Герой Советского Союза Семенов А.Ф.

Семенов Александр Фёдорович родился 7.04.12 г. в деревне Заболотье Калининской области, в семье крестьянина. Русский. Закончил семилетку и школу фабрично-заводского ученичества. Работал на фабрике «Пролетарская мануфактура». Был ремонтировщиком, затем сменным мастером. В 1932 г. поступил в Московский институт физкультуры.
В 1933 г. призван в ряды РККА. Окончил Роганскую военную школу пилотов в г. Харькове.
С 1936 г. служил младшим летчиком в 107-й истребительной эскадрилье 83-й истребительной авиабригады Белорусского военного округа.
Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 14.12.37 по 15.08.38 гг. Боевой налет - 20 ч. Сбил 3 самолета лично и 1 в группе. Был награжден орденом Красного Знамени (14.11.38).
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Хорошо помню осень 1937 года. Газеты заполнены сообщениями о событиях на далеком Пиренейском полуострове. О героическом сопротивлении фашизму трудового народа Испании вещает радио. На заводах и фабриках, в колхозах и воинских частях бушуют митинги солидарности с защитниками Испанской республики. В ноябре на Красной площади состоялся грандиозный парад войск.
На мою долю выпала честь представлять здесь вместе с другими летчиками истребительную авиабригаду. Из Москвы вернулся с благодарностью и сразу же был вызван в кабинет командира бригады. Там оказалась комиссия по отбору добровольцев в Испанию.
Наблюдая за невозмутимыми лицами членов комиссии, я заволновался: вдруг забракуют? А собственно, по какой причине? На истребителе И-16 я налетал почти двести часов. По стрельбам оценки хорошие и отличные. Взысканий в послужном списке не значится. Обо всем этом я написал в рапорте на имя командира бригады...
- Будем рекомендовать вас, - сказал председатель комиссии.
И вот мы, пять летчиков-истребителей - Василий Лисин[1], Сергей Плясов[2], Иван Сухорученко[3], Владимир Сухорябов[4] и я, - на борту теплохода, отплывающего из Ленинграда во Францию. Все в гражданской одежде, с необременительным дорожным скарбом.
Прощальный гудок, последние напутствия провожающих, и теплоход покидает порт.
В пути познакомились с испанскими летчиками, проходившими обучение в СССР и возвращавшимися теперь на родину. Энергичные и общительные, они много рассказывали о своей стране, свободолюбивом и мужественном испанском народе.
Во французский порт Гавр мы прибыли с опозданием на несколько дней: немецкие власти не пропустили теплоход через Кильский канал. В столицу Франции нас доставили на автобусе… Из Парижа выехали поездом на юг. Миновали Тулузу. Прибыли в небольшой городок Порт-Бу, на побережье Средиземного моря. Здесь - короткий пограничный досмотр, проверка документов, и мы в Испании.
Опять - поезд. То и дело ныряя в туннели Пиренейских гор, он быстро домчал нас до Барселоны. И все же в пути с помощью переводчика мы успели вдоволь наговориться с пассажирами. Смуглые, черноволосые, добродушные люди, узнав, что мы из Советского Союза, проявили к нам истинно братское отношение.
Конечный пункт нашего пути - Валенсия. Туда мы добрались на легковых автомобилях. Удивительно выглядел этот средиземноморский город. Неповторимый облик придавали ему купола, покрытые цветной майоликой. Декабрь, по нашим представлениям, - месяц жгучих морозов, а здесь зимы и в помине нет. Двадцатиградусная теплынь, свежая зелень деревьев и кустарников, повсюду - цветы. Сады красуются апельсиновыми, мандариновыми и лимонными плодами, которые раньше нам доводилось видеть лишь на прилавках магазинов. Кстати замечу, что под густыми кронами цитрусовых мы в дальнейшем частенько располагали свои самолеты.
Кроме нашей пятерки сюда приехало еще несколько групп советских летчиков-добровольцев. Всех нас собрали вместе, и перед нами появились советник командующего ВВС республиканской Испании Е.С. Птухин, советник Комиссариата ВВС Ф.А. Агальцов, командир группы истребительной авиации И.Т. Еременко. Они рассказали об обстановке на фронтах, познакомили со здешними особенностями боевых действий авиации.
Это было время наибольших надежд на окончательную победу над франкистами и иностранными интервентами в Испании. Вторая половина 1937 года и теперь характеризуется историками как период консолидации сил республики, когда явственно обнаружились симптомы постепенного преодоления раскола в рядах испанского пролетариата. Еще в августе была опубликована программа совместных действий социалистической и коммунистической партий. Широкое применение этой программы на практике повлекло за собой укрепление союза между рабочим классом и крестьянством, довольно эффективное разрешение некоторых национально-правовых проблем, повысилась боеспособность Народной армии. От милицейской системы она пришла к регулярным частям с единым командованием. Начал функционировать Генеральный штаб, упрочился институт военных комиссаров.
Ярким свидетельством возросшей зрелости Народной армии являлся, в частности, предпринятый ею 17 декабря упреждающий удар на Арагонском фронте под Теруэлем, где противник сосредоточил до 50 тысяч человек пехоты и 150 артиллерийских батарей. Штурм Теруэля, успешно завершенный к 22 декабря, достаточно убедительно показал, что Народная армия научилась уже не только обороняться, но и наступать.
Заметные перемены к лучшему наблюдались и в работе военной промышленности. Стали производиться даже отечественные самолеты - по два-три ежедневно. Этим, однако, далеко не обеспечивалось сбалансирование сил в воздухе.
Авиация мятежников и интервентов по численности все еще во много раз превосходила республиканскую. Основу самолетного парка противника составляли немецкие бомбардировщики «хейнкели» и «юнкерсы», истребители Хе-51, Ме-109, а также итальянские «фиаты». Используя численное превосходство, вражеская авиация наносила массированные удары по наземным войскам и объектам, господствовала в испанском небе. В этих условиях от республиканских летчиков требовались, конечно, исключительное физическое напряжение, стойкость и мужество.
Военно-воздушные силы республики состояли из отдельных эскадрилий - бомбардировочных, истребительных и штурмовых. В каждой эскадрилье по двенадцать - пятнадцать летчиков. На вооружении состояли главным образом советские самолеты; истребители И-16 (испанцы называли их «моска», что в переводе на русский означает «мушка»), И-15 («чатос» - «курносые»), бомбардировщики СБ и штурмовики ССС, Р-Зет.
Нашу группу направили в эскадрилью А.И. Гусева (ныне генерал-майор авиации, Герой Советского Союза). О Гусеве уже тогда шла слава как о решительном и опытном командире, смелом и инициативном летчике. Рослый, энергичный, веселый, он как-то сразу завоевывал симпатии всех, кому доводилось с ним встречаться...
Меня назначили в звено И.А. Панфилова[5] вместо вышедшего из строя Виктора Годунова[6] (ныне генерал-майор авиации). В воздушном бою он был тяжело ранен в руку, но сумел дотянуть до аэродрома и благополучно произвести посадку...
И вот мой первый боевой вылет. На задание шла вся эскадрилья. Я выполнял роль ведомого у командира звена Панфилова.
Едва мы оказались над вражеской территорией, как появилась группа итальянских «фиатов». Панфилов махнул мне рукой: смотри, мол, в оба, не отрывайся от ведущего. С этого момента и до посадки я все свое внимание сосредоточил на том, чтобы не потерять из виду командирскую машину. На остальное не хватало ни сил, ни времени.
После посадки Панфилов спросил:
- Ну, какое впечатление о бое?
- Не знаю, - сконфузился я. - Кроме хвоста вашего самолета, ничего не видел.
- Не расстраивайся. Сначала всегда так, - успокоил меня командир звена. - Но в последующем смотри не только за ведущим, а и за всем происходящим вокруг, особенно же - за противником.
Во втором бою я почувствовал себя несколько увереннее. Однако, увлекшись атакой немецкого бомбардировщика, потерял свою группу, заблудился и не знал, что дальше делать. Спасибо товарищам: нашли меня и привели на аэродром. Разумеется, я ожидал разгона от командира эскадрильи. Но Гусев спокойно разобрал мои ошибки и в заключение сказал:
- Запомните для начала четыре «нельзя». Нельзя отрываться в бою от группы. Нельзя стрелять с большой дистанции. Нельзя быть слепым. Нельзя действовать поспешно. Остальное подскажет опыт...
На всю жизнь осталось в моей памяти это наставление командира эскадрильи. Очень уж выразительно сформулировал он непременные условия победы в воздушном бою. Вылетая на любое боевое задание, я всегда старался строго соблюсти четыре «нельзя», и со временем это дало мне возможность приобрести многие другие качества, необходимые летчику-истребителю во фронтовой обстановке[7]».
11.01.38 г. лейтенант Семенов потерпел аварию на взлете. При разбеге разрушилось одно из колес шасси, и самолет врезался в деревья. С тяжелыми травмами он попал в госпиталь, в котором находился два месяца. После излечения вернулся в свою эскадрилью и вновь участвовал в воздушных боях.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Мы приобрели в Испании новый ценный опыт, и Советское правительство позаботилось, чтобы каждый возвратившийся оттуда сполна реализовал бы его в наших Вооруженных Силах. Многие участники испанской войны получили назначение на высокие руководящие посты. Например, Я.В. Смушкевич[8] стал заместителем начальника ВВС РККА, А.К. Серов[9] - начальником инспекции ВВС, Ф.А. Агальцов[10] - членом Военного совета ВВС. Е.С. Птухин[11] и И.И. Копец[12] возглавили ВВС военных округов, С.П. Денисов[13] и С.А. Черных[14] - авиационные соединения. А.И. Гусев был назначен заместителем командира авиабригады.
