Святоша и олигарх.

1.
Вспоминаю вновь Иисуса,
Цитату из библейских школ -
- Верблюду легче тонким усом
Пролезть в игольное ушко,
Чем богачу проникнуть в рай!
Великий Странник был распят,
Из-за таких простых цитат.
В цене всегда был льстивый враль!
Да! Враль и льстец милей элите,
Изнеженному паразиту,
И я не делаю открытий,
Давно уж сделал их Спаситель.

2.
Герой, мой вымышлен друзья.
Спасусь от лживых безобразий.
Клянусь! Он плод моих фантазий!
Хотя, как можно описать,
Жизнь и желанья олигарха,
Когда в его ты не был шкуре.
Закинем образности сахар,
В кипящую ума кастрюлю,
Добавим кислоты сарказма.
И вот бурлит моё творение,
И испаряясь лёгким вальсом
Кружит главу воображение!

3.
И так! Огромной стрекозой
Уверенно стрекочет в небе,
«Вертушка». Крупной бороздой
Синь режет лопастный пропеллер
И сквозь овальное окно
Он скучным взглядом смотрит вниз,
Ему, как будто всё равно.
Там под ногами кипит жизнь.
Снуют задорно муравьи,
Торопятся к делам, к домам,
Как с выси люди средь равнин
Подобны мелким муравьям.
Ему бы скинуть десять лет,
Тогда, в ту пору он был горд,
И важен, как английский лорд,
Но той поры давно уж нет.
Он изменился с тех времён.
И с поседевшей головой
Был так же дьявольски умён,
С прекрасной хваткой деловой
Но взгляд! Стал сытым, тускло – рыхлым,
Пропала живости искра,
И в голосе бемолем хилым
Звучала сильная хандра.

4.
Да, раньше вёл себя иначе
Энергий шквал! Бурлил азарт!
Когда его ум обозначил
Своим тяжёлый миллиард.
Но схлынул сей адреналин,
И жизнь вошла в привычный штамп,
Контроль по банковским счетам
Вести стал вскоре… Захандрил!
Сорвать, пытаясь чувства с мели
Тоски и скуки, с головой
Нырнул в заморские бордели,
Хлебнув экзотики с лихвой.
Так год наверно продолжалось,
И тут приелось, он раскис,
И пухли от капризных жалоб
У окружающих мозги.

5.
Нашёл он вскоре развлечение,
Переодевшись и тайком,
С охранником в сопровождении,
Обычным, серым простаком
Блуждал по улицам, трущобам,
Различных сёл и городов,
И подражая серой робой,
Сливаясь с шумною ордой
Безликих масс и в их движении,
Своим скучающим умом,
Сосал вампиром наслаждение,
Цинично думая о том,
Что вот один он из толпы,
С нуждой голодной тэт на тэт,
Но он от этой хрипоты
Свободен! Есть иммунитет!
От кашля смрадного эпохи,
Он подымается на борт,
И вот холёный недотрога
Летит в свой сказочный комфорт.

6.
Качался мягко вертолёт,
Баюкал уязвленный ум,
Который истерил от дум,
Не замечая свой полёт.
Как мог ему он отказать?
Бродяга, нищий, голь степная!
И встречу вновь переживая,
Он вспоминал, прикрыв глаза,
Их разговор, и снова гнев
Его сжигал, в слепом огне.
На поди памяти ранимой
Шкварчала сальная гордыня,
Пытаясь, выжариться в гордость.
Но поваром была не совесть,
А очерствелый эгоизм,
Которым двигала корысть.

7.
Какая же случилась встреча?
После которой наш герой,
Был, мягко говоря, не свой.
Сегодня, вот как раз под вечер.
В одном посёлке заурядном.
На рынке не большом трёхрядном.
Заметил странного бродягу.
Вокруг него толпа роилась,
А он проникновенно мягко
Всех увлекал Всевышней силой.
И голос его тихий ровный
Имел особый магнетизм
Он в сердце проникал, как воин,
Используя журчащий стиль,
Когда же разум честный ратник
Уснул, в забвение храпом воя
Глас крепость сердца брал без боя,
Победные огни желаний
Струились, клапанов сердечных
Срывая слабое упрямство,
И вот душа тянулась в вечность,
Пытаясь сбросить цепи рабства.
8.
Оратор странный подходил
К зеваке ближнему, смотрел
Ему в глаза. Тот духом хил
Стоял, попав под мягкий плен.
Вдруг лик людины озарялся,
Глаза лучились пониманием,
Он изнутри преображался,
Каким - то наполняясь знанием,
Открытых только ему лично.
Он плечи гордо расправлял,
Благодарил пророка чинно,
И уносил в душе свой клад.
Шептались люди: «Он святой!
Ему дорога в рай открыта!
И он берёт туда с собой!
Его сердечная молитва,
Возносит в небеса счастливца,
И на секунду смертный зрит,
Как Бог любовию горит,
И чувствует его десницу».

