ВИНОГРАДНИК И ВИНОГРАДАРИ

Господи, выведи Россию на путь истинный за все страдания и мученическую кончину от смер-тоносных орудий верных чад ее, такого множест-ва во всех концах ее. Господи, насади твердую веру в сердцах всех сыновей ее, да сияет Церковь Твои православием, благочестием нелицемерным; все сословия научи верить и ходить путями заповедей Твоих.
Св. Иоанн Кронштадский.
(Живой колос с духовной нивы. – СПб., 1909. – С. 31.)


АПОКАЛИПСИС

Апокалипсис! Зловещее, пугающее слово. Между тем оно совсем без-обидное – в переводе с греческого означает откровение. Так называется по-следняя книга новозаветного священного писания – «Откровение Иоанна Бого-слова».
В книге говорится о конце света и наступлении сначала антихриста, а по-том – царства небесного на земле. На некоторое время антихристу удается одержать победу и воцариться на Земле, но окончательная победа за Богом.
Божья победа – это окончание борьбы и с антихристом, и с сатаной, на-ступление Судного дня. Воскресают все умершие, даже море отдает всех утоп-ленников. Приносят большие книги, где записаны все дела людские. Впрочем, нужна только одна – Книга жизни, в которой записаны имена избранных для вечного блаженства. Остальные люди сбрасываются в огненное озеро на веч-ные мучения.
Всегда находились люди, которые назначали точную дату конца света. Многие и сейчас живут в ожидании этого грандиозного события. Между тем в истории уже неоднократно наступали Судные дни, только называют их иначе – кризис, революция, война. Война – это когда судятся руководители, как мини-мум, двух стран. Доказательствами служат народы этих стран, которые одно-временно являются и жертвами, и обвиняемыми, и осужденными, и победите-лями. В любом обществе происходят процессы разложения, когда они достига-ют своего апогея (то есть вершины, пика развития), то и начинается Судный день. В 1866 году был напечатан роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Есть в этом романе следующие строки:
Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, все-лявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сума-сшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколе-бимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколеби-мее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований.
Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что счи-тать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, ку-сали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправ-ки, и не могли согласиться; остановилось земледелие.
Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, кля-лись не расставаться, – но тотчас же начинали что-нибудь совершенно дру-гое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и вся погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса.
О каких таких событиях предрекал Федор Михайлович? Какие такие фан-тазии породил гениальный ум художника слова и мыслителя? Не догадались. Тогда прочитайте выписку из учебника истории:
Миллионы людей ушли на фронт, а оставшимся приходилось работать за двоих. Уровень жизни упал, поскольку хозяйство работало на нужды войны. Никуда не исчезли и прежние беды – нехватка земли, тяжёлый и малооплачи-ваемый труд. Предприниматели отвечали на забастовки массовыми увольне-ниями. Инфляция превысила 50% при прежней заработной плате. <...> Про-стой гражданин подвергался нападениям со всех сторон. <...> Каждая армия реквизировала продовольствие, угоняла скот. Обычным явлением стали гра-бежи и еврейские погромы. В стране разразился голод, бушевали эпидемии, прежде всего тиф. В этих условиях миллионы людей предпочитали уходить на фронт, где можно было получить лучшее довольствие, отомстить обидчикам, сражаться за «правое дело», то есть за победу справедливости и правильного общественного устройства. Причем каждый боец враждующих армий пони-мал «правое дело» по-своему. Жизнь большинства населения <...> определяло насилие.
И в романе «Преступление и наказание», и в учебнике истории под ре-дакцией А.О. Чубарьяна для 11-го класса повествуется с небольшими разли-чиями об одном и том же. Только в учебнике происходящие события имеют точную историческую привязку – это Великая Октябрьская революция 1917 го-да, последовавшая за ней Гражданская война. Вот и наступил Судный день и был вынесен приговор: ликвидировать Российскую империю как несостоятель-ное государство, уничтожить дворянство и буржуазию как паразитирующие классы, нещадно эксплуатирующие трудовой народ. Как же случилось, что бы-ла сокрушена Великая Российская империя? Выиграл ли народ или, напротив, оказался в проигрыше от того, что рухнула империя? Всё дальнейшее изложе-ние будет ответом на эти два вопроса.

ВИНОГРАДНИК

Пушкин называл Крылова «самым народным нашим поэтом». В его бас-нях отразился русский практический ум и его житейская мудрость. Обо всех исторических событиях, явлениях общественной жизни Крылов судил с народ-ной точки зрения, поэтому и объяснение того, что такое народ, представим ве-ликому баснописцу.
Через все басни Крылова проходит основная антитеза: алчным хищникам, грабителям, притеснителям народа противопоставлен простой труженик с его подлинной человечностью, патриотизмом, свободолюбием, здоровым мораль-ным чувством, трудолюбием.
Исчерпывающе эта мысль выражена в басне «Листы и Корни» (1811). Похвальбе праздных «Листов» в кроне дерева Крылов противопоставляет спо-койное достоинство его могучих корней, которые питают дерево подземными соками, незаметно трудятся для того, чтобы ветви и листья могли радовать сво-ей красотой:
Мы корни дерева, на коем вы цветете.
Красуйтесь в добрый час!
Да только помните ту разницу меж нас,
Что с новою весной лист новый народится,
А если корень иссушится, –
Не станет дерева, ни вас.
Итак, народ – это корни, глубокие истоки жизни нации, питающие её. Но это не всё, что нужно сказать о народе.
Множество споров вызывало и до сих пор вызывает поэма «Двенадцать» А. Блока. «Как?! – восклицают очень многие. – Иисус Христос во главе боль-шевиков-атеистов. Кощунство! Неубедительно». Однако так ли это? Невоз-можно понять это произведение, не обращаясь к Библии. Двенадцать апосто-лов, то есть учеников, последователей было у Христа. В поэме Блока револю-ционный патруль также состоит из двенадцати человек. Апостол Петр пропове-довал и защищал учение Христа. В поэме Блока двенадцать красноармейцов тоже апостолы – они вершат историю, творят суд, защищают революцию. В по-эме показано только одно «историческое» деяние революционного патруля. Апостол Петруха, свободный красноармеец, убивает свою любовницу Катьку, за то, что она гуляет теперь не с ним, а с Ванькой. Петруха утверждает, что он любил Катьку. Но разве можно убивать любимого человека?! После убийства Петруха было загрустил, но товарищи-апостолы урезонивают его:

– Ишь, стервец, завел шарманку,
Что ты, Петька, баба что ль?
– Верно, душу наизнанку
Вздумал вывернуть? Изволь!
– Поддержи свою осанку!
– Над собой держи контроль!
– Не такое нынче время,
Чтобы нянчиться с тобой!
Потяжелее будет бремя
Нам, товарищ дорогой!
Так вводится в поэму тема насилия и вопрос о нравственных ценностях. Можно без суда и следствия убить человека, если он не наш. А ведь на Катьке есть вина, она не только изменила красноармейцу Петрухе, но ещё и «с офице-рами блудила». Так мыслит революционный патруль. Что им жизнь отдельного человека, его страдания, ведь впереди у них большие дела:
И идут без имени святого
Все двенадцать – вдаль
Ко всему готовы,
Ничего не жаль...
Для дальнейшего понимания поэмы А. Блока следует обратиться к биб-лейской притче, которую рассказывает сам Иисус Христос.
Выслушайте другую притчу: был некоторый хозяин дома, который на-садил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило, построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями.
Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же.
Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: «это наследник; пойдем, убь-ем его и завладеем наследством его». И, схватив его, вывели вон из виноград-ника и убили.
Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виногра-дарями? Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои.
Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: «камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Гос-пода, и есть дивно в очах наших»? Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит. И слышав притчи Его, первосвященники и фарисеи поняли, что Он о них говорит, и старались схватить Его, но побоялись народа, потому что Его почитали за Пророка.
(Евангелие от Матфея, гл. 21, 33–46.)
Виноградник есть народ израильский. Ограда – закон, не позволяющий ему смешиваться с язычниками. Точило – жертвенник, на котором проливалась кровь. Башня – храм. Виноградари – первосвященники и старейшины народа, которым Бог вверил этот виноградник. Плоды виноградника – это соблюдение заповедей Закона и добродетели, а рабы – пророки, посылаемые каждый в свое время для того, чтобы требовать этого соблюдения и добродетелей, и которых наказывали различными способами. Хозяин виноградника посылает своего сы-на, а виноградари убивают его, но убили не как Сына Божия, а как Наследника Виноградника, то есть как Царя Израильского. Краеугольный камень – это де-сять Божьих заповедей, преступающие и отвергающие их будут неминуемо раздавлены, уничтожены.
Воскресший из мертвых и получивший Свою власть наследник Христос отдал виноградник римлянам на погибель и разграбление. Новыми винограда-рями стали христианские епископы, а виноградником все народы, ранее быв-шими язычниками.
Так истолковывается эта притча. Произошла революция, виноградник, то есть российский народ, получил новых виноградарей. А. Блок первым осознал это, считая, что Октябрьская революция – это не мятеж черни, а коренной пере-лом в ходе мировой истории. В статье «Интеллигенция и революция» поэт объ-яснился прямо и недвусмысленно: «России суждено пережить муки, унижения, разделения; но она выйдет из этих унижений новой и – по-новому – великой».
В этой статье Блок исследует причины случившегося и приходит к выво-ду, что случившееся – это результат многовекового унижения народа. Блок ви-дит, что революция несёт страдания, но это неминуемо: «Что же вы думали? Что революция – идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своём пути? Что народ – паинька? Что сотни жуликов, провокаторов, черносотенцев, людей, любящих погреть руки, не постараются ухватить то, что плохо лежит? И, нако-нец, что так «бескровно» и так «безболезненно» и разрешится вековая распря между «чёрной» и «белой» костью, между «образованными» и «необразован-ными», между интеллигенцией и народом?» В поэме «Двенадцать» властвует стихия, жизнь человек обесценена, убить того, кто не с нами – это «благое» де-ло. Такова реальность. Но поэт верит в Россию, поэтому-то он поставил во гла-ве двенадцати Христа. Как Христос пошёл на страдания во имя того, чтобы лю-ди стали лучше, утвердилась новая вера, новая гуманистическая мораль, так и Россия вновь через страдания, кровь идёт к новому, более лучшему будущему. Пусть к власти пришли новые виноградари, но и их сметёт история, когда на-ступит Судный день. Нам, живущим в двадцать первом веке, известна дата Судного дня. Восьмого декабря 1991 года были подписаны Беловежские со-глашения, с этого дня великая империя СССР безвозвратно ушла в прошлое.
Как же случилось, что была сокрушена Великая Советская империя? Вы-играл ли народ или, напротив, оказался в проигрыше от того, что рухнула им-перия? Об этом далее.
ПЕТР ВЕЛИКИЙ

