Он любил её больше ангелов

ДАВНЫМ-ДАВНО ДОКАЗАНО, ЧТО БЫТЬ МУЗОЙ ВЕЛИКОГО ПОЭТА - ЗАНЯТИЕ НЕБЛАГОДАРНОЕ, А ПОРОЙ И ОПАСНОЕ. МАЛО ЛИ ЧТО ВЗБРЕДЕТ В ГОЛОВУ ГЕНИЮ? ТО ОН ВЫЗОВЕТ СОПЕРНИКА НА ДУЭЛЬ, ТО ПУСТИТ СЕБЕ ПУЛЮ В ЛОБ...
Нобелевский лауреат Иосиф Бродский, которому в этом году исполнилось бы 70 лет, по части сердечных дел то же не был исключением, хотя и умер своей смертью. Однако он обошел всех собратьев по перу по числу посвящений одной-единственной женщине - загадочной "М.Б."
О юной художнице Марине Басмановой Анна Ахматова как-то задумчиво сказала: "Тоненькая, умная и как несет свою красоту! И никакой косметики. Одна холодная вода!" И действительно, в этой девушке всегда было что-то таинственное и величавое, присущее только водной стихии. Что-то, что ее тезка Марина Цветаева в свое время тонко подметила: "Кто создан из камня, кто создан из глины, а я серебрюсь и сверкаю! Мне дело - измена, мне имя -Марина, я - бренная пена морская".
Марина Басманова родилась и выросла в Ленинграде. Ее отец, Павел Басманов, был известным художником, учеником самого Петрова-Водкина. Так что любовь к живописи передалась девушке по на следству. Когда она, будучи начина ющим художником-иллюстратором, заходила в Эрмитаж полюбоваться на полотна великих мастеров, многие посетители-мужчины невольно оборачивались ей вслед. Высокая и стройная, с высоким лбом, темно-каштановыми волосами до плеч и зелеными глазами, она сама казалась сошедшей с одной из картин эпохи Возрождения.
Недостатка в поклонниках у молодой художницы не было, но она не торопилась расставаться со своей свободой. По свидетельству друзей, хорошо знавших Басманову, она отличалась от своих сверстниц еще одной чертой - любовью ко всему таинственному и загадочному. Так, она даже изобрела свой личный шифр, чтобы вести дневник. А на стене в ее комнате этими же кодовыми знаками был начертан необычный девиз: "Быть, а не казаться". Почему она выбрала именно его, никто не знал. Пройдут годы, и одна из близких друзей Бродского, писательница Людмила Штерн, в своей книге "Бродский: Ося, Иосиф, Joseph" будет вспоминать о Басмановой так: "Она казалась очень застенчивой. Не блистала остроумием и не участвовала в словесных пикировках, когда мы друг о друга точили языки. Бывало, за целый вечер и слова не молвит, и рта не раскроет". Кто знает, возможно, как раз это умение слушать, а не говорить и подкупило будущего Нобелевского лауреата по литературе?..
Иосиф Бродский и Марина Басмановa впервые встретились в 1962 году на вечеринке в квартире будущего известного композитора Бориса Тищенко. Поэту еще не было и 22 лет, Марина двумя годами его старше. Это была любовь с первого взгляда. С того дня они уже не расставались. Гуляли по городу, взявшись за руки, заходили погреться в подъезды старых домов Петроградской Стороны, целовались как одержимые и снова шли, счастливые, куда глаза глядят. Бродский читал ей свои новые стихи, а Марина часами могла рассказывать ему о живописи, водила по музеям и выставкам. Окружающие единодушно сходились во мнении, что они на редкость дополняют друг друга: порывистый, страстный Бродский и спокойная ,рассудительная Басманова. Огонь и вода. Луна и солнце. Любила ли Басманова Бродского с тем же пылом, что он ее? Трудно сказать. Что до него, то он ее просто боготворил! Но не все было гладко уже тогда. Ни отец Басмановой, ни родители Бродского не одобряли их отношения. А главное - сама Басманова не хотела выходить замуж. Влюбленные часто ссорились и то и дело "рас- ставались навсегда". После таких размолвок Иосиф впадал в жесточайшую депрессию. Нередко он заходил к своим друзьям Штернам мрачный, как сфинкс, со свежими окровавленными бинтами на запястьях и молча курил на кухне сигареты одна за другой. Людмила Штерн очень боялась, как бы впечатлительный поэт и вправду не наложил на себя руки. Поэтому, когда в очередной раз Бродский заявился к ним с перебинтованными руками, Виктор Штерн сказал ему напрямик: "Слушай, Ося, кончай ты, это... людей пугать. Если когда-нибудь в самом деле решишь покончить с собой, попроси меня объяснить, как это делается". Бродский совету внял, больше "не пугал", но легче от этого никому не стало.
