Прогулка

ПРОГУЛКА

Я был в той поре молодости, когда жизнь кажется ламинарным течением, лишенным каких либо, даже наименьших, завихрений, то есть вопрос «как жить, чтоб всегда было хорошо, легко, свободно, просто?» не стоял вовсе. Будущее тоже должно было быть чудесным, правда, его горизонты скрывала туманная синева, размытая, словно абстрактные акварели Сони Делоне. Да и зачем о нем беспокоиться, если настоящее вполне приемлимо? Ведь все мы созданы для счастья! Так всегда бывает, когда жизнь не ставит вызовы человеку.
В тот август мы с женой, используя законный ежегодный отпуск, отдыхали от трудов праведных в Сочи. Лучшего летнего времяпровождения у моря, если не считать запросов экстремалов, трудно было представить: город, с прекрасно «посаженной» на холмистый рельеф курортной инфраструктурой, тонул в субтропической зелени, от избытка благоуханий кружилась голова, двухярусная набережная вдоль лазоревого залива и атмосфера комфортной беззаботности. Конечно, любая поездка начинается с укладки чемодана, где главнокомандующим этим процессом являлась моя жена, что еще больше меня окрыляло, делало легким в решениях, в доверии к предстоящему путешествию. Гулкая громада зала южного портала города, всегда наполненного шумной, суетливой толпой, переливающейся через тоннели к своим платформам, уже отторгала от серых будничных проблем, погружая в дорожный мир новизны и приятных впечатлений. Отправление экспресса, с восклицанием «А мы уже едем!», купе в нагретом солнцем вагоне, перестук колес, мягкое покачивание, если повезет, приятные попутчики, еще немного времени, и вот она, цель вашего вояжа – курорт на морском побережье. Утром, покинув съемное жилье у Ривьеры, чаще всего завтракали в кафе «Росинка», где на десерт подавали эклеры - а женщины без них обойтись не могут - шли на Приморский пляж, наслаждаясь тенистой платановой аллеей, установившейся погодой августа и своей молодостью. А что же море? Море я воспринимал, как живое существо – что-то наподобие фантастической планеты Солярис Станислава Лема: всегда в движении, меняя краски и оттенки: зеленое, сине-лиловое, густо-фиолетовое, оно укутано легкими, эдемскими облаками и обласкано мягким, сладким ветром – нечто незыблемо-священное на Земле. Чтобы постичь величественную красоту и мудрость вселенной необходимо в предрассветное, безветренное утро в полном одиночестве, смотреть на море, как это с большой одухотворенностью и поэтичностью изобразил Ма Юань на своем шелковом свитке. Как-то раз я озвучил жене это «требование по морю», и тут же получил ответ: «Только попробуй! – она помахала своим маленьким кулачком у меня перед носом. – Мы всегда будем вместе!». Ей была известна философия дао, но женский эгоизм, как правило, побеждал.
С этой парой мы познакомились в обеденный час в столовой недалеко от гостиницы «Приморская»: зал был заполнен посетителями и, отойдя от кассы со своими подносами, они беспомощно озирались по сторонам, и с удовольствием приняли приглашение сесть за наш столик. В непринужденной обстановке летней веранды, обсаженной индийской сиренью и лаврами, мы разговорились. Новых знакомых звали Катерина и Ярослав. Несколько штрихов к портрету этого марьяжа. У Кати было типичное подростковое сложение, маленький подбородок на круглом личике со вздернутым носиком, серые глаза, прямые пепельные волосы с челкой; взгляд менялся от недоверчивого до настороженного. Песчаного цвета бриджи, белая майка навыпуск, на согнутой руке полотняная сумка, расшитая бисером завершали портрет. Ярослав производил впечатление «живчика»: скандинавский тип лица, густые русые волосы, голубые глаза, такой же невысокий рост, как у партнерши; светлые брюки, легкая рубашка навыпуск, на груди болтался фотоаппарат. Взгляд быстрый и неуловимый, взгляд предприимчивого человека, понимающего, что нужно приспосабливаться всегда и везде. Родом из Тобольска, они, в поисках высоких зарплат и для того, чтобы «откосить» Ярослава от призыва в армию, поселились в поселке вахтовиков-нефтянников, почти у полярного круга. Ярослав работал на причале регистратором грузов, прибывающих судами по реке до тех пор, пока лютые морозы не останавливали навигацию, тогда его переводили на базу наземного транспорта; Катерина работала поваром в местной столовой. Сочи они посетили впервые, и были им вполне очарованы. Еще бы! Если для нас, уроженцев юго-востока Украины, этот край казался царством Флоры, то, что говорить о людях, живущих в тундре, где зима начиналась осенью. Уже в конце обеда Ярослав попросил нас быть для них гидами, насколько это возможно, искренне заверив в обеспечении билетами, информацией, всем необходимым для любого указанного нами мероприятия. Моя жена как-то легко на это согласилась. Договорившись о завтрашней встрече на пляже гостиницы «Ленинград», мы распрощались с нашими новыми друзьями, и утомленные солнцем и обильной едой, отправились на отдых на съемную квартиру.