В целом такая практика безусловно оправдала себя. Она открывала широкую дорогу перед молодыми, энергичными и способными людьми. Но, к сожалению, случались и промахи. Человека выдвигали на высокую командную должность, а он не умел работать с подчиненными, не обладал элементарными навыками организатора боевой и политической подготовки. Разумеется, в этих случаях результаты были плачевными. Подобное, видимо, ожидало и меня. В Испанию я уехал рядовым летчиком, лейтенантом, а через семь месяцев вернулся на родину капитаном, и мне сразу же предложили командование эскадрильей. У меня хватило благоразумия отказаться от этого. Я попросился на должность заместителя командира эскадрильи. О меньшем тогда не могло быть и речи[15]».
Участвовал в советско-финской войне. Был помощником командира эскадрильи 7-го истребительного авиаполка 59-й истребительной авиабригады ВВС 7-й армии Северо-Западного фронта. Совершил 75 боевых вылетов, провел 5 воздушных боев, сбил 4 самолета. Был награжден вторым орденом Красного Знамени.
21.03.40 г. капитану Семенову Александру Федоровичу было присвоено звание Герой Советского Союза.
В 1940-41 гг. учился в ВВА им. Жуковского.
Участвовал в Великой Отечественной войне. Командовал отдельной истребительной эскадрильей. Летал на истребителе МиГ-3. В конце июля он сбил бомбардировщик He.111, в августе - два истребителя Bf.109, а в сентябре - два тяжелых истребителя Bf.110 в одном воздушном бою.
В сентябре 1941 г. капитан Семенов был награжден третьим орденом Красного Знамени, а в октябре – вторым орденом Ленина.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «В конце июля 1941 года наша эскадрилья базировалась на полевом аэродроме неподалеку от Гжатска. На стоянки самолетов нам подвели телефон для связи со штабом ВВС 20-й общевойсковой армии. В то время каждая общевойсковая армия имела свою авиацию, состоявшую из смешанных соединений, отдельных полков и эскадрилий. Существовали и фронтовые ВВС...
Понятие «линия фронта» в июле 1941 года отличалось от сформулированного в армейских уставах. Едва ли кто решился бы тогда резко разграничить районы боевых действий немецко-фашистских и советских наземных войск. Нередко мы, летчики, наблюдали, как на восток движется немецкая колонна, а за ней или параллельно ей в том же направлении - советская. Бывало и так, что на фронте - затишье, а где-то во вражеском тылу идут жаркие бои. Попробуй сориентируйся в такой обстановке, разберись, где свои, где чужие! Но ориентироваться и разбираться нужно было безошибочно.
На новом аэродроме вместе с нашей эскадрильей находилось подразделение пикирующих бомбардировщиков Пе-2. Нас объединили в одну авиационную группу. Теперь я стал получать задачи от командира этой группы, а не из штаба ВВС общевойсковой армии. Такое руководство было, конечно, более оперативным и конкретным.
Должен заметить, что авиагруппы представляли собой временные организационные единицы. Создавались они обычно для выполнения какой-то определенной задачи и имели различный состав. Иные включали в себя по нескольку частей и даже авиационных соединений. Особенно большую роль сыграли авиагруппы на заключительном этапе сражения за Москву.
С перебазированием под Вязьму для нашей эскадрильи началась жаркая фронтовая пора. Вылетать приходилось по пять-шесть раз в день. Задачи решали разнообразные: прикрывали наземные войска, сопровождали бомбардировщиков, вели разведку. Почти каждый вылет заканчивался напряженным воздушным боем. И как правило - с превосходящими силами противника...
Базирование на одном аэродроме с подразделениями Пе-2 в известной степени помогало преодолевать эту трудность. Мы часто обсуждали вместе вопросы взаимодействия, предъявляли друг к другу претензии и сообща вырабатывали наиболее целесообразные решения.
Как-то наша эскадрилья сопровождала девятку Пе-2, которой предстояло нанести удар по скоплению немецких войск западнее Ярцева. При подходе к линии фронта я заметил группу «хейнкелей». Она шла встречным курсом, значительно ниже нас и без прикрытия истребителей. Заманчивая цель! Решение созрело мгновенно: одним звеном атаковать противника и заставить его повернуть назад. Подав сигнал ведомым, я перевел свой самолет в пикирование. С первой же атаки мы сбили ведущий «хейнкель». Остальные стали разворачиваться и беспорядочно бросать бомбы. В таких вот случаях, когда противник растерялся от внезапного удара, его нужно бить да бить. Однако я подавил в себе это желание. Подумалось: а вдруг вот так же обрушатся на наших бомбардировщиков вражеские истребители? Мы развернулись и бросились догонять своих. Догнали вовремя: четверка «мессершмиттов» уже приближалась к «петляковым», но, увидев нашу группу, не решилась на атаку.
Сбросив бомбы, «петляковы» попали в зону огня вражеских зениток и по одному стали уходить от цели. Как же их прикрывать? Дробить звенья? Или держаться замыкающих самолетов? Откровенно говоря, мы не знали, что лучше. Остановились на втором варианте. Пришлось плестись в хвосте цепочки Пе-2, растянувшейся на несколько километров. Хорошо, что четверка «мессершмиттов» не пыталась атаковать их и к ней не подошла подмога.
Этот совместный вылет вызвал много разговоров и сетований. «Бомберы» обвиняли нас в том, что мы их плохо прикрывали. И были правы: перед нанесением бомбового удара одно звено истребителей на некоторое время покинуло их, а на обратном пути получилось еще хуже - прикрытие фактически отсутствовало. У нас тоже имелся свой счет к соседям. Мы очень возмущались тем, что после бомбежки они возвращались на аэродром не группой, а по одному. Но иначе, пожалуй, и быть не могло.
В то время только закладывались основы боевого использования и взаимодействия родов авиации, все более и более оснащаемой новыми самолетами. Процесс развития и формирования взглядов по применению различных типов самолетов происходил в тяжелейшей обстановке 1941 года, и некоторые даже большие командиры и начальники допускали серьезные ошибки, неоправданные потери.
В этой же связи хотелось бы привести другой характерный эпизод. Командир одной из авиационных дивизий, в оперативном подчинении которого находилась тогда наша эскадрилья, ставя задачу на сопровождение бомбардировщиков, сказал:
- Вы прикрываете их только до цели. Затем, когда они отбомбятся, остаетесь и штурмуете войска противника.
- А кто вместо нас будет прикрывать «пешки»? - спросил я.
- Скоростные бомбардировщики не нужно прикрывать, когда они идут без бомб и в плотном строю. Там на каждом свой стрелок имеется, - уверенно заявил командир.
- Но ведь «мессершмитты» превосходят их в скорости и имеют более мощное вооружение, - пытался возражать я. - Как только мы оторвемся, они набросятся на Пе-2 и пожгут их.
- В дивизии опытные летчики, они этого не допустят...
Что ж, приказ есть приказ. Мы довели бомбардировщиков до цели и, когда те отбомбились, сами начали штурмовку вражеских войск. Вижу, группа немецких истребителей пошла на сближение с нашими Пе-2. Что делать? Продолжать выполнять приказ или попытаться помочь боевым друзьям? Несколько секунд раздумья, и я резко разворачиваюсь, включаю форсаж. По моему знаку все остальные истребители повторяют тот же маневр.
Тем временем «петляковы», заметив погоню противника, увеличили скорость. Но «мессершмитты» продолжали сближаться. Они догнали бомбардировщик, замыкавший колонну, и подожгли его. Затем пошли в атаку на другой самолет.
Мы выжимаем из наших моторов все, что можно. Хотя дистанция для прицельной стрельбы и великовата, я все же нажал на гашетки. Пулеметные трассы, конечно, прошли мимо. Но немцы почувствовали опасность с тыла и стали отворачивать...
За счет более энергичного разворота нам удается сблизиться с тем из них, который чуть не сбил второй наш Пе-2. Преследование его идет уже на бреющем полете. Улучив момент, когда противник должен был увеличить высоту, чтобы перескочить оказавшийся перед ним лесной массив, прицеливаюсь и даю длинную очередь из всех пяти крупнокалиберных пулеметов. Мотор вражеского самолета задымил, его скорость заметно уменьшилась. Подхожу вплотную к «мессершмитту». Еще одна хорошая прицельная очередь, и он камнем врезается в землю. А мы с ведомым спешим на ближайший аэродром, так как бензин остался только в верхних баках и хватит его не больше как на десять - двенадцать минут полета...
Одной из причин всякого рода ошибок, больших или меньших просчетов при постановке боевых задач авиационным подразделениям являлось подчас то, что в первые месяцы войны иные командиры дивизий и даже полков сами почти не летали на боевые задания. Следовательно, они имели весьма общие представления о воздушной обстановке, о противнике, его тактике и авиационной технике. Сказывалось и отсутствие практического опыта по организации взаимодействия между бомбардировщиками и штурмовиками, с одной стороны, и истребителями - с другой. Иной раз бомбардировщики приходили в район базирования истребителей, когда те еще не получили приказа на сопровождение. Покружив над аэродромом и не дождавшись прикрытия, они следовали на цель одни. А в результате - лишние потери...
