Наваждение

Мальчишке, с которым приключилась эта история, теперь уже за шестьдесят, у него взрослые дочери, есть и внуки. Жизнь его протекала и протекает вполне благополучно, если не считать потрясений, которые время от времени испытываем все мы, живущие в нашем неспокойном мире.
Мальчишку этого звали Станислав, или просто Славик, было ему в ту пору лет двенадцать. Жил он с родителями-инженерами и сестрёнкой-дошкольницей на третьем этаже большого дома на одной из главных улиц красивого приморского города. Все окна их крохотной квартиры выходили на улицу, на юг, к свету. Окна длинного междуквартирного коридора смотрели в противоположную сторону, во двор, о котором необходимо рассказать особо.
Представьте себе довольно ровную площадку шагов тридцать на тридцать, покрытую клочками старого асфальта, а где и просто землёй, утоптанной до прочности бетона. На площадке ни единого кустика зелени и с четырех сторон обшарпанные стены жилых домов. Попасть во двор можно только через длинный и темный туннель, войдя в него с улицы. Это так сказать главный вход. Был еще и неглавный или черный ход. Рядом с туннелем находилась маленькая незаметная дверь, почти всегда запертая дворником. Через эту дверь можно попасть на лестничную клетку, а затем выйти во двор или подняться на нужный этаж.
Вдоль одной из дворовых стен ютились дровяные сараи, вдоль другой красовались мусорные ящики, меду которыми виднелись две деревянные двери с буквами М и Ж. Ароматы в этой части двора царили соответствующие.
Народу в окружающих двор домах проживало предостаточно. И почти в каждой семье имелись дети, у многих даже несколько. Двор оставался почти единственным местом, где дети могли заняться своими детскими делами – поиграть, побегать. Правда, было еще одно место, где дети могли порезвиться – чердак, но это для избранных. Маленькие ходить туда боялись, большие считали, что несолидно, оставались сорванцы десяти-четырнадцати лет, которым всё нипочём.
Крыши раньше делались в основном двускатные, с хорошей вентиляцией, на чердаках часто сушили бельё. Такой шикарный чердак огибал на соответствующей высоте весь двор, правда, высота эта была разной из-за разного количества этажей в домах, но это ещё лучше: можно было карабкаться по шатким и ненадёжным переходным лестницам, пробираться по гремящей, упруго пружинящей крыше, влезать в тесные слуховые окна. Разумеется, здесь было гораздо интереснее, чем во дворе, на глазах у взрослых.
О том, что Славик являлся одним из завсегдатаев чердачного общества, сомневаться не приходится. Вся его бурная дворовая жизнь является прекрасным тому подтверждением. Взять хотя бы трамвайные развлечения. Они несколько выходили за рамки тесного дворового квадрата, но красноречиво говорили о смелости и богатстве фантазии.
В описываемые времена у городских трамваев была одна замечательная штуковина – так называемая колбаса, то есть довольно длинная металлическая штанга, которая торчала сзади из-под корпуса трамвая и служила для прицепки второго вагона. Стоя на этой самой колбасе и держась за лестницу, которая вела на крышу вагона, можно было вполне прилично ехать, наслаждаясь свежим воздухом и не утруждая себя приобретением билета. Вагоновожатые регулярно сгоняли любителей острых ощущений, однако колбаса никогда не пустовала. Естественно, что компания Славика не могла оставить трамвай своим вниманием, но кататься просто так казалось уже не интересно. Нужен был трюк и Славик его придумал.
Держась одной рукой, он удобно устраивался на колбасе и ехал, как делали все, но как только трамвай доползал до длинного пологого подъёма, начинавшегося в конце улицы, другой рукой он брался за верёвку, привязанную к дуге трамвая. Взявшись за верёвку, Славик тянул, дуга опускалась, отходила от провода, трамвай останавливался и начинал пятиться назад. Среди пассажиров начиналась паника, однако в самый критический момент Славик отпускал верёвку, трамвай вновь останавливался и начинал карабкаться на подъём. Повторив подобную операцию несколько раз и доведя вагоновожатого и пассажиров до невменяемого состояния, Славик сматывался, что было совсем нетрудно, учитывая наличие множества улочек, переулков и проходных дворов, примыкающих к главной улице.
Было ещё одно развлечение, придумал которое также Славик и о котором до сих пор вспоминают старожилы.
