Цена выбора

Пришёл отказ. На главную роль снова утвердили молодого актёра, чья игра сводится к нелепым и неуместным драматическим паузам, вечно пафосному лицу и смехотворным восклицаниям.
- Проклятье! – проорал Старожилов. – Вместо меня взяли какого-то третьесортного юнца, сыгравшего в каком-то третьесортном сериале?
Лицо Василия побагровело. Вены на его висках вздулись. Он схватил свою последнюю целую кружку и швырнул её в зеркало. Осколки стекла и кружки посыпались на старинный деревянный пол, подобно карьере некогда знаменитого, но состарившегося актёра.
Обессиленный старик опустился на деревянный табурет. Когда-то он жил в двуэтажной квартире в центре города. У него был собственный гардероб, размером с гостиную, и гараж с новейшими японскими и американскими моделями железных коней; комнаты были уставлены изысканной и дорогой мебелью; на стенах висели объекты древней западной и восточной культуры. Знаменитости и аристократы со всего мира роились на пороге этого минималистического дворца, с нетерпением ожидая чести встретиться с самим Василием Старожиловым. Его личность была высоко почитаема в высших кругах, и была горячо любима среди простого люда.
Он был весьма неординарным человеком: кроме его актёрского таланта, Василий был историком, политологом, журналистом, хорошо разбирался как в прикладных, так и в фундаментальных науках. Словом, Старожилов был тем человеком, которого принято называть гением.
Однако в наше время человек, имя которого некогда отзывалось почти во всех уголках мира, был вынужден сводить концы с концами. Однокомнатная квартирка у окраины города, из мебели лишь стол, старый облезлый комод, оставшийся в наследство от безработного отца, протёртый диван, да несколько табуретов. Его имя забыли, его личность стёрта, его наследие уничтожено. Теперь в этом некогда величественном и мудром человеке, личность которого иной раз казалась сверхъестественной, остались лишь жалость к себе и страх перед наступающей, безызвестной смертью.
Старый актёр находился в полном отчаянии. Бессилие сжигало его изнутри. Но слабость как внешняя, так и внутренняя пригвоздило его к земле. Василий ощущал себе тоненьким лепестком, привязанным к громадному камню и брошенным в глубокое озеро.
- Что же мне делать? – Уже спокойным, театральным голосом вслух прошептал Василий.
Пожилой, иссохший титан разума взглянул на стопку бумаг: «не оплачено» - гласили долговые печати. Он закрыл лицо руками, пытаясь сдержать слёзы.
Но пронзительный визг будильника развеял желание Старожилова впасть в меланхолию. Он посмотрел на время:
– Пора собираться!
Степан Демьянин, с которым Старожилов был знаком еще со школы, предложил старому другу встретиться в старом ресторанчике, в котором много лет назад тогда ещё юные дарования школы Станиславского заключили пари. Их соперничество длится уже на протяжении тридцати лет, однако Демьянина, не смотря на солидный возраст, продолжают приглашать в разнообразные проекты на телевиденье и в театре. В то время, как Василий не появлялся на сцене вот уже десять лет.
Отменить встречу, которая была назначена месяцем ранее, означает для Старожилова предать собственный кодекс чести. А пунктуальность – один из немногих пунктов в этом кодексе, которому Василий остался предан. Какие бы страхи и сомнения не терзали душу старого актёра, он должен был сделать вид, будто бы всё идёт своим чередом.
Старожилов не торопясь собрался, вновь окинул взглядом стопку задолженностей, и с громадным камнем на душе отправился на встречу со Степаном.
Дорога до ресторанчика занимала как минимум двадцать минут ходьбы. И этого времени хватило Василию, чтобы впасть в отчаяние и закрыться от всего мира полотном апатии, которому придаётся всякая творческая личность в свободное время.
Пока Старожилов со слезами на глазах вспоминал свою величественную и славную молодость, пока он боялся представлять себе своё жалкое будущее, на горизонте показалось заветное место.
Василий увидел Демьянина издалека: старое чёрное пальто, которое соперник не снимал все тридцать лет, серый шарф, чашка кофе и газета, раскрытая на новостях спорта. Время, словно не тронуло Степана. Та же одежда, те же привычки. Даже его лицо, кажется, осталось по-прежнему молодым: ни одной морщинки, высокие, хорошо выраженные скулы, кудрявые шатеновые волосы, не тронутые сединой. А глаза горят теми необъяснимыми уверенностью и стремлением, какие свойственны людям, которым осталось переступить последнюю ступень на пути к вершине Олимпа.
Изначально Старожилов подумал, что это ему только чудиться. Воспоминания о минувших годах всколыхнули в нём давно угасшие образы. Нужно было лишь подойти ближе, и тогда Степан примет привычные для стариков слабость и вялость.
Однако с каждым шагом Василий всё сильнее убеждался, что его видение оказывается реальностью. Подобное зрелище вселило в актёра неуверенность, смятение и страх: «Ни уж то я совсем выжил из ума?».
Но когда старый актёр, наконец, подошёл к столику Степана, он не мог выдавить из себя ни слова. Он был ошеломлён, шокирован, испуган. Демьянин казался портретом, никак не живым человеком. Он был наполнен большими силами, чем когда-либо ранее.
«Быть может, магия? Как иначе такого можно добиться?» - саркастически думал про себя растерявшийся Василий.
- Вася, а ты как всегда опаздываешь. Видимо, что-то не может изменить даже время.
- Тут ты прав! – Пролепетал Старожилов, вытаращив на своего соперника глаза.
- Как бы-то не было, рассказывай: как ты? Чем сейчас занимаешься? Я давно тебя нигде не видел – решил уйти из кино? Присаживайся! Чего ты встал, словно "болтун" в Сицилии на дне реки?
Но Старожилов молчал. Человеку, сидевшему перед ним, было на вид не больше двадцати, хотя он никогда не выглядел младше своего возраста. Василий выдвинул стул и обессиленный упал на него. Сняв шляпу, старый актёр впёр взгляд в пол, как бы страшась снова увидеть перед собой то юное лицо.
- Прости, я задаю неудобные вопросы?
- Нет, конечно, нет. Но всё это не важно. Просто скажи мне - как?
Пауза ненадолго зависла. Степан смотрел на Василия глазами полными непонимания, а точнее, наигранного простодушья. В то время, как Старожилов, словно Вильфор в своём саду, выглядел полнейшим безумцем.
- Что ты имеешь в виду?
- Твоё лицо – ты словно помолодел на тридцать лет с нашей последней встречи. Я знаю много хороших врачей и процедур, но ничто не может так омолодить человека! Как ты этого добился? Что ты с собой сделал?
Василий потянул руки к Степану, но тот, не скрывая брезгливости, вдавился в спинку стула.
- А, ты об этом? – Неуверенно продолжил Степан, натягивая ехидную улыбочку. – Просто слежу за собой: те же диеты, те же процедуры, те же врачи. Отказался от алкоголя и курения, активно занимаюсь спортом.
- Степа, ты что-то не договариваешь – это всё может замедлить, но не остановить старение. Прошу тебя: скажи мне правду.
- Клянусь тебе – всё именно так. Я бы не стал тебе врать. Давай отойдём от темы работы хоть сейчас.
Долго сидели они в старом кафе, вспоминая минувшее, обсуждая настоящее, размышляя о грядущем. Говорил в основном Демьянин. А Старожилов никак не мог перестать думать о том, что Степан что-то скрывает. Были в его словах нотки неуверенности, даже сожаления. Что же это могло быть? Неужели он продал душу дьяволу? Нет, верить в сверхъестественное – это, конечно же, глупо, но всё же: как он этого добился?
Одержимость этим вопросом буквально сводило Василия с ума: он потерял счёт времени, не понимал, где он находится, и не видел ничего, кроме своего истлевшего тела и молодого, крепкого Степана, который будто бы насмехался над своим соперником.
- …поэтому я думаю уйти из этой индустрии и остепенится. Наконец-то заведу семью, уеду жить куда-нибудь на юг, у меня будет собственная ферма. Признаюсь честно: надоел мне этот унылый город, надоели его скудные истории и мелочные, жалкие люди, которые готовы вгрызаться в горло каждому, кто успешнее их…
- Прошу, умоляю тебя, - перебил старожилов Демьянина, - расскажи: как ты это сделал! Степа, у меня всё очень плохо – меня никуда не берут, никуда не зовут, даже на ту передачу, куда берут всех забытых звезд! Если я не найду хоть какую-то роль, я лишусь и жилья. Прошу тебя – спаси мою жизнь! Я встану на колени перед тобой, до конца жизни буду возносить тебя…
Взглянуть на эту картину обернулись все посетители ресторанчика. И через минуту уже возле окон со стороны улицы набежала толпа. Кто-то тыкал в старика пальцем, кто-то хихикал, кто-то дивился нынешним ценам ресторана.
Демьянин, окинув презрительным взглядом всю улицу, резким движением поднял Старожилова с колен. А шёпотом приговаривал: «хватит меня позорить!»
Степан почти что бросил старика на стул и, опомнившийся, резко сменил лицо полное жестокости и ярости на раздосадованную улыбку.
- Неужели ты думаешь, что всё дело в возрасте? Может быть…
- Шестьдесят три проекта: фильмы, сериалы, постановки, даже реклама – ничего! Прошу тебя! – Жалобно скулил Василий.
