Ундина

Тишина. Абсолютная, глухая, всепоглощающая, со всех сторон обволакивает меня, и, кажется, уши начинают болеть от её оглушительного молчания. Уши… я знаю, они есть, но я их не чувствую. Ничего не чувствую. Я знаю, что когда-то была телом. Я и сейчас в нём, только оно уже не моё. Да и не всё ли равно? Моя жизнь давно уже превратилась в сон. Глубокий и беспробудный…
Вечный сон.
Внезапно словно какая-то искра пробежала по всему телу. Что это? Тишина лопается как мыльный пузырь. Я слышу глухой гул воды, слышу едва ощутимое бормотание рыб, слышу, как далеко наверху трещат в траве сверчки, ветер гнёт ветви деревьев, какая-то птица вспорхнула над водой, с шумом расправив крылья…
Я слышу.
Звуки начинают сливаться в один. Я уже не могу заснуть, всё моё существо превращается в сплошной слух. И вдруг – посреди царящей какофонии – гулкий, отчётливый стук сердца.
Тук-тук… тук-тук…
Он звучит всё чаще и чаще, разрывая мне барабанные перепонки. Я чувствую страх. Так не должно быть. Кровь начинает бурлить по моим давно высохшим жилам, мне кажется, я слышу, как она торопливо струится по каналам, проталкивая себе путь к сердцу. А сердце стучит, надрывается, я чувствую дикую боль в груди, тяжесть, будто масса всего океана внезапно обрушилась на меня сверху и прижимает к земле.
Мне страшно.
Я чувствую своё тело. Сперва – только мышцы лица, затем странная живительная волна спускается всё ниже, я медленно, один за другим, сгибаю пальцы на руках и так же медленно разгибаю вновь. Тело внезапно начинает чувствовать. Я ощущаю твёрдость каменистого дна, шероховатость ила, песок, покрывающий меня, нещадно колет и кусает. Я уже не могу расслабиться и погрузиться в сон…
И открываю глаза.
И вновь меня охватывает тишина. Мои глаза ослепли, я вижу вокруг себя лишь сплошную темноту. Она густая, как вакса, как дёготь и чернила, и такая же липкая, в одночасье облепила меня своей невидимой паутиной. Но вот посреди этой темноты вдруг появляется маленькое белое пятнышко. Оно такое маленькое, что сперва кажется лишь обманом зрения.
Но я его вижу.
Я слышу, как сердце начинает биться ещё быстрее, тяжесть в груди становится невыносимой. Я тянусь к этому странному пятнышку, я жажду очутиться рядом с ним, всё моё существо превратилось в сплошное желание. Какая-то неведомая сила подхватывает меня и несёт вверх, сквозь темноту. Я разрываю её сети, пробиваюсь, словно солнечный луч наружу, не сводя глаз с белого пятнышка. А оно на глазах становится всё больше и больше…
И вдруг – оглушительный всплеск!
Я оглядываюсь по сторонам. Я вижу деревья, которые безжалостно гнёт ветер, и ночную птицу, чистящую свои перья на берегу. Я вижу, как трава раскачивается в такт стрёкоту насекомых, а над моей головой, словно древняя Великая богиня, парит Луна. Я смотрю на неё и не могу оторваться. Её сияние завораживает, её силуэт манит к себе… Но вдруг иная Великая сила отвлекает моё внимание…
Я чувствую ветер!
Мои волосы уже не лежат на плечах тяжёлым грузом, они взвиваются в воздух, пляшут как языки костра. Я закрываю глаза, мне хочется смеяться. Я уже и забыла, какое это счастье – жить…
Снова.
Ветер зовёт меня за собой, я поднимаю глаза к небу и снова вижу луну. Она кивает мне своей головой.
Берег.
Смутные силуэты воспоминаний просачиваются в мою память. Я снова вижу тот самый день, но уже не чувствую боли. Моё сердце по-прежнему холодно, как камень, хотя и пытается вырваться наружу, сотрясая грудь гулким эхом. Я делаю шаг, затем – другой… Я никогда не думала, что это так просто – ходить по воде…
Я иду.