9.
В герое нашем шевельнулись,
Неверие и любопытство.
И первой мыслью было – Жулик!
Но видя просветление в лицах.
Он ближе подошёл к пророку,
С ухмылкой руку протянул,
А тот внимательно взглянул…
И… всё! Хитрец лишь только дрогнул.
Вскипев от гнева и обиды,
Он снова лезет на глаза
И вновь его Святой увидел,
Но в этот раз ему сказал:
«Прости! Но каждый, брат, сверчок
Обязан помнить свой шесток».
Ни с чем остался олигарх,
Ушёл, ругаясь про себя,
Но в сердце поселился страх,
Заныл, исподтишка свербя.

10.
И прилетев в свой особняк,
Закрывшись глухо в кабинете,
Цедил коричневый коньяк,
Всё вспоминая о моменте
Такого дерзкого отказа.
Так ночь провёл, и вот под утро
Он подошёл к окну понуро,
И вдруг увидел, как раскрасил
Рассветный луч верхушки сосен,
Меж ними расплылись туманы,
В лесу уж колдовала осень,
Навьючив влагой караваны
Тягучих, низких, зрелых туч
Она листвой на тонких тропках,
Насыпала пригорки куч.
И дятла стук скороговоркой.
По парку сонному гремел,
Герой наш молча посмотрел
На равновесие природы,
И вид естественной свободы,
Его взбесил. Он заорал
В насыщенный истомой парк:
«Каков прославленный твой рай?»
Но с клёнов красных, точно с парт
Школярских шум листов раздался,
Сквозняк прошёлся по спине
И лучик солнца расписался
Улыбкой тихой на окне.
И только. Нервный, раздражённый
К себе охранника позвал
Сквозь зубы процедил слова:
« Бродяга, голь, умалишённый!
Вчера на рынке с ним встречались!
Его запомнил? Мне доставить!»
Квадратной головой качая,
Захлопнув челюсти, как ставни,
Охранник удалился молча,
А наш герой, укрывшись пледом,
Лёг на диван, пытаясь точку
Забвения найти под лепкой
Искусной, белой потолочной.
Нашёл. И сон ручьём проточным
Стал полоскать и чистить нервы,
От пыли стрессов и неврозов,
Остуживать ожоги гнева,
Обиды растворяя слёзы.

11.
«Сон олигарха».

Он стоял на краю мира
Полноправным его владельцем,
Его мысли заплывшие жиром,
Облепили тщедушное тельце.
Тошнота подступала икотой,
Копошилась душа в этом месиве.
Из под толстой, зелёной плесени
Дух просил хоть чуть – чуть кислорода.
В лабиринте извилин разум
Скрипел в инвалидной коляске.
Наблюдал он всё это бесстрастно
Будто фильм на широкой «плазме».
Вдруг внутри он услышал желание,
Женский голос твердил: «Обернись!»
Оглянувшись назад в очертаниях
И в сиянии ярких зарниц,
Он вдруг лик рассмотрел безмятежный,
Образ девы его призывал,
И струясь энергетикой нежной,
Лик шептал ему тихо слова:
«Брось дела! Прояви свою волю.
Сделай шаг навстречу любви!»
И с какой то щемящей болью
Оторвал он от низа ступни.
Замерла в ожидание душа
Он хотел уже сделать шаг,
Но вдруг, чья то стальная рука
Опрокинула вниз. Обругал
Его очень знакомый глас,
Что, мол, каждый сверчок
Должен знать свой шесток.
Образ девы скривился от зла,
Исказился жестокой гримасой
И обрушились в бездну раскаты зарниц,
Превратившись в неясную массу.
Он же чётко увидел край этих границ,
Мир его воспалённой гордыни,
Уходящий в абсурд мёртвой гнили.

Проснулся. Вспоминая сон,
Лежал, его не понимая,
Но вот охранника лицо,
Над ним склонилось. И внимая
Словам слуги он осознал,
Что тот бродягу отыскал.

13.
Стояли у дверей вдвоём.
Герой наш мягко поклонился,
И за охрану извинился.
И пригласил бродягу в дом.
Налив коньяк любимый свой,
Он рюмку гостю предложил,
Тот всё к улыбке тихой свёл,
Пробормотав о пьяной лжи,
И алкогольной бесовщине.
Герой наш помолчал, и вдруг,
Забыв о положении, чине
Спросил: «Ведёшь ты тонкую игру.
В какой ты секте? Что за бред
Дарить любовь всем безвозмездно?»
Взглянув Святому с интересом
В лицо, ища в нём тени след.
И после паузы тягучей
Бродяга отвечал ему:
«Я не подвластен никому
Лишь только Бог мне вождь могучий!
Я бхати – познающий мир
Через любовь, и ощущая
Движение судьбы, на миг
Калейдоскоп сей принимая,
Его в мозаику слагаю,
И этот образ человеку
Духовным взором открываю.
Он чувствует родную негу
Его душа в надежде виснет,
Приобретая смысл жизни».

