БЫСТРЫЙ И ДЕШЕВЫЙ СПОСОБ ВОССТАНОВИТЬ КРЫМСКИЕ ПЛЯЖИ

С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В



Б Ы С Т Р Ы Й И Д Е Ш Е В Ы Й С П О С О Б В О С С Т А Н О В И Т Ь

К Р Ы М С К И Е П Л Я Ж И


Крымские пляжи убиты. Убиты абсолютно. Убиты тотально. Убиты навсегда. Они не просто мертвы – их вообще не существует. Страшная, бредовая и бесчеловечная идея «бунирования» черноморских берегов, родившаяся в недрах российских проектных институтов, в тех же самых, где разрабатывали проекты перекрытия сибирских рек, поставила крест на крымских пляжах. Советский Союз, эта страшная бесчеловечная империя, запускающая в космос ракеты, строившая плотины на великих реках Сибири, выращивающая новые сорта яблок и новую, невиданную раньше породу советского человека, свято уверовала, что все в мире нуждается в переделке и в исправлении. Что ей под силу полная переделка и полное изменение мира, изменение насильственное, принудительное и неизбежное. Для этой империи не было уже никаких преград, перекрыв плотинами великие сибирские реки, она вдруг вообразила, что те же самые технологии можно применить к берегам Черного моря. Зачем? – Да абсолютно ни за чем! Для демонстрации своей железобетонной силы и своей железобетонной мощи, для очередного изнасилования красивейших пейзажей и уникальной береговой линии, для уничтожения уникального подводного мира, равным которым не было нигде в мире. Изнасиловав реки Сибири, тяжелый советский медведь, обведя по сторонам своими мутными, налитыми кровью глазами, внезапно остановился на берегах Черного моря. Берега оказались девственными и пока что не изнасилованными, и это решило их судьбу.
Безумное и преступное «бунирование», якобы, для отвода глаз, проводившееся с целью борьбы с оползнями, охватило сотни километров береговой линии. На него были потрачены деньги, которых было бы достаточно, чтобы полностью решить квартирный вопрос во всем Советской Союзе, или, по крайней мере, в значительной его части. Если в отдельных частях Южного берега Крыма и были оползни, и какие-то два или три дома сползли в море, то это происходило потому, что море само регулировало рельеф своей береговой линии и ширину своих черноморских пляжей. Море, как необыкновенно сложный, к тому же живой организм, заботилось о своих пляжах, и тщательно их оберегало. Оно украшало их каменными хаосами невиданной красоты, создавало под водой не менее красивые пейзажи, и населяло их всевозможными рыбами, водорослями, раковинами и другими морскими обитателями. Оно хранило недалеко от берега подводные клады, беломраморные античные статуи и миллионы античных амфор, наполненных самоцветами, зерном, маслом и хлебом. Оно заботилось о растительности вдоль своих берегов, поросших крымской сосной, реликтовым можжевельником, кедрами, дубами, и множеством других прекрасных деревьев и кустарников. Оно украшало свои берега цветами и травами, и даже оберегало руины древних полуразрушенных крепостей.
Береговая линия на сотни метров вглубь суши и на столько же в глубину моря была единым живым организмом, была единой историко – культурной экосистемой, не имеющей аналогов в мире, и не имеющей цены, поскольку всего золота мира не хватило бы, чтобы купить эту бесподобную красоту. Единственной главной причиной, почему все это было убито, включая, разумеется, и убитые крымские пляжи, - отсутствие коренного населения, которое бы жило здесь веками, и которое могло бы встать грудью на защиту своей красоты. На защиту своей среды обитания. И речь не только об изгнанных отсюда крымских татарах, речь вообще обо всех изгнанных отсюда в результате непрерывных завоеваний, войн, революций, депортаций и репрессий людей и народов. То население, которое проживало на Южном берегу Крыма на момент начала «бунирования», было искусственно выведенным советским человеком без роду и племени, которому было плевать на убийство природы и красоты. Который не понимал и не любил красоту, и, более того – люто ее ненавидел.
Такое было невозможно в странах, где коренное население стабильно, и веками не покидает свою территорию. Которое неотделимо от своей территории и своей среды обитания. Которое расценивает смерть своей среды обитания, как свою собственную смерть, и начинает вооруженную борьбу за свою природу и свою красоту. Такое было бы невозможно во Франции, в Японии, в Бразилии, в Германии. Такое было невозможно даже на Кубе, даже в беднейших странах Латинской Америки, вроде Гаити. Но такое стало возможно в Советском Союзе, и, в частности, на Южном берегу Крыма!