Увы, в этой истории не обошлось без банального любовного треугольника. В начале 60-х годов Бродский тесно дружил с Анатолием Найманом, Евгением Рейном и Дмитрием Бобышевым (все входили в ближайший круг Анны Ахматовой, но Бродского она отмечала более других и прочила ему большую поэтическую славу). Поэтому, когда накануне нового, 1964 года Бродский скрывался от милиции в Москве, опасаясь быть арестованным за тунеядство, он поручил во время своего отсутствия заботиться о Марине Дмитрию Бобышеву. Казалось, ничто не предвещало беды. Дмитрий привез Марину к своим друзьям на дачу в Зеленогорск и представил как "девушку Бродского". Вся компания встретила ее радушно, но поскольку скромная Марина весь вечер просидела молча, лишь изредка загадочно улыбаясь, о ней быстро забыли и веселились кто во что горазд. Что произошло потом, толком не знает никто: то ли страдая от недостатка внимания, то ли испытывая давнюю симпатию к красавцу Бобышеву (писавшему к тому же недурные стихи и уже печатавшемуся в самиздатовском журнале Александра Гинзбурга "Синтаксис"), но тихоня Марина провела эту ночь с ним. А утром еще подожгла занавески в его комнате, перебудив весь дом наивным криком: "Посмотрите, как красиво горят!" Разумеется, все друзья Бродского тут же объявили Бобышеву бойкот за такое явное предательство друга. Тот поспешил с дачи съехать, но в свое оправдание заявил: дескать, не виноватый я, она сама пришла, а когда он заикнулся, что Бродский считает ее своей невестой, она сказала, как отрезала: "Я себя его невестой не считаю, а что он думает - это его дело"... Когда до Бродского дошли слухи об измене Марины, он сорвался в Ленинград, наплевав на все. Пройдут годы, и он будет вспоминать об этом так: "Мне было все равно - повяжут там меня или нет. И весь суд потом - это была ерунда по сравнению с тем, что случилось с Мариной". Сразу с вокзала он помчался к Бобышеву, где произошло тяжелое объяснение, сделавшее друзей врагами на всю оставшуюся жизнь. Затем он направился к дому Марины, но она не открыла ему дверь. А спустя несколько дней Бродского арестовали прямо на улице. Его положили в психиатрическую больницу для "судебной экспертизы". Марина носила ему туда передачи. Затем состоялся знаменитый процесс, который закончился для Бродского ссылкой на три года в Архангельскую область. Позже, уже живя в Америке, он откровенно признавался все той же Людмиле Штерн: "Это было настолько менее важно, чем история с Мариной. Все мои душевные силы ушли на то, чтобы справиться с этим несчастьем".
В деревне Норенская Архангельской области Бродский напишет свои лучшие стихи. Чего стоят одни названия! "Песни счастливой зимы", "Ломтик мелового месяца", "Из английских свадебных песен". И снова благодаря Марине, которая приезжала к нему и подолгу жила в очень скромных условиях,он был готов все простить ей, только бы эта сказка не кончалась, только бы они были вместе. Но... приехал Бобышев, и Басманова уехала с ним. А потом вернулась. И так несколько раз. Бродский страдал, метался по пустому дому, но ничего не мог изменить: свою лю -бовь, как родину или родителей, не выбирают. В череде этих встреч и прощаний в 1968 году у Басмановой и Бродского родился сын Андрей. Поэт надеялся, что теперь-то уж Марина согласится официально оформить отношения, но она была непреклонна. Над Бродским сгущались тучи: люди из органов недвусмысленно советовали ему уехать на Запад. Он до последнего надеялся, что эмигрируют они вместе: он, она и сын...