- Сегодня жарко! – констатировала жена. – Я боюсь не дойти до нашей временной обители, поэтому предлагаю присесть на веранде «Приморской» и выпить кофе-гляссе.
Приятно пить холодный кофе в жаркий летний день в тени веранды, продуваемой легким морским ветром, наблюдая за публикой в непринужденной курортной обстановке: одни люди покидали пляж, энтузиасты возвращались после обеда на свои лежаки «догорать» на солнцепеке.
- Мадам! – строгим голосом произнес я. – Вы нарушили наш основной закон, действующий на курорте – отдыхать самостоятельно, не привязываясь к кому-либо.
- Ну, что Вы от меня хотите? – капризным тоном заявила жена, взволновано поправляя бретельки легкого белого платья. – Я знаю, но ничего не могу с собой поделать! Когда я вижу особ ниже себя ростом, то воспринимаю их, как детей. Эти бедняги живут в такой азиатской глуши!
- Положим, в эту глушь они забрались сами, но здесь я поддерживаю решение Ярослава. Наша славная азиатская империя вторглась войсками в Афганистан, перемалывая своих солдат и население другой державы. Сейчас попасть под призыв в армию чревато непредсказуемыми последствиями.
- Ну, вот у нас консенсус! – рассмеялась жена. – Они неплохие ребята, поверь, с нормальной степенью эгоизма.
- Все-таки, кой-какие отличия у нас с ними есть: мы заядлые театралы, любители выставок и музеев, а у них в жизни всего этого не было.
- Вот и займемся их духовным пробуждением!
- Ты серьезно предлагаешь нам заняться благотворительностью? – съехидничал я.
Жена еще раз поправила бретельки платья и, очаровательно улыбнувшись, встала из-за столика, демонстрируя свое полное преимущество в споре.
На следующий день, когда мы пришли на пляж, наши новые друзья уже были там, любезно оплатив для нас лежаки под тентом. День был прекрасным: утренний бриз с легким шелковым шорохом заворачивал волны, в лучах еще неяркого солнца море, покрытое легкой зыбью, просыпалось, засвечивая свои удивительные краски, непостижимым образом меняя их. Растянувшись на лежаках после хорошего заплыва, мы набросали «дорожную карту» дальнейшего пребывания на гостеприимных берегах Кавказа. Ярослав оказался человеком слова, приятно удивив целым ворохом экскурсионных проспектов и календарем гастролей московских театров. Со скромной, сдержанной улыбкой, он выслушивал наши предложения, соглашался с ними совершенно, но чувство собственного достоинства не терял и точно имел свое мнение. Катя свое мнение не высказывала, но это не значило, что она не имела права голоса, через время мы в этом убедились, услышав следующие пассажи: «Ярик, да ты что? Не буду я загорать на этом лежаке – окружающий контингент не тот! И не спорь со мной! Я не уступлю. Я недавно тебе уступила. И что из этого вышло?» Казалось, Ярослав - обычный «подкаблучник», но это было не так – деньгами распоряжался он, в семье царил примитивный патриархат. Итак, в результате наших дебатов было определено первое культурное мероприятие –поход на спектакль «Сильва» гастролирующей московской оперетты в зимнем театре Сочи.
- Театр требует определенного, выработанного поколениями, дресс-кода! – вставила ремарку жена. – Мужчины могут одеть что-нибудь скромное, а вот мы с Катей должны быть в очаровательных платьях! - Шутка повисла в воздухе.
- У меня нет платья, - тихо сказала Катя и беспомощно оглянулась на Ярослава.
- Тогда режим дня срочно меняется! – моя жена тут же выступила регулятором.
- Мужчины пусть охотятся за билетами, а вот мы с Катей сделаем «набег» на магазины. – Радостная надежда озарила личико Катерины, и она просительно взглянула на Ярослава. Тот молча протянул ей деньги. Уже веселым голосом Катя задала риторический вопрос. - А здесь можно купить приличное платье?