Рассмотрение истории Российской империи начнём с Петра I, так как, по общему мнению, именно с его именем связано то, что Россия прервала своё са-мобытное, изоляционное от западного мира развитие. П. Чаадаев в статье «Апология сумасшедшего» писал: «Петр Великий нашёл у себя дома только лист белой бумаги и своей сильной рукой написал на нём слова Европа и Запад; и с тех пор мы принадлежим к Европе и Западу».
Петр I был весьма противоречивой натурой: скупым и расточительным, крайне жестоким и щедрым, вспыльчивым и хладнокровным, расчетливым и бесшабашным. Реформы он проводил с большевисткой жестокостью, народ для него был лишь средством достижения своих целей, то есть создания великой империи. И народ ответил на это насилие созданием легенды о Петре, как анти-христе. При Петре Великом ужесточился крепостной режим, а церковь потеря-ла всякую самостоятельность. Он создал Синод, который возглавлял обер-прокурор, светское лицо, надзиравшее за деятельностью церковных чинов. Церковь была полностью подчинена государству. Созданная Петром империя сделалась величайшей в мире, в ней внешнее принyдительное единство сосед-ствовало с внутренней разорванностью.
А.С. Пушкин в «Заметках по русской истории XVIII века» писал о Петре, что, будучи «самовластным государем», он действовал беспощадно, «все со-стояния, окованные без разбора, были равны перед его дубинкою». В сохра-нившейся части рукописи «Истории Петра» дана более полная оценка личности Петра Великого: «Достойна удивления разность между государственными уч-реждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или, по крайней мере, для будущего, – вторые вырвались у нетерпеливого са-мовластного помещика».
Подчинение церкви государству и крепостное право породили двойную мораль. Для собственного народа, виноградника, Петр I установил закон, суть которого сформулировал помещик-крепостник Оболт-Оболдуев из поэмы Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:
Закон – мое желание!
Кулак – моя полиция!
Таким образом, Петр I изъял из строимой им империи краеугольный камень. Дворянство соблюдало заповеди по отношению к тем, кто был равен им по социальному статусу. Крепостные крестьяне – это чернь, быдло, рабы, с которыми следовало обращаться как со скотом.
Двойная мораль – это первопричина всех последующих социальных по-трясений. Именно это двойная мораль была основной причиной того, что разра-зилась Вторая Мировая война (об этом в главе «Ницше»). Раскол нанес первый yдар по православной церкви, второй yдар был нанесен реформой Петра I. От этих ударов православная церковь так и не оправилась.
В поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» служители культа, странники и богомольцы, раскольники призваны раскрыть общественное зна-чение церкви в жизни народа. Яким Нагой со свойственной ему определённо-стью выделил главную: церковь вместе с помещиками и царем присваивает се-бе всё, добытое мужиком.
В главе «Поп» представитель церкви – человек гуманный, бедный. Свя-щенник беседует с мужиками как равный. Его беспокойная и нищая жизнь на-поминает судьбу крестьянина. Он сочувствует мужикам, хорошо знает истин-ное положение тружеников. Попа «давит» нищета мужиков, печалят намечен-ные реформой изменения. Раньше церковь жила щедрой казной помещиков, а теперь, «как племя иудейское, рассеялись помещики по дальней чужеземщине и по Руси родной». Владения дворянские скупили барышники, среди прихожан появились раскольники.
Народ издевается над священниками, называя их «породой жеребячьей»; народ рассматривает их как представителей тьмы, поэтому и возникла примета – встретишь попа – быть беде. В сознании народа попы «знамениты амораль-ными поступками, и народ сложил о них «сказки балагурные, и песни непри-стойные, и всякую хулу». Церковь служит угнетению, она потеряла своё духов-ное владычество над мужиком. Прихожане уже не считаются с её «святыми» узаконениями и слепую веру в благодать заменяют реалистическим отношени-ем к земным желаниям.
На рубеже XIX-XX веков общественная жизнь в России усложнилась. Вера продолжала жить в народе, тысячи паломников посещали монастыри. В то же время, верхи общества оставляли тысячи на карточных столах и рулетках, десятки тысяч тратили на отделку особняков и дач, покупку новомодных авто, на туалеты, драгоценности, балы и маскарады. Многочисленные питейные за-ведения были всегда полны, доходный для правительства алкоголь развращал народ.
К 1917 году внутренние противоречия особенно остро раздирали право-славную церковь. Активизировались многочисленные секты скопцов, хлыстов, духоборов, молокан. В верхах общества широко распространялись различные мистические увлечения, более всего – спиритизм. Православная церковь сама подготовила почву к возникновению атеистического государства – Советского Союза.
Итак, виноградарь Петр I создал государство всеобщего рабства, во главе которой был помазанник божий – император. Две роковые ошибки совершил Петр Великий: подчинил духовную власть светской и завершил процесс пора-бощения крестьян.


РОЖДЕНИЕ НИГИЛИЗМА

Весной 1790 года, в столице, в маленькой частной типографии печаталась книга, под невинным название «Путешествие из Петербурга в Москву». О кра-мольной книге Екатерине II донесли только в конце июня. Всю ночь напролет царица читала книгу. Автор произведения, по мнению Екатерины II, был «хуже Пугачева». Это была не книга, а открытый призыв к неповиновению, к бунту, к революции.
Императрица его помнила – память на недругов никогда не изменяла ей: это был тот самый Радищев, который в переводе книги Мабли «Размышления о греческой истории» сделал свои крамольные примечания. Слово «деспотизм» он перевел как «самодержавство» и объяснил, что «самодержавство есть наи-противнейшее человеческому естеству состояние». В этом примечании он ум-ничал, что государь есть гражданин народного общества, что перед законом все равны и что неправосудие государя, нарушение им законов дает право народу судить государя как преступника… Это писалось пятнадцать лет назад! Вот они, корешки зла! Нет, даже не пятнадцать лет назад, а больше… еще до Пуга-чева. А что же он делал во время бунта? Где он был? Ведь он работал тогда обер-аудитором и по должности своей обязан был карать смутьянов и бунтов-щиков. Ей уже тогда докладывали, что Радищев попросился в отставку, якобы «по семейным обстоятельствам», а на самом деле он попросту не хотел прини-мать участие в защите трона…
Радищев был заключен в Петропавловскую крепость, книга его была со-жжена. Уголовная палата приговорила Радищева к смертной казни. Затем при-говор утвердили Сенат и Государственный совет. Всё же Екатерина решила помиловать Радищева – подписала указ о замене казни ссылкой.
Радищев – первый русский интеллигент. Он был вoспитaн нa фpaнцyзcкoй филocoфии XVШ вeкa, нa Boльтeре, Дидpo, Pycco. Фpaнцyзcкиe идeи пpeлoмилиcь в pyccкoй дyшe пpeждe вceгo кaк cocтpaдaтeльнocть и чeлoвeкoлю-биe. Радищев на многих страницах «Путешествия» показывает, как страшная российская действительность воздействует на разум и сердце людей. «Я взгля-нул окрест меня – пишет Радищев, – душа моя страданиями человечества уяз-влена стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает не пря-мо на окружающие его предметы».
Порабощение людей – это преступление, за которое народ должен судить помещика. Злодея ждёт неминуемая расплата: «Страшись, помещик жестоко-сердый, – грозит Радищев, – на челе каждаго из твоих крестьян вижу твое осу-ждение» («Любань»).
Самодержавие держит народ в невежестве; оно узаконило рабство, обрек-ло миллионы людей на нищету; оно сеет разврат, убивает мысль, тормозит раз-витие науки, литературы, искусства. В главе «Хотилов» Радищев пишет: «Смерть и пожигание нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие. И чем медлительнее и упорнее мы были в разрешении их уз, тем стремительнее они будут во мщении своём».
Поздней осенью 1796 года умерла Екатерина II. Корона перешла к Павлу I.
Павел I люто ненавидел свою мать – Екатерину II. В первые месяцы сво-его царствования он уничтожал все, что было дорого Екатерине, лишь поэтому приказал вернуть из ссылки Радищева.
1802 год. Российской империей правит Александр II. Радищев работает в комиссии по составлению законов и пишет «Проект гражданского уложения», в котором предлагает отменить неравенство людей, телесные наказания и пытки, продажу крестьян в рекруты, ввести суд присяжных, дать народу свободу со-вести, свободу книгопечатания… Старый граф Зандовский, ознакомившись с проектом, горестно и угрожающе бросает: «Эх, Александр Николаевич, неужто тебе было мало Сибири?»
Радищев и раньше подозревал, что комиссия по составлению законов – очередной царский обман, а теперь убедился в этом окончательно. Сил бороть-ся не осталось. Любая смерть была для него избавлением от мучительного и постыдного существования. Роковой случай заставил его избрать смерть муче-ническую – он залпом выпил стакан царской водки (так называется смесь азот-ной кислоты с соляной), которую старший его сын, офицер, приготовил для чи-стки своих золотых эполет.
А.С. Пушкин дал жестокую, но точную характеристику Радищеву: «Мы никогда не почитали Радищева великим человеком. Поступок его всегда казал-ся нам преступлением, ничем не извиняемым, а «Путешествие в Москву» весь-ма посредственною книгою; но со всем тем не можем в нем не признать пре-ступника с духом необыкновенным, политического фанатика, заблуждающего-ся конечно, но действующего с удивительным самоотвержением и с какой-то рыцарской совестливостию». Преступник с благородным сердцем! Только в России существовал этот феномен. Много позже, в романе «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевский покажет, как трагична судьба преступника с бла-городным сердцем – Родиона Раскольникова – в чем он был прав, а в чем глу-боко и искренне заблуждался.