Бродский уехал один. Но любовный треугольник распался совершенно неожиданно: удивительная Марина рассталась и с Дмитрием Бобышевым, предпочтя воспитывать сына Бродского в одиночестве.Вскоре и Бобышев эмигрировал в США, где и по сей день благополучно преподает русскую литературу в Иллинойском университете. Сердечная рана Бродского долго не заживала. Причем, и в прямом, и в переносном смысле: инфаркты преследовали его один за другим. Еще не один год он продолжал посвящать стихи Марине. Словно в отместку за ее измену он менял женщин как перчатки, не уставая повторять, что никогда в жизни не сможет ни с кем ужиться под одной крышей, кроме как со своим любимым котом Миссисипи.
После разрыва с Басмановой он на глазах превратился в откровенного циника и больше не верил в любовь. Так, в своем эссе "Посвящается позвоночнику", описывая мексиканский конгресс поэтов, Иосиф Бродский называет свою красивую спутницу не иначе как "моя шведская вещь". А в ответ на неоднократные настойчивые предложения друзей приехать в Ленинград по турпутевке "посидеть-пообщаться-вспомнить молодость" он неизменно отвечал отказом, мрачно цедя сквозь зубы: "Нет, на место любви не возвращаются!"
Однако все изменилось, когда однажды на лекции в Сорбонне Бродский увидел среди своих студентов-славистов Марию Соццани. Красавица-итальянка русского происхождения была моложе поэта на тридцать лет и... безумно напоминала Марину Басманову в юности. В 1991 году они поженились. Мария стала не только любящей женой, но и верным другом и помощницей во всех литературно-издательских делах. Через год у них родилась прелестная дочка - Анна-Александра-Мария Бродская.
Близкие друзья поэта в один голос утверждали, что пять лет брака с Марией стали для него счастливее, чем все предшествующие годы вместе взятые. С начала 90-х годов Бродский уже не посвящает стихов Басмановой. Более того, отомстит ей с той изощренной же стокостью, на которую способен лишь поэт, - талантливыми и злыми стихами:
"Четверть века назад ты питала пристрастье к лю-ля и к финикам,
Рисовала тушью в блокноте, немножко пела, развлекалась со мной;
Но потом сошлась с инженером-химиком
И, судя по письмам, чудовищно поглупела вдруг.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
На панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною чередой;
И я рад, что на свете есть расстоянья более немыслимые чем между тобой и мной.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
Ничего уже больше не связано; ни кто их не уничтожал,
Но забыть одну жизнь человеку нужна, как минимум, еще одна жизнь.
И я эту долю прожил..."
И хотя посвящение "М.Б." здесь уже не стояло, посвященным в эту историю все было ясно. Прочитав стихотворение, Людмила Штерн написала Иосифу гневное письмо: "Жозеф, прости или прокляни, но не могу молчать. О чем ты возвестил миру этим стихотворением? Что, наконец, разлюбил МБ и освободился четверть века спустя от ее чар? Что излечился от "хронической болезни"? И в честь этого события врезал ей в солнечное сплетение? Зачем было независимому, "вольному сыну эфира" плевать через океан в лицо женщине, которую он любил "больше ангелов и Самого"?
Бродский промолчал... Но незадолго до смерти он почему-то перепосвятил Марине Басмановой все стихи, посвященные за всю жизнь разным женщинам. Собрав их в книгу "Новые стансы к Августе", Бродский напишет об этом просто и лаконично: "Это сборник стихов за двадцать лет с одним, более или менее, адресатом. А до известной степени это главное дело мо ей жизни".
Его больное сердце внезапно остановилось 28 января 1996 года, но он "на Васильевский остров не пришел умирать", - согласно воле поэта его похоронили на Сан-Микеле, "острове мертвых", близ Венеции, рядом со Стравинским и Дягилевым. Марина Павловна Басманова и сегодня живет в Петербурге. Но хранит молчание: мемуаров не пишет, журналистов не жалует и никогда не жаловала, фотографий ее не найти... Как-либо комментировать свои отношения с Бродским она отказывается. Что ж, любовь - это только для двоих. Даже если Он - великий поэт современности, а Она - его единственная Муза...