Собственно говоря, чему удивляться, ведь даже коренное население Сибири не смогло помешать массовой добыче нефти и разорению обширных участков своей территории. Оно не создавало партизанских экологических отрядов, не взрывало нефтяных вышек, не пускало под откос поезда с нефтяными цистернами. Ничего подобного не было и в Крыму, и особенно на его Южном берегу, пришлое население которого было захватчиками, смотревшими на этот чудный край, как на место, где можно сажать картошку. Словно это был не волшебный уголок планеты, а картофельное поле где-нибудь в Тульской, или Рязанской губернии. Никто не взрывал здесь по ночам ненавистные буны и не жег бульдозеры, экскаваторы и бытовки рабочих. Тем более, что свежа была память о недавней войне, когда под откос надо было пускать исключительно эшелоны с фашистами. О том, что свободный человек имеет право пускать под откос эшелоны собственной страны, тогда никто и подумать не смел!
Страшное и беспощадное «бунирование» изумительных и бесценных берегов Южного Крыма началось на рубеже 60 – 70 – х годов прошлого века, и с перерывами, то затухая, то возобновляясь, продолжается до настоящего времени. Оно убило все южнобережные пляжи, и все живое на сотни метров вверх от берега, и на сотни метров вглубь моря. Оно уничтожило ручьи и реки, родники, береговые каменные хаосы, прибрежные античные храмы, средневековые крепости и руины. Уничтожило сотни уединенных долин со своей красотой и своим живым миром, в том числе и с изгнанными отсюда местными жителями. Многие из которых от ужаса происходящего или сходили с ума, или кончали с собой. Но что они могли сделать, что могли противопоставить страшной бетонной махине, ежедневно поставляющей на Южный берег тысячи бетонных блоков для ненавистных бун? Для изготовления этих бетонных блоков работали сотни бетонных заводов с тысячами рабочих. Тысячи грузовиков миллионами везли эти блоки на Южный берег, словно это была очередная сибирская река, в воды которой их надо было сбросить. Хрупкую эко – культурную систему Южного берега придавили сверху этими миллионами бетонных блоков, и она перестала существовать, задохнувшись под ними, и погибнув уже навсегда.
Южного берега Крыма больше не существовало. Он был убит миллионами и миллионами кубометров бетона, которые в совокупности превышали объем бетона, перекрывшего все большие реки Сибири. Для такого объема бетона потребовалось соорудить в крымских горах огромные карьеры, добывающие щебень, и изуродовать и изрыть ими красивейшие склоны этих гор. Это была огромнейшая, тотальная экологическая катастрофа планетарного масштаба, о которой практически никому не было известно. И она моментально начала давать о себе знать, причем последствия ее были чудовищными! По-существу, ее вполне можно сравнить с Чернобыльской катастрофой, тем более, что от обоих остались уродливые бетонные блоки, излучающие смертоносную и невидимую радиацию. Да и бетонный пейзаж после этих катастроф был практически одинаковым! И если кто-то думает, что бетон Южного берега Крыма не излучал никаких тайных лучей, он глубоко ошибается! Этот бетон излучал ненависть, он излучал бессилие, он излучал насилие и злобу, и эта невидимая радиация была не менее смертоносной, чем радиация Чернобыля! Она исковеркала, облучила и изменила души людей, живущих рядом с бетонными бунами. Она сделала их мутантами, резко отличающимися от всех остальных людей земли. Люди, живущие на Южном берегу Крыма – это люди с извращенным, «бетонным» сознанием. Города современного Южного берега Крыма – это родные братья безлюдной Припяти, хоть и кажется на первый взгляд, что они живые, яркие и залиты солнцем. Но это мертвое солнце, которое светит для мертвых, о чем гениально, видимо, предчувствуя это, написал еще в двадцатых годах прошлого века Иван Шмелев, назвав свой роман «Солнце Мертвых», и посвятив его Алуште.
