Ужас в океане

Григорий Борзенко
Ужас в океане
Из цикла: «Мир таинственных, удивительных и страшных историй»

Иногда в жизни случаются столь невероятные события, что их, возможно, не придумал бы и самый умный писатель, наделенный буйной фантазией. Копаясь в архивах и документах прошедших времен, мне попадались описания столь удивительных случаев, что у вашего покорного слуги родилась идея рассказать вам о многих из них, в такой вот спокойной и тихой обстановке. Поверьте, эти истории увлекут вас. Важны они и тем, что все они случились на самом деле.
Первый свой рассказ я назвал бы «Ужас в океане». Лично меня он поразил не столько тем, что события случились действительно невероятные, столько тем, как по разному, геройски или подленько, вели себя разные люди в одной и той же, одинаковой для всех, обстановке.
Пословицу «Друзья познаются в беде» можно назвать поистине мудрой. Действительно: одно дело, сидя в уютном кресле, в теплоте да не в обиде, вальяжно попивать чаек и уверять собеседника, что ты за него в случае чего «в огонь и в воду пойдешь», а другое дело поступить именно так, когда на самом деле оказываешься в таких экстремальных условиях. Экстрим – лучшая проверка человека на вшивость, показывающая, чего он стоит на самом деле.
В полдень 17 июня 1816 года от острова Экс тронулась в плавание небольшая флотилия, которая должна была доставить в только что возвращенный Франции Сенегал экспедиционный корпус и нового губернатора. На головном корабле флотилии «Медузе» находились будущий губернатор Сенегала Шмальц, командир экспедиционного корпуса Пуэнчиньон, значительная часть солдат и офицеров корпуса с семьями – всего 400 человек. Командовал судном капитан первого ранга Жан Дюруа де Шомарэ, получивший эту должность не столько за успехи в морском деле, столько за личную преданность Людовику ХУ111 в его противостоянии с Наполеоном.
Начиналось все так хорошо: прекрасная погода, попутный ветер – что еще нужно в таких случаях?! Но уже с первых дней плавания проявилась бездарность в командовании флотилией Шомрэ: по всем писаным и неписаным правилам моря суда флотилии должны держаться вместе, чтобы в случае несчастья на одном из них, остальные могли оказать ему помощь – но более быстроходная «Медуза» сразу же ушла вперед, оторвавшись от остальных! Вскоре задержка с упавшим за борт человеком на «Медузе», которого так и не удалось найти, позволила одному из судов догнать флагмана, а капитан судна, хорошо знавший эти места, просигнализировал Шомарэ, что впереди находится песчаная банка и ее нужно обойти с запада. Но тот только возмутился: как, мол, более низкий по рангу смеет ему, командиру флотилии, советовать, и велел добавить парусов! Нетрудно догадаться, чем закончилось это упрямство и самолюбие капитана.
После долгих и безуспешных попыток сняться с мели было решено бросать обреченное судно и самостоятельно добираться до берега. Но на корабле было всего лишь шесть шлюпок и это на 400 человек!!! Решено было построить плот, работу над которым сразу же возглавил губернатор Сенегала. Вы спросите: а почему не капитан?! Ведь это он должен был сделать не только по велению совести, но и по долгу службы, по законам моря, свято соблюдавшегося в подобных случаях во всех флотах мира! Да потому, что Шамарэ поступил так, как до него не поступал еще ни один капитан французского флота: трус смалодушничал и сложил с себя все обязанности – я, мол, не хочу больше никем командовать и ни за кого отвечать! Случай неслыханный и, наверное, единственный за всю историю флота!!!
Вскоре солдатами и матросами был построен и спущен на воду огромный плот размером 20х7 метров. Нетрудно догадаться, что «доблестный» капитан и прочее корабельное начальство с прислугой заняли место в лодках, а «черни» ничего не оставалось делать, как разместиться на плоту. Лишь несколько наиболее совестливых представителей «высшего общества» оказались людьми чести, и решили в такую минуту быть рядом со своими подчиненными: они отказались от мест в лодке и перебрались на плот. Это – географ Корреар, лейтенант Лозак, корабельный врач Савиньи и гардемарин Куден – он был не на шутку травмирован во время крушения судна в ногу и вполне мог бы, с чистой совестью, занять место в лодке. Но гардемарин поступил благородно. Всего на плоту оказалось 149 человек, в т.ч. и одна женщина. Такая несправедливость не могла не вызвать возмущения у многих из тех, кто был на плоту, но со шлюпок их успокоили: лодки поведут плот на буксире, так что вам, счастливчики, грести не придется – будете лишь отдыхать!