В августе 1941 года на нашем направлении активность немецкой авиации значительно возросла. Вместе с тем противник применил одно тактическое новшество: в район предполагаемых действий своих бомбардировщиков он стал заранее высылать сильные группы истребителей. В задачу последних входило - «расчистить воздух» от нашей авиации и тем самым обеспечить наибольший успех бомбового удара. Прием этот мы разгадали быстро, но нам не стало от этого легче: немцы по-прежнему господствовали в воздухе.
Однажды с пятеркой МиГ-3 я вылетел на прикрытие наземных войск в районе Ельни. Патрулируя вдоль линии фронта, внимательно наблюдаем за воздухом. Нам хорошо было известно, что немецкие бомбардировщики уже неоднократно бомбили этот район и нанесли нашим наземным войскам довольно ощутимый ущерб. Требовалось сделать все возможное, чтобы не допустить сюда снова вражескую авиацию.
Время нашего дежурства подходило уже к концу, когда мои ведомые Долгушин[16] и Макаров[17] вдруг начали энергично покачивать крыльями. Я взглянул налево, потом направо. С обеих сторон приближалось по четверке «мессершмиттов». А что делается сзади? Поглядел туда и обнаружил еще пять точек. Значит, против нас чертова дюжина. Трудновато придется!
Оглядел свою группу. Самолеты побалтывает. Одни вырываются вперед, другие отстают. Все ясно: летчики нервничают, ждут решения командира. А я думаю, ищу выход из создавшегося положения. Можно, конечно, попытаться проскочить между двумя четверками. А что потом? «Мессеры» догонят, и тогда придется вести бой в совсем невыгодных условиях. Нет, это не подходит. Что же тогда предпринять? И почему немцы не торопятся с атакой? Почему оставляют за нами некоторое преимущество в высоте? Может быть, ждут подкрепления?
Но нам ждать некого и некогда. Горючего в баках совсем мало. Решаю атаковать всей группой правую четверку «мессершмиттов», а потом уйти вверх и ударить вторично по другой четверке.
Резко разворачиваемся и устремляемся в атаку. Первая пара правой немецкой четверки, заметив наш маневр, прибавила скорость и проскочила под нами. Вторая замешкалась, и мы в упор открыли огонь по ней. Ведущий «мессершмитт» вспыхнул и, перевернувшись, пошел к земле. Его ведомый попытался ускользнуть, но Долгушин меткой очередью сбил и его.
Разделавшись с этой парой, мы энергично набрали высоту и обрушились на левую четверку. Та тоже поспешила отойти в сторону. Воспользовавшись этим, мы вырвались из окружения и взяли курс на свой аэродром. Посадку произвели почти с пустыми баками.
С трудом вылезли из кабин. Лица у всех осунулись, еле держимся на ногах. Но это не убавляет нашей радости. Такой бой провели и вышли из него победителями! Почти трехкратное превосходство было у немцев, а они потеряли два самолета, у нас же потерь нет. В этом бою мы, пожалуй, впервые по-настоящему оценили мощь новых истребителей, почувствовали уверенность в том, что можем с успехом бить врага. Кто пережил 1941 год, знает, как много тогда значило такое.
Но далеко не все воздушные бои заканчивались столь счастливо. Случалось и нам нести серьезные потери. Мы еще не научились до дна использовать боевые возможности своих машин. Некогда было. Готовясь к боям, едва успели освоить лишь технику пилотирования скоростных истребителей, но отнюдь не их боевое применение, в первую очередь - искусство ведения огня. Это приобреталось уже в ходе ожесточенных схваток с противником, нередко превосходившим нас и численно, и качественно. Отсюда и потери - оправданные и неоправданные...
К сентябрю 1941 года в нашей эскадрилье осталось лишь несколько летчиков. Нам приказали перелететь на аэродром, располагавшийся между Великими Луками и Ржевом. Здесь эскадрилья пополнилась новыми людьми и материальной частью, а затем влилась в состав 180-го истребительного авиационного полка…
Полк состоял из трех эскадрилий: две были вооружены новыми истребителями МиГ-3, одна - устаревшими И-16. «Разношерстный» самолетный парк осложнял боевую деятельность полка. Особенно трудно было организовывать взаимодействие. Если самолеты МиГ-3 вполне позволяли вести наступательную борьбу с немецкими истребителями, то на И-16 летчики, как правило, вынуждены были переходить к обороне.
Полк чаще всего использовался тогда для сопровождения бомбардировщиков, наносивших удары по немецким войскам. Обычно мы взаимодействовали со 150-м бомбардировочным полком, входившим вместе с нами в состав 46-й смешанной авиационной дивизии... Полком командовал майор Иван Семенович Полбин[18] - человек с железной выдержкой, решительный и инициативный. На трудные боевые задания он неизменно сам водил группы бомбардировщиков...
Над аэродромом взвилось несколько зеленых ракет. Это была команда на новый немедленный взлет. Я развернул свою машину, прибавил обороты и начал разбег... Взлетев, сделали круг над аэродромом. Смотрим: неподалеку от нас самолеты противника атакуют ложный аэродром. Мелькнуло предположение - если немцы поймут свою ошибку, то сразу же направятся сюда. Значит, нужно подготовиться к встрече. Набираем высоту и прижимаемся к облакам.
Предположение оправдалось: около тридцати «Мессершмиттов-110» взяли курс на наш аэродром. Мы всей шестеркой бросились на них сверху и с первой же атаки сбили двух. Остальные разделились на две группы, и одна из них ринулась против нас, а другая изготовилась к штурмовке аэродрома.
Завязался тяжелый воздушный бой. Мы энергично маневрировали, не позволяя немцам расстрелять самолеты, задержавшиеся на заправке горючим. На какое-то время нам удалось оттянуть удар на себя. Чтобы беспрепятственно бомбить аэродром, противник решил сначала разделаться с нашей шестеркой. Обстановка в воздухе еще более обострилась.
Вот двум «мессершмиттам» удалось зайти в хвост самолету капитана Ю.А. Антипова[19] и поджечь его. Тот стал выходить из боя. Немцы - за ним, пытаясь добить. Я бросился на помощь товарищу и с короткой дистанции расстрелял увлекшегося преследованием фашиста. Из-за резкого маневра мой ведомый… отстал, и я оказался один в окружении нескольких «мессершмиттов». Они наседают, поочередно ведя огонь. Скорость у меня мала, оторваться от фашистов трудно. Что же делать? Остается одно - лобовая атака.
Я направляю свой самолет на ближайшего «мессершмитта». Ведем огонь друг по другу, но безрезультатно. Еще несколько секунд, и самолеты столкнутся. Вот уже четко виден вражеский летчик. «Что ж, - проносится в сознании, - выход не из блестящих, а другого нет. Отступать нельзя».
В последний момент немец не выдерживает и отваливает в сторону.
Оторвавшись от «мессершмиттов», я заложил глубокий крен и взглянул на аэродром. С него уже взлетали еще несколько самолетов. Теперь боевые друзья спешили на помощь мне. Но в этот момент мой «миг» содрогнулся от сильного удара. Настолько сильного, что ручка управления выскользнула из рук. Мне еле удалось выровнять самолет. На правой плоскости зияла огромная дыра - туда угодил вражеский снаряд.
Под прикрытием товарищей я с трудом произвел посадку. Самолет мой уже никуда не годился. Он получил столько повреждений, что даже не подлежал ремонту. Механики и мотористы разобрали его на запчасти.
Противнику пришлось не слаще. В этом бою наша шестерка сбила шесть «мессершмиттов»: по одному - Долгушин и Боровой, по два - Антипов и я.
Антипов, будучи раненным, тоже сумел посадить свой поврежденный самолет. Летчика тотчас же отправили на По-2 в калининский госпиталь…
К концу сентября погода ухудшилась. Небо заволокли тучи, сквозь которые лишь изредка прорывались солнечные лучи. Зачастил дождь - холодный, надоедливый. Дороги превратились в глинистое месиво, раскисли грунтовые полосы аэродромов. Активность авиации - нашей и немецкой - снизилась.
Вынужденную паузу в боевых действиях командование полка использовало для пополнения самолетного парка и более основательного ремонта машин, побывавших в боях. Да и людям требовался отдых - летчики, техники, механики и мотористы совсем измотались...
2 октября 1941 года после сильной авиационной подготовки немецко-фашистская группа армий «Центр» основными своими силами обрушилась против войск нашего Западного фронта. Двумя днями раньше очень мощный удар был нанесен также по правому флангу соседнего Брянского фронта. Началось генеральное наступление противника на Москву.
Наш полк в спешном порядке перебазировался ближе к Ржеву. Возобновились боевые вылеты на прикрытие наземных частей, на штурмовку вражеских колонн, прорвавшихся в районе Холм-Жарковский, а также на отражение ударов немецкой авиации по Ржеву. Воздушная обстановка, как, впрочем, и наземная, была исключительно напряженной...
К вечеру 10 октября положение под Ржевом стало критическим... Ночью мы перетащили все исправные самолеты на северо-восточную окраину летного поля и, как могли, замаскировали. Людей разместили по отрытым здесь же щелям. Всех предупредили о необходимости соблюдать строжайшую светомаскировку. Движение машин и людей по аэродрому днем было запрещено.
С рассветом начали боевые вылеты. Взлетать приходилось под огнем противника. С противоположного берега Волги наши самолеты подвергались обстрелу даже из пулеметов и винтовок. Но рвавшегося к столице врага надо было бить в любых условиях…
Утром 13 октября я полетел в паре с капитаном Хлусовичем[20] на разведку противника. В районе Зубцова по не взорванному волжскому мосту густо шли немецкие войска. Часть из них направлялась на Старицу, другие входили с востока в Ржев. Таким образом, наш полк оказался почти в полном окружении. Оставался лишь небольшой коридор на северо-западе. Мы поспешили вернуться на аэродром. Он уже обстреливался из минометов.