ГОРЕ ОТ УМА

Комедия Грибоедова вся разошлась на крылатые фразы. Но самая крыла-тая из крылатых название – «Горе от ума». Вся история Российской империи, да и Советского союза, есть её подтверждение: для умного и честного человека жизнь в России – непременное горе; такого человека ждёт печальная, а, воз-можно, и трагическая судьба.
Комедия «Горе от ума» была закончена А.С. Грибоедовым в 1824 году. Это эпоха ожидания перемен к лучшему. Война с Наполеоном всколыхнула российское общество. Солдаты и офицеры, познакомившиеся с более свобод-ной жизнью европейских народов, по-иному смотрели на печальную россий-скую действительность (такую же горечь испытывали советские солдаты и офицеры, победившие фашизм).
Царствовавший Александр I тоже осознавал, что нужно многое изменить в Российской империи. Aлeкcaндp I был цapь-интeллигeнт, вcю жизнь иcкaв-ший пpaвды, в мoлoдocти вpaг caмoдepжaвия и кpeпocтнoгo пpaвa, нo чeлoвeк paздвoeнный и нe cильный. Он намеревался отменить крепостное право, ввести конституционное устройство всей России. Намерения так и не воплотились в дела. Но к моменту написания комедии ещё оставались надежды, что вскоре в родном отечестве произойдут перемены к лучшему.
Общество всегда делится на тех, кто живёт по привычке, приспосаблива-ется к действующим правилам жизни и на тех, кто желает перемен, не удовле-творяется существующим положением вещей. В комедии представителем ново-го взгляда на жизнь является Чацкий, остальные персонажи – это защитники самодержавно-крепостнических порядков. Чацкие нужны России, но они не нужны правящей верхушке общества.
Не в силах что-либо возразить Чацкому, столпы общества объявляют его сумасшедшим. Фамусов искренен в своём негодовании на Чацкого:
Попробуй о властях – и нивесть что наскажет!
Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,
Хоть пред монаршим лицом,
Так назовет он подлецом!
Здравомыслящий человек не может мыслить как Чацкий, а только как Молчалин. Он беден и безроден, цель его жизни – достичь «степеней извест-ных». И он их, по мнению Чацкого, достигнет: «Ведь нынче любят бессловес-ных». Молчалин знает, как ему надо себя вести, и определяет свою тактику:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья –
Хозяину, где доведётся жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Молчалин льстит незаметно при каждом удобном случае, льстит всем, кто может когда-нибудь быть полезным. Он прикидывается влюбленным в Со-фью: она дочь его начальника, и её расположение может очень пригодиться. Он заискивает перед Хлестовой, составляя ей партию для игры в карты и восторга-ясь её собачкой. Он советует Чацкому съездить с визитом к богатой и имеющей широкие связи Татьяне Юрьевне. На недоуменный вопрос Чацкого, зачем ему ехать к женщине, о которой он «слыхал, что вздорная», Молчалин без стесне-ния (с Чацким он держится самоуверенно и нагловато, считая его человеком непрактичным) объясняет: «...частенько там Мы покровительство находим, где не метим». Он восторгается «самим» Фомой Фомичом, удержавшимся на должности начальника отделения при трёх министрах. Чацкий же говорит об этом чиновнике: «Пустейший человек, из самых бестолковых».
Молчалин убеждён, что в его лета «не должно сметь своё суждение иметь», что «надобно ж зависеть от других», и на вопрос Чацкого: «Зачем же надобно?» – поясняет: «В чинах мы небольших».
Мораль низкопоклонника, не смеющего «своё суждение иметь» неприем-лема для Чацкого. «Зачем же мнения чужие только святы?» – с иронией спра-шивает он Молчалина. «Молчалины блаженствуют на свете!» – с горечью вос-клицает Чацкий. Его возмущает этот низкопоклонник и делец. Сам же он убеж-дён в том, что нужно судить о людях не по их положению в свете и богатству, а по деловым и нравственным качествам. Словом, сумасшедший да и только.
С точки зрения христианской морали Молчалин – греховен. Он пересту-пает основополагающую, первую заповедь Иисуса Христа: «Я Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов, кроме Меня». Это значит: един Бог, и нет других богов, кроме него единого. Для Молчалина бог тот, кто стоит выше него по социальной лестнице. Вторая заповедь предупреждает: «Не сотвори себе кумира и никакого изображения; не поклоняйся им и не служи им». Грех про-тив второй заповеди называется идолопоклонством. Совершает такой грех алч-ный человек, стремящийся к наживе, карьере, потому что такой человек служит не Богу, а деньгам, он их раб, верный слуга.
Общество отвергает Чацкого, а Молчалин для него самый что ни на есть свой человек. И не следует думать, что он только персонаж литературного про-изведения – это факт российской действительности.
В цикле сатир «В среде умеренности и аккуратности» М.Е. Салтыков-Щедрин рисует консервативную Россию в период русско-турецкой войны (1877 – 1878). Сатирик показывает торжество грибоедовских Молчалиных и в поли-тике, и в литературе. Обыватели Молчалины – опора реакции, рьяные исполни-тели её подлых мероприятий. Они строят своё благополучие на слёзах и несча-стьях народа. Их «идиллия счастливым образом совпадает с правилами устава о пресечении проступков и преступлений», против существующего строя. Эти люди, носящие маску невинности, прикрывающиеся девизом «моя изба с краю, ничего не знаю», без всякого угрызения совести ежедневно совершают тягчай-шие преступления перед народом.
«Я видел однажды Молчалина, – пишет сатирик, – который возвратив-шись домой с обагренными бессознательным преступлением руками, преспо-койно принялся этими самыми руками разрезывать пирог с капустой.
– Алексей Степанович! – воскликнул я в ужасе: вспомните, ведь у вас
руки…
– Я вымыл-с, – ответил он мне совсем просто, доканчивая разрезывать пирог…»
Руками Молчалиных реакция душит народ, с их помощью она растлевает его сознание. Молчалины не только чиновники, они и литераторы: Молчалин издаёт подлую газетку: «Чего изволите?», прославляющую «благодеяния поли-цейского надзора».
Восстание декабристов, людей самой высокой нравственности, былo oбpeчeнo нa провал. Н.А. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского комму-низма» отмечал: «Пocлe пoдaвлeния вoccтания дeкaбpиcтoв, пocлe вoцapeния Hикoлaя I вce пoшлo пyтeм нapаcтaния pacкoлa и революции. Pyccкaя ин-тeллигeнция oкoнчaтeльнo oфopмилacь в pacкoльничий тип. Oнa вceгдa бyдeт гoвopить пpo ceбя «мы», пpo гocyдapcтвo, пpo влacть – «oни». Pyccкий кyльтypный cлoй oкaзaлcя нaд бeзднoй, paздaвлeнным двyмя oснoвными cилaми – caмoдepжaвнoй мoнapxиeй cвepxy и тeмнoй мaccoй кpecтьянcтвa cнизy».
Весь XIX вeк в России будет веком внутренней революции. Эта революция будет происходить в сознании людей, реализуется в дела в 1905 и 1917 годах.

«ЭВОЛЮЦИЯ» ДВОРЯНСТВА

В романе «Евгений Онегин» нет политической тематики. Пушкин расска-зывает о частных судьбах Ленского и Онегина, оторванных, далеких от народа. Трагична судьба обоих героев. Онегин – умный, благородный человек, двадца-ти шести лет отроду. Никаких «несчастий» с Онегиным не происходит. «Забав и роскоши дитя» проводит время «среди блистательных побед, среди вседнев-ных наслаждений». В его жизни не было решительно ничего романтически ис-ключительного, а, напротив, они были типичными для людей данного общест-венного круга.
Жизнь устроена так, что время от времени судьба ввергает человека в та-кие жизненные ситуации, в которых проявляется его сущность. Для Онегина испытаниями были признание в любви Татьяной и дуэль с Ленским. Если в первом случае Онегин проявляет благородство, то во втором – малодушие.
«Возлюби ближнего как самого себя», – призывает христианская мораль. «Не убий!» – гласит шестая заповедь Иисуса Христа. Но общество дворян-крепостников рассуждает иначе: избежит дуэли Онегин, откажется стреляться с Ленским, значит, он трус и заслуживает всеобщего презрения.
Онегин прекрасно понимает, что он был не прав, зло подшутив над «роб-кой, нежной» любовью пылкого, восторженно-наивного Ленского, к которому искренно, «всем сердцем» привязался. Но он находится во власти того самого «общественного мненья», всю ничтожность которого полностью сознает. Он ведёт себя именно так, как предписано: не только принимает вызов на дуэль, но и дерётся со всем ожесточением – убивает друга. И с этого момента «тоска сер-дечных угрызений» не покидает Онегина, гонит его с места на место, что не могло принести ему утешения, поскольку причина кроилась в нём самом.
Встретив блистающую в свете Татьяну, он влюбляется в неё. Татьяна – это последняя соломинка, последняя надежда Онегина на счастье. Как извест-но, Татьяна отвергла его.
Был Онегин богат, умён и благороден душой. Так в чём же причина, по-чему он, как и старуха из «Сказки о рыбаке и рыбке» оказался у разбитого ко-рыта? Ответ до банальности прост. Не упав, не поднимешься. Не согрешив, не покаешься. Все на блюдечке преподнесла жизнь, современное общественное устройство Онегину. Не трудилась его душа, чтобы заполучить это богатство.
Трагична и судьба другого умного, благородного, честного Печорина. Сам Печорин говорит о себе: «...целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку». Он активен, но его активность не нужна ни ему, ни другим. Он ищет действия, но находит лишь подобие его и не получает ни счастья, ни радо¬сти. Он умён, находчив, наблюдателен, но всё это приносит только несчастье людям, с которыми он сталкивается. Нет в его жизни цели, действия его случайны, активность бесплодна, и Печорин несчаст-лив.
Понравилась Печорину Бэла. И вправду она страсть как была хороша «высокая, тоненькая, глаза чёрные, как у горной серны, так и заглядывали вам в душу». И выменял Печорин прекрасную черкешенку на… лошадь. Когда про-стодушный штабс-капитан Максим Максимович, возмутившись таким поступ-ком, пришёл его дружески укорить, то этот аристократ, «голубая кровь» заявил «она моя, потому что никому не будет принадлежать кроме меня». Да для пу-щей убедительности стукнул по столу кулаком.
Одаривал Печорин Бэлу подарками – она оставалась к ним равнодушной. Беседы вёл с ней – она бледнела, смущалась. Пытался её поцеловать, а она, сла-бо защищаясь, повторяла: «Поджалуста, поджалуста, не надо, не надо!» Печо-рин стал настаивать. «Я твоя пленница, твоя раба, – говорила она, – конечно, ты можешь меня принудить», – и вновь в слёзы. Неуступчивость Бэлы всё более и более раззадоривала Печорина. «Дьявол, а не женщина! – сказал он Максим Максимычу, – только я даю вам мое честное слово, что она будет моя».
И добился-таки своего. Однажды явившись к ней, Печорин заявил, что оставляет её хозяйкой всего своего имущества, даёт ей волю, а сам идёт, куда глаза глядят, быть может, ему под пулю… Прекрасная Бэла бросилась ему на шею, не отпустила его под пулю. Вскоре Печорин узнал, что она полюбила его с первого взгляда.
Аж целых четыре месяца любил Печорин Бэлу, а потом она ему… наску-чила.
Добросердечный Максим Максимыч, видя страдания Бэлы, решил объяс-ниться с Печориным. И вот что он услышал:
– Послушайте, Максим Максимыч, у меня несчастный характер: воспи-тание ли меня сделало таким, бог ли так меня создал, не знаю, знаю только то, что если я причиною несчастия других, то и сам не менее несчастлив. Ра-зумеется, это им плохое утешение, только дело в том, что это так. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал насла-ждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и, разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в боль-шой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских краса-виц, и был любим, но их любовь только раздражала моё воображение и само-любие, а сердце осталось пусто… Я стал читать, учиться, – науки также на-доели: я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди – невежды, а слава – удача, и чтоб добиться её, надо только быть ловким. Тогда мне стало скучно… Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живёт под чеченскими пулями, – напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимания на комаров, и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял последнюю на-дежду. Когда я увидел Бэлу в своём доме, когда первый раз держа её на коле-нях, целовал её черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательною судьбой… Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как кокетство другой. Если вы хотите, я её ещё люблю, я ей бла-годарен за несколько минут довольно сладких, я за неё отдам жизнь, только мне с нею скучно…
Такова была исповедь Печорина. Как-то трудно после такой искренности осуждать его, ведь он сам себя сурово судит. И всё же возникают вопрос – кто виноват: Печорин или существующий общественный строй? Как-то не выходит из головы, что он Бэлу обменял на лошадь, завоевывал её, думая только о са-мом себя, о своём бесконечном Я. Что ответить Печорину и есть ли что отве-тить?! О какой любви может говорить человек, который не знает, что такое лю-бовь. Свою страсть, своё желание обладать Бэлой он называет любовью!
«Нет, она хорошо сделала, что умерла! Ну что бы с ней сталось, если б Григорий Александрович её покинул! А это бы случилось рано или поздно…». Это слова добрейшего Максим Максимовича. Умирая Бэла печалится, что она не христианка, что на том свете её душа никогда не встретится с душой Печо-рина, что иная женщина будет в раю его подругой. Тут Бэла заблуждается, по-скольку один Бог у евреев, христиан, мусульман, только называют они его по-разному, следовательно, и рай один. Весь вопрос в том – куда попадёт душа Печорина?!
Печорин называет Бэлу дикаркой. А как же быть с глазами «заглядываю-щими прямо в душу»? Бэла полюбила его с первого взгляда, но ведь и намёка не подала, пытающемуся завоевать её Печорину – женская гордость, врожден-ное человеческое достоинство не позволяли ей этого сделать. Она – тонко чув-ствующий человек, сразу же понимает, что Печорин охладел к ней. И послед-нее: трудно представить себе семью, которая за семейным столом рассуждает о Шекспире, а не обсуждает повседневные дела и заботы (какие проблемы на ра-боте, службе, здоровье и успехи детей и так далее). Печорин никогда не любил Бэлу, поэтому и не мог разлюбить, она ему просто наскучила. Вот что сам пи-шет в своем дневнике Печорин: «Моя любовь никому не принесла счастья, по-тому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил; я любил для себя, для соб-ственного удовольствия».
Трагично несчастливы лучшие представители дворянства, а массовая часть – мелкопоместное дворянство – представляет собой печальную и без-образную картину: омертвели их души и различие заключается лишь в том, что каждый из них уродлив по-своему.
Н. Гоголь в «Мёртвых душах» создал пять характеров, пять портретов русских помещиков. Выделим в каждом из них главное. Манилов – пустой меч-татель, все его планы ничего общего с реальной жизнью не имеют. Коробочка – «дубинноголовая». Она не продаёт Чичикову свои мёртвые души не только по-тому, что боится прогадать в цене с незнакомым ей товаром, но ещё из опасе-ния, а вдруг они «в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся». Ноздрёв – мастер «лить пули», хвастун и несусветный враль, пройдоха и скандалист. Собакевич – расчетливый хозяин, хитрый торгаш, прижимистый кулак. Грубой, животной силищей веет от этого существа, в голове которого не шевелилось ни одно дуновение человеческой мысли.
Плюшкин – «прореха на человечество». У него тысяча с лишним душ крепостных, его амбары завалены хлебом и разным провиантом, но запасы приходят в негодность, гниют, а люди его чахнут от недоедания. Нет у Плюш-кина ни близких, ни друзей. Проклял он собственных детей. Оборваны все его связи с людьми. В каждом человеке, переступающем порог его дома, он видит своего разорителя. Добро, накопленное Плюшкиным, не принесло ему ни сча-стья, ни даже покоя. Он стал их рабом. Постоянный страх за свою собствен-ность превращает его жизнь в сущий ад и его самого доводит до грани психи-ческого распада.
Тему оскудения и деградации крепостнического дворянства вслед за Н. Гоголем продолжает И. Гончаров в романе «Обломов». Никто до Гончарова не показал так широко и глубоко, какое губительное действие на душевный облик, на характер людей оказывает паразитическая, бездеятельная жизнь, какое па-губное влияние оказывали крепостнические порядки на жизнь, культуру, науку. В Обломове, как в фокусе, собраны качества человека, сложившегося в услови-ях крепостнической действительности. Обломов не способен к труду, а там, где нет труда, начинаются застой, распад, гниение. Обоснованно, психологически убедительно писатель показал путь Обломова к осознанию своей никчемности, несостоятельности, а в конечном итоге – к распаду личности.
Возникает вопрос – что же это за общество, в котором лучшие люди не-счастны, а остальные – нравственные уроды? Должно ли существовать это об-щество? Ответ почти за сто лет до краха Российской империи дал М.Ю. Лер-монтов в стихотворении «Пpeдскaзaниe»:
Hacтaнeт гoд – Poccии чёpный гoд –
Koгдa цapeй кopoнa yпaдeт,
Зaбyдeт чepнь к ним пpeжнюю любoвь,
И пища мнoгиx бyдeт cмepть и кpoвь;
Koгдa дeтeй, кoгдa нeвинныx жён
Hизвepгнyтый нe зaщитит зaкoн;
Koгдa чyмa oт cмpaдныx, мёpтвыx тeл
Haчнeт бpoдить cpeди пeчaльныx ceл,
Чтобы плaткoм из xижин вызывaть;
И cтaнeт глaд ceй бeдный кpaй тepзaть,
И зapeвo oкpacит вoлны peк: –
B тoт дeнь явитcя мoщный чeлoвeк,
И ты eгo yзнaeшь – и пoймeшь,
Зaчeм в pyкe eгo бyлaтный нoж.
И гope для тeбя! Tвoй плaч, твoй cтoн
Eмy тoгдa пoкaжeтcя cмeшoн;
И бyдeт вcё yжacнo, мpaчнo в нём…

