Волки

Вадим Сыромясский
Волки
Новелла

Бог, провидение, если угодно, стечение обстоятельств дают нам шанс. И то, как мы им воспользуемся, целиком зависит от нас и только от нас.

У тетки Эмилии вернулся с войны приемный сын. Жарким июльским днем сорок пятого года он потихоньку открыл калитку, прошел на середину двора и остановился в ожидании, что кто-то появится на крыльце. Находящаяся в кухне мать почувствовала какое-то внутреннее беспокойство и без определенной цели направилась к выходу во двор. Увидев солдата в форме с вещмешком за плечами, она судорожно схватилась за косяк двери, и голосом смертельно раненого человека произнесла:
-Боже праведный! В своем ли я уме? Мой сын живой! Сева, откуда ты? Какими судьбами?
Он смущенно заулыбался своей белозубой такой родной для матери улыбкой и бросился к двери, чтобы поддержать и заключить в объятия свою мать.
Драма этой встречи объяснялась тем, что солдат возвратился домой, как говорится, с того света. Двумя месяцами ранее мать получила на своего сына похоронку, в которой сообщалось, что он погиб смертью храбрых в бою за освобождение от фашизма территории Румынии. С письмом в конверте находился окровавленный комсомольский билет.
Горячо любимого сына и героя, как полагается, оплакали, и траур надолго поселился в доме, где уже были и другие потери в этой жестокой войне.
Но судьбе было угодно отдохнуть на этой семье. И вот теперь живой и невредимый, умытый, накормленный и ангельски обласканный взглядами своих родных солдат сидел в старом отцовском кресле и повествовал о своей необычной солдатской одиссее.

На войне как на войне. Командование спланировало прорыв на узком участке фронта путем рукопашной атаки противника. По существующей традиции идущие в непосредственную схватку с врагом сдали документы и мелкий личный реквизит ротному писарю. Реализуя фактор внезапности, атаку начали на рассвете. Обреченный на поражение зверь отчаянно огрызался и множил бессмысленные уже потери и для себя, и для других. После того, как был подавлен передовой заслон противника, разгорелся жаркий бой. Гремел железный речитатив пулеметных и автоматных очередей, бухали разрывы ручных гранат, протяжно свистели летящие с обеих сторон мины, и рвали барабанные перепонки людей волны возмущения воздушной среды при их взрыве. Массу разъяренных вооруженных людей окутала туча едкого сизого порохового дыма. Потрясенные внезапностью нападения минометные расчеты противника методически крошили своими минами собственную землю, с которой уже ушли атакующие подразделения. Одна из этих мин поразила несчастного писаря, разнесла его в клочья и разметала по полю содержимое его почтовой сумки.
Морально настроенный на отступление в этой фазе войны противник энергично откатился на новые рубежи, оставив территорию, необходимую наступающим для дальнейшего развития операции. Но, отходя, он сумел отрезать выступающий клин наступающих и захватить в плен двадцать два наших бойца. Среди них был и наш слуга покорный.
После завершения боя похоронная команда собрала останки погибших и разбросанные по полю документы. Через определенное время командование разослало похоронные извещения на погибших и пропавших без вести, документы которых убедительно свидетельствовали об их участи.
Попавших в плен к румынам солдат отправили в лагерь военнопленных вглубь территории. Утром следующего дня к лагерю подъехал крытый фургон. Вышел человек в штатском.
В сопровождении начальника лагеря он отобрал полтора десятка физически крепких пленных, которых с вооруженной охраной разместили в фургоне. Визитер передал полковнику пачку ассигнаций и отбыл в западном направлении. Это был крупный румынский кукурузный магнат, который решил в это смутное для его страны время поживиться дешевой рабочей силой.
Пленных доставили к постройкам на краю кукурузного поля. На подводе подвезли лопаты и другую ручную землеройную технику. “Будем рыть себе могилу”, – решили пленники. Но все обстояло проще. Невзирая на незавидные перспективы ввязавшейся в военную авантюру страны, бизнес думал о будущем. Плененные граждане великого государства должны были вырыть большую силосную яму. К вечеру эта внушительная яма была готова, и основную часть бригады отправили обратно в лагерь. А троих пленников оставили для выполнения тяжелых сельскохозяйственных работ. Под конвоем ночного сторожа их препроводили на ночлег в темный и сырой подвал. По ночам этот страж будет шаркать ногами, бормотать воинственные речитативы и постукивать посохом, демонстрируя узникам, что охрана не дремлет. Он же будет доставлять в конце рабочего дня баланду из кукурузной крупы и воду.