Демьянин закрыл лицо руками. Он тяжело вздохнул, собираясь с силами и мыслями, чтобы сказать что-то шокирующее. Внимательно посмотрел по сторонам, подождал, чтобы рядом с ними никого не было. Попросил сделать телевизор громче. Схватил салфетку, достал ручку из кармана пальто, и начал что-то строчить. Он положил салфетку под руку Старожилова, нагнулся к нему и шёпотом начал бормотать раздражённым голосом:
- Приходи туда к полуночи. Проследи, чтобы тебя никто не узнал: замаскируйся. Иди через дворы, чтобы тебя никто не видел. Не задавай никаких вопросов. Просто слушай и делай то, что тебе говорят, если и в правду хочешь снова обрести молодость. Но предупреждаю – тебе это обойдется очень дорого. И если что-то пойдёт не так – я не видел тебя вот уже десять лет. Ты меня хорошо понял?!
Степан сделал вид, будто бы обнимает старого друга, но его хватка была так крепка и безжалостна, что у Василий перехватило дыхание. В его голосе различалась угроза.
- Я отдам всё, что у меня есть! - Прохрипел Старожилов.
Демьянин усмехнулся.
- Да сколько можно – они снова проиграли. Видимо, этот год не их. Что ж, был рад встретиться с тобой, Вася. Еще увидимся. И обязательно позвони по этому номеру: они должны тебе помочь.
Демьянин явно пытался отвлечь внимание публики от произошедшего. Но никто его не слушал. Более того, почти никто уже и не помнил, что старик моментом ранее падал в ноги молодому парню.
Степан спешно собрал свои вещи, оплатил счёт и ушёл, предварительно натянув шарф на лицо. Старожилов остался один на один со своими вопросами.
***
Время близилось к полуночи. На улицах никого не было. Над миром нависла гробовая мгла.
Район, адрес которого дал Василию Степан, был, мягко говоря, не самым благополучным. Здесь постоянно происходили убийства, кражи, здесь правили мародёры и рецидивисты. Но это было единственным шансом Старожилова вернусь минувшую славу. Старый актёр подавил в себе страх и подозрения, целеустремлённо шагая навстречу своей судьбе. Его уже не смущали мысли о магии и дьяволе: всё, что угодно, лишь бы это действительно помогло. Цена не имеет значения.
Горящие бочки, забитые досками окна, люди, лица которых Василий видел по телевизору. Даже от ничем не примечательных домов веяло чем-то опасным.
Дом, адрес которого дал Степан, находился в закоулке, в котором он скрывался под тенью более высоких зданий. От этого места веяло страхом и холодом. Сердце Старожилова остановилось. «Быть может, Демьянин так решил подшутить надо мной из-за этих расспросов» - думал про себя Василий. Но что-то вдруг стало манить актёра внутрь. Вдруг раздавшийся в его голове голос направлял Василия зайти в этот дом. Старожилов послушно подчинился таинственному зову.
Он ожидал увидеть треснувшие стены, обшарпанные потолки, ожидал встретить группу бездомных, которые обворуют его и скроются. А запах – должно быть даже шарф, которым актер прикрывал своё лицо, не остановит его.
Стоило Василию сделать пару шагов, и дверь закрылась сама собой. «Просто сквозняк» - успокаивал себя актёр.
Внутри пахло благовоньями. Во всепоглощающей тьме не было видно даже собственных рук. Но раздался щелчок - зажглись ряды свечей. Мраморные полы, переливающиеся, словно магические, стены, аккуратный столик из дуба посередине комнаты – Старожилов, словно попал в иной мир, который был полной противоположностью того, что актер видел снаружи.
- Ступайте за мной, – раздался властный, но мягкий женский голос. Голос этот доносился с витой лестницы.
Василия обуял ужас, он буквально не мог сдвинуться с места. «Что здесь происходит» - гремело в его голове.
- Идёмте!
Ноги зашагали против воли их хозяина. Тревога, подобно копьям, вонзалась и пронизывала всё тело актера. Он чувствовал себя куклой, которой управлял искусный чревовещатель.
Безработный актёр поднялся по лестнице на второй этаж. Свет был приглушён, изредка мерцал алыми отблесками. Комната представляла собой библиотеку: стеллажи и полки были уставлены старинными книгами с ветхими переплётами, куклами, сотканными из тряпья и волос, тотемами, масками, сухими растениями и настойками. Теперь страх и холод, которые овладели актёром перед входом, пропали. Тоска и разочарование сменили воодушевляющий страх перед чарующей необынковенностью событий. Теперь это заведение больше напоминало шарлотанскую лавку, стилизованную под шаблонную ведьменскую лачугу. От этого переизбытка клише Старожилов уже был готов плюнуть на всё это и отправится домой, желея лишь об потраченном в пустую времени. Но внутренние слабости – снова стать узнаваемым, беспечно тратить гонорары на походы в рестораны и дорогие костюмы, иметь популярность у женщин – заставили замолчать голос разума. "Быть может, антураж и бесвкусный, но эта женщина точно знает толк в своём деле, раз уж она смогла проделать такое со Степаном" - думал Василий, прогоняя отвращение.
Пройдя все стеллажи, Старожилов подошёл к маленькому стеклянному столику, который полностью освещался сосудом, нежно светящимся бардовым блеском.
- Вы должны были прийти ко мне ещё три луны назад. – Раздался суровый, и в тоже время обольстительный женский голос. – Но с этого дня время не будет властно над вами.
- Я… мне рассказал о вас Степан… и…, - запинаясь, попытался пробубнить актер.
- И он сделал это, как было предсказано. Не будем тянуть.
Силуэт женщины внезапно образовался перед Василием, подобно тени, появляющейся после восхода солнца. Высокая, бледная, темноволосая женщина с острыми чертами лица. Её волосы, ниспадавшие до самой талии, отливали необычным сапфирным блеском. Нефритовые глаза гипнотизировали и топили в мягком, но властном голосе. Гибкие и длинные руки, словно выточенные из дерева. Её пальцы украшали перстни с инкрустированными в них драгоценными камнями: рубинами, изумрудами, янтарём.
Её шею украшали белоснежные бусы, которые, казалось, вобрали в себя сияние луны. Два ожерелья, сделанные в форме луны и солнца, скрестились на груди. Тонкое чёрное шёлковое платье, казалось, поглощало свет в комнате.
- Жутковато тут у вас. Так, сколько мне будут стоить ваши услуги? – Дрожь от нетерпения в голосе Старожилова волнами разносилась по всему обиталищу таинственной женщины.
- Не будьте таким застенчивым – мужчину это не красит.
- Прошу прощение… то есть, то, что вы сделали со Степаном – просто какая-то магия. Это что-то из восточной медицины? – Усмешкой Василий попытался предать своему виду уверенности, однако при этом стал выглядеть глупо.
- Я ничего не делала с вашим другом. Я лишь научила его древнему искусству.
Женщина говорила загадками, давала расплывчатые формулировки, ловко увиливала от каждого вопроса Старожилова, как ему казалось. И понемногу, теряя над собой самообладание, Василий начинал раздрожаться этой дешёвой драмме.
- Тогда – сколько будут стоить ваши курсы? Прошу вас – я в отчаянии! Я даже готов переписать на нас свою квартиру – всё, что угодно, лишь бы я вновь стал востребованным!
Так скулил Василий. На глазах его выступили слёзы. Но женщина была хладнокровна. Она лишь надменно усмехнулась и продолжила:
- Цена для многих не существенная, но для большинства равноценна жизни. Для вас, я чувствую, цена будет слишком высока. Быть может на столько, что вы в ужасе броситесь отсюда, подобно антилопе, в страхе рвущей мышцы, чтобы избежать погибели в зубах льва. У вас ещё есть время одуматься: возможно, всё это вам вовсе не нужно?
- Я всё отработаю, половину, нет – весь гонорар буду перечислять вам. Я готов пойти на всё, лишь бы возродить свою мечту.
- Это уже совсем другой разговор! Я чувствую в вас уверенность, готовность. Это то, что мне нужно было услышать. Ценой будет ваша душа.
Голос женщины был наполнен восхищением и величием, словно перед Василием стояла сама Афина, оглашающая смертный приговор героям Трои.
Не предав её словам особого значения, Василий согласился, вытирая сыпровизированные слёзы со щёк. В одном её виде и голосе было столько ненавистного Старожилову пафоса, что он уж хотел посмеяться, но сдержался.
«Наверняка, она лишь пытается привнести в свой образ больше таинственности всеми этими книгами и куклами. Что это за детский сад? Пытается набить себе цену? Или повышает себе самооценку? Ох – женщины!».
- Я готов!
- То было ваше решение! Взгляните на этот сосуд. Именно он вернул Степану его молодость, вернул ему силы.
- Это какие-то гормоны или что-то в этом роде?
- Человеческая кровь, - насмешливо ответила ведьма.
«Что за бред?!» - лицо актёра в этот раз слегка искривилось.
- И что же…, - застенчиво позволил себе усмехнуться актер, - мне нужно будет каждый раз наполнять этот сосуд своей кровью?
- Не вашей – чужой. И не просто кровью: она должна быть наполнена живительным эфиром. Обычная кровь не подойдёт.
- Прошу прощения? – Василий поднял на ведьму полный смятения и высокомерия взгляд.
- Что отличает молодого человека от старого? Отнюдь не накопленный опыт, не внешность — эмоции! С возрастом человек перестаёт радоваться обычным вещам; перестаёт бояться того, что раньше заставляло замирать кровь в его жилах; перестаёт стремиться к высшему, не изведанному, отдавая предпочтение старому и хорошо знакомому. Именно поэтому вам нужна именно молодая, наполненная эмоциями и страстями, кровь. Страх, возбуждение, гнев — вот, что должен испытывать человек, которого вы предпочтёте в качестве жертвы.
- Жертва — не слишком ли громко это сказано? - Процедил Старожилов, рассматривая сосуд.
- Не думаю, что кто-то добровольно отдаст свою кровь незнакомцу. Поэтому большинство моих гостей предпочитают избавляться от своих жертв.
- Я умею уговаривать людей. - С ноткой презрения и раздражения в голосе ответил Василий.
