Владимир Пастухов. Легитимность второй свежести

04 октября 2011

«Но, между нами говоря, кто может поручиться, что через шестьдесят лет наша страна будет еще существовать…?»
Владимир Войнович. «Москва 2042 года»

Моя статья по поводу легитимности третьего срока Владимира Путина в «Новой газете» вызвала к жизни дискуссию, на которую я, честно говоря, не рассчитывал. Это заставляет меня вернуться к поставленному вопросу в ином, более развернутом и чуть-чуть менее публицистичном формате.

Многие будут сильно удивлены, но политика в данном случае меня мало интересует. Я написал бы эту статью в любом случае, кто бы ни был претендентом на «третий срок» - Путин, Медведев, Зюганов, Жириновский или еще кто-нибудь. Можно сказать, из спортивного, академического интереса…

В первую очередь, меня интересует чисто юридический аспект проблемы – а действительно ли этот трюк с «разрывом срока» совершенно законен? Потому что спор идет вовсе не о Путине, не о пределах (в данном случае – временных) его власти в России, а о принципе.

Но начну все-таки со старого анекдота.

Пришел как-то мужик осенью к барину и попросил у него в долг до весны рубль. Барин мужику рубль дал, но с условием, что тот вернет весной два, а еще барин оставил себе в залог топор (больше у мужика ничего не было). Когда мужик уже уходил, барин его остановил и сказал: «Слушай, мужик, тебе ж, наверное, тяжело будет весной два рубля отдавать?» Мужик заохал: «Да уж, барин, тяжко будет». Барин ему и предложил: «А ты сейчас один рубль отдай, тогда весной легче будет». Мужик подумал и рубль вернул: ведь действительно потом меньше отдавать придется. Идет он от барина и приговаривает: «Рубля как не было, так и нет. Топор отобрали. И еще один рубль должен остался. А все по закону!».

Именно этот анекдот я вспомнил, когда услышал, что Путин идет на «третий срок». Не надо быть правоведом, чтобы почувствовать, что во всей этой комбинации с участием «юридической фикции президента» что-то обстоит не так. Но почувствовать – это одно, а понять – совершенно другое. Сегодня вся Россия оказалась в положении мужика из приведенного выше анекдота: один президент сидит в Кремле, другой готов в него въехать, выборов как не было, так и нет. А все по Конституции!

В целом, эпопея с назначением ВРИО Президента Российской Федерации напоминает то, что юристы называют «притворной сделкой». Это когда стороны заключают одно соглашение, хотя исполнить собираются нечто совершенно другое.

Если Медведев и Путин, как теперь они об этом заявляют, заранее договорились о том, что по истечении четырехлетнего срока Путин вернется в Кремль, а Медведев добровольно уступит ему место, то выборы и все четырехлетнее правление Медведева, собственно, и являются той самой притворной сделкой.

Суть этой сделки состоит в том, чтобы при помощи изящного обмана обойти формальное препятствие, установленное российской Конституцией.

Сравнение с притворной сделкой – первое, что приходит на ум. В гражданском праве в этом случае применяются правила, регулирующие действительную сделку. То есть Путин считался бы остающимся у власти и ни на какой третий срок претендовать бы не мог. Однако категории гражданского права к конституционным отношениям неприменимы. Поэтому разбираться с законностью «третьего срока» придется, отталкиваясь от наиболее общих и фундаментальных принципов права. Задача это, безотносительно к политической стороне дела, очень непростая, и никаких очевидных, лежащих на поверхности решений у нее нет. Не только в России, но и в любой другой стране мира разобраться с этой проблемой было бы очень сложно.

Те, кого не очень волнуют путешествия по лабиринтам права, могут сразу перейти к концу статьи, не тратя свое время на юридическую казуистику. Для оставшихся со мной читателей - продолжу.