ЗАПАДНИКИ И СЛАВЯНОФИЛЫ

В 40-50-х годах 19 века возникают два направления русской обществен-ной мысли – славянофилы и западники. Главные представители славянофилов: И.С. и К.С. Аксаковы, И.В. и П.В. Киреевские, А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин, А.С. Хомяков, В.А. Черкасский. Близки к славянофилам были В.И. Даль, А.Н. Островский, А.А. Григорьев, Ф.И. Тютчев. Главные представители западников: П.В. Анненков, В.П. Боткин, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, В.Ф. Корш, С.М. Соловьев.
Западники отрицали своеобразие рyсского народа и рyсской истории, держались yпрощенных взглядов на прогресс просвещения и цивилизации, не видели никакой миссии России, кроме необходимости догнать Запад.
Славянофилы причину несчастий России видели в реформах Петра I, ко-торый раскрыл для России пyти западного просвещения и цивилизации. Этот момент приветствовали славянофилы, но, по их мнению, царь свернул Россию со своего особого пути развития. Петр Великий насильственною реформою внес к нам чуждые, даже противоположные начала германской цивилизации. Государство и власть славянофилы считали злом. Oни зaщищaли мoнapxию, но при этом считали, что цapь нe имeeт пpaвa нa влacть, кaк никтo нe имeeт, нo oн oбязaн нecти тягoтy влacти, кoтopyю вoзлoжил нa нeгo нapoд. Pyccкий нapoд cлaвянoфилы cчитaли нe гocyдapcтвeнным, а его истинное предназначение – быть носителями православной веры, очищенной от западного рационализма.
И славянофилы, и западники выступали за отмену крепостного права, смертной казни, за свободу печати и ряда других демократических преобразо-ваний.
Более подробно остановимся на взглядах славянофилов, почему они ис-кали для России иной путь развития, отвергая западный вариант развития об-щества?
Первое, что не устраивало славянофилов, это отношение к собственности.
Западный взгляд – частная собственность неприкосновенна.
Славянофилы нe cчитaли coбcтвeннocть cвящeннoй и aбcoлютнoй, coбcтвeнник был всего лишь yпpaвляющим. Они выражали точку зрения рус-ских крестьян, которые всегда считали, что дворяне несправедливо владеют землей. Западные понятия о собственности 6ыли чyжды рyсскомy народy. Зем-ля Божья и все, обрабатывающие землю, могyт ею пользоваться.
Второе отличие – взгляд на человека. Западная точка зрения: каждый член общества должен преследовать свой личный интерес и этo бyдeт cпocoбcтвoвaть xoзяйcтвeннoмy paзвитию цeлoгo, этo бyдeт выгoднo для oбщecтвa, нaции, гocyдapcтвa. Поскольку западный человек трудится исключи-тельно ради собственного блага, то он индивидуалист, рациональный во всём, бухгалтер по своей природе.
Славянофилы проповедуют: cлyжи дpyгим, oбщecтвy и тoгдa пoлyчишь вce, чтo тeбe нyжнo для жизни. Русский человек (и вообще россиянин) трудится ради блага всего общества, уже поэтому не может быть индивидуалистом, а яв-ляется общественником. Если в обществе царит гармония, то и развитие рос-сиянина гармонично. Если в обществе царит дисгармония, то дисгармоничен и сам россиянин.
Третье отличие – общественное устройство. Западники призывали к та-кому общественному строю, в котором человек живёт исключительно собст-венными интересами, а гармония между индивидуальным и общественным на-ступает потому, что всё общество функционирует по определенным законам, которые беспрекословно выполняются всеми её гражданами. Закон, порядок, частная собственность, свободный рынок – это капитализм.
Славянофилы предлагали иное устройство общества: каждый человек трудится на благо общества, человек думает не о личном обогащении, а о все-общем, в духовном плане он богаче, космичнее эгоистичного человека капита-листического общества. Государство же выполняет лишь определённые регу-лирующие функции. Граждане же в своих действиях руководствуются не толь-ко законами, а верой, соблюдают все десять заповедей, являющихся нравствен-ными законами, нарушение которых ставит человека вне общества. Крестьян-ская община для них была образцом государственного устройства. Собственно говоря, это коммунистическое мировоззрение.
Четвертое отличие – в понимании христианской религии, которое выра-жалось в критике католицизма и протестанства.
Наиболее яростным критиком был Ф.М. Достоевский, который во многом разделял взгляды славянофилов. Он утверждал, что русскому народу европей-ская цивилизация чужда, считал, что нужно возродить допетровский уклад жизни, ратовал за особый исторический путь развития России.
Достоевский воспринимал идею католичества как ложную идею, против-ную идеалам истинного христианства. «Католичество римское, – говорил писа-тель устами своего героя князя Мышкина, – даже хуже самого атеизма… Ате-изм только проповедует нуль, а католицизм идёт дальше: он искаженного Хри-ста проповедует, им же оболганного и поруганного, Христа противоположного! Он антихриста проповедует… Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор всё так и идёт, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, просто-душными, пламенными чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за низ-кую власть. И это не учение антихристово?»
Достоевский проследил связь католицизма не только с европеизмом, но и с социализмом. Католицизм, по его мнению, порождает атеизм, а тот непосред-ственно связан с социализмом. Князь Мышкин замечает: «Атеизм от них вы-шел, из самого римского католичества! Атеизм, прежде всего, с них самих на-чался: могли ли они веровать себе самим? Он укрепился от отвращения к ним; он порождение их лжи и бессилия духовного!» И далее: «Ведь и социализм по-рождение католичества и католической сущности! Он тоже, как и брат его ате-изм, вышел из отчаяния, в противоположность католичеству в смысле нравст-венном, чтобы заменить собой потерянную нравственную власть религии, чтоб утолить жажду духовную возжаждавшего человечества и спасти его не Хри-стом, а тоже насилием! Это тоже свобода, чрез насилие, это тоже объединение чрез меч и кровь!»
Достоевский противопоставил католичеству истинную веру. Всё тот же князь Мышкин призывает: «Надо чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они не знали! Не рабски попадаясь на крю-чок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать пред ними…»
Достоевский рассматривал западный либерализм как искажение перво-зданных понятий, общепринятого человеческого начала и нравственности. Рос-сийский либерализм несовместим с русским началом. «Мой либерал, – говорил князь Мышкин, – дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненави-дит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуж-дает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую ис-торию, всё».
Идейная борьба славянофилов (так условно назовём всех тех, кто высту-пает против западной идеологии) с западниками продолжается по сей день. Точка отсчёта – реформы Петра Великого. Октябрь 1917 года – это победа за-падной идеологии, проводниками которой выступали большевики. Не без при-чины Ленин причислял Достоевского к реакционным писателям. Роман «Бесы» вождь определил как «явно реакционную гадость». Великий русский гений и прорицатель Достоевский был самым непримиримым противником социализма и капитализма. И, как показывает время, был прав. Крах Советского Союза – одно из подтверждений правоты Достоевского.