Надсмотрщики были немилосердны и заставляли работать до изнеможения. Но ребята жили надеждой. Фронт неумолимо приближался. Стали слышны дальние отзвуки артиллерийской канонады. Ночами слышался натужный гул, характерный для наших бомбардировщиков. И вот, наконец, в одно прекрасное утро не лязгнул, как обычно, запор их темницы. Снаружи доносился шум и гам, отрывистые команды, гул моторов, хлопанье дверей автомобилей и глухие удары загружаемых предметов. И вдруг – полная тишина.
- Нас забыли расстрелять, – авторитетно предположил одессит Гена.
И потянулись тяжкие часы полной изоляции от окружающего мира при отсутствии света, пищи и воды. Как и все остальное, время относительно. В неволе оно значительно длиннее, чем на свободе. По интуитивным оценкам увлекающегося до войны наукой Всеволода шли вторые сутки, как они ничего не ели, не пили, не слышали внешнего мира. Так жестоко и глупо пропадать в расцвете сил было страшно обидно. Не сговариваясь, они ложками и кружками начали разбирать облицовку “в полкирпича” подвала. Когда это удалось, голыми руками, кружками и черепками от разбитого кувшина с водой стали выбирать землю, прокладывая туннель на волю. Через время, которое не поддается измерению, увидели просвет.
Уходить решили короткими перебежками к видневшемуся вдали лесу и далее – на звук канонады. В лесу неформальным лидером и командиром был признан Всеволод, в памяти которого были свежи знания и впечатления, полученные им в детстве от походов с отцом на охоту в тайгу. Он объяснял товарищам, какие дары леса пригодны в пищу, как с помощью деревьев ориентироваться по частям света и времени дня, как меняется растительность по мере углубления в лес, какие обитатели леса могут представлять опасность для человека. В данном лесу они опасались встречи с волком или медведем. Судя по частым встречам во время передвижения по этой стране гастролеров с ручными медведями, косолапые здесь водились. Чтобы обезопасить себя во время рейда по лесу беглецы выбрали из бурелома крепкие колья, и в таком угрожающем виде двигались к намеченной цели. При этом они старались не удаляться от южной границы леса, вдоль которой пролегала трасса, по которой противник отводил свои войска.
Чтобы не заблудиться и восстановить силы, решили ночевать в лесу. Когда начались сумерки, выбрали достаточно обширную поляну и посредине соорудили из валежника круговой защитный вал. Внутри оборудовали спальные места.
Условились дежурить ориентировочно по два часа. Первым принял вахту Всеволод. Измученные и изнуренные соратники быстро уснули. Бледно светила ущербная луна. Лес погрузился в ночную дрему, полную таинственного молчания, прерываемого шорохами, потрескиванием, затаенным дыханием и вздохами. Обостренным восприятием сигналов леса, каким-то внутренним чутьем дозорный чувствовал присутствие кого-то постороннего и ожидал его появления. И тот не заставил себя ждать. Что-то осторожно передвинулось, едва слышно хрустнула сухая ветка. И в просвете между деревом и кустом орешника появилась морда зверя. Матерый откормленный волк застыл в живописной позе. Осторожно поднятая передняя лапа, поднятая голова с настороженно торчащими ушами. Мерцающий жестокий взгляд маленьких глубоко посаженых глаз. Этим немигающим гипнотическим взглядом он понуждал жертву к паническому бегству, при котором он ее и завалит. Понимая это, человек в свою очередь мобилизовал волю, замер и, не отводя своего взгляда, смотрел прямо в глаза зверю. Всеволод медленно поднялся и взял в правую руку заостренный кол. Затем он протянул левую руку и захватил палицу спящего товарища. У него созрел план метнуть кол в голову волка, когда он приблизится, а затем продолжить борьбу с помощью палицы. Зверь ощутил противостояние и отступил за кустарник.