Жизнь рядом с бетонными бунами страшна и отвратительна. Это жизнь в радиоактивной местности, где все убито, в том числе и пляжи, жалкие искусственные обрубки которых ютятся в стометровых отрезках между бетонными бунами. По мысли проектировщиков, море должно было намыть песок между бунами до самого их края, и таким образом возникли бы новые широкие пляжи. Однако море, мстя за свои изнасилованные берега, отказалось это делать. Оно регулярно смывает жалкие искусственные пляжи между бунами, и их ежегодно приходятся досыпать заново, беря щебень все в тех же карьерах в крымских горах, которые этим безжалостно уродуются и уничтожаются. Раз запущенный механизм уничтожения всего живого продолжает работать, и отнюдь не собирается останавливаться. В самих бетонных городах Южного берега, пораженных «бетонным» сознанием, происходят чудовищные вещи. По-существу, это давно уже самостоятельные анклавы, населенные мутантами, и не имеющие ни к Украине, ни к остальному миру никакого отношения. Некоторые из них стали откровенными фашистскими республиками со своими отрядами боевиков, с преследованием всего культурного и чистого, и с обязательным уничтожением еврейских синагог, которые в них были когда-то построены. Население этих городов почти полностью состоит из люмпенов и деклассированных элементов, которые есть не что иное, как облученные бунами мутанты, необыкновенно агрессивными, и согласными на любое преступление. Единственный источник дохода и люмпенов, и контролирующих их местных властей заключается все в тех же жалких отрезках искусственных пляжей, куда летом необходимо загнать отдыхающих. Кроме этих искусственных пляжей, состоящих из только что добытого в горах щебня, отдыхающим податься некуда. Щебень растворяется в морской воде, выбрасывая вредные для здоровья вещества, а сама вода между бунами перенасыщается мочой и потом людей. Она не перемешивается течениями, которым мешают буны, и превращается в смертельно опасный коктейль, более страшный, чем коктейль Молотова. И одновременно с этим, несмотря на то, что Советского Союза нет, добиваются последние девственные участки берега и строятся новые буны! Украина переняла эстафету от почившего с миром Советского Союза, и продолжает этот преступный абсурд. Причем многие искренне верят, что он действительно необходим, и бунирование берегов – это несомненное благо!
От кошмаров современной южнобережной жизни, в основе которой лежит бунирование и убийство черноморских пляжей, люди бегут десятками тысяч. Они спиваются, они становятся наркоманами, они идут в штурмовики к местной власти, давно уже создавшей штурмовые отряды из десятков тысяч люмпенов, которые в час «Х» будут пущены в дело. Убитые пляжи держат на себе гигантскую машину зла, которая с легкостью может взорвать всю Украину, если она немедленно не вмешается, не очнется, и по-новому не оценит ситуацию с южнобережными пляжами. Которую можно разрешить в одно мгновение, играючи, не прилагая никаких усилий, и не неся практически никаких затрат.
Можно в одночасье, необыкновенно эффективно и дешево, положить конец продолжающейся экологической катастрофе, мгновенно с помощью моря, которое этого только и ждет, восстановить убитые пляжи, и начать комплекс мер по общему оздоровлению ситуации. Ситуации, которая не лучше, чем в облученной зоне Чернобыля. Что для этого надо? Всего лишь на половину разобрать бетонные буны. Разобрать, и посмотреть, что из этого выйдет. Сделать это можно силами местных городов, нужна лишь четкая команда из центра. Подъемный кран для поднятия бетонных блоков – вот и все, что для этого надо. Море сразу же почувствует облегчение, восстановятся прибрежные течения, и пространство между бунами будет за один сезон засыпано натуральным песком, которого в море неограниченное количество. Песком, который лежит недалеко от берега миллионами тонн, и только лишь ждет того места, куда его должно выбросить волнами. Сразу же отпадет необходимость уродовать окрестные горы, и добывать в карьерах ядовитый щебень. Вода между бунами начнет перемешиваться, и перестанет быть ядовитой. Люди перестанут болеть и умирать от инфекционных болезней. При этом освобожденные бетонные блоки целесообразно никуда не вывозить, а оставлять в море недалеко от берега, как искусственные рифы. Они сразу же обрастут водорослями, и в них будут прятаться мальки рыб, которым сейчас прятаться негде. Море оживет внутри, станет чистым, и в нем появится рыба, которая сейчас практически исчезла. Поскольку все со всем взаимосвязано, постепенно начнется обновление и на берегу.
Разобрать буны наполовину – это всего лишь условный вариант. Если за сезон площади вновь образованных пляжей окажутся недостаточными, буны нужно продолжить разбирать и дальше, оставляя бетонные блоки в воде, и создавая таким образом подводные рифы. Возможно, их нужно будет разобрать вообще, поскольку именно таково будет условие оскорбленного и изнасилованного моря. Которое вернет на берег миллионы тонн девственного желтого и серого песка, и полностью восстановит утраченную береговую линию. Всего лишь за один – два сезона береговая линия будет восстановлена! Лишь один – два сезона, и будут полностью восстановлены крымские пляжи! Кое-где можно будет из бетонных блоков создать искусственные каменные хаосы, и красота постепенно начнет опять возвращаться в эти убитые бетоном места! Бетон, убивший Южный берег Крыма, вернет ему жизнь! И это будет символично. И это будет чудесно. Подобное вылечится подобным. Хотя бы на уровне природы, поскольку социальные язвы лечить придется еще очень долго. И все это произойдет практически бесплатно по сравнению с затратами на все это абсурдное бунирование. Всего лишь разобрать бетонные буны, и оставить их в море в качестве рифов. А море в ответ во время штормов оденет берег в новые пляжи, и уже не будет их никогда смывать. Так просто и так быстро. Так гениально просто и так гениально быстро! И с нулевыми затратами для госбюджета! Возможно ли такое?