Представьте себе, что вы спокойно едете в трамвае. Вы сидите, расслабились, думаете о чем-то приятном и вдруг, совершенно неожиданно, с улицы раздаются автоматные очереди, вы слышите какие-то воинственные крики. На тротуаре вы видите бегущие рядом с трамваем неизвестно откуда взявшиеся серые фигуры в черных масках с автоматами в руках. Естественно, что вы бросаетесь на пол, опасаясь за свою драгоценную жизнь, трамвай останавливается, таинственные фигуры так же внезапно, как и появились, куда-то исчезают. Вы и все, кто находился в трамвае во главе с вагоновожатым, медленно приходите в себя, встаёте, отряхиваетесь, занимаете своё место, трамвай трогается, но тут вновь гремят выстрелы, вновь появляются фигуры с автоматами. Они ещё некоторое время бегут за трамваем, но вскоре отстают, выстрелы смолкают. Пассажиры недоуменно вертят головами и спрашивают друг у друга, что же это такое с ними приключилось и куда же смотрит милиция. Вагоновожатый, однако шпарит вперёд, похоже, что он о чём–то догадывается. Самые нервные пассажиры прорываются к нему и он нехотя приоткрывает тайну произошедшего:
- Да то ж пацаны капсюлей на рельсы накидали.
Как видно из приведённых примеров, голова у Славика работала активно и целенаправленно и тем более удивительно, что всё, о чём пойдёт речь ниже, произошло именно с ним, а не с каким-нибудь мечтательным хлюпиком, начитавшимся фантастических романов.
Как уже упоминалось, у Славика была младшая сестрёнка Анютка. Ей в ту пору исполнилось лет шесть. Всё свободное от детских домашних забот время она проводила во дворе или его недалёких окрестностях вместе с подружками. На чердак они не ходили – боялись, но маленькой Анютке было ужасно интересно, что же там так привлекает мальчишек и чем они там занимаются. Она давно и безуспешно приставала к старшему брату, но вот однажды хмурым осенним вечером, наверное от скуки да и от того, что никого из приятелей во дворе не было, Славик согласился. Чердак над их домом имел два входа – с каждой из двух лестничных клеток в торцах четырёхэтажного здания.
В тот день Славик договорился с сестрёнкой, что они войдут на чердак, пройдут его весь насквозь и выйдут с другой стороны.
Подойдя к чердачной двери, Славик обратил внимание, что она слегка приоткрыта, но не придал этому особого значения. Крепко держа Анютку за руку, он распахнул дверь пошире и они вошли. Анютка в первый момент зажмурилась, но затем широко распахнула любопытные глаза. На чердаке было темновато, но совсем не страшно. Со всех сторон виднелись толстые деревянные балки. Одни балки подпирали другие и стояли вертикально, другие сходились друг с другом высоко над головой, на них лежали доски, в широкие щели между которыми проглядывала волнистая жесть крыши.
Темноту чердачного пространства разбавлял жиденький свет двух запылённых лампочек, подвешенных к балкам шагах в пятнадцати друг от друга.
Полы на чердаке представляли собой толстый слой плотно утоптанного шлака, который мягко пружинил под ногами и глушил шаги.
Дети не спеша продвигались вглубь чердака, Анютка при этом озиралась вокруг, указывая пальчиком и без конца выспрашивая у брата про всё, что ей было непонятно. Так они прошли больше половины пути, обойдя при этом три из четырёх кирпичных столбов, которые стояли ровным строем по центру чердака. И здесь, не дойдя шагов пяти до последнего из столбов, дети остановились и замерли, увидев, как одна из теней, казавшаяся раньше тенью от балки, сдвинулась с места и слилась с тенью от последнего столба. Похоже было, что кто-то невидимый за столбом сначала стоял на месте, после чего сделал быстрый шаг вперед и замер на месте.
Славик не очень испугался: он бывал здесь частенько и не встречал ничего сверхъестественного. Анютка же, доверяя брату, только крепче к нему прижалась.
- Эй! Кто там? Петька, ты? Выходи, я тебя засёк, хватит прятаться!
Славик подумал, что это сын дворника Петька гуляет по чердаку и решил их попугать. Однако за столбом никто не отозвался. Славик крикнул ещё раз и результат оказался тем же. Тогда, нащупав на полу кусок шлака покрупнее, Славик бросил его так, чтобы он упал рядом со столбом и стал заметен тому, кто, возможно, стоял за ним. Некоторое время было тихо, затем послышалось какое-то шуршание, и на освещенной грани кирпичного столба появилась худая морщинистая рука с длинными тонкими пальцами и острыми, как пики, ногтями. Анюта тихонько взвизгнула и крепко, двумя руками, вцепилась в руку брата. Славику стало не по себе, а тем временем вслед за рукой из-за столба показалось лицо женщины, обрамлённое черными с проседью, торчащими во все стороны, длинными волнистыми волосами. Лицо было белое, как мел, морщинистое, но очень живое и подвижное с огромными, блестящими в полутьме чердака глазами.