Запрет занимать должность президента два срока подряд предусмотрен 81 статьей российской Конституции. На первый взгляд, прочтение этой статьи не создает никаких проблем. Как говорила одна моя знакомая, в ней «русским по белому» написано: «Одно и то же лицо не может занимать должность президента Российской Федерации более двух сроков подряд».

Казалось бы, говорить не о чем – все абсолютно ясно и прямо вытекает из текста. Но в праве зачастую ясность как раз и оборачивается знаменитым полным туманом. За это народ юристов и не любит.

Любая норма закона подлежит толкованию при ее практическом использовании. Это связано с тем, что ни один закон не существует изолированно от других законов и общих правовых принципов. Контекст в праве определяет текст. Поэтому закон применяется не только и не столько в соответствии с его «буквой», сколько в соответствии с его «духом».

Дух закона – это его смысл, который надо извлечь из юридической нормы. Но, как только мы попробуем извлечь «смысл» из нормы об ограничении президентства двумя сроками подряд, закрепленной в статье 81 Конституции РФ, мы столкнемся с непреодолимыми препятствиями. Норма эта окажется на самом деле сотканной из внутренних противоречий.

Если подвергнуть эту норму простому логическому толкованию, то практически сразу же становится ясно, что она абсурдна. Потому что, если прочесть текст так, как он записан, то из него прямо следует, что исполнять должность Президента Российской Федерации можно пожизненно. Для этого достаточно перемежать каждые два срока пребыванием у власти другого лица (не обязательно одного и того же).

Но все-таки, эта норма была включена в конституцию с какой-то целью. Если целью действительно было закрепление возможности пожизненного нахождения у власти, то непонятно, зачем это надо было делать таким извращенным способом. Проще было бы вообще не упоминать ни о каких ограничениях, тогда и спора бы сейчас никакого не было. Тем более, что подобное ограничение встречается не так часто в мировой практике. Никто не принуждал авторов Конституции РФ вписывать в текст Конституции эту экзотику…

А так получилась сущая ерунда. В Конституцию введено жесткое ограничение сроков нахождения в должности Президента Российской Федерации, которое сформулировано таким образом, что на самом деле никого и ни в чем на практике не ограничивает. Если вернуться к тому, с чего я начал эту статью, то при подобном прочтении Конституции Владимир Путин может оставаться президентом как минимум до 2042 года, организовав еще один перерыв между 2024 и 2030 годами (дальше просто боюсь загадывать). Под этим углом зрения те, кто полагает, что Путин должен куда-то уйти в 2024 году, - большие оптимисты. В 2042 году Путину будет всего 90 лет…

Это отправная точка в толковании статьи 81 российской Конституции. Она состоит в том, что прямое, буквальное прочтение этой статьи, которое так греет душу сторонникам простых подходов, невозможно. В противном случае нам придется признать, что данная норма была специально введена в Конституцию в целях обмана, чтобы скрытно, то есть недемократически, в определенный момент (час икс) послужить обоснованием возможности пожизненного нахождения президента у власти.

При таком прочтении само включение этой нормы в Конституцию является «заговором против демократии». Но в этом случае она уже противоречит положениям пункта 1 статьи 1 главы 1 Конституции РФ, в соответствии с которым Россия является демократическим государством. При этом, в соответствии с пунктом 2 статьи 16 Конституции РФ, никакая конституционная норма не может противоречить общим принципам, которые изложены в главе 1 Конституции РФ. То есть читать статью 81-ю Конституции РФ буквально было бы попросту антиконституционным.

Если мы придем к согласию в этом самом важном, ключевом пункте, то дальше двигаться будет уже легче. Поскольку норма «о двух сроках подряд» в Конституцию РФ все-таки попала, но при этом ее буквальное прочтение является антиконституционным, то это значит лишь то, что у нее есть какой-то другой, неочевидный, скрытый смысл, который мы должны извлечь.