Через небольшой промежуток времени волк появился правее на том же расстоянии и отыграл ту же сцену. Таким же образом он появлялся еще несколько раз, и каждый раз не решался на агрессию. Наконец, он, очевидно, понял бесперспективность своей акции и растворился во тьме ночной.
Дежурный выдержал довольно длительную паузу и, убедившись, что опасность миновала, разбудил сменщика. Он ему сообщил: “Тут к тебе приходил один волк, но мне жаль было тебя будить. Наблюдай внимательно за краями поляны. Если гость вернется, обязательно меня разбуди”.
Утром беглецы услышали со стороны дороги гул тяжелой техники. Это наши войска перемещались на территорию, которую им уступал противник без боя. Выждав, они вышли на дорогу, и отдались во власть военного патруля, назвав номер своей части и фамилию командира. Командир, увидев жалкий вид этих лесных братьев, не стал сомневаться в истинности их рассказа, и без формальностей принял их в строй. Хотя свое кратковременное пребывание во вражеском плену они еще в лесу решили не афишировать.
Подробно рассказывая родным о своих приключениях, солдат дал себе зарок больше никогда и никому не сообщать о своем кратковременном пребывании в плену. Это помогло ему в будущем избежать больших неприятностей, которые имели иные от общения с волками из контрразведки и госбезопасности.
Несмотря на послевоенную нужду, пребывание в родном доме было прекраснее любого одесского санатория. Через неделю отдыха и неги демобилизованный солдат отправился в Одессу, где он собирался продолжить прерванную войной учебу и работу на своем заводе “Кинап”.
Вскоре он еще раз вернется к родным, чтобы познакомить их со своей довоенной подругой, а теперь законной женой. По молодости и беспечности они несколько отвлекутся от суровой прозы жизни и введут мать в неподъемные долги. Опомнившись, будут искать выход из долговой ямы. Однажды Всеволод встретит в городе своего школьного товарища, и тот расскажет захватывающую историю, как они с женой закупили оптом самодельных конфет и потом их поштучно очень выгодно продали в деревне на базаре.
Для финансирования этого бизнес-плана мать еще раз влезет в долг под проценты. Они закупят у местных умельцев целый вещмешок великолепных на вид сахарно-мучных палочек и спиралей и совершат поход в село Малосоленое.
Они вышли из дому в два часа ночи с таким расчетом, чтобы ранним утром попасть на сельский рынок. Шагать предстояло около пятнадцати километров. Вышли на темную как будто вымершую центральную улицу. Ни зги, ни звука, никаких признаков жизни. Мрачно насупившись с темными глазницами окон и покосившимися крышами, стояли одноэтажные частные дома. Темной громадой высился раздробленный снарядами когда-то самый большой в городе дом военнослужащих. Справа белел обгоревший остов родной школы. Чудом сохранившийся геодезический знак, установленный еще при Екатерине, напоминал, что улица скоро упрется в реку Мертвовод. В жаркое лето эта река пересыхала, откуда ее название.
Приняв влево, они спустились к воде. Между уцелевшими нарядными домами старого города дорога сбегала к понтонному мосту. С одной стороны замерли бесконечные заросли камыша, с другой угадывался силуэт разрушенного каменного городского моста. Вблизи от перехода из воды торчал огромный железный нос затонувшей баржи. Путники вступили на понтоны, и их сердца сжались от гула железных емкостей и ужасного скрипа их креплений. Эти звуки разбудили собак в близлежащих дворах, которые звонко и беззлобно объявили тревогу. Их следом поддержали соратники во дворах и огородах, прилепившихся вдоль всего склона горы. Оратория достигала высшей точки, затем затихала где-то за пределом пространства, чтобы повториться вновь.
- Страшно, – сказала женщина.
- Бывает хуже, – ответил спутник и ободряюще засмеялся.
Преодолев мост, они поднялись в гору, и вышли на Николаевский шлях. Хрустел щебень под ногами. Слева тянулся ряд глинобитных домов и таких же заборов. Справа зияло безграничное темное пространство прибрежных плавней реки Южный Буг. Где-то далеко внизу мерцало пламя костра. То ли рыбаки праздновали удачу, то ли разбойники бражничали и делили добычу.