- Надо немедленно улетать, - доложили мы командиру полка. - Технический состав выйдет из окружения по лесам…
Для посадки самолетов облюбовали площадку на окраине Калинина.
Первой взлетела наша эскадрилья. Вскоре показалась Старица, охваченная пожарами. Над городом кружили несколько «юнкерсов». Заметив нас, они поспешили ретироваться. Однако одного мы все же настигли и сбили. Затем загнали в землю повстречавшегося «хеншеля». Но ввязываться в длительный бой избегали: эскадрилье предстояло прикрыть посадку остальных подразделений полка.
Вот и Калинин. Знакомый пригород в дыму и пламени…. Центр города тоже охвачен пожарами. По улицам движутся группы людей... Внутри у меня все похолодело, когда я подумал, что где-то в этих толпах, наверное, находится моя мать - ткачиха с фабрики «Пролетарская мануфактура». Пожалуй, никогда - ни раньше, ни позже - не чувствовал я такой неукротимой ненависти к фашистам...
Выполняем над городом один круг, второй, ожидая подхода других подразделений полка. Отсюда хорошо просматривается площадка, на которую мы предполагали сесть. Вдруг вижу над вагоностроительным заводом трех «юнкерсов». Предупредив ведомых, включаю форсаж и на большой скорости атакую ближайший бомбардировщик. С короткой дистанции открываю огонь из всех пулеметов, и «юнкерс» валится на землю...
Горючего в баках оставалась самая малость. Посадку произвели в районе Клина…
А технический состав вместе с батальоном аэродромного обслуживания выходил из окружения через Торжок, Лихославль, огибая с востока уже занятый противником Калинин. Двигались по бездорожью, подвергались бомбежкам с воздуха и обстрелам с земли. Автомашины с различным имуществом пришлось бросить...
Утром 14 октября мы улетели из Клина на новый полевой аэродром. А еще сутки спустя меня вызвал командир дивизии…
- Думаем назначить вас командиром полка... Как смотрите на это?
Такое предложение меня удивило. Я считал, что самым закономерным было бы поставить… заместителя командира полка Хлусовича, а не командира эскадрильи. К тому же Хлусович - мой первый командир звена. Я давно привык чувствовать его старшинство. А теперь вдруг он должен перейти в мое подчинение...
Доложив обо всем этом командиру дивизии, я отказался от предложенной должности…
- Прав, пожалуй, Семенов, - поддержал меня комиссар дивизии. И, подумав, предложил: - А что, если Хлусовича назначить командиром полка, а Семенова его заместителем?
Так и был решен вопрос о руководстве полком. Впоследствии жизнь подтвердила правильность этого решения...
В конце декабря 1941 года мне опять предложили должность командира истребительного полка. Я не хотел расставаться с моими боевыми товарищами, начал отнекиваться. Сослался на то, что заместителем командира части работаю недавно, основательного командирского опыта еще не приобрел, а тут незнакомый полк, новые люди...
- Тогда вот что, - строго сказал начальник отдела кадров, - поедете на курсы командиров полков.
Против этого я пытался выставить еще какие-то аргументы, но безуспешно. Так или иначе, а со 180-м истребительным полком, уже ставшим для меня родным, пришлось расстаться[21]».
После окончания Высших офицерских курсов в мае 1942 г. майор Семенов служил в отделе истребительной авиации Главной летной инспекции ВВС Красной Армии.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Май 1942 года... Позади четыре месяца учебы на курсах усовершенствования командного состава. Вчера сообщили о назначении заместителем командира авиационной дивизии на Западный фронт. Осталась небольшая формальность: получить в отделе кадров соответствующие документы…
Неожиданно меня окликнули:
- Семенов, подожди.
Обернувшись, я увидел выходившего из легковой машины полковника А.С. Шацкого - начальника отдела кадров ВВС…
- В инспекции ВВС не хочешь работать? - спросил Шацкий. - Такие, как ты, очень нужны там...
А на следующий день мне сообщили, что свой прежний приказ командующий ВВС отменил и я уже назначен в инспекцию. Не сказал бы, что эта новость обрадовала меня. Каждый, кто свыкся с работой в войсках, переход на штабную должность воспринимает с предубежденностью. Я не являлся исключением: мне тогда тоже казалось, что работать в штабе, да еще в таком большом, - значит обложиться бумагами, писать разные отчеты, докладные, а живое дело - прощай!
Будто угадав мои мысли, Шацкий сказал:
- В Москве засиживаться не придется. Инспекторы почти все время будут находиться в частях. Они должны учить летчиков воевать.
От этого разъяснения настроение у меня несколько поднялось. К тому же я был убежден, что моя служба в инспекции - явление временное, рано или поздно мне все же удастся вернуться на командную работу. И тогда-то, пожалуй, даже пригодится все то, что я приобрету здесь, общаясь с авиационными руководителями различных должностных категорий, разных школ и многообразного опыта.
Вскоре мне довелось встретиться лично с командующим ВВС генерал-лейтенантом авиации А.А. Новиковым. Он проводил в инспекции совещание о новых ее задачах, вытекавших из больших организационных изменений в Военно-Воздушных Силах. У нас тогда начали создаваться воздушные армии, отдельные авиационные корпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандования, формировалось много новых авиационных полков. Руководящий состав этих объединений, соединений и частей, естественно, нуждался в помощи, и оказать ее должны были прежде всего мы, инспекторы. Разумеется, с нас не снимались и обязанности контроля за выполнением в войсках директив, приказов, распоряжений Наркома обороны и командования ВВС.
После совещания А.А. Новиков задержал меня. Оказывается, начальник отдела кадров доложил ему о недавнем нашем разговоре.
- Значит, не по душе служба в инспекции? - спросил, улыбаясь, командующий.
Я откровенно признался, что особенностей этой службы пока не постиг, а вот службу в полку или дивизии знаю и люблю... Беседа была довольно продолжительной, и я наконец понял, что назначение меня в инспекцию ВВС едва ли являлось случайностью, стечением каких-то обстоятельств. Сюда подбирали именно тех, кто имел достаточный боевой опыт. Многих отзывали прямо с командных должностей,
В то время инспекция ВВС состояла из нескольких отделов. Каждый отдел занимался определенным родом авиации, и был еще один - оперативно-тактический. Мне предстояло работать в отделе истребительной авиации, который возглавлялся подполковником М.Н. Якушиным... Ему были присущи виртуозное летное мастерство и удивительная настойчивость в любом деле - большом или малом.
В подчинении М.Н. Якушина кроме меня находилось еще восемь летчиков-инспекторов: Герои Советского Союза Н.С. Герасимов, П.Т. Коробков, И.Ф. Голубин[22], орденоносцы Н.И. Власов, Ф.М. Пруцков[23], Е.С. Антонов, С.А. Горелик, М.С. Сапронов. Мы получили широкие полномочия. В моем тогдашнем инспекторском удостоверении было написано: «Командирам частей, соединений и начальникам служб выполнять все требования и указания майора Семенова А.Ф.».
Понятно, что такой документ налагал на владельца и особую ответственность за свои решения и действия...
Первые дни работы в инспекции я всецело посвятил повторному изучению техники. Но дней-то этих оказалось не так уж много[24]».
Вскоре майор Семенов получил задание в кратчайшие сроки подготовить к боям формирующийся 434-й иап[25].
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Микоян[26]: «Переформирование полка происходило под непосредственным руководством тогдашнего начальника инспекции ВВС РККА полковника Василия Сталина. Он пользовался неограниченными возможностями по отбору и назначению людей. Летный состав полка пополнился… имевшими солидный боевой опыт летчиками».
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «434-м истребительным авиаполком командовал тогда Герой Советского Союза И.И. Клещев[27]. В свои двадцать с небольшим лет этот крепко сколоченный, энергичный, с волевым лицом и непокорной шевелюрой майор успел повоевать на Хасане, на Халхин-Голе и почти год - на фронтах Отечественной...
Из летчиков с боевым опытом мы встретили здесь капитана В.П. Бабкова[28], капитана И.И. Избинского[29], лейтенантов В.Я. Алкидова[30], Н.А. Карначенка[31], А.Я. Баклана[32], А.Г. Котова[33], В.А. Савельева[34], В.А. Орехова[35]. Почти все они впоследствии стали Героями Советского Союза.
Основное внимание сосредоточили, разумеется, не на них, а на молодом пополнении. Оно переучивалось на новые самолеты Як-1. Занятия в классах, на аэродроме, вывозные полеты, разборы их - на все это уходило ежедневно по двенадцать - четырнадцать часов. Не так-то просто в течение одного месяца научить каждого и управлять новой машиной, и вести на ней бой применительно к конкретной обстановке, к реальному противнику, постоянно совершенствующему способы и методы боевых действий... В первую очередь мы стремились, конечно, научить их уничтожать бомбардировщики противника. Большое значение придавалось боевым действиям в составе группы. Отрабатывались маневрирование, взаимодействие, использование бортового оружия, - словом, все то, чем обеспечивался успех боя с массами вражеских бомбардировщиков.
При подготовке к борьбе с истребителями противника внимание сосредоточивалось на осмотрительности в воздухе, стремительности и внезапности атак, на необходимости теснейшего контакта в паре...