- Если вы так уверены в своих силах… В прочем, меня не волнует, каким именно образом вы добудете кровь. Главное, сразу после того, как вы получите образец, придите ко мне, сразу же! Иначе всё будет напрасно — кровь довольно быстро очищается ото всех эмоций.
Подобные представления сильно нервировали пожилого, скептичного актёра. Первые минуты общения он сдерживал в себе истеричный, надменный смех. А в последние старался сдержать волну гнева и поток оскорблений. Во весь этот фарс трудно было поверить, даже если эта женщина выдавала за «магию омоложения» древнюю, варварскую восточную медицину. Но она помогла Степану, а значит, чтобы она там не придумала в своём воображении, сможет помочь и ему.
Однако Василия не отпускала одна мысль: как он мог так отчётливо слышать голос женщины на первом этаже, словно она находилась прямо у него под ухом? А также: почему его ноги пошли против его воли? Быть может, это всего лишь самовнушение, вызванное стрессом?
- Короче говоря: мне нужно найти молодого человека, заставить его испытать небывалую бурю эмоций, усыпить его, заполнить сосуд его кровью и снова прийти к вам?
- Именно!
- Что же — это не так уж и трудно. Тем более, если после этого ритуала, - это слово Старожилов произнёс с особым оттенком сомнения, - я обрету вечную молодость.
- Боюсь, что не всё так просто. Эффект длится несколько суток. Затем, вам придётся искать новую жертву.
- Вы хотите сказать, что ваши... клиенты, - это слово Василий произнёс с особым раздражением, - каждую неделю убивают по одному человеку? Об этом, как минимум, писали бы в нашей местной газете.
- Каждый день бесследно исчезают миллионы людей, а найти удаётся какие-то жалкие тысячи. Большинство пропавших списывают на серийных убийц, других даже не удаётся опознать. Кроме того, мои клиенты, - насмешливо произнесла ведьма, как бы передразнивая старого актёра, - выбирают «особых людей». Бездомные, алкоголики, наркоманы, сироты, одинокие женщины и мужчины — те, о чьём существовании общество предпочло забыть.
«Предпочло забыть? Должно быть, её клиенты, да и она сама, невероятные снобы! Будто бы несчастные люди вовсе перестают быть людьми. Для таких, как она, или Бродского, этого поганого режиссёра, не за что пожинающего лавры, люди превращаются в скот! Что ж: посмотрим, что станет со всеми вами – нынешняя верховная свита – когда я снова возвращусь на верхушку иерархической лестницы. Я снова поставлю этих забывшихся, узколобых отбросов минувшего света славы на место».
Подобное отношение людей, такое высокомерное разделение общества на элиту и прокажённых, всегда выводило Василия из себя. Он, как человек, поднявшийся с самых незов и добравшийся самой верхушки, ненавидел себялибивых "аристократов", чьи богатства и славу они унаследовали путём спекуляции, обмана и подхолимчества. Актёр едва сдерживался, чтобы не высказать этой «особе» всё, что он думает о ней и её вычурной роли ведьмы. Но единственный выход из его безвыходной ситуации находился в руках этой безумной.
- Мы сильно задержались. Возьмите сосуд и ступайте домой. Когда вы опробуете его на себе и полностью отринете свой скептицизм, я буду ждать вашего нового визита.
Старожилов, затыкая свою гордость шарфом, схватил сосуд и направился к выходу. Он ощущал её насмешливый взгляд, буравящий его спину. Надежда, последние искры которой грели его заледеневшее обречённостью сердце, окончательно затухла. Актер лишь мечтал побыстрее покинуть это место, бежать, сломя ноги от отвращения, а по возвращение домой навсегда забыть о сегодняшнем вечере. Театральщина, вычурность и безвкусица окончательно сломили его дух.
***
Его желание исполнилось, но только отчасти. Василий полностью забыл, как шёл домой, как снял пальто и шарф, как осмотрел стопку долгов, которую он каждую ночь одаривал злобным взглядом. Он очнулся у себя в постели.
«Быть может, это был всего лишь дурной сон» - подумал Василий. Одевшись, он понял, как сильно ошибался — в коридоре отчетливо виделись грязевые следы, оставленные сапогами разорившегося актера. А в кармане пальто лежал он: злосчастный флакон, нежно искрящийся бардовым свечением. Актер поддался смущению. С ним случилось то, что он не испытывал с актерских курсов — он растерялся.
«Что же мне делать? Неужели я и вправду это выпью?» - страх завладел пожилым актером. «Хуже уже точно не будет» - решился, наконец, Василий после нескольких минут терзаний.
Старожилов опрокинул голову. Флакон был полностью заполнен жидкостью, однако Василий даже и не почувствовал, как на его язык упала хотя бы одна её капля. По всему телу, от пальцев ног до самой макушки, разошлось ледяное жжение. Ноги потеряли чувствительность, и актер упал. Глаза же напротив: свет лампочки в сорок ватт воспринимался, как свет солнца в зените, если смотреть на него, будучи в похмелье.
Старожилов чувствовал, как его кожа начала растягиваться, словно обычная резинка. Все морщинки на лице и руках разгладились, волосы приобрели привычный тёмный оттенок. Глаза, словно фокус фотоаппарата, настраивался под освящение, показывая Василию оттенки, которых он раньше не видел в своей квартире.
Ощутив новый прилив сил, Старожилов вскочил на ноги и подбежал к зеркалу. ЧУДО! НАСТОЯЩЕЕ ЧУДО! Василий помолодел на тридцать лет. Прежние силы и реакция, какие были в его молодости, или даже лучше.
«Быть не может! Значит, эта сумасшедшая говорила правду?!». Он просто не мог в это поверить. Настоящая магия! Прежний бы Старожилов позвонил в полицию, а затем в дурдом. Однако после всех мучений и испытаний судьбы он считал себя достойным побыть счастливым хотя бы несколько минуточек. Пусть даже находясь в полном бреду.
Не теряя ни минуты своего драгоценного времени, Василий достал свою записную книжку, начал выискивать номера знакомых рекламодателей, режиссеров, сценаристов, актёров — всех, кто хоть как-то мог помочь ему найти работу.
Почти целый день Старожилов провёл за телефонной трубкой. Десятки звонков, жалобные стоны, мольбы, упрашивания, воспоминаний о прошлом. Но каждый звонок оканчивался одним и тем же – отказом.
Откликнулась лишь одна: сценаристка, питавшая к Василию довольно тёплые чувства, когда они работали на несуществующем теперь канале. И как он мог забыть про неё? Она ещё тогда приглянулась Старожилову своей красотой, чувством юмора и профессионализмом. Но уже в те года актёру было трудно найти работу из-за своего возраста. Может быть, если всё сложится удачно, Старожилов даже отважится пригласить её на чашечку кофе в его любимом ресторане.
***
Через два дня Василия пригласили на прослушивание. Всего пару минут потребовалось актёру, чтобы овладеть вниманием публики. Все были впечатлены убедительностью Старожилова, но больше все дивились резким преображениям давно ушедшего за сцену актёра. И даже самые молодые участники съёмочной группы признали Василия хорошим актёром, не смотря на то, что он не корчил самодовольных рожь и не размахивал руками, словно припадочный.
Ещё через три дня его малозначительная роль была отснята. Съёмки прошли как нельзя лучше! Пусть это второстепенная роль, но своей игрой Василий затмит даже главных героев — в этом он был уверен.
- Вася, - прибежала в гримёрку Василия Нина, давшая новую жизнь его актёрскому мастерству, - это было великолепно! Давно я не видела такой живой игры.
Радости не было предела в её голосе. Она радовалась его успеху, словно беззаботная девчушка. И этими горящими глазами, этим радостным голосом, этой опьяняющей улыбкой сценаристка заставила глаза Василия остановится на ней.
- Ох, не стоит, - смущенно ответил Василий, - уверен, ты видела актёром и выразительнее меня.
- Теперь мне приходится работать только с этими молодыми выскочками, - уныло сказала она, - никто из них не понимает, что такое настоящее искусство игры!
- Мне это очень льстит, Нина. Слушай, если ты не занята сегодня, может, я встречу тебя после съёмок. Мы могли бы пойти в одно заведение — моё любимое. Там варят лучшее кофе во всём городе.
- Ну, - тревожно для Старожилова протянула она, - да, я с удовольствием прогуляюсь сегодня.
Небывалое облегчение. Ещё никогда Василий не чувствовал такого волнения при общении с женщиной. Это ещё больше влекло его к ней: рядом с ней Василий чувствовал себя мальчишкой. Этого чувства пожилому актёру, порой, не хватает.
На съёмочной студии Нина также была помощницей режиссёра. И вместе с ним она часто пропадала в его кабинете. Василия, которого сейчас больше волновала его карьера, не обращал на это никакого внмания. "Разумеется, она помощница режиссёра. Что удивительного может быть в том, что они устраивают дебаты? Это было хорошей практикой, по крайней мере, в мой время" - думал Василий, отгоняя от себя тревожущие его мысли.
Однако другие участники съёмочной группы были другого мнения. Они ничего не говорили прямо, только шутили, намекали, вбрасывали в коллектив слухи и небылицы. "Видимо, так они хотят затронуть меня, человека старой школы, чтобы посмеятся. Уверен, уже все заметили, что мы с Ниной не ровно дышим друг к другу" - думал Старожилов, который в последующем провожал Нину встревоженным взглядом.
***
Вечер выдался великолепным. Давно Василий так много не смеялся от души. Да и, признаться честно, вряд ли актер когда-то говорил с кем-то так много и так откровенно. Нине он хотел рассказать буквально всё, и хотел узнать всё про неё. Так они пробыли несколько часов в ресторане, а когда он закрылся, продолжили разговор в центральном парке. Даже промозглый весенний ветер не мог испортить двоим романтикам впечатление от вечера.