Помимо элементарного логического анализа, есть еще как минимум два эффективных способа, с помощью которых можно уяснить смысл правовой нормы, когда он по каким-либо причинам прямо не вытекает из текста закона. Его можно установить, выяснив, что именно имел в виду законодатель, принимая в свое время эту норму. Кроме того, смысл отдельно взятой правовой нормы всегда устанавливается в контексте общих принципов права и во взаимосвязи с другими правовыми нормами.

Внутренняя противоречивость статьи 81 Конституции РФ очевидна. С одной стороны, она ограничивает пребывание в должности Президента РФ двумя сроками. С другой, – однозначно указывает на возможность третьего срока. Если бы это было не так, то в тексте не было бы слова «подряд». А там, где есть «третий срок», неизбежно могут быть и «четвертый», и «пятый», и «шестой». Что этому может помешать, кроме возраста и революции?

Я не могу похвастаться глубоким знанием деталей конституционной дискуссии, проходившей в 1993 году. Хотя, безусловно, протоколы заседаний конституционного совещания заслуживают того, чтобы их сегодня перечитывали с лупой. Тем не менее, я могу сказать, что внутренняя противоречивость статьи 81 Конституции РФ есть отражение той политической борьбы, которой сопровождалось принятие новой российской Конституции. Эта норма стала юридическим выражением политического компромисса, и, как любой компромисс, оказалась не идеальной.

С одной стороны, главным «лоббистом», благодаря которому эта норма и оказалась в Конституции, было широкое демократическое движение, которое не успело еще к 1993 году полностью растерять свои силы и с которым всем политическим силам того времени приходилось считаться.

Эта конституционная новелла была, прежде всего, реакцией демократического движения на порочную политическую практику застоя, который не в последнюю очередь развился как следствие принципиальной невозможности смены лидера в России при его жизни, иначе как при помощи государственного переворота. Это была попытка ограничить некоторые проявления русской политической культуры при помощи «внешних», юридических инструментов (как мы сегодня видим, попытка весьма наивная).

В то же самое время, руководители демократического движения того времени были сами по себе далеко не демократичны, а, главное, совершенно не уверены в том, что им в течение долгого времени удастся сохранить за собой власть. Они полагали (были практически убеждены), что власть эта может быть утеряна в борьбе с «силами реакции», и поэтому хотели обеспечить возможность возвращения своего тогдашнего лидера Бориса Ельцина во власть еще раз для продолжения «демократических преобразований».

Таким образом, мотивы, которыми руководствовались составители Конституции, были смешанными. Общий мотив состоял именно в стремлении ограничить возможность «пожизненного» правления, причем сделать это очень жестко. Частный мотив состоял в том, чтобы в случае потери власти в борьбе с «антидемократическими» силами иметь возможность вернуть своего лидера в Кремль для продолжения преобразований. Все это, в конечном счете, и переплавилось в алогичную компромиссную формулу «не более двух сроков подряд».

Очевидно, что компромисс, о котором идет речь (между невозможностью пожизненного срока и возможностью возвращения в Кремль в третий раз «поверх» ограничения в два срока), должен был быть найден в легальном поле. Это поле очерчено базовыми конституционными принципами, которые сформулированы в главе I Конституции РФ. Чтобы понять суть компромисса, мы должны «привязать» норму о «двух сроках подряд» к этим принципам. То есть мы должны рассмотреть статью 81 во взаимосвязи с другими статьями Конституции РФ.

Выбор принципа – очевиден. Само по себе ограничение сроков пребывания одного лица у власти является протестом против политической монополии и защитой политического плюрализма, который, в свою очередь, закреплен в статье 13 Конституции РФ как гарантия «политического многообразия». В развернутом виде политический плюрализм раскрывается как поощрение политической конкуренции.

Таким образом, с моей точки зрения, «компромисс» нормы о «двух сроках подряд» должен быть изучен под углом зрения развития/ограничения политической конкуренции.