Берег совсем близко. Я чувствую под ногами округлые склизкие камни, но не чувствую холода. Ветер пронизывает меня насквозь, на мне по-прежнему, как много-много лун назад, лёгкое белое платье, оно извивается вокруг меня, словно одинокий парус на фоне ночного леса. Я выхожу на тропу. Полной грудью вдыхаю аромат лежалой травы, нежно прикасаюсь щекой к коре одинокого дерева, растущего на берегу. Я знаю его, оно не раз утешало меня в час невзгоды.
Когда-то…
А дорога зовёт меня вдаль. Тихий стрёкот сверчков словно торопит меня, «Быстрей! Быстрей!» - кричат они мне, и я невольно подчиняюсь. Деревья расступаются предо мною, трава послушно ложится под белые стопы, как ни в чём не бывало, поднимаясь после моих шагов. Я будто лечу над землёй, мне начинает это нравиться. Я хочу петь, открываю рот, и из него вылетают звуки. Что это – песня? Мой голос теперь звучит совсем иначе. Глубже, мелодичней…
Он завораживает.
Сквозь темноту леса пробивается узкий луч света. Он становится шире, до меня доносятся иные, знакомые звуки. Я чувствую запах свежего хлеба, и мокрой земли, слышу голоса людей, лай собак, звон посуды… Последние деревья отходят в сторону, и я оказываюсь перед ней…
Моя деревня.
Теперь уже звуки манят меня за собой. Я скольжу словно тень по пустынным улочкам, скрываюсь от одиноко горящих окон. Я ищу, вынюхиваю, выжидаю, я знаю, он где-то близко… Луна освещает мне путь, я сворачиваю в последний раз и останавливаюсь.
Я нашла тебя!
Одинокий дом с покосившейся крышей, всё так же стоит поодаль от остальных строений. Я на цыпочках подкрадываюсь к окну и заглядываю внутрь. Сквозь мутное стекло неясно пробивается одинокий огонёк свечи…
Здравствуй!
Он сидит за столом, голова его опущена, руки сцепились в замок. Он молча глядит на стол перед собой, и не видит, не слышит, не знает, что я здесь. Одинокая свеча перед ним медленно догорает, пламя слабо трепыхается от его дыхания, покрывает стены тенями, страшными, бесформенными… Он погружён в свои мысли, глубоко, глубже, чем я в своём сне. Он тоскует.
Он зовёт меня.
Я осторожно стучу в окно. Тихо-тихо, чтобы не потревожить собак во дворе. Он не слышит, он слишком далеко. Я стучу снова, уже громче. Он должен меня увидеть! Свет луны освещает мутное стекло, в глубоких тенях я вижу своё лицо… слишком бледное для живого существа, слишком прекрасное для человека.
Это уже не я.
Он поднимает голову. Всматривается в стекло, но не может разглядеть меня. Трясёт головой, будто отгоняя наваждение, протирает покрасневшие от бессонницы глаза. Я настойчиво начинаю скрести по стеклу.
Впусти меня!
Он поднимает свечу и подходит к окну. Проходит долгое, мучительное мгновение. Он видит меня. Его глаза расширяются, свеча падает на пол, освобождённое пламя вгрызается в деревянный пол. Он не глядит на него. Прильнув к стеклу, он в следующее мгновение бросается прочь, и бежит к двери…
Иди ко мне!
Он всё так же прекрасен. Годы почти не изменили его: тот же стройный стан, широкие плечи, буйные кудри… Тот же взгляд, ласкающий и молящий о прощении, он пронизывает меня с ног до головы. Как хорошо, что я не чувствую боли! Я протягиваю к нему руки, шепчу его имя. Он смотрит на меня и не может оторваться. Прильнуть к нему. увлечь за собой… Как же я скучала все эти долгие-долгие годы! Я обвиваю его за шею, глажу лицо, ласкаю кудри, прижимаюсь губами к его губам…
Любимый!