К середине июня 1942 года подготовка 434-го полка к боевым действиям была закончена. Он состоял из двух эскадрилий и имел на вооружении двадцать истребителей Як-1. Его направили на Юго-Западный фронт, в 8-ю воздушную армию, которой командовал генерал-лейтенант авиации Т.Т. Хрюкин. Вместе с полком отправился туда и я, как представитель инспекции ВВС[36]».
За время Сталинградской битвы полк трижды выводился на переформирование.
В ходе первого «тура» с 13 июня по 4 июля 1942 г. летчики полка совершили 880 боевых вылетов, сбили 35 немецких самолетов.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «15 июня, когда группа в составе семнадцати «яков» вылетела на прикрытие наших наземных войск и уже достигла заданного района, на нее внезапно напали сверху девятнадцать «мессершмиттов». Затем на помощь этим девятнадцати подоспели еще девять истребителей противника. Завязался ожесточенный бой. Фашисты, имея преимущество в количестве самолетов, в высоте и скорости, вели себя очень агрессивно. Наши летчики оказались в трудном положении, но уйти из-под удара не могли - им строжайше запрещалось покидать район барражирования. Пришлось в основном обороняться и лишь в редких случаях — контратаковать. В итоге боя мы не досчитались трех самолетов. Правда, майор Клещев, лейтенанты Котов, Баклан и Карначенок тоже сбили по «мессершмитту». Однако это было слабым утешением. На сей раз и трофеи не радовали. Не радовали потому, что каждый сознавал: фашистам удалось все же навязать нам свою волю и заставить нас драться в невыгодных условиях. Лишь мужество, самоотверженность да взаимная выручка наших летчиков позволили избежать более значительных потерь.
В этом бою 434-й истребительный авиаполк впервые встретился с фашистскими асами из берлинской школы воздушных снайперов. Их только что перебросили тогда на наш участок фронта прямо из Германии.
В конце того тяжелого дня я долго разговаривал с майором Клещевым. Командир полка доказывал:
- У нас неправильно используются истребители. Нам ставят задачу прикрывать наземные войска, определяют район барражирования, и из него мы шагу в сторону сделать не можем. Даже когда видим за границей нашего района вражеские бомбардировщики, не имеем права атаковать их. Сами же при этом зачастую превращаемся в хороший объект для вражеской атаки.
Клещев настойчиво просил меня поставить этот вопрос перед командованием воздушной армии:
- Надо истребителям дать больше инициативы. Тогда и прикрывать наземные войска будем лучше, и потерь станет меньше.
Я внял его просьбе. Когда напряжение воздушной обстановки несколько ослабло, направился на армейский КП... Имелся у меня и еще один вопрос, который хотелось разрешить в штабе армии. Он касался порядка постановки задач истребителям. В течение каждого дня в полк поступало обычно несколько боевых распоряжений от разных лиц. Нередко эти распоряжения были противоречивы и очень далеки от возможностей полка…
Моя поездка в штаб армии оказалась достаточно плодотворной. Круг лиц, которым разрешалось ставить задачи полку, был резко сужен. Истребители получили некоторую свободу действий при барражировании над заданным районом: командиру группы предоставили право выделять часть сил для действий в соседнем районе, если того потребует обстановка...
Как уже говорилось выше, основными нашими обязанностями являлись контроль за выполнением приказов и распоряжений командования ВВС, а также передача молодым авиационным кадрам своего более богатого опыта боевых действий. Однако довольно часто инспектору приходилось заниматься и многими другими вопросами, так или иначе затрагивающими различные стороны жизни и деятельности войск. В частности, расстановкой командных кадров, налаживанием взаимодействия между родами авиации, между авиацией и наземными войсками, ликвидацией перебоев в снабжении горючим, боеприпасами, запасными частями для самолетов.
Иногда я задумывался о взаимоотношениях между командиром полка и инспектором ВВС. Руководил полком командир, но инспектор имел право вмешиваться в его действия, если считал их неправильными. На этой основе могли возникать трения между ними.
Однако у меня самого отношения с майором Клещевым сложились очень хорошо. Мы всегда понимали друг друга и действовали сообща. Если же и возникала какая-то шероховатость, она не носила принципиального характера, и мы оба старались поскорее сгладить ее[37]».
5.07.42 г. полк был перебазирован на тыловой аэродром для отдыха и переформирования. На пополнение прибыло десять инструкторов из Качинской Краснознаменной военной авиашколы: В. Луцкий[38], Ф. Прокопенко[39], А. Шишкин[40], А. Анискин[41], Н. Шульженко[42], Н. Парфенов, Н. Горшков, А. Марков[43], А. Александров и М. Трутнев.
Командование любого полка всегда старалось получить пилотов с высокой летной подготовкой, а инструктора летных училищ ею обладали, к тому же имели от 700 до 2000 часов налета, тогда как обычный выпускник авиашколы военного времени имел налет на боевых самолетах около 8 часов. Отбор пилотов для пополнения 434-го иап по-прежнему лично контролировал полковник Сталин.
Летчики приступили к подготовке, но усложнившаяся обстановка под Сталинградом, немцы рвались к Волге и на Кавказ, вынудила прервать занятия и вылететь на фронт.
В июле полк, имевший теперь 32 истребителя Як-7Б, перебазировался на аэродром Гумрак. Одной из основных задач полка стало прикрытие переправ через Дон в районе г. Калач. Воздушные схватки отличались крайним ожесточением.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Особенно напряженным было для нас 26 июля. В этот день каждый летчик произвел по шесть-семь боевых вылетов. А всего полк провел одиннадцать групповых воздушных боев и уничтожил тридцать четыре немецких самолета.
Почин сделала семерка истребителей, возглавляемая капитаном В.П. Бабковым. Она вылетела в район Калача ранним утром и, едва достигнув Дона, обнаружила под собой большую группу пикировщиков Ю-87, изготовившуюся для удара по переправам. «Юнкерсов» насчитывалось до пятидесяти. Вражеских истребителей поблизости не оказалось. Капитан Бабков решил ударить одновременно всей семеркой сверху по голове колонны бомбардировщиков...
По команде ведущего семерка энергично развернулась и на большой скорости ринулась вниз. Первая атака оказалась на редкость успешной - сбиты пять «юнкерсов». Строй противника распался, бомбардировщики заметались, чем не замедлили воспользоваться наши истребители. Растерянность немцев позволила им уничтожить еще четыре «юнкерса». Остальные, как и предполагал капитан Бабков, раскрыли бомболюки еще до подхода к Дону и начали разворачиваться на обратный курс. Однако и после этого истребители не оставили их в покое. Последующими атаками семерка капитана Бабкова довела счет уничтоженных вражеских бомбардировщиков до одиннадцати, не потеряв ни одного своего самолета. Убедительная победа!
Второй группой истребителей, патрулировавшей над донскими переправами, командовал капитан Избинский. В группе было всего восемь «яков», а встретили они до тридцати вражеских бомбардировщиков под прикрытием девяти «мессершмиттов».
Избинского не обескуражило такое неравенство в силах. Он отметил про себя, что бомбардировщики идут в плотном боевом порядке, истребители прикрытия держатся несколько в стороне от них, и тоже компактной группой. Нашей восьмерки они пока не обнаружили - иначе рассредоточились бы. Эта особенность обстановки и определила решение капитана: одна четверка атакует бомбардировщиков, другая сковывает боем вражеские истребители. Внезапный удар по скученным «юнкерсам» сулил верный успех. Для блокировки «мессершмиттов» условия тоже складывались благоприятно: пока они разделятся на пары, первая наша четверка уже сделает свое дело - помешает бомбардировщикам нанести точный удар по переправе.
Расчеты Избинского оправдались полностью. Неожиданная атака вырвала из строя три «юнкерса», повторная - еще два. Остальные начали менять курс и освобождаться от бомбового груза, не доходя до переправы.
Тем временем «мессершмитты», выдержав атаку второй нашей четверки, разомкнулись и перешли к активным действиям. Бой принял на редкость ожесточенный характер...
С большим трудом нашей восьмерке удалось выйти из боя. Вернулась она без потерь, хотя многие самолеты оказались сильно поврежденными. Враг же потерял в этом бою пять бомбардировщиков и два истребителя. А главное - не выполнил своей задачи, не сумел нанести удара по переправам.
Вечером мы горячо поздравляли главных героев этого боевого дня: капитана Бабкова, капитана Избинского, лейтенантов Карначенка и Савельева. Каждый из них сбил по два-три вражеских самолета.
Наш же полк потерял за день три машины, летчики с которых спаслись на парашютах[44]».
А всего с 13 июля по 4 августа 1942 г. летчики 434-го истребительного авиаполка совершили 827 боевых вылетов и в 29 воздушных боях уничтожили 56 самолетов врага. Свои потери составили три самолета. Один летчик погиб.
В августе полк был выведен в тыл на отдых и переформирование. К слову сказать, действовавшие в данном районе наши истребительные полки в ходе напряженных воздушных боев выводились из строя полностью за несколько дней. 434-й иап пробыл на фронте более трех недель.
Командование ВВС приняло решение пересадить полк на американские истребители Р-39 «Аэрокобра». Летчики приступили к освоению нового самолета, но ухудшение обстановки под Сталинградом помешало этому, и вооруженный истребителями ЯК-7Б полк вновь был переброшен в приволжские степи.