Если президент покинул свой пост по итогам открытой политической борьбы, проиграв выборы или внутрипартийные «праймериз», то он сохраняет право на «третий срок». Это своего рода политический аналог права чемпиона мира по боксу (или по шахматам – в зависимости от ситуации) на матч-реванш. Такой «третий срок» будет совершенно легитимен, потому что он не только не ограничивает политическую конкуренцию, но и свидетельствует о высоком уровне развития политической культуры и демократии, которые позволяют проигравшей стороне продолжить политическую борьбу после поражения.

Если же президент покинул свой пост добровольно, уступив свое место «преемнику» любого рода, без всякой политической борьбы, в том числе - внутри собственной партии, то никакого права на «третий срок» он иметь не может. Потому что в этом случае действиями как самого президента, так и его преемника, поле политической конкуренции резко сужается.

Если же при этом покинувший пост президента лидер сохраняет на весь период правления преемника второй по значимости пост в исполнительной власти, и при этом открыто заявляется о том, что будущая «рокировка» была оговорена с преемником заранее как условие выбора и назначения последнего, то такой «третий срок» не только не легитимен, но должен рассматриваться как издевательство над конституцией.

Таким образом, несмотря на сложность и запутанность вопроса,

конституционное право обладает достаточным инструментарием, чтобы разобраться со всеми противоречиями, отделить зерна от плевел, а также легитимный «третий срок» от нелегитимного. Все упирается в готовность и способность судебной системы России этим инструментарием воспользоваться.

Судя по гробовому молчанию, которое хранят по этому поводу высшие юридические авторитеты страны, способность эта невелика.

В этом месте я приветствую возвращение тех читателей, которые покинули меня в тот момент, когда я углубился в юридические дебри, и благодарю тех, кто нашел в себе силы пройти со мной всю дистанцию.

Самым тревожным симптомом для России является не объявление о намерении Владимира Путина еще раз участвовать в президентских выборах, а отсутствие профессиональной юридической дискуссии по этому поводу в среде специалистов по конституционному праву [1].

По сути, спор идет вовсе не о «третьем сроке», а о судьбе права в России и о его непростых отношениях с законом. Похоже, что предложение установить «диктатуру закона» было воспринято здесь чересчур буквально. Мы сегодня воочию наблюдаем, как «закон» осуществляет террор по отношению к «праву».

Казус «третьего срока» Путина, который выглядит как издевка над юридической культурой и юридической традицией, является лишь частным случаем, отражающим общую тенденцию.

Дух права изгоняется из законов, в том числе, конституционных. А без него эти законы превращаются в пустые матрицы, которые можно заполнить каким угодно содержанием. Под предлогом борьбы за верховенство «буквы» закон превращают в то самое «дышло», которое «как повернешь, туда и вышло». Закон, оторванный от права, становится оправданием любого произвола. В России никогда так тщательно не соблюдалась буква закона, как в годы сталинских репрессий…

Закончить этот обзор я хотел бы цитатой из речи об основаниях права понтифика Бенедикта XVI, прочитанной в здании Рейхстага в Берлине за два дня до того, как в Москве была сделана заявка на «третий срок» Владимира Путина:

«Мы видели, как власть отделяется от права, как она начинает противостоять ему и крушить его, превращая государство в инструмент уничтожения права, — в высоко организованную банду разбойников, несущую угрозу всему миру и влекущую этот мир к краю пропасти. Служить праву и бороться против засилья неправого есть и будет фундаментальной задачей политика. В определенный момент истории, когда человек обретает прежде немыслимую власть, эта задача обретает первостепенную важность».

Служит ли «третий срок» Владимира Путина праву? Вот в чем главный вопрос…

Примечания
1. Я надеюсь, что эта статья спровоцирует дискуссию в рамках проекта конституционного мониторинга, осуществляемого сегодня под эгидой Института права и публичной политики, основной целью которого является подготовка доклада с оценкой перспектив российского конституционализма в преддверии двадцатилетия Российской Конституции.

2. Я приношу благодарность редакции «Русского журнала», которая позволила ознакомиться с речью Папы Бенедикта XVI в переводе.