На грани

Рак… Слово из трёх букв, такое простое и такое нестрашное! Нестрашное, когда речь идёт о членистоногом или о знаке Зодиака. Но когда это слово говорит близкий человек, только что вернувшийся от врача… Тогда оно превращается в то роковое, которое разделяет жизнь на «до» и «после».
- Мам, но может, ещё можно что-то сделать? – Кира готова была цепляться за любую соломинку, лишь бы не верить, что единственного родного человека скоро не станет.
- А что тут можно сделать? Нужна операция, а денег у нас нет. Ладно, Кирюш, в конце концов, мы все когда-нибудь уйдём. Конечно, хотелось бы, чтобы ты тогда хотя бы школу закончила, но видно, судьба такая.
- Но может, кредит взять? Я ещё работать пойду.
- Ну, кто даст кредит матери-одиночке, которая едва сводит концы с концами? Да и ты столько не заработаешь – куда может устроиться десятиклассница?
- А если продать квартиру?
- Ты что? Где мы тогда жить будем? Нет, Кирюш, ты лучше нормально учись, поступай в институт. А я уже поживу, сколько Бог даст.

«Друзья познаются в беде». Кира и прежде слышала эту поговорку, но лишь сейчас узнала ей цену. Раньше девушке казалось, что у её матери полным-полно подружек. Тётя Маша, тётя Катя, тётя Соня… Но это всего лишь казалось! Как только эти многочисленные тётушки узнали, что мать Киры серьёзно больна, их тут же как ветром сдуло.
Отца своего Кира не знала. Мать рассказывала, бросил, как только узнал, что она беременна. Оставив гордость, Кира нашла в записной книжке матери номер своего отца, позвонила. Только тот и слушать ничего не захотел – сказал: «Это ваши проблемы!» - и бросил трубку. Видимо, есть только один выход…

«До чего же я докатилась!» - думала Кира, глядя на стремительно мчавшийся по трассе поток машин.
Уже полтора часа она стояла на обочине в ожидании, когда же какой-нибудь жаждущий плотских утех мужчина остановит своего железного коня, чтобы, осведомившись о цене, отвезти её в ближайший мотель или удовлетворить свои инстинкты прямо в машине.
Может, уйти, пока не поздно? Уйти и забыть, как страшный сон? Забыть… А как же мама? Без денег на операцию она умрёт! А Кира потом будет всю жизнь корить себя за то, что не решилась, захотела чистенькой остаться и упустила единственную возможность спасти ей жизнь. Нет уж, если решила, надо идти до конца!
«Но как же я потом буду? А если люди узнают, чем я тут занимаюсь?».
Если узнают… А где они сейчас, эти люди, когда им с матерью так нужна помощь?
Размышляя о людском равнодушии, девушка не сразу заметила, как одна машина стала сбавлять скорость, приближаясь к обочине.
«Крутая тачка!» - отметила Кира.
А значит, её владелец, человек небедный. Хорошо, если ещё к тому же и щедрый!
Машина тем временем остановилась. Дверь открыл смуглый мужчина в дорогом костюме.
- Что, дэвушка, работаэшь? – заговорил он с сильным акцентом.
Кавказец… Только этого не хватало! У Киры едва хватило сил кивнуть головой.
- Давай садысь в машина.
Он раскрыл перед ней дверь с другой стороны. На ватных ногах девушка обошла машину и примостилась на сидение рядышком.
- Надеюсь, Вы заплатите? – произнесла Кира еле слышно.
- Канэшна, заплачу. Еслы будэшь харошей дэвочкой и будэшь мэна слушаться.
О том, чтобы потребовать предоплату, не могло быть и речи. Теперь Кира молилась об одном – чтобы этот кавказец остался доволен их совместным времяпрепровождением. А то они такие, чуть что не по ним – сразу голову отрежут! По крайней мере, этот явно не походил на добряка.
- А ты красывая!
- Спасибо!
Внешность устроила. Это хорошо! Есть шанс, что убивать не будет.
- У нас в Грозном дэвушки нэ такие!
«У нас в Грозном»… Значит, ещё и чечен! Мама дорогая! Попала, называется, как кур в ощип!».
- Как тэбэ зват?
- Кира.
- Очэнь прыятно! А я Джабраил.
- Очень приятно, - ответила девушка без особого энтузиазма.
Через несколько минут машина остановилась у придорожного мотеля. Тот, кто назвался Джабраилом, открыл дверь: мол, прошу. Кира вышла и вслед за клиентом поднялась на крыльцо. Джабраил тем временем договаривался с женщиной на стойке регистрации, чтобы снять номер. Наконец, получив ключи, он жестами велел Кире следовать за ним.
Номер, по всей видимости, был в этом мотеле самым роскошным.
- Давай ыды в душ. А я закажу шампанский.
Слова о шампанском несколько удивили Киру. Вроде ж у мусульман не принято пить. Однако вслух высказать свою мысль она, естественно, не решилась.
Пока горячие струи воды обволакивали её тело, девушка не переставала думать о том, что пока ещё не поздно убежать. Незаметно одеться, открыть дверь, оставив воду включенной, чтобы Джабраил не сразу хватился. Прочь от этого места как можно дальше!
«Но тогда он мне точно не заплатит. Я ведь пошла на это, чтобы маму спасти. Просто надо быть послушной девочкой и не выкобениваться».
- Ну, всё я готова.
Однако лишь только Кира вышла из ванной, как увидела странную картину. В номере было двое – почти голый Джабраил и какой-то странный мужчина с бородой, в папахе, одетый в старомодный кафтан. Незнакомец что-то резко говорил на своём языке, затем выхватил из ножен кинжал. Бледный, как смерть, Джабраил тут же пал ему в ноги и, целуя сапоги, испуганно лепетал что-то в ответ.
«Ни фига себе!» - думала ошарашенная девушка.
Прежде она не думала, что суровый с виду горец может сам кого-то бояться до такой степени.
«О, славный Вахит! Ты знаешь, что я не делал ничего, что опорочило бы твоё честное имя! И ты, и Всевышний знаете, что меня подло оклеветали!»
Эти слова неожиданно прозвучали у Киры в голове. По-видимому, именно так Джабраил пытался оправдаться перед тем горячим джигитом, но с чего вдруг сама Кира стала понимать по-чеченски? Впрочем, не время сейчас думать об этом – бежать надо, пока саму не прирезали! А то кто знает, что у этих горцев на уме?
Гость неожиданно сунул кинжал обратно в ножны, прокричав что-то презрительное в адрес Джабраила. Затем повернулся к девушке.
- Бросай это дэло! – произнёс он с таким же акцентом. – Твоя мат здарова. Пуст в Смолэнск поедэт, провэрытся.
Кира так и застыла на месте. Откуда он знает про маму? Знакомых чеченов у той точно не было. Она хотела было спросить об этом у самого Вахита (если, конечно, он на самом деле Вахит), но лишь моргнула, как того уже и след простыл. Странно! Куда он делся? Выйти из номера незамеченным он не мог – Кира как раз стояла в проходе. Если только через окно выскочил – и на коня, как в фильме про Зорро.
Джабраил продолжал ползать по полу на коленях и бормотать что-то нечленораздельное, целуя попадавшуюся по пути мебель. В таком состоянии ему, по всему видно, было не до плотских утех.
Наскоро одевшись, девушка вышла из мотеля и побрела по обочине. Домой, скорее домой!