Кажется, всё в жизни несчастного актёра пошло в гору: новые роли, с помощью которых он, наконец-то, сможет забыть обо всех долгах, девушка, которой нравится слушать его, а ему нравится слушать её. И более Нина потрясла Василия тем, что отказалась идти к нему на первом свиданье. Другие девушки всегда соглашались переночевать у актера, стоило ему только заговорить с ними. А когда те узнавали его род деятельности, все без исключения теряли голову и по пятам шли за Василием. Но она! Это не вызвало у Василия никакой тревоги или грусти, которые могли посетить других мужчин. Нет — наоборот — он чувствовал, что всё идёт правильно.
На мгновение Старожилов даже задумался: нужна ли ему эта дьявольская сделка? Нужно ли ему вечно оставаться молодым? Быть может, лучше стоит остепениться: завести семью, растить детей, проводить время с любящим человеком? Но на эти вопросы он не смог ответить однозначно. Чаши весов никак не могли выровняться в его раздумьях. Цена его выбора была слишком высока.
***
Съёмочные дни всё больше сближали Василия и Нину. Всё больше рос и интерес к Старожилову, как к актёру: за последние дни с ним связались два агента, предложившие ему роли в рекламе и второстепенную роль в сериале.
Но с каждым днём росла и усталость актёра: появлялась немощь в руках и ногах, в некоторых местах снова начали появляться морщинки и седые волосы. День, когда Василию нужно было выбрать свою первую «жертву», стремительно приближался.
И, наконец, он ПРИШЁЛ! Этот злосчастный день ПРИШЁЛ! Руки Старожилова почти полностью покрылись морщинами. Глаза словно покрылись белёсой плёнкой. Ухудшились слух и обоняние. Но лицо и величественная осанка актёра, пока что, продолжали оставаться юными.
Вопросы, которые задавал себе актёр в начале недели, развеялись. Он еще не успел насладиться той жизнью, которую ему даровала ведьма. Карьера, слава, признание – со всем этим Василий не мог так быстро расстаться. Кроме того, вдруг Нина потеряет интерес к его персоне, как только он явится к ней в истинном обличии?
Переживания и тревоги о будущем благополучие заставили актёра переосмыслить свои убеждения. Поэтому мысли о нахождение «жертвы» (будь проклято это слово) всё громче шаркались в его голове. И однажды, когда он уже толком не мог долго находиться на съёмочной площадке, Старожилов сдался: желание оставаться молодым и успешным победило все предостережения разума.
Василий наотрез отказался от идеи «избавиться от жертвы», и поэтому решил соблазнить молодую особу в ближайшем ночном клубе. В подобных заведениях всегда найдётся неприхотливая девушка, желающая отомстить своему кавалеру или же просто закончить неделю ночнымы увеселения с незнакомцем.
Под действием алкоголя, Василию почти не придётся ничего делать — лишь подтолкнуть, а алкоголь доделает остальное. Актёр был полностью уверен, что ему удастся довести девушку до нужного ему экстаза.
Василий оделся, как обычный офисный работник — не слишком броско, чтобы бросаться в глаза, но и не слишком не заметно. Чтобы сделать всё чисто, он захватил с собой старый кожаный портфель, куда уместил тот самый флакон, два шприца — один со снотворным, другой для крови, тряпку и спирт. Перед выходом Старожилов ещё десять минут стоял перед зеркалом, чтобы убедить свою совесть в важности предстоящего.
- Я делаю это, лишь для того, чтобы позволить себе заслуженную роскошную старость. И это совсем не будет считаться изменой: ведь мы с Ниной, толком, ещё никто друг другу. И я это делаю, в том числе, чтобы, наконец, и она могла зажить нормальной жизнью.
Чувство предательства Нине было сильно, однако в тоже время оно неимоверно радовало Василия. Раньше никто не мог так сильно запасть в душу актёра, чтобы тот думал о измене, как о высочайшем преступлении против любимого человека. Отношения с Ниной складывались слишком успешно и быстро, и потому один неверный шаг мог всё испортить.
Так думал Василий, стараясь мысленно загладить перед собой вину за предстоящее. Всё во имя любви!
***
Это место было ему не по душе — громкая музыка, свет, изливающийся со всех сторон, еле стоящие на ногах люди, стены, покрашенные в стиле провинциального сельского клуба. Но всё это мало интересовало актёра, ведь он сразу нашёл свою «жертву» - молодая девушка с бокалом красного вина, одиноко сидящая в углу, печальным взором окидывающая улицы засыпающего города.
«Театральщина! Словно ожившая сцена из подростковой драмы про любовь. То, что мне нужно!» - заливался Василий в своих мыслях триумфальным голосом победителя.
- Вы не против, если я подсяду к вам? Это самый приличный столик в заведение. Даю слово: я не буду к вам приставать. Просто выдался тяжёлый день, и хотелось бы провести его в тишине, без танцев и нелепых разговоров с незнакомцами.
Старожилов скорчил гримасу полную апатии ко всему происходящему. Он выглядел так убедительно, что девушка, в крови которой было уже ни мало промилле, понимающе кивнула обворожительному незнакомцу.
- Надеюсь, я не помешаю вашему вечеру, - с особой грустью в хриплом голосе сказал Василий.
- Нисколько, - мимолётная улыбка озарила лицо девушки, - сейчас я бы не отказалась от общества воспитанного человека, способного выслушать.
- Что ж: я, конечно, не психолог, но с удовольствием выслушаю вас, в плату за то, что отнял у вас момент единения с самой собой. Быть может, даже смогу дать вам полезный совет.
Девушка наивно улыбнулась и начала разговор:
- Скажите: вы, будучи в отношениях с девушкой, могли бы позволить себе изменить ей, если бы вас в ней что-то не устраивало?
Василий попытался проглотить громадный ком, застрявший в его горле. Будто бы молодая особа прочла мысли актёра, которые и так донимали его вот уже целый вечер.
- Ну: со своей любимой я расстался давно, и по той же самой причине, что назвали вы. Она просто ушла от меня, без объяснений, без ссор и каких-либо разговоров. И я прочувствовал на себе, какого это: разделять с человеком жизнь, делиться с ним всем, а затем расстаться с ним без каких-либо объяснений. Это жестоко, особенно, когда любишь. Я бы ни за что так не поступил.
На лице девушки возникла грустная улыбка. Она опустила свою голову вниз и напряжённо хихикнула.
Василий понял, что задел девушку за живое. Нужно было надавить на этот гнойник, чтобы из него вышла вся мерзость, открывая проход в спору другой, более отвратной мерзости.
- Давайте перейдём на «ты»? Меня зовут Таня.
И так, слово за слово, улыбочка за улыбочкой, и Василий говорил с Татьяной, будто бы они давно друг друга знают. Накануне ухажёр Татьяны изменил ей с её лучшей подругой. Тот, полный психопат, обвинил девушку в холодном отношении и вышвырнул её из дома.
Старожилов моментально придумывал истории из своей жизни, чтобы накалить градус драматичности. По его истории родители были заядлыми алкоголиками, всячески измывались над ним, и умерли, когда Василию не было и шестнадцати лет.
Сочувствие и грусть всё больше накапливались в девушке, пока, наконец, по её разнеженным щекам не потекли слёзы.
Василий тоже решил выпустить скупую мужскую слезу, дабы предать своему персонажу чувственности. Но затем, чтобы не показать себя в глазах девушки слабым, быстро оживился, и перешёл на шутки и забавные истории.
Татьяна постоянно смеялась, а её пламенеющий взгляд указывал на то, что Старожилов всё делал правильно. Под конец разговора девушка уже ласково сжимала руку актёра. Её зрачки были расширены, дыхание частое. Она закусывала губу всякий раз, когда актёр переходил на низкий хрипящий голос. Если верить тому психологу, с которым некогда был знаком Старожилов, это хорошие знаки для мужчины, которые ищут взаимности любви.
«Да ты превзошёл себя, Вася — четыре часа, и девушка от тебя без ума. Остался последний шаг» - гордился собой Василий.
- Возможно, я тороплю события, но, может, продолжим вечер у меня? – Смущённо предложил актёр.
- Пожалуй, не стоит — я провела чудесный вечер, ты мне очень помог разобраться в этой ситуации, но ... Давай лучше встретимся через недельку, здесь же. Я буду тебя ждать. Ты хороший человек, Стёпа. И я очень рада, что мы познакомились.
«Стёпа? Зачем я назвался именем Демьянина?»
Пока Старожилов впал в смятение, Татьяна быстро собрала свои вещи, заплатила за свою часть счёта и ушла.
«Дьявол — будь проклят этот психолог с его советами» - сдерживая гнев, Василий расплатился, схватил свою сумку и выскочил из клуба, чтобы не упустить Татьяну.
Он чуть было не потерял её, но жёлтая куртка, выделяющаяся на фоне черных и серых, сразу же указала Василию путь.
Он будет идти медленно, чтобы не привлекать к себе внимание. А как только она повернёт за угол, испугает её шприцем, и возьмёт необходимую кровь. Не так чисто, как он рассчитывал, но всё равно действенно. В любом случае, это лучше убийства.
Но Татьяна увидела его издалека и прибавила шаг. Василию тоже пришлось ускориться. Пройдя целую улицу, девушка нырнула в проулок, чему Старожилов был совсем не рад — этот район он знал плохо, но знал, что здесь располагается лабиринт из домов, переходов и проулков. Заблудится здесь — ничего не стоит, а потерять человека из виду — ещё проще. Актер перешёл на лёгкий бег.