Дети стояли, не смея пошелохнуться, а неизвестная гостья тем временем заговорщицки подмигнула и вышла из своего укрытия. Одетая в длинную, почти до пола, прямую белую рубаху с широкими рукавами, она встала на открытом пространстве, едва не задевая головой за стропильную балку. Внимательно, изучающее вглядевшись в лицо Славика и Анютки, незнакомка отступила шаг в сторону и присела в глубоком реверансе.
- Здравствуйте, дети, – заговорила она низким и хриплым голосом. Не бойтесь меня, идите ко мне, идите. Я ничего плохого вам не сделаю, Я только поцелую вас по разу и всё, - говоря так, она протянула руки и призывно зашевелила пальцами.
- Ведьма, - прошептала Анютка, крепко прижавшись к брату и дрожа всем телом.
- Да, девочка, я ведьма. Не бойся, иди ко мне, тебе будет хорошо, я ведьма ласковая. Поцелую и отпущу. Ну? Что же ты?
Говоря эти слова, женщина манила детей руками, гримасничала, пытаясь придать своему лицу приветливое выражение, но дети стояли, как вкопанные и никакая сила не могла бы их сдвинуть с места.
Терпение женщины тем временем начало иссякать. Голос её стал высоким и визгливым, Она кричала какую-то околесицу о том, как любят её все дети, как ценят её все учителя города. Неожиданно она широко взмахнула руками, как крыльями и присела на своих длинных ногах, будто готовясь к прыжку. Дети в ужасе зажмурились.
В это время громко хлопнула дверь квартиры на четвертом этаже, и женский голос позвал соседа Саньку, гулящего во дворе с невыученными уроками. Услыхав обыкновенный человеческий голос, Славик с Анюткой осмелели и открыли глаза. На месте, где только что стояла так испугавшая их женщина, никого не было. Крепко держась за руки, дети крадучись отступили несколько шагов назад, повернулись, и что было сил, припустили через весь чердак к выходу.
Родители Славика и Анютки, выслушав сбивчивый рассказ, посмеялись, а папа предположил, что к ним на чердак через черный ход проникла та самая больная, которая недавно сбежала из находившейся неподалеку психбольницы. На том и успокоились, однако для Славика эта встреча с таинственным оказалась не последней.
Недели через три после встречи на чердаке, поднимаясь по лестнице на свой третий этаж, между первым и вторым этажом увидел он большую собаку, которая шла впереди. Собака походила на редкого в ту пору бульдога. Вроде обыкновенная собака, только, как обратил внимание Славик, шагала она как-то не по собачьи, одновременно переставляя обе правые и затем обе левые ноги. Затылок у собаки был выпуклый и круглый с жирными складками, совсем как у соседа Григория Ивановича. Уши казались совсем человеческими, маленькими и плотно прижатыми к голове. Разглядев такие подробности, Славик приостановился, а собака тем временем дошла до площадки на втором этаже и обернулась. Слвик посмотрел и волосы на его голове зашевелились: у собаки вместо морды было человеческое лицо.
Обыкновенное лицо не очень молодого мужчины с круглым курносым носом, с толстыми отвислыми губами, с дряблыми, гладко выбритыми щеками. Глаза на этом лице выделялись яркостью и голубизной. Они уставились на Славика, затем один глаз подмигнул, и показалось что-то вроде улыбки. Большой рот, собираясь что-то сказать, начал приоткрываться, но в этот момент этажом ниже громко хлопнула входная дверь, и послышались голоса вошедших с улицы. Славик на мгновение обернулся и увидел парня с девушкой, поднимающихся по лестнице. Повернувшись обратно, он обнаружил, что там, где только что стояла необыкновенная собака, уже никого нет, как будто и не было.
Славик постоял немного, затем нагнулся, делая вид, что завязывает шнурок на ботинке. Парень с девушкой обошли его и, весело болтая, пошли вверх по лестнице. Славик пристроился к ним и под их прикрытием добрался до своего этажа. Дома он никому не рассказывал о своей встрече на лестнице, боясь, что никто не поверит.
Не стал он рассказывать и о следующей своей встрече, которая произошла вскоре на чердаке, на том самом месте, где они с Анюткой повстречали страшную женщину, Правда, свидетели на этот раз были, только косвенные.