Нет, такое категорически невозможно. Такое невозможно в принципе, такое никогда не случится, и такого никто никогда не позволит. Ужасы и бедствия Южного берега продолжатся и дальше, накапливаясь и накручиваясь до последнего предела. Никто с чудовищной экологической катастрофой ни на местах, ни в центре бороться не будет. Не будет потому, что мы столкнулись здесь с тем уникальным случаем, когда экологическая катастрофа выгодна всем. Когда она выгодна местному населению, давно уже ставшему матантами, когда она выгодна чиновникам на местах, и когда она выгодна самим центральным властям. Но не абсурд ли это? Не чудовищно ли это? Не является ли это само по себе еще одной катастрофой?
Да, это правда. Это абсурд, это чудовищно, этого не может быть, но это чистая правда. Экологическая катастрофа Южного берега Крыма выгодна всем, и местному населению, и властям различного уровня. И это нечто новое, доселе невиданное в мировой практике, которое нуждается в тщательном изучении.
Южнобережные города давно уже существуют в зоне гуманитарной катастрофы, и иного существования себе просто не представляют. Местное деклассированное и люмпенизированное население, вечно озлобленное и ненавидящее приезжих курортников, одновременно ненавидит и все остальное. Оно ненавидит красоту, ненавидит высокие идеалы, ненавидит саму идею свободы, олицетворением которой являются открытые, широкие, незабетонированные и общедоступные пляжи. Местным люмпенам широкие и общедоступные пляжи не нужны. Они выросли в этом бетонном несвободном кошмаре, придавившем и уничтожившем былую свободу и красоту, и будут защищать этот кошмар до конца. Это кошмар их собственной кошмарной и существующей в потемках души. Они получают физическое удовольствие, видя, как лепятся, словно пчелы в переполненных сотах, отдыхающие на жалких пятачках искусственных пляжей, как ходят непрерывно вдоль берега, ища клочок свободного места, и не могут его найти. Бесправные и несчастные отдыхающие становятся зависимыми от местных жителей, ставшими надсмотрщиками в этой бетонной тюрьме, и вырастающих в собственных глазах, видя унижение и беспомощность приезжих. Бесправие отдыхающих выгодно администрациям местных приморских городов, местным чиновникам, директорам санаториев и арендаторам пляжей, которые получают с несчастных и бесправных приезжих огромные деньги. В условиях, когда в Крыму нет пляжей, отдых здесь становится неким подобием садомазохизма, в который многие курортники незаметно втягиваются, и даже начинают получать от него физическое наслаждение. Они год за годом приезжают сюда, чтобы вновь испытать прошлогодние мучения, потому что ждут этих мучений весь оставшийся год, и мечтают, что они вновь повторятся. Это похоже на то, как если бы в зону радиоактивного заражения каждый год вновь и вновь приезжали туристы, погибая и терпя там всевозможные бедствия, а через год стремились бы туда снова к новым пыткам и новым мукам. Зона гуманитарной катастрофы становится зоной безудержного сладострастия, которая именно тем и привлекает сюда людей. И это уже не вопрос логики, а вопрос психоанализа и философии.
Южный берег, лишенный пляжей, чрезвычайно выгоден хозяевам местных баров, ресторанов, кафе и различных увеселительных учреждений. В условиях, когда приезжим негде купаться, они вынуждены предаваться безудержному пьянству и безудержному разврату, которые на ЮБК принимают невиданный и ужасающий размах. Все это сплетается в отвратительный и страшный клубок преступлений, похоти, разврата, пьянства, наркомании, зависти, ненависти, подлости и цинизма, которого не найти ни в одном другом месте земного шара. Здесь, на узкой полоске земли, концентрация зла достигает таких чудовищных размеров, что иногда просто взмывает к небесам чудовищными радиоактивными протуберанцами, вроде фестиваля «Казантип» и оргий внутри реактора недостроенной крымской атомной станции. Такими же взмывающими вверх радиоактивными протуберанцами являются игрища, торжища и камлания на вечерних набережных южнобережных городов.