Как бы юрка она не перебегала между домами и переходами, её жёлтую куртку в безлунную ночь было видно отовсюду. Её сердце колыхалось, словно у беговой лошади - новый приятель бежал за ней по её же следам.
Василий, или, как она назвался, Степан, бежал за ней. Его силы были на исходе: эффект зелья ведьмы почти полностью иссяк. Но не в силах больше бежать, Татьяна быстро развернулась и начала угрожать актёру:
- Ты думаешь это смешно? Если ты сейчас же не отстанешь от меня, я закричу, и тогда уже тебе точно будет не до шуток! - В голосе девушки слышался ужас, с каким расстаются с жизнью. А её глаза, её прекрасные зелёные глаза, словно инкрустированные изумруды — подобного страха и безнадёги вернувший себе молодость актёр ещё не видел. Ему самому стало тошно от этого зрелища.
Но Василий продолжал угрожающе идти на неё, достав из портфеля шприц. Татьяна пятилась назад, пытаясь не сводить взгляда с преследователя.
- Не волнуйся: всё закончится быстро. Ты даже этого не почувствуешь, - проговорил Старожилов, чтобы вызвать больший накал эмоций.
Из-за беззаботности в голосе и доброжелательной улыбки Василий выглядел ещё более жутко. Татьяне казалось, что у неё вот-вот остановится сердце. Дышать становилось всё труднее.
И вдруг что-то скользкое оказалось под ногами девушки. Как в том глупом анекдоте — кожура от банана отправила девушку в не продолжительный полёт. Глухой треск раздался по всему проулку. В этот момент Василий запаниковал: «не разбила ли она себе голову» - опасался он.
Его страх оказался реальностью. Татьяна упала затылком на асфальт. От головы набежала алая лужица. Актёр остолбенел. Безжизненное тело девушки обмякло на его руках.
Свет начал включатся то в одном, то в другом окне. Он собрал себя в руки, быстро достал шприц, наполнил сосуд, и со всей скорости, какою ему позволяли развить ноги, помчался прочь от тела бедной девушки.
***
Старожилов не помнил, как покинул место преступления, как вернулся домой и оставил там не нужные вещи, как он шёл по той жуткой улице, которая ранее произвела на него такое острое впечатление. Холодный пот градом катился по его лицу. Глаза перестали видеть, а тело чувствовать. Ни обстоятельства, ни уговоры не заставили актёра прийти в себя после убийства. Да это было именно убийство! Девушка погибла исключительно по вине Старожилова.
Василий был, словно в бреду. Он не мог осознать, что всё это было реальностью. Пространство и время полностью исказились. Словно минута прошла с тех пор, как он преследовал девушку и как оказался на пороге обители ведьмы.
Это место сильно преобразилось с его последнего визита: свечи пылали, словно костры в безлунную ночь; душистый запах полевых цветов, какой чувствуется лишь летом, в бескрайнем поле, находившемся в сотнях километров от быстротечной и беспокойной жизни в городе; рисунок на коврах и стенах стал более чётким и оттого более пугающим, словно это были вовсе не рисунки, а настоящие фотографии дикой природы. Голос ведьмы звенел в голове актёра, как церковные колокола.
- У меня получилось! Я сделал это! – Кричал Василий, вбегающий вверх по лестнице, словно криком он пытался отогнать от себя страх и чувство вины.
- Превосходно! Значит, вы всё же нашли другой способ обрести желаемое. Я вас недооценила! – Насмешливо произнесла ведьма.
«Неужели она знает? К чему эта надменная улыбка» - раздражённое лицо актёра в этот момент выдавало все его мысли.
- Сколько это займёт? – Сквозь зубы процедил запыхавшийся актёр.
- Куда вы теперь торопитесь? Время уже не властно над вами. – С тем же надменным видом пропела ведьма.
Только сейчас он заметил, что и сама ведьма как-то изменилась: черты её лица стали ещё более, если такая красота вовсе возможна, привлекательными, каждая фраза была наполнена неуловимым, манящим нектаром, а её движения – ведьма будто бы парила в воздухе.
Она достала толстую книгу из полки в столе. Её переплёт словно был выткан из кожи толстыми нитями. Раньше Василий принял бы подобное за вычурность: «Будто бы книга была сшита из человеческой кожи. Как аутентично!». Но теперь что-то внутри него заставляло верить во всё, что он только видел.
Ждал он не долго. По крайней мере, шок от того, что произошло с ним сегодня, сильно искажал время.
- Держите. Надеюсь вскоре вас снова увидеть. – Протянула она сосуд с прежней… нет, в этой улыбке было что-то, чего не было ранее. Гордость? Видимо, сознание Старожилова окончательно затуманилось.
Он схватил сосуд. Но на этот раз покинул обитель неторопливым шагом, в котором не было прежней неуверенности и страха. Напротив – его походка стала более твёрдой и решительной.
«Что это со мной? Будто бы голова стала легче, а тело сильнее. Шок! Я просто до сих пор нахожусь в состоянии аффекта. Нужно будет встретиться со Степаном на днях: я не верю, что он бы смог поступать так с людьми на протяжении всех этих лет. А если так: пусть объяснит, как с этим справляться».
***
На следующий же день Василий встретился со Степаном в его квартире. Множество картин, дорогой одежды, атрибутов лучших изготовителей фарфора и мрамора западной Европы. Это святилище объединяло в себе эстетику девятнадцатого века и дороговезну нашего столетия.
Старожилов с первых же минут встречи ни на секунды не замолкал, повествуя обо всём, что произошло с ним на этой недели, которая длилась, казалось, целую вечность. Однако о Нине актёр говорить не решился: это чистое существо не должно было пресутствовать в этом извращённом рассказе.
На лице Демьянина читалась непонятная для Василия гордость. Складывалось впечатление, будто бы Татьяна была не жертвой тщеславия Старожилова, а кубком, который вручают за спортивные достижения вашего ребёнка.
- Ты всё же решился на это?! Признаюсь честно, не думал, что ты сможешь поверить во всё это, учитывая твой скептический характер. Но то, что ты даже решился на это пойти: просто безумие!
- Ты смеёшься надо мной? – сдерживая слёзы на глазах, жалобно протянул Василий.
Демьянин сменил насмешливый тон на более спокойный и размеренный голос.
- Послушай меня, Вася: весь наш мир, наше человеческое существо основано на принципе «король-я джунглей». День за днём человеку приходиться убеждать окружающий мир в своей исключительности, в своей силе и…
- Ты обезумел, - воскликнул Старожилов, - ты говоришь об убийстве так, словно это было необходимостью. На самом же деле, та девушка погибла из-за моего эгоцентризма и алчности. Я убил её! Убил не из-за того, что мне что-то угрожало. Я убил её лишь за тем, чтобы подольше оставаться в объективе камеры.
- Ты её не убивал: ты был с ней галантен, выслушал её и помог советом. Даже предупредил её о надвигающейся угрозе. Никто не был виноват в том, что девушка не смотрела себе под ноги.
- Откуда ты это знаешь? – Обеспокоенно, вскакивая с дивана, спросил Василий.
- Ведьма мне всё рассказала, - беззаботно продолжал Степан, - она знала, что после произошедшего ты придёшь ко мне, чтобы во всём разобраться. Поверь, после моей первой жертвы меня мучали те же страхи и сомнения. Но мне разъяснили что к чему.
- Ты так спокойно говоришь обо всём этом! Скольких ты уже убил: десятки, сотни?
- Это всё не важно, - уже более раздражённо произнёс Демьянин, силой усаживая друга обратно на свой диван. – С самого детства нам вдалбливали в головы, что все люди ровны. Однако история помнит Александра Македонского, а не его легионеров. Мы помним об Аристотеле, но никто не знает его последователей, лишь некоторых из них. Правда жизни состоит в том, что некоторые люди рождены, чтобы руководить, чтобы думать и двигать нашу бренную цевилизацию в будущее, а другие, чтобы служить, послушно исполнять распоряжения и быть готовыми отдать жизнь за идеалы более высокой касты. Человечеству нужны правители, однако если бы все были рождены правителями, чтобы стало с нашим миром? Да и кроме того: кто-то же должен исполнять мечтания правителей и господ, - усмехнулся он с презрением.
- Теперь ты заговорил, как Раскольников. Чудесно! – Саркастично возразил Василий. – И почему же мы, актёры, рождены, чтобы править? В чём наша привилегия?
- Привилегия не актёров, а конкретно тех людей, которые являются клиентами ведьмы. Не ты выбирал пойти к ней или нет: она выбрала тебя сама.
- Это какой-то бред! Это сумасшествие! – Закрыв лицо руками, восклицал Старожилов.
- Поверь мне, - заботливо коснувшись друга, говорил Степан, - ты относишься к тому типу людей, которые рождены править. У тебя было всё: влияние, богатство, значимость. Но время беспощадно к таким личностям. Подобные нам люди влияют на умы людей, они захватывают своё время, а их голоса отчётливо слышаться в будущих веках. Но время этого не позволяет: смертный не может быть настолько могущественным, как само время. И потому оно желает нас уничтожить.
Разве нет справедливости в том, чтобы забрать наше украденное время? Мы необходимы этому миру, и наша задача как можно дольше контролировать всё, что происходит в нём.
Быть может, ты считаешь меня сумасшедшим: я так же думал на счёт тех, кто сидел передо мной так же, как я сижу сейчас пред тобой. Но это заблуждение, иллюзия, навеянная более слабым и зависимым от нас обществом, чтобы принизить нас и возвыситься в собственных глазах. Ты убил ту девушку, и что произошло: мир перестал вращаться, войны разразились с большей ожесточённостью? Ничего не произошло! А если бы погиб ты – скорбели миллионы. Никто не запомнит имя Татьяны, но все будут помнить имя Василия Старожилова.