- Да также, как в Москве, - покровительственно заверила моя жена. – Как только хороший товар выбросят на прилавок, так тут же его нужно успеть выхватить. Вот этим мы с Катей сегодня займемся, - и, обращаясь ко всем, - встреча в столовой порта в 14-00. В назначенное время, сидя на втором ярусе портового здания над бухтой, сверкающей малахитовыми волнами, наша компания «обмыла» покупку заветного платья охлажденным Цинандали. Платье made in India чрезвычайно шло Катерине, я бы даже сказал, оно преобразило ее.
Как только южная бархатная ночь рассыпала по небосклону мириады звезд, а запахи магнолий и камелий, во влажном морском воздухе стали сильнее, мы уже отплясывали в зеркальном зале дансинга комплекса «Фестивальный». И полетели курортные деньки, сладкие частицы бытия, к которым мы все так привержены и вряд ли отслеживаем их кратковременность. Нам импонировало, что наши друзья, так же как и мы, не привязывались к одному пляжу, а значит, и к столовой, и бродяжничали с нами по побережью, наслаждаясь новизной впечатлений. Когда наша компания двигалась по набережной в поисках нового пляжа, Катя шла впереди нас, гордо поглядывая по сторонам, выпятив грудь, подтянув махровые шорты. Когда мы оставались одни, жена чисто из женской солидарности, вставала на защиту, в общем-то, неприличного поведения Катерины: «У нее высокое либидо и она его демонстрирует окружающим! Что она может продемонстрировать в ватных штанах в своей Тмутаракани?» Кстати, «Сильву» с нашими друзьями мы посмотрели: основной состав московской оперетты играл великолепно, и в жарком зале, пестревшем веерами, постоянно вспыхивали аплодисменты. Оперетта впечатление на Катерину и Ярослава, похоже, не произвела, а вот здание зимнего театра, выполненного в античном стиле, им понравилось.
На следующее утро, погрузившись в экскурсионный автобус, наша компания мчалась по серпантину дороги, проложенной по склону ущелья, в сплошных лесных зарослях, к горному озеру Рица. Мы с женой бывали на его берегах и остались не в восторге, убедившись в следующем: как только к месту дикой природы прокладывают асфальтовую дорогу, оно дичает еще больше. Заполненные до отказа стоянки автобусов, толпы туристов, основной целью которых является утоление жажды и обед в тесном ресторанчике с опасностью опоздать на свой автобус. А вот возможность заявить приятелям о посещении этой жемчужины Кавказа всегда остается. Катя и Ярик радовались всему, даже людской толчее на славных озерных берегах, а покупка меда от кавказских пчел привели их в полное умиротворение. Приятно наблюдать людей, находящихся в веселом расположении духа, а с Катей действительно произошло преображение: исчезла настороженность во взгляде – глаза светились какой-то ласковостью, доверчивостью. Она не проявляла чувств к Ярославу, - по крайней мере, при нас - а тут обняла и поцеловала.
Ярослав продолжал демонстрировать чудеса изворотливости – он достал билеты в ресторан «Вечерний» гостиницы «Жемчужина», что ни в каком заезде в Сочи нам с женой не удавалось осуществить. В вечерних нарядах, слегка волнуясь, мы сели за сервированный столик на своем ярусе циркового зала и погрузились в атмосферу веселья состоятельных советских людей, к числу которых мы не принадлежали. Необычный интерьер зала, подсвеченный круглый танцпол, богатое меню, изысканное обслуживание персонала – все вызывало восхищение; неудивительно, что мы сидели в ресторане до закрытия, наслаждаясь этой фантастикой. Вернувшись в реальность влажной субтропической ночи, наша компания, прогуливаясь по набережной в толпе сочинских курортников, пытающихся продлить свои развлечения до утра, - любовалась морем и лунной дорожкой.
Ах, отпуск, отпуск! Как бы прекрасен он не был, он все равно закончится. Придется возвращаться в будни житейских забот и обязанностей: вписываться в колею производственных отношений, пусть даже работа вам нравится, налаживать порядок в «отвыкшей» от вас квартире и контакты с родными и друзьями. С такими невеселыми мыслями мы с женой пришли на пляж. Катя и Ярослав, как всегда, уже сидели на лежаках, и о чем-то спорили, до нас донеслись слова Катерины: «Я не могу больше так жить!»