В компании с Петькой, сыном дворника и Мишкой, кличке Кисель за фамилию Киселёв, Славик поднимался на чердак по какому-то важному делу. Время было вечернее. Тусклый свет обсиженных мухами лампочек с трудом рассеивал густой полумрак лестничной клетки. Стояла обычная в это время дня тишина – обитатели дома уже ужинали и готовились ко сну.
Пройдя площадку четвертого этажа, ребята ступили на последний марш лестницы, ведущий на чердак. Дойдя до его середины, они услышали шаги. По чердаку кто-то ходил. Сам по себе этот факт не вызывал удивления, но это были не совсем обычные шаги. Шлак громко хрустел под тяжестью не по человечески большого тела. Шаги громко звучали в вечерней тишине с равномерностью метронома, они были редкими, как будто шагавший имел очень длинные ноги или подолгу стоял на каждой ноге. С каждым таким шагом всё дальше убегало желание Петьки и Мишки-киселя забраться на чердак. Славиком же овладело сложное чувство. С одной стороны, было страшновато, а с другой - уже имелся опыт общения с таинственным, причем без заметного для себя ущерба. Поэтому, когда его приятели, не сговариваясь, припустили по лестнице вниз, Славик остановился и, пересилив страх, добрался до чердачной двери. Шаги к этому времени стали чуть глуше, похоже было, что кто-то неизвестный находится уже на противоположном конце чердака. Это обстоятельство придало храбрости. Открыв тяжелую дверь и, не переступая порога, Славик заглянул внутрь. На чердаке стоял обычный полумрак. Как всегда горели две лампочки. У ближней лампочки было пусто, зато у дальней виднелась огромная фигура, тень от которой достигала противоположной стены. Фигура виднелась со спины и спина эта напоминала спину огромного волка или собаки, идущей на задних лапах. Ростом этот волк, будем его так называть для краткости, был раза в полтора выше обычного человека. Уши его стояли торчком, толстый и мохнатый хвост тащился сзади, как трамвайная колбаса. Волк явно уходил, хотя было непонятно, как он протиснется в дверь. Совсем осмелев, Славик переступил порог. Волк услышал слабый скрип двери и повернулся всем туловищем. В тусклом свете лампочки ярко блеснули глаза и забелели огромные клыки широко раскрытой пасти с далеко высунутым языком. Увидав Славика, волк зарычал, шерсть на его загривке поднялась, лапы заскребли шлак.
Славик попятился к двери, а волк, встав на четвереньки и быстро набирая скорость, двинулся к нему. Глаза его горели, как фонари, из огромной пасти длинными шнурками стекала слюна. Преодолев оцепенение, Славик выскочил на площадку, плотно прикрыл за собой дверь и бросился по лестнице вниз. Проскочив четвертый этаж, он с трудом остановился на третьем и бегом припустил к своей квартире. Добежав до своей, двери он остановился и прислушался.
Наверху было тихо. Не слышалось ни шагов, ни волчьего рычания. Переведя дух, Славик, как ни в чём ни бывало, постучал. Мать впустила его домой и жизнь пошла своим чередом дальше.
На зимние каникулы Славика, как всегда, отправили в деревню. Бабушка была лучшим другом и только ей, единственной из взрослых, решился он рассказать о встречах, произошедших с ним осенью. Бабушка внимательно, не перебивая, выслушала и сказала, что это колдовство и она прекрасно знает, чьи это проделки. Положив теплую руку на голову Славика, бабушка долго и неразборчиво что-то шептала, изредка сплевывая через левое плечо. После этой процедуры Славик долгие годы ни с какой чертовщиной больше не встречался ни во сне, ни на яву. Исключением можно назвать только случай, произошедший через несколько лет после смерти бабушки.
Однажды, будучи уже парнем лет восемнадцати, Славик вышел из подворотни своего дома на городскую улицу. Куда он направлялся не столь важно, кажется в булочную. Пройдя несколько шагов, он почувствовал чей-то взгляд, зовущий его с противоположной стороны улицы. Славик посмотрел туда и увидел бабушку. Свою, родную, умершую несколько лет назад бабушку, которая стояла на краю тротуара и смотрела в его сторону. Увидев, что он её заметил, она помахала рукой, повернулась и пошла прочь. Славик рванулся за ней через улицу, но тут подошёл трамвай, из которого вышло много людей. Бабушка смешалась с толпой и пропала. Сколько ни метался Славик по тротуару, даже кричал несколько раз, всё было напрасно. Лишь однажды мелькнула вроде бабушкина кофта да тут же исчезла и на этот раз навсегда.