Руки Василия бессильно упали. На лице актёра отчётливо виднелись безнадёга, грусть и скорбь. Но он прислушался к словам Демьянина. Любой, чьё имя скандировала многотысячная толпа, рано или поздно начинает верить в собственную исключительность.
- Но как ты справляешься со всем этим? Почему призраки не преследуют тебя во снах? – Голосом побеждённого спрашивал Старожилов.
- В начале – это тяжело: тебя мучают кошмары, угрызения совести. Но со временем смерть перестаёт быть для тебя чем-то пугающим - это становится обыденностью. И потому, советую тебе выбирать себе жертв из числа твоих бывших обидчиков. Так будет проще привыкнуть к виду…
- Мёртвого тела? – Озлобленно перебил Степана Старожилов.
- Именно. И тебе придётся смириться с одной истиной: все те люди, которые станут твоими жертвами, умрут. Это та самая цена, которую приходиться платить за такую жизнь.
Василий вновь окинул взглядом квартиру Демьянина: всё в ней указывало на утончённость и богатство её владельца. Эта квартира – замок, по сравнению с жалкой однушкой Василия.
Остатки совести всеми силами взывали к Старожилову, но его алчность и тщеславие оказались сильнее.
Опустив голову, раздавленный тяжестью выбора, Василий безмолвно ушёл, не желая прощаться с теми пороками, которые ныне олицетворял Демьянин. И которые теперь разрастались в его собственной душе.
***
На протяжении трёх месяцев Старожилов перебирал в своей голове имена и лица всех тех, которые когда-то принесли актёру боль и страдания. Одноклассники, которые издевались над ним; агенты, которые обворовывали его; актёры, которые отнимали у него долгожданные роли; критики, которые беспощадно пытались разгромить его карьеру – все они были потенциальными жертвами актёра. Некоторые отказывались, но большинство не могло упустить шанс встретить кумира, бывшего друга и возможного помощника в нахождение работы.
Всё происходило по одному и тому же сценарию: встреча на нейтральной территории, ностальгия, алкоголь, продолжение вечера у Василия. Некоторых он пытался соблазнить, как Татьяну, других пытался разозлить, третьих растрогать. Василию без каких-либо проблем удавалось втереться в доверие и вызвать у человека нужный ему эмоциональный всплеск. Но никому из них Старожилов так и не смог сохранить жизнь: на кого-то слабо действовало снотворное, кто-то первый нападал на Василия, а кто-то угрожал актёру расправой.
Один за другим, двенадцать бесследно пропавших людей, которых так никто и не хватился. Казалось, будто бы Василий попал в дешёвый фильм ужасов, где убийца безнаказанно крадёт жизни бессчетного количества людей, но никому нет до этого дела. И такова была действительность: никто не мог заподозрить уважаемого и некогда известного пожилого актёра. Несколько раз следователи посещали Старожилова, но исключительно для того, чтобы убедиться, что дело можно закрыть.
Раз за разом он входил в оцепенение, раз за разом напивался до беспамянства, чтобы забыть минувший вечер. Но раз за разом чувство вины и ненависти к себе было всё слабее и слабее. А его популярность и узнаваемость возвращали былую силу.
Забвению последних человеческих эмоций подстёгивало так же появление новых ролей, рост гонораров и возвращение спроса на Василия, как на актёра. Всё это, разумеется, стало катализатором, побуждающим Старожилова к убийствам. Но Нина – единственный лучик света в тёмной комнате – когда актёр вспоминал про неё, его руки начинали дрожать, а всё нутро пронизывало чувство страха. Не за себя, отнюдь – за дорогого ему человека. Что будет с ней, если всё раскроется? Как Нина будет смотреть на него, если обо всём узнает? Как назло, из поля видимости пропал Степан. Василию просто не было к кому обратиться за помощью.
На четвёртый месяц чувство вины и раскаяния сменились лишь страхом за собственное положение. Василий, наконец, обрёл счастье, о котором мечтал всю свою жизнь. И расставаться с ним так просто он не желал.
Но все страхи, сомнения и тревоги разом пропали, когда Нина предложила Василю переехать к ней, в более просторную квартиру. Счастью не было предела! Впервые в своей жизни Старожилов встретил кого-то, к кому питает настоящие чувства. Впервые в своей жизни он мог делать всё, что ему только заблагорассудиться. И впервые в жизни никто не мог встать на пути его успеха. Он чувствовал полную свободу и безнаказанность. Какой бы суровой и весомой не была цена за его нынешнее счастье, он готов был переплатить втридорога.
***
Сентрябрьский вечер. Ветер, вырывающий деревья из земли, ливень, люди, спешащие домой на столько, что готовы столкнуть всех под автобус, лишь бы никто не занял место возле обогревателя – весь этот холодный и жуткий мир был за окном. Нина и Василий готовили стол, в честь его дня рождения. Гостей должно было быть не много, но готовка приносила обоим небывалый восторг, особенно, когда они готовили вдвоём.
Но вечер омрачил телефонный звонок. Василий снял фартук, быстро смыл с рук кровь от мяса и услышал в трубке знакомый голос режиссёра, с которым они работали вместе с Ниной.
- Старожилов? Отлично, есть к тебе разговор. Приезжай на студию, здесь всё обговорим. – Голос пухлого лысеющего мужчины явно был раздражённым.
- Прости, Молчановский вызывает. Говорит, что-то срочное. Я скоро приеду. – Лицо Василия было светлым и доброжелательным, словно ему только что звонил не самый отвратительный тип со съёмочной площадки, а давний, старинный друг.
- Куда ты сейчас поедешь?! Ты видел, что творится на улице? Перезвони ему и скажи, что ваш разговор можно перенести на завтра. Если у этого сумасшедшего нет никаких дел – это не значит, что дел нет и у других. – Встревоженно причитала Нина.
- По его голосу понятно, что это ни какой-то пустяк. Обещаю тебе, я вернусь через полчаса. Еще успею помочь тебе с ужином. Не волнуйся за меня.
Через полчаса Старожилов смог лишь доехать до студии. Пробки из-за погоды были неимоверными.
Пухлый лысеющий мужчина восседал на своём старом потёртом кресле, высасывая из бутылки остатки бурбона.
- Старожилов, наконец-то! Сколько ещё тебя можно ждать?!
У Молчановского был вздорный нрав и высокое самомнение, из-за чего его недолюбливали на съёмочной площадке. Ходили слухи, будто бы он домогался некоторых из своих актрис. Никаких доказательств тому не было, поэтому пухлого мужчину лишь уволили с прежней должности, чтобы не очернить имиджа компании. Этот фильм – был последней надеждой Молчановского снова вернуться в большое кино. Потому Василий прекрасно понимал раздражение режиссёра – он сам был на его месте. Когда речь идёт о твоём дальнейшем будущем, всё должно быть идеальным.
- Что случилось? – Беззаботно спросил актёр, вешая промокшее пальто на вешалку.
- Что случилось? Будто бы ты не знаешь, что случилось! - Огрызнулся лысеющий режиссёр. – Это ты поставил себе такой гонорар?
- Я советовался со своими друзьями. Они сказали, что для такого актёра это ещё маленькая цена.
- Такого актёра! – Саркастично передразнил его режиссёр.
- Прошу прощение? – Это фраза была визитной карточкой Василия. Но в этот раз это было не недопонимание – актёр услышал оскорбление.
- Думаешь, если бы у меня были возможности, я бы взял тебя, а не какого-нибудь Новикова, занимающего первые места во всех списках как «Самый востребованный актёр года!»? Если бы не Нина, я бы даже не вспомнил о тебе. Короче, не хочу больше тратить свои силы и нервы. Вот твой новый гонорар. И больше даже не смей просить!
- Это же гонорар статиста! – С отвращением в голосе сказал Старожилов, опустив высокомерный взгляд на смятый клочок бумаги.
- Но и ты далеко не самый лучший актёр!
Старожилов знал о грубом характере Молчановского. Но подобной дерзости теперь он терпеть не мог.
- Быть может, вам бы и не пришлось меня звать, если бы вы были хорошим режиссёром? Ведь не меня выгнали из компании за сексуальные домогательства. И, если мне не изменяет память, я не получал статуэтки «Золотая малина».
Старожилов вальяжно встал, неторопливыми, но резкими движениями в клочья порвал клочок и бросил на пол. Его злорадная улыбка отдавала безумием. Он сдерживал себя, но совсем не потому, что боялся навредить Молчановскому: он не желал привлекать лишнего внимания. По крайней мере, пока.
Не обращая внимания на режиссёра, чьё лицо багровело с каждым новым вздохом, Старожилов стал осматривать скромные владения режиссёра-извращенца. С интересом начал разглядывать полки, на которых красовались кружки с надписями «лучший отец», «лучший муж» и так далее. Там же стояли и дипломы, начиная с начальной школы и заканчивая университетом. Кубки, медали, ленточки. Молчановский хотел гордиться абсолютно всем, чем только мог гордиться.
А режиссёр с каждой секундой становился всё краснее и краснее. Его пухлые пальцы сжались в кулачки. Глаза от злости выпучились, словно у жабы. Он пытался выдавить из себя какое-то остроумное оскорбление, пытался зацепить Василия за живое. Но лишь невнятный гомон вырывался из его опьянённых губ.
- Посмотри на себя, провинциальное быдло! Снялся в двух третьесортных сериалах, которые даже старухи с Альцгеймером смотреть не будут, и считаешь себя звездой, настоящим талантом! Да ты только и можешь, что стонать и строить высокомерную рожу! Кто ты вообще такой? Если бы не я, твою наглую харю, не говоря о фамилии, вообще никто бы не знал! Такой утончённый, эстет – хах – просто клоун, пытающийся строить из себя невесть что! - Вопил Молчановский.