При постройке плота никому не пришло в голову подвести под него пустые бочки, и теперь он погрузился в воду чуть ли не на целый метр! Практически всем на плоту пришлось стоять: если кто, уставши, садился, то оказывался по шею в воде! Кудэна, чтобы он не замочил раненую ногу, усадили на бочку. Поначалу странная флотилия пусть и с горем пополам, но двигалась: на некоторых лодках были установлены мачты и паруса и дул попутный ветер. Но когда ветер ослаб, и движение почти замерло, произошло то, что явно контрастирует с выражением «Я за тебя в огонь и в воду пойду!» Шедшие впереди две лодки, на одной из которых командовал губернатор Сенегала, на второй капитан «Медузы», сблизились, «высокие чины» провели короткий, но много значащий «совет на высшем уровне», результат которого явно не тянул на критерии высшей морали. Решив, что своя шкура дороже и нужно наплевать на всех остальных, командиры обоих лодок приказали обрубить канаты, скрепляющие их с плотом, после чего обе посудины быстро устремились вперед. Оставшись без самых лучших парусов, остальные вообще перестали двигаться. Офицеры в других лодках, «воодушевленные» «героическим» примером своего начальства так же перерубили канаты, оставив на произвол судьбы полузатопленный, неподвижный и неуправляемый плот с почти полутора сотней человек посреди безбрежного океана!
Трудно описать то, что пришлось пережить этим людям. Вскоре бедолагам пришлось сожалеть о том, что в спешке никто не подумал о запасах провизии. Ящик подмоченных сухарей, которые был тут же съедены, пять бочонков вина, да две бочки перстной воды – этого было явно мало для такого огромного количества людей. К тому же на плоту не было ни якоря, ни компаса, ни морской карты. В довершении всего разыгрался неистовый шторм: одних смывало в океан, другие гибли от того, что их ноги оказались защемлены между бревнами плота. За одну только ночь погибли двадцать человек!
Следующая ночь оказалась еще более кошмарной: океан стал еще более неистовым и многие матросы, предчувствуя конец, и стараясь облегчить предсмертные муки, залить их в вине, упились до беспамятства. Разгоряченные винными парами они решили разделаться с офицерами и гражданскими. Завязалась жесточайшая драка, в которой пошли в ход сабли, ножи и даже зубы! И все это в полной темноте и в ужасной толчее, когда твердынь буквально уходит из-под ног во время каждого набегающего водяного вала! Придал всему происходящему еще более ужасную картину безумства один из матросов, решивший утопить всех разом, и принявшийся рубить канаты, связывающие бревна плота! Не успели тронувшегося умом самоубийцу столкнуть в воду, как раздался еще один крик, женский: это один из солдат столкнул в воду единственную на плоту женщину, жену такого же солдата, как и он! Ее спас бросившийся в пенящееся море географ Корреар. Безумство и жуткая кровавая свалка продолжались до утра, во время которого пришло отрезвление: 65 убитых и утонувших, две бочки с вином и две с водой, столкнутые по неосторожности в океан!
К наступлению третей ночи океан успокоился, но и она стала не отставать от своих предшественниц и собрала свой, пусть и более скромный, урожай: 12 человеческих жизней! Четвертая ночь сократила число страдальцев еще на два десятка! Каждые последующие дни и ночи уносили все новые и новые жертвы. Те, кто оставались в живых, представляли собой жуткое зрелище: колоссально изнуренные, израненные, окровавленные люди, с разъеденными морской солю ранами на ногах и на всем теле, с запавшими от усталости, безысходности и полу безумия глазами. Эти несчастные являли собой неких призраков, мертвецов, поднявшихся с могил или с глубин океана.
На двенадцатый день этого кошмарного плавания отчаявшихся спастись страдальцев подобрало случайно наткнувшееся на них судно. К тому моменту на плоту оставалось всего лишь 15 человек, шестеро из которых умерли сразу же после спасения. Таким образом пережить весь этот ад удалось лишь девяти пострадавшим – и это из 150 человек!
Руководствуясь здравым смыслом можно предположить, что теперь, когда нашлись люди, которые смогут рассказать всю правду о случившемся, виновные в этой трагедии будут наказаны, особенно «геройский» капитан. Но вышло все наоборот: наказали тех, кого нужно было награждать за геройство. Врач Савиньи, попав на родину, отправил морскому министру донесение, где подробно описал все случившееся. Непонятно каким образом выдержки из его донесения на следующий же день появились на страницах одной из газет. А еще через день Савиньи был уволен из флота, за «разглашение государственной тайны» и «компрометирующий Францию поступок». Но Свиньи еще раз доказал, что он мужественный и упрямый человек. Вместе с географом Карреаром он написал и издал брошюру, в которой честно, со всей неприглядной правдой, рассказал миру о беде с «Медузой», о шкурничестве начальников, которые оставили в тяжелую минуту своих подчиненных, обрекши их на верную смерть. Книжица была немедля изъята из продажи, а обоих «правдолюбов» упрятали за решетку!!! Может быть, бедолаги и провели бы там остаток своих дней, если бы несколько экземпляров брошюры не попали в Англию, где она была переиздана и разошлась по всей Европе.
Поднялся настолько огромный шум, что французским властям волей-неволей пришлось выпустить обоих писателей на свободу, а Шомарэ предстал перед судом. Отдельную историю можно было бы написать о том, как этот «герой» прикинулся на суде простачком, искренне не понимающим, о чем вообще идет речь. Но это ему не помогло: его лишили звания капитана первого ранга и присудили к трем годам тюрьмы. Свой век трус бесславно завершил в одиночестве в своем родовом замке Лашно. Единственный его сын не вынес позора, упавшего на семью, и еще при жизни отца покончил жизнь с самоубийством…