Впереди слева к трассе примыкала проселочная дорога, которая вела к цели – селу Малосоленое. Справа к дороге подходил степной лес, прямо по курсу угадывались очертания церкви и сельской школы (между ними рынок). Слева чернело убранное поле индивидуальных огородов и далее плетеные тыны крестьянских подворий.
Через короткое время, как они стали идти вдоль кромки леса, Валентина с тревогой объявила:
- Сева, у меня такое ощущение, что за нами кто-то идет.
- Сон разума рождает чудовищ, – пошутил спутник и одновременно мобилизовал свое внимание.
Почти одновременно они оглянулись и увидели, что за ними вслед по кромке леса бежит большой облезлый волк, нагнув голову к земле. А за ним, мотая головой из стороны в сторону, как бы безучастно следует подруга, более миниатюрная и ухоженная.
- Валюха, не робей! Возьми меня крепко под руку. Я читал у Брема, что хищники на стадо не нападают. Они его гонят, пока не отобьют ослабевшую особь. Такова природа – слабых и отставших съедают. Старайся смело смотреть волку прямо в глаза.
-Хорошо, – побелевшими губами прошептала молодая жена.
Он прибавил шаг, еще крепче прижал ее руку к себе, и при этом слышал, как отчаянно, толчками, бьется кровь в ее жилах. Волчье семейство на какое-то время скрылось из вида. Но потом появилось вновь. Теперь уже впереди в позе терпеливого ожидания. Всеволод увидел прямо перед собой уже знакомые ему жестокие глаза хищника. Но эти были другие. В отличие от тех, румынских, это были глаза загнанного голодного животного, дрожащего в предвкушении поживы.
- Валя, потихоньку сворачиваем на поле и держим курс на крайнюю хату. Умоляю тебя, мобилизуйся и старайся не споткнуться.
Они перешли дорогу и бочком начали двигаться в намеченном направлении. Животные замерли в недоумении, посидели и затем осторожно перешли дорогу и медленно начали двигаться по полю. Столь необходимый разрыв в расстоянии был в пользу беглецов!
Они достигли забора, прислонились к нему спинами и лихорадочно соображали, что делать дальше. Волки приблизились на критическое расстояние, остановились и с горящими глазами, очевидно, тоже решали дилемму последней схватки.
- Валя, смотри волку в глаза. Я сейчас ногой подгребу траву к забору и попытаюсь зажигалкой ее зажечь. Но прежде ты делаешь сальто. Прижимайся крепко поясницей к кромке забора. Потом я схвачу тебя за ноги и рывком переброшу через тын. Когда встанешь на ноги, пригибайся и беги к дверям хаты.
Он удачно выполнил задуманный финт и через мгновение щелкнул зажигалкой, которая по невероятному велению судьбы зажглась с первого раза. Волк дернулся, но, увидев пламя, остановился. Теперь нагибаться, чтобы зажечь траву, было очень рискованно. Поэтому Сева водил перед лицом горящую зажигалку, которая вот-вот должна была потухнуть. К счастью раздался душераздирающий крик хозяина, который бежал к тыну с вилами. Волк нехотя попятился, а человек, пользуясь моментом, метнулся через забор.
- Ну, што, перелякався? Голодуха. Она, брат, и людину и животину робить зверем.
Они зашли в дом, где женщины зажгли керосиновую лампу и хлопотали у печи на предмет чаю. Познакомились. Хозяйка старалась привести в порядок Валентину, которую била нервная дрожь. Сева рассказывал о цели их путешествия.
Сели пить чай с листьями смородины. Гости щедро угощали фальсифицированными кондитерскими изделиями. Раскрасневшийся от чая хозяин ударился в воспоминания:
- Оце як булы мы такими же молодыми, моя дуже любила сладощи. Так я таскав ей пакетики с конфетами “Сливочная помадка”. Дуже добри булы конфеты.
Поутру гости заторопились на рынок и тепло прощались со своими спасителями. Хозяин пожелал удачи и добавил:
- На многое не надейтесь. У людей нема грошей на хлеб.
Предсказание сбылось. Самые отчаянные покупатели брали не больше двух-трех конфет в руки. Так что к вечеру домой вернулась добрая половина товара. До самого своего отъезда в Одессу они лакомились этими великолепными конфетами и со здоровым юмором вспоминали свое незавидное положение в ту незабываемую ночь. Молодость!