственному утверждению, он постоянно по утрам охотится на фазанов, которые благополучно, как мне кажется, переживут своего охотника. А дворецкий Балморал, хотя и служил в шотландских стрелках и, возможно, умеет метко стрелять, не мог натянуть проволоку, потому, что не выходил из столовой.
Сэр Генри покраснел, недовольно сморщился, открыл, было, рот, но затем сделал глоток мартини и промолчал. Балморал не подал никаких признаков жизни.
- Далее, леди и джентльмены! Наши предки говорили: «Amor tussisque non celantur» - любовь и кашель не скроешь, но у вас, мсье Гудвин, скорее кашель, чем любовь.
Побледневший Гудвин попытался открыть свой черный саквояж, но двое констеблей, по знаку инспектора, надели на дизайнера наручники. Один из полицейских подал Чиппенчелу саквояж. Инспектор открыл его и вынул кольт сорок пятого калибра. Все ахнули.
- Voila! Что и требовалось доказать! – удовлетворенно произнес Пюре.
- Мы получили сообщение от полиции Ванкувера о том, что этот субъект разыскивается в Канаде за совершение ряда мошенничеств с участками для могил, - пояснил инспектор Чиппенчел. – Тогда у него было другое имя. Этот тип отлично стреляет. Раньше он даже выступал в знаменитом цирке дю Солей. Сверхметкая стрельба!
- Вы не джентльмен! – возмущенно крикнул Гудвину сэр Генри и, чтобы успокоиться, сделал глоток мартини.
Озабоченного дизайнера надгробий увели. Представление было окончено. Все стали подниматься со своих мест, готовясь идти переодеваться к ужину. Даже Элизабет захлопнула книгу. Пюре с недоумением посмотрел на собравшихся и повысил голос:
- Куда же вы, леди и джентльмены?! Вы что, не хотите узнать, кто убийца?
Все замерли.
- Как?! Разве убийца не Гудвин? – удивилась леди Шерривуд.
- Конечно, нет! Я еще не закончил!
Все опять заняли свои места, поглядывая друг на друга с еще большим подозрением.
- Гудвин не мог отравить мадемуазель Дэйзи конфетами, потому, что не имел к этой коробке никакого отношения. Значит, убийц было двое!
- И кто же другой? – спросил полковник Полуботтл.
Пюре улыбнулся ему.
- Это ведь был ваш подарок девушкам, полковник?
Багровый Полуботтл побагровел еще больше.
- Действительно, мой! Но если вы обвиняете меня…
Пюре перебил полковника:
- Ну, что вы. Вы тут совершенно ни причем.
- Так кто же убийца? – простонала леди Шерривуд. – У меня уже голова идет кругом! И начинается мигрень!
- Ну, разумеется, убийца – это сама мадемуазель Дэйзи! – ошеломил присутствующих Пюре.
Все онемели.
- Как это?! – воскликнули одновременно сэр Генри, леди Шерривуд и полковник Полуботтл.
- Как это?! – с небольшим опозданием пискнула Элизабет.
- Как это?! – позволили себе вольность Африка и Балморал.
Великий сыщик довольно улыбнулся. Вот ради таких мгновений он и жил.
- Да, мадемуазель Дэйзи хотела убить мадемуазель Элизабет. Она сговорилась со своим женихом Гудвином, подстроить дело так, как будто опасность угрожает ей и это Элизабет пытается ее убить. Для этого и выстрел в шляпку и проволока, натянутая на лестнице.
- Но, как же тогда Дэйзи отравилась? – пролепетала леди Шерривуд.
- Она совершила роковую ошибку. Попала в собственную ловушку. Мадемуазель Дэйзи отравила все конфеты, кроме одной. Ее план был прост. Она угощает конфетами с ядом мадемуазель Элизабет, а сама берет единственную безопасную конфету. Когда мадемуазель Элизабет, прошу прощения, умирает, мадемуазель Дэйзи рассказывает о том, что та перепутала конфеты и умереть, на самом деле, должна была она – мадемуазель Дэйзи! В общем, все с точностью до наоборот!
- Но как же Дэйзи перепутала конфеты? – ошеломленно спросил сэр Генри.
Тут уже Пюре смущенно потупился.
- В этом повинен ваш покорный слуга. Я столкнулся в коридоре с мадемуазель Элизабет и рассыпал конфеты. Мне тогда показалось странным, что новая коробка уже была распечатана. Я собрал конфеты и разложил их по-другому. Без сомнения, мадемуазель Дэйзи положила конфету без яда в коробке на определенное место, а я нарушил ее порядок. Когда мадемуазель Элизабет принесла конфеты в гостиную, она съела безопасную конфету, а мадемуазель Дэйзи съела отравленную собственной рукой! Яд не действует мгновенно, поэтому мадемуазель Элизабет успела вернуться в столовую, до того, как мадемуазель Дэйзи ощутила первые признаки отравления и поняла, что произошло.
Элизабет подтвердила, что все было именно так.
- Уму непостижимо! – простонала леди Шерривуд, держась за голову.
- Но для чего Дэйзи понадобилось меня убивать? – подала голос Элизабет.
- Деньги! – коротко ответил Пюре. – Целое всегда больше половины! И она ведь собиралась выйти замуж. Невозможно представить, каково было ее отчаяние и злоба, когда она поняла, что сама пала жертвой собственного коварства.
Великий сыщик посмотрел прямо в очки Элизабет.
- Позвольте мне задать вам один вопрос, мадемуазель. Он меня все время мучает.
- Да?
- Зачем вы повесили в каждой комнате Шерривуд-холла детскую считалку?
Элизабет смущенно потупилась. Ее щеки покрылись румянцем, прыщи покраснели и стали еще заметнее.
- Да просто так. Мне нравится, когда гости начинают ломать себе голову, зачем везде висит эта считалка.
Пюре вздохнул.
- Les femmes! Инспектор Чиппенчел был прав. Эта дурацкая считалка не имеет никакого отношения к преступлению!

КОНЕЦ
Ашаффенбург
05.03.2013-10.03.2013
© Vadim Ross