И чиновники разного уровня, и местное население дано уверовали, что Южный берег Крыма существует исключительно для того, чтобы осуществлять здесь и проводить летний «сезон». В этом году «сезон» удался, или «сезон» не удался – это обычный набор фраз рапортующих об успехах или неуспехах чиновников. Загнать сюда, на жалкие клочки убитых пляжей как можно больше народа – это их единственная задача. О том, что это зона убитой свободы, самая страшная и самая ужасная среди подобных зон в данное время, они, разумеется, и слыхом не слыхивали. Они подобными понятиями не оперируют. Они в упор смотрят на зону гуманитарной катастрофы, и искренне не видят ее. О том, что это живая рана земли, молящая и вопиющая к небесам об отмщении, они даже и не догадываются. Они постоянно увеличивают абсурд ситуации, позволяя возводить здесь все новые и новые санатории и гостиницы, и приглашая сюда миллионы новых приезжих, прекрасно зная, что им будет негде купаться. Что они тем самым закручивают абсурд ситуации до таких пределов, когда в дело будут вынуждены вмешаться сами небеса. Когда будут вынуждены вмешаться сами античные боги, храмы и капища которых уничтожила нынешняя преступная цивилизация Южного берега Крыма. Что должны вмешаться боги христиан, мусульман и иудеев, храмы которых уничтожила все та же цивилизация.
Как ни странно, убитые пляжи Крыма чрезвычайно выгодны и высшему руководству страны, щедро финансирующему берегоукрепительные работы своих собственных резиденций, и абсолютно не понимающему сути местных проблем. Отхватывающего здесь кусок за куском, отгораживающего их колючей проволокой и заборами, и провоцирующего других делать то же самое.
Убитые пляжи Южного берега Крыма – это убитая свобода, и это лишь видимая часть масштабной гуманитарной катастрофы, которая здесь произошла, и которую никто не собирает ликвидировать. Которая абсурдным образом расширяется, углубляется, и оправдывается всеми, как местными жителями, так и чиновниками абсолютно всех уровней. Более того, она частично оправдывается даже приезжими, находящими в такой катастрофе свою противоестественную прелесть. И поэтому никто здесь восстанавливать пляжи не будет. Несмотря на то, что сделать это чрезвычайно легко. Несмотря на то, что это не потребует практически никаких затрат. Несмотря на то, что это можно сделать за несколько дней. Гуманитарная катастрофа выгодна всем, бороться с ней не хочет никто, и в ближайшем будущем такая борьба не предвидеться. Кровоточащая рана на берегу Крыма доставляет садистское наслаждение слишком многим людям. Наивно надеяться, что здесь появятся экологические партизаны, и будут взрывать динамитом ненавистные буны. Это вам, господа, не Латинская Америка, это давно уже изнасилованный и опущенный Крым! Наивно думать, что местное население, местные власти, или власти центральные начнут разрушать буны, и тем самым снимут с моря бетонную удавку, восстановив крымские пляжи. Они и пальцем не пошевелят для этого. Здесь помогли бы ковровые бомбардировки, полностью уничтожившие нынешнюю преступную южнобережную цивилизацию вместе с ее бетонными бунами, но где взять такую армаду бомбардировщиков? Здесь помогло бы падение крупного метеорита, вроде Тунгусского, который бы разбросал в море страшные буны, а местное население уничтожил, чтобы ему на смену пришли люди, верящие в свободу и красоту, но где взять такой залетный метеорит? Само Черное море, хоть и делает время от времени отчаянные попытки, обрушивая на берег невиданные штормы, разрушить буны не в состоянии. Это не океан, и океанских штормов здесь нет. Как и нет океанских гигантских волн. Так что же делать, где же выход, кто остановит этот бесконечный абсурд?
Его остановят небеса, и случится это уже скоро. Дольше взирать на попрание как земного, так и небесного смысла, никто не будет. То ли действительно в данную местность упадет новый Тунгусский метеорит, то ли случится невиданное и неслыханное землетрясение, которого в истории земли еще не было. То ли проснутся спящие до этого вулканы, то ли придет такое же, как в Японии, невиданное цунами, которое разрушит буны и прибрежные преступные города. Но что-то непременно случится, и бетонные буны, убившие крымские пляжи, будут непременно разрушены. А из глубин Черного моря на их место будет выброшен чистейший серый и желтый песок, и история Южного берега начнется сначала. Только уже с другими людьми, а не с теми, что живут здесь сейчас.

2012