- Откуда такой минор на славных морских берегах? – нарочито веселым тоном спросила жена. – Но в любом случае, из чисто женской солидарности, я принимаю сторону Кати! – И обняла ее за плечи. Немного помолчав, Катя обратилась к моей жене:
- Не хочу я больше жить в этом сибирском тырле (слово для нас было новое). Вот здесь, в Сочи, я увидела, как радостно живут люди. – Обернувшись к Ярославу, с грустью в голосе произнесла. - Лучше бы мы сюда не приезжали! Наступило неловкое молчание. Его осторожно нарушила моя жена: - Послушай, Катенька, не стоит комплексовать из-за Сочи по самой простой причине – это город-призрак! Катя удивленно вскинула глаза: - Это почему?
- А потому, что сюда к теплому морю люди приезжают повеселиться, а потом вернутся в свои города и веси, к повседневной жизни. Если не считать школьных учителей, здешние жители – это обслуга наших прихотей, и разделять с нами ежедневные радости они не могут, да, наверное, и не хотят. В несезон, когда на море бушуют зимние штормы, а с неба сыплет мокрый снег и тает на опустевших пляжах, гостиницах, верандах кафе – здесь такая тоска!
- Да что вы знаете о тоске? – отчаянно вскрикнула Катя. – Хотите, я вам расскажу? - И не дожидаясь ответа, продолжила. - Изо дня в день в столовой я готовлю завтрак, обед и ужин для угрюмых, грубых людей. Иногда они тоже веселятся, но лучше этого не видеть. После работы, в снежный буран, возвращаюсь домой и, дождавшись Ярослава, подаю ужин. Но это еще не все: посреди ночи в квартиру ломится очередной забулдыга с бутылкой водки, под тем предлогом, что, видите ли, он не может пить в одиночку! – На глазах у нее навернулись слезы и все стали ее утешать.
- А ведь завтра вечерним поездом, мы уезжаем домой! – выбрав подходящий момент, объявил я. – Как ни грустно расставаться с морем и с вами, но все ж таки придется.
- Послушайте! – вдруг оживился Ярослав, видя, что неприятная тема «страдания Катерины» ушла на второй план. – Мы можем осуществить пешую прогулку по горному ущелью прямо сейчас, а затраты – стоимость автобусных билетов!
- Каким же это образом? – недоверчиво спросила моя жена.
- С автобусной станции едем по направлению к Хосте, там высаживаемся и по живописной тропе приходим в Мацесту, а оттуда возвращаемся в Сочи.
- Мы не заблудимся? – спросил я.
- На деревьях стоят метки белой краской, да и туристические группы бродят в обоих направлениях. Ну, соглашайтесь!
Ущелье было неглубоким, солнечные блики трепетали на листьях и стволах деревьев, на валунах покрытых мхом - оно навеивало детские воспоминания о сказочных лесах, владениях ведьм и колдунов. Могучие деревья, корнями пересекающие тропу, были увиты тончайшими лианами, усеянными мелкими синими цветами с запахом фиалки. Я с радостью узнавал кусты дуба и орешника, характерных для климатической зоны моей родины, но остальные виды растений были мне неизвестны. Конечно, это не были дикие горы приэльбрусья, но и парковым ландшафтом это не назовешь, да и тропа была весьма условным понятием, если бы не метки на деревьях – мы бы заблудились. Стояла чудесная погода: поверху ущелья деревья о чем-то лепетали с легким ветром, щебетали птицы, сквозь листву просвечивало небо в нежных облаках, меняющих свои очертания, но влажность чувствовалась сильнее, чем на берегу моря. Наша «экспедиция» довольно долго была в пути, но никаких туристов мы не встретили, а на мой вопрос Ярослав бойко ответил, что сегодня сильная жара и все остались у моря.
- Как только тропинка нас выведет на гребень ущелья, - Ярослав вошел в роль проводника, - двадцать минут - и мы в Мацесте! - Выйдя из кустарника на прогалину, мы с удивлением обнаружили дощечку, привязанную к стволу дерева; надпись гласила «Проход закрыт. Осыпь», а впереди от гребня до низа ущелья шестидесяти метровой полосой действительно таилась осыпь. Гранитный щебень размером с крупную морскую гальку засыпал тропинку, отрезая нас от заветной Мацесты, а заодно и от обеда в ресторане «Каскад».
- Теперь понятно, почему нам не встретились туристы! – сказал я. – И что теперь делать?
- Да хоть бы кто информировал об этой гадости? – завопил Ярослав, опасаясь обвинений в свой адрес.
- Слушай, Ярик, тебя никто не обвиняет в сложившейся ситуации! – успокоила его моя жена. – Давайте думать, как нам быть.