14.09.42 г. летчики полка начали боевые действия с полевого аэродрома «Совхоз Сталинградский». Этот период боевой деятельности был самым сложным за всю его историю.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Для 434-го полка самыми напряженными из сентябрьских дней были, пожалуй, 18, 19 и 20-е числа. За эти три дня полк уничтожил в воздушных боях сорок четыре немецких самолета. Боевые вылеты следовали один за другим. Летчикам удавалось спать не более четырех-пяти часов в сутки. Боевая нагрузка была настолько изнурительной, что некоторые, произведя посадку, теряли сознание.
18 сентября я вылетел во главе группы из четырех звеньев. Нам предстояло патрулировать над железнодорожной станцией Котлубань. Непосредственно в мое звено входили Степан Микоян, Долгушин и Луцкий.
Другие три звена возглавляли Избинский, Шишкин и Баклан. Эшелонировались по высоте. Выше всех находилась пара Гаранина.
Минут через десять с земли сообщили, что к району патрулирования с северо-запада приближаются вражеские самолеты. Мы усилили наблюдение. И вот появилось несколько точек - мы насчитали их девять. Это были «мессершмитты». По-видимому, они шли на «расчистку воздуха» перед появлением здесь бомбардировщиков.
Наша группа развернулась для атаки. Противник попытался уклониться от нее. Видя, что нас больше и мы имеем решительные намерения, «мессершмитты» начали отворачивать и набирать высоту. Но там они попали под огонь нашей пары прикрытия. Один вражеский истребитель был сбит Гараниным[45]. Остальные, включив форсаж, со снижением ушли на запад.
Стало ясно, что сюда бомбардировщики уже не придут. Им сподручнее действовать в другом районе. Так и случилось в действительности. Об этом нам сообщили со станции наведения. Я приказал Избинскому и Шишкину атаковать бомбардировщики, а сам с двумя звеньями остался над Котлубанью (всей группой мы не имели права оставить свой район патрулирования). Восьмерка «яков» с набором высоты ушла в северном направлении и вскоре благополучно вернулась. Избинский доложил по радио, что они разогнали «юнкерсов» и двух уничтожили при этом.
Наши переговоры перебил требовательный голос с земли:
- В квадрате пятнадцать - «рама». Надо ликвидировать!
«Рама» - немецкий двухфюзеляжный разведывательно-корректировочный самолет ФВ-189. Он приносил очень много хлопот нашим наземным войскам, держась обычно на высоте, недоступной для малокалиберной зенитной артиллерии. Появилась «рама»,— значит, жди огневого налета противника. От истребителей постоянно требовали уничтожать вражеские разведывательно-корректировочные самолеты в первую очередь. А сбить ФВ-189 не так-то просто. Живучий, очень маневренный, с неплохой скоростью, он часто уходил из-под атак. Уничтоженная «рама» расценивалась нашими летчиками гораздо выше, чем «юнкерс» или «мессершмитт».
Получив команду с пункта наведения, я немедленно повел группу в названный квадрат. Отыскали «раму» без затруднений. Приказал Избинскому, Шишкину и Баклану оставаться на прежней высоте, а сам повел свое звено на сближение с разведчиком. «Фокке-вульф» сделал переворот через крыло и устремился в пикирование, рассчитывая оторваться от нас у самой земли. Знакомая повадка! Мы тоже звеном перешли в пике, предварительно переведя воздушные винты на малый шаг и уменьшив обороты двигателя. Иначе можно проскочить мимо «рамы» на пикировании. Не спуская глаз с противника, выдерживаем дистанцию до него в 400 - 500 метров. У самой земли, когда «фокке-вульф» начал выходить из пикирования, я увеличил скорость своего самолета. Вот уже «рама» в горизонтальном полете. Теперь надо действовать быстро, упредить новый ее маневр. Прицеливаюсь и даю длинную очередь из всего бортового оружия. Степан Микоян тоже ведет огонь. «Рама» вздрагивает и, свалившись на крыло, врезается в землю. На месте падения - пламя взрыва, дым, пыль[46]».
19.09.42 г. после ранения в бою майора Клещева Семенов был назначен временно исполняющим обязанности командира полка.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Во второй половине дня 19 сентября 1942 года вражеские истребители подожгли самолет майора Клещева. Попытка сбить пламя не удалась. Командир полка выбросился с парашютом. Сильно обгоревшего, его отправили в госпиталь, а командование полком было возложено на меня. И хотя я давно стал здесь своим человеком, заменить такого командира, как майор Клещев, было не просто. У летчиков, инженеров, техников, механиков и мотористов он пользовался безграничным авторитетом. В полку всегда чувствовалась его твердая рука. Клещев смело брал на себя ответственность за самые рискованные решения и настойчиво претворял их в жизнь...
Выход из строя Героя Советского Союза И.И. Клещева глубоко опечалил весь полк. Но это был крепко сколоченный боевой коллектив, и уже на следующий день он дрался так же, как и при Клещеве…
К концу сентября в нашем полку осталось лишь около трети штатной численности летчиков и боевых машин. Люди безмерно устали, самолетный парк требовал серьезного ремонта. И в начале октября нас третий раз вывели в тыл на отдых и пополнение.
По существу, за три недели - с 14 сентября по 3 октября - летчики полка произвели 652 боевых вылета, участвовали в 50 воздушных боях и сбили 83 немецких самолета. А в целом итоги нашей боевой деятельности с середины июля 1942 года определялись такими данными: боевых вылетов - 2060, сбитых вражеских самолетов - 173[47]».
В сентябрьских боях 434-й иап потерял 25 самолетов и 16 летчиков и в начале октября вновь был выведен на отдых и переформирование.
22.11.42 г. он был преобразован в 32-й гиап.
С начала 1943 г. подполковник Семенов служил старшим инспектором-летчиком в Главном управлении боевой подготовки ВВС.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «К нашим услугам был специальный тренировочный полк, оснащенный основными типами истребителей - отечественных и иностранных, в том числе и немецких. Инструкторы-летчики имели широкие возможности для изучения этих машин и проверки наиболее эффективных способов использования их в бою. На них мы обычно и вылетали в войска.
Каждый из нас ежемесячно проводил в войсках более трех недель. В управление возвращались лишь для того, чтобы подготовить отчет о проделанном, поставить или решить какой-то вопрос и получить новое задание[48]».
Вскоре ему поручили выяснить, почему истребитель Ла-5 «недодает» скорости. Были установлены наиболее распространенные случаи нарушения правил эксплуатации и технического обслуживания истребителей - открытые в полете фонари, погнутые щитки и посадочные костыли, царапины на фюзеляже и крыльях. Рекомендации Семенова нашли отражение в приказах по воздушным армиям и спасли не одну жизнь.
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Проходя службу в Главном управлении боевой подготовки, я внимательно присматривался к работе авиационных командиров в войсках. Меня не покидала надежда рано или поздно перевестись на командную должность, где мне, безусловно, пригодится опыт других. А переменить место службы хотелось вовсе не потому, что работа инструктора-летчика казалась неинтересной. Нет, она нравилась мне, была динамичной и очень ответственной. Но кто в войну не стремился на войсковую работу, кто из нас в молодости не считал, что единственное настоящее место для него — только в строю. О своих намерениях я не раз говорил и полковнику Миронову, и генералу Кондратюку, но они не очень-то реагировали на это.
На протяжении всего 1943 года фронтовая авиация остро нуждалась в инструкторах-летчиках Главного управления боевой подготовки. Лишь в дальнейшем, когда наши командные и летные кадры приобрели солидный боевой опыт и хорошо освоили новую технику, эта категория работников стала утрачивать свое значение. Уже в феврале 1944 года я почувствовал, что обстановка вполне благоприятствует перемене мною места службы, и подал рапорт. Просьбу мою удовлетворили: я был назначен командиром 32-го гвардейского истребительного авиационного полка...
Полк входил в состав 3-й гвардейской истребительной дивизии 1-го гвардейского истребительного корпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандования. В оперативном отношении корпус этот был подчинен командующему 3-й воздушной армией 1-го Прибалтийского фронта.
Дивизией нашей командовал генерал-майор авиации В.П. Ухов. Он тоже участвовал в борьбе испанского народа против франкистов и итало-немецких интервентов, а в самые последние годы перед Великой Отечественной войной возглавлял курсы высшего пилотажа, затем - летное училище. Своим откровенным характером, неизменной веселостью и остроумием В.П. Ухов буквально с первых минут знакомства располагал к себе каждого
Вспоминает генерал-лейтенант авиации Семенов: «Меня не могло не радовать, что почти все летчики здесь имели большой опыт. Среди них оказалось десять Героев Советского Союза: В.А. Луцкий, А.С. Макаров, В.И. Гаранин, А.П. Шишкин, В.А. Савельев, В.А. Орехов, А.Я. Баклан, А.И. Марков, М.А. Гарам[49], С.Ф. Долгушин. Всех их знал еще по Сталинграду... Полк был вооружен истребителями Ла-5, обладавшими достаточно высокими в то время тактико-техническими данными…
Эскадрильи возглавляли Герои Советского Союза майоры В. А. Савельев, В. А. Орехов и А. П. Шишкин. Каждый из них тоже имел свою изюминку. Савельев отличался упорством, высокими бойцовскими качествами, не отказывался от разумного риска в бою. Орехов обладал редким талантом воздушного разведчика, его хорошо знали даже в наземных войсках. Шишкин являлся мастером организации внезапных атак в составе небольшой группы истребителей. А в итоге у каждого было на личном счету по нескольку сот боевых вылетов, по десятку и более уничтоженных немецких самолетов...