- И ты всё же взял меня на главную роль. Полагаю, твоя ситуация плачевнее, если тебя сослали в наш город. И кому ты теперь вообще нужен? Сорок лет в кино, а я совсем ничего не слышал ни о тебе, ни твоих работах! Быть может, у меня не так много фанатов, однако я поьзуюсь большим влеянием, чем ты когда-либо.
- Да, да, - полушёпотом проговаривал Молчановский, - конечно! Нина очень постаралась, чтобы я взял тебя на главную роль, -натягивая мерзкую улыбку, ни сколько не сбавляя своего гнева, продолжал режиссёр, - она тебе, разумеется, об этом не рассказывала. «Полагаю», «плачевнее» - ты просто тряпка, пытающаяся скрыться за маской воспитанности. Ты просто претенциозный сноб!
«Что он несёт?! Нина? Нет! Не может быть! Чтобы она опустилась до такого? Я ни за что не поверю этой свинье» - слова Молчановского всё же затронули Василия. Не просто затронули, а заставили актёра прийти в бешенства. Он был готов впиться пальцами в глаза жалкого извращенца, и раздробить его голову. Но Старожилом сохранял видимое спокойствие.
- Да, да, ДА! Ты всё правильно подумал! По твоей напущенной морде видно всё, о чём ты думаешь. И заметь: не я ей это предложил, она сама пришла ко мне. Но на это было жалко смотреть. И всё же, за её особое старание и инициативу, я оказал ей взаимную услугу.
Но теперь все услуги в прошлом. Ты уволен! Мне надоело подстраиваться под какое-то отребье, считающее себя талантом! – Крик его был таким сильным, что казалось, будто бы режиссёр сейчас начнёт отхаркивать кровь.
Василий неторопливо натянул перчатки, аккуратно открыл стеклянные дверцы шкафа, достал оттуда кубок за первое место на конкурсе «Комедия», которое занял Молчановский, будучи студентом.
- О, думаешь меня испугать! Посмотрите на него – холоднокровный убийца! Сейчас сам же расплачешься. Иди лучше к своей дорогой Ниночке – она та уж знает, как устроить мужчине приятный вечер! – На последних словах режиссёр облизнул свои губы языком, на котором красовалось несколько слоёв налёта.
Старожилов без каких-либо замедлений и сомнений ударил кубков Молчановского по голове. На стены брызнула кровь. Еще три удара, и пухлый мужчина окончательно перестал дёргаться. Его некогда широкий лоб, который был похож на голову цихлазомы, превратился в блюдце. Во время ударов режиссёр откусил себе часть языка. А его некогда напыщенные глаза, в которых отчётливо считывалась похоть, торчали наружу, словно у земноводного.
Василий набрал в сосуд достаточно крови и начал обдумывать, как ему отвести все подозрения от своей персоны. И план возник моментально.
Молчановский был жутко скуп, особенно на меры безопасности студии и съёмочной группы. Всего в помещении было три камеры: одна перед главным входом, другая выводила на сцену, а третья была установлена напротив парковки. Благодаря паранойе и предусмотрительности Старожилова, он попросил водителя такси подъехать к заднему выходу, который не был защищён ни камерой, ни замком. Актёр снял перчатки лишь когда зашёл в кабинет Молчановского. А значит, его отпечатки были лишь на клочке бумаги, остатки которого Василий сразу убрал в карман.
В студии всю ночь дежурил охранник, и изредка с ним оставался уборщик. Оба они были заядлыми алкоголиками, а так как на календаре красными буквами была отмечена «пятница», эти двое уже путешествовали по царству Морфея. И присутствие Старожилова осталось ими незамеченным.
Актёр порылся по столу режиссёра, и во внутреннем отделении нашёл пачку купюр. Выломав несколько ящиков для пущей убедительности, Василий отнёс окровавленный кубок и деньги в помещение сторожа.
Два пьяных тела расположились на диване. Пачка денег была спрятана актёров в сумке уборщика, а кубок в вещах сторожа. Двое пьянчуги, выживая на жалкие гроши, решили ограбить своего работодателя, а так как он был на месте, им пришлось его устранить. Хорошая версия для следователей. А если даже и нет: нет никаких следов, которые могли бы вывести следствие на Старожилова.
Неторопливо покинув здание через тот же задний вход, актёр отправился к себе домой. Дождь уже закончился, так что не было нужды заказывать такси. Сегодня он хотел пройтись пешком. Ночь была тёплой и приветливой.
***
По приходе домой Василий неторопливо снял уже высохшее пальто. Спрятал пузырёк крови в комод, ключ от которого хранился лишь у него одного, за пазухой. Старожилов, успев стать довольно дальновидным, стал запасать кровь, на случай… на крайний случай. Пузырьков бы хватило на месяцы вперёд, но актёр продолжал находить новых жертв. Он хотел запастись на целые годы. Кроме того – мало ли что могло случиться.
Все гости уже собрались. Не хватало лишь Демьянина. Степана не появлялся на людях уже около месяца, так что о его визите можно было забыть. Василий беспокоился о судьбе друга: не могло ли следствие выйти на след Степана?
Но беспокойства, как и другие проблемы актёра, приобрели свойство быстро исчезать.
Нина ставила на стол главное блюдо, любимое блюдо Василия – жареную курицу, которую любимая актёра мариновала с шалфеем и душистым перцев втайне от будущего жениха. Хрустящая, словно позолоченная корка, секретный соус – семейная тайна семьи Нины, который делал любое блюдо в сотни раз вкуснее. А с ней – кольца жареного лука. И этот запах – этот божественный запах разверзся по всей квартиры, как только курицу достали из духовки; слюнки гостей вот-вот начнут капать на стол. Но хозяйка настрого запретила садиться за стол, пока Василий не вернётся домой.
Лишь один вид птицы пробудил в Старожилове аппетит, зверский аппетит, которого он уже давно не испытывал. Но запах – Василий словно лишился обоняния. Не возможно! Этот запах он мог учуять за несколько кварталов. Но теперь… Видимо, не стоило гулять в промокшем пальто – простудился. Просто обычная простуда!
- Где ты так долго пропадал? Он опять начал нести чепуху про гонорары?
- Не беспокойся, - с той же доброжелательной улыбкой, с которой он покидал дом, сказал Василий, - мы с ним обо всём договорились.
- Боже мой – ты ледяной! – Воскликнула Нина, взяв Василия за руки. – Иди быстро грей руки – не хватало, чтобы ты заболел.
«Кажется, даже родная мать не заботилась обо мне так, как заботится Нина! Я не позволю никому так говорить о ней! Лучше бы ты придержал свой язык, Молчановский. Сегодня вечером тебе точно сорвало крышу» - думал Старожилов, целуя невесту.
***
Вечер прошёл на славу: веселье, отдых, спокойствие – всё то, чего не хватало пожилому актёры. Но за весь вечер он не почувствовал не единого запаха, а вкус – словно Василий отведал гнилой плоти.
«Нужно перестать есть и пить, что попало. Даже вечная молодость не может спасти от рака и язвы» - Василий отказывался даже предположить, что этот эффект вызван снадобьем ведьмы.
- Вася, за готовкой я совсем забыла тебе сказать: это сегодня пришло тебе. Костойлов? Кто это?
- Не знаю. Может быть, очередные съёмки?
Но что-то подсказывало ему, словно само нутро, что письмо не принесёт ничего хорошего. Демьянин?! Знакомый корявый подчерк. Стал бы он отправлять письмо от другого имени, если бы ему не грозила опасность? Всё это очень не нравилось Старожилову.
Степан предлагал Василию встретиться с ним завтра, в его старой квартире, которую он приобрёл, будучи ещё студентом. Больше в этом письме ничего не было. Но и этого было достаточно – от написанных карандашом слов веяло тревогой, страхом и даже злостью. Дело серьёзное, иначе Степан бы не подписывался фамилией своего старого учителя. Неужели нас раскрыли? Неужели они всё поняли?
С этими мыслями актёр пролежал всю ночь, обливаясь ледяным потом, и таращась в потолок. Как только лучи расцветающего осеннего солнца забрались в квартиру Нины, Старожилов вскочил, быстро оделся и вылетел за дверь, подобно сильному порыву ветра.
Василий не появлялся в этом районе уже лет десять, а в старой квартире Степана ещё дольше. Но с тех пор ничего не изменилось: те же дома, те же кафе, те же, но уже повзрослевшие лица жильцов. Приятные воспоминания нахлынули на Василия, когда он подходит к двери Демьянина.
И в этот же момент он учуял запах гнили, плесени, разложения.
- Ты тоже чувствуешь это, не так ли? – Тревожным шёпотом спросил Степан, только что открывший дверь.
Василий стоял с минуту в полном оцепенении. Степан - как он это сделал, как он прочёл мысли Старожилова? Но что хуже всего: что стало с ним?
Степан, некогда молодой и полный сил, выглядел как старик, проживший целый век. Он подъехал к двери на инвалидной коляске. Его кожа была похожа на старый, прогнивший мешок овса; руки беспомощно свисали, словно два крюка для мяса.
- Запах гнили – ты тоже его чувствуешь? Сначала я подумал, что дом начал гнить от старости, но потом… Я перестал чувствовать запахи, вкусы, алкоголь больше не горячит меня. Я постоянно мёрзну и чувствую запах гнили. Заходи, заходи скорее!
- Что с тобой случилось? – С отвращением в голосе и во взгляде спросил Василий.
- Это та цена – цена нашей молодости! Я больше так не могу, Вася. Я убивал, убивал, убивал! Без каких бы то не было сожалений и последствий. Я жил в роскоши, все меня любили. Но вот, кем я стал на самом деле. Я видел в зеркале, как молодею, но чувствовал, как старею. Я больше не мог выдерживать это – постоянные убийства, а в итоге я стал умирать еще быстрее!