- Хорошо, что ты посоветовала мне съездить в Смоленск. Они сказали, что я совершенно здорова! – голос матери был довольным – как у приговорённого к смертной казни, которому неожиданно даровали помилование. – Не подвела тебя интуиция!
Не помня себя от радости, Кира бросилась к матери, обнимая её и покрывая щёки поцелуями.
- Мамочка! Родная! Ты будешь жить!
- Если сейчас не задушишь, то да. Схожу ещё к другому врачу для верности, чтобы убедиться…

- Эти газеты нужно отсортировать по месяцам.
- Хорошо! – ответила Кира.
Уже год она подрабатывала в редакции, что приносило ей, студентке-второкурснице, некоторую прибавку к стипендии.
Раскладывая газеты в стопки, девушка чуть не вскрикнула от изумления. С первой страницы прошлогоднего выпуска на неё смотрел тот самый джигит, что три года назад напугал в мотеле её несостояшегося клиента. То же лицо, только без бороды. Да и одет он был вполне по-современному. «Интервью чеченского правозащитника Мурада Зелимханова» - гласили крупные буквы заголовка. Значит, всё-таки он не Вахит, а Мурад. Однако же правозащитники у них в Чечне! Средь бела дня на людей с кинжалами бросаются!
Движимая любопытством, девушка раскрыла газету, чтобы быстренько пробежаться глазами по тексту. Три года назад в январе был арестован – ДПСники подбросили в машину пакет марихуаны. Весь год находился в следственном изоляторе Грозного. Как же тогда этот Мурад размахивал кинжалом в мотеле между Ярцевым и Смоленском? Ведь как раз накануне был суд, который приговорил его к трём годам тюрьмы. Условно-досрочно его выпустили только через несколько месяцев.
«Все знали, что это дело от начала до конца было сфабриковано, - говорил правозащитник в своём интервью. – Когда я спросил прокурора Джабраила Гезриева, верующий ли он, он ответил, что верующий мусульманин. Только для мусульманина ложь – величайший грех. Может, потому он впоследствии закончил психушкой».
«Это была карательная психиатрия с целью зачистки соучастников?» - спрашивал корреспондент.
«Нет, он действительно сошёл с ума – очевидцы рассказывают, вёл себя неадекватно, кричал, что мой прадед Вахит Зелимханов пытался его убить. Но во-первых, славный Вахит умер в позапрошлом веке. Это был известный путешественник и воин, весь Грозный о нём наслышан. А во-вторых, мой прадед вряд ли счёл бы смерть от кинжала достойной для такого лжеца и труса. Да и я сам хотел бы, чтобы Гезриева всё-таки наказали по закону. Но видимо, Всевышний судил его по своему собственному. Ведь Он точно знает, что я не совершал того, в чём меня обвиняют. И Вахит на том свете знает, что я не позорил его честное имя. После суда я как раз вспоминал о нём…».
Вахит, умерший в позапрошлом веке. Неудивительно, что этот Джабраил так испугался!
«Слава Богу, что я тогда об этом не знала! – думала Кира. - А то бы тоже тронулась умом!»
А то пламенное воззвание к Вахиту… Получается, не оправдание прокурора она тогда слышала, а мысли того самого правозащитника. Который, по-видимому, даже не в курсе, что тем самым потревожил покой предка.
«Спасибо тебе, Вахит! За маму, за меня» - мысленно произнесла девушка, точно зная, что он её услышит.