14.
«Но почему, скажи тогда
Вчера мне в этом отказал?
Зачем сомкнул мои уста?
Что за небесная стезя
Начертана мне впереди?»
Святой лишь только усмехнулся:
«Услышать чистый свой мотив
Который напевает Муза,
В симфонии пространств вселенной,
Не каждому дано, а ты
Скучающий хранитель тленный
Вещей тяжёлых, золотых.
Ты собиратель этих чар,
Иллюзий коллекционер,
Тебе в забаву мой пример.
Ты думаешь, блаженный рай
Всего лишь зрелище, аль цирк
Который дарит наслаждение,
Твой дух тщеславием горит,
А разум чахнет в наваждение».

15.
Замолк Святой, а олигарх
Таким ответом уязвлённый,
Нажал звонок, вдруг, потаённый,
Зашёл слуга. В его руках
Холодным отблеском чернела,
Как смерть, изящная «Beretta».
Герой наш, позабыв манеры,
Вдруг прокричал: «Довольно бреда!
Так выбирай, иль рая тишь
Я получу, иль ты Святоша
Навечно к Богу отлетишь,
И что ж сейчас тебе дороже?»
Лицо не дрогнуло бродяги,
Окаменели лишь черты,
Он прошептал: «Как жаль беднягу!»
А вслух ответил: «Может ты
И прав, но уступаю
Не перед страхом смерти я,
Предупреждаю вновь тебя,
Подумай! Прежде чем я к раю,
Твой Дух тщеславный подведу!»
«Довольно слов, давно я жду!» -
- Герой наш подошёл в плотную
К Святому, тот вздохнул смиренно,
В глаза ему проникновенно
Взглянул и фразу обронил простую:
«Увы, Творец! Но твой сверчок
Знать не желает свой шесток».

16.
Дух плыл по яркой, нежной сини,
По вышним уровням астрала.
Он видел мыслей чистых иней,
Они сребрились на спиралях
Златых закрученных идей,
Переливались образами,
Стекали крупными слезами
На жалобы земных людей.
Почувствовал влечение Дух,
Его втянул активный вихрь,
И голос женский, точно лихо
Вдруг завибрировал вокруг,
Дух заметался стаей рыбок,
А глас гремел, читая повесть
Его прижизненных ошибок,
Дух крикнул: «Кто ты?!» «Совесть… Совесть…» -
- Ответил эхом голос медный,
Потом пошёл видео ряд
Событий прошлых, тяжких, бледных.
Он видит кладбище, горят
Клеймами на могилах старых
Имён забытых письмена,
Встают покойники, по парам
Бредут к нему, как семена
Проросшие из прошлых лет,
В какой то жуткий урожай
Вот руки тянет конкурент,
Его безумная душа
Желает мести. Он вопит:
«Ты помнишь, я тобой убит!
Тобою нанятый стрелок
Мне пулю выпустил в висок.
Я молод был, я жить желал
А вслед за мной моя жена,
Передавив судьбы трахею,
Голодной нищеты боясь,
Петлю накинула на шею!
А сына затянула грязь
Болот безликой наркоты!
И в этом виноват лишь ты!»
Он жёг его своим упрёком,
Потом менялись персонажи,
И нескончаемым потоком
Пролилось жидкой, вязкой кашей
На Дух испуганный возмездие,
Он видел сирот, вдовы строго
Глядели, холод лютой смерти
Вокруг сгустился. Каркнул ворон.
Дух вдруг почувствовал, горит
В нём естество, он заметался
А Совесть вторит: «Это стыд!
Получишь очищение разом».
Но панике поддавшись, он
Безумцем нёсся по Астралу,
Вот видит черноту провала
Туда стремится… окрылён…
Стихает боль, ему легко!
И тьма укутала его.

Эпилог.
Огнями блещет мегаполис
Пытаясь небу подрожать,
Ночная, звёздная душа
Раскрылась над бетонным полем.
В кафе, кинотеатрах людно,
Гуляют молодые пары,
Витрины о бережной рунной,
Им освещают тротуары.
Автомобильные заторы
Не редкость в это время суток.
А в парках стайки проституток
Под зорким глазом сутенёров.
Вот курят две, стараясь тише
Вести с клиентом пьяным торг
Вдруг перед ними вырос нищий
Клюкою тычет, и орёт:
«Земля разверзнется пред вами!
И души грешные в аду
Исхлещут черти батогами
И в пыль безликую сотрут».
Мужик трезвеет, убегает,
Визжат путаны. Сутенёр
Уже летит во весь опор,
И лупит нищего ногами.
А тот уже в пыли валяясь,
Кричит кровавым ртом, кривляясь:
«А-а… каждый, брат, сверчок
Обязан помнить свой шесток!»

Под утро раздражённый «мент»,
Обыскивая труп провидца,
Нашёл измятый документ,
Со справкой данной психбольницей.
Фамилию прочтя, присвистнул:
«Вот и нашёлся олигарх,
А думали, навечно сгинул,
Ну что ж грузите в катафалк!»

Конец.