Оттенки серого

Оттенки серого.

Она умирала. Сколько я не старался отторгнуть эту совершенно безумную и невозможную мысль, она все равно упрямо лезла в голову. Она умирала.
Кома, в которую Она впала после той проклятой аварии, длилась уже полгода. Врачи сказали, что сердце Ее работает только за счет искусственного клапана, половина клеток головного мозга отказали… И на завтра назначено полное отключение Ее сердца от аппарата и… клиническая смерть. Этого я не мог пережить.
Проглотив тугой комок, застрявший в горле, я на мгновение отнял руку от Ее ладони, утер слезы, стекающие по щекам, рассеянно коснувшись шрама на подбородке. Это была единственная травма, которую я получил в той аварии. Одна единственная. А Она…
Мне снова пришлось утирать назойливые, но такие горячие слезы. Я… я не смогу жить. Без Нее. Не смогу.
Я опять взял Ее ладонь в руки, поднес к губам. Пожалуйста. Очнись. Очнись…
Я, уже не пытаясь утирать текущие слезы, посмотрел на Ее лицо. Оно было такое свежее и красивое, что, казалось, сейчас Она откроет глаза, слабо улыбнется и скажет мне «привет». Может, еще добавит «любимый». В этот момент я бы отдал все, чтобы это так и было.
Она совсем не изменилась… Все то же слегка смуглое лицо, голубые глаза с легким оттенком серого; прямой острый нос и губы. Красивые губы темно-розового цвета с четкими прямыми линиями. На щеке – здоровый румянец. Ну не может, не может быть, чтобы Она умирала. Я не верю! Не хочу верить. Ведь я так люблю Ее… Она не может умирать.
Мо слезы, ручьем стекая по щекам, беззвучно капали на Ее руку. И Она этого никогда не почувствует.
Я вскочил со стула, быстро подошел к двери только там разрыдался. Как мне жить без Нее? Зачем мне жить без Нее? Для чего? Для кого?..
Я утер слезы рукавом больничного халата. Снова сел на стул, сжал в руках Ее ладонь, будто стараясь отогреть своим теплом.
Весь мир обратился в пустоту. А когда завтра Она… Ее… не станет (снова проглотил комок, сжав зубами рукав халата), пустота превратится в ничто. Ничего уже не будет. Без Нее.
Пожалуйста. Открой глаза. Я не могу, не могу без Тебя. И не смогу уже быть без Тебя. Никогда.
Я безвольно сполз со стула на пол, прижав к своей щеке Ее ладонь. Почему. Почему Она. Почему никто другой, а именно Она?
Наверное, я уснул, потому что все вокруг как-то изменилось. Во сне (кажется, это все-таки был сон) я открыл глаза и оглянулся вокруг. От дверей, заполняя собой все и вся, ползла всепоглощающая, непроглядная тьма. Я тут же вскочил с колен, повернувшись к дверям. Из клубов черной мглы выползла огромная когтистая лапа и указала на Ее постель.
- Я знал, что кто-то должен был прийти за ней,- спокойно начал я, до хруста сжав кулаки. – Но ты зря старался, я тебе Ее не отдам.
Лапа сжалась в кулак и погрозила мне. Я только улыбнулся.
- Она – моя. Ее время пришло,- шипящий змеиный голос произнес это из самой гущи наползающей тьмы.
- Ты Ее не получишь,- жестко сказал я.
- Именно,- раздался сверху мягкий голос.
Что вообще происходит?..
С другого конца комнаты приближалось теплое сияющее облако, из которого вышло огромное белое существо. «Шесть крыльев – Серафим» - безразлично подумал я. Все это походило на плохо отрепетированную пьесу с массой спецэффектов. Но чего во сне только не происходит.
Тот, кто находился во тьме, так и не вышел, но послышалось глухое звериное рычание.
- А кто ее получит – ты что ли? - спросил голос из тьмы у Серафима.
- Да.
- Зачем она вам? Ее душа не такая уж и чистая,- с нотками сарказма спросил голос из тьмы.
- Благодаря его слезам,- тут рука Серафима указала на меня. – Ее душа чиста, как первозданный мир. И поэтому я забираю ее.
Из тьмы раздался скрежет зубов, но, похоже, Серафим был прав.
- Тогда я заберу его,- зло сказал голос из тьмы.
- Нет. Его время еще далеко. Он должен жить.
Из тьмы мелькнула темная молния и понеслась в сторону Серафима. Верховный ангел лишь слабо улыбнулся, когда молния прошла сквозь него, не оставив и следа.
- Уходи, Зверь. Сегодня ты не получишь ничего,- тихо сказал Серафим, расправив все шесть крыльев.
На мгновение белый свет стал еще ярче, и облако света слилось с кромешной тьмой. Похоже, там внутри происходила борьба, судя по вспышкам, но мне было все равно. Я стоял, заслонив Ее от любого, кто посмеет подойти к Ней.
Серафим победил. Это было ясно по тому, как не стало ни белого света, ни тьмы. Все это слилось в тусклый серый свет. Появилась резкая вспышка, и все исчезло, остался лишь один Серафим.
- Спасибо,- сказал он мне, подойдя к Ее постели. - Ты не представляешь, как помог нам. А теперь можешь отойти: я позабочусь о ней.
Я не двинулся с места.
- Я позабочусь о ней,- мягко повторил Серафим.
Я лишь скрестил руки на груди, дерзко глядя на него.
- Я не отдам Ее. Никогда. Никому,- ответил я.
-Даже мне?!- голос Серафима на мгновение стал подобен грому.
- Никому,- повторил я.
Серафим приблизился. Он был в несколько раз выше меня, но это не пугало. Нисколько.
- Ты не представляешь, какую ошибку совершил ты сейчас,- сказал он, сжав мою руку в районе запястья.
Сильная боль обожгла меня, но я оставался невозмутим.
- Я не отдам Ее,- снова повторил я.
Грянула ослепительная вспышка, и когда я смог открыть глаза, никого уже не было.
…Я стоял на коленях перед Ее постелью. Опять утер слезы и перевел взгляд на Ее лицо… и встретился с Ее взглядом, полным удивления и радости.
- Привет, любимый,- слабым голосом сказала Она мне.
- Я не отдам тебя. Никому,- говорил я, покрывая Ее лицо поцелуями.

Через неделю Ее выписали. Она полностью восстановилась после комы, и врачи лишь разводили руками от удивления.
Теперь я любил Ее еще больше, чем раньше. Начиналась новая жизнь, и о старой напоминали только мой шрам на подбородке и то страшный сон.
Я часто вспоминаю ту слившуюся массу из сна, состоящую, казалось, из всех оттенков серого. Ведь и черный, и белый – всего лишь оттенки серого.
- Все будет хорошо,- сказал я Ей, поцеловав в щек и стараясь держать за спиной обожженное и так и не зажившее запястье.
Теперь все будет хорошо…