Он сперва стоит, не смея поверить, сомневаясь, страшась… Но вот его сильные руки обхватывают меня, я чувствую тяжесть, словно опять оказалась на дне морском. Он в беспамятстве шепчет моё имя, зарывается носом в мои волосы, обжигает меня своими поцелуями. Милый, любый мой! Как же я по тебе скучала!
Идём со мной.
Ветер снова зовёт меня к воде, я слышу его настойчивый шёпот. Луна тускнеет, грустно кивает мне со своего пьедестала. «Пора!» Я выскальзываю из его объятий. Он не понимает, хватает меня за руки, шепчет мой имя… Я ласково прижимаю палец к его губам. Тише, тише, милый! Я не хочу его отпускать. Ветер поёт всё настойчивее, я поворачиваюсь в сторону леса и делаю шаг назад. Его рука всё ещё в моей, я тяну его за собой. Он поддаётся: ему теперь всё-равно. Он готов остаться со мной…
Навсегда.
Вдруг страшный грохот прорывает тишину. Во двор выскакивают люди. В их руках – факелы, вилы, чьи-то сильны руки стремительно оттаскивают его от меня. Где-то протяжно завывают бабы, из толпы выплывает священник, он размахивает кадилом и голосит какие-то молитвы. Толпа окружает меня. Мой любимый рвётся ко мне, кричит, его с силой уводят всё дальше и дальше. На мгновение передо мной возникает женское лицо…
Разлучница!
Я бросаюсь к ней, обнажив свои белые зубы. Толпа заходится в едином крике, лицо исчезает… Я в бешенстве вращаюсь среди окружившей меня толпы. На мгновение она вновь появляется передо мною. Я бросаюсь вперёд, вскинув руки…
Огонь!
Пламя оглушает меня. Невыносимая боль! Какой-то мужчина выставил вперёд факел, защищая разлучницу от моих рук. Боль накрывает меня сразу, со всех сторон, я начинаю крутиться на месте волчком, вцепившись в волосы. Со всех сторон слышится людской смех. Второй мужчина бросает в меня факел, за ним – третий. Пламя обволакивает меня полностью, со всех сторон, я понимаю, что мне уже не вырваться из этого плена. Голос священника становится всё громче, смех, плач, крики – всё сливается в один единый, кошмарный звук. Боль разрывает меня на куски, я начинаю кричать. Толпа расступается. Скорей, скорей обратно, добежать до воды – и снова провалиться в сон! Я бросаюсь прочь, но чьи-то вилы протыкают меня сзади…
За что?
Люди снова окружают меня, они не дают мне убежать. Словно бешеная, я мечусь посреди замкнутого круга, а со всех сторон сыплются новые удары. Люди, остановитесь!
Во имя Бога…
Вот уже и луна исчезает с неба. Ветер уносится прочь, не дождавшись меня. Я одна… Помощи ждать не откуда. Я чувствую, как меня покидают силы. Сердце, моё милое сердце, которое снова только-только начало биться, теперь звучит всё тише. Я прижимаю белые руки к груди, умоляя его: «Ещё чуть-чуть! Ещё хоть немножко пожить на этом свете!». По толпе проносится единый вздох: русалка плачет!
Конец волшебству.
Последняя вспышка. Мне уже не больно. Закрыв глаза, я вижу небо, оно зовёт меня. Вскинув руки, я вдруг отрываюсь от земли. Люди в изумлении замолкают. Они не видят свет, который вижу я. Откуда-то доносится музыка. Что это? Снова колдовство или долгожданное спасение? Я уже высоко, им меня не достать. Я гляжу вниз, на землю, на которой провела столько чудесных минут. Я вижу его. По его лицу текут слёзы, он всё шепчет моё имя. Он по-прежнему любит меня! Я улыбаюсь. Мне вдруг становится легко и весело. Я уже вижу цветущие сады, белые берёзы ласково склоняют свои ветви к прозрачной воде, птицы поют свои песни…
Теперь я дома!