- Предлагаю вернуться в Хосту, - сказал я, - хотя бы потому, что никто из нас не форсировал осыпь.
- И два часа возвращаться назад, когда до Мацесты всего двадцать минут! – Ярослав старался быть убедительным. – Давайте рискнем! И мы рискнули.
С промежутком в три метра наша глупая кавалькада кошачьим шагом, двинулась по осыпи – сначала Ярик, потом Катя, я и моя жена. Осторожно ступая, глядя под ноги и совсем забыв об окружающих красотах, мы пересекали то, о чем не имели ни малейшего представления. Затаив дыхание, наступая на предательский гравий каменного водопада, мы продвигались вперед, и вот уже наши друзья на тропе, еще немного и я, стоя на траве, радостно оглянулся на жену. Внезапно раздался шорох, словно гора вздохнула, и с диким грохотом лавина обрушилась вниз: катящиеся камни обнажили валуны, двинувшиеся вниз ущелья, сметавшие все на своем пути. В два прыжка я схватил протянутую руку жены и, увлекая ее за собой, упал на твердый грунт. Еще несколько мгновений - и словно по приказу таинственного духа горы, лавина замерла. Легкий ветер разгонял поднявшуюся пыль, по небу, как прежде, плыли облака, затихшие птицы снова защебетали, как ни в чем не бывало, а мы ошарашено глядели на застывшую лавину.
- А ведь мы могли погибнуть, - как бы очнувшись, тихо произнесла Катя.
- И никто бы нас не разыскивал, под этой грудой камней, - добавила моя жена. Больше никто не произнес ни слова до самой Мацесты.
На следующий день с утра пошел субтропический ливень, не прекращающийся ни на минуту: горы, покрытые лесами, насыщались влагой, хмурое море неприветливо катило зелено-седые волны, и по всему было видно, что это надолго. Вечером того же дня, по залитым дождем улицам, мы с женой добрались до железнодорожного вокзала и покинули гостеприимные берега Кавказа. Наши случайные знакомые, так желавшие попасть на «праздник жизни», в нашей жизни больше не встречались. Сказалось ли благотворно наше общение на их духовность, на что надеялась моя жена, - осталось неизвестным.
Не скажу, что прогулка по ущелью прояснила горизонты моего будущего, но мой биологический оптимизм – все плохое может быть только с другими - она поколебала основательно. Неплохая особенность памяти – помнить приятные моменты жизни и потихоньку стирать все мрачное, тяжелое, поэтому эта бессмысленная лавина забылась, как что-то ненужное, мимолетное, которое никогда не повторится. А как же «прогулка» по жизненному пути? Тогда я даже представить не мог, что ожидало мой «ламинарный поток» жизни! Появление СПИД, с его смертельной опасностью интимной близости; авария на Чернобыльской АЭС с миллионами онкобольных; распад советской Империи, повлекший нищету населения и войну Украины с метрополией. Сейчас «моровое поветрие» - COVID-19, и всему миру нужно «дождаться коллективного иммунитета», а пока - кто выжил, тот выжил, а кто нет…А как у нас с мировым социальным устройством общества на сей момент? Трудящиеся люди, воры, пишущие свои бизнес-планы, депутаты всех рангов и достоинств и, о Боже, вожди, владеющие миром. Есть еще загадочные «советские» люди, уверовавшие, что прошлое можно вернуть и малая толика человечества, пытающаяся «расширить горизонты будущего», сделать людей счастливыми жителями легендарной Аркадии. Они никак не могут понять, что невежество основной массы культивируется пресловутыми вождями и поэтому неискоренимо. Через средства массовой информации они прививают нужную им «эстетику бытия», а именно: «Война - это принуждение к миру», «Свобода - это сытое рабство», «Вождь - это бог». Вот эта «критическая масса» с восторгом избирает на правление государством очередного мерзавца-временщика и тупо озирается по сторонам, когда жить становится невыносимо. Потом неизбежный переход от коллективного ужаса в усталое безразличие, - важный защитный механизм человечества,- и как говаривал известный германский генерал: «Скопом умирать не страшно, даже пошутить можно!» Вот так нарушается идеал святости жизни, и горизонты будущего сворачиваются в гулкий, мрачный тоннель с ускоряющимся турбулентным течением, однонаправленность которого очевидна.
Римский император Юлий Цезарь, считающей себя властелином мира, в пределах известной ему географии, предполагал, что жизнь это бессмысленный лесной поток, несущий сучья и листья. Он был неглуп, этот Цезарь! Неужели он был прав?



Харьков, июль 2020г ЛутайГА