НЕПОБЕДИМЫЙ

Славянофилы мечтали об идеальном обществе, а жизнь вносила свои коррективы. Российская действительность породила существо, страшное и омерзительное по своей внутренней сущности, практически непобедимое, не-истребимое, возрождающееся вновь и вновь в кризисные периоды истории, все подминающее под себя.
Нового героя России – Чичикова – Гоголь охарактеризовал как «хозяина», «приобретателя» и «подлеца». И угадал, и как далеко глядел! Как много в наше время Чичиковых и все они – хозяева жизни, приобретают и приобретают, а душою – отъявленные подлецы.
Чичиков – бедный дворянин, унаследовавший после смерти отца «ветхий дворишко с ничтожной землицей» и одну семью крепостных, развил в себе страсть к накоплению. «Больше всего береги и копи копейку: эта вещь надеж-нее всего на свете», – наставлял Чичикова покойный родитель.
Предвидя, что род Чичиковых на Руси все будет и будет множиться, Го-голь даёт весьма расплывчатый портрет героя. «Не красавец, но и не дурной наружности», «ни слишком толст, ни слишком тонок», «нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод», «человек средних лет», «чин не слишком большой и не слишком малый». Таков он – главный герой «Мёрт-вых душ».
Начал Чичиков с малого. Служба в казённой палате давала пустяковое жалованье. Стиснув зубы, Чичиков жарко взялся за дело. Павлу Ивановичу удалось завоевать расположение своего начальника, а затем и жестоко обма-нуть его. Это было первое серьёзное испытание в судьбе молодого Чичикова. Он переступил через трудный нравственный порог и убедился в том, что успех в жизни может быть достигнут тем скорее и легче, чем свободнее человек от сковывающих его принципов морали, чести, порядочности.
Неудачи преследовали Павла Ивановича – его почему-то невзлюбил но-вый начальник и пришлось ему искать новое место. «Громада бедствий», вся-кий раз обрушивающаяся на голову Чичикова должна была усмирить и осту-дить его навсегда. Но не такой был нрав у Павла Ивановича. Каждое новое по-стигавшее его испытание было страшнее предшествующего. Вместе с тем зака-лялось его сердце, твердела его воля. Его раздумья порой отдавали горечью и обидой: почему же бедам подвергается именно он? «Кто же зевает теперь на должности? все приобретают».
Отчаявшись сделать служебную карьеру, Чичиков решил коренным обра-зом изменить свою жизнь. Он задумал стать помещиком. В эпопее с «мёртвыми душами» наиболее ярко раскрылась дьявольская энергия и изобретательность.
Когда в городе NN разнеслись слухи, что Чичиков – «миллионщик», то Гоголь делает очень важное замечание: «...в одном звуке этого слова, мимо вся-кого денежного мешка, заключается что-то такое, которое действует и на людей подлецов, и на людей ни сё ни то, и на людей хороших, словом, на всех дейст-вует». Если уж одно это слово рождает «нежное расположение к подлости», то, стало быть, «миллион» шествует по стране и создаёт обстановку для зарожде-ния и развития Чичиковых – людей, у которых стремление к миллиону стано-вится целью жизни, а подлость – средством ее достижения.
Чичиков в совершенстве постиг «великую тайну нравиться». На всех чи-новников губернского города он произвел неотразимое впечатление. Причем каждый в нем открывал свое. Губернатору он показался человеком благонаме-ренным, прокурору – дельным, жандармскому полковнику – учёным, председа-телю палаты – почтенным, полицмейстеру – любезным. Даже Ноздрев, по сво-ему особому расположению к Чичикову называвший его в лицо скотиной и подлецом, каким-то образом заключил, что тот «занят иногда учеными предме-тами», любит читать и обладает «сатирическим умом». Больше всех очарован Чичиковым прекраснодушный Манилов.
С гениальной художественной прозорливостью Гоголь показал ту страш-ную угрозу, которую нёс народу мир Чичиковых, мир капиталистического хищничества. Образ Чичикова – громадное открытие Гоголя в русской литера-туре. Одолеть Чичикова будет гораздо труднее, чем Наполеона. Наполеон один. Сила же Чичиковых в том, что их много, что чичиковщина проникла в души ещё более широких кругов и что, наконец, ещё шире круг людей, испытываю-щих «нежное расположение к подлости» при виде «миллионщика». И сила Чи-чиковых угрожает мир мёртвой пошлости сменить миром воинствующей, воз-растающей подлости. «Мёртвые души» пошлого мира – расточители человече-ского достоинства; они кончают «прорехой на человече¬ство» и бессмысленной смертью. Чичиков, начиная с полного бездушия, с полного отречения от всего человеческого, совсем не склонен умирать, – он растет как «приобретатель, хо-зяин», растёт безнаказанно, при явном одобрении его «приобретений» и при тайной зависти к его силе.
Горьким раздумьем заканчивает Гоголь своё исследование характера Чи-чикова. «А кто из нас, полный христианского смирения, – обращается он к чи-тателям, – не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим со-бой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Гоголь видит, что зараза чичиковщины широко проникает в общество и несет с собою полное истребление человечно-сти в самом широком и глубоком смысле этого слова.

НИГИЛИСТЫ

Нигилизм – это огульное отрицание установившихся общественных норм, ценностей и авторитетов. Вначале нигилист приходил к отрицанию Бога, становился атеистом, затем создавал учение, в основе которого лежало насилие, необходимое зло, к которому следовало прибегнуть для достижения всеобщего счастья. Однако история показала, что благие намерения нигилистов привела лишь к созданию ада на Земле.
Русский нигилизм возник от безысходности, кризиса православия и же-лания практического действия. Н. Бердяев в книге «О русских классиках» от-мечает: «Pyccкий нигилизм был yxoдoм из миpa лeжaщeгo вo злe, paзpывoм c ceмьeй и сo вcяким ycтанoвившимcя бытoм. Pyccкиe лeгчe шли нa этoт paзpыв, чeм зaпaдныe люди. Гpexoвными пoчитaлиcь гocyдapcтвo, пpaвo, тpaдициoннaя мopaль, ибo oни oпpaвдывaли пopaбoщeниe чeлoвeкa и нapoдa». Идолом, если хотите, богом русских нигилистов была наука и это не случайно. Изменить об-щество гораздо сложнее, чем изучать науку, делать научные открытия. Идя в науку нигилисты становились врачами, инженерами, агрономами тем самым служили обществу, народу, вносили свою посильную лепту в прогресс. Для этого не нужно было создавать общественно-политические союзы, все зависело от самого человека.
Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848) прошёл сложный путь развития, разочаровавшись в идеализме, он становится peвoлюциoнepoм, aтeиc-том и сoциaлиcтoм.
Источником его атеизма была невозможность примириться с идеей Бога, поскольку вокруг царили зло, страдания, которые творили власть имущие, при-надлежащие к православной вере. В 1841 году в письме Боткину Белинский за-являл: «Отрицание – мой бог. В истории мои герои – разрушители старого – Лютер, Вольтер, энциклопедисты, террористы, Байрон…» Н. Бердяев очень верно отмечает: «Из cocтpaдaния к людям Бeлинcкий гoтoв пpoпoвeдывaть тиpaнcтвo и жecтoкocть. Kpoвь нeoбxoдимa. Для тoгo, чтoбы ocчacтливить бoльшyю чacть чeлoвeчecтвa, мoжнo cнecти гoлoвy xoтя бы coтням тыcяч. Бeлинcкий пpeдшecтвeнник бoльшeвиcтcкoй мopaли. Oн гoвopит, чтo люди тaк глyпы, чтo иx нacильнo нyжнo веcти к cчacтью. Бeлинcкий пpизнaeтcя, чтo, бyдь oн цapeм, он был бы тиpaнoм вo имя cпpaвeдливocти. Oн cклoнeн к дикта-туре. Oн вepит, чтo нacтaнeт вpeмя, кoгдa нe бyдeт бoгaтыx, нe бyдeт и бeдныx».
В той или иной мере нигилизм присущ каждой эпохе, каждому видному историческому деятелю и любому молодому человеку, вступающему в жизнь. Для понимания русского нигилизма показательна мировоззренческая эволюция Н.А. Добролюбова (1836 – 61). Он получил православное религиозное воспита-ние. Был очень религиозен, самые ничтожные грехи мучили его (съел слишком много варенья, долго спал и так далее). И такой человек теряет веру, поражен-ный творящимся вокруг злом, несправедливостью, отсутствия христианской морали в повседневной жизни. «Радостно бьётся сердце при мысли, что гряду-щие поколения, – писал Добролюбов, – ожидает не принужденный труд без вознаграждения, а свободная, живая деятельность, полная радостных надежд на собрание плодов, на неотъемлемую, собственную жатву того, что посеяно. Скорее же прочь все остатки отживших своё время предрассудков». По мнению Добролюбова, человек caм дoлжeн внecти cвeт в тeмнoe цapcтвo, какой являет-ся современное ему обществу, а для этого нyжнo пpocвeщeниe, нyжнo peвoлюциoннoe измeнeние вceгo cтpoя жизни.
Самый известный литературный нигилист – Базаров. Следует, однако, отметить, что его нигилизм не носит абсолютного характера. Того, что прове-рено опытом, практикой жизни, Базаров не отрицает. Так, он твёрдо убеждён, что труд – призвание человека, что химия – полезная наука.
«Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины вырос-шая из почвы, сильная, злобная, честная – и все-таки обречённая на гибель, по-тому что она всё-таки стоит в преддверии будущего», – так писал Тургенев о своем герое. Он утверждал, что Базаров – «лицо трагическое».
В чем же трагизм этого героя? Одна из исследователей творчества Турге-нева С. Щербина проницательно отметила, что «проблема сочетания граждан-ского долга и права человека на личное счастье – одна из постоянных «сквоз-ных» проблем романов писателя». Личное счастье – это непременное условие праведных поступков человека. Человек, который лишён счастья, даже во имя самых высоких идей, не может поступать верно. Насилие, в любой форме, не-приемлемо. Базаров сам это ощущает. Умирая, он произносит горькие слова: «Я нужен России... Нет, видно, не нужен». Как их понять? Ответ на этот вопрос выходит за рамки образа Базарова. Вопрос ставится ещё шире: как вообще должно идти развитие общества? Следует ли строить будущее посредством разрушения и насилия над личностью? Исчерпывающие ответы на эти вопросы дает Ф. Достоевский (об этом в главе «Великий Инквизитор»).

«ПЛАНТ ТАКОВ»