Вид Демьянина напоминал сумасшедшего: резкие движения, не разборчивая речь, бегающие из стороны в сторону глаза. Омерзение Василия быстро сменилось на панику.
- И что же ты хочешь от меня? – Актёр начал догадываться, зачем Степан позвал его. И в этот момент уже гнев захватил его. Он чувствовал, как начинает рушиться его мир. Мир, который он с таким трудом смог построить, ради чего он терпел унижения все эти годы, ради чего лишил жизни четырнадцать человек.
- Неужели ты не понимаешь?! Пора остановить это безумие! Сколько человек ты убил? Сколько человек убил я? А сколько ещё клиентов у этой ведьмы? Вася, вместе мы убили тысячи, а может и ещё больше. Почему тебя это вообще не волнует? Почему никого это не волнует?!
Старожилов бросил на Степана взгляд полного презрения. Как смел он, рассуждающий так цинично, так лицемерно читать натации?
- Об их смертях знаем лишь мы. Раз полиция и граждане не желают в этом разбираться, так зачем нам это делать? Не уж-то тебя замучила совесть, спустя столько времени? Пожил в своё удовольствие, получил славу, богатства, мировое признание, а как устал, решил подставить всех?! Не ты ли несколько месяцев назад убеждал меня в праведности наших поступков? Не ты ли пропагандировал идеи Раскольникова? Ты просто лицемер, Демьянин.
Степан побагровел от гнева:
– Я не горжусь тем, что делал, и не хочу ни в коем случае лишать тебя того, чего ты добился с таким трудом. Но это слишком высокая цена – сколько людей должно погибнуть, чтобы ты насытился? Сколько ещё ты готов убить? Мы буквально превращаемся в живых мертвецов! Тебя это не беспокоит?
- Конечно нет! Кто были все эти люди? Кто будет помнить их? Можно сказать, этих людей вовсе не существовало. Зато нас будут помнить вечно! Вечность, друг мой! Жизни каких-то наркоманов, нимфоманок и зазнавшихся снобов ничто, по сравнению с вечностью! Ты показал мне это, и за это я всегда буду тебе благодарен.
На лице Василия возникла надменная улыбка. А лицо Степана всё больше походило на кровавый сгусток.
- Значит, ты сделал свой выбор. – Угрюмо прошептал Степан. – Я знаю, что именно ты вчера убил Молчановского! Полиция арестовала охранника и уборщика, но когда они поймут, что эти алкоголики не причастны к убийству, следствие начнёт поиск среди съёмочной группы. И вот тогда тебя схватят. Тогда ты ответишь за всё, что совершил! Если ты не сдашься сам, то я сдам тебя, тебя и остальных из этого проклятого культа ведьмы!
Старожилов усмехнулся, снял свой шарф и широкими шагами начал обходить комнату.
- А ты осмелел, Степан, - высокомерным голосом ведьмы ответил на угрозу актёр. – Только дальновидность тебе изменила.
Накинув шарф на шею Демьянина, Василий изо всех сил тянул его на себя. Через пару минут тело старого друга обмякло. Василий облил тело Степана алкоголем, набрал воду в ванной и забросил умерщвлённое тело в воду. Не допитую бутылку поставил рядом, на стиральную машину. Гнев распирал его: актёр хотел дольше глумиться над телом друга, забывшего своё место. В нём не было жалости и скорби.
Однако планам Василия помешал будильник: ровно семь часов утра. Нужно было спешить, чтобы никто из соседей не заметил присутствия Старожилова. Он покинул дом так же, как пришёл, как и обычно приходил в последнее время – через задний вход. И остался никем не замеченным.
***
Вечером того же дня тело Демьянина нашли утопленным в ванне. Весь день Нина была сильно напряжена, что Василий хорошо чувствовал. Он сам сильно нервничал, так как был опрометчив у Степана.
- Ты слышал это? Что с ним случилось?
- Я не знаю, – сухо отозвался Василий.
- Но ты же был у него сегодня! Почему он так ужасно выглядит?
- Я не знаю, - вскричал Старожилов. Его глаза блестели от гнева. Он молчал ещё минуту, сжимая кулаки. – Я пойду, прогуляюсь.
- Стой! – Голос Нины звучал так сильно и уверенно, что Старожилов застыл на месте. – Я нашла это сегодня в твоей тумбочке, когда убиралась. Что это?
Нина держала один из флаконов с кровью. По всей видимости, собираясь утром, актёр совсем забыл про свой драгоценный ключ, который оставил на тумбочке.
Лицо Нины было растеряно. Оно выражало лишь страх.
- Отдай сейчас же! – Заревел Старожилов.
- Отвечай мне! – Слезы страха выступили на миленьком лице Нины. – Что происходит: сначала все эти убийства, десятки людей, наших знакомых в том числе! И ты стал постоянно пропадать, постоянно, когда происходили эти убийства – грязь на твоей одежде, капли крови – дура – как я этого не замечала? И это ужасный запах гнили! А теперь ещё и это – полиция сказала, что маньяк делал жертвам инъекции, но на самом деле ты брал у них кровь! Зачем? Что происходит, Вася?
Крик девушки становился невыносимым. Она словно кричала голосами всеми убитыми Василием.
- Я сказал тебе: отдать мне это, сейчас же, - закричал Василий, замахиваясь на невесту.
Нина выхватила нож, который она спрятала за спиной.
- Это всё ты, да? Ты убил всех этих людей? Ты вчера убил Молчановского, а сегодня и Степу! Зачем? Что вообще происходит, Вася?! – Её истошный крик, казалось, был слышен на другом конце улицы.
- Отдай мне мои запасы, - с гневом разъярённого зверя актёр кинулся на Нину. Она плакала, кричала, пыталась отбиться, но Василий был сильнее.
Нина несколько раз махнула ножом, чтобы порезать любовника. Но в гневе Старожилов перехватил холодную сталь, и ей перерезал последний лучик света в своей жизни. Маленькое тело Нины сползло вниз на пол. Слабый стон вырвался из девушки, захлёбывавшейся собственной кровью.
Актёру сразу вспомнилось его первое убийство – Татьяна. Такая же слабая, беззащитная. В её глазах отобразился страх и непонимание, которое теперь навсегда останется и в глазах Нины.
Дурного чувства уже не было: не была чувства вины и скорби. Василий знал, на что идёт, и отступать теперь глупо. Он оставался таким же хладнокровным.
Он выхватил колбу из ещё теплой руки Нины, вытащил другие из тумбочки, спрятал их и другие важные для него вещи в том самом портфеле и помчался прочь, к ведьме.
Мрак и ужас этой улице теперь меркли по сравнению с тем, что сотворил Василий, с тем, сколько боли он принёс. Он понимал, что такие дерзкие убийства сразу выведут полицию на него. Потому он должен был бежать как можно быстрее, как можно дальше, он должен укрыться в самой дальней тени мира и молиться, чтобы его никогда не нашли.
***
Улицы были переполнены. То тут, то там ходили пьяные мужланы, шумные подростки, охотные до сплетен старики. Но Василию было всё равно: он не чувствовал земли под ногами, не чувствовал, как задыхается, не видел взгляды, обрашённые на него.
Наконец, он добежал до той самой улицы, которая теперь согревала мятежную душу актёра любовью и заботой. Старожилов не видел того мрака и не чувствовал того ужаса, которых он видел и испытывал при первом визите. Его охватила счастье, какое испытывает ребёнок, которого забирают родители после тяжёлого дня в школе.
И вдруг:
- Нет! Нет! Нет! – кричал он всё громче и громче.
Обитель ведьмы пропала. Василий начал носиться из стороны в сторону в надежде, что в порыве страха, нахлынувшего на него волной, он причалил не к тому дому. Но нужного дома нигде не было – одни трущобы и развалины.
Старожилов схватился за голову и начал вырывать волосы клоками. Он ревел так, как не выла ни одна из его жертв. Он чувствовал боль, которую, как ему казалось, не испытывала ни одна из его жертв – боль предательства.
Отчаяние сменилось страхом. Василий упал на землю. Он закрыл лицо руками и стал реветь.
- Как я мог так низко пасть? Я убил более дюжины людей, почти что пол год оставался вне каких-либо подозрений! У меня было всё, а теперь я сижу в трущобах на голой земле и молю о спасении?!
Страх превратился в гнев. Василий стал расшвыривать мусор, на котором сидел. Он пробил мусорный бак, разорвал несколько мешков и раскидал кучи старой газеты. Он молотил по земле, прикладывая столько же сил, сколько прикладывал Атлант, удерживая небо.
Но глухой стук привёл актёра в чувства. Под его ногами лежал свёрток. Еле заметный луч надежды мелькнул в его затуманившемся сознании.
Василий разорвал бумагу. Внутри лежала та самая книга, обтянутая кожей. К книге прилагалось письмо. На нём красовался отпечаток губ ведьмы. Тёмная помада то игриво появлялась, то предательски исчезала.
«Моему преданному другу»
- Она принадлежит мне? – В недоумении спросил себя Василий.
Кому-бы не было адресовано это письмо, его нашёл Василий, а значит, теперь книга принадлежит ему. И Старожилов это чувствовал: таинственный предмет странным образом тянулся к нему.
- Нет: моё время ещё не пришло! – Торжественно произнёс он.
Кем бы не была та ведьма, какими бы способностями она не обладала, Старожилов, отныне, мог обойтись и без её помощи. Он чувствовал безграничную власть в своих руках.
- Больше я не буду бояться! Я больше ничего не боюсь! - Повторял он.
В ту же минуту актёр вскочил с земли и побежал в сторону электрички. В этом городе его больше ничего не держит. Настало время осваивать большую сцену.