Характерной особенностью воздушной обстановки на нашем участке фронта в марте 1944 года были массированные налеты вражеских бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Состав бомбардировочных групп колебался в пределах двадцати - тридцати самолетов. Истребительная же авиация немцев основное свое внимание сосредоточила тогда на борьбе с нашими штурмовиками…
Летчики нашего полка сбили в воздушных боях двадцать немецких самолетов, в том числе - четырнадцать «юнкерсов». Сами же мы потеряли один самолет[50]».
В начале мая 1944 г. был назначен заместителем, а в ноябре 1944 г. командиром 3-й гвардейской истребительной авиационной Брянской Краснознаменной ордена Суворова дивизии (32-й гиап, 63-й иап, 137-й иап). Участвовал в боях за освобождение Белоруссии, а затем в Kурляндии.
С октября 1944 г. командовал 322-й истребительной авиационной Минской дивизией (2-й гиап, 482-й и 937-й иап) 2-го иак 2-й ВА 1-го Украинского фронта.
С 12 января по 31 марта 1945 г. летчики дивизии совершили 2990 боевых вылетов, провели 180 воздушных боев и сбили 98 самолетов. Кроме того, на земле было уничтожено 24 самолета, 90 машин, 12 паровозов и 63 вагона. Дивизия была награждена орденами Красного Знамени и Суворова II-й степени.
Под руководством полковника Семенова в боях над Силезией, Берлином и Прагой, летчики дивизии совершили 4369 боевых вылетов и сбили 152 самолета. За отличное выполнение боевых заданий личному составу дивизии семь раз объявлялась благодарность в приказах Верховного Главнокомандующего. 2-й гиап был награжден орденами Красного Знамени и Суворова III-й степени, 937-й иап - орденом Красного Знамени, 482-й – орденами Кутузова III-й степени и Александра Невского.
2.05.45 г. полковник Семенов совершил последний боевой вылет.
За время Великой Отечественной войны он совершил 240 боевых вылетов, провел 65 воздушных боев, сбил 15 самолетов лично и 12 в группе. Как инспектор ВВС он облетал все типы импортных и трофейных машин. А всего за три войны он сбил 22 самолета противника лично и 13 в группе, среди которых были машины 14 типов.
После войны служил на командных должностях в ВВС. Окончил Военную академию Генерального штаба. С 1970 г. генерал-лейтенант авиации Семенов в отставке.
Автор книг «На взлете» и «Эскадрилья «Монгольский Арат».
Умер 13.02.79 г. Похоронен в Москве.
Герой Советского Союза (21.03.40). Награжден двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Кутузова 2-й степени, Богдана Хмельницкого 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями.

Литература:
1. Герои огненных лет. Кн. 4. – М., 1980. С. 30-39
2. Долгов И.А. Золотые Звезды калининцев. Кн. 1. – 3-е изд., доп. и перераб. – М., 1983. С. 73-76

Примечания:
[1]Лисин Василий Тимофеевич (1908-?), полковник. Русский. В РККА с 1927 г. Служил флаг-штурманом 83-й иаб Белорусского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 14.12.37 по 10.06.38 гг. Провел 24 воздушных боя, сбил 2 самолета лично и 4 в группе. Награжден орденами Ленина (22.02.39) и Красного Знамени (14.11.38). После возвращения на Родину командовал 5-м иап. Участвовал в Великой Отечественной войне.
[2] Плясов Сергей Харитонович (1913-?). Русский. В РККА с 1933 г. Служил мл. летчиком в 107-й истребительной эскадрилье 83-й иаб Белорусского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 14.12.37 по 10.06.38 гг. Провел 25 воздушных боев, сбил несколько самолетов в группе. Награжден орденами Красного Знамени (14.11.38) и Красной Звезды (22.02.39).
[3] Сухорученко Федор Андреевич (1908-?). Русский. В РККА с 1930 г. Служил командиром звена 41-й истребительной эскадрильи 83-й иаб Белорусского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 14.12.37 по 10.06.38. Провел 24 воздушных боя, сбил 2 Bf.109 и 1 «фиат» лично. Награжден двумя орденами Красного Знамени (14.11.38, 22.02.39).
[4] Сухорябов Владимир Викентьевич (1910-?). Украинец. В РККА с 1930 г. Служил командиром звена 107-й истребительной эскадрильи 83-й иаб Белорусского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 14.12.37 по 10.06.38 гг. Провел 20 воздушных боев, лично сбил 2 «фиата». Награжден орденом Красного Знамени (14.11.38). Участвовал в Великой Отечественной войне. С весны 1943 г. - командир 256-й иад, а с лета 1944 г. - 1-й гвардейской истребительной авиационной Сталинградско-Берлинской Краснознаменной дивизии.
[5] Панфилов Иван Алексеевич (1911-?). Служил командиром звена 142-й иаб Белорусского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 20.08.37 по 28.02.38 гг. Награжден орденом Красного Знамени (2.03.38).
[6] Годунов Виктор Александрович (1911-?), генерал-майор авиации. Русский. В РККА с 1932 г. Служил ст. летчиком в 17-й истребительной эскадрилье 142-й иаб БВО. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 20.08.37 по 28.02.38 гг. Летал на И-16. 12.10.37 г. был тяжело ранен в воздушном бою. Лежал в госпитале. После излечения отправлен на родину. Награжден орденом Красного Знамени (2.03.38). Участвовал в Великой Отечественной войне. Был начальником оперативного отделения штаба 210-й иад (впоследствии 3-я гвардейская истребительная авиационная Брянская Краснознаменная ордена Суворова дивизия).
[7] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 11.
[8] 28.10.41 г. расстрелян без суда, на основании предписания наркома внутренних дел.
[9] 11.05.39 г. погиб в авиакатастрофе.
[10] В январе 1941 г. разжалован в майоры и назначен командиром авиаполка.
[11] 23.02.42 г. расстрелян по приговору Особого совещания НКВД СССР.
[12] 22.06.41 г. застрелился.
[13] В августе 1941 г. назначен начальником Качинской Краснознаменной военной авиашколы им. тов. Мясникова.
[14] 16.10.41 г. расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.
[15] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 11.
[16] Долгушин Сергей Федорович (род. в 1920) Герой Советского Союза (5.05.42), генерал-лейтенант авиации (1967). Русский. В РККА с 1939 г. В 1940 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 422 боевых вылета, сбил 17 самолетов лично и 11 в группе. В 1947 г. окончил Высшие офицерские летно-тактические курсы, в 1958 г. – Военную академию генштаба. Был начальником кафедры ВВИА. С 1976 г. – в запасе.
[17] Макаров Сергей Васильевич (1919-1942) Герой Советского Союза (5.05.42), лейтенант. Русский. В РККА с 1938 г. Окончил Чугуевское военно-авиационное училище. Участвовал в Великой Отечественной войне. Совершил 260 боевых вылетов, провел 35 воздушных боев, сбил 10 самолетов лично и 13 в группе. Награжден орденом Красного Знамени. 10.02.42 г. погиб в воздушном бою.
[18] Полбин Иван Семенович (1905-1945) дважды Герой Советского Союза (23.11.42, 6.04.45), генерал-майор авиации (1943). Русский. В РККА с 1927 г. Служил в Богунском стрелковом полку. Был направлен в Вольскую теоретическую школу летчиков, а после ее окончания в 3-ю военную школу летчиков и летчиков-наблюдателей в г. Оренбурге. В 1931 г. окончил авиашколу. С 1932 г. – летчик-инструктор 3-й военной школы летчиков и летнабов, с 1933 г. – командир экипажа ТБ-3, с 1936 г. - командир авиаотряда тяжелобомбардировочной эскадрильи, с 1938 г. – комэска 150-го сбап. Участвовал в боях на реке Халхин-Гол. Командовал эскадрильей 150-го сбап. Совершил 19 боевых вылетов. Был награжден орденом Ленина. С 1939 г. - командир 150-го сбап. Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1941 г. Командовал 150-м сбап. Летал на пикирующем бомбардировщике Пе-2. С февраля 1943 г. - командир 301-й бомбардировочной авиадивизии, с марта 1943 г. – командир 1-го бомбардировочного авиакорпуса. Затем командовал 6-м гвардейским бомбардировочным Львовским Краснознаменным ордена Суворова авиационным корпусом. Совершил 157 боевых вылетов. Награжден двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2-й степени, Богдана Хмельницкого 1-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями. 11.02.45 г. погиб в воздушном бою.
[19] Антипов Юрий Александрович (1915-?) Герой Советского Союза (9.09.57), полковник, Заслуженный летчик-испытатель СССР. Русский. В РККА с 1934 г. В 1934 г. окончил 8-ю Одесскую военную школу пилотов. Был летчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был зам. комэска 180-го иап. Совершил 200 боевых вылетов. Сбил 7 самолетов. В 1943 г. окончил КУКС. Затем был летчиком-испытателем. С 1964 г. – в отставке.
[20] Хлусович Иван Михайлович (1911-?). Был командиром звена 107-й истребительной эскадрилье 83-й иаб Белорусского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 31.05.37 по 28.01.38 гг. Летал на И-16. Совершил 174 боевых вылета, провел 25 воздушных боев. Награжден орденами Ленина (2.03.38) и Красного Знамени (22.10.37). Участвовал в Великой Отечественной войне. Был зам. командира, а затем командиром 180-го иап. Затем командовал истребительной авиадивизией.
[21] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 70.
[22] Голубин Иван Филиппович (1919-1942) Герой Советского Союза (4.03.42), майор. Русский. В РККА с 1939 г. В 1939 г. окончил Борисоглебскую Краснознаменную военную авиашколу им. Чкалова. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 125 боевых вылетов, провел 10 воздушных боев, сбил 7 самолетов лично и 2 в группе. 1.11.42 г. погиб.
[23] Пруцков Федор Максимович (1908-?). Русский. Служил летчиком в 40-й истребительной эскадрилье 83-й иаб Киевского военного округа. Участвовал в национально-революционной войне в Испании с ноября 1936 г. по 26.07.37 г. Летал на И-16. Награжден двумя орденами Красного Знамени (2.01.37, 4.07.37). После возвращения на Родину командовал 16-м иап. Участвовал в Великой Отечественной войне. С 1942 г. – летчик-инспектор Летной инспекции ВВС.
[24] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 72.
[25] Впоследствии 32-й гвардейский истребительный Виленский орденов Ленина и Кутузова авиационный полк. Во время войны в нем в разное время воевало 26 Героев Советского Союза. Его летчики сбили в воздушных боях 523 самолета (пятый результат в Советских ВВС).
[26] Микоян Степан Анастасович (род в 1922) Герой Советского Союза (3.04.75) генерал-лейтенант авиации, заслуженный летчик-испытатель СССР, кандидат технических наук. Армянин. Сын Микояна А.И. члена ЦК ВКП(б), наркома внешней торговли, зам. председателя СНК СССР. В РККА с 1940 г. В 1941 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Участвовал в Великой Отечественной войне. Воевал в составе 434-го иап. В 1951 г. окончил ВВИА. С 1951 г. – летчик-испытатель. Награжден орденом Ленина, орденом Красного Знамени и четырьмя орденами Красной Звезды.
[27] Клещев Иван Иванович (1918-1942) Герой Советского Союза (5.05.42), майор. Украинец. В РККА с 1937 г. Окончил военную авиашколу. Участвовал в боях у о. Хасан и на реке Халхин-Гол. Награжден орденом Красного Знамени. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был комэска 521-го иап. Награжден вторым орденом Красного Знамени. К марту 1942 г. совершил 220 боевых вылетов, провел 30 воздушных боев, сбил 6 самолетов лично и 13 в группе. С мая 1942 г. - командир 434-го иап. Всего совершил 380 боевых вылетов, сбил 17 самолетов лично и 18 в группе. 31.12.42 г. погиб в авиакатастрофе.
[28] Бабков Василий Петрович (1918-?) Герой Советского Союза (23.11.42), генерал-полковник авиации, заслуженный военный летчик СССР. Русский. В РККА с 1937 г. В 1937 г. окончил 2-ю Краснознаменную военную школу летчиков им. Осоавиахима в г. Борисоглебске. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 465 боевых вылетов, провел более 100 воздушных боев. Сбил 21 самолет лично и 11 в группе. В 1950 г. окончил ВВА, в 1956 г. – Военную академию Генштаба. С 1986 г. - в отставке.
[29] Избинский Иван Иванович (1915-1943), гвардии капитан. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был комэска 434-го иап (32-го гиап). Совершил более 400 боевых вылетов, сбил 16 самолетов лично и 7 в группе. Награжден орденами Ленина и Красного Знамени. 14.03.43 г. застрелился.
[30] Алкидов Владимир Яковлевич (1920-1982) Герой Советского Союза (12.08.42), капитан. Русский. В РККА с 1939 г. В 1940 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1942 г. Совершил более 300 боевых вылетов. Сбил 10 самолетов. С 1946 г. – в запасе.
[31] Карначенок Николай Александрович (1922-1942) Герой Советского Союза (23.11.42), лейтенант. Белорус. В РККА с 1940 г. В 1941 г. окончил 8-ю Одесскую военную школу пилотов им. Полины Осипенко. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 349 боевых вылетов, сбил 10 самолетов. Награжден двумя орденами Красного Знамени. 22.09.42 г. погиб в воздушном бою.
[32] Баклан Андрей Яковлевич (род. в 1917) Герой Советского Союза (23.11.42), полковник. Украинец. В РККА с 1938 г. В 1938 г. окончил 8-ю Одесскую военную школу пилотов им. Полины Осипенко. Участвовал в советско-финской войне. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил более 700 боевых вылетов. Сбил 22 самолета лично и 23 в группе. В 1952 г. окончил ВВА. С 1963 г. – в отставке.
[33] Котов Александр Григорьевич (1918-?) Герой Советского Союза (22.02.43), капитан. В РККА с 1938 г. В 1940 г. окончил военную авиашколу. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 250 боевых вылетов. Сбил 16 самолетов. С августа 1943 г. – в запасе. В 1946 г. вновь призван в армию. С 1953 г. – в отставке.
[34] Савельев Василий Антонович (1918-1985) Герой Советского Союза (1.05.43), полковник. В РККА с 1937 г. В 1938 г. окончил Борисоглебскую Краснознаменную военную авиашколу им. Чкалова. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 230 боевых вылетов. Сбил 10 самолетов противника. С 1946 г. – в запасе. Вновь призван в армию в 1966 г. С 1975 г. – в запасе.
[35] Орехов Владимир Александрович (1921-7) Герой Советского Союза (1.05.43), полковник. Русский. В РККА с 1939 г. В 1940 г. окончил военную авиашколу пилотов. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 235 боевых вылетов, сбил 8 самолетов. В 1946 г. окончил Высшие офицерские курсы штурманов. С 1968 г. – в запасе.
[36] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 75.
[37] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 80.
[38]Луцкий Владимир Александрович (1918-1976) Герой Советского Союза (24.08.43), генерал-лейтенант авиации, Заслуженный военный летчик СССР (1969). Русский. В РККА с 1936 г. В 1938 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Был летчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1942 г. Был комэска, а затем командиром 32-го гиап. Сбил 20 самолетов. В 1957 г. окончил Военную академию Генштаба. С 1972 г. – в запасе.
[39] Прокопенко Федор Федорович (род. в 1916), Герой России (27.03.96), полковник. Русский. В 1933 г. окончил Тайгинский аэроклуб, в 1936 г. - Ульяновскую школу лётчиков-инструкторов Осоавиахима. В армии с 1938. В 1940 окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Служил лётчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с 1941 г. Совершил 10 боевых вылетов составе ПВО Севастопольского оборонительного района. С июля 1942 г. – летчик 434-го иап (32-го гиап). В 1943 г. получил тяжелые травмы во время вынужденной посадки на поврежденном в бою самолете. Затем летал на По-2. С 1944 г. - старший штурман 3-й гиад. Совершил 126 боевых вылетов, лично сбил 14 самолётов противника. Награжден орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I-й степени, тремя орденами Красной Звезды, медалями. С 1945 – в запасе. Работал начальником Подольского аэроклуба, а затем зам. начальника Управления авиации Министерства лесного хозяйства СССР. В 1949 г. вновь призван в армию. Служил в Отделе боевой подготовки ВВС МВО. С 1950 г. – инспектор Управления боевой подготовки ВВС. В 1952-55 гг. – начальник вертолётного Центра ВВС. В 1956 г. окончил КУКС при ВВА. С 1976 г. – в запасе.
[40] Шишкин Александр Павлович (1917-1949) Герой Советского Союза (28.09.43), полковник. Русский. В РККА с 1936 г. В 1938 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Был летчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1942 г. Был комэска 32-го гиап. Сбил 20 самолетов. 21.07.49 г. погиб в авиакатастрофе.
[41] Анискин Александр Дмитриевич (1918-1943) Герой Советского Союза (22.02.43), ст. лейтенант. Русский. В РККА с 1938 г. В 1940 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Был летчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1942 г. Совершил 295 боевых вылетов, провел 105 воздушных боев, сбил 10 самолетов. Награжден двумя орденами Красного Знамени. 20.02.43 г. погиб в воздушном бою,
[42]Шульженко Николай Николаевич, полковник. Окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Был летчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1942 г. Совершил 280 боевых вылетов, сбил 15 самолетов противника. В 1948-51 гг. командовал 176-м гвардейским истребительным Проскуровским орденов Красного Знамени, Кутузова и Александра Невского авиационным полком, в 1951 г. – 234-м иап.
[43] Марков Алексей Иванович (1921-1966) Герой Советского Союза (23.02.45), подполковник. Русский. В РККА с 1940 г. В 1941 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Был летчиком-инструктором. Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1942 г. Совершил 290 боевых вылетов, сбил 23 самолета противника. С 1955 г. – в запасе.
[44] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 88.
[45] Гаранин Владимир Иванович (1921-1969) Герой Советского Союза (27.03.42) майор. Русский. В РККА с 1939 г. В 1941 г. окончил Качинскую Краснознаменную военную авиашколу им. тов. Мясникова. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был зам. комэска 254-го иап. Сбил 5 самолетов лично и 1 в группе. 4.10.41 г. был тяжело ранен в воздушном бою, таранил истребитель противника своим поврежденным самолетом и приземлился на парашюте. Затем был штурманом 32-го гиап.
[46] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 99.
[47] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 106.
[48] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 109.
[49] Гарам Михаил Александрович (1918-1944) Герой Советского Союза (22.02.43), капитан. В РККА с 1938 г. В 1939 г. окончил 8-ю Одесскую военную школу пилотов. Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Совершил 213 боевых вылетов, сбил 19 самолетов лично и 3 в группе. Награжден двумя орденами Ленина, орденами Красного Знамени и Отечественной войны I-й степени, медалями. 28.06.44 г. умер от ран.
[50] Семенов А.Ф. Указ. соч. С. 130.