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин является непревзойденным ху-дожником слова в области социально-политической сатиры. Демократ и про-светитель Салтыков-Щедрин был самым горячим защитником угнетенного на-рода, о жизни которого знал не понаслышке, а изнутри, поскольку сам был дос-таточно высокопоставленным чиновником (в частности, занимал должность вице-губернатора в Вятской, Тверской, Рязанской областях). Крепостничество Салтыков-Щедрин кратко охарактеризовал так: «Одни были развращены до мозга костей, другие придавлены до потери человеческого образа».
«История одного города» (1869–1870) – самое резкое во всей русской ли-тературе нападение на монархию. Основная мысль произведения: трудящийся народ для власти – это не предмет её заботы, а её враг. Самым обобщенным выражением сути этой власти является градоначальник Угрюм-Бурчеев. «Мрачный идиот», помешанный на муштре и «ничего не преследовавший, кро-ме правильности построений». Он целиком разрушил город Глупов, построил на его месте казармы, а из глуповцев создал роты и батальоны. Угрюм-Бурчеев мечтал весь мир превратить в казарму, во всем вести единообразие, подчинить этому требованию даже брачные союзы, допуская их только между молодыми людьми одинакового роста и телосложения, а конечной его целью было осуще-ствить «всеобщее равенство перед шпицрутеном». Он даже задумал прекратить течение реки-жизни, но она не покорилась ему. Крушение тирана было внезап-ным: налетел «смерч» и «прохвост моментально исчез, словно растаял в возду-хе».
Угрюм-Бурчеев – гениальное сатирическое обобщение Салтыкова- Щед-рина. Самодержавие – это мрачная, идиотическая тирания, затем последует не уступающее ни в чем самодержавию диктатура пролетариата.
Горячая любовь Щедрина к народу, ненависть и презрение к его угнета-телям получили в сказках особенно яркое выражение. В сказках Щедрина, как и во всём его творчестве, противостоят две социальные силы: трудовой народ и его эксплуататоры. Народ выступает под масками добрых и беззащитных зве-рей и птиц (а часто и без маски, под именем «мужик»), эксплуататоры – в об-разах хищников. Образ Коняги в одноименной сказке – символ крестьянской России, вечно трудящейся, замученной эксплуататорами различных мастей. Коняга-крестьянин является источником жизни для всех, благодаря ему растёт хлеб на необъятных полях России, но сам он не имеет права досыта есть этот хлеб. Его удел – вечный изнурительный труд. «Нет конца работе! Работой ис-черпывается весь смысл его существования...», – восклицает Щедрин. До преде-ла измучен Коняга, но только он способен освободить из плена родную страну: «Из века в век цепенеет грозная неподвижная громада полей, словно силу ска-зочную в плену у себя сторожит. Кто освободит эту силу из плена? Кто вызовет её на свет? Двум существам выпала на долю эта задача: мужику да Коняге».
Изображая монархическую власть, «начальство» в виде хищных зверей, Щедрин внушает мысль о том, что признавать подобное начальство законной властью, подчиняться ему «не за страх, а за совесть» неразумно. Какой закон-ности можно ждать от волков, о чём с ними договариваться?
Признаёт волчью власть, верит волчьему слову, подчиняется волчьим за-конам «самоотверженный заяц» (в сказке под тем же названием). Этот заяц ни в чём перед законом не виноват, «жил он открыто, революций не пущал, с ору-жием в руках не выходил»,– а попав волку в лапы, всё равно оказался винов-ным и приговорен к смерти «посредством растерзания». А пока волк сыт и за-пас пищи у него не вышел, велит он зайцу сидеть под кустом и ждать исполне-ния приговора. Заяц сидит, ждёт, не пытается бежать: «волк не велел».
Заяц этот – честный, любящий, самоотверженный. Он просит волка от-пустить его в «тридевятое царство» проститься с невестой, приняв вместо себя заложником брата его невесты. Волк соглашается. Вышел срок отлучки зайца, и он спешит назад. «Не воротиться нельзя... Заяц своему слову – господин». А путь его полон препятствий. Там река разлилась, тут война началась, здесь хо-лерный карантин заставил сто лишних вёрст сделать. Усилия героя описаны с подлинным пафосом: «Бежит он вечер, бежит полночи, ноги у него камнями иссечены, на боках от колючих ветвей шерсть клочьями висит; глаза помути-лись, у рта кровавая пена сочится, а ему вон ещё сколько бежать осталось!.. Сколько раз сердце в нём разорваться хотело, так он и над сердцем власть взял, чтобы бесплодные волнения его от главной цели не отвлекали. Не до горя те-перь, не до слез: пускай все чувства умолкнут, лишь бы друга из волчьей пасти вырвать!».
Полумёртвый прибежал заяц в тот момент, когда волк уже схватил за-ложника, чтобы растерзать его. И волк похвалил самоотверженного зайца: «Вижу, что зайцам верить можно. И вот вам моя резолюция: сидите, до поры до времени, оба под этим кустом, а впоследствии я вас... ха-ха помилую!».
Зайцам верить можно, но можно ли верить волкам? Ценой героических усилий примчался заяц спасать друга – и не спас: волк оставил обоих под кус-том ожидать «помилования». Зачем же заложника «миловать», он ведь ни к че-му не приговорен? Да и какие могут быть помилования зайцам от волков!
Благородные чувства волкам недоступны; «в помилования играть» они могут только в качестве злой шутки.
Среди сказок Щедрина одна из наиболее глубоких по мысли – сказка «Соседи». Она проникнута подлинным пониманием сути эксплуататорского строя.
В этой сказке народ предстаёт в образе Ивана Бедного. Иван Бедный – «ко-ренной, задавленный русский мужик». Трудится он весь век без отдыху, а из нищеты выбиться не может. Сосед же его Иван Богатый – совсем не трудится, а деньги к нему рекой текут. Иван Богатый – барин, либерал и филантроп. «Сам ценностей не производил, но о распределении богатств очень благородно мыс-лил». Он уделяет Ивану Бедному крохи со своего стола и очень гордится своим состраданием и заботливостью. Он сам просит начальство произвести либе-ральпые реформы: чтобы были для всех равные права, равные налоги, равные повинности, равный суд. Эти реформы «по милости начальнической» осущест-вляются – и Иван Богатый уверен, что теперь народу будет хорошо. Но Иван Бедный продолжает бедствовать при новых законах, как бедствовал при ста-рых. «Стал Иван Богатый умом раскидывать и, разумеется, нашёл причину»: всё дело в недостатке инициативы, самопомощи и развития в народе.
По предложению Ивана Богатого, в селе основывается «Общество добро-хотной копейки», кроме того он жертвует для бедных сто экземпляров «Азбу-ки-Копейки». Теперь, думает Иван Богатый, труды Ивана Бедного, «благодаря новым условиям самопомощи к содействию Азбуки-Копейки, несомненно, должны принести плод сторицею». Вместо того Иван Бедный нищает ещё бо-лее.
Тогда оба соседа идут к местному «мудрецу и философу» Ивану Просто-филе, про которого в селе «говорили, что он умен, как Поп Семен, и он вполне оправдывал эту репутацию. <…> Посулит Простофиля красного петуха – глядь, ан петух уж где-нибудь крыльями хлопает…» Здесь Салтыков-Щедрин обыг-рывает выражение «подпустить красного петуха», означающее поджоги из мес-ти дворянских усадеб. Писатель образом деревенского философа подчеркивает, что мысли, высказываемые им, выражают общее народное мнение. Простофиля разъясняет им, «что в планту так значится», чтобы Иван Богатый, не работая, богател, а Иван Бедный, работая, одною тюрей питался. Таков «плант» (план), то есть основной принцип данного общественного строя:
Плант такой есть, и в оном планту значится: живёт Иван Бедный на распутии, а жилище у него не то изба, не то решето дырявое. Вот богачест-во-то и течёт всё мимо да скрозь, потому задержки себе не видит. А ты, Бо-гатый Иван, живёшь у самого стёка, куда со всех сторон ручьи бегут. Хоромы у тебя просторные, справные, частоколы кругом выведены крепкие. Притекут к твоему жительству ручьи с богачеством – тут к застрянут». Сказка кон-чается словами: «И сколько вы промеж себя ни калякайте, сколько ни раски-дывайте умом – ничего не выдумаете, покуда в оном планту так значится.
Перемены в обществе неизбежны – к такому выводу приходит Салтыков-Щедрин. Великий сатирик называет основную причину, почему они должны наступить: не имеет право на существование такая власть, для которой её соб-ственный народ первейший враг. Реформы, которые проводит власть, по мнению Салтыкова-Щедрина, неэффективны, поскольку они не затрагивают основного – устранения несправедливого общественного устройства. Однако не следует думать, что Салтыков-Щедрин, горячо сочувствуя народу, во всём его одобрял. Измениться должно не только общество, а и сам народ. И тут на пер-вый план у Салтыкова-Щедрина выходит нравственность. Самое страшное, что смогло сделать самодержавие, – это развратить свой народ. Именно всеобщее отсутствие нравственности, по мнению Салтыкова-Щедрина, будет причиной кровавых бунтов, «гневных движений истории», которые проявят себя разру-шительно, захватывая и правых и виноватых.

ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР

Перемены в общественном устройстве России назрели, они неизбежны, неотвратимы. Этот факт понимали все: и император, и высшие чиновники, и церковники, и интеллигенция. И все искали ответы на два вопроса. Первый во-прос: эволюция или революция, а, следовательно, кровавый бунт, сметающий всё и вся? Второй вопрос: на каких принципах должно быть устроено будущее государство – на насилии или в его основании будет свободный человек?
На все эти вопросы дал исчерпывающий ответ Ф.М. Достоевский в рома-не «Братья Карамазовы», идейным центром которого является «Легенда о Ве-ликом инквизиторе». В основе легенды рассказ из Нового Завета о том, как Ии-сус Христос, приняв крещение, удалился на сорок дней в пустыню, где держал строгий пост. По прошествии сорока дней обессиленного Иисуса искушает дья-вол. Иисус – богочеловек, но отвечает на все искушения дьявола так, как если бы он был человеком.
Первые слова, с которыми Великий Инквизитор обратился к Христу, за-ключенному им в тюрьму, были: «Да Ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано Тобой прежде. Зачем же Ты пришёл нам мешать? Ибо Ты пришёл нам мешать и Сам это знаешь». Инквизитор упрекает Иисуса в том, что он отверг искушения дьявола: «Страшный и умный дух, дух самоуничто-жения и небытия, великий дух говорил с Тобой в пустыне и нам передано в книгах, что он будто бы «искушал» Тебя. Так ли это? И можно ли было сказать хоть что-нибудь истиннее того, что он возвестил Тебе в трёх вопросах, и что Ты отверг, и что в книгах названо «искушениями»? А между тем, если было когда-нибудь на земле совершеннонастоящее, громовое чудо, то это в тот день, в день этих трёх искушений… Ибо в этих трёх вопросах как бы совокуплена в одно целое и предсказана вся дальнейшая история человечества и явлены три образа, в которых сойдутся все неразрешимые исторические противоречия человече-ской природы на всей земле».
Действительно, ответы на три вопроса дьявола определяют как развитие общества, так и жизнь отдельного человека. Первое искушение: дьявол предла-гает Иисусу превратить камни в хлеба и насытиться. Вот как в устах Великого Инквизитора понимается это искушение и как, по его мнению, должен был бы поступить Иисус: «Ты хочешь идти в мир и идёшь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей и в природном бесчинстве сво-ём, не могут и осмыслить, которого боятся они и страшатся, – ибо ничего и ни-когда не было для человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой и раскаленной пустыне? Обрати их хлеба, и за Тобой побежит человечество, как стадо благодарное и послушное, хотя и вечно тре-пещущее, что Ты отымешь руку Свою и прекратятся им хлебы Твои. Но Ты не захотел лишить человека свободы и отверг предложение, ибо какая же свобода, рассудил Ты, если послушание куплено хлебами? Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного и вос-станет на Тебя дух земли и сразится с Тобою и победит Тебя и все пойдут за ним…»
Великий Инквизитор утверждает, что человек – слаб, что он предпочтет свободе духа земные богатства (хлеба): «…накормим лишь мы. Во имя Твоё, и солжем, что во имя Твоё! О, никогда, никогда без нас они не накормят себя! Никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными, но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: «Лучше поработите нас, но накормите нас». Поймут, наконец, сами, что свобо-да и хлеб земной вдоволь для всякого немыслимы, ибо никогда, никогда не су-меют они разделиться между собою!»
Великий Инквизитор презирает людей, не верит в высшую природу чело-века: «Пятнадцать веков мы мучились с этой свободой, но теперь это кончено и кончено крепко… Знай, что теперь, и именно ныне, эти люди уверены более, чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем, сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили её к ногам нашим. Но это сделали мы, а того ль Ты желал, такой ли свободы?» Человек, по мнению Великого Инквизи-тора, устроен бунтовщиком, а бунтовщик не может быть счастлив. Он хочет снять с человека бремя свободы, поскольку он не способен его вынести. Пусть человек будет несвободным и поступает так, как велят ему его предводители, на которых и лежат вся ответственность за те или иные их решения. Представь-те на месте Великого Инквизитора Гитлера, повелевающего нацистами, осво-божденными от бремени свободы, и всё станет на свои места. За всё несёт от-ветственность предводитель, но не те, которые шли за ним. Любое диктатор-ское государство заявляет, что все передано теперь его власти, и отвергает с оз-лоблением свободу во Христе. Полон озлобления и Великий Инквизитор: «Вместо того чтобы овладеть людской свободой, Ты умножил её и обременил её мучениями душевное царство человека, вовеки Ты возжелал свободной люб-ви человека, чтобы свободно пошёл он за Тобою, прельщенный и плененный Тобою».
Второе искушение в трактовке Великого Инквизитора. «Когда страшный и премудрый дух поставил Тебя на вершине храма и сказал Тебе: «Если хочешь узнать, Сын ли ты Божий, то вверзись вниз, ибо сказано про Того, что Ангелы подхватят и понесут Его, и не упадёт и не расшибётся, и узнаешь тогда, Сын ли ты Божий, и докажешь тогда, какова вера Твоя в Отца Твоего», – но Ты, вы-слушав, отверг предложение и не поддался, и не бросился вниз. О, конечно, Ты поступил тут гордо и великолепно, как Бог, но люди-то, но слабое бунтующее племя это – они-то боги ли?»
Христос не хотел веры от чуда, веры насильственной, основанной на внешнем факте, на авторитете, подавившем людей. Вера должна быть внутрен-ним непоколебимым чувством человека, которую ничто не может поколебать, даже смертельная угроза жизни. Великий Инквизитор выступает в роли защит-ника людей, человеколюбца, демократа, он обвиняет Христа в недостаточной любви к людям, в аристократизме, в переоценке сил человеческих. Его позиция – мы заставим верить человека своим авторитетом, а кто не пожелает верить, тот отправится на костёр.
В. Ленин в брошюре «Победа кадетов и задачи рабочей партии» (1906), развивая марксисткую теорию насилия, писал: «Научное понятие диктатуры не что иное, как ничем не ограниченная, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненная, непосредственно на насилие опирающаяся власть» (Ленин В.И. Полн. собр. соч.– Т. 12. – С. 320). При такой постановке вопроса все те, кто не верили в коммунизм, были обречены на погибель. И чем позиция Великого Инквизитора отличается от позиции вождя пролетариата? Ничем.
Третье искушение. Дьявол предлагает царствовать Иисусу над всем зем-ным миром, при условии, что он будет поклоняться ему, а не Богу. И слышит твёрдое: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Евангелие от Матфея, гл. 4, 10). Это искушение властью. Как показывает вся история чело-вечества, многие, очень многие не выдерживали этого искушения. В памяти че-ловечества они навеки останутся антихристами, проклятыми и проклинаемыми. Великий Инквизитор, ничуть не смущаясь Самого Христа, открывает ему исти-ну, которая была известна каждому угнетенному человеку: «Мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с Тобою, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад, как мы взяли у него то, что Ты с негодованием от-верг, тот последний дар, который он предлагал Тебе, показав Тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч Кесаря и объявили лишь себя царями зем-ными, царями едиными, хотя и доныне ещё не успели привести наше дело к полному окончанию».
Искушением царством земным, мечом Кесаря соблазнилось католичество и православие. Папа Римский и католическая церковь захватила не только ду-ховную, но и светскую власть. Православие – управлялось государством. Под-чинение духовной власти светской было грехом, поэтому народ и прозвал Пет-ра Великого антихристом. Это подчинение привело, как и говорилось ранее, к возникновению атеистического государства. И славянофилы отвергали всякую земную власть именно по этой причине, потому что она антихристова.
Преодоление трёх искушений – вот смысл будущей истории человечест-ва. Не прельщаться хлебом земным, быть свободным, нести бремя свободы, не преклоняться пред сильными мира сего, пред неправедной властью из страха,– вот к чему призывал Достоевский.
Иван Карамазов, нигилист и атеист, провозглашает бунт против Бога – он не может примириться со слезинкой невинно замученного ребёнка. Иван ставит Алёше вопрос очень остро и радикально: «Скажи мне сам прямо, я зову тебя, отвечай: представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно толь-ко крохотное созданьице, вот того самого ребёночка, бившего себя кулачонком в грудь, и на неотомщенных слёзках его основать это здание; согласился бы ты быть архитектором на этих условиях?»
Иван Карамазов бунтует против Бога, потому что не желает мириться с творящимся в мире злом. Но что он предлагает взамен? Ответить насилием на насилие. Считая всех людей порочными и слабыми, он, подобно Раскольнико-ву, выдвигает теорию сильной личности, способную преодолеть в себе рабскую психологию покорности. Сводный брат Ивана Карамазова Смердяков воспри-нимает нигилистическое учение Ивана, даёт ему практическое применение, подло и зверски убивая своего отца. Смердяковщина – конечный этап карама-зовщины, полное отрицание человечного начала в жизни, предельный распад личности.
Российская империя устроена несправедливо, но это вовсе не повод, что-бы строить новое общество краеугольным камнем которого будет насилие. Ос-нованием нового общества может быть только человек, истинно следующий за-поведям Христа. «Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды и искать её, несмотря на все те выгоды, которые мы можем потерять из-за неё», – писал Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 год.
Бесконечная борьба Добра и Зла на уровне индивидуальной личности и на общественном уровне – вот сквозная тема всего творчества Ф.М. Достоевского. Эта борьба совершается в вечных противоречиях, в человеческих поступках, мыслях, она пронизывает все сферы жизни. Достоевский вёл борьбу за торжест-во Добра, за победу Истины. Любое государство, основанное на насилии, обре-чено на гибель, как бы крепко оно не казалось. И крушение тем мощнее и вне-запнее, чем более зла несло в себе подобное насильственное образование.

СОВРЕМЕННЫЕ ВЕЛИКИЕ ИНКВИЗИТОРЫ

B тeчeниe 25 лeт пpaвил pyccкoй цepкoвью – a идeoлoгичecки и pyccким гocyдapcтвoм – знaмeнитый oбep-пpoкypop Cв.Cинoдa K.П. Победоносцев.
Социальной основой монархии он считал дворянство, был последовательным сторонником абсолютной монархии, выступал категорически против любых изменений российской политической системы – введения парламентаризма, выборности, демократии. В них Победоносцев видел угрозу социально-политическим устоям Российского государства, духовности и нравственности русского народа.
Церковь, по глубокому убеждению, Победоносцева была призвана играть роль духовного и нравственного наставника народа. Большую роль сыграл он в развитии русской школы, благодаря ему миллионы крестьянских детей получи-ли возможность учиться, повышать свою культуру. Н. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» сравнивает духовного вождя монархической России с вождем коммунистическим:
Пoбeдoнocцeв и Лeнин пpeдcтaвляли пoляpнo пpoтивoпoлoжныe идeи. Ho ecть cxoдcтвo в иx дyшeвнoй cтpyктype, oни вo мнoгoм пpинaдлeжaт к oднoмy и тoмy жe типy. Пoбeдoнocцeв был бoлee зaмeчaтeльным, сложным и ин-тepecным чeлoвeкoм, чeм этo o нeм дyмaют, кoгдa oбpaщaют внимaниe иcключитeльнo нa eгo peaкциoннyю пoлитикy. Я кoгдa-тo xapaктepизoвaл миpoвoззpeниe Пoбeдoнocцeвa кaк «нигилизм нa peлигиoзнoй пoчвe». Oн был ни-гилиcтoм в oтнoшeнии к чeлoвeкy и миpy, oн aбcoлютнo нe вepил в чeлoвeкa, cчитaл чeлoвeчecкyю пpиpoдy бeзнaдeжнo дypнoй и ничтoжнoй.
У нeгo выpaбoтaлocь пpeзpитeльнoe и yнизитeльнoe oтнoшeниe к чeловeчecкoй жизни, к жизни миpa. Этo oтнoшeниe pacпpocтpaнялocь y нeгo и нa eпиcкoпoв, c кoтopыми oн имeл дeлo, кaк oбep-пpoкypop Cв.Cинoдa. Oн пpeзиpал eпиcкoпoв, oткaзывaлcя видeть в ниx кaкиe-либo чeлoвeчecкиe дyxoвныe кaчecтвa и cчитaл, чтo пpeдcтaвитeль гocyдapcтвeннoй влacтн дoлжeн yпpaвлять епископатом. Kaк oбep-пpoкypop Cв.Cинoдa oн пoдчинял цepкoвь гocyдapствy, пoтoмy чтo нe вepил в чeлoвeчecкиe кaчecтвa иepapxии и миpян.
Чeлoвeк тaк бeзнaдeжнo плox, чтo eдинcтвeннoe cпaceниe – дepжaть eгo в eжoвыx pyкaвицax. Чeлoвeкy нeльзя дaвaть cвoбoды. Toлькo нacилиeм и пpинyждeниeм мoнapxичecкoй гocyдapcтвeннocти мoжнo дepжaть миp. Из cвoeгo нeвepия в чeлoвeкa, из cвoeгo нигилиcтичecкoгo oтнoшeния к миpy Пoбeдoнocцeв cдeлaл кpaйнe peaкциoнныe вывoды. Пoбeдoнocцeв вepил в Бoгa, нo этy cвoю вepy в Бoгa нe мoг пepeнecти нa cвoe oтнoшeниe к чeлoвeкy и миpy.
B cвoeй личнoй жизни этoт чeлoвeк, пpиoбpeтший peпyтaцию вeликoгo инквизитopa, был мягким, oн тpoгaтeльнo любил дeтeй, бoялcя cвoeй жeны, coвceм нe был cвиpeп в oтнoшeнии к «ближнeмy». Oн нe любил «дaльнeгo», чeлoвeчecтвa, гyмaннocть, пpoгpecc, cвoбoдy, paвeнcтвo и пp. B чeм жe мoжeт быть cxoдcтвo c Лeниным?
Лeнин тoжe нe вepил в чeлoвeкa, и y нeгo былo нигилиcтичecкoe oтнoшeниe к миpy. У нeгo былo циничecкoe пpeзpeниe к чeлoвeкy и oн тaкжe видeл cпaceннe лишь в тoм, чтoбы дepжaть чeлoвeкa в eжoвыx pyкaвицax. Kaк и Пoбeдoнocцeв, oн дyмaл, чтo оpгaнизoвaть жизнь людeй мoжнo лишь пpинyждeниeм и нacилиeм. Kaк Пoбeдoнocцeв пpeзиpaл цepкoвнyю иepapxию, нaд кoтopoй гocпoдcтвoвaл, тaк и Лeнин пpeзиpaл иepapxию peвoлюциoннyю, нaд кoтopoй гocпoдcтвoвaл, oн oтзывaлcя o кoммyниcтax c издeвaтeльcтвoм и нe вepил в иx чeлoвeчecкиe кaчecтвa.
И Лeнин, и Пoбeдoнocцeв oдинaкoвo вepили в мyштpoвкy, в пpинyдитeльнyю opгaнизaцию людeй, кaк eдинcтвeнный выxoд. Общecтвo нe мoжeт быть opгaнизoвaнo тaк, чтoбы бeзнaдeжнo плoxoй чeлoвeчecкий мaтepиaл пoдвepгcя мyштpoвкe и пpивык к ycлoвиям oбщecтвeннoй жизни. Лeнин тoжe дyмaл, чтo миp и чeлoвeк пopaжeны гpexoм, для нeгo этo гpex экcплyaтaции чeлoвeкa чeлoвeкoм, гpex клaccoвыx неравенств. Лeнин нe вepил в чeлoвeчecкyю пpиpoдy, в выcшee нaчaлo в чeлoвeкe, нo oн нe вepил и в Бoгa, кaк вepил Пoбeдoнocцeв. Ho oн вepил в бyдyщyю жизнь, нe пoтycтopoннюю, a пocюcтopoннюю бyдyщyю жизнь, в нoвoe кoммyниcтичecкoe oбщecтвo, кoтopoe для нeгo зaмeнилo Бoгa, вepил в пoбeдy пpoлeтapиaтa, кoтopый для нeгo был Hoвым Изpaилeм. Ho кoммyниcтичecкoe oбщecтвo ocyщecтвитcя нe в cилy кaчecтвa людeй, a в cилy мyштpoвки, пpинyждeния, opгaнизaции.
Koммyниcтичecкaя гocyдapcтвeннocть y Лeнинa cтoль жe aвтopитapнa и aвтoкpaтичнa, кaк и мoнapxичecкaя гocyдapcтвeннocть y Пoбeдoнocцeвa. Из нeвepия в чeлoвeкa, из нигилиcтичecкoгo oтнoшeния к жизни миpa Лeнин cдeлaл oбpaтный вывoд, вывoд кpaйнe peвoлюциoнный. Oдинaкoвo мoжнo cдeлaть и кpaйнe peaкциoнный и кpaйнe peвoлюциoнный вывoд. Ho жизнь миpa ceгo былa пycтoй и злoй и для Лeнинa и для Победоносцева.
B cвoeй личнoй жизни Лeнин, кaк и Пoбeдoнocцeв, нe был злoй чeлoвeк, в нeм былo нe мaлo дoбpoдyшия, былo чeлoвeчecкoe oтнoшeниe к cвoим ближним. И Лeнин любил дeтeй, любил звepeй. Oн нe был инквизитopoм. Для cyдьбы Poccии и pyccкoгo нapoдa пopaзитeльнo, чтo дo peвoлюции Poccиeй пpaвил чeлoвeк, кoтopый нe вepил в чeлoвeкa и имeл нигилиcтичecкoe oтнoшeниe к миpy, и пocлe peвoлюции пpaвил чeлoвeк, кoтopый тoжe нe вepил в чeлoвeкa и имeл нигилиcтичecкoe oтнoшeниe к миpy. Этo oчeнь cимвoличнo и мнoгoe объ-ясняет. Pyccкaя влacть нe можeт cтaть чeлoвeчнoй и oбpaтнoй cтopoнoй этoгo являeтcя pyccкий aнapxизм.
Пожалуй, что добавить к такой характеристике двух идеологов, правда, различных режимов, нечего. Отметим только, что каждый из них проповедовал философию Великого Инквизитора: Победоносцев, веря в бога, Ленин – отри-цая его. В обоих случаях результат был единым – была сокрушена Российская империя и канул в лету Советский Союз. Если М.Е. Салтыков-Щедрин утвер-ждал, что для российской власти её народ – главный враг, то Н. Бердяев разви-вает эту мысль – он не может стать человечной, она по сути своей порочна.

Ф. НИЦШЕ. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Так случилось в истории, что, как в идеологии, так и в войнах, России про-тивостояла Германия (Англия и Франция тоже, но в решающих моментах всемир-ной истории они вступали в союз с Россией). Противостояние началось с Петра Великого, который подчинил церковь государства, создал синодальный строй, в значительной степени скопированный с немецкоrо протестантскоrо образца.
Идеологическая война продолжилась в девятнадцатом веке: русские ре-волюционеры вооружились учением Маркса, который, к слову сказать, весьма пренебрежительно отзывался о славянских народах, используя его в борьбе с православным мировоззрением россиян. Война с Германией – мощнейшей ин-дустриальной страной Европы – привела к Октябрьской революции, захвату власти большевиками, вооруженных марксисткой идеологией.
Ещё не успела закончиться Первая мировая война, но уже назревало сле-дующее столкновение с Германией. Идеологически это война началась тогда, когда идеи Ницше стали проникать в немецкое общество. Философия Ницше была усвоена фашистами, возродившими его учение о «высшей расе господ» и «низшей расе рабов».
Учение Ф. Ницше о морали господ и морали рабов основано на том, что неизбежным слагаемыми человеческого общества являются «господа» и «ра-бы». Избранные – господа – стремятся к власти и имеют на неё право. Низших – рабов – они угнетают и эксплуатируют в силу своего превосходства над ними. «Морали господ» противополагается «мораль рабов». Раса «рабов» придумала свою мораль – любовь, жалость, сострадание – чувства, ненужные «расе гос-под», «высшей расе». Отсюда и оправдание захвата и насилия, апология войны.
В своей книге «Так говорил Заратустра» (1883) Ницше провозгласил уче-ние о сверхчеловеке. Сверхчеловек – это крайний индивидуалист и эгоист, ста-вящий превыше всего своё «я», свою волю и инстинкты, считающего подчине-ние себя общественным целям пошлым и презренным. В философии Ницше «сверхчеловек» показан как идеал человека, представителя господствующей касты, для которого нет ничего недозволенного.
Для понимания логики Ницше можно воспользоваться аргументацией Раскольникова. В споре с Порфирием Петровичем Раскольников так её излага-ет: «Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы разделяются, вообще, на два разряда: на низший (обыкно-венный), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарож-дения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово».
Острота и социальная опасность этой теории заключается в том, что она облечена в гуманистическую оболочку, мотивирована борьбой за человеческое счастье, и оказывается тем более соблазнительной, чем более искренни одер-жимые ею идеологи. Раскольников так разъясняет свою идею: «По-моему, если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия, вследствие каких-нибудь комбинаций, никоим образом, не могли бы стать известными людям иначе, как с пожертво-ванием жизни одного, десяти, ста и так далее человек, мешавших бы этому от-крытию, или ставших бы на пути как препятствие, то Ньютон имел бы право, а даже был бы обязан... устранить этих десять или сто человек».
Цель оправдывает средства, высокая цель оправдывает низкие безнравст-венные средства – такова логика Раскольникова. И здесь кардинальное отличие его теории от нацисткой, которые другим народам (а славян они считали недо-человеками) и вовсе отказывают в праве на жизнь или разрешают в виде скот-ского, рабьего существования.
Убеждения Великого Инквизитора, насилие во имя гуманности Расколь-никова и Карамазова, философия Ницше – все они суть одно, некоторые разли-чия не стоит принимать во внимание.
Двойная мораль, которая так долго культировалась в Российской импе-рии, реальное существование расы господ и расы рабов в одном государстве – вот причина пренебрежительного отношения западного мира к России. После крушения Российской империи народ попал из огня в полымя. Тоталитаризм стал детищем Сталина, тщательно им охранялся и оберегался. По мере укреп-ления тоталитарной системы формировался новый диктатор. При жизни Стали-на окружали угодничество и раболепие приближенных, граничившее с паниче-ским ужасом. Необъятная власть давала ему права вершить судьбы народов, стран, перекраивать границы, миловать и карать. Сталин считал человека «вин-тиком», средством для достижения основной цели – построения коммунизма. Человек как ценность, как личность был ликвидирован в тоталитарно-советской системе.
Нацисты смотрели на Советский Союз как в зеркало, именно так и должен быть устроен мир, с одной существенной поправкой, – только они, истинные арийцы, должны были повелевать, а остальные безоговорочно подчиняться.
Вторая мировая война для Советского Союза стала Отечественной. В учебниках истории так объясняют этот факт: «война вошла в каждый дом, за-тронула население всей страны», что не совсем верно. Она стала Отечественной и Народной потому, что нацисты покусились на реку-жизни, поражение в войне означало бы исчезновение славянской нации, культуры, идеологии. Как извест-но, нацисты были разгромлены. В споре расы господ и рабов, победили «рабы», доказавшие, что ни один тиран не сумеет сломить их, полностью покорить.
Достоевский считал, что Россия будет судьёй Европы. Он не раз повто-рял: судите Россию не по тому, что она есть, а по тому, чем она хочет быть. Один суд состоялся – разгром фашистской Германии.

И ПОСЛЕДНИЕ БУДУТ ПЕРВЫМИ

С распада Советского Союза началась новая эпоха в развитии России. На каких принципах строится новое российское общество? Предоставим слово ис-торикам. В учебнике для высших учебных заведений «История политической и правовой мысли России» авторы пишут: «Идеология российского политическо-го руководства, пришедшего к власти в начале 1990-х годов представляет собой соединение большевистких традиций, унаследованных от прошлого, с элемен-тами рыночных отношений. Дело не только и столько в том, что нынешнее рос-сийское руководство в большинстве своём занимало ведущие посты в комму-нистической политической или административно-хозяйственной систем. Дело в том, что содержание политического курса основано на сугубо большевистких приемах, перенесенных в формирующийся рыночный механизм».
В январе 1992 года были либерализованы цены (то есть разрешено их свободное установление предприятиям). В отличие от советской эпохи, когда цены «назначались», теперь их прежде всего должен был определить рынок, то есть соотношение спроса и предложения. Это привело к совершенно противо-положным результатам: ненавистные народу бесконечные очереди, дефицит всего и вся уходили в прошлое, но одновременно из-за монопольного положе-ния предприятий на рынке начали быстро повышаться цены. За 1992 год цены выросли более чем в 25 раз, а за весь период реформ – в тысячи раз. Обесцени-лись накопления людей. Зарплата, социальные выплаты явно не успевали за ростом цен, что особенно отразилось на жизни пожилых людей.
В августе 1992 года началась приватизация – передача предприятий в ча-стную собственность. В руки отдельных предпринимателей перешла значи-тельная часть собственности, приватизированная за небольшие средства. Про-цесс перехода к рынку и приватизация вели к социальной дифференциации на-селения, к усливающемуся разрыву в доходах между богатыми и бедными слоями.
В конце 90-х годов раздел государственной собственности в основном был закончен, капиталы стали постепенно возвращаться в производство, начал-ся экономический рост.
Серьёзное беспокойство населения было связано с резким снижением эффективности государственного регулирования экономики, ослаблением пра-вопорядка, ростом коррупции в государственных структурах власти, включая правоохранительные органы. В стране резко возросла преступность.
Виноградник имеет свойство хиреть и расцветать. Отмена крепостного права в 1861 году, раскрепощение российской деревни, бурные перемены в жизни российского общества привели к значительному численному росту насе-ления. Всего за 40 лет (1858-1897) население страны увеличилось с 68 до 116 миллионов человек, а за следующие неполные 20 лет (1895-1914) – ещё почти на 50 миллионов человек. Впервые в истории страны прирост населения был достигнут не за счёт расширения территории империи, а благодаря высокой рождаемости (48 человек на 1 тысячу населения в год).
Реформы же, проводимые в России привели к обратному результату. По данным Переписи населения 2002 года численность населения России с 1989 по 2002 упала на 1,8 миллиона. В то же время, между 1 января 2003 и 1 декабря 2004 численность россиян, по данным Федеральной службы госстатистики (Росстата), уменьшилась почти на такое же число – на 1,7 миллиона человек. Каждую минуту в России рождается 3 человека, а умирает – 4. Общемировая тенденция противоположна: Особенно велика смертность у российских муж-чин, средняя продолжительность жизни которых 61,4 года (что связано, в част-ности, с высоким уровнем потребления крепких алкогольных напитков, боль-шим количеством несчастных случаев, убийств и самоубийств. Продолжитель-ность жизни женщин значительно выше – 73,9 года. Уровень рождаемости в России не обеспечивает простого воспроизводства населения. Смертность сре-ди российских мужчин в трудоспособном возрасте в 10 раз выше среднеевро-пейского показателя, а женщин – в четыре раза.
Реформы в России привели к тому, что Чичиковы и Молчалины пришли к власти. Чичиков по своей сути не может быть созидателем, он только приобре-тает. Молчалин по определению не может честно служить, поскольку пресле-дует лишь свои собственные интересы, поэтому пышным цветом и расцвела у нас коррупция (в переводе с латинского это слово означает продажность). Да и во многих из нас есть частичка Чичикова и Молчалина.
Утверждение либеральных демократов, что рынок все расставит по своим местам, не оправдались. Разразившийся ныне мировой кризис в экономике – яркое тому подтверждение.
В истории закабаления российского народа четко прослеживается три формы рабства: крепостничество в Российской империи, отсутствие свободы в Советском Союзе, и рабская зависимость, культ и власть денег в наше время. Простой человек, трудящийся по-прежнему играет роль «винтика» в громозд-кой системе российской бюрократии. Полагаем, что река-жизни преодолеет эту последнюю плотину, отделяющую её от свободы.
Еще раз приведем слова Достоевского: судите Россию не по тому, что она есть, а по тому, чем она хочет быть. В библейской притче о винограднике Ии-сусом Христом говорится о том, что и пришедшие последними уравняются с первыми.
Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано по-утру нанять работников в виноградник свой и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой; выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, и им сказал: «идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам». Они пошли.
Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и гово-рит им: «что вы стоите здесь целый день праздно?» Они говорят ему: «никто нас не нанял». Он говорит им: «идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите».
Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: «позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых». И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, по-лучив, стали роптать на хозяина дома и говорили: «эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной».
Он же в ответ сказал одному из них: «друг! я не обижаю тебя; не за ди-нарий ли ты договорился со мною? возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?»
Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных.
(Евангелие от Матфея, гл. 20, 1–16.)

Россия последней пришла к демократическому устройству общества и любой патриот России, кроме Чичиковых и Молчалиных, искренне верит, что наша великая страна не только уравняется с первыми, но и превзойдёт осталь-ных. Россия найдет средства сдвинуть с места свою бедную, бесприютно рас-кинувшуюся на широчайших просторах жизнь. Гоголь не знал, какими будут эти средства, но одно ему было открыто – это величие Родины и её народа: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не даёт ответа. Чудным звоном залива-ется колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; ле-тит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей доро